Охота на тринадцатого

Шаг в вечность

Стрелок плакал беззвучно, но оттого еще более страшно. «Товарищ император» выключил вакуум-сварочник и отступил. К сердцу резко подкатила боль. Такой длинный список. Черный. Скорбный. Четкая каллиграфическая надпись «Александра Механик» еле заметно дымилась, и офицер машинально потер сухие воспаленные глаза. Он так и не привык к дыму.

– Зачем она подорвалась? – потерянно спросил стрелок. – Можно же было дистанционно, как мы планировали? Зачем, Борис?

– Откуда нам знать? – буркнул старшина. – Это война, Олег. Может, она и не подрывалась. Сашка не такой человек, чтоб за просто так расстаться с жизнью.

– Тебе хорошо, – прошептал стрелок. – У тебя Олька живая. А мне как дальше жить?

– Как всем, Олежка, – процедил пилот. – Как всем. Сашка не одному тебе дорога.

– Не как всем! – всхлипнул стрелок. – Что, жалеете меня? Думаете, я дурак и не понимаю? У Сашки ракеты кончились, мне Ольга сказала! Ей центр управления нечем было рвать! И она включила несинхронизированные восьмерки, «Локи» спасала вместо нас! Не могла она дистанционно без подготовки, дистанционно без подготовки только Борис может, да и то… Это я ее убил, секретностью своей, трусостью!

И стрелок взвыл.

Пилот поморщился, неуловимо сместился, стрелок резко замолчал и начал заваливаться.

– Отдохни, дорогой, не ори лишнего! – пилот обхватил друга и умело потащил к выходу из кают-компании.

– Давай-ка, кэп, и ты двигай отсюда! – буркнул старшина. – Что-то бледный. Чего вообще из госпиталя вылез? Помереть хочешь? Иди, не пялься на стену! Их не воскресить, понял? Никого не воскресить!

– Александра сама догадалась о ваших возможностях и кое-что сумела повторить? – вдруг спросил офицер. – Или обучили?

– Талантливая девочка, – вздохнул старшина. – Ей бы ученым с мировым именем быть… но войне без разницы, кого убивать, гения или тупицу. Кэп, обучить – не главное! Главное – понять и суметь. Вспомни, как сам начинал. А она смогла не только понять, но и воспроизвести все наши трюки, еще и амазонкам показала!

– Все ли?

Старшина угрюмо улыбнулся и не ответил.

– Борис, необходимо поговорить без лишних ушей, – твердо сказал офицер. – Чтоб гарантированно без лишних. На «Локи» это возможно?

Старшина осмотрелся – и отрицательно качнул головой.

– Тогда на Клондайке, – решил офицер. – В парке у госпиталя, мне там нравится.

На выходе из транспортной кишки на них накатили такие одуряющие запахи цветущих трав, что старшина с тревогой обернулся на офицера. Но «товарищ император» шагал твердо, разве что болезненно сутулился, и точно не собирался терять сознание от астматического шока.

– Обманка, – бледно усмехнулся он. – В земных имитаторах – обманка, сплошная химия, я ее не переношу. А натуральное, как видишь, терпимо.

После чего шмыгнул носом и закашлялся. Старшина пригляделся и согласно кивнул головой: действительно, терпимо, хотя аллергическая астма налицо, куда б она делась.

Стрелок и пилот уже сидели на скамейке в парке, вроде бы успокоившиеся, только слишком бледные и серьезные.

– Буду краток, – тихо сообщил офицер. – Вы, ребята, конкретно засветились при штурме Клондайка. Слишком много людей знают, что именно вы разогнали кластер маршевыми двигателями, наплевав по ходу на ограничения базовой теории. Уверен, все заинтересованные стороны сделали соответствующие выводы и готовят пыточный столик. Настоящая, полная теория гравитационных преобразований Фридмана – бесценная добыча, ради нее и Клондайка не пожалеют. Извините, ребята, но вам надо исчезнуть. По крайней мере, капитан Михеев пришел именно к такому выводу. Он приготовил для вас комплекты новых документов, держите.

Офицер, ссутулившись, достал из нагрудного кармана вакуум-контейнер и передал старшине.

– Там все настоящее. Капитан Михеев как резидент трех секретных служб разных государств имеет право выдавать настоящие документы своим агентам под прикрытием, делал сам лично, в отчетности не проводил, маркеров секретных служб на них нет. Только вас хорошо знают на «Локи», место службы придется менять. Распорядитесь шансом правильно.

Экипаж переглянулся.

– Побежденными мы бывали, – меланхолично заметил пилот. – Убитыми тоже. Предателями – нет. И не будем.

– Мы обещали не дезертировать, – твердо добавил старшина.

– Я ошибался, обвиняя вас в дезертирстве. Я…

– А, как пыточный столик замаячил, сразу дошло! – зло бросил стрелок.

– …я сильно испугался тогда за судьбу бунтовщиков, – неловко улыбнулся офицер. – Вот и хватался за любую возможность спасти доверившихся мне людей. Сейчас-то понимаю, что должен был справляться сам. Вот, исправляю ошибку. Ребята, вы должны исчезнуть. Это приказ.

– Не, он что предлагает? – начал тихо закипать стрелок. – Сбежать, когда на Клондайк навалился весь космос, и жить где-то спокойненько? Так, что ли?

– Я предлагаю убрать причину, по которой на Клондайк навалился весь космос! – рассердился офицер. – Валите отсюда немедленно! Потому что другой вариант – грохнуть вас на месте! Вместе с амазонками, которых вы втянули в свои секреты!

– Ты в наших делах тоже по самые уши, – лениво заметил пилот.

– И меня грохнуть! Иначе от нас не отстанут!

– От нас в любом случае не отстанут, – вздохнул старшина. – И дело не в только в полной теории гравитационных преобразований. Кэп, ты хоть понял сам, что сделал? Ничего ты не понял… Заложил основу новой силы, которая изменит мир, и хлопаешь тут невинно глазами… Сыны Даждь-бога для всего космоса такой раздражающий фактор, что Клондайк будут бить, пока не убьют всех, понял? А потом будут бить по обломкам, чтоб уничтожить даже память о произошедшем! Без нас сынам Даждь-бога точно конец!

