Охота на Разрушителя (СИ)

15

Крепость клан Вольгрона покидал одновременно с Вуламарой, Веремом, Кирой, а также воинами, приданными им в сопровождение. Ну и, разумеется, с душой Разрушителя Магии, помещенной в копилку.

Руководствовались при столь поспешном исходе варвары двумя соображениями. Во-первых, так Кира могла хоть немного побыть рядом с ними. А значит, хотя бы чуточку удачи приманить и для клана. Во-вторых, разом драпанувшая из крепости толпа варваров должна была отвлечь на себя внимание имперских лазутчиков. Отвлечь от Вуламары и ее поистине бесценной ноши.

Как военачальник, Вольгрон понимал, что выводить клан правильнее, разбив воинов на мелкие группки. Так меньше шансов угодить под удары имперских виман и боевой магии вообще. Ведь на кучку из нескольких варваров маги едва ли захотят тратить силу. А коль даже и захотят, то намного меньше, чем на крупный отряд. Да и прятаться небольшому количеству людей проще, чем целой толпе.

Сотня Шрамов понимал все это. Но скрепя сердце решил пожертвовать хоть половиной… нет, даже всем кланом, но только бы вновь найти управу на треклятую магию имперцев. Что греха таить: к роли предводителя целого варварского войска — победоносного предводителя — Вольгрон успел привыкнуть. Вошел во вкус. И больше не мыслил как простой клановый вождь, чей долг заключался в сохранении возглавляемого клана. Теперь этот клан, родной и доверявший своему вождю, Вольгрону уже не казался великой ценностью. Коль на кону стоял исход не какого-то рядового набега, но целой большой войны с ненавистной Империей.

Впрочем, особого самопожертвования от людей Вольгрона пока не потребовалось. К ним, вышедшим из крепости и двигавшимся к северным рубежам Империи, сподобились привязаться всего четыре виманы. И потрепать успели не сильно — отправив к праотцам разве что десяток-другой варваров.

По-видимому, почуяв кончину Разрушителя, что маги, что воины Империи, воспрянувшие духом, разом навалились на всех варваров — все кланы, прорвавшиеся в имперские земли. Вот и виманы пришлось при этой атаке распылять на всех. А их, летающих лодок, вкупе с магами соответствующей подготовки, даже на всю Империю Света оказалось не так уж много.

Хуже было то, что попытка скрыть поход Вуламары сотоварищи не удалась. Подчиненным Норенуса Зоркого удалось-таки распознать среди оставивших крепость врагов колдунью из Темных Земель. И хотя про ее затею с копилкой, душой Разрушителя и останками дракона в Тайной канцелярии не знали, но поняли главное: колдунья удирала в сторону гор. Дабы вернуться в родные края… безнаказанной. А оставлять безнаказанным любое отродье Тьмы, нагадившее в их владениях, маги не собирались.

Отрядить в погоню за Вуламарой, впрочем, они смогли только одну виману. Чья атака к тому же не увенчалась успехом. Маг на вимане успел выпустить всего несколько шаров — да убить одного из варваров сопровождения. Ну и Верему еще одежку подпалить. После чего, молния, сотворенная рассвирепевшей колдуньей, превратила летающую лодку в исполинский костер. Вместе с боевым магом и магом-навигатором, ясное дело.

Новых попыток настичь и уничтожить Вуламару и ее спутников имперцы не предпринимали. Пока, во всяком случае. Зато Норенус Зоркий задумал отрезать колдунью от Темных Земель. Да заодно покончить с любым сообщением между этой частью мира и последним оплотом Тьмы.

Проще говоря, глава Тайной канцелярии решился уничтожить Проводника. Да при этом еще не то сам похвалялся, не то корил предшественников и всех других, кто отвечал за безопасность Империи. «Не понимаю, как раньше до этого никто не додумался, — говорил Норенус, комментируя свое решение перед подчиненными, — как я сам не додумался — непонятно!»

Для выполнения этой миссии к жилищу Проводника была отправлена вимана. Снова одна. И с неполным экипажем: из магов на борту присутствовал лишь навигатор. Но с ним прилетела еще четверка воинов — больше народу на летающей лодке не помещалось.

