Обычная магия

Тёмная вода

Сентябрь пролетел вихрем. Бьёрн рассказывал, какое существо чем можно отогнать или приманить, учил рисовать знаки, похожие на ломаные буквы, и смешивать невидимые для обычных людей чернила из сока трёх видов призрачных трав.

А ещё надо было успевать общаться со Славиком и другими одногруппниками, писать лекции и готовиться к семинарам. Руслан каким-то чудом успевал.

Первая пятница октября выдалась промозглой и холодной — Руслан промёрз, пока ждал Бьёрна у “тюльпанов”. Ветер злыми порывами швырял в никуда темнеющие листья, а стылый воздух пах грядущей зимой.

Наставник появился, когда Руслан уже прикидывал, где смёрзнуться до состояния парковой статуи: у не работающего уже фонтана или под фонарём у аллеи.

— Мёрзнешь? Завязывай! Пошли, покажу кое-что.

Оглушительно загремела музыка — Руслан чуть не подпрыгнул. Бьёрн поморщился, вытащил из нагрудного кармана куртки телефон.

— Ну!.. А, Лёха, здорово!.. Срочно? Могу… Я в горсаду. Не один… через десять минут? Мда, ладно-ладно.

Он сунул телефон обратно в карман и внимательно посмотрел на Руслана:

— Вот и заказ подвернулся.

— Прямо настоящий монстр?!

Бьёрн пожал плечами:

— Монстр. Или не монстр. Или вообще ничего. Не узнаю, пока не посмотрю. Что ты пыришься на меня, как верхоглаз на чернику? Идём к центральному входу — Лёха там нас встретит.

Руслан спросил:

— А Лёха — это кто?

На Лысую гору они так и не съездили: то Бьёрн был занят, то Руса родители привлекали к домашним делам, так что из себе подобных Руслан по-прежнему знал только наставника и Регину.

— Знакомый, — отмахнулся Бьёрн. — Из полиции. Так, слушай внимательно: счас поедем на место преступления. Ничего не трогай, ни с кем не разговаривай, от меня не отходи. Понял?

— Понял. Он как Антон Иваныч? Из “людей в чёрном”? — после разборок с техноспрутом Бьёрн объяснил, что “люди в чёрном” — это спецотдел, который курирует армию, тюрьмы и всякие государственные учреждения от школ до заводов “Росатома”.

— Не, Лёха из обычных. Поэтому повторяю: ни слова.

Руслан кивнул. Вот это да! Настоящее полицейское дело! Интересно, что случилось? Тут настроение у Руслана испортилось: ведь что бы ни произошло, если их вызвала полиция, значит, кто-то умер или пропал. Вряд ли монстры обокрали квартиру или попались на взятке.

У центрального входа к ним подошёл невзрачный лысеющий мужчина в сером полупальто и чёрных пыльных брюках.

— Здорово!

Они с Бьёрном обменялись рукопожатиями, затем наставник кивнул в сторону Руслана:

— Он со мной.

“Знакомый из полиции” глянул на Руслана, но руки не подал. Коротко кивнул, словно не зная, стоит ли. Бьёрн хмыкнул:

— Человек он, человек. Пошли уже!

И зашагал в сторону проспекта.

— Машина там, за автобусной остановкой, — махнул рукой направо новоприбывший.

Руслан покосился на Бьёрна: интересно, а “ни с кем не разговаривай” распространялось и на этого Лёху? На всякий случай будем думать, что да.

Машина оказалась изрядно забрызганной осенней грязью “тойотой”, когда-то белой, а сейчас полосато-пятнистой почти до самой крыши.

— На Сады поедем, — сказал Лёха, садясь в машину.

Сады — дачный посёлок минутах в двадцати езды от центра города. Огромные яблони, пруды и закаты в полнеба летом — когда Руслан был маленьким, родители снимали там дачу.

Бьёрн сел рядом с водителем, Руслан — позади Бьёрна. В салоне сильно пахло куревом и искусственным кокосом. Вокруг пластинки ароматизатора вился большой прозрачно-синий “комар”. На полу валялась пустая бутылка из-под минералки, на заднем сидении, застеленном клетчатым пледом, покрытым въевшимися пятнами, — помятый кожаный портфель, две пластиковые папки зелёного цвета и журнал с инопланетянином на обложке.

— Что там? — спросил Бьёрн, когда машина свернула с проспекта Победы на улицу Жукова.

— То ли массовое убийство, то ли несчастный случай, — мрачно ответил полицейский. — Двенадцать трупов. Я такого никогда не видел.

Он покачал головой. Бьёрн повернул голову и выжидательно уставился на знакомого.

Тот продолжил:

— Там ещё… это… ну…

Поймал в зеркале взгляд Руслана и спросил:

— Вы совершеннолетний, молодой человек?

Руслан кивнул. Почему-то захотелось прижать к себе сумку с тетрадями, ручками и мешочком с солью.

— В общем, незадолго до смерти покойные занимались сексом. Все, судя по всему. Все со всеми!

Бьёрн присвистнул.

— А что ваши говорят?

— Что пьяные купаться полезли. Нет, бутылок там изрядно валяется, но на двенадцать гуляющих не так чтобы много. Ну и чтоб все разом купаться в такую холодину полезли, а потом утонули — не верю! Потому тебе и позвонил.

— Молодец! — кивнул Бьёрн и молчал до самых Садов.

Алексей тоже молчал. Только когда “тойота” остановилась у высокого красного забора, сказал:

— Я тебя представлю как эксперта со стажёром.

Потянулся назад, протягивая руку:

— Я, кстати, Алексей Бабушкин.

Руслан пожал руку и представился в ответ:

— Руслан Чужих.

Место преступления — пруд за коттеджем. Золотые ивы по берегам, два переносных мангала, потухший костёр, три плетёных кресла и четыре опрокинутых стула. Двенадцать чёрных мешков.

— Это кто такие?

— Я эксперта привёз, помните говорил?

— А, было дело! А мальчишка?

— Стажёр.

Люди во дворе были заняты делами: кто-то фотографировал воду, мебель, раскиданные тут и там вещи, кто-то внимательно разглядывал стаканы и бутылки, кто-то маленькой кисточкой отряхивал чёрную пыль со столика.

Ни единого существа вокруг.

— Там труповозка приехала, — прогудел кто-то.

— Впускай их. Пусть увозят.

Первый стал возражать, но Руслан не слушал. Смотрел на двенадцать больших мешков и никак не мог поверить, что в каждом — человек. Мёртвый человек.

К горлу горько-кислой волной подкатила тошнота. Руслан стиснул ремень сумки.

Из-за спины раздался голос Бьёрна:

— Что видишь?

— Н… ничего…

— Неправильный ответ! Что видишь?

— Мешки… воду. Ивы. Стулья…

— Ещё!

— Бутылки. Сумка. Стаканы. Кресла. Шарф на траве. Листья. Джинсы. Красные туфли. Белые туфли. Кроссовки. Яблоко. Вилка. Пластиковые тарелки…

Слова сыпались из Руслана почти помимо его воли. Говорить оказалось легче, чем молча смотреть на чёрные мешки.

— А чего не видишь? — перебил Бьёрн.

— Существ не вижу… никого нет, кроме людей.

— Ну, почти никого. А почему?

Во двор въехала машина, оттуда выскочили двое мужчин и принялись грузить тела.

— Вторая бригада через десять минут будет.

— Я не знаю, — Руслан ещё раз огляделся.

От пруда повеяло недобрым, но над тёмной поверхностью воды никто не показался.

Подошёл Алексей:

— Ну как? — глянул на Бьёрна, на Руслана, снова на Бьёрна. — Есть тут что? Нашим не опасно?

— Сейчас никого, — помедлив, отозвался Бьёрн. — В воду только не суйтесь. И, Лёха, мне на трупы посмотреть надо. Иначе я ничего не скажу.

Алексей кивнул, попросил подождать и отошёл к оставшимся мешкам. Коротко переговорил с коренастым мужчиной в очках и жестом позвал Бьёрна.

Руслан, сам не зная зачем, пошёл следом. Внутренний голос предупреждал, что ничем хорошим это не кончится. Нечего пялиться на трупы. Не надо.

Алексей сам расстегнул мешок. Бьёрн наклонился над телом, и Руслан не удержался. Подошёл на шаг и посмотрел на то, что лежало в мешке.

Молодой мужчина. Тёмные волосы, глаза закрыты. Лицо отекло и выглядело одновременно фальшивым, ненастоящим, как грим в плохом кино, и в то же время до головокружения реальным.

— Что видишь, Лёха?

— Кхм, тело мужчины со следами утопления. Приблизительно двадцати пяти-тридцати лет. Явных следов повреждений нет. Кожные покровы…

А Руслан видел то же, что и Бьёрн: синюшный след длиннопалой ладони на плече покойного. Жуткий отпечаток. Нечеловеческий.

— Так, всё, я увидел то, что нужно. Давай-ка ты нас ко мне подбросишь, а то мой стажёр уже зелёный.

Руслан не сразу понял, что Бьёрн говорит о нём, а поняв, хотел сказать, что вовсе он не зелёный. Но не смог.

Лёха пообещал своим, что скоро вернётся, и повёз Бьёрна с Русланом в город.

— Это точно по нашей части, — заговорил Бьёрн, едва машина тронулась. — Отпечаток на трупе отчётливей некуда. Я такую тварь не припомню. Может, из воды вылезла? Когда ваши уедут — проверим.

— Нашим-то точно ничего не грозит?

— Нет, сейчас на тех прудах никого. Надо спецотделу сообщить, Лёха.

— Это пусть генерал решает. Точнее, его зам. Генерал-то в отпуске. А я тут ничего сделать не могу: не уполномочен.

— Да я сам позвоню, — пожал плечами Бьёрн.

— Не надо, будь другом. Пусть начальство разбирается, а?

Они заспорили, но Руслан больше не мог просто сидеть и слушать. Достал телефон и открыл поисковик. Вдруг это не первый случай, если в окрестных прудах водится тварь, способная разом убить двенадцать человек? Он набрал “Трагедия на воде…”, добавил название области, “жертвы” и нажал “Найти”.

Первые четыре ссылки ни о чём. А вот пятая вела на сайт небольшого городка в области. Одиннадцать лет назад десять одноклассников погибли, утонув в озере за городом. В прошлом году по случаю десятилетия трагедии один из выживших опубликовал в своём блоге серию материалов о случившемся. Фотографии пятнадцатилетних подростков. Интервью с членами семей и ребятами, которые не смогли поехать отмечать день рождения старосты класса.

— Я до сих пор не верю, что полкласса за раз… извините, я не могу…

— Они хорошие ребята, и все эти слухи об оргии, о пьянке — это ерунда полная! Бесстыдное враньё! И не потому, что там был мой сын!

— Я каждый год езжу туда, на озеро… поминаю ребят…

— Конечно, я помню всех своих учеников! Оля Колесникова — отличница, умница, Паша Зырьянов — спортсмен, а пел как! Ежова Женя такие сочинения писала! Емельянов Витя — хулиган, но такая улыбка у него была… а Слава и Дима…

Плачущие женщины. Хмурые мужчины. Фото школы. Озера. Пустых кабинетов. Общее фото класса, на котором утонувшие отмечены чёрной обводкой.

Машина остановилась, и Руслан отвлёкся от телефона: приехали? Оказалось, нет.

— Да, хорошо… Какой адрес? Новомосковская, двадцать пять? Я тут недалеко, сам съезжу. Всё, до связи.

Алексей бросил телефон на приборную панель.

— Наши начали фото с места происшествия смотреть. Так вот там тринадцать человек было. Корпоратив компании “Праздник каждый день”. Всем коллективом, получается, выехали, а трупа бухгалтера нет. Кононенко Ольга Андреевна, 1995 года рождения. На телефонные звонки не отвечает. Надо заехать по адресу, проверить, дома ли она. Может, пропала, а может, знает что. Как раз и ты на неё посмотришь, ладно?

Бьёрн согласился. Руслан снова уткнулся в телефон, пытаясь найти ещё что-то о массовых смертях у воды и на воде.

До Новомосковской доехали быстро. Алексей сказал:

— Руслан, ты, может, нас тут подождёшь?

Намекает, что кое-кто плохо выглядит после увиденного?

— Нет, я с вами.

Вдруг получится заметить что-то важное? Не всё же кататься просто за компанию с наставником.

Возможная свидетельница долго-долго не открывала. Алексей пять раз позвонил, прежде чем чёрная дверь с ручкой в виде морского конька открылась. На пороге стояла утомлённая, но очень красивая женщина в длинном шёлковом халате и с полотенцем на голове.

— Извините, я ванну принимала. Не сразу услышала. Чем могу помочь?

— Вы Кононенко Ольга Андреевна?

Алексей раскрыл удостоверение и показал женщине. Та не обратила внимания на документ, испуганно глядя ему в глаза:

— Да. А вы кто?

— Лейтенант полиции Бабушкин.

— Проходите, пожалуйста.

Женщина посторонилась, пропуская их в уютную прихожую: светлые обои, лианы в подвесных горшках, на шкаф наклеены пёстрые рыбки из мультика, на стене напротив — панно из фотографий.

— Вы ездили с коллегами на корпоратив за город?

Женщина побледнела и без сил опустилась на табурет.

— Что… что случилось?

— Так вы были вчера на корпоративе?

— Да… но я… мне дурно стало. Съела что-то не то, видимо… и я уехала.

— Во сколько?

— Я точно не помню… я…

— Вам нехорошо?

— У меня сердце слабое… так что случилось, товарищ… гражданин… я, простите, я забыла, как вас зовут…

— Бабушкин, Алексей Викторович. Ваши коллеги, к сожалению, мертвы.

Женщина побледнела ещё сильнее, став белее, чем обои за её спиной. Резко вскочила и метнулась в ванную. Кажется, её стошнило.

Зашумела вода, хозяйка квартиры крикнула:

— Простите! Я сейчас!

Алексей отозвался:

— Конечно, ничего страшного, — и вполголоса Бьёрну. — Ну, что там?

— Вроде всё чисто. Но некоторых не разглядишь без подготовки.

Руслан разглядывал фотографии: вот Ольга Андреевна с двумя маленькими девочками, с пожилой женщиной, с какими-то улыбающимися людьми — наверное, коллегами. На другом фото — девочки постарше. Ольга Андреевна в красивом платье на пляже. Снова нежно обнимает девочек. С виду совершенно обычная женщина.

Шум воды затих, и Ольга Андреевна вернулась к незваным гостям.

— Что случилось?

— Когда вы уезжали, всё было в порядке?

— Господи, да! Точнее… я не помню!

Она беспомощно оглянулась, и Руслану стало не по себе: таким растерянным был её взгляд.

— Ничего не помню…

Женщина снова опустилась на табурет и заплакала.

— Вам есть, кому позвонить?

Она покачала головой и сказала сквозь слёзы:

— Мама с девочками, а друзья… они все были там… на корпоративе…

Руслану было невыносимо смотреть на её слёзы, и он заставил себя вернуться к фотографиям. Старшая девочка на одном из последних снимков ужасно напомнила ему кое-кого. Он торопливо достал телефон и открыл нужную вкладку: так и есть! Те же тёмные миндалевидные глаза, те же чуть вьющиеся волосы, то же строгое, красивое лицо — вся в маму.

Он повернулся, тронул женщину за плечо и спросил:

— Что случилось с вашими одноклассниками одиннадцать лет назад?

Женщина вздрогнула всем телом и зарыдала ещё отчаяннее.

— Не… не помню… н-н-ничего не помню…

Алексей сходил на кухню и принёс ей воды. Ольга Андреевна махом осушила стакан и опустила голову.

— Мне всего пятнадцать было… — хриплым от слёз голосом сказала она. — Я просто хотела отдохнуть с друзьями…

Мама всегда говорила Оле: приличные девочки не пьют, не курят, с мальчиками не общаются и думают только об учёбе. И смотрела так, что становилось ясно: Оля должна быть приличной девочкой — других вариантов нет.

Так что на день рождения Пашки Зырьянова можно было даже не отпрашиваться. Не пустит. А одноклассники собрались на дачу к Пашке: будут жарить шашлыки, танцевать, купаться, веселиться, радоваться майским денькам. Пашка гитару привезёт и будет петь так, что в груди станет тесно и жарко. Димка будет байки травить. Алинка будет училок передразнивать — у неё так похоже выходит!

Но маме не объяснишь. Раз на дачу, да ещё на выходные, с ночёвкой, то всё — разврат и позор. А ведь Оле уже пятнадцать! Не пять, не десять — что, вот так и просидит “хорошей девочкой” возле матери всю жизнь?! Нет-нет-нет, так не пойдёт! Надо идти.

В пятницу Оля незаметно собрала рюкзачок, спрятала в недра шкафа и ни словом о Пашкином дне рождения не обмолвилась. Часов в восемь начала зевать и потягиваться, поцеловала маму на ночь и ушла к себе.

Оделась для поездки: водолазка, узкие джинсы, яркие носки с рыбками, — забралась под одеяло и сделала вид, что спит. В девять мать осторожно заглянула в комнату, прислушалась и тихонько ушла в свою спальню.

Оля выждала ещё полчаса и выскользнула из дома. Благо Женька Ежова обещала, что её старший брат заберёт всех опоздавших и увезёт на дачу, если все расскажут Ежовым-старшим, что он отдыхал с ними, а вовсе не поехал тусить с рейсерами.

По дороге Оля успела причесаться и накрасить глаза — красавица! Пашке не устоять! Женька одобрила, и настроение у Оли было боевое. И пусть мама потом лишит её звания приличной девочки — всё равно!

На даче уже начали гулять. Ароматно пахло шашлыком. Девчонки настрогали салатов. Кто-то привёз лаваш и домашние пироги с яблоками и вишней. Оля пила терпкий вишнёвый сок — и без всякого алкоголя кружилась голова и хотелось глупо улыбаться.

Пашка пел, Димка рассказывал какие-то уморительные глупости, Женька показывала мастер-класс по танцам. И воздух полнился ароматом цветущих яблонь, смехом, гитарными переливами и Пашкиным голосом.

А потом кто-то, кажется, сам именинник, плеснул ей красного вина. Она сначала отказывалась: в голове всплывал образ матери, которая, сверля дочь горящим взглядом, повторяла: “Никакого алкоголя! Ни капли! Оля, ни капли, никогда!”

Ведь и без вина весело. Но Пашка так смотрел на неё и так обворожительно улыбался, протягивая бокал, что Оля не выдержала. Не умрёт же она от этого! Взяла бокал, коснувшись Пашкиных пальцев, и смело влила в себя всю кисло-сладкую жидкость.

…что было потом, она не помнит. Что-то страшное. Что-то горячее. Что-то, что нельзя вспоминать.

Пришла в себя она уже дома. А через три часа пришли полицейские и сказали, что все, кто был на даче, мертвы. Мать заверила полицейских, что Оля была дома, благо большую часть фоток и селфи делали ещё днём, а на меньшую она не попала.

Когда полицейские ушли, мать впервые в жизни отвесила ей пощёчину.

— Дура!

И больше не разговаривала с Олей. Долгих три месяца, пока не попала под машину, и Оля выхаживала её почти полгода, а потом, через девять месяцев после дня рождения покойного Пашки, у Оли родилась дочь.

Руслан слушал Ольгу Андреевну и не знал, что думать. Это она убила своих одноклассников, а потом коллег? Она убийца? Или жертва?

Отпечаток на плече покойника в чёрном мешке был нечеловеческим, а Ольга Андреевна не казалась монстром. Никаких потусторонних сущностей, никаких признаков одержимости.

Может быть, кто-то вселяется в неё каждые десять лет? Или… нет, никаких “или” Руслан не придумал и посмотрел на наставника.

Бьёрн, прищурясь, разглядывал стену с фотографиями.

— Ольга Андреевна, — негромко сказал Алексей, — вам придётся проехать в отделение.

Женщина судорожно кивнула.

— Мне нужно переодеться…

— Конечно, мы подождём.

Бьёрн вдруг спросил:

— А вторая дочь у вас как появилась?

Ольга Андреевна замерла в дверях.

— Мы с её отцом не общаемся… это была ошибка… я… мне нужно переодеться!

Она быстро вышла в коридор.

— В чём дело? — спросил Алексей. — Она нечеловек? Подозрительная особа. Надо бы с ней пойти, а нельзя: тут сотрудник женского пола требуется.

Бьёрн пожал плечами.

— Вроде человек, но надо проверить.

Он вынул из кармана складной нож, выдвинул лезвие и начертил в воздухе несколько знаков. Они засветились белым и медленно погасли.

Руслан покосился на Алексея и подумал, что обычному человеку всё, что делает Бьёрн, должно казаться диким. Алексей ошарашенным не выглядел: всматривался в движения Бьёрна и ждал ответа. Интересно, как они познакомились?

— Нет, так не видно ничего, но вот чую: с ней не всё в порядке. Надо съездить за кой-какими штуками и обряд провести. Тогда точно увидим, насколько она человек.

— Это надолго?

— Нет, вези её в отделение и задержи часа на четыре. Я сгоняю до дома, захвачу нужное, потом обряд проведу прям в машине у вашей конторы. Там главное, чтобы до объекта не больше трёхсот метров было — получится?

Алексей задумался, видимо, прикидывая расстояния. Кивнул, но сказать ничего не успел: появилась Ольга Андреевна.

Руслану показалось, что одета она как-то не для допросов, в тёмно-синее короткое платье с глубоким вырезом. Волосы уложены, глаза и губы накрашены.

Женщина оглядела их и чуть улыбнулась. У Руслана слегка закружилась голова. Какая всё-таки Ольга Андреевна красивая! Интересно, а можно называть её просто Оля?

Она подошла к Алексею, погладила его по щеке — он улыбнулся и приосанился. Ольга шагнула в сторону, к Бьёрну, приобняла его и мягко вынула из его руки нож. Руслану стало обидно, что его она обделила вниманием, и он подошёл ближе. Женщина многозначительно улыбнулась и шепнула:

— Хороший мальчик.

От неё изумительно пахло свежестью, прибрежным ветром и какими-то духами. Очень сильно и очень приятно.

— А поехали купаться! — позвала Оля, накинула курточку, сунула стройные ноги в туфли на каблуках.

Бьёрн, Алексей и Руслан двинулись следом за ней. Алексей шёл первым, неловко переставляя ноги, как зомби в кино. Руслан хотел обогнать его, чтобы оказаться ближе к прекрасной Оле, но Бьёрн ухватил его железными пальцами за плечо и прошипел на ухо:

— Держись за мной!

Руслан почувствовал раздражение: с чего это наставник решил, что больше достоин её внимания?! Но обойти Бьёрна не вышло — и Руслан поплёлся следом, любуясь грациозной походкой Оли из-за спины Бьёрна.

Алексей сел за руль, Ольга рядом. Руслану не удалось занять место за Ольгой, и он прижался к спинке водительского сиденья, чтобы любоваться чудесным профилем Оли, жалея, что не может коснуться её волос.

“Комар”, вившийся вокруг пластинки ароматизатора, метнулся назад, чуть не задел Руслана и, смешно распластавшись, проскочил сквозь стекло. Кажется, пока они шли от подъезда, в стороны разлетались “мушки”, искорки и ненастоящие пёстрые птички, но это всё ерунда. Всё неважно, важна только Оля!

Бьёрн всё копошился на своём месте, вертелся и дёргал клетчатый плед, но Руслану было не до него.

Ольга велела ехать к старому мосту. Мелькнула мысль: холодновато для купания, — но тут же пропала. Если Оля так хочет, то надо, непременно надо.

Бьёрн вдруг приобнял Руслана и прижал к себе, свободной рукой продолжая дёргать старый плед. Кажется, Алексей говорил, что бывшие коллеги Оли устроили оргию. Интересно, а им тоже придётся?… Руслан покосился на Бьёрна, и тот почти опрокинул ученика себе на колени.

— Иди сюда.

Ольга оглянулась и игриво подмигнула. Руслан почувствовал, как из-под него вытягивают плед, но не придал этому значения: Оля такая красивая, а Бьёрн… ну тоже ничего.

Наставник посадил его обратно, но слегка приобнял. Так и доехали до старого моста.

“Тойота” развернулась направо, съехала по насыпи и замерла, когда Ольга царственным жестом велела Алексею остановиться.

— Выходим, мальчики! — улыбнулась Ольга. — Будем купаться и шалить!

Руслану вмиг стало жарко-жарко. Захотелось сорвать с себя одежду и бежать к воде с Олей, чтобы там сделать всё, что она захочет.

Алексей начал раздеваться прямо в салоне.

Ольга засмеялась:

— Подожди, всё успеем!

И тут Бьёрн набросил на неё плед. Ольга забилась, приглушённо закричала. Бьёрн резко врезал локтем Руслану под дых. Он задохнулся от боли и обиды, а чокнутый наставник потянулся и съездил Алексею в челюсть. Затем схватил за одежду и приложил головой о руль.

— Руслан, это тварь! Смотри внимательно! Ну!

Когда Руслан смог отдышаться, разогнуться всё равно не получилось. Но поднять голову и посмотреть на Ольгу под пледом он сумел. Сначала ничего сверхъестественного он не заметил, но взгляд упал на кисть её руки, вцепившуюся в рукав Бьёрновой куртки. Ладонь была тонкой, голубовато-белой, с длинными-длинными пальцами.

Руслана замутило.

Он с трудом отвёл взгляд. Тёмный речной поток шумел метрах в двадцати впереди машины. Пожелтевшие ивы дрожали под порывами ветра и роняли узкие листья в воду.

— Видишь?

Руслан еле заметно кивнул. Покосился на Алексея: тот тряс головой, сжимая виски. То ли от удара Бьёрна отходил, то ли от влияния… Ольги.

— Кто это? — выдавил из себя Руслан.

— Синявка. Ну по уму их ундины халь называют.

— Как?

Ольга перестала дёргаться и заплакала.

— Ундина-полукровка. Но тут все свои — можно по-простому, — продолжил Бьёрн, крепко держа женщину. — Способности у них от алкоголя включаются, поэтому и синявки. А, ну ещё утопленники после их затей синие.

Оля перестала плакать и негромко сказала:

— Лёша, не слушай его. Лёша, нам будет хорошо!

Алексей вздрогнул, но не попытался помочь синявке.

— Вот-вот, — хмыкнул Бьёрн, — спастись можно только так: если не видеть её и не давать ей себя видеть. К счастью, редкие твари. Еле-еле вспомнил про таких, мне…

— Это вы виноваты! — закричала женщина голосом, похожим на гул водопада. — У меня дети! Оставьте меня! Просто умрите! Ну же!

Руслана окатило горячей волной. На секунду захотелось ударить Бьёрна, освободить Олю — и будь что будет!

Она принялась биться и дёргаться так, словно хотела порвать плед.

— Выпустите меня! А-а-а!

Бьёрн выругался, потом повысил голос, перекрывая крики синявки.

— Лёха, Руслан, давайте ремни! Упакуем её, пока не протрезвеет окончательно или пока спецотдел не приедет.

— Нет, не надо! Выпустите меня! Выпустите! Умрите!

Ольга яростно задёргалась, но Бьёрн не пускал. Она рокотала водопадом, шуршала прибоем, журчала и звенела ручьём. И оттого что её лица не было видно, было вдвойне жутко. Казалось, там, под пледом, настоящая стихия.

Руслан справился с ремнём и протянул его наставнику.

— Я тут занят! Вяжи сам! — рявкнул тот.

Не без помощи Алексея, всё ещё вялого и оглоушенного, Ольгу удалось связать. Кричать она перестала. Биться тоже. Сгорбилась на сидении, чуть поводя жуткими длинными пальцами.

— А откуда она появилась? — тихо спросил Руслан.

— От мамы с папой! — фыркнул Бьёрн. — Синявки рождаются у синявок от человеческих мужиков.

— То есть её дети, они тоже…? — Руслан отчётливо вспомнил строгие красивые лица девочек на фото.

— Ага. Но с этим пусть “спецотдел” разбирается.

Бьёрн взялся за телефон и позвонил Антону Иванычу.

— Я не хотела… — прожурчало из-под пледа. — Тогда, в школе, я правда не знала. Мама не рассказывала, что мы такое. Снимите эту тряпку. Мы сможем договориться.

— А сейчас ты тоже не знала, что топить нас везёшь?! — Руслан ещё не видел наставника таким злым. — Что выпила, чтоб включиться, пока переодевалась? Духи?

— У меня не было выбора…

— Был.

Бьёрн велел всем выйти из машины, чтобы синявка осталась внутри одна.

— Что с ней будет? — спросил Руслан.

Он так и не понял, злится он на ундину, жалеет её или испытывает какое-то другое чувство.

— Изолируют, — пожал плечами Бьёрн.

— А дети? — подал голос Алексей.

— Попадут в специальный интернат. Им там хотя бы расскажут, кто они и как себя под контролем держать.

Синявка вдруг ударилась головой о стекло. Затем ещё раз.

Бьёрн открыл дверь:

— Уймись. Убиться ты так не сможешь.

— Я хотела сказать… простите меня.

Руслану сделалось тошно и горько. Перед глазами всё стояли чёрные мешки. И девочки с фотографий.

— Что случилось с вашими коллегами? — спросил он.

Не был уверен, что она ответит, но она тут же сказала:

— Это чья-то шутка. Понимаете? Шутка! — она засмеялась, затем всхлипнула, судорожно вздохнула и продолжила. — На работе все знали, что я не пью, вот и решили пошутить: налили в сок вина. А я и ехать-то не хотела! Четыре года работаю… работала там — и ни разу не была на корпоративе. А тут решила, что всё хорошо будет. Права была мать: дура я. Дура.

Она опустила голову и заплакала.

— А вторая всё-таки дочь откуда? — вмешался Бьёрн.

— Один знакомый хотел меня подпоить и изнасиловать…

Руслан отошёл в сторону и смотрел на тёмную неспокойную воду, пока не приехали “люди в чёрном”. Допросили Алексея и Бьёрна, осмотрели Руслана со всех сторон и увезли ундину-синявку.

Надо было ехать домой, но сесть в машину, где недавно плакала Ольга, Руслан не мог. Спустился к самой воде и снова бездумно уставился на холодные волны. Неслышно подошёл Бьёрн и молча встал рядом. Вздыхая, прибрёл Лёха, прижимая фляжку к челюсти. Постоял, пнул камушек и с досадой невнятно буркнул:

— Вот все беды от баб! Все!

— Дурак ты, Лёха.