– Я понял, – возразил офицер тихо. – Я давно понял, что без «тринадцатого» нам конец. Потому и предлагаю вам… поменять место службы.

– Мы не «тринадцатый»! – поморщился старшина.

– А кто это знает? – улыбнулся офицер.

Экипаж снова переглянулся.

– Ну, мы подумаем, – неохотно протянул пилот.

– Кэп, если что, ты с нами, – предупредил стрелок. – И это даже не обсуждается!

– Я лидер мятежа, мне уходить некуда… – бледно улыбнулся офицер.

– На пыточный столик попадешь, запоешь по-другому, да поздно будет!

– … и незачем.

И офицер улыбнулся странной, какой-то очень светлой и грустной улыбкой.

Последовало долгое молчание. Потом экипаж встал.

– В связи с открывшимися новыми обстоятельствами разрешите представиться, – сказал старшина.

Взлетели к пилоткам ладони.

– Борис Фролов. Сергей Ридный. Олег Демьяненко.

– А вместе – команда Фридман? – понимающе кивнул офицер. – Бессмертные, значит? Кто такой Ман?

– Да был один жучара, – неопределенно сказал стрелок.

– Всё? – осведомился офицер холодно. – Все секреты?

– А как же! – сказал стрелок с честным видом.

– Олег…

Стрелок мученически вздохнул и снова кинул ладонь к пилотке:

– Проект «Кроссинговер», единственная удачная конфигурация. Теперь точно всё, товарищ младший лейтенант. Выпотрошили вы нас.

– Тройное скрещивание, параллельные переносы, убойный набор хромосом, супергениальность… понятно. Но как-то ты, Олег, выглядишь безобидно, на вторых ролях… главный в команде, что ли?

Стрелок с видимым усилием кивнул головой. Ему явно было не по себе оглашать секретную информацию.

– А как так вышло, что теорию Фридмана никто не знает, кроме вас?

– Да был один жучара! – махнул рукой стрелок. – Такой… оборотистый. Его работа.

– И где он?

– Нету, – честно сказал стрелок.

– Товарищ младший лейтенант, ну зачем человечеству настоящая теория Фридмана? – серьезно сказал старшина. – С тем, что есть, не разобрались, даже астероидный пояс не освоили толком, сразу воевать начали. Человечеству себя бы изучить поглубже, не физику, физики нам за глаза на ближайшую тысячу лет.

Офицер с подозрением оглядел экипаж. Еще с академии он точно знал, что научное доминирование какой-либо группы в мире глобальных коммуникаций невозможно, однако ему явно пытались втереть нечто противоположное… Супергении ответили ему открытыми честными взглядами.

– Доберусь я до вас! – пообещал офицер привычно.

– Товарищ младший лейтенант, – решился стрелок. – Ну а вы кто? Откройте личико! Мы-то перед вами стоим обнаженными!

Офицер подумал – и с трудом поднял ладонь к пилотке:

– Георгий 425-24-11а-21. Проект «Кроссинговер», неудачная конфигурация, как полагаю.

– Это как?!

– Да не знаю я, только догадки строю, – пожал плечами офицер. – Ну был у вас в группе ушлый тип, который ни черта не умел, но присвоил всю вашу славу, авторские гонорары и премии? Был. Такие везде есть. Вот и в проекте «Кроссинговер» кто-то был, любитель присваивать. Когда выяснилось, что гения недостаточно родить, проект захирел без финансирования. Ну и кто-то все наработки, весь генетический материал распродал по инкубаторам – и наверняка неплохо обогатился, в отличие от проекта. Я – из той партии. По косвенным признакам, амазонки тоже.

– Откуда информация? – недоверчиво спросил старшина.

– От меня. Я и есть тот генетический материал. Мне пять лет было, когда в двадцать четвертый инкубатор попал, но я все помню от рождения, такая у меня особенность памяти.

И офицер мучительно скривился – видимо, действительно что-то вспомнил.

– А как на тестированиях не попался?

– А что я? – удивился офицер. – Я не вы, обычный воспитанник. Я и в академии был далеко не первым.

– Товарищ младший лейтенант, ну зачем врать…

– Мне на выпуске один хороший человек посоветовал умишко спрятать, потому что шибко умные народу не нравятся, – усмехнулся офицер. – Только я до этой мысли сам дошел, когда мне два года было.

– Это всё? – с подозрением уточнил старшина.

– Всё! – тут же подтвердил офицер с самым честным лицом.

Старшина хотел что-то возразить, но озадаченно замер. Офицер обернулся – по дорожке парка к ним шли амазонки. Белоснежные парадные рубашки, золотые погончики, строгие юбки. Туфельки на каблуках. Кудряшки и косички. Юные, очень строгие лица, ни обычных шуток, ни смеха. Тридцать шесть экипажей суровой красоты.

– Товарищ младший лейтенант! – шагнула из шеренги Ольга Милая. – Эскадра «Амазонки» бригады спецназ «Внуки Даждь-бога» свободной России укомплектована заново! Девочки настаивают на принесении присяги лично вам. Вам четверым.

– Опа! – раздался за его спиной удивленный голос стрелка.

Но офицер, не слушая, шагнул к белоснежному строю. Мир съежился и ушел куда-то далеко вместе со звуками, запахами и светом. Остались только он – и строгие лица напротив. Укомплектована заново. Что значит – предыдущий состав выбит. Он шел и с болезненным вниманием вглядывался в волшебно красивые лица. Ему что-то говорили, беззвучно шевелились губы, а перед ним висело суровым приговором – «укомплектована заново». А предыдущая – выбита…

Он вдруг уткнулся взглядом в знакомое лицо. Те же карие, с умным прищуром глаза. Так же смолисто-черные прядки выбиваются из-под пилотки. Нет только открытости и жизнерадостности неофициального лидера амазонок. Вместо них – застенчивость и внутренняя боль.

– Людмила Механик, – тихо сказала девушка. – Сестра. Младшая.

