Очарованная призраками

13

Все внутри башни покрыто толстым слоем пыли, и кажется, что она тонет в бледном серебряном свете. Призрак здания, в котором обитает еще парочка призраков. Здесь никого не было с тех пор, как я сбежала: наверное, последним приходил отец, который приехал из Шалота за матерью. Прадед Артура подарил башню моему прадеду, когда замок еще строился, и с тех самых пор там и жила моя семья. Отец и братья могли бы остаться здесь, если бы захотели появиться при дворе, но, кажется, теперь это место их пугает. Слишком много призраков. Я и сама не хочу здесь оставаться.

В башне практически ничего не изменилось: бархатные шторы все еще закрыты, на столе стоит чайный набор, подушки на диване смяты – там часто сидела мама.

Я могу представить ее там и сейчас: в накинутом до горла пледе, критикующей мои наряды, мою прическу, мою фигуру и то, как я стою. Она бы обвинила меня и в том, что я недостаточна высокая для своего возраста. Мои видения обретают форму через ткацкий станок, видения Нимуэ – в гадальной чаше, а видения моей матери превращались в слова, значение которых было туманным. Ни один провидец не похож на другого. Нимуэ объяснила: пройди моя мать обучение, и эти образы не поглотили бы ее без остатка, она смогла бы с ними совладать. Каждый раз, когда матери являлось будущее, оно отнимало у нее часть рассудка. Я поняла это в ту ночь, когда она пыталась напоить меня лекарством: она превратилась в незнакомку с лицом моей матери, и руки ее причиняли боль, а не успокоение.

– Бойся, бойся прекрасных трех дев, – бормотала она, когда рука ее сжимала мне горло. – На пальцах их кровь, а в воздухе – гнев.

Я касаюсь шеи – у меня вдруг перехватывает дыхание, словно мама дотянулась до меня даже с той стороны.

– Эл, ты в порядке? – вопрос Морганы возвращает меня в настоящее.

Она прогуливается по гостиной, стирая пыль с окон: пальцы ее почти черны от грязи.

– В порядке, – отвечаю я с улыбкой, которая никого не обманет.

– Тебе бы сюда служанку, – произносит Моргана. – Но лучше тебе здесь вообще одной не оставаться. Слишком большое помещение. И слишком пустое.

– Напрашиваешься ко мне в соседки?

Моргана приподнимает уголки губ.

– Королевское крыло слишком душное. Да и населено в основном дураками с фальшивыми улыбками, которые наверняка буду галдеть о моей скорой кончине. Я предпочитаю разделить с тобой одиночество.

– Пойдут толки.

Ровно то же самое сказала бы и моя мать, будь она здесь. Но я не говорю это с пренебрежением или желая отказать. Я просто озвучиваю факт.

Моргана пожимает плечами.

– Люди всегда говорят. Если б ты жила здесь одна, они бы тоже не умолкали. Им только дай повод.

И с этим я спорить не могу. И потому я киваю, подхожу к раздутому дивану с кучей подушек и одеял, которых матери никогда не хватало. Силуэт ее тела все еще отлично виден, словно она поднялась всего секунду назад, желая налить себе чашечку чая, и вернется в любой момент и начнет ругать меня за то, что я сутулюсь.

– Новая мебель бы тоже не повредила, – произношу я на удивление ровным голосом. – Всю заменить.

Моргана не возражает, не указывает мне на то, что я делаю из мухи слона. Она просто кивает.

– И как же ты за все это заплатишь… новая мебель, служанки, платья, которые тебе явно понадобятся? Это все не дешево, и пока Артура не коронуют, за советы тебе никто платить не будет.

– У отца есть договоры почти со всеми во дворце. Он не будет против. Если вообще заметит, что я ими воспользуюсь. – У отца всегда было слишком много денег и слишком мало к ним интереса. – Я ему напишу, сообщу, что вернулась и что вскоре загляну в Шалот.

Моргана не сразу реагирует.

– Когда ты его в последний раз видела?

– Лет одиннадцать назад, – отвечаю я.

У меня снова перехватывает дыхание. Одиннадцать лет – долгий срок, почти половина моей жизни. Но в то же время годы эти пролетели как один вдох. Узнает ли меня отец? Узнаю ли я его?

– Напишу ему, как только освоюсь здесь, – объясняю я, хотя уже этого боюсь.

Нет, я люблю отца, конечно, даже несмотря на разделяющее нас расстояние. Я просто не знаю, что скажу ему. Смогу ли вообще починить разрушенный мост.

– Когда Артура коронуют, я попрошу одного из своих братьев приехать ко двору… в этой змеиной яме нам понадобятся любые союзники.

Моргана кивает, переваривая сказанное.

– А они… симпатичные, эти твои братья? – усмехается она.

Я понимаю, что таким образом она пытается смягчить атмосферу, но какая-то ее часть наверняка спрашивает не просто так. Моргана почти не встречала тех, кого не надеялась соблазнить, даже если интереса к ним и не было.

Я смеюсь.

– На это я даже ответить не могу. Но я не удивлюсь, если все они к этому времени уже женаты. Им уже ближе к тридцати.

Моргана кривится

– Женитьба, – презрительно выплевывает она. – Я надеялась избежать этой западни, оставшись на Авалоне.

– Не то чтобы тебя к этому принуждают, – указываю я ей. – Родители тебя выдать замуж уже не смогут, а Артур и не попытается.

– Да, он не настолько глуп. – Моргана качает головой. – А что же насчет тебя? Наверняка за руку королевской советницы готовы побороться многие.

Я отвожу взгляд, надеясь, что она не заметит румянец на моих щеках. Давным-давно в моем будущем были только муж и дети. Даже когда я сама была ребенком, мама постоянно плела интриги, готовясь отправить меня в ловушку. И я искренне думала, словно на большее и не способна.

– Ты преувеличиваешь мою ценность на рынке невест. То, что я приближена к королю, может быть благостью, но я также обладаю силой, которую мужчины Камелота вряд ли найдут привлекательной. И это не говоря о моих видениях… для жены это довольно пугающее качество.

Моргана качает головой и облокачивается на раму, выглядывая в широкое окно. Ее, похоже, совсем не беспокоит, что она собирает платьем пыль.

– А что же Ланселот? – осторожно спрашивает она. – Ты привела его сюда. Могла бы и окольцевать заодно.

Я трясу головой.

– Ланселот приехал сюда не ради меня, а ради Артура, – отвечаю я, хотя тут же вспоминаю о том, о чем Ланселот спрашивал меня на берегу.

«А ты? Тебе я тоже нужен, Шалот?»

– К тому же, – продолжаю я, – Ланселот не создан для моногамии.

– Для двора он тоже не создан, но он все же здесь.

Я сглатываю, но Моргана видит меня насквозь. Она всегда хорошо меня знала.

– Должно быть, для провидца давать обещания особенно тяжело, – шепчет она. – Ты ведь видишь, как все может повернуться, даже если не хочешь этого. Так что же пойдет не так?

Прикусываю губу. Обсуждать видения с другими людьми – опасное занятие. Но эти хотя бы не касаются самой Морганы. И я говорю ей правду.

– Именно то, что ты и представляешь. – Я стараюсь не выдать дрожи в моем голосе. – Я видела его измены, видела, как он бросает меня, видела, как мы перебрасываемся словами, желая друг друга ранить.

– Измены… – Моргана склоняет голову к плечу.

«Не верь той, с короной златой на челе:

Не протянет руки, заберет все себе».

Какая-то часть меня хочет рассказать Моргане и о том, что я видела Ланселота и Гвен. Поведать ей о пророчестве матери, но я молчу. Если я произнесу все это вслух, слова обретут могущество.

– Это ведь Ланселот. – Я качаю головой. – Измены не должны меня удивлять. Ты ведь тоже его знаешь.

– Пару лет назад я бы с тобой согласилась. – Фиолетово-серые глаза Морганы впиваются в меня, к этому я никогда не привыкну. – Но в его жизни уже давно никого не было. Кроме тебя.

И это правда, насколько я знаю. В начале мы обменивались пылкими поцелуями в редкие моменты уединения и не возражали, что для каждого из нас существовал другой человек – не только для него, но и для меня. Мы не садились и не решали встречаться только друг с другом. Так просто случилось… мне никто не приглянулся. И ему, кажется, тоже.

– Я видела, как разобьется мое сердце, – поясняю я как можно проще. – Более того, я видела, как я вся разлечусь на кусочки и как мир расколется вокруг нас.

Моргана улыбается, но глаза ее серьезны.

– Слишком драматично. Эл, сердца разбиваются у всех. И пусть к тебе это пришло в видениях… это вовсе не означает, что ты не сможешь этого избежать. К тому же вряд ли тебе являлись только плохие вещи.

Этого я отрицать не могу, но на фоне хороших видений плохие кажутся еще хуже.

– Хорошо, что Моргауза верна себе и остается такой же мерзкой, – я пытаюсь сменить тему. – Я думала, ты ее ударишь.

– О, я бы и ударила, – смеется Моргана. – Но, должна признаться, мне понравилось выражение ее лица после того, как ты оскорбила ее вкус в платьях. Как ты это сделала? Прозвучало как комплимент, но на самом деле им не было.

Я пожимаю плечами.

– Такому легко научиться, когда в тебя кидаются чем-то похожим.

– Но я не хочу этому учиться. Я так скучаю по Авалону… Но однажды мы туда вернемся. Ты сама так сказала.

Я подхожу к окну и смотрю на Камелот: на его высокие стены и выглядывающие из-за них деревья. Где-то там, далеко, в туманах, лежит Авалон, который никогда не изменится. Я чувствую это в своей душе. Тоску по дому.

– Да. – Я вспоминаю о видении на скале, где мы с ней старше, где мы изменились, но все же остались собой. – Однажды мы туда вернемся.

К худу или к добру, мы вернемся.