Один счастливый вампир

— Я сама сделаю, дорогая, — пробормотала Маргарет, протягивая руку за кофейником. — Почему бы тебе не присесть? У Дани есть к тебе несколько вопросов.

— Э… Маргарет, — пробормотала Дани, когда Маргарет отнесла кофейник к раковине. — Я бы конечно не отказалась от кофе, но не обижайтесь, я попробовала ваш, — добавила она извиняющимся тоном. — Почему бы мне не сварить кофе?

Маргарет, ничуть не обидевшись, хихикнула и протянула кофейник. — Спасибо, дорогая. Я знаю, что варю паршивый кофе, и сама бы не отказалась от хорошего кофе.

— Вы обе будете на взводе несколько часов, — предупредил Джулиус.

— Отскакивая от стен, — согласился Деккер, а затем сказал: — Сделай полный кофейник, милая. Думаю, я тоже выпью.

— И я, — сказали близнецы в унисон.

— Принести вам что-нибудь еще? — спросила Николь у Джулиуса, когда он покачал головой и уселся за стол. — Может быть, чаю? Или содовой?

Он обдумал предложение и спросил: — У тебя случайно нет мятного чая?

— Да, есть, — ответила Николь и опустила чайник. Она достала из холодильника сливки и остановилась, чтобы рассмотреть их содержимое. Где-то в глубине души она понимала, что какая-то часть ее почти обезумела от беспокойства, но Николь никак не могла с этим смириться. Вместо этого она чувствовала себя спокойной, но опустошенной и растерянной. В этом состоянии включилась старая тренировка, и она спросила: — Кто-нибудь голоден?

Через несколько минут кофе был готов, чай заварен, и стол был уставлен всем, от кофейного торта до сандвичей. Когда все уселись за стол и принялись за напитки и еду, Маргарет сказала: Николь… Нина заверила меня, что Джейк тебя не укусил. Это правда?

— Да, — ответила Николь, пораженная вопросом.

— Да, он укусил тебя? — с беспокойством спросила Маргарет.

— Нет, то есть да, это правда, что он меня не укусил, — объяснила она.

— Хорошо, хорошо. — Маргарет улыбнулась и похлопала ее по руке. — Нина сказала, что ты боролась с Джейком, когда они приехали.

Николь кивнула. — Я знаю, ты просила не приближаться к нему, но я не была уверена, что он дышит, и просто хотела проверить…

— Конечно, я понимаю, — перебила Маргарет, снова похлопав ее по руке, прежде чем Джулиус успел положить перед ней кусок кофейного торта.

— Как он? — спросила Николь, когда беспокойство внезапно нахлынуло на нее неожиданной волной. Как будто кто-то отодвинул занавес, позволив ей снова погрузиться в свои эмоции. — Он действительно болен, Маргарет. Ему действительно нужно в больницу.

Маргарет тут же переключила свое внимание на Николь, и тревога быстро отступила.

— Да, он болен, — согласилась Маргарет, и ее тон или, может быть, слова сразу же успокоили Николь. — Но все не так плохо, как может показаться. Он поправится. Мы просто должны разобраться, в чем проблема… и больница в этом не поможет.

— Вы уверены? — нахмурившись, спросила Николь.

— Совершенно уверена, — твердо сказала Маргарет. — Мы поможем ему. На самом деле, Нина и мальчики уже сделали хорошее начало. Они перевели его в его комнату после того, как Нина привела тебя сюда и дали ему кровь. По-видимому, он все еще блюет так быстро, как только они могут дать ее ему, поэтому нам нужно выяснить, что вызывает это.

— Конечно, — согласилась Николь и нахмурилась, вспомнив клыки, выскользнувшие из его верхней челюсти. Встревоженная, она наклонилась вперед и прошептала, чтобы слышала только Маргарет: — У него были клыки.

— Я знаю, дорогая. Все в порядке, — заверила ее Маргарет, и Николь сразу расслабилась. Все было хорошо.

— Расскажи мне, что случилось, — тихо попросила Маргарет. — Нина сказала, он жаловался на головную боль?

— Да.

— У нас не болит голова, — уверенно заявила Дани, не донеся до рта вилку с кофейным тортом.

Николь в замешательстве посмотрела на доктора. У всех бывают головные боли, у некоторых больше, чем у других, но у всех они бывают.

— На самом деле, Дани, может болеть, — спокойно возразила Маргарет, и доктор выглядела почти шокированной этим признанием, а затем на ее лице появилось понимание.

— Когда мы обезвожены и нуждаемся в кро…

— Да, тогда, — согласилась Маргарет, обрывая Дани взглядом. — Но у головных болей есть больше причин, чем просто физические недомогания или что-то в этом роде.

— Редко, но бывает, — согласился Джулиус. — Эмоциональный стресс, разочарование, раздражающие звуки, некоторые сильные запахи… все это может вызвать их.

Маргарет улыбнулась мужу и сделала паузу, чтобы откусить кусочек торта. Тогда Дани спросила Николь: — Значит, все началось с головной боли?

Николь кивнула.

— А потом он залез в горячую ванну и его начало рвать кровью? — спросила она. Когда Николь кивнула снова, она рассмотрела эти новости с хмурым взглядом и затем вздохнула и сказала: — Маргарет, я знаю, что вы рассчитываете на меня, чтобы помочь Джейку, но я не уверена, что смогу. Это не то же самое, что лечить смертного и… — она замолчала, поерзала, а потом сказала с разочарованием: — А я думала, бессмертные не могут заболеть. Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное?

Маргарет нахмурилась и покачала головой. — Нет. Я никогда не слышала, чтобы бессмертных рвало кровью.

— Я слышал, — тихо сказал Джулиус и, когда все с любопытством повернулись к нему, объяснил: — Во времена Ренессанса одна из моих сестер получила платье в подарок от смертного, которого она считала своим другом. Оно было покрыто изнутри каким-то ядом, который может впитываться через кожу. Если бы она была смертной, моя сестра умерла бы. Вместо этого ее начало рвать кровью.

— В этом есть смысл, — медленно произнесла Дани. — Наночастицы должны попытаться окружить яд или каким-то образом соединиться с ним, а затем удалить его из системы. Кровь — их проводник, поэтому, чем больше яда поглощается, тем больше крови очищается.

— И наночастицы, — добавил Деккер.

Николь смутил весь разговор. Нано? Ядовитое платье? В Эпоху Возрождения? Это слово застряло в ее затуманенном сознании, и она повернулась к Маргарет, и спросила шепотом: — Джулиус сказал в эпоху Возрождения?

Маргарет ободряюще улыбнулась и похлопала ее по руке. — Да, дорогая. Я все объясню, обещаю. Но пока все в порядке.

— Ладно. Все в порядке, — пробормотала Николь, расслабляясь.

— У вашей сестры тоже сначала болела голова? — спросила Дани.

— Нет. — Джулиус покачал головой. — Но мне кажется, что у меня начинает.

— У меня тоже, — заявил Томаззо.

— И у меня, — признал Данте.

— Я тоже, чувствую, — сказала Дани и посмотрела на мужа, который торжественно кивнул.

— Только самое начало, — сказала Маргарет, когда группа повернулась в ее сторону.

Поняв, что все внимание присутствующих переключилось на нее, Николь быстро покачала головой. Все это приводило ее в замешательство, но каждый раз, когда она начинала чувствовать, что ее охватывает паника, Маргарет бормотала: «Все в порядке», — и ее паника отступала. В таком случае лучше всего просто сидеть и ждать объяснений, которые обещала Маргарет. Она была уверена, что до тех пор все будет хорошо.

— И в ухе гудит, — вдруг сказал Джулиус. — Очень слабо, но как назойливое насекомое, постоянно жужжит и жужжит.

Николь с любопытством посмотрела на мужчину. Его голос звучал крайне раздраженно из-за жужжания.

— Я ничего не слышу, — хором ответили близнецы.

— Я знаю… теперь, когда вы упомянули об этом, — объявил Деккер, наклонив голову и нахмурившись. — Я не замечал этого до сих пор, но это довольно раздражает, не так ли?

Маргарет встала и медленно обошла кухню, наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то. — Да. Теперь я слышу. Он…

Николь с любопытством наблюдала, как женщина внезапно остановилась и подошла к розетке рядом с кулером. Ее брови поползли вверх, когда Маргарет наклонилась и отсоединила маленький белый блок, который Николь подключила туда ранее той ночью.

— Звук исчез, — объявил Джулиус.

Деккер кивнул. — Вот именно.

— Не может быть, — нахмурившись, возразила Николь. — Это ультразвуковой репеллент от грызунов. Это для мышей. Они единственные, кто может это слышать.

— Мыши и другие грызуны… такие как летучие мыши, — сухо заметила Дани.

— Дани, дорогая, я же говорил тебе, что мы никак не связаны с летучими мышами. Это все миф, — сказал Деккер с болью в голосе.

— Да, — согласилась Дани. — Но, очевидно, когда дело доходит до звуков, вы на одной волне.

— Мы с тобой на одной волне, дорогая, — поправила Маргарет, возвращаясь к столу и бросая репеллент на его поверхность, чтобы занять свое место рядом с Николь. — Теперь ты тоже одна из нас.

— Вроде того, — тихо ответила Дани. — Кроме того, я ничего не слышала.

— Возможно. Но у тебя болела голова, — заметил Джулиус. — Но ты молода, как и близнецы, так что, пока это действовало на вас, вы не могли уловить звук.

— Хм. — Дани поморщился, но не стала спорить и просто сказала: — Хорошо, что головная боль сейчас прошла.

— Да, — пробормотала Маргарет. — Моя тоже быстро исчезает.

Все, кроме Николь, кивнули или пробормотали что-то в знак согласия.

— Тогда это, вероятно, и вызвало головную боль, — заключила Дани.

Все снова кивнули, кроме Николь. Она просто думала, что они все немного сумасшедшие… но все было в порядке. Эти слова пронеслись у нее в голове, и она расслабилась.

— Что вы сделали для вашей сестры? — спросила Дани у Джулиуса.

— Мы только потом поняли, что это отравление, потому что после этого у сестры возникло естественное отвращение к платью. Она отдала его одной из служанок… которая была смертной. Бедная девочка умерла в страшных муках и страданиях, — тихо сказал Джулиус, а потом вздохнул и добавил: — До этого мы понятия не имели, что случилось с Адрианой. Мы просто продолжали давать ей кровь, пока все не прошло.

— Ладно. Тогда, я думаю, именно этим мы и займемся здесь, — серьезно сказала Дани. — Нина принесла холодильник, а мы — два. Надеюсь, этого будет достаточно. Она взглянула на Джулиуса. — Вы, наверное, не помните, сколько крови понадобилось вашей сестре?

Джулиус виновато покачал головой. — Тогда у нас не было банков крови. Это были доноры, и их было много. Нам пришлось возить ее из деревни в деревню в повозке, пока она не начала приходить в себя.

— Я позвоню Бастьену и попрошу, чтобы доставили еще, — сказал Деккер, вставая и доставая телефон из кармана, когда выходил из комнаты.

— Николь, — позвала Дани, притягивая ее взгляд. — Как ты себя чувствуешь? Ты ела то же, что и Джейк? Или он…

— Она не отравлена, — перебил его Джулиус. — То, что так действует на Джейка, убило бы ее в мгновение ока. Кроме того, это не от проглоченного яда. Обычно это не вызывает рвоты у бессмертных, а если и вызывает, то только однократно. Но ничего подобного. Это отравление всего тела, яд должен пройти через всю систему Джейка, чтобы наночастицы так отреагировали.

— Халат, который на нем? — предложил Деккер.

— Все началось в джакузи, — тихо напомнила Маргарет.

— Верно, но он, вероятно, надел халат, чтобы спуститься и залезть в ванну, — заметил Деккер.

— Но Николь не наденет халат Джейка, и никто не хочет его смерти, — возразила Маргарет.

— Что? — удивленно спросила Николь.

— Все в порядке, дорогая, — пробормотала Маргарет и, взглянув на Дани, спросила: — Как ты думаешь, если в горячую ванну добавить яд, который может впитываться через кожу, это подействует так же, как и платье?

— Да, я полагаю, — сказал Дани медленно, с вдумчивым выражением лица. — Я должна взять образец и сделать анализ, чтобы быть уверенной, но я не предлагаю никому даже палец опускать в горячую ванну, пока мы не выясним это.

— Ну и что? Каков вердикт?

Николь посмотрела на дверь и увидела женщину, представившуюся Ниной, с мрачным выражением лица.

— Что с ним случилось? — добавила Нина. — А с нами такое может случиться? Потому что у всех четверых сейчас болит голова.

Дани взглянула на Николь. — Вы расставили мышиные репелленты по всем комнатам?

Николь кивнула. — Но не в комнате Джейка. Я не хотела мешать. Но я вставила его в розетку прямо напротив его двери в коридоре, так что если дверь открыта…

— Мы закрыли ее до вашего приезда, но оставили ее открытой после того, как остановились поговорить с вами, и никто из нас не потрудился ее закрыть, — сказала Нина. — Но что там насчет мышиных репеллентов? Почему это вызывает у нас головные боли?

— Наш слух достаточно чувствителен, чтобы улавливать звуки, которые они издают, и это вызывает головные боли, — объяснила Маргарет.

Нина кивнула. — А как выглядят эти маленькие засранцы? Я уничтожу их всех. У меня никогда раньше не было головных болей, и я не наслаждаюсь этим.

— Данте, Томаззо, — обратился Джулиус к близнецам. — Обойдите дом и уберите все ультразвуковые репелленты.

Кивнув, мужчины вышли из комнаты.

— Так вот в чем дело, — сказала Нина. — Но что вызывает рвоту у Джейка?

— Мы думаем, что это отравление, — ответила Дани.

— Отравление? — удивленно спросила Нина и прищурилась. — Еда?

— Сейчас наиболее вероятный виновник — джакузи, но мы не знаем наверняка, так что будьте осторожны с тем, к чему прикасаетесь или что потребляете.

— Я больше ничего не ем, кроме крови, — заверила ее Нина. — Но я предупрежу остальных. Я не думаю, что Марк и Джилл едят, но Тайбо ест.

Дани кивнула. — Джейка все еще тошнит?

— Нет. Это наконец-то остановилось, но ему очень больно. Когда его вырвало, мы должны были дать ему кровь внутривенно. Это был единственный способ убедиться, что он не бросит ее обратно. Но внутривенная подача медленная, и он терял кровь быстрее, чем получал ее. Он страдает. Наночастицы определенно атакуют его органы в поисках крови.

