Охотник

Н О О

Ба-бах! Взорванная машина красиво подлетела вверх, и, не долетев до Вальгаллы, шлёпнулась в лужу бензина, где сразу и загорелась вся.

– Петрович! Отходим!

Ближайший вурдалак дёрнулся, словив пулю. Остальные открыли шквальный огонь. Ополченцы, разом, по команде кинули из-за укрытия коктейли Молотова. Неслышимый за грохотом боя и невидимый за жарким чадом, подъехал гибрид - бронированный спереди трактор К-700 с бензовозом на прицепе. Мощная струя огня - и волну атакующих выдуло в атмосферу в виде смога.

– Петрович! Петров! Курсант Петров!

– Курсант Петров, что помогает от вампиров?

Поднимаю голову от парты. Пригрезится же…

– Серебро, осина, и чеснок! Ну и все стандартные боеприпасы. Только их больше нужно, чем на простого человека. Скажите, Николай Васильевич, а каково это - быть Мигрантом?

Класс замер. Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. Чувствую, что переборщил и пытаюсь подсластить пилюлю:

– Что там, в Ноосфере, вообще творится?

Николай Васильевич Гоголь медленно снимает пенсне. Без него он ещё больше похож на свой портрет над классной доской. Долго пристально смотрит, а я медленно заливаюсь краской. Кто меня дёрнул?

– О том, что происходит внутри Ноосферы, не знает никто. Не исключая и тех…

Пауза.

– Кто из неё пришёл. Так называемых Мигрантов.

Я готов от стыда провалиться сквозь крашеный коричневой краской пол.

– Всё что мы знаем - это то, что в Ноосфере хранится обобщенное представление людей о чём-то или о ком-то. Таким образом, и я не являюсь точной копией жившего в 19 веке писателя Николая Васильевича Гоголя. Я - то, что за эти двести лет человечество обо мне думало. Точнее даже - представляло.

Николай Васильевич оглядывает притихший класс.

– Иногда - мы не знаем, почему и как часто - ноосфера переполняется. Иногда это явление называют Армагеддон, но чаще - Большой Перелив. И тогда на Землю извергаются все эти вроде бы подзабытые вампиры, оборотни, древние римляне, динозавры, пещерные люди со своими медведями. А заодно - прочее, что есть в народной памяти. Революционные матросы, эсэсовцы, чебурашки и прочие герои анекдотов.

– Разумеется, выживают не все. Мы помним, сколько погибло Людей и Мигрантов во время Первого Перелива, когда и с той, и с другой стороны было применено ядерное оружие. Так вот, Петров… Петров! Курсант Петров!

Обвожу мутным взглядом дорогу. Машина уже догорела, и сейчас мощный бульдозер добавляет её в Западную Баррикаду. Крепко же меня по голове стукнуло. Учёбу вспомнил. В три движения поднимаюсь, автомат в руке. Хриплю:

– Я в порядке!

Пожилой санитар подносит лечебный артефакт - кровотечение сразу же прекращается, и, с неожиданной силой пробивает жуткий холод. Всегда так с этими артами - не понос, так золотуха. Не бывают без побочных эффектов. Эх, и чего только в наш бедный мир из этой Ноосферы не позаносило! Амулеты, шлемы +1 к мудрости, арбалеты со скорострельностью и убойной силой пулемётов, арты вот эти…

Мерно тикают ходики. Не знаю, откуда уж они тут взялись, и как сохранились - может, тоже из Ноосферы выпали?

Я лежу на железной кровати в переоборудованном под гостиницу бывшем строительном бывшем железнодорожном вагоне. Спать не хочется, и, от нечего делать, перебираю детали последнего боя. В голове всё ещё туман, а в теле где-то угнездился холод. Я знаю - он сразу не пройдёт, денька три ещё продержится точно. Ну и ладно - зато вылечил все болячки, полученные на долгом и трудном пути от города Иркутска до деревни Большая Косуль Красноярского Края.

Разжал и сжал пальцы. Вот эта малозаметная ниточка - всё, что осталось от жуткой язвы, куда попала всего лишь капля крови Чужого. Группа этих жутких тварей высадилась недалеко от Абакана. Слава Создателю, на Земле их возможности всё же ограничены. Даже легендарные Супермен и Бэтмэн скованы законами этого мир. Да - сильны, причём весьма. Но поднять и бросить небоскрёб - сильно сомневаюсь.

Да и сильнейшие маги, что в художественной литературе горами как вениками - в реале на такую круть не способны, к счастью. Николай Васильевич, помнится, объяснял это ограниченностью влияния самой Ноосферы. До определённого предела, мол, возможно всё, ну а больше - ни-ни.

Руку снова свело приступом холода. Показалось - или на ногтях выступил иней? Тихо, чтобы не разбудить остальной путешествующий люд, на ощупь налил из термоса кофе. Остыл за день, ну да ладно. И, прихлёбывая из алюминиевой крышки, задумался о дальнейшем пути.

До Мариинска, я, положим, доберусь. А вот дальше придётся туго. Достоверной информации нет, но, по слухам, там высадились Титаны. И чего их вместо родной Греции в негостеприимную Сибирь выбросило? Видать, больше здесь про них книжек читали. А может, и нет. Логика у Выбросов, безусловно, присутствует, но, увы, не всегда её можно понять.

Оборотни теперь вряд ли помешают - до следующего полнолуния. А я к тому времени буду уже далеко. Стараюсь не думать о том, что вскоре придётся разделиться. Сопровождающая меня группа однокашников-курсантов идёт со мной только до Тяжина. А далее мне до самого Санкт-Петербурга в одиночку. Мимо Москвы ещё пройти надо. Там Выброс на Выбросе, благодаря творчеству многочисленных писателей, поэтов и художников. Питеру тоже досталось, неплохо Фёдор Михайлович над этим потрудился, но, всё-таки не столь сильно.

Утро началось удачно. У путешествующего на восток каравана оказались свободные места в кузове одного из ЗИЛков. Нас взяли даже без платы - присутствие пяти лишних бойцов не помешало ещё ни одному каравану.

Без спешки расселись и колонна тронулась. Свежий весенний ветер сразу начал забираться под старый брезент, которым прикрыл пассажиров караванщик. Бойцы ёжились, но никто не жаловался - понимали, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Я же неожиданно задремал - сказалась полубессонная ночь. Снилась, как обычно, Катька, весёлая и говорливая, однако, не успел я дослушать одну из её бесконечных историй, как караван резко остановился.

Остановка оказалась плановой. Очередной трактир, караванщики о чём-то торгуются с хозяином, я вылез, чтобы размять ноги. Выдохнул пар. Да, нежаркий нынче апрель. Блестя глазами, подошёл Толька.

– Петруха, глядь сюды!

Вообще-то, я Александр, но, одногруппники меня частенько кличут то Петрухой, то Петровичем. Балбесы.

– Чего там?

Меню, как меню. Шашлык, водка, чай, чебуреки. Экзотические услуги…

– Девчонки, что ль?

– Русалки!

Успев побеседовать с кем надо, вездесущий Толька уже всё выяснил. Оказалось, с очередным Выбросом в здешний водоём попал десяток русалок. Погода для них оказалась не чета малороссийской, и довольно скоро бедные создания стали замерзать.

На их крики обратил внимание проезжавший мимо купец. Недолго думая, замотал в мокрые тряпки, и отвёз в этот трактир. Продал за сущие копейки. Трактирщик же, не будь дурак, выстроил мини-бассейн с подогревом от дровяной печи, и, у трактира появилась новая статья доходов.

– Толь, ты не ихтиофил, случаем?

– Да ты чё, они ж теплокровные! Петрух, такой случай один раз в жизни бывает…

– Отставить, рядовой Смышлеев!

Я резко меняю тон, и Толя всё понимает.

– Так точно, товарищ командир группы!

Я включаю командира не случайно. Покуда мы на колёсах, худо-бедно сорок вёрст в час делаем, плюс всякой мелкой шушере мы не по зубам. Кстати, зовут по машинам. Прыгаем в кузов, и пытаемся распределить брезент максимально эффективно. Едем дальше. Сна уже ни в одном глазу.

Какая-то речка - и объезд. Моста нет подчистую - взорвали его, что ли? Сворачиваем на извилистую ухабистую колею - сразу начинает немилосердно трясти. Переезжаем речку - более похожую на крупный ручей - вброд.

Резкий толчок - караван встал. Что там? Пулемётная очередь - невидимая за поворотом головная машина от кого-то отстреливается. Чёртиками из табакерки - за борт, ушки на макушке, автоматы в руках.

Вот теперь и мы чувствуем - ветер. Не прохладный апрельский ветерок, а февральская стужа - аж зубы ломит. Резкая перемена погоды - не к добру. В лучшем случае - Выброс. В худшем же… Думаю, не у одного у меня молитва - только бы не Перелив!

Потому как Перелив - это стопроцентный конец. И к бабке не ходи. Нет, похоже, пронесло. Помимо своей воли представляю, как там, за лесом, открывается окно в Никуда, и, оттуда, стройными рядами, толкаемые в спину тугим потоком арктического воздуха выходят… Кто? Белые медведи?

Нет. Тролли. Верхушка дальней берёзы уходит вбок, я сразу узнаю характерный покатый лоб с массивными надбровными дугами. Ой, не для праздной забавы мы учим теперь историю и мифы наров мира! Лихорадочно перебираю способы борьбы с крупными противниками, а руки, уже, оказывается, зарядили подствольник, и, приглашающе упирают приклад в плечо.

Тяну за скобку - попадание в солнечное сплетение складывает тролля пополам. Ну, есть у него кровь, или нету? Пошла! С оглушительным рёвом, от которого моментально закладывает в ушах, гигантская фигура разворачивается, и падает, в падении ухитрившись переломить немаленькую берёзу. Сколько ж в нём росту? Метров тридцать, наверное. Было.

Тут же появляется ещё один, гигантскими шагами бежит за поворот - земля трясётся, как от прохода танковой колонны. Оттуда доносится пулемётная трель, и, захлёбывается. Водитель следующей за передней машины понял ситуацию, и, отчаянно маневрируя на «пятачке», пытается развернуться. Остальные, вняв его примеру, сжигая резину и коробки передач, пробуют совершить чудо. И оно им удаётся. Разбрызгивая весеннюю грязь, из-за поворота вылетают два ЗИЛа и «уазик». Из «уазика» по пояс высовывается Медведь, владелец каравана, и, не останавливаясь, лупит куда-то - мы не видим куда - коротким очередями.

Выезжаем со свёртка, вываливаемся на тракт. Отъезжаем километр, останавливаемся. Ждём. Похоже, потеряли только головную машину. Медведь бегает от машины к машине с какими-то свёртками. Один бросает нам. Разворачиваем - РПК. Без патронов, патроны, впрочем, тоже не заставляют себя долго ждать. Что, объезжаем? Прикидываю маршрут - Малая Косуль, Александровка, Макарово - далековато получается. Может подождать - не век же тролли будут на дороге сидеть? Нет, показывает - прорыв. Прорыв, так прорыв. Дело привычное.

Слезаем. У Толика в руках пулемёт, у остальных АКМы с подствольниками. Медведь свистит кому-то - через минуту замотанный, как бедуин, в тряпки водитель приносит РПГ-7. Ну вот, это уже серьёзный козырь.

Витёк толкает меня локтем:

– Сань, а чего это он - с карнавала шахидов сбежал?

– Замёрз. Машина у него, видишь, без лобового стекла?

Осматриваю воинство. Все готовы? Выдыхаю:

– Ну что, смертнички? Погнали пчёл в Одессу?

Группа резво, но без фанатизма, разворачивается в цепь. Не бежим - мало ли на что ещё пригодится дыхание? Быстро выбила из нас дорога молодую дурь.

Опять ловлю себя на мысли - через день-два ребята останутся в Тяжинском Тренировочном Центре, а я продолжу путь в одиночку.

Сзади сигналят. Подъезжает ЗИЛ, водитель машет в кузов - поехали. И верно, зачем пешком столько? Доезжаем до объезда, ЗИЛ разворачивается и ждёт. Некоторое время прислушиваемся, затем, стараясь не залезать особо в грязь и избегая бурелома, по обочинам выдвигаемся к месту.

Вот и приметная берёзка. Сломанная уже, на двух третях высоты. Подходим на цыпочках, глаза сканируют лес. Ветра нет, любое движение будет замечено. Но нет никакого движения. Вообще никого нет. И, на месте, куда упал поражённый из подствольника тролль, тоже пусто.

– Унесли?

Мне очень хочется в это верить.

– Нет.

Митя, полузакрыв глаза, вертит в руках подобранную гильзу.

– Сам ушёл.

Митя у нас экстрасенс. Точнее, если по научному, наиболее расположен к чтению информации из энергоинформационного поля. Проблески озарения бывают у каждого, даже у меня, но вот так по желанию входить в транс из нашей пятёрки может только он.

Осматриваем место. Да, похоже, тролль действительно ушёл сам. Крови натекло литров двадцать, что при его размерах пустяки. Кровь чёрная, с резким неприятным запахом. Что же их спугнуло?

За поворотом находим наш головной МАЗ. Целый и невредимый. Целы даже стёкла в кабине. А вот в кузове - кровавая каша. Собираю совещание.

– Значит, так. Седлаем МАЗик, и проверяем дорогу на километр. Дальше нет смысла. Затем, осторожно, по своим следам возвращаемся. Если и это проходит, ведём караван. Митя, ты как?

Митя поднимает голову. Глаза у него красные, как после недельного недосыпа. Говорит без всякой интонации:

– Здесь их нет.

Ну, нет, так нет. Заводим движок. Классных водителей среди нас нема, но, хотя бы по разу, грузовиком управлял каждый. Впятером в кабине тесно, лезть в кузов не изъявил желание никто.

Медленно, на первой передаче, выбираемся на тракт, так же медленно проезжаем километр. Разворачиваемся. Самый трудный участок - объезд - проходим пешком. В кабине Толян, да сомлевший Митя.

Проводим через опасное место караван, и, дуем по прямой на сорока километрах до самого Каштана. Всю дорогу не покидает смутное чувство тревоги, однако, добираемся без происшествий. На блокпосту стоит потрепанная бээмпэшка. Нас проверяют, но, без особого фанатизма - Медведя здесь знают.

Селимся в гостинице. Надо же, не вагончик, а настоящее двухэтажное здание! Снимаем одну комнату на пятерых, и, прямо как есть, заваливаемся на матрасы. Внизу нанятые Медведем люди отмывают МАЗ. Их крики некоторое время не дают нам уснуть.

Чёрные, ничего не выражающие глаза Чужого смотрят прямо в душу. Медленно, как это бывает во сне, я пытаюсь отойти, одновременно снимая с плеча автомат. Упираюсь спиной в ствол. Это та самая берёза, и она снова цела. Откуда-то сбоку появляется тролль. Непослушными пальцами пытаюсь передёрнуть затвор. Тролль замедленно протягивает длиннющую руку к берёзе, и стучит твердыми, как деревяшки пальцами по стволу.

Тук, тук!

Будит нас лёгкий, я бы даже сказал, деликатный стук в дверь. На пороге стоит девушка в кокетливом передничке.

– Господа, пообедать можно будет через полчаса. Душ в конце коридора, есть горячая вода. Приятного отдыха.

Уходит, стуча каблучками. Куда только подевался сон? Быстро хлопаем по стопарю, и идём мыться. Да, господа, горячая вода - это блаженство.

Утром Медведь без вопросов купил нам у местного барыги старый микроавтобус. В качестве бонуса оставил ручной пулемёт и РПГ. МАЗ, что мы ему спасли, дороже стоит, а на дороге лучше быть предельно честным. Слухи расходятся быстро - обманешь кого, или денег пожалеешь, недолго потом прожить можешь. Нет, без всякого криминала - просто могут помощь огнём не оказать. Или запаску не продадут. Да мало ли, какими опасностями богата дорога! Потому и стараются - не хитрить.