Конечно, чисто генетически она была не сестра, а клон, может быть, рожденная годом-другим позже – но какая разница, если во всем остальном – младшая сестра?

Офицер отступил от строя. Боль в груди накатила стремительно и неотвратимо.

– Служите не нам – России! – еще успел произнести он.

Потом развернулся, попробовал дойти до скамейки. На третьем шаге у него подломились ноги.

Он падал бесконечно долго, и бесконечно долго бежала к нему по аллее Клаудия и беззвучно кричала что-то насчет больного сердца, глупенькая, какое оно больное, он же спортсмен… Потом пришла тьма, а в ней – голоса.

– Ситуация, – где-то совсем рядом сказал стрелок. – Европейцы пошли в бой, отсюда вижу! Сейчас они разобьют в пыль маркеловских оглоедов, потом возьмутся за нас. Наша позиция?

– Кэп сказал сваливать, – напомнил старшина.

– А мы сказали, что подумаем, – подал голос пилот. – Он вообще много чего говорил. Он еще говорил, или все вместе, или конец России.

– Маркеловским помогать? Они явились, между прочим, по наши души!

– Олег…

– Ну вместе, – проворчал стрелок неуступчиво. – А как? Мы без лидера остались! И что мы можем сделать европейцам без лидера? Ничего!

– У нас есть лидер, – процедил невидимый пилот. – Кэп?

– «Семерке» старт, – прошептал офицер. – Всем сынам Даждь-бога – старт!

И его услышали.

Командующий Седьмым флотом распоряжался четко и профессионально. Адмирал Штерн из-за его спины придирчиво изучил диспозицию сил и с подозрением уставился на Клондайк.

– Ежи, эти сраные русские действительно не смогут в ближайшее время взять под контроль защитные системы Клондайка?

– Ученые гарантируют, сэр. Там искусственный интеллект, сэр, и до него непросто добраться.

– Сам знаю! Но как-то же они его захватили? Да, и потом этот, как его, «Нибелунг»? Прошел через защитную сферу и отправил на металлолом пять сраных кораблей Седьмого флота!

Командующий Седьмым флотом дернулся, но счел ниже собственного достоинства доказывать сумасшедшему старику, что не пять кораблей, а всего три, и не сраных, и не на металлолом, а в ремонтные доки – тем более что по существу Штерн был прав. Русские действительно как-то прошли считавшуюся непреодолимой защитную сферу и захватили Клондайк. К сожалению, последовать примеру генерала и отмолчаться адъютант не мог, потому что Штерн ждал ответа, уже потихоньку закипая от злости.

– Господин адмирал, – взвешенно и осторожно сказал адъютант. – Да, мы не знаем, как русские это проделали. Но мы хорошо знаем возможности защитной сферы Клондайка, мы сами ее создавали. Все они – оборонительного плана. Русские могут ее только поломать, но и это вряд ли станут делать, она же их защищает. Со стороны Клондайка нам ничего не угрожает, кроме трех кораблей, предположительно находящихся в распоряжении русских инсургентов. Но командующий эту опасность учел. Сэр, по совокупной мощи мы превосходим русских во всем, у нас нет причин для беспокойства – я имею в виду, объективных причин.

– Иначе говоря, маразматик-адмирал выжил из ума и боится собственных выдумок? – усмехнулся старик. – Ну-ну. Ежи, пока я валялся под видом раненого в медблоке, от скуки посмотрел один из русских видеомиров. «Сибирские амазонки» называется – кстати, рекомендую, там очень красивые девочки! И знаешь, я понял две вещи. Первая – что видеомир полное дерьмо и русские никогда не научатся их делать качественно. Вторая же – что на медведя можно охотиться, только пока он спит. Ежи, я разбудил русского медведя! И да, прямо сейчас боюсь, что он порвет нас на клочки! Потому что бешеному медведю без разницы, насколько ты превышаешь его по совокупной мощи! Вот, я высказал свое адмиральское мнение, и можешь с полным основанием считать меня психом!

– Я не считаю вас психом, господин адмирал!

– А кем считаешь? – вдруг заинтересовался адмирал и остро уставился на адъютанта.

Полковник Ежи Радзивилл почувствовал себя очень неуютно. На самом деле именно психом он адмирала и называл. Иногда. Мысленно.

– У вас очень необычное, парадоксальное, но очень эффективное мышление, – пробормотал адъютант в результате. – Но оно глубоко пропитано восточным мистицизмом, и феномену «тринадцатого», получившему наконец реалистичное, документально обоснованное толкование, вы ложно приписываете сверхъестественные свойства…

– А что скажешь, когда «тринадцатый» встретит тебя на выходе из центра управления?!

– Скажу, что не встретит, – уверенно сказал Радзивилл. – Его самого встретят «Торы» малой мощности – неподобающее для внутренних помещений, но очень эффективное оружие! Вы позаботились о «тринадцатом», господин адмирал. Объективных причин для беспокойства нет.

– Ну… генерал Зееленбиндер! Наши действия?

– Готовимся ослепить русский флагман, а потом стереть его в порошок, – процедил генерал, не отрываясь от управления флотом. – Причин для беспокойства нет, господин адмирал. Объективных – нет.

Адмирал Штерн недоверчиво усмехнулся – и снова с подозрением уставился на развертку Клондайка…

В центре управления флагмана российского космофлота «Святой Владимир» офицеры напряженно следили за перемещениями европейцев. Дико нервничали все без исключения – впервые за много лет корабли-матки противоборствующих сторон сходились вот так, лоб в лоб. Обычно воевали – и погибали – недорогие истребители, а сверхценные матки ожидали исхода боя в отдалении, защищенные экранами Фридмана и многократно дублированными средствами противоракетной обороны. Но не в этот раз. В этот раз на Клондайке находился настолько ценный приз, что стороны готовы были поставить на кон все – и поставили. А еще ситуацию накалили чертовы бунтовщики, непонятно как выбив из строя сразу несколько европейских кораблей, и теперь европейцы собирались дать достойный ответ всей своей совокупной мощью.

