Общество мертвых бойфрендов

Глава 3

Они вернулись в квартиру, когда небо из темно-синего стало пепельно-серым. Сара рухнула на кровать и растянулась звездой. С тумбы, задетой локтем, свалились и рассы́пались по полу черепушки, раскрашенные в стиле мексиканского Дня мертвых.

– Эй. – Варя ласково потрепала Сару по плечу. – Не хочешь переодеться в пижаму?

– Ме та намана, – пробормотала она.

Варя укрыла ее пледом и прислушалась к себе. После прогулки на свежем воздухе ей совершенно не хотелось спать. А вот кофе хотелось – очень.

В кухне нашлась капельная кофеварка и полупустой пакет с молотыми зернами. Пришлось гуглить, как готовить американо. Машинка громко шумела, но Варя не боялась разбудить сестру – она всегда спала как убитая.

Потягивая кофе, Варя оглядывала кухню. Сара и тут постаралась. Со всех сторон пустыми глазницами пялились хеллоуинские тыквы. Под холодильником виднелась наклейка, изображающая лужу крови. А прямо из паркета торчала серая надгробная плита с надписью RIP. В другой раз декорации повеселили бы Варю, но сейчас вызывали унылое раздражение. Ей предстояло сделать кое-что важное и непростое, от чего внутри словно скребли вилкой по тарелке.

Вдохнув горький кофейный аромат, Варя взяла телефон. Если она не ответит на сообщения о смерти Юры, все подумают, что ей все равно. Палец, занесенный над смартфоном, дрогнул, а губы скривились. Сам Юра не оценил бы такую мотивацию: мало ли кто и что подумает. Однажды в споре он заявил, что Варя слишком печется о чужом мнении, хотя тварь должна была научить ее плевать на всех с высокой колокольни. Варя тогда свела разговор к шутке, хотя самой себе призналась – Юра прав. Но тварь научила ее совершенно другому: по возможности не доставлять неудобств. «Быть хорошей девочкой для всех», как пела принцесса Эльза в известном мультике.

Варя механически набрала несколько сообщений бывшим одногруппницам: старосте Наде, активистке Вике и эмпатичной Лане. Мысленно удивилась, что не нашла сообщение от Жени Селющенко – та с первого дня учебы пожирала Юру глазами и всегда держалась поблизости, на случай, если Варя ему надоест. Почему он так и не предложил Жене встречаться, а решил снова сойтись с бывшей, теперь уже не узнать.

Стоило, конечно, начать с Юриной мамы, но нужные слова не подворачивались. Все соболезнования, что лезли в голову, казались пустыми и пошлыми, точно открытки в ватсапе. А еще Варю обуревало желание узнать, что именно случилось с Юрой, как он умер, но спрашивать об этом было бестактно.

Пока она сжимала мобильный, придумывая подходящие фразы, в стертой переписке с Андреем появились два слова:

«Как ты?»

Сердце забилось сильнее и громче. Обвинить бы в этом кофе, а не собственную глупость, но Варя старалась не увлекаться самообманом. Она слишком долго собиралась с мыслями, чтобы ответить, и Андрей продолжил:

«Слышал о Юре. Мне очень жаль».

«Как быстро разносятся новости».

«Только плохие. Хорошие ползут, как улитки, и не всегда добираются».

«Есть такое».

«А теперь ответишь, как ты?»

«Мне грустно, но несильно. Наверное, должно быть по-другому».

«Почему? Каждый переживает как может. Нет хорошей или плохой грусти».

«Плохой, может, и нет. Есть неполноценная».

В памяти мелькнуло недавнее: они с Сарой сидят на дереве висельника, уплетают карамельный попкорн и смеются. Разве так ведут себя люди, потерявшие кого-то? Не чужого, не постороннего.

«Черт, Варя, – обратилась она к себе – он был первым, с кем ты занималась сексом, первым, с кем просыпалась в одной постели, и первым, кому доверила свою тайну. Все это имело какое-то значение, почему же тебе недостаточно грустно? Как ни оправдывайся, что прогнала печаль ради сестры, не сработает. Сама-то знаешь: стакан твоего горя наполовину пуст».

Варя растерялась, не понимая, какие эмоции испытывает. Узнав о Юриной смерти, она почувствовала и печаль, и жалость, и даже вину, но было там что-то еще. Но что?

Новое сообщение вернуло Варю к реальности:

«Я позвоню?»

Она не слышала голос Андрея два долгих, почти бесконечных месяца. Тот, что звучал во снах или воспоминаниях, был грубой подделкой. А настоящий, Варя точно знала, проберет до нутра и заставит волоски на коже встать дыбом.

Ей захотелось почувствовать это.

«Звони».

В горле вмиг пересохло. Варя схватилась за кружку с кофе – пусто. Тогда она повернула кран над мойкой, глотнула холодной воды. Скулы горели. Сунуть бы лицо под струю, но некогда заниматься ерундой – поступил входящий. На экране она увидела фото Андрея: затемненное лицо, охваченное лучами закатного солнца, острый угол плеча и два белых проводка с узелками – случайный, чуть смазанный снимок, сделанный на ходу.

Они тогда гуляли по Тверскому бульвару, от Пушкина до Тимирязева, туда и обратно, и слушали музыку. Ниточки наушников, перепутываясь, тянулись вниз по груди Андрея в разветвитель, а из него вверх ползли другие – Варины. В обоих играла одна и та же песня: «Моя любовь кромешна, моя любовь кромешна». Ее отголосок прозвучал у Вари в ушах, а следом – обрывок разговора:

«Слушай, а почему ты не купишь беспроводные?»

«Ну, как тебе сказать? Статус: бедный студент».

«Давай подарю». Опыт прошлых отношений подсказывал Варе: парни не отказываются от подарков, а иногда сами их просят.

«Спасибо, конечно, но… – Андрей смутился, – знаешь, мне нравятся эти. Нравятся провода. Смотри, как прикольно перепутались. Из-за этого кажется, что мы с тобой в одной связке. Не каждый по отдельности, а вместе. Такая себе квантовая запутанность».

Только потом Варя загуглила и узнала, что запутанностью в квантовой физике называют способность частиц образовывать связанные пары: когда у одной меняется состояние, это мгновенно отражается на второй, и даже расстояние между ними не играет роли.

Интересно, волнуется ли сейчас Андрей? Так же, как она?

Варя не знала, чего ждать от разговора. В отличие от Юры, с которым она худо-бедно общалась после расставания, Андрей не стал ей условным приятелем. И никогда не станет – в этом Варя не сомневалась.

Он начал с вопроса:

– Ну, сознавайся, сколько сладостей ты сегодня съела?

Волнение и предвкушение сменились растерянностью, но приятная дрожь все же прокатилась по телу. Со дня знакомства голос Андрея действовал на Варю, как на некоторых людей – ASMR[2].

– Не знаю, не считала, – ответила она.

– А может, сбилась со счету? – В голосе пряталась улыбка. – Ставлю на два килограмма конфет и семь пончиков.

– Вообще-то я больше люблю круассаны. – Варя невольно перехватила ироничный тон Андрея.

– Знаю. Меня всегда поражала эта твоя способность: есть столько сладкого и выпадать из джинсов. А бедный Пашка из-за тебя все растет и растет вширь.

– Из-за меня? – Варя притворно возмутилась. – Я ему еду в рот не заталкиваю.

– Ну да. Просто покупаешь гору вкуснятины, вываливаешь на стол и приглашаешь друже в гости.

Варя хмыкнула и почувствовала, как тревога отпускает – будто само спокойствие погладило теплой ладонью. Из телефона не капало ядом. Не слышалось затаенной обиды или злости. Андрей говорил как прежде – до того дня, когда Варя заявила, что они не могут быть вместе.

Она помнила эту сцену, будто расставание случилось вчера: несколько секунд Андрей молча смотрел на нее, точно на какое-то сложное уравнение, и все больше мрачнел, понимая, что не в силах решить его. «Объясни», – наконец произнес он. Варя попыталась, но Андрей ничего не понял. Да она и сама знала, что несет невразумительную чушь. Сцена закончилась хлопком двери и двухмесячным молчанием. А теперь, похоже, все прошло.

Стоило вспомнить тот день, как легкость внезапно пропала и на ее место пришло что-то непонятное, душное и липкое. Чувство, похожее на сожаление. Будто Варе на самом деле хотелось, чтобы Андрей устроил скандал, а не разговаривал с ней в своей обычной шутливо-серьезной манере.

Ей хотелось, чтобы ничего не проходило.

– Знаешь, есть люди, которые запрещают себе злиться или влюбляться. – Он сделал легкий акцент на последнем слове, и Варя подумала: не намек ли? – А мы с тобой, получается, запрещаем себе грустить. Я рассказывал, как в детстве не пошел на похороны дедушки и вместо этого весь день гонял в «Нинтендо»? Даже не заплакал ни разу. Хотя вообще-то дед был моим лучшим другом.

– Не рассказывал. Только то, что он учил тебя делать модели кораблей.

– Хм, ты помнишь? – Повисла пауза. – Жаль, из этого ничего не вышло. Ну, кроме одной жалкой попытки.

– Ты все-таки построил корабль? Как хотел?

– Оу… – он замялся, – нет. Дедушка сам делал детали, собирал инструменты всю жизнь, а я – так. Склеил кое-какую поделку, но… выкинул. Дед, если бы увидел, ввернул бы что-нибудь в своем духе: «Кто рангоут сам не вытачивал, тот время зря растрачивал».

– Твой дедушка был моряком?

– Нет. Работал на заводе, море видел один раз в жизни, но на обед звал исключительно криком «Свистать всех наверх».

– Звучит весело.

Варя перешла в гостиную, расположенную в эркере, и пять окон уставились на нее со всех сторон. Она надеялась обнаружить кресло или диван, но увидела лишь несколько коробок у дальней стены. В отличие от других комнат, здесь не было ни пауков, ни черепушек – ни одной бутафорской пугалки. Вряд ли у Сары кончились карманные деньги или фантазия. Скорее всего, сестра просто не успела навести здесь «порядок».

Пустоту заливал прохладный свет, какой бывает лишь ранним утром. День еще не определился, каким станет, когда вырастет, – пасмурным или солнечным. Варя на всякий случай опустила жалюзи на всех окнах и уселась на пол, скрестив ноги.

Андрей рассказывал о дедушке – о его гараже без машины, и запахе дерева от судовых деталей, и как мелкая стружка забивалась в кроссовки. Варя улыбалась, и липкое чувство потихоньку рассасывалось.

Взгляд скользнул по приоткрытой двери стенного шкафа. Из темноты что-то сверкнуло. Варя присмотрелась. Золотистое и… живое? Брови двинулись к переносице: что за ерунда лезет в голову с недосыпа? Наверняка обыкновенная пуговица. Странно, что Чжан хранит в пустой квартире одежду, но почему бы и нет. А может, это Сара захватила с собой кофточку или платье по случаю дня рождения.

Варе хотелось слушать Андрея, но из головы никак не выходило странное нечто в шкафу. Чем дольше она глядела в щель между створками, тем навязчивее становилось ощущение, что за ней наблюдают. Непонятная блестяшка слишком напоминала человеческую радужку, хоть и кошачьего оттенка.

Ну не Бугимен же там, в конце концов. Пуговица, просто пуговица. Плюс игра воображения.

– А ты давно не виделась с бабушкой? – поинтересовался Андрей. – Мы с Пашкой вчера встретили ее в «Пятерочке».

Не сводя взгляда с золотой искры, Варя встала и подошла к шкафу. Показалось, что пуговица чуть сдвинулась – будто глаз среагировал на движение. В груди екнуло.

– Варь?

– Что? А. Да, давно.

– Задумалась о чем-то?

– Нет, просто тут…

Она дернула ручку двери, и навстречу выскочил кто-то всклокоченный и цветастый. Над головой взметнулось лезвие, словно из арсенала мясника. Закричав, Варя отпрыгнула в сторону. Телефон, вывернувшись из пальцев, грохнулся на паркет.

Механический клоун в разноцветном парике, махнув тесаком, проскрежетал:

– You are next!

Мозг сразу понял, в чем дело, но телу потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Варя провела ладонью по влажному лбу. Сердце с галопа перешло на рысь, потом на шаг.

Резиновая кукла в арлекинских тряпках смотрела сквозь Варю желтыми сверкающими глазами. Пластмассовый тесак накренился, создавая иллюзию, что клоун воткнул лезвие в собственную голову.

– Варя! Варь, что случилось? – неслось из телефона.

Она подцепила мобильный и, окончательно успокоившись, ответила:

– Ничего.

– Не верю, – отрезал Андрей. – Кто-то сказал: «Ты следующий». Что это значит? Почему ты кричала? Ты вообще дома?

– Я в Бостоне, у Сары.

Легка на помине, сестра заглянула в комнату. Лицо было заспанным, с розовым следом от подушки, но в глазах прыгали и хихикали чертики. Варя показала ей кулак.

– А-а, значит, это Сара прикалывается, – понял Андрей. – Ну ладно, передавай привет. Рад был слышать тебя. – Тут голос его подвел: потянуло холодом, как из трещины в стене, и Андрей отключился.

– Думала, ты меня любишь, сестричка. А оказывается, хочешь, чтобы меня хватил инфаркт. Или еще что похуже. – Нахмурившись, Варя кивнула на клоуна. – В нем что, датчик движения?

– Ага. Круто, правда? – Сара расплылась в довольной улыбке. – Кто звонил?

– Андрей.

– Ого! – Она округлила глаза. – Что, назад просится? Как Юрка?

– Что значит – просится? Он не пес, которого выгнали во двор.

– Ну, знаешь, глаза у него реально как у собаки. Темные, преданные…

– А раньше ты говорила – как у молодого Тайки Вайтити.

– Я так и сыплю метафорами, да, Ва? – Сара потянулась, позвонки тихо хрустнули. – Слушай, мне надо в школу. Я бы прогуляла, но ты же знаешь: у нас с этим строго. Не скучай. Ключи на крючке в прихожей. Вечером приеду – и будем отмечать днюху.

Проводив сестру, Варя залезла в постель, включила книжный подкаст и незаметно задремала под размеренный говорок ведущего. Разбудила ее вибрация телефона: отец предложил встретиться в центре, чтобы вместе пообедать. Проверив погоду, Варя с облегчением выдохнула: облачно, возможен дождь. Лицо и руки все равно придется намазать толстым слоем солнцезащитного крема, но хотя бы можно не надевать перчатки и шляпу.

Проложив маршрут от квартиры до ресторана, Варя решила не придерживаться направляющих точек на карте. Когда знаешь примерный путь и у тебя полно времени, можно и поплутать немного.

Ночью Варя ничего толком не разглядела, кроме газовых фонарей, кирпичной кладки и мусора, а теперь с интересом крутила головой, подмечая детали. Как и обещала Сара, черные пакеты и сломанная мебель исчезли с улиц – и район превратился в яркую открытку.

Красные, синие и зеленые двери украшали молоточки в виде китовых хвостов и львиных морд, соседствуя с современными видеодомофонами. Окисленные эркеры цвета лишайника придавали домам аристократичный вид, а пожарные лестницы, черные до блеска, напоминали легкие штрихи туши. Из продолговатых цветочных горшков, что висели под окнами, лились потоки вьющихся растений и выглядывали маленькие кривые тыковки.

Тыкв вообще было много, куда же без них в канун Дня Всех Святых. На ступенях домов тут и там стояли большие оранжевые шары с вырезанными глазами и ртами. Одни щурились и скалились, другие выглядели удивленными.

Похоже, все здесь разделяли Сарину любовь к Хеллоуину: район был щедро и пестро наряжен. Из окон торчали надувные призраки. У дверей поджидали мумии и монстры Франкенштейна. На фоне бордовых кирпичей белели скелеты: люди, собаки, кошки, вороны и даже один дракон. Варя улыбнулась, заметив ноги в полосатых чулках и остроносых туфлях, торчащие из стога сена. Рядом валялись метла и шляпа. Можно было подумать, что тут неудачно приземлилась ведьма.

Улицы то поднимались, то опускались – неспроста Бостон прозвали городом на холме, – и Варя быстро запыхалась. Ориентируясь на здание с белой башенкой, похожее на ратушу, она вышла на просторную и прямую Чарльз-стрит. Из маленького ресторана на углу пахнуло подгорелой пиццей. Над головой скрипнула вывеска в виде деревянного башмака, висящая тут, похоже, с самого основания Штатов. Мимо пробежал выгульщик собак с толпой разномастных подопечных, и шоколадный лабрадор украдкой лизнул Варину руку. Впереди, за дорогой, клубилось золотисто-багряное облако парка.

Под раскидистой ивой старая хиппи кормила белок. Женщина клала орех то себе на коленку, то на плечо, то на макушку, и зверьки лазили по ней, как по дереву. Зажав угощение передними лапами, они быстро сгрызали его и суетливо рыскали в поисках добавки. Варя засмотрелась, но, когда женщина улыбнулась ей и призывно махнула рукой, поспешила уйти.

Отец уже ждал в ресторане. Синий пиджак, джинсы, на голове бейсболка с вышитой красной «B». Приподнявшись, он коснулся губами Вариной щеки и слегка поморщился – кожа, вероятно, была липкой из-за крема.

– У меня есть час, – объявил отец.

В его терминологии это означало: «Я освободил для тебя о-очень много времени, так что давай не тратить его понапрасну».

Еще не начав разговор, отец отвлекся на телефонный звонок:

– Да-да. Прогнозы хорошие. Скоро станем единорогом. Недавно завершили раунд серии Б…

«Что-то на криптовалютском», – подумала Варя, скучающе перелистывая меню.

– Как дела, нормально? – Отложив мобильный, отец выжидающе уставился на нее синими, как у Сары, глазами.

Вот он удивится, если сказать: да, пап, жизнь – просто сказка. Могу целыми днями не выходить на улицу, пялясь в экран ноутбука или смартфона. Засыпаю и просыпаюсь, не замечая, как идет время. Хочу все изменить, но не знаю как и ничего не делаю. Чувствую, что все чаще тошнит от самой себя. А еще у меня умер бывший.

– Нормально, – ответила Варя.

Подошел официант, и отец с ходу заказал:

– Два лобстера. – Варя попыталась возразить, но он поднял руку. – Не отказывайся. Это чуть ли не единственное удовольствие в Бостоне. После игр «Рэд Сокс» и «Брюинз».

Варя отметила, что отец на удивление разговорчив. Обычно в обществе дочерей он вел себя отстраненно, и долг поддерживать вежливо-бессмысленную беседу ложился на Чжан. Она, кстати, неплохо справлялась – и Варя еще раз удивилась, что мачеха не захотела принять ее в своем доме.

– С каких пор ты стал болельщиком? – поинтересовалась она.

– Это все жена, перенимаю ее привычки. Надо будет, кстати, сходить на матч в твой следующий приезд.

– Я бы лучше съездила к океану. Ну, когда будет пасмурно.

– Да, хорошая мысль. Сколько мы не были на море? Наверно, с самого Палермо. – Отец взял стакан воды со льдом и сделал пару шумных глотков. – Слушай, хочу кое-что сказать. Важное.

Первое, о чем подумала Варя: у отца финансовые проблемы. Кончились деньги – то есть ресурс, который долгие годы служил заменителем заботы. Саре придется уйти из частной школы, Варе – найти работу. Можно устроиться в любимую кофейню. За ночные смены вроде больше платят. Или все-таки попробовать поработать в типографии, как хотела когда-то… Мысли пролетели за долю секунды и отозвались приятным волнением. Неужели наконец настанет эра независимости?

Хотя нет, что-то тут не клеится. Отец только что говорил о хороших прогнозах. А еще о единорогах. Варя не знала, что это значит на сленге, но вряд ли что-то плохое.

– Только, пожалуйста, – отец поставил стакан на стол и тронул маленький шрам на запястье: след детских зубов, – ничего не говори Саре. Я ей позже скажу. Когда невозможно будет скрывать.

Варя нахмурилась. Нет, речь точно не о деньгах. О здоровье? Внутри нервно натянулась струна.

– Что случилось?

Отец глубоко вздохнул:

– У тебя будет брат или сестра. Чжан беременна.

– А, ну… – Варя замялась, – поздравляю.

– Спасибо.

Хорошо, что отец не болен. А как относиться к тому, что у него и Чжан будет общий ребенок, Варя не знала. С Сарой-то все ясно: она недолюбливает мачеху и точно взбесится, когда узнает. А Варя ничего особо не чувствовала, как если бы ту же новость сообщил троюродный дядя. На свет появится еще один человек с такой же фамилией и похожим набором генов. Ну и ладно.

А может, и нет. Варя сдвинула брови.

Официант принес заказ, и она уставилась на красную тушку, немного похожую на лицехвата из «Чужого». Глубины космоса или океана – какая, в сущности, разница? Правда в том, что чудовище может жить даже внутри тебя самого.

Отец надел специальный нагрудник, открутил у лобстера клешню и взялся за щипцы.

– Поэтому вы поселили меня в квартире? – спросила Варя. – Твоя жена думает, что я могу повлиять на ребенка? Навредить ему.

– Нет, – медленно произнес отец. – Она так не думает, но…

– Боится.

– Да, – признался он. – Немного. У Чжан есть кое-какие… мм… суеверия. Поэтому для всех будет лучше, если ты поживешь отдельно. Ты же нормально устроилась?

Варя кивнула. Не то чтобы она стремилась жить на Джамайке Плейн и терпеть неловкие посиделки за общим столом, но ощущать себя изгнанной – так себе удовольствие. Будто ее тело покрыто бубонами и нет другого выхода, кроме ссылки на чумной остров. К горлу подступил горький ком. Чтобы избавиться от гадкого привкуса, пришлось глотать ледяную воду.

Отец помрачнел – догадался, что Варя расстроилась. Утешать и извиняться он не умел, только игнорировать или сердиться.

Выбрав второе, он приказным тоном произнес:

– Ешь. Для кого заказывал?

– Нет аппетита. – Варя глянула на лобстера, потом на отца. – Я заберу с собой. Только пусть сами разделают, если можно.

Отказавшись от предложения подвезти ее, Варя до вечера бродила по городу. Накрапывал дождь, из наушников лился инди-рок. Голову попеременно занимали то Юра, то Андрей.

Сара, выражая свое отношение к школе, заваливала мессенджер зевающими и злыми смайликами, а Варя отвечала мемами о дне рождения.

«Дома тебя ждет сюрприз, Ва», – написала сестра перед тем, как выйти из Сети. От нее это звучало как предостережение.

Сумерки и тучи, выступив единым фронтом, превратили небо в темное покрывало. Сверившись с картой, Варя направилась в квартиру Чжан. Путь пролегал мимо каменной часовни, помнившей, должно быть, суды над ведьмами. Под ее стенами расположилось небольшое кладбище: серые вертикальные плитки походили на хеллоуинские украшения, но только на первый взгляд. Главное отличие лежало не на поверхности, а в земле: надгробья были настоящими – под ними действительно покоились люди. Столетние, двухсотлетние, трехсотлетние, совсем истлевшие, всеми забытые, со стертыми именами, но реальные. Варя застыла у ограды.

Она привыкла думать о своей смерти, но чужая была загадкой. Если не считать мамы – а это было так давно, что казалось забытым сном, – Варя до недавних пор не сталкивалась с гибелью близких людей. Юра, как ни крути, был ей близок. Клал свою руку на ее плечо, приглашал людей к ней в квартиру – словно к себе домой, рассказывал истории и по-королевски улыбался, замечая, как она разглядывает его на парах или в постели. Он не был чужим. А теперь – его просто не было.

Приведя мысли в порядок, Варя пошла дальше. Отыскав по пути лавку со сладостями, она купила себе канноли с фисташковой посыпкой, а Саре кремовый торт – традиционное бостонское угощение, которое порекомендовал пожилой итальянец за прилавком.

Предвкушая, как встретит сестру и подарит ей торт с горящими свечами, Варя вошла в квартиру. Дверь в спальню была настежь, и вся комната просматривалась из прихожей. Варя бросила взгляд на окно, вздрогнула, и коробка с десертом чуть не рухнула на пол. Крик застрял в горле, а внутри будто переключили кран: кровь секунду назад была горячей и бойко бегала по венам, а теперь стала холодной и застыла.

Сквозь щелки неплотно закрытых жалюзи вырисовывался силуэт человека. Варя почувствовала, как на лбу выступил пот. Если незваный гость не имел крыльев, объяснить его появление на пятом этаже было практически невозможно.

Глаза, не мигая, смотрели на силуэт, а мозг пытался решить, что делать: бежать, звать на помощь, звонить Саре? Тут Варя вспомнила сообщение: «Дома тебя ждет сюрприз», и все встало на свои места. Незнакомец за окном – всего лишь очередная проделка сестры. Варя усмехнулась и покачала головой. Ну конечно – там, снаружи, пожарная лестница. Сара просто поставила на ступени манекен или вторую куклу, реагирующую на движения. Может, еще камеру прилепила, чтобы заснять Варину «мосю». Гость, насколько позволяли рассмотреть щелки, совсем не двигался. Кукла, точно кукла.

Оставив торт в прихожей, Варя отмахнулась от паутины, прошла в спальню и рывком подняла шторку.

В окно заглядывал парень. Худой, высокий и, без сомнения, живой.

Варя вскрикнула и отшатнулась.