Одиннадцатая заповедь

Глава 15

Глава 15. Могила Клыка

Детский садик "Ивушка" выглядел мертвым и заброшенным, как и все в Припяти, но в двух крайних окнах второго этажа по фасаду горел тусклый колеблющийся свет, похоже, от разведенного в здании костра. В темноте за сетчатым забором угадывались очертания когда-то поставленных тут для детских игр горок, шведских лесенок, грибочков и фигур сказочных персонажей. Дед молча показал мне на стальные трубы, кучей наваленные у входа на территорию садика, как раз напротив фасада.

— Твоя позиция, — шепнул он. — Спрячься за трубами и привлеки их внимание. Покричи, постреляй. Остальное не твоя забота.

— Там меня за пару секунд грохнут!

— Ничего с тобой не случится. Только гранат остерегайся.

Я вздохнул, сглотнув противный застрявший в горле комок.

— Есть, командир!

— Засекаем время. Сейчас без десяти одиннадцать. Начало концерта через две минуты, ясно?

— Ясно.

— Тогда с Богом!

Согнувшись в три погибели, я в несколько бросков преодолел разделявшие меня и кучу труб метры. Спрятался за ними и понял, что Дед выбрал для меня самую безопасную позицию из всех возможных. Здание "Ивушки" было в пятнадцати метрах прямо передо мной, любой выходящий из дверей садика окажется у меня на прицеле. Что ж, не самая плохая позиция. Ночь ясная, противника я по-любому увижу, если наемники выйдут из "Ивушки"…

Мысли будто ветром сдуло, бросило в жар. В одном из освещенных окон я увидел черную фигуру — странную, огромную, с нечеловечески большой головой. Секунду спустя я понял, что это сталкер в экзоскелете. И я был готов поклясться, что он смотрит прямо на меня. Он стоял неподвижно несколько мгновений, потом шагнул от окна обратно в комнату. Неужто не заметил? Я шумно вздохнул, осторожно снял автомат с предохранителя, взялся правой рукой за рукоять перезаряжания. Сердце у меня стучало с зашкаливающей частотой.

Все, прошли две минуты. Поиграем в зомби-апокалипсис…

— Ааааааааа! — заревел я из-за труб. — Маачиии! Впереееед!

Выскочив чертиком из табакерки из своего укрытия, я дал короткую очередь по окнам. Выстрелы эхом раскатились по мертвому городу, слабо зазвенело разбитое стекло. Внутри "Ивушки" заметались тени. Я нырнул за трубы, провел языком по пересохшим губам, снова заорал:

— Мааачииии!

По моему укрытию шарахнули сразу из нескольких автоматов. Трассирующие пули летели дождем, скашивая бурьяны, срикошетив от труб, метеорами взлетали в ночное небо. Продолжался огневой шквал секунды три, потом стало тихо, я услышал, как кто-то крикнул по-английски "Takecover!" — "Держаться в укрытии!" Что ж, попробуем еще разок.

Я снова высунулся, дал, не целясь еще одну очередь. Ответные пули просвистели над моей головой, с противным визгом ударились в трубы. Наемники сразу засекли, откуда стреляют. Сейчас начнут гранаты кидать.

Я не ошибся: что-то увесистое гулко ударилось в трубу, и парой секунд спустя ахнул взрыв, окончательно меня оглушив и заставив вжаться в землю. Я еще успел подумать, холодея, что будет, если очередная граната перелетит через трубы — укрыться от осколков я не смогу. Еще одна граната взорвалась по ту сторону кучи, прогремев осколками по трубам и осыпав меня землей и мусором. Пристрелялись, падлы.

Чего Дед-то спит!?

Я быстро переполз к краю штабеля, осторожно выглянул. Освещенные окна были пусты, наемники или попрятались, или переместились в темные помещения, откуда наблюдать за улицей было безопаснее.

— Вперееед! — заорал я дурным голосом.

Мгновенно в окнах показались два силуэта: я едва успел убрать голову, как началась стрельба. Еще одна граната рванула метрах в десяти левее меня, возле деревянного медведя, и так настрадавшегося от непогоды и выбросов. Резко пахнуло горелым толом. Я на четвереньках перебрался к противоположному концу кучи, выглянул и увидел, что дверь "Ивушки" открылась, и в ее черном проеме кто-то движется.

Каким-то чудом я успел убраться под защиту труб, на которые пролился густой убийственный свинцовый дождь. Наемники конкретно прижали меня к земле, а если сейчас они совершат вылазку, мое дело пропащее.

