Очаги сопротивления

Более или менее конец

Я не могу оставить тебя так, — твердо сказала Джудит. Они по-прежнему находились в кабинете, вдвоем, если не считать Гловера, который с той поры, как все вышли, лежал не шевелясь и не открывая глаз. Спустя какое-то время ненадолго появился старик — он принес одноразовый шприц, которым сделал Джудит укол в левое плечо. Больше никто не появлялся — ни Ховик, ни кто другой.

Дэвид держал ладони Джудит в своих.

— Мне и самому это не по душе, — говорил он, — но тебе надо идти с ними, Джудит. Если не пойдешь, все это впустую.

— Да оно и так все впустую, — блеклым голосом произнесла она.

— Нет. Если только ты сама себе это не внушишь. — Дэвид тяжело вздохнул. — Я тут собирался выдать тираду насчет того, что надо, мол, не пасовать и достойно выстоять перед тем, что надвигается… Да только ну его к черту! — Он слегка стиснул ей ладони. — Наплевать мне теперь на мир, на гуманность. Все это насквозь пропитано ложью. Нет мира есть только то близкое, что можешь видеть с места, коснуться. Вот так мы и очутились там, куда катились. Бесконечное множество великолепных теорий насчет человечества вообще, а людей в отдельности — просто людей, которые бы смотрели в глаза друг другу — бесконечно мало.

Джудит, ласково высвободив руки, поплотнее закутала плечи Дэвида в одеяло.

— Ты изменился, Дэвид.

Тот в ответ издал короткий смешок, мгновенно переросший в кашель. Джудит с невыразимой болью смотрела, как на поднесенном ко рту полотенце медленно расплывается красное пятно.

— А ты, а все, разве нет? Присмотрись к себе. И я недавно многое переосмыслил… Видно, Ховик повлиял.

— Ховик? — изумленно переспросила Джудит.

— Да. Ясное дело, в основном мы с ним полярно противоположны. Я всю свою жизнь держался как можно дальше от таких, как он: жутковато было. — Губы Дэвиду исковеркала не то улыбка, не то гримаса боли. — Вместе с тем есть в нем что-то — не просто физическая сила или смелость… Какая то цельность. Он в полном единстве с собой.

— Да, он такой, — медленно кивнув, произнесла Джудит.

Дэвид какое-то время вдумчиво смотрел на нее.

— А, ну ясно, — выговорил он наконец.

Джудит, сомкнув пальцы, смотрела в пол.

— Прости!

— Да брось ты, Бога ради! Я сам переживал, думал, как бы тебе внушить, чтобы ты уцепилась за него, держалась поблизости. Еще не хватало, чтобы у меня ревность в заднице взыграла. — Дэвид положил Джудит ладонь на колено. — Держись за Ховика! — еще раз повторил он. — Если и есть какой-то способ выжить в этом Апокалипсисе, что мы сегодня устроили, он этот способ отыщет. А если нет такого способа, то вероятно, все равно как-нибудь выкрутится. — Джудит пыталась что-то сказать, но Дэвид, подняв руку, коснулся ее губ. — Погоди, послушай. Пора наступает очень нелегкая и, очевидно, это затянется надолго. Все начнет рушиться с массовой гибелью людей, и вирус будет не единственной той гибели причиной. Понимаю, «Долгая Ночь» — так, не более чем слово, но именно к ней все и идет. Если будешь с Ховиком, с тобой все будет в порядке. И мне, зная это, легче будет дотягивать.

— Мы ведь можем взять тебя с собой.

— Да ну, ты что! Мне сейчас, при моем состоянии, не хватало еще по пустыням разъезжать. Я и до вечера не дотяну, а если ехать, кончина будет лишь мучительней. Со мной и так все ясно, а вот вас я буду постоянно тормозить, и при погоне из-за меня вас смогут настичь и перебить.

— Но не могу же я бросить тебя одного! — с отчаянием крикнула она.

— Одному ему не быть. — В дверь вошел старик и устало опустился на соседний стул. — Именем всех имен Бодхисатвы. Никогда в жизни не делал столько уколов подряд, а ведь надо было уложиться в пару часов. Нет, вы поверите? Среди такого сонмища людей ни одного, кому можно было доверить в руки простой медицинский шприц!

— Вы что имели в виду, — спросила Джудит, — насчет того, что Дэвиду не быть одному?

