Охота на волков

Глава 26

Очень интересно, но ничего не понятно. Кроме того, что меня опять под шумок «обезвредить» хотят. Этим то я что сделал? У меня вообще складывается впечатление, что просто рожей не вышел.

Но вот их разговор о прочих наследниках еще интереснее. Как назло, голоса стихают и мне приходится очень быстро возвращаться обратно в главный зал. Мне кажется, что несусь я так громко, что слышно в городе.

Без согласия меня все равно не прихватят. Но нужно выяснить, чего они хотят добиться. Вытащить как можно больше информации и… И что? Многовато заговоров, а я один. Кто еще в академии замешан?

Жреца исключаю, раз эти торопятся успеть до его прихода, значит он не замешан. Хотя бы в этом. Хорошо бы он был рядом, а то вот кто второй, со скрипучим голосом, я не знаю. И на что он способен.

— Кто же ты такой, северный олень… — бормочу еле слышно себе под нос, пока выбираюсь из тайного прохода.

Жрицу опережаю я ненамного. Но успеваю отдышаться, принять скучающий вид и приготовиться. Хаоса во мне не так уж и много, но не им единым я богат. И демоны с сигнализацией. Будут буянить, вызовем подкрепление при помощи этой сирены.

Женщина неспешно шелестит подолом, шествуя по залу, и останавливается передо мной. Светильники моргают и она едва заметно вздрагивает. Не такое уж хорошее самообладание у жрицы.

Прикусываю губу, чтобы не усмехнуться. Надо изобразить встревоженного и, желательно, испуганного. Чтобы она расслабилась и приступила наконец.

Пусть мне кажется, что я неумело гримасничаю, но срабатывает. Жрица ласково мне улыбается:

— Не переживайте, княжич. Ритуал совершенно безопасен.

Ну-ну, слышал я уже про безопасные ритуалы. Много раз. Если раньше я правда пытался в это поверить, то сейчас шансов нет. Что же, сыграем испуг, пусть уговаривает.

— Извините, ничего личного, но… — мнусь я. — С ритуалами мне очень не везло. И все они проходили всегда с целителем.

Пугливо озираюсь, словно хочу позвать кого-нибудь. Жрица успокаивающе берет мои руки в свои, поглаживая.

— Вы в храме великой девятки Иуну, молодой человек. Тут с вами не может случиться ничего страшного. Поверьте мне.

Искренне как говорит, поверил бы без сомнений. Любой другой на моем месте. Пусть это будет богохульством, но слишком уж тут доверяют богам и их служителям. Хотя за этот грех мне уже предстоит отчитываться на суде богов, насколько я помню.

Делаю вид, что тщательно раздумываю над ее словами. Измученно улыбаюсь. И добиваю все таки:

— Может лучше дождаться Нармера?

— Боюсь, он задерживается, — отвечает она с сочувствием. — И я получила от него указание провести ритуал как можно скорее. Ведь, вероятнее всего, придет он уже не один. Ваше положение довольно, хм, сложное. Вы же понимаете, что сейчас для всех на острове, да что уж там, в городе, вы представляете серьезную опасность.

Понятно, угрозы, это уже скучно. Я еще тяну время, расспрашивая о том, как именно проводится ритуал и что она будет делать. Жрица терпеливо отвечает, но при этом нервно теребит пальцами по строгому платью.

И бросает быстрые взгляды в сторону. Значит, загадочный враг там. Дальше тянуть кота за тестикулы рискованно.

— Что я должен делать? — печально вздыхаю я.

— Вам нужно произнести слово, что вы согласны дать мне власть над вашей силой, — она едва сдерживает торжество.

— Это наподобие клятвы? — оживляюсь я.

— Именно так. Слово благородного потомка и защитника богов, одаренного ими, нерушимо.

Держись, Игорек. Только не радуйся сейчас, как идиот. А я то голову ломал, как понять, что они задумали, но не давать власти надо мной. Хренова сейдкона, сама того не зная, сделала мне царский подарок. Ну, если не считать платы в виде безумия.

— Хорошо, — повторяю я тяжелый вздох и склоняю голову, чтобы спрятать расползающийся в ухмылке рот. — Я готов.

Жрица призывает силу. Она мягкая и теплая, обманчивая. Магия слова, как и ментальная, работает без задействования источника. Призыв без призыва получается. Сила женщины сплетается с моей по тому же принципу, как и при принесении клятв.