Пальцы у меня тряслись, когда вкручивал запал в РГДшку. Бросил ее не глядя, туда, в сторону дверей. Грохнул взрыв, осветив двор, стрельба на несколько секунд стихла, но моя граната не убедила наемников — они ответили на нее сразу тремя. К счастью, все три легли по ту сторону труб. Их взрывы оглушили меня окончательно, и чувствовал я себя очень скверно. Бежать мне некуда, сейчас приятели Уокера просто забросают меня гранатами, и все, капец.

Толовая гарь резала глаза, драла горло, но я всеми силами сдерживал себя, чтобы не закашляться. Единственную бывшую у меня ручную гранату я израсходовал, оставалось отстреливаться. Задержав дыхание, я высунулся над трубами и выпустил остаток магазина в черную дыру двери. Ответили мне из двух автоматов, а потом из двери появился наемник в экзоскелете. Двигался он тяжело, полубегом-полушагом, и шел прямо на меня, вскинув карабин М4.

Пробить даже обычный серийный экзоскелет стандартной пулей 7Н10 почти невозможно, только бронебойной, и то зависит оттого, куда попадешь. Наемничий, изготовленный в секретных лабораториях НАТО, и подавно. Бронебойных у меня не было. Экзоскелет преодолел уже половину разделявшего нас расстояния, не оставляя мне выбора. Он засек меня, он целенаправленно шел разобраться со мной, понимая, что у меня против него нет никаких аргументов. Он понял, из какого оружия я стреляю. Не учел только одного — в запасе у приговоренного им к смерти сталкера может оказаться оружие посерьезнее АК-74 с патронами 7Н10.

У меня был только один шанс, и я смог его использовать. Выдернул чеку из РПГ-26, встав во весь рост, нажал на спусковой рычаг и послал свой главный контраргумент в наемника в экзоскелете. Он не упал сразу после взрыва — остановился, окутанныйоблаком дыма и искр и, как мне показалось, еще успел наклонить голову вперед, словно хотел понять, что же с ним случилось, рассмотреть получше или меня, или огромную, зияющую в его груди сквозную дыру, оставленную кумулятивной гранатой "Аглени", и только после этого повалился в бурьян лицом вниз.

Задыхаясь, я упал за трубы, отшвырнул трубу гранатомета и схватился за автомат, ожидая нового свинцового града, но через несколько мгновений услышал лишь хорошо знакомый мне голос:

— Отличный выстрел, Андрей!

Сердце мое едва не остановилось от радости. Выглянув, я увидел Деда: он стоял на крыльце детского сада с включенным на шлеме фонарем, держа в руках СВД.

— Все, порядок! — Он помахал мне рукой. — Объявляю благодарность, боец!

Я соображал с трудом, меня колотила дрожь, но главное все же дошло до моего рассудка — бой окончен, Дед решил все проблемы. И мы оба живы.

— Пошли! — Дед повлек меня внутрь здания. На первом этаже лежали два трупа: один на лестнице, второй у самого входа, рядом с ним лежал ручной пулемет М249. Еще двоих Дед прикончил на втором этаже. Шестой мертвец лежал в игровой комнате, рядом с горящим в металлической бочке костром. Рядом с убитым наемником стоял сталкер в экзоскелете без шлема, с американской М16 в руках. Тот самый парень, с дедовской фотографии.

— Готов Бульдог, отлаялся, — сообщил Дед. — Знакомьтесь: Андрей Азаров — капитан Ярослав Зайцев.

— Здравия желаю, — парень подал мне руку.

— Капитан? — Я вопросительно посмотрел на Деда.

— Прости, что все не так быстро получилось, как хотелось, — сказал мне Дед. — Замок в двери служебного выхода оказался сломанным. Пришлось выбивать дверь.

— Я что-то не понимаю, — я перевел взгляд на Зайцева, потом снова на Деда. — Ты говорил, что он твой зять.

— Так и есть, — улыбнулся Дед. — Мой зять и еще капитан Главного управления Генштаба России. Чего закис?

— Ничего. Мог бы с самого начала все рассказать.

— Все расскажу в свое время. — Дед выпрямился и по-военному отдал мне честь. — Спасибо за помощь, сталкер Пиндос. Теперь можно и выпить-подзакусить, если есть желание.

