Одиссея жупана Влада

Глава 8: Под солнцем Египта

- Убирайтесь к Дьяволу, проклятые язычники!

Брань уличного торговца, - смуглого неряшливого человечка в засаленном халате и столь же сальными черными волосами, - Влад все равно не понял, однако общий настрой смутьяна был понятен и без слов. Он стал еще очевиднее, когда перезрелая дыня пролетела над головой пригнувшегося жупанича и врезалась в глиняную стену, разбрызгивая ошметки дурно пахнущей мякоти. Это стало сигналом для остального базара - смуглая чернь принялась визгливо выкрикивать оскорбления на дикой смеси греческих и коптских слов. На прокладывавший путь сквозь базарные ряды славянский отряд посыпался град из гнилых фруктов и овощей, кто-то пытался облить чужеземцев помоями. В этом особенно усердствовали женщины, - торговки, нищенки и проститутки, - поливая чужеземцев не только всякой гадостью, но и отборной уличной бранью.

Уже на выходе из базарных рядов путь славянам преградила очередная толпа – не меньше сотни мужчин вооруженных увесистыми дубинками и топорами. Одновременно со всех сторон в славян полетели камни. Обломок кирпича попал Владу в голову и тот, вытирая кровь из рассеченной брови, зло бросил.

-Довольно!

Первым умер тот самый торговец, с которого все и началось, - накрутив себя сверх всякой меры,смуглый копт кинулся на Влада с палкой. Тут же блеснул меч Форкия одним махом развалив смутьяна на две части. Влад ухватил одну из половин и швырнул ее, брызжущую кровью и внутренностями, в шарахнувшуюся толпу. Брань тут же сменили испуганные возгласы, кто-то попытался убежать, но напиравшие сзади собратья не дали крикунам этого сделать. В следующий миг славянские клинки врубились в колышущуюся, словно темная смрадная медуза, базарную толпу. Вопли умирающих смешались с воинственными криками воинов Влада, мечами и топорами рубивших разбегавшихся в разные стороны, словно тараканы, бунтовщиков. Давя ногами сброшенный с прилавков товар, вошедшие в раж славяне сносили головы и с одного удара разрубали от плеча до пояса истошно верещавшую чернь. В мгновение ока вся воинственность местного люда куда-то испарилась – базар превратился в сборище объятых паническим ужасом людей, среди которых, словно волки в стаде овец, лютовали язычники-чужеземцы.

Какая-то толстуха, из тех, что недавно громче всех поносила славян, повалилась в ноги Владу, смотря на него круглыми от ужаса глазами и что-то лепеча по-своему. Влад, не глядя, дважды занес и опустил меч, после чего переступил через разрубленное на четыре куска тело и пошел дальше. Слева от него кто-то завыл как оглашенный – и, развернувшись, Влад увидел несущегося на него кривого тощего мужика, с жидкой клочковатой бородкой. В руках мужик держал палку, из которой торчал длинный ржавый гвоздь. Влад не стал разбираться, кем этому человеку приходилась убитая женщина – первый взмах меча отрубил руку с палкой, второй – снес бородатую голову. Брезгливо вытерев клинок о рулон ткани с одного из разорённых прилавков, Влад оглянулся в поисках нового противника – однако все вокруг него уже стремительно пустело. Все кто мог, кинулся наутек, те же, кто не успел убежать, валился на колени, униженно моля о пощаде. Влад презрительно сплюнул и вскинул руку, прекращая бойню. Не сразу, но его послушали – славянские воины, мимоходом выгребая из разоренных торговых рядов понравившиеся вещицы, вкладывали мечи в ножны и, вслед за своим воеводой, неспешно уходили с разгромленного базара.

-Не стоило этого делать.

Друнгарий Мануил недовольно посмотрел на Влада, затем кивнул чернокожему рабу и тот послушно наполнил вином золотые кубки.

-Город и так взбудоражен сверх всякой меры, - продолжил армянин, - а теперь они еще больше ненавидят вас.

-Пусть ненавидят, лишь бы боялись, - огрызнулся Влад, опрокидывая в глотку кубок, - что мне оставалось делать - дать забить себя на этом проклятом базаре? Если ты не хочешь, чтобы это повторялось, больше не посылай моих людей патрулировать улицы.

- Боюсь, без этого не обойтись, - покачал головой армянин.

- Такой бой – не для воина!

- Если ты хочешь быть архонтом, то пора привыкать, что в империи собственные подданные могут быть опаснее любого врага, - сказал друнгарий.

-Я это уже понял, - поморщился Влад, - и все же мы пришли сюда воевать с арабами, а не с уличным сбродом.

- С арабами ты все же успел повоевать, - напомнил Мануил, отправляя в рот горсть засахаренных фиников.

-Да и это заняло меньше одного дня, - едко возразил Влад, - кто же знал, что они оставят в городе всего лишь тысячу человек? А с тех пор я воюю только с местными – которые почему-то совсем не рады вернуться под руку басилевса – с чего бы это, кстати? Ладно мы, язычники – но и ваших же, христиан, тут жалуют как бы не меньше.

Они сидели под сенью раскидистых пальм во внутреннем дворе одного из византийских дворцов. Ранееон принадлежал арабскому полководцу, а до него – ромейскому наместнику в Египте. Сейчас в эту же должность вступил сам Мануил. Третьим участником совещания был тучный человек в богатом облачении, расписанном золотом и серебром: в отсутствие бежавшего в Константинополь патриарха Петра, епископ Иоанн выступал главным пастырем для православных христиан Александрии.

- Не все горожане считают себя православными, - сокрушенно покачал головой епископ, - среди коптов полно монофизитов и прочих еретиков, готовых скорей отдаться даже проклятым арабам, чем православному воинству. А ваши солдаты, друнгарий к тому же ведут себя здесь как бы не хуже, чем… - он осекся.

-Чем язычники вроде меня? - усмехнулся Влад, - не сдерживайся, ромейский жрец. Так хоть стало понятно, почему ромеи чувствуют себя здесь как в покоренной стране. Клянусь Перуном, теперь я понимаю, почему христиане проигрывают одну битву за другой – вы же друг друга ненавидите еще больше, чем иноверцев. Я думал это мы пришли сюда за добычей – а греки грабят александрийцев как бы не больше нашего. Неудивительно, что бунты вспыхивают чуть ли не каждый день.

Мануил было хотел что-то возразить, когда во двор вбежал худой человек, в покрытом пылью хитоне. Припав на колено перед друнгарием и, прошептав ему на ухо несколько слов, он также поспешно вышел вон. Армянин мрачно посмотрел на своих собеседников.

- Погромы в еврейском квартале, - сказал он, - Влад, твои люди могли бы…

-Опять я? – возмутился жупанич, - почему ты не пошлешь ромеев?

-Потому что мои люди не станут защищать евреев от христиан, - сказал Мануил, - как бы не стали громить квартал вместе с местными. А ты язычник - для тебя что христиане, что иудеи все на одно лицо.

-Это точно!- хмыкнул Влад, вставая, - ладно, мы сходим. Говорят у евреев всегда много денег – пусть раскошелятся на свою защиту.

- Я не возражаю, - усмехнулся Мануил, переглянувшись с епископом, - выверни как следует карманы у тамошних торгашей.

О близости еврейского квартала Влад догадался по доносившимся до него жалобным причитаниям, вперемешку с оскорбительными выкриками на местном наречии. Вскоре начали попадаться и зримые свидетельства погрома: разоренные лавки, дома с выбитыми окнами, люди с разбитыми в кровь лицами, испуганно прижимавшихся к стенам при виде вооруженных воинов. Прямо посреди улицы плакала простоволосая девушка в разорванном платье, склонившись над неподвижно лежащим молодым человеком. То и дело на улицах появлялись стайки молодчиков самого разбойного вида, при виде славян тут же растворявшиеся в грязных переулках.

- Глядите в оба, - мимолетно бросил Влад, - но не лезьте в драку первыми.

- Как скажешь, воевода, - пожал плечами Стойгнев.

Вскоре они вышли на небольшую площадь, в центре которой находилась синагога. Мануил сказал, что здесь стоит ожидать наибольших беспорядков и это предсказание вполне сбывалось – вокруг затворившегося здания, выкрикивая оскорбления, бесновалось не менее двухсот человек. Кто-то пытался выбить затворенные окна, другие же швыряли на крышу зажжённые факелы. Погромщики были так увлечены своим занятием, что даже не заметили, как на площади появились славяне. Лицо жупанича исказилось при виде черни, схожей до не различения с теми, кто атаковал его людей на базаре.

- Разогнать сброд! – выплюнул Влад.

Боя как такового не было – известие о побоище на базаре уже разлетелось по городу, так что погромщики, при виде славян, разбежались как крысы. Как только опасность миновала, двери синагоги распахнулись и оттуда гурьбой вывалились прихожане, облепившие своих спасителей и рассыпаясь в благодарностях. Особенно усердствовал некий старик в белой льняной накидке с черными полосами, наброшенной поверх долгополого кафтана. Голову прикрывала круглая шапка, из-за которой спускались курчавые черные прядки. Старик рассыпался в словесах, льстиво заглядывая в глаза и цепляясь за руку Влада, пока тот, разозлившись, не рявкнул на приставучего еврея.

-Да отцепись ты! Кто-нибудь понимает, что говорит этот дед?

- Рабби Захария говорит, что Яхве вознаградит тебя за сегодняшнее деяние, - вдруг сказал кто-то на славянском, пусть и сильно картавя, - что многие годы, если не века, в синагогах Александрии будут вспоминать и славить отважных воинов с севера.

Влад обернулся –позади него стоял молодой человек, с кудрявыми черными волосами и зелеными глазами. Одет он был также, как и остальные евреи, однако в чертах красивого нагловатого лица угадывалась примесь иной, более знакомой крови. Талию молодого человека перехватывал широкий пояс, с которого свисал короткий меч.

-Кто ты? – спросил его Влад.

- Левий бен Якун.

-Откуда ты знаешь нашу речь?

-Мой отец был наемником-славянином из охраны патриарха Кира – он и научил меня говорить по-вашему. К сожалению, он погиб, когда арабы захватили город.

-Печально, - буркнул Влад, хотя ему было и наплевать на отца юноши, - слушай, если ты понимаешь, о чем говорит этот старик – передай, что одних благодарностей мало. Мои воины рисковали жизнью ради них – и за это они заслуживают не болтовни, а золота.

Левий кивнул и повернулся к старику, что-то втолковывая ему. С каждым произнесенным им словом лицо еврея становилось все более скорбным. Когда же рабби начал отвечать то, казалось, он вот-вот расплачется от огорчения.

-Он говорит, - перевел Левий, - что с радостью бы вознаградил храброго воина за спасение народа Израилева. Увы, евреев грабили сначала ромеи, потом арабы, потом снова ромеи, а после недавних погромов, кагал совсем обнищал и теперь он не знает, сможет ли он прокормить хотя бы себя, не говоря уже о…

-Скажи, пусть не заговаривает мне зубы, - грубо оборвал его Влад, - я знаю вашего брата еще по Солуни – тамошние евреи даже после того как мы взяли город, умудрились навариться на продаже ромеев в рабство. А Александрия в разы богаче Солуни – в жизни не поверю, что ваши не сколотили тут состояние. Если он не расплатится со мной сейчас – я возьму свое сам и то, что с ним могли сделать те ребята, покажется вам детской забавой.

Левий снова повернулся к Захарии, быстрой речью и оживленной жестикуляцией, явно пытаясь в полной мере донести до иудейского старейшины сказанное Владом. Лицо рабби отразило еще большую тоску и скорбь, но, в конце концов, он все же кивнул, соглашаясь, бросив несколько слов своим людям. Спустя время, Влад стал обладателем нескольких увесистых мешочков, приятно позвякивающих у него на поясе.

-Это все, - вдруг сказал Левий, - мелочь, недостойная великого воина. Но больше ты не возьмешь, даже если станешь резать их – мои соплеменники и впрямь бывают скупы до неприличия. Однако, если ты смел и смышлен, то сможешь получить куда больше добычи, чем когда-либо на службе у басилевса.

- О чем это ты? – заинтересованно спросил Влад. Левий настороженно оглянулся по сторонам и жестом предложил жупаничу отойти.

- Если тебе и вправду интересно, - приходи вечером к колонне Диоклетиана. Может взять несколько человек, но не больше пяти – там, куда я хочу тебя привести, много людей не к чему. Если же мы преуспеем, то получим воистину сказочное богатство.

-Почему я? – спросил Влад, - почему не кто-то иной из твоих родичей?

- Они не верят мне, а я не верю им, - сказал Левий, - долго объяснять почему. К тому же – в место, о котором я говорю, побоятся лезть из-за проклятия.

- Я тоже не люблю иметь дело с такими вещами, - заметил Влад, - с чего ты взял, что я соглашусь искать проклятого золота?

-Из-за твоего меча, - Левий коснулся торчащей из-за пояса Влада рукояти, - я учился магии у наследников Александрийского мусейона и умею распознавать… некоторые вещи. Человек с оружием как у тебя будет там защищен лучше, чем кто либо.

-Ты меня заинтересовал, Левий бен Якун, - хмыкнул Влад, - хорошо, я приду.

Колонна Диоклетиана вздымалась в небо с вершины старого акрополя Александрии: высоченный столп из красного гранита, увенчанный статуей одного из величайших гонителей христиан. Иной правитель язычников пришел сюда на закате, а вместе с Владом явились Стойгнев и еще несколько воинов, из тех, что ходили с ним еще в Италию. С собой славяне привели белого барана, которого и зарезали у подножия колонны как жертву духу императора. Когда обряд подошел к концу, появился Левий.

-Вижу, вы уже готовы, - сказал он, - тогда пойдем. Тут недалеко.

Искомое место и вправду оказалось рядом – к юго-западу от колонны возвышался большой холм, сплошь поросший кустарником. Под ногами Влада что-то захрустело: приглядевшись, он увидел, что ступает по обломкам посуды, наподобие амфор.

-Раньше сюда часто приносили подношения вином или маслом, - пояснил Левий, - хотя имелись тут и иные дары.

Это Влад уже понял, когда приглядевшись, увидел, что под его ногами хрустит не только битая посуда, но и обломки костей – из-за темноты он так и не понял, каким животным они принадлежали. Если, конечно, это вообще были животные.

Внезапно Левий остановился.

-Мы на месте, - сказал он, указывая на небольшую пещеру, почти скрытую густыми кустарниками. Живо расчистив проход, славяне зажгли прихваченные с собой факелы и осторожно ступили в узкий коридор. Уже с первых же шагов они ощутили под ногами твердую поверхность отполированного камня, а вскоре коридор перешел в грандиозную лестницу, кругами спускавшуюся куда-то вниз. Над головой слышался писк летучих мышей, а из темного угла доносилось недовольное шипение потревоженной совы, сердито пялившейся на славян желтыми глазами.

- Ступайте осторожнее, некоторые ступени тут разрушены, - предупредил Левий.

Влад не знал, сколько они спускались вниз по круговой лестнице - просто в какой-то момент она вдруг кончилась и славяне оказались перед бронзовыми дверьми, обрамленными массивными колоннами. И двери и колонны покрывали странные символы – крылатые жезлы, обвитые змеями; крылатый же диск, окруженный короной из солнечных лучей; бородатые змеи, вившиеся по обе стороны входа. А над самым входом нависал жуткий лик из позеленевшей меди – вроде бы и женский, но вместо волос окруженный змеями. Большие глаза были прикрыты, словно чудовищный страж уснул.

-Горгона! – шепнул Левий и Влад согласно кивнул – амулеты с подобными изображениями, именуемыми «горгонейонами», он не раз снимал с убитых ромеев. Жупанич сделал было шаг вперед, когда вдруг произошло нечто невообразимое.

Медные веки дрогнули, будто готовясь открыться, змеи, внезапно ожив, с угрожающим шипением поднялись, вытягиваясь к охваченным суеверным страхом славянам. Полные губы чудовища раздвинулись, обнажая острые клыки. В тот же миг отшатнувшийся Влад почувствовал, как его плечо сдавили знакомые тиски. Бросив взгляд на рукоять меча, жупанич увидел, что драгоценный камень в его рукояти горит ровным синим светом. Повинуясь наитию, Влад выхватил меч тельхинов из ножен и, подняв его над головой, шагнул к Медузе Горгоне. Сразу же перестали извиваться змеи, вновь превратившись в медь, да и сам лик застыл, так и не открыв глаза.

- Великий Яхве! - послышался из-за плеча голос Левия, - я, конечно, догадывался раньше, но лишь теперь убедился окончательно. Этот меч – дар Форкия, я узнаю его знаки на лезвии. Форкий – отец Грай и Горгон – поэтому Медуза и отступила. Если бы не твой меч мы бы остались мертвыми у этих врат.

На всякий случай Левий прочел несколько заклинаний, оберегающих от мести потревоженных духов, после чего Влад толкнул бронзовую дверь. Та на удивление бесшумно распахнулась, открывая обширный зал, также обрамленный мраморными колоннами. На них виднелись резные барельефы, изображавшие, как понял Влад, богов древней Александрии. Иные из здешних сюжетов Влад уже видел в храмах майниотов и сейчас он сразу узнал похищение Аидом Персефоны, спуск Геракла в Аид и пленение им трехголового Кербера, Харона - перевозчика через реку Стикс, пиршество Диониса окруженного нимфами и сатирами. Однако были тут и иные мотивы, незнакомые ему – с изображением странного вида существ, с головами змей, ястребов, крокодилов и шакалов. Под ногами хрустели кости – даже беглый взгляд подсказал Владу, что жертвы тем, кто был похоронен здесь, много превосходили схожие подношения наверху.

Откуда-то слышался плеск воды и Влад бросил вопросительный взгляд на Левия. Тот пожал плечами:

-Должно быть, внизу протекает подземный рукав Нила, - пояснил он, - а может и море достает аж досюда.

Влад кивнул, продолжая оглядываться по сторонам. Очень быстро он нашел то, что они искали – у дальней стены стояло несколько мраморных саркофагов, покрытых искусной резьбой, повторяющей те же сюжеты, что и на стенах. На крышках гробниц были вырезаны лица, судя по всему, принадлежавших людям, некогда погребенным здесь. Над саркофагами же на всю стену красовалось изображение странного божества – в доспехах римского легионера, с головой шакала и крылатым жезлом в руке. Вместо ног у этого существа извивались два змеиных хвоста.

-Германубис, - с благоговейным ужасом произнес Левий, - страж гробницы.

-У него голова собаки, - буркнул Влад, - как и у того зверя, что дал мне меч. Если меня не тронула Горгона – значит, не тронет и он. Но где сокровища, о которых ты говорил?

-Там!- Левий указал на саркофаги.

Влад кивнул своим людям и те, используя топорища как рычаги, поддели и сбросили крышку одного из саркофагов. Их глазам предстал скелет, окруженный ветхой пылью –все что осталось от некогда роскошных одеяний. На белых костяшках пальцев красовались золотые перстни с драгоценными камнями. Голый череп венчала золотая диадема в виде поднявшей голову кобры с двумя огромными изумрудами вместо глаз.

-Целое состояние, - прошептал Влад и, повысив голос, произнес, - открывайте остальные.

В других саркофагах нашлись подобные скелеты, сплошь увешанные драгоценностями, которые тут же пригребли славяне. За саркофагами обнаружились небольшие ниши, где на постаментах из черного мрамора красовались фигурки божеств с головами шакалов, кошек, крокодилов, ястребов и змей. Другие статуэтки выглядели еще более причудливо: не просто звероголовые, но зачастую вообще не имеющие ничего человеческого. Выглядели они странно и порой даже мерзко, но зато все эти статуэтки были из золота или серебра, а вместо глаз у них поблескивали алые рубины, синие сапфиры, черные опалы. Жадные руки расхитителей гробниц мигом смели все это добро в захваченные с собой мешки. Добычу с одного из саркофагов, Влад отдал Левию.

-Ты не соврал, когда привел нас сюда, - сказал жупанич, - и честно заслужил это. Что же, теперь, когда мы взяли все, что хотели, пора бы и убираться отсю…

Громкий плеск и последовавший за ним жуткий крик заставил Влада резко обернуться. У стены, прямо под изображением чудовища в доспехах легионера и с головой крокодила, один из его людей корчился в пасти исполинского чудовища. Оно тоже напоминало крокодила – только много большего, чем любое из подобных же чудищ, на которых Влад успел насмотреться в Ниле. Ребристая чешуя отливала мертвенной белизной, красные глаза со злобой смотрели на ошарашенных людей. Влад шагнул вперед, занося меч, но чудовище, не принимая боя, скользнуло в сторону и исчезло в сырой норе, зиявшей чернотой прямо под барельефом. Вскоре крики так и не выпущенного им славянина, затихли внизу. Влад мрачно посмотрел на Левия.

-Здешние стражи позволили забрать сокровища избраннику Форкия, - поспешно произнес полуеврей, - но и напомнили, что им тоже нужна жертва. Хорошо еще, что они избавили тебя от необходимости самому выбрать ее из своих людей.

-Я бы выбрал, - буркнул Влад, с неприязнью глядя на Левия, - не люблю, когда мне что-то недоговаривают. Ладно, Вольгостя помянем уже, когда вернемся на корабли. Там же, заодно, поделим и его долю.