– Начинается! – тоскливо сказал первый пилот и вытер потные ладони об комбез. У него еще с первого боя в качестве пилота элементара проявилась неприятная реакция на смертельную опасность – потные ладони. – Как думаете, что сейчас будет?

– Сейчас нам дадут, – безмятежно отозвался навигатор. – Пух! Всем Седьмым флотом. Мы же флагман, нам харю первым начистят. Я так думаю. И того. Трындец. А нам даже ответить не получится, у евриков защита ни одной ракеты не пропустит. А вот наша защита, самая, м-мать ее, надежная защита в мире…

– И истребители не выпустить! – поддержал третий пилот. – Столько маток! Они «Чертей» за десять сек пожгут!

– Будет как всегда! – нервно улыбнулся старший диспетчерской группы. – Врежут олл-аут, и директор в своем защищенном секторе тут же потеряет с нами связь. А его заместители побоятся брать на себя ответственность и тоже на всякий случай потеряют с нами связь. И все запросы посыплются сюда, на ординарных диспетчеров. А у нас единственный внятный приказ – действовать согласно боевому расписанию. Вот согласно ему мы и станем погибать. Под моим, получается, руководством. А если выживем, меня же и расстреляют. Но мы не выживем. Тут сейчас пойдет такая пьянка… Через полчаса нас не будет, вот и все! И эс-оу-эл больше не работает. Центральную базу раскатали в ноль, и если б не бунтовщики и не генерал Кожевников, спас-модуль тоже сожгли бы, на гадальный сайт не ходи! Мать твоя Даждь-бога проститутка…

Старший диспетчер сжал зубы и с размаху ударил по сигналу боевой тревоги.

– Чем мы хуже генерала Кожевникова? – пробормотал он упрямо. – «Молчи-молчи», ну-ка дайте по европусам олл-аут! Раз пошла такая пьянка – повоюем!

– Есть! – бодро отозвались далекие операторы установок глушения.

И дали. Тут же мигнула и погасла тактическая карта пространства боя.

– Ну, это как всегда! – прокомментировал навигатор. – Наши установки олл-аут – самые лучшие установки в мире! Им прицела не надо – паразитными излучениями по всей сфере бьют, да так метко! Полковник, а кто боем командовать будет, подумал? Я, к примеру, не потяну. Ты, что ли? Так на тебя, если чо, сейчас столько запросов свалится, голову поднять некогда будет! Так что лучше выполнять приказы командования, как положено флоту, и не дергаться. Наверху виднее, что да почему. Стратеги…

– «Святой Владимир»? – вдруг зашелестел по общей связи еле слышимый голос. – Сбросить мощность экранов Фридмана до четверти нормы. Отстрелить компенсаторные емкости. Выйти из конуса поражения по команде, плюс, восемьдесят девять-два…

– Кто это? – настороженно вскинулся навигатор.

– Кто, кто… «тринадцатый», вот кто! – радостно отозвался первый пилот. – «Тринадцатый», выполняем!

– Что значит – выполняем? Мы вообще-то по приказу генерала Маркелова за ним и пришли! Что значит – выполняем?! Мы военный флот, обязаны выполнять приказы руководства, иначе трибунал! Карательного корпуса давно не видали?

– Военный флот вообще-то обязан защищать Россию! – процедил первый пилот, склоняясь над панелью управления. – Бунтовщики именно это и делают, не заметил? А генерал Маркелов… он больше по части защиты собственных интересов, и терпеть это далее невозможно, так и Россию недолго потерять… да дайте ему кто-нибудь по башке, отвлекает, зануда! Диспетчер! Приготовиться к маневру!

Навигатору звучно врезали по шлему, офицер злобно вскинулся, но сник под недоброжелательными взглядами. Старший диспетчерской группы, услышав внятный приказ, рассыпался скороговоркой распоряжений, полностью оправдывая профессиональную кличку «болтай-болтай». Флагман насторожился, подобрался – пыхнул облаком взорвавшихся компенсаторных емкостей и ушел из конуса поражения за мгновение до объединенного лазерного удара европейцев…

– … А, доннерветтер! – литературно выругался генерал Зееленбиндер.

– Не попали? – участливо поинтересовался адмирал. – Бывает.

Полковник Радзивилл всмотрелся в тактическую карту. Она обновлялась с неплохой скоростью, русские установки олл-аут почти не повлияли на работу электроники. Если верить карте, флагман совершил в общем стандартный маневр – выпустил ложную цель и ушел из конуса поражения. Любой европейский корабль легко проделал бы то же самое – если б знал точное время объединенного лазерного удара. Русский флагман, получается, это знал – и теперь стремительно сближался, поливая европейскую группировку всем, чем располагал. И остальные русские корабли тоже сближались, одновременно пытаясь выстроиться параболой. Не то чтобы такое построение давало преимущество – но хотя бы исключалась возможность поражения кораблей собственным огнем.

– Жалкие потуги! – презрительно оценил генерал Зееленбиндер.

Адъютант в целом был с ним согласен. Русскими командовал явный идиот. Совокупной мощи русских не хватало, чтоб поразить хотя бы кого-то, все их ракеты успешно перехватывались на границе обнаружения, а усилия лазерных батарей разбивались об надежные, стабильные экраны Фридмана. Если б русские сосредоточили весь огонь на какой-либо одной цели, тогда иное дело… но они явно потеряли общее управление, если вообще имели его изначально, и теперь просто бессмысленно сближались, ведя бессистемный неприцельный огонь, растрачивая боезапас, наполняя пространство боя обломками, облаками газа, высокотемпературными ложными целями и перегревая энергетические виды оружия.

– Вот оно! – удовлетворенно сказал рядом адмирал Штерн. – Русский медведь пошел в атаку!

– Им не пробить защиту, – заметил Радзивилл. – Наши системы противоракетной обороны гарантированно перехватят все цели даже при максимальной плотности огня русских!

– А им плевать! – бросил Штерн и в очередной раз с подозрением оглянулся на развертку Клондайка. И хищно застыл, уставившись в нечто, видимое только ему одному.