***

— Ну, кое-что ты уже знаешь. Это я про борьбу мировых спецслужб за наследие "О-сознания". С момента образования Зоны она очень многих интересует, и мысли у большинства этих интересующихся совсем недобрые. У тех же натовцев с 2006 года действует специальная сверхсекретная программа по изучению загадок Зоны, называется "Невидимое касание". По той информации, которая у нас есть, особенно интересуют их технологии "О-сознания" и возможность использования свойств чернобыльских артефактов в военных целях. Еще и частные компании свой интерес здесь имеют. Российская разведка тоже мимо тайн Зоны не проходит. Уж очень серьезные наработки тут были в свое время сделаны. Опасные наработки, очень опасные, — Дед бросил в костер оставшийся от сигареты бычок. — Всего не расскажу, поскольку много сам не знаю, да и особо секретная это информация, парень, так что без обид. Ты умный, сам все домыслишь в общих чертах, а подробности знать необязательно. Другое важно — мы выполнили задание. Ноутбук наемников у нас, так что все те данные, что Кайзер собрал, бесследно не сгинули. Теперь за них ученые возьмутся.

— Кайзер тоже на вас работал? — спросил я.

— Нет. И штатным агентом СБУ тоже не был, как мне думается. Спецслужбы часто используют независимых сталкеров в своих целях. Нанимают их для "хорошо оплачиваемой работы", играют на желании бабла срубить по-крупному. Да что я тебе рассказываю, ты сам все не хуже меня знаешь. Кайзер-Литвиненко был таким вот наемником. Поэтому рядом с ним в этой экспедиции как бы случайно наш капитан оказался, — Дед показал глазами на Зайцева, спокойно и чинно поглощавшего горячую кашу с мясом. — А я по своей легенде работал. Вроде справился.

— Прости, конечно, но не староват ли ты для таких подвигов? — спросил я и понял, что сказал глупость. Но Дед не обиделся совершенно, только засмеялся.

— Бывших разведчиков не бывает, парень, — ответил он. — К тому же, я в свое время тоже по Зоне работал, сразу после Второго взрыва. Вся эта возня не вчера началась, гораздо раньше. Только я не оперативной, а организационной работой занимался, а в этот раз, ввиду сложности ситуации, решил сам поучаствовать.

— Понятно, — я помолчал. — А я как кутя слепой в всем этом барахтался. Сказки твои слушал.

— За это своего приятеля Уокера благодари, не нас. Повезло тебе, почитай от верной смерти ушел.

— Знаешь, Платов, а мне вот показалось, что Уокер как раз не очень горел желанием меня валить. Хотел бы, еще на входе в Х-4 расстрелял, как мишень в тире. Что-то ему от меня было нужно, только вот что? — Я вздохнул, сделал глоток очень хорошего трофейного бренди "Сараджишвили" из кружки. — Но может, я неправ.

— Может, и так. А про сказки — сам понимаешь, не мог я тебе всей правды рассказать. Но зато теперь все закончилось. — Дед налил всем еще бренди. — В Центре все знают, через двенадцать часов будет вертолет, который вывезет нас на Большую землю. Ты с нами полетишь.

— С вами? Ты что же, папаша, в очередной раз все за меня решил, верно?

Дед не ожидал такого вопроса.

— Это не приказ, предложение, — ответил он после короткой паузы. — Никто тебя не неволит. Хочешь в Припяти остаться — оставайся. Твое дело.

— Очень великодушно, — огрызнулся я. — Оставайся в Припяти, Пиндос, пока тебя монолитовцы не шлепнут, или мутанты не сожрут. Но помощи мне твоей не нужно. Я сам по себе. И со спецслужбами, пусть даже они российские, никаких дел иметь не хочу.

— Да кто тебя заставляет, чудак-человек! Ярика мы вызволили, задание выполнили, так что свободен ты теперь. Все, о чем попрошу, не болтать много.

— Подписку о неразглашении тебе дать, Платов?

— Эх и колючий ты парень, Пиндос! — Дед поднял кружку. — Давайте выпьем за успех.

— А мне за помощь награда полагается? — спросил я.

— Какая награда? — не понял Дед.

— Я сталкер, папаша. Из за ваших секретов мне украинская разведка муде к бороде подвела, а потом еще Уокер, друг закадычный, чуть прямиком к черту в пекло не увел. Вы в государственные игры играете, а у меня дела маленькие, частные. Но….Зятя твоего я помог спасти. Задание вы выполнили, за что звездочки и премии получите. А мне что?

— Ишь ты! — Дед присвистнул. — А чего ты хочешь?

— Записи Кайзера посмотреть.

— Исключено, — Зайцев впервые за время наших посиделок подал голос. — Секретная информация.

— Погоди, Слав, — Дед положил зятю ладонь на плечо. — Боюсь, толку от этого тебе немного будет. Данные зашифрованы, их еще расшифровывать надо. Этим не мы заниматься будем.