Я все вижу и хорошо чувствую, поэтому на этом этапе не рискую. Темное проклятие бурлит в крови, бросается на добычу. И разносит силу, закрепляющие мои слова, в клочья. Плохо радоваться тому, что я могу безнаказанно врать. Но я радуюсь.

Жрица, как я и предполагал, ничего не замечает. Если уж верховная жрица самой истины, Маат, не заметила, то куда этой. Пусть она и моя бабуля, но скрывать такое не стала бы. Слишком упертая в своих принципах.

А вот дальше начинаются мучения. Не мои, к счастью. Потоки силы жрицы пытаются оплести мой источник хаоса. И рассеиваются, разлетаясь обрывками. Красивое зрелище. Жрица хмурится, морщится, призывает еще силу.

А я наблюдаю очень внимательно. За тем, как она управляет потоками. И какие символы воплощает, вплетая их в сеть, что рвется раз за разом. Вряд ли я смогу такое повторить, но запомнить не помешает.

— Все в порядке? — спрашиваю я обеспокоенно, подливая масла в огонь ее тщетных стараний.

— Да-да, — тихо отвечает она и повторяет попытку.

И тут вступает в игру незнакомец. С той стороны, куда поглядывала жрица, тоже тянутся линии силы. Хаос. Сумеречная сила ползет не ко мне, а ко жрице. Подпитывает ее собственную, к моему немалому удивлению.

Ну да я и не особо видел, как взаимодействует хаос с родовой силой. И на что вообще способен. У стоящей передо мной напряженной женщины точно не было источника хаоса. Но он переплетается с ней, как родной.

Впрочем, любоваться этим невиданным явлением времени нет. Они уже поняли, что все идет не так. А я получил подтверждение. Тут одержимый и жрица совершенно точно в курсе. Пусть я слышал разговор, но не видел говорящих.

— И что же вы делаете? — поднимаю я брови, отмахиваясь от ее силы.

Огненные символы с удовольствием исполняют мой мысленный приказ и буквально выжирают призрачную связь между нами. Незнакомец, все еще прячущийся в тенях, бросает на меня сеть из хаоса, пеленая.

И одновременно бьет чем-то сверху, придавливая к полу. Хтонь, неприятно! Невольно падаю на колени и сгибаюсь. Сейчас или подождать?

— Давай, я держу его! — скрипит одержимый.

— У него… Есть что-то еще, — теперь испуганный голос у жрицы, и она не притворяется.

— Да что же вы заранее то не узнаете, — шепчу я, силясь выпрямиться.

— Что? Что он сказал?

Шорох подошв по каменным плитам и мужчина выходит на свет. Где-то я его видел, но не могу вспомнить где. Лет сорока, может больше. Худой, резкие черты лица, глубоко посаженные глаза и такие синяки под ними, что кажется на меня уставился череп.

Тусклый свет добавляет жути его внешности. Но это человек, всего лишь человек. Очень сильный и однозначно недружелюбный. Он склоняется ко мне и я тихо говорю:

— Со мной не получится так же просто, как с остальными.

— Откуда? Что ты знаешь, мальчишка? — покупается он и усиливает давление. — Сейчас же говори, что ты знаешь, и тогда я позволю тебе умереть без лишних мук.

Ох уж эти словесные игры… Ладно, сыграем в отчаяние и юношескую браваду.

— А другим? Другим вы это позволили?

— Так вот откуда такое внимание к Трианову? Пожалел его младшего брата? Это был его выбор, и неудачный. Ты же яшкаешься с этим медведем, Покровским. Так что сам понимаешь, что можно решить и по-хорошему.

Вот это подарок богов! Ляпнул наугад и открыл портал в чудесный мир. От шока я натурально закашливаюсь. Но одержимый это воспринимает как реакцию на свою силу. Я же вообще перестаю ощущать давление.

Трианов. Впал в кому после ритуала посвящения. Покровский. Его сила работает через раз и непредсказуема настолько, что лучше ей не пользоваться. И Богдан же мне говорил, что его таскали по храмам, пытаясь излечить.

Хтонь хтоническая хтонью крытая! Вот о чем они говорили. Вот из-за чего все слухи о якобы гневе богов. Поэтому великие роды думали, что ритуалы все чаще приводят к печальным последствиям.

Правильно. Убивать наследников рискованно. А вот втихаря «портить» можно. Делай осторожно, не торопись, и никто ничего не заподозрит. Парочку прибить, бывает, а остальных вывести из строя. Обезвредить.

От охреневания я резко выдыхаю и выпрямляюсь, качая головой. Символы легко избавляют меня от пут. От удара чистой силой я просто уворачиваюсь.

Воплощенное темное лезвие рассекает воздух в сантиметре от моего уха и уносится за спину. Грохот и что-то обрушивается на пол, отчего он содрогается. Похоже один из девятки богов только что лишился статуи.

Жрица пытается убежать, но один удар хаосом и она мешком падает на пол.

— Тебе конец! — орет на меня череп.

Он быстрый, очень быстрый. И явно опыта имеет гораздо больше моего. Потому что сразу, без раздумий, хватается за мою душу. Боль пронзает меня с макушки до пяток, словно ударами тысячи молний.

Я использую все, что знаю. Даже пытаюсь повторить захват в сеть, который использовал он и Нармер раньше, на полигоне. Защита одержимого справляется. И с этим, и с символами. Чувствую, что они способны продавить и добраться до источника, но этого времени у меня нет.

К моменту, когда сила ифритов доберется до хаоса, он сожрет мою душу. Но раньше я вырублюсь от боли. Напоминая о себе, обжигает метка Маат. Словно мне мало боли…

Точно! Хуже уже не станет. Прокусываю губу до крови, но достаю кинжал. Теперь главное сделать эти несчастные пару шагов. Успеть.

Боль переходит в кромсающую. Наверное это чувствуют те, кого жрет акула. Нет, дюжина огромных и голодных акул. Глаза заливает потом, но зрение мне и не нужно. Полыхающий тьмой источник хаоса я увижу и без глаз.

С яростным криком я вбиваю оружие в его грудь. Может и не в грудь, я уже ни хрена не вижу, ориентируясь только на источник. Все прекращается мгновенно. Давление, терзающая меня боль, летающие серые лезвия.

Остаются только треск огня светильников и хрип. Живой, скотина такая. Ну и хорошо, этот одержимый явно знает многое. Тру глаза и лоб, отгоняя головокружение и тошноту. И наконец-то вижу.

Храм мы разнесли знатно. Целыми остались только три статуи из девяти. Жрицу придавило крупным осколком в виде огромного крыла. Мужик извивается на полу, а оружие двергов сияет голубым светом, торча из его груди.

Все же попал куда надо. Удивляюсь, что не убил, там же сердце должно быть. Бессердечный? Я тихо смеюсь своей глупой шутке, адреналин спадает и меняю улыбку на оскал.

«Игорь, ты жив?» — от внезапного голоса брата в голове меня пошатывает.

«Да. Но не без приключений. Будет кого допросить… Что у вас?» — приходится поднапрячься, чтобы ответить.

«Дед…» — Яр замолкает всего на секунду, но я успеваю покрыться холодным липким потом — «Он серьезно ранен. Зоряна не уверена… Этот старый хрыч полез впереди всех!».

Речь его сумбурна и под конец он срывается на крик. Понимаю его гнев. Кто бы сомневался, что глава рода не будет отсиживаться. Полезть в гущу боя вполне в его духе. Дед немолод, но дури в нем хватит на нас двоих с братом. Хтонь!

«Чем я могу помочь?» — мне тоже хочется орать, но я держусь. Мне легче, я не видел как завалили деда.

«Ты хоть выживи!» — резко бросает Яр — «Отец с матерью возвращаются домой. Больше нет смысла скрывать, а семью должен возглавить тот, кто сможет разгрести это дерьмо. Пока дед… Пока деда исцеляют. Ты там сам справишься со своими приключениями?».

«Справлюсь» — ну а что мне ему еще ответить. Разберемся.

Звук шагов заставляет меня дернуться и призвать хаос. Но в зал вбегает Нармер. Вечно прилизанные волосы взъерошены, глаза огромные, одежда испачкана, а на щеке свежий шрам.

— Что случилось? — хором спрашиваем мы друг друга.

Жрец оглядывает разрушения и зациклено переводит взгляд с одержимого на жрицу. Туда-сюда, туда-сюда.

— И тут… — он кривит рот в отвращении. — Значит, все еще серьезнее, чем я думал. Белаторский, вы в порядке?