Отчаянно замигал сигнал срочного оповещения. Дежурный оператор-картографист растерянно огляделся, словно ожидая подсказки, и вручную ввел новые данные. Изображение одного из кораблей в европейском построении покрылось символическими язычками пламени.

– А вот русские попали, – озадаченно пробормотал адмирал. – Получается, они и так умеют?.. Генерал Зееленбиндер! При дальнейших маневрах учитывайте, пожалуйста, «Торы» Клондайка!

– Мы учитываем, – угрюмо отозвался генерал. – Ни один наш корабль не проходил директрису «глаза бури»!

– Значит, русские научились его смещать! – радостно сообщил адмирал. – Хотя все сраные умники уверяли, что это невозможно!

Адъютант незаметно поморщился. Он прекрасно знал о сложных и неоднозначных договоренностях, скрепляющих европейские корабли в единую силу. Седьмой флот, самая мощная и организованная группировка, на самом деле вовсе не всецело подчинялся адмиралу, именно потому руководил боем генерал Зееленбиндер, а не сам адмирал. В свете этих реалий радость Штерна по поводу очередной неудачи претендующего на самостоятельность генерала была естественной, даже оправданной… но нельзя же так явно! Однако старый адмирал плевать хотел на условности, совсем как русские – и если он злорадствовал, то это видели все.

– Ежи! – прошипел еле слышно адмирал. – Я хочу, чтоб этот сраный «тринадцатый» был не где-то, а на моем пыточном столике! Ты, долбаный начальник разведки, сможешь это сделать?

Адъютант подумал, прежде чем ответить.

– Если они на Клондайке, мы их достанем! – твердо пообещал Радзивилл. – Клондайк – наша территория, там осталось достаточно специалистов нужного профиля.

Генерал Зееленбиндер, побледнев от злости, пролаял серию приказов…

«Русалка» содрогнулась. Фиолетовый импульс ушел в черноту космоса. Мимо. С грохотом выпала личинка хладагента, резко ударило запахом дыма. Значит, личинка перегрета, предкритический режим, самое то для эффективного поражения, оставалось попасть. Вот только снова мимо.

Командир расчета глянул на счетчик олл-аут. Тот мигал почти непрерывно. Плохо. Установками глушения садили все, не жалея аппаратуры. В результате на втором выстреле отказал целеуказатель, следом сдохла вся автоматическая система сопровождения целей. Но это ничего, это было ожидаемо. Именно потому командир находился под куполом, рядом с автономной системой сопровождения, рассчитанной на ручное управление, а не на внутреннем боевом посту, как полагалось по уставу. Но на пятом выстреле встала подача хладагента. А одна личинка, между прочим, под полтора центнера, и ручек нет. Но пока что с ситуацией справлялись, стреляли. Хладагент подкатывали бойцы военной полиции, они же вручную с техником-юстировщиком поднимали личинки и закидывали в затвор. Оставалось попасть в цель. Вот только – как?

Командир в очередной раз беспомощно выругался и опустил щиток прицела на лицо. Как попасть, когда станина вибрирует от близкой работы противоракетчиков? Когда весь корпус трясется от попаданий европейцев? Когда автономная система сопровождения целей, падла, цель в упор не видит, зато кидается на каждый подрыв ракеты, и увести ее от теплового облака возможно лишь принудительно? А бешеные погрешности самой системы?!

Фиолетовая вспышка, грохот выпавшей личинки. Мимо.

– Ну и хрена ль садить в космос на глазок? – прохрипел боец военной полиции, помогая закинуть очередную личинку в затвор. – Не попадаем же!

– Тащи! – крикнул техник. – Попадем! И – раз!

Боец выругался, торопливо сбросил броню и ухватился за край личинки. Сам техник давно уже расстался с костюмом радиационной защиты и работал в одной фибре, потемневшей от пота. Вообще-то работать без костюма под куполом категорически запрещалось и было по-настоящему опасно, но попробовал бы кто закинуть в затвор личинку хотя бы в летном скафандре!

С точки зрения полицейского они, конечно, занимались ерундой. Но и техник, и командир понимали, что действуют единственно правильным образом. «Русалка», новое экспериментальное оружие, теоретически могла пробивать экраны Фридмана. В предкритическом, самом эффективном режиме – могла. Надо было только попасть. Потому-то корабль и шел на сближение с европейцами – чтоб уменьшить погрешность системы сопровождения целей. Потому и стреляли непрерывно, чтоб держать установку в предкритическом режиме, в шаге от самоподрыва…

– «Русалка»! – вдруг прилетел по внешней связи деловитый голос. – В пределах двух минут у флагмана европейцев пройдет флуктуация экранов Фридмана! Не упустите шанс!

Командир экспериментальной, абсолютно секретной установки моментально понял, что к чему.

– Спасибо, разведка, кто бы вы ни были! – прошептал командир, лихорадочно захватывая новую цель. – Останьтесь живыми…

Пожелание было нелишним, потому что неведомый отчаянный диверсант наверняка именно там и сидел, куда так старательно целился командир.

Контур установки низко загудел, накачиваясь диким сгустком энергии. Предкритический, самый эффективный режим, в шаге от взрыва.

– Заряжающие, хладагент! – прохрипел командир, отчаянно пытаясь стабилизировать прицел. – Взорвемся, м-мать ваша Даждь-бога!..

И тут случилось то, чего командир боялся, чего ожидал, внутренне сжимаясь от страха, с самого начала боя. В них попали. От страшного удара командир чуть не вылетел из компенсатора, сознание на миг помутилось…

Частично им все же повезло – подарок европейцев прилетел не в купол, а рядом. Командира уберег щиток, опущенный на лицо, и надежные крепления компенсатора. А вот заряжающим досталось по полной программе. Боец военной полиции, как упал, так больше не двинулся. Техник сидел у стены, держался за лицо и тихо выл. С подбородка у него непрерывной струйкой бежала кровь.

– Заряжающие, хладагент! – заорал командир, уже понимая, что никто не откликнется – входная диафрагма за его спиной щелкнула сразу после попадания, надежно отсекая от разбитого сектора – и от помощи.

