Одержимые

Глава 17. Бесконечное застолье

Оказалось, что вновь наступила ночь, причем уже глубокая. После возлияний, которые были уже оказывается накануне, было очень сильно не по себе - чего-то хотелось, наверное поесть и еще выпить. Да и спать наверное стоило бы лечь.

Мишка суетился по кухне в какой-то рванине, на деле оказавшейся самой настоящей телогрейкой. Вид у нее был такой, будто у хозяина этой квартирки дед или прадед в ней всю войну прошел, потом в ней же вернулся, потом работал над восстановлением родины, а потом точно так же в ней работал сын и внук, может и правнук тоже. И теперь вот она досталась Мишке вместе со съемными хоромами.

Спустя еще час Мишка и Саня ели пельмени, коих оказалась полная морозилка, запивая их чаем без сахара. К нарезанному батону была открыта пыльная баночка с малиновым вареньем.

- А когда мы к Карине пойдем? - спросил Саня, не особо соображая, который час.

- Ну точно не сегодня, - ответил Мишка. - Завтру к обеду.

- Да, к обеду будет самое оно, - согласился Саня уже не особо припоминая, о чем вообще речь. - Надо бы выспаться перед этим. Картошка толченая к обеду самое то, и лучше бы с котлетами.

- Где-то тут была раскладушка, - бормотал Мишка не прислушиваясь к Саниным словоизлияниям.

Ночь прошла беспокойно. Мишка то сам вставал подкидывать дровишек в печку, то гнал своего гостя. Уже под утро печь протопилась и можно было закрыть задвижку. После этого Мишка устало повалился на свой диван и уснул без задних ног.

- Подъем! - скомандовал Саня.

Он бодро сновал по квартирке, отыскивая местечко, куда можно пока приткнуть сумку, да куда положить ноутбук. Получалось, что и некуда.

- Да вставай ты уже! - едва ли не вопил он. - Утро уже давно.

Морозную серость за окном только воодушевленный Саня мог назвать утром. Погода у него всегда зависела от настроения. При хорошем настроении плохой погоды он попросту не видел.

Кряхтя как старикашка, Мишка приподнялся и глянул на часы.

- Девять утра же только! - возмущенно воскликнул он, откидываясь на подушку. - У меня сегодня выходной, и я намеревался встать в двенадцать. Или лучше полтретьего.

Вообще-то выходной у него был накануне, а в этот день ему уже и вовсе никуда не надо, но не об этом речь.

- Ладно, к Карине все равно идти рановато, так что можешь еще немного поспать, - разрешил Саня. - А я соображу чего на стол.

Мишка уронил голову на подушку и захрапел. А может сначала захрапел, а потом уронил голову. Тут сложно сказать. А разбудил его запах съестного и чье-то пение. Первое было приятным, а второе на любителя. Чье это пение Мишка сообразил почти сразу, и быстрее бы сообразил, да спросонья он был на это не способен. А вот отчего пахнет едой он еще долго не мог сообразить. По такому случаю он сразу вскочил и как был, в неглиже, бросился на кухню, проверять, кто это там кашеварит.

- Саня? - разочарованно протянул он. - Ты разве варить умеешь?

О том, что раз поет Саня, то и варит он же, Мишка как-то совсем не подумал.

- Конечно умею, - буркнул тот, - я еще пока не заработал себе на кухарку. Но я в процессе.

- Ну помнится тебе готовила Карина, - противненьким голосом вставил Мишка, усаживаясь за стол и потирая руки.

- Помнится, ты тоже там был, и тоже там ел. Мы вообще-то в общаге жили, в одном секции.

- Но варила-то она тебе. А я был всего лишь нахлебником.

Саня не ответил. Вместо этого он поставил на стол жаровню с каким-то месивом. Как понял Мишка, в составе есть картофель, и не только он Еще там должно было бы быть масло, на котором можно было бы пожарить картошку, но масла не имелось. Это Мишка помнил точно - он еще неделю назад вылил последнее на сковороду, намереваясь пожарить яичницу. Что-то еще было помимо картофеля, но что именно, было непонятно. Тогда Мишка попытался припомнить, что у него было в запасах.

- Капуста что ли? - пробормотал он в упор разглядывая содержимое ложки, которую не донес до рта.

- Капуста что ли, - пробурчал Саня в ответ, вскарабкавшись на соседний табурет. - Жричодали. А на деликатесы мы пока не заработали.

- Да я разве отказываюсь, - вздохнул Мишка, и отправил ложку в рот. - Хотя там где-то вроде мясо было. А ты соль тоже не нашел?

- Соль? - и Саня хлопнул себя ладонью по лбу. - А я еще думаю, что же еще-то надо.

Молча Мишка поставил солонку на стол. Еще хотелось нарезать колбасы, но он сомневался, что она осталась. А может ее и не было изначально.

- Выпить бы? - протянул он вопросительно и с надеждой глянул на Саню.

- Выпить бы, - согласился тот, отважно кивнув в подтверждение своих слов, а потом с неменьшей надеждой уставился на Мишку.

Мишка разом повеселел и принялся что-то выискивать за холодильником.

- Ну я же в баре работаю, - пожал он плечами в ответ на вопросительный взгляд Сани. - Посетители редко допивают до дна.

В общем, не пошли он в этот день к Карине. Проснулись, как и накануне, ближе к девяти часам вечера и потом всю ночь топили печь. Запивали сие действие, естественно, чем могли. Утром похмелялись, доедая картофельно-капустное месиво. Через день опять похмелялись, но на сей раз не заедали, а запивали спиртное водой. Но Саня не отчаивался и все еще намеревался дойти до Карины.

С этой четкой мыслью он и проснулся на какой-то день после начала возлияний. Он лежал на раскладушке на чем-то, что по всей видимости являлось постельным бельем, и смотрел в потолок. Уже светало за окном, но в комнате еще было темно, хотя общие очертания комнаты уже обозначились.

Какое-то время он продолжал лежать, вспоминая, что его сюда привело. И довспоминался до времен, когда ходил в садик. Тогда он еще не был знаком ни с Кариной, ни с Мишкой. Зато ему нравилась Лариса Петровна, которая была в их садике музыкальным руководителем. Она вела музыкальное сопровождение ко всем праздником, под ее руководством их все готовили. А так же в каждой группе каждый день проводился музыкальный час. Правда это было всего двадцать минут, но Саня об этом не знал.

И вот он думал, то ли так ему та тетка в душу запала, и поэтому он в школьные уже годы отправился в детскую музыкальную школу осваивать фортепиано, а именно на этом инструменте играла Лариса Петровна, то ли нравилась она ему исключительно по этой причине - она умела играть на столь божественном инструменте. Хотя быть может если бы она пела получше, Саня бы сразу понял, что он создан для того, чтобы петь.

Доведя свои умозаключения до этой точки, он отбросил все глупые мысли о временах столь давних, что даже память о них поросла мхом, и с кряхтением сел в постели.

- Мишка, вставай. Нас ждет великий путь.

- Отстань от меня, изверг, - отозвался товарищ с разложенного дивана, - я больше не хочу пить. И не могу. И не буду.

- Ты так говоришь, как будто я тебе за шиворот заливал. Это между прочим твои были бутылки.

- Если бы не ты, я бы смог остановиться в первое же утро. А ты… А с тобой.

- Ты вставать будешь?

- Не думаю, что у меня получится.

Конечно на самом деле этот диалог был не особо четким в плане произношения, и занял у ребят минут двадцать.

- Я кажется умираю, - простонал Мишка и перевернулся на другой бок, и скатился на пол.

Пол был холодным и потому он тотчас проснулся и вскочил на ноги и тотчас запрыгнул на диван.

- О, раз уж ты встал, то поставь что ли чайник, чая попьем, - простонал Саня и опустил голову на подушку. - Чай-то ты будешь?

- Не уверен, что у меня есть заварка. Да и печку надо сначала затопить.

С кряхтением Мишка принялся искать тапки.

- Затапливай. Чай попьем и пойдем к Карине.

- Мне кажется, что сейчас не утро. И боюсь, что Карина не поймет столь позднего визита.

- Если мы не пойдем к ней сейчас, то так и помрем, не выйдя из запоя.

- И то верно. Но не пойдем же мы к ней с путыми руками. У меня где-то здесь была бутылочка припрятана.