К чести Проводника, при виде гостей незваных, да еще спустившихся с неба, он не растерялся. И даже ударил первым — угодив ловко брошенным камнем в голову ближайшему из воинов-имперцев. Вернее, в челюсть, шлемом не защищенную. И хотя от такого удара воин остался в живых, но вмиг потерял сознание и рухнул, свесившись за борт.

Даже приди этот вояка в себя, со сломанной челюстью да поврежденными шейными позвонками он все равно был бы небоеспособен. Но вот товарищи его…

Один из трех оставшихся имперцев, мгновенно среагировав, вскинул арбалет. Щелчок — и шустрый болт настигает не защищенного доспехами Проводника, метнувшегося к дверному проему своего уродливого дома.

Не успел Проводник чуть-чуть. Болт прошел почти вскользь, а плотная ткань одежды смягчила удар, так что рана получилась несерьезная. А уже в следующий миг Проводник скрылся в проеме. И торжествующие возгласы имперцев, порадовавшихся было меткому выстрелу, сменились вздохами разочарования: не получилось. Не вышло одним арбалетным болтом убить хоть не совсем обычного, но человека.

С такими же вздохами воины Империи перебирались за борт приземлившейся виманы и сами двинулись к темнеющему проему. А у самого входа додумались разделиться. Двое полезли в окна — каждый в свое. А третий с кинжалом в одной руке и арбалетом в другой прошел туда, где в нормальных домах располагается дверь.

Он-то и погиб первым. Проводник запомнил этого стрелка, подранившего его. Подкараулил, затаившись в темноте сеней. И ухватив за шею, молниеносным движением перерезал горло — имперец даже испугаться не успел.

А Проводник подхватил его арбалет и шагнул в полутемную скудно обставленную комнату — единственное жилое помещения своего дома. Там он перво-наперво всадил арбалетный болт в шею одному из воинов, пролезших в дом через окно.

Имперец только охнуть успел, когда маленькая летающая смерть воткнулась в него. Ну и еще каким-то конвульсивным уже, бессознательным движением схватился за арбалетный болт, торчавший из горла. После чего с хрипом повалился на неровный каменный пол.

Зато товарищ убитого был жив и уже выхватил меч. Чтобы всего миг спустя резким выпадом выбить арбалет из рук Проводника. Тактического смысла в том не было — единственный заряженный болт был потрачен, и из оружия арбалет превратился в бесполезную деревяшку.

Но, видно, этот, последний из оставшихся в живых воинов оказался не чужд эффектности. Даже лихости какой-то ребяческой. Вот и захотел покрасоваться — хотя бы перед врагом. Чтобы видел, как он ловко владеет мечом, как шустро и размашисто рубит. И что ждет врага имперского вояки уже на следующем ударе.

Это ребячество едва не стоило имперцу жизни. Профукав преимущество первого удара на неопасный уже арбалет, воин потерял время. Которое в свой черед выиграл Проводник. И потратил его на то, чтобы метнуть в противника нож — в рукопашной схватке против меча малопригодный.

Ни отбить бросок встречным выпадом меча, ни отпрянуть в сторону или пригнуться имперец не успел. Но и бросок вышел торопливым и потому не слишком метким. Так что не в лицо незащищенное нож угодил, и не в шею, но врезался прямиком в железный нагрудник доспехов. И звякнув тихонько — будто выражая обиду или разочарование — упал на пол.

А имперский воин двинулся на ставшего безоружным противника.

Тот метнулся к одной из занавешенных ниш в стене — достать хранившийся там меч или хотя бы палицу… или топор. Но в полумраке комнаты, свет в которую проникал лишь через отверстия-окошки, не заметил под ногами тело другого воина. Того, которого сам же застрелил из арбалета. О него-то Проводник в спешном своем рывке и запнулся. Да рухнул как подрубленный рядом.

Такая вот нелепая ошибка — для человека, привыкшего бродить по опасным пещерам и подгорным туннелям. А убитый имперец хоть чем-то сумел помочь боевому товарищу.

Проводник едва успел подняться, когда подоспевший воин обрушил на него меч. С силой злости обрушил — да так, что почти разрубил не защищенное доспехами тело надвое.