— Ну, давай попробуем сказать ему это устно. Он может остаться внизу, — предложила Дани, выпроваживая ее из кухни.

Николь проводила их взглядом, потом наклонилась к Маргарите и спросила: — Как они вошли?

Когда Маргарет повернулась к ней, она объяснила: — Входная дверь была заперта, и я их не впускала.

— Ах, — торжественно кивнула она. — Да, я спросила то же самое, когда Нина спустилась, чтобы отпереть входную дверь и впустить нас. Очевидно, дверь была заперта, когда они пришли сюда, но они услышали твой крик и поспешили проверить двери и окна. Сдается мне, раздвижные двери в гостиную были не заперты, и они вошли туда.

— О да, — пробормотала Николь. Раздвижные двери в студию и гостиную образовывали перевернутую букву «Л» вокруг джакузи. Джейк, должно быть, воспользовался раздвижными дверями гостиной, чтобы попасть в джакузи, потому что они были открыты, когда она помогла ему выйти… и она не заперла их за собой. Черт, она была так расстроена, что даже не была уверена, закрыла ли их. Но она знала, что оставила дверь студии незапертой, и сказала об этом сейчас. — Я уверена, что раздвижные двери в мою студию тоже не заперты. Возможно, они даже открыты.

Деккер только что вернулся в комнату, закончив разговор. Но, услышав это, он тут же обернулся и сказал: — Я позабочусь об этом.

Николь повернулась к Маргарет, в голове у нее роилось множество вопросов. Прежде чем она успела задать хоть один вопрос, Маргарет виновато улыбнулась и сказала: — Я знаю, у тебя много вопросов, но ответы должна давать не я. Джейку придется ответить на них, когда он поправится. Я думаю, что лучшая вещь для тебя сейчас — это вернуться к работе, в то время как мы сделаем то, что сможем, чтобы помочь Джейку. Поэтому я хочу, чтобы ты расслабилась, освободила свой ум от всех забот и просто пошла в свою студию и поработала.

Глава 9

Джейк открыл глаза и увидел солнечный свет, пробивающийся сквозь жалюзи. Он уставился на свет и тень в комнате, затем откинул одеяло и сел, с удивлением обнаружив, что он голый. Обычно он спал так дома, но захватил с собой пижамные штаны, когда приехал в дом Николь. Всегда хорошо быть готовым, и если что-то случится посреди ночи… Ну, семейные драгоценности никогда не были хороши в такие моменты.

Поднявшись, он выдвинул верхний ящик комода и достал оттуда футболку и свободные хлопчатобумажные пижамные штаны в черно-бело-серую клетку. Он оденется, как следует после того, как сварит кофе… и почистит зубы. Боже, у него во рту был привкус помойки. Что это было? И который был час? Он посмотрел на будильник и нахмурился, увидев, что уже два часа дня. Что…

Джейк замер, когда воспоминания нахлынули на него, как десятигаллонная бочка воды. Это ошеломило его не меньше, чем внезапное погружение в воду. В следующее мгновение он уже прыгал, натягивая пижамные штаны то на одну, то на другую ногу. Только надев их, Джейк направился к двери, на ходу натягивая футболку.

Проходя мимо спальни Николь, он увидел, что дверь открыта. Кровать была застелена, значит, она встала. Сначала он поискал ее на кухне и резко остановился, увидев незнакомку, сидящую за столом с айпадом на столе перед ней. У женщины были светлые волосы, как у Николь, но не было ее пышных форм. Она была одета небрежно, в выцветшие джинсы и кобальтовый свитер, и она была бессмертной. Джейк не знал, откуда он это знает, просто знал. С тех пор как его обратили, он всегда узнавал их. Это было похоже на тихое осознание, которое прошло через него, как будто все его наночастицы почувствовали и приветствовали ее.

Блондинка оглянулась. Заметив его, она откинулась на спинку сиденья, чтобы окинуть его взглядом.

— Ты уже встал, — заметила она, заправляя длинные волнистые светлые волосы за ухо. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — медленно произнес Джейк, прищурившись, и посмотрел ей в глаза. Они были ярко-серебристо-зелеными. Не Аржено и не Нотте. Аржено славились своими серебристо-голубыми глазами, а Нотте — темными металлическими. — Кто вы?

— Нина Виридис, — объявила она, вставая. — Я — силовик.

Джейк кивнул, расслабляясь теперь, когда он знал, что она была крутым охотником. — Значит, Николь позвонила Маргарет?

Нина кивнула и прислонилась к столу, скрестив руки на груди. Она не встала, чтобы поздороваться и пожать ему руку, как он ожидал, чтобы не оказаться в невыгодном положении. Она — охотник-бродяга и это было ее второй натурой — убедиться, что она никогда не окажется в невыгодном положении, предположил он.

— Она позвонила Маргарет, которая позвонила Люциану, который послал нас, чтобы позаботиться обо всем пока Маргарет и остальные не доберутся сюда.

— Маргарет здесь? — спросил он, инстинктивно оглядываясь через плечо, как будто ожидая, что женщина пройдет через гостиную с лестницы.

— Была, — сказала Нина, снова привлекая его внимание. — И она привела Джулиуса, Деккера и его жену Дани, а также Данте и Томаззо. Они, правда, сейчас ушли. Все, кроме близнецов, ушли, как только ты успокоился и явно пошел на поправку.

— Данте и Томаззо все еще здесь? — нахмурившись, спросил он.

Нина кивнула. — Они остались, чтобы присмотреть за смертной.

Джейк неловко поежился от этой новости. Он не видел никого из семьи Нотте с тех пор, как переехал в Оттаву, и не был уверен, что готов встретиться со своими кузенами сейчас. — Я уверен, что с тобой мне не нужны Томаззо и Данте…

— Моей команды здесь не будет, — сразу сказала она. — Марк и Джилл уже ушли. Тайбо уедет после того, как расчистит дорогу от снега, а я только ждала, когда ты проснешься. Она криво улыбнулась. — Маргарет предложила. Насколько я понимаю, Данте и Томаззо не самый разговорчивый дуэт на планете, и она хотела, чтобы кто-нибудь рассказал тебе, что произошло.

Джейк вздохнул. Похоже, теперь ему придется иметь дело с семьей, готов он к этому или нет. Поняв, что беспокоиться пока не надо, он спросил: — Так что произошло? Вампирский грипп или что-то в этом роде? Потому что между головной болью и рвотой, это чертовски похоже на грипп, но я думал, что мы не можем заболеть.

— Мы не можем, — заверила она его. — Это был не грипп. Головная боль была вызвана некоторыми гидролокаторами, которые Николь купила. Мы удалили их и стерли из ее памяти. Несколько раз, — сухо добавила она. — Она все время вспоминает о них и гадает, где они, а один из близнецов или я стираю ей память… снова. Мы решили, что лучше не вдаваться в подобные объяснения, пока ты не поговоришь с ней.

Джейк только хмыкнул, услышав эту новость, а потом спросил: — А как насчет рвоты кровью?

— Яд, — мрачно сказала Нина.

При этих словах голова Джейка снова пошла кругом, и он тут же начал ее трясти. — Я был слаб, меня рвало, и у меня была лихорадка. Это был грипп.

— Ты был слаб от недостатка крови, изрыгая яд благодаря наночастицам, и то, что ты считал лихорадкой, была их работа по спасению тебя в ускоренном режиме. Они нагревались в твоей крови, так что твоя кровь тоже нагревалась — просто сказала она. — Это был яд, а не грипп.

— Но меня не могли отравить, — возразил он. — Я приготовил ужин. Я ходил по магазинам, и заменил в доме все продукты на случай, если во что-то подсыпали яд. Это невозможно…

— Это была горячая ванна, — перебила она. — Дани взяла пробу и сдала ее в лабораторию здесь, в Оттаве, и там были высокие концентрации какого-то яда, который может быть поглощен через кожу, никотин и диметилсульфат… — она замолчала и нахмурилась. — Или это был сульфид? — покачала она головой. — Нет, в нем была лиса. Может, сульфокси?

— Все. Я был отравлен, — мрачно сказал Джейк. Его не волновали конкретные вещества. Горячая ванна была отравлена.

— Да, — кивнула Нина. — Очевидно, Николь повезло, что она накинула на тебя халат, прежде чем помочь. Дани думает, что было достаточно одного прикосновения яда к коже, чтобы убить или, по крайней мере, сделать ее больной. Думаю, концентрация была очень высокой.

Джейк сжал губы, вспомнив, как Николь пыталась помочь ему, пока он лежал в горячей ванне. К счастью, он чувствовал себя больным и раздраженным и отмахнулся от нее, отказавшись от ее помощи. Если бы она тогда дотронулась до его обнаженной руки, отравилась бы она от одного этого прикосновения? Нина предполагала, что могла. — Значит, рвота была от яда?

— Это наночастицы вытягивали яд из твоего организма, вот почему это продолжалось так долго. Я имею в виду, что ты получил слишком много яда. Он был в твоей коже, крови, органах… ну, если это зашло так далеко. Наночастицы, вероятно, погнались за ним, как только он впитался в твою кожу, но у нас, людей, чертовски много кожи.

Джейк кивнул и вздохнул. Он не сомневался, что именно этот ядовитый суп предназначался Николь, и как бы неприятно это ни было, он был рад, что окунулся в него, а не она. Он выжил. Она бы не смогла. Приподняв бровь, он спросил: — Где Николь?

— У себя в студии, работает. Данте и Томаззо с ней, — добавила Нина, как будто это его беспокоило.

— Почему? Она должна быть в безопасности в своей студии, — сказал он, нахмурившись. — Я установил систему безопасности, и пока она держит раздвижную дверь запертой, ей там хорошо.

— Да, если бы она заперла дверь. Но, несмотря на то, что прошлой ночью на нас свалилось много снега, сегодня тепло, и она отперла дверь своей студии и приоткрыла ее, чтобы выпустить пары краски, — сухо объявила Нина. — Я так понимаю, она понятия не имеет, что является целью того, кто хочет ее смерти?

— Нет, — признался Джейк. — Она все отрицает. Она думает, что все случившееся — просто случайность и все такое.

— Да, но кто-то должен дать ей пинка под зад, — мрачно сказала Нина. — Это не случайность. Она бы умерла, если бы залезла в эту горячую ванну. Кто-то играет жестко.

Джейк кивнул. — Что она сказала, когда Маргарет сказала ей, что горячая ванна отравлена?

— Маргарет ничего ей не говорила, — весело сказала Нина. — Она сказала, что это не ее дело.

Джейк нахмурился. — Что? Как вы объяснили, что со мной случилось?

— Мы не стали этого делать. Маргарет проскользнула в ее маленькую смертную голову, убедилась, что все в порядке, что она расслаблена, и отправила ее обратно на работу, а Данте и Томаззо держали ее в этом пространстве. На самом деле, — сухо добавила Нина, — это было лучшее, что она могла для нее сделать. Очевидно, с тех пор разыгралась буря. Николь рисовала до рассвета, а потом вернулась к работе, проспав чуть больше четырех часов. Я так понимаю, она закончила два портрета, почти закончила третий и собирается начать два новых.

— Она спала всего четыре часа? — спросил Джейк, придираясь к тому, что его беспокоило.

— Она работала допоздна, а утром у нее была назначена встреча с каким-то стариком на одном из портретов, — объяснила Нина. — Я думаю, что она дорисовывала окончательные детали, и позирующим был доступен этим утром, когда она позвонила вчера вечером. Это не заняло много времени, но потом ей захотелось продолжить работу. Нина пожала плечами. — Думаю, она уснет, когда устанет.

— Хм. — Джейк повернулся к двери, намереваясь спуститься и поговорить с ней.

— На твоем месте я бы этого не делала, — остановила его Нина.

— Что? — спросил он, оборачиваясь.

— Сейчас она работает хорошо, возможно, даже быстрее, чем когда-либо. Я подозреваю, что это благодаря предложению Маргарет, — сухо добавила Нина, а затем указала: — Без сомнения, это прекратится, как только ты расскажешь ей, как обстоят дела. Почему бы тебе не позволить ей сделать как можно больше, пока она может? Поешь, прими душ, побрейся и просто расслабься немного. Мальчики приведут ее на ужин, и тогда ты сможешь разрушить ее мир.

— Ужин, — пробормотал Джейк. После всего, что произошло вчера, еда была последним, что его интересовало, но он должен был приготовить ужин.

— Маргарет распорядилась, чтобы еду доставляли в течение следующих двух дней, — сообщила Нина, поворачиваясь к айпаду и выключая его. — Она подумала, что ты оценишь это.

— Да, — пробормотал Джейк, расслабляясь. Вскоре после ужина можно было поговорить с Николь, главным образом потому, что он очень боялся, что Нина права и этот разговор разрушит мир Николь. Она так сопротивлялась признанию, что ее бывший муж мог желать ей смерти… Она плохо это воспримет.

— Просто предупреждаю, — сказала Нина, закрывая крышку своего айпада и поднимая его, чтобы подойти к нему. — У тебя тут не только отравление джакузи. Ты пытался укусить ее и сверкал клыками, пока был без сознания, — объявила она, проскользнув мимо него к выходу из комнаты. — Маргарет покопалась в ее памяти, чтобы не волноваться по этому поводу, а Данте и Томаззо укрепляли ее, пока ты спал. Но это не продлится долго, когда она снова увидит тебя. Тебе придется рассказать ей все.

— Что? — слабым голосом спросил Джейк, поворачиваясь и глядя вслед женщине.

— Ты справишься, — тихо сказала Нина, останавливаясь, чтобы взять коричневую кожаную куртку, которая лежала на краю дивана. Она натянула ее, перекладывая айпад из руки в руку, чтобы сделать это, а затем вытащила волосы из выреза и двинулась к лестнице, торжественно произнося: — Удачи!

Джейк смотрел вслед Нине, желая окликнуть ее. Он хотел попросить ее поговорить с Николь вместо него. Или сказать ему, что рассказать. К такому разговору он был не готов. Он только что узнал, что Николь была его спутницей жизни, и он еще не смирился с этим; как он мог ожидать, что она примет не только то, что может быть идеальной парой для него, но и то, что существуют вампиры, и он один из них? Да, этот разговор определенно может подождать до ужина. Это даст ему некоторое время, чтобы понять, что, черт возьми, он собирается сказать.