Страх накатил слепым желанием куда-то бежать, спасаться… и вдруг отступил. Командир ясно понял, что пришло время платить. Автономная система сопровождения целей вышла из строя? Что ж, зато осталась старая надежная оптика, острое зрение и твердые руки. Ну а за то, что поленился поставить на электронику дополнительные кожухи защиты, в космосе всегда была одна твердо установленная плата – жизнь. И за то, что пил с техниками, вместо того чтобы отрегулировать систему подачи хладагента, тоже платой жизнь. Жизнь бесценна, ей можно перекрыть любые кредиты. Значит, так тому и быть. А выстрелить из «Русалки» можно и без хладагента – правда, один раз.

Приняв решение, далее командир «Русалки» действовал четко, уверенно, без единой ошибки. Страх ушел, и больше ничто не мешало выполнить боевую задачу.

– Заряжающие! – по привычке скомандовал он.

Европейский флагман далеким теплым мячиком завис в прицеле. За спиной офицера окровавленный техник подполз к личинке, на ощупь ухватился за неудобные скругленные бока, захрипел, разрывая жилы, выпрямился и шагнул вперед. Мягко клацнул механизм затвора.

– Есть хладагент, командир…

Но командир его не услышал, потому что по цели внезапно побежала волна флуктуации.

– Спасибо, ребята, – прошептал офицер и нажал пуск.

И вспыхнул свет…

– А, доннерветтер! – удовлетворенно сказал генерал Зееленбиндер.

Адъютант был полностью с ним согласен. Русские гибли. Бессмысленный на первый взгляд порыв русских маток на поверку бессмысленным и оказался. Умело и четко увеличивая плотность огня на выбранных целях, командующий Седьмым флотом жег противника одного за другим, и русские ничего не могли противопоставить отлаженной военной машине европейцев. Тактическая карта буквально горела значками выведенных из строя кораблей, обширными зонами помех, засветок, вспышками взрывающихся ракет…

– Не вижу! – вдруг сказал адмирал обеспокоенно. – Ничего не вижу… Тогда… шайсе! Генерал, они здесь!

Офицеры центра управления недоуменно покосились на возбужденного старика.

– Генерал Зееленбиндер! – гаркнул Штерн, не смущенный всеобщим вниманием. – Ищите в зонах помех малые цели! Эти сраные русские засрали пространство боя, чтоб незаметно провести к нашим задницам свои ракетоносцы! И провели, задницей чую! «Тринадцатый» здесь – поздравляю, господа!

И тут на тактической карте разом вспыхнули несколько кораблей Седьмого флота, налились нестерпимым светом в пределах экранов Фридмана – и лопнули.

– Боже мой… – прошептал побледневший генерал. – Ядерные заряды, какая дикость…

– Сейчас, сейчас… – нервно улыбнулся ему в лицо адмирал. – Сейчас и мы получим!

И они получили. Сначала противно взвыл сигнал потери конфигурации экранов Фридмана, по мониторам прошлась рябь флуктуации – а потом далекий взрыв сотряс гигантский корпус флагманской матки.

– Пробой корпуса! – торопливо доложились операторы внутреннего контроля. – Пусковые ракетные аппараты семь-девять-одиннадцать уничтожены! Декомпрессия боевой зоны – семь процентов!

– Что-то маловато! – удивился адмирал. – Всего лишь поражение энергетическим оружием… Мощное, конечно, и экраны так удачно мигнули, явно проспали русских диверсантов, но…

И старик снова подозрительно оглянулся на развертку Клондайка.

– Истребители – покойники! – рявкнул генерал Зееленбиндер. – Они все – покойники! Проклятые русские самоубийцы! Эта раса не имеет права на существование! Мы вычеркнем ее из списков истории!

И отдал приказ на приоритетный поиск и уничтожение малозаметных целей…

– Месье Берг! – десантник смотрел необычно хмуро и серьезно. – Мы за амазонками. Выпускай всех!

– Они не могли спастись, – покачал головой старик-выпускающий. – Ядерные боеголовки! Такие энергии…

– Все равно! – упрямо сказал десантник. – Кто-то мог отстрелиться от корпуса! Кто-то мог получить повреждения двигателя! Будем искать! Не найдем, так отомстим! А вы уж тут без нас. Понимаю, что некомбатанты, но… некому больше, старина.

– Мы позаботимся о «Локи»! – твердо сказал выпускающий. – Ищите девочек! Ищите, пока не найдете хоть кого-нибудь! Я бы сам полетел, если б умел!

Десантник всмотрелся в его лицо, угрюмо кивнул, привычно хлопнул старика по оранжевому плечу и тяжело побежал к элементару.

Истребители провалились в черноту космоса один за другим, и в стартовой зоне стало непривычно пусто и тихо. А потом пришло легкое, почти неуловимое ощущение надвигающейся опасности. Месье Берг настороженно вскинул голову. Ничего. Но он прожил в космосе долгую жизнь и не раз видел, как это самое «ничего» убивает живую плоть.

– Техсоставу – применить скафандры радиационной защиты! – рявкнул он. – Отойти за периметр аварийной декомпрессии, у ремонтных систем по постам разобраться и стоять!

– Не ори, гнида швейцарская! – огрызнулся кто-то из техников.

– Шевелись, русский размундяй! – не задумываясь среагировал старик. – Перед десантом ответишь за саботаж!

Угроза загасила межнациональное общение на корню, и техники действительно зашевелились. Месье Берг проводил убегающие звенья придирчивым взглядом, запомнил демонстративно неторопливых кандидатов на показательную порку – и рысцой отправился к переходному тамбуру боевой зоны. Конечно, место некомбатантов – у ремонтных систем, где вероятность гибели невелика. Только месье Берг не всегда был выпускающим. А еще ему очень понравились русские ребята – не все, конечно, а те, кого за глаза называли сынами Даждь-бога. Сыны Даждь-бога – очень хорошие ребята, за таких и жизнь можно отдать. У русских не хватает специалистов? Тогда бывший оператор-наводчик высшего класса им не помешает.