Выдернув меч из поверженного противника, имперец обтер окровавленный клинок краем плаща и вернул в ножны. А затем огляделся — словно ожидал, что в уродливой постройке, служившей Проводнику домом, остались еще противники. Или, как вариант, сам хозяин дома мог остаться жив даже после навесного удара мечом. Остаться жив… и попробовать еще сопротивляться. Как-то не верилось воину, что столь легендарную личность можно было зарубить, как простого смертного.

Но нет: Проводник лежал бездыханный, а других жильцов в доме этого нелюдима просто не могло быть. Зато… имелось кое-что другое. Оно-то и привлекло внимание последнего из имперских воинов, прилетевших уничтожить Проводника.

Стол… вернее, его подобие, сложенное из камней, задрожало. Затем столешницу из грубо обтесанной плиты пересекла трещина. Пересекла… чтобы миг спустя разойтись, расширяясь — точно овраг при землетрясении. А из трещины поднялся в воздух и замер в паре дюймов над столом гладкий матово-белый шар. Вернее, не шар… а что-то вроде куриного яйца, только размером с голову взрослого человека.

Яйцо вращалось вокруг своей оси, источая какое-то странное тепло, особенно заметное в прохладном воздухе среди каменных стен. Тепло не натопленной печи, не котла, полного свежего варева, и даже не живого тела. Слишком ровное. Слишком… мертвое что ли? Нет, скорее, рукотворное. От природы не менее далекое, чем корабль от рыб или летающая лодка-вимана от птиц.

Но не только тепло исходило от исполинского яйца. Было и еще что-то — чего не увидеть и не потрогать руками. Имперский воин, только что убивший самого Проводника, ощутил все нарастающее желание коснуться странного предмета в его доме. И желание назойливое, досаждающее и неотступное. Как тяга почесаться. Или сплюнуть при неприятных ощущениях во рту.

Бороться с этим желанием имперец смог лишь несколько ударов сердца — не более. Несколько мучительных мгновений, тянувшихся как расплавленная карамель. После чего, сам уже не осознавая, что делает, убийца Проводника подошел к вращающемуся яйцу и положил на него обе ладони.

Пальцы будто в глину влипли или в смолу, а не коснулись твердой матовой поверхности. Не оторвать.

«Миссия Проводника активирована, — услышал… нет, скорее, почувствовал имперец в собственной голове не по-человечески сухой равнодушный голос, — начата загрузка базового набора информации, необходимого для исполнения функций в рамках миссии. Приоритет миссии: наивысший. Примечание: в рамках наивысшего приоритета допускается удаление с биологического носителя… примечание: головного мозга исполнителя ранее записанных данных и установленных алгоритмов, если активирующее устройство сочтет их несовместимыми с миссией. Расчетное время…»

Его, времени этого, на загрузку ушло немного. И вот уже новый Проводник не без усилий оторвал ладони от активирующего устройства. Которое затем вернулось на прежнее место, скрывшись в щели, пересекавшей столешницу. Наконец, и щель сомкнулась, точно ее не бывало. Столешница снова стала единым целым.

Новый Проводник вздохнул полной грудью, вдыхая холодный воздух каменной комнаты — своего нового обиталища. Размял пальцы, еще помнившие тепло гигантского яйца. Да как бы между делом покосился на труп своего предшественника. «Ничто не вечно под луной, — подумал он еще при этом, — и человек не исключение. Ничто не вечно… но и незаменимых нет».

Оставалось одно дельце: последнее, до поры, препятствие между новым Проводником и исполнением его миссии. Высунувшись в окно, новый Проводник окликнул мага, стоявшего на палубе виманы и терпеливо ожидавшего команды на отлет.

— Эй, чароплет! — выкрикнул тот, кто еще сегодня был имперским воином, знал и помнил почти все, что помнил и знал этот воин, но успел превратиться в Проводника, — я тут штуку какую-то странную нашел. Магическую наверняка. А значит — по твоей части. Посмотри…

С неохотой маг-навигатор перебрался через борт виманы и направился к темнеющему входу в жилище Проводника. А сам его хозяин… новый уже достал из ножен и держал наготове меч. Он был уверен на все сто: сложностей с магом — отнюдь не боевым — не возникнет. А лодку летающую можно и на дрова потом пустить.