— Гм, признаю, моя компания для общения не самая очаровательная в мире — уж с вашей-то прелестью ни в какое сравнение не идет — но смею-таки надеяться, что уж лучше я, чем вообще никто.

— Вы что, остаетесь?

— Из-за меня? — встрепенулся Дэвид. — Клянусь, сейчас хватаю один из этих пистолетов и пускаю себе пулю в лоб сию минуту, если вы или вообще хоть кто-то подумает из-за меня здесь остаться.

Не беспокойтесь, вы не настолько в моем вкусе, хотя посидеть по тюрьмам с мое, и спорить о вкусах можно разучиться. Просто дело в том, что мы не все еще довели здесь до конца. У нас с вами есть еще кое-какие дела к ФЕДКОМу.

— Дела, с ним? — В глазах у Дэвида мелькнуло удивление. Нет, войти туда, в общем-то, проблем нет. Я уже уяснил, как и что для этого надо. Только смысл какой? Когда вирус распространится, на нынешнем правительстве можно уже будет смело ставить крест, разве не так?

— Замечание самое уместное, и вы совершенно правы, с правлением что-либо делать смысла нет. Но нам еще много то предстоит выверить, и ФЕДКОМ для этого будет идеальным инструментом.

С ружьем в одной руке и М-16 в другой в кабинет ввалился Ховик.

— Эй, народ, — торопливо позвал он. — Пора, катим!

Карета подана, я за кучера.

— Опять какой-нибудь проклятущий мотоцикл? — взыскательно спросил старик.

— Не-а, — Ховик грустно вздохнул. — Я уж о том думал: никак не выходит. У них здесь только полицейские мопеды с одним сиденьем, и не навесишь, считай, ничего. А нам надо такое, чтобы затариться и едой, и водой, и бензином, и всякими там котелками-одеялами. Джо Джек решил прибрать к рукам «Харлея», так что я оставил себе старичок-пикап. Мотор и шины — тьфу-тьфу — в порядке, а с двойным приводом ему никакая колдобина не страшна. Корму я ему уже загрузил всем, чем смог. Даже пулемет туда пхнул и еще кое-что из снаряжения. Мало ли чего дорогой…

— Смотрите-ка, — пробормотал старикан. — А я-то все его считал за обормота-скаута.

— Они оба остаются здесь, — сообщила Джудит Ховику.

— Да вы что, без балды? — спросил Ховик изумленно, но посмотрев на Дэвида, с пониманием добавил: — Тебе-то, наверное, не с руки метаться?

— Да. — Дэвид кивком указал на старика. — К тому же не знаю еще, что он тут задумал.

Старик шумно вздохнул.

— Что, сделать паузу и все обсказать, что ли? Ладно, ребятки, слушайте внимательно и не перебивайте.

— Приступай! — сказал старик, когда все ушли, и здание наполнилось гулкой тишиной. Дэвид между тем, онемев лицом от напряжения, уже и без того проворно работал на клавиатуре и следил за столбцами чисел, гарцующих по экрану.

Старик несколько минут молча следил, безуспешно пытаясь вникнуть в суть информации. В конце концов он встал и подошел к столу. Гловер, судя по всему, впал в забытье; однако спустя какое-то время он открыл глаза и чуть слышно прошептал:

— Ему никогда этого не сделать.

Старик, стоя над Гловером, улыбнулся.

— Мне думается, как раз наоборот. Это исключительно талантливый молодой человек. Люди вроде вас пользуются техникой, созданной другими людьми, и содержат наймитов, которые ее устанавливают, содержат, чистят и обслуживают, столько уже лет, что вы уже и думать забыли, что сами-то на деле совершенно в ней не смыслите. Этот вот парень, посидев перед экраном пять минут, разобрался в вашей электронной прислуге лучше, чем вы бы за всю свою жизнь. — Почесав грудь, старик издал сиплый смешок. — Что-то не клеится в вашей системе с достижениями науки, а? Оставались бы лучше с колючей проволокой, крематориями да тазовыми камерами: так оно вам было бы больше к лицу, естественнее.

Голова у Гловера качнулась из стороны в сторону.

__ Не получится у вас!

— Черта с два «не получится». — Старик проворно подошел к стене с мониторами, схватил распечатки и возвратился, размахивая ими над Гловером, будто веером.