Боевой пост встретил его защелкнутой диафрагмой и обломками бетона под ногами. Понятно. Месье Берг открыл аварийную нишу, привычно влез в скафандр и подступился к диафрагме. Теоретически ее невозможно вскрыть без выравнивания уровней давления, но то теоретически, а русские техники давно показали всем желающим, как это делается практически, так что вскоре месье Берг оказался в боевом посту. Техник-юстировщик при его появлении уважительно приложил два пальца к шлему.

– Русские канониры предпочли воевать без скафандров, сэр! – доложил он осуждающе. – Сказали, им так удобней! Оба погибли при декомпрессии купола, естественно. Вы новый стрелок?

Месье Берг кивнул, вытащил с помощью техника из компенсатора погибшего канонира в тельняшке и занял его место. Надвинул на глаза щиток системы сопровождения целей, прищурился и опустил руки на панель управления огнем. Теперь предстояло выбрать цель. «Тор» – грозное оружие, но… в совместном применении. Отдельный залп защита любой европейской матки нейтрализует наверняка. Эффективность достигалась только при координированной работе всех батарей по одной цели. А какая может быть координированность, когда счетчик олл-аут непрерывно мигает? Тут и старое надежное оптоволокно не всегда поможет.

Месье Берг все же проверил линии связи. Как ожидалось – или треск, или глухая тишина. Ну что ж…

– Всем боевым постам! – вдруг зашелестел по внешней связи бесплотный голос. – Цель – флагман Седьмого флота! Проломите ему корпус, очень прошу! Обратный отсчет: десять, девять…

– Яволь, Der Dreizehnte! – прошептал месье Берг. – Есть проломить корпус!

И вспыхнул свет…

– Ferdammte Kacken! – прошипел генерал Зееленбиндер.

– А неплохо русские освоили трофейную технику! – согласился Штерн. – Это «Локи»! Тоже как-то прошел хваленую защитную сферу Клондайка! Генерал, обратили внимание, как упорно они пытаются вас убить? Именно вас? Бьют раз за разом по самому защищенному кораблю Седьмого флота! Наша сраная разведка утверждает, у бунтовщиков сейчас в ходу принцип личной ответственности. Вас это не пугает? Настырность русских достойна восхищения!

– Еще десять минут боя, и от их настырности ничего не останется! И от них самих! А «Локи» и «Рейн» уничтожим немедленно!

Адмирал вгляделся в карту боя и согласно кивнул. Да, отчаянность русских снова проигрывала надежной, добротной европейской машине. Если только не…

И тут взвыла сирена.

– Генерал, угроза ядерного поражения! – доложил побледневший оператор внутреннего контроля. – Истребитель русских у нас внутри, и у него на подвеске две нуклеар!

– Этого не может быть! – неверяще сказал генерал. – Этого. Не может. Быть!

– Почему не может быть? – удивился адмирал. – «Торы» только что проломили нам корпус! Что мешает ракетоносцу под невидимостью проникнуть внутрь?

– Специальная программа идентификации, вот что! Она совершенно секретна и мало кому известна даже в Седьмом флоте – потому что мы ее установили неделю назад! По запросу систем защиты медицинское оборудование компенсаторов истребителя сличает биометрические данные пилотов с имеющимися в базе флота и включает самоподрыв двигателя при малейшем несовпадении! В европейский корабль может проникнуть только истребитель с европейским пилотом в компенсаторе!

Адмирал подпрыгнул на месте и развернулся к адъютанту с ошалелым видом.

– Ежи! – быстро сказал Штерн. – Ну-ка убеди меня в обратном!

Полковник Радзивилл сжал губы и испуганно помотал головой.

– Только бы Лючия не сделала глупость! – пробормотал адмирал и стремительно двинулся к выходу. – Впрочем, мы об этом сразу узнаем – не так ли, Ежи?

Адъютант облился холодным потом и поспешил следом.

Они нашли истребитель в технических помещениях около боевых постов. SS, пугающий своей неподвижностью, почти полностью перегородил проход. Рядом, естественно, никого не наблюдалось, хотя не было совершенно никакой разницы, где встретить ядерный взрыв – здесь или на другом конце матки.

– Я впечатлен исполнительностью наших сервис-служб! – признался бледный адъютант. – На борту две нуклеар, готовые взорваться, а они тем не менее заделывают пробоину и восстанавливают внутреннее давление!

– Каждый борется со страхом, как умеет! – буркнул адмирал и бесцеремонно полез внутрь истребителя. – Ты потеешь и писаешься, они тупо исполняют обязанности… и чего стоишь?! Мне ее одному не вытащить!

Адъютант завистливо проследил, как ловко, не выпуская из рук гранатомета, ввинтился в люк адмирал, бросил на пол автомат и постарался не отставать.

Девушка в пилотском компенсаторе подняла на них измученное и заплаканное лицо.

– Я не смогла, Людвиг! – жалобно всхлипнула она. – Я хочу жить!

Адмирал бросил взгляд на ее закованные в медицинские фиксаторы ноги и разом потерял самообладание.

– Почему, ну почему я не могу застрелить эту сволочь еще раз?! – беспомощно сказал Штерн и опустился на колени перед компенсатором. – Сейчас, моя девочка, потерпи немножко…

Вдвоем они осторожно опустили пилотессу в люк. Внизу адмирал взял девушку на руки с такой страстностью, как будто боялся, что ее отнимут.

– Прикажи прекратить бой…

– Смерти моей желаешь? – криво улыбнулся адмирал. – То, что прячется на Клондайке, определит наше будущее! За такие секреты и мы, и русские будем биться до последнего корабля!

– На Клондайке уже нет того, что ищете, – прошептала девушка. – Экипаж «семерки» погиб в самом начале атаки… амазонки погибли… так много смертей…

И она снова беззвучно заплакала.

Адмирал напряженно подумал – и свирепо развернулся к адъютанту:

– Слышал, что она сказала? Бегом в центр управления! И автомат не забудь! Если этот, как его, сраный командующий еще не наигрался в войну, пристрели к чертовой матери!