— Сделаю вид, что поверю тебе про шифры. Я парень простой, мне вся ваша политика как зайцу свисток. Все, чего я хочу — это найти ответы на несколько простых вопросов. И первый из них таков: есть ли мне смысл оставаться в Зоне и попытаться довести до конца свои поиски, или с вами улететь, как Карлссон, который живет на крыше.

— О каких поисках говоришь?

— О Сердце Зоны. О том, что мне умирающий Уокер рассказал. У него своя тема была, он не на НАТОвские программы работал. И тема эта очень меня интересует.

— Желание свое исполнить хочешь?

— Хочу. Затем и Зону когда-то пришел. И слишком много трупов, вражеских и дружеских, за собой оставил, чтобы теперь от своего отступиться.

— И какой награды ждешь? Денег больших, власти над миром?

— Разгадки, Платов. Мне наше путешествие несколько затейливых таких головоломок подкинуло, вот и хочу теперь узнать, что случилось в лаборатории Х-4, что такое последовательность Стрелецкого, и как найти Сердце Зоны.

— На это я тебе точно не отвечу, — сказал Дед и посмотрел на Зайцева. — А ты?

— Вообще не пойму, о чем речь. Если хочет, пусть ищет, если знает, где искать, — ответил капитан и холодно на меня посмотрел. — Его право.

— Знаю, — я встал, взял автомат. — И уж коль скоро в одни игрушки пока играем, хочу попросить об одолжении. Вертолет все равно до установленного времени не прилетит, так? Дайте мне немного времени, а потом я дам ответ, стоит ли мне эвакуироваться с вами, или есть смысл чуток задержаться в Зоне. Принимаете предложение?

— Счастье искать будешь? — Дед с прищуром посмотрел на меня.

— Слово держать. Проверить, мой лютый друг Уокер только языком мог трепать, или на самом деле знал что-то такое про Зону, чего мы не знаем. И еще, я ему слово дал, что в загадках этих разберусь.

— Слово не воробей, — вздохнул Дед, засмолил очередную сигарету и будто потерял ко мне интерес.

— Короче, я пошел, — бросил я и направился к двери.

— У нас есть…., - начал капитан Зайцев, но Дед знаком его остановил.

— Хорошо, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. — Действуй, Андрей. Мы будем ждать тебя здесь. А там посмотрим, что и как.

***

Лошара ты, лошара! Не Пиндос тебе прозвище, а Лошпек, так тебя надо называть. И нужно тебе все это? Сидел бы спокойно, жрал тушенку, пил трофейный грузинский бренди и ждал вертолета, который вывезет тебя подальше от всей этой чернобыльской хренотени, ан нет, захотелось ему во всем разобраться! Ну так получи, что хочешь, топай вперед или к смерти, и к славе…

Поругать самого себя никогда не лишне — лично мне это очень хорошо проясняет самооценку. Понятное дело, я сам себе создал проблемы, но с другой стороны, разве не этого я хотел все время, которое пробыл в Зоне? Найти ответ на главный вопрос, мучающий всех сталкеров — что скрыто там, в самом центре, в месте, до которого добирались только персонажи чернобыльских легенд? Мог ли я упустить такую возможность? Наверное, нет. Именно поэтому я иду сейчас по пустынной улице Курчатова в мертвой Припяти к месту, где, возможно, найду последнюю подсказку.

У одного из убитых в "Ивушке" наемников я позаимствовал очень нужную вещь — тактический шлем PASGT с очками ночного видения AN/PVS-7 и отличным английским респиратором FM-12. Солидный трофей, теперь я мог достаточно уверенно ориентироваться в окружающей меня темноте. Последний гранатомет остался у Деда, я оставил себе АК-74 и "Форт", и мне, в принципе, этого было достаточно, тащить на себе кучу оружия не было никакого смысла. Зато я запасся едой — у наемников оказались неслабые запасы съестного и выпивки, так что голодной смертью я точно не умру, галет, консервов, копченой колбасы и шоколада у меня хватит на неделю. И еще, я разжился портативной рацией "Моторола" — точно такая же есть у Деда, а это значит, что ПДА можно не включать и не светиться лишний раз. Ну, и два артефакта, найденные у мертвеца в "Струмке", тоже будут нелишними.

Мой маршрут был вполне рационален: от детского сада я вышел на улицу Дружбы Народов и пошел на северо-восток, обходя аномалии, которых тут было великое множество. Зона будто специально собрала в Припяти все свои ловушки: на пути мне попадались и "Электры", и "Холодцы", и "Карусели", и "Жарки" и даже огромная "Газировка", перекрывшая собой дорогу к общежитиям № 1 и № 2. Ее испарения густой слоистой пеленой заполняли всю улицу, и без противогаза пройти тут было совершенно невозможно. Луна зашла за тучи, стало темно, и вся надежда была только на прибор ночного видения. Шел я очень медленно, прячась в тенях деревьев — мне совсем не улыбалась перспектива нарваться на ночной улице на зомбированных, монолитовский патруль или какую-нибудь тварь, собравшуюся поохотиться. Так я дошел до дома номер 11, а дальше…

Справа от меня был магазин "Березка": дальше вверх по улице находилась печально знаменитая медсанчасть номер 126, часть большого больничного комплекса Припяти — место, о котором ходит масса жутких слухов и даже бывалые сталкеры говорили о нем очень неохотно и всегда только нехорошее. Я не собирался лезть в эти гиблые места, в которых, если верить сталкерским байкам, сгинул не один искатель счастья. А вот за одиннадцатым домом параллельно дороге стояла пятиэтажка № 13 — та самая, которую я видел во сне. Соблазн зайти в квартиру номер четыре был слишком велик…

Подъезд был пуст, мне даже показалось, что я сквозь противогаз ощущаю запах пыли и плесени. Оббитая черным дерматином дверь была распахнута настежь. Я выключил ПНВ, включил фонарь, вошел в квартиру чуть ли не на цыпочках, сердце мое жутко частило. Да, все было именно так, как я видел во сне, только все в этой квартире изменили тридцатидвухлетнее запустение и бушевавшая в Зоне стихия. Луч света выхватывал запыленную покоробившуюся мебель, вздувшийся линолеум на полу, разбросанные на нем мелкие предметы, вроде ложек, осколков цветочных горшков и каких-то бесформенных, потерявших от времени цвет тряпок. Обои в коридоре заплесневели и отошли от стен, кафель на стенах в кухне местами вывалился, некогда уютная и нарядная кухонная мебель почернела, пластик столешниц вздулся, кругом висели тенета паутины. Ванная заросла грибком и липкой чернойстуденистой плесенью, которая очень часто встречается в Зоне. Я перешел в комнату, продолжая поражаться тому, насколько точен был мой сон. Все было именно так, как мне приснилось — стены, мебель, лампы, палас на полу, обои на стенах. Книги в стенке потемнели, их переплеты скукожились, пожелтевшая бумага страниц стала хрупкой. Единственная деталь, которой не было в моем сне — стоявшая на журнальном столике портативная пишущая машинка ОРТЕХ, рядом с ней лежала тонкая пачка бумаги, несколько листков копирки и стояла пепельница из чешского стекла, в которой смяли несколько окурков сигарет "Родопи". В машинке осталось незаконченное письмо. Я выдернул его, поднес к глазам:

Директору Чернобыльской АЭС

В.П.Брюханову

25 апреля 1986 года

Уважаемый Виктор Петрович!

Поскольку в настоящий момент проведена остановка четвертого энергоблока ЧАЭС, обращаюсь к Вам с настоятельной просьбой еще раз оценить возможные последствия программы испытаний режима выбега ротора турбогенератора на остановленном реакторе. Не сомневаюсь, что Вы прекрасно осведомлены о том, что режим выбега ни разу не применялся на реакторах типа РБМК. Я, как и сотрудники моего отдела, считаем, что нестандартные операции на остановленном реакторе могут привести к неконтролируемым последствиям вплоть до выхода реактора из строя. По моему глубокому убеждению, все испытания на четвертом блоке необходимо разрешить только после всесторонней многоуровневой экспертизы с участием ведущих специалистов союзного уровня состояния оборудования и тщательного расчета возможных последствий эксперимента на реакторе РБМК-1000 с обязательным учетом состояния стержней управления и защиты, а также охлаждающей системы. Прошу Вас собрать с этой целью научный совет в самое ближайшее время…

Письмо было незакончено, оно будто обрывалось на середине страницы. Но не это было главное. Я даже не сомневался, что эту служебную записку писал мой отец. Он начал ее составлять в самый канун катастрофы, может быть, за считанные минуты до взрыва — и не успел закончить. Или не счел нужным дописывать, когда узнал, что случилось. Отбросив две копии, я сложил бумагу вчетверо и засунул в карман. Может зря я это сделал, потому что память — она бередит. Но я не мог поступить иначе.

В спальне луч фонаря выхватил из темноты пропыленное рассохшееся пианино, обвисшие грязными клочьями гардины, усыпанный мусором подоконник, детскую кроватку у изголовья большой, двуспальной кровати, в которую никто не ложился уже тридцать два года. В картонной коробке лежали брошенные игрушки — пластмассовый верблюд, голубой заяц, большая розовая обезьяна, пирамидки. Забытые, молчаливые свидетели моего давно ушедшего детства. Я не удержался и открыл шифоньер: из вещей на полках осталось несколько пропыленных полотенец и стопка постельного белья. Из-под стопки выглядывал уголок небольшой коробочки, вроде как футляра от дорогой шариковой авторучки. Я непослушными пальцами взял ее, раскрыл. В коробочке лежала прядка светлых мягких волос и клеенчатая бирка, которые в роддомах надевают на запястья новорожденных, чтобы не путать. Чернильная надпись не потускнела с годами и была полностью разборчива:

"22 Азарова Г.Д, мальчик, 1356"

Взгляд заволокла пелена, и я не сразу взял себя в руки. Стоял в оцепенении и пытался одолеть слабость, равной которой еще не знал. Бережно положил бирку обратно в коробку, а коробку в карман. Еще раз прошел по квартире, касаясь предметов, которые принадлежали моим родителям. На крышке радиолы в зале лежали пластинки "Битлз", Аллы Пугачевой, оркестра Поля Мориа, Джо Дассена. Да, я помню, отец очень любил Джо Дассена. Включал его по вечерам после работы, пока мама возилась с ужином на кухне. Даже помню, как он тихонько подпевал: "Et si tu n'existais pas

Dis-moi pourquoi j'existerais?" Но это было уже в другой жизни, в квартире в Сосновом Бору. В жизни после Чернобыльского взрыва…

Я почувствовал, что мне не хватает воздуха. Грудь давило, невыразимая тяжесть искала выхода. Я будто стоял у собственной могилы. Мне не дано было вспомнить первые две недели моей жизни, проведенные в этой квартире на втором этаже дома № 13 по улице Дружбы Народов в Припяти, это было невозможно, но что-то говорило мне, что я пришел домой. Зачем я сюда пришел? Почему я здесь? Я не мог ответить на эти вопросы, но понимал, что по-другому поступить было невозможно. Мой сон привел меня к самому началу моей жизни.

Я больше не мог оставаться в этой квартире. Выбежал из нее на лестницу, выскочил из подъезда, остановился, чтобы прийти в себя, подчинить лихорадочный бег мыслей. Потом вспомнил, куда шел. Еще раз глянул на темные мертвые окна квартиры на втором этаже, глубоко вздохнул, пытаясь побороть накатившие эмоции — и побрел дальше, к пересечению улиц Дружбы Народов и Огнева, к месту, о котором перед смертью сказал мне Уокер.

***

Он возвышался над густой травой, которой заросли некогда ухоженные обочины тротуаров в нескольких метрах от перекрестка — грубо сколоченный из двух выдранных из забора штакетов почерневший от грибка и непогоды крест с прибитым к нему противогазом. За проведенное в Зоне время я много раз встречал такие кресты: под ними лежали те, кому выпало последнее и не всем сталкерам выпадающее счастье быть похороненными по-человечески. На кресте не было имени, но я не сомневался, что это могила Клыка. Та самая, о которой говорил Уокер. Перекресток освещал колеблющий красноватый свет неизвестной аномалии, обосновавшейся на крыше кафе "Припять" и полыхавшей, как огромная неоновая реклама. Метрах в десяти от креста в сторону набережной затаилась сверхмощная "Карусель", которая совсем недавно разорвала какого-то бедолагу, скорее всего зомбированного: я разглядел оставшийся от него "бюст" — голову с плечами и частью грудной клетки, — и мелкие фрагменты, усеявшие растрескавшийся асфальт вокруг аномалии. Да уж, хорошо, что тайник не оказался внутри "Карусели"….

Я копал долго — наверное, часа два, ковыряя землю штык-ножом и выгребая ее из ямы руками. Пот тек у меня по лицу. Вскоре начала тускнеть картинка ПНВ, похоже, батареи подсели. Когда в моей яме было около метра глубиной, я наткнулся на сплошной слой камней и понял, что напрасно теряю время — тела под крестом не было. Никто бы не стал копать могилу в такой каменистой земле. Клыка, если он погиб, похоронили в другом месте, а это просто ложная могила. Ориентир, оставленный кем-то с неизвестной целью.

Выругавшись, я выпрямился, привалился спиной к стволу огромного тополя и закрыл глаза. Уокер ошибся. Или специально впарил мне дезу про несуществующий тайник Клыка. Отомстил перед смертью, бродяга. Или все же…

Можно, конечно, поискать в окрестных домах лопату или кирку, чтобы раскопать этот чертов известняк и доделать работу. Времени у меня вагон, к тому же, скоро начнет светать. Идея показалась мне неплохой, я почувствовал прилив энергии и желание продолжать раскопки. И тут мне пришла новая мысль: а может, я не там ищу? И вообще, что мог бы искать Уокер в могиле Клыка? Скорее всего, какой-то носитель с важной информацией. CD-диск, выносной накопитель, флэшку. А если так, какой смысл зарывать этот носитель в землю? Тем более, в ложной могиле, где нет трупа?

Это значит, тайник не под крестом, а на самом кресте.

Я включил фонарь и осмотрел крест. Ничего необычного, ни малейшего намека на тайник. Прибитый гвоздем-соткой противогаз допотопный ГП-4 тоже самый обыкновенный. Одно стекло в очках разбито, второе заляпано чем-то черным. И тут я понял, что разгадал тайну. Интуиция ли сработала, или какое-то мистическое озарение на меня снизошло, но я догадался. Сорвал противогаз с креста и начал отвинчивать фильтрационную коробку. Резьба накидной гайки что называется намертво прикипела к горловине коробки, но я после некоторых усилий все же смог провернуть коробку, и дело пошло. Едва я открутил коробку, из гофрированной трубки на землю упал какой-то предмет. Это был цилиндрический флакон от противорадиационных таблеток. С замирающим сердцем я схватил флакон, откупорил и вытряхнул из него на ладонь микро-карту памяти.

Есть!

Вставить карту в слот ПДА дело пяти секунд, но у меня так дрожали пальцы, что я провозился с картой не меньше минуты. Включил наладонник. Я ожидал услышать звуковую запись, или обнаружить видеосъемку, но на карте из тайника оказались папка с фотографиями и небольшой текстовый файл:

Первая последовательность:

Органические аномалии (7)

Колючка

Кристальная колючка

Морской еж

Колобок

Морская звезда

Спрут

Компас

Термические аномалии (8)

Кристалл

Капля

Огненный шар

Глаз

Кокон

Мамины бусы

Пламя

Серафим

Гравитационные аномалии (9)

Выверт

Медуза

Каменный цветок

Грави

Душа

Ночная звезда

Золотая рыбка

Круассан

Жабий глаз

Химические аномалии (10)

Кровь камня

Ломоть мяса

Слизняк

Слюда

Пленка

Пузырь

Мандарин

Гудрон

Волосы ведьмы

Рокфор

Электрические аномалии (11)

Бенгальский огонь

Вспышка

Светляк

Лунный свет

Снежинка

Батарейка

Кальмар

Стекляшка

Юла

Бриллиант

Нейтрон

Вторая последовательность (3)

Возможна только после прохождения первой, порядок неважен.

Морской узел

Око Зоны

Чернобыльская роза

Узел с определенной аномалией не связан, появляется случайно после больших выбросов. Чем ближе к центру Зоны, тем вероятнее найти.

Око Саурона попался мне на Радаре. Искать в "Разломах".

Розу можно найти только в Припяти близ архианомалий. Выдра выяснил.

На фотографиях в папке (очень качественных, высокого разрешения) были артефакты с указанием их названий. Как я и думал, автор записки назвал "Морским узлом" артефакт, который Герман окрестил "Гордиевым узлом". И получается, что я за время моих скитаний по Зоне нашел при разных обстоятельствах все сорок восемь артефактов, входивших в список. А список этот — не что иное, как последовательность Стрелецкого, и автор тайника сам Стрелок. Теперь понятно, что хотел найти в Припяти Уокер. Он и его наемники узнали о системе, которую работавший на них безымянный сталкер, тело которого я нашел в "Струмке", назвал последовательностью Стрелецкого. Системе, которая позволит постепенно, от артефакта к артефакту, добраться до главного приза — Исполнителя желаний. Возможно, узнали от Лешего, или от того, кто сделал Лешему заказ на артефакт семь лет назад. Или от самого Уокера. Но информация, скорее всего, была неполной, чего-то не хватало. Чего именно? Можно предположить, что Уокер не знал наверняка, какие артефакты надо искать, с какими свойствами и…

Ну конечно! Фотографии в папке. Откуда они на карте Стрелка? Вряд ли Стрелок-Меченый сам бегал по Зоне с камерой и фотографировал свои трофеи. Это фотографии из баз данных "О-сознания", и получены они были либо во время самого первого прорыва группы Стрелка к центру Зоны, с трофейного жесткого диска, либо позже, когда Стрелок выполнял задания Бармена по отключению Выжигателя. Возможно, и о существовании алгоритма взаимодействия с Зоной через артефакты Стрелок узнал тогда же. А теперь об этом знаю я. И более того, в моем контейнере лежит последний артефакт из второй последовательности — "Чернобыльская роза". И я в Припяти. Что дальше?

Мои мысли прервал хорошо знакомый мне звук, слышанный не раз — будто кто-то продувает резиновый шланг или скверно играет на флейте. Я оглянулся и похолодел. Меня окружили снорки. Я так увлекся рассматриванием фотографий в ПДА, что не заметил их приближения.

Когда человек понимает, что смерти не избежать, ужас уходит, остается рожденная чувством безысходности отчаянная решимость уйти достойно. Снорков было не меньше трех десятков, у меня нет ни единого шанса отстреляться от них. Но сдаваться я не хотел. Поэтомуспокойно убрал ПДА в карман, взял автомат наизготовку и прицелился в ближайшего снорка. Почувствовал себя самоубийцей: моя стрельба неизбежно спровоцирует нападение всей своры. И если не буду стрелять, тоже нападут. Но мне хотелось хоть одного снорка прихватить с собой.

Снорк, которого я взял в прицел, неожиданно попятился назад. Прочие тоже отступили с глухим ворчанием. Это было странно и необъяснимо: снорки атакуют всегда и при любых обстоятельствах, оружием их не испугаешь, они вообще ничего не боятся. Я, не опуская оружия, шагнул вперед — мутанты вновь попятились, издавая гнусавые звуки. Отсветы багровой аномалии полыхали в очках их противогазов.

Они не атакуют, подумал я в смятении. Почему? Чего ждут? Чего нервы мотают?

— Эй вы! — крикнул я во весь голос. — Давайте!

Мой крик получился неубедительный, маска респиратора заглушила его. На снорков он не произвел ни малейшего впечатления, они по-прежнему держались от меня на расстоянии, словно не могли преодолеть какой-то невидимой границы, насморочно гудели в свои хоботки и припадали к земле, как кошки, скрадывающие голубя. Я сделал еще пару шагов, и твари вновь попятились от меня. Боковым зрением я заметил, что снорки устроили что-то вроде коридора, и получается, что их собратья увлекают меня вперед. Если так, попробуем сделать еще пару шагов.

Точно, державшиеся с боков снорки еще больше сузили коридор, а те, что были передо мной, попятились на два-три метра и остановились, пристально глядя на меня, будто приглашали идти дальше. У меня все больше крепло ощущение того, что твари чего-то хотят от меня, но вот чего?

Мы продолжали движение: я шел вперед с поднятым оружием, они отступали, одновременно сужая коридор и увлекая меня вперед. Очень скоро я обнаружил, что большая часть снорков скучилась у меня за спиной — прямо тебе королевская свита, мать их! А еще я понял, куда они меня ведут, в аккурат в сторону больничного комплекса, к медсанчасти № 126.

Страх ушел совершенно, стало очевидно, что снорки не нападут, и Чернобыльская Старуха пока еще не собирается явиться по мою душу. Яповел стволом автомата, приглашая снорков вести меня дальше. Они ответили уханьем и запрыгали вперед, видимо, поняли. Все верно, мы идем к больничному комплексу.

Теперь мы двигались быстрее, и со стороны все должно было выглядеть комично: несколько снорков выбрали роль поводырей, увлекая за собой сталкера с оружием наготове, а за спиной сталкера волочится целый шлейф из мутантов, сопровождая его к месту назначения. До здания медсанчасти оставалось не больше двадцати метров, и тут я заметил, что прямо впереди, между мной и зданием, на земле появился круг света, будто отуличного фонаря. Снорки собрались у границы этого круга, а мне, как я понял, предлагалось войти в него.

Я остановился, сунул пальцы в мешочек с болтами и бросил болт в световое пятно. Никакого эффекта, болт просто исчез в траве. В уханьи окруживших меня снорков мне почудилась насмешка.

— Чего лыбитесь, обезьяны? — сказал я им и опустил автомат.

То ли мутанты решили, что я трушу, то ли управлявшая ими неведомая сила решила, что мне нужна подсказка, но один из снорков, вроде бы тот самый, в которого я прицелился вначале, прыгнул в круг. Полыхнула яркая вспышка, и снорк исчез. Теперь понятно, в чем дело, это не аномалия, а телепорт, я слышал о таких штуках от Сарыча. Непонятно, куда он ведет, но все это не случайно, и отказаться, похоже, я не могу…

— Не-не-не! — Я замотал головой и нарочно попятился от светового круга. Снорки тут же заухали, припали к земле, всем своим видом показывая, что готовы напасть. Вот оно что, у них приказ довести меня до телепорта и заставить войти в него. Ну ладно, примем приглашение. И тянуть время нет никакого смысла.