— Портрет хорош. Очень похож на Кристиана и Каро. Они выглядят живыми, как будто могут сойти с холста и войти в комнату.

Николь улыбнулась комплименту Томаззо и, отойдя от портрета сына Маргарет, который вскоре должен был стать невесткой, перешла к следующей картине. Это был идеальный комплимент и именно то, чего она пыталась достичь. Ей нравилось, когда работа шла хорошо, а она определенно шла хорошо. Она была в ударе. Последние два дня с тех пор, как заболел Джейк, она была на взводе и сделала больше, чем обычно за неделю. Это был настоящий кайф для нее, лучше, чем наркотики. Она была в восторге.

— Да, — согласился Данте. — Но почему вы работаете сразу над несколькими картинами?

— Это делает процесс интересным, — сказала Николь, пожимая плечами и играя с цветом кожи на портрете местного политика. Она пыталась подобрать подходящий оттенок, чтобы подражать грубоватому, немного красноватому цвету лица мужчины в жизни.

— Хм-м-м, — пробормотал Данте.

Николь слабо улыбнулась и покачала головой. — Вам, должно быть, до слез скучно. Не понимаю, почему вы не занимаетесь чем-нибудь более интересным, чем смотреть, как я рисую. Нахмурившись, она добавила: — Что вы здесь делаете?

— Мы кузены Джейка. Мы в гостях — сказал Данте.

— Джейк сказал, что сбежал от семьи, — сообщила Николь.

— Да, — ответил Томаззо. — Некоторые люди не справляются с проблемами так хорошо, а некоторым нужно время, чтобы справиться с ними. Стефано потребовалось время.

— Стефано, — пробормотала она и, покачав головой, перешла к следующей картине. — Я знаю, что это его имя, но все равно странно слышать, что его так называют. Я знаю его как Джейка.

— Джейк — хорошее имя, — заметил Данте.

— Да. — Николь улыбнулась. Ей нравилось это имя. Джейк ей тоже нравился. Он казался хорошим парнем. Он, конечно, был очень мил. Не то чтобы она часто смотрела на него, но он был красив… и хороший повар, и заботлив. Побеспокоился о том подносе с сыром и фруктами. Это был приятный сюрприз, и она не думала, что это действительно часть его работы — поставлять закуски. Или да? Она понятия не имела. У нее никогда не было повара, и он не совсем соответствовал тому, как она представляла себе кухарку/экономку. Единственной экономкой, которую она знала, была ее тетя Мария, милая, похожая на бабушку женщина, которая суетилась вокруг в черных платьях и ортопедических туфлях.

«Джейк совсем не похож на ее тетю», — подумала Николь, вспоминая, как он сидел на краю ванны. У него был плоский живот, мускулистые руки и ноги. Он мог быть Чиппендейлом или моделью.

Николь нахмурилась, вспомнив кровь на его лице и груди. Мужчину рвало кровью. Это чертовски напугало ее. Но сейчас ему лучше, напомнила ей какая-то часть ее сознания. Он явно хорошо спал и приходил в себя. Все будет хорошо. Эти знакомые слова успокоили ее. Все будет хорошо, но желудок продолжал грызть ее.

— Я голоден, — прорычал Данте.

— Я тоже, — согласился Томаззо.

Николь усмехнулась. — Вы двое всегда голодны.

— Да, но мы очень хотим есть. И уже шестой час.

Николь оторвалась от портрета и с удивлением посмотрела на часы. Действительно, было уже больше шести… и это, без сомнения, было причиной продолжающейся боли в животе. Поцокав языком, она быстро собрала кисти, чтобы помыть, и направилась к раковине, говоря: — Я удивлена, что Нина не пришла и не накричала на нас, чтобы мы поднялись наверх к ужину, как она сделала это за обедом.

— Нина уехала, — пророкотал Томаззо.

— Что? — Николь с удивлением огляделась. Женщина стояла на страже Джейка, как немецкий сержант-инструктор. Она даже не позволила Николь заглянуть в его комнату, чтобы убедиться, что Джейк жив и здоров. — Тогда кто присматривает за Джейком?

— Пиноккио не нуждается в наблюдении. Он больше не болен, — сообщил ей Данте.

— Да, теперь он ходит и говорит, как настоящий мальчик, — сухо добавил Томаззо.

Николь нахмурилась. Они называли его Пиноккио с тех пор, как она познакомилась с ними. Она не понимала причины, и они отказались объяснять.

— Ну, он не должен быть один, — пробормотала она, работая немного быстрее, чтобы очистить кисти. — Только вчера этот человек был при смерти. Она замолчала и нахмурилась. — Или это было позавчера?

— Позавчера, — подтвердил Данте.

Она нахмурилась. — Значит, позавчера он лежал на смертном одре, а теперь встал и ходит? — покачала головой она. — А если он потеряет сознание или просто упадет и ударится головой?

— Все в порядке, это никому не повредит, — заверил ее Томаззо.

— Конечно, может, — отрезала она. — Известно, что люди умирают от ранений в голову.

— Да, — согласился Данте. — Но не Пиноккио. Его голова полна дров.

Николь покачала головой, отложила кисти в сторону, чтобы они высохли, затем сняла белый халат, который носила, чтобы не запачкать одежду краской, и направилась к двери. Двое мужчин следовали за ней по пятам, когда Николь выбежала из студии в холл. Дверь в гостиную была открыта, она выбежала и резко повернула налево, врезавшись в очень высокое, очень твердое тело.

— Джейк, — выдохнула она, хватаясь за его рубашку, чтобы не упасть. Их близость и положение вызвали вспышку в ее сознании, когда он оказался сверху, и она боролась с ним, чего она не помнила и не понимала. Но как только эта вспышка пронеслась у нее в голове, она ахнула от удивления, когда один из близнецов врезался в нее сзади, прижав к груди Джейка.

— Сор… — Данте закончил извинение ворчанием, когда Томаззо, очевидно, налетел на него, прижимая его к себе чуть сильнее.

Когда Николь подняла голову и посмотрела на мужчину позади нее, он криво улыбнулся и пробормотал: — Чу-чу.

Николь, задыхаясь, рассмеялась, услышав звук поезда, и выскользнула из-за спины мужчин, оставив их, на расстоянии в несколько дюймов друг от друга. Она была занята тем, что пыталась разобраться в том, что только что произошло, и что это были за воспоминания в ее голове. Неужели это произошло на самом деле? Были ли это фрагменты сна? Фрагменты сна. Все отлично. Расслабиться. Мысли пронеслись у нее в голове, и она расслабилась.

— Я пришел за тобой на ужин, — сказал Джейк, отступая от Данте.

— А мы как раз собирались ужинать, — сказала Николь, оглядывая его теперь, когда эти вспышки больше не были проблемой. К нему вернулся румянец, и он казался здоровым. Даже лучше выглядел. С тех пор как они познакомились, он не был таким румяным. Он почти сиял здоровьем, и, конечно, если бы он все еще страдал хотя бы малейшей слабостью, она была уверена, что он бы упал, когда она врезалась в него. Вместо этого он стоял, крепко держа ее за руки. Тем не менее, он был серьезно болен, и она не могла удержаться, чтобы не спросить: — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. — Его взгляд скользнул по близнецам и обратно, а затем он резко повернулся. — Пойдем, пока ужин не остыл.

Николь взглянула на близнецов, отметив их суровые, ничего не выражающие лица. Похоже, между этими тремя мужчинами были плохие отношения, что, по ее мнению, было позором. Она и ее кузина Пьерина были близки, как сестры. Но Николь не знала, что происходит с Джейком и его кузенами. Она знала, что они были двоюродными братьями через его отчима, но если бы они выросли вместе…

«Как бы то ни было, прямо сейчас их отношения определенно не были хорошими», — подумала она, следуя за Джейком к лестнице.

— Я накрыл стол на кухне, а не в столовой. Надеюсь, все в порядке, — заметил Джейк, проходя через гостиную на кухню.

— Конечно, — пробормотала Николь. Столовая представляла собой левую половину большой комнаты на верхнем этаже. Справа не было стены, отделяющей ее от гостиной, и все пространство было покрыто кремовым ковром. «Дом явно не был построен для детей», — подумала она, взглянув на большой дубовый обеденный стол с десятью стульями. Она никогда еще не пользовалась более официальной столовой. Это было бы удобно для больших семейных торжеств, но ничего подобного у нее пока не было. «Может, стоит пригласить всю семью на Рождество», — подумала она.

— Хочешь вина, воды, кофе?

Николь повернулась к Джейку спиной, когда он повел их на кухню. — Вино звучит неплохо.

Она усердно работала, и бокал вина звучал расслабляюще, что, как она подозревала, ей понадобится, учитывая напряжение, нарастающее в воздухе вокруг нее. Боже, между тремя мужчинами, в чьем обществе она оказалась, определенно были плохие отношения. Данте и Томаззо явно злились на Джейка за то, что он сбежал из семьи. Они также, очевидно, хотели вернуть его в лоно, иначе их бы здесь не было. Вопрос был в том, захочет ли Джейк воссоединиться со своей семьей.

— Ужин — это что-то вроде цыпленка, «Криксайд» подойдет? — спросил Джейк, доставая из холодильника бутылку белого вина. Очевидно, он или кто-то другой положил ее в холодильник. Николь пила мало и ставила белое вино в холодильник, только когда ждала гостей. Родольфо хотел поставить холодильник с вином, но они не успели до него добраться.

— Звучит неплохо, — пробормотала она, подходя к столу и колеблясь, прежде чем сесть на крайнее сиденье у окна. Это означало, что трое мужчин должны были занять другой конец и стороны. Им придется иметь дело друг с другом. Она не удивилась, когда Данте и Томаззо заняли свои места, оставив Джейку другой конец маленького столика высотой с барную стойку. Теперь по одному человеку с каждой стороны от него. Игнорировать их присутствие было невозможно.

Николь опустила взгляд на стол и села на свое высокое место. Помимо четырех приборов на столе стояло несколько накрытых тарелок, и пока она их рассматривала, Данте и Томаззо начали поднимать крышки, чтобы заглянуть под них. Запахи, которые доносились оттуда, были удивительными, и она почувствовала, как ее живот заурчал от интереса.

— Это курица со сливочным соусом горчицы, отварной картофель, спаржа с маслом и лимон, и легкий клюквенный салат, — Джейк прочитал с бумажки, прикрепленной магнитом к дверце холодильника, когда открывал вино перед дверью.

— Ты ведь не готовил, правда? — нахмурившись, спросила она.

— Не я. Маргарет, очевидно, заказала еду на пару дней, — тихо сказал Джейк. — Я только разогрел ее.

— Хорошо, — сказала Николь, расслабляясь. Ее не волновало, насколько лучше он выглядит, или тот факт, что Данте и Томаззо утверждали, что он вернулся к нормальной жизни. Человек чуть не умер. Она не хотела, чтобы он что-то делал в течение дня или около того, пока не поправится… что, как она полагала, было смешно. Она платила мужчине за работу, он работал один день, а потом заболел и провел два дня внизу. Сейчас она не хотела, чтобы он работал еще пару. Пойди, разберись.

— Должно быть, из того же места, откуда и два последних обеда, — сказал Данте с блаженным вздохом, разглядывая цыпленка.

Томаззо кивнул в знак согласия. — Пахнет так же восхитительно, как и та еда.

— Два обеда? — нахмурившись, спросил Джейк, ставя перед Николь бокал вина. — Ты имеешь в виду один.

— Два, — сказал Томаззо.

— Два, — эхом отозвался Данте.

Когда Джейк вопросительно посмотрел на нее, она кивнула. — Два. Тебя начало рвать в пятницу вечером, ты был без сознания весь день в субботу и воскресенье. Сегодня понедельник.

— О, — слабо произнес он и повернулся, чтобы сесть. Как он сел, он пробормотал: — Извините.

— Тебе не за что извиняться. Ты ничего не сможешь поделать, если заболеешь, — твердо сказала Николь и нахмурилась, поймав взгляды, которыми обменялись близнецы. У Джейка тоже было странное выражение лица, отметила она, но он просто потянулся за вином. Она остановилась на полпути к губам, когда заметила, что вино есть только у нее. Глядя от мужчины к мужчине, она спросила: — Разве кто-нибудь еще не хочет вина?

Все трое отрицательно покачали головами, как один. Николь уставилась на них, но они все были заняты тем, что снимали крышки с блюд и потом принялись за еду, поэтому она сделала глоток и поставила стакан, внезапно смутившись, что пьет одна.

Еда была настолько же восхитительна, насколько и пахла, и Николь сделала пометку позвонить Маргарет и спросить, в каком ресторане она заказала еду. Этот номер она будет держать рядом с телефоном в будущем.

Ужин прошел в молчании. Николь сделала несколько попыток завязать разговор, но никто из мужчин не поддержал ее. Они даже не смотрели друг на друга. Ну, Данте и Томаззо обменялись взглядами, которые, она была уверена, вели целые разговоры, но ни один из близнецов не смотрел на Джейка, а Джейк смотрел в свою тарелку, его лоб был нахмурен на протяжении всего обеда. Этой атмосферы было достаточно, чтобы помешать Николь насладиться ужином, и она почувствовала облегчение, когда поела.

— Думаю, мне пора возвращаться к работе, — пробормотала она, поднимая тарелку и вставая.

— Вообще-то мне нужно с тобой поговорить, — тихо сказал Джейк.

— О. — Николь хотела было снова сесть, но передумала и встала. Она отнесла тарелку и столовое серебро в раковину, чтобы сполоснуть их перед тем, как положить в посудомоечную машину, и вернулась на свое место.

Мгновение спустя Данте и Томаззо сделали то же самое, отнесли тарелки, чтобы ополоснуть и поставить в посудомоечную машину.

— Хотите кофе? — спросил Джейк, поднимаясь со своей тарелкой.

— Конечно. Я принесу, — сказала Николь, вставая.

— У нас есть с собой, — объявил Данте, поднимая кофейник, Томаззо в это время достал из буфета четыре чашки.

— О, спасибо, — сказала Николь, откидываясь на спинку стула, но она не привыкла, чтобы ей прислуживали.

— Спасибо, — пробормотал Джейк, ополаскивая тарелку и столовое серебро. Когда он закончил, Данте и Томаззо уже несли кофе к столу.