– Сэр! – воскликнул шокированный адъютант. – Как можно? У нас есть шанс добить наконец русского медведя!

– Дурак ты, Ежи, хоть и умный! – проворчал адмирал. – Я сказал – бегом!

И осторожно забрал из слабой девичьей ладошки пульт управления подрывом ракет. Полковник проследил за его движением, изменился в лице, подхватил с пола автомат и побежал в центр управления, на ходу уныло размышляя, что он действительно дурак, хотя и умный. Потому что лично он продолжил бы бой – и наверняка нарвался б на засаду, которую адмирал заметил, а он нет, хотя смотрел изо всех сил.

Адъютант на бегу подумал еще – и пришел к выводу, что и в вопросе с автоматом адмирал прав. Потому что если командующий Седьмым флотом тоже засаду не заметил – а он не заметил, видно по всему – то придется действительно его пристрелить, и лучше, чем автомат, для такого дела инструмента не найти. Разве что гранатомет – но гранатомет очень неподходящее для внутренних помещений оружие.

Выжившие бунтовщики стояли в госпитальном парке. Недалеко от них техники проверяли аппаратуру для интерактивного выступления – предстояло объяснить Клондайку и всей обитаемой вселенной, кто такие сыны Даждь-бога, чего хотят и как будут жить дальше.

– Неужели победили? – пробормотал генерал Кожевников. – Давить бунт некому, флот на нашей стороне… и европейцы отступили… но тошно-то как!

От группы стоящих в стороне старших офицеров отделился один и решительно направился к бунтовщикам.

– Мы – представители флота Российской империи, прибыли для координации действий с сынами Даждь-бога, но почему-то ждем уже не первый час, а вы…

– Не до вас, подождите, – обронил генерал Кожевников и отвернулся.

Полковник-делегат недоуменно замолчал.

– Андрей идет, – сказал лейтенант Гром предупреждающе.

Майор Быков, бледный до синевы и исхудавший, оглядел бунтовщиков ищущим взглядом.

– Где император? – спросил он хрипло.

Ответом ему было неловкое молчание.

– Где мой заместитель?

– Капитан погиб, защищая императора от террор-группы, – виновато доложил лейтенант Гром.

– Капитан Михеев?

– Заменил канонира лазерной батареи, погиб в бою.

– Экипаж «семерки»? – неверяще спросил десантник.

– Погибли, – коротко отозвался лейтенант.

– Они не могли! Они – точно не могли!

– Взрыв их истребителя зафиксировали все средства контроля пространства! – громко сказал генерал Кожевников и неловко развернулся на протезах. – Они погибли, Андрей! Они – погибли!

– А техник-лейтенант Еремеев?

– Погиб! Прямое попадание ракеты, от батареи «Торов» ничего не осталось! Капитан Гончар – погиб! Капитан Овчаренко – сгорел в истребителе! Амазонки… погибли! Не вернулись из атаки на европейские матки! Десант погиб! Андрей, нас нет, мы погибли все!

– Лючия?..

– А вот она лучше б погибла…

Майор-десантник растерянно огляделся.

– А я, получается, жив, – прошептал он. – А… для чего я жив, а?

Ему не ответили.

– Сходите на «Локи», товарищ майор, – пробормотал лейтенант Гром. – Прямо сейчас. Там… Клаудия пока что комендант, командует ремонтом. Она будет рада вам. Сходите.

Десантник посмотрел на него тусклыми глазами, кивнул и медленно убрел к транспортной кишке.

Подошел техник и, смущаясь от странной тишины, доложил, что аппаратура готова.

– Вы как хотите, ребята, но я выступать не готов, – глухо сказал генерал. – Не могу. Извините.

– Так сыны Даждь-бога убиты? – недоуменно спросил полковник-делегат. – А с кем тогда договариваться? Кто у вас сейчас командует вообще?

– Не дождетесь! – вдруг громко сказал лейтенант Гром, рубанул воздух ладонью и решительно шагнул в сферу трансляции.

– Мы дети Даждь-бога, и правила наши просты!.. – загремел над площадью его яростный, многократно усиленный голос.

Генерал Кожевников качнулся на непривычных протезах, поморщился от боли и положил руку на твердое плечо лучшего выпускающего «Локи», пацифиста, интернационалиста и стихийного философа-рутеника месье Берга.

– Не плачь, старина, – пробормотал он. – Жизнь – она… идет. Мы живы – нам и тянуть эту ношу, так получается. Ты да я, да Клаудия, да Андрей поправится, да еще вот этот художественно одаренный мальчик… и вообще нам везет на талантливых лейтенантов, месье Берг. Справимся.

– … И мы – не погибли! «Тринадцатый» жив! – грянуло над площадью и всей обитаемой вселенной…

– Ты откуда все это взял? – удивленно спросил его генерал.

– Из философии рутеников, – пожал плечами лейтенант. – Из концепции Даждь. Но вообще это просто логичное продолжение начинаний нашего императора, очевидные решения.

– Очевидные, говоришь? – усмехнулся генерал. – Кому как. Лично мне император сказал, что взял идеологию из старых песен. Вроде как они – отражение чаяний народа. Я посмотрел из любопытства, и знаешь, что скажу… не столь важно, о чем там поется. Гораздо важнее – о чем НЕ поется. О деньгах там ни слова, вообще о богатстве. И о карьере. И о превосходстве над ближними. И о многом другом, к чему мы прежде так стремились…

– Я тоже посмотрел, – кивнул лейтенант. – Все посмотрели. Из любопытства. О чем поется – тоже важно. Как там… «просто надо быть правдивым, благородным, справедливым, умным, честным, сильным, добрым – только и всего». Вот это можно прямо считать одним из постулатов Даждь. Даждь – это в принципе очень просто…

– Просто?! – возмутился генерал. – Простые решения – самые сложные в реализации! Ты представляешь, как это сделать? Я – нет!

– Никто не представляет, – подал голос месье Берг. – Но нам везет на лейтенантов. И «тринадцатый» с нами. Справимся.