Перед выездом смотрим «Дорожную Сводку». Троллей тех, оказывается, вчера всех положили. Кто-то по рации вызвал летунов, прилетели два Ми восьмых из Абакана и всё сделали. Цели, благо, крупные, промахнуться сложно. Заодно и гигантских пауков расстреляли, что с тем же Выбросом прорвались. Пауки, судя по кадрам, были совсем квёлые. Холоднокровные, наверное.

Теперь в тот лес лучше не соваться - леший бушевать будет. Дня три, пока не забудет всё. Что ещё? Так, в районе Ершово лесной пожар. До нас далековато, не опасно. Где-то по трассе видели людоедов. Возможно, зомби, или ещё какие Мигранты, а может, люди озверели. Ага, вот здесь ещё исчезники шалят. Ничего серьёзного, проедем.

Караван остаётся в Каштане. На ремонт. Мы же, игнорируя выразительные взгляды караванщиков, загружаемся в «Газель», и, бодро трогаем с места. Рады были помочь, но - спешим. Это понимают, и, поэтому не настаивают.

В прошлой жизни микроавтобус был, судя по всему, маршрутным такси. Женька выуживает откуда-то из-под сиденья табличку «Спиртзавод - мясокомбинат», и, прилаживает с внутренней стороны стекла. Едем с ветерком, асфальт, видимо, положили не очень давно. И точно, через пару километров видим мехколонну. Взвод солдат - оранжевые робы наброшены прямо поверх камуфляжа, четыре монстроподобных укладчика какой-то немецкой фирмы, и всё это под прикрытием двух Т-55 и шести бронетранспортёров времён Второй Мировой. Из резерва, что ли, вытащили?

Проезжаем, как и положено, на двадцати километрах. На нашу табличку покосились, но, останавливать не стали. Невдалеке видим караул - группа бойцов вокруг костра на травке. Автоматы, однако, у всех под рукой. Сразу за ними - сгоревший «жигуль».

Смотрим на рядовых с понятным чувством. Не обнаружь в нас наставники какие-никакие таланты, вместо специализированной военной школы тоже попали бы на какой-нибудь блокпост.

Дальше дорога идёт хуже - заплата на заплате. Снизили скорость, однако, ещё дальше пошла натуральная лунная поверхность. Газель скрипела, стукалась днищем, и, после получаса таких мучений не выдержала. Вода в радиаторе закипела, пришлось остановиться. В лес пошли вдвоём - Толя с ведром, я с автоматом - прикрываю.

Родник обнаружили быстро. Быстренько зачерпнули и бегом понесли. Я кручу головой - беспричинная тревога. Гадостное чувство. Толик постоянно оглядывается - тоже что-то чует.

По-научному, как нам в школе объяснял учитель псионики, это чувство называется прекогнией. Предчувствием опасности, если по-простому. Разные люди к нему способны в разной степени. Если его тренировать, можно использовать как персональный детектор опасности.

Пытаюсь сосредоточиться, и, практически сразу, замечаю смазанное движение справа. Резко разворачиваюсь. Никого. И тут же - слева. И ещё. Берёзки кругом тонкие, листьев ещё нет. Укрыться негде. Однако ж…

– Исчезники!

Выскакиваем на дорогу. Слава Богу, солнечно.

– В круг! Тени!

Ребятам можно не объяснять. Хоть исчезники и невидимы, но тени оставляют. Правда, очень быстры. Некоторое время кружатся, не приближаясь, затем, разом бросаются в атаку.

На истерзанной непонятно чем дороге тени почти не видны. Однако же, всё лучше, чем ничего. Стреляем веером, и, твари отходят, потеряв двоих убитых. Мёртвые сразу же теряют невидимость. Выглядят они просто отвратительно, ну да мы на них и не смотрим - что мы, дохлых исчезников не видели?

Появились эти твари где-то после Второго Перелива. Пока на них обратили внимание, пока изучили, много рыбаков-охотников-грибников не вернулись домой. А теперь - лесники их даже не боятся. Есть у них какие-то свои совсем секретные средства. Впрочем, лесники - народ особый. Чтобы выжить в лесу, надо самому стать немного лесовиком, немного боровым, немного исчезником.

За спинами раздаётся очередь. Митя, забравшись на «Газель», пуляет в белый свет, как в копеечку. Глаза его закрыты. Достреливает рожок, так же не глядя, перезаряжается, и, вешает автомат на плечо. А на обочине проявляются свежие трупы. Ай да Митя! Вовремя в транс вошёл.

Некоторое время продолжают кружить - периферийным зрением отмечаю мелькающие силуэты, затем исчезают. Сразу же проходит чувство тревоги. Проверяю воду - не разлили ли в суматохе? Заливаем в радиатор, и, на первой передаче дальше. Дорога, впрочем, скоро улучшается.

Два раза проходят встречные колонны. Один раз военные строители - в кузовах КрАЗов наблюдаем сваи и бетонные блоки - тот мост, наверное, восстанавливать, один раз торговый караван из двух десятков «бычков».

На нас поглядывают с любопытством, но у виска не крутят. Разные бывают обстоятельства, что люди в одиночку ездят.

Возле заброшенного здания дорожного трактира замечаем старый оранжевый «москвич». Дверца багажника открыта, и, едва заметно колышется от ветра. Ох, неспроста он тут стоит. Вообще, не люблю такие места. Как правило, стоит человеку откуда уйти - там сразу же поселяется какая-нибудь гадость.

Остановиться, однако, надо. Закон дороги суров - хочешь, чтобы помогали тебе - помогай сам. Останавливаемся, не доезжая.

– Эй, есть кто живой?

В салоне происходит шевеление, и, на свет Божий появляется очаровательная маленькая девочка. На ней просторный сарафан, косынка, и лапти на босу ногу.

– Тьфу, чтоб тебя! - Плюётся Женька.

Девочка же замедленно отвешивает нам поклон.

– Проходите, люди добрые! Отведайте пирогов горячих с чаем.

Видя, что мы никак не реагируем, с той же медлительностью и таким же радостно-наивным тоном:

– С батюшкой мы ехали за сеном, да конь захворал. Помогите, люди добрые, телегу из леса вытащить!

Витя достаёт ПМ.

– Шлёпнуть, что ли гадину?

Толик вздыхает.

– Шлёпнешь эту - новая появится. А вот машину надо бы сжечь. Им она уже ни к чему…

Под «ними» понимаем наивных путешественников, остановившихся, чтобы помочь маленькой девочке.

Заманиха снова демонстрирует классический русский поясной поклон.

– Не поможете ли, люди добрые? Батюшка лес рубил, да топор на ногу уронил. Не найдётся ли у вас тряпицы какой?

Молча, навалившись плечами, толкаем «Москвича» к лесу. Проверяем бак - почти полон. Уже отъезжая, замечаем девочку, что, как ни в чём не бывало, лезет в салон горящего автомобиля, усаживается, и чинно сидит, глядя перед собой. Так и будет сидеть, выжидая следующую жертву - терпения ей не занимать. Женька ещё раз сплёвывает:

– Гадина!

Мы его понимаем. Как-то, сразу после очередного Выброса, появилась такая вот дрянь аккурат возле лагеря, где мы проходили практику по выживанию. Женька тогда, помнится, отошёл от ворот, чтобы поговорить со странным весёлым парнем в шёлковой косоворотке и ярко-красных сапогах, что добродушно улыбаясь, приглашал отведать пирогов с зайчатиной.

Спохватились тогда быстро, и Женьку отбить сумели. На память о том случае остались у него три широких шрама на спине и множество мелких на руках. В то время, когда мы отбивали товарища от жравшей его твари, парень всё стоял на дороге, разводил обсыпанными мукой руками, и всё уговаривал съесть ещё этих вкусных французских булок. Били его тогда долго, но всё бестолку. Через какое-то время он просто исчез, а затем возник метрах в двадцати, и, неспешно побрёл по дороге, всё с той же обезоруживающей улыбкой, заглядываясь на цветущие одуванчики, и загребая пыль своими щегольскими сапогами.

– Мне вот что интересно - почему эта тварь никогда сама на дорогу не вылазит? Всё Заманих посылает, да и то как-то по-дурному. Неужели кто-то ещё попадается?

Мы, не сговариваясь, посмотрели на пылающий остов. Девочка по-прежнему сидела там, и, кажется, сама с собой во что-то играла.

– Как видишь, попадаются.

В разговор вступил умный Анатолий:

– Здесь та же тактика, что и в рекламе. Ты тоже смотришь, знаешь, что обман, а потом - раз! И попадаешься.

Не можем не улыбнуться.

– Специалист по рекламе, ты когда телевизор последний раз смотрел?

После ограниченной атомной войны, когда, не разобравшись, начали пулять друг по другу и по Мигрантам ядерными боеголовками, устойчивое телевещание кануло в лету. Нет, нерегулярные попытки возобновить трансляцию, конечно, были. Но, то ли слишком много спутников поймали электромагнитного «зайчика», то ли неразбериха в столице была виной, в общем, не сложилось.

Хотя, военные передатчики работали. Благодаря им мы узнавали новости, в основном, местные, касающиеся военной обстановки в зоне ответственности данного воинского подразделения. Иногда, впрочем, проходила и кое-какая информация глобального масштаба. Так что, телевизор мы можем теперь посмотреть только в гостиницах и на блокпостах. Хотя, говорят, некоторые радиолюбители наловчились эти военные передачи ловить и декодировать.

– Хоть какая-то польза от тех Переливов. А то раньше, говорят, от той рекламы было не продохнуть.

– Ладно, поехали. Солнце уж к вечеру…

Помрачнели все. Ночью на трассе появляются неведомые создания, и, шансы уцелеть - пятьдесят на пятьдесят. Поэтому, педаль в пол - и об остановках забудь. Один раз, правда, затормозили - помогли водителю гружёной лесом «Татры» сменить колесо. Водитель тихо, но непрерывно матерился - шансы добраться до Итата засветло уменьшались с каждой минутой.

Помогла проходившая мимо мехколонна. С шуточками и прибауточками приладили тяжелую запаску, и, в шесть рук быстро затянули болты. Когда приехали, уже смеркалось.

Как выяснилось, обе местные гостиницы были переполнены.

– Фильтрационный пункт строят! - Поделилась с нами симпатичная девушка на ресепшене.

Бывает, с очередным Выбросом прибывают люди. Кто-то с далёких эпох, а кто-то вообще из вымышленных рилмов. Если им вовремя не помочь - пропадут. А то ещё хуже - пополнят ряды банд и шаек, помышляющих в лесах и на трассе. Вот и помещают бедолагу Мигранта в фильтрационный пункт - этакую смесь школы, больницы, исследовательского института и отделения контрразведки. Ну и, собственно, пункта трудоустройства.

А что? Под Красноярском, например, расквартирована рота егерей, набранная исключительно из эльфов. И зона ответственности этой части - одна из наиболее спокойных в крае. Эльфы - идеальные снайпера и следопыты, а знаменитые остроконечные ушки совершенно не видны под цигейковыми шапками с кокардой.

Здесь же, как нам рассказала словоохотливая девушка, однажды прибыла партия гномов. Не маленьких человечков в зелёных колпачках, а суровых пропитых и прокуренных дварфов, ростом с десятилетнего ребёнка, а размахом плеч не уступающих здоровому мужику.

Они быстро возобновили работу заброшенной когда-то угольной шахты, с ходу разобравшись в принципах действия и устройстве непривычного оборудования. На поверхность поднимались редко, зато уголь в местные котельные потёк широкой рекой.

Переночевали кое-как в машине, а утром, позавтракав купленным на вынос пловом, посмотрели выпуск новостей, и, взбодрившись горячим кофе, тронулись дальше.

Одной заботой меньше - похоже, ситуация в Мариинске стабилизировалась. Захватив в городе всю власть, титаны быстро погасили очаги сопротивления и наладили нормальную жизнь. Пока одни занимались хозяйственными вопросами, другие за очень короткий срок выловили в округе всю нечисть.

Бесполезным открутили головы, полезных приставили к делу. Потом, похоже, провели переговоры с властями, и, остались на своих постах уже официально.

– Могли бы и побольше захватить! - Выразил общее мнение Толик.

Я промолчал. Захватить-то могли. А вот удержать… Да и атомную бомбу удобней применять в лесу, чем в городе с пятидесятитысячным населением.

Утро выдалось морозное. «Газель» шла ходко. На выезде нас тормознули. Хмурый прапорщик сначала проверил всех дозиметром, затем предложил пройти на весы.

– Чего ищем, служивый? Красную ртуть?

– Проезжайте. Да, попутчика возьмёте?

Попутчиком оказался приземистый поперёк себя шире дварф с огромным баулом. С лёгкостью забросив через заднюю дверь свой немаленький груз, дварф занял место у окна, для удобства подложив под ноги пустую канистру. Уловив взгляд, буркнул:

– Не продавлю. Сами не местные?

Мы переглянулись.

– Иркутск. Слышал?

Лёгкое, со скрипом, пожатие широченных плеч.

– Наземное. Не интересует.

Протянул чудовищную ладонь:

– Джош.

Как оказалось, под Итатом дварфы уже нарыли тоннелей в общей сложности километров на пятьдесят, и, на достигнутом останавливаться не собираются. В перспективе - сеть подземных городов и подземная же железная дорога через весь континент.

– Нам главное - чтобы нам не мешали. Торговать - да. Мешать - нет. За дорогой смотри!

Путь перегородил пёстрый, как цыганский табор, пеший караван. За беседой мы не сразу сориентировались в ситуации, а, когда поняли, что дело неладно, было уже поздно. Первого автоматчика, здоровенного парня с невыразительным лицом, разглядел Миха, и, ничтоже сумняшеся, произвёл свой фирменный хэдшот, со вторым - точным двойником первого - вышло хуже.

Он уже наводил на «Газельку» странного вида автомат, и, сидевший за штурвалом Толя сделал единственно возможное - резко подал микроавтобус вперёд. От удара нас закружило, «Газель» пару раз чихнула мотором, и заглохла. Враг же, в которого мы врезались всей массой, уже неторопливо поднимался с земли.

Дварф, от избытка впечатлений перешедший на чистейший русский мат, уже тянул из баула какую-то странную хреновину, похожую на миномёт с магазином. Оказался сей девайс многозарядным гранатомётом. Передёрнув огроменный затвор, Джош дослал ракету, и, первым же выстрелом оторвал супостату башку. Тело, без столь важной для себя части, прокатилось по асфальту пару метров, потом заискрилось, и, как-то очень подозрительно загорелось.

Джош - светлая голова - догадался первым.

– В кювет!

Когда прошли первые последствия взрыва, он же первым достал дозиметр. На наше счастье, взрыв был «чистый». Позже, уже сидя на Новотроицком КПП, мы, с остатками каравана наблюдали по «Воен-ТВ» развитие ситуации. Судя по всему, использование вертолётов, вооружённых блоками неуправляемых ракет, оказалось не очень хорошей идеей. Когда сразу два «мишки» задымились, поражённые плазменными винтовками терминаторов, в дело вступили «Грады».

Вертолёт разведки и целеуказания, наблюдая с безопасной для себя высоты, фиксировал события. Судя по всему, киборги так и не были уничтожены, однако, потеряли одну из важных составляющих - мимикрию под человека. Проще говоря, их кожные покровы сгорели. Затем, под аплодисменты всех присутствующих у экрана, мы наблюдали благополучную посадку обоих «подранков».

Нас допросили, но не очень строго. Ещё раз проверили - на сей раз догадались использовать сапёрный миноискатель, и отпустили. С остатком каравана благополучно дошли до Акимо-Анненки. Джош легко нёс свою тяжеленную бандуру на плече, и, пытался нас развлекать, рассказывая дварфские анекдоты. На фразе «И сказал сталактит жёлтому каменному червяку…» я отключился.

Механически переставляя ноги, шагал, не забывая огибать препятствия и вписываться в повороты, мысленно, однако же, был далеко-далеко. Пытался решить в уме шахматную задачу, заданную мне месяц назад салагой-младшекурсником, одновременно перебирая в уме порядок сборки-разборки крупнокалиберного пулемёта «Утёс».

