Одержимость

Айдан Чамберс Дом с привидениями

В этой книге собраны рассказы о привидениях и домах, где они обитают. Предполагается, что все это было на самом деле, но иногда очень трудно понять, где кончается правда и начинается вымысел.

Рассказ Сида Муларни о загадочных событиях, имевших место в его автомагазине, выглядит довольно правдоподобно. Он считал и считает, что все случившееся несколько лет назад несомненно было вызвано привидениями. Сид Муларни жив, здоров и продолжает работать в том же магазине на Лейгхтон-Баззард. Но я позволю себе усомниться, а так ли уж страшно было Милзу Филлипсону в случае с Дороти и Крастером Кук.

Честно говоря, мне не так уж важно, правда это или ложь. Все эти рассказы весьма интересны, по крайней мере, для меня. Сам я никогда не встречался с привидениями, хотя верю в их существование. Я не отношусь к охотникам за привидениями (а есть и такие люди): у меня нет времени разгуливать по белому свету в надежде на случайную встречу с призраком. Не вхожу я и в Общество психических исследований, члены которого пытаются с научных позиций изучать привидения и мучают очевидцев загадочных событий бесконечными допросами.

Надеюсь, вы получите удовольствие, читая эти рассказы. Возможно, вам захочется написать мне о том, что вы думаете по этому поводу, или о ваших встречах с привидениями, или, может быть, по соседству с вами находится как раз такой загадочный дом. Пожалуйста, пишите нам по адресу:

Haunted Houses. Copyright 1971 by Aidan Chambers

Повсюду в Англии встречаются дома с привидениями. Большинство из них представляют собой замки или старинные поместья, в которых люди жили на протяжении многих веков. В таких местах вам кажется, что вот-вот где-то на скрипучих лестницах, в темных коридорах или в обитых потемневшими от времени дубовыми панелями комнатах промелькнет одно-два привидения. Но есть и другие дома, самые обычные, не то, чтобы очень уж старые, и не слишком таинственные, где тем не менее, как уверены люди, можно увидеть привидение. Или услышать. Или, что страшнее всего, почувствовать.

Некоторые привидения принадлежат довольно известным людям, другие, а таких подавляющее большинство, людям, чьи имена надолго были забыты, и о которых вспомнили лишь потому, что их дух витает теперь в местах, где они когда-то жили или, что чаще всего, умерли. Таков, например, Тауэр, ставший последним местом заключения преступников, виновных и невиновных. Тауэр до сих пор охраняется ночью и днем, и не удивительно, что чаще всего с привидениями встречались именно часовые.

Ночью, 15 февраля 1915 года, сержант охраны Вильям Николс видел одного из призраков Тауэра и сообщил о случившемся.

«Во время смены караула, около двух часов, — писал мистер Николс, — разводящий офицер неожиданно показал на Тауэр и сказал: «Что в такой час делает здесь эта женщина?».

Мы все увидели ее — одетую в коричневое платье с рюшами. Она быстро шла по направлению к реке и наконец исчезла в каменной стене толщиной в девять футов. Сторожа объяснили нам, что это был призрак Анны Болейн, который всегда появляется в Тауэре накануне чьей-либо смерти.

В то время гремела Первая мировая война. На следующее утро, после того как мистер Николс увидел призрак в Тауэре, надо рвом с водой застрелили шпиона.

Призрак Анны Болейн — один из наиболее известных как в Тауэре, так и за его пределами. Ее безголовую фигуру часто видели совершающей дьявольские прогулки в призрачной карете по дорогам Норфолка. Поговаривают, что каждую ночь под Рождество она проводит некоторое время под огромным дубом на землях Замка Хевер вблизи Эдинбрайджа в Кенте, где король Генрих VIII ухаживал за ней.

Анна Болейн была второй из шести известных, точнее, печально известных, жен короля Генриха. Когда король захотел от нее избавиться, он объявил, что Анна Болейн — ведьма. В те времена ведьм очень боялись и часто отправляли на смерть. Несчастной женщине не повезло: у нее было шесть пальцев на руке, что усилило возникшее подозрение. Анне отрубили голову в чудесный весенний день, 19 мая 1536 года. Перед смертью она смеялась и шутила по поводу своей гибкой шеи и мастерства палача, готовившего острый, как бритва, топор. С той поры ее часто видели в Тауэре: с головой, как например, мистер Николс, или без нее.

Однажды, в девятнадцатом веке, ночью офицер охраны заметил свет в соборе Святого Петра в Тауэре, где похоронена Анна Болейн. Офицер спросил у караульного, что там происходит. Часовой ответил, что не знает и не хочет знать. По его словам, в соборе довольно часто происходили загадочные вещи. Офицер решил сам узнать, в чем там дело. Он приказал часовому принести лестницу, приставил ее к одному из окон собора, вскарабкался наверх и проник вовнутрь.

В жутком, призрачном сиянии, освещающем церковь, он увидел процессию людей, облаченных в одежды времен королевы Елизаветы. Во главе процессии, шествующей по проходу между рядами скамеек, находилась женщина, чье лицо, по словам офицера, очень напоминало известные портреты Анны Болейн. В полном изумлении он наблюдал это шествие, которое, дойдя до алтаря, внезапно исчезло. Вслед за этим погас призрачный свет, и в церкви снова стало пусто и темно.

В 1864 году перед военным трибуналом предстал часовой, заснувший на посту. Он оправдывался, утверждая, что в действительности потерял сознание, увидев призрак Анны Болейн.

Суд не поверил солдату, но тот продолжал настаивать. Часовой объяснял, что как только разводящий, лейтенант Лоджинг, поставил его на пост, он увидел какую-то фигуру в белом одеянии, направлявшуюся прямо к нему. Он окликнул ее и потребовал назвать пароль, но существо продолжало идти, не отвечая. Тогда он с размаху вонзил штык прямо в белое развевающееся одеяние фигуры. Блеснула вспышка, и мерцающий огонь пробежал по ружью. В шоке часовой выронил ружье и упал без чувств. По его описанию он видел «фигуру женщины, покрытую странным капотом, но головы у нее не было».

Несмотря на столь исчерпывающую информацию суд не счел историю караульного достоверной, и тогда он позвал на помощь нескольких свидетелей, таких же солдат, как и он. Каждый их них присягнул, что в ту ночь они тоже видели женщину без головы.

Поворотным моментом в слушании этого странного дела стало заявление разводящего офицера, лейтенанта Лоджинга, заявившего, что он находился в караульном помещении в Кровавой Башне, когда неожиданно услышал окрик часового: «Стой! Кто идет?». Офицер выглянул из окна и увидел, что к часовому направляется какая-то фигура в белом. По словам лейтенанта, караульный действительно вонзил в нее штык, но привидение прошло сквозь часового, который тут же упал без чувств. Несколько минут спустя его нашли лежащим на земле и решили, что он заснул на посту.

Суд так и не пришел к определенному выводу, действительно ли солдаты видели призрак Анны Болейн, но вынес любопытный приговор: часовой не виновен в том, что заснул на посту.

Практически аналогичный случай произошел в 1933 году, хотя на этот раз солдата не арестовали. Он находился на посту и увидел женщину без головы. Как и в прошлом случае, часовой попытался остановить призрак при помощи штыка. Но это не подействовало, привидение продолжало идти как ни в чем не бывало. Солдат бросил пост и пустился бежать, зовя на помощь.

Говорят, увидеть — значит поверить, и большинство людей, вероятно, должны сначала увидеть привидение, чтобы поверить в их существование. Многие наотрез отказываются признать или хотя бы допустить возможность существование бестелесного духа. Этого просто не может быть, говорят они, и когда так называемые очевидцы уверяют их, что видели или слышали привидение, недоверчивые люди считают, что на самом деле все объясняется довольно просто, без всякого вмешательства потустороннего мира, надо только знать все факты. Да, многие так говорили — но некоторые из них вынуждены были изменить свою точку зрения. Как, например, тот человек, который находился в гостях в поместье Креслоу в Букингэмшире.

В поместье Креслоу издавна обитало привидение, неутомимый дух пожилой леди, умершей много лет назад. Чаще всего она появлялась в спальне, в самой старой части дома. Там ее довольно часто слышали гости, достаточно отважные, чтобы остаться в этой спальне ночевать или зайти в нее после полуночи.

Старая леди появлялась откуда-то с чердачных помещений, спускалась до лестничной площадки, на которую выходила одна из дверей, ведущих в спальню. Очутившись внутри комнаты, она принималась разгуливать взад и вперед, иногда медленно, величаво, и тогда ее шелковое одеяние шуршало по полу, а иногда буйно, с шумом, как будто сражаясь с невидимым противником.

Иногда гости умудрялись провести в спальне несколько ночей подряд, и существует множество историй этих смельчаков. Хочется рассказать об одном таком человеке, посетившем Креслоу и очень быстро изменившем свое отношение к привидениям. Вечером пошел дождь, превратившийся к тому моменту, когда гость собирался откланяться, в настоящий ливень. Стемнело, и хозяин предложил ему остаться в Креслоу на ночь, извинившись, что не может предоставить никакой другой комнаты, кроме как спальни с привидением, единственной оставшейся незанятой.

Гость рассмеялся.

— Неужели вы думаете, что я буду возражать. Конечно же нет. Я не верю во все эти фантастические истории о духах и таинственных комнатах. Я лягу спать в той спальне, хотя бы из желания доказать, что все подобные истории — сплошная чепуха.

Все уже было готово ко сну. Хозяин спросил гостя, не желает ли тот, чтобы в комнате оставили свет. Гость отказался.

— Ну, хотя бы ночник?

— Нет. Ни к чему.

Тем не менее заботливый хозяин приказал, чтобы слуги принесли и оставили на столике рядом с кроватью свечу и спички.

Около полуночи гость, собираясь отправиться спать, пожелал хозяину спокойной ночи. Ради смеха он снял со стены над камином пару дуэльных пистолетов и саблю и заявил, что теперь готов к встрече с любым ужасным призраком. Затем с напускной серьезностью попрощался с хозяином и хозяйкой, как если бы не надеялся увидеть их вновь. Поднимаясь по ступенькам лестницы, гость не выдержал и захохотал.

Следующее утро, умытое ночным ливнем, обещало ясный и чудесный день. Семья и гости собрались за столом, чтобы за завтраком обсудить как провести такой замечательный день. Завтрак подходил к концу, когда кто-то заметил отсутствие гостя, неверящего в привидения.

За ним послали слугу, который вскоре вернулся и сообщил, что его громкий стук в дверь остался без ответа.

Хозяин в сопровождении двоих или троих мужчин поднялся наверх. Они долго и безуспешно барабанили в дверь спальни. Готовые к худшему, они сломали замок и высадили дверь.

Комната была пуста. Кровать стояла разобранной, но самого гостя нигде не было видно.

Позвали слуг, в надежде, что может кто-нибудь из них видел пропавшего гостя. Но никто не смог сказать ничего определенного. Сходили в конюшню, чтобы проверить, на месте ли лошадь гостя, или он уехал рано утром по делам. Но лошадь спокойно стояла в стойле.

Хозяин и гости, озадаченные, вернулись к столу, и в тот же самый момент в столовую вошел пропавший гость. Бледный как смерть, с диким взором, он предстал перед собравшимися, уселся за стол, позавтракал, выпил чашку чаю и рассказал совершенно невероятную историю.

Он вошел в спальню в прекрасном настроении, совершенно не думая ни о призраках, ни о домах с привидениями. Но, чтобы обезопасить себя от возможных шуток и розыгрышей, тщательно запер обе двери, ведущие в спальню. Потом внимательно осмотрелся по сторонам и не нашел ничего настораживающего. Он отметил, что попасть в комнату, кроме как через двери абсолютно невозможно. Удовлетворенный, он разделся, лег в кровать и быстро заснул.

Через некоторое время он неожиданно проснулся, но так и не понял, что же его разбудило. В комнате было темно и взглянуть на часы не удалось. Гость не мог сказать, как долго он спал, и, устроившись поудобней, вновь собрался задремать, как вдруг услышал какой-то странный звук. Он приподнялся на локте и прислушался. Да, ошибки не было, в комнате раздавались легкие женские шаги. Кто-то, ступая очень мягко, но гордо, неторопливо расхаживал кругами по комнате. Шорох шелковых одеяний несомненно свидетельствовал, что это была женщина.

Решив обнаружить источник столь странных звуков, он сел на кровати, чиркнул спичкой и зажег свечу, так предусмотрительно оставленную хозяином. Но ничего не увидел: как только он зажег свечу, все звуки прекратились.

Гость еще раз тщательно обыскал всю комнату. Заглянул под кровать, в камин, проверил задвижки на окнах и подергал двери. В комнате никого не было, и запоры оказались в порядке.

Он сверился с часами и к своему удивлению обнаружил, что было только пять минут второго. В комнате стояла абсолютная тишина, гость задул свечу, улегся в постель и погрузился в глубокий сон.

Но ненадолго. На этот раз его разбудил гораздо более громкий шум, чем вначале. По его словам, впечатление было такое, как будто кто-то яростно метался в гневе: непрерывно шуршало шелковое платье, шаги стали тяжелыми и неровными, шум раздавался то из одного, то из другого угла комнаты.

Гость соскочил с кровати. Прежде чем зажечь свечу, он подбежал к тому месту, откуда, как ему показалось, раздавался шум, и попытался схватить вторгшегося к нему в спальню визитера. Но руки с хлопком соединились, ничего не встретив на своем пути.

Бедняга, испугавшись не на шутку, принялся кружиться по комнате, пытаясь поймать источник шума. Но всякий раз, когда цель, казалось, была уже близка, звуки шагов и шорох платья с потрясающей скоростью коварно перемещались в другой угол комнаты, и приходилось начинать все сначала.

Гость в исступлении метался в темноте, пытаясь схватить призрака. Он то и дело натыкался на мебель, несколько раз споткнувшись, разбил себе ногу, ободрал о стены руки. Но все было безрезультатно. Он так никого и не поймал и ничего не увидел. Но постоянно, то здесь, то там, он слышал загадочные звуки: шорох шелкового платья и громкий торопливый шепот.

Наконец шум прекратился так же внезапно, как и начался, оборвавшись где-то у двери, выходившей на лестницу к чердачным помещениям. В комнате воцарилась гробовая тишина.

Потрясенный гость зажег свечу и привел комнату в порядок, подняв стулья и расставив по местам мебель, сдвинутую во время безумной погони за призраком. Он постарался успокоиться и снова улегся в постель. Но сон не шел, он так и не смог набраться смелости и задуть свечу. Гость беспокойно ворочался с боку на бок и все время ждал, что таинственные звуки возобновятся. Но этого не случилось.

Он с нетерпением ждал предрассветных сумерек, и как только взошло солнце, встал, быстро оделся и постарался как можно скорее покинуть странную комнату. Тихо ступая, гость спустился вниз, вышел из дому и до завтрака бродил по полям и лугам вокруг поместья, пытаясь на свежем воздухе развеять ужас бессонной ночи.

Кому принадлежал призрак поместья Креслоу? Почему она спускалась с чердака и бешено носилась по спальне? Никто не знает. Ясно только одно, незадачливый гость покинул поместье в тот ясный, умытый ливнем день совершенно другим человеком, в больших сомнениях: стоит ли не верить в существование привидений и безрассудно судить по этому поводу.

Бартон-Агнес-Холл — большой и очень красивый дом в Викторианском стиле в восточном райдинге[8] Йоркшира, расположенный рядом с небольшим поселком между Брайдлингтоном и Дриффилдом.

Построили дом три сестры, три старые девы. Когда их отец умер, оставив довольно большое наследство, Анна, которую люди прозвали Сестричка Нэнси, предложила построить новый дом, соответствующий их состоянию и положению в обществе. Она пригласила лучших архитекторов, мастеров, художников и лично следила за их работой, не позволяла отступить от проекта ни на шаг. До сих пор Анна присматривает за домом. В этих местах, рядом с Бартон-Агнес-Холл, бродит призрак, неразрывной нитью связанный с ее черепом.

После того, как строительство наконец завершилось и домом можно было по праву гордиться, Анна решила проведать своих знакомых из Сент-Квентина, что неподалеку от Харпхэма. До Сент-Квентина было что-то около мили, и Анна отправилась в путь одна, в сопровождении верной собаки.

Возвращаясь домой уже под вечер, рядом с местечком под названием Колодец Святого Джона Анна повстречала двух бродяг довольно грубой наружности. Они расположились на ночлег на траве возле колодца. Анна немного испугалась: в те дни большинство бродяг добывало средства к существованию, грабя неосторожных прохожих в уединенных местах. Но с Анной был надежный защитник — собака, и она чувствовала себя в относительной безопасности.

Когда Анна подошла к колодцу, бродяги поднялись и учтиво попросили милостыню. Полагая, что лучше не отказывать, Анна вытащила кошелек и дала им несколько грошей.

В этот самый момент лучи заходящего солнца неосторожно блеснули на золотом кольце, которое Анна носила на пальце. Бродяги, заметив кольцо, грубо потребовали отдать им украшение.

Анна отказалась, объяснив, что кольцо не такое уж дорогое, но для нее очень много значит: это память о скончавшейся маме.

— Мамино оно или нет, — хрипло произнес один из бродяг, — нам все равно. Раз уже мы решили, то непременно заберем его. Снимай-ка лучше по-хорошему, не заставляй нас применять силу.

Не дожидаясь ответа, он схватил Анну за руку, пытаясь сорвать с пальца кольцо. Завязалась борьба. Собака с лаем бросилась на грабителей. Но пока один крепко держал Анну за руку, другой избил пса палкой, и он, поджав хвост, скрылся.

Анна пронзительно закричала к стала звать на помощь.

— Ну-ка, прекрати шуметь! — взревел второй бродяга и, подняв палку, с размаху ударил Анну по голове. Без чувств она упала на землю.

Но ее крик все-таки услышали. Вскоре на дороге показались спешащие на помощь жители поселка, и грабители вынуждены были оставить тщетные попытки снять кольцо с пальца Анны и скрылись среди деревьев.

Жители поселка нашли Анну лежавшей без сознания. Из огромной, рваной раны на голове сочилась кровь. Они бережно и осторожно подняли бесчувственное тело и отнесли в Харпхэм-Холл. Там Анна пришла в сознание, а на следующий день, несмотря на слабость и сильные головные боли, попросила отвести ее домой, в любимый Бартон-Агнес-Холл. Дома снова пришлось лечь в постель.

Прошло несколько дней. Анна лежала, мучаясь от нестерпимой головной боли, и день за днем таяли ее силы, несмотря на заботливый уход сестер и старания лучших докторов, каких только можно было найти в Йоркшире. Умирая, Анна часто повторяла одно и то же: жизнь прожила не напрасно, ей есть чем гордиться: по-существу, она своими руками построила великолепный, прекрасный дом.

Собрав последние силы, Анна позвала сестер и сказала:

— Сестры, я не смогу спокойно спать в могиле, если только я сама или часть моего тела не останется здесь, в этом чудесном доме, до тех пор, пока он будет стоять. Обещайте, дорогие сестры, когда я умру, отделить от туловища мою голову, чтобы хранить в этих стенах. Пусть она покоится здесь вечно, не надо ее убирать. Запомните сами и расскажите тем, кто будет жить в этом доме после вас, что если моя последняя просьба не будет выполнена, дух вашей сестры устроит здесь настоящий хаос. Если когда-нибудь мою голову уберут из дома, мой дух сделает жизнь в нем невыносимой.

Предсмертное желание Анны ужаснуло сестер. Но спорить с умирающей немилосердно, и они, дабы успокоить ее и дать воспаленному мозгу Анны отдохнуть, пообещали сделать все так, как она велит. Хотя, конечно, сразу отказались от этой идеи. Анна больна, рассуждали они, и не понимает, что говорит. Вскоре Анна умерла, ее похоронили неподалеку, на погосте.

Сестрам очень не хватало Анны. Она была самой веселой, живой и говорливой из них. Теперь, когда ее не стало, жизнь как-то сразу потускнела. Сколько раз после похорон сестры молили Бога, вернуть им Анну.

Прошла неделя, и вот однажды, поздно вечером, когда сестры уже отходили ко сну, в одной из комнат наверху раздался громкий треск. Они бросились к лестнице и прислушались, несколько мгновений спустя к ним присоединилась прислуга, встревоженная непонятным шумом.

Сестры приказали слугам подняться наверх и проверить, в чем там дело. Мужчины взобрались по ступенькам и тщательно осмотрели комнаты, но не обнаружили ничего необычного. Казалось, все стоит на своих местах.

Но страх не покидал обитателей дома. Они столпились внизу тесной кучкой, и еще очень долго ни один из них не мог набраться храбрости, чтобы отправиться спать. Но время шло, непонятный шум не повторялся и постепенно все разошлись по комнатам.

Несколько дней прошло в тишине и спокойствии. Но ровно через неделю все повторилось снова: домочадцы проснулись от жуткого грохота. Казалось, в доме одновременно хлопали все двери.

Слуги и служанки со свечами выбежали из комнат, столпились на лестничной площадке. Колеблющиеся язычки пламени отбрасывали косые, причудливые тени. Слуги с посеревшими от страха лицами, всклокоченными от сна волосами, в длинных ночных рубашках сами напоминали толпу привидений.

Прижавшись друг к другу, они обошли весь дом. Но стоило им покинуть какую-нибудь комнату, как позади с новой силой кто-то принимался яростно хлопать дверьми.

Наконец, когда обитатели Бартон-Агнес-Холла вконец обезумели от непрекращающегося грохота и бесплодных метаний по комнатам, шум прекратился и воцарилась гнетущая тишина.

Несколько мгновений, казалось, длившихся целую вечность, все, затаив дыхание, вслушивались в тишину.

Наконец один из слуг прошептал:

— Кажется, закончилось.

— Ты уверен, — пробормотала, трясясь от страха, одна из сестер, — что это не начнется снова?

— По крайней мере, в прошлый раз это не повторилось, — сказала другая сестра.

Стало прохладно, и обитатели Бартон-Агнес-Холла не могли понять отчего трясутся: от холодного ночного воздуха или от страха. Дом затаился, тишину нарушало только их собственное порывистое дыхание, да крик совы за окном.

Наконец они решили разойтись по комнатам. Но никто так и не сомкнул глаз до самого рассвета, пока лучи солнца не разогнали ночные страхи.

Неделя прошла спокойно. И снова, ровно через неделю, сестры и прислуга проснулись от нестерпимого грохота. На этот раз им показалось, что по коридорам и лестницам с топотом проносятся бесчисленные толпы людей. Дом дрожал, как в лихорадке. Потом топот неожиданно оборвался, и воцарилась тишина, уступившая вскоре место еще более жутким вещам. По дому разнесся страшный, леденящий кровь предсмертный вопль. Эхо еще не успело смолкнуть, как топот возобновился с удвоенной силой. И снова вопль. И так всю ночь.

В эту ночь ни одна живая душа не вышла из комнаты. Никто не толпился на лестничной площадке. Ни у какого и в мыслях не было осматривать дом. Обитатели Бартон-Агнес-Холла в холодном поту лежали в кроватях, с головой накрывшись одеялами и умирали от страха.

На следующий день служанки начали собирать свои пожитки. Они не хотели больше жить под одной крышей вместе с жуткой потусторонней силой, будившей их по ночам. Ничто не могло заставить прислугу провести с таким ужасным и беспокойным призраком хотя бы еще одну ночь.

Сестры как могли старались успокоить женщин. Очевидно, говорили они, есть более простое объяснение происходящему в доме, и нет нужды привлекать для объяснения потусторонние силы.

Какое уж там простое объяснение, отвечали служанки. Нет никакого другого объяснения, да и быть не может. Все предельно ясно.

Слуги ушли.

Сестры остались одни в прекрасном, но слишком большом доме. Не справившись с нахлынувшими на них повседневными заботами, они обратились за помощью к викарию. Сестры подробно описали все, случившиеся за прошедшие три недели, и сообща попытались найти ключ к решению загадки.

И только тогда, беседуя с викарием, они вспомнили об обещании, данном умирающей Анне. И только тогда увидели определенную связь, которая едва ли была случайным совпадением: ночи, полные кошмара повторялись регулярно, с небольшим интервалом, а точкой отсчета стала ночь, когда умерла Анна. Неужели сестра сдержала свое предсмертное обещание? Обещание сделать жизнь домочадцев невыносимой, если ее голова, вопреки последней воле, не будет покоиться в стенах Бартон-Агнес-Холла. Нет! Конечно же, нет! Трудно поверить, что такое возможно.

Ни час и ни два викарий и сестры ломали голову над тем, как выполнить последнюю волю Анны. Наконец, викарий, в полном отчаянии, предложил вскрыть могилу Анны, полагая, что ключ к загадке может покоиться под крышкой гроба. Сестры неохотно согласились.

На следующий день викарий вместе с могильщиком вскрыли могилу Анны. Когда они подняли гроб и открыли крышку, леденящий ужас сковал их сердца. Прошло три недели с той поры, когда викарий видел тело Анны в последний раз, облачая его в погребальные одежды. За это время с телом произошли ужасные и невероятные изменения. Голова лежала отдельно от туловища, и, что хуже всего, плоть и кожа сошли с головы покойницы, обнажив голый череп.

И для викария, и для сестер это было уже чересчур. Странное и страшное желание Анны было исполнено, покойница все-таки настояла на своем: череп Анны нашел пристанище в стенах Бартон-Агнес-Холл.

Да, именно так Сестричка Нэнси воротилась домой, и, пока ее череп покоится в Бартон-Агнес-Холле, никакого вмешательства духов не происходит. Но меняются поколения, и время от времени обитатели Бартон-Агнес-Холла пытаются избавиться от не слишком приятного соседства. И каждый раз стук дверей, топот ног и леденящие кровь завывания заставляют вернуть череп на место.

О черепе Сестрички Нэнси ходит много легенд. Говорят, что однажды служанка вышвырнула его в окно прямо на проезжавшую мимо телегу с навозом. Но как только череп упал на повозку, лошадь словно окаменела и не могла стронуться с места. Возница нещадно хлестал лошадь кнутом, но бесполезно. И только тогда, когда служанка призналась в том, что она натворила, а череп достали из кучи навоза и вернули в дом, телега сдвинулась с места.

Один человек, мистер Росс, описал любопытную историю, как череп Сестрички Нэнси еще раз попытались вынести из дома.

«Лет сорок тому назад, — писал мистер Росс, — Джон Билтон, мой кузен, приехал из Лондона погостить по-соседству с Бартон-Агнес-Холл. Его дальний родственник, Мэтью Поттер, стороживший пустующее поместье, пригласил Джона Билтона в гости и предложил заночевать в доме. Поттер предупредил Джона, что в Бартон-Агнес-Холл, согласно людской молве, водятся привидения, и что, если гость их боится, то лучше ему переночевать где-нибудь в другом месте. Но Джон, настоящий сорвиголова, отвечал:

— Чтобы я, да испугался! Ни за что на свете! Меня абсолютно не волнует, сколько призраков шатается по дому, лишь бы они не путались у меня под ногами.

Поттер рассказал ему о черепе и о портрете Сестрички Нэнси, предложив гостью взглянуть на портрет, висевший в одной из комнат. Заинтригованный Джон Билтон согласился. Войдя в комнату, Поттер включил свет, но через мгновение он без видимых причин погас, и зажечь его снова так и не удалось. Мэтью и Джон были вынуждены пробираться в спальню в темноте.

Они улеглись на одну кровать, а вскоре Мэтью заснул и захрапел. Но Джону не спалось. Он лежал, размышляя о черепе. Ему показалось странным, что свет погас как раз в тот момент, когда они стояли перед портретом. Вдруг за дверью, ведущей в спальню, послышались тихие шаги. Сначала Джон подумал, что это кто-то из слуг пробирается в темноте в свою комнату. Но, вспомнив, что они в доме одни, Джон испугался и растолкал Мэтью.

— Мэтти, кто это там бродит по коридору?

— Совы, — буркнул Поттер, перевернулся на другой бок и снова захрапел.

Шум усилился. Джону показалось, что за дверью уже бродит не менее дюжины людей. Они громко топали ногами, разгуливая по комнатам и коридорам, оглушительно хлопали двери. Джон снова растолкал Поттера.

— Просыпайся, Мэтти. Неужели ты не слышишь, что творится в этом чертовом доме? Что происходит?

— Совы, — пробормотал Мэтью.

— Да какие совы! — закричал Джон Билтон. — Все совы мира не смогли бы учинить такой грохот!

На этот раз Мэтти проснулся, прислушался и сказал:

— Похоже, опять Сестричка Нэнси шалит, но я привык не обращать на нее внимания.

Он отвернулся к стене и снова захрапел.

Боже! Что тут началось! В доме разыгралось настоящее сражение, и звуки схватки были слышны по всей округе. Хлопанье дверей эхом разносились по коридорам как удары грома. Джону казалось, что вот-вот откроется дверь, и в спальню ворвется полчище привидений во главе с Сестричкой Нэнси. Но катастрофы не произошло. Мало-помалу шум стал затихать, Джон, промучившись всю ночь, заснул только под утро.

Мистер Росс услышал эту историю от своего кузена Джона на следующее утро. Хотя Джон был не робкого десятка и не верил в привидения, он признался мистеру Россу, что пережил самую ужасную ночь, и никогда не согласится снова ночевать в Бартон-Агнес-Холл, даже если ему предложат за это само поместье.

Ну, а что же Сестричка Нэнси? Продолжает ли как и прежде будить людей по ночам? Да, но только, если кто-нибудь рискнет насмехаться над ней, или ее домом, или, что хуже всего, попытается вынести череп из Бартон-Агнес-Холла.

И разве можно поставить ей это в вину? Бартон-Агнес-Холл до сих пор самый красивый дом во всем Йоркшире, а история о Сестричке Нэнси, пожалуй, одна из самых удивительных британских легенд о привидениях.

Большинство людей боится привидений. И, пожалуй, их можно понять. Все, что способно появляться и снова растворяться в воздухе, что можно увидеть, но нельзя осязать, что проходит сквозь стены и издает зловещие странные звуки и принимает различные формы, вполне может испугать любого человека. Но иногда люди встречаются с привидениями, не испытывая ни страха, ни шока. Как, например, Реджинальд Эстон, лет сто тому назад повстречавшийся с привидением в одном из поместий графства Чешир. Сразу после случившегося он рассказал эту историю своему другу, лорду Халифаксу, страстному коллекционеру историй о привидениях, большая часть которых опубликована в известной «Книге о привидениях лорда Халифакса».

До самой смерти Реджинальд Эстон клялся, что его история — чистая правда. Вот она. Реджинальд Эстон был художником, однажды его пригласили в поместье Олд-Холл писать на заказ портрет двух дочерей хозяина. Владелец поместья, мистер Кобб, и его жена оказались очень милыми и приветливыми людьми, а их дочери настоящими красавицами.

Дом был полон гостей, и миссис Кобб вдруг поняла, что не занятой осталась только одна спальня. Почему-то это расстроило ее. Миссис Кобб отозвала мужа в сторону, и они принялись о чем-то шептаться. Случайно, мистер Эстон услышал слова: «А что делать? Другой комнаты все равно нет.» Его сильно озадачило поведение хозяев. Может быть, эта комната была сырой? Или в ней гуляли сквозняки? Мистер Эстон чувствовал себя крайне неловко, видя, что причинил хозяевам столько хлопот. Он подошел к мистеру Коббу и сказал, что не боится ни сырости, ни сквозняков, и что нет нужды расстраиваться по этому поводу.

— Нет, нет, — ответил мистер Кобб, — Проблема заключается в другом.

Но в чем собственно дело, так и не объяснил.

Ночью мистер Эстон неожиданно проснулся, чувствуя, что в комнате есть кто-то еще. Он открыл глаза и при свете луны увидел пожилую женщину. Она стояла в ногах кровати, склонив голову вниз, так как если бы что-то искала на полу, и нервно потирала руки.

Мистер Эстон сел. Он подумал, что это одна из многочисленных гостей, заблудившихся в доме, и сказал:

— Извините, мадам, не ошиблись ли вы комнатой?

Женщина ничего не ответила и на глазах изумленного художника растаяла в воздухе.

На следующее утро, за завтраком, мистера Эстона принялись расспрашивать, как он провел ночь. В ответ он рассказал о странном случае с пожилой женщиной.

— Да, — признался мистер Кобб, — мы пользуемся той комнатой только в случае крайней необходимости, опасаясь, что гостей может до смерти напугать появление призрака ужасной женщины, совершившей в этой комнате убийство.

Оказалось, что много лет назад эта женщина жила в доме и мечтала стать владелицей поместья. Единственной помехой на ее пути был ребенок, унаследовавший Олд-Холл от умерших родителей. Однажды старуха под вымышленным предлогом отослала няню малыша и осуществила свой страшный замысел, да так умно и хитро, что ни у кого не возникло и тени подозрения. Дом перешел в ее собственность.

— Никто и не узнал бы о содеянном, — сказал мистер Кобб, — если бы старуха не призналась во всем на смертном одре. Поместье было продано и мой дед купил его.

Мистер Эстон поинтересовался, как часто появляется привидение.

— О, оно появляется каждую ночь примерно в одно и то же время.

На следующую ночь художник приготовился к встрече с привидением. На столике рядом с кроватью он поставил лампу, прикрутив фитиль, чтобы свет не был слишком ярким. На кровать художник положил планшет для набросков и карандаш. Мистер Эстон настроился на бессонную ночь, чтобы не пропустить появления привидения и попытаться сделать набросок с натуры.

Все произошло так же, как и в прошлую ночь: в комнате снова появилась призрачная фигура.

Мистер Эстон сел поудобнее и сказал:

— Извините, мадам, я — художник. Позвольте мне сделать набросок для вашего портрета. Мне кажется, это рассеет сомнения людей, которые сомневаются в существовании…

Он не успел закончить фразу. Призрак женщины растаял в воздухе.

Пять ночей провел мистер Эстон в комнате с привидением. И каждую ночь старуха появлялась и через несколько минут исчезала. Будучи неплохим художником, мистер Эстон использовал всю отпущенную ему природой наблюдательность, умение запоминать лица людей, форму, контуры, для того чтобы в течение пяти бессонных ночей закончить набросок. Готовый портрет был передан лорду Халифаксу, который скопировал его и поместил в «Книгу привидений».

Реджинальд Эстон не единственный, кто пытался изобразить привидение. У него было довольно много последователей, в том числе и фотографов, желающих запечатлеть привидение на пленке. И некоторые попытки оказались удачными. Точнее, вы можете посчитать их удачными, если поверите, что блики света и различные контуры на этих снимках действительно привидения, а не сложная игра света и тени или причуды фотокамеры.

Джон Уэсли, известный основатель Методистской церкви, родился в пасторате Эпворс графства Линкольншир в 1703 году. Его отец, Самуэль Уэсли, так же был священником и прожил в Эпворсе много лет.

Между декабрем 1716 и январем 1717 года в Эпворсе происходили весьма странные и загадочные события. Они настолько поразили Самуэля Уэсли, что он подробнейшим образом описал их в дневнике. Впоследствии его сын, став знаменитым, использовал материалы отца для статьи, до сих пор считающейся по праву одной из самых увлекательных в описании историй о привидениях.

Семейство Уэсли было на редкость набожным и славилось по всей округе своей искренностью и интеллигентностью. Вряд ли в их намерения входило просто напугать кого-нибудь страшными сказками. Совершенно невероятно, чтобы отец записал в дневник эту историю просто так, ради смеха, а сам впоследствии стал выдавать ее за чистую правду. Все нижеизложенное взято из оригинальной статьи Джона Уэсли.

В Эпворсе столовая размещалась на первом этаже. Одна дверь из нее вела в холл, а другая — прямо в сад. Около десяти часов вечера 2 декабря 1716 года Роберт Браун, слуга Самуэля Уэсли, сидел со служанкой в столовой. Вдруг раздался стук в дверь, выходившую в сад.

Роберт встал, открыл дверь и выглянул наружу. Никого.

Роберт закрыл дверь и вернулся на место, но вскоре в дверь снова постучали. На этот раз стук сопровождался стоном. В дверь стучали еще два или три раза. И каждый раз, когда слуга открывал дверь и вглядывался в темноту сада, там никого не было.

Слугам стало как-то не по себе, но решив не обращать внимания на таинственные звуки они вскоре пошли спать.

Роберт спал наверху, на мансарде. Рядом с дверью его комнаты, на лестничной площадке, стояла ручная мельница, которой изредка пользовались для помола зерна. К своему удивлению Роберт увидел, что мельница вращается, вращается сама по себе. Должно быть, он был очень уравновешенным парнем, потому что, как он признался позднее, в голову прежде всего пришла очень странная в данной ситуации мысль: как жаль, что в мельнице нет зерна, и призрак крутит ручку вхолостую!

Роберт прошел мимо вращающейся мельницы и вошел в спальню. Но в ту ночь его так и не оставили в покое. Не успел он задуть свечу и улечься в кровать, как сбоку от него послышалось кулдыканье, как будто рядом с ним, в темноте бродил огромный индюк. Потом раздался глухой стук, словно кто-то сбросил с ног на пол ботинки.

Роберт понимал, что это невозможно, потому что свои ботинки он оставил внизу, у лестницы.

На следующий день Роберт и служанка рассказали другой служанке о ночном происшествии.

Она рассмеялась:

— Господи, какие же вы глупые! Хотела бы я увидеть того, кто попытается напугать меня!

Всю жизнь служанка потом раскаивалась в сказанном.

Вечером того же дня служанка сбивала масло. Закончив, выложила кружочки сбитого масла на поднос и понесла в кладовку. В кладовке она услышала какой-то стук, доносившийся с полки, где стояли бидоны с молоком. Потом стук раздался под полкой.

Служанка взяла свечу и посмотрела на полку и под ней. Ничего подозрительного не обнаружилось. Стук повторился. Служанка так испугалась, что уронила поднос, вывалив масло на пол, и со всех ног бросилась из кладовки.

Таинственные явления имели продолжение и на следующий день, начавшись где-то между пятью и шестью часами. У Джона Уэсли было несколько сестер. Одна из них, двадцатилетняя Молли, сидела в гостиной и читала книгу. Она услышала, как отворилась дверь и в комнату кто-то вошел. Молли показалось, что этот кто-то был одет в шелковую ночную сорочку, потому что она слышала мягкое шуршание шелковой ткани. Молли, конечно же, удивилась, кто же это собрался лечь спать так рано, и обернулась. Дверь была закрыта, в комнате никого не было. Но тем не менее в гостиной кто-то был: Молли слышала непрекращающиеся шаги. Кто-то обошел вокруг стула, вернулся к двери и снова подошел к ней.

«Совершенно бессмысленно, — подумала Молли, — пытаться бежать: что бы ни бродило рядом с моим стулом, оно, вне всякого сомнения, бегает быстрее, чем я.»

Надо отдать должное удивительной способности Молли к самоконтролю. Она встала, взяла подмышку книгу и спокойно вышла из комнаты.

После ужина Молли поднялась в спальню и рассказала сестре, Сюзи, которая была годом старше, приключившуюся с ней историю о странных, неземных шагах. Она подробно описала, как нечто вошло в комнату и принялось прогуливаться вокруг нее. Упомянула Молли и о шорохе шелковой ночной рубашки.

Сюзи рассмеялась:

— Удивляюсь, как легко тебя можно напугать. Хотела бы я посмотреть на того, кто рискнет напугать меня!

В центре комнаты стоял стол. Вскоре после того, как Сюзи подняла на смех свою сестру, под столешницей раздался стук. Сюзи взяла свечу и заглянула под стол. Под столешницей не было ничего, что объясняло бы причину стука. Почти тут же загремели железные створки оконных ставень. Заклацкала дверная защелка, поднимаемая и опускаемая невидимой рукой. Смелость мигом покинула Сюзи. Она, не раздеваясь, прыгнула в кровать, накрывшись с головой одеялом, и пролежала, не шелохнувшись, до самого утра.

Следующей на очереди была девятнадцатилетняя Бэтти. В ее обязанности входило ждать рядом с комнатой отца, пока он не уляжется в кровать, чтобы потом забрать из комнаты свечу. Несколько часов спустя после ужаса, пережитого Сюзи, Бэтти стояла как обычно на лестничной клетке и вдруг услышала шаги. Кто-то спускался по лестнице, ведущей на мансарду. Звуки шагов достигли лестничной площадки, но Бэтти никого не увидела. Невидимые ноги медленно протекали мимо Бэтти и направились вниз по главной лестнице. Казалось, каждый шаг сотрясает дом до основания. Бэтти, охваченная ужасом, стояла на лестничной площадке, уставившись в пустоту. Она слышала, как тяжелые шаги раздаются на первом этаже, потом на лестнице для слуг и снова на мансарде.

Бэтти рассказала эту историю самой старшей сестре, Эмилии. Но и Эмилия, как оказалось, и сама не осталась в стороне, от таинственных событий. Вот, что она написала в письме к своему брату, Джону, узнав, что он собирается опубликовать статью на эту тему:

«Сестры слышали какие-то непонятные звуки и рассказали мне о них, но я не очень-то им верила до тех пор, пока ночью, примерно через неделю после того, как в нашем доме начали происходить странные вещи, со мной не приключилась страшная и невероятная история. Как только часы пробили десять, я, как обычно, спустилась на первый этаж, чтобы запереть двери. Сделав почти все, я направилась к западной лестнице, как вдруг услышала странный звук. Казалось, что кто-то высыпал посередине кухни ведро с углем. Я не очень испугалась, но все-таки подняла с кровати Сюзи, и мы вдвоем обошли все помещения первого этажа. Все было в полном порядке. Наша собака мирно спала, в другой комнате свернулся клубочком и мурлыкал во сне кот. Я поднялась в спальню, разделась и легла спать. Но тут я услышала шум, заставивший меня вскочить с кровати…»

Именно тогда Эмилия и услышала рассказ Бэтти. Она была самой старшей сестрой и постаралась успокоить Бэтти.

— Ты ведь знаешь, я не верю во всю эту чепуху. Хочешь, сегодня ночью я вместо тебя заберу свечу у отца и посмотрю, кто старается напугать нас.

И так, в ту ночь на площадке, рядом с комнатой Самуэля Уэсли, стояла Эмилия. Она взяла свечу из спальни у отца и вдруг услышала громкий удар внизу, в холле. Эмилия поспешила вниз по лестнице, но как только она добежала до холла, что-то грохнуло на кухне. Эмилия обыскала кухню, пытаясь выяснить причину грохота, как вдруг кто-то постучал в заднюю дверь. Тихо ступая, она подошла к двери, приподняла задвижку и стала ждать. Стук повторился. Эмилия резко распахнула дверь. Но за дверью никого не было.

Не успела Эмилия закрыть дверь, как стук повторился. Она снова распахнула дверь, и снова там никого не было. Эта дверь открывалась внутрь дома, и Эмилия уже собиралась закрыть ее на защелку, как вдруг со стороны улицы кто-то с необыкновенной силой навалился на дверь. Эмилия сопротивлялась изо всех сил. Она уперлась в дверь плечом и наконец сумела захлопнуть ее и повернуть ключ в замке. Но как только Эмилия вытащила ключ, стук возобновился. На этот раз она не стала обращать на него никакого внимания и ушла к себе в спальню.

Этого было более чем достаточно. Эмилия наконец убедилась, что все происходящее отнюдь не шутки и не розыгрыши. Она подошла к матери и рассказала ей обо всем. Миссис Уэсли, как и другие члены семьи, сначала была настроена очень скептически.

— Если бы я сама услышала эти таинственные звуки, возможно, я бы поверила тебе, — сказала она.

Ее желание исполнилось довольно скоро. Как-то раз, Эмилия вбежала к миссис Уэсли и попросила ее подняться в детскую. Как только мать и дочь подошли к комнате, они услышали страшные звуки. Казалось, что в детской кто-то неистово раскачивает колыбель. Но в комнате вот уже много лет не было никакой колыбели.

Миссис Уэсли убедилась, что в доме действительно творятся очень странные вещи. Она обратилась за помощью к мужу.

Самуэль Уэсли был очень строгим отцом. Для всех домочадцев он был непререкаемым авторитетом, и обращаться к нему за советом по поводу какой-нибудь чепухи никто не решался. Он уже давно заметил, что дети постоянно обсуждают между собой какие-то загадочные звуки. Но когда к нему пришла жена и поведала фантастическую историю о раскачивающейся невидимой колыбели, он разгневался не на шутку.

— Мне стыдно за тебя, — сказал он миссис Уэсли, — я могу понять, когда мальчишки и девчонки пугают друг друга, но чтобы ты, здравомыслящая женщина, повторяла за ними весь этот вздор?… Я не желаю более слышать подобные глупости.

Он и не слышал их, до шести часов вечера того же дня. Каждый день, ровно в шесть часов, вся семья собиралась на вечернюю молитву. Первой читали молитву за короля, и мистер Уэсли уже собрался начинать, как вдруг откуда-то сверху раздался оглушительный грохот. Ко времени, когда молитва завершилась, и пораженные домочадцы пробормотали «Аминь», грохот стал просто невыносимым. С той поры, за редким исключением, грохот сопровождал как утреннюю, так и вечернюю молитвы.

После этого сомнения охватили и мистера Уэсли. Он послал слугу, Роберта Брауна, к викарию из Хакси, мистеру Хулу, и попросил его приехать. Когда мистер Хул прибыл, Самуэль рассказал ему все, что знал о странных звуках, и попросил дружеского совета. К этому моменту в доме практически не осталось места, где не происходили бы загадочные явления. Так или иначе, но с ними уже познакомилась вся семья, а дети даже дали прозвище невидимому источнику шума, называя его «Старина Джефри».

Когда два священника обсуждали сложившуюся ситуацию, в комнату неожиданно ворвался слуга и закричал:

— Старина Джефри приближается! Я слышал, слышал!

Этим «сигналом» был непонятный треск, начинавшийся каждый вечер без четверти десять где-то на чердаке в северо-восточной части дома. Одни говорили, что он напоминает звук ломающейся ветки, другие считали, что он похож на скрип старой несмазанной ветряной мельницы, третьи сравнивали его со звуком рубанка, строгающего дерево.

Едва слуга успел закончить фразу, как где-то наверху раздался стук.

— Пойдемте, сэр, — пригласил мистер Уэсли своего друга, — вам предоставилась возможность услышать это самому.

Поднимаясь по лестнице, мистер Хул почувствовал, что боится. Мистер Уэсли привел его в детскую, но звуки послышались из соседней комнаты. Священники направились туда, но стук снова переместился в детскую. Они поспешили вернуться.

Мистер Уэсли и мистер Хул стояли в детской и внимательно прислушивались. Снова раздался стук. Он слышался откуда-то из-за изголовья кровати, на которой спали Бэтти и две ее младшие сестры. Бэтти трясло, как в лихорадке, она покрылась потом, как если бы ждала сильной боли или только что проснулась от ночного кошмара.

При виде этого мистер Уэсли пришел в ярость. Он вытащил из-за пояса пистолет и к удивлению и тревоге мистера Хула, приготовился палить в деревянную спинку кровати, откуда доносился загадочный стук. Мистер Хул вовремя успел схватить мистера Уэсли за руку, не дав нажать на курок.

— Сэр, — закричал он, — вы полагаете, что это — нечто сверхъестественное. Если вы правы, то выстрел не причинит ему вреда, но он может иметь весьма опасные последствия для вас.

Трясясь от гнева, мистер Уэсли обогнул кровать, подошел вплотную к деревянной спинке и произнес строгим голосом:

— О ты, глухой и немой дьявол! Как смеешь ты пугать бедных детей, которые не могут постоять за себя! Ступай ко мне в кабинет и предстань перед настоящим мужчиной!

Внезапно стук прекратился.

Самуэль Уэсли бросил вызов духу, покорившему дом, и тот мстительно принял его. Начались худшие дни активности привидения.

Никто не мог зайти в кабинет мистера Уэсли без его ведома. У него был единственный ключ, и Самуэль Уэсли всегда запирал кабинет, когда выходил. Однажды вечером, после того как он бросил вызов призраку, мистер Уэсли открыл кабинет и собирался войти, как вдруг дверь с силой ударила его по лицу, да так, что он едва не упал на пол. Чудом удержавшись на ногах, он изо всех сил лег на дверь, сумев открыть ее, и ворвался внутрь.

В кабинете раздался стук. Сначала по одной стене, потом по другой и, наконец, по двери, ведущей в комнату его дочери, Нэнси.

Мистер Уэсли пустился в погоню за источником стука. В тот момент Нэнси находилась у себя в комнате и вместе с отцом стала прислушиваться к странным звукам.

— Ну говори! — громко потребовал мистер Уэсли.

Никто не ответил, но стук не прекратился.

— Эти духи любят темноту, — сказал мистер Уэсли дочери, — задуй свечу, и тогда, возможно, он заговорит.

Нэнси было пятнадцать лет. Подобно многим другим членам семьи Уэсли, присутствие в доме привидения и жизнь под аккомпанемент таинственных звуков не лишили Нэнси чувства юмора, и она частенько говорила, что было бы неплохо, если вместо бесполезного стука, призрак выполнял бы вместо нее часть работы по дому. Младшие сестры часто говорили друг другу, когда слышали стук в изголовье кровати:

— Приближается Джефри, значит, пора спать.

А если звук раздавался днем, то они кричали младшей сестре:

— Эй, Китти, Джефри стучит наверху.

И Китти принималась со смехом гоняться по комнатам за ускользающим стуком.

Но задув свечу, Нэнси немного испугалась: вдруг призрак и в самом деле вздумает заговорить: Нэнси не была уверена, что готова к этому.

В темноте мистер Уэсли громко повторил приказ, но ответа не последовало.

— Нэнси, — сказал он, — два христианина слишком много даже для дьявола. Ступай наверх. Возможно, когда я останусь один, он наберется смелости и заговорит.

Нэнси с удовольствием предоставила отцу возможность побеседовать с привидением наедине.

Мистер Уэсли был отцом девятнадцати детей, но некоторые из них умерли в младенчестве. Одним из них был сын, которого назвали в честь отца Самуэлем. Оставшись один, Самуэль Уэсли произнес:

— Если ты призрак моего сына, Самуэля, заклинаю тебя стукни три раза, не больше.

Стук прекратился, и в ту ночь никакие таинственные звуки не мешали спать обитателям дома.

Но сверхъестественные явления продолжались: ночь за ночью, в течение двух месяцев. В своей статье Джон Уэсли описал множество удивительных и необъяснимых случаев. Вот один из них:

«Вскоре после того, как мои мать и отец собрались спать, но свечу еще не унесли, они услышали три удара, затем еще три, и еще. Как будто кто-то колотил дубинкой по комоду, стоявшему рядом с кроватью. Отец немедленно поднялся, запахнул халат и, поскольку шум переместился на первый этаж, взял свечу и стал спускаться вниз. Моя мать пошла вместе с ним. Когда они спускались по широкой лестнице, раздался звук, как если бы на грудь моей матери высыпали целый кувшин серебра, и монеты заструились по телу прямо к ее ногам. Потом им показалось, что в подвале, под лестницей, где стояли бутылки, раскачивается огромный железный колокол, но как ни странно, ничего не было разбито.

Вскоре к ним присоединилась наша собака, огромный мастиф, и стала жаться к ногам. Когда в доме началось неладное, собака повела себя очень странно. То она начинала лаять и рычать, то бросалась из стороны в сторону, скаля зубы. Причем чаще всего это случалось еще до появления подозрительных звуков. А иногда в течение двух или трех дней мастиф, напротив, затихал: чуть слышно скулил, вздрагивал и жался к людям. Но и в том, и в другом случае обитатели дома, видя ненормальное поведение собаки, понимали: вот-вот появится привидение.

Вскоре мой отец и мать вышли в холл, и им показалось, что кто-то притащил туда огромную корзину с углем и принялся раскидывать его во все стороны. Но ничего и никого не было видно.

Мой отец закричал:

— Сюзи (так звали одну из дочерей и саму миссис Уэсли), неужели ты не слышишь? Кто-то расшвыривает на кухне оловянную посуду.

Но на кухне все было в порядке: посуда стояла на местах.

Затем раздался громкий стук в заднюю дверь. Мой отец выглянул наружу, но ничего не обнаружил. Потом постучали во входную дверь, но и это было напрасной тратой времени. Ему несколько раз пришлось бегать от одной двери к другой. Потом он повернулся и отправился в спальню. Но по всему дому грохотало так, что отец не сомкнул глаз до самого утра.

Священники посоветовали Самуэлю покинуть дом. Но это было не для него.

— Пусть дьявол бежит от меня, — отвечал Самуэль Уэсли, — я никогда не побегу от дьявола.

Для старого пастора таинственный шум был не более чем попыткой агентов дьявола внести ужас и смятение в души добрых христиан — домочадцев. Самуэль Уэсли, человек железной воли и поразительной отваги, как и члены его семьи прекрасно понимал, что события в их доме имеют сверхъестественную причину.

Позднее Эмилия Уэсли писала: «Нам всем вполне хватило месяца, чтобы убедиться в реальности происходящего.» И из того, как Джон Уэсли описал эти события в своей статье, совершенно ясно, что он верил: таинственные звуки в пасторате Эпворс не розыгрыш злоумышленника, не завывание ветра в ивах и не ночной скрип половиц старого рассохшегося дома, освещаемого только колеблющимся пламенем свечи.

Замок Глэмис принадлежит графам Стратморо. В нем родилась принцесса Маргарет. Здесь же, как говорят, в 1040 году Макбет убил шотландского короля Дункана. Меч и кольчугу, как предполагают, принадлежавшие Макбету, можно и сегодня увидеть в замке, который вошел в историю и в легенду. Многие считают, что замок — одно из самых изобилующих привидениями мест в Британии. Моя любимая история о привидениях замка Глэмис — это рассказ о человеке, сыгравшем в карты с дьяволом.

Много-много лет тому назад, во времена, когда знатные и пышущие здоровьем джентльмены напивались за ужином так, что слуги разносили их бесчувственные тела по спальням, Глэмис принадлежал графу Пэти. Граф, не пропуская ни одного удовольствия и наслаждаясь ими в полной мере, вел настолько беспутную жизнь, что люди прозвали его «Дикий лорд замка Глэмис». Истинной страстью графа были карты. Он готов был играть с кем угодно и когда угодно. Если друзья отказывались составить ему компанию, граф звал слуг или конюхов и приказывал им играть до полного изнеможения.

Мало кто получил удовольствие, общаясь с графом за карточным столом: непременным спутником карточной игры было виски. Граф играл и вливал в себя неразбавленные виски бокал за бокалом. Чем дольше он играл, тем больше пьянел, а, опьянев, терял над собой контроль и впадал в ярость. Если граф проигрывал, то заявлял, что партнер — шулер, а если, его противник оказывался настолько глупым, что начинал спорить, дело заканчивалось дуэлью.

Однажды в одну холодную и ненастную ноябрьскую ночь граф, по обыкновению изрядно нагрузившись виски, сидел в полном одиночестве. Он перетасовал карты и потребовал, чтобы кто-нибудь составил ему компанию, но слуги и домочадцы наотрез отказались сесть за карточный стол. Они сказали, что суббота — не лучший день для карточных игр. Граф впал в бешенство. Он послал за священником и попытался заставить сыграть в карты его. Но священник отказался, заявив, что проклянет любого обитателя замка, если тот сядет с графом за карточный стол в святой день.

Трудно описать словами ярость графа. Он проклял и священника, и слуг, и членов своей семьи. Схватив колоду карт, граф, пошатываясь, бродил по замку, извергая хулу и безбожную ругань.

— Если никто не захочет со мной играть, — прокричал он, — я приглашу самого дьявола.

Наконец, когда граф добрел до своей комнаты, то услышал стук в дверь. Низкий голос поинтересовался, не желает ли граф сыграть в карты.

— Да, — взревел граф, — входи, кем бы ты ни был, заклинаю тебя именем нечестивого, входи!

Дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий незнакомец, с головы до ног закутанный в тяжелый черный плащ. Его лицо пряталось в тени черной шляпы с широкими полями. Незнакомец с достоинством поклонился, подошел к столу и уселся напротив Дикого лорда.

Граф с нескрываемым удовольствием тасовал колоду, а незнакомец молча смотрел на него и улыбался. Затем он предложил непомерно высокую ставку. Граф заколебался. Прежде он никогда не рисковал такими суммами, и его охватили сомнения: сможет ли он выплатить долг в случае проигрыша? Но отчаянное желание играть победило, граф согласился.

— Все равно я не проиграю, — проревел он. — Никто еще не выигрывал у меня! Сдавай карты!

— Но если я выиграю, — заметил незнакомец, — а вы не сможете отдать долг, поклянитесь, что напишите расписку, какую мне будет угодно.

— Согласен! — закричал граф, стуча по столу кулаками от нетерпения, и жуткая игра началась.

Вскоре до слуг донеслись дикие крики и проклятия. Озадаченные, они подошли к двери и прислушались. Довольно легко слуги узнали голос графа, но вот второй был им абсолютно незнаком. Кем же был таинственный гость? И как он вошел в дом? Никто не смог ответить на эти вопросы.

Игра захватила партнеров, голоса становились все более громкими и сердитыми. Наконец послышался пьяный стон. Граф проиграл. Низкий голос потребовал вексель. Начался спор, превратившийся вскоре в громкую перебранку. Наконец граф принялся умолять гостя дать ему возможность отыграться.

В этот момент любопытство дворецкого пересилило страх перед хозяином. Он пригнулся и заглянул в замочную скважину. Блеснула ослепительная вспышка, и дворецкий отскочил от двери с диким воплем, который эхом разнесся по всему замку. Он упал навзничь и скорчился на полу. Вокруг глаза, который дворецкий так неосторожно приложил к замочной скважине, расплылось желтое пятно.

Слуги не успели помочь бедняге, и прежде чем кто-либо из них смог оправиться от шока, граф рывком распахнул дверь и пригрозил всеми мыслимыми и немыслимыми наказаниями любому, кто осмелится шпионить за ним. Приказав слугам остаться на месте, граф вернулся в комнату, чтобы продолжить игру. Но его партнер уже ушел, вместе с ним исчез и вексель, подписанный графом незадолго до этого.

Граф рвал и метал. Он приказал обыскать дом. Слуги осмотрели все комнаты, каждый уголок, ни одно укромное место не осталось без внимания, снова и снова проверяли двери, окна и другие возможные пути исчезновения незнакомца. Но от странного гостя в черном не осталось и следа. Граф, бледный как смерть, моментально протрезвел и, пожалуй, впервые в жизни испугался, осознав, с кем играл в карты. Его трясло от ужаса при одной мысли о векселе, под которым он расписался. В пьяном азарте, думая, что партнер просто дурачится, граф поставил на кон свою душу.

Только тогда слуги вспомнили о бедняге — дворецком. Он так и остался лежать на полу у двери в комнату графа, обожженный, перепуганный насмерть, но, как ни странно, в полном сознании. Граф доверительно сообщил ему, что произошло в комнате. Они сидели и играли, как вдруг незнакомец бросил карты и произнес громким и властным голосом:

— Да будет этот глаз поражен!

В тот же момент в комнате сверкнула молния и ударила в замочную скважину, в которую так неосторожно заглянул дворецкий.

С той поры граф стал совсем другим человеком. Издерганный, измученный тяжелой ношей, свалившейся ему на плечи, он жил в постоянном ожидании смерти. Через пять лет граф умер. Но каждый год, в ноябре, в ночь с субботы на воскресенье из комнаты графа доносятся чьи-то голоса, эхом разносящиеся по всему замку. Люди говорят, что это призрак графа играет в карты с дьяволом, пытаясь отыграть обратно свою душу. Много лет обитатели замка содрогались от ужаса, заслышав эти жуткие голоса. Но наконец их терпению настал предел, и комнату графа заложили кирпичом. С той поры никто более не слышал, как привидение играет в карты.

Гостиница — временный приют для путешественников и укромное местечко для притона, здесь передохнет уставший путник или назначат встречу отпетые преступники. Большинство гостиниц построено в незапамятные времена, и неудивительно, что почти каждый из этих домов может поведать свою историю о населяющих его привидениях.

Отель «Голова Йорика» расположен в Бате рядом со старым Королевским театром. Когда-то они были соединены потайным ходом и делили между собой привидение.

Тогда отель «Голова Йорика» был частным домом, и из его окна, под которым теперь находится бар, выбросилась женщина. Она разбилась насмерть, и с той поры ее призрак частенько видят как актеры, так и зрители театра.

Ее прозвали «Леди в сером», она имеет обыкновение сидеть в одной из самых дорогих лож театра, наблюдая за происходящим на сцене. Однажды на нее даже возложили ответственность за неуместный, но весьма поразительный розыгрыш. В одной из пьес по ходу действия как часть декорации использовались старинные часы. Конечно же, они стояли. Но вдруг, в самый неподходящий момент в середине спектакля, часы начали бить. Актеры утверждали, что это проделки «Леди в сером». Но, пожалуй, это была ее единственная шалость: в остальном она — восторженный почитатель театрального искусства.

«Леди в сером» не единственный призрак, обитающий в «Голове Йорика». И неудивительно: в свое время эта гостиница имела дурную репутацию притона для картежников, а заправлял там лихой и довольно известный тип по кличке Красавчик Нэш. И ему самому, и его клиентам частенько приходилось пользоваться потайным ходом, ведущим в театр, поскольку детективы постоянно устраивали облавы на его заведение. Возможно, привидения, обитающие в «Голове Йорика», не что иное, как непоседливые духи каких-нибудь темных личностей из компании Красавчика, избитых в пьяных драках во время бесконечных споров по поводу картежных долгов. Кем бы ни были эти призраки, из-за них в гостинице происходят весьма странные вещи.

Несколько лет тому назад, в воскресенье, примерно четверть первого, владелец дома стоял за стойкой бара, как вдруг тяжелый кассовый аппарат приподнялся (или был поднят невидимыми руками?) и обрушился на пол, сломав по дороге стул. Поблизости в тот момент никого не было, и найти какое-либо разумное объяснение этому феномену вряд ли представляется возможным. За исключением, конечно, хорошо известных привидений!

В другой раз во время вечеринки по поводу помолвки, проходившей в гостинице, неожиданно сорвался со стола бокал и, пролетев по воздуху, упал, не разбившись. Стоит ли говорить, что потрясенные гости поспешили разойтись, вечеринка была безнадежно испорчена и помолвка не состоялась.

Кроме того, люди неоднократно видели и слышали привидение, входившее в потайной ход, в настоящее время заложенный кирпичом. Это был призрак мужчины крупного телосложения, носившего одежды времен регентства, в рыжем парике, с длинными ниспадающими до плеч кудрями. Его легко можно было узнать по шаркающей походке. Пожалуй, наиболее полное описание привидения дал сын домовладельца. Сначала при виде призрака он подумал, что в дом по ошибке забрел какой-то актер, одетый в театральный костюм. Но, заглянув в потайной ход, в котором скрылся таинственный незнакомец, он, к своему удивлению, обнаружил, что толстый слой пыли у двери, ведущей в потайной ход, остался нетронутым: «актер» умудрился пройти, не оставив следов. Сын владельца дома последовал за незнакомцем, а обернувшись, молодой человек лишний раз убедился, что его собственные следы четко видны и по ним можно легко проследить его маршрут.

Но на этом приключения молодого человека не кончились. Ему довольно часто приходилось спускаться в подвал, чтобы проверить пивные бочки. По его словам, находясь в подвале, он дважды чувствовал, как что-то легонько скользнуло у него по затылку. Паутина? Возможно. Но в том же самом подвале люди довольно часто ощущали запах духов. Причем ни одна женщина из проживающих в тот момент в гостинице не пользовалась подобными духами. Может быть, это снова была «Леди в сером»? Или призрак другой женщины, обитающей в гостинице?

Однажды ночью, в те времена, когда гостиница еще была частным домом, два человека дрались на дуэли. Дело происходило в том самом месте, где ныне расположен бар. Оба любили одну и ту же девушку. Причем, если бы они спросили ее саму, прекрасная причина ссоры, конечно же, сказала бы, кого она предпочитает. Но спор зашел слишком далеко и мог быть решен только на шпагах. Пока бешеный и шумный поединок шел на первом этаже, на втором, в своей спальне, девушка с замиранием сердца вслушивалась в доносившиеся снизу крики и звон стекла.

Наконец дуэль закончилась. Но именно погибший был тем человеком, которого она любила. Победитель взбежал по лестнице к столь желанной награде. Но счастье, к которому он стремился и которое досталось такой ценой, было недолгим. В отчаянии девушка закрылась в комнате на ключ и повесилась, прежде чем он успел выломать дверь.

Возможно, именно ее шаги можно время от времени услышать в самых различных частях дома. Или это бродит дух мужчины, которого она так любила и который погиб из-за нее на дуэли? Так или иначе, но слухи о привидениях, обитающих в «Голове Йорика», просочились на страницы газет. Многие журналисты останавливались в гостинице в надежде увидеть или услышать что-нибудь необычное. Но больше всех повезло мистеру Дуллеру , для которого все случившееся было полной неожиданностью: он даже и не предполагал, что в «Голове Йорика» водятся привидения. Вот что писал Джон Дуллер в статье, опубликованной в «Вестерн Дейли Пресс» за 15 июля 1963 года:

«Я готов подтвердить под присягой, что отчетливо слышал загадочные глухие удары в гостинице «Голова Йорика», где останавливался на ночлег два месяца тому назад. Причем, все это произошло раньше чем я узнал , что в «Голове Йорика» обитают привидения. Я задремал в гостиной на первом этаже, как вдруг меня разбудили какие-то удары. Странные звуки продолжались минут десять, за это время я успел тщательно обыскать гостиную, коридор и ничего не обнаружил, но мне показалось, что удары раздаются откуда-то из-за деревянной обшивки в углу комнаты.»

В другой части Англии, довольно далеко от города Бата и «Головы Йорика» находится еще одна гостиница, также овеянная легендами о привидениях. Говорят, что гостиница «У парома» в Холивэлле стоит как раз на том месте, где много лет назад умерла Джульетта Тоусли. Это довольно печальная история. Джульетта, красивая девятнадцатилетняя девушка, любила дровосека Тома Зоула. Он ухаживал за Джульеттой, но делал это довольно бесцеремонно. Том уделял ей не так уж много внимания, был скуп на ласковые и нежные слова, которые так радуют сердце любой девушки и которые вдвойне приятно услышать из уст любимого человека. Джульетте порядком надоели самоуверенность и бесцеремонность Тома, и однажды между ними разгорелась крупная ссора. Упреки Джульетты довели Тома до бешенства, и в сердцах он наговорил ей ужасные вещи. Да, он искренне любил Джульетту, но слово — не воробей: вылетит — не поймаешь. Джульетту настолько потрясло услышанное, что бедная девушка не в силах перенести обиду и незаслуженные оскорбления, повесилась на раскидистой иве, стоявшей на берегу реки Уз, что протекает вблизи Холивэлла.

Именно Том обнаружил ее тело на следующий день. В отчаянии бедняга бросился в поселок и вместе с жителями поселка похоронил Джульетту на берегу реки в той же одежде, в которой она встретила смерть — красивом платье розового цвета. На могилу Джульетты установили грубо отесанный камень.

Эта трагедия случилась давным давно, в 1050 году. Но печальная история имеет свое продолжение. Каждый год, 17 марта, призрак Джульетты поднимается из-под возложенного Томасом на могилу любимой камня, который превратили сейчас в одну из половых плит в баре гостиницы. Люди знают даже о дате смерти Джульетты и собираются в этот день в гостинице «У парома», чтобы посмотреть, как призрачный силуэт красивой девушки в розовом платье медленно появляется из-под пола в баре, выходит из гостиницы, спускается к реке и исчезает до будущего года. Люди говорят, что при виде печальной девушки, так безрассудно отделившей себя в минуту отчаяния от милого ее сердцу дровосека, трудно удержаться от слез.

Но все рассказы о привидениях в гостиницах меркнут перед жуткой историей о призраках из «Белой подвязки» в Портсмуте. Давным-давно там свершились такие мрачные преступления, что души погибших до сих пор беспокоят ныне живущих. Три раза дом перестраивали заново, в надежде избавиться от привидений. Но каждый раз призраки погибших упорно возвращались на место своей смерти.

Самая известная история о привидениях гостиницы «Белая Подвязка» относится к некому мистеру Гамильтону и произошла она в 1790 году. Мистер Гамильтон служил во флоте и, подчиняясь приказу, прибыл в Портсмут, чтобы получить новое назначение. Так уже случилось, что его появление в Портсмуте совпадало со списанием на берег моряков. Все гостиницы и отели города были переполнены.

Целый день мистер Гамильтон бродил по Портсмуту в надежде найти место для ночлега, но все было напрасно. Наконец уставший и отчаявшийся, он обнаружил в одном из переулков «Белую Подвязку» — обшарпанную и довольно запущенную гостиницу. Хозяйка заявила, что сможет пустить его переночевать, если только он согласится на подселение к нему в комнату еще одного человека: в номере стояли две кровати, и хозяйка не хотела упускать очевидную выгоду. Мистера Гамильтона не очень обрадовала перспектива жить в одной комнате с незнакомым человеком и он предложил хозяйке заплатить за обе кровати, лишь бы она никого не подселяла в номер. Хозяйка согласилась и проводила мистера Гамильтона в комнату.

Устав до полного изнеможения во время долгих поисков ночлега, мистер Гамильтон не стал тратить много времени на приготовление ко сну. Но прежде чем нырнуть в столь желанную постель, он тщательно закрыл дверь: в те времена Портсмут был довольно-таки опасным местом. Наконец мистер Гамильтон улегся в кровать и моментально заснул.

Он проспал около часа, когда в переулке раздался какой-то шум. Мистер Гамильтон открыл глаза, прислушался и уже собрался было повернуться на другой бок, как вдруг в призрачном свете луны увидел, что на соседней кровати кто-то лежит. Мистер Гамильтон приподнялся на локте, чтобы рассмотреть незнакомца получше. Тот, обнаженный до пояса, с повязанным вокруг головы платком, распластался поперек кровати, свесив ноги на пол. Мистер Гамильтон подумал, что человек, должно быть, очень устал, если умудрился заснуть в таком неудобном положении.

Рассердившись на хозяйку, так вероломно нарушившую договор, мистер Гамильтон хотел было растолкать непрошенного соседа и выставить его вон, но присмотревшись повнимательнее, он подумал, что такие действия могут привести к неприятным последствиям. Крепкий, довольно грубой наружности парень очень походил на матроса, и затевать с ним скандал среди ночи было бы неразумно. Кроме того, сосед вел себя довольно спокойно и не причинял никаких неприятностей. Еще немного понаблюдав за матросом, мистер Гамильтон повернулся на другой бок и крепко заснул.

Он проснулся рано утром. Солнце заливало комнату ярким светом. Мистер Гамильтон посмотрел на другую кровать. Сосед все еще спал, причем в той же самой неудобной позе. Но теперь, при ярком солнечном свете, соседа можно было рассмотреть получше.

Загорелое и довольно приятное лицо несколько портили необычайно густые и очень длинные черные бакенбарды. А то, что при свете луны показалось красным платком, на самом деле было окровавленной повязкой.

Мистер Гамильтон не на шутку испугался и впервые задал себе очевидный вопрос: «А как вообще незнакомец попал в комнату?». Мистер Гамильтон совершенно отчетливо помнил, что перед сном тщательно запер единственную дверь, расположенную как раз между кроватями, спинки которых упирались в ту же стенку. Мистер Гамильтон встал и подошел к двери. Дверь была заперта. Более того, из замочной скважины торчал ключ, и похоже, после того как мистер Гамильтон вечером запер дверь, к ключу никто не притрагивался. Другими словами, ни один человек не мог попасть в комнату, не разбудив мистера Гамильтона или не выломав дверь.

Наконец мистер Гамильтон решился разбудить моряка, понимая, что не сможет без его помощи решить эту загадку. Мистер Гамильтон повернулся и не поверил своим глазам: незнакомец исчез. Это было невероятно! Мистер Гамильтон ничего не слышал, да и отвернулся он всего на несколько секунд, когда осматривал дверь и замок. Как парень умудрился без единого звука встать с кровати? Куда он подевался? К тому же, вспомнил мистер Гамильтон, матрос был ранен и, по-видимому, тяжело! Нет, произошло нечто невообразимое: для исчезновения не было ни времени, ни более-менее доступного способа.

Мистер Гамильтон обыскал комнату, пытаясь найти хотя бы намек на объяснение случившемуся. Он заглянул под кровать, тщательно простучал все стены в поисках потайной двери, посмотрел за шторами, внимательно изучил задвижки на окнах. Ничего. Объяснить быстрое и бесшумное исчезновение из комнаты раненого моряка было невозможно.

Озадаченный мистер Гамильтон быстро оделся и спустился вниз, чтобы обсудить все происшедшее с хозяйкой. Было еще слишком рано, и ему пришлось ждать.

Наконец хозяйка вышла, и мистер Гамильтон попросил рассчитать его. Он объяснил, что не может оставаться в гостинице, поскольку хозяйка, несмотря на все обещания, пустила к нему в комнату еще одного постояльца.

— О чем это вы? — возмутилась хозяйка. — Вам одному предоставили целую комнату. Удобную и хорошую — другой такой нет во всем Портсмуте. Прошлой ночью я пять или шесть раз могла бы сдать вторую кровать, но отказалась. И вы еще имеете право обвинять меня? Вы — не джентльмен!

Женщина была близка к истерике, надвигалась довольно безобразная сцена. Пытаясь прекратить грядущий скандал, мистер Гамильтон раскрыл бумажник и вручил хозяйке двойную плату.

— У меня нет причин жаловаться на человека, ночевавшего в моей комнате. Он не доставил мне беспокойства. Меня расстроило то, что вы нарушили наше соглашение, — сказал мистер Гамильтон и, пытаясь предотвратить новую вспышку ярости, быстро добавил, — хотя, возможно, вы и не виноваты. Вероятно, кто-нибудь из прислуги без вашего ведома пустил ко мне в комнату постороннего.

— Какого такого «постороннего»?! — не унималась хозяйка. — В вашу комнату никто не мог войти, если только вы бы сами не впустили кого-нибудь. Я дала вам ключ от комнаты и слышала, как ночью вы заперли дверь. Если, как вы утверждаете, в комнате ночевал кто-то еще, значит вы сами его и впустили. Никакого другого объяснения нет и не может быть!

— Да, это истинная правда, я действительно закрыл дверь на ключ, — согласился мистер Гамильтон, упаковывая багаж, — но тем не менее, на второй кровати ночью оказался еще один человек, моряк, и я готов присягнуть, что видел его своими собственными глазами. Да, я понятия не имею, как он попал в комнату, и тем более не знаю, как он из нее вышел, но уверен, что видел этого моряка с разбитой головой и огромными бакенбардами.

Выпалив все это, мистер Гамильтон решительным шагом направился к выходу из гостиницы, не желая продолжать затянувшийся бесполезный спор. Но не успел мистер Гамильтон сделать несколько шагов, как хозяйка остановила его. С женщиной произошла разительная перемена: она неожиданно утихомирилась, а ее лицо приобрело мертвенно-серый оттенок.

— Бакенбарды? — прошептала хозяйка.

— Да, — ответил мистер Гамильтон, озадаченный таким поворотом событий. — Я в жизни не встречал таких удивительных бакенбард.

— И разбитая голова!… — пролепетала хозяйка. — Бога ради, сэр, задержитесь на минутку, умоляю вас — опишите мне подробно, что вы видели прошлой ночью в комнате. Все, до последней мелочи.

Мистер Гамильтон удостоверился, что их никто не подслушивает, и постарался в сжатой форме изложить суть происшедшего.

— Я не видел ничего особенного, мадам, только матроса, о котором и рассказал вам, — повторил мистер Гамильтон, несколько смущенный переменой, происшедшей с хозяйкой. — Мне кажется, он попал в комнату после какой-то пьяной драки и решил проспаться после несомненно обильных возлияний. Непонятно, как он попал в комнату, и уж совсем не ясно, как вышел, но мне нечего более добавить к уже сказанному.

— Боже, спаси и сохрани меня! — воскликнула хозяйка, и мистер Гамильтон увидел, что ее трясет от страха. — Если это правда, то с моим домом все кончено!

— Мадам, мадам, успокойтесь, — сказал мистер Гамильтон. — Не надо так волноваться. В чем, собственно, дело? Может быть, вам стоит рассказать мне, что вы знаете об этой странной истории?

Вначале она наотрез отказалась. Но мистеру Гамильтону очень хотелось знать причину ужаса, охватившего хозяйку. К счастью, напуганная женщина постепенно взяла себя в руки и, после того как мистер Гамильтон поклялся хранить в тайне все услышанное, согласилась ответить на его вопросы.

Оказалось, что ночью, три дня тому назад, в баре гуляли матросы. Вскоре к ним присоединились несколько военных моряков и, как это часто бывает, между двумя компаниями возникли разногласия, потом разгорелся довольно шумный спор, грозивший перерасти в крупную ссору. Хозяйка попыталась вмешаться, но, похоже, только испортила дело.

Конфликт разрастался, и когда все аргументы были исчерпаны, один из военных моряков схватил пивную кружку и с размаху ударил обидчика в висок. Потерпевший, без сомнения, самый сильный и крепкий из подгулявшей компании матросов, упал на пол, и из раны на голове брызнула кровь.

На этом ссора закончилась. Военные моряки моментально испарились, а матросы попытались помочь своему раненому товарищу. Но, бесполезно, они так и не смогли ни привести его в чувство, ни остановить кровь. Хозяйка испугалась, что у нее будут крупные неприятности, если об этом узнают другие жильцы, или, что еще хуже, в гостиницу нагрянет полиция. Она предложила отнести раненого наверх, в одну из пустующих комнат. Там несколько минут спустя матрос и умер, распластавшись поперек кровати, так и не приходя в сознание.

Что же им было делать? Если бы полиция узнала о смерти моряка, могли появиться вопросы, на которые было бы трудно найти ответы. Все, абсолютно все: матросы, военные моряки и сама хозяйка оказались бы замешанными в убийство.

Матросы, посоветовавшись, предложили хозяйке тайком похоронить беднягу в саду гостиницы и решили поскорее забыть об ужасном преступлении. К тому же, по словам матросов, убитого вряд ли кто-нибудь хватится, поскольку его только что списали с корабля.

Хозяйка, испугавшись за свои доходы, увидела в предложении матросов решение всех проблем и согласилась. Итак, в ту ночь матросы похоронили тело убитого товарища в наспех выкопанной могиле в саду за гостиницей.

— Но теперь, сэр, — сказала хозяйка, — все это бесполезно. Я не смогу больше сдавать жильцам комнату, где умер бедняга-матрос. Да, я забыла вам сказать, товарищи обыскали его куртку и перевязали ему голову платком, пытаясь остановить кровь, но все было бесполезно.

Сэр, прошлой ночью вы видели призрак убитого. И, боюсь, это только начало. Он будет приходить сюда по ночам, заставляя меня испытывать угрызения совести и напоминать мне, что его похоронили тайком, без отпущения грехов.

Ну чем тут можно было помочь? Мистер Гамильтон хотел успокоить бедную женщину, но потрясенный только что услышанной историей, так и не смог подобрать нужные слова. Ему захотелось побыстрее оставить гостиницу и безутешную хозяйку. Бедная женщина уже натерпелась страху, но, видимо, это было только начало ее мучений. Мистер Гамильтон, подумав, решил ничего не сообщать полиции.

На следующий день он отплыл в Средиземноморье, и прошло пятнадцать лет прежде, чем он вернулся в Англию. Ему захотелось узнать продолжение истории о «Белой Подвязке» и ее хозяйке, и он отправился в Портсмут. Мистер Гамильтон обошел весь район, но гостиница исчезла. На ее месте стояли новые дома. Да, «Белая Подвязка» пропала, но люди утверждают, что привидение все равно возвращается на место смерти, а иногда его можно увидеть в Портсмуте на том же месте, где когда-то стояла гостиница.

Манингтон-Холл расположен вблизи Корпусти, небольшого поселка в графстве Норфолк. Здесь произошли весьма странные и загадочные события, засвидетельствованные доктором Августом Джессоном, директором средней школы города Нориджа. Он изложил все происшедшее с ним в статье, опубликованной в январском номере журнала «Атенеум», выпускаемого одноименным литературным клубом Лондона, в номере за 1880 год.

Доктор Джессон был заядлым библиофилом, а его друг, лорд Орфорд, владелец Манингтон-Холла, обладал коллекцией редких книг, включающей издания, которые очень интересовали доктора Джессона. Лорд Орфорд любезно пригласил друга погостить в Манингтон-Холле и предоставил библиотеку в его полное распоряжение.

Доктор Джессон приехал в поместье, построенное в пятнадцатом веке, около четырех часов. В доме гостило еще пять человек. После обильного ужина, больше напоминавшего званный обед, но проходившего в легкой, непринужденной обстановке, вся компания решила поиграть в карты. Где-то в половине одиннадцатого двое из гостей откланялись, а вскоре и остальные решили отправиться спать. Но доктору Джессону, как истинному библиофилу, не терпелось взглянуть на редчайшие издания, и он, несмотря на поздний час, попросил у хозяина разрешения поработать в библиотеке. Его проводили в удобную комнату рядом с библиотекой. За каминной решеткой, весело потрескивая, горел яркий огонь, стол был готов к работе, рядом стоял поднос с напитками, чтобы неутомимый гость мог освежиться.

Оставшись в одиночестве, доктор Джессон отправился в библиотеку и обнаружил интересующие его фолианты на одной из верхних полок. Он принес стул и снял шесть книг. Доктор Джессон отнес драгоценные издания в рабочую комнату и сложил стопкой на столе справа, а сам расположился на противоположном краю, так чтобы свет от камина падал слева. В одиннадцать часов он с головой окунулся в работу.

Два часа пролетели совершенно незаметно. Доктор Джессон брал том за томом, просматривая редкие издания, выписывал самые любопытные места, а по окончании работы откладывал книгу в стопку перед собой. После внимательного изучения каждого фолианта он вставал, подбрасывал поленья в огонь (доктор Джессон очень любил тепло), возвращался к столу, брал новую книгу из правой стопки и снова погружался в чтение. Работа продвигалась гораздо быстрее, чем он планировал вначале, и к часу ночи доктору осталось посмотреть только одно издание. Доктор Джессон выпил бокал вина и, взглянув на часы, подумал, что в два часа сможет отправиться спать. Он был рад, что работа продвигается так легко и быстро, и что ему удалось найти в старинных книгах весьма любопытные факты. Доктор Джессон довольно улыбнулся и потянулся за последним томом.

Через полчаса он уже был близок к завершению своей работы, как вдруг случайно заметил справа от себя, не более чем в двенадцати дюймах, большую белую руку. Повернувшись, доктор Джессон увидел очертания высокого человека. Незнакомец сидел за столом и, чуть подавшись вперед, изучал стопку книг, лежащую перед доктором Джессоном. Свет выхватывал из темноты половину лица таинственного человека: коротко постриженные, чуть рыжеватые волосы, ухо, чисто выбритую щеку с высокими скулами, уголок глаза и часть лба. Таинственный незнакомец был одет в нечто, напоминающее рясу священника, сшитую из плотного шелка и наглухо застегнутую до самого подбородка. Шею охватывал ободок около дюйма шириной из сатина или вельвета, который служил своеобразным воротником. Правая рука незнакомца, которую заметил доктор Джессон, покоилась на левой руке, и под белой кожей можно было совершенно отчетливо разглядеть голубые вены.

Доктор не мог оторвать глаз от страшного человека, полностью отдавая себе отчет в том, что перед ним находится привидение. Тысяча мыслей вихрем пронеслись у него в голове, но, как ни странно, доктор Джессон не испытывал ни страха, ни ужаса. Он с любопытством разглядывал странного пришельца и хотел было сделать его набросок, но вспомнил, что оставил блокнот для эскизов в комнате наверху.

Доктор Джессон чуть не отправился наверх, но в последний момент передумал, побоявшись резким движением спугнуть призрак.

Впоследствии доктор Джессон так и не смог объяснить свои действия. Не задумываясь ни на минуту, он потянулся к стопке книг, лежавшей перед ним, взял верхнюю и положил прямо перед призраком. Привидение исчезло. Оно не сделало ни единого движения, а просто растворилось в воздухе.

Доктор Джессон хладнокровно вернулся к работе. Минут пять он как ни в чем не бывало продолжал писать. Ему осталось переписать последний абзац, как вдруг призрак появился вновь, точно на том же самом месте.

Руки привидения снова лежали на столе рядом с руками доктора Джессона. Доктор повернулся и посмотрел на гостя. Ему захотелось что-нибудь сказать, и он открыл рот, но не смог произнести ни звука. Почему-то доктор Джессон побоялся услышать свой собственный голос. Так они и сидели: призрак, склонившийся над книгой, и доктор Джессон, пораженный увиденным и потерявший дар речи.

Наконец доктор вернулся к прерванной работе и закончил абзац. Позднее доктор Джессон признался, что неоднократно всматривался в строчки, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь, что выдавало бы необычные обстоятельства их написания. Они ничем не отличались от написанных до появления призрака. Закончив работу, доктор захлопнул книгу и положил ее в стопку перед собой. При этом раздался легкий шум, и призрак исчез.

Доктор Джессон откинулся на спинку стула и некоторое время смотрел на огонь, пытаясь собраться с мыслями. Он не знал, вернется призрак или нет? Не лучше ли будет заслонить собой свет от камина, если привидение появится снова? Интересно, а если посмотреть сквозь него на камин, можно ли увидеть пламя? Неожиданно доктор Джессон почувствовал, что теряет над собой контроль. Он встал, зажег свечу, собрал книги и пошел в библиотеку. Пять из них доктор поставил на место, а шестую снова отнес в рабочую комнату и положил на стол, на то самое место, где она лежала во время работы.

Доктор не смог объяснить, почему он поступил таким образом. Возможно, доктор Джессон почувствовал, что именно эта книга заинтересовала привидение, и ему захотелось сделать призраку приятное, оставив книгу там, где ее легко можно было бы найти и просмотреть. Мы не знаем, что побудило доктора совершить тот поступок, но, по его словам, положив книгу на стол, он почувствовал внезапное облегчение, задул свечи, освещавшие комнату, и отправился спать.

Многие пытались найти рациональное объяснение увиденному доктором Джессоном: галлюцинация, сон, мастерски выполненный розыгрыш, но ни одно из них не выглядит убедительно. Рассказчик, несомненно, поступил очень мудро: он как можно точнее описал все факты, не пытаясь истолковывать или объяснять их. До самой смерти все происшедшее так и осталось для доктора Джессона удивительной и нераскрытой тайной.

Крастер и Дороти Кук владели фермой, расположенной на берегу озера Вайндермир в Вестморланде. Они много работали, жили очень просто и были счастливы.

Земля вокруг их фермы принадлежала очень состоятельному человеку, Милзу Филипсону. Он находился в дружеских отношениях с местной аристократией, управлял магистратом и имел огромное состояние, но его постоянно преследовала одна и та же навязчивая идея: больше всего на свете он хотел построить для себя и своей семьи роскошный дом, который не оставил бы равнодушным ни одного из многочисленных друзей и соответствовал положению мистера Филипсона в обществе.

К несчастью, на землях, принадлежавших Милзу Филипсону, не было подходящего для нового дома места. Таким удивительным местом было то, на котором стоял маленький коттедж Крастера Кука. Именно отсюда открывался восхитительный вид на озеро и ближайшие горы.

Много раз Филипсон пытался уговорить Крастера и Дороти продать ферму, но каждый раз они отказывались. Ставки росли, фермерам предлагалось все больше и больше денег. Милзу Филипсону казалось, что от таких сумм могут отказываться только дураки. Но для Крастера и Дороти превыше любых денег было нечто другое: тихая и счастливая жизнь на маленькой ферме, которую они так любили. Наконец, терпение Милза Филипсона лопнуло, и он поклялся, что так или иначе, но он все равно заберет ферму у хозяина, живого или мертвого.

Удивительно, но именно своей очаровательной жене был обязан неугомонный землевладелец чудовищным планом, навлекшим несчастье на семью Филипсон.

За неделю до Рождества Филипсон посетил коттедж Куков. Очень любезно и дружелюбно землевладелец сообщил о том, что принял решение построить дом на своей земле, так как понял, что Куки ни за какие деньги не согласятся продать ферму. Можно ли их осуждать за это? Конечно же, никто не согласится покинуть такое чудесное место! Филипсон выразил надежду, что Дороти и Крастер не будут держать на него зла и забудут о грубых словах, которые он наговорил в минуту раздражения. Филипсон добавил, что в знак примирения , пытаясь загладить свою вину, он приглашает Дороти и Крастера на рождественский ужин.

Куки, конечно же, были бесконечно счастливы, что богатый и влиятельный сосед оставил наконец свои притязания на принадлежавший им клочок земли, но Дороти и Крастер чувствовали себя очень неловко, прекрасно понимая, что в компании богатых и знатных гостей Филипсона они будут чувствовать себя белыми воронами, но, боясь обидеть соседа, все-таки приняли приглашение.

Между тем Рождество приближалось и бедных фермеров бросало в жар при одной только мысли о предстоящем вечере. Они одели самое лучшее из того, что у них было, и отправились в поместье Филипсон. Войдя в гостиную, Куки чуть не умерли от стыда и смущения. Все вокруг были одеты в дорогие и изысканные наряды, а бедные фермеры в своих грубых платьях походили на огородные пугала. Хозяин и хозяйка делали все возможное, чтобы помочь Кукам побороть смущение, но их попытки не увенчались успехом. Бедные фермеры так и остались скованными, говорили только тогда, когда их спрашивали, и не знали, куда девать глаза от смущения.

Подали ужин. Длинный обеденный стол ломился от серебра, сверкал хрусталем и поражал тончайшим китайским фарфором. Прямо напротив Крастера стояла удивительно красивая золотая ваза, тускло поблескивающая в свете свечей. Бедный фермер постоянно отвечал невпопад и во время еды не отрывал глаз от изумительной вазы, пораженный ее красотой.

Воспользовавшись паузой в разговоре, в наступившей тишине миссис Филипсон громко сказала, обращаясь к фермеру:

— Я вижу, вы любуетесь вазой, мистер Кук. Да, она того стоит!

Крастер что-то промямлил и залился краской, чувствуя на себе взгляды присутствующих. Некоторое время гости обсуждали красоту и стоимость золотой вазы, а потом разговор переключился на другие темы.

Ужин подходил к концу, и гости решили перейти в зал потанцевать и развлечься. Все, кроме Дороти и Крастера Кук. Они не могли больше здесь оставаться и, выждав, пока гости выйдут из столовой, бедные фермеры потихоньку удалились. Избавившись наконец от чопорного светского общества, Дороти и Крастер поспешили домой.

Но им не пришлось долго наслаждаться уютом и покоем. На следующий день на ферме явились солдаты. Они сообщили, что им приказано арестовать Дороти и Крастера Кук.

Без лишних слов и объяснений изумленную чету препроводили в тюрьму и заперли в разных камерах. Позднее их обвинили в краже золотой вазы, собственности Милза Филипсона.

Первым и главным свидетелем была жена Милза Филипсона. Она показала под присягой, что украденная ваза стояла на столе во время рождественского ужина. По ее словам, Крастер Кук сидел прямо напротив вазы и весь ужин не спускал с нее глаз. Миссис Филипсон также сказала, что за ужином она спросила у Крастера, нравится ли ему ваза, и что другие гости слышали их разговор.

Некоторых из гостей привели к присяге, и они подтвердили показания миссис Филипсон.

Настала очередь двух слуг, которые рассказали, что видели, как Дороти и Крастер Кук задержались в столовой в то время, как все гости пошли танцевать.

Наконец была представлена сама ваза. Двое солдат объяснили, что после ареста четы Кук они произвели обыск на их ферме и нашли ее спрятанной в спальне.

Магистрат спросил, могут ли преступники сказать что-нибудь в свое оправдание. Онемев от лавины обрушившихся на них обвинений, Дороти и Крастер не смогли привести никаких убедительных доказательств своей невинности и просто отрицали все обвинения.

В те дни воровство каралось смертной казнью. Естественно, что Магистрат приговорил обвиняемых в краже золотой вазы Крастера и Дороти Кук к повешению.

Когда огласили приговор, Дороти нашла в себе силы и громким голосом, эхом разнесшимся по всему залу суда, заявила:

— Посмотрите на себя, Милз Филипсон. Вам кажется, что вы очень умно и хитро все подстроили, но вожделенный клочок земли достанется семейству Филипсон очень дорогой ценой. Гораздо дороже, чем все то, что вам удалось купить или украсть прежде. Удача навсегда отвернется от вас и ваших детей. Любой, самый лучший план станет ничем, едва к нему прикоснется ваша рука. Вы навсегда лишитесь поддержки и помощи, все отвернутся от вас. Близится время, когда у Филипсонов не останется и дюйма земли, а покуда стоит Калгари-Холл, мы будем там, днем и ночью. Вы никогда, слышите, никогда не избавитесь от нас!

Дороти удалили из зала суда. Через несколько дней она и ее муж были повешены. Их тела еще не успели снять с виселицы, установленной на перекрестке, а ферма Калгари уже перешла в собственность Филипсона. Он разрушил дом Куков и начал строить свой, о котором столько мечтал: Калгари-Холл.

К Рождеству строительство было завершено. Филипсоны решили устроить по этому поводу банкет. Именно тогда начало сбываться проклятие Дороти.

Калгари-Холл был полон гостей, восхищающихся домом и завидующих положению и богатству хозяев. Ужин превратился в буйное, неистовое пиршество. В середине шумного застолья миссис Филипсон покинула гостей, чтобы надеть новые украшения, которые должны были сразить гостей наповал.

Вся эта история случилась до того, как в домах появилось электрическое или хотя бы газовое освещение. В Калгари-Холл пользовались свечами, отбрасывающими причудливые танцующие тени, язычок пламени трепетал от случайного дуновения или малейшего сквозняка. Конечно, миссис Филипсон не боялась теней, она привыкла пользоваться свечами, а проклятие Дороти уже забыла, если вообще когда-нибудь помнила.

Направляясь в свою комнату, миссис Филипсон завернула за угол, как вдруг на ступеньках полутемной лестницы она увидела такое, что заставило ее кровь застыть в жилах, а глаза расширились от ужаса.

Прямо перед ней, не более чем в нескольких дюймах, так близко, что Миссис Филипсон могла бы дотронуться до них, удобно устроившись на широких перилах, лежали два ухмыляющихся черепа. С одного свисали жидкие пряди волос, и оба так приоткрыли челюсти в дьявольской улыбке, что миссис Филипсон показалось, что мерзкие черепа вот-вот заговорят.

Немного оправившись от первого шока, миссис Филипсон закричала, затем повернулась и побежала. Всхлипывая и трясясь от ужаса, бледная как смерть, она ворвалась в гостиную, пытаясь объяснить гостям, что увидела на лестнице.

Филипсон схватил шпагу и свечу. Остальные мужчины не замедлили последовать его примеру. Они бросились к лестнице и замерли: черепа все еще были там. Храбрецы поняли, что несколько переоценили свои силы, и некоторое время стояли в полном оцепенении, молча разглядывая странную находку. Наконец один из мужчин, более крепкий и, видимо, более храбрый чем остальные, осторожно подошел к черепам и ткнул в один из них шпагой. Шпага, звякнув, уткнулась в кость, — черепа оказались вполне реальными.

— Кто-то решил подшутить над нами, — гневно воскликнул Филипсон.

Тут же он устроил настоящий допрос прислуге. Один из слуг, совсем еще мальчик, по каким-то причинам вызвал подозрения хозяина. Мальчик все отрицал и клялся, что не имеет к черепам ни малейшего отношения, но хозяин, не поверив ему, приказал слугам бросить озорника, крепко связанного, в подвал и держать там, пока тот не сознается.

Черепа поддели на шпаги и вышвырнули во двор. Конечно, званный ужин был безнадежно испорчен. Гости, жившие неподалеку, поспешили откланяться, другие заявили, что хотят спать.

Около двух часов утра хозяев и гостей дома разбудили истошные вопли. Взъерошенные со сна, они высыпали на лестничную площадку и столпились вокруг Милза Филипсона. Вопли доносились откуда-то сверху. Прижимаясь друг к другу, боясь даже думать о том, что могут увидеть наверху, они стали осторожно подниматься по лестнице.

Да, такого не ожидал увидеть никто, и вряд ли хотя бы один из них захотел повстречаться с подобным вновь. На ступеньке, поблескивая в лучах потустороннего света, лежали два улыбающихся черепа.

В ту ночь в доме не спал ни один человек. Когда рассвело, Милз Филипсон сам пошел, взял ужасные предметы и бросил их в пруд.

Но это было только начало. На следующую ночь по всему дому из-за закрытых дверей стали разноситься леденящие душу крики. И снова, на следующее утро на ступеньках были найдены два черепа. Так продолжалось каждую ночь. Что только ни делали обитатели Калгари-Холл с черепами: закапывали, сжигали, разбивали молотком — все равно, каждую ночь стены Калгари-Холл оглашались жуткими нечеловеческими воплями, а два неразлучных черепа занимали свое излюбленное местечко на ступеньках!

Один за другим слуги покидали дом. Друзья Филипсона, вспомнив заклятье Дороти, под благовидными предлогами отклоняли все приглашения посетить Калгари-Холл и перестали звать Филипсонов к себе в гости. Они вспомнили, как Дороти обещала несчастье любому, кто будет иметь дело с Филипсонами.

Но даже тогда Милз Филипсон не захотел продать дом, о котором столько мечтали Филипсоны, взрослые и дети продолжали жить в Калгари-Холл, и по ночам их жизнь превращалась в невыносимый кошмар. Если бы черепа имели призрачную, нематериальную сущность, наверное, все это переносилось бы гораздо легче. К несчастью, черепа были вполне реальными. Поглядывая на обитателей дома пустыми глазницами, мрачные символы смерти каждую ночь напоминали им о том, как был построен Калгари-Холл. Да, каждую ночь, засыпая, Филипсоны ждали, что вот-вот послышатся жуткие вопли, а рядом, на подушке, окажется ухмыляющийся череп.

Пророчество Дороти Кук сбывалось, дела Филипсона шли из рук вон плохо. С ним никто не хотел иметь дело. Дороти сдержала свое обещание: все его начинания рано или поздно кончались крахом, состояние Филипсонов таяло с угрожающей быстротой. После смерти Милз Филипсон практически ничего не оставил сыну, а в ночь его смерти дом дрожал от непрекращающихся воплей черепов.

После смерти Филипсона черепа стали появляться только два раза в год: под Рождество — в день, когда было закончено строительство дома, и на годовщину страшной смерти Дороти и Крастера. Вряд ли это существенно облегчило жизнь наследников Калгари-Холла. Однажды сын Милза Филипсона решил устроить в родовом поместье вечеринку. В самый разгар веселья двери столовой с треском распахнулись, и в комнату вкатились два черепа. Они запрыгнули на стол и, ухмыляясь, уставились на окаменевших гостей пустыми глазницами.

Мрачной тенью висело проклятие Дороти над семьей Филипсон. Один наследник покончил жизнь самоубийством, на его место пришел другой, но жизнь для Филипсонов становилась все более и более невыносимой. Старинный род увядал, и последние члены семьи Филипсона умерли в ужасной нищете.

На этом проклятье Дороти закончилось. Калгари-Холл стоит и поныне, над одним из каминов висит гербовый щит Филипсонов, но в доме теперь царят мир и спокойствие: черепа навсегда покинули Калгари-Холл.

Замок Кортачи — это древняя шотландская крепость, расположенная в пустынных местах Ангуса, дом Огилви и родовое гнездо графов Эрли. Вот уже много лет в замке обитает привидение — барабанщик, появление которого предвещает смерть одного из членов семьи.

Много лет тому назад в крепости служил барабанщик — смелый и красивый молодой парень, большой весельчак. Женщины не могли устоять перед его чарами, а он вовсю наслаждался их обществом. Жена графа тоже не осталась равнодушной при виде столь симпатичного молодого человека. К несчастью, граф был очень ревнив и неоднократно предупреждал парня, что из-за женщин его ждут крупные неприятности. Однажды, в приступе ревности, граф пообещал барабанщику убить его, если тот не уймется. Между хозяином и слугой произошла крупная ссора. Барабанщик заявил, что если граф осуществит свою угрозу, то его призрак веками будет преследовать семью Огилви.

Граф не поверил ему. Однажды ночью он застал барабанщика в одной из комнат наверху. Слуги, верные графу, связали его и бросили в окно, прямо на булыжную мостовую. Барабанщик разбился насмерть.

С той поры, как только приходит черед умереть кому-нибудь из семьи Огилви (знает он об этом или нет), в самом замке или по-соседству раздается барабанная дробь, и появляется призрак барабанщика.

Многие слышали эту дьявольскую дробь. В 1844 году молодая леди, мисс Далримпл, гостила в доме Огилви. Она только что прибыла в замок и переодевалась к ужину, как вдруг услышала тихую барабанную дробь, доносившуюся откуда-то снизу. Звуки были довольно необычными: в них чувствовалась глубина и неземной тембр. Конечно же, мисс Далримпл обратила на них внимание. Она выглянула в окно, но никого не увидела.

За ужином мисс Далримпл, воспользовавшись случившейся паузой, спросила лорда Эрли:

— Милорд, кто в замке так удивительно играет на барабане?

Граф побледнел и положил вилку. Леди Эрли тоже весьма расстроилась. За столом воцарилась напряженная тишина. Мисс Далримпл поняла, что сказала что-то не то, и не стала продолжать разговор на эту тему. После ужина она, сгорая от любопытства, отозвала в сторону самого молодого из семьи Огилви и снова спросила о барабанщике.

— Как! — воскликнул молодой Огилви. — Ты что, никогда не слышала о юном барабанщике?

— Никогда, — ответила мисс Далримпл. — А кто он?

— Он, — сказал юноша, — он призрак, который бродит по дому и бьет в барабан накануне смерти кого-нибудь из Огилви. В последний раз его слышали незадолго до смерти первой жены графа. Вот почему он так побледнел, когда ты спросила его о барабанщике. Это очень неприятное известие для нашей семьи, уверяю тебя.

Мисс Далримпл стало как-то не по себе. Одна только мысль о том, что где-то по замку бродит предвестник смерти, привела ее в состояние, близкое к панике, а уж когда она услышала барабанную дробь и на следующую ночь, молодая леди заявила, что собирается и уезжает домой.

Спустя полгода пришло известие, что леди Эрли, вторая жена графа, умерла во время путешествия в Брайтон. У нее нашли записку, в которой графиня писала, что знает о приближающейся смерти, потому что после визита мисс Далримпл она неоднократно слышала барабанную дробь.

Спустя пять лет, вечером 19 августа 1849 года, молодой англичанин мчался верхом по торфяникам Форфаршира, стараясь догнать друзей — охотников. Было уже довольно темно. Наконец впереди показалась охотничья сторожка, как вдруг англичанин услышал тихие звуки оркестра и барабанную дробь. Всадник остановился и прислушался. Музыка стала громче, но молодой человек не мог избавится от ощущения, что она доносится откуда-то из-под земли, где-то между ним и охотничьей сторожкой. Да и сами звуки были необычными, какими-то неземными; через несколько минут музыка стихла, и всадник, вздохнув с облегчением, тронулся в путь.

Когда англичанин добрался до места, то к своему удивлению узнал, что его приятеля, младшего брата графа, спешно вызвали в Лондон. Граф тяжело заболел. На следующей день пришло известие, что граф скончался, а друг англичанина стал десятым графом замка Кортачи. Как и все Огилви, он всю жизнь ждал, когда под окном раздастся барабанная дробь.

В девятнадцатом веке самым известным домом с привидениями в Лондоне было здание в одном из фешенебельных районов по адресу: Беркли-Сквер, 50. В то время люди частенько приходили поглазеть на дом и посудачить о призраке, настолько ужасном, что хозяин покинул свой дом несколько лет тому назад.

Лишь два-три человека смогли пережить встречу с ужасным призраком и поведать людям о том, что же с ними случилось. Лорд Литлтон был одним из немногих. Он принадлежал к старинному роду, который, как гласила молва, издавна постоянно сталкивался с привидениями. Можно сказать, что лорд Литлтон был настоящим охотником за привидениями. Однажды он решил провести ночь на Беркли-Сквер, 50, в комнате на втором этаже, где всегда появлялось привидение. Лорд Литлтон взял с собой два мушкетона,[9] заряженных картечью и кусочками шестипенсовиков. Именно серебро, считал лорд, защитит его в эту роковую ночь.

Лорд Литлтон не обманулся в своих ожиданиях. Призрак появился в комнате неожиданно, как бы сконцентрировавшись из воздуха, и бросился на лорда. Лорд удивительно проворно поднял мушкетон и выстрелил. Призрак упал на пол, как подстреленная утка, а потом испарился. Лорд Литлтон так и не смог подробно описать привидение. По его словам, он видел «нечто, не имеющее определенной формы». Это был просто какой-то сгусток теней. Но в одном лорд был абсолютно уверен: никогда в жизни он не встречал ничего более ужасного и злобного.

Безымянный Ужас был настолько известен в девятнадцатом веке, что в последствии все известные истории о привидениях, несомненно, писались под влиянием рассказа Эдварда Билмер-Литтона, специалиста по сверхъестественному. Он описал встречу с Безымянным Ужасом в своем рассказе,[10] но его героям пришлось гораздо хуже, чем лорду Литлтону.

Предпринималось множество попыток обуздать ужасный призрак. Наиболее известны две, связанные с сэром Робертом Ворбойзом и двумя моряками.

Сэр Роберт был обаятельным молодым человеком. Родовое поместье находилось неподалеку от Брэкнелла в Беркшире. Сэр Роберт не верил ни в привидения, ни в сверхъестественные силы. Когда он услышал о Безымянном Ужасе, который, по словам людей, завладел домом по Беркли-Сквер, 50, то довольно резко назвал это абсолютной ерундой. Да, именно так сэр Роберт ответил однажды ночью своим друзьям. Разгорелся спор, что жуткий призрак существует в действительности, и друзья предложили Роберту Ворбойзу провести в полном одиночестве ночь в доме, чтобы убедиться в этом самому. Сэр Роберт принял вызов.

Друзья поспешили к владельцу дома, мистеру Бенсону, и попросили его разрешить сэру Роберту переночевать в комнате на втором этаже.

Сначала мистер Бенсон даже и слышать не хотел об этой дерзкой затее. По его словам, он слишком хорошо помнил, что случилось с другим смельчаком, отважившимся провести ночь в страшной комнате. Сэр Роберт и его друзья продолжали настаивать. Это был вопрос чести: сэру Роберту бросили вызов, и он принял его. Если только мистер Бенсон согласится, успокаивали хозяина друзья, они тоже пойдут в дом и будут рядом с сэром Робертом, готовые в любую минуту прийти ему на помощь. Кроме того, уверяли они, Роберт Ворбойз возьмет с собой ружье. Разве этих мер предосторожности недостаточно для защиты при встрече с самым худшим — человеком или призраком?

После долгих колебаний мистер Бенсон согласился. Сэр Роберт и его друзья покинули хозяина дома, шумно обсуждая предстоящее приключение.

Наконец наступил день, намеченный для рискованного мероприятия. Участники собрались в доме мистера Бенсона и поужинали. За столом они смеялись и рассказывали друг другу разные забавные истории, но смех получался вымученным, а веселье — деланным. Конечно же, все нервничали, и боялись предстоящей ночи. А мистер Бенсон честно и открыто признался, что боится за сэра Роберта, и даже попытался отговорить его от этой безумной затеи. Роберт Ворбойз отказался. На карту была поставлена его честь. Кроме того, по его словам, он не боялся привидений, ни вымышленных, ни, если конечно такое возможно, настоящих.

Все разумные и рациональные аргументы были бесполезны: успокоить хозяина так и не удалось. Он еще раз напомнил о мерах предосторожности: сэр Роберт обязан взять с собой ружье и не должен расставаться с ним ни на минуту, ружье необходимо держать заряженным, а друзья должны находиться внизу, чтобы в любой момент прийти на помощь. Кроме того, мистер Бенсон установил в гостиной, где будут ждать друзья сэра Роберта, звонок, а шнур протянул наверх, в комнату с привидениями. Он объяснил, что если сэру Роберту потребуется помощь, ему надо будет только дернуть за шнур, чтобы предупредить друзей.

Сэр Роберт согласился с этой дополнительной мерой предосторожности, заметив, что необходимо предусмотреть ложную, ошибочную тревогу, а потому он, в случае опасности, дернет за шнур два раза.

Наконец ужин закончился. Казалось, все было спланировано, и сэру Роберту показали комнату.

Комната была большой и уютной. В ней стояли широкая двуспальная кровать и кресла. Два больших окна выходили на площадь. В камине горел огонь, ярко освещая все вокруг.

Сэр Роберт снял только куртку. Поскольку предполагалось, что спать ему не придется, он просто прилег на кровать, положив с одной стороны от себя заряженное ружье, а с другой — шнур от звонка.

На первом этаже, прямо под ним, расположились на ночную вахту мистер Бенсон и друзья сэра Роберта. До полуночи ничего не произошло, но ровно в двенадцать, с последним ударом курантов, в гостиной зазвенел колокольчик.

Мистер Бенсон подпрыгнул и рванулся к двери.

— Подождите, — крикнул ему кто-то из друзей. — Сэр Роберт сказал, что позвонит дважды, если ему потребуется помощь.

Он не успел закончить фразу, как колокольчик задергался бешено, с неистовством.

Бенсон бросился наверх, друзья сэра Роберта поспешили за ним. Поднимаясь по лестнице, они услышали, как в комнате громыхнул выстрел. Спустя несколько минут мистер Бенсон распахнул дверь.

Сэр Роберт лежал поперек кровати, почти касаясь головой пола. В левой руке он сжимал обрывок шнура от звонка, а на полу, рядом с правой рукой, лежало ружье.

Все бросились в комнату, но остановились, пораженные лицом сэра Роберта. Глаза выкатились из орбит, в остекленевших зрачках застыл неописуемый ужас, зубы обнажились в оскале, все лицо исказила и обезобразила гримаса страха.

— Боже мой! — закричал кто-то. — Прикройте же ему лицо!

Мистер Бенсон положил сведенное судорогой тело на кровать и закрыл его покрывалом.

Сэр Роберт был мертв, и убила его не пуля, не клинок. Нет, его убил ужас, нестерпимый ужас, немыслимый ни для одного живого существа. Что это было? Трудно сказать. Одни утверждают, что это призрак человека со страшным, непередаваемо страшным, белым, одутловатым лицом, с жадно раскрытым огромным ртом, черным как смоль. Другие уверены, что это какое-то существо с множеством ног и щупалец, обитающий в канализационном коллекторе Лондона. Третьи считают, что это бесформенный сгусток теней.

Но все согласны в одном: дьявольское существо желает смерти любому, достаточно глупому или достаточно неосторожному, чтобы заночевать в его вотчине, в комнате на втором этаже на Беркли-Сквер, 50, там, где сэр Роберт поставил на карту жизнь ради чести и проиграл.

Эдвард Бланден и Роберт Мартин — два моряка, встретившие ужасный призрак по чистой случайности. Они возвращались домой из Портсмута и очутились в Лондоне поздно ночью, в декабре. К несчастью, в карманах у них было не густо, и моряки долго бродили по городу, подыскивая дешевый ночлег. Проходя по Беркли-Сквер, они заметили на полуразрушенном доме табличку «сдается в наем». Откуда им было знать, что этот дом имел номер 50. Сорок лет он пустовал, и никто даже не пытался поселиться в нем.

Казалось, Бланден и Мартин нашли наконец то, что искали. По крайней мере, в пустом доме можно было переночевать и обогреться. Они проникли в здание через полуподвальное окно. У одного из них в кармане нашелся огарок свечи, моряки зажгли его и поднялись на первый этаж. На всем была печать запустения: мебель потрескалась, кругом лежала пыль, по полу шныряли крысы. Нет, для ночлега это место не годилось. Догорающая свеча отбрасывала длинные, колеблющиеся тени, и моряки решили подыскать себе место для ночлега на втором этаже.

Неожиданно Бландену стало как-то не по себе, и он предложил товарищу уйти и переночевать где-нибудь еще, но Мартин и слышать ничего не хотел. Он сказал, что у них не так много денег, а здесь вполне можно провести несколько часов, не заплатив ни гроша!

Как раз в этот момент они наткнулись на злополучную комнату. Здесь было довольно чисто, и Мартин сказал, что лучшего места им не найти. Спустившись на первый этаж, моряки собрали обломки мебели, затопили камин и начали устраиваться на ночь.

Вскоре в комнате стало тепло, и Мартин заснул. Но какое-то тревожное чувство не покидало Бландена. Ему не спалось, он лежал с открытыми глазами, глядя на камин, где за решеткой по обломкам мебели весело плясали язычки пламени. Вдруг Бланден услышал какой-то шум. Он растолкал Мартина и прошептал:

— Слышишь?

Вначале Мартин ничего не услышал, но потом на лестнице совершенно отчетливо зазвучали шаги. И снова стало тихо. Снова шаги, но на этот раз ближе. Тишина. Опять шаги, уже совсем близко. Мартину показалось, что он в жизни не слышал ничего более страшного, потому что там за дверью был не человек. Что-то неземное медленно взбиралось по лестнице. Двигаясь, оно издавало мягкие, глухие звуки, стоило прислушаться и можно было разобрать какое-то потрескивание и поскребывание по деревянным ступенькам лестницы, как если бы неизвестное существо имело когти.

Шаг за шагом оно неотвратимо приближалось к комнате. Потом все стихло, и моряки, обливаясь от ужаса липким и холодным потом, поняли, что существо притаилось прямо за дверью их комнаты.

Медленно, со скрипом отворилась дверь, и что-то вползло в комнату, но Мартин так и не понял, что же это было. Сгусток теней? Неизвестно, но оно двигалось, и явно не с дружескими намерениями!

Бланден закричал. Моряки вскочили и завороженно уставились на призрак. Им показалось, что он начал увеличиваться в размерах.

Бланден, охваченный паникой, принялся кидаться по сторонам в поисках чего-нибудь, напоминающего оружие.

Наконец он заметил металлический пруток, валявшийся у окна, с его помощью когда-то открывали и закрывали шторы, и рванулся к нему.

Пока Бланден подбирал с пола пруток, привидение успело переместиться и занять позицию между ним и дверью. Затем из бесформенного сгустка теней начали вытягиваться два отростка. Нет, это были не руки и не лапы. Отростки напоминали когти чудовищно большой птицы. На мгновение бестелесное существо замерло, зависнув над Бланденом с распростертыми «когтями», а затем медленно и неотвратимо стало приближаться.

Бланден в отчаянии дико закричал, но призрак неумолимо продолжал двигаться вперед.

Именно тогда Мартин и увидел свой шанс на спасение. Призрак, увлекшись охотой за Бланденом, забыл про Мартина и про дверь. Мартин прыгнул в образовавшуюся брешь, кубарем скатился по лестнице и бросился к выходной двери. Он абсолютно не помнил, как справился с многочисленными запорами и открыл дверь. Им двигало только одно — инстинкт самосохранения, желание как можно быстрее покинуть этот жуткий дом.

Охваченный тишиной, едва отдавая себе отчет в том, что он делает, Мартин бросился бежать по площади, громко зовя на помощь.

На Пикадилли он столкнулся с полицейским. Мартин путано и сбивчиво рассказал полицейскому о случившемся и потребовал отправиться вместе с ним на Беркли-Сквер. Они бросились к дому и у самых дверей услышали звон разбиваемого стекла, треск дерева и долгий, пронзительный крик. Потом наступила тишина.

Тело Блайдена лежало на ступеньках лестницы, ведущей в подвал. Бедняга сломал себе шею, а глаза, глаза выкатились из орбит от невыносимого ужаса.

Никто так и не смог объяснить, что же творилось на Беркли-Сквер, 50. Призрак так и остался Безымянным Ужасом, в прошлом веке будоражащим умы жителей Лондона. Теперь он ушел, а дом так и стоит на оживленной площади, и мимо его дверей нескончаемым потоком проносятся машины.

Полтергейстом называют привидения, которые шумят, швыряют предметы, но сами редко показываются на глаза людям. Это название происходит от слияния двух немецких слов: polter — шум и geist — привидение. Шумное привидение! Как сказано в немецких сказках, полтергейст — это озорные и довольно вредные гномы. Они обитают в жилых домах и доставляют жильцам массу неприятностей. Полтергейст раскачивает стулья, бьет тарелки или вываливает на пол их содержимое, заставляет картины падать со стен, бросается камнями и пугает лошадей так, что они встают на дыбы. Иногда гномы швыряют друг друга в колодец и булькают, лежа под водой, пугая людей.

Однако настоящий полтергейст не такое уж забавное и безобидное существо, шныряющее по всему дому. Совершенно очевидно, что события в доме пастора, описанные в четвертой главе, вызваны полтергейстом. Аналогичным образом объясняются странные явления, имевшие место в мастерской Сида Муларни.

Сид Муларни ремонтировал мотоциклы. В число его клиентов входили некоторые известные гонщики. Его мастерская до сих пор находится на Лейгхтон-Баззард в Бедфордшире. Неприятности начались, когда Сид Муларни задумал расширить помещение. Вот как описывала происходящее местная газета «Лейгхтон-Баззард Обсервер» от 28 мая 1963 года:

Когда мастер по ремонту мотоциклов, мистер Сид Муларни, решил расширить свое дело и удалить перегородку, в его мастерской стали происходить совершенно невероятные вещи. Теперь Сиду Муларни ясно, что он растревожил полтергейст.

Соседи проклинают «Призрак Муларни» за непонятные звуки, которые будят их по ночам, да и сам мистер Муларни имеет свидетелей, подтверждающих, что в мастерской на Лейк-стрит завелась нечистая сила.

Итак, примерно неделю тому назад, хозяин мастерской, услугами которой пользовались такие прославленные гонщики, как, например, Майк Нэйлвуд, решил сломать перегородку, так как в мастерской стало тесно.

На следующее утро мистер Муларни пришел в мастерскую и к своему удивлению обнаружил, что три мотоцикла почему-то валяются на полу, а ветровое стекло машины, принадлежавшей гонщику Дейву Вильямсу, разбито.

Спустя несколько дней мистер Муларни задержался в мастерской, ремонтируя карбюратор гоночной машины. Ему ужасно хотелось побыстрее закончить тяжелую работу, он решил остаться в мастерской на ночь.

В три часа утра все было готово. Довольный мистер Муларни вытер ветошью руки, и вдруг началось нечто непонятное.

«Сначала я скорее почувствовал, чем увидел, какое-то быстрое движение, — рассказывал мистер Сид Муларни. — Я оглянулся и увидел, что гаечные ключи сами собой повыпрыгивали из креплений на стене, а брезент, которым был накрыт мотоцикл, взмыл в воздух. Я понимаю, вы вряд ли мне поверите, это надо видеть собственными глазами. Мне стало страшно. Я схватил молоток и бросился домой. Моя жена спала, и пришлось ее разбудить, чтобы рассказать о странных вещах, творившихся в мастерской.

С той поры в мастерской стало постоянно происходить нечто непонятное, и каждую ночь соседи просыпались от загадочного шума.

Миссис Цинция Эллис, хозяйка ресторана «Кони и карета», расположенного на Лейк-стрит рядом с мастерской Сида Муларни, сообщила, что несколько раз просыпалась ночью от «страшного шума и звона».

«Я выглянула из окна, — рассказывала миссис Эллис, — но на улице никого не было».

По словам миссис Эллис, первым услышал загадочные звуки ее сын, Стивен, но сначала взрослые посчитали это детскими фантазиями.

«Нам очень скоро пришлось изменить свою точку зрения, — призналась миссис Цинция Эллис. — Всю прошлую неделю на Лейк-стрит творилось что-то неладное».

Целую неделю в мастерской Сида Муларни происходили непонятные и невероятные вещи. То кто-то сдвинул с места тяжелый ящик с болтами и гайками, «слишком тяжелый, чтобы его поднять», и разбросал по всему полу инструменты, то бочки с бензином сами собой переместились в другой угол мастерской. Постоянно исчезали детали, в том числе такие большие, что, по словам мистера Муларни, они «ну уж никак не могли затеряться».

Когда-то давно на месте мастерской Сида Муларни стояла фабрика по плетению корзин, и, поговаривают, что кто-то там повесился. Возможно, мистер Муларни, ломая перегородку, растревожил дух бедняги. Может быть, но вот уже несколько лет Сида Муларни не беспокоит «шумное привидение», и он спокойно работает в своей мастерской на Лейк-стрит.

Одно из самых ранних описаний полтергейста можно встретить в книге Александра Телфайра, написанной в 1696 году. В книге подробно описывается, как на ферме Эндрю Мэкки в Рингкфорте появилось привидение. Да, там полтергейст показал, на что он способен.

Все началось в феврале 1695 года. Однажды утром Эндрю Мэкки обнаружил, что ночью кто-то выпустил скотину из сарая. На следующую ночь случилось то же самое, но на этот раз кто-то привязал овцу к балке сарая, да так, что ноги бедного животного едва касались земли.

Мэкки подумал, что над ним решили подшутить, и устроил на озорника засаду. Бдительные сторожа так никого и не поймали, но обитателям фермы пришлось несладко! В феврале — апреле 1695 года в окна Эндрю Мэкки постоянно летели камни, невидимые руки грубо расталкивали домочадцев по ночам и сбрасывали их с кроватей на пол, палки и колья врывались в дом и принимались гоняться за жильцами.

Однажды три человека, молившиеся перед сном, увидели призрак, точнее, его часть. Один из них впоследствии писал: «Что-то поднырнуло у меня под рукой, и, чуть скосив глаза, я увидел маленькую белую кисть, а потом и всю руку до плеча, но в тот же самый момент она исчезла».

Однажды дети Мэкки, войдя в дом, увидели «нечто, напоминающее человека и завернутое в плед». Младший сын Эндрю набрался храбрости, подошел к загадочному существу и сдернул плащ. Под пледом не было ничего, кроме табуретки, перевернутой кверху ножками.

Трех месяцев подобных приключений было более чем достаточно, чтобы убедить всех обитателей фермы, что довольно неприятные вещи, творящиеся в доме, вызваны не человеческим существом, а полтергейстом. В те дни, да, пожалуй, и поныне, был известен только один способ борьбы с привидениями — изгнание дьявола. При помощи молитв и разного рода обрядов священники заклинали призраков успокоиться и дать людям возможность жить в мире. Иногда духи соглашались, иногда — нет!

Итак, 5 апреля 1695 года на ферму Мэкки пришло несколько служителей церкви с твердым намерением — изгнать дьявола. Не тут-то было. На священников обрушился град камней, а во время обряда и священников, и зрителей постоянно кто-то хватал за ноги. Одного из служителей церкви даже подбросили кверху ногами в воздух.

Возможно, священники все-таки добились своего. По крайней мере 26 апреля домочадцы впервые услышали голос полтергейста, который сначала совершенно отчетливо послал всех к дьяволу, а потом пообещал: «Потерпите до вторника».

Полтергейст сдержал свое слово. Ночью во вторник сторожившие амбар люди увидели, как из-за угла появился какой-то непомерно большой силуэт. Медленно он принялся увеличиваться в размерах, пока не стал похож на огромное черное облако. Неожиданно «облако» бросилось к одному из сторожей, схватило его за руки и дернуло так, что бедняга дней пять не мог оправиться от боли и страха. Потом облако исчезло и никогда больше не появлялось на ферме Эндрю Мэкки.

Именно из-за полтергейста Генри Робинсон тяжело заболел. Его даже пришлось госпитализировать. Мистеру Робинсону было восемьдесят шесть лет, и он прожил на Эланд-роуд в Лэвендер-Хилл двадцать пять лет, знать не зная ничего о полтергейсте, призраках или каких-либо других духах. Однако 29 ноября 1927 года появились первые признаки, свидетельствующие о том, что в доме Робинсона завелся полтергейст.

В доме на Эланд-стрит жили шесть человек: сам мистер Робинсон, его двадцатисемилетний сын, Фред, три дочери и сын одной из дочерей, Питер.

Вот как Фред Робинсон описывал ноябрьские события:

«29 ноября на крышу теплицы, примыкающей к дому, начали сыпаться куски угля, сода и мелкие деньги. Потом этот «дождь» прекратился, чтобы возобновиться в декабре. Тогда все это показалось мне довольно забавным, потому что кусочки угля были слишком малы, чтобы пробить стекла теплицы.

Дальше дело приняло более серьезный оборот, и я решил обратиться в полицию и пожаловаться, что какой-то озорник кидает всякую всячину через стену прямо на теплицу.

Пришел констебль, и мы попытались подкараулить злоумышленника. Через некоторое время на крышу теплицы посыпались кусочки угля и мелочь, но мы так и не смогли понять, откуда летят эти предметы. Один довольно большой кусок угля угодил констеблю прямо в шлем. Он выбежал на улицу, но там никого не оказалось.

19 декабря женщина, убирающая у нас в доме, потребовала расчет, заявив, что не может более здесь оставаться, так как в доме завелась нечистая сила. Выпалив все это, она взяла меня за руку и повела во двор, где лежала груда раскаленных углей. Ее просто трясло от страха, потому что она прекрасно знала, что огонь никто не разводил. Так откуда же могли взяться во дворе раскаленные угли?

Я снова позвал констебля, и мы решили осмотреть кухню. Едва мы вошли туда, как кто-то принялся швырять в нас картофелинами.

Но своего апогея странные явления достигли в понедельник, когда в течение часа вся семья подвергалась самому настоящему террору. Моя сестра бросилась в магистрат за помощью. Окно в спальне отца оказалось разбитым вдребезги, а сам он был настолько потрясен случившимся, что я решил вывести его на улицу. Я позвал соседа, который жил напротив, и мы вдвоем, под руки, вывели отца из комнаты. Едва мы переступили порог, как сзади, в спальне, с ужасным грохотом рухнул на пол комод.

Сестра заметила, что этажерка начала угрожающе раскачиваться, и позвала меня на помощь. Я подоспел раньше, чем она упала, но казалось, какая-то невидимая сила вырвала этажерку у меня из рук, и она обрушилась вниз по лестнице, развалившись на две части».

Полиция решила, что Фред Робинсон нездоров и, несколько подвинувшись рассудком, сам устроил у себя этот кавардак. Поэтому они заставили Фреда срочно отправиться к врачу-психиатру.

Как только Фред ушел, его сестра, миссис Перкинс, мать Питера, увидела, что стулья, «выстроившись в одну шеренгу, направились строевым шагом вниз по лестнице в холл». Три раза пыталась миссис Перкинс расставить стулья, готовясь к ужину, и каждый раз они убегали из-за стола. Она обратилась в полицию, но полицейские и слушать ее не стали, предположив, что миссис Перкинс шутит и сама двигает стулья.

Вскоре всю мебель в доме, казалось, охватила страсть к перемещениям. Маленький Питер даже не решался присесть, опасаясь, что предательский стул может в любой момент упрыгать из-под него. Питера пришлось отправить в деревню.

В конце концов, когда в доме остались только две сестры, полтергейст очевидно решил, что вдоволь позабавился, и исчез так же внезапно, как и появился, а семья вернулась к привычной, размеренной жизни.

Джаролин-Хауз находится недалеко от Родборо, в городке под названием Котсвулд. В нем живут Лео и Джойс Беннет вместе со своей дочерью Элизабет. Мистер и миссис Беннет не верят в привидения, но до сих пор не могут найти разумного объяснения событиям, случившимся у них дома и по-соседству. Беннеты — мои хорошие друзья. Однажды я провел у них в гостях несколько месяцев и именно тогда впервые услышал историю о «Леди в сером».

Когда-то Джаролин-Хауз был частью дома приходского священника. Несколько лет тому назад прекрасное здание, выстроенное в семнадцатом веке, продали, а затем перестроили, разделив на две части. В одной половине, получившей позднее название «Дом священника», от старого строения осталась только кухня, в другой половине, собственно Джаролин-Хаузе, от старого дома приходского священника сохранились прихожая с холлом и центральная лестница.

Беннеты въехали в Джаролин-Хауз лет двенадцать тому назад, вскоре после завершения перепланировки старого дома. Летом прошлого года Беннеты отправились в отпуск, оставив дом на попечение матери миссис Беннет, миссис Моррел.

Не успела миссис Моррел устроиться на новом месте, как приехал ее сын Пол. К несчастью, Пол заболел и у него поднялась температура. Мать уложила сына в самой большой спальне, из окна которой открывался чудесный вид: сад с фруктовыми деревьями был посажен рядами, чуть дальше раскинулся небольшой парк, сбегающий вниз, к подножию холма, церковь с колокольней прямоугольных очертаний возвышалась над долиной, простирающейся вплоть до Селсли. Да, в любое время года в этой комнате было очень мило и уютно. Здесь даже тяжелая болезнь переносилась гораздо легче, хотя, конечно же, лучше было жить в ней здоровым.

Вызвали доктора. Он осмотрел Пола и, не найдя ничего серьезного, выписал лекарства и удалился.

Спустя некоторое время после ухода врача миссис Моррел поднялась к сыну узнать, как он себя чувствует. Пол дремал, но когда вошла мать, проснулся и спросил:

— Мама, кто та пожилая леди, что заходила ко мне?

Миссис Моррел озадачил вопрос сына. Они были в доме одни, и после ухода доктора к Полу никто не входил.

— В твоей комнате никого не было, — сказала она.

— Ты ошибаешься, мама, — возразил Пол. — Это была пожилая леди, одетая в серое. Она заходила незадолго до тебя.

Миссис Моррел решила, что Пол бредит. Кроме того, доктор, чтобы сбить температуру, дал сыну какое-то сильное жаропонижающее средство. Возможно, из-за него Пол перестал ощущать грань между сном и явью. Как бы то ни было, миссис Моррел не приняла слова сына всерьез и не стала расспрашивать его о «Леди в сером».

Через несколько лет Пол женился. Всякий раз, когда он с женой Пат приезжал к Беннетам в гости, Пат боялась одна подниматься по лестнице. Она говорила, что ей становится страшно на лестничной площадке, поскольку там темно и нет ни окна, ни светильника. Беннеты посмеивались над Пат, но Пол сказал как-то сестре, что и ему становится не по себе на неосвещенной лестничной площадке. Пол, конечно же, не говорил жене о своих ощущениях, дабы не заставлять ее лишний раз нервничать, а Беннеты, уверенные, что все это — чепуха, постарались превратить страх Пат в шутку.

Однажды вечером, когда Пат и Пол снова приехали погостить у Беннетов, в дом зашла соседка, миссис Руд. Завязалась непринужденная беседа на обычные в общем-то темы. В какой-то момент Пат поднялась и пошла наверх. Возвратившись в холл, Пат сказала миссис Беннет:

— Да, в вашем доме кое-что изменилось. На лестничной площадке больше нет Леди в сером.

Воцарилась недоуменная тишина. Пат неоднократно говорила, что ей неприятно одной подниматься по лестнице, но то, что она видела на лестничной площадке нечто необычное, явилось для присутствующих полной неожиданностью. Ведь даже Пол ничего не рассказывал жене о визите пожилой «Леди в сером» во время его болезни.

Молчание нарушила миссис Руд.

— Конечно, ее там нет, — сказал соседка. — «Леди в сером» переселилась ко мне.

Естественно, всем захотелось получить более подробные объяснения.

В той части дома, где жила миссис Руд, старую кухню переделали в столовую, а новая кухня, просторная и современная, была просто пристроена к дому. По словам миссис Руд, как-то раз на прошлой неделе она гладила на кухне белье, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Миссис Руд обернулась и увидела в коридоре, ведущем в кухню, какую-то женщину (коридор был частью старого дома).

Некоторое время женщины молча смотрели друг на друга, а потом таинственная леди удалилась. В действительности, все это длилось не более нескольких секунд. Миссис Руд не почувствовала ни страха, ни шока, только удивление: кто бы это мог быть? Она прошла по коридору, но там никого не оказалось. Тогда, вспомнив, что ее дочь, Джуди, дома, миссис Руд решила спросить: не видела ли она постороннюю женщину.

— Джуди, где ты?

— Наверху, — ответила Джуди. — Мою пол. Ты же сама просила меня убраться в комнате. Разве не так?

— Ты не спускалась вниз несколько минут назад?

— Нет, а что? — прокричала Джуди сверху.

Миссис Руд ничего не рассказала дочери, но с того самого момента ей стало казаться, что кто-то постоянно следит за всеми ее действиями.

«Удивительно, — подумала миссис Руд, пожав плечами. — Разве интересно смотреть, как хозяйка гладит белье или готовит ужин?»

Миссис Руд вспомнила, что женщина была одета в платье с высоким стоячим воротничком и широкими обшлагами, на голове — что-то вроде белого чепца.

— Да! Это она! — воскликнули хором Пол и Пат, оказалось они тоже видели именно эту женщину.

Миссис Руд видела «Леди в сером» еще несколько раз. Пожилая женщина частенько поглядывала, стоя в коридоре, ведущем на кухню, как миссис Руд готовит или убирается по дому. Ни разу миссис Руд не было страшно. Напротив, она даже полюбила «Леди в сером».

Оказалось, что и племянница миссис Беннет, четырехлетняя Рут, тоже видела таинственную женщину. В то время девочка гостила в Джаролин-Хауз. Она частенько бегала играть в парк. Однажды Рут вернулась домой и спросила миссис Беннет:

— А кто та старая тетя, которая смотрела на меня из окна гостиной, когда я играла в парке?

— Ты не ошиблась? — удивилась миссис Беннет. — Мне кажется, в гостиной никого не было.

— Да нет же, — возразила Рут, — кто-то смотрел на меня из окна гостиной.

— Может быть, это бабушка, — сказала миссис Беннет и сменила тему разговора. Да, миссис Моррел действительно в тот момент находилась в доме, но миссис Беннет очень хорошо знала, что ее не могло быть в гостиной, когда Рут гуляла в парке.

После этого «Леди в сером» надолго исчезла. Удивительно, но миссис Беннет так и не поверила, что она сама, Пол, Пат, миссис Руд и Рут видели привидение. Не поверила даже после того, что произошло с ней в мансарде!

На лестничной площадке, где Пат и Пол часто чувствовали присутствие Леди в сером, начиналась узкая лестница, ведущая к двум комнатам в мансарде: кабинету, где иногда уединялся мистер Беннет, чтобы поработать в тишине и спокойствии, и к вытянутой комнате с небольшим торцевым окошком, в которой миссис Беннет обычно развешивала сушиться выстиранное белье. Миссис Беннет призналась, что не следила за этой комнатой: она была темной и довольно неприятной.

Однажды она пошла в мансарду, чтобы снять высохшие вещи. Миссис Беннет вошла в комнату и ей стало как-то не по себе, холодные мурашки побежали у нее по спине, но миссис Беннет твердо решила не отступать и снять белье.

С потолка, ровно по центру, свисала голая лампочка, миссис Беннет хотела поскорее включить свет, но не успела нажать на выключатель, как свет зажегся сам собой.

Миссис Беннет все это очень не понравилось, она даже немного испугалась. Несколько успокоившись, миссис Беннет вспомнила, что не верит в сверхъестественные силы, и вообще, что можно не бояться в мансарде в своем собственном доме! «Все очень просто, — подумала миссис Беннет, — наверное, кнопка выскочила из гнезда и случайно замкнула контакт в тот самый момент, когда я потянулась к выключателю».

Чтобы доказать самой себе, что она не боится, миссис Беннет решила спеть какую-нибудь песенку, но на память не шло ничего, кроме «Рудольфа и оленя с красным носом» — самой нелюбимой ее песни. Ничего не поделаешь, пришлось петь. Что за звуки наполнили Джаролин-Хауз! Видимо, миссис Беннет пением растревожила привидение, если, конечно, в доме вообще водилось привидение. Еще не допет был первый куплет, как неожиданно простыни, до этого мирно висевшие на веревке, заколыхались так, как будто в них кто-то запутался. Потом все прекратилось, и белье снова спокойно повисло на веревке. Интересно, что другие вещи, висящие рядом, даже не шелохнулись.

Потрясенная увиденным, миссис Беннет прекратила петь, уставившись на веревку. Но белье, казалось, затаилось. Вдруг совершенно неожиданное беспокойное чувство, владевшее ей, прошло, прошло так же неожиданно, как и появилось. «Ну и хорошо, — подумала миссис Беннет. — Что это со мной в самом деле?» Она решила спуститься вниз, чтобы погладить белье.

Но на этом неожиданности не закончились: истошно залаяла Банти, комнатная собачка, да так, как она лаяла, если в дом приходил кто-нибудь, кого она не очень-то любила. «Кто-то пришел», — подумала миссис Беннет, удивившись, что не услышала стук в дверь, и поспешила вниз.

Входная дверь оказалась запертой. Очевидно, что никто не входил и не выходил через нее, но вот собака вела себя очень странно: лежа в корзине под лестницей, она тряслась от страха и тихо скулила. Да, именно так все и было. Поступив в высшей степени разумно, Джой Беннет просто изложила голые факты, предоставив другим допытываться до первопричины. Почему она почувствовала озноб в мансарде? Возможно, ей нездоровилось? Или в этом виноват сквозняк? А раскачивающиеся простыни? Может быть, ветер нашел какую-нибудь щелку в старой крыше? Ну а собачий лай? Возможно, кто-то просто подошел к двери, но не вошел, испугавшись собаки. Или это все-таки было привидение? Возможно, «Леди в сером» не смогла вынести пения миссис Беннет и спустилась вниз, чуть ли не до смерти напугав собаку?

Тем не менее возможно и другое объяснение случившемуся. Когда Беннеты переехали в Джаролин-Хауз, повсюду в доме еще остались звонки для вызова прислуги, устроенные таким образом, что колокольчики звонили в двух местах: на старой кухне, и в комнате в мансарде, в которой миссис Беннет теперь вешала белье. Более чем вероятно, что в мансарде жила служанка.

Она убиралась по дому и готовила еду. В ее обязанности входило: приносить уголь, разводить огонь, мыть посуду, гладить белье, отвечать на звонки. Служанка также смотрела за детьми, даже ночью она вставала, если требовались ее услуги. Вот почему в ее комнату был проведен звонок. Да, это была тяжелая работа.

В старом доме приходского священника около шестидесяти лет жил Ревенд Томас Глэском. Он умер в возрасте восьмидесяти четырех лет в 1876 году, оставив большую семью, поэтому служанке приходилось много работать, несмотря на то, что кроме нее в доме было еще десять приходящих слуг: восемь выполняли работу по дому и двое — в саду. Платили ей всего шесть-восемь фунтов в год.

Видимо, призрак служанки до сих пор бродит по Джаролин-Хауз, удивляясь, как современные женщины легко и просто справляются с домашними делами, раньше занимавшими столько времени. Несомненно, ей интересно, как миссис Беннет гладит белье, а электрический утюг, наверняка, кажется ей чудом.

Не знаю, правда это или нет, но мне хочется думать, что по Джаролин-Хауз бродит призрак служанки, интересующийся всеми подробностями жизни домочадцев. И всякий раз, когда я приезжаю к Беннетам в гости, то жду, не покажется ли призрак опрятной «Леди в сером», привидение, которое я встретил бы с нескрываемым удовольствием.