Думаешь, я не ознакомился с этими данными тестирования? — Пробегая глазами лист за листом, он поочередно швырял ими в Гловера. — Эффективность развития заболевания. Самый положительный результат у страдающих от хронического недоедания, особенно в крайней степени истощения. Передача через половой контакт. Передача через гомосексуальную связь. Быстрое прогрессирование при попадании на открытые раны. Все подтверждено практическими опытами. Чертов ты упырь, еще говорит, что у меня «не получится»! — Он запустил в Гловера всей кипой.

— Если больше нечем заняться, — послышался сзади голос Дэвида, — давайте пока беритесь за соседний терминал, выведите из него информацию. Когда управлюсь с этим, сразу начнем считывание с того, сэкономим уйму времени.

— Хорошо. — Старик, сделав паузу, обернулся и смерил взглядом безмолвно лежащую фигуру. — Попытайтесь протянуть чуть подольше, герр гауляйтер. Я хочу, чтобы вы досмотрели все до конца.

— Мы движемся куда-то конкретно? — спросила Джудит. — Или так, просто мечемся?

Пикап, немилосердно кренясь сбоку на бок, одолевал по-истине жуткую грунтовую дорогу на сухой равнине, изобилующей крупными камнями и низкорослыми шишковатыми кактусами. Дорога вилась, похоже, куда-то в сторону отдаленной цепи гор. Ощущение было такое, будто ребра постепенно стираются в порошок.

Ховик осмотрительно обвел грузовичок вокруг большущей рытвины.

— Сейчас пока что просто пытаемся выехать к горам, пока дрискотня не полезла наружу. Там где-нибудь выше остановимся, где лес погуще. Едой запаслись как следует, так что все будет нормально… К-куда! — Грузовик подкинуло на колдобине так, что они вдвоем подлетели вверх дюйма на три.

— Вот падла! — заметил Ховик беззлобно. — Я что хочу сказать… Искать нас серьезно они будут вряд ли, если вообще будут. Когда вся страна вздыбится к черту у них под задницей, за нами гнаться им станет просто недосуг. Каждый человек будет наперечет, и в центре и на отшибе. И даже тогда хватать не будет. — Сбавив на несколько секунд скорость он глянул в зеркальце. — Черт, надо было барахло покрепче прихватить веревками, да ладно. Где-то примерно, я думаю через месяц все те из Управления, кто еще уцелеет, кинутся сжигать свою форму, пытаясь сойти за садовников или что-то типа этого. Или будут кучковаться в шайки, абы остаться в живых. Справятся ли там Дэвид и старикан наш со своей задумкой или нет, для нынешних заправил все уже кончено. — Эта мысль, похоже, Ховика развеселила. — Причем не только в этой стране. В Китае, поди, и в Африке вот уж поднимется дрискотня!

Несколько минут они ехали в тишине, если только можно считать тишиной ежесекундное натужное взревывание и дребезжание старенького грузовика. Джудит подумалось об аптечке, которую собрал им в дорогу старик: эх, догадался бы он положить побольше аспирина!

— Я вот о чем думаю, — нарушил молчание Ховик. — Если мы на время скроемся и будем сидеть, не рыпаясь, где-то через месяц самая жара схлынет. В городах и в пригородах, там где фермы, все еще будет беспредел — мать честна, вот уж откуда надо будет держаться подальше! Народ ломанется из городов в поисках еды, а фермеры будут пытаться ее удержать. Нам на отшибе будет еще ничего! Я это обговорил с Джо Джеком и еще кое с кем из парней, пока старикан наш делал прививки, и мы решили через пару месяцев попробовать снова сойтись. Решили, что попробуем собраться в старом лагере, если он, конечно, будет к той поре еще на месте. Расположение хорошее, легко обороняться, воды и дров сколько хочешь, да и дичь появится, когда люди уйдут.

— Дать начало собственному маленькому племени? — мысль звучала ново, но была довольно-таки по душе. — Я и не знала, что в тебе кроются социальные инстинкты.

— Просто смысл есть, — рассудил Ховик, пожав плечами. — Несколько хороших людей вместе, чтоб можно было сообща держаться. Конечно, — добавил он с серьезным видом, — если оно разрастется до двадцати-тридцати, я выхожу из игры.

Джудит, пошарив по карманам, вынула пустую пачку.

— Сигареты есть?

— Все свои роздал. — Ховик одной рукой поскреб бороду; вид у него такой, отметила про себя Джудит, будто скажет сейчас что-нибудь огорчительное, о чем сам уже заранее сожалеет.

— Бросать нам надо. И так сдохнуть способов хоть отбавляй, к чему нам еще один. Да и без того — денек-другой, и курить не достать будет. Покосившись на Джудит, он неожиданно разразился смехом: — То есть, если не считать ну просто ломовую травку, которую Джо Джек, говорит, посадил там в горах у старого лагеря. Созреть, говорит, должна примерно к тому времени, как мы снова соберемся. Ох, уж там мы вдарим… Ты подумай только, старик-то мой золотой еще и научил меня, как спиртягу гнать!

«Он счастлив, — определила Джудит, наблюдая за лицом Ховика, в то время как он, легко управляя здоровенными ручищами рулем, следил за дорогой; массивные мышцы предплечья и руки гладко перекатывались под тонкой майкой. — А что? Всю жизнь свою прожив изгоем и неудачником, он наконец чувствует, что она, жизнь, принимает его. Нам всем теперь быть вольными бродягами; следовать за Ховиками и учиться у них. Отныне это их мир».

— Поймал! — коротко сообщил Дэвид в директорском кабинете Лагеря 351. Он с блаженным видом перевел дух, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. — Вот они где мы, — сказал он старику. — ФЕДКОМ только что выдвинул все свои ящики и выставил голый электронный зад. Суй, куда хочешь!

— Черт меня подери! Вы уверены? Не обижайтесь, но если сейчас начать, то вернуться обратно и попробовать снова возможности уже не будет.

— Я знаю, не беспокойтесь. Видите на экране вот эту последнюю строчку безымянных, казалось бы, цифр? С виду не похоже, но в сущности, он говорит: «Бери меня, большой мой парень!»

— Господи Боже! Вы к сексопатологу, кстати, не наведывались на прием? Ладно, это я так. Приступайте!

Дэвид снова поднял руки и начал медленно, осторожно нажимать клавишу за клавишей. Без кондиционеров в зданий сделалось душно, по лицу и рукам струйками стекал пот.

— Ну вот, — Дэвид снова распрямился. — Последняя возможность что-либо изменить. Стоит сейчас нажать эту кнопку…

— Да, да. Я проверил это столько раз, что уже сам, похоже, затвердил все наизусть. Поехали!

Дэвид заколебался.

— Хотите сами? — предложил он.

— Спасибо, Дэвид. Я искренне тронут. Нет, мне и думать стыдно отнять эту возможность у вас. Давайте, открывайте огонь.

Дэвид медленно кивнул и нажал на клавишу.

— А ведь они накрыли Костелло, — сказал Ховик.

— Да, — кивнула Джудит, — я знаю.

Они начинали забираться в гору.

У задней стены директорского кабинета возвышался высокий узенький шкафчик. Чтобы взломать замок, старик пустил в ход приклад карабина Джудит.

— Ага! — восторженно вскричал он. — Ну, Гловер, скажут я, во вкусе вам не откажешь! Уж вы знаете, как с толком руководить лагерем смерти. Называйте, какую вам отраву, — повернулся он к Дэвиду.

Дэвид, утирая потное лицо полотенцем, широко улыбнулся. — Да все равно. То же, что и вам.

— Молодчина, молодчина. Как врач, рекомендую шотландское со льдом. Если б найти еще льда в кубиках… Ого, нет, вы посмотрите! Здесь внизу еще и миниатюрный холодильничек есть! И содержимое еще не успело растаять!

С сухим шелестом зачерпнув в стаканы подтаявшего льда, он плеснул сверху щедрую порцию виски. — Прошу, присоединяйтесь! Ненавижу пить на пустой желудок, а вниз в столовую идти не хочется. К тому же ее, наверное, подчистили наши друзья. — Вольготно рассевшись в кресле, он водрузил обе ноги на стол, игнорируя неподвижное тело Гловера. — За девушку в красных туфельках!

Последовала тишина, нарушаемая лишь позвякиванием льда и журчанием изысканного напитка.

Старик с любопытством посматривал на экраны, которые, казалось, полностью отключились. — Невероятно! — размышлял вслух старик. — Вот сидим мы здесь, попиваем это великолепное виски, а тем временем это устройство посылает импульс тысячам своих электронных собратьев.

Дэвид рассмеялся. Он уже почти опорожнил стакан. От выпитого на щеках у него проступил румянец, придав лицу естественный цвет.

— «Собратья», не пустое слово. Линии ФЕДКОМа в действии напоминают клетки огромного единого организма. Иное дело, сколько их. Тысячи? Я думаю, скорее миллионы — это более точно.

— Да у?к, я полагаю, великое множество.

— Безусловно. Всякий мало-мальски значимый компьютер в Соединенных Штатах — правительственный ли, военный, полицейский, коммерческий — вплоть до своей поломки является частью ФЕДКОМа. Фирмы, больницы, школы, исследовательские центры по закону должны сообщаться с ФЕДКОМом; даже мелкая рыбешка вроде домашних компьютеров и контрабандная техника, если они так или иначе подключены через обычную телефонную сеть. Черт, мы же, безусловно, зацепили ненароком и какие-то публичные библиотеки, всякие там зоопарки и учебные заведения. — Дэвид протянул стакан. — Мне бы… Благодарю. Видите, все в основном вышло на удивление просто. Наш сигнал прошел в головной компьютер, откуда выдаются все экстренные команды, подлежащие мгновенному исполнению повсеместно: объявление войны, убийство главы правительства, даже заговор Управления. Стоит дать соответствующую команду, все линии безоговорочно ее выполнят, отложив любую текущую работу. Компьютер даже отключить нельзя, разве что выдернуть вилку из розетки или садануть по нему топором.

— Ага. Электронный эквивалент человека с ружьем. Или всадника без головы.

— Вроде того. — На щеках Дэвида играл прямо-таки здоровый румянец. — И в-третьих: устройство наше теперь молчит, даже не мигает. Свою песенку оно отпело, еще когда вы штурмовали этот бар. Ему конец такой же верный, как нам.

— Так быстро?

— Да, безусловно, вырублен полностью. И то, поверьте, нынче что-то не особо и быстро. Обычно бывает быстрее.

— Так что, получается, дело уже пошло.

— Вы правы. — Дэвид потянулся за бутылкой и плотно к ней приложился, не заботясь о стакане. — Никогда не пил помногу, — с сожалением признался он. — Вот же, получается, как пресно прошла молодость! Прожить бы ее заново — существовал бы беспросветно где-нибудь на винзаводе… Да, черт возьми, оно уже имеет место. Неважно, что здесь происходит. Можно, если хочется, схватить пистолет и изрешетить хоть всю стену — ничего уже не изменить.

Старик, взревев, хватил стаканом о стену.

— Вы это слышите, Гловер?! По всей стране, в эту самую секунду со всех экранов и принтеров разносится история о вашей адской заразе и о том, что вы замысливали с ней сделать. Вначале пугающее предупреждение, чтобы все побросали дела и прилипли к экрану — я специально придал этому вид правительственного сообщения, вслед за чем короткое изложение сути доступным языком, а затем — все, что необходимо знать о Вакцине 7570. После этого пойдет изложение всего, вами тут накопленного — эксперименты, доклады, проекты, все подчистую.

— Не только по стране, — уточнил Дэвид. — Я, понятно не мог выйти на локальные сети других стран, но информация попадет на компьютеры международных пресс-агентов — эх, поглядеть бы сейчас на приемные «Рейтера» — и американских представительств каких-нибудь крупных многонациональных корпораций; ну и конечно, думается мне, у всех ведущих держав вставлены куда надо подслушивающие устройства. Здесь времени пройдет чуть больше, но информация дойдет и до них.

— Х-ха! — старик гневно вперился в Гловера слегка затуманившимся взором. — Как тебе это нравится, сукин ты кот?

— Наклонившись, он пристально всмотрелся в пухлое лицо директора. — Мистер Гловер, похоже, уже оставил эту юдоль скорби, — сообщил он траурным голосом и пошел к шкафчику посмотреть еще бутылку.

— Вы считаете, это в самом деле сослужит добрую службу? — негромко спросил за спиной у него Дэвид.

Старик на полпути обернулся.

— Черт его ведает! Боюсь, не настолько добрую, как нам бы хотелось. Многие ничего не поймут, еще большее число откажутся в это поверить, и если опыт мне судья, то огромное большинство попросту предпочтет не думать об этом. К тому же сегодня суббота, многие компьютеры вещают почем зря в пустых кабинетах, так что сметливые люди из офисов и коридоров власти подключат все свои мыслимые и немыслимые каналы влияния, чтобы перекрыть утечку информации.

— Он пожал плечами. — Хотя это погоды, в общем-то, не делает. Простому люду, во всяком случае, ничего не остается, кроме как шуметь и бунтовать, что в любом случае и произойдет, когда разыграется массовая эпидемия. Важно то, что информация о вакцине попадет в руки по крайней мере немногих сведущих людей, которые сориентируются, что надо предпринять; к тому же и в больницах дежурят по субботам. — Он мельком взглянул на Гловера. — Среди людей пойдут разговоры, а когда начнется мор, все спохватятся, и вот тогда пойдет-поедет. Не знаю, скольких спасет вакцина, но по крайней мере те, кто все затеял, не смогут удержать это в тайне. Слишком многие прознают.

— Но главное-то? Скольких, полагаете, мы спасли, сделав… это?

— Что я могу сказать? Можно прогнозировать потерю примерно от трех четвертей до семи восьмых совершенно не подготовленного и незащищенного населения. Процентов на десять мы, может статься, потери и снизили; я всего лишь предполагаю. Может, соотношение будет и не такое жуткое, но я не обольщаюсь. Правительство, спасая свою жопу, попытается все замолчать, от чего будет только хуже.

— Десять процентов, — протянул задумчиво Дэвид. — На слух не так уж много, но все же кое-что.

«Да, — подумал старик, — а кто знает? Может, так оно и сложится, насколько можно себе представить. А может, разумеется, и нет; вакцина, не вакцина, но бедствие по масштабам будет жуткое. Помимо самой заразы, миллионы перемрут от голода и вспышек насилия: кровавые побоища будут идти в очередях возле центров иммунизации; а как начнутся сбои с водопроводом и канализацией, последуют вспышки других заболеваний. Но все равно, все что возможно, должно делаться…»

Вслух он сказал лишь одно:

— Вижу, привязались вы к этой бутылке, как к кошке домашней. Пойду-ка присмотрю себе еще одну.

Шотландского больше не оказалось, и старик возвратился к креслу с бутылкой «Ай Ви Харпер», где кое-что еще плескалось. «Столько прекрасного напитка пропадет зря, — с грустью подумал он. — Надо было дать кое-что в дорогу Ховику, самому все равно не осилить. Как там они сейчас, интересно?»

— Вы, видимо, из докторов? — разомлевшим голосом спросил Дэвид.

— Вроде того. Только биохимик, не медик.

— А, ученый, — Дэвид кивнул с осоловелым видом. — То-то я смотрю, вы так здорово разбираетесь во всех этих вирусах.

Дэвид, друг мой, да я же в некотором смысле отец этого вируса. По крайней мере, праотец. — Несмотря на то, что я триллион раз себе твердил, что кто-то рано или поздно сделает ключевое открытие, факт остается фактом: почву Для него подготовила моя работа о мутациях вируса; по крайней мере продемонстрировала, что такое возможно.

Дэвид распахнул глаза.

— Вы… Вы работали над проектом бактериологической войны?

— Скорее, занимался им с другого конца: изучал процесс, при котором вирус порой развивает мутантную структуру, не поддающуюся лечению. Фактически, основа исследования была заложена при изучении некоего синдрома приобретенного иммунодефицита, популярно именовавшегося СПИД — не знаю, помнятся ли вам те ужасные события?

— Я читал.

— Вот, вот. Как всякий безумный ученый, я надеялся облегчить людские страдания, а никак не усугубить их. — Сделав паузу, он как следует приложился к бутылке. — Безусловно, я как свои пять пальцев знал, что любая работа, предусматривающая мутацию вируса, чревата зловещими последствиями, и у меня была верная причина не доверять официальным деятелям, особенно тем, кто поддерживал проект. Но как оно обычно складывается: ты тешишь себя мыслью, что обманываешь их, и закрываешь глаза на то, что на деле-то факты свидетельствуют об обратном.

— И что же в конце концов произошло?

— А так, спорол несколько раз глупость, поскандалил со своими коллегами и вышестоящими, а затем попытался заявить обо всем во всеуслышание. И моментально сгинул со света под предлогом серьезного нервного срыва. И когда обо мне умолкли в новостях и развлекательных программах — на короткий срок я сделался скандально популярным, эдакий гений-сумасброд — я перестал существовать. То есть вообще, навеки, будто меня и не было.

На Дэвида нашла задумчивость.

— Значит, вы, видимо, были в курсе, что происходит на этом объекте. И тем не менее допустили на него нападение.

— Я был в курсе, что здесь занимаются разработкой некоего биологического оружия. Но что они додумаются до такого — понятия не имел. Я, в сущности, так и не возьму в толк, как им это удалось: о моих открытиях давно позабыли. Я рассчитывал, что нападение прервет их работу, пока она не зашла слишком далеко; может, прикроют проект, когда увидят, что в системе безопасности пробита брешь. — Передернув плечами, он сделал еще глоток. — Если бы я имел хотя бы представление… Впрочем, как говаривал Фредди Берд: «Будь у лягушки крылышки, не стукалась бы жопкой на излете».

Старик посмотрел на свои часы. Не свои, в общем-то, а Фарлея. Славный старина Чак. Эх, его бы сейчас сюда. И Гловер вон тоже изошел. Славная опера, да вот примадонна-толстуха поет перед пустым залом. И что за работа, интересно, держала здесь Гловера субботним утром, в этакую рань?

— Времени прошло достаточно, — заметил Дэвид. — Обвал, видимо, уже начался.

— По крайней мере теперь они знают, что мы с ними еде дали. Не прочь бы я сейчас увидеть некоторые лица! — Он посмотрел Дэвиду глаза в глаза. — Вы, я думаю, догадываетесь, что они сейчас предпримут?

— Есть такая мысль, — голос Дэвида звучал твердо. — Вопрос в том, когда?

— Уже скоро, — сказал 318-й, поднимая бутылку. — Совсем скоро.

Страх, навязчивый страх.

Заброшенная просека на горе, в рытвинах, поросшая кустами, с отдельными выступами камней; пробираться по ней было несподручно, но они уже вступили в лес и находились под хорошим прикрытием деревьев вдали от Лагеря 351 или чего-либо еще; спешить больше не было необходимости.

Ховик стоял перед грузовиком, пытаясь своротить с дороги мешающий езде камень, когда вдруг расслышал: самолеты. Он пронзительно крикнул Джудит, и когда та спрыгнула с подножки, самолеты как раз очертились — ни высоко, ни низко, курс примерно на юг. Оба большие, реактивные, — похоже, бомбардировщики, — только тип не успел различить Ховик. Попробовал было отследить через прицел «Уезерби», как через подзорную трубу, но те уже — минуты не прошло — скрылись за макушками сосен.

— Нас ищут? — спросила Джудит.

— Навряд ли. На такой местности нас с них ни за что не засечешь, для этого нужны вертолеты. Интересно, чего им надо?

Постояв с минуту — шум двигателей все еще доносился до слуха — Ховик опять взялся за глыбу, со злым упорством одолевая упрямый ее вес. Слышно было, как Джудит возвращается к машине.

Мгновенный сполох вспышки на миг ослепил, даром что находились они к ней спиной, а деревья создавали хороший заслон. Такое с ними было впервые, хотя оба сразу же сообразили, что это.

— Ложись, быстро! — рявкнул Ховик, но Джудит и без того уже успела распластаться, прежде чем Ховик грохнулся возле. Выплюнув горсть хвои, он одной рукой притиснул к себе Джудит, отсчитывая мысленно секунды.

Волна, вопреки ожиданию, докатилась не так скоро, из пего напрашивался вывод, что от серьезной опасности они далеко. Сквозь деревья с воем прорвался жесткий порыв ветра и сверху дождем посыпалась хвоя.

Поддерживая друг друга, они поднялись на ноги; на глазах у них в небосвод вздымалось округлое облако с нестерпимо ярким ядрышком посередине. Не осознанно, а скорее инстинктивно в голове у Ховика пронеслось: «Боже ты мой а ведь и в самом деле напоминает гриб! Что-то не такой большой, как надо бы. Наверное, просто заряд помельче…»

— Ну что, вот и исходит Лагерь 351, — произнес он вслух.

Глупая фраза, но вышло как-то само собой.

— Теперь-то уж без толку, — добавил он, — да видно просто деваться некуда. Первое, поди, что на ум пришло.

Джудит, притиснувшись к нему, крупно дрожала, глядя неотрывно на жуткое облако, все еще набиравшее величину на отдалении.