Очнулся, однако, ощущая себя до странности отдохнувшим. Что не помешало, сразу же, как разместились в каком-то сарае на охапке перепревшей соломы, впасть в здоровый крепкий сон. И снилось мне, почему-то, море.

Утро выдалось недобрым. По ящику передали, что в нижнем течении Томи наблюдали всплытие Белой Субмарины. По этому поводу даже выступил очередной президент, а Главком ВС сразу же сообщил о перебазировании полка тяжёлых бомбардировщиков в Томск «в связи с оперативной обстановкой». Слово «ядерный», к счастью, пока не прозвучало.

Греясь кипятком, в ожидании порции горячей каши, мы наблюдали, как от платформы, дымя в мутное серое небо, степенно отходит бронепоезд. Потёки ржавчины на бортах, равно как и зачехлённые стволы орудий и направляющие ракет никого не обманывали. Все знали, что на некоторых, особо секретных бронепоездах, в число боеприпасов входят атомные мины. Да и обычная вакуумная способна навести шороху.

«Цыгане», как мы успели обозвать новых попутчиков, собрались только к обеду. Из сотни их уцелело едва пятьдесят - все гражданские, все со скарбом, почти никого с оружием. На нас смотрели с надеждой. Выступили вместе, разумеется, пешком. Машина наша после столкновения с двумя центнерами высокопрочного сплава представляла ценность разве что для исторического музея. Пока караван неспешно собирался, мы смотрели новости, сверяя услышанное с картой пути.

Под Борисовкой высадилась большая группа доисторических людей. До прибытия фильтрационной группы они успели забить своими каменными топорами какого-то древнего ящера, который жил в тех местах чуть ли не с первого выброса. Языка их никто не знал, да впрочем, фильтгруппе он особенно и ни к чему. Взяли их стандартно - сначала раздача бус и зеркал, затем - десять литров лёгкого красного вина с лошадиной дозой снотворного.

А терминаторов как-то удалось локализовать и окружить танками. После непродолжительных переговоров они сдались. Тут же прошло сообщение о наборе группы военных программистов. Да уж, нашим лишь бы было что хакнуть. Перепрограммируют вас теперь голубчики, будете ходить строем и заменять людей в местах опасных для жизни.

Впрочем, а какие сейчас не опасны? Как на других континентах, не знаем, а у нас сравнительно малоопасен лишь коридор вдоль Транссиба километров сто шириной. Всё, что дальше, просто игнорируется, а при возникновении серьёзной угрозы уничтожается бомбардировщиками.

К югу, где раньше были китайцы, вообще непонятно что творится. Жёлтые Волны, что регулярно раз в год прокатываются с востока на запад, уничтожают почему-то только людей, не трогая живность и растительный покров. А в центре Монголии, говорят, раскинулось Артефактное поле - сто на сто километров - и чудес там самых разных - немеряно. Многие туда ходили, кое-кто доходил, и, совсем уж единицы возвращались.

Зато, если выживали, то и обогащались на всю жизнь - платили за артефакты более чем щедро. Как и из чего получаются эти штуки - до сих пор никто не знает, но слышали о них, хотя бы по разу, все. Артефакты заживляют смертельные раны, двигают машины, танки и самолёты. Стоит, правда, такая машина с хороший космолёт. Поговаривают, кстати, что и возрождение Национальной Космической Программы началось с появления в Королёве одного-единственного невзрачного камушка.

Да и аппаратура засечения Выбросов тоже того - «импортная». Обычная погодная служба Выброс может и проморгать, тем более, что он на климат не всегда влияние может оказать, но специальная, на живых кристаллах - ни за что. А откуда кристаллы? То-то.

Солнце начало припекать, ребята, словно по команде, надели «афганки». «Цыгане» наладились, было, на привал, но видя, что мы не сбавляем шаг, подтянулись тоже. И правильно, если через каждые два часа отдыхать, то и до самой смерти доотдыхаться можно. На ходу хлебнули по глотку из фляжки. Вылеченную артом руку снова свело холодом.

Артефакты, вообще-то, встречаются в разных местах, но в таком количестве и ассортименте, как на Поле - больше нигде. Говорят, правда, что ожидается их скопление на Луне, но, до первой лунной экспедиции, что будет, говорят, вот-вот, вряд ли мы это узнаем.

Сначала мы услышали вертолёты. А через минуту увидели его. Красавец дракон - размах крыльев метров пятьдесят, весь пурпурный, сквозь крылья просвечивает солнце, пытался удрать от звена «Ми-28». Время от времени оглядывался - делал вид, что сейчас атакует огнём, однако ж, на самом деле, видимо соображал, что противник не по его зубам, поэтому лишь делал вид, что нападает.

Завидев просеку, резко снизился, и пошёл по-над молодой порослью, чуть не задевая её кончиками крыл.

– Не дурак! - Выразил общее мнение Джош. Потом засмеялся:

– А лётчики-то - тоже не дураки. Если бы хотели сбить - давно б сбили. Загоняют…

А ведь и правда. Среди драконов, говорят, много разумных, некоторые даже разговаривать умеют.

– Точно! В строй хотят поставить.

– Ага, разрисуют в камуфляж, а на хвост - серийный номер!

Шум погони постепенно отдалялся. Мы прошагали ещё с километр, и попали в засаду. Из леса, качаясь и переваливаясь на ходу, выходили мертвецы. В лохмотьях уцелевшей одежды, в руках они крепко сжимали совковые лопаты - позаимствовали, наверное, с кладбища, косы со ржавыми лезвиями, у многих просто куски металлических оград.

Я оглянулся - дорога назад перекрыта. В лес соваться - гиблое дело. Влипли. Досылаю патрон, командую:

– Митя, ищи колдуна. Остальные - прикрытие.

Митя вдохнул, выдохнул. Повернулся, и чётко показал пальцем:

– Вот он!

И только теперь мы увидели одиноко стоящую фигуру. Первым опомнился дварф. Пробормотав что-то о вагонетке, полной сломанных отбойных молотков, он направил ствол своего несуразного оружия на некроманта. От чудовищного залпа заломило барабанные перепонки, зато врага буквально разорвало на части.

Гном нежно шепнул что-то вроде «Дырокол», лапушка…», и бережно протёр ствол масляной тряпочкой. Хотя, возможно мне это и показалось. Способность слышать другие звуки ко мне вернулась минут через пять. А может, во мне просыпаются скрытые псионические таланты?

Мертвецы, оставшись без единой направляющей воли, остановились, затем дружно повернули в лес. Было заметно, что яркое весеннее солнышко им совсем не в радость.

Быстро, то и дело срываясь на бег, проскочили опасный участок. Толя на бегу прислушался:

– Гляди-ка - винтокрылы возвращаются! Упустили, раззявы…

Однако, это были не вертолёты. Гул нарастал и нарастал, наконец, мы увидели их. Тройка Ту девяносто пятых плыла медленно и величественно. Огромные винты рубили воздух. Затем из-за леса показались ещё три. И ещё. По сторонам посверкивали юркие звёздочки МиГов. Толик присвистнул:

– На Томск пошли!

Все помрачнели. Если рванёт Северск, мало не покажется всем. Не сговариваясь, прибавили шаг. От мертвецов, вроде, оторвались, но ядерный взрыв лучше пересидеть в специально оборудованном убежище. Витёк споткнулся.

– Что за?

Грязное, перемазанное тосолом бревно, лежащее поперёк дороги, пошевелилось. Сверкнул металл. Медленно киборг повернул голову. Одного фотоэлемента не было, челюсть страшно перекошена. Так же замедленно, опёрся на остаток правой руки, пытаясь сесть.

– Ах ты, железяка недобитая!

Витя навёл РПК.

– Аста ла виста, бэйби!

Всё забываю спросить, что эта ритуальная, применяющаяся при отстреле терминаторов фраза означает. Хотя - действует - и ладно.

Пули 7.62 без труда пробили тонкую височную часть черепа железного человека.

– Вишь, Петрович, не всех поймали!

Толя улыбается.

– По сторонам смотрите!

Не люблю, когда меня называют Петровичем.

«Цыгане», меж тем, используют ситуацию по-своему. Пара минут, и, вместо худо-бедно организованной колонны - табор. Кто-то разводит костёр, кто-то побежал в лес. Да откуда вас таких набрали?

К нашей группе бочком-бочком подходит немолодой сельчанин.

– Братушки! Дело есть. К Оазису бы сгонять.

Настораживаюсь.

– Что за Оазис?

Оказывается, выбросило тут в феврале кусок тропиков. Дивной красоты природа. И, что интересно, существует как бы сам по себе - вокруг сугробы, метели, а шаг ступи - весна, и плюс тридцать тепла. Сначала народ побаивался ходить, а потом кто-то из заплутавших разглядел ночью сияние. Артефактов собрал больше пяти кило.

Выпотрошили тот оазис тогда подчистую. Однако, с тех пор артефакты там нет-нет, да появятся. Один, а то и два в неделю - это уж местные подсчитали.

Переглядываемся. Кто с трассы сходит, тот дома не ночует, конечно. Но всё же…

– Веди, Сусанин.

Дорожка отыскалась быстро, причём довольно натоптанная. Без помех прошли двести-триста метров, и подошли к «железке». И тут я заметил её.

– Катька! Ты чего тут делаешь?

Смотрю в лицо, потом перевожу взгляд ниже. Краснею.

– Ты чего…без одежды?

Рядом с головой свистит пуля. Оборачиваюсь, перевожу взгляд обратно - никакой Катьки уже нет.

– Вон, за тем деревом!

Автоматная очередь - Ребята что-то расстреливают в лесу. Подбегает Толя:

– Ты как?

Без сил опускаюсь на землю и теряю сознание. Снова вижу Катю, о чём-то хочу спросить. Не успеваю.

– Живой он!

– Бледный какой…

Это Сусанин.

– Петруха, идти сможешь?

Встаю. Без посторонней помощи. Окружающий мир слегка размыт и кружится.

– Я в порядке. Пошли.

Стыдно перед ребятами. В простейшую ловушку попал.

– Эээ… Заманиха была?

Сусанин пытается блеснуть знаниями. Улыбаемся.

– Да нет. Это посерьёзней штука. Суккуб.

– Суккуб?

Мужик бледнеет. Кажется, он уже не рад, что пошёл за хабаром. Жадность, впрочем, довольно скоро перевешивает.

На ходу потихоньку прихожу в себя. Лес кажется безлюдным и безопасным. Снег уже сошёл, и, кое-где, сквозь заросли жёской прошлогодней травы, словно маленькие бело-синие звёзды, пробиваются первые подснежники.

– Ёк!

Сусанин резко останавливается.

– Ничего себе!

Да, такого я ещё не видел. Роскошные цветы, чудные, не нашего вида деревья - всё покрыто льдом.

– Это кккак?

Почему-то начинаю заикаться. Сусанин скребёт пятернёй затылок. Похоже, у него пропал дар речи.

Всё искрит в набирающем силу весеннем солнышке, и не тает. Да, дело ясное.

– Ходу, ребята!

– Погодите!

Сусанин бухается на колени.

– Дайте хоть пошукать трошки! Уж дошли ведь! Может, артефакт какой найдём, командиру вашему подлечиться. Я пошукаю, а вы здесь постойте!

Отходим на пару шагов, оглядываемся.

– Ну, пошукай.

– Я быстро!

Обмотал голову грязной тряпкой, в два прыжка преодолел заграждение из ледяных цветов, и, захрустел-затопал по замерзшей траве. Пару раз остановился, наклонился, что-то ощупывая, немного погодя развернулся, и, согнувшись пополам, резво побежал обратно.

Добежал, резким движением сорвал обледеневшую тряпку - и упал, заходясь в хрипе.

– Да, мужики. Минус семьдесят там точно есть. А то и все сто - выразил общее мнение умный Анатолий.

С уважением посмотрел на мужика, перевёл взор на тряпку - двумя театрально-удивлёнными изгибами виднелись примёрзшие брови. Мужик слепо пошарил по лицу, отдышавшись, буркнул:

– Брови ерунда, отрастут. Лёгкие чуть не поморозил.

Руки его, между тем, уже наливались нездоровой краснотой. Бережно развернул полу куртки, достал небольшой продолговатый предмет, похожий на веретено, обожженное космическим морозом лицо расплылось в довольной улыбке:

– Вот он, айболитушка-то!!! Через пять минут как новенький буду. И вас, ребятушки подлечу.

И правда, встал бодрый, уверенный, и с новыми бровями. Даже какой-то помолодевший. Усмехнулся:

– Артефактов там, как опят по осени. Не глядя брал, хорошо - айболитка попался. А это вот вам за помощь.

Предмет, размером и формой напоминающий большую гайку, по внутренней резьбе - ровно-золотисте сияние. К дозиметру, в носовой платок, и, бережно - в карман.

– Спасибо, отец.

– На здоровье. Айболитов-то здесь уж два раза находили, а вот такую диву - ни-ни. Первого у служивых на цистерну бензину поменяли, второй в селе оставили, в общую собственность. Богатое село было… На, старшой полечись.

На вес лечебник оказался неожиданно тяжелым.

– А чего с селом случилось-то?

– Да медведи повадились ходить. Не наши мишки, а здоровые такие, чёрные. Наши их вудами называли. Так лесной нам сразу сказал - ноги в руки, ребяты, если жизнь дорога. Лесники-то, они дело знают…

Артефакт оказался неожиданно мощным - всю муть из башки моментально выдуло. Ребята, подержав по минуте, тоже повеселели. Мужик бережно завернул трофей всё в ту же скомканную тряпицу, сунул за пазуху.

– Ну что, пошли с Богом обратно?

– Тихо!

Все замерли. Не почудилось - от железки доносился нарастающий гул.

– Влипли! Отступать некуда. Стойте-ка, да это ж паровоз!

И верно, скоро характерное «чух-чух-чух» не узнать было нельзя. Толя постоял, что-то прикидывая.

– В Тяжин идёт. Айда, хлопцы?

Эшелон неожиданно оказался пустым. Быстро договорились с машинистом, подождали пёструю толпу «цыган», и, с ветерком двинулись в путь.

– Чего порожняки гоняем?

Машинист, щурясь от весеннего ветра - лобовых стёкол здесь, судя по всему, не было уже давно - кивнул на кучу тряпья в углу.

– Бригаду егерей забирали. Присмотритесь, осторожно только.

– Ничего себе… Оборотень?

– Ага. Один остался в живых. До последнего держался. Отвезу в Тяжин, может, вылечат.

– Не вырвется?

– Не должон. Цепями связали, куда ещё?

– А стёкол чего нет? Хоть бы фанеру поставили.

– Да ставили, жарко. Да и опасность какую, опять же, хуже видно. Кстати, размяться не хотите?

Сменив запыхавшегося кочегара - у того и вправду пот лил со лба градом - быстро увеличили скорость состава вдвое.

В Тяжин прибыли вечером. С моего молчаливого одобрения, вместо того, чтобы сразу идти на место, взяли в привокзальном магазине водки, и, сняли номер в местном мини-отеле «Резидент». Уже завтра ребята останутся продолжать обучение в местном Тренировочном Центре, меня же ждёт долгий путь в Питер.

– Вот не пойму, и нахрена тебе такой экзамен придумали?

Будущий псионик Митя, как всегда, абсолютно трезв. Его не ведёт ни с водки, ни с пива. Набрав некую критическую долю алкоголя в организме, он просто вырубается.

Эх, ребятки… Не совсем это экзамен. Но - молчу. И даже стараюсь не думать. В молчании допиваем.

– Курсант Смышлеев!

– Я!

– Завершающий этап второго курса засчитан! Присвоена квалификация «Логист» первой степени!

– Служу Отечеству!

– Курсант Еремеев!

– Я!

– Завершающий этап второго курса засчитан! Присвоена квалификация «Псионик» третьей степени!

Ого. Ай да Митя!

– Служу Отечеству!

– Рад сообщить, что группа показала выдающийся результат, придя на финиш в полном составе! За это участники награждаются именными часами!

– Урааа!!!

Да, гробятся, бывает, ребятки, целыми командами. Зато те, кто выживают, не понаслышке представляют себе сегодняшние реалии. Они уже точно знают, что каждое слово Устава написано кровью, и впитывают новые знания, как губка. Говорят, эту систему придумал Гай Юлий Цезарь. Не тот, из Древнего Мира, а современный - Мигрант.

– Курсант Петров! Представляюсь по случаю окончания первого этапа экзамена!

Шушуканье, внимательные взгляды.

– За умелое руководство группой награждаетесь именным заговорённым оружием.

Ничего себе! Это за неполные полчаса спецы-заговорщики пробили мой биопрофиль, нашли подходящий артефакт, встроили, и связали с психоматрицей. Сильны!

– Служу Отечеству

Батюшка передаёт мне модифицированный пистолет Стечкина, как бы нечаянно поправляет серебряный крестик. Внимательно смотрит в глаза:

– Служи во славу Русского Оружия, отрок. Используй эту силу только для добра.

– Служу Богу и России…

– Перед отбытием побывай в Храме.

– Храм - это не только религиозный институт.

Давешний батюшка ведёт меня мимо высоких заполненных стеллажей.

– Сейчас мы восстанавливаем своё значение, как центров культуры и науки. Мы внимательно изучаем вещи, пришедшие из Ноосферы. Все эти книги, кстати, оттуда. Хочешь почитать? Бери, это копии.

Не глядя, достаю фолиант. Хорошего качества бумага, чёрная стильная обложка. На лицевой стороне старого образца клавиатура, на тыльной - автомат АН-94. Заголовок: «Творчество Сталкеров».

– Хороший выбор! Мы предполагаем, что эти рассказы написаны сталкерами - гражданами виртуальной Вселенной С.Т.А.Л.К.Е.Р. Их мир, кстати, чем-то похож на наш. Бери, может, что полезное почерпнёшь.

А и правда - на привалах делать нечего, почитаю.

– У нас уже есть свои институты, занимающиеся виртуальной историей человечества. И не только историей…

– Чем же ещё?

Внимательный взгляд искоса.

– Виртуальной географией, например.

Соображаю.

– Это что же - хотите в Ноосферу заглянуть?

– Скажем так - мы ничего не исключаем. Кстати, у нас есть к тебе дело. Надо слетать к Полю Артефактов, найти там кое-что. Самолёт отправляется завтра, вся экспедиция продлится неделю. Если всё пройдёт гладко, до Жёлтой Волны как раз успеем. Артефакт повезём в Томск. Так что, по времени ты даже выгадаешь. Согласен?

– Так точно!

Когда ещё выпадет такой случай - на настоящем самолёте полетать?

Как вскоре выяснилось, такой интерес к моей персоне объяснялся просто. Отряду прикрытия, выделенному для группы искателей артефактов, не повезло. За два дня до вылета недалеко от одной из деревень произошёл сильный Выброс. Большая группа демонов, проявив завидную организацию и знание тактики, ворвалась в населённый пункт, и устроила настоящую резню среди мирного населения.

Затыкать прорыв отправили всех. Демонов перебили, однако, потери были огромны. Из отряда прикрытия уцелел один командир - во время взрыва его крепко приложило металлическим швеллером, и демоны посчитали его мёртвым.

Отменять экспедицию было нельзя - вот-вот должна была подойти очередная Волна, поэтому, во вновь сформированный отряд согнали всех, кого могли, стараясь, однако, отбирать лучших. Попал в него, кстати, и Митя, теперь уже официально признанный псионик третьей степени.

Группа получилась небольшая - всего двенадцать человек, считая двух учёных. Старшим был назначен Вепрь - огромного роста сержант, с лицом, сплошь исполосованным белыми полосками шрамов. Командирами отделений получились мы с Митей.

Утром, как всегда, посмотрели новости. Недалеко от Бороковки выбросило старый немецкий танк «Тигр» с экипажем. Заехав кое-как в деревню, гансы тут же принялись качать права насчёт «курка, млеко, яйки». Ну, сельчане, с криками «За Родину, за Сталина!», их и отметелили по полной программе. Тигр хотели отвезти в Тяжин, однако, по раскисшей русской дороге холёный европанцер двигаться отказался, а тянуть такую тушу на прицепе дураков не нашлось.

На аэродром под Томск перебазировались ещё несколько Ту-128, правда, оказавшийся на просмотре бывалый майор ВВС почему-то, покрутив пальцем у виска, обозвал их обычными бомбарями Ту-95. Всему виной, по его мнению, было всегдашняя нерасторопность корреспондентов.

– Совсем обленились, в военные новости старую хронику совать!

Автобус, который должен был нас доставить на аэродром, оказался более нужен в другом месте, поэтому, решено было выдвигаться пешком, благо время ещё терпело. На переезде пришлось подождать. Огромный, незнакомого вида паровоз с натугой тянул странный состав всего из пятнадцати - двадцати вагонов. Стоя в нескольких метрах от железнодорожного полотна, мы отчётливо слышали скрип и стон рельсов.

– Что же это такое везут-то? - озвучил всеобщий интерес белобрысый щуплый боец по прозвищу «Пятачок».

– Пионеров. На Томск, небось… - непонятно выразился высокий, под два метра ростом, но тоже очень худой воин со странной кличкой «НедоПереБитыйНоЖивой».

– Каких ещё пионеров?

– А ну отставить информацию в эфир! НедоПере, заняться нечем?

– Так я…

– Забудь!

Понятнее нам от этого не стало. Далее пришлось поглотать пыль, пропуская колонну танков. Тут Вепрь смилостивился, и пояснил:

– В Мариинск идут, на парад в честь примирения и согласия.

– Что, своим ходом? Дорого!

– По железке дороже. Одну рельсу перебьют, и тю-тю твои танки.

– Так они ж по сорок тонн - кто их стащит?

– Стащить не стащат, а покуда отбивать будешь, людей до фига потеряешь. Да и на парад не успеешь.

– А что за примирение и согласие?

Это уже паренёк из научной группы интерес проявляет.

– Да раньше, говорят, такой праздник был. Потом его забыли, а недавно, вроде, вспомнили снова - по поводу примирения с титанами.

– Вон оно как…

На аэродроме было многолюдно. Центром всеобщего внимания являлись два небольших поршневых самолётика, немного порывшись в памяти, я идентифицировал их как «Мессершмиты-109». Слышна была громкая немецкая речь, пара пилотов в стильных кожаных куртках и серых шёлковых шарфах, стоя у кабины ближнего к нам мессера, что-то экспрессивно кричали в один на двоих ларингофон.

– Вот оно что!

Оказалось, профессор из нашей группы, владеет Deutschsprache на довольно сносном уровне.

– Их выбросило вместе с тем «Тигром». Полетали-полетали над незнакомыми местами, а, как горючка стала кончаться, присмотрели место для посадки. На их счастье, это оказался Тяжинский аэродром. С ними ещё «Рама» прошла, «Фокке-Вульф» сто девяностый, так у того баки побольше - до сих пор парит.

– Это они его так сесть уговаривают?

– Да нет, приземлиться-то он уже согласен. Просят посмотреть, не прошло ли ещё живой силы или техники. А то сожрут на фиг страшные сибирские медведи, или злые местные жители серпом-молотом зарежут.

– Что, так вот сразу и сдались на милость комиссарен и большевикен?

– А чего им бояться - они же из тысяча девятьсот сорок первого. Уверены, что дойче зольдатен будут здесь уже завтра, а война с Россией окончится через две недели. Так что медведей опасаются больше!

– Сюрприз их ожидает…

Достигнув некоего консенсуса с коллегой, асы люфтваффе в сопровождении эскорта устало побрели в сторону казарм. А к нам уже спешили.

– Эй, ребята, вы за артефактами будете? Помогите чудеса враждебной техники с полосы убрать!

Самолётики неожиданно оказались не очень тяжёлыми, вдесятером мы шустро откатили их в сторонку.

– И чего теперь с ними? В музей?

– Ха! Перекрасят, перевооружат - и будут как миленькие пахать - хоть на разведке, хоть где ещё.

– Толку от них, поди…

– Не скажи! Они машинки лёгонькие, причём скоростные - быстрее наших вертолётов, между прочим. К тому же, гляжу, новые. Не, эти ещё послужат. Вы-то, хлопцы, из Храмового Университета будете? Не припомню я вас, в прежних-то группах.

– Мы - сборная солянка, отец. Побили вчера храмовых.

– А вас, выходит, с бору по сосенке набрали. Ясно. Ну что, полетели? Вон там моя огненная колесница стоит.

Колесницей оказался потрепанный Ан-12 с неожиданно узким и тесным пассажирским салоном.

– Располагайтесь. Машина для дальних рейдов переделана, почитай весь объём дополнительные баки, да грузовой трюм занимает. Ничо, зато тепло! Вишь, скока утеплителя!

– Что-то утеплитель у тебя какой-то необычный.

– Так вата это! Старых матрасов негодных распотрошили, да пассажирский салон весь обделали.

– Обделали, да…

– Чего?

– Цвет, говорю, почему такой странный?

– Так то ж с матрасов совсем негодных! Которые мал-мал поприличней - все в казарму забрали, а это уж, что совсем ни в дугу, ни в Красную Армию.

– А запах?

– А это клей так пахнет. Сами варили, да что-то с душком, зараза, получился. Да ничего - принюхаетесь! Главное - тепло.

– Из чего варили-то?

– Из углеводородов, не боись. Тосол отработанный с нефтебазы, да ещё кой-какие ингредиенты.

– А это у тебя что?

– Дыхательные аппараты там. Пойдём на десяти тысячах, вы уж не обессудьте. Горючку экономить надо, а то не долетим! Да, и центровка у самолёта в связи с этой переделкой чуть нарушена, так что штормить будет мал-мал… Всё ясно?

– Величать-то тебя как, отче?

– Малмалычем кличут. Я здесь и пилот, и штурман, и бортпроводник. Что ещё? Да, руки-ноги никуда не совать, двери в грузовой люк и наружу не открывать. Ежели кому плохо станет - вон ведро. Да, и туалета в салоне нет, так что озаботьтесь заранее.

Научная группировка слушала этот инструктаж со снисходительным любопытством. Было видно, что полёт этот у них не первый.

– Посадка будет на старом военном аэродроме, километрах в тридцати от Полей. Ближе негде. Надолго останавливаться не буду - мало ли, кто в салон залезть может. Опасные там места. Так что, спрыгнули, дверь за собой захлопнули, и быстро айда-айда.

– А там что, этих Полей много? Мы-то думали - одно.

– Одно-то одно, да на малые поля разбито. Вернусь через неделю, вам должно хватить. Если раньше управитесь - в заброшенном военном городке бомбоубежище есть, неподалеку от бывшего военного аэродрома, «Налайх», да профессор знает. Жёлтую Волну под землёй не пересидите, а всё остальное - на раз. Ну, полетели мал-мала?

Полёт, паче чаяния, не произвёл какого-то особенного впечатления. Потрясло, поморозило, несмотря на фирменную систему теплоизоляции, но и только. Кислородно-воздушная смесь была хорошая, без всяких вредных запахов, так мы и продремали всё время полёта.

На аэродроме выпрыгнули, практически, на ходу. Трапов нам, естественно, никто никаких не подал. Ну да невелика беда - с нескольких метров приземлиться.

– Как обратно залезать будем?

– У Малмалыча всё предусмотрено - лесенку железную спустит.

– Ага, из старых наволочек сшитую.

– Тихо! Опасность.

И точно. Что-то изменилось. На что уж я толстокож, и то мурашки по шкуре побежали. Митя, псионик, аж за голову схватился. Он же нам и указал направление.

– Там!

На месте, где секунду назад никого и ничего не было, неподвижно стоит существо, похожее на гибрид волка, лисы и гиены. За ним ещё несколько. Точное количество не могу сосчитать - наводят морок? Эх, и развелось специалистов по мозгам со времён Первого Перелива!

Огонь открыли одновременно. Попал, как ни странно, один профессор. Подраненное им животное жутко зашипело, и мгновенно исчезло. В ту же секунду как сквозь землю провалились и остальные. Давящее чувство опасности исчезло.

– Иван Терентьевич, Вы таких уже встречали?

– Да почти каждый раз попадаются.

– И что?

– Засада не получилась, теперь осторожничать будут. Красться по пятам, выжидать.

– Это плохо?

– Да нет. Рисковать они не любят, без стопроцентной уверенности не нападут. А дичь помельче отгонят. Главное, от них сильно не отрываться. Если увидят, что уходим - пойдут на риск.

– Странная тактика. Так и вовсе без еды остаться можно.

– Ничего странного. Это они к здешним условиям так приспособились. До Жёлтой Волны голодуют, а потом нажираются на неделю. Им главное нас до Волны из виду не потерять.

– Продуманно. Ну что, пошли?

– Пошли. Только осторожней - здесь все животные псионики. Немного.

– Что-то ещё надо знать?

– Ноги берегите. Здесь норами всё изрыто - того и гляди подвернёшь. А медпункта рядом нет.

– А кто норы роет?

– Мелочь какая-нибудь, наверное.

– Наверное?

– Никто ни разу этих вредителей почвы не видел. Да, змей и прочих тарантулов здесь не водится. Вообще насекомые повымерли. Да и птиц поубавилось.

– Съедобное-то есть что-нибудь?

– Без особой нужды лучше никого не пробовать. Ничего, на пайках перетерпим. Вода, кстати, совершенно безопасна - даже обеззараживания не требует. Так, ещё раз проверьте обувь. Хоть сегодня много ходить и не будем, но береженого Бог бережёт.

– В путь.

Голая, едва прикрытая травой долина, слегка разбавленная скалами и курганами. Кое-где виднеется чистейший золотой песок, где-то растут сросшиеся стволами пальмы, где-то обыкновенная берёзка. Пару раз прошли мимо действующих гейзеров. Пытаюсь по известным признакам определить тип местности и климата, через пять минут запутываюсь совершенно.

Украдкой смотрю на остальных. Бодр и уверен в себе лишь профессор, остальные, включая его ассистента, так же, как и я, ошалело крутят головами.

– Иван Терентьевич, ночевать где будем?

Тут недалеко есть местечко - с трёх сторон скалы. С четвёртой костёр разожжём.

– Помогает?

– Когда как.

Стемнело быстро. К счастью, к этому времени мы уже разводили огонь на облюбованном профессором месте. Повесили вместительный казан, почистили картошки - на удивление круглой и твёрдой.

– Не помешаю?

Высокий, атлетичный вампир стоял между нами и костром.

– Я не кусаюсь, так что, пожалуйста, спрячьте серебро.

Серебряный крестик был уже в ладони - и когда успел? - Вепря. В другой руке блестела остро наточенным лезвием малая сапёрная лопатка. Мне показалось, или вампир с большим опасением поглядывает на неё, чем на символ веры?

– Серебро невысокой пробы - объяснил, в ответ на мою невысказанную мысль ночной гость. Да и неосвящённый крест.

Вепрь досадливо матюкнулся.

– Господа, уверяю Вас, Вы можете меня совершенно не опасаться. Я вполне сыт, и, даже если бы сильно захотел…

– Покажи глаз.

Без всяких возражений, житель ночи представил к осмотру требуемое.

– Да, похоже он сыт. Как ты прошёл мимо огня?

– Да никак. Просто мне не повезло, и я выбрал для отдыха тот же самый уютный хорошо защищённый уголок здешней пустыни. Я, кстати, здесь уже вторую ночь провожу.

– Вампиры, вроде бы, спят днём?

– Вы знаете, здесь по ночам такие монстры бродят, что я по сравнению с ними - так, зайчик с клыками.

– Ты был невидим?

– Ну да. А потом подумал - ненароком задену кого - паника поднимется, претензии. Глядишь, и зарежете ни за что ни про что.

– Так тебя сюда недавно выбросило?

– Что? Прошу прощения, господа, Вы меня неправильно поняли. Я не Мигрант.

Посмотрел на наши отпавшие челюсти, и, спокойно добавил:

– Я родился и вырос на Земле. Как и вся наша община с многотысячелетней историей. Вампиры, господа, живут здесь очень давно. Откуда пришли, как появились - история этого, к сожалению, не сохранила. Может, было нечто подобное теперешним Переливам, а может, что-то совершенно иное - как знать! Все эти басни и рассказы о нас - не на пустом же месте появились.

– И как же Вы скрывались?

В голосе Ивана Терентьевича отчётливо сквозит скепсис.

– Да Вы знаете - особо и не прятались. В нас никто не верит - вот наше лучшее оружие. Разумеется, свою численность мы старались держать в разумных пределах. Если не получалось - сами же и отлавливали провинившихся. До тех пор, пока не появились фото-, и телекамеры, проблем вообще не существовало. Ну увидит кто чего недозволенное - так его же и засмеют. А память у человечества всегда короткая - одно-два поколения, всего! Дальше уже начинаются сомнения - было ли, в самом ли деле видели, да не под воздействием ли галлюциногенов, ну и всё такое прочее.

– А фотографии?

– Вот с ними уже сложнее. Хотя, с развитием технологий их подделок, и это перестало быть неразрешимой задачей. То же и с кино/видео. Чем совершеннее технология, тем больше возможностей для подделки!

– И сколько Вас?

– О, Вы знаете, в лучшие годы нас было не более трёхсот. На всю Землю.

– Боялись бесконтрольного размножения?

– А Вы сообразительны, юноша. Пока нас мало - мы можем жить неограниченно долго. Если много - возникает конкуренция, борьба за место, хм, под Луной… Тут уже и головы лишиться недолго.

– Скажите, а Вам не приходило в голову взять власть на Земле в свои руки? Ведь обладая Вашим колоссальным опытом…

– Конечно, приходило. Пару раз даже пытались.

– Не получалось?

– Получалось. Но власть, знаете ли, такая шутка… В первую очередь - это работа. Колоссальный каторжный труд. Уж на что мы выносливые - и то - болезни, преждевременное старение. Зачем? Ведь, практически, всё то же самое можно иметь особо не напрягаясь. Да, мы разработали технику захвата власти в предельно короткий срок. На всякий случай. Но, Вы сейчас будете смеяться, так ни разу ей и не воспользовались.

– Почему?

– А Вы подумайте! У нас же тоже есть чувства, совесть. Убивать для пропитания одно, но обрекать на бессмысленные страдания миллионы - это надо совсем бесчувственным чудовищем быть.

– У Вас и нервные болезни есть?

– Конечно, и гораздо больше, чем у Вас. Мы ведь живём дольше, и в памяти храним всё - и хорошее, и плохое. Так что нам совесть весьма желательно держать в чистоте.

– Да уж, трудно вам.

НедоПереБитый смотрит сквозь пламя костра.

– Спасибо, мальчик. Ты один из немногих, кто понял.

– А как здесь очутились?

– Да, понимаешь, захотелось понять, что на планете творится. А Поле Артефактов - одно из самых странных мест.

– Удалось?

– Почти. Завтра еще прогуляюсь в одно очень подозрительное местечко. Только для этого желательно бы крепко выспаться. Я с Вашего позволения, именно этим и займусь. Вы, конечно же, вправе выставить усиленный караул, я не в обиде.

– Можно ещё вопрос - почему Вы нам всё это рассказываете?

– Ну, мы сейчас с Вами, в некотором роде, союзники. Вы ведь - тоже хотите в этой напасти разобраться? И - нарочито равнодушный взгляд - на меня. Он что, читает мысли?

– Ну, всё. Как говорите Вы, люди - Спокойной ночи!

Ночь, действительно, прошла спокойно. А под утро мне приснился сон. Я был во дворце. Белые мраморные колонны уходили ввысь, прикрепленные к стенам зажженные факелы освещали пространство странным, трепещущим светом. Прямо передо мной на стене висел гигантский щит со странным гербом. Я не силён в геральдике, но тут уж явно что-то несусветное: и модель атома, и колос, и даже змея, обвивающая рюмку. И, зачем-то, маленькая капелька крови - международный символ донорства.

Я оглянулся, и увидел трон. Трон внушал уважение - массивный, покрытый красной парчой с золотым шитьём. А на троне сидел давешний вампир.

– Привет! Ничего, не очень помпезно?

И улыбнулся, показав классические, знакомые по многим учебникам, клыки. Я тоже улыбнулся, даже с некоторым облегчением - раз есть в спецлитературе, значит, точно - Мигрант. А то вчера я чуть было не подумал… Стоп. Да я же сплю! Ничего так себе сон.

– Да нет, не очень. Красная парча - чтобы не было видно пролитого десерта?

– У тебя острый ум. Ты знаешь, для чего я тебя вызвал?

Откуда? Впрочем, попробую догадаться. Всё равно ведь сон, тайн никаких не выдам.

– Ты вчера прочитал мои мысли. И понял, что наши цели действительно совпадают. Ну и решил кое-что добавить - с глазу на глаз.

– Что?

– Что-то, связанное с характером цели.

– Цели?

– Ну, для чего-то же ты сюда прибыл? Не просто же, чтобы на что-то посмотреть и забыть. Явно, это информация для дальнейшей борьбы, изучения особенностей, слабых мест.

Он смотрел на меня, не мигая, с очень странным выражением глаз.

– Хм. Любопытно. Знаешь, несмотря на юные годы, ты удивительно прозорлив. Ты не хотел бы пополнить наши ряды? Понимаешь, планета в кризисе, а действительно способных личностей, которые могли бы вести борьбу, кот наплакал.

– Это как? Укус в шею?

– Да. Несмотря на то, что это сон. Ты получишь…

– Нет.

– Он смотрел недоверчиво, подавшись вперёд.

– Почему?

– Я христианин.

Некоторое время он всматривался мне в лицо, затем вздохнул. Лицо сразу постарело, и я, с невольным сочувствием увидел, что он действительно не молод, и явно несёт ношу не по силам. Тем не менее, я твёрдо повторил:

– Нет.

– Жаль. Ну, тогда слушай. Объект находится на месте со следующими координатами… Запомнишь?

Мнемоника - очень хорошая наука.

– Запомню.

– Он частично заглублён в скалу, где-то на сто-двести метров. Видимая часть - каменная площадка километр на километр. Скорее всего, космодром.

– Космодром?

– Да. Это инопланетяне. Мы уверены.

– Почему? Может, просто Мигранты из какого-нибудь хайтэк-романа?

– Исключено. Видишь ли, мы осуществляем определённый мониторинг планеты. И эта база - появилась до Первого Перелива.

Уже догадываясь, каким будет ответ, я всё-таки спрашиваю:

– Задолго?

– За две недели.

Вот оно, значит, что. Две недели - вполне достаточный срок, чтобы смонтировать и запустить аппаратуру, производящую - что?

– Как им удаётся воздействовать на ноосферу Земли?

– Не знаю. И никто не знает. Впрочем, это всего лишь вопрос технологии. Зачем они это делают - вот что гораздо важнее.

– Попытаетесь узнать? Если не секрет, как - обратитесь в летучую мышь?

– Юноша, Вы в школе физику учили?

– ?

– Байки это - про превращения. Всё, что нам даёт наша болезнь, а это именно болезнь, так это неимоверно долгую жизнь.

– А это?

Обвожу рукой роскошное убранство.

С неохотой соглашается.

– Ну и некоторые ментальные возможности. У людей они тоже, между прочим, есть! В зачаточном состоянии, но всё же…

Улыбаюсь.

– Типа укуса в шею в моём собственном сне?

– Типа отведения глаз часовому и маленького укола из заранее приготовленного шприц-пистолета в твою немытую шею! Что, обязательно было мистическую атмосферу разрушать?

– А что в шприце? Экстракт слюны из нечищеных клыков?

Тут уже смеёмся оба.

– Да нет. Это препарат на основе моей собственной крови. Между нами говоря, вампиризм - вирус.

– Он и через кровь передаётся?

– Ага. Так ты не согласишься на моё предложение?

Резко обрываю смех. Увеличиваю темп дыхания, чтобы проснуться. Вампир смотрит на меня с беспокойством.

– Эй, расслабься! Нет, так нет, просто ты не понимаешь, чего лишаешься. Ты действительно нам нужен!

Просыпаюсь. Смотрю на то место, где лежал гость.

– Эй! А где…?

Часовой в недоумении чешет затылок.

– Не знаю. Только что тут был…

Автоматически проверяю запомненные координаты на карте. Там действительно скалы, и круглое пятно, диаметром около километра. Да ну, бред. Как говорил дядюшка Фрейд, бывают и просто сны.

– Ох-хо-хо! Гутен Морген, либе Зорген!

– Иван Терентьевич, а Вы что, немец?

– Ну да, с Поволжья.

– Что-то имя у Вас не вполне тевтонское…

– Ах, это! Просто, «Йохан Гербертович» не каждый выговорит. Не каждый запомнит. Да и отношение всё же…

Профессор задумался.

– А где этот, наш вчерашний друг? Вот уж кто по-немецки шпрехает - моё почтение! И выговор такой культурный, берлинский. Кстати, а как Вы нас понимали?

Тут уже отпали челюсти у нас.

– Что именно?

– Ну, говорили мы вчера у костра. О Гейне, Шиллере. Не помните, он отрывок декламировал: «Ихь гинг им Вальде…», а Вы ещё его продолжили?

– Иван Терентьевич, я не мог его продолжить. Я немецкого не знаю. А стихов он вообще не читал. Об МП-5 говорили, помню. Потом ещё подвеску «Тигра» обсудили.

– Какого ещё тигра? Вы с ним о бабах трепались, филейные части сравнивали.

– А вы слушали?

– Раскрыв рот! Вы ж такое…

– Понятно. Вампирские штучки. А с Вами, Александр, он о чём беседовал?

– Говорил, что не Мигрант. Что вампиризм - вирус…

– Нда, остальных опрашивать, полагаю, бессмысленно. Нет, ну это же надо, какой сильный псионик! Кстати, Митя, а вы ведь…

– Я слышал то же, что и Саша. Правда, иногда накладывалось что-то о мостах, калибрах…

– Вампирские штучки! Слышал, не верил. Повезло нам, ребята, что он сытый был. Он бы нас всех на лоскуточки мог…

– Ну ладно, каша стынет.

После короткого завтрака отправились в путь. Видимость была отличная - до самого горизонта.

– Вот это, ребятки, и есть та самая Угловая Степь.

– А почему угловая, Иван Терентьевич?

– А потому, что здесь в оба смотреть нужно. Помните анекдот про чисто поле и танк из-за угла? От него название произошло.

– В каком смысле?

– Посмотрите на тот камень. Минуту назад его не было.

А ведь и правда.

– Вот точно так же может и зверь из ниоткуда возникнуть. Или что похуже.

– Не расслабляться!

Это уже Вепрь.

– Разбиться на двойки! Смотреть по сторонам! Чаще оглядываться!

Разумно.

Атака началась внезапно. Низкорослые, заросшие чёрной вонючей шерстью гуманоиды, с рычанием появлялись из невысокой травы, распрямлялись в длинном прыжке, пытались атаковать со спины и боков.

– Откуда они взялись? Тут трава со спичечный коробок!

– Это Угловая Степь!

Вот один не, допрыгнув до загривка, повис на спине Недоперебитого, отчаянно пытаясь прокусить плотный комбез довольно острыми зубами. Профессор, с неожиданной для его возраста прытью, сбил ворога прикладом, а Вепрь, охраняющий мировое светило, тяжёлыми берцами втоптал нападающего в каменистый грунт.

На меня насели сразу трое, и, на некоторое время мне стало не до наблюдения за окружающими. Один ухитрился прокусить мне руку, и остался висеть, завязнув челюстью в предплечье. Второй довольно чувствительно заехал небольшой, но тяжёлой лапой по голове - капли крови повисли на ресницах, и я никак не мог их сморгнуть. Третий сорвался с прыжка, я случайно наступил ему на переднюю лапу, и сейчас он, бешено дёргаясь, пытался вызволить раздробленную конечность.

Эти дёрганья лишали меня устойчивости, заодно сбивая атаку врагам. Наконец, изловчившись, я всё-таки добил ножом первого, в конвульсиях этот гад ухитрился ещё сильнее сжать челюсти. Меня как будто пробило током. Боль была настолько ослепительно острой, что показалось, что замедлилось время.

Резко согнувшись, я длинным клинком пригвоздил к земле пойманного, на противофазе наугад махнул рукой во второго - попал. Не торопясь, добил, и огляделся. Почему-то, ничего не было слышно. В воздухе кружились какие-то чёрные кляксы, а с неба падали камни.

Примерно так я раньше представлял себе метеоритный дождь. Небольшой светящийся камушек с непостижимой скоростью мелькнул перед глазами, и выбил фонтан осколков из прокалённой твердой земли.

Меня накрыло градом осколков, во рту стало солоно. Оглянулся - мёртвое тело. Ещё одно. Три, четыре. А где остальные? Прислушался к себе - ноги-руки ещё работают, а вот с головой беда. В глазах двоилось, вестибюлярный аппарат выделывал кунштюки, не позволяя ни определить своё местоположение, ни, хотя бы, толком держать равновесие. Не давая себе упасть, я потрусил неспешным шагом. Куда? Неважно. Здесь меня точно ждёт смерть.

Не помню, сколько я бежал. Помню, что возле какого-то светящегося дольмена упал. И отрубился. В забытье я с кем-то яростно дрался, одновременно доказывая заплаканной Катьке, что она дура, потому, что не видит большого чёрного зверя, вцепившегося мне в руку.

Пару раз рядом с мерцающим камнем мне чудились блестящие фигуры, похоже, роботы. Прекрасно понимая, что это бред, я тем не менее, мысленно попытался определить их назначение и марку металла. С назначением получилась лажа, с металлом тоже. Нет, титановый корпус для дорогостоящего металлического помощника - нормально. Но зачем сверху надевать жилет из обычной, даже не легированной стали? Робот в одежде - это показалось мне шуткой года, и я засмеялся.

Очнулся по-настоящему я через двое суток, если верить показаниям моих «Командирских». Ужасно хотелось пить. Не вставая, здоровой рукой нащупал фляжку, отвернул пробку. Поднёс ко рту, и долго, с наслаждением, пил. Левая рука, по ощущениям, не особо пострадавшая, тем не менее, отказывалась двигаться, как будто упираясь в препятствие. Пошевелился - это движение стоило мне астрономического количества нервных клеток, и сел, опираясь спиной на давешний камень.

Он уже не светился. Перевёл взгляд на руку. Свернувшись вокруг калачиком, там дремала давешняя зверюга. Значит, я её не убил? Вот след от моего ножа, уже похожий на застарелый шрам. Ну и регенерация у тебя дружок… Согнул-разогнул кулак. Нда. Похоже, зализывая себе рану, звероид заодно позаботился и о моей. Зачем? Впрочем, о странностях поразмышляем потом. Главное - я цел.

Ну что, съесть, что ли тебя, животинка? Голод накинулся неожиданно. Кишки завязались в узел и стали просить, умолять, требовать какой-нибудь ерундишки, типа вот этого маааленького, на один укус зверёныша зажаренного в…, ах, не в чем? - Ну ладно, и сырой очень даже пойдёт!

Животинка тем временем что-то проплямкала во сне, затем широко зевнула, обнажив острейшие - у меня рефлекторно заныл рубец на руке - зубы. И проснулась. Визг, пробуксовка по камням - и я снова один. Один в пустыне, между прочим.

Следопыт из меня ещё тот, поэтому, пройдя около ста метров по своим, вроде бы, следам, я окончательно эти следы потерял. Компас в Пустыне Артефактов бесполезен. Хотя… Где-то слышал, что он всегда указывает на ближайшее скопление артефактов. Вот и проверим.

На всякий случай обзор горизонта. Чисто? Чисто. Пошли. Солнце, до этого снисходительно присматривавшее за моими злоключениями, решило к оным подключиться. Затылок начало печь с немилосердной силой, а «афганку» я, разумеется, потерял.

Ниччо… У нас в Сибири летом и +35, и +40 очень даже бывает! Другое дело, что здесь я ощущаю, субъективно, конечно, уже гораздо больший градус. Ещё чуть - и начнёт дымиться шерсть на загривке. Нет, братцы, что-то здесь не так.

Жарка! Аномалия из старой виртуальной игры. Делаю шаг назад, ещё, разворачиваюсь - и бегом. Выбравшись, оглядываюсь. Так, в жарке более тёмный песок, постараемся на такой не забираться. А в центре наоборот - слепящее-белая проплешина. Запомним.

Взгляд на компас - и в обход. Стрелка нестабильна - Поле близко? Или я промеж двух Полей угодил? Не важно. Не отвлекаясь, двигаться к ближайшему. Найду пару полезных артов - дотяну до Волны. Что дальше? Не стоит так далеко загадывать. И вообще - много думать вредно. Левой, правой, левой, правой - поглядываем на бархан. Что-то там блестит. Выстрел.

Вперёд, вперёд - а это что? Чья-то гигантская тень движется в мою сторону. Где солнце? Выстрел, выстрел, выстрел! Исчезник? Какая-то местная разновидность. Здоровый какой. На те контрольный в голову с пяти шагов. Нет, ближе не надейся, не подойду.

Всё хорошо, патронов ещё много. Однако, везучий я. Один на один исчезника завалил. Опознал и завалил. А вот это не исчезники - это те самые прыгучие твари! Выпускаю обойму, противник, оставив на поле боя потери в количестве трёх бойцов, без зазрения совести улепётывает на заранее неподготовленные позиции. Фиг вам! Замечаю, что рефлекторно прячу пострадавшую верхнюю конечность за спину.

Деликатно смеюсь над собой. Громко нельзя - я же не псих. Ближний пригорок кажется подозрительным - кидаю камень, стреляю в то, что вылетает в мою сторону, перезаряжаюсь. Змея - на не округлая, а угловатая - типа складного метра. Молодчага Стечкин приятно холодит руку, и, кажется, подмигивает сполохом на воронёном боку.

Сколько я из него сегодня пуль выпустил? И большинство ведь попал, господа! Воистину, это мой день. Мне снова становится смешно, и я опять не понимаю почему. Левой, правой. И правда, почему рукоять холодная? Солнце припекает не по-детски. Хороший пистолет. Вернусь, ещё один арт в рукоять интегрирую. Подобрать только надо что-то плоское и небольшое. Навроде вот этого. Отличный арт. А вот ещё! Стрелка компаса бешено крутится - на месте! Не врал, выходит, тот дварф. Как его?

Набиваю карманы, затем рюкзак, оглядываюсь. Непосредственной опасности нет. Лечебных артефактов за спиной столько, что убить меня теперь почти невозможно. Мгновенная регенерация расстроит планы почти любого противника. Кроме Жёлтой Волны.

Ну что, пистолет, попали мы с тобой? Оставшиеся несколько дней нам ничего не грозит. Зато потом… От скуки пытаюсь рассчитать вероятность возвращения к аэродрому. Почти ноль. Карта есть, и довольно подробная, зная дорогу, дойти можно. Не зная - нет. Компас - бесполезная игрушка.

Есть небо. Имей я абсолютный глазомер, абсолютную память, и мозги чемпиона мира по соображанию, пожалуй, шанс бы был. Ну-ка, восток там, запад здесь… Ощущаю, что резко умнею. Прежде чем приступить к решению Основной Задачи, за долю секунды докапываюсь до причин своей сегодняшней удачливости.

Точно, это пистолет! Настроенный в унисон биополю, он активирует те качества, которые в данный момент важнее всех. Конечно, за счёт остальных. Когда я пёр как танк через пустыню, от меня требовалась меткая стрельба. И мозг превратился в великолепный баллистический вычислитель. Команды, отдаваемые напрямую мышцам, намного повысили качество стрельбы.

Правда, от этого здорово страдало абстрактное мышление. Я временно отупел - зато выжил. Энергию встроенный артефакт черпает из окружающего пространства, при этом это самое пространство охлаждает. А сейчас, когда физическая опасность отступила на второй план, умница АПС обострил участки мозга, ответственные за логику и пространственное мышление. Скорее всего, простым приливом крови к нужным участкам.

Ну, надеюсь, я сегодня не чокнусь. С кряхтением поднимаюсь, и, пошатываясь, начинаю дорогу домой. Направление на аэродром я чую, как какой-нибудь дикий гусь, что за несколько тысяч кэмэ прилетает точно к родным пенатам.

Пистолет лежит в кобуре. Достаю его всего два раза. Первый раз убиваю крупного степного волка, второй раз оборотня-лису. Оба раза теряю направление на цель, но, с избавлением от опасности, легко нахожу. Лиса после смерти превращается в худую девочку-подростка. Красивая, жалко. Продолжаю бег.

Около полудня выдыхаюсь. Чутьё выносит на родник, ледяная вода ломит зубы. Наполняю фляжки, затем долго валяюсь в тени невысокой скалы. Побуждений к действиям нет, мысли текут как никогда вяло. Видать, новой способности тоже нужен отдых. Через час резко восстанавливаю силы. Прыжком принимаю вертикальное положение. И, пока мозг не успел перейти на прикладные задачи, понимаю - пистолет, каким бы он ни был, только часть вопроса.

Скорее всего, какой-то из лечебных артов, которых я набрал, словно таблеток от жадности, обладает ещё какими-то свойствами. А может, само их количество служит катализатором. Додумать не успеваю - биоджипиэс снова забирает ресурсы.

Два коротких огневых контакта, победа - за мной. Жуткого вида мутант и собака. Обычная дворовая шавка, вот только после смерти ведет себя не по-собачьи. Процесс взрывного гниения занимает секунды - благодаря усиленной реакции успеваю увернуться от шквала гниющей мяса. Какая гадость.

Ещё полчаса неспешного бега, затем пустыня берётся за меня всерьёз. Массированная атака - нападающие настолько быстры, что я вижу лишь смазанные тени. Увеличенная скорость восприятия не спасает - кто бы это ни были, но в данном параметре они меня превосходили как хотели.

Резкий толчок - мне отрывают руку. Ещё один - ногу. Упасть не успеваю - чудо-арты, собранные в несметном количестве, мгновенно восстанавливают охраняемый организм до ста процентов. Интересно, откуда они берут массу? Некоторое время чувствую себя тряпичной куклой, попавшей в ураган. Затем у нападающих «кончается бензин». Их всего двое. Огромные лысые головы, заострённые уши, по шесть пальцев на руках. Шаманы. Немногие могут сказать «Я видел живого шамана»…

У одного шевелятся губы. Хочет что-то сказать или готовит пакость? На автомате дырявлю светлые головы местной магической интеллигенции. Не хочу больше болтаться, как цветок в проруби. Оглядываю себя. Руку и обе ноги мне арты восстановили, а вот о штанинах и рукаве как-то не подумали.

По следам выхожу на логово врага. Там пусто. Роюсь в куче тряпья, наваленного прямо под открытым небом, и приваленного от сурового ветра каменюкой. Какие-то шкуры, ветки… Есть одежда! По фигуре, впрочем, оказываются только сурового вида камуфляжные шорты. Рубашек, маек, гимнастёрок, кителей и прочего для верхней части тела нет вообще. Как и обуви.

Озлившись, отпарываю единственный уцелевший рукав. Ничего, не сгорю. Даже ног, думаю, не сотру. Рюкзак уцелел - в режиме «шнелль-шнелль» обедаю, после чего продолжаю бег. Вот интересно - восстановить десяток кило рук-ног артам не слабо, а наполнить желудок почему-то не могут. Впрочем, до Жёлтой Волны продуктов хватит.

Возвращаюсь к месту славного боя. Там уже вовсю пируют мелкие, похожие на землероек твари. У одного шамана откушен нос, моих оторванных конечностей вообще не видать. То ли их так быстро съели, то ли, что верней, арты пришили на прежние места именно их. Скорее всего, так - нахожу оторванные части, и, совершенно целые ботинки. А кроме того - часы. Они даже идут. Маленький, а праздник.

Ночую в небольшой пещере, на неё безошибочно выводят новые способности. Можно было бы и до аэродрома дотопать, но лучше не рисковать. Вот интересно, если бы, вместо того, чтобы рвать мне руки ноги, давешние шаманы тупо перерезали лямки рюкзака?

К десяти утра подхожу к цели. Где у нас тут старое бомбоубежище? Скорее всего, там, откуда доносится весёлый звонкий лай. Пойду, удивлю собачек. Собачки, однако, не стали сильно впадать в ступор, а, вместо этого, попытались устроить мне локальный армагеддон. После трёхминутного боя у меня остались одна неполная обойма, и крайне истрепанные лямки рюкзака. Одежда, как и следовало ожидать, вновь заблистала множеством дыр.

Пять человек, ютящияся у входа (противоатомная плита, шансов открыть - ноль) оказались группой парапсихологов с Алтая. Из одёжки мне смогли подобрать лишь костюм местного шамана - халат с множеством пришитых кусочков меха, ну да, на безрыбье сгодится. Спецрюкзак на титановой проволоке мне подарили без разговоров - после того, как я облачился в шаманский клифт, ни у кого не хватило духу возразить, когда я ткнул криво сросшимся пальцем (вообще-то, ткнул в ящик с галетами, но из-за кривизны указующего перста промазал. Перст мне арты после этого срочно залечили.) в направлении предмета.

– Откуда костюмчик?

Оказалось, готовились пережить Жёлтую Волну. Согласно каким-то древним верованиям правильно настроенный шаман… Идиоты. А может, и нет. Кто-то ж должен с этой Волной сладить? Водка, впрочем, у них оказалась хорошей. Арты без слов преобразовали алкоголь в энергию - меня аж засвербило от жажды деятельности.

Голова работала как элитный брендовский комп, и я решил прошвырнуться по местности с целью разведки и вообще - меня не покидала мысль найти своих. Вместо профессора сотоварищи километрах в трёх нашлась ещё одна компания лузеров.

– Пппростите, Вы что - шаман?

– Да! Чуть что - сразу бью в бубен!

Что-то многовато народу. Хотя, учитывая то, что этот аэродром - ближайший к Полям Артефактов…

Эти оказались саровскими атомщиками - и оснащены они были по последнему слову отечественной техники. Пока провожал к убежищу, вкратце рассказали свою историю. Без проблем высадились, без проблем дошли до Поля. И тут, на обратном пути, роботележка, которую взяли, чтобы перевозить кучи артов, внезапно закапризничала. Пока чинили - набежали мутанты… Охрана увела их в неизвестном направлении, где, по-видимому, и полегла вся. Хорошо, учёные не растерялись, и грамотно заняли оборону - к моему визиту настреляли штук пять давешних оборотней-лис.

Теперь у входа в убежище ютились человек тридцать. Что мне с ними делать? Впрочем, будет день - будет и пища. Пользуясь обретёнными возможностями, всё же пытаюсь проследить путь своих. Первая накладка - у места ночёвки не обнаруживаю следов давешнего вампира. Никаких. Остальные - как на ладони. К вечеру добегаю до Угловой Степи, отражаю две атаки негостеприимной местной фауны - не тратя остродефицитных патронов, обхожусь стропорезом.

Ещё сюрприз - отсутствие усталости, и внезапно включившееся ночное зрение. Решаю проложить путь ночью. И только к утру нахожу остатки группы.

В живых остались трое: давешний профессор, невысокий плотный боец со странной кличкой Ва Банк и, как ни странно, Недоперебитыйноживой. Профессор и Недо поминали какие-то волны в триста метров высотой, но, будучи поправлены артефактами, быстро вернулись в реальный мир. Рассказывать о том, что случилось с группой, они не очень-то хотели, да и я, если честно, не особенно рвался спрашивать. Ва Банк же, попавший, как он сам выразился, под акустический удар неизвестной природы, страдал приступами склероза, и, почему-то, сильной хромотой. Костыль из некрупного местного деревца, который я ему вырезал в первый же свободный час, он тут же ухитрился потерять, и, с тех пор ходил, опираясь на свою снайперскую винтовку Драгунова.

У меня появилась идея-фикс - спасти как можно больше людей до Жёлтой Волны, что я и предпринял со всей энергией, коей меня подпитывал бесценный рюкзак. Перво-наперво, с помощью двоих атомщиков отыскал и отремонтировал роботележку, и, с её помощью привёз вагон и маленькую тележку всяких разных артов.

Была мысль - собрать ещё пару сумок лечебников, но, к сожалению, больше такие не попадались. Зато попалось несколько воистину бесценных штук для космической и атомной промышленности. Как меня, шутя, уверял саровец Андрей, теперь за лунную программу России можно не беспокоиться.

Нашёл я в общей сложности пятьдесят восемь человек из четырёх экспедиций, сразу возник вопрос - как всех вывести? Атомградцы, впрочем, обещали всё урегулировать. Как я понял, найденные арты компенсируют почти любые расходы, так что, на пару десантных аэробусов вполне можно было рассчитывать.

Я же неожиданно заболел. По-видимому, столь мощное воздействие артов что-то разладило в моем, в общем-то, неприхотливом организме. Без памяти я провалялся две недели, соответственно, погрузка и обратный полёт прошёл без моего активного участия.

Снился какой-то бред, из которого я запомнил только исхудавшую Катьку, бешено целовавшую меня в щёки, и трёхметровых стальных роботов, вооруженных финскими ножами, с которыми я под неспешное чаепитие зачем-то вёл философские беседы. Потом приснился давешний вампир с устрашающего вида шприцом в руке. Я погрозил ему кулаком, и он исчез.

На ноги меня поставили быстро, по-военному, по-деловому. Принимали ли участие «спасённые» мною арты, не знаю. Пара дней ушла на реабилитацию - ужасно ныло и болело всё тело, особенно - отгрызенные монгольской фауной места.

От нечего делать я смотрел телевизор. Но, по-видимому, меня в последнем рейде слишком сильно приложило по голове - я практически ничего не понимал. Совместный парад дружбы с войсками Титанов - зачем? И, собственно, эти самые войска - откуда?

Противоатомный поезд на Мариинск вышел - зачем? И что за поезд такой вообще - ещё знания, почерпнутые со школы, позволяли усомниться в эффективности такого средства передвижения.

Напряженность в Томске нарастала. Два рейда стратегической авиации, при этом - всего одна израсходованная десятикилотонная бомба. Я могу понять - бомба большей мощности снесёт Томск, и смоет Кемерово с Новокузнецком, но тогда вся эта демонстрация силы - зачем?

Новостей о дислокации войск противника нет. Непонятные мне шестерёнки судьбы крутились, не обращая внимания на моё к ним отношение. Томский госпиталь оказался неожиданно хорошим, и я, может быть даже помимо воли, сосредоточился на собственном излечении.

Два дня постэффектов - в основном температурных, и на третий я уже был практически здоров. А на четвёртый меня мобилизовали. Брали всех - оставляли только самых тяжелых. Не объяснив ничего толком, погрузили в вертолёт, и повезли в неизвестном направлении. Экипировали в тяжелую броню, кроме ставшего родным «Стечкина» зачем-то выдали старенький АКМС.

На полдороге по рации передали новость - титаны уничтожены. Кто и как смог это сделать - молчок. И ещё - в Мариинске карантин. Движение по Транссибу приостановлено, проводится дезактивация. Ёшкин кот…

Была и хорошая весть - подлодок возле Томска на самом деле было не так много, да и вообще - не те это оказались Белые Субмарины. Подводным взрывом их расколошматило о берег, сейчас в обломках копаются ребята из войск химзащиты.

Наш вертолёт вернули обратно, так я и не узнал, на кого нас планировали бросить. В следующем выпуске скупо сообщили - титанов победил Феофан Томский, святой старец, Эту легенду я знал - сим старцем был якобы сам император Александр Первый. Впрочем, почему якобы? Раз народ решил, значит, ноосфера так и сделает. На минуту я задумался - вот, если бы все думали только о хорошем! Потом вздохнул - начатки психологии нам всё-таки преподали.

Знающие люди, между тем, шептались о новейшей военной разработке - артефактной бомбе, которая якобы и сыграла по городу, парализуя жителей и ограничивая титанов в свободе передвижения, в то время как старец изгонял порождения подземного царства обратно в преисподнюю. Кстати, а ведь эта милая деталь многих религий вполне может существовать! На глубине в пару-тройку километров. Вот сюрприз будет гномам, когда докопаются…

А ещё через день меня выписали. Привезли на старой тоёте в военкомат, и, официально поздравили с награждением Орденом Ермака. За Поле Артефактов, надо полагать. Быстро это они. Орден выглядел солидно - на зелёном поле - серебряный конь. Снизу - надпись - «трудом и знанием». Что-то, наверное, означает. Небывалое, кстати, дело - чтобы курсантов, до завершения испытательного срока орденами награждать. Может, в самом деле теперь Лунная Программа заработает?

Сразу после церемонии награждения меня передали невысокому щуплому майору. Тот критически меня осмотрел, после чего уставился в окно и долго что-то там обозревал.

– Тепло… - Сказал он с непонятной интонацией.

– Скоро полезут.

– Кто, товарищ майор?

– Рептилоиды. Вот что, боец, ты, конечно, герой, да ещё и после ранения, но помочь нам обязан. Поработаешь денёк на Западном Валу? А мы тебя в качестве компенсации до Тайги на поезде прокатим.

То, что Тайга - это название узловой железнодорожной станции, я уже знал.

– А что нужно будет делать?

– Прапорщик объяснит. Подожди пять минут в приёмной.

В приёмной, кроме меня, находился ещё один боец. Лицо его сверху вниз пересекал огромный жуткий шрам.

– Привет! Меня Колей кличут. Еще Счастливчиком. Вот из-за этого шрамчика.

– Александр. А что стряслось? Атомная бомба упала?

– Гранатомёт перезаряжал. Шальная пуля - чик, боеприпас - бу-бух! Веришь?

– Нет.

– Никто не верит.

– Тоже на Вал?

Я пожал плечами.

– А что там?

– Там прорыв. Сегодня днём будет. Часиков после двенадцати.

Здоровенный под два метра ростом, медведистый прапор подошёл на удивление тихо.

– Откуда информация, товарищ прапорщик?

– Из метеоцентра.

– ?

– Гадость в окрестных водах завелась. То ли динозавры какие недовымершие, то ли ещё кто. Ну а как теплеет - они на сушу лезут. Ясно?

– Ага. Какая у нас задача?

– На бронепоезде поработаете. Наводчиком был кто?

– Нет.

– Никак нет.

– Ясно. Ну, значит, стрелками. Твари эти мелкие, но шустрые. С РПК не всегда сподручно, поэтому, на месте получите АКМы. Снайперская точность от вас не требуется, главное - чтобы в каждой твари минимум по одной пуле сидело.

– Куда стрелять?

– Лучше в голову. Но, на крайний случай в тулово тоже пойдёт. В хвост лучше не стрелять - бесполезно. Хотя - как попадёте. Я ж говорю - шустрые они. Как и не рептилии вроде.

Западный Вал оказался высокой насыпью, по верху которой были проложены трамвайные рельсы. Рядом стоял и «бронепоезд» - сцепленные вместе и укрепленные металлическими листами трамваи. Окна забраны металлической сеткой, на разной высоте довольно близко друг от друга пробиты бойницы. Электрических проводов видно не было.

– Дизель. - Ответил на невысказанный вопрос прапорщик.

– Теперь о вашей задаче. Уничтожить сто процентов атакующих всё равно не сможете, поэтому, даже не пытайтесь. Главное - уничтожить процентов семьдесят - восемьдесят, остальное добьёт вторая линия. Достать они вас из бронепоезда не смогут, но руки-ноги в дыры лучше не высовывать. Некоторые экземпляры ядовиты. Да, если будет совсем плохо - вызывайте огнемётчиков. Ну, с Богом.

Где-то за развалинами девятиэтажек глухо проиграли миномёты.

– Ну вот, началось.

Счастливчик ногой пододвинул оцинкованный ящик, и уселся на него, высунув ствол автомата в ячейку. И так это у него привычно вышло…

– Шрам! - Негромко позвал я.

– А? - Счастливчик непонимающе оглянулся, несколько секунд молчал, затем начал краснеть.

– Успокойся. Я к Мигрантам нормально отношусь. Не задолбало врать про взрыв боеприпаса?

– Да я и не врал, в общем-то. А ты что, в «Сталкера» играл?

– Да нет. - Пришла моя очередь краснеть.

Игра в виртуальные игры у нас не то, чтобы запрещалась… Скорее, было некоторое молчаливое неодобрение. Мол, если нечем заняться, иди лучше снег с крыши убери. А мне игры нравились. И, частенько мы, с некоторыми курсантами, оставались в кабинете информатики после уроков под благовидным предлогом навести порядок.

Машины там стояли самые разные, был, даже, сохранившийся неким чудом, первый пентиум. Разумеется, он не работал, но, исправно проходил все инвентаризации. Наверное, каждый проверяющий думал: «Вот закончится война, организуем музей!» До конца войны было всё так же далеко, и, старинный прибор продолжал радовать глаз.

Шрам насмешливо хмыкнул.

– Ладно, вижу ведь, что играл. И чего вы так все прячетесь?

– Все?

– А что, думаешь, ты первый, кто меня узнал?

– Ясненько. Ты тут натурализовался?

Опс! Мама миа, блин!

Шрам очень внимательно на меня посмотрел, и, задумчиво, почесал лоб пятерней.

– Ну да. Недалеко от Северска. Видать ребятки там, на пульте, часто виртуалки запускали. А что?

Нет, ну это ж надо было так оплошать!

– Да так. Думал, как это тебя из Чернобыля в такую даль занесло? А что, Меченый тоже здесь?

Посмеялись.

– Да нет, в такую даль я б его преследовать не стал. Да ладно, расслабься. Рептилоиды ещё где-то минут двадцать чухаться будут. Не дрейфь, прорвёмся!

Ффу, кажется, пронесло.

– А заешь, кто у нас в корректировщиках? Макс Каммерер!

– Да ладно, не может быть! Тот самый?

– Тот. Здоровый собака, ловкий, как чёрт. Ни пуля его не берёт, ни яд.

– И как ему наш мир?

– А, с его сверхустойчивой психикой - абсолютно по барабану! Ему хоть Саракш, хоть Массаракш, хоть в ад его забрось - отряхнётся, автомат возьмёт, и спросит, в кого стрелять, чтоб мировой коммунизм приблизить!

– Похоже, те ребятки на пульте ещё и братьев Стругацких почитывали после смены!

Снова смеёмся.

– Его даже Ветер не взял.

– Ветер?

– Ага. Такая гадость - налетает на человека, и тому становится нестерпимо хорошо. Ну, как в летний полдень ветерок прохладный налетает, только в тыщу раз лучше.

– И?

– И все силы выпивает! Стоит парень, кайфует, рубашку на груди расстегнул, вдыхает полными лёгкими. А через пять минут - бац! И труп.

– Пять минут?

– Ну да! Это ж как наркотик. Оторваться невозможно, стоишь, и дышишь!

Что-то новенькое.

– Как же с ним бороться-то?

– Да просто. На всякий газ находится свой противогаз, слышал? У старца Феофана любой ученик его остановить может. Правда, говорят они странное…

– Что?

– Якобы, всякий ветер по своей природе - хищник. Вот ты слыхал, что от сквозняков всякие насморки бывают? Или, опять-таки, подует на тебя разгоряченного свежачок такой классный, ты ж отворачиваться не будешь, приятно? А потом - простуда, сопли.

– И что?

– Ну, вроде, этот кайф у ветра как анестезия. Чтоб ты не убегал, и стоял спокойно. А он в это время твоей жизненной силой питается.

– Фигасе!

– Ну да. Как у летучих мышей всяких. Они, когда кровь у кого сосут, через слюну обезболивающее вводят, и, даже, вроде как лёгкий наркотик, чтобы жертва не дёргалась.

О как! Такого я ещё не слышал.

– Кстати, я тебе про знакомого с Центра Космической Связи не рассказывал?

– Нет. А тут есть такой Центр?

– Ну да. В рамках Лунной Программы. Про вспышки-то на Луне слышал? За год уж десять штук прошло.

– Американцы?

– Они. Ну, Мигранты ихние. Так вот, наши и опасаются - свернут они на хрен Луну с орбиты взрывами своими.

– Сигналить пробовали?

– Да не успевают. Их вместе с зарядом прямо на поверхность выбрасывает. Скафандры, понятно, не выдерживают - дрянь были в прошлом веке скафандры - а у заряда таймер через какое-то время срабатывает.

– Жесткое излучение?

– И оно тоже. Если бы американцы хотя бы по настоящему туда в двадцатом веке летали, было бы легче. А так - спускаемые аппараты из фольги, скафандры - тоже дерьмо.

– Наверное, и «Аполлоны» фиксируются?

– А как же! Сколько миллиардов в пропаганду вбухано было. Каждую неделю, считай, радиосигналы.

– И что?

– Да ничего! Помочь им - никак. Во-первых, посадить свои аппараты они не в состоянии. А материализуются, заметь, почти всегда в них. Во-вторых, если даже появляются прямо на Луне, стартовать обратно уже не успевают. Погибают, и довольно быстро. Жалко ребят. Простые же храбрые Мигранты. Хоть и американцы.

Вздыхаем.

– Да уж. Вот ведь какие же сволочи в НАСА тогда работали. Всему миру врали.

– А что им делать оставалось? Политическое решение такое было. Да и не знали они, каким это боком выйти может.

– Всё равно астронавтов подставили.

– Ага. Крики их иногда ловят. Задыхаются, горят. Родителям последние приветы передают, много лет назад умершим…

– Нда. Жаль ребятишек. А чего у вас в Северске?

– Там всё нормально. Муха не проскочит. Железный Герман его охраняет, слыхал?

– Что, настолько хорош?

– А ты думал! Энергии только жрёт - мама не горюй. Местная АЭС на него одного и работает, когда он в боевом режиме.

– Что, силовые кабели за собой таскает?

– Да кто его знает. Секретно там всё. Но, думаю, аккумуляторы у него ёмкие.

– Да, должны быть.

– Вон, смотри! Побежали!

Минуты три мы, не отвлекаясь на разговоры, сосредоточенно отстреливаем мелких серых зубастых ящеров. Затем, поток иссякает так же внезапно, как и появляется.

– Ну всё, отработали.

– Так мало?

– Дык холодно ещё. Вот потеплеет - тут такие баталии начнутся, ого! Вон, пол оцинковкой покрыт, видишь?

– И что?

– Когда ствол в руках раскаляется до самого не могу, просто бросаешь его туда, и берёшь из кучи следующий. Так к концу дня эта куча вся в твоих руках перебывает раза по три. Два бойца при ней непрерывно дежурят - чистят, смазывают. Кстати, пора и нам.

Чистая тряпочка, смазка и ветошь нашлись тут же. Радом, как по волшебству, организовалась фляжка, и, разговор пошёл веселее.

Прапорщик приехал к вечеру. А наутро мы отправились смотреть пирамиды.

– Ух, ты! Совсем, как в Ебипете.

– А ты там был?

– Картинку видел. Товарищ прапорщик, а внутрь можно?

– Ты новенький, что ли? Ах, да… Внутрь - ни ногой. Материализовались эти пирамиды год назад. От египетских отличаются в лучшую сторону, даже сфинкс ещё целый. Да, и подземелья там, со всякими усыпальницами. Так вот, зимой-весной нам особо не до них было. А летом поползли оттуда змеи. Ядовитые жутко, и агрессивные нереально. На всё движущееся нападали. Послали на их уничтожение спецгруппу.

– Покусали?

– Да нет, в скафандрах они хороших были. Побили змей в округе, благо, дуры эти сами на шум сползались. Да дёрнула их нелёгкая в лабиринт подземный пойти…

Видно было, что рассказывает прапорщик эту историю не в первый раз.

– Заблудились?

– Не те люди, чтобы заблудиться. Вылезли здоровые и полные сил. Змей говорили, немеряно положили. А с ними ещё тварей каких-то, на людей похожих. Ну, к тем близко не подходили, на всякий случай…

– Так что с ними сталось-то, с бойцами теми?

– Да тёмная история вышла - в общем, поумирали в течение недели все. Причём, заметь - от естественных причин.

– Проклятье Пирамид?

– Да, мы так считаем.

– А на токсины, яды всякие, смотрели?

– Так они ж не от отравления умерли-то! Одного медведь-оборотень задрал, другого деревом придавило… Проклятье это, больше нечему там быть. Так что - внутрь - ни-ни, ни за какие коврижки.

– Так чего делать-то будем?

– Водой из болотца зальём. Ну и ОВ всяких разных добавим на всякий случай. Хлору, ещё кой-какой ерунды, что тяжелей воздуха. Насосы сейчас привезут.

– А энергия?

– Ручками! Объём там не очень большой, к вечеру справимся.

– Эй! А чего это там мужики лопатами машут?

– Так змей бьют! Пока не так тепло, те змеи вялые. А нагреется воздух градусов до двадцати - так спокойно здесь уже не побеседуешь.

– Вон оно как… А чего это пирамиды здесь материализовались?

– То давняя история. Говорят, давно ещё, одна девка из вон того села в Египет съездила отдохнуть. Ну и понравилась тамошнему шейху не шейху, принцу не принцу, в общем, потомку древних фараонов.

– Прямо-таки фараонов?

– Здешние тоже не верили. Ну, в общем, какая-то ссора между молодыми произошла. Вернулась она, в синяках, сильно отощавшая, но - беременная. Да и то - как вернулась. Родители у всего села деньги занимали, и, из какого-то публичного дома выкупать ездили.

– Даже так?

– Даже так. В общем, думали - не родит. Однако, колдунья местная полечила. Пацанчик родился, метис. Тутанхамоном назвали.

– Кроме шуток?

– Ну да. Мать настояла. Раз говорит, потомок фараонов, то надо, чтобы это было видно. Она потом с катушек тихонько съехала, да не о том разговор. Вырос, в общем, этот арапчонок, отучился, да и пошёл в колхоз трактористом работать.

– Ну и чего?

– Да ничего. Работал себе, и работал. По воскресеньям с мужиками водку пил. Свинину, не морщась, кушал. Нормальный, в общем, человек был. Дожил, кстати, до ста семи лет.

– Ну и?

– А как помер - на следующий день эти пирамиды и нарисовались.

– Вон оно как!

– Ага. Причём - зимой дело было. Мы как раз с задания возвращались, смотрим - стоят. В инее, сверкают - аж глазам больно. Поначалу их Алмазными и звали.

– А сейчас?

– Змеиными кличут. Ну что - вон помпы везут. Пошли работать!

Задание оказалось проще, чем мы предполагали. Не прошло и трёх часов, как подземные помещения оказались полностью затоплены.

– А вы, товарищ прапорщик, говорили - казематы…

Мужик, один из тех, что, закончив гонять змей, подошли осмотреть результаты работы, покрутил головой:

– Так, ёлы - дожди неделю шли.

– А в городе не было совсем. Аномалия какая, что ль?

В общем, к вечеру я уже был в Тайге. А на следующее утро, с караваном охотников выехал на тракт. Караван был небольшой - три «КамАЗа» и изрядно побитая жизнью «Нива».

Двадцать километров мы проехали спокойно - лишь дважды перебегали дорогу коты-имитаторы, да один раз мы остановились, чтобы расстрелять пристроившуюся на обочине грязную бомжеватую заманиху. Заманиха была «глухонемая торговка черемшой», при каждом попадании громко хныкала, затем, когда особо метким выстрелом ей пробили висок, шустро отползла в кювет, и там затаилась.

Желающих лезть за ней не нашлось. Поэтому, кинув гранату, и поворчав на дорожные службы, не следящие за растительностью вдоль дороги, мы двинулись дальше. А дальше началась форменная катавасия. Почти на бреющем, над дорогой прошла четвёрка «Аллигаторов», затем, откуда-то сбоку донеслись глухие взрывы. У командира затрещала рация.

– Тревога, братцы! Мобилизуют нас.

Что ж, мобилизация - дело святое. Выдвигаемся всеми бортами. Дорога шла через бывшие совхозные поля, сейчас превратившиеся в молодой лесок. Лесной нечисти не было видно - то ли не успела ещё облюбовать новое место жительства, то ли, что скорее, попряталась при звуках стрельбы.

Огонь же, судя по всему, велся не шуточный. Так, на слух, получалось, что в перестрелке участвуют не менее полусотни артстволов, некоторые, что особо встревожило, явно сочетали немаленький калибр с высокой, почти пулемётной скоростью стрельбы.

Командир связался с кем-то по радио. После недолгих переговоров махнул рукой - ждём. Всё верно, при таком ураганном огне боеприпасы у противников должны кончиться довольно быстро. Лучше немного подождать. Пока мы ждали, нас нагнало подкрепление - три старинных, но довольно бодрых английских крейсерских танка и БТР. Мы повеселели - так-то лучше, чем с голой грудью на амбразуры.

Уже через четверть часа перестрелка начала стихать. Ещё пара минут, и канонада прекратилась. Очень осторожно, на первой скорости, мы проползли оставшийся километр. И живых врагов мы уже не встретили. Впрочем, «живых» - явно не то слово.

Боевые роботы незнакомой конструкции и самого разнообразного веса. От лёгких, судя по всему, чрезвычайно быстроходных скутеров, до тяжеленных, весом под сотню тонн дредноутов.

– Перебили друг друга! А остатки наши «птички» поклевали!

Незнакомый танкист, сняв «говорящую шапку», ерошит не по уставу пышную шевелюру. Перехватив наш взгляд, поясняет:

– В полковом театре подвизаюсь. Особым приказом мне - сохранять артистическую внешность!

Дружно смеёмся. Звезда сцены представляется:

– Лёха!

Переводит взгляд на форму моих попутчиков, и, ближайший к нему КамАЗ с зелёной охотничьей эмблемой. Делает большие глаза:

– На слонопотамов, что ли, пошли?

Старший егерь неторопливо достаёт портсигар, угощает товарищей и «бронекопытного». Закуриваем.

– Возле речки псевдогиганта видели.

– Да ну? Слушай, против такого зверя разве ваших пукалок достаточно будет? Тут мой танк нужен!

Охотники снисходительно улыбаются.

– Всё понял, во всём нужна сноровка, закалка, тренировка! А что, энта зверюка вас дождётся?

– Да куда ж он из ложбинки той денется!

Псевдогиганты обладают чрезвычайно большим весом. Массивные кости и толстая шкура делают его практически невосприимчивым к огню легкого стрелкового оружия. А, разогнавшись километров до тридцати, он в таране легко переворачивает грузовики, и без вреда для себя, проскакивает практически любые аномалии. Но, у всего есть обратная сторона. Зверь, попавший в небольшую, но довольно глубокую ямку, обречён.

– Не разогнавшись, не выберется! Ну и хрена, с таким-то пузом! - Озвучивает всеобщее настроение артист. И, переводит разговор на своё:

– Мы вот тут недавно Гамлета решили поставить, так завтра уже премьера! Нет, мы, конечно, переделали на современный лад. Ну там, выбросы, мутанты - всё будет!

– А Гамлет - Мигрант?

– Блин, если расскажу, вам неинтересно смотреть будет. Правда, завалите своего зверя - и к нам. А?

– И где ж ваш театр?

– В Юрге, вестимо. В части. Где ж ему ещё быть? Приходите, а я вас в зал проведу!

Собственно, почему бы и нет? Всё равно я в Юргу еду - задержусь на денёк. Как там говорил прожектор перестройки? Окультуриваться надо!

Вскоре подошли два крана и колонна «Уралов», и нас отпустили. До искомой ложбинки дотелепали минут за тридцать пять. Вылезли, и пошли смотреть на дичь. Псевдогигант, время от времени тревожно взрёвывая, зачем-то рыл землю правой задней лапой.

Не знаю уж, то ли окоп полного профиля себе отрыть задумал, то ли подкоп а-ля Монтекристо, но осуществиться этому замыслу мы не дали. Связка старых, ещё времён Второй Мировой, противотанковых гранат, и все.

– Не страшнее «Тигра»! - Высказал всеобщее мнение водитель.

Управились, на удивление, быстро. Из ложбины выволокли с помощью КамАЗа с лебедкой в кузове, этой же лебёдкой в тот же кузов и погрузили. На всякий случай, замеряли дозиметром - фонит. Так, чуть-чуть, но, всё же. Накрыли старой брезентухой, и поехали в Юргу.

Огромный линкор - больше всех, что я когда либо видел, неподвижно висит между небом и океаном. Покрытые ржавчиной орудия производят впечатление чудовищной старины, и, одновременно, невероятной мощи.

Я пытаюсь отвернуться, всё ещё на что-то надеясь, однако, непослушные ноги и занемевшая шея не оставляют мне шанса. С каждым шагом я приближаюсь к исполину. Раскрываю рот, чтобы закричать. И давлюсь солёной водой.

– Саша!

Очень близко лицо Кати. И тут я просыпаюсь. Некоторое время пытаюсь удержать остатки сна.

– Приехали!

– КПП?

– Ну ты и спать! КПП проехали давно. Тебя трясли-трясли, да добудиться не могли. Лазарет!

– Зачем лазарет? Не надо…

Пытаюсь выбраться из кабины. Получается плохо.

– Ты контуженный, что ли? В помещении госпиталя представление сегодня! Гамлет.

Ах, Гамлет… Что-то меня, вправду, разморило. Держась рукой за дверцу, сползаю вниз, ухитрившись всё же превратить падение а-ля мешок с картошкой в фальшивый полупрыжок. Принимаю вертикальное положение.

– Когда спектакль-то?

– Да через полчаса. Ты себя вообще как чувствуешь?

– Да нормально.

Мне и вправду лучше, как будто твёрдая земля придаёт мне, подобно Антею, силы.

– Всё нормально. Последствие действия артефакта.

Больше никто ничего не спрашивает. А на меня внезапно наваливается жуткий голод. Беру, и, в мгновение ока обгладываю два шашлыка, заедаю, наверное, тонной хлеба, запиваю невероятно вкусным очень сладким чаем, и, меня окончательно отпускает.

Ох, что ж ты со мной делаешь, мать-ноосфера…

Гамлет начинается минута в минуту. Некоторое время вяло слежу за знакомым сюжетом, затем неожиданно увлекаюсь. Гертруда, Розенкранц и прочие играют по-военному чётко, реплики звучат с интенсивностью и интонацией боевых команд, но принц Датский…

В этом парне явно погиб великий актёр. Впрочем, почему погиб? Вот он - выдаёт исполненные нечеловеческой красоты, изящности, и, какой-то неподдельной боли реплики. С развитием сюжета он вовсе превращается в натянутую струну, о его фразы, кажется, можно резать титан. Не выдержав, начинаю аплодировать. В самом, как оказывается, неподходящем месте. Меня, впрочем, в едином порыве тут же поддерживает весь зрительный зал. Пару минут своей бешеной овацией мы просто не даём актёрам играть.

Финальная сцена потрясает. Я не большой знаток и любитель перформансов, но, то, что я вижу, явно превосходит уровень провинциального гарнизонного театра.

– Кто он такой, профессиональный артист, что ли?

Угощаю давешнего танкиста папиросой. Сам не курю, но на всякий пожарный случай таскаю с собой с полпачки «Транссиба» в портсигаре.

– Не. Настоящий Гамлет - принц Датский. Прямо с фильтрпункта - к нам. Мигрант.

Вот это ж да…

– Слушай, а не жестоко это?

– Да он сам просится. Нужно ему зачем-то. Пару дней не поиграет - совсем смурной становится.

– Вот же ж. А воинская специальность у него какая?

– Не поверишь - снайпер.

– Почему же не поверю…

В Болотное поехал с утра, благо, подвернулась оказия - пошёл БТР с грузом почты. Сразу же после первого верстового столба началось. Стая оборотней напала на чей-то караван, и уже подожгла два самосвала с углём. Чадный дым мешал обзору, хотя, сами оборотники, похоже, видели без помех.

Караванщики, впрочем, были явно не лыком шиты, и успели быстро отогнать остальной транспорт в сторону. Мы помогли им пулемётным огнём, и, волкодлаки, не выдержав, ретировались в лес.

– Вот не понимаю - кругом эти оборотни. То ли их больше всех выбрасывает, то ли меньше убивают?

Почтальон, немолодой уже боец, вылез из люка, и присел рядышком на броню. БТР немилосердно трясло, и он упершись одной ногой в скобу, принялся набивать самокрутку.

– Думаю, место это для них самое лучшее.

– И то правда. Давеча вот двух драконов выбросило, так что ты! Здоровые, огнём дышат. Ну, думали, всё.

Набив сигаретку, и не просыпав при этом ни крошки табака, потянулся за зажигалкой.

– Бензиновая?

– Ага. Газу ж нет совсем. Да и бензина всё меньше. Ты думаешь, чего эти растяпы уголь везли? На уголь постепенно переходим, да на дровишки. Так я о драконах. Выбросило их, значит, в феврале месяце. Ну, какой-то свой запас тепла у них всё же был. Потому как улететь они улетели. Но недалеко.

– Холоднокровные?

– Ага. Как все ящерицы. Но, однако, не померли. Вроде, в анабиоз впали. Как лягушки. Хотя вот этого не понимаю - какой при минусовой температуре анабиоз? Кровь же застывает, и расширяться при этом должна. Сосуды, соответственно, рвать. Ты вот как думаешь?

– Не знаю. Не проходили такое. Так что с ними сделали?

– А что тут сделаешь? В хозяйстве не приспособишь сильно. Знали бы, как их дрессировать, так может, на что и сгодились бы…

– Я слышал, под Иркутском есть питомник. Дрессируют. Выгодно - питаются всякими отбросами, нетребовательны… А ещё бывают умные драконы. Но это совсем другой вид. Большая редкость.

– Ну да. Ну а мы их просто - на мясо. Оно у них навроде рыбьего, как вот у карася. Только без костей, хе-хе… А вот кровь - плохая.

Резко разворачиваюсь, вместо дедушки-почтальона сидит и скалит клыки давешний вампир. Не нахожу ничего умнее, как спросить:

– А где дедуля?

– Я за него! - следует вполне ожидаемый ответ. - Да тут, не бойсь, в БТРе дремлет.

Облегчённо вздыхаю.

– Поверил? - веселится нечисть. - А что, все Мигранты такие доверчивые?

БТР между тем прекращает трястись. Дорога, только что прокатывающаяся под колёсами, внезапно отдаляется. Да мы летим! Набираем высоту очень быстро, и тут я замечаю, что встречного ветра нет. Так! Шарю по карманам. Увы, они совершенно пусты. У меня совсем ничего нет. Почти ничего. Кроме… Достаю именной «Стечкин», снимаю с предохранителя. Вампир с интересом смотрит. Досылаю патрон. Попутчик смеётся:

– И что? Застрелишь?

Подношу оружие к уху, ствол на всякий случай строго вверх. Касаюсь курка.

– Стой! Не надо! Я пошутил.

И, сразу же, заинтересованно:

– Как догадался?

– Ветер…

– Точно! И гравитация. Да, за всем не уследишь. Эх, хотел сделать красиво!

– Так я сплю, или ты меня загипнотизировал? - интересуюсь, не отводя пистолет от уха.

Почему-то мне кажется, что это оружие и во сне выстрелит громко.

– Спишь, спишь, касатик! Умаялся за день, да приморило тебя на солнышке! - снова превращаясь в давешнего старичка, веселится вампирюга. И сразу же резко успокаивается.

– Извини. Это нервное. На нас луна очень влияет, а сейчас, хоть и день, но всё равно полнолуние.

То-то вурдалаки разбегались…

– Прости, я буду себя контролировать.

Кровосос уже абсолютно серьёзен.

– Нам нужно серьёзно поговорить. Видишь ли, у меня есть нечто, способное помочь тебе. А у тебя - кое-что, интересное нам.

Задумчиво почёсываю пистолетом мочку уха.

– Да не молчи так! - Взрывается нелюдь. - Думаешь, легко через столько километров с тобой ментальную связь поддерживать? Знаю я, что ты в Питер едешь, и даже знаю, зачем! Так вот, это касается абсолютно того же дела! И твой учитель бы тебя одобрил. Ну?

Принимаю решение.

– Что ты знаешь?

– Что такое Ноосфера?

Кручу головой:

– Тебе по Вернадскому, или как?

Вампир кривится. Кажется, ему в самом деле не хочется расставаться за просто так с ценной информацией.

– Или как. Хотя, по Вернадскому тоже правильно. Короче, эта база данных, обслуживающая работу планеты.

– Работу планеты?

– Примерно так. И, значит, она не безразмерная. И вот, смотри - прилетают инопланетяне. И приносят свою Ноосферу. Что получается? Возникает перегруз! И неизвестно, сколько наша Ноо в таких условиях вообще продержится. Спасать надо планету, понимаешь!?

Выдыхаю. Я-то настроился на откровение.

– Это из пустыни Гоби? Не знал…

– Чего не знал?

– Что и у наркоманов кровь пьёте. Вы бы хоть закусывали, гражданин Дракула. Мигранты это были. Обыкновенные Мигранты. Что, мало по Земле этих тарелок валяется?

Соображаю. Поверить в инопланетян мне, Мигранту, очень нелегко. Тем более, услышав информацию от вампира, да ещё во сне…

– Тебе доказательства нужны? Вот.

У него на ладони кое-что появляется. Секунду всматриваюсь.

– Теперь веришь?

– Да. Это всё меняет. И что же делать?

– У тебя связь через Екатерину. Редкая, правда… Ну так вот - передашь через неё информацию своим. На Блуждающую Базу.

– Хотите накрыть ракетами? А подействует?

– Ну не супермены же они!!! - Вампир, кажется, совсем теряет изначально присущее его расе хладнокровие.

– Четыре орбитальных ракеты с синхронизацией да с четырёх сторон в воздухе! А параллельно столько же наземных, чтоб у них штукатурка с потолка осыпалась!

– Да, Плюк - пацакская планета. Чатланам тут делать нечего. - Поддакиваю я. Не могу упустить случай, и не подколоть бессмертного.

Тот удивлённо смотрит, и вдруг начинает смеяться. Смеётся долго, до хрипоты. Даже, кажется, утирает слёзы.

– Ну ты… Молодец, парень! Уел, так уел. Ладно. Так передашь?

Ещё раз смотрю на доказательство.

– Сделаю.

– Ну, вот и поговорили. Бывай. А чай с земляничными листьями очень вкусный получается. Да и полезный - сил нет!

Дико оглядываюсь. БТР снова немилосердно трясёт. Почтальон курит очередную самокрутку, и глядит куда-то вдаль.

– А о зазнобе своей чаще нужно думать, парень. И вообще о своих родных. Обо всех родных.

Вздрагиваю, и просыпаюсь. Уже по-настоящему.

Катя. Катенька. Катька. Екатерина. Перед сном я старательно думаю о ней. Проговариваю имя, вспоминаю образ. Наш БТР остановился на ночёвку чуть не доезжая Болотного. Когда-то здесь был придорожный трактир, потом разросся в небольшой укреплённый городок. Я лежу на тощем матрасе, смотрю в тёмное, закрытое снаружи ставнями окно, и готовлюсь к сеансу.

И он, конечно же, наступает. Я максимально точно пересказываю разговор с вампиром, и даю координаты Блуждающей Базе. Вижу нечёткую картинку, по-видимому, с какого-то вертолёта: Пошла первая ракета. Значит, поверили… Проваливаясь в настоящий сон, успеваю подумать: