Часть 7 07.07–19.11.08. Земля, Северный Союз, гетто «Йыгева» — город Елгава — Луна, кратер Пири, город Кларк — Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Южный Атлантис, город Маракайбо

07 июля 08 года. Земля, Северный Союз, гетто «Йыгева»

— Ну? Теперь доволен?

За последние полчаса Гедимин трижды слышал этот вопрос от Ченге и ещё два раза — от Денниса. В этот раз он с утра спустился в убежище с включённым сигма-сканером и прошёл от верхних ярусов северного модуля (проводку там всё-таки допаяли, и вентиляция набрала обороты, выдувая радон наружу) до водяных цистерн пищеблока. В генераторной было тихо — там уже засела утренняя смена; в чанах пищеблока колыхалась, впитывая субстрат, Би-плазменная «закваска». Пока её держали под охлаждением, не давая слишком уж разрастаться; Гедимин проверил и её, слегка сощурился, но кивнул. «Теперь тут чище, чем на урановых рудниках. Даже в Ураниум-Сити. Так себе достижение, но для этого объекта…»

На верхнем ярусе подключили плавильню, и Гедимин слышал шипение — раскалённый нейтронностойкий фрил раскатывали в пластины, кривые края отсекали и отправляли на переплавку.

— Хватит на верхнюю выстилку, — довольно ухмыльнулся Ченге. — Ну? И что ты в неё тычешь своим дозиметром⁈

Источника нейтронов сверху не было, слабое гамма-излучение фрил всё-таки задерживал, — беспокоиться вроде было не о чем…

Низкочастотный звук на секунду надавил на череп. Гедимин развернулся к выходу из убежища.

— Опять Клоа?

Деннис равнодушно пожал плечами.

— Сейчас их отгонят. Опять кто-то потревожил колонию, а нам отдуваться…

— Они ведь именно сюда слетаются. И даже не к вашему поглотителю излучения, — Гедимин задумчиво смотрел на потолок. Пучок инфразвуковых волн изредка чиркал по телу, неприятно отзываясь в костях, — радиофаги сегодня были настойчивы. Но Гедимина интересовали не они. Наверху по-прежнему что-то раскатывали и утрамбовывали — кажется, уже по третьему кругу.

— Что-то вот там их притягивает…

Сарматы переглянулись.

— Ерунда. Обеднённый так не фонит, — сказал Деннис.

— Смотря сколько напихать, — отозвался Ченге. — Пока не закупорим — так и будут летать…

— Эй! — Гедимин схватил его за плечо. — «Обеднённый» что⁈

— Уран, что ж ещё… Да пусти, броню помнёшь! У меня, чай, не с крейсера, — Ченге, вырвавшись, потёр плечо. — Обеднённый уран. Кто нам весь месяц порол про экранирование⁈ Ну вот, смотри — экранируем!

— Обеднённым ураном⁈

…Проходчики в штрек уже не влезали, но между пластами урана и выступами крепи ещё оставалось место для катков — они и ползали, сотрясая камень и утрамбовывая и без того плотную выстилку. Деннис постучал по ней и довольно ухмыльнулся.

— Ещё слой — и мы, считай, под куполом. Хорошо, что этого добра у нас навалом! И нейтроны, и излучение ирренция, — всё примет на себя.

— Ты слышал, что уран под омикрон-лучами перерождается? — тихо спросил Гедимин, глядя на толщу «экранирующих» пластин. — Ты вообще знаешь, откуда берётся ирренций?

Деннис фыркнул.

— Вот мы ковыряемся по шахтам, перемалываем руду, — так он и берётся! Чего-чего уран делает?

— Превращается в ирренций, — Гедимин угрюмо сузил глаза. — Вы работаете с тем и другим, — ты в самом деле не знаешь⁈ Когда эти пласты облучатся, сверху у вас будет толстый слой ирренция. И каменный потолок от него не закроет.

Сарматы переглянулись. Теперь фыркнули оба.

— У нас тут ирренций фонит, уран по шахтам лежит, — а выработка всё равно мизерная. Не превращается почему-то. А тут вдруг превратится?

Гедимин на долю секунды стиснул зубы. «Так, спокойно. Им надо показать. Их тут никто не инструктировал, а самим не всё видно…»

— Интенсивность излучения, — буркнул он. — Какая она от нескольких атомов ирренция в ваших шахтах? И какая будет, когда сверху жахнет «Гельт»⁈

Сарматы снова переглянулись.

— С чего на нас-то «Гельт»? У тебя что, все планы Запада на руках? — Ченге недоверчиво ухмыльнулся.

— Погоди, — придержал его Деннис. — Ладно, пусть «Гельт» прямо над «Йыгевой». От «макак» всего ждать можно. И что, весь уран разом станет ирренцием? Или так, в верхнем слое заведутся лишние атомы?

Гедимин молча развернул сфалт соплом к слою урана. Водитель ближайшего катка выругался и попытался отпрыгнуть вместе с машиной. Зелёный луч — самый мощный, какой только мог выдать излучатель — сверкнул и погас, оставив на пластине урана вмятину. Она светилась слабой зеленью, постепенно тускнея. Ченге, присвистнув, склонился над ней с дозиметром — и тут же выпрямился, презрительно усмехаясь.

— Наведёнка! Минутная наведёнка! Ты нас этим пугать собрался⁈

— Хм… Чуток ирренция там, и правда, прибавилось, — нехотя признал Деннис с сигма-сканером. — И это всё, чего ждать после «Гельта» над головой? Да-а, страшная угроза!

— Это за долю секунды — чуток ирренция и минутная наведёнка, — Гедимин угрюмо щурился, не разделяя их веселья. — А если это всё под излучением полежит…

— Так, притормози, — Деннис ещё раз просканировал вмятину, пожал плечами и выключил прибор. — То есть у нас над головой шарахнет с огромной силой. А потом ещё и повиснет на месяц, чтоб хорошенько впиталось? И так и провисит, не слабея, пока тут всё не засветится? Ну, не знаю, что там у вас, ядерщиков, на полигонах, — а я за войну такого не видел.

Ченге насмешливо хмыкнул.

— Ты ещё скажи, что сюда «Та-Сунгар» сбросят! Оно и то будет правдоподобнее. Пойдём, Дэн. Странного инспектора нам прислали. Механик он неплохой, но как до урана…

Их голоса заглушил тяжкий гул катков. Гедимин болезненно поморщился и ускорил шаг. «А ведь правда. Странные какие-то условия. Бомба даёт мощную, но короткую вспышку. Насыпется ирренций? Не тонна же его насыпется, там же не реактор жахнет. А если и реактор — без цепной реакции интенсивность не та. Может, они и правы со своим ураном…»

Он приостановился и прижал пальцы к виску. Ему было очень не по себе. «Что-то я не учёл. И они не учли. Если бы до отъезда сообразить, что…»


09 июля 08 года. Земля, Северный Союз, гетто «Йыгева»

На нижнем ярусе «Илгвена» вновь трещал раскалываемый камень, гудел, смешивая раствор, биконус, и кто-то орал «вира!» и «майна!». Гедимин мигнул. «Что-то из нижних отсеков отделить решили? Мне казалось, тут и так тесновато…»

— Стену поверх стены зачем лепить? — недовольно спросил кто-то. Другой фыркнул.

— Чтоб ты со своей пукалкой насквозь её не пробил и никому мозги не вышиб! Что ты с ней скачешь⁈ Неси на склад — пока не достроим, стрельбы не будет!

— А он с ней и наверх пойдёт, и в шахту поедет, — влез в разговор кто-то ещё. Раздались смешки.

— Против радиофагов «Бааль-Мэт» не поможет, — серьёзно сказал Деннис Маккензи — только его Гедимин и узнал по голосу. — А вот на блокпосту запалишься. Не будь «мартышкой» — отнеси на склад!

Мимо Гедимина, сердито фыркая, прошёл венерианец с «Бааль-Мэтом», нежно сжимаемым в руках. Тяжёлый бластер стоял на предохранителе, и сопло смотрело в верхний угол, где точно никого не было, но ремонтника всё равно передёрнуло.

— А, Гедимин! — Деннис с широкой ухмылкой повернулся к нему. — Рано пришёл. Стрельбище только достраивают.

— Плазмомётов нам тут ещё не хватало, — пробормотал кто-то из сарматов, наблюдающих за стройкой. На плече он держал тяжёлый бластер более поздней модели — Гедимин даже не сразу вспомнил, где такое видел. «А, знаю. Кумала показывал. Северянский „Мятлик“… странное название, но у северян так вроде принято.»

— Зря ты так. Плазмомёт — полезная штука против всякого тяжелобронированного, — заметил Ченге.

Сармат, жужжавший механическим резаком в углу, вдруг треснул кулаком по полу и отбросил раскатившиеся деревяшки.

— Кругляхов я вам напилил… Чего смотришь⁈ Какое дерево, такие и кругляхи! А вот экзоскелет в полный рост из них сами собирайте!

— Вот прорвало, — хмыкнул Деннис, подбирая «круглях»; это был толстый, с две ладони, спил местного мутировавшего дерева, весь перекошенный и с пустотами, залитыми смолой. — Экзоскелет дорисуем силуэтом. А кругляхи режь дальше, этого нам на одну тренировку!

«Тир строят,» — Гедимину вспомнились было спортплощадки убежищ в Шайенне и Саскатуне, но он решительно качнул головой. «Да непохоже. В последний момент схватились, откуда-то куча оружия… Не по баракам же всё это лежало?»

— Что у вас тут за оружейный склад? — спросил он. Деннис с ухмылкой хлопнул его по плечу.

— Так, слегка натрофеили. Спасибо за телепорты! Вот и от ядерной физики бывает прок…

— Вот такими бы штуками и занимался, а не чушь про уран порол, — проворчал Ченге. — Это — так, начало. Елгава нам мно-ого задолжала…

Гедимин огляделся по сторонам. Безоружных сарматов тут не было — каждому достался хотя бы лёгкий одноручный бластер, а кто-то прихватил и гранатомёт. Деннис ходил за ними, отбирая оружие и складывая в аккуратные штабеля. Гедимин насчитал полсотни стволов и сбился.

«Натрофеили…» — он подался в сторону, угрюмо щурясь. «Про телепорты ещё… и про Елгаву. Не нравится мне всё это. Совсем не нравится…»


13 июля 08 года. Земля, Северный Союз, гетто «Йыгева» — город Елгава — Луна, кратер Пири, город Кларк — Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Работающие ЛИЭГи удобнее было сканировать не напрямую, а через защитное поле — вот Гедимин и стоял у внешней стенки купола генераторной, подключив к нему «щупы» сигма-сканера. Заодно под луч попадал и трансформатор, и батарея аккумуляторов — одного по-прежнему не хватало…

— Да не поломали мы твои РИТЭГи! — фыркнул Деннис; он наблюдал за Гедимином с начала сканирования — и, кажется, потерял терпение. — К ним вообще никто пальцем не прикасался. Ты лучше смотри, не прозевай свой барк! Тебе ещё до Елгавы добираться.

— Ага, — буркнул Ченге и повернулся к молчаливому филку — водителю попутки на Елгаву. — Ты-то за временем следишь?

— Рановато, — отозвался филк. ЛИЭГи и генераторная в целом его не интересовали — он с ленивым любопытством разглядывал стены и пытался что-то высмотреть на верхних, жилых ярусах. Там уже расстелили матрасы; как Гедимин слышал, часть сарматов перебралась туда ночевать.

— Найдёте флию, или ипроновый рилкар, или что-то ещё в этом роде, — ремонтник, оставив исправное оборудование в покое, повернулся к координаторам гетто. — Хоть слоем в двадцать атомов — но расстелите это добро поверх вашего урана! Когда пойдёт заражение…

— Ну, выкопаем в шахте сто тонн кеззия — расстелим, — отозвался Деннис и снова взглянул на часы, а потом — на филка-водителя. — Смотри, протянешь до последней минуты! Ему надо успеть хоть за полчаса до отлёта.

Гедимин сам покосился на часы и удивлённо мигнул. Встал для проверки ЛИЭГов он на исходе ночной смены, в пять утра; барк с космодрома Елгавы должен был отбыть в четыре дня. Дорогу от города сармат помнил — она была странноватой, но занимала куда как меньше девяти часов.

— И лучше езжай окружным путём, — наставлял между тем Деннис хмурого филка. — Меньше блокпостов соберёшь.

— Не намного меньше, — отозвался филк. — Раз такой шум, взрывы-пожары — наверняка воткнули пару дополнительных. А мне без разницы, будут нас трясти у будки или у временного куполка.

— Если так — напрямую, может, выйдет быстрее, — задумался Ченге. — Но трясти точно будут. Там сейчас все на ушах. Гедимин! Ты бы хоть чехол на плазморез надел!

— А там не понимают, что он и в чехле сработает? — отозвался Гедимин, натягивая дурацкий мешок от сопла до приклада и закрепляя ремешки. Деннис ухмыльнулся.

— Ты, главное, показывай, какой ты мирный. И рот зря не открывай, хорошо? — он повернулся к филку. — Тебя тоже касается!

…Грузовик, разрисованный радиационными «трилистниками», ждал Гедимина уже в десять утра; филк-пилот хмурился сильнее обычного, зачем-то обшарил кузов и кабину, выразительно пожал плечами и жестом показал — «на борт!».

— Не рано? — Гедимин спорить не стал, но смотрел озадаченно.

— Между постами лишнего не гони, а то ещё и с этим пристанут! — вместо ответа предостерёг филка Ченге и помахал Гедимину в открытый кузов. Деннис кивнул на прощание, и машина тронулась с места, почти сразу подлетев на «подушку» защитного поля и набрав максимально разрешённую скорость. Пару раз они что-то объезжали — так, что глайдер едва не заносило — и резко затормозили, не прошло и десяти минут.

— Все вон, руки за голову! — заорали снаружи. Двое экзоскелетчиков подступили к сарматам, ещё двое посветили в кузов — один фонарём, другой — сигма-сканером. Гедимина развернули к стене «будки», молча обшарили карманы, сдёрнули сфалт с плеча, потянули в разные стороны ремешки, стянули поверх широкой полосой из чёрного фрила и выжгли на ней штамп с цифрами.

— Куда? С какой целью?

— Космопорт Елгавы. Ядерного инспектора везу. Возвращается в Канаду, — монотонно пробубнил филк. Человек повертел карту, вытащенную из кармана Гедимина, и бросил её сармату.

— Гедимин Кет? Ураниум-Сити? Ближе инспекторов не нашлось?

— Кто сделал оборудование, тот и инспектирует, — ответил Гедимин, глядя на лёгкие, но усиленные — и бронёй, и оружием — экзоскелеты. «А в „Йыгеву“ ехал — даже в машину не заглянули.»

— Скоро сами будем делать, — буркнул «бабуин». — Додумались — тескам доверять! Ладно, все на борт… и без фокусов!

В этот раз глайдер набирал скорость постепенно и до полной разрешённой так и не дошёл — замер у следующего блокпоста.

— Все вон, руки за голову!..

…В десять минут четвёртого глайдер после очередного обыска медленно, крадучись, выполз со стоянки у космопорта. Гедимина держал за плечо экзоскелетчик.

— С этим что делать?

— Портовая охрана пусть его проверит, — отозвался командир. — В четыре барк? Как раз успеют.

«Мать моя пробирка…» — думал ошалевший от десятка обысков Гедимин, пока его передавали портовой охране. Тех было трое; как и все «бабуины» до них, они понятия не имели о «нештатных» карманах скафандра. Дольше всего рассматривали сфалт, и Гедимин опасался, что реактор они всё-таки нащупают, хотя бы по чистой случайности.

— Опасный груз, — буркнул экзоскелетчик и сунул сфалт кому-то из служащих. — Передай, куда следует. На барк погрузят, а там — не наше дело. Эй, теск! Сидишь здесь до посадки. По космопорту не шастаешь. И чтоб без фокусов! Урбонас, приследи за ним.

— Так точно, — отозвался один из «бабуинов».

Они остановились в пустом углу запутанного здания; отсюда было слышно, как объявляют взлёт и посадку, но даже скамеек, не то что кресел, тут не было. Гедимин сел на пол, прислонившись к стене. «Туда ехал — всем на всё было плевать. Обратно еду — аж отдельного охранника приставили. Их тут так много, что занять нечем?»

— А, Урбонас, — другой экзоскелетчик, обходя здание, остановился рядом. — Чего ты…

— Сторожу, — Урбонас показал стальной конечностью на Гедимина. — Видел? Саргонов теск, да ещё в броне, — мало ли что.

— Тебе тут помощь не нужна? — экзоскелетчик, кажется, нашёл повод не делать обход. — Тески — сам знаешь, что за твари.

— Знаю ещё, что их много, — Урбонас нахмурился. — Может, этот так, для отвлечения. А с другого края сейчас космопорт минируют.

Второго охранника передёрнуло.

— Думаешь, всё-таки тески на тех двух базах? У нас все говорят — пригород бузит. Из-за убежища, будь оно неладно!

Урбонас презрительно фыркнул.

— Пригород? Да кто их пустит к военной базе⁈ А вот тески… Кто-то вылез из ниоткуда, нагадил и пропал без следа, — это тески. Больше некому!

— Ничего себе «без следа» — две базы полыхают, — проворчал второй. — Ладно, я пошёл. Если что, зови сразу! Тески — те ещё твари…

Он вышел. Урбонас уставился на Гедимина. Сармат озадаченно разглядывал стену со странным орнаментом. Орнамент его сейчас занимал меньше всего. «Что за горящие базы? В новостях бы глянуть… но — не при этом „бабуине“. Хватит мне четырёх часов на блокпостах. На Луне почитаю. Может, там „макаки“ поспокойнее.»

…Урбонас задание выполнил честно — не отставал от Гедимина, пока тот не втиснулся в пассажирскую ячейку барка. У трапа сармата снова обыскали, в этот раз — заставив снять скафандр.

— Что с лицом?

— Авария, — Гедимин не стал вдаваться в подробности. — Респиратор расплавился, прилип.

Человека передёрнуло, и он, похлопав сармата по карманам, полез во вскрытый скафандр. Потайные ячейки не открылись и ему — и вскоре Гедимин, снова в своей броне, лежал на дне пассажирского отсека и надеялся, что на Луне от него отстанут.

… — Ага, плазморез, сфалт восьмой модели. По весу не соответствует…

— Лишние аккумуляторы, — Гедимин старался не показывать волнение. «Ещё и взвесили. Не знаю, что там в Елгаве на базах, но шум они подняли на всю Солнечную систему…»

…Гедимин хотел подойти к экзотариуму, но экзоскелетчик — уже из лунной полиции — надавил ему на плечо, заставив сесть на скамью.

— Тут жди. По городу не шляться!

«Туда летел — шлялся,» — озадаченный Гедимин покосился ему вслед, нашёл на табло свой барк — почти в конце очереди — и огляделся по сторонам. Охрана бродила по «уличному космопорту», но над головой сармата никто не маячил. Сдержав облегчённый вздох, Гедимин включил передатчик.

«Две военные базы Северного Союза подверглись дерзкому нападению. В окрестностях Елгавы… тушение пожара продолжается… было ли что-то похищено при поджоге, пока неизвестно… гражданское население в безопасности… беспорядки в пригороде Елгавы подавлены без применения оружия…» — Гедимин встряхнул головой — из обычного для «мартышек» нагромождения слов информация вылавливалась с трудом. «Значит, никто ничего не видел и не слышал, но две базы полыхают. И у Денниса откуда-то куча бластеров и гранатомётов. И про напалм… Ченге спрашивал, что ли? Не нравится мне всё это,» — Гедимин угрюмо сощурился. «Вот тебе и дал сарматам мирное средство перемещения…»

Он полез было за информацией о елгавском убежище, но ничего, кроме случайных обмолвок, не нашёл, да и те — лишь потому, что жителям «пригорода» это убежище чем-то не нравилось. «Тем, что их туда не пустят,» — криво ухмыльнулся Гедимин. «Не они ли возят в „Йыгеву“ всякий условно полезный хлам…»

…У выхода из ураниумского космопорта горело предостерегающее табло. Гедимин остановился. «Температура — плюс тридцать девять? К урагану, надо полагать. Скхаа прилетят. Может быть, даже хасен. Только всё это теперь не по моей части…»

— Стоять! Куда⁈ — в грудь сармату упёрлась раскрытая металлическая «клешня» тяжёлого экзоскелета.

— В гетто «Налвэн», — отозвался Гедимин.

— «Налвэн»? Имя, фамилия? — отрывисто спросил охранник, кивая другому, в лёгкой броне. Тот уже искал что-то в смарте.

— Ага, Гедимин Кет. Да, оттуда.

— Свяжись с ними. Пусть забирают, чтоб по городу не болтался с пушкой, — экзоскелетчик оттолкнул Гедимина к стене. Сармат мигнул. «В Елгаве базы горят, и бластеры пропадают. Там всё ясно. А с этими что? Перегрелись?»

…Ликвидаторский фургон подлетел к воротам неожиданно быстро — и, едва Гедимин шагнул на борт, резко захлопнул люки и рванул с места. Сармат еле удержался на ногах, но даже не фыркнул. «Вот и мне — скорее бы свалить от „мартышек“. Что-то устал я, пока выбирался…»

…«Ликвидатор» вытряхнул его за воротами гетто и тут же уехал. Гедимин покосился на сарматов-охранников — им до него не было никакого дела. «Хоть где-то не лезут,» — сармат, облегчённо вздохнув, двинулся к бараку. Дойти успел, но отлежаться не дали — едва он вышел из душевой, тут же наткнулся на коменданта.

— На рабочее место! Приказ «Сармы»!

— Мне в ночную смену, — буркнул Гедимин, но комендант только повторил про приказ «Сармы» и так и маячил в вестибюле, пока сармат не вышел на улицу. «Знаю я эту „Сарму“,» — морщился он, пробираясь к четвёртому энергоблоку. «Если не даст поспать — стену им проломлю. Не посмотрю, что шляпа помнётся.»

… — Живой⁈ — Кенен Маккензи всплеснул руками. Он, и правда, был в шляпе с широченными полями — хоть дроны с четырёх сторон сажай.

— Чего нет-то⁈ — фыркнул Гедимин. — Ты чего не сказал, что в «Йыгеве» ни кварка нет? Флии им не прислал? Мне пришлось свою броню резать…

Маккензи с размаху хлопнул себя по лицевому щитку.

— Джед! Вот попрошу «Тория» вшить тебе в череп хоть пять грамм мозгов! Что ты там ждал увидеть — мегаполис с космодромом⁈ Флию он резал… Много отрезал?

Гедимин показал «пострадавшие» пластины. Маккензи протяжно вздохнул, уставившись в потолок.

— Ладно. Это поправимо. ЛИЭГи в порядке? Вентиляция, всё такое?

— Терпимо, — Гедимин поморщился. — Собрано по свалкам, но работает. А вот верхний экран — из защитного поля и пластов урана. Им туда никак нельзя перекинуть флии? Хоть телепортом…

— Цыц! — внезапно рявкнул Маккензи. — Ты своими телепортами дел уже наделал! Вот об этом тебя кто просил, а⁈

— У них не было флония, а ближайшие Пожиратели — в «Рутении»… — начал было Гедимин, но осёкся — Маккензи уткнулся лицом в ладони и, кажется, даже всхлипнул.

— Так. Спокойно, Кенен, спокойно, — сказал он сам себе. — Это ты послал этого полоумного на другой континент без надзора. Естественно, Дэн и Чен на все твои предупреждения положили… Стоп. «Рутения». Атомная станция. Ты ещё и там засветился⁈

— Там Кронион, — буркнул Гедимин. — А мне были нужны Пожиратели. Он сказал — у него много. Я думал, все станции знают про телепорты…

— Станции-то знают, — неохотно признал Маккензи. — А вот ломиться в «Рутению», когда тебя и близко туда не посылали…

— Почему они не помогают «Йыгеве»? — спросил Гедимин; что у Маккензи к нему вагон претензий, он уже понял — тут не было ничего нового. — И «Ларат» тоже. Там, на рудниках, даже матрасы наперечёт…

Маккензи с размаху хлопнул себя по лицевому щитку.

— Джед! Вот ты ещё все рудники Земли поставь на наш баланс! Разберутся, Дэн — далеко не дурак. А ты… короче, за мной. Твою броню сдадим в ремонт — пластины поставят на место. А ты до завтра полежишь в медкапсуле. И на эа-мутацию проверишься. Хотя — чую я, у тебя какая-то скрытая форма…

— Иджес и Эркенгер здесь? — спросил Гедимин, за ним направляясь к ремонтному ангару; его броню собирались чинить прямо на ИЭС — отчего-то сармата это радовало.

— В Эдмонтоне. Доделывают. Скоро официальная сдача, — коротко ответил Маккензи. — Остальное — когда выйдешь из капсулы. К тебе тут ещё дело есть. Но это — на здоровую голову.


14 июля 08 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«А быстро теперь строят убежища,» — думал Гедимин; лёжа на дне медкапсулы, по заткнутые трубками ноздри в питательной жиже, заняться было больше нечем. «Еле месяц прошёл, а скоро официальная приёмка. Это наши строители так разогнались — или „макаки“ начали до них? Или будут после них достраивать всякие модули? Вип-убежище в Эдмонтоне… ещё и секретное от горожан. Вечно у „мартышек“ какая-то дурь…»

Крышка отъехала в сторону.

— Не дышать! — деловито скомандовал медик, отцепляя от сармата трубки. — Вставать медленно, на поручни не налегать! Ага, вот так. Стой!

Сверху хлынула чистая вода. Гедимин блаженно зажмурился.

— Посиди в приёмном, тебя Маккензи обещал забрать, — сказал медик, морщась от скрипа поручней — Гедимин не налегал, но они всё равно похрустывали.

— Гайки разболтались, — сказал сармат, глядя на капсулу снаружи. — Могу подтянуть, только надо обшивку вскрывать.

— Пошёл! — медик подтолкнул ещё неодетого Гедимина в сторону сложенного комбинезона и выгородки, сквозь которую просвечивал стапель со скафандром. — Есть тут кому крутить гайки.

…Маккензи ворвался в приёмное через десять минут, едва не потеряв в проходе широченную шляпу.

— Ну что, опомнился? Я бы тебе дал ещё отлежаться, но дело отлагательств не терпит. Ты со своими… квантовыми зверьми с какого расстояния можешь общаться? Надо вплотную? В реакторный отсек? Или от внешнего купола уже нормально слышно?

Гедимин мигнул.

— От блочного купола нормально… Что там? Авария⁈

Он попытался вспомнить, слышал ли сирену, оглянулся на занятых своими делами медиков и на посетителей — явно не мучимых лучевой болезнью и не покрытых ожогами… «Я в капсуле сигнала мог и не услышать. Но тут бы спокойно не сидели. Даже если никто не пострадал.»