— Спасибо, — повторила Николь, когда Данте поставил перед ней чашку. Затем она потянулась за сливками и налила немного, передав их Данте, когда потянулась за сахаром.

Они замолчали, пока близнецы готовили себе кофе. Когда Джейк вернулся к столу, все потягивали горячие напитки. Он сел, приготовил себе кофе и перевел взгляд с Данте на Томаззо.

— Ребята, мне нужно поговорить с Николь, — сказал он, наконец.

Данте и Томаззо молча кивнули и откинулись на спинки сидений. Николь почему-то захотелось улыбнуться, и ей пришлось сдержать улыбку, тем более что Джейк, казалось, был расстроен их отношением.

— Не могли бы вы дать нам немного пространства? — наконец спросил он.

— Нет, — резко ответил Данте.

— Мы здесь, чтобы помочь, — добавил Томаззо.

Николь закусила губу. Она видела, что Джейк начинает раздражаться, и, когда он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, быстро сказала: — Ничего страшного, если они останутся, Джейк.

Он нахмурился, ожидая комментария, что несколько смутило Николь. Он был ее поваром и экономом. Вот и все. Не похоже, чтобы он хотел сказать что-то личное. По крайней мере, она не думала, что он это сделает. С другой стороны, она понятия не имела, что он хотел сказать. Может, он не хочет продолжать двухнедельную работу, может, он уже принял решение и не хочет больше на нее работать. Может, из-за последнего кризиса со здоровьем ему снова захотелось сбежать?

— Как сказал Томаззо, мы здесь, чтобы помочь, — серьезно сказал Данте. — Маргарет, кажется, подумала, что он вам это может понадобиться.

Николь почувствовала, как ее брови поползли вверх. С чем они должны были помочь? И почему Маргарет решила, что их помощь понадобится? Как будто все что-то знали… кроме нее… и она начала беспокоится.

Повернувшись к Джейку, она сказала: — Просто скажи мне все, что тебе нужно. Я уверена, все будет хорошо.

Глава 10

Джейк вздохнул и откинулся на спинку сиденья. Похоже, ему придется сделать это с Данте и Томаззо. Он не учел это в уравнении, когда решал, как подступиться к этому. Теперь он не знал, как, черт возьми, рассказать Николь все, что хотел.

— Джейк? — спросила Николь, когда молчание затянулось.

Он выдавил из себя улыбку и сел. Он решил, что в любом случае придется действовать по плану. Поставив локти на стол, он сжал пальцы и попытался собраться с мыслями. Раньше он придумал хорошую вступительную фразу, но сейчас не мог вспомнить ее. Сдавшись через мгновение, он опустил руки и увидел, что не только Николь, но и Данте с Томаззо выжидающе смотрят на него. Очевидно, пришло время посрать или слезть с горшка, решил он и просто начал. — Ты — моя спутница жизни.

Джейк услышал слова, слетевшие с его губ, но не был уверен, как, черт возьми, это произошло. Он собирался дойти до этой части. Он собирался начать с того, что ее гидромассажная ванна была отравлена. Что он умер бы, будь он смертным, но он им не был. Затем поработать над тем, что он был бессмертным, и объяснить, что это такое, и что он, как бессмертный, мог сделать. И, наконец, закончить словами: «я не могу читать или контролировать тебя» и «это предполагает, что ты моя спутница жизни». Все это закончилось бы тем, что она бросилась бы в его объятия со словами: «О, Джейк, это замечательно! Возьми меня в спутницы жизни», — вот о чем он мечтал и на что надеялся… или она схватила бы крест и кол, не обязательно в таком порядке, а затем выгнала бы его из своего дома.

— Что?

Джейк взглянул на Николь и увидел, что она смотрит на него с полным непониманием. Джейк открыл было рот, но тут же закрыл его и, взглянув на кузенов, пробормотал: — Кое-какая помощь сейчас была бы кстати.

— О нет, Пиноккио, — рассмеялся Данте. — Здесь ты сам по себе.

Джейк нахмурился и выдавил из себя: — Я думал, ты сказал, что пришел помочь?

— Нет, если ты собираешься так вести себя, — весело сказал Томаззо.

Тихо выругавшись, Джейк оглянулся на Николь и заставил себя улыбнуться. — Мне очень жаль. Забудь, что я сказал. Это было ошибкой. Я хотел сказать, что… Николь, Я не болен. Меня отравили.

Николь несколько раз моргнула и смущенно покачала головой. — Что?

Да, она восприняла это не лучше, чем вопрос о спутнике жизни, и он не удивился. Нина сказала, что Маргарет играла с воспоминаниями Николь, а Данте и Томаззо укрепляли их, чтобы она могла расслабиться и работать. Он знал, что это значит. Маргарет, должно быть, стерла большую часть ее воспоминаний о той ночи, когда его вырвало кровью в джакузи. Джейк пытался понять, как с этим справиться, когда Данте вмешался с обещанной помощью и сказал: — Николь, вспомни ту ночь, когда Джейк заболел. Ты была в студии, слышала, как его рвало, вышла проверить его и…

Николь резко откинулась назад, как будто Данте физически ударил ее воспоминаниями, и Джейк не сомневался, что она чувствовала себя именно так. Данте привел ее к воспоминаниям, а потом, наконец, позволил вспомнить, что произошло. Он с беспокойством наблюдал, как она побледнела, потом покраснела и снова побледнела.

— Клыки, — выдохнула Николь, ее мысли явно обратились внутрь, когда она вспомнила ту ночь.

Джейк поморщился, его охватило чувство вины, когда он вспомнил, как пытался укусить ее.

— Ты пытался укусить меня, — с ужасом вспомнила она.

— Мне очень жаль, — сразу же сказал Джейк, почти утопая в чувстве вины. Он никогда никого не кусал за семь лет, прошедших с тех пор, как его обратили, но он был не в себе от потери крови и жажды крови, и от нее так хорошо пахло. Запах и звук живительной жидкости, пульсирующей в ее венах, искушали его сверх всякой меры. — Я никогда не причиню тебе вреда. Клянусь.

— Но ты пытался, — заметила она. — Ты пытался укусить меня.

Джейк поморщился. От этого никуда не деться.

— Жалок, — сказал Томаззо, печально качая головой, и Джейк смущенно взглянул на него.

— Что? — спросил он.

— Похоже, ты плохо справляешься с эмоциональными ситуациями, Пиноккио, — сказал Данте за брата. — Ты просто жалок.

Джейк разочарованно нахмурился. — Ну, если ты такой умный, почему бы тебе не сказать мне, как я должен вести себя?

Данте обменялся взглядом с Томаззо и повернулся к Николь. — Ты доверяешь Маргарет?

— Да. — Она медленно произнесла это слово.

— Ты же не думаешь, что она подвергла бы тебя в опасности или отправила в твой дом опасных людей? — спросил Томаззо.

— Нет, конечно, нет, — сказала Николь более уверенно. — Маргарет всегда была добра и поддерживала меня и мою семью. Она сама почти как семья.

— Значит, ты знаешь, что с нами ты в безопасности, — просто сказал Данте и добавил: — И как бы безумно ни звучал Джейк, с ним ты тоже в безопасности.

Николь позволила дышать медленно, вздохнула и немного расслабилась в своем кресле. — Да. Я думаю, что должна.

Данте кивнул, а затем предупредил ее: — Теперь ты вспомнишь и узнаешь кое-что, что выведет тебя из себя.

— Кое-что из этого покажется тебе безумным, — добавил Томаззо.

— Но ты должна просто слушать, сохранять спокойствие и помнить, что ты в безопасности.

Джейк переводил взгляд с одного близнеца на другого. За все время, что он их знал, он не слышал от них много слов, а он знал их с четырех лет. У Роберто Конти Нотте были деловые интересы в Италии, и после того, как он женился на матери Джейка, семья проводила лето, Рождество и большинство других школьных каникул в Италии. Данте и Томаззо часто навещали Кристиана, и Джейк смотрел на них с мальчишеским обожанием. Он хотел вырасти таким же, как они… по крайней мере, до восемнадцати лет, когда родственники решили, что он достаточно взрослый, чтобы знать правду о них… что они бессмертные. Что он отличается от них… и никогда не сможет стать таким, как они, не став тем, кого он всегда считал злым и плохим.

Джейк вырос на вампирских фильмах, а в этих фильмах вампиры всегда были плохими парнями. Узнать о существовании вампиров было все равно, что проснуться посреди фильма ужасов. Еще хуже было узнать, что его мать обратили, а младший брат, которого он обожал с самого рождения, тоже был бессмертным. Но самым непростительным было то, что все они, включая его младшего брата, использовали свои способности, чтобы контролировать его, не давая ему понять, кто они такие, прежде чем он станет достаточно взрослым, чтобы решить, хочет ли он присоединиться к ним.

После этого Джейк избегал остальных членов семьи, но не мог поступить так же со своим младшим братом. Нейл не виноват, что родился таким, каким был, поэтому общение Джейка с семьей ограничивалось в основном братом и матерью. Он избегал остальных, насколько мог, но было практически невозможно избегать Нотте, которые не хотели, чтобы их избегали… если только ты не сбежал и не исчез, чего он не делал, пока не превратился в одного из «плохих парней».

— Вот так, — сказал Данте, и Джейк тупо уставился на него.

— Что?

Данте и Томаззо обменялись взглядами, одновременно покачали головами, а затем Томаззо сказал: — Николь готова тебя выслушать. Скажи ей.

— Сказать ей что? — с тревогой спросил он. Он надеялся, что эти двое сделают это за него. Казалось, они действительно собирались это сделать.

— Мы здесь, чтобы помочь, а не сделать это за тебя, — сухо сказал Данте.

— Кроме того, может быть, объясняя, ты сам лучше поймешь, — тихо сказал Томаззо.

Джейк молча посмотрел на него, потом перевел взгляд на Николь. Она неуверенно смотрела на них троих, готовая слушать, но явно не была уверена, что ей понравится то, что сейчас произойдет. Проблема была в том, что он тоже не был уверен. С несчастным видом выдохнув, он сказал: — Я,… видишь ли…

Он беспомощно повернулся к Данте, а тот раздраженно фыркнул и, повернувшись к Николь, объявил: — Мы — вампиры.

— Вовсе нет! Нет, — сразу же возразил Джейк, ободряюще улыбаясь, Николь.

— Да, — возразил Томаззо.

Джейк хмуро посмотрел на него, а затем заверил Николь: — Мы не они. Мы бессмертные. Вампиры — проклятые, бездушные мертвецы. Мы не прокляты, не бездушны и не мертвы. На самом деле, меня обратили семь лет назад, чтобы спасти мою жизнь.

— Да, но мы все еще кровососы, кусающие за шею, — сказал Данте Николь. — И это то, о чем все думают, когда думают о вампирах, так что можешь называть нас просто вампирами.

— Мы не кровососы, кусающие шеи! — рявкнул Джейк, с тревогой глядя на Николь, боясь, что они ее отпугнут. — Я никогда, никогда никого не кусал. И эти парни делали это, только пользуясь услугами банка крови, потому что должны были выжить. Мы употребляем упакованную кровь из банков крови, это похоже на переливание при гемофилии. Я никогда никого не кусал, — повторил он.

— Ты пытался укусить ее, — напомнил ему Томаззо.

— Как какой-нибудь монстр, — добавил Данте.

Джейк мотнул головой в сторону мужчины и чуть не зарычал от досады. — Я был болен, мучился и потерял голову от потери крови. Я не монстр.

— Мы тоже, — тихо сказал Данте.

Джейк откинулся назад, словно его ударили. С тех пор как Джейк узнал, кем стала его мать и кем была семья Нотте, он думал о них как о монстрах. Из тех, кто ведет себя дружелюбно и заманивает тебя конфетами и печеньем, как Гензель или Гретель. Только однажды они заманили тебя в свой маленький домик в лесу, и вместо того, чтобы выдать себя за ведьм, они выпустили клыки и заключили тебя в темные объятия, чтобы высосать твою кровь.

Он боялся их, признал Джейк. В детстве он смотрел все эти фильмы ужасов, называл людей, которых знал всю свою жизнь, вампирами и боялся их. А потом, когда его обратили, он испугался, что теперь, став одним из них, он тоже стал монстром. Но когда он пытался укусить Николь в ту ночь, когда ему было так плохо, он был не в себе и чувствовал себя чертовски виноватым с тех пор, как проснулся. Монстры не чувствовали себя виноватыми.

Джейк понял, что обращение не изменило его. Внутри он был все тем же человеком, с теми же ценностями и убеждениями. Он просто был здоровее, выглядел моложе, был чертовски сильнее и, вероятно, будет наслаждаться гораздо более долгой жизнью.

Джейк перевел взгляд с Данте на Томаззо. Эти двое были добры к нему с тех пор, как он впервые встретил их в детстве. Даже когда он узнал, кто они и все остальные, они остались добрыми, отвечая на его попытку избегать их и вычеркнуть из своей жизни терпением и добротой. Они просто ждали, когда он преодолеет свои страхи и поймет, что ношение наночастиц, делающих их бессмертными, не делает его или их менее человечными. Что он все еще настоящий парень.

— Мне очень жаль, — сказал он серьезно, и это было все, что он мог сказать. Данте и Томаззо сидели неподвижно, ожидая прорыва, на который надеялись, но, без сомнения, опасались разочарования. Теперь они оба расслабились и усмехнулись.

— Нет проблем, — пророкотал Томаззо.

— Но тебе понадобилось много времени, чтобы прийти в себя, — сухо заметил Данте. — Но ты всегда был упрямым, малыш.

От Джейка не ускользнуло, что надоедливый «Пиноккио», которым он страдал с тех пор, как его обратили, вернулся к «малышу», как они называли его до этого. И ему это понравилось, что было немного странно, так как раньше он это ненавидел. Ему было немногим за пятьдесят, когда его обратили, и то, что в пятьдесят один год двое парней, которые выглядели на двадцать пять, называли его «Малыш», бесконечно раздражало его. Теперь он воспринимал это прозвище как знак того, что его простили за то, что он был таким ослом… и он был благодарен за это.

— Я… — начал Джейк, намереваясь сказать им, как он это ценит, но Томаззо перебил его:

— Не делай из нас дураков, малыш. Ты прощен. Ты — член семьи. Достаточно сказано.

— Кроме того, сейчас есть и другие проблемы, — добавил Данте, кивнув в сторону Николь.

Джейк быстро взглянул на нее, заметив, что она смотрит на них с трепетом. Но, по крайней мере, она не убежала. Доверие к Маргарет удерживало ее здесь, она была готова слушать их. Это, или Данте, или Томаззо, или и то и другое, удерживало ее на месте.

Сглотнув, Джейк ободряюще улыбнулся ей. — Хорошо, я полагаю, ты хочешь сначала узнать об этой сделке с вампирами?

Николь молча кивнула.

Джейк тоже кивнул и задумался, как это сделать. В конце концов, он решил, что лучше всего — сделать это быстро, как сорвать повязку. — Ладно, вот в чем дело, хотя у нас есть кое-что общее с вампирами, мы не вампиры, — спокойно заверил он ее. — Мы люди, которые были заражены биоинженерными нанотехнологиями, запрограммированными на восстановление ран и борьбу с болезнями и инфекциями. Наночастицы похожи на заряженные роботами белые кровяные тельца.

— Наноустройства, которые заживляют раны и борются с болезнями, — медленно произнесла Николь, немного расслабившись. Только тогда он поняла, что, хотя ее доверие к Маргарет и заставило ее прислушаться к нему, она все еще очень беспокоилась обо всем этом.

— Точно, — кивнул Джейк и добавил: — Научно разработанные наночастицы, и они великолепны.

Он сделал короткую паузу, чтобы извиняюще улыбнуться Данте и Томаззо, молчаливо признавая, что сменил тон, и это был первый раз, когда он сказал что-то хорошее о нанотехнологиях, которые сейчас путешествуют по его крови. Затем он оглянулся на Николь и добавил: — Они уже дважды спасали мне жизнь. Они хороши. Но хотя они имеют много преимуществ, они также используют больше крови для выполнения своей работы, чем любое человеческое тело может создать, и поэтому мы должны получать эту дополнительную кровь из внешнего источника. Наш вид эволюционировал и обзавелся клыками, и одно время приходилось кусать людей, чтобы получить кровь, в которой нуждались бессмертные. Но теперь, когда есть банки крови, у нас есть законы, которые не позволяют кусать шеи и сосать кровь, как уже сказал Данте. Мы используем кровь из банков крови.

— Твой вид кусал людей до банков крови? — нахмурившись, спросила Николь. — Как давно были разработаны эти наноустройства?

— Довольно давно, — признался он с гримасой. — Они были разработаны в Атлантиде до падения. Атлантида была совершенно изолирована от остального мира своей географией и развивалась как в социальном, так и в технологическом отношении гораздо быстрее, чем остальной мир.

— Должно быть, это был прогресс, если они создавали наноустройства там, в то время как остальной мир сидел вокруг костров с копьями, — сухо сказала Николь.

— Да, — тихо согласился Джейк. — И этот мир с огнем и копьями был миром, в котором атланты оказались после падения своей Родины. Они получали переливание крови, чтобы получить дополнительную кровь в Атлантиде, но внезапно доступ к таким вещам прекратился. Они могли погибнуть, но наночастицы были запрограммированы на выживание их носителей, поэтому заставили их эволюционировать: клыки, улучшенное ночное зрение, даже чтение мыслей и контроль мыслей, — перечислил он. — Все это должно было помочь им получить кровь, необходимую для выживания.

— Понятно, — пробормотала Николь.

Джейк заколебался, пока все шло нормально, но это было слишком. Решив надеяться на лучшее, он перешел к настоящему. Он мог объяснить остальную часть их специальных навыков, и остальное потом. — Эти наночастицы — единственная причина, по которой я выжил в отравленной горячей ванне той ночью.

— Ты уверен, что она была отравлена? — нахмурившись, спросила Николь.

— Да. Дани… — поколебался он, а потом спросил: — Ты помнишь, как Маргарет появилась здесь с Джулиусом, Дани и теми парнями? — спросил Джейк, не уверенный, сколько Маргарет стерла из памяти Николь и сколько она помнит.

— Да. Маргарет, Джулиус, Данте, Томаззо и племянник Маргарет Деккер, а также его жена Дани были здесь, — сказала она, и ее лицо стало обеспокоенным. — Кажется, я помню, как они говорили о джакузи… и что она может быть отравлена.

— Да, — сказал Джейк, радуясь, что она вспомнила. Он не сомневался, что Маргарет скрыла эти воспоминания, чтобы успокоить Николь до тех пор, пока он не поговорит с ней, но теперь, когда Данте и Томаззо не подкрепляли усилий Маргарет, они вернулись.

— Дани взяла образец для анализа, — сказал он ей. — И вода в джакузи имеет высокую концентрацию никотина и DMSO. Достаточно, чтобы быстро убить. Если бы ты залезла в джакузи вместо меня, то была бы мертва.

— И вы все думаете, что кто-то намеренно пытался отравить меня, — тихо сказала она.

Джейк нахмурился. — Ну, Николь, яд попал туда не случайно. И это было сделано не ради меня. Он должен был быть добавлен с намерением убить тебя.

— Верно, — с несчастным видом согласилась она.

— Я знаю, трудно смириться с тем, что человек, которого ты любишь, попытается убить тебя, — мягко сказал он. — Но Родольфо…

— Я не люблю Родольфо, — возразила она с удивлением. — Ради бога, я развожусь с ним. Я бы так не поступила, если бы любила его.

Джейк со вздохом отвернулся. На самом деле он не хотел говорить ей, что она разводится с мужем из-за того, что Маргарет контролирует ее мысли и подталкивает ее в этом направлении. Когда Маргарет это сделала, она приняла близко к сердцу интересы Николь, поэтому вместо того, чтобы сказать ей об этом, он мягко заметил: — Это говорит о том, что у тебя все еще есть чувства…

— Я до сих пор храню его фотографии по всему дому, потому что этот эгоистичный идиот приклеил их к стене, — мрачно перебила Николь.

— Что? — Джейк ахнул, когда Томаззо и Данте выплюнули это слово.

Николь вздохнула и покачала головой. — Родольфо — злобный, мерзкий, эгоистичный подонок. Не знаю, о чем он думал. Если он думал, что это хороший способ заставить меня думать о нем даже после его смерти, то он ошибся. Но наверно, он просто не знает, как обращаться с проклятым молотком, поэтому каждая картина в доме приклеена к стене. Мы с Пьериной пытались снять их, пока она была здесь. Нам удалось оторвать одну из них от стены, но она оставила огромную зияющую дыру. Мне придется пригласить профессионалов, чтобы убрать их, но я не знаю, кому позвонить по такому поводу, и я была слишком занята заказными портретами, чтобы звонить, поэтому я сделала все возможное, чтобы игнорировать их.

Она нахмурилась, посмотрела на одну из полудюжины картин, прикрепленных к стене кухни, и добавила: — Я подумывала купить стеклорез и вынуть стекло из каждой рамы, чтобы, по крайней мере, убрать картины, но тогда я останусь с пустыми рамами повсюду. Кроме того, мне казалось, что таким образом я даю ему слишком много энергии. Как будто он каким-то образом преуспел в том, что он пытался сделать, поэтому я решила просто игнорировать их, пока не смогу заставить людей исправить это. И в основном мне удается игнорировать их.

— Пока кто-нибудь не укажет на них, — тихо сказал Джейк. Было совершенно очевидно, что она злилась прямо сейчас, просто думая об этом.

— Да. Потом я снова начинаю злиться, — призналась Николь с гримасой и добавила: — Но не потому, что люблю его. Это потому, что он снова рядом. Он решил, что будет на моих стенах, и убедился, что мне придется жить с этим, по крайней мере, некоторое время. И это потому, что это напоминает обо всех проклятых, глупых раздражающих и мелких мелочах, которые он сделал, когда я выставила его из дома.

— Какие, например? — с интересом спросил Данте.

— По уговору он взял половину мебели и все остальное в качестве семейного имущества… Не смотря на то, что я заплатила за все, — поморщилась Николь с отвращением, а затем продолжила: — Ладно. Он взял половину всего, но также сделал все возможное, чтобы испортить все, что осталось.

— Испортить? — с любопытством спросил Джейк. — Как.

— Ну, например, стерео, — сказала она. — Оно здесь и в рабочем состоянии, но он забрал штепсельные вилки, а также соединительные провода к динамикам. Он сделал это с PlayStation, Mosquito catcher и всем остальным, что имело съемный шнур. Так что все они остались здесь, но я не могла их использовать, пока не заменила провода… а еще была посудомоечная машина, в ней не хватало держателя для столовых приборов. В холодильнике не хватало полок, а в столовой — мебели? Это был набор из двенадцати стульев, но он забрал крайние. Знаешь, стулья с подлокотниками? — спросила Николь, и когда они кивнули, продолжила: — Я позвонила ему, конечно, через наших адвокатов, и у него был ответ на все. Он не понимал, о чем я говорю. Он не брал ни веревок, ни полок. А стулья? С ними произошел несчастный случай в тот год, когда он здесь жил. Разве он не говорил мне об этом, когда мы договаривались, что он заберет, а что останется? Он был уверен, что упоминал об этом.

— А что касается любви к нему, — спокойно продолжала Николь. — По правде говоря, я не только не люблю его до сих пор, но и никогда не любила. Получается, я даже не знала его настоящего. Я подозреваю, что была влюблена в любовь, во всю романтику отношений, в экзотического иностранца, сексуальный акцент, видение мира… Я был дурой.

— Это жестоко, — тихо сказал Джейк.

— Да, — согласился Томаззо. — Кроме того, мы все дураки из-за любви.

— Она не любила его, — напомнил Данте.

— Ах да, — пробормотал Томаззо и пристально посмотрел на нее. Джейк сразу понял, что он читал мысли Николь и задался вопросом, что он прочитал. Его брови поднялись, когда Томаззо добавил: — Ну, мы тоже часто дураки из-за секса.

Николь покраснела и спросила: — Ты читаешь мысли, о которых говорил Джейк, не так ли?

Томаззо поморщился.

— Прекрати, — твердо сказала она и встала. Она перевела взгляд на Джейка. — Если вы закончили объяснять, я хотела бы вернуться к работе.

Джейк колебался. Он не дошел до той части, где они были спутниками жизни, но он уже многое на нее свалил. Кроме того, он предпочел бы обсудить эту часть с ней наедине, без своих кузенов. И все же он бросил на нее быстрый взгляд. Она, казалось, все хорошо до сих пор воспринимала. Он не думал, что должен беспокоиться о том, что она ускользнет из дома и убежит, напуганная всем, что узнала. Но он не был уверен. Не каждый день узнаешь, что принимаешь вампиров в своем доме… и она еще ни о чем не спрашивала. Он не знал, было ли это потому, что ей нужно было переварить то, что она узнала, или то, на что он надеялся. Но он хотел доверять ей. Это было тяжело для Джейка. Его жизненный опыт оставил ему некоторые проблемы с доверием. Это было не только из-за женщины, на которой он почти женился, и которая намеревалась ограбить его до нитки. Его семья тоже помогла в этих вопросах доверия, с их глубокой темной тайной, держа его в неведении в течение многих лет. Но он должен научиться доверять Николь, чтобы они стали парой.

Вздохнув, Джейк откинулся на спинку стула и кивнул. — Конечно.

Николь тут же выскользнула из-за стола и покинула комнату, не сказав больше ни слова.

Джейк посмотрел ей вслед, потом перевел взгляд с Данте на Томаззо. — Ну?

Данте поджал губы и сказал: — Дай ей двадцать минут, а потом выпей кофе.

— И перепрыгни через ее кости, трахни ее, — добавил Томаззо.

— Что? — спросил Джейк, недоверчиво улыбаясь.

Данте пожал плечами. — Ты перевернул ее мир.

— Не в самом хорошем смысле, — добавил Томаззо на случай, если не понял.

— Николь сейчас «вращается», — добавил Данте.

— Ты должен поставить ее на якорь, — сказал Томаззо.

Джейк выгнул бровь и сказал: — Ты хочешь, чтобы я закрепил ее своим членом? Серьезно? Мы едва знаем друг друга.

— Иногда совершенно очевидно, что ты родилась в эпоху Бобров, — сухо заметил Данте.

Джейк напрягся и нахмурился. — Извините, вы двое старше меня.

— Да, но мы итальянцы, — пожал плечами Данте.

— И что это значит? — сухо спросил Джейк.

— Британцы известны плохой едой, французы — хорошей, а итальянцы — лучшими любовниками, — объяснил Данте.

Джейк недоверчиво рассмеялся. — Ты бредишь.

— Казанова, — пробурчал Томаззо и добавил: — Довольно этого.

— Один человек не… ах, черт, неважно, — пробормотал он, вставая. — Я иду вниз… поговорить с Николь.

— Говорю тебе, секс — это путь, — заверил его Данте, направляясь к двери. — Это свяжет ее с тобой.

Томаззо добавил. — Один глоток секса с подругой жизни — и она подсядет, как наркоманка.

Джейк остановился в дверях и обернулся. — Секс с подругой жизни?

Данте поднял брови. — Никто не говорил тебе о спутниках жизни?

— Ну, я знаю о спутниках жизни. Не могу их читать, не могу их контролировать, идеальная пара.

— И безумный, взорви свой мозг, такой сильный, что ты потеряешь сознание, секс, — добавил Томаззо.

— Он оставляет тебя без сознания? — нахмурившись, спросил Джейк.

— И сносит тебе крышу, — повторил Томаззо.

Джейк прищурился, глядя на парочку. — Вы меня разыгрываете, да?

Близнецы только покачали головами.

— Хм, — с сомнением произнес он, но затем просто повернулся и направился к лестнице. Он не был уверен, что верит Данте и Томаззо. В конце концов, кто-то ведь должен был сказать ему об этом раньше?

Мысленно задавая себе этот вопрос, Джейк вдруг понял, как это нелепо. Никто не сказал бы ему об этом до обращения. Для него, смертного, это ничего бы не значило. Что касается того, что произошло после обращения, он не дал им шанса что-либо ему рассказать. Всякий раз, когда его мать пыталась указать ему на преимущества бессмертия, он прерывал ее. Его брат, Нейл, не попытался нянчиться или убедить его, что его обращение было хорошо. Он просто стоял рядом, молчаливый и поддерживающий, но Джейк не нуждался в поддержке. Он хотел снова стать смертным… настоящим мальчиком, как Пиноккио. Но он больше не был Пиноккио. Он не был счастлив быть бессмертным, но был благодарен за то, что остался жив. Обращение Винсента спасло его в первый раз, а бессмертие спасло от отравленной ванны… и теперь у него может быть спутница жизни.

Джейк подумал об этом без горечи бессмертия, которая мучила его, когда он впервые понял, что не может ни читать, ни контролировать Николь. Он не помнил своего биологического отца. Единственным отцом, которого он помнил, был Роберто, и его воспоминания о детстве были очень счастливыми, наполненными любовью. Любовь между матерью и Роберто, любовь, которой они осыпали его и Нейла. Он предполагал, что причина, по которой он достиг пятидесяти одного года, будучи смертным, не женившись и не имея собственных детей, была в том, что никакие отношения, которые у него когда-либо были, никогда не были близки к любви, дружбе и радости, которые разделяли его мать и Роберто… а он хотел именно этого. Теперь, возможно, он сможет получить все.

Джейк знал, как ему повезло. Он также знал, что ему очень повезло найти свое счастье так скоро после обращения. Большинство бессмертных ждали столетия, даже тысячелетия, чтобы найти спутницу жизни. Близнецам было больше ста лет, его двоюродному брату Кристиану — более пяти столетий, и хотя Маргарет нашла Джулиуса столетия назад, они воссоединились и могли наслаждаться друг другом только сейчас, а Маргарет было больше семисот лет. То, что он нашел спутницу жизни в таком молодом возрасте, было подарком, и он не хотел его испортить.

Глава 11

Джейк остановился у французских дверей студии и заглянул в окно. Он не удивился, увидев, что Николь не работает. Он ожидал, что информация, которую ей дали, нарушит ее способность сосредоточиться. Однако он был обеспокоен тем, что она просто стояла посреди студии, уставившись на свои непокрытые картины. Он подозревал, что на самом деле она не видела портретов. Она ссутулилась, и Джейк был уверен, что прекрасно понимает, что она чувствует. То же самое он почувствовал, когда ему было восемнадцать и ему рассказывали о бессмертных. Преданный, сбитый с толку, Как будто мир был не таким, как он думал.

Джейк не постучал, а просто открыл дверь. Николь не обернулась, но по тому, как она напряглась, он понял, что она знает о его присутствии.

— Я пришел узнать, все ли с тобой в порядке, — тихо спросил он. — Я знаю, что это слишком много, чтобы принять.

Она фыркнула, и Джейк криво усмехнулся.

— Да, пожалуй, это еще мягко сказано. Поверь мне, я знаю. Был там, сделал это, и у меня есть целый шкаф, полный футболок, чтобы доказать это, — тихо сказал он.

— Ты сказал, что тебя обратили, когда на тебя напали? — тихо спросила Николь.

Джейк кивнул, но потом понял, что она его не видит, поэтому откашлялся и сказал: — Да.

— Когда это было?

— Семь лет назад, плюс-минус шесть месяцев, — ответил он и спросил себя, о чем она думает, когда она кивнула. Он хотел бы видеть ее лицо, но она все еще стояла к нему спиной.

— Это из-за кризиса со здоровьем ты сбежал?

Джейк вздохнул и закрыл дверь. Он подошел к ближайшему из полудюжины вращающихся стульев, стоявших в комнате, и сел на него, прежде чем сказать: — Да, но это была последняя капля.

Николь молчала в течение минуты и затем спросила: — А какая была первая?

Вопрос удивил его, и он помолчал, прежде чем сказать: — Первая была больше похожа на поток, чем на каплю.

— Что именно произошло? — подсказала она.

— Это случилось, когда мне было восемнадцать, и мать с отчимом усадили меня и рассказали о бессмертных, о том, что они, мой брат и все Нотте, которых я когда-либо встречал, а это была вся семья, которую я знал, принадлежали к этому избранному виду.

— Вся семья, которую ты знал? — спросила Николь, с любопытством глядя на него. — Нотте — семья твоего отчима. А как же семья твоих родителей?

— У моей матери были брат, сестра и родители, а у отца — два брата и родители. Очевидно, с обеих сторон были двоюродные братья и бабушки с дедушками.

— Но ты с ними не общался? — спросила она.

Джейк покачал головой. — Они не одобряли брак моих родителей. Со стороны матери — потому что они евреи, а отец католик. С отцовской стороны это было сочетанием этого и того факта, что, по их мнению, моя мать пришла не с той стороны. У отца были деньги, у матери — нет. Родители отца ожидали, что он женится на милой девушке из сравнительно богатой католической семьи, а не на бедной еврейской девушке, у которой даже не было собственного дома. Так что… — пожал он плечами. — После смерти отца мама была со мной почти одна.

Джейк сделал паузу, но когда она ничего не ответила, он продолжил: — Думаю, она отчаянно боролась, когда встретила Роберто, работала на двух работах, чтобы содержать нас, и посещала вечерние курсы в университете в надежде получить лучшую работу, чтобы улучшить наше материальное положение. Насколько я понимаю, у нее не было времени на романтические отношения, и она заставила Роберто упорно потрудиться, чтобы завоевать ее.

— Он был бессмертен?

Джейк кивнул. — И он обратил ее.

— Но не тебя? — нахмурившись, спросила Николь.

— Я был ребенком, — пожал плечами Джейк. — Я так понимаю, они не одобряют обращение детей.

— Но почему они не обратили тебя, когда тебе было восемнадцать? — спросила она.

— Насколько я понимаю, таков был план, — с гримасой признался Джейк и пояснил: — Мне сказали об этом в день моего восемнадцатилетия. Моя мать думала, что это будет великий подарок, чтобы рассказать мне все о бессмертных, а затем предложить использовать ее шанс превратить меня в одного из них.

— Но она этого не сделала, — уверенно возразила Николь и, приподняв бровь, спросила: — Ты ей не позволил?

Джейк неловко поерзал, а потом вздохнул и сказал: — Ты должна понять, я был любителем ужастиков. Я смотрел все фильмы про монстров. Они до смерти меня напугали, и я спал с ночником до двенадцати лет, но все равно любил их смотреть. Я был без ума от фильмов ужасов. Он слегка покачал головой, вспоминая. С тех пор он потерял вкус к ужастикам, но тогда он был зависим от них, и это не очень помогло ситуации. — Когда я был ребенком, у них не было ваших «Сумерек» и «Истинной крови». В каждом кино, где появлялись вампиры, они были плохими парнями, и типы вроде Ван Хельсинга были хорошими парнями, бегающими за ними и избавляющими мир от их зла.

Джейк поморщился. — В общем, на мой восемнадцатый день рождения мама сказала мне, что не только мой отчим и весь его клан — шайка кровососущих дьяволов. Что она позволила ему превратить себя в одного из них, и что сводный брат, которого я обожал и о котором заботился, тоже — вампир… и я жил со всеми ними, ничего не подозревая все это время.

— Серьезно? — с подозрением спросила Николь. — До того, как они сказали тебе, кто они, ты понятия не имел?

— Они позаботились, чтобы я этого не узнал, — тихо сказал Джейк. — Я подозреваю, что они использовали какой-то контроль сознания, чтобы держать меня в неведении, пока они кормили, или немного затуманивали мою память, ничего не стирая, но добавляя кое-что, чтобы объяснить несоответствия. Он пожал плечами. — До этого я понятия не имел, что живу с монстрами.

— И в тот момент ты не согласился на изменение, — тихо сказала Николь.

Это был не вопрос, но он воспринял его как вопрос. — Нет. Я был шокирован, испуган, оттолкнут. Все они вдруг стали для меня чудовищами, а я не хотел быть чудовищем.

— Должно быть, тебе было тяжело, — тихо сказала Николь, садясь на табурет рядом с ним.

Джейк колебался и затем качал место немного к ней и сказал рассудительно: — Вероятно, не тяжелее, чем сейчас тебе.

Николь криво улыбнулась, но покачала головой. Покачивая одной ногой табурет из стороны в сторону, она сказала: — Для меня это немного шок, узнать, что такие вещи существуют. Но для тебя… — нахмурилась она и серьезно посмотрела на него. — Это была твоя семья. Ты должен был — я не знаю, почувствовать себя одиноким?

Джейк кивнул. Он чувствовал себя одиноким. Он также чувствовал себя преданным, покинутым, потерянным. — В тот момент мне казалось, что я только что узнал, что в четыре года осиротел и все эти годы, с тех пор как Роберто появился в нашей жизни, жил в мире фантазий. По правде говоря, в тот день я сбежал от них эмоционально, а мой уход семь лет назад был просто физическим продолжением того, что произошло эмоционально много лет назад.

— Почему ты не убежал тогда, в восемнадцать лет? — с любопытством спросила она. — Я имею в виду, если ты чувствовал, что они монстры…

— Мой брат, — тихо сказал Джейк. — Я злился на мать за то, что она позволила Роберто обратить ее, но я был близок со своим младшим братом Нейлом, и он не виноват, что родился бессмертным. Кроме того, логически, после того, как она все объяснила, я понял, что они не монстры.

— Но какая-то часть твоего сознания все еще считала их монстрами, — предположила Николь.

Джейк кивнул. — Восемнадцать лет тренировок на фильмах ужасов не так-то просто уничтожить.

— А потом тебя обратили, чтобы спасти жизнь? — прокомментировала Николь.

— Да. — Губы Джейка скривились при воспоминании. — Моего босса, Винсента Аржено, который к тому же приходится Маргарет племянником, преследовал человек, пытавшийся разрушить его жизнь. Они напали на меня и ударили ножом прямо в сердце. Когда Винсент нашел меня, я умирал, и он обратил меня, чтобы спасти мою жизнь. Я проснулся бессмертным… и плохо с этим справился.

— Почему? — тихо спросила Николь. — Конечно, лучше быть бессмертным, чем мертвым.

— Ты так думаешь, не так ли? — сказал Джейк, ухмыляясь, а потом опустил голову. — Мне был пятьдесят один год, я был несчастен и озлоблен, — криво улыбнулся он и снова поднял голову, встретившись с ней взглядом. Она молчала, ожидая и желая понять, поэтому он должен был объяснить. — В то время я находился в довольно темном месте. У меня было счастливое детство, но, узнав обо всем, я почувствовал, что детство было зеркальным. После этого я шел по жизни, чувствуя себя сиротой. Кроме того, все вышло не так, как я планировал. У меня не было ни жены, ни детей, никого, кроме моей семьи, и, насколько я мог судить, они были монстрами. К тому времени, когда на меня напали, я чувствовал себя одиноким и усталым, и, честно говоря, я был в том месте, где я просто убивал время и ждал своего конца… а потом на меня напали. Я помню, как лежал на полу в офисе и думал: — Вот и конец моей истории. Ни одиночества, ни разочарования, ни предательства… а вместо этого я проснулся вампиром.

— Ты все время говоришь вампиры, но ты сам сказал мне, что вы, ребята, не вампиры, — тихо заметила Николь.

— Да, — Джейк слабо улыбнулся. — Но я так долго думала о них как о вампирах… — пожал он плечами. — От старых привычек трудно избавиться.

Николь помолчала с минуту, потом наклонила голову и, нахмурившись, посмотрела на него. — Пятьдесят один?

Джейк криво усмехнулся. — Когда меня обратили, да. Сейчас мне пятьдесят восемь.

— Ты не выглядишь на пятьдесят восемь, — твердо сказала она и спросила: — Это как-то связано с нанотехнологиями?

Он кивнул. — Они были запрограммированы на то, чтобы поддерживать хозяина в наилучшем состоянии. Я не думаю, что разработчики намеревались включить возраст, но нанокомпьютеры в основном причудливые, гибридные компьютеры, а компьютеры довольно буквальны. Каждый бессмертный выглядит где-то между двадцатью пятью и тридцатью.

Николь что-то посчитала в уме, а затем спросила: — Так Маргарет?..

— Я точно не знаю, сколько ей лет, но знаю, что больше семисот.

— О, черт. — Николь осела на табурет.

Джейк встревоженно посмотрел на нее, но промолчал, а потом она вдруг выпрямилась и обвиняюще посмотрела на него.

— Ты сказал, что ей нет и сорока.

— Я сказал, что ей нет тридцати, — поправил он. — А ей и нет. Я ни в чем тебе не лгал, Николь. Я почти с самого начала знал, что мы были спутниками жизни, и не хотел лгать. — Джейк поморщился и добавил: — У меня все равно есть пунктик насчет лжи… с тех пор, как узнал, что мне так долго лгали, пока я рос… — пожал он плечами.

Николь помолчала еще несколько минут, потом выпрямилась и спросила: — Так что же это за история с подругой жизни?

— Ну… — Джейк замолчал и сглотнул. Это была сложная часть, или, возможно, это была самая важная часть, поэтому он чувствовал себя взволнованно. Если она не согласится с тем, что они — спутники жизни, и не согласится стать его женой, или, по крайней мере, не согласится подумать об этом, тогда у нее сотрут память об их существовании. Необходимо обеспечить безопасность их вида. Но если это случится, ему больше не позволят находиться рядом с ней. Никто из них не сможет, на случай, если их присутствие заставит воспоминания вернуться.

Это было странно. Джейк чувствовал себя странно и немного смущенно. Хотя он знал, что она была спутницей жизни, или могла бы стать, если бы согласилась, на самом деле он знал ее совсем недолго. Джейку нравилась Николь, или, по крайней мере, нравилось все, что он о ней знал. Он также находил ее привлекательной. Но он не испытывал никакого безумного, страстного желания обладать ею или что-то в этом роде, и он сам задавался вопросом об этой стороне жизни. Разве он не должен чувствовать больше? Хотеть ее? Разве все его мысли не должны быть о ней?

Этот последний вопрос заставил его замолчать, потому что Джейк внезапно осознал, что каждая его мысль включала ее в ту или иную форму с момента их встречи. Еще он предполагал, что он ожидал больше.

— Джейк? — спросила Николь.

— О, прости, — пробормотал он, а затем выдохнул и попытался собраться с мыслями, чтобы ответить на ее вопрос. — Ну, я упомянул, что наночастицы дают бессмертным не только клыки, но и другие навыки, помогающие выжить.

— Ты сказал «чтение мыслей» и «контроль мыслей», — вспомнила она и не выглядела довольной. Он понимал это. Он и сам был не слишком доволен, когда узнал, что его мать и все остальные могут читать его мысли. Для восемнадцатилетнего парня, полного бушующих гормонов, это было довольно трудно. Осознав, что они, возможно, читают его мысли, Джейк внезапно осознал, что секс играет огромную роль в большинстве его мыслей в этом возрасте. И забудьте о мастурбации в одном доме с ними. Господи, а что, если они все знают? Или читали об этом в голове по утрам? Даже мысль об этом заставила его содрогнуться.

— Это не просто чтение мыслей и контроль, — сказал он, когда Николь беспокойно заерзала на стуле. — Мы быстрее, сильнее, у нас лучше слух, зрение, ночное зрение и так далее.

— Хорошо, — терпеливо сказала она.

— Но чтение мыслей — это не только у смертных. Мы можем читать мысли друг друга. Обычно это только старшие бессмертные, способные читать младших, но это может пойти и в другую сторону, если старший бессмертный отвлекается или не блокирует свои мысли, — объяснил Джейк. — Значит, когда мы рядом, мы должны постоянно охранять свои мысли, а смертные, конечно, не могут по-настоящему охранять свои мысли от нас. Это может осложнить отношения.

— Думаю, да, — сухо ответила Николь.

Джейк кивнул, но добавил: — Любые отношения. Я имею в виду, ты не можешь представить, каково это — быть восемнадцатилетним и знать, что твоя мать может читать твои мысли.

— Кажется, я знаю, — мрачно сказала она. — Возможно, это не то же самое, но если ты, Данте и Томаззо можете читать и контролировать меня…

— Я не могу, — перебил Джейк.

Николь наклонила голову и неуверенно посмотрела на него. — Почему? Потому что тебя обратили всего семь лет назад?

— Нет. Я научился читать мысли большинства смертных, — заверил он ее, затем поморщился и добавил: — Сначала я сопротивлялся этому. Я не хотел быть таким же, как моя семья. Но в моей работе это удобный навык, и поэтому я, в конце концов, сдался и использовал его довольно регулярно… на работе, — добавил Джейк, чтобы она не подумала, будто он волей-неволей читает и контролирует людей.

— Хорошо, — медленно произнесла она.

— Однако я не могу ни читать, ни контролировать тебя, — добавил он.

— Это ты так сказал, — напомнила Николь.

Джейк поморщился и кивнул. — И это признак спутницы жизни.

Ее глаза сузились. — Что именно?

— Это… — он нахмурился, желая сделать все правильно, найти идеальные слова, чтобы заставить ее понять и, по крайней мере, быть открытой для идеи быть его спутницей жизни. — Отношения не сложились бы, если бы обе стороны могли читать друг друга или даже если бы одна могла читать и контролировать другую.

— Ты сам это сказал, — спокойно заметила Николь.

— Да, наверное, мне трудно, — признался Джейк со вздохом, а затем покачал головой и сказал: — Прости меня, но мне впервые приходится объяснять все это.

— Ладно. Извини, я буду иметь это в виду, — сказала она сухо.

— Спасибо, — пробормотал он, а затем сказал, — Послушай, в основном истинная пара — это тот, кого бессмертный не может читать и контролировать. Это единственный человек, с которым они могут расслабиться и не постоянно охранять свои мысли.

— Но тебе же не обязательно хранить свои мысли при смертных? — спросила Николь. — Мы не можем тебя прочесть.

— Нет, но некоторые смертные думают очень громко, и мы должны поставить блок и против этого. Иначе сойдешь с ума. Люди всегда думают, а иногда просто о самых глупых, самых бессмысленных вещах. Мы должны охранять себя также и от этого, фильтровать мысли в основном.

— Понимаю. Она снова наклонила голову. — Но тебе не обязательно делать это рядом с подругой жизни?

— Нет. Мы можем расслабиться рядом с ними, — сказал он. — Джейк дал ей время подумать, а затем добавил: — Конечно, есть и другие вещи, которые особенны в спутнике жизни.

— Какие, например?

— Ну, вообще-то, мне никто никогда этого не объяснял, и я не уверен, что они все такие, — признался он, криво усмехнувшись. — Но я знаю это, наблюдая за матерью и Роберто… ну, это особые отношения. Похоже, у них были одинаковые вкусы и ценности. Они наслаждались обществом друг друга. У них все еще были разногласия и тому подобное, но гораздо реже, чем, я думаю, у большинства пар, и они, казалось, справлялись с ними очень быстро. Они просто кажутся такими связанными… и очевидно, если Данте и Томаззо можно верить, физические отношения намного более интенсивны.

Николь молчала, что заставляло его обеспокоиться, что она не понимает, насколько важна спутница жизни, но он не был уверен, что полностью понимает себя сам.

— Это также очень редко происходит, так как истинную пару трудно найти, — добавил Джейк. — Некоторые бессмертные ждут столетия, а некоторые вообще никогда не находят спутника жизни.

Она по-прежнему молчала.

— Я слышал, что наночастицы имеют какое-то отношение к выбору спутника жизни, что они признают их хорошей парой для бессмертных и являются причиной того, что бессмертные не могут прочитать этого конкретного смертного или что-то в этом роде. Так что это работает, я думаю. — Разговор, в котором ему об этом сказали, состоялся некоторое время назад, но он не обратил на это особого внимания.

Николь уставилась на него.

Джейк смотрел на нее, его мысли метались в поисках слов, которые помогли бы убедить ее, что быть его спутницей жизни — это хорошо, или, по крайней мере, не отвергать его сразу. Но он боялся, что ему предстоит тяжелая битва. Николь только что вышла из ужасных отношений. Ей не хотелось бы снова ввязываться в это дело так скоро. Время было неподходящее.

— Я не … — начала Николь и Джейк был уверен, что она собиралась сказать ему, что она не заинтересована. А если она сделает это, то он потеряет ее. Джейк этого не хотел. Он хотел того, что было у его матери и Роберто. Он всегда хотел. Вот почему в пятьдесят один год он все еще был один. В его жизни были женщины, о которых он заботился и, возможно, даже любил, но, наблюдая за матерью и Роберто все эти годы, он понял, что ничего меньшего, чем такие отношения, он не сделает. Поэтому, когда она начала говорить «нет», он запаниковал и обратился к советам Данте и Томаззо. Он встал, шагнул вперед и наклонил голову, чтобы поцеловать ее.

Это было очень эффективно. И не только в том, чтобы заставить ее замолчать. Конечно, так оно и было, но это еще не все. Неужели он удивлялся и беспокоился о том, что, хотя и находил ее привлекательной, не испытывал к ней большого желания? Неужели он действительно так думал? Вопрос промелькнул в голове Джейка, когда его губы коснулись ее, и он почувствовал, как волна страсти взорвалась в тот же миг. Честно говоря, ему показалось, что она ударилась о землю, прошла через ступни вверх по ногам и прямо в пах. Говоря о твоей мгновенной эрекции, Джейк прекрасно понимал, что свободные штаны, которые он натягивал перед ужином, теперь превратились в щенячью палатку, торчащую у него между ног, и, черт возьми, это было приятно.

Николь замерла, когда он впервые накрыл ее рот своим, но в тот момент, когда она расслабилась, позволив своим губам раскрыться с тихим стоном, Джейк поднял руку и поймал ее волосы. Используя этот захват, чтобы наклонить ее голову туда, куда он хотел, он просунул свой язык в ее рот, в то время как другая его рука скользнула вокруг ее спины и прижала ее ближе к его груди.

Теперь, когда она поддалась поцелую, Николь тоже не была спокойна. Он почувствовал, как ее руки обвились вокруг него, вцепились в его спину и схватили его, а затем она подалась вперед на табурете, ее ноги скользнули по внешней стороне его бедер, пока она не наткнулась на щенячью палатку в его штанах. Она заколебалась, но Джейк наклонился и переместился так, что его ноги уперлись в табурет, а эрекция прижалась к животу между ними.

Николь снова застонала, и он почувствовал, как ее ноги сомкнулись вокруг него, а пятки уперлись в его икры. Ободренный, Джейк еще крепче прижался к ней, его правая рука теперь двигалась вокруг ее спины и вниз, чтобы обхватить ее сзади и прижать еще ближе, пока его тело прижималось к ней.

— Джейк, — выдохнула она, отрываясь от его губ, и возбужденная мольба подстегнула его еще больше. Повернувшись губами к ее шее, он покусывал, посасывал и облизывал ее, а его руки переместились к ее топу и начали расстегивать пуговицы, быстро вынимая их из отверстий, пока он не смог открыть их и добраться до того, что было под ними.

Наклонив ее назад, Джейк опустил одну руку для поддержки под спину, а другой рукой обхватил чашечку бюстгальтера, его рот скользнул вниз, чтобы провести по ней языком. Когда Николь застонала и возбужденно прижалась к нему, он схватил край лифчика и потянул вниз, пока ее грудь не освободилась. Затем он принялся внимательно рассматривать твердый розовый сосок, облизывая и посасывая его с лихорадочным возбуждением… и вдруг он замер.

— Джейк? Я… — неуверенно произнесла она дрожащим голосом, и он поднял голову, позволив ее соску выскользнуть изо рта, чтобы посмотреть на нее в замешательстве.

— Прости, я просто… ничего, — пробормотал он, уверенный, что ошибся. Но вместо того, чтобы снова склонить голову к ее груди, он накрыл ее ладонью, сжимая и разминая, а затем дергая. Николь застонала, ее глаза закрылись, ее тело снова прижалось к нему, и он тоже почти закрыл глаза, когда удовольствие пронзило его.

Джейк делал это не в первый раз. Он любил женские тела и наслаждался многими любовницами в своей жизни, но никогда в прошлом для него это не было так сильно. И он, конечно, никогда не наслаждался этим чувством так, как если бы сам испытывал удовольствие, которое он дарил, … но теперь это произошло. Раньше, когда он сосал, и теперь, каждый раз, когда он щипал ее сосок, он посылал через нее стрелу удовольствия, которая только усиливала его собственное удовольствие.

Очарованный, он отпустил ее грудь и скользнул рукой между ними, чтобы обхватить ее между ног через джинсы. Николь вскрикнула, и Джейк испуганно втянул в себя воздух от острого возбуждения и желания, которое пронзило его пах. Это были наночастицы? Неужели они каким-то образом передают ее наслаждение его телу? Джейк понятия не имел, что это такое… Черт, он даже не знал, как это описать. Это было невероятно, потрясающе, чертовски потрясающе! И он хотел исследовать это полностью.

Николь ахнула от удивления, когда Джейк внезапно подхватил ее одной рукой за спину, а другой — между ног. Она нервно схватила его за плечи, когда ее подняли с табурета, и с удивлением огляделась, когда он посадил ее на край стола и одной рукой убрал бумаги, степлер и другие мелочи, прежде чем усадить ее поудобнее. Ее взгляд скользнул обратно к Джейку, но прежде чем она успела что-то сказать или хотя бы подумать, он снова поцеловал ее. Николь тут же ответила на его поцелуй со всей страстью и желанием, которые он пробудил в ней. Ее собственный язык на мгновение переплелся с его, прежде чем она отстранилась, чтобы пососать его, а затем Джейк прервал поцелуй и отступил, чтобы стянуть с нее джинсы. Только когда они начали соскальзывать с нее, Николь поняла, что он расстегнул пуговицу и молнию, пока целовал ее.

Он быстро снял их, что, вероятно, было хорошо. У нее не было возможности протестовать, да она и не хотела, но если бы у нее было время подумать, Николь, возможно, почувствовала бы, что должна. Отбросив ее джинсы в сторону, Джейк отступил назад, чтобы поцеловать ее снова, его руки скользнули вокруг нее и опустились, чтобы обхватить ее сзади через трусики, сжать и помассировать ее ягодицы, когда он снова прижал ее к себе. Ощущение было еще более возбуждающим без джинсов, и Николь задохнулась и нетерпеливо прижалась к нему так сильно, как только могла. Ее собственные руки скользнули вниз, чтобы обхватить его зад и немного подтолкнуть его, прежде чем она начала работать над верхней частью его спортивных штанов, сначала дергая, а затем, толкая их вниз с его бедер сзади, пока его зад не был полностью обнажен.

Николь крепко сжала его, прижимая к себе так сильно, что стало почти больно, а затем подпрыгнула на его руках и ахнула, когда одна из его рук скользнула под нее достаточно глубоко, чтобы протиснуться между ее ног через трусики.

— О, боже, — простонала она, а затем разочарованно вздохнула, когда он перестал это делать и отодвинулся от нее. В следующее мгновение она вскрикнула от удивления и удовольствия, когда его рука снова скользнула между ними. На этот раз он не просто обхватил ее, а оттянул трусики в сторону и скользнул пальцами под тонкий материал, лаская ее горячую, влажную кожу.

— О, пожалуйста… Да… боже… Джейк. — Слова слились в один длинный невнятный звук, почти неразборчивый, но Николь и сама не понимала, что говорит. Впрочем, ей было все равно. Единственное, что она знала, — то, что он делал, было чертовски приятно. Только инстинкт, а не какая-то сознательная мысль заставили ее обхватить его одной рукой, чтобы найти его твердость среди штанов. Они были зажаты между ними спереди, когда она потянула их вниз сзади, но немного опустились, когда Джейк освободил пространство между ними. Он все еще был прикрыт тканью, но едва.

В тот момент, когда ее рука сомкнулась на нем сквозь ткань, Джейк резко втянул воздух сквозь зубы и замер. Однако Николь едва замечала, что он делает. Она сама застыла на месте от внезапного резкого приступа возбуждения, пронзившего ее. Смущение, последовавшее за этим возбуждением, заставило ее заколебаться, а затем она рывком опустила его штаны вниз, сомкнув руку на бархатистой коже его эрекции. Это вызвало еще более мощную волну страсти, но Джейк больше не ласкал ее.

— Что…? Николь подняла голову и посмотрела ему в лицо. — Я чувствую…

— Я знаю, — выдавил Джейк, когда она запнулась. — Как и я, когда прикасаюсь к тебе.

Он снова скользнул пальцами по ней, словно в доказательство, и застонал вслух, но то, как его эрекция дернулась в ее руках, сказало ей, что он испытывает удовольствие вместе с ней. Хотя это было довольно удивительно, что она знала о реакции его тела на ее собственное тело, реагирующее на его прикосновения.

— Но как? — спросила она, задыхаясь.

— Я не знаю, — выдохнул он и снова начал ласкать ее. — А сейчас мне все равно. Я спрошу об этом Данте и Томаззо позже.

С ее разумом, уже потерявшим контроль над ее вниманием, Николь подумала, что это было прекрасно. Позже они выяснят, почему это произошло. Прямо сейчас… она снова скользнула рукой по его члену. Боже милостивый, сейчас она знала только, что хочет большего.

Джейк удивленно хмыкнул, когда Николь вдруг отпустила его и оттолкнула от себя. Прежде чем он успел спросить, что она делает, она соскользнула со стола и упала перед ним на колени. Она всегда задавалась вопросом, какой она была любовницей, и теперь она могла это выяснить.

— Ник… — Джейк оборвал себя проклятием, когда она открыла рот, чтобы поцеловать его эрекцию.

Николь застонала от ощущения, которое она послала им обоим. Она заметила, что у него задрожали ноги, и не удивилась, когда он наклонился над ней и схватился за стол, чтобы не упасть. Однако она была застигнута врасплох, когда Джейк внезапно вырвался из ее объятий, подхватил под мышки и поднял на ноги, направляясь к кушетке. Он развернул ее, когда добрался до места, почти бросив ее на себя, целуя ее почти яростно, прежде чем начал скользить вниз по ее телу.

Заподозрив, что он задумал, Николь застала его врасплох и перевернула на спину. Она начала это и хотела продолжить. Не давая ему возможности откатиться назад, она быстро отодвинулась от него и повернулась, чтобы снова взять его эрекцию в руку. Джейк начал подниматься, без сомнения, чтобы снова схватить ее, но упал назад с протестующим вздохом, когда она снова открыла рот. Он был таким же упрямым, как и она, и она не удивилась, когда он схватил ее за ногу и притянул к своей голове.

На мгновение Николь пришлось остановиться и опереться на руки, когда он сдвинул ее колени по обе стороны от своей головы. Она чуть не упала, когда Джейк внезапно сорвал с нее трусики, оторвав края, чтобы убрать тонкую ткань. Николь была рада, что он сделал это, а не передвинул ее, чтобы снять их как следует. На самом деле, это ее возбуждало… а потом он потянул ее вниз и зарылся лицом между ее ног, и она забыла о своих бедных трусиках.

Застонав, Николь на мгновение опустила голову, ее волосы рассыпались по его бедрам, а его язык прошелся по ее чувствительной коже. Со вторым хрипом ее нос наткнулся на его эрекцию, и, вспомнив, что она делала, она вернулась к нему, взяв его в рот и помогая свести их обоих с ума.

То, что последовало за этим, было самыми удивительными, умопомрачительными тридцатью секундами в ее жизни. Если это продолжалось тридцать секунд. Николь не была уверена. Все произошло так быстро, страсть накатывала на нее волной за волной, заставляя напряжение нарастать, и расти в ее теле экспоненциально, пока каждый нерв в теле не напрягся и не начал покалывать, а мозг не превратился в груду бесполезной кашицы. Освобождение, когда оно пришло, было подобно ядерному взрыву в ее теле. Белые огни погасли в ее голове, ослепляя ее ко всему, кроме удовольствия, пронизывающего ее. Она смутно осознавала, что кто-то кричит, и думала, что это, должно быть, Джейк, но, хотя некоторые звуки были мужским глубоким тембром, она узнала и более высокий тон женщины. Как только она поняла, что это она, белый свет быстро потускнел и стал черным.

Глава 12

Николь открыла глаза и уставилась в потолок студии совершенно пустым взглядом. В голове у нее не было ни одной мысли, по крайней мере, целую минуту, а потом ее мозг заработал и начал задавать вопросы. Почему она спит в своей студии? Который был час? Где ее джинсы? Последний вопрос пришел ей в голову только тогда, когда она начала садиться и заметила, что их нет. Кроме того, на нее нахлынула волна воспоминаний, отчего покалывание усилилось.

— Проклятье, — выдохнула она, слезая с кушетки и ища свои джинсы. Не увидев их, Николь снова опустилась на кровать. Ее тело все еще покалывало. Как давно они не виделись?..

Она действительно упала в обморок? Она вдруг задумалась. Господи, она никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Николь считала, что ее бывший хорош в постели, но то, что она только что испытала, было трансцендентальным. Жизнь меняется. Умопомрачительно. Удивительно офигенно! И где, черт возьми, Джейк? Как он мог оставить ее здесь после того, что они пережили?

Нахмурившись, Николь встала и снова стала искать свои брюки. Она отчетливо помнила, как Джейк стягивал и бросал их, но ее джинсов нигде не было видно. Как и трусиков, которые он сорвал с нее. Поколебавшись, она решила, что больше делать нечего, и быстро схватила покрывало с кушетки, чтобы обернуться. Рубашка все еще была расстегнута, лифчик сбился набок, и, быстро заправляя грудь обратно, она не стала застегивать рубашку, а накинула ее на грудь так, чтобы она закрывала ее сверху до лодыжек. Затем она направилась наверх.

Когда Николь спустилась по лестнице, из кухни донеслись какие-то звуки. Она повернула ноги в ту сторону, ее мысли были так сосредоточены на Джейке и том, что произошло в ее студии, что ей даже не пришло в голову, что это мог быть Данте или Томаззо, и ей, возможно, придется объяснять свой внешний вид.

— О, черт. Я надеялся вернуться до того, как ты проснешься.

Сделав шесть шагов на кухню, Николь посмотрела направо и увидела Джейка, стоящего у стойки в одних спортивных штанах, с ножом в руке и подносом с едой. Его слова заставили ее расслабиться. Он не бросил ее после того, что они сделали. Что ж, он ушел, но собирался вернуться. Ее взгляд скользнул по его обнаженной груди, и она на мгновение задумалась, куда делась его футболка. Ни один из них не снял верхнюю одежду внизу. Но тут Николь заметила, что у него мокрые волосы, и поняла, что он, должно быть, принял душ, прежде чем взяться за поднос.

— Я подумал, что ты проголодаешься, когда проснешься, и решишь перекусить, — тихо сказал Джейк.

Ее взгляд скользнул к подносу. Сыр, крекеры, оливки, вино… и банка взбитых сливок и упаковка шоколадного сиропа? Ее брови поползли вверх. Не было ни мороженого, ни других десертных блюд, которые могли бы нуждаться во взбитых сливках или шоколадном соусе. Это должно было быть что-то другое, и не нужно было много думать, чтобы понять, что это было. Ответ сразу же пришел ей в голову, вместе с образами того, как шоколад капает на его тело и она слизывает его.

Резко повернувшись, Николь поспешно вышла из комнаты. Она двигалась так быстро, что почти бежала через гостиную-столовую в спальню. На этом она не остановилась, а прошла в ванную комнату, прямо в душ. Включив его одной рукой, она быстро сбросила топ. Она пыталась расстегнуть лифчик, когда услышала позади себя какой-то звук. Николь оглянулась через плечо. Она оставила дверь открытой, и теперь Джейк стоял в дверях, глядя на нее широко раскрытыми глазами.

— Ты в порядке? — неуверенно спросил он.

— Нет. Я не могу расстегнуть лифчик и хочу принять душ, — ответила она.

Он заколебался, а затем предложил: — Я могу расстегнуть его, если ты пожелаешь.

— Пожалуйста, — прошептала она, снова поворачивая лицо вперед и просто ожидая.

Николь услышала шорох, когда он пересек комнату и принялся за работу, но тихо сказал: — Когда ты выбежала, я забеспокоился, что ты расстроена из-за того, что случилось.

Николь молчала в течение минуты, и затем сказала: — Буду. Позже.

— Позже? — эхом отозвался Джейк. — А прямо сейчас?

Она заколебалась, но покалывание, с которым она проснулась, усилилось, сначала от воспоминаний, потом от вида его обнаженной груди, и еще больше от осознания того, что он, без сомнения, планировал сделать, и она определенно могла сделать с взбитыми сливками и шоколадным соусом. Теперь, когда его пальцы касались ее спины, она буквально дрожала от возбуждения и набралась смелости сказать: — Прямо сейчас я просто хочу принять душ, а потом намазать тебя взбитыми сливками и шоколадным соусом и слизать их.

Пальцы Джейка замерли на ней, а потом лифчик распахнулся и расстегнулся спереди. Как только она поняла это, его руки скользнули по ее бокам, скользнули под чашки и сжали.

— То, что я хочу сделать с тобой… — прорычал он, разминая круглые шары и прижимаясь к ней сзади.

— Скажи мне, — выдохнула Николь, потянувшись назад и обнаружив, что твердое тело давит на нее.

Слегка нагибая, Джейк потянул ее за волосы с одной стороны и присосался к мочке уха, а затем сказал: — Я хочу заложить тебя на кухонном столе и приготовить блюдо из тебя. Я хочу покрыть тебя взбитыми сливками и лизать и сосать каждый дюйм твоего тела. — Он сделал паузу, чтобы лизнуть, прикусить и пососать ее шею, а его рука скользнула вниз по ее животу, чтобы погрузиться между ее ног.

Николь застонала, когда он начал ласкать ее там, его пальцы были твердыми и знающими, когда он обводил твердый центр ее возбуждения. Когда он скользнул пальцем внутрь нее, Николь ахнула от удовольствия и схватилась за дверь душа, чтобы сохранить равновесие.

— Я хочу взять тебя в душе, положить руки на стену и раздвинуть ноги, и взять сзади, пока теплая вода льется на нас.

— О, да, — выдохнула Николь, толкая дверь душа и двигаясь, оседлав его руку.

— Я хочу взять тебя в каждой позе, в каждой комнате этого дома, — Джейк просунул в нее второй палец, все еще играя с ней, двигая пальцами взад и вперед, внутрь и наружу.

— Я хочу трахать тебя до тех пор, пока ни один из нас не сможет встать, — прорычал он, его пальцы толкались все сильнее и быстрее. — Я хочу окунуться в твое наслаждение, утонуть в нем. Я хочу…

Он внезапно замолчал, и Николь не нужно было спрашивать почему. Все ее тело содрогнулось от наслаждения, когда освобождение обрушилось на нее, и она знала, что оно поразило и его тоже. На этот раз Николь знала, что кричит не только Джейк, но и она сама, но лишь на мгновение, прежде чем темнота поглотила ее. Она увидела, что пол поднимается ей навстречу, поняла, что падает в душ, но ничего не могла с этим поделать, и в тот момент ей было все равно. Она не почувствовала удара, когда приземлилась.

Николь проснулась в своей постели. На мгновение ей показалось, что Джейк проснулся первым и понес ее туда, но потом она пошевелила рукой, и ее ладонь наткнулась на что-то твердое и теплое в постели рядом с ней. Она быстро повернула голову. Джейк был рядом с ней, мертвый для всего мира. Очевидно, он проснулся достаточно давно, чтобы отнести ее сюда, но на этот раз не ушел.

Николь молча смотрела на него. Утренний свет пробивался сквозь открытые шторы и заливал их обоих. Он был красивым мужчиной. Она, конечно, заметила это с самого начала, но теперь, когда он был без сознания и ничего не подозревал, она могла насмотреться вдоволь. До сих пор она только бросала быстрые взгляды туда и сюда, не желая, чтобы ее застукали глазеющей на мужчину. Но теперь она могла таращиться сколько душе угодно. У Джейка было такое милое лицо… и эти губы… Легкая дрожь пробежала по ее телу, когда она вспомнила, что делали с ней его губы. Этот человек не просто был одарен красивым лицом и красивым телом, он знал, как использовать данные ему дары.

Это, или то, что они оба, казалось, испытывали удовольствие друг от друга, превратило его в удивительного любовника. Эта мысль заставила ее на мгновение задуматься. Это было потрясающе. Серьезно… она качнулась. Но все закончилось так чертовски быстро. Это было все равно, что проглотить шоколадный торт, когда хочется им насладиться. И это было настолько ошеломляюще, что они даже не занимались по-настоящему сексом. Николь на мгновение задумалась, смогут ли они когда-нибудь преодолеть прелюдию. Страсть разгоралась так сильно и быстро, что она подозревала, что так не будет.

Ее взгляд скользнул вниз по его телу, туда, где простыня лежала поперек паха, и она мельком взглянула на нее, понимая, что на самом деле не очень хорошо рассмотрела его член. У нее было два умопомрачительных оргазма, и она не видела ничего, кроме его груди. В первый раз… ну, было трудно смотреть на что-то, когда он было у тебя во рту, и во второй раз он был позади нее.

Николь перевела взгляд на его лицо, но он по-прежнему был мертв для мира, поэтому она снова опустила глаза и обдумала ситуацию. Она хотела посмотреть. Она также хотела почувствовать его внутри себя. Она хотела быть с ним лицом к лицу, соединенной с ним, когда они будут кататься на дикой волне страсти, которая поднималась в них обоих, но она подозревала, что Джейк был слишком внимателен, чтобы это произошло. Судя по тому, как он готовил для нее кофе и готовил закуски, Николь подозревала, что Джейк из тех, кто всегда начинает с прелюдии, и пока он это делает, она, вряд ли скоро доберется до главного аттракциона… если только не возьмет ситуацию в свои руки.

— Я не имею в виду буквально, — пробормотала Николь и села. Это движение сдернуло простыню с его верхней части груди, и она стянула ее до конца, освобождая его тело, затем, слегка вздохнув, посмотрела на него. Проклятье, этот человек везде выглядел хорошо. Красивая грудь, плоский живот, красивые ноги и между ними. Эти наночастицы определенно держали своего хозяина на пике. Этот человек мог позировать Микеланджело или Родену. Он тоже был бледен, как мрамор, заметила она и легко провела пальцами по его бедру. Джейк, может, и спал, но его тело мгновенно отреагировало на прикосновение, его пенис рос и твердел. Николь смотрела на него широко раскрытыми глазами, а потом снова легонько провела по нему пальцами, чтобы он продолжил расти.

Сонный шепот привлек ее внимание к лицу Джейка. Когда его глаза начали открываться, Николь быстро передвинулась и закинула ногу ему на бедро. Она не сразу приняла его в себя, но посмотрела ему в лицо и подождала, пока он проснется.

Джейк сонно моргнул, глядя на нее, и на его лице отразилось замешательство. Однако это быстро прошло, его глаза расширились, когда он заметил ее положение.

— Твои глаза, — удивленно выдохнула Николь. — Серебро растет и они светятся.

— Наночастицы, — сказал он просто, его голос был хриплым от сна. Его руки поднялись, чтобы ненадолго обнять ее, а затем он скользнул одной вокруг и вниз, чтобы просунуть ее между ее ног. — Доброе утро.