— Жив, — коротко докладываю. — И все серьезнее, чем вы думаете о серьезнее. Что у вас?

— Свердловская пыталась сбежать. И ей помогли. Ее остановили, остальных ловят. Я уже доложил императору, и сюда отправили людей. Игорь, боюсь что вы… Вы в центре всего происходящего. И одержимый.

— Это меня и спасло, Нармер.

Ох, не нравятся мне его слова. Ни про княжну и ее помощников, ни про мою центральную фигуру. Со стороны реально может показаться, что я сам замешан. Но есть же ритуал истины. Они же понимают, что мне нет смысла врать?

— Я знаю, — кивает головой жрец. — Осталось убедить всех остальных. Я не хотел говорить, но теперь придется. Обладание силой хаоса дает возможность обойти любые ритуалы или умения, выявляющие правдивость сказанного. Поэтому доказать что-либо будет сложно.

Приехали. Ладно, эта суперспособность у меня уже была. Но о ней никто, кроме Олега, не знал. А теперь получается, никаких ритуалов истины. И даже сам император не сможет понять, что у меня на уме. Нехорошо это.

— И что с этим можно сделать? — ко мне приходит холодное спокойствие.

— Я вам верю. И поручусь за вас. Этого недостаточно, но для начала хватит. Мы разберемся. Тем более теперь у нас есть живые участники…

Значит, неудачливая княжна не пережила попытки побега. А тот, кого я поймал до этого, знал немногое.

Мы оба смотрим на одержимого, внимательно нас слушающего. Мужик перестал ворочаться и замер, навострив уши. Я каким-то чудом, на чистой интуиции, бросаю в него хаос, полностью парализуя.

И злобно сверкнувшие в ответ глаза доказывают, что вовремя. Как бы он не решил избежать допроса самым простым образом. Сдохнув. Жрец лишь одобрительно кивает и добавляет от себя хитрое плетение, окончательно обездвиживая и лишая сознания.

А затем начинается сущий ад. На остров прибывают люди императора. Кажется, не меньше сотни упакованных в черную глухую форму мужиков. Я не отхожу от жреца, поэтому встречать их к причалу мы отправляемся вдвоем. Храм, вместе с лишенными сознания пленными, Нармер запечатывает чем-то мощным, закрепив эффект артефактом.

Вместе с вояками прибывают жрицы. Среди них знакома мне только моя верховная бабуля. Но София, естественно, на меня внимания не обращает, легкий приветственный кивок и она тут же уходит сторону бункера. Туда относят и вырубленных, и еще нескольких человек.

Все жилые корпуса запирают и выставляют снаружи и внутри охрану. А я так и шляюсь за жрецом, помалкивая. Только один раз подробно рассказываю, что произошло на полигоне и в храме. Ничего полезного я не узнаю. Отдаются приказы — перекрыть, обыскать, проверить и занять периметр.

Но в бункер меня не пускают. Нармер останавливается у входа, долго смотрит, вздыхает и отправляет меня к себе. Приставив парочку хмурых молчунов. Под их конвоем я и следую в свою комнату.

Этой ночью остров крайне оживлен. Привыкнув шастать в темноте и одиночестве, мне необычно наблюдать за патрулями, плотно прикрывающими всю территорию. Кажется, они держат такое расстояние, чтобы быть в видимости как минимум четырех других групп.

Нет, тут их больше сотни. Пятеро у входа, трое за дверьми. Под лестницей кто-то шуршит. И у каждой двери на жилом этаже торчит по закутанной в черное фигуре. В один миг академия превратилась в тюрьму.

Мне безумно хочется принять горячий душ, но одного мрачного взгляда надсмотрщика у моей двери хватает. Приходится ополаскиваться холодной водой из раковины в комнате.

Я ложусь в мягкую постель и почему-то забавляюсь от мысли, как прекрасная ночная гостья прорывается ко мне через грозных стражей.

Мне кажется, что уснуть в такой ситуации попросту невозможно. Но спустя пять минут мысленных терзаний и дум о будущем, меня уносит в мир грез. Без сновидений, гостей и мыслей.

Просто провалиться в темноту, ни о чем не думая. Какая бы новость меня не разбудила завтра, я высплюсь. А если дадут, то еще и позавтракаю. А потом пусть тащат в свои казематы для одержимых…