— Ещё не хватало! — Маккензи, ухватив Гедимина под локоть, ловко выдернул его из медчасти к министоянке. Секунда — и оба сидели в глайдере с раздвижной крышей. Накинув сверху защитное поле, пилот осторожно выехал на улицу. Гедимин хмыкнул.

— Что, «Налвэн» так разросся — пешком не дойти?

— Глайдер нам ещё пригодится, — отозвался Маккензи. — Дожили! Проще по городу проехать в кабриолете, чем в ликвидаторской машине! Наделал ты дел своими телепортами…

Гедимин пожал плечами. «Будто я заставлял Денниса и Ченге устраивать налёты на военные базы. Это он нахваливал того Маккензи — они бы, как двое Маккензи, и разбирались теперь по-свойски…»

— Так что на станции? — опомнился он, когда за поворотом показались купола энергоблоков.

— Ваш «Вайтрок» открыли — слышал? Будет теперь называться «Ольторн». Совет, конечно, сменили… но — что все южане с их дудками теперь там, это славно! — Маккензи шумно выдохнул.

— На гонки дронов всё равно приедут, — хмыкнул Гедимин, вспомнив, как из «Вайтрока» выезжали битком набитые глайдеры. — И что? На «Ва… Ольторне» авария, что ли? Стой… Там запустили ИЭС, три энергоблока, — а управляют ими шахтёры из «Тико»⁈

— Не скачи, машину опрокинешь! — глайдер от резкого движения Гедимина дёрнулся, и Маккензи дёрнулся вместе с ним. — Нормально там с операторами и ремонтниками. Всех натаскали. Не хуже Унурата с компанией. Своих отпустить не мог — на днях пятый энергоблок закладывать…

Гедимин широко ухмыльнулся.

— Там-то справляются, — быстро продолжил Маккензи, не дав ему времени на очередные вопросы про «Ольторн». — А вот ты у нас кое-что забыл. Кое-кого. И пора бы эту зверушку вернуть в порт приписки!

Гедимин ошалело мигнул.

— Ты про… хранителя «Вайтрока»⁈

— Его, его, — Маккензи быстро закивал. — Ты его сюда незаметно протащил? Значит, можно и обратно втихаря вывезти. В этот раз — с шиком, на кабриолете… Всё, выходим, не злим охрану!

Глайдер остановился сбоку от проходной. Маккензи широко улыбнулся охранникам, на ходу показывая удостоверение (будто серебристого скафандра и единственной на всё гетто шляпы было недостаточно для опознания), и протащил за собой Гедимина, что-то буркнув на ходу. Никто не сказал сарматам ни слова, пока они выбирались к ремонтному ангару, где ещё в том году составлялись планы убежищ.

— Ага, вот блок, — Маккензи кивнул на пёстрый купол чуть в отдалении и поправил височные пластины. — Теперь говори, что ещё надо. Ты ж не в кармане его вёз?

— Сфалт, — буркнул Гедимин. — Если из ангара не стащили…

— Да кто полезет к твоим игрушкам⁈ — Маккензи всплеснул руками. — Сумасшедших на атомных станциях не держат. Сфалт, значит… Ещё что-то? Ты сразу говори. Нам эту… зверушку надо сегодня же отвезти в «Ольторн». А то мне местные уже мозги проколупали. Тут заказы горят, пятый блок, а они…

Гедимин встряхнул головой — от быстрой речи Кенена зазвенело в ушах.

— Ничего не надо. Дай сфалт и отойди. И если тут кто есть — прикройтесь плотным полем. А я… я попробую договориться.

Он перевесил сфалт на грудь и держал руку у сдвижных пластин на корпусе. Станция будто вымерла — ни один сармат наружу не высовывался, видимо, Маккензи предупредил всех. Гедимин не торопился. Он смотрел на ближний купол, на тройку дальних, и ему было не по себе. «Я ведь давно его не видел… их не видел. Ни „Вайтрок“, ни „Налвэн“. Кого я привёз, тут уже год сидит. Прижился. Захочет ли…»

Задержав на секунду дыхание, он убрал височные пластины.

— «Налвэн», «Вайтрок», приём…

В ту же секунду его замотало в плотный тёплый кокон из широких лап и тонких щупалец. Что-то с силой толкнуло в грудь — сармат едва устоял на ногах, но напор тут же ослаб.

— Да, редко захожу, — Гедимин виновато потупился. — Много работы с убежищами.

Перед глазами мелькнули шахты, втяжные элементы опор, — картинки были смазанными, но узнаваемыми.

— Ага. «Вайтрок»…

«Уррр?» — раздалось внутри черепа. Гедимин машинально погладил купол энергоблока — урчание стало громче.

— Твою станцию открыли. Помнишь? Откуда я тебя привёз? И снова запустили реакторы. Хочешь вернуться?

Это был вихрь, то тёплый, то обжигающий, — Гедимину повезло оказаться в «оке циклона», его лишь пару раз зацепило перегретым щупальцем. Перед зажмуренными глазами что-то вспыхивало, сталкивалось, переплеталось, — слишком яркое, чтобы рассмотреть подробно, обжигающее сетчатку даже сквозь веки. Щитки на корпусе сфалта отщёлкнулись сами, табло под рукой Гедимина зажглось, замелькали цифры. Щитки дёрнулись обратно. Сармат встряхнул головой — перед глазами плыли багровые пятна — и сверился с показаниями табло. Реактор внутри сфалта был заглушен, но «горел» изнутри на пределе мощности. «Уррхм,» — его снова толкнули горячей лапой в грудь. Второй толчок был сильнее. «Уходи,» — понял Гедимин без перевода. «И то верно. Надо скорее в „Ольторн“. Пока миниреактор выдерживает.»

— Маккензи! — крикнул он, вспарывая защитные поля. — Живо в «Ольторн», к любому блоку!

— Поймал? — выдохнул Кенен; он не уходил далеко, как с изумлением понял Гедимин, даже в ангаре не прятался — так и стоял в десятке шагов от «резвящихся» хранителей. — Теперь — делаешь каменную рожу, на сфалт — чехол, и гоним в «Ольторн»!

…По жаре на улицу высунулись немногие — гражданских машин резко убавилось, по нижнему ярусу шли грузовики доставки, изредка наверху проносился прикрытый защитным полем миниглайд. Маккензи врубил кондиционер — видимо, для пилота, только он тут и был без тяжёлого скафандра.

— До шестнадцатого можешь отдыхать. Личный отпуск. У «макак» они есть — и у нас будут, дай срок. А семнадцатого, если всё пройдёт гладко, вернутся твои приятели. Что могли, мы в Эдмонтоне сделали.

— Быстро вы теперь строите, — вспомнил Гедимин, как удивлялся с утра. — Чуть больше месяца прошло…

Маккензи отмахнулся.

— Нора на триста «мартышек», технология отработана — а модули для своей флоры и фауны они в Саскатуне заказывали, мы тут ни при делах, — он внезапно насмешливо фыркнул. — Отдельный пищеблок для животных, — ты про такое слышал⁈

— Для рабочих — слышал, — помрачнел Гедимин, вспомнив, что и «Силвермайн», и безымянная «нора» в Эдмонтоне — вип-убежища. — Там тоже… два яруса и блокпост с охраной?

Маккензи поморщился.

— Это уж как заведено. Их проблемы, Джед. Мы все для них — ниже последнего уборщика с нижнего яруса. Об этом-то ты не забыл?.. Ну да ладно. Короче, там три отдельных пищеблока. И один — только для зверья. Кошки, собаки, здоровенные вольеры для птиц… — он снова фыркнул. — Добывал им бумагу, что корм из Би-плазмы годится для всех этих тварей! Чем приходится заниматься, мать моя пробирка…

Гедимин мигнул.

— Птицы? Под землёй?

Маккензи пожал плечами.

— Так-то и сами «мартышки» — зверьки не подземные. Кстати, убежище рассчитали на сотню лет. Если хорошо жахнет — как бы птички на свободе сами владельцев не сожрали!

Гедимин только головой покачал. «Как вип-убежище, так какой-нибудь бред. Ну, сто лет — всё-таки не сорок. Если место будет относительно чистым — может, зверьки и выживут.»

Остаток дороги он, стараясь не тревожить хранителя внутри реактора, думал о птицах и их устойчивости к радиации. «Справочник ликвидатора» считал, что они «не прочнее и не хрупче» людей — но данных по ирренцию и его излучениям там не было.

— А Иджесу и Эркенгеру отпуск тоже дашь? — спросил он. Маккензи хрюкнул от неожиданности.

— Да, по паре дней. Кеоле тоже. Вот же поборник справедливости, мать моя колба!

Перед ними уже открывались перекрашенные ворота «Вайтрока».

…Бараки и промышленные здания, возможно, «чистили» изнутри, заменяли заражённые части трубопроводов и чаны пищеблоков, — но стояло всё там же, где это застал Гедимин, только в раскраске стен стало больше синих орнаментов. «Посинели» и купола энергоблоков, и ограда вокруг станции. Охранники — в форме с синей полосой — подозрительно косились из-под ипроновых шлемов. Гедимин видел на их лицах знакомые следы ядерного загара и многолетнего отравления ртутью — ни то, ни другое не стиралось дочиста.

— Командиру сообщи, — отрывисто сказал Кенен, останавливаясь у проходной. — «Здесь Маккензи, Кет и третий». Слово в слово.

Охранник мигнул.

Не прошло и пары минут, как защитные поля растаяли, а турникеты замигали, пропуская обоих сарматов. Едва те вышли во двор, навстречу двинулся сармат в униформе администрации с пристёгнутым ипроновым шлемом.

— Привезли⁈

Маккензи кивнул на сфалт. Командир — если это был он — расплылся в ухмылке.

— Ну наконец-то! Сколько можно — по два раза на неделю альнкиты перезапускаем! И… как его теперь вовнутрь? В активную зону надо… — он замялся, глядя на Гедимина с нарастающим недоверием.

— Да, — тот удержался от кривой ухмылки. — Со сфалтом. Он там. Пусть меня пропустят.

…Сфалт он вскрыл, едва вошёл в реакторный зал — и только успевал поворачивать голову за проносящимися мимо горячими потоками. Он, наплевав на всех наблюдателей, гладил корпус реактора, сдвижные экраны и линзы, втиснулся внутрь и прижался грудью к твэлам. Дозиметр сверкал всеми светодиодами, изредка взвизгивая — сармат когда-то включил звуковой сигнал и забыл его выключить. Опомнился он нескоро.

— Ты тут потише, — предупредил он хранителя — судя по свечению твэлов, зверёк залез в реактор и поднял мощность. — Не пугай местных. Они тебя впервые видят.

Твэлы чуть потускнели. Гедимин ткнулся в ближайший из них лбом и судорожно вздохнул.

— Всё-таки не утилизировали. Вот у тебя снова своя станция. Жаль, что мне тут не работать. Но… знаешь, местные тебе рады. Ты только осторожнее с ними…

…Верхний слой обшивки, естественно, оплавился. Ещё полчаса Гедимин разглаживал чёрный фрил, радуясь, что не запачкал им твэлы. Снаружи, за шлюзами, никто не ждал; первого сармата он встретил уже в «чистой» зоне — и это был Маккензи. Рядом с ним стоял командир станции и смотрел на мигающий смарт — внутренняя связь ИЭС работала исправно.

— Видишь, успокаивается, — сказал ему Маккензи. — Он сейчас проверит, чего без него наворотили, и будет сидеть тихо. И всё у вас будет работать. Только — с ним говорить надо.

— Говорить? — сармат неуверенно отодвинул ипроновый шлем к затылку и потрогал стену. — Это… здравствуй.

Гедимин успел подхватить его под мышки — сармата повело, он зажмурился, тряся головой.

— Т-тихо… я в порядке, — пробормотал он, выпрямляясь. — Н-надо же… Оно так говорит? А словами…

Маккензи развёл руками.

— Ты не говоришь ЭСТ-лучами, он — словами. Ему, думаешь, тебя легко понимать?.. Короче, следите за ним. И не обижайте. А то он сам так обидит… верно, Джед?

Он хлопнул Гедимина по плечу. Тот гладил стену и только дёрнул лопаткой. «Может, ещё увидимся, „Вайтрок“… или теперь — „Ольторн“? Станцию твою назвали по-другому. А тебя?»

…Сообщения на смарт Маккензи перестали сыпаться, когда его кабриолет подъезжал к ИЭС «Налвэн». Кенен довольно ухмыльнулся и показал Гедимину жест превосходства.

— Вот теперь — отдыхай. Твои приедут, продышатся, — кое-что ещё вам подкину. Хоть пару жирных заказов мне и сорвали… — он скривился. — Но работка для вашей бригады найдётся. Есть такой город Маракайбо — слышал когда-нибудь?


17 июля 08 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Маракайбо, Южный Атлантис, штат Венесуэла… Интересно, нас рискнут везти морем? Вряд ли — скорее Маккензи выкупит межпланетный барк…»

Гедимин, сидя в «лаборатории» посреди ремонтного ангара, изучал то, что нашёл в сети. Изучать было бы удобнее в бараке, где сеть работала, — но там валяться ремонтнику надоело в первый же день. Из ангара не гнали, а он к себе внимания не привлекал, — только слушал «краем уха» где-то под черепом грустное «хмыканье» хранителя «Налвэна».

— Если бы не «макаки», живущие между вами — могли бы общаться напрямую, — вздохнул он — печаль «зверька» передалась и ему. — А так — им вроде как опасны ваши лучи… и полиция всполошится. А её тут никому не надо.

Он снова взглянул на карту. «Большой город. Старый. Любопытно, сколько убежищ там будут строить. Одним гражданским на двадцать тысяч не обойдёшься. Вода рядом, субстрат… там деваться некуда от того субстрата. Сам притечёт, знай отделяй от воды. Вот только эти известняки… и трясёт ещё там, и крепко трясёт… Зарываться надо глубоко и аккуратно, не ломая то, что само ещё держится…»

Шлюз приоткрылся. Кто-то налёг с другой стороны, пытаясь его распахнуть.

— Сломаешь рычаг, воткнётся в бедро, — меланхолично сказал другой сармат. — Так скучно, что ли, ходить здоровым?

— Иджес? Эркенгер? — Гедимин, легко вогнав створку люка в паз, втащил сарматов в отсек и сгрёб в охапку. Следом, негромко хмыкнув, вошёл Кеола.

— Эркенгер, ты там жив?

— От-тносительно, — медик, освободившись от объятий Гедимина, ощупал руки и бока. Иджес сочувственно покосился на него.

— Гедимин, ты хоть смотри, кто в скафандре, кто без! Ладно, я уже привык, а Эркенгер…

— Я ж осторожно… — пробормотал смутившийся ремонтник, с тревогой глядя на медика. Тот снова ощупал локти и встряхнул плечами.

— Мелочи, Гедимин. Мы тебе тоже рады. Что там, в Северном Союзе? Сарматы выживают, как умеют?

Гедимин вспомнил «верхний экран» убежища и досадливо сощурился.

— Скорее — убиваются, как умеют… А вы тут как? Эдмонтонские «макаки» не обижали?

Иджес скривился.

— Что Саскатун, что Эдмонтон — «макаки», они и есть «макаки»! Нечего о них говорить. Гедимин! Ты же все гонки пропустил!

Эркенгер приложил ладонь к лицевому щитку и с размаху сел в ближайшее кресло. Оно было предназначено для Гедимина — и если его вес выдерживало, то лёгкого медика — и подавно.

— А я вот не пропустил… — пробубнил он себе под нос. Иджес вряд ли его слышал — он уже махал руками и порывался начертить схему лабиринта. Гедимин только успевал мигать.

— Четвёртое место — ну а чего ждать без нормальных тренировок⁈ — закончив рассказ, Иджес выразительно дёрнул плечом. — То Саскатун, то Эдмонтон, дроны нигде нельзя, — ясное дело, южане меня раскатали! Там сильные команды, не удивлюсь, если «Тико» зимой возьмёт первое место. Теперь они на переделанной станции сами себе хозяева — даже подсмотреть за ними некому…

Иджес с сожалением покачал головой. Гедимину вспомнился штаб ликвидаторов, полоса препятствий, покинутая лаборатория, — «ннтересно, что там сейчас…».

— Южане? Маккензи им, помнится, дудки запретил… — быстро перевёл тему он — со дна памяти начали всплывать другие лаборатории, от которых не осталось и пыли. «Одно пустое расстройство. Лучше уж про дудки. Они забавные. Если не больше одной на помещение.»

Иджес хрюкнул в респиратор.

— Дудки! Ну да, ясен пень! Он им не запретил — он ограничил до двух. Вот первых двух и пропустили. А остальные два десятка полезли на охрану. А мы тут не любим, когда машут заточками. Так что была работа медотсеку — Эркенгера, бедного, даже с раунда сдёрнули…

— Надо было помочь коллегам, — отозвался медик, глядя в другую сторону; расстроенным он не выглядел. — Заточки — дурость, но и ваши увлеклись — руки ломать можно, но не дробить же в крошку⁈

— А нечего с оружием лезть, — оскалился Иджес. — Пусть радуются, что их заточки им никуда не запихнули! Совсем одичали на своём юге, — а им ещё атомную станцию доверили! «Ольторн»… ну, Гедимин, конечно, слышал…

Гедимин пожал плечами.

— На станции с поломанными руками никто не ходил. Так что, вы теперь с «Ольторном» в ссоре, и на зимних гонках южан не будет?

Иджес фыркнул.

— Дождёшься! Те, кто с заточками, — их выгнали на год. А пилоты все приедут. Они с мозгами, пилоты-то. Им некогда в дудки дудеть, они и прошли нормально. Это после них уже, под конец, началось.

Говорил он громко, возбуждённо, — за его речью Гедимин прослушал, как зашипел пневмозатвор. В отсек, придерживая шляпу, заглянул Кенен Маккензи.

— И нечего так ухмыляться, — сказал он. — В Маракайбо каждый такую напялит. Каждый, кому не хватит затемнённого щитка. Солнце там такое, что ожоги оставляет — куда там ЭМИА-лучам!

Пока сарматы переглядывались, он плюхнулся в кресло Иджеса и закинул ногу за ногу. Хотел положить шляпу на верстак, но передумал и вернул на макушку.

— Скоро уже едем? В Маракайбо? — Эркенгер помрачнел — что-то про этот «кусок» планов Маккензи он знал. — В Фарго же сначала собирались.

Кенен фыркнул.

— Фарго! Ты ещё вспомни про Альбукерке! Накрылся наш контракт с Фарго. Эти умники из Елгавы… нет, как что дельное, так у них всё засекречено, а как гадостей понаписать… ЛИЭГи у нас ненадёжные! Нет, вы гляньте, что эти «мартышки» пишут!

Он развернул двухметровый экран-голограмму. Подборка новостей была свежей, с незнакомыми фотографиями — только через одну то с войны, то с мест каких-то старых аварий.

— «Из пяти ирренциевых РИТЭГов, доставленных в Елгаву компанией „Налвэн Лимитед“, один на месте был выявлен как повреждённый и отправлен на утилизацию. Сколько ещё дефектных радиационно опасных объектов может попасть на чистые территории…», — прочитал вслух Кеола и пожал плечами. — А ты чего ждал? Они не обратят внимания, что двадцать процентов купленного — брак?

— Я им деньги вернул, — надулся Маккензи. — И незачем было орать на весь мир. Вон, смотри, — и пожары в Елгаве на нас повесили…

Он выразительно покосился на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Пусть сначала докажут.

Маккензи фыркнул.

— Доказывать будут, когда найдут, кому уран добывать. Им-то самим неохота — а пока неохота, Денниса с его шайкой никто не тронет. А вот контракты у нас уже срываются. И из-за пожаров в том числе.

— «Тески, тески и только они!» — прочитал Иджес комментарий к новости о пожарах. — «А северянским безопасникам — большой привет. Прохлопают слизистый флот, как мы на Луне когда-то…»

Гедимин вспомнил сарматов с оружием в «Илгвене», мечтательные ухмылки Денниса и Ченге и обмолвки про «взыскать с Елгавы долги». «Флот — не флот, но — телепорты я дал им зря. Хоть бы им среди набегов хватило ума натырить флии! Пока что у них не убежище, а душегубка…»

— «И этим тварям доверяют выживание человечества!» — возмутился кто-то из комментаторов; судя по количеству наставленных «плюсов», с ним согласились многие. — «Мы, люди Атлантиса, в состоянии сами построить убежища. Нам не нужна ни слизь на стройке, ни их грязные реакторы!»

— Ну-ну, — Маккензи криво ухмыльнулся. — Джед, Кео, Ис… Завтра сможете проверить груз для Маракайбо? Гражданское убежище, четыре ЛИЭГа.

«Компания с хорошей репутацией спроектирует и построит подземное жилище любой сложности…» — мелькнула на краю страницы чья-то реклама, и Кенен вполголоса ругнулся и свернул голограмму.

— Ничего, парни. Может, нам больше не доверят вип-убежища. Но ирренциевые генераторы делать ещё никто не научился! Так что мы своё заработаем. Пока что ближайшая цель — Маракайбо… и, — его рассеянный взгляд, обращённый на Гедимина, вдруг стал пристальным. — К тебе будет отдельное поручение. Дэн на тебя пофыркивает — но сделал ты для него даже больше, чем ожидалось. И ещё кое-кто тебя ждёт — из тех, кто «макакам» в чистых убежищах не нужен.


19 июля 08 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Известняки палеогеновые, известняки юрские… и везде нефтяные прослойки. Впервые вижу место, где углеродный субстрат надо не запасать, а изолировать!»

Маккензи ухмыльнулся — видно, последнюю фразу Гедимин пробормотал вслух.

— Это разве нефть? Это жалкие остатки! Тут её три сотни лет качали, остались считанные капли. Пришлось перейти на восточные битумы! А то как удобно было — чуть ли не под городом, ткни — само польётся…

— Пирофоры там есть? — перебил его Гедимин.

— И верно, — тут же помрачнел Иджес. — Это, знаешь ли, многое меняет.

— Какие пирофоры⁈ Для того, что плавает в озере и проливе, они — лёгкая закуска, — отозвался Маккензи. — На востоке, конечно, всякое может быть — может, какой червяк и прорвался. Пока-то портал привязан к нашим битумам, но я ведь червям не командир…

Он развернул планы убежищ. Почему-то их было три.

— Вы, парни, сюда смотрите, — Маккензи, заметив ошибку, не стал убирать с экрана лишнее — просто ткнул пальцем в центральную схему. — С этим вам работать. А вот это Джед пробежит взглядом на досуге. Так, из интересу, — там народ упёртый, всё равно переделывать не будут.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— И на кой мне на них смотреть⁈ Испортили чертёж — потом пусть не жалуются.

Маккензи весело хмыкнул.

— Если всё пойдёт так, как уже устало орать моё чутьё — с жалобами к нам не придут. Некому будет. Да и побегай по фонящей пустоши без скафандра…

Гедимин всё равно не удержался — взглянул на оба боковых убежища. «Уанкайо и Ранкагуа… высокогорье, дикая сейсмообстановка… На равнине места не нашлось?»

— Эти два — они не ссыплются в океан вместе с горами? — мрачно спросил он. — Те, которые «Уанкайо», ещё как-то заглубились, пластами не перетрёт — выживут. А «Ранкагуа»… сложится оно, по-моему. Просто сложится, и весь город над ним.

Маккензи выразительно пожал плечами.

— Жалко, да? А я, пока с ними торговался, всю жалелку растерял. На восемь тысяч «макак» — четыре медика на всё про всё и ни одной медкапсулы! Дорого им, видишь ли. Так что… сложатся — меньше мучаться.

«Четыре медика?» — Гедимин пригляделся и убедился, что Маккензи всё-таки всучил заказчикам и медблок попросторнее, и пару подержанных медкапсул. Лабиринт жилых ячеек кольцами вокруг вертикального водохранилища, мелкие склады субстрата, разбросанные среди разных модулей, такие же мелкие баки пищеблока, — выглядело это так, будто оба убежища, ещё не построившись, уже разделились на анклавы. Никаких бассейнов, что-то вроде полосы препятствий в паре выделенных коридоров… и крупный литейный блок на нижнем ярусе «Уанкайо», и ряд колонн выщелачивания под ним.

— Ага, со своей металлургией, — ухмыльнулся Маккензи. — Тут у них ещё ручные мастерские, ты глянь! Даже на вытяжку не пожмотились. Всучил им лишний кислородогенератор, как раз на их промышленность. А вон там, к центру ближе, — учебные модули. И исторический музей.

Гедимин, вспомнив Саскатун и «Здоровяк», впился в модуль взглядом и разочарованно вздохнул.

— Древняя история, Джед. Тебе неинтересно.

— Хоть бассейн не влепили, — буркнул сармат, глядя на промышленный ярус. «Эти, в „Уанкайо“, явно намерены выжить. Синтез сольвента, добыча минерального сырья… Там ведь много всякого, в этих горах. Не только сжиженный субстрат изо всех щелей…»

— Стоп! — Маккензи, сообразив, что сармат занят чем-то не тем, хлопнул себя по колену. — Эти норы копать не тебе. Поедут три отряда — заказы, пусть и с того континента, упускать нельзя. А ты лучше смотри на Маракайбо! Чтоб там, на месте, вопросов не возникало.

«Убежище как убежище. Верхние экраны, водохранилище, концентратор для субстрата… У них даже склад органики крохотный. Видимо, на случай поломки концентратора. Промышленные модули… Синтез скирлина и фрилов? Ага, вижу — ещё один генератор кислорода. Полезная вещь. Колонн выщелачивания нет, ну да место не способствует…»

Пищеблоков в убежище было три — как и крупных «этажей», объединяющих по нескольку ярусов. «Этажи» отделяли друг от друга блокпосты, рассчитанные на отряд экзоскелетчиков. Гедимин поморщился было, но, приглядевшись, понял, что ни жилые ячейки, ни прочее, весьма скромное, обустройство «этажей» ничем не отличаются. «Не знаю, что у них там, но хотя бы никого не пихают в бараки… Стоп! А это что?»

Под третьим блокпостом, ниже промышленного яруса, лежал ещё один, со своим пищеблоком и подведёнными коммуникациями, — длинные помещения с перегородками, двери, выходящие в длинный коридор… «Просторная ячейка для сармата нормальных размеров,» — так определил бы Гедимин величину комнат в подземных бараках. «Так, пищеблок у них есть… а что, больше ничего? Даже информатория и фильмотеки⁈»

Поверх нижнего яруса, перечёркивая все «бараки», горели три вопросительных знака.

— А тут что? — спросил Гедимин, заранее угрюмо щурясь. Он уже догадывался, что ответ его не обрадует.

Маккензи поморщился.

— Убился я с ними торговаться! В городе три миллиона. Убежище строится на три района. «Девять тысяч человек… ладно, пусть десять,» — и всё, упёрлись, как ты в реактор. А это ведь не Эдмонтон, там уже знают, что десять тысяч выживут, а остальные — как хотят…

Он провёл ладонью по лбу, едва не уронив шляпу.

— Я им говорю — нас подорвут раньше, чем мы что-то построим. Хоть социальные ярусы приделайте, что ли… А они мне — вы, сеньор, их из окна видели, а мы рядом живём. Их пусти — полицию придётся утроить! Короче, Джед, — первое место, где плазмомёт свой можешь не прятать. Только смотри, чтоб не украли! Не хватало, чтоб с нас за разрушенный район вычли…

Гедимин слушал его, ошалело мигая.

— Так эти ярусы копать или не копать? — спросил Иджес — он во взаимоотношения «макак» вникать даже не пытался.

— При разведке учти, что они есть. А как мы по деньгам на месте сойдёмся… — Маккензи пожал плечами. — Я благотворительностью не занимаюсь. Самому бы кто за так помог.

— А информаторий могли бы выделить, — пробормотал Гедимин, глядя на нижние ярусы. — От безделья и пустой головы любой взбесится.

— Заплатят — выделим, — покладисто согласился Маккензи. — Хоть десять. И бассейн с оранжереей. А пока у нас денег на вот это вот. Что скажете, парни? Лет десять продержится?


20 июля 08 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Луна, кратер Пири, город Кларк

В закатных лучах по нижнему ярусу широкого шоссе шла колонна тяжёлой техники. Бульдозеры и карьерные самосвалы шли впереди, медлительные проходчики на «подушках» защитного поля — сзади. Ярусом выше над «головным сегментом» колонны летел лимузин Кенена Маккензи. Гедимин, высунувшись из него по пояс, следил за машинами. Шли ровно, как на параде, притормаживая лишь на поворотах.

Едва пятеро сарматов вышли из лимузина у ограды космодрома, Кенен помахал пилоту, и машина тронулась с места. Маккензи шумно вздохнул и оглянулся на «ворота для тяжёлой техники». Видимо, договорился он заранее — экзоскелетчики из местной охраны следили за проезжающими бульдозерами и проходчиками, один держал в руке сигма-сканер, другой — дозиметр, но «стоять!» так никто и не заорал. Гедимин думал было проехать на проходчике в те же ворота, но пришлось идти через «пассажирский вход» — и вытерпеть ещё один обыск. Сфалт ехал вместе со строительной техникой, но и без него по карманам сармата лежало много интересного… впрочем, тайну нештатных ниш скафандра так никто и не раскрыл, и охранники, брезгливо кривясь на ветошь и поломанные детали — всё, что удалось найти — наконец пропустили сармата в космопорт. Кенен Маккензи уже ждал там, сложив руки на груди и изображая бесконечное терпение.

— У нас тут полторы сотни сарматов — а никто, кроме тебя, в воротах почему-то не застрял! Идём, технику уже грузят, — проверишь, как принайтована. А то в невесомости всякое бывает…

Гедимин, догоняя шустрого Маккензи, оглянулся на табло — ближайший глайдер «Ураниум-Луна» ожидался через сорок минут и явно на погрузке стоять не мог. Маккензи фыркнул на ходу и ускорил шаг.

— Естественно, нас там нет, — я зафрахтовал отдельный рейс. Жаль, пассажирские ячейки там всё равно тесные…

…Зафрахтованный барк уже стоял на отдельной полосе, выпустив грузовые трапы; внутрь загоняли проходчики, самосвалы и бульдозеры — в этот раз в обратном порядке. В пассажирский модуль уже забирались шахтёры и монтажники.

— С Луны летим последними, — Маккензи рассуждал на ходу, раздавая бригадирам стопки билетов для рабочих, скрепленные стяжками; на одних Гедимин разглядел ракету на фоне лунного диска, на других — отпечатанные изображения кораблей, башен, зверей и птиц. — Первым прибудет барк на Ранкагуа, вторым, в пять утра — на Уанкайо. Мы вылетаем в восемь.

— И где будем до восьми? — спросил Эркенгер. — Как Гедимин перед вылетом — на скамейках у входа? Все полторы сотни сарматов?

Маккензи поморщился.

— Обещали выделить пустой ангар. Первое время будет тесновато, но, когда придёт барк на Ранкагуа…

…Гедимин, Иджес и Маккензи задержались у грузовых ангаров — следили за размещением техники. У ног сарматов стояли тугие свёртки — заранее вытащенные матрасы. Гедимин думал о сфалте, затерявшемся где-то среди машин, — не увезут ли его по случайности в другой город? Он сам проверил метки на проходчике, в котором плазморез был спрятан, — Маккензи позаботился, чтобы техника не путалась — и всё равно хотелось пройти по ангару и поискать, где сфалт.

— Отлично! — выдохнул Кенен, едва ворота закрылись. — И у нас четыре часа до первого барка. Торопиться некуда — спать нам всё равно придётся сидя!

Он оказался прав. Ангар сарматам действительно выделили, и они в него даже влезли, — и филки свернулись клубками на полу, сплошь застеленном матрасами, и даже умудрялись спать. Гедимину лечь не удалось — он всё время в кого-то упирался — и в конце концов задремал полусидя в обнимку с так и не развёрнутым матрасом.

— Вы тут все под сканером! — предупредил угрюмый экзоскелетчик из местной охраны. Гедимин приоткрыл один глаз. «Привод левой руки надо бы прочистить,» — мелькнуло в мозгу. «А новых „Хопперов“ им так и не выдали. Может, лет через десять, когда устареют…»


21 июля 08 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

— Ранкагуа! Рейс на Ранкагуа! Подъём! Крэддок, поднимай парней — вам ещё технику грузить!

Гедимин с трудом открыл глаза. Голос Кенена Маккензи звучал отвратительно бодро. Сармат в серебристой броне уже расхаживал у выхода; в открытые ворота заглядывал недовольный экзоскелетчик.

— Подъём! — «эстафету» у Маккензи принял бригадир Крэддок, рослый марсианин; сарматы недовольно заворочались, нашаривая по матрасам оброненные фляги. Через пять минут под зычные вопли с двух сторон полусотенная бригада сгребла матрасы, взвалила на спину и освободила ангар. Перебуженные сарматы, вздыхая и переругиваясь, развязали свои свёртки, застелили опустевшие места — и Гедимин растянулся во весь рост и мгновенно отключился. Кажется, кто-то пытался спихнуть его ступню с матраса, но сармат не был уверен, что ему это не приснилось.

— Уанкайо! — раздалось над ухом, как показалось Гедимину, пять минут спустя. — Барк на полосе! Подъём! Подъём! Сигги, вперёд! Машины сами себя не погрузят!

Маккензи расхаживал у ворот и орал, включив динамики на полную мощность — но бригадира Сигги удалось поднять лишь усилиями десятка филков. После их пинков и тычков сармат-Старший кое-как выпрямился, встряхнул головой и скомандовал:

— Матрасы с собой! Маккензи, где там этот клятый барк?

— За мной, парни! — Кенен широко ухмыльнулся; Гедимин на секунду задумался, провожал ли он первую бригаду — и если спал между побудками, то когда и где. — Барк не потеряем!

Гедимин перевернулся на другой бок. Рядом что-то пробормотал во сне Иджес. Места теперь было много, но механик закатился к Гедимину на матрас и упёрся в его спину. «Всё равно скоро вставать,» — подумал сармат, закрывая глаза.

… — Входим в атмосферу Земли! — раздался над головой механический голос. — Пункт назначения — космопорт Ла Чинита!

— «Чинита»? — Гедимин сощурился. Он понимал, что прилетел не на Север, и глагол «чинить» тут не при делах — и всё-таки слегка насторожился. Маккензи — пятёрка «переговорщиков» в пассажирском модуле держалась вместе — сдержанно фыркнул из соседней ячейки.

— Что чинить, там есть наверняка, — но вот ты, Джед, туда не полезешь! Разве что нам за это заплатят вперёд!

Его уже вдавливало в матрас перегрузками, но голос звучал по-прежнему бодро. Ещё пара минут — и барк, крутнувшись в воздухе, рухнул на полосу. Гедимин мигнул. «Да. Что чинить, тут есть. Надеюсь, не придётся начинать прямо с нашей техники?»

— Сеньор Маккензи? — у трапа сарматов уже ждали. — Выводите технику — вон там ваш ангар. Хватит места и для рабочих.

У ангара (табло над его воротами горело ровным красным светом, не показывая никаких знаков) двое в довоенных «Тилацинах», перекрашенных в зелёный, красный и белый, взмахнули конечностями, изобразив салют.

— Заезжайте! Ангар под охраной, но если что — ваши рабочие смогут за себя постоять?

Маккензи оглянулся на мрачного Кеолу — у того откуда-то взялся спрятанный под одеждой лёгкий бластер. Гедимин покосился на пилотов, рассаживающихся по кабинам, на рабочих, цепляющихся за ручки и ступеньки, — каждый что-то прихватил, не шокер, так арматурину или, на худой конец, длинную заточку. «Интересное место…» — Гедимин высмотрел, где проходчик с его сфалтом, и сунулся туда. Следом полез Иджес — у него с собой был ликвидаторский плазмомёт. Маккензи молча показал обоим жест превосходства, охранники одобрительно ухмыльнулись.

— Сеньор Сан-Сегундо ждёт вас.

С дальнего торца, как успел увидеть Гедимин, пока обходил постройки, ангар тоже охранялся — парой бойцов в довоенных, но слегка утяжелённых «Маршаллах». Пока сармат думал, где можно было откопать такую древность, кто-то с кем-то успел перекрикнуться, и его мысли нарушил громкий гудок.

— Buenos dias! — из приоткрытой двери глайдера выглядывал человек в пехотной броне и шлеме с респиратором. — Альфонсо Сан-Сегундо — к вашим услугам, сеньорес. Падайте на хвост — с божьей помощью доедем в целости!

Пока Гедимин глазел на глайдер, дверцы по ближайшей к нему стороне распахнулись. Посмотреть было на что — кажется, эту машину строили с расчётом на пассажиров-экзоскелетчиков. Броня, высоченные колёса, крыша, под которую Гедимин сел, не пригибаясь, прикрытые до времени лючки для стрельбы — и защитное поле, растянувшееся перед кабиной, едва Альфонсо приоткрыл первую дверцу.

— Жёваный крот! — Иджес пролез на заднее сидение вперёд Гедимина и обнаружил лючки. — У них тут что, война⁈

— Держитесь, сеньор Маккензи! — донеслось с переднего сидения. — Ваши охранники пусть не стесняются! Некоторые понимают только «бух» из плазмомёта! Сам бы купил, да сложно с ними по нашу сторону пролива!

Броневик уже летел, лихо входя в повороты. Гедимин только успевал смотреть по сторонам сквозь особо прочное — и из-за этого мутноватое — стекло. За иллюминатором мелькали обшарпанные, но пёстрые высотки, мелкие строения, громоздящиеся друг на друга, — будто шести- или семиэтажку кто-то строил по кускам — уходил один строитель, приходил другой, со своими материалами и краской. Сверху вниз змеились лестницы, местами напоминающие балки-ступени в городах Сэта или Броннов — разве что сделанные не из камня или кости… хотя — Гедимин не успевал так внимательно приглядеться, может, кости или выбеленные солнцем деревяшки там и торчали.

— Я учился в Университете Сулии! — Альфонсо за очередным поворотом в особо пёстрое местечко снова подал голос. — Эта дорога ещё ничего…

В воздухе что-то свистнуло, и на защитном поле броневика взорвался пакет с какой-то жижей. Следом протрещал разряд станнера — уже с крыши машины — и какая-то тень внизу скатилась по ступеням крыш. Глайдер уже выворачивал к новым высоткам — обшитым кольцами тёмно-синего рилкара; на крышах, под куполами защитного поля, что-то бурно зеленело и пестрело крупными красными пятнами. Полицейский броневик вывернул из-за здания и загудел, пилот Альфонсо ответил таким же гудком и промчался мимо.

— А мне говорили — сиди в Треугольнике, учись в нормальном колледже! — хмыкнул сопровождающий, глядя на очередную высотку — уже без синих щитов, пёструю, сверху донизу в граффити. Мимо мелькнул кто-то на миниглайде; станнер коротко протрещал, не задев его, но летун тут же шмыгнул в посадочный коридор.

— Вот и кто бы тогда ездил в Ла Чиниту? А, сеньорес? Может, команданте Альварадо со своей бригадой⁈ — Альфонсо рассмеялся. Гедимин и Иджес переглянулись. «Куда-то мы вляпались,» — жестами сказал механик. Сармат угрюмо кивнул.

Ещё один район, построенный из чего попало, мелькнул мимо, сменился пёстрым зданием супермаркета (с двумя экзоскелетчиками у торцов и ещё парой — у входа), снизу пронеслись пятна и полосы посадок за невысокой оградой — и глайдер резко нырнул вниз и застыл у ворот. Здесь ограда была что надо — в сарматский рост, с «колючкой» и спрятанными станнерами по верхнему гребню. За ней поднимались высотки с синими щитами.

— Долго вас не было, сеньор Альфонсо, — заметил охранник (этому достался довоенный «Шерман» с кинетической турелью). — Доброго дня, сеньор Маккензи… А вы знали, куда ехали! Ничего себе пушки!

— Ага! — широко ухмыльнулся Альфонсо и нетерпеливо помахал сарматам. — Дальше, увы, пешком. Мы в Треугольнике, сеньорес, Тьерра Негра вас приветствует!

…Едва Гедимин шагнул на тротуар, пальцы рук и ног ощутимо прижгло — солнце стояло высоко, и там, где от его лучей не прикрывали высотки и раздвижные навесы, палило нещадно.

— К вечеру польёт, — покосился на небо Альфонсо, сворачивая за угол. Высотки здесь были не квадратными или прямоугольными в сечении — их выгнули в дуги и собрали по четыре, прикрывая ими, как стенами, многоступенчатые районы мелких зданий. Гедимин насторожился было, но увидел вывески, стекающую по стенам зелень, маленькие пруды с флорой и фауной и столики на улицах. Посетителей было немного; от солнца их прикрывали сегментированные навесы между высотками. Люди выглядывали сверху, косились на сарматов; по их следу улицы начинали гудеть — но Гедимин не мог понять, враждебно или дружелюбно.

— Так что до вечера нам надо технику вашу перегнать, — продолжал рассуждения Альфонсо, заходя в прохладный вестибюль. Под ногами зазвенела белая плитка с чёрным орнаментом.

— Сеньор Маккензи? — навстречу шагнул человек в светлой «мартышечьей» одежде, и Альфонсо тут же шмыгнул за спины сарматов. — Люди Треугольника ждут вас. Заходите с охраной! Однако — сопла кверху!

Гедимин поправил сфалт и за новым сопровождающим шагнул в широкую прохладную комнату. Звукоизоляция тут была хорошая — что внутри толпа народу, и половина орёт друг на друга, сармат заметил только сейчас.

— Фончо, mi alegria! — вскочила с кресла седая самка в украшенной цветами шляпе. Альфонсо, смущённо глядя в пол, вышел из-за спины Гедимина.

— Сеньор Хавьер уже собирался искать вас!

— Не стоило беспокойства, донья Сан-Сегундо, — «Фончо» гордо развернул плечи. — Те районы для меня — прозрачная вода!

— Сеньор Маккензи! — пронзительно крикнул кто-то из толпы. Народ сидел группами — кто на диване, кто на сдвинутых стульях, кто на брошенных на пол подушках — и Гедимин видел, что группы друг на друга косятся без лишнего дружелюбия. Ещё несколько воплей на непонятном Гедимину языке — и кто-то из старых самок выпрямился во весь рост. Её тут же подхватили под руки, но усаживать не стали. Она поднесла ко рту микрофон, наклеенный на ладонь.

— Как мы договорились ещё вчера… — она обвела толпу недобрым взглядом. — От каждого района говорит одна семья! От Тьерра Негра — это Креспо, от Ла Лаго скажут Сан-Сегундо, и от Валле Фрио — Альварадо! Сеньор Хуан Антонио, выходите вперёд, — мы, Креспо, доверяем вам говорить!

— Моя благодарность, донья Креспо, — кто-то из одетых в светлое встал со стула и шагнул к сарматам. — Раз вы в нашем районе, то я и начну.

За его спиной перешёптывались, пока не вытолкнули вперёд ещё пару человек в похожей одежде; третий, в серо-зелёной военной форме с ярко-красным шейным платком, зашевелился было, но его удержали.

— Вам уже готово место — в парке Адмирала да Косты, — сходу начал переговорщик Креспо; Гедимин вспомнил мелькнувшую под глайдером зелень — «Оно, что ли? Нет, ну для люка места точно хватит…». — Где точно рыть — решать вашим геологам. А сеньор Хавьер проследит за их безопасностью.

— Парк да Косты будет очень хорошо охраняться, — пообещал, не вставая с места, человек в военной форме; окружающие одобрительно закивали. — Но…

— Туда надо как можно быстрее доставить вашу технику и рабочих, — перебил его переговорщик семьи Альварадо. — Ла Чинита…

Он очень выразительно скривился.

— Это не то место, где что-то может надёжно храниться. Вы говорили о переносных ангарах и охлаждающих установках? Они работают на электричестве, так? Район Валле Фрио…

— Кабель Ла Лаго уже лежит под парком, — вмешался третий переговорщик. — А район Валле Фрио проводит технику и рабочих на место — и там уже они подключат всё, что нужно… согласны, сеньор Маккензи?

Кенен потёр руки, и Гедимин мигнул — раньше он при людях так открыто не показывал радость.

— Отличный план, сеньор Сан-Сегундо! Я и мои… специалисты, — он покосился на Гедимина и Иджеса, — тоже включимся в это сопровождение. Как только они выберут, что куда поставить в вашем парке. Один вопрос — насколько при этом следует беречь сам парк? При горных работах он определённо пострадает…

Переговорщики дружно ухмыльнулись.

— Об этом даже не думайте, сеньор Маккензи. Любой памятник, который вам помешает, будет перенесён, любое дерево рубите, не медля! Деревьев у нас довольно, а вот убежища от войны нет. А ведь воздух пахнет войной, сеньор Маккензи…

— Отлично! — Кенен с широченной ухмылкой потёр ладони. — Но остался ещё вопрос с муниципальными ярусами. Что с оплатой? Моим спецам важно знать, на какую глубину зарываться. Тем более — так близко к озеру и остаткам нефтяных пластов.

— А, что с тех остатков! — махнул рукой кто-то из переговорщиков — Гедимин уже всех их перепутал. — Город заплатил, и вы эти деньги получите. Мы, Сан-Сегундо, на месте городского совета нашли бы им другое применение…

— Всё ещё есть шанс, что это заставит соседей, — последнее слово было сказано с такой интонацией, будто речь шла об опасных животных, — вести себя спокойнее. И хотя бы не препятствовать стройке.

Человек в военной форме пренебрежительно фыркнул и тронул пальцем лоб.

— Заряд в голову — вот что делает их спокойными! Эта подачка от города их только раззадорит, вот увидите. Но, — он перевёл взгляд на Маккензи и изобразил военный салют, — на меня и мой отряд вы всегда можете положиться. Только предупредите своих рабочих — за ограду ни шагу! Весь Треугольник им рад, но в соседние районы вам лучше не заходить. Мы вытащим вас даже ценой своей крови, но успеем ли — тут ручаться не могу даже я.

— Это очень понятно, команданте Хавьер, — отозвался Маккензи. — Мы предупредим всех и каждого.

Хавьер на секунду смутился.

— Сеньор Хавьер, — поправил он сармата. — По крайней мере, пока, а потом — кто знает?

Один из переговорщиков застучал носками ботинок, привлекая к себе внимание.

— Мы, Креспо, хотим поговорить о связи. Об информаториях в убежище. Внутренняя связь — это прекрасно, только — верно мы поняли, что в закрытом убежище внешняя работать перестанет?

— Да, когда все экраны поднимутся, от внешнего мира вас отрежет, — ответил Маккензи, слегка насторожившись. — Излучение…

— Не тратьте время на лишние подробности, — перебил его Креспо. — Мы лишь спросим — зачем платить за то, что не пригодится?

— И немало платить, — донёсся из кресла скрипучий голос кого-то из старейшин. — И только за то, чтобы смотреть по смарту всякую чушь? Наши районы ещё не закрыты, кому не живётся без свежих видео с девушками — спокойно выйдет и насмотрится досыта!

Один из переговорщиков внезапно смутился.

— Когда пыль от взрывов уляжется, внешняя связь может и пригодиться, — осторожно, будто пробуя ногой тонкий лёд, сказал Маккензи. — Выяснить, есть ли ещё кто-то на этой новой земле…

Хавьер зашевелился.

— После серьёзной войны выяснять такие вещи лучше с хорошим отрядом! А светить маяком на весь залив — такое всегда плохо кончается. Но — решать не мне.

— Мы отказываемся от внешней связи, — сказал один из переговорщиков. — Вычеркните ярус Креспо из сметы, сеньор Маккензи.

— И остальные ярусы тоже, — добавил кто-то из старейшин. — Чей-нибудь смарт, настроенный на приём, поймает чужой сигнал. Тогда придёт время разведки. А показывать себя первыми — нет, мы не такие глупцы, сеньор Маккензи!

— Как угодно, — отозвался Кенен, не показывая досады. — Это сделает информатории дешевле на…

Хавьер поднялся из кресла.

— Денежные вопросы, сеньор Маккензи, — не мой конёк. Но, пока Маракайбо не тонет под ливнем — ваши спецы не могли бы взяться за работу? Разведка — обычно дело небыстрое, а у нас впереди ещё очень серьёзная операция…

Маккензи махнул рукой.

— Гедимин, Иджес, идите в парк. Команданте Хавьер, я доверяю вам важных специалистов!

У человека слегка округлились глаза и рот, когда с места сдвинулись бронированные сарматы, но опомнился он быстро.

— Вперёд, сеньорес! Под яркое солнце Маракайбо!

…Небо было совершенно чистым; термометр показывал плюс сорок, а анализатор — что от «поджариваемой» земли кверху непрерывным потоком тянется пар. Ветер изредка приносил ещё больше невидимой воды — с озера или, может, пролива; но он был слаб и далеко отогнать испарения не мог. «Местные, похоже, не врут про ливень,» — думал Гедимин, стараясь не коситься на небо; он даже надел тёмный щиток, чтобы местное солнце не выжгло сетчатку. «Всё это поднимется, накопится, остынет — и вернётся с процентами…»

Парк Адмирала да Косты был разрезан на ровные квадраты дорожками, покрытыми белым фрилом; вся флора отрастила широченные листья и испаряла влагу что было сил, но земля у корней оставалась в их тени сыроватой. Сверху сновало, издавая то треск, то писк, то дикие вопли, что-то мелкое и пёстрое. Под тонким слоем почвы начинались пласты известняка — и верхние слои были изъедены корнями в крошево. Глубоко растения не добирались — пара дециметров, и Гедимин увидел слегка трещиноватые пласты, а потом и крупные фрагменты спрессованной породы. «А вот и остатки нефти. Она тут вместо воды по щелям,» — криво ухмыльнулся он, забираясь всё глубже.

— А что за белые штуки? — услышал он издалека вопрос Иджеса, нашедшего что-то в зарослях.

— Статуи, сеньор, — отозвался охранник; рядом с каждым сарматом держался один из них, посредине из зарослей выглядывал лично Хавьер в новеньком «Хоппере» (где только взял⁈), остальные распределились по периметру. Кажется, их было три или четыре десятка, и Гедимин думал, в каком составе они поедут за техникой на космодром — и на чём. К такой орде экзоскелетчиков должны были прилагаться какие-то бронеходы, то, на чём сарматов привезли в Треугольник, смотрелось слабовато.

— А чего тут так пусто? — похоже, дроны приносили не очень полезную информацию, и у Иджеса было время и настроение на болтовню. — Даже голосов людей не слышно.

— Парк огорожен, сеньор, — Хавьер вышел из зарослей. — Не думайте о чужаках. Никто из них сюда не сунется, а сунется — пожалеет.

«А в принципе, копать можно прямо тут. Как раз внизу сносные пласты. Насыпать забутовки под стенки, чтоб работала демпфером — и сойдёт,» — думал Гедимин, но на последней фразе от сканера отвлёкся и удивлённо мигнул.

— Зачем всех-то выгнали? Мы возимся тут, а на той окраине никто никому не помешал бы.

Хавьер широко, но невесело ухмыльнулся.

— Вы тут первый день, сеньор… Джедмин? Слишком мало вы знаете о городе…

— Ну что? — вмешался Иджес. — Мне кажется, место годное. Сто двадцать метров вниз… да хоть отсюда — и можно расширяться.

Гедимин ткнул ногой в дорожку.

— Верно. Отсюда и начнём. Туда — ангары, сюда — извлечённую породу… хотя — как её забирать? Барком?

— Породу? Камень? — зашевелился Хавьер. — Зачем забирать?

— Часть — перемолоть на забутовку… мелкие камни, песок, нужное для стройки, — быстро поправил себя Гедимин, стараясь подбирать слова попроще. — Что не нужно — выкинуть. Снизу достанут очень много камня. Весь парк завалит.

— Вот как, — человек на секунду задумался — и тут же расплылся в ухмылке. — Парк весь ваш, сеньор Джедмин! Что нужно — сгребайте в кучи под поле. Что не нужно — то наружу. Во-он дорога упирается в северную ограду, видите? Там, в самом конце, всё и сваливайте. Растащат!

— Кто⁈ — Гедимин удивлённо мигнул.

— Кому надо, — Хавьер махнул металлической «рукой», обводя парк по кругу. — Один район, другой, — сами не строятся, так перепродадут… Maldita sea!

Выкрикнув последнее, он быстро отошёл в сторону и схватился за передатчик. Сарматы переглянулись.

— В общем, здесь, — Иджес очертил широкий круг резаком, вспоров дорожку и спалив часть растительности. — Хорошо, высоких деревьев нет. Только мелочь. Пойдёт на субстрат.

— Все растения — собственность Треугольника, — Хавьер, снова с ухмылкой — видно, переговоры прошли успешно — повернулся к сарматам. — Кидайте их в кучу, мы вывезем, куда надо. Так было условлено с сеньором Маккензи… или как вы его называете — дон Маккензи?

Гедимин не собирался говорить, как обычно называет Маккензи, но Иджес всё равно толкнул его в бок.

— Сеньор. Дона ему жирно, — криво ухмыльнулся механик — видимо, в местной иерархии уже что-то понял.

— Здесь и будут копать? А вон там, в ряд, — ангары? Que fuerte! — Хавьер громыхнул клешнёй о клешню. — В двух шагах от кабеля! А быстро вы работаете, сеньорес. Я слышал, что сарматы времени зря не теряют — но вы, и правда, шустры! Что ж, раз дело сделано…

Через пару минут в парк вошёл Маккензи. За ним следовали Эркенгер, Кеола и экзоскелетчик — кто-то из охранников парка снялся с поста.

— Ограда закрыта? — спросил его Хавьер. — Отлично! Пойду расставлю посты — и выезжаем. Фончо! Mi alegria! К тебе снова дело!

Маккензи беззвучно усмехнулся.

— Поедем на машине. И хорошо — в бронеходах меня укачивает. Ну что? Всё влезет? На демпферы места хватит? Трясёт тут часто — и порой неслабо!

«Опять возиться с камнедробилками,» — подумал Гедимин, вспоминая Равнину. «Ладно, здесь хоть с Текк’тами не договариваться…»

…Когда экзоскелетчики отвели их на западную окраину парка, Гедимин увидел ограждение — под «колючкой» и станнерами. Датчики движения реагировали на всё, что снижалось хотя бы до полусотни метров над парком. Двое местных под надзором экзоскелетчика настраивали «глушилку» для дронов. Гедимин отвлёкся было на неё, но тут же уставился на колонну из четырёх бронеходов и машину Альфонсо по центру.

— То, что бурит скалы, обычно петардой не возьмёшь, — Хавьер повернулся к Маккензи. — Но колонну придётся резать надвое. Длинная — уязвима. Вас Фончо повезёт другой дорогой — он может шнырять по переулкам, ваша техника в них завязнет.

Маккензи слегка наклонил голову.

— Тут вы на своей земле, команданте. Кому, как не вам, составлять план войны?

Хавьер польщённо ухмыльнулся.

— Я знаю, как тес… сарматы воюют! Отец и дядья — кто вернулся — много рассказывали. Но насчёт земли — это вы правы. Все на борт!

«Войны?» — Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Маккензи, тут в самом деле настолько всё… — тихо спросил он, но, не успел договорить, как Кенен и Альфонсо дружно закивали.

— Металлолом и нефть — и вот тебе взрывчатка! А есть взрывчатка — остальное приложится, — ухмыльнулся сопровождающий. — Я учился в Сулии, сеньорес, — мне ли не знать! Надеюсь, ваш ангар в Ла Чините ещё цел. Пушки держите наготове! И не стесняйтесь, сеньорес, не стесняйтесь, — снесите вы хоть район в тех краях, с вас никто не спросит!

«Кроме местных со взрывчаткой,» — закончил про себя Гедимин. «Не нравится мне всё это…»

…Охрана космопорта почтительно расступилась, ворота распахнулись. Гедимин увидел возню у ангаров, скопление экзоскелетчиков — и грудь сжал тугой обруч. Один из местных охранников кинулся к головному бронеходу — оттуда уже выскочили бойцы во главе с Хавьером.

— Сармат ранен! — от возгласа из передатчика Гедимин вздрогнул, а Эркенгер стиснул зубы и шарахнулся к дверце. Гедимин придержал его, иначе в него бы медик в своём лёгком скафандре и врезался.

…Это был тот самый ангар, куда поставили технику — только теперь у него не хватало куска крыши. Рядом под присмотром охраны стояла гусеничная тележка. На ней лежали дёргающиеся тела — три человека с окровавленными лицами и скованными за спиной руками. У одного обе ноги выгнулись под странным углом, второй, с волосами, пропитанными кровью, был бледен и не подавал признаков жизни, третий, похоже, получил в лицо кулаком — но кулак был сарматский и в жёсткой перчатке.

— Где раненый? — громко спросил Эркенгер, подходя к ангару. — Я врач!

— Да ну вас, — пробурчал сармат, выходя ему навстречу. Пальцами он придерживал распоротый на боку комбинезон.

— Всего-то оцарапало…

— Осторожней, сеньорес! — Хавьер, с тревогой наблюдающий за раненым, пнул гусеничную тележку, заставив тела, сваленные на неё, застонать и задёргаться. — Видали мы тут такие царапины…

— И я видал, — сквозь зубы процедил Эркенгер; раненый сопротивлялся, мешая осмотреть «порез», — Гедимину пришлось аккуратно перехватить его руки и завести назад. Он выругался. Следом выругался медик. По боку сармата, вдоль грудной клетки, тянулась вздувшаяся красная полоса. Гедимин, вздрогнув, покосился на свою руку — когда-то такой же рубец оставило лезвие, испачканное илом…

— Мать моя пробирка, — выдохнул Эркенгер, пристёгивая к рукаву браслет с ампулами и вытряхивая на ладонь спринцовку. — Чешется? Ноет? Жжётся?

— Не чешется совсем, — неохотно признался раненый. — И… дёргает по всей длине… Эй!

Жидкость, вылитая в рану, растеклась по разрезу, шипя и на глазах багровея.

— Чем тут ножи мажут? — спросил Эркенгер, втыкая в плечо сармата вторую ампулу. Рубец ещё пенился, но его края, как увидел Гедимин, заметно посветлели.

— Всяким дерьмом, сеньор доктор, — отозвался Хавьер и снова пнул тележку. — Нож мы щас добудем… Этот? Или этот?

Раненый пожал свободным плечом. Эркенгер направил микросканер на оба лезвия.

— Разлагающаяся органика… ксеноорганика, — пробормотал он и с резким выдохом воткнул в плечо сармата третью ампулу. Тот зашипел и задёргал левым локтем, будто пытался достать до раны.

— Чешется? — деловито спросил Эркенгер; пена уже стекла, края раны порозовели и зашевелились, медленно смыкаясь. Порез, и правда, был ерундовый, лезвие прошло вскользь, — если бы не тухлятина в неровностях металла, сармат давно бы о царапине забыл.

— Чешется, твою мать! — выдохнул раненый. Медик, хмыкнув, сбрызнул затягивающийся порез чем-то резко пахнущим, налепил поверх приклеенный за углы и края бинт и кивнул Гедимину — «отпускай!». Раненый подёргал плечом, но сообразил, что чесать рану сейчас не стоит.

— Ты какую машину вёл? — спросил у него Иджес, выглядывая из ангара.

— Никакую, монтажник я, — буркнул раненый.

— Садись вторым в бронеход, — Иджес нашёл свободное место.

— К выезду! — начал командовать опомнившийся Маккензи. — Раз этот ангар разрушен, поедем строить свои! На броню — и под поле, уплотнить до предела!

Куда местная охрана уволокла тележку с налётчиками, Гедимин не видел, — его снова загнали в бронированный глайдер. Колонна, разделённая надвое, поехала одной дорогой, «маленькая и шустрая» машина — другой, но сармат слышал, как Альфонсо то и дело перекрикивается по рации с Хавьером и что-то докладывает Маккензи. За всю дорогу мимо не пролетело ни петарды, ни дрона, ни миниглайда — только кто-то недобро смотрел из нагромождений пёстрых домов и окон облезлых высоток, и Гедимину было не по себе.

…Раскладные ангары сарматы привезли с собой; монтажники — не считая раненого, оставшегося под присмотром Эркенгера — быстро расставляли их там, где бронеходы и бульдозеры только что смели растительность. Гедимин видел, как следом за ковшами волочатся толстые, но короткие корни.

— Здесь — проходчики, тут — бульдозеры, самосвалы вот сюда. А здесь два жилых модуля, — на ходу сверялся с планом Маккензи. Вдалеке громыхнуло. Гедимин покосился на небо и мигнул — стемнело не из-за того, что крыши ангаров заслонили свет. Вдоль горизонта растянулись клубящиеся чёрные тучи, быстро смыкаясь в единое полотно.

— Гедимин! Хватит радиофагов считать! — Маккензи толкнул его в бок. — Кабель подключил?

— Сам не слышишь? — буркнул сармат, только вытерший руки о ветошь после раскопок в сырой и какой-то слизистой земле. Кабель у местных действительно был, и вполне основательный, — только лючок доступа пришлось резать заново, никто из команды Хавьера и тех, с кем они пытались созвониться, так и не вспомнил, где же «эта чёртова дырка». Но ток пош ёл — и теперь в отдельном ангаре гудел охладитель, а в остальных посвистывала вентиляция, опуская температуру с +38С до +25С. Вдалеке громыхнуло.

— Отлично, — Маккензи вцепился в локоть Гедимина. Темнело быстро; в одном ангаре за другим вспыхивал свет, технику, оставив в покое нерасчищенные насаждения, спешно загоняли под крышу. Маккензи рывком затащил Гедимина следом, шумно выдохнул — и тут же снаружи, за прозрачной плёнкой защитного поля, встала стена воды.

— Вот так скорость, сеньорес! — из угла ангара выглянул экзоскелетчик. — Только двери прикройте, незачем тут светить.

— Нам что, тут и спать? — из-за машин высунулось несколько недовольных сарматов. — Так сразу сказал бы — взяли бы матрасы!

— Вас, парни, сейчас отправим в жилой модуль, — пообещал Маккензи. — И я пойду. А от тебя, Джед… и тебя, Ис — ты в этом спец — нужна маленькая помощь. Как видите, с порядком тут не очень…

Он выразительно покосился на крышу ангара — не намного более прочного, чем постройки у космодрома.

— Так что за машины мы опасаемся. Поставь на них что-нибудь такое, чтоб без спецключа не открывалось. А кто сунется — чтоб ложился и лежал, долго и тихо.

Гедимин мигнул. Мозг, получив задачу, немедленно начал работать, но…

— А если сдохнет? Мне опять в тюрячку?

Экзоскелетчики, переглянувшись, дружно фыркнули.

— Для каждой страны хороши свои законы, — сказал, обходя машину, Хавьер. — Можете поставить такое, чтоб мало не показалось? Так и ставьте! И на ангары по периметру. Чтоб ничего лишнего даже мимо не летало. У нас тут по центру глушилка, но одной на всё не хватит.

— Летало? — у Иджеса глаза вспыхнули недобрым огнём. — Гедимин! Ты помнишь…

— Хоть ракетную батарею, — буркнул ремонтник, задумчиво глядя на ящик с проводами и реле. — Я займусь машинами. Маккензи! С утра никому ничего не трогать, пока не раздам ключи!

«Делать так, чтоб было видно, или спрятать поглубже?» — Гедимин вспомнил распухший порез на боку монтажника и выбрал второй вариант. «Сколько ампер выносит средняя макака? А в резиновых перчатках?..»


22 июля 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Гедимин проснулся под отчаянное дребезжание под потолком и не сразу понял, где он. Вентиляцию отключили, и в открывающуюся дверь втекал горячий влажный воздух. Когда он успел прогреться, Гедимин не знал — небо над зарослями только-только начинало светлеть.

— Сколько сейчас? — пробормотал кто-то из филков, нашаривая флягу с Би-плазмой.

— Полшестого, сеньорес! — гаркнул из-за двери экзоскелетчик. Их тут было десятка два; часть уходила от света куда-то вглубь парка, часть выстраивалась у ангаров.

— Давайте, парни, сполоснитесь — и вперёд! — Маккензи уже натянул дурацкую шляпу, хотя солнцем ещё и не пахло. — В шесть нам надо начать — и до двенадцати хоть что-то успеть. С полудня до семи вечера — это будет наш перерыв на сон. А вот ночью, дождь там или не дождь — надо будет поработать! Пока не уйдём в прохладу, техника наша может вскипеть по жаре. Так что — полевые коридоры, защитный купол над шахтой — и вперёд! Эй, эй, кто первый за штурвалы? Вот ключи — и без них даже к корпусу не прикасаться! Гедимин там кое-что установил…

Всех, даже Иджеса, передёрнуло.

— Это «кое-что» — оно весь город снесёт или только пару районов? — мрачно спросил Кеола.

Он высунулся наружу без шлема, на ходу застёгивая комбинезон, вдохнул смесь горячего газа и водяного пара и еле слышно выругался.

— Маккензи! Полночи лил дождь — а тут стало только жарче!

— Так кажется из-за влажности, — отозвался из угла Эркенгер — он осматривал вчерашнего раненого, тот что-то бурчал и кривился. — Сейчас плюс двадцать девять, а вчера перед ливнем было…

— Ты дышишь термометром или лёгкими? — перебил его Кеола, помрачнев ещё сильнее. — Маккензи! Сколько нам тут сидеть? До конца года⁈ Мы тут рыжими станем все, даже те, кто с Марса!

— Шлем надень, и жарко не будет, — недовольно сощурился Гедимин. Он рискнул шагнуть наружу — и по щиколотку погрузился в земляную и растительную жижу. «Надо было вчера аккуратнее траву срезать. Размололи её в кашу — теперь ещё гнить начнёт…»

Светодиоды снаружи ангаров потухли, но темнее не стало. Из-за деревьев высунулся краешек солнца. Сигма-сканер немедленно показал, как вода, не утёкшая вглубь известняков, испаряется и тянется кверху. Ветер ещё дул, но вполсилы — качался то в одном направлении, то в другом, не унося испарения далеко от города. «К вечеру опять польёт,» — решил Гедимин и поднял генератор защитного поля. «Что ж, коридоры так коридоры.»

…Здесь с плазмой и первичным заглублением возиться не стали — два проходчика с рёвом врезались в пласты известняка. Наружу полетело мелкое пёстрое крошево — «подстилка» под уничтоженными зарослями; следом повалили глыбы размером с два-три кулака. «Звукозащита!» — Гедимин, морщась от рёва и грохота, схватился за «арктус».

— Эй, сеньор, чем вы там заняты? Гасите над шахтой свет? — за шумом проходчика шаги и голос экзоскелетчика были еле различимы, хотя тихо идти он точно не старался — брызги и ошмётки так и разлетались из-под бронированных «ступней». Изолирующий слой наконец сомкнулся, и Гедимину не пришлось перенастраивать динамики или драть глотку. «Свет? Бортовые огни у них есть… и вообще, под землёй — не светлее,» — подумал он.

— Звукоизоляция, — пояснил он, кивнув на второй купол. — Шумит много.

Боец ухмыльнулся.

— Это вы не там встали, сеньор! Из шахты в вас стрелять не будут точно! Во-он там хорошая позиция, у кустов, — пол-улицы видно. Там и вставайте, и шум не помешает!

«Дело говорит,» — Гедимин оглянулся на кусты. «Хотя — там уже кто-то из их команды…»

— Я вообще механик, — он посмотрел на растущие груды обломков — «Не пора звать бульдозер?». — А грохот — на всю округу. Вашим же, из Треугольника, будет мешать.

— Мешать? — человек снова ухмыльнулся. — Не волнуйтесь, сеньор, — Треугольник весь в отражателях! Туда долетит разве что приятное урчание!

— А туда? — Гедимин кивнул на восток и север. Человек скривился.

— Это из-за них столько возни⁈ У вас от вашей доброты, наверное, проблем — полный сухогруз!

Кто-то свистнул ему, и он, ускорив шаг, скрылся в зарослях. Гедимин посмотрел на заваленную обломками площадку, щёлкнул по экрану смарта (сигнал проходчикам — «перерыв!») и махнул ближайшему бульдозеристу.

— Ни на что не годится, — он тронул ступнёй рыхловатый камень. — На машину — и к северной ограде. Там охрана, покажут, где вывалить.

Солнце здесь поднималось быстро — и, казалось, не собиралось уходить из зенита до самого вечера. Гедимин неосторожно задержался на солнцепёке — и опомнился, лишь когда задел локоть и «прижёг» себе пальцы. Бульдозеры сгребали к грузовику очередную гору битого камня. Пока проходчики не заботились об измельчении породы — ломали, как ломалось, лишь бы не вредило их механизмам.

— Двадцать минут двенадцатого! — выдохнул бульдозерист, загоняя машину в охлаждаемый ангар. Сейчас вентиляция работала на полную мощность, но Гедимин всё равно с опаской косился на технику. Сармат в шлеме, натянутом по плечи, вышел, приоткрыл обшивку — даже ремонтника достала волна жара.

— Теперь понятно, почему тут с двенадцати все спят, — покачал головой бульдозерист, возвращаясь в машину; внутри тоже было охлаждение, но двери он закрывать не стал.

— Думаешь, и люди спят? — недоверчиво спросил Гедимин, остужая перегретую обшивку на сквозняке.

Откуда-то с востока, из-за ограды, донёсся треск бластерных разрядов — первый, второй, третий…

Последний выстрел был всё-таки сделан из станнера — это Гедимин понял уже на полпути к месту стрельбы, сдёргивая с плеча сфалт. Больше ничего не трещало, только слышен был хохот охранников. На что они показывают, Гедимин разглядел не сразу — сперва уставился на остатки двух дронов, свисающие с деревьев.

— Руки! — прикрикнул охранник, увидев, что сармат подходит к дереву. — Руки вам не лишние! Плазмой по этому дерьму — пускай горит!

Из-за ограды донеслась ругань, полная бессильной ярости. Охранники расхохотались. Гедимин наконец выглянул из парка и увидел треснувший пополам миниглайд. Устройство упало с немалой высоты, приняло удар на себя и не дало владельцу разбиться в лепёшку — но, похоже, ноги он переломал. Двое в рубашках без рукавов и цветных подштанниках затаскивали его в переулок, а его то и дело скручивало судорогой. Третий в подштанниках высунулся на долю секунды и за свисающие провода втащил следом миниглайд.

— Сеньор сармат! — охранник вспомнил о Гедимине и указал на дроны. — Ради святой девы! Пару раз плазмой жахните, а?

Гедимин мигнул.

— Там карты памяти… — неуверенно начал он. — Что они тут могли снять?

— После бластера — какие уж карты! — широко развёл «клешнями» экзоскелетчик.

— По краям бей, что ты вечно по центру — на стрельбище пришёл, что ли⁈ — укорил его второй.

— Такой умный — сам стреляй, — обиделся первый.

— А я что делаю⁈ — охранник указал туда, где только что лежали обломки миниглайда. — С одного выстрела! Додумался — в охраняемую зону лезть! Я ему полазаю…

— Без ног уже не полезет, — ухмыльнулся первый. — Давай меняться! Тебе дроны, мне — глайды.

Гедимин слушал их, ошалело мигая. Сканер уже показал, что карты памяти в обоих дронах сожжены, а на «крыльях» был когда-то электрический контур — вроде тех, что охраняли сейчас сарматскую технику, только сильно проще — просто кусок оголённого провода попадал под руку в тех местах, где за дрон обычно брались.

— Вы сбили миниглайд? Этот человек был опасен?

— А что тут не опасно, сеньор сармат? — развёл «клешнями» охранник. — Так что с плазмой-то?

Гедимин, пожав плечами, направил на дрон сопло сфалта. Поток сбил обломки с дерева и испарил уже в воздухе, подальше от горючей органики. Экзоскелетчики присвистнули.

— Тут принято сразу стрелять? — спросил сармат, испаряя второй дрон. — Может, он мимо летел.

«Бабуины» дружно фыркнули.

— Здесь, на глайде, с двумя дронами⁈ Ну-ну! Вы, сеньор, ещё наглядитесь на этих мирных сучьих детей!

Над парком разнеслось пронзительное дребезжание. Охранники шумно выдохнули.

— Кто как, сеньор сармат, а мы уже спеклись!

…Было десять минут первого, когда последний проходчик загнали в охлаждаемый ангар. Гедимин заглянул под обшивку, проверил температуру, — проходчики, несмотря на тяжёлую работу, пострадали от жары меньше всех. Жар сочился от бульдозеров и самосвала — того, что находилось на поверхности; в углублённой шахте уже было прохладно. Гедимин сквозь прикрытую дверь слышал из её изгибов голоса охраны — люди Хавьера забрались в тенёк и «стерегли» стройку оттуда. «Плюс сорок два,» — сармат сверился с термометром. «Дроны по жаре тоже летают так себе. Особенно — такой самопал,» — он вспомнил ошмётки, свисающие с деревьев, и невольно поморщился.

— Сеньор Маккензи! — Хавьер «охранял стройку» прямо из жилого модуля сарматов. — Всё никак не спрошу — а стрельбище вы привезли? Глянуть бы…

— Пока — только схему, — Маккензи развернул голограмму. — А тащить сюда всё сразу — нарываться на грабежи. Пару проходчиков привезли — и то какие-то мародёры…

— Да, порядка в Маракайбо не хватает, — вздохнул Хавьер. — Но мы, что можем, сделаем. Дайте-ка взглянуть на схему…

Вдалеке, на северной окраине, что-то загрохотало. Гедимин шевельнулся. «Гром? Непохоже. Кто-то гремит камнями.»

— Ну вот, — ухмыльнулся Хавьер. — Ваш известняк уже вывозят. И вам грузовики не гонять.

Он посмотрел на филков, вышедших из душевой в расстёгнутых комбинезонах и без шлемов.

— Отдыхайте, сеньорес! Снаружи до семи делать нечего. Коридоры у вас прочные — выдержат ливень. А купол над шахтой — так даже и воду вниз не пустит…


23 июля 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Вечером охрана незаметно испарилась. Гедимин, выглянув на окраину на шипение плавящегося фрила, увидел остатки сбитого дрона, слабо светящийся потёк на стене и троих филков с бластерами под человечью руку.

— А где «б… броненосцы»? — сармат решил быть вежливым — на случай, если кого-то из «бабуинов» не заметил в кустах.

— Мы за них, — мрачно ответил филк. — Хавьер сказал — до утра не ждать.

Несколько окон в нагромождении мелких домишек погасли. Сарматы переглянулись.

— «Макаки» в темноте плохо видят, — проворчал один из них. — Вот сейчас подсветка закончится — и должно стать тихо. Поставим поле над парком, и пусть об него бьются.

«Очень интересно,» — думал озадаченный Гедимин, возвращаясь к шахте. Проходчики огибали очередную каверну; можно было и насквозь пройти — она была невелика — если бы не сеть трещин, уходящая от неё на восток. «Отступить на пять метров — и вниз,» — отметил на схеме Гедимин. Чем дальше сарматы зарывались, тем меньше шахта была похожа на первоначальный туннель с тройкой изгибов, и тем больше — на тугой клубок червей. «Как будто и не сканировали. Оно тут, как на Равнине, с места на место ползает, что ли? Была нормальная плита, приползла вся в дырках…»

— Охранники ушли, — сообщил он Кенену Маккензи. Тот и в ночную смену не терял бодрости — и не снимал солнцезащитную шляпу.

— А, у них завтра праздник, — беспечно пояснил тот. — И у всего Маракайбо тоже. Так что всем не до нас. Разве что бутылку в ограду кинут.

— Бутылку-зажигалку? — Гедимин поморщился.

— Если с утра начнут отмечать — разве что бутылку с мочой, — ухмыльнулся Маккензи. — Что ещё взять с «мартышек»⁈

— Чего празднуют? — спросил, забираясь на крышу грузовика, один из филков; у него тоже был бластер — разрядник времён последней войны.

— Тут когда-то бывали повстанцы, — наморщил лоб Маккензи — похоже, и он не мог запомнить обычаи всех городов. — Вот день рождения их командира и отмечают. Совместили с днём армии и космофлота… в общем, Хавьер-то с утра явится, но работы от него не ждите!

Гедимин фыркнул.

— А то эти «бабуины» раньше работали! Сейчас уплотним поле над парком, заодно и проблема с дождём решится.

Он снова покосился на иссиня-чёрное небо. Звёзд было не видно, но и вниз ничего не капало. «Вечер — и без дождя. Странно.»


24 июля 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Утро началось с лязга западной ограды, обиженно-сердитых криков и завывания сирены. Маккензи с ухмылкой повернулся к Гедимину.

— Впусти их, это свои. Команданте Хавьер с командой!

У куска ограды, не прикрытого защитным полем, стояла толпа недовольных экзоскелетчиков. Двое приехали на гусеничных тележках, выше сарматского роста нагруженных какими-то ящиками. Рядом стояла прикрытая защитным полем машина Альфонсо; человек высунулся из окошка и приветливо ухмыльнулся.

— Ночь была неспокойной, да, сеньорес? Странные дела — обычно соседям электричества хватает ненадолго! А без него тут ничего не летает!

Он сунулся было на территорию парка, вслед за Хавьером, двумя тележками и отрядом охраны, но командир развернулся к нему и щёлкнул пальцами по респиратору.

— Фончо, mi alegria, сок тут не наливают, а траву не курят! Отдай третью телегу — и езжай к своим!

Альфонсо с недовольной миной открыл багажник. Экзоскелетчики вытянули третью тележку, тоже заставленную ящиками. Вокруг первой, затащенной в охлаждаемый ангар, уже толпилась охрана, разливая что-то по одноразовым стаканам сарматского размера. «Что-то» было налито в канистры с изображением ветвистого дерева.

— Фончо! Давай-давай, пока все косяки без тебя не забили! — кто-то из экзоскелетчиков, хихикая, делал вид, что выталкивает машину за ворота. Дверца Альфонсо захлопнулась. Глайдер нехотя выполз на дорогу. Следом захлопнулись и ворота.

— Ну вот, — Хавьер отстегнул респиратор и широко ухмыльнулся. — Теперь, когда призрак доньи Сан-Сегундо не маячит пред нами… Сеньор Маккензи, сеньор Джедмин! Сеньорес сарматы, por favor! Такой день, такой день…

В руках у Гедимина откуда-то взялся стакан желтоватой жидкости. Охранники уже осушили первые ёмкости и разливали по второй. Маккензи незаметно отобрал стакан у Гедимина и подсунул ближайшему «бабуину».

— Отлично отпраздновать, команданте! — помахал он экзоскелетчикам и вытолкнул Гедимина из ангара. — Джед, ты тут что забыл⁈ У тебя и так туннель кривой!

Сармат фыркнул.

— А ты выкопай тут ровный, да чтоб не рухнул!

Внизу грохот стал тише, но источников у него прибавилось — вырытый участок подпирали крепью. Проходчики ждали, когда их пустят копать дальше. Туннель наматывал витки среди трещин, каверн и остатков нефтеносного пласта.

— Оно как будто двигается, — пробормотал Гедимин, растерянно глядя на Маккензи. — Точно помню — на разведке все эти пласты выглядели не так!

— А, тектоника тут сложная, — беспечно махнул рукой сармат. — Пока мы здесь сидим, ещё и тряхануло пару раз. Не заметил?

Позади, в ангаре, громыхнуло. Гедимин развернулся и увидел рухнувшего экзоскелетчика. Тот шевелил руками и ногами, пытаясь подняться — бодро, только не в такт. Сослуживцы ржали.

— А я говорил — кто не выдержит зерновых настоек, тому кокуй пить рано! — пьяно хохотнул Хавьер, доставая из ящика разукрашенную фриловую бутыль — размером не меньше уже осушенных канистр. — Сеньор Маккензи! Да кто растащил все стаканы⁈

Кенен с широкой ухмылкой и здоровенным стаканом чего-то мутноватого в руке выскользнул из ангара.

— Местное. Тебе не надо. Парням тоже, — еле слышно проговорил он, вливая в себя жидкость. Гедимин покосился на сигма-сканер. «Шестьдесят градусов? Почти что жжёнка…»

В ангаре снова громыхнуло — кто-то не выдержал «жжёнки» и растянулся на полу. Первый охранник уже отключился; его перевернули набок, сняли респиратор и подсунули бронированный локоть под голову.

— Респиратор зачем? — тихо спросил Гедимин у Маккензи. Тот успел сбегать к проходчикам, отдать им команды и вернуться, но видно было, что его слегка покачивает.

— В ноги дало, — поморщился он. — Коварная штука! Респиратор зачем сняли? Чтоб, когда горлом назад пойдёт, не захлебнулся.

Гедимин мигнул.

— У «макак» такое бывает? Это же их родная пища…

Маккензи ухмыльнулся.

— И их родная система выделения. И, чую, они нам тут навыделяют!

…К двенадцати на ногах не стоял уже никто. По лагерю разносился храп. Хавьер — видимо, положение командира обязывало — сидел, прислонившись к стенке, и держал у рта стакан с «кокуем», периодически проливая на броню.

— Превосходно, — бригадир бульдозеристов смерил содержимое ангара брезгливым взглядом. — Нам машины в шахту ставить?

— Не, парни, — Маккензи заглянул в верхний ящик и пинком выкинул весь штабель за ворота. Ничего не булькнуло — полных ёмкостей там не осталось.

— Мы сейчас поменяемся местами. Джед, Ис, помогите с погрузкой!

…На тележках все охранники не уместились. Кого-то перетаскивали вдвоём-втроём, ухватив за руки и за ноги. Кого-то вывернуло по дороге, кого-то — ещё в ангаре. С потолка спрыгнул робот-уборщик, остановился у последнего оставшегося «тела» и протяжно запищал.

— И я с тобой согласен, — вздохнул Маккензи. — Джед! Этого не забудьте!

«Этого» — собственно «команданте Хавьера» — усадили в шахте, прислонив к стенке. Вокруг валялись его спящие товарищи. Вход подпёрли тележками с пустыми ящиками.

— Крепь не поломают? — беспокоился Иджес, прикрывая стенки шахты защитным полем. Машины загоняли в отчищенный ангар.

— С утра тихо, — довольно улыбнулся Маккензи; «жжёнка» переварилась — на ногах он стоял твёрдо. — Бывает же и от праздников польза!

— Думаешь, весь город вот так валяется? — Гедимин подумал, что в шахту тоже загонит уборщиков, и пока они там не пройдутся, никто ничего копать не будет.

Маккензи пожал плечами.

— Может, не весь — но самые инициативные точно.

…Дождь полил в шесть вечера. В полседьмого к воротам подъехал грузовик. Рядом с водителем сидел очень смущённый Альфонсо.

— О, извините, сеньор… — он посмотрел на Гедимина и смутился ещё сильнее. — Не видели команданте Хавьера?

— Спит в шахте, — ответил Гедимин. — И очень мешает. Ты грузовик за ними пригнал?

…Экзоскелетчики в шахте уже поднялись на четвереньки; кто-то встал бы и на ноги, но за плёнку защитного поля хвататься было неудобно. Самый шустрый дополз до тележек и рылся в пустых ящиках, то и дело прижимая одну руку к шлему и удручённо вздыхая.

— Фончо, mi amor! — Хавьер всё-таки выпрямился и даже сделал пару шагов. Правда, не к Альфонсо, а к тележке с новым штабелем ящиков. К ней, встрепенувшись, поползли и другие охранники; ещё десять минут — и шахта была пуста, а вся бригада в экзоскелетах сидела прямо на земле вокруг вскрытых ящиков и жадно хлебала из стаканов.

— Прошу прощения, сеньорес, — Хавьер наконец заметил не только ёмкости, но и сарматов. — Сейчас мы поправим здоровье, и я вспомню, что мы делали в шахте.

Робот-уборщик выполз наружу. Навстречу ему тут же двинулись погрузчики и бульдозеры. Шахта-«червяк» уходила всё глубже. Над городом взлетел десяток петард, рассыпался искрами — и тут же загремело со всех сторон. Альфонсо на сидении грузовика пил кокуй, свесив ноги наружу и покачиваясь из стороны в сторону.


25 июля 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Утро началось с ругани, грохота выбиваемой двери, треска станнерных разрядов и протестующих воплей. Следом на кого-то выплеснули ведро жидкости с разноразмерными ошмётками. Ругань стала громче.

— Это снаружи, — определил Маккензи, глядя на озадаченных сарматов. — Похоже, наша охрана протрезвела. Давайте работать, парни, — солнце уже таращится на нас, скоро начнёт жечь!

Сарматы только ухмыльнулись — чем глубже уходила шахта, тем большему их числу находилась работа под землёй, в относительной прохладе. Гедимин встал в тени ангара (пока ещё длинной, — уже через пару часов сармат перестал бы в ней помещаться) и направил сигма-сканер на очередной пласт. «А вот это годится для забутовки…»

Трясло тут, похоже, всегда — и даже годный известняк был расколот на плиты и заново склеен кварцитовыми жилами. Груды щебня появились на площадке ещё ночью — хороший, правильно измельчённый камень Гедимин «соседям» отдавать не собирался. «Дрянь» они растащили всю, кроме совсем мелкого крошева, — сармат с утра ходил на север, проверял.

— Buenos dias, сеньорес! — по остаткам дорожки, громыхая на каждом шагу, прошёл главный экзоскелетчик.

— Видели тех наглых ублюдков? «Это не мы рисовали!», — передразнил он кого-то. — Они у меня тротуар языком вылижут! Будут знать, как срамить семью Альварадо. И где⁈ В двух шагах от моей подземной крепости!

— Что-то случилось ночью? — спросил Маккензи. — На стройке, хвала святой деве, всё было тихо!

— Воистину хвала, — Хавьер слабо улыбнулся. — Гадить исподтишка — вот на что у них хватает духу! Намалевать такое прямо перед парком, в двух шагах от Треугольника!

Он хотел сплюнуть, но смутился и схватился за смарт, выкрикивая какие-то указания. Через пару секунд его спина исчезла за деревьями. Сарматы переглянулись и дружно пожали плечами.

…«Шахта-червяк» (только так Гедимин её и называл) углубилась уже на сотню метров и сделала не один десяток поворотов — где по дуге, где — под почти прямым углом. Сармат развернул схему и прокладывал по ней транспортёр, иногда отвлекаясь на вычерчивание лестничных пролётов. «Лестница — ладно. Кому нужно — добегут. Уже за первыми гермоворотами основной удар их не достанет. А вверх как? Транспортёр я проложу, автоматику настрою, а сломается — дежурных поставят. А вот подъёмник… Как сюда запихать нормальный подъёмник? Отдельную шахту под него бить? Сложится. Ещё в процессе сложится…»

— Buenos dias! — из-за плеча Гедимина выглянул Хавьер и ткнул пальцем в чертёж. — Какая извилистая шахта! Вы всё-таки пили кокуй, а, сеньор Джедмин?

«Да чтоб вас всех…» — Гедимин быстро огляделся по сторонам. Маккензи, главный переговорщик, как назло, куда-то делся.

— Изгибы защитят от ударной волны, — отозвался он. — Если взрыв будет сверху… тут, внизу, плохой камень. Непрочный. Каждый пласт надо прикрывать. Вот так.

Он провёл пальцем по изгибам, показывая, что чем прикрыто. Додумать на ходу было несложно.

— Значит, само убежище даже не качнётся? — переспросил Хавьер, расплываясь в ухмылке. — Отличная придумка, сеньор! А хороша лестница — тут, западнее, такие есть в горах! А что вам-то не нравится, а, сеньор Джедмин?

Гедимин мигнул, но решил всё-таки ответить.

— Тут нужен подъёмник для людей и грузов. А по такой кишке он далеко не уедет. Рыть рядом прямую — взрыва не выдержит…

Хавьер щёлкнул металлической клешнёй.

— А это разве не подъёмник?

— Это для грузов, людям неудобно, — отозвался Гедимин, хотя перед глазами тут же встали картинки — «макаки», пристёгнутые крест-накрест к ползущему транспортёру.

— Кому лестница не по нраву — доедут, — Хавьер снова ухмыльнулся. — А вниз… а чего бы вам не проложить жёлоб? Тут, где уклон — жёлоб, где прямая площадка — мат. Долетят, как на крыльях!

Гедимин снова мигнул.

— Жёлоб? Для спуска? И что, куратор проекта уже одобрил?

Хавьер ухмыльнулся так, что Гедимин испугался за края его рта.

— Я — куратор проекта, сеньор Джедмин. Это моя крепость. А я — её команданте. Что вам надо, сеньор? Бумаги от трёх районов?

— Дже… Гедимин! — к сармату быстро шёл Маккензи. — Команданте Хавьер? Что случилось?

— А, сеньор Маккензи! — экзоскелетчик развернулся к нему. — Очень вовремя! Как раз обсуждали с сеньором Джедмином поправки к проекту. В нём не хватает устройства для быстрого спуска, — проложите вдоль этих стен широкий и гладкий жёлоб! Я соберу все бумаги к завтрашнему же утру, если дело в них. Я теперь — команданте Хавьер Альварадо, а это убежище носит моё имя. Думаю, как работа подойдёт к концу, вы нанесёте его на все ворота?

Гедимин мигнул ещё раз. Маккензи, ничем не показав удивления, широко, по-«мартышечьи», улыбнулся.

— Жёлоб? Гедимин, займись расчётами. Утром бумаги — к обеду чертёж, идёт? — спросил он у Хавьера. — И не беспокойтесь — ваше имя будет нанесено самым ярким золотом.

Человек расплылся в довольной ухмылке.

— Ещё одна поправка, сеньорес. Эта шахта… она снаружи Треугольника. И всех это очень смущает. Вам она нужна для работы? Пусть — и проройте её до самого низа, до…

Он выразительно поморщился.

— До муниципальных ярусов. Тут будет вход для их жителей… если хоть кто-то накопит деньжат на арендную плату! А мы, жители Треугольника, хотим входить на свои ярусы оттуда, где безопасно. Так что, сеньорес, добавьте к чертежу ещё три хода со всеми воротами и устройствами — по одному из каждого района!

— Районы уже выбрали, где копать? — деловито спросил Маккензи. — И все бумаги собраны? Если понадобятся наши геологи…

— Все бумаги — завтра с утра, — ухмыльнулся Хавьер. — Мы доверяем вашим геологам. И предоплата, конечно же — за разведку, перегон техники и первые десять метров шахты. А дальше — по ходу работ, как и здесь. Договорились, сеньорес?

…Гедимин на секунду прикрыл глаза, мысленно дочерчивая жёлоб. О ещё трёх шахтах (всё в том же дрянном известняке прибрежных районов) он старался не думать.

— На кой им столько дыр при постоянных землетрясениях⁈

Маккензи похлопал его по плечу.

— Джед, ты же рассчитаешь всё так, чтобы первые десять лет оно простояло? Четверной набор дороже одинарного! Тебе, конечно, придётся смотреть сразу в четыре стороны, чтобы рыли куда надо, — но премию мы тебе выбьём!

Гедимин встряхнул головой. Здесь, в Маракайбо, Маккензи будто перенял манеру речи от местных жителей — и у ремонтника постоянно звенело в ушах. «Да что они все так верещат⁈»

— Этот Хавьер теперь — правитель убежища?

— Команданте убежища, — ухмыльнулся Маккензи. — Ну, тем лучше, — он тут, мы тут, будут вопросы — обговорим на месте. А то жди, когда там доедет какая комиссия через полгорода…

— Что он там говорил про аренду? — спросил Гедимин, недобро щурясь. — Разве город не заплатил…

— Только за стройку, — Маккензи поморщился. — И то далеко не всё. А за жизнь поселенцев — ни цента. Джед! Опять лезешь в кашу чужих проблем? Лучше б меня пожалел — мне ещё муниципальные деньги выбивать!


26 июля 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Теперь на объёмной схеме шахты был прочерчен жёлоб с матами на горизонтальных площадках. Гедимин пока на него не смотрел — проходчики погружались всё глубже, огибая очередную каверну с натёкшей внутрь нефтью. «Будем считать дополнительным складом субстрата,» — сармат внёс в карту поправки. За спиной раздался громкий хлопок, и сармат резко обернулся.

— Превосходно! — Маккензи, глядя на экран передатчика, показал Гедимину соответствующий жест. — Семь утра, а денежки в кармане. Эй, сеньор Ид… Иджес! Кеола! Собирайте геологов! Три бригады по двое, дроны и сканеры, — по сигналу выезжаем!

Ещё через полчаса у шахты стоял Хавьер Альварадо с тремя экзоскелетчиками и показывал сарматам двухметровую голограмму — целый «стол» с документами и выписками со счетов. Маккензи ухмылялся так, что чудом выдерживали губы.

— Разведка — сейчас же, чертежи — к вечеру. А на схему жёлоба можете взглянуть сразу!

— Быстро сработано, сеньорес! — экзоскелетчик ухмыльнулся в ответ. — Завтра с утра, будем верить, вы и копать начнёте.

— Проводите моих ребят к местам работы, — Маккензи кивнул на собравшихся и вооружившихся геологов. Их станнеры переделывались в бластеры в пару щелчков — и Гедимин видел, что половина этих «щелчков» уже сделана.

— Три машины ждут, сеньорес! — осклабился экзоскелетчик. — Это правильно, что вы осторожны, — осторожность тут не помешает!

…Двери были плотно закрыты — снаружи воздух прогрелся до плюс сорока и гнал испарённую воду обратно в небо; ветер стих, и Гедимин не сомневался, что день закончится ливнем. Он сидел в жилом модуле среди спящих сарматов и пытался проложить по схеме подземных пластов три шахты.

— М-да, — Маккензи заглянул через плечо. — Не город, а голландский сыр с нефтяной пропиткой. Зато субстрата — хоть обожрись той Би-плазмой. Ты, главное, про желоба не забудь! Про лестницы и транспортёры не забудешь, сам знаю.

Он отстранился — и вовремя, Гедимину уже хотелось выпихнуть его за дверь, под южное солнце.

— Что хорошо, Джед, — пока они копают, ты будешь очень-очень занят. Когда глядишь в четыре стороны одновременно — не до приключений!


02 августа 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Проходчики из шахты в парке уже никто не поднимал — за ночь её довели до упора и расширили так, что хватило места четырём машинам. В одном из многочисленных изгибов туннеля, площадкой выше, ждали бульдозеры, погрузчик и камнедробилка. Обломки породы наверх уже не поднимали — ссыпали в свободные углы, готовя для забутовки. От извилистого «ствола» основной шахты протянулись три ответвления, каждое — в ярус одного из районов Треугольника. Сейчас технику для них готовили к спуску — филк с трафаретами ходил и помечал борта машин большими буквами «TN», «LL» и «VF». Сарматы, сменяя друг друга на «постах», оживлённо переговаривались; тех, кто успел поработать наверху, под солнцем, уже можно было различить по желтоватой коже.

— Ваше дело, парни, — сходу зарыться как можно глубже! — Маккензи бродил тут же, не обращая внимания на косые взгляды и неприязненные гримасы. — Ну а ваше, камневозное… Да, вам повезло меньше. Защитное поле, тёмные щитки — и к двенадцати на базу!

У ворот загудело.

— Готовы, сеньорес? — к базе быстрым шагом приближался Хавьер, а с ним — трое экзоскелетчиков. — Хоть тут и недалеко, но… сеньор Маккензи! Не одолжите своих плазмомётчиков? Бронеходам тут толком не развернуться, а мои ребята уже на постах — никого не сдёрнешь!

«Сдёрнуть» всё-таки нашлось, кого, — рядом с медлительной сарматской техникой вышагивали экзоскелетчики, по шестеро на колонну. Сверху и с боков вереницы прикрывало защитное поле. Гедимин со сфалтом стоял у ворот и думал, как там идут работы на нижнем ярусе. Устроен он был предельно просто, безо всяких сложных ответвлений, — главное было не наломать лишнего, пока ненадёжные подпорки из дикого камня не заменены рилкаром. Сармат думал уже незаметно уткнуться в схему, как слева, на краю поля зрения, что-то шевельнулось. «Дрон?»

Аппарат — одна из местных самоделок — в воздухе держался совсем уж скверно — его несло над самой землёй, метрах в полутора, мотало из стороны в сторону, и его пилот явно только и успевал теребить пульт, чтобы дрон не кувыркнулся. Кто-то из экзоскелетчиков увидел устройство и заорал, Гедимин, сообразив, что оно уже в тридцати метрах, запоздало выстрелил — и уже в последнюю долю секунды успел уплотнить защитное поле над колонной техники. Купол над парком на мгновение покрылся чёрными пятнами, что-то зазвенело по мостовой, чиркнуло по скафандру сармата и упало под ноги.

— De puta madre! Arre, arre! — шестеро «бабуинов» сорвались с постов у ворот и рассыпались по переулкам. Колонны техники, с места набрав скорость, влетели в проулки «безопасных» районов. Отставшие «броненосцы» помчались за ними. Из «плохого» района уже доносились крики и стрельба; что-то громыхнуло, посыпались обломки.

— Шрапнель! — Маккензи подобрал осколок, оцарапавший обшивку Гедимина. — И, походу, взрывчатки туда напихали…

— Оно еле-еле над землёй ползло, — буркнул Гедимин, глядя на кусочек рилкара. Такие же, с острыми гранями, блестели повсюду на мостовой. «Если бы жахнуло в упор — бульдозеры точно изрешетило бы…»

Смарт Маккензи громко запищал, принимая сигналы с трёх сторон.

— Копают! — радостно сообщил он. — Джед, иди-ка под купол да смотри за шахтами! Неровен час, тебя тут подстрелят!

— К двенадцати выйду встречать, — мрачно пообещал сармат. — Раз до взрывчатки уже дошло… Это им что, с войны никак не уняться?

Маккензи махнул рукой.

— Да не, Джед, тут всегда так. И сарматов не было, а уже стреляли и взрывали. Не люблю я Южный Атлантис…

Гедимин мигнул — не так уж часто Маккензи признавался в нелюбви к чему бы то ни было.

…В полдвенадцатого к сарматам заглянул Хавьер в свеженачищенном экзоскелете. Его спутники оттирались ветошью на ходу — и буроватая жижа, размазанная кое-где по их броне, была непохожа на нефть или техническую смазку.

— Как я всегда и говорил — куда их ни целуй, а в губы не попадёшь, — криво ухмыльнулся он. — О сарматах не беспокойтесь — и устроены, и накормлены. Чистой Би-плазмой, — ваш доктор нам всё растолковал. Не обессудьте, но поживут они пока у нас. По четыре раза на дню такой риск — мы с вами потом не рассчитаемся!

Гедимин насторожился было, но Маккензи покосился на смарт и только рукой махнул.

— Заботьтесь о них как следует, команданте! Никому не нужны проблемы!

— Кроме наших… соседей, — экзоскелетчик очертил манипулятором широкий полукруг. — Шрапнельный снаряд! Смотрите в оба, сеньорес, — кто-то их как следует накрутил!

Гедимин шевельнулся.

— В кого вы стреляли? Так быстро нашли дронщика?

Хавьер махнул всеми руками одновременно.

— Тот ли, другой, — какая разница, сеньор⁈ Меньше зачинщиков — меньше проблем! Месяц ли, два, — они будут сидеть очень тихо, вот увидите! Эй! — он резко развернулся, и шлем одного из экзоскелетчиков зазвенел от удара «клешнёй». — Гадить в моём районе⁈

Экзоскелетчик, что-то пробормотав, подобрал оброненную ветошь. «Месяц будут сидеть тихо…» — Гедимин смотрел на вход в шахту; внутри шипело и звенело — монтажники во главе с Иджесом «приколачивали» транспортный жёлоб. Транспортёр гудел, спуская им новые «пролёты» и туго скрученные маты. «Что нужно сделать, чтобы „тихо“ было до декабря?»


03 августа 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо — Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Эй! Ты что, мутировал⁈ — в полной тишине донеслось из шахты. Бригада Иджеса уже спустилась, но работу ещё не начала. Гедимин схватился было за сканер, но увидел двоих шахтёров, шмыгнувших в открытый проём, услышал шорох жёлоба и звук приземления на упругие маты — и новый окрик Иджеса.

— Что, не видно, — спуск не готов⁈ Вниз сто метров, пустой башкой о камень, — и кто её заклеит⁈

— Мы в твой «низ» не лезем, — отозвался недовольный шахтёр. — На рабочее место спускаемся — не видно, что ли⁈

— Ваше место — наверху, водоотводы пробивать, — Иджес фыркнул. — Лестница для кого построена⁈

— Для «мартышек», — усмехнулся кто-то внизу. — Пусть они ноги и топчут. Ты лучше скажи — сколько у вас пролётов готово? Докуда ехать безопасно?

Иджес снова фыркнул, но всё же ответил:

— Ещё три длинных, один короткий — дальше пешком, там не закреплено. Так кто водоотводы бить будет⁈

— Другая бригада, ясен пень, — отозвался шахтёр — похоже, северянин. — А мы с яруса «Ла Лаго».

— На ирренций бы проверить ваш ярус, — ворчание Иджеса утонуло в перестуке и скрежете. Внизу начали крепить желоба «скоростного спуска» — и, как показал сигма-сканер, Иджес пошёл туда, неприязненно глядя на пролетающих мимо шахтёров. Гедимин покачал головой. «Сарматы — ладно. А люди? Старики, больные, раненые? Эти их… детёныши, которым даже дышать больно?»

Обдумать удобства и неудобства «скоростного спуска» сармат не успел — у ворот загудел сигнал знакомой машины. Следом подал голос Хавьер Альварадо.

— Buenos dias, сеньорес! Вот и мы!

«Они что, только приехали?» — Гедимин с недоумением выглянул из-за поредевших зарослей за шахтой и беззвучно выругался. Толпа экзоскелетчиков волокла за собой три гусеничные тележки, доверху гружёные ящиками спиртного.

— Saludo! — Хавьер, увидев Гедимина, помахал ему жёлто-сине-красным флагом и кивнул на ящики. — Угощайтесь, сеньорес!

Пока он устанавливал флаг у открытого ангара для проходчиков (машины были в шахте и подниматься не собирались — ангар практически пустовал), остальные «бойцы» разгружали тележки. Гедимин увидел знакомые канистры с изображением дерева; следом достали большие округлые бутыли с разрисованными матово-белыми стенками. Кто-то уже разливал по стаканам. Маккензи подошёл, отсалютовал, пригубил из вежливости — и резким жестом отогнал Гедимина от ангара. Сармат встал там, где «гуляющие» охранники его не видели — что бы ни было в канистрах и бутылках, пить это он не собирался.

— Никакого беспокойства, сеньор Маккензи! — Хавьер выглянул в последний раз, прежде чем плотно закрыть дверь. — Там Фончо оставил второй флаг — поставьте, прошу, его у ворот! Такой день сегодня, такой день…

Гедимину некогда было отвлекаться на флаги — с трёх сторон сразу копали туннели, один другого извилистее, подпирали крепью ненадёжные пласты известняка, снизу вырубали широкие полости — будущие жилые ярусы, и сармат следил, чтобы естественные подпорки не повредили раньше времени. Но вскоре за широколиственными деревцами проступило яркое трёхцветное пятно, а там и Маккензи вернулся, на ходу допивая что-то бесцветное.

— Главное, Джед, не понижать градус, — пробормотал он, садясь на порожек жилого модуля и едва не уронив шляпу.

— Опять праздник? — Гедимин, неприязненно щурясь, кивнул на ангар. «Пили бы они уже в своих кварталах! Нам от них в таком виде никакого проку, только грязь и лишняя работа.»

— Радуйся, что наши тихие, — ухмыльнулся Маккензи, будто прочитав его мысли. — Если и палят, то снаружи и вертикально вверх. А так — выпьют и лежат.

Снаружи что-то громыхнуло. Над деревьями взвился трёхцветный фейерверк. Следом грохнуло в северном районе.

— Что у них опять? — спросил Гедимин. В календаре Ураниум-Сити про третье августа этого года ничего не говорилось; иногда на этот день выпадал Гражданский праздник, но не сейчас.

Маккензи пожал плечами.

— День флага, как я понял. Помнишь, мы в гетто флаги вешаем? У них тут свой. Было государство, стал штат Атлантиса…

— Джагульское кочевье тут, а не штат Атлантиса, — Гедимин вспомнил шрапнельный снаряд и угрюмо сощурился. — И то — зря обидел Джагулов.

Маккензи ухмыльнулся ещё шире.

— Джед, из реактора очень плохо видно! По всему Атлантису хватает буйных городишек и плохих районов. А на юге всегда было неспокойно. Хорошо, в высокогорье тише — и стройки в Уанкайо и Ранкагуа движутся быстрее…

Гедимин задумчиво смотрел на календарь. С праздником разобрались, но были у сармата и свои пометки — и по ним выходило, что…

— Вепуат приедет ночью? — спросил он, садясь рядом с Маккензи. Тот ошалело мигнул.

— Должен бы — работа не ждёт. А ты… ты ведь не собираешься…

— Собираюсь, — буркнул Гедимин. — Ночью. «Макаки» всё равно будут пить, отрубаться и снова пить. Не заметят, хоть их взрывай.

Дверь ангара приоткрылась.

— Взрывы? — Хавьер чуть пошатывался, но не падал. — Что за дела, сеньорес?

— Гедимина потревожил фейерверк у соседей, — отозвался Маккензи. — Могу я попросить ещё пару стаканов — для поправки нервов?

— Нет вопросов, сеньорес! — в дверь просунули два стакана прозрачного пойла, чуть не расплескав по дороге, и ангар снова закрылся. Маккензи хмыкнул.

— Не так уж быстро они напиваются, Джед. Ну да… уверен, что сможешь? Всё-таки — другой континент…

— В два захода, — прошептал Гедимин. — Отдышусь на «грязной» территории — и дальше. Люди там не шляются, сарматы не сдадут.

Маккензи сдержанно хмыкнул.

— Только потому и отпускаю, что удерживать тебя бесполезно. В одиннадцать — как раз будет ливень. С верхнего яруса — типа проверял.

…Его выкинуло где-то в скалистой местности. Метров на десять он съехал на животе, цепляясь за растительность, пока не остановился на уступе. Внизу гремела на многочисленных порогах извилистая река. Гедимин быстро огляделся — мостов вокруг не было, дорог тоже, только деревья, валуны на мелководье и какие-то рыбы в прозрачной воде. На их чешуе было многовато выступов, а плавники странно удлинились и стали толще у основания… или, может, этого вида «до мутации» просто не было в «Справочнике ликвидатора».

«Нерасчищенная местность,» — Гедимин присмотрелся к деревьям. Специально лес никто не бомбил — но следы случайных попаданий на горных склонах ещё можно было разглядеть. Там рос только мох — почва съехала к реке и пока не восстановилась. Мох был пёстрым и, кажется, шевелился. Гедимин ещё раз покосился на луну и погасил фонарь. «Не знаю, где я — но теперь надо не промахнуться мимо Ураниума…»

…От ящиков он всё-таки не увернулся — и с треском и грохотом растянулся среди обломков. С двух сторон кто-то выругался, с третьей — радостно вскрикнули.

— Гедимин! Выбрался!

Не успел сармат подняться, как его обхватили за плечи; он мельком взглянул на руку и едва сдержал дрожь — два пальца кисти совсем уже съехали на запястье и нарастили дополнительные суставы.

— Ага, — он осторожно выпрямился, стараясь не наступить на какой-нибудь хвост или пучок перьев — глаз на затылке у него не было, а Вепуат за прошедшее время отрастить мог что угодно. Оттуда, где шла разгрузка «фонящих» мешков, донеслось сердитое фырканье.

— Значит, вся работа — опять на мне? — Кенен Гварза смерил Гедимина мрачным взглядом. Броня пришельца была гладкой, без наростов и царапин, — видно, переплавлялась каждую неделю.

— Напомни, кто делал всю работу в Ксалане? — отозвался Вепуат, разворачиваясь к нему. Гедимин взглянул на его вытянутый шлем, симметричные щитки-наглазники — и вздрогнул. Под затылочным щитком глаза довольно блестели и искрились, под лицевым — сошлись в угрюмые щели. «Разное настроение. Значит, мозг обрабатывает сигналы и выдаёт команды… разные команды на разные пары глаз⁈»

— Тот, кто мутировал так, что хоть в реактор пихай! — огрызнулся Кенен. — Идите с моих глаз, вы оба! Сейчас ведь хвастаться будешь — не хочу это даже видеть!

Вепуат, обиженно фыркнув, покосился на часы Гедимина — и, забыв о Гварзе, потянул сармата за локоть.

— Пойдём в душевую, там не «фонит». У меня, говорят, устойчивость к радиации растёт — но тут сейчас перебор.

«Кто говорит?» — едва не спросил Гедимин и сам себя обругал за глупый вопрос. «Понятно, кто. Ассархаддон. Нашёл добровольного подопытного, так что ж не обследовать…»

— Ты смотри, чтоб тебе вивисекцию не устроили, — предостерёг он Вепуата. — Научное любопытство — сам понимаешь.

Вепуат ухмыльнулся длинной пастью. Теперь и глаза спереди довольно блестели — настроение сармата выровнялось.

— Здорово, что я тебя застал, — выдохнул Вепуат, когда санпропускник за ним закрылся. Воду включать он не пошёл — только прижался спиной к стапелю, вскрывая основные швы скафандра. Гедимину очень захотелось отвести взгляд.

— Они всё-таки прорезались, — Вепуат с гордостью показал руку, голую по локоть; из неё на десять сантиметров торчали выросты, прикрытые белесыми трубками и чуть мохнатые на концах. — Это основные. Там, внутри, уже есть заростки… в общем, будет второй слой, подпорный. А это — маховые. «Торий» говорит — для моего роста это минимум метр. И вон, ещё на голенях посмотри. Мне сказали — трубки пока не трогать, рост ещё идёт. Потом их аккуратно счистят, к тому времени второй слой подрастёт — и мне покажут, как с ними работать. Гуальтари пока меня с искусственными насадками гоняет. Только…

Вепуат потупился.

— Если в скафандре — не те мышцы работают. А без него — я вечно битый. С посадкой не ладится. Гуальтари говорит — со своим пером, когда мышцы привыкнут, лучше пойдёт. Я думал — будет у меня киль или нет? «Торий» сказал — нет. Я не птица, я микрораптор. Буду прыгать и планировать. На Равнине оно легко — там в воздухе столько опор!

«Микрораптор…» — Гедимин встряхнул головой. «А ему, наверное, что-то дали, чтобы легче переносил портал. Не сам же „Торий“ к нему ходил на регулярные осмотры. И Гуальтари… Гуальтари⁈»

— Стой! Ты знаешь Гуальтари⁈

Вепуат мигнул.

— Ну… не очень много, — признался он. — Две недели. Два захода по семь дней. Но гоняет он, конечно… Говорят, тренировал всю элитную гвар… Сто-ой! Гедимин! Ты же ведь тоже с какой-то спецподготовкой…

— Он нас тренировал, — кивнул Гедимин, наполовину погружённый в прошлое. — Хольгера, Линкена и…

Он, опомнившись, резко мотнул головой.

— Он жив? У «Тория»? Ещё работает? И… он приезжал на Равнину⁈

— Ага — сказал, тренироваться надо на месте. А на базе создавать условия — убиться проще, — Вепуат криво ухмыльнулся длинной пастью. Кажется, раньше его шея была короче, и мышцы сбоку от неё лежали иначе…

— Наращиваю обтекаемость, — сармат, заметив его взгляд, дотронулся до натянутой кожной складки. — Гуальтари говорит — оно потом будет подвижным. Для манёвренности. Но мне бы сначала с перьями разобраться!

Что-то внутри его руки напряглось — и ряд трубок улёгся вдоль предплечья, прикрывая друг друга.

— Видишь? Складываются назад, от кисти. И… — Вепуат уткнулся взглядом в пол. — Ими надо шевелить. Часто, иначе не разработаются. И под скафандром тоже. Я тут сделал доработку…

Он вскрыл по шву рукав скафандра, с трудом развернул его, что-то шипя под нос — и Гедимин увидел длинное углубление, вдоль которого смыкались пластины. Часть их была деформирована и образовывала гребень, прикрытый щитками с боков.

— Оно даёт перьям место. Но они ведь растут… — Вепуат снова уставился в пол. — Гедимин! А можно сделать прорезь? Чтобы всё, кроме перьев, прикрывалось — а они, ладно уж, пусть облучаются? Чтобы я ими снаружи мог шевелить. Гуальтари говорит — когда всё сформируется, я и в броне взлечу. Но нужна же нагрузка… ну, вес брони…

…Гедимину хотелось себя ущипнуть, но руки были заняты лучевым резаком и набором разнокалиберных щитков. «Мозаика имени Кумалы…» — сармат криво ухмыльнулся. «По поручению Гуальтари. Чтобы Вепуат научился правильно летать. Мать моя пробирка!» Всё происходящее казалось странным сном — но пластины одна за другой ложились на место. Вепуат подавал те, на которые Гедимин указывал, и взволнованно шевелил пернатым хохолком.

— На теле перья будут? Птицы — они целиком пернатые, — спросил ремонтник, встряхивая почти готовый рукав. Щель извилистой формы разошлась на секунду и сомкнулась — теперь её даже видно не было, но все просветы остались.

— О! Дай примерить! — Вепуат чуть ли не силой выдернул рукав из его рук. Незакрепленная перчатка тут же отвалилась, сармат виновато охнул.

— Давай, меряй, — кивнул Гедимин, подбирая перчатку. — Чего не говорил, что изнутри натирает? Тут, по основаниям пальцев, — сплошь спиленные заусенцы. Сам соскабливал, камешком?

Щитки на ликвидаторских перчатках двигались, позволяя сгибать пальцы, но расцепить их можно было только специнструментом — или потом восстанавливать все крепления заново. Гедимин, кое-как извернувшись, добрался до внутренней поверхности перчатки и разгладил плавкий слой. Вепуат вряд ли слышал ремонтника и видел, чем он занят, — он увлечённо шевелил рукой, то выпуская перья в щель, то втягивая их.

— «Торий» говорит — на теле вряд ли. Буду только с крыльями и хохолком, — он вернул рукав и терпеливо ждал, пока Гедимин прикрепит перчатку. — Спасибо! Покажу Гуальтари. Интересно, что он с этим придумает?

— Насадку на твои… отрастающие крылья, — проворчал Гедимин — он уже возился со вторым рукавом и думал, не протрезвеют ли «бойцы» в Маракайбо, пока он сидит в Ураниуме. — Чтобы шевелилась вместе с ними. Хвост тоже не отрастёт? У рапторид хвосты есть, я видел.

— Да ну тебя! — Вепуат отмахнулся. — Куда мне ещё и хвост⁈

Гедимин только хмыкнул. «Тебе, собственно, и перья были незачем…»

— Вот что досадно, — снова подал голос Вепуат; он ходил по душевой, широко разведя руки и словно пританцовывая, и Гедимин видел, как под кожей и плотным комбинезоном странно, не по-сарматски, двигаются мышцы. — У Гуальтари — у него верхняя броня ипроновая! Весь в ипроне, от макушки до пят, как только таскает⁈

Гедимин сдержанно ухмыльнулся, вспомнив, как легко невысокий, но плотный сармат его отшвыривал — вместе со скафандром и пытающимся помочь Хольгером. «У „Тория“ на базе наверняка есть „Квазары“, и не один десяток. Чего бы не накопить пару тонн ипрона для брони?»

— И так он весь в неё закупорен, — вздохнул Вепуат. — А интересно было бы, будь у него фриловая обшивка, — что бы из неё выросло?

Гедимин фыркнул от неожиданности.

— Кто б ей дал чего отращивать⁈ Гуальтари к вам не мутировать приехал!

Он соединил готовые рукава и поножи с бронёй и шагнул назад. Вепуат с протяжным вздохом вделся в скафандр, сомкнул пластины и помахал руками.

— А как без этой штуки хорошо! Когда совсем обвыкну на Равнине, сниму половину слоёв… или все, — сааг-туул я, что ли, чтоб панцирь таскать⁈

— Эй, в душевой! — донёсся снаружи недовольный голос Гварзы. — Может, тебя тут оставить? Как раз лишние мутации отвалятся…

Вепуат, вздрогнув, выскочил за дверь. Гедимин вышел следом. Гварза скривился, глядя на них, но промолчал — только кивнул на портал. Платформа с пустыми мешками уже куда-то делась.

— В конце сентября вернёмся! — крикнул Вепуат уже от портала. — Покажу, чему научился!

Гварза молча подтолкнул его в спину.


06 августа 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

— Buenos dias, сеньор Джедмин! И как вы умудряетесь смотреть в четыре стороны одновременно⁈

Гедимин, оторванный от голографических схем, на которых шевелились проходчики, бульдозеры и транспортёры, обернулся и изумлённо мигнул. Рядом стоял Хавьер Альварадо, совершенно трезвый, в блестящем экзоскелете; его бойцы, безо всяких тележек, ящиков и стаканов, быстро занимали посты по периметру парка и в окрестностях шахты. Даже машины Альфонсо не было видно.

— О! Жёлоб почти готов! Непременно надо проверить, — продолжал Хавьер, жестами раздавая указания экзоскелетчикам. — Контроль — это важно, не так ли, сеньор Джедмин?

«Гражданский праздник сегодня,» — думал Гедимин, растерянно глядя на пришельцев. «Чего они не празднуют?» Он сам в жизни бы не вспомнил про этот день, если бы недавно не сверялся с календарём во время очередной гульбы в Маракайбо, — но сейчас кристальная трезвость и рабочий настрой «бабуинов» его крайне удивляли.

— Ага… А что, праздника не будет? Сегодня же есть какой-то, — пробормотал он, быстро оглядываясь по сторонам. Спец по традициям — Кенен Маккензи — куда-то провалился и, как всегда, не вовремя.

— Праздник? — удивлённый человек полез в наручный смарт. — А! Да, что-то такое есть на севере… Святая дева! У вас праздник сегодня, сеньорес⁈

— Нет, команданте, это касается только северных людей, — вмешался вынырнувший из-за ангаров Маккензи и исподтишка показал Гедимину кулак. — У нас, как видите, ничто не нарушает ход работы. Кроме…

Он покосился на защитное поле из-под широченной шляпы. Гедимин машинально поднял голову за ним и мысленно ругнулся — небо неведомо когда успело накалиться добела, и нескоро сармат отделался от красных пятен перед глазами.

— Кроме яркого солнца Маракайбо? — пришелец понимающе усмехнулся. — Мы и сами осторожны с ним, сеньорес!

… — Чего ты к нему лезешь⁈ — сердито зашипел Маккензи, когда Хавьер скрылся за деревьями.

— Чего⁈ Он первый задал вопрос, — фыркнул Гедимин. — Мне что, молчать⁈ Так он уже знает, что я говорящий, — немым притворяться поздно!

— Ты доболтаешься, что тебя и отсюда выгонят, — недобро ощерился Маккензи. — Тебе мало местных пьянок — ещё одну решил спровоцировать⁈ А пойла на весь город хватит, чтоб нас, беззащитных, не подорвали, пока охрана заливает глотки⁈

«Он теперь всегда будет верещать, как местные⁈» — Гедимин с гримасой боли схватился за наушники. Маккензи шарахнулся, ошалело мигнул, пробормотал что-то невнятное и нырнул в шахту. Оттуда как раз донёсся громкий недовольный голос Иджеса.

— Так то Маккензи! Он своих денег и на другой планете не упустит. А как осматривать глайды по картинкам⁈ Нарисовать что угодно можно! Мне, вон, «мартышки» всучили дрон…

Гедимин вспомнил, как весь штаб ликвидаторов выбирал Иджесу дрон, и сдержанно хмыкнул.

— Пока я тут сижу, десять раз назначат другого рефери, — продолжал сердитый механик. — Гонки из-за меня никто отменять не будет. А до конца августа мы отсюда точно не выберемся. Ты видел эти известняки⁈ Гедимин говорит про сейсмоустойчивость — а я скажу…

— Тихо-тихо, — раздался голос Маккензи. — Не знаю, как сейсмоустойчивость, а акустика тут прекрасная. Что, долг судьи зовёт?

Иджес сердито фыркнул.

— Из-за твоих строек там на гонках будет невесть что твориться! Эти южане… мы своим-то еле втолковали, чтобы не пихали в глайд никакой ерунды! А с этих станется устроить состязания взрывников — прямо у твоей атомной станции!

— Тихо, не шуми, — Маккензи усмехнулся. — Там, наверху, Джед со сканером. И лучше тебе не задевать его чувства атомщика. А с гонками… Нажми на тормоза, Ис. Нам в середине августа лететь в Ураниум за монтажниками. Могу и тебя прихватить. Джед будет тут — нельзя бросать местных без присмотра — а ты со своим плазмомётом сопроводишь меня в Ураниум.

«Местные…» — Гедимин вспомнил шрапнельный снаряд. «Хавьер обещал, что до сентября будет тихо. Гонки будут первого числа, Иджес раньше не выберется — когтями вцепится в ворота… Или его там оставят, или Маккензи привезёт кучу ценного оборудования как раз к очередному обострению… местного „общения“. Ангар в порту нам уже взрывали…»


18 августа 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

— Первые числа сентября? А точнее нельзя, сеньор Маккензи? — Хавьер сдвинул брови. — Все силы в один день не соберёшь. К вашему прилёту мы готовились заранее — и то грязный сброд успел проломить крышу. Один из ваших был ранен, помните? Мы должны быть начеку, сеньорес. Ждать вас прямо в Ла Чините, чтоб никакой сукин сын и мимо пролететь не смел!

Его речь прервали протяжные гудки за восточными воротами. Один из них Гедимин узнал сразу — так гудела машина Альфонсо. Хавьер, видимо, опознал все, — он выдохнул пару фраз на непонятном языке и, взяв Маккензи за плечо, быстро пошёл к воротам.

— Готовьтесь, сеньор Джедмин! — крикнул он, не оборачиваясь. — К нам важная инспекция!

— Чего? Ты же тут правитель, — удивился Гедимин, но его вряд ли расслышали — машины загудели снова. Сармат помянул про себя спаривание «макак» и схватился за передатчик.

— Чего⁈ — Кеола, руководящий работами на среднем ярусе, удивился не меньше. — Не, ну пусть смотрят — но у нас тут грохот, грязь и пыль. Чёртова прорва пыли от битого известняка!

— Вы там опять разбрызгиватели добили⁈ — вскинулся Гедимин. Никакой пыли внизу не должно было быть — для этого над рабочей площадкой и ставили распылители воды, прибивая мелкую летучую взвесь к земле. В прошлый раз бульдозер, неправильно развернув нож, перерезал шланг; Гедимин со сканером принялся было выискивать, что сломали в этот раз, но Кеола громко фыркнул ему в наушник.

— Мокрая пыль — это грязь! И всё вместе — совсем не похоже на место для жизни! Чего их вообще принесло так рано⁈ Приезжали бы к готовым жилым модулям…

— Buenos dias, сеньорес! — громкий незнакомый голос принадлежал старой самке. Три броневика — по восемь дверей в каждом, машина Альфонсо рядом с ними выглядела маленькой, лёгонькой и почти безоружной — проломились сквозь заросли и встали у шахты. Экзоскелетчики вытаскивали из них людей в лёгкой броне; кто-то, оглядевшись, тут же отстегнул шлем и вдохнул полной грудью. Броня, судя по их движениям, им всем была привычна, но не слишком-то приятна.

— Команданте Хавьер, mi amor! — одна из самок, сменив шлем на шляпу с цветами, изобразила приветственный салют. — Сеньор Маккензи! Говорят, прекрасный спуск в убежище уже построен. Вот мы и приехали его опробовать — хотя бы здесь, в парке да Косты. Правда, что жёлоб ведёт до самого низа?

— Есть переходы на ярусы каждого из районов, — Маккензи опомнился первым и улыбнулся во весь рот. — Сейчас они, конечно, непригодны для переезда — там ещё рубят камень, и всё похоже на грязные пещеры…

— Пустяки, сеньор Маккензи, — перебила сармата другая самка; в этой «комиссии» их было на удивление много — все с седыми волосами и сморщенными лицами, но крайне бодрые. — Мы понимаем — полработы дураку не показывают. Но ведь мы не дураки, не так ли, донья Сан-Сегундо?.. Фончо, mi alegria, где наши фляжки?

Гедимин мигнул. Альфонсо уже гроздьями выносил из машин хорошо закупоренные ёмкости в охлаждающих чехлах, и сармат слышал бульканье.

— Ведите нас, сеньор Маккензи, — одна из самок надела поверх бронежилета две фляги крест-накрест и решительно шагнула к шахте. — Вам, как я слышала, зерновые настойки — что водичка, так что — это вам. Фончо!

Альфонсо протянул Кенену пару фляг.

— Это кокуй, и если вы с него начнёте — голова у вас точно не заболит! — пообещал человек, пристраиваясь к колонне — все уже шли к жёлобу, и первые во главе с Хавьером успели войти в едва освещённую шахту. Там, где прямо сейчас не велись работы, свет приглушали, так что спуск тонул в полумраке. Судя по звукам из шахты, Альфонсо не хотели пускать со всеми, и вскоре он, разочарованно пыхтя, вернулся к машине. Водители и сопровождающие встретили его смешками.

— Что ж, Фончо, — ухмыльнулся один из них. — Ты ведь не все фляги раздал, верно? Сеньор сармат, не хотите угоститься?

Гедимин отхлебнул. Спирт там в самом деле был, и много — и ещё ощущение какой-то слизистости, будто в жжёнку уронили шматок Би-плазмы, она не выжила, но легла осадком у дна.

— Работать надо, — качнул головой сармат и вернул флягу водителю. «А они-то как поедут?» — запоздало мелькнуло в голове. «Я видел, как от этой белой жижи ползают на четвереньках!»

Снизу доносился шелест и визг. На экране сканера было видно, как «инспектора» один за другим съезжают по жёлобу. Хавьер и Маккензи следили, чтобы люди не разбредались. Потом свернули на верхний ярус, где ещё работали бульдозеры; проходчики пробивали туннель к источнику воды и расширяли будущее водохранилище, на входе планировалась сложная система очистки, у каждого из ярусов своя. Гедимин думал, что люди сунутся в «грязную пещеру» и отступят, но на экране сканера вереница двигалась по отсекам, пробираясь к месту работы проходчиков. Луч прибора зацепил «парадный вход» на ярус — там прорубали ступени, крепили рельсы транспортёра и прокладывали свой жёлоб.

Маккензи вышел вперёд, замахал фонарём; проходчики остановились, но их буры ещё долго крутились в толще породы, и только выставленное защитное поле спасло чужаков от града осколков. Вереница, собравшись в плотную кучку, отхлёбывала из фляг и вроде как слушала пояснения сармата. Потом, уже не таким уверенным шагом, люди двинулись обратно.

— Вот же мать моя пробирка, — раздался в наушнике громкий шёпот Иджеса. — Они хоть что-то будут соображать к концу пути? Или придётся их на транспортёр за ноги вешать?

…Что бы во фляжках ни было, эта компания, похоже, свою меру знала, — даже и на нижний муниципальный ярус заходила своими ногами, только на поворотах придерживаясь за стенки. Дошли до туннеля в водохранилище; там кого-то из самок подхватил на руки сопровождающий в экзоскелете. Может, ноги её и не держали, но язык вполне шевелился — именно она в полости водохранилища и начала перебранку с другими, и вскоре там орали все — даже Маккензи иногда вставлял слово. Гедимин ничего не слышал, только видел, как широко открываются рты. Проходчики уже перестали работать, и сармат не понимал, какой источник шума там пытаются перекричать. «Там известняк плотный — выдержит,» — решил он, убедился, что руками все машут исключительно в воздух, к оружию не прикасаются — и успокоился. «Потом спрошу, что там нужно переделать.»

…Их всё-таки пришлось вешать на транспортёр — не за ноги, а за пояс и плечи. Первыми наружу вывалились экзоскелетчики; их слегка пошатывало. Тех, кто поднимался за ними, в машины вносили на руках — под их же смешки и оживлённую перекличку.

— Святая дева, какая дивная прохлада! — одна из самок оглянулась на убежище. — Я перееду туда хоть сегодня! Фончо, mi alegria, у нас что-нибудь осталось?

Альфонсо достал из машины вторую гроздь фляг. Он ещё держался на ногах — и, как мог, делал вид, что трезв; тем же занимались и все водители — а «инспекции» уже не было дела до их состояния. Гедимин, проводив взглядом машины, ломящиеся по остаткам зарослей, посмотрел на Хавьера. Тот с довольной ухмылкой махал им вслед и выглядел практически трезвым.

— Что ж, сеньорес, не зря мы вам платим, — он повернулся к сарматам. — Завтра вас ждёт дневной барк, выезжать придётся в самое неприятное время, — но это нас и обезопасит. Сучьи дети с запада попрячутся по норам, и вашим рабочим не придётся отстреливаться! Предупредите за два-три дня, когда соберётесь обратно, — ни одна вещь для моей цитадели не должна пострадать или попасть к этим ублюдкам!

— Само собой, команданте Альварадо, — ухмыльнулся Маккензи. — Здесь останутся сеньор Кеола и, конечно, Джедмин, — надеюсь, им тоже не придётся вести бои по районам? Они это умеют, не сомневайтесь, но я боюсь за Маракайбо, — Джедмину доводилось сносить города с лица земли!

— Охотно верю, — ухмыльнулся в ответ Хавьер. — И мы за всем присмотрим. До сентября будет тише, чем в гробу!


19 августа 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Вывозили не всех, — шахтёры ещё возились с забутовкой и водохранилищами, там оставалась половина проходчиков и все бульдозеры. Хавьер согнал четыре десятка экзоскелетчиков, и два из них остались в парке. За Маккензи и Иджесом приехал «Фончо» — и теперь ждал, пока погрузят уже ненужную технику и запчасти. Иджес ухмылялся до ушей; Гедимин сунулся было к нему, но отступил — механик смотрел сквозь него и мыслями был на ураниумских гонках.

— Маккензи, — второго сармата отловить оказалось легче. — О чём был спор в нижнем водохранилище? Если там переделывать, так надо сказать сарматам…

Кенен криво ухмыльнулся.

— Надо было бы — сказал бы. Заказчики пытались сэкономить, вот и всё. Не на своих же ярусах им это делать, верно? Хотели урезать систему очистки воды — мол, жирно будет муниципалам…

Гедимин стиснул зубы.

— Опять⁈ Это же не вип-убежище…

Маккензи хмыкнул.

— После раненого сармата и шрапнельного снаряда тебе ещё жалко муниципалов? Главное, не пытайся тут без меня с ними подружиться! С тебя станется, а у Хавьера не двадцать рук. Он, кстати, помог мне отбиться — систему построят по нашему плану…

Гедимин недоверчиво усмехнулся.

— Хавьер? Защищал… сукиных детей?

— У нас заказали очень мало роботов-уборщиков, — сказал Маккензи, задумчиво щурясь. — И много приспособ для полуручной уборки. Похоже, Хавьер нашёл муниципалам какое-то применение…

Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак» и шагнул в сторону.

— Заставить убирать… поселенцев? Когда есть роботы? Это ещё зачем⁈

Маккензи ухмыльнулся.

— А зачем ещё тащить их с собой? Для добычи из них пользы, ясное дело. Думаю, городской совет так и предполагал.

Машина протяжно загудела, и Маккензи, хлопнув Гедимина по плечу, быстро пошёл к ней.

— Только без меня тут не агитируй! — крикнул он на языке Севера — вряд ли тут его кто-то знал. — Чтоб мне по приезду за тебя не отдуваться! Ис, собери глаза в кучу, ещё не на гонках!

Иджес сердито фыркнул, но дверь уже захлопнулась, и машина взлетела с места. «Поедут отдельным путём,» — думал Гедимин, глядя им вслед. «А „макакам“ опять надо делать из кого-то сарматов. Как бы нас тут не попробовали взять в плен — Кьюссы, вон, пытались…»


03 сентября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Шум дождя наконец начал стихать. Небо чуть-чуть посветлело. Гедимин поднял на него взгляд — сквозь поредевшие тучи просвечивала кромка солнца. Он покосился на термометр — температура уже росла. «Позавчера лило. Вчера лило. Сегодня тоже лило. Думаю, и к вечеру польёт,» — Гедимин прислушивался к журчанию водоотводов. В убежище были и внутренние, и жилые и промышленные блоки планировалось оградить герметичными стенами, — но сармат знал свойства известняка. «Через четыреста лет, если климат не вывернется наизнанку, — как бы не вышло тут подземного озера…»

За воротами загудело, потом захлюпали под колёсами раздавленные остатки растительности.

— Buenos dias, сеньор Джедмин! — Хавьер вышел из машины под «зонтиком» защитного поля; на воду и растительную кашу, в которой тонули «ступни» экзоскелета, внимания он не обращал. — Вижу, ангары готовы? Зовите грузчиков, пусть принимают посылки от Треугольника! Три склада, как и было условлено? И даже с отметками?

Он ненадолго задержался у новых ангаров — на их стенах по трафарету были выведены аббревиатуры названий районов. К ним уже ехали грузовики, а навстречу Кеола быстрыми командами направлял сарматов. Гедимин к их работе отношения не имел, Кеола его и звать не стал бы — но уже вошло в привычку проверять всё, что пойдёт в дело на стройке.

— Всякое… украшательство, — пояснил на ходу Кеола озадаченному сармату. — Двери для жилых отсеков, облицовка, накладки на гермоворота…

Гедимин мигнул.

— На кой гермоворотам накладки⁈

…Дождь совсем уже закончился, когда к восточной ограде выползли бронеходы. Там же собралось и два десятка экзоскелетчиков. Хавьер что-то объяснял им — громко, но на непонятном Гедимину языке.

— Рилкар и металлофрил привезут, — сказал Кеола. — И внизу наконец станет чище. От известняка с нефтью уже всех шахтёров тошнит!

«Восемь бронеходов,» — Гедимин пересчитал машины. «И глайдер Альфонсо, конечно. Интересно, как там Иджес, — хоть чем-то помогал в сборке модулей и созыве монтажников? Или не успевал?»

К воротам, кивнув сарматам на ходу, вышел угрюмый Эркенгер. Его без вопросов посадили в бронеход. Гедимин поёжился.

— В этот раз, надеюсь, обойдётся без ранений…

— Долго собираются, — буркнул Кеола, глядя вслед колонне. — Барк уже сел. А у складов, не исключено, уже ждут. Местные следят за нами — ты замечал? А уж отъезд Маккензи и отгон техники точно все видели.

— Зря я не поехал, — пробормотал Гедимин, чувствуя на рёбрах холодные обручи. «Если тут растащили дрянной неплотный известняк, за кусок рилкара будет драка…»

…Передатчик на руке сармата заверещал.

— Мы подъезжаем, — деловито сообщил Маккензи. — Стой, где стоишь! Сначала загоним всё в парк, посмотришь на технику. Потом часть разошлём по районам. Надеюсь, местные не поняли, что у нас за груз. Кое-кто, астероид им в зад, успел-таки удрать, теперь расскажет…

Гедимин ошалело мигнул.

…Двоих сарматов выносили на руках; они сопротивлялись, но вяло — рядом шёл очень сердитый Эркенгер.

— Меня волнует только Крэддок, — услышал Гедимин громкий голос Маккензи. — Мы привезли с собой литейню, повреждённые детали переплавят, но вот проблемы с полицией…

— Какие проблемы, сеньор Маккензи⁈ — Хавьер щёлкнул клешнёй о клешню. — Полиция скажет вам «спасибо», если уже не сказала! Два трупа, шестеро калек, пара десятков наложивших в штаны, — вашему Крэддоку награда положена! Грёбаный барк, — когда хоть на космодроме наведут порядок⁈ Сел бы вовремя — вашим рабочим и волноваться не пришлось бы!

— Что было в порту? — спросил Гедимин, выбираясь из кабины миникрана. Иджес был поблизости — проверял другую машину — и на вопрос ремонтника пробормотал что-то про спаривание «макак».

— Они нас ждали, — буркнул он, переходя к следующему агрегату. — Барк-то прилетел раньше и раньше разгрузился — но в порту явно кто-то нас сдал. Не успели закрыть ангар, как началось. Даже защитное поле снесли, заново ставил.

— Что с Крэддоком? — спросил Гедимин, думая о раненых сарматах. «Налётчики прорвались, пока Иджес ставил поле?.. М-да, устроили бы Линкен с Гуальтари тут всем боевые тренировки. Месяца на три без перерыва. Как они „макак“ к себе подпустили⁈»

— Стреляет здорово, — отозвался Иджес. — Двоих сбил на подлёте. А у них с собой ещё было… всякого взрывчатого. Я троим перебил хребты… Тоже, твари, подготовились — в «самоварной» броне, в шлемах…

Гедимин мигнул.

— А наши раненые?

— Стреляли в них, — Иджес поморщился. — Какая-то самопальная кинетика. Эркенгер накачал их антибиотиками — наверняка на снарядах всякая дрянь. Стрелы с зубцами, представляешь⁈ Вот такой длины — и все в зубцах. Ну да ничего, из стрелков с целой спиной никто не ушёл.

Он недобро ухмыльнулся.

— И руки-ноги им тоже переломали. Крэддок сказал — не убивать, пусть так гниют.

— Джед! Ис! Техника для районов готова? — к сарматам подошёл чуть успокоившийся Маккензи. — Ну так отправляйте! Там ворота ставить, радиозащиту, ещё тут работы куча! Привыкли оба ни черта не делать…

Гедимин ошалело мигнул, но Маккензи, сообразив, что брякнул лишнего, шмыгнул за кабину крана и удрал в сторону ворот. Следом поползла колонна техники, в пути разделяясь натрое. На корпуса уже были нанесены метки районов.

…Большую часть техники и модулей для монтажа спускали под землю тут же, в парке; транспортёр причудливой формы работал неспешно, и Гедимин вовремя уплотнил защитное поле — дождь полил, как по часам, и снаружи доносилось всё более громкое журчание. Вода, собираясь в ручьи — или, скорее, речки, глубиной сармату по щиколотку, шириной от стены до стены — бежала под уклон к озеру. Оно смыкалось с морским проливом — за переполнение можно было не волноваться.

Гедимин отправил очередную стопку облицовочных пластин на третий ярус и остановился выдохнуть. За спиной кто-то вышел из ангара, привалился к двери.

— Эркенгер? — Гедимин обернулся. Вид у медика был измученный, но глаза слегка посветлели.

— Жить будут, — сказал он. — Работать… до октября — точно нет. Не знаю, что там за ксеноотрава — но лёгкие пришлось вырезать кусками. Медкапсула тут одна, двое не влезут.

— Надо будет следить, чтоб до них не добрались, — Гедимин огляделся по сторонам. Снаружи уже погасли огни, и охрана парка незаметно растворилась в темноте — на неё надежды не было.

— Присмотрим, — из-за ангара вышел Маккензи. — Да и не так они местным нужны. Ты смотри, чтобы на тебя атаки не было!


14 сентября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

— … И дисквалифицировал на год, — Иджес наконец нашёл время рассказать о гонках, и Гедимин терпеливо слушал, пока разбрызгиватель смывал известковую пыль. Монтировать радиозащиту в непрочной слоистой породе было посложнее, чем резать плазмой гранодиорит; большая часть «купола» над убежищем состояла в итоге из рилкаровых пластин и стяжек, не дающих известняку рассыпаться. Гедимин думал о частых землетрясениях и морщился — вся надежда была на демпфирующий слой, внутри которого «шар» убежища качался, как на волнах, от подземных толчков. Вчера тряхануло уже вполне ощутимо — в полный штиль заколыхались деревья, из-под ног ушла опора, заскрипела, шатаясь, временная ограда парка. Убежище держалось.

— Вот ты скажи, — не отставал Иджес, по трафарету нарезая пластины ипронового рилкара, — как объяснить им, что правила — они для всех?

Гедимин вспомнил протащенный на гонки телепорт и молча пожал плечами. Иджес тяжело вздохнул.

— Вот вечно с южанами проблемы…

Передатчик Гедимина пискнул; сармат насторожился было, но посмотрел на экран и облегчённо вздохнул.

— На востоке закончили с защитой, — пробормотал он, набирая сообщение бригадиру грузчиков. Внизу, во временном хранилище, лежали разобранные гермоворота — и оттуда надо было довезти их до шахты Валле Фрио и отправить наверх для сборки и монтажа. «Скоро и тут поставим ворота. Когда всё внизу и закрыто — как-то спокойнее,» — думал сармат.

…Он еле успел отдёрнуть руку, когда наверху громыхнуло, — надавил бы чуть сильнее — и известняк обвалился бы всем пластом. Иджес вздрогнул.

— Землетря… Непохоже! Опять местные⁈

— Пойду взгляну, — Гедимин передвинул сфалт ближе к руке. — Защитное поле поставлю, за входом следи!

Наверху уже орали на непонятном языке, и в соседнем районе шла стрельба. Гедимин остановился среди поваленных деревьев. Защитное поле над парком, за ночь подточенное ливнем, исчезло, будто его не было. Кусок ограды смахнуло вместе с растительностью, там, где она была, осталась вмятина в рыхлой земле и вывороченное известняковое крошево. На тротуаре проступили трещины.

— Назад! — крикнул, разворачиваясь к сармату, Хавьер. Он стоял под защитным куполом, отдавая по смарту отрывистые приказы. Стрельба по соседству прекратилась, теперь там кто-то сыпал ругательствами, и ещё несколько отчаянно орали. Слов Гедимин не понимал.

— Взрыв, — Хавьер дёрнул углом рта. — В этот раз всё серьёзно, сеньорес. Прорывались в парк, да ваш купол помешал. Тут их двое было, с бомбами. Второй…

Передатчик проорал что-то непонятное. Хавьер сдёрнул респираторную маску и плюнул прямо на свежие граффити. Их было много на уцелевшей части тротуара; на тех, которые видел Гедимин, кто-то с кем-то спаривался, и участники были подписаны — часть имён сармат даже вспомнил.

— Ничего, выловим, — пробормотал человек, надевая респиратор. — Напихать в пакет взрывчатки может любой дурак. А вот чтобы купол и ограду снесло… Университет, определённо. Давно мы с ними не говорили как следует. Не пора ли звать чёрный отряд…

— Дже… Гедимин! — Маккензи с генератором защитного поля стоял у поваленного дерева. Парк — и заодно Хавьера — уже накрыло прозрачным куполом, и сармат неумело пытался его уплотнить.

— В тебя кидали⁈

— Пока в ограду, — отозвался Хавьер; его отряд уже возвращался из соседнего района, и там было неестественно тихо. — Но, сеньорес… Это скверная примета. Джедмин, Иджес, доктор Эркенгер… вы, сеньор Маккензи… На вас тут много чего держится. И вами мы рисковать не можем. У вас будет личная охрана. Не бойтесь, в строительные дела мы не полезем. Только присмотрим, чтобы никто вокруг не летал.

…Шла середина сентября, но жара не унималась; Гедимин, вспоминая обрывки сведений по климатологии, теперь был уверен, что она здесь не унимается никогда — только дожди иногда идут через день, а иногда — по два раза на дню. Маккензи, Иджес и Гедимин сидели в жилом ангаре, среди спящих филков. Сейчас их было немного — большинство рабочих, когда начался монтаж вентиляции, переехали в убежище. Больше там не клубилась в воздухе известковая пыль — ярус за ярусом прикрывались многослойной обшивкой, внутри устанавливали надёжные стены из рилкара, остатки природного камня старались убрать поскорее. Вниз переехал и Эркенгер с временным госпиталем; один из раненых сарматов лежал сейчас в медкапсуле, другой работал с мелкими деталями. «Внизу воздух лучше,» — буркнул медик на предложение остаться на поверхности. «Прохладнее, и меньше влажность. А им ещё легкие восстанавливать.»

На опустевших матрасах сидели трое экзоскелетчиков — «личная охрана» от Хавьера Альварадо. Кинетические турели им выдали, дали даже сигма-сканеры. Гедимин старался не обращать на них внимания. Двое уже маячили в шахте, когда он с Иджесом монтировал радиозащиту; один смотрел на выход, другой таращился на сарматов, но, по крайней мере, оба помалкивали.

— Что там за разговор про университет? — спросил Гедимин; раз от охраны было некуда деться, всё обсуждать приходилось при ней, и сармата тянуло перейти на язык жестов. — От него же не может быть опасности.

Маккензи громко фыркнул и сунул Гедимину смарт с развёрнутым голографическим экраном. «Зажравшиеся уроды и притащенная ими слизь калечит наших братьев!» — успел прочитать сармат, прежде чем подгрузились фотографии. Кто-то очень постарался, — Гедимин даже не сразу понял, что на экране, но его передёрнуло. Видимо, это и были те, кому Иджес сломал спину — и ещё два десятка жестоко избитых людей, с торчащими костями и кровавым месивом вместо лиц. «А вот это — не наша работа,» — мелькнуло в голове сармата при виде ожогов на чьей-то шее. «Его пытали. И точно не мы. Охраннички поработали?»

«Они вламываются в наши районы, взрывают дома!» — следом шли фотографии полуснесённых ступенчатых лачуг. Эти строения, постоянно размываемые дождями, должно быть, падали от удачного разряда бластера, — но по некоторым высоткам явно били из гранатомётов.

«Убийцы должны ответить! Нас допустили к науке — но наших родных считают грязью. Ублюдки из старых районов держат поганую слизь за людей, а нас давят, как крыс. Не покупайтесь на их подачки, не лезьте в вырытую для них нору, — там вы, ваши дети и дети ваших детей вечно будете рабами! Пусть это „убежище“ станет могилой для жирных уродов и их слизистых дружков! Вечно героем будет тот, кто обрушит его им на головы! Мы с вами, братья, с вами вся наша наука!»

Трудно было читать, ошалело мигая на каждой строчке; хотелось придержать веки пальцами. Сармат снова взглянул на фото людей с явными следами пыток.

— Это ваши так… работают? — спросил он у ближайшего охранника. Тот ухмыльнулся.

— Как с ними говорить, сеньор⁈ Крысы⁈ Да крыс впору назначать профессорами в их грёбаном университете! Кучка уродов стреляла по бойцам Треугольника, покрывала подрывников, получила своё, — а эти недоученные выродки…

— Тихо, — буркнул второй; Гедимин видел, как под лицевым щитком перекатываются желваки. — Когда подстрекателей выловят, этим недобиткам они позавидуют. Мэр, идиот, бросил им кусок мяса — ярусы в убежище, берите, живите. Ждал благодарности⁈ Откуда у отбросов благодарность⁈

Маккензи положил руку Гедимину на плечо. Охранники уже перешли на свой язык; третий следил за сканером, но тоже морщился и изредка вставлял короткие реплики.

— Мне семнадцатого лететь за ЛИЭГами, — Маккензи заговорил по-северянски. — Рилкар мы переплавили, да и чёрт с ним. А если эту штуку долбанут над городом — сам понимаешь. Если для их безопасного провоза нужно будет снести пару районов — у меня рука, ей-ей, не дрогнет.

«ЛИЭГи…» — Гедимин вспомнил обе попытки ограбления в Ла Чините, и его передёрнуло.

— Давай мы с Иджесом с тобой поедем, — предложил он. — Или возьми с собой ликвидаторов. Если налётчики будут знать, что ты везёшь ирренций…

— Вот я и думаю, как провезти его незаметно, — буркнул Маккензи. — А вас, ребятки, незаметными не назовёшь. Поговорю с Хавьером — есть пара идей…


17 сентября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Кенен Маккензи отбыл в космопорт в самую жару; борт о борт с ним летели, держась чуть поодаль от защитного поля машины, два охранника в перекрашенных «Лантернах». Где «команданте Альварадо» выкопал эти экзоскелеты, Гедимин даже предположить не мог, — но их «лучевые крылья» работали исправно.

— Идёмте, сеньор, — поторопил Гедимина сам Хавьер — он тоже вышел провожать Маккензи. — Незачем стоять на виду.

Гедимин давно переехал бы в убежище — там уже монтировали водопровод, была временная душевая, и температуру довели до ровных двадцати пяти — хоть наверх не высовывайся — но после «листовок» о подрыве «норы» ему было не по себе. «Кто-то должен быть сверху — хоть раскопать потом вход…» — он машинально потянулся к сфалту, огляделся по сторонам — все ли «макаки» по жаре сидят по домам? — и только потом вошёл в жилой ангар.

— Почитайте, сеньор Джедмин, — обычно Хавьер уходил сразу, но сегодня принёс какую-то рукопись; Иджес и Кеола, уже было задремавшие, тут же вскинулись. — Вы же ещё не видели план дона Маккензи?

— Тоже мне «дон», — фыркнул Иджес, но в рукопись через плечо Гедимина заглянул. — Чего⁈ Жёваный крот…

Гедимин мигнул.

— Это что за… конструкция?

— Ядерная установка, — невозмутимо ответил Хавьер. — Как живая. Сеньор Маккензи обещал её доставить — ну а вы поможете нам довезти.

Гедимин резко качнул головой.

— Это даже близко ни на что непохоже. Ни на реактор, ни на РИТЭГ. Ни один идиот не поверит…

Хавьер сдвинул брови.

— Из моих бойцов ни один не засомневался. А они-то не идиоты, сеньор Джедмин. И по-любому умнее наших… соседей, — он выразительно поморщился. — Чем вам не по душе установка сеньора Маккензи? По мне, так она прекрасна.

Гедимин снова посмотрел на бессмысленное нагромождение труб с вентилями, баков с фосфоренцирующей жижей и хаотично свисающих проводов. «Если весь Маракайбо считает, что так выглядит ЛИЭГ…»

— Там в наводчиках — студенты, — мрачно напомнил он. — А может, и аспиранты с профессурой. Они там тоже… голову от зада не отличают?

Хавьер весело хмыкнул и щёлкнул себя по респиратору.

— У нас тут не учат ядерщиков, сеньор Джедмин. Есть станция в Мачикесе — но там сидят ваши, и сюда они не заходят. И уж тем более не работают наводчиками. Не бойтесь, сеньор. Правильные установки доедут незамеченными. А эта штуковина будет прекрасной приманкой. Мне очень не хочется вами рисковать, но сеньор Маккензи заверял, что броня у вас прочная, а стрелковая подготовка — отменная. Утром двадцатого едете с нами в Ла Чиниту.


20 сентября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Последние часы ночной смены Гедимин проспал под землёй, даже без матраса, прямо под смонтированным куполом радиационной защиты — и был очень рад, что больше не ковыряется в непрочной слоистой породе. Даже сон был приятным — огромная ИЭС, идеально отлаженная и работающая без малейшего сбоя…

Утро началось для сармата с хруста и чавканья остатков растительности под гусеницами бронеходов, со звуков ударов из-за ограды и проклятий, переходящих в жалобные крики.

— Buenos dias! — из своей машины высунулся Альфонсо, а с её заднего сидения — экзоскелетчик с огнемётом. — Надеюсь, сеньор, вы успели отдохнуть. Грёбаный барк прибывает на час раньше!

— Наводчики в университете, наводчики на космодроме… — проворчал Хавьер; сегодня он пришёл в тяжёлом экзоскелете — «Шермане» — с наплечными турелями. — Маракайбо кишит предателями! Но в этот раз мы приедем вовремя, сеньор Джедмин. Садитесь к Фончо! Туда — старой дорогой, обратно — другим путём. Запомнил, mi amor?

— Si, команданте Альварадо! — Альфонсо неуклюже изобразил салют. Звуки на улице стихли, затем сменились отрывистыми командами и шкрябаньем по тротуару. Хавьер оглянулся на шум и усмехнулся.

— Пока мы доедем, тут наведут чистоту. Чуть перетерпи — и наглецы придут прямо на виду, не стесняясь. Вот тогда и хватай их — и бей, как в барабан! Больше малевать не будут — нечем!

Гедимина передёрнуло.

— Что вы сделали с этими… жителями?

Хавьер скривился.

— Жители? Жители сидят по районам и делают свою работу. И несут нам деньги за аренду убежища. Половина муниципальных ярусов уже выкуплена, — вот вам, умники!

Он развернулся и погрозил манипулятором кому-то на северо-западе.

— Едем, сеньор Джедмин. Не бойтесь, тут останется достаточно охраны. Да и ваши рабочие недурно стреляют. Сеньор Иджес? Моё почтение!

— Угу, — буркнул механик, выглянувший из шахты. — Уже туда? Осторожней там, ладно?

…Гедимин вскинул сфалт, когда сверху, над глайдером Альфонсо, мелькнула тень. Протрещал разряд станнера, следом защитное поле покрылось чёрными пятнами и чуть просело внутрь — и в следующую тень сармат выстрелил. Он услышал электрический треск и громкий крик, что-то с грохотом свалилось на крыши лачуг, следом донеслась ругань на несколько голосов — но стонов и хрипов не было. «Миниглайду конец, а „мартышка“ выжила,» — сделал он вывод, пока глайдер выворачивал в более «приличные» кварталы.

— Видели? — развернулся к нему Альфонсо; его улыбка напоминала оскал. — Мы ещё только туда, а они уже за своё! Связь, сеньор Джедмин! Всему этому сброду сто лет как пора вырубить связь! И бесполётную зону — пешком пусть ходят!

…Они чуть обогнали барк — когда колонна заезжала на космодром, он ещё только снижался над полосой. Один из охранников порта щурился сквозь лицевой щиток заплывшими от синяков глазами; его приветственные жесты выглядели особенно почтительными.

— Какой ангар наш? — Гедимин кивнул на табло над воротами строений — красные, зелёные, перегоревшие чёрные… — Надо проложить коридор для Маккензи. Тут всё небо открыто…

Хавьер гаркнул на охрану космопорта. Ангар распахнулся. Экзоскелетчики заглянули внутрь, бросили туда дрон, и один из них через пару секунд показал одобрительный жест.

— Сюда, сеньорес! Коридор, купол сверху, — и помните, мы тут не задержимся!

— Сеньор Джедмин! Проход-то оставьте! — крикнул другой. Он сидел на прицепе от тягача; сверху лежала гора цепей. Прицеп осторожно подпихивали к воротам ангара.

Гедимин двинулся к остановившемуся барку. Из грузового отсека уже выбирался Маккензи. За ним выползал длинный робот; из-под его защитного поля пробивалось зелёное свечение.

— Проверяй, — выдохнул Маккензи, едва ангар за роботом закрылся. Пять настоящих ЛИЭГов лежали в головной части, и их упаковка занимала больше места, чем они сами. Гедимин запустил их все и взялся за сканер. Чем занимались остальные участники операции, сармат не видел — только зелёный свет стал несколько ярче.

— Годятся, — сдержанно признал сармат, запаковав последний ЛИЭГ. — Как довезёшь — сразу в шахту. И зови Кеолу — пусть проверит ещё раз.

— Для такого дела мы и тебя дождёмся, — пообещал Маккензи. — А ты пока полюбуйся нашим реактором!

Гедимин взглянул на нелепую конструкцию, и его передёрнуло. Единственное, что радовало, — радионуклидов там были считанные миллиграммы, и то «для запаха» — на случай, если у кого-то из налётчиков, наверняка уже ждущих в засаде, окажется дозиметр.

— Чего оно так полыхает-то⁈ Любой дурак поймёт, что это фальшивка. Где они видели такие РИТЭГи⁈

— А где они видели хоть какие-то РИТЭГи? — отозвался Маккензи, широко ухмыляясь. — Команданте Хавьер! Пусть Фончо подгонит машину. Покидаем туда наш неприметный груз. А Дже… Гедимин пока с помпой принайтует «реактор» к прицепу. С предельной осторожностью и почтением!

Проявить «осторожность и почтение» к дурацкой штуковине Гедимин не смог бы и под расстрелом. Всё, что он мог сделать, — закрепить её цепями, благо на крепления Маккензи не поскупился, и накрыть защитным полем.

— Чуть прозрачнее сделайте, сеньор Джедмин, — Хавьер наблюдал за его работой с почтительного расстояния, охранники вообще смотрели на «реактор», будто он вот-вот рванёт. — Свет должен быть виден!

Гедимин открыл было рот, чтобы объяснить, что если ирренциевая установка так полыхает — ей место на дне ядерного могильника… но подумал — и прикусил язык. «Лишь бы сработало. Интересно, у местных есть дозиметр? А такой, чтобы чуял „сигму“?»

Машина Альфонсо умчалась первой, свернув от космопорта куда-то в закоулки. Колонна с «реактором» ползла по широким улицам среди ступенчатых лачуг и обшарпанных высоток; по её центру ехал на прицепе Гедимин, держа сфалт наготове. Был он на платформе не один — ему дали ещё двоих в тяжёлых экзоскелетах.

«Еле шевелимся,» — Гедимин с досадой смотрел на ползущие впереди бронеходы. Бойцы Хавьера не высовывались, но сармат чувствовал, что за строениями вокруг очень пристально следят — а после одного из поворотов следили уже из строений за колонной.

— Нас засекли, — выдохнул он в передатчик. В ответ раздался смешок.

— Будьте готовы, сеньор! Эта штука должна очень дорого им достаться!

…Первый взрыв погасило защитное поле. Дальше Гедимин выстрелил по мелькнувшей тени — и громыхнуло уже с трёх сторон. Что-то взорвалось перед носом колонны, но не остановило её — наконец броневики прибавили ходу, только преследователи не отставали. Гедимин выстрелил ещё дважды, прежде чем что-то свистнуло над ухом — и сармат скатился с прицепа, высадив куда-то третий заряд плазмы. Когда он выпрямился, перевёрнутая платформа уже лежала у стены, врезавшись в неё так, что высотка пошла трещинами. Светящаяся жижа текла по улице. Кто-то дёрнул Гедимина за руку, и тот втиснулся в люк бронехода — плотно, как пробка в горло фляги.

— Arre, arre! Ходу! — рявкнуло в наушниках. Дальше Гедимин чувствовал только резкие повороты. Гонятся за ними или нет, распознал ли кто обманку, удастся ли вывезти прицеп, — сармат не знал, лишь надеялся, что у Маккензи всё прошло гладко. «А ведь повелись,» — думал он с кривой ухмылкой, свернувшись клубком в тесном отсеке. «Даром что в городе университет. Повелись, надо же…»

— Tza atesieq! — крикнул навстречу Гедимину Кенен Маккензи. Он, невредимый, с широкой ухмылкой стоял у шахты. Рядом, уже с пустым багажником, застыла машина Альфонсо.

— Сеньорес, — жалобно донеслось из кабины. — У меня ж нет дозиметра! Я «чистый»?

Гедимин взялся за приборы. Маккензи хотел было его остановить, но махнул рукой.

— Все пять в генераторной, — сказал он по-северянски. — С ними Ис и Кео. Ни одного выстрела за всю дорогу!

— Сеньор Джедмин сражался, как лев! — широко ухмыльнулся Хавьер. — Чего жаль, так это прицепа. Но ничего, нам за него заплатят с процентами!

— У тебя тут всё чисто, — успокоил Гедимин Альфонсо, с тревогой наблюдающего за его действиями. — Маккензи, я вниз, к ЛИЭГам.

…Личная охрана в генераторную не полезла — видимо, решила, что так глубоко налётчики не проберутся. Гедимин видел тени в экзоскелетах в ближнем коридоре, но его сейчас волновали только ЛИЭГи.

— В местном университете не учат на ядерщиков, — покачал он головой, вспоминая драку за нелепый «реактор»; все пять ЛИЭГов исправно работали, ни один даже не поцарапался, можно было чуть расслабиться. — И дозиметры Конара им не завезли. В Саскатуне точно не сработало бы!

Маккензи хрюкнул в респиратор.

— В Саскатуне, как ты помнишь, и не понадобилось. А так — для каждой работы свой инструмент, тебе ли не знать?

— Пять ЛИЭГов? — Гедимин сощурился на «командира» и перешёл на северянский. — У тебя опять какие-то… планы?

— Кое-кому из наших нужна помощь, — отозвался Маккензи; ухмылку на лице он удержал, но глаза слегка потемнели. — Но это пока не твоя забота. В генераторах тут не шарят. Изобразить «ну никак не запускается» сможешь?..


27 сентября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

Наверху лило уже четвёртый час, и всё, не прикрытое защитным куполом и не спрятанное под крышу, превращалось сперва в болото, а потом — в мутный поток. В убежище было сухо, но Гедимин думал, что рано или поздно даже стометровый слой известняка поддастся, вода пойдёт по трещинам — а там и обшивка не выдержит непрерывного нарастающего давления со всех сторон… Но раздражал его не дождь, а неотступные охранники. Сегодня, казалось, все они перебрались в убежище.

— Наверху хоть кто-то остался? — мрачно спросил сармат, наткнувшись на Хавьера. Командир убежища, кажется, только тем был и занят, что катался по жёлобу и на транспортёрах и сновал по всем ярусам. Там и было на что посмотреть — где ещё только ставили перекрытия и стены будущих отсеков, где уже монтировали модули душевых, тянули трубы и кабели, укладывали термопластины… Где-то дошли и до «украшательств» — на створке гермоворот Гедимин увидел накладки с местным орнаментом и крупные золотые буквы «Хавьер Альварадо».

— Наверху? — приостановился «команданте». — Не беспокойтесь, сеньор, там три бронехода и треть моего отряда! Бояться нечего — такой ливень смоет любой глайд, молчу уже о дронах — взорвутся там, где взлетели!

— Нечего бояться? — переспросил Гедимин. Думал он не о ливне и даже не о «соседях». «Вепуат сегодня прилетит. А потом… потом месяц Мысли — и он пропадёт дней на шестьдесят. Или семьдесят, если с погодой не повезёт. Если выбираться к нему, то сегодня…»

— Тогда отзови свою охрану. Это мельтешение за спиной очень раздражает.

Хавьер развёл руками. Из соседнего отсека, будто там и ждал, высунулся настороженный Маккензи.

— Охрану, сеньор? Это невозможно. Когда у нас тут не было ваших реакторов — ещё ладно. Но сейчас рисковать вашей жизнью и здоровьем⁈ Кто вас заменит, сеньор, если вам оторвёт хотя бы пару пальцев⁈ Вы будете под присмотром, пока сукины дети не уймутся!

— Сколько веков они тут не унимаются? — Гедимин угрюмо сощурился.

— Джед! — Маккензи крепко взял его за локоть. — Подчиняйся команданте Хавьеру. Здесь не наш город — мы видели, что тут творится. И… куда тебя опять несёт⁈

Последнее он быстро спросил по-северянски — но Гедимину померещилось, что Хавьер прислушивается с интересом и явным пониманием.

— Вепуат, — коротко сказал он; понимание сменилось озадаченностью. «Всё-таки знает северянский. Надо будет учесть.»

Маккензи сморщился, как от резкой боли.

— Исключено, — буркнул он. — Огромный риск. В следующий раз.

— Через два месяца, — отозвался Гедимин.

— Хоть через год! — Маккензи недобро сощурился. — Повторяю — подчиняйся Хавьеру. Ты нужен здесь — и целым.


12 октября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

«Вчера что, дождя не было?» — Гедимин с недоумением смотрел на подозрительно сухую улицу. Основной поток за ночь обычно убегал в озеро, но выемок и выбоин в тротуаре «плохого» района хватало — и воду из них допивало что-то пернатое, иногда мелкое, иногда — с метровым размахом крыльев. Сегодня крылья хлопали только в парке — кто-то из Треугольника приезжал подкормить местную фауну. Издалека — с разных сторон — доносился непонятный звон.

— Buenos dias, сеньорес! — Хавьер, судя по блеску в глазах, уже успел хлебнуть алкоголя, но на ногах держался твёрдо. — Непременно вернусь к вам к полудню! И бронеходы тоже верну. Но — мне не простят, если на параде их не будет! Фончо, mi alegria, — до дождя никому ни глотка! И сам держись, — стойкость важна для мужчины!

— Так точно, команданте Альварадо, — без малейшей радости в голосе отозвался Альфонсо. Его машина стояла тут же — и Гедимин видел на экране сигма-сканера канистры и бутыли. Их было меньше, чем обычно. «Если начнут пить вечером, с дождём, — может, им и хватит. А может, Хавьер вернётся с добавкой со своего парада… Какого парада⁈»

Хавьер уже прощался с охраной в воротах; бронеходы покинули посты и выехали на чистую, отмытую от граффити мостовую.

— Давай-ка вниз, Джед, — сказал Маккензи, помахав «правителю убежища» на прощание. — У них парад, а у нас работа.

— Опять какой-то праздник? — Гедимин так и не нашёл ничего в календаре. «Может, день благодарения перенесли на двенадцатое? Вон, в Шайенне он вообще в ноябре…»

— А! День Колумба, — Маккензи махнул рукой. — Даже местные на него пьют только с вечера. Пьяными в церковь не пускают!

Гедимин мигнул.

— Церковь?..

— Храм, — Маккензи раздражённо вздохнул. — Ты что, на Равнине их не насмотрелся⁈ Звон слышал? Это храмовые колокола… в записи, скорее всего, — но, может, пара настоящих уцелела. Местные молятся богу. Он у них один, если что. А потом устраивают парад. А под дождём парадом ходить уже неудобно — так что соберутся у нас. И снова нажрутся в сопли. Одно радует — с ними нажрётся весь город. И будет тихо.

— Не видел я тут богов, — пробормотал Гедимин. Его беспокоило другое. «До вечера город будет трезвым. А значит — в лучшем случае нам испачкают тротуар…»

— Идёмте, сеньор Джедмин, — видимо, о том же подумал и грустный трезвый охранник. — Работа и всё такое…

Уже в убежище Гедимин, когда вокруг становилось чуть тише (во время монтажных работ такое бывало редко), слышал, как охранники, собравшись вместе, что-то бормочут, сложив манипуляторы экзоскелетов и приподняв их к потолку. «Молятся?» — ремонтник покосился на дозиметр, потом — на сигма-сканер. То ли местные плохо умели говорить с богами, то ли мешал ипроновый экран, то ли на Земле, и правда, не было никаких богов, — кривая интенсивности излучения даже не шелохнулась, так и лежала, будто прилипнув к оси времени.

…Грохота сверху он не услышал — его оторвал от работы вой сирены и крики охранников. Все похватались за передатчики.

— Оставайтесь на месте! — крикнул Гедимину его экзоскелетчик. — Наверху разберутся! Это петарды, четыре залпа!

— С двух сторон, — дополнил охранник Иджеса. — Что за бараны остались наверху⁈ Совсем стрелять разучились⁈

— Защитное поле выдержало, — спокойно сказал Маккензи, проходя мимо. — Опасно местным на праздники быть трезвыми…

— И хоть бы одного подбили! — возмущался охранник Иджеса.

…Тем же возмутился, вернувшись с парада, и Хавьер Альварадо — его рявканье и звуки удара металла о металл были слышны даже за третьим изгибом шахты. Потом всё стихло, и охранник Гедимина беспокойно зашевелился.

— Сеньор Джедмин… — он кивнул наверх и изобразил жалобную гримасу. Гедимин махнул рукой.

— Да иди уже, пей. Сейчас с петардами летать уже некому…


31 октября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

На запястье Гедимина запищал таймер. Сармат, стряхнув дремоту, приподнялся на локте и потянулся за флягой. Внизу шипели пневмозатворы — открывались ворота нижнего яруса. Следом загудел транспортёр, потом кто-то повернул вентили в душевых — слабый гул был еле слышен; раздался плеск — кто-то из сарматов вошёл в душевую, когда там уже включили воду, но дверь за собой быстро закрыл.

Туннели, соединяющие шахту в парке с верхними ярусами убежища, ещё были открыты; поперёк них по ночам натягивали защитное поле. К середине декабря их собирались замуровать намертво — эта шахта должна была вести только на «муниципальный ярус». Там на входе уже стояли гермоворота со шлюзовой камерой; ещё одни через пару дней должны были прикрыть выход, но в лунном космопорту умудрились потерять груз. «Спросить Маккензи, какие новости с воротами,» — отметил про себя Гедимин, выходя из душевой на верхнем ярусе. Рабочие уже расходились по местам, и транспортёр поднимал из нижних «пещер» детали полусобранных модулей.

«Тридцать первое октября,» — Гедимин сверился с календарём; день был подсвечен оранжевым — «праздник, но не выходной». «А,» — сармат вспомнил прошлогоднюю маску-череп и перчатки с нарисованными костями и едва заметно ухмыльнулся. «Интересно, что Маккензи нацепит на себя в этом году. Местные, наверное, опять напьются в хлам…»

— Buenos dias, сеньор Джедмин! — на ярус заглянул криво ухмыляющийся охранник. Гедимин сдержал раздражённый вздох. «Личная охрана» так и таскалась за ним уже полтора месяца; пользы от неё сармат за это время не обнаружил, а вот сорванную встречу с Вепуатом хорошо запомнил.

— Иди наверх, — буркнул он, про себя отметив, что на охраннике — ни намалёванных костей и чёрных зверюшек, ни глазастых тыкв. — Я сам сейчас поднимусь. Маккензи не видел?

…Маккензи и Хавьер стояли невдалеке от шахты, и каждый уткнулся в свой смарт — один отправил сообщение и ждал ответа, другой отдавал короткие приказы то одному, то другому адресату. Гедимин сквозь сильно поредевшие заросли видел, как часть охраны, только заступившая на пост, уходит куда-то вглубь района, и её заменяет другой отряд.

— Мы вас не оставим, сеньор Маккензи, — пообещал Хавьер; кажется, он выпил с утра, но радости это ему не добавило — скорее, расстроило. — Но и не отпускать ребят я не могу. Будем сменяться. Сегодня такой день… не знаешь, какой бес в кого вселится!

— Это да, — сквозь зубы согласился Маккензи; сообщение всё не приходило, он полез в сеть — и нашёл там что-то раздражающее. — Вот, полюбуйтесь.

— «И кровь наших братьев, убитых их прихлебателями, вопиёт к отмщению,» — вслух прочитал кусочек текста Хавьер и выругался на непонятном языке. — Понимаете, сеньор… Я не тот, кто может их выловить. А палить из орудий по университету… Треугольнику не по карману такое, сеньор.

— Понимаю, — вздохнул Маккензи. — Ребята ваши, надеюсь, не нарвутся по дороге на кладбище. Мало ли кто ещё туда придёт — и с чем.

Хавьер невесело усмехнулся.

— Эти дураки, в университете, — мозгов им не дали, а здравый смысл выбили. Может, кто и готов плюнуть на своих предков ради… отмщения, — он выразительно скривился. — Мои ребята отправят к предкам любого, кто к ним сунется. А там уж пусть умершие устраивают ему трёпку. Портить им такой день!

— Маккензи, что там с воротами? — вклинился в разговор Гедимин. Кенен раздражённо вздохнул.

— Сегодня — ничего нового. Придётся делать ещё одни — полечу за ними сам. Сколько же лишних трат из-за какого-то дурака на Луне…

И Маккензи, и Хавьер были одеты, как обычно, — никто не налепил на броню никаких наклеек и не повесил на шею гирлянду черепов. «А ведь что-то люди отмечают,» — Гедимин покосился на охранников, слегка нетрезвых, но мрачноватых и сосредоточенных. «Ладно. Пусть Маккензи ищет ворота, а мне своей работы хватит.»

…Сейчас, когда все сарматы работали под землёй, в прохладе, никто не устраивал перерыв в середине дня, а сон снова перенесли на ночь. С режимом охраны Гедимин не сверялся — наверху ничего не взрывалось, в шахту чужаки с бомбами не лезли, а это было главное. На гудение транспортёра сармат не обратил внимания — механизм работал почти непрерывно; однако вскоре за спиной раздался оклик Хавьера.

— Сеньор Джедмин! Ваш пищеблок умеет готовить кокуй?

Гедимин мигнул.

— Если кто-то знает состав, а там есть нужные добавки… Спирт сделать точно можно, — ответил он. — А у вас что, кончился?

Он посмотрел на Хавьера и прикусил язык — для выпившего все запасы кокуя, какие обычно привозил Альфонсо, «правитель» был слишком трезвым.

— Даже не начинался, — вздохнул Хавьер. — Фончо гуляет с роднёй — чего ещё ждать в такой день?

— Идём, — Гедимину отчего-то стало его жаль. — Сейчас договоримся с пищеблоком.

…Состав нашёлся в памяти встроенного телекомпа — и теперь «правитель», кучка охранников и операторы пищеблока ждали, пока пройдут полтора часа, и всё прореагирует и отфильтруется. Гедимин нашёл пустые канистры из-под дезинфектантов; их отмыли так, что остался только слабый запах спирта. Хавьер понюхал и одобрительно ухмыльнулся.

— Ничего страшного, сеньорес! В этих канистрах кокуй не задержится. Эх, Фончо-Фончо… говорил же — пей сок, кури косяк, но не смешивай с настоящим питьём! Сейчас день предков, но это не повод к ним отчалить!

— День предков? — переспросил Гедимин. — Я не слышал о таком. В Ураниуме есть какие-то гуляния на тридцать первое…

Хавьер презрительно скривился.

— Слава богу, у нас эту дьявольщину давно прикрыли! Хорошо, сеньорес, что вы ничего такого не делаете — не наряжаетесь, как черти, и не пляшете, как на шабаше! Нет, мы бы не сказали ни слова, и никто в Треугольнике не узнал бы, — у вас там, на севере, такие уж порядки… Нет, мы честно и благопристойно вспоминаем предков. Приносим угощение к их могилам, зажигаем огни…

Маккензи — он незаметно подошёл к пищеблоку — странно выдохнул, взял Гедимина под локоть и потянул в коридор. Сармат озадаченно мигнул, но вышел вместе с ним.

— Уф! — шумно выдохнул Кенен, когда за ними закрылась одна из внутренних дверей. — Нет, ты слышал этого… человека? Значит, карнавальные наряды — это «дьявольщина». А кормить мертвецов — это богоугодно?

Гедимин мигнул.

— Я ничего не понял, — честно признался он. — Кроме того, что тут не любят черепушки. А вот мертвецов я видел. В Ук-куте и…

Он прикусил язык.

— Не знаю. Может, им нравится, когда их вспоминают.

Маккензи с треском приложил ладонь к лицевому щитку.

— Джед! Тебя местные чем успели напоить⁈ А говорили — нет ничего… Здесь не Равнина! Здесь все умирают насовсем! А мы и вовсе превращаемся в пепел и…

— Потише, сеньор Маккензи, — на плечо сармата легла «клешня» начищенного «Хоппера». Взгляд Хавьера был совершенно трезвым и очень грустным.

— У вас, сарматов, всё не по-нашему. Но вы не можете запретить сеньору Джедмину угостить его пред… мёртвых. Сеньор Джедмин! Я знаю, у сарматов нет кладбищ. Но наверху нет дождя. Можно сложить алтарь там, в парке. Мои бойцы, пока трезвые, проследят, чтоб всё было тихо. Возьмите, что нужно…

Он шарил по сдвижным пластинам брони, будто что-то выискивал — и наконец достал длинную коробку с толстыми трубками, чем-то набитыми.

— Вот, сеньор Джедмин. У меня не осталось больше. Возьмите. Я не знал ваших мёртвых, но сегодня такой день…

Маккензи аккуратно перехватил его руку и бережно припрятал пару толстых трубок.

— Гедимин! Если хочешь сложить наверху какой-то алтарь — иди быстрее. Скоро отфильтруется кокуй, и у бойцов будет другое занятие…

— Постойте, — Хавьер протянул Гедимину почти пустую бутыль с коричневатой жидкостью, только что отобранную у кого-то из охраны. — Оставьте там стакан — когда кокуй будет готов, мы с вами поделимся.

…Через полчаса Гедимин, ошалело мигая, стоял посреди тёмного парка. Охранник с фонарём нашарил по кустам кучку камней; сложил их сармат уже сам — у человека обломки всё время разваливались. «Ступени, и на каждой — какая-то вещь. Как на маяке для богов на Равнине,» — Гедимин поставил полный до краёв стакан на последний уступ и опустился на сырую землю. Охранник пригасил фонарь и подался назад. Гедимин сдвинул височные пластины и прикрыл глаза. Сейчас, и правда, что-то происходило — кожу то кололо, то обдавало холодом, постепенно сменяющимся слабым теплом. Оно явно исходило не от горящей промасленной палочки, воткнутой в камни — ей-то теплоты еле-еле хватало на горение…

«Это человеческий обычай… или равнинный, кто разберёт,» — думал сармат, глядя на её свет. «Но если люди хоть на молекулу правы… Там, в Пустошах Васка, — я никого из вас не забыл. Я видел вас. И „Полярную Звезду“, и АЭС из Нью-Кетцаля. Удачи вам там, в пустошах. Я идиот с пустой головой, и реактор мне не даётся, — но я помню, что обещал. Дострою и вернусь.»


18 ноября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

На площадке, где ночевал Гедимин, появилось три новых матраса. Ремонтник слегка сощурился, но жаловаться было не на что — площадки ниже, все ровные участки шахты, были застелены сплошняком. Сарматы, ещё работающие на верхних ярусах, перебрались сюда. Шахт в убежище было четыре, но вот для жилья рабочих осталась только одна.

— Конечно, сеньорес! Любая душевая, любой пищеблок, в любое время! — заверял Хавьер, одним глазом глядя на экран передатчика. — И никто не посмеет не пустить вас!

— Гедимин, сходи-ка проверь генераторную! — скомандовал, пробившись к нему, Маккензи. За собой он тащил хмурого Кеолу.

— Сейчас наверху будет немного шумно — а потом приедут новые операторы, — продолжал Маккензи, убедившись, что Гедимин идёт за ним. — Покажешь им, что да как — и вы с Иджесом свободны, дальше генераторная будет работать без вас.

— А что за шум? — Гедимин уже слышал с двух ярусов сразу оживлённые человеческие голоса, гул транспортёров и гусеничных тележек. Маккензи быстро миновал шумные места и нырнул в туннель с голыми каменными стенами. Тут не было смысла класть облицовку — этот рабочий проём должны были через пару недель замуровать.

— Заселение! — отозвался Кенен уже на полпути к генераторной. Кеолу он вытолкнул в туннель где-то по дороге.

— Треугольник нам очень доверяет — разом заедут и больница, и колледж! А как заедут, так и начнут работать. Приёмное отделение, учебные отсеки, больные и студенты, — с тишиной можешь распрощаться!

Гедимин мигнул.

— А комиссия? А проверить, не упадёт ли ярус на голову?

Маккензи хмыкнул.

— Кеола с поваром колледжа уже проверяют воду и пищеблок. А официальная сдача… ну, работы закончим — и сдадим. Тут команданте без нас обойдётся.

Он покосился на люк, ведущий в генераторную. На нём, как и на десятках внутренних люков и гермоворот, была декоративная накладка с какой-то огненной зверюгой, а над ней — почти нечитаемым шрифтом из завитушек золотая надпись «Хавьер Альварадо».

— Это-то когда успели налепить⁈ — не выдержал Гедимин. Маккензи хлопнул его по плечу.

— Ис, к тебе комиссия!.. Джед, проверь тут всё, отпусти Иса — и жди учеников! А ты, Ис, радуйся — в этот раз их учить не тебе!

…Маккензи исчез ещё до того, как Гедимин бросил первый взгляд на трансформатор и батареи аккумуляторов. Энергосистема убежища работала без сбоев с тех пор, как её смонтировали — и если что и могло отпаяться или перегореть, то никак не на этом ярусе. Гедимин покосился на ЛИЭГи, просканировал их сквозь защитное поле и пожал плечами. «Пять рабочих генераторов. Работают не первый день — и проработают ещё не одну тысячу лет. Вот только почему пять, а не четыре… Местные притащат ещё какие-то промышленные модули, когда мы уедем?»

— Что наверху? — спросил Иджес, встряхивая головой — после двенадцатичасовой смены без единого события даже сармата клонило в сон.

— Больница и колледж. Будут у нас работать, — коротко ответил Гедимин. — Иди спать ко мне на лестницу. Там тихо.

За его спиной зашевелился уже никем не замечаемый охранник.

— Отлично, сеньорес. Тогда я передам по-ост… — он протяжно зевнул и поднялся на ноги.

— Ворота не нашли? — спросил Иджес. Гедимин качнул головой.

— Да уж неделю как новые делают. Привезут… рано или поздно. Или вообще решат замуровать весь западный проход.

Иджес хмыкнул.

— «Мартышки» из Треугольника своей лестницей с муниципалами не поделятся! Это по-любому. Ладно, работай, мешать не буду.

«Вот любопытно, с какого яруса у них операторы,» — думал Гедимин, глядя на пульт; до генераторной звуки снаружи не доходили — о чём-то можно было догадаться лишь по скачкам напряжения. Вот в больнице подключили медкапсулы; вот в учебном модуле развернули проектор…

… — Buenos dias!

Первым в генераторную вошёл Хавьер. Гедимин не удивился — конечно, у «правителя» были все ключи и пароли. Следом, нестройно здороваясь, просочилась толпа из восемнадцати человек. Одеты все были в белые комбинезоны с символом атома на груди — а вот на спинах Гедимин увидел всё те же золотые завитушки — имя команданте, название убежища.

— Спецодежду заказали вот, — «правитель» довольно ухмыльнулся. — У нас тут плохо с атомщиками. Но полно умных мужчин и женщин! Покажите им, что да как, сеньор Джедмин. А я схожу наверх. Не нравится мне эта возня на западе…

Он вышел. Гедимин открыл было рот, но увидел, что почти все «атомщики» отстегнули респираторы.

— А здесь воздух тоже свежий! — удивилась смуглая женщина с наполовину седыми волосами. — Даже тут, внизу! Лучше, чем дома, ты посмотри!

— А я говорил, — надулся от важности другой «атомщик» — тоже без респиратора. — Пора уже переезжать. Если есть рядом место, где ни дождей, ни жары, — что мы наверху забыли⁈ Жильё уже выкуплено, колледж работает. А площадку наверху видела? А класс для мелюзги? Это тебе не в телекомп глазеть! Короче, вечером сразу им всем скажем — послезавтра же с утра вниз, с детьми и всем барахлом!

«Колледж, классы… Внизу этого точно нет,» — подумал Гедимин.

— Из какого ты района? — спросил он ближайшего «атомщика», жестом показывая, что респиратор пора бы и надеть.

— Ла Лаго, сеньор! — ответил тот. — Мне за пульт садиться? А сами реакторы — они там? За стенкой? Она ведь прочная, да? Я взял дозиметр, так он молчит!

— Мой тоже, — отозвался Гедимин. — И это генераторы, а не реакторы. Садись. И вы, пятеро, тоже. Всем надеть респираторы!

…С кнопками они освоились быстро. Только это и успокаивало, — попытки объяснить, что как устроено, Гедимин бросил с третьего раза. Выходя из генераторной, «атомщики» снова назвали ирренциевые РИТЭГи реакторами, — но сармат почему-то был уверен, что уже завтра все кнопки на всех прогонах будут нажаты верно.

— Как дела, сеньор Джедмин? — Хавьер лично спустился за бригадой. Гедимин сдержанно кивнул.

— Память хорошая, очень стараются. За неделю освоятся. А электрики толковые у вас есть?

— Есть, как не быть, — обрадовался «правитель». — Только вот… внутрь реактора они не полезут. И я им не прикажу.

— Правильно. Нечего там лазать, — буркнул Гедимин, устраиваясь за пультом. Ему оставалось ещё два часа дежурства, пока Иджес его не сменит. «Ничего. ЛИЭГи не взрываются. А неисправный… зря мы тут, что ли, под каждым рыли туннель? Открыть люк, сбросить, закрыть. Люк залить меей. Справятся…»


19 ноября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

— Мой номер, — Гедимин протянул шестёрке «атомщиков» руку с передатчиком. Их смарты синхронно пискнули.

— Если что — сигнальте. Буду через пять секунд.

Он видел, как начальник смены косится на аварийную часть щита — защитное поле над генераторной, отдельный купол над операторской, экраны над каждым из ЛИЭГов и — на блокировке — рычажки, открывающие сбросовые люки. «Главное, чтоб не дёрнули на нервах,» — думалось Гедимину, когда он закрывал за собой операторскую. Канал связи остался открытым — и двойное защитное поле не помешало бы сигма-сигналу выйти наружу и добраться до сармата. «Здесь всё спокойно. Пусть поработают, им надо привыкнуть. Может, так и легче — когда знаешь только кнопки и не думаешь, что там, за стеной…»

Внизу монтировали миниатюрную медчасть; за работой следил Эркенгер. Увидев Гедимина, он слабо махнул ладонью. Сармат кивнул в ответ, присмотрелся к оборудованию, — кое-что из инструмента к концу дня надо было бы подрихтовать…

— Полиция? — сверху донёсся голос Маккензи; сармат был чем-то очень недоволен, но сдерживался. — Говорите — они там под контролем городской полиции?

— Si, сеньор Маккензи, — отозвался Хавьер; судя по интонации, его тоже что-то сильно раздражало. — «Всё мирно — украшения ко Дню студента, не волнуйтесь, команданте Альварадо!»

Последняя фраза прозвучала так, будто он кого-то передразнивает.

— А ваши люди видели эти… украшения? — спросил Маккензи. — Или только полиция? Не хочу сказать плохого о полиции Маракайбо…

— А я хочу, — буркнул Хавьер. — Но вы правы, сеньор, — моих людей туда не пустили. И мне возня напротив парка очень не нравится. Но полиция — значит, разрешение… от мэра, совета, — главное, что нам туда не сунуться. Как бы ни хотелось подогнать бронеход.

Гедимин не думал, что за разговором его заметят — по лестнице он шёл на цыпочках — но у Маккензи всегда был острый слух.

— Дже… Гедимин! В генераторной всё нормально?

— Работает, — сармат пожал плечами. — Что у нас там напротив парка? Опять… соседи?

Хавьер криво ухмыльнулся.

— Оставайтесь внизу, сеньор Джедмин. Здесь вы в безопасности. Там подозрительная возня, и я в принципе не доверяю этим умникам… да вы сами читали, что они пишут! Они не в своих районах, вот что ещё подозрительно. Их туда пустили. Интересно, с чего бы…

— Если вы не собираетесь стрелять в ту сторону, — медленно проговорил Маккензи со странной надеждой в голосе, — мы с утра укрепим купол над парком. Если бы у шахты были ворота, всем было бы спокойнее, — их не возьмёшь связкой петард…

— Привозить сюда что-то, пока не пройдут гуляния… — Хавьер поморщился. — Плохая идея, сеньор Маккензи. Двадцать второго, не раньше. Если только двадцатого не придётся звать чёрный отряд. Они уже на низком старте — я сразу сказал им про ядерные установки…

Кенена передёрнуло.

— Н-надеюсь, вы предупредили людей, — пробормотал он, глядя в сторону. — И местную полицию, и… тех, кто делает украшения. Что будет с районами после работы чёрного отряда. Вообще — часто ему приходилось тут… работать?

— У нас в Треугольнике всегда было тихо, — нахмурился Хавьер. — И мы умеем не лезть под ноги. Но молодёжь, знаете ли, всегда считает себя бессмертной. А в этих районах мало кто доживает до старости…

Передатчик робко пискнул — пришло сообщение с центрального яруса, там подключали цепь термопластин — и Гедимин направился туда. Ему было не по себе. «Разговоры такие, будто готовятся минимум к осаде. Не знаю, что такое „День студента“. Надеюсь, какой-то повод для большой местной пьянки. Если кто спьяну и схватится за бомбу — сам и подорвётся.»

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник