Обратная сторона Земли (СИ)

Глава 5. Рябь

Прошла неделя с момента первого допроса. Амалия, Степан и доктор Миллс сидели в своей комнатке. Обстановка оставалась прежней, за исключением циновки, которую выпросила Амалия у заведующего хозяйственной частью. Приближалось время обеда, а затем и прогулка. Амалия сидела за столом и изводила бумагу, приговаривая очередное дерево, переработанное на целлюлозном комбинате, к верной гибели.

— Чем ты занята? — спросил Каронс девушку.

— Пытаюсь нарисовать то, что я увидела сегодня во сне. Это очень похоже на сам момент перемещения, — ответила она, — Хочу нарисовать время.

На лице мужчина застыла маска озадаченности и раздумий, но, после поиска ответа, как же, всё-таки, должно выглядеть время, он подошел к комоду, взял с него будильник, выставил на нём точное время и передал его Амалии со словами:

— Вот, держи, — она вопросительно посмотрела на механика снизу вверх, — Чем тебе не время, рисуй.

Степан засмеялся, и, увернувшись от очередного скомканного листа бумаги, пошел к окну, получая вслед язвительные комментарии. На этот раз его взору предстала деревенька. Невысокие домики с соломенной крышей, загоны со скотом, мельница на заднем плане, — отдалась напору ветра и крутит своими лопастями, перемалывая пшеницу в муку. Неспешный дым, вырываясь из труб домов, созывал работников на сытный и вкусный обед. Точно так же, как и дверь, открывшаяся в камере.

Число сопровождающих троицу солдат уменьшилось. Поведение не вызывало опасений, поэтому Сомов принял решение вернуть охрану на прежние посты. Многие были этому рады, поскольку стояние перед дверью сутками не приносило огромной радости, да и прозвище «дверной сторожевой роты», которую получили они за время дежурств, вызывало смех не только у коллег, но это название уже обсуждали во всём комплексе.

В столовой было немного людей. Кто-то еще спал после ночной смены, кто-то решил отложить обед до ужина. Столики были полупусты. Приметив один из них у стены, Степан сразу направился за подносами, взяв с собой Манчет в качестве третьей руки, а Архона попросил занять столик, чтобы они не обедали стоя, как опоздавшие. Очередь двигалась быстро — короткий обеденный перерыв накладывал свой отпечаток. Становилось понятно, почему на завтрак и ужин столовая была забита до отказа.

На обед сегодня были морепродукты с овощами. Степан уже не помнил, когда в последний раз он ел мясо. Веганское меню и здоровый образ жизни — несомненно, продлевает жизнь, но желание укусить сочный кусок баранины или телятины заглушал любую мысль о здоровой и полезной пище.

Каронс прихватил два подноса, а третий взяла Амалия. Вальсируя с ними среди толпы голодных людей, он, как заправский официант, пытался никого не задеть и не уронить ни кусочка. Благополучно миновав «минное поле», он поставил подносы на стол, пожелал приятного аппетита и принялся за пиршество. Морепродукты оказались и не такими морскими. Краб больше походил на престарелого таракана-переростка и не хотел пережевываться и глотаться. А при попытке отрезать кусочек, был шанс распилить ножом тарелку, а крабовое мясо оставалось целым. Возможно, оно перешло в наследство от кого-то, кто не смог совладать с давно усопшим, но еще сопротивляющимся жителем морских глубин.

Гоняя по тарелке оставшуюся маслину из одного края в другой, Степан случайно упустил её, она ретировалась в тарелку одного из рабочих, только что занявшего место за тем же столом.

Мужчина средних лет со странным именем Тернополис, отработал две смены подряд. Перед долгожданным отдыхом он решил подкрепиться и взял себе заслуженную двойную порцию. Всё удовольствие испортила жеваная маслина, прилетевшая к нему в тарелку от одного из обедавших. Осматривая сидящих вокруг людей, он нашел того, кто так поступил со священным для него ритуалом. Этот человек не был ему незнаком и носил хорошо выстиранную, возможно, новую одежду — это выглядело странно, среди рабочих в грязных комбинезонах. Встав из-за стола, он направился в сторону своего обидчика. Охранники, стоявшие неподалёку, попытались преградить ему путь, но, встретившись с ним взглядом, поняли, что подмога не помешает, и вызвали дополнительный наряд.

Степан смотрел на пустую тарелку, и водил вилкой, вырисовывая невидимые узоры. Человек, закрывший собой светильники, стоял справа, пристально смотрел на Каронса. Обедавшие рядом люди, ощущая накал ситуации, стали расходиться в стороны, явно освобождая пространство для драки. Иначе, зачем им вставать с места и отрываться от столь «хорошего» обеда?

Попытка встать с места была началом к действию. Рука, схватившая его, крепко сжала плечо. Человек с лицом, не выражавшим никаких эмоций, кроме злобы, смотрел на Степана и готов был пришлепнуть его, оставив лишь одежду. Реакция Каронса была незамедлительной — освободившись от руки, словно от клещей, он ударил подносом соперника по лицу, сбив с него всю злость, оставив лишь боль в правой щеке. В свою же очередь, у Степана тоже не всё было гладко. Сила Тернополиса была богатырской и оставила на месте захвата комок пульсирующей и не дающей возможности в полной мере драться боли.

— Лучшая защита — это нападение, — механик уклонился от кулака, пронесшегося рядом с лицом, но пропустил удар с другой стороны, в корпус. Попытавшись напасть на разъяренного рабочего, Степан хотел сделать пару приёмов, — один за другим, справа, но его кулаки цели не достигли. Пытаясь свести к минимуму движения поврежденным плечом, Степа отбивался левой рукой. После очередного уклонения, он смог пробраться в тыл и сделать так, что в скором времени почки оппонента зацвели.

Архон и Амалия стояли в стороне, охранники не пропускали их к центру, закрывая обзор. Народ уже стал делать ставки на результат боя. Тридцать к одному против Степана. Даже охранники не скупились и делали ставки — не каждый день показывают бои в прямом эфире.

Тернополису это явно не понравилось, и он начал работать кулаками активнее. На его фоне Степан был маленькой колибри, и всё время прятался и уходил от ударов, иногда и сам проводил атаки, доставляя разным частям тела соперника ушибы. Но не всегда это получалось так, как хотелось, рассеченная бровь свидетельствовала об этом. Но и у соперника были незначительные повреждения; после того, как Стёпа ударил ногой по голени противника, рабочий стал прихрамывать, но драться не перестал. Бой продолжался бы бесконечно — но Каронс не хотел драться, а Тернополису уже надоело гоняться за наглецом.

Когда в столовую явился дополнительный наряд охраны, поединок перешел в несколько другую сторону. Защищаться стали уже охранники. Пара резиновых пуль, пущенных в Тернополиса, заставили его бросить в сторону защитников правопорядка лавку. Степан тоже не отставал, и в наряд полетели тарелки с едой. А потом полетели и сами охранники, пытавшиеся подобраться к бунтовщикам с другой стороны. Уворачиваться от пуль и тарелок еще было возможным, но увернуться от электрического разряда не удалось — два тела лежали неподвижно, но ещё в сознании, в окружении побитой посуды и сотрудников охраны.

— Мне стоило догадаться, — Стоун наклонился над Степаном и смотрел на него с презрением, — в лазарет их всех. Как очнутся эти, — Александр указал на охранников, — без промедлений ко мне в кабинет. В каком бы они состоянии не были.

— А вы чего тут стоите? — Александр спросил стоящих Амалию и Архона, — Где ваша охрана?

Девушка указала на носилки, в которых без сознания лежали их конвоиры.

— Тьфу ты, одни бездари. И куда смотрит штаб, — начальник охраны выделил для пленников пару новых дозорных и отправил их обратно в камеру.

— Похоже, прогулка отменяется… — Миллс ухватил под руку Амалию, и они неспешно последовали за конвоиром.

В медицинском кабинете было тихо — лишь работал вентилятор, ничто не нарушало покой пациентов. Степан очнулся и почти сразу понял, где он находится. С улыбкой на лице он вспомнил медсестричку, которая брала у него кровь в первый день появления на базе. «Интересно, сегодня её смена»? — мысль пролетела в его голове, а организм сразу же отреагировал. Привстать на локтях не получилось — фиксатор на плече сковывал движения. Каронс внимательнее осмотрел комнату на наличие медсестры, но, разочарованный, плюхнулся обратно на кушетку.

Стерильное помещение ничем не отличалось от больничных палат в любом стационаре, в любом городе мира. На соседней койке лежал знакомый ему по драке рабочий. Драка была недолгой, но наставить друг другу синяков они успели, к тому же, пара швов на лице лишь украсят мужчину.

С другой стороны кушетки тоже были заняты. На них лежали хорошо знакомые ему охранники. Их состояние было намного хуже.

— Неужели это он их так? — произнёс свои мысли вслух Каронс.

— Не я один постарался, — ответил бас из-за его спины, — Ты тоже с одной рукой немало дел натворил — тот, что с поломанной челюстью, твоими стараниями там лежит. Ну, а второй мешал мне бить тебя, у него нога сломана… в двух местах. Он сегодня был летчиком внутренних авиалиний, — послышался смех, а затем кашель, — на короткие дистанции.

— А хватка у тебя железная. Я еле выкрутился. А кто кого бил, это еще выяснить надо, — Степан засмеялся, поддерживая атмосферу дружелюбности.

— Я думаю, — продолжил Каронс, — сейчас самое время познакомиться. Меня Степан зовут.

Он слез со своей кушетки, и, хромая на левую ногу, подобрался к кушетке собеседника и протянул ему руку. Термополис с предостережением смотрел на своего недавнего противника. Но, не заметив опасности, он пожал руку новому знакомому.

С улыбкой на лице он произнёс:

— Тернополис Гаенакис. Не думал я, что буду знаком с одним из представителей высшего общества.

Степан вопросительно посмотрел на Тернополиса, тот явно его спутал с какой-то шишкой. Во избежание новых недоразумений, он попытался убедить Гаенакиса в обратном, рассказав ему историю хождений по выжженному солнцем оазису.

— Служба безопасности то и дело задерживает нарушителей. Но их сразу отпускают. На базу часто нападают защитники природы. Стоун такой шум поднимает, если кто-то из их числа к нам пробирается. У нас же тут не химическое предприятие, чем научный комплекс может природу загрязнять?

— Может, нам скрепить знакомство? Тут ведь должен быть где-то спирт? — Степан направился к ближайшему стеллажу в поисках «огненной воды». Но там искомого продукта не оказалось. Открыв дверцы висящей полки чуть поодаль от стеллажа и не обнаружив там своего лекарства — рука снова дала о себе знать — он направился в противоположный край палаты.

— Алкоголь запрещено употреблять законом, а распитие на рабочем месте карается увольнением, — Тернополис запротестовал и пытался отговорить Каронса от этого опрометчивого шага.

Подставлять еще раз рабочего под пули и кулаки службы безопасности Степан не имел никакого желания.

— Правила… везде правила, — пробормотал он себе под нос и направился к своей кушетке.

Они проболтали до вечера. Оказалось, что здоровяк Гаенакис работал в инженерной службе и занимался обслуживанием всего, что передвигается в комплексе на четырех, шести и более колесах. Они быстро нашли общий язык и уснули глубоко за полночь, перемывая кости то местному повару, то начальнику охраны или рассказывая наперебой смешные истории.

Доктора отпустили Степана и Тернополиса на следующее утро. Следы от пуль болели, но неудобства не причиняли, поэтому они ушли из лазарета на своих ногах. Охранникам же повезло меньше. Как только они очнулись, их усадили на инвалидные кресла и отвезли в кабинет начальника охраны, по возвращению из которого создавалась впечатление, что синяков и ссадин на их теле стало больше, чем они получили в драке.

Амалия и Доктор встретили Степана холодно. Не было ни оваций, ни поздравлений, которых он ждал при появлении его в камере. Оказалось, что после драки любые контакты с рабочими были под запретом. На этом сюрпризы для Степана не закончились — в результате потасовки пострадал повар и ему необходима помощь. И этой «помощью» оказался не кто иной, как господин Каронс. К исправительным работам он должен был приступить еще утром, о чем ему сообщил разгневанный повар, в тот момент, когда Степан с довольным видом уплетал овсяную кашу, приготовленную на обед.

Свою работу он выполнял качественно — Степан так вжился в роль повара и начал хозяйничать на кухне, как у себя дома, что не совсем было по нраву сегодняшнему хозяину этих владений, Андре Леону. Его предки были личными поварами королевских особ, чем он гордился и упоминал при каждом удобном случае. При попытке приструнить наглеца, который свалился на его голову, — бедного Андре — упоминать о себе в третьем лице было еще одним пунктом в его списке, — повар отправился в лазарет с нервным срывом, после того, как в рецепт праздничного блюда, вместо белого перца и тимьяна Степаном была добавлена паприка и кориандр. Андре просто вскипел, как чайник, и его лицо с багрового резко стало белым — под цвет кафеля на полу кухни.

Теперь Каронс остался на кухне вместо повара. Пусть и под присмотром охранников, но это уже были его владения. На этой территории он чувствовал себя свободнее, чем в четырех стенах камеры, которые стали ему уже родные за эти несколько недель, проведенных здесь. Вдохновлённые примером Степана, Амалия и доктор также изъявили желание найти себе занятие по душе. Стоун был категорически против, ссылаясь на протоколы безопасности. Но Сомов не нашел в желании заняться полезным делом ничего зазорного и дал своё согласие. В скором времени Миллс нашел место в отсеке гидропоники и пропадал там с утра до вечера. Если бы не охранники — они каждый вечер приводили доктора обратно — доктор оставался бы там ночевать. Амалия проводила большую часть своего времени в библиотеке, в попытках найти больше информации о пещерах и истории этого некогда красивейшего оазиса.

Темный переулок ничем не отличался от сотен таких же, как и он, темных и мрачных мест этого города. Свет от фонарей редко попадал сюда, будто опасаясь тех тайн, которые хранит это тёмное, словно уголь, пространство. На границе света и тьмы стоял человек. Темнота расступалась перед ним, она будто остерегалась и слабела под его натиском, забивалась в угол, как напуганная собачонка. Но и свет не принимал его. Лучи будто проходили сквозь человека, создавая иллюзию полной невидимости. Его путь был долог. Леса и болота, заброшенные города и мегаполисы с миллионным населением, — в каждом уголке этого мира ступали его поношенные сапоги, а старый оборванный плащ чувствовал на себе капли дождя и сухой ветер пустыни. Но ни в одном из этих мест он не находил то, за чем он пришел в этот переулок.

Время близилось к позднему вечеру. Преподавательский состав и студенты института давно покинули стены обители знаний. Но в одном из кабинетов продолжал гореть свет. Катарина всегда задерживалась допоздна, когда оставалась недоделанная работа. Она слышала, как по коридорам шуршат автомойщики и уборщики, в попытках навести прядок на этаже. Видела в окно своего кабинета, как уезжал последний автобус её маршрута. Но всё это было лишь вторично для её подсознания и не вызывало никаких чувств. Все её мысли и ощущения были сконцентрированы и направлены на решение конкретной задачи — путешествие во времени.

С момента инцидента на базе в горах прошло более двух лет, но Катарину так и не покидали мысли о той неудаче. Комиссия вынесла неутешительное решение: странный проект заморозить и собрать новый. Новый персонал должен был начать работу с нуля, не учитывая прежние разработки. Так весь состав рабочего коллектива Катарины, подписав бумаги о неразглашении научных данных экспериментов, остался не у дел. Уцелевшее оборудование было вывезено на другую базу. Документы и старые разработки теперь имеют статус «Совершенно секретно» и доступа к ним нет. Но нарушать запреты столь интересно и захватывающе, как и хождение по канату через пропасть на высоте нескольких сот метров. Поэтому, в свободное от работы время, Катарина пыталась исправить те ошибки, что привели к катастрофе. Сегодня был один из таких дней.

Закончив очередные вычисления, девушка направилась в лабораторию. Ошибка в прежних расчетах привела к обесточиванию всего учебного корпуса и двух близлежащих кварталов. Большие затраты энергии нужно было на что-то списать, в обычные скачки напряжения никто не поверит — система энергоснабжения университета совершенна. Виновник нашелся быстро — бракованный конденсатор одного из энергоблоков и прежде давал сбои, поэтому все тумаки достались компании, обслуживающей модули. Исходя из новых уравнений и переменных, чтобы снизить затраты мощности, необходимо уменьшить массу переправляемого объекта до тридцати грамм.

Ёмкостные модули первой цепи дружно загудели, вбирая в себя разлитое по проводам электричество. Затем подключился второй и дублирующие контуры. Установив платформу в режим отправки, и сменив полярность катушки, Катарина перевела тумблеры в состояние готовности, перепроверила заряд батарей и повернула регулятор подачи мощности, тем самым активировав режим отправки. Едва заметный скачок энергии заставил замигать лампочки приборной панели. Но подопытный материал так и остался на платформе.

Катарина проверила показатели приборов и датчиков. Возмущения магнитного фона остались неизменны. Отключив питание оборудования, девушка собиралась уходить, когда услышала заметный свист, доносившийся от платформы переноса. Подопытный материал вибрировал и перемешался по платформе в хаотичном порядке, испуская при этом белый свет. Потрескивание сменилось гулом — теперь цвет платформы стал меняться — от некогда зеркального отполированного метала, не осталось и следа. Теперь на черной, как обсидиан, поверхности, лежал ярко светящийся предмет, напоминающий звезду на ночном небе. Иллюзия, что некогда крохотный образец стал увеличиваться в объеме, создавалась свечением, которое становилось с каждой секундой всё интенсивнее. Оторвать взгляд от него было невозможно — настолько завораживающим и неизвестным было это сияние. Катарину влёк за собой этот блеск бриллиантов и самородков, но тело оставалось на месте, сигнализируя девушке об опасности. Импульсами стали бить волны, исходящие объекта. Амплитуда уменьшалась, волны от этой маленькой звезды уходили всё чаще, сотрясая пространство вокруг и заставляя предметы в лаборатории пульсировать в унисон. Звон бьющегося стекла, скрежет метала, взрыв… Катарина закрыла глаза и сжала кулаки, ожидая приближение конца своей жизни. Но почувствовала лишь толчок в сторону, никакой боли, никаких страданий, лишь ощущение, что она падает, падает, падает…

Прошло больше недели. Наблюдая за экспериментами девушки-ученого, он каждый день посещал лабораторию и следил за её успехами и неудачами. Её упорству можно было позавидовать. Снова и снова Катарина повторяла вычисления и искала ошибку — ошибку, которой никогда не было. Все расчеты были верны и не имели ни единого изъяна. Совершенность в них завораживала наблюдателя, он был опьянён ими, как наркотиком. На много столетий опередив своё время — уравнения временных потоков и каскады переменных и постоянных величин — всё это будет доказано лишь через столетия и проверено множеством экспериментов. Одна хрупкая девушка смогла сделать это в одиночестве, отвергнутая всеми.

Но судьба жестока к ней.

В этот вечер всё было, как и прежде: долгие расчёты, перепроверка данных, диагностика оборудования. Тайные эксперименты всегда завораживают и привлекают. Этот аппарат был утрированной копией настоящей машины времени. Его и портативным сложно было назвать и с натяжкой, но основные идеи были верными. Заняв свое постоянное место, наблюдатель следил за действиями Катарины. Подключение аппаратуры, подача энергии на контуры насыщения и преобразование материи…. Наблюдать за созданием миниатюрной черной дыры — занятие весьма увлекательное, но не на планете, населенной миллиардами жителей, а где-нибудь в далеком космосе — за десятки световых лет, в спокойной тишине космоса, с попкорном в руках. Но наблюдать, как Большой взрыв формируется у тебя на кухне — зрелище не из приятных. Яркий свет, вибрации и выбросы из прорванного временного потока не компенсировались энергией из контрольной обмотки, а наоборот, усиливались открытием пространственного окна.

Что-то заставило его посмотреть на девушку. Её лицо, она видела всю эту красоту и следила за открытием этого губительного для человека цветка первородного пламени. Но как? Он улыбнулся, так вот «что» он искал. Или кого, времени осталось мало…времени вообще не существует, по крайней мере, для него. Набрав на пульте координаты, он сбросил маскировку и, взяв в охапку девушку, прыгнул в портал, посадка ожидалась жёсткой и не предсказуемой.

Мягкие стебли высокой травы приняли девушку в свои объятия. Легкий бриз нежными прикосновениями гладил её кожу, создавая прохладу и уют. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, бегали по земле, создавая узоры из тени. Катарина боялась открыть глаза. Чувство тревоги и опасности, появившееся за долю секунды перед тем странным взрывом, пропало. Теперь только теплота разливалась по телу, убаюкивала её и пела колыбельную песню.

— Нам нужно спешить, — голос заставил её вздрогнуть от неожиданности, — Тебе тут ничего не грозит. Поднимайся скорее — земля холодная, простудишься ещё.

Перед собой она увидела человека. Одежда старая и протертая до дыр от времени и передряг, в которых он был наравне со своим хозяином, плащ обгорел в некоторых местах, но исправно служил, защищая от холодов.

— Когда ты делала тот эксперимент, тебя ничего не останавливало. А сейчас ты боишься, что умерла? Не волнуйся ты так, ты живее всех живых!

Мужчина поднялся с земли, пару раз присел. Сделал несколько наклонов в разные стороны. После такой импровизированной зарядки он походил по поляне, сорвал пару травинок, пожевал их — выплюнул, скорчив при этом недовольную гримасу. Затем сорвал с дерева, стоящего поодаль, листья и с ними проделал те же действия. Удостоверившись в их несъедобности, парень, ругаясь на языке, неизвестном Катарине, произнёс что-то весьма громко и ударил ногой о дерево. Растение не пострадало, а вот мужчина стал кричать интенсивнее и говорил он явно не о достоинствах и красотах природы.

— Не заставляй нас ждать, — его голос раздался совсем рядом, хотя находился он на приличном расстоянии.

Катарина встала с земли. Трава цеплялась за её руки, пытаясь вновь опрокинуть тело в свои пушистые объятия. Одежда на ней была такая же, как и до взрыва — лабораторный халат, юбка и белая блузка с пятном от одного из химических реагентов. Сильный ветер пошатнул кроны деревьев. Аллея, в которой она находилась, тянулась за горизонт. Нет, наоборот, она поднималась ввысь, отражаясь в облаках, свисала над головой.

«Человек в плаще» удалялся от девушки медленно, ожидая, что она поспешит и догонит его. «Раз он куда-то идет, значит, он знает, где они, и, возможно, ответит на мои вопросы», — эта мысль отрезвила Катарину, опьяненную красотой окружающей природы. Она решила выяснить всё, как только они поравняются. Девушка, сняв туфли, побежала вслед за ним босиком по прохладной траве.

— Я расскажу всё позже, — сказал мужчина, обернувшись к ней. Он продолжал идти и ждал, пока девушка его нагонит.

— Я не хочу говорить и об этом, — он снова снял у неё с языка те слова, которые Катарина хотела произнести. — Попробуй задать верный вопрос, — мужчина повернулся к ней лицом и улыбнулся. Он был чуть старше Катарины, но казалось наоборот, что пожилой старик спрятался под маской юнца.

— Если я не умерла, то где мы, куда идём? И зачем мне следовать за незнакомцем, которого я знаю всего пару минут? — девушка посмотрела на спутника. Казалось, что он был далеко и не слышал её вопроса. Она повторила вопрос, но ответа так и не последовало. Отчаявшись, девушка хотела бросить в него туфлю, но пожалела свою почти новую покупку и попросту ударила его по коленке ногой. Потеряв равновесие после удара, Катарина плюхнулась на куст каких-то цветов, отчего те, как одуванчики разбросали вокруг свои лепестки.

— Тут недалеко есть поселение. Чужаков там не любят, но продовольствие выпросить можно, — он протянул девушке руку. Но Катарина пропустила этот знак помощи и встала самостоятельно. Девушка отряхнула юбку и быстрым шагом направилась подальше от своего спутника, всем видом давая понять, что она обижена и никакие уговоры не помогут ей забыть обиду.

— Катя, — крикнул он девушке, — Деревушка в другом направлении.

Сменив маску задумчивости на улыбку, он пошел в прежнем направлении, так и не дождавшись от Катарины ответа. В скором времени по дороге в городок без названия направлялись двое путников.

— Я по порядку расскажу тебе сложившуюся ситуацию. Стоит всё-таки начать со знакомства — меня зовут Слава. И никак по-другому. Да и к выражению «Слава КПСС» я не имею никакого отношения, — Катя кивнула, не вдаваясь в подробности. Странные выражения мужчины вызвали у неё лишь улыбку. Своеобразное чувство юмора молодого человека позволило ей сбросить напряжение, копившееся всё это время. Откинув лишние мысли, Катарина снова сосредоточилась на голосе Славы.

— Твой эксперимент с той машиной привел к парадоксу. Размер твоего подопытного образца был очень мал. Энергия, которую ты затратила на его перемещение, отбрасывала образец на долю секунды назад. Тем самым два предмета, находясь в одном месте, вошли в резонанс, вызвав цепную реакцию. Если бы я не наблюдал за тобой по воле случая, кормила бы ты сейчас созвездие рыб.

— Но ведь я рассчитала минимальную массу предмета, готового для перемещения. И зачем Вы за мной следили? Вы из комитета? — девушка боязливо покосилась в сторону спутника и встала, как вкопанная, в землю.

— Комитет? А всё это уже не важно. Не стой на месте, я тебя не укушу, — Слава махнул рукой, приглашая Катарину к себе. Они снова продолжили свой трудный путь.

— Твоей временной линии нет — тебя никогда не существовало. Основной поток разорван и кровоточит, будто порванный сосуд — грубо, но это больше подходит под описание, нежели то, которое я получил от Фрэнка. Ты всё сделала правильно, но технологически этот период времени еще не готов к энергиям такого уровня. Ещё бы чуть-чуть и прорвалась чистая материя. Весь поток стерло бы и это привело к дисбалансу. Всё, что создавалось веками и тысячелетиями — исчезло навсегда. Времени для восстановления потребуется немного, но это время придется пережидать ТУТ, — выделив голосом последнее слово, он раскинул руки, пытаясь охватить окружающее их пространство. — Не райские сады, но для временного проживания сойдёт.

— Ты же знаешь больше, чем говоришь на самом деле, мы с тобой в одной упряжке. Я должна знать еще что-то?

— Пожалуй, да, — ответил мужчина Катарине невозмутимым голосом, — Договариваться о продуктах буду я.

— Это еще почему? Я веганка и не потерплю, чтобы мясоед решал за меня вопрос пищи.

— Ты бросай травоядные замашки, сейчас не время быть доброй пони. Нет времени в игры играть и возить детишек на спинке, получая за это сахар.

Споря о вечной проблеме равноправия полов, они не заметили, как подошли к поселению. Ветхие и покосившиеся невысокие домики стояли далеко друг от друга и не выглядели обитаемыми. Не было слышно ни смеха и гомона детей, ни лая собак. Именно так выглядели вымершие поселения.

Странники подошли к первому из домов на окраине. Позвав хозяев, они не получили ответа. Старые половицы скрипели с каждым шагом Славы. Он тщательно осматривался, в попытке отыскать любую вещь, которая прольёт свет на историю внезапного исчезновения этого маленького хутора. Вокруг царило запустение: битые кувшины, запыленная мебель, разбитые стекла и поломанные двери. Похоже, поселение покидали в спешке — личных вещей в комнатах почти не было.

Всего полгода назад это было процветающее поселение. Почти две сотни жителей. Они помогали ему раньше, и сегодня он так же наделся о помощи с их стороны. Но внезапное исчезновение целой деревни заставило задуматься Славу о том, что это не простой исход из поселения. Он ходил кругами по комнатам. Катарина всюду следовала за ним и рассматривала те же вещи, что и Слава. Но в отличие от него, осколки и клочки тряпья Катю не интересовали. Спутник девушки подолгу рассматривал вещи, пытаясь восстановить картину событий.

«Среднего роста человек вбегает в дом и зовет своих родных — жену и двоих старших детей, что были дома. Он даёт всем наказ взять самое необходимое. Дети в своих комнатах собирают одежду и игрушки для младшей сестренки, которая находится сейчас в школе. Их мать упаковывает хлеб и вяленое мясо — в основном, те продукты, что пригодны для долгого путешествия. Женщина случайно роняет кувшин с водой, и он разлетается на осколки. Она пытается вытереть пол, но её муж запрещает ей это делать и отправляет дальше собирать вещи. Мужчина продолжает собирать продукты, а затем готовит обоз, который стоит возле дома. Запряженная лошадь нервно бьёт копытом и не может устоять на месте. Отец семейства просит семью поторопиться. Они успели взять по одеялу на каждого члена семьи, продукты, кувшины с водой. Также на телеге пара клеток с домашней птицей. Скот большего размера предстояло оставить тут. Дабы не обрекать живность на верную смерть, загоны было решено оставить открытыми. Обоз тронулся. Сопровождаемый плачем женщины, он удалялся от родного места, держа путь сначала к школе, а затем прочь из поселка, на юго-восток, к берегу моря. Топот копыт по вымощенной улице становился всё тише и тише».

В других домах тоже царило запустение, пыль и разруха. В одном из домов их ждал неожиданный сюрприз. Забравшись в сад одного из домов, чтобы собирать яблок в дорогу, на ничего не подозревающую девушку набросился кот. Спрыгнув с ветки на спину Кате, он вцепился когтями и начал рвать халат. Черная шерсть животного отливала блеском на солнце. Полные ярости глаза светились темным светом — дикий, никогда не видавший людей, он принял их за нарушителей своей территории и по праву первого защищал её до полной своей победы. Катарина сумела сбросить халат, но неглубокие царапины всё-таки остались. Животное издавало утробные звуки, пытаясь напугать своего соперника. Кот набрасывался на девушку, но, получая отпор мешком с яблоками, быстро убегал, а затем снова нападал. Но услышав свист Славы, который пришел на крики о помощи, он ретировался на близлежащее дерево.

— Чего так долго? Я чуть со страху не умерла на месте, когда этот комок шерсти на меня свалился.

— Мохнатый, страшный зверь, — Слава посмотрел в сторону животного и подмигнул ему. Кот небрежно зевнул, развалился на ветке, закрыв глаза.

— Тебе смешно, да? — Катарина снова начала собирать яблоки, искоса посматривая на угольно-черного сорванца. Кот продолжал лежать на ветке, дергая ушами и улавливая каждый звук, доносящийся из окружающего пространства.

Слава ушел в дом и продолжил поиски полезных изделий. Пару пустых бурдюков, кисет с табаком возымели место быть в общем списке нажитого имущества. Заполнив водой сосуды, некогда предназначенные для вкуснейшего местного вина, компания уже из трех путников направилась дальше исследовать пустошь. Сначала незаметный и осторожный преследователь прятался в кустах, то и дело, высовывая свою любопытную мордочку. Завидев опасность обнаружения, мгновенно прятался, становясь невидимым для Кати и Славы.

— Похоже, за нами хвост, — с улыбкой прошептал Слава на ухо девушке. — Обернись. Медленно.

Катарина лишь заметила едва заметную тень, мелькнувшую между порослей. После обнаружения кот пропал из виду. Больше он не показывался.

Последнее место, которое хотел посетить Слава, — дом местного старосты. Он находился на главной улице, аккуратно вымощенной камнем. Улица тянулась с севера на юг и являлась частью торгового тракта. Чтобы на городок не нападали разбойники, со стороны леса он был огорожен высоким забором, а с другой стороны было естественное препятствие — скалы. Преодолеть их решился бы, наверное, только безумец. Когда-то стража патрулировала каждый потаённый угол поселения. Все вокруг знали, что нарушение порядка ведёт к неминуемому наказанию, поэтому в этом селении соблюдали закон. Староста был бывшим военным. После службы своей родине уехал в глушь, чтобы в тишине отдохнуть от лязга лат и мечей. Он сменил военную форму на одежду чиновника и стал управлять постоялым двором, который вскоре вырос из захудалого пристанища купцов и помещиков в полноценную точку торговли. Дом старосты, а также по совместительству мэрия, и еще с десяток учреждений, показались перед путниками. Каково было удивление Катарины, когда на пороге они встретили своего старого знакомого. Пушистый разбойник сидел на пороге здания и… занимался личной гигиеной, вылизывая своё кошачье достоинство. Заметив, что он уже не один, кот встал на четыре лапы, потянулся и с безразличием посмотрел на своих новых знакомых. Запрыгнув на подоконник окна первого этажа, животина скрылась внутри здания, посмотрев напоследок хитрым взглядом на Катарину и Славу.

Дом был двухэтажным. Крыша обвалилась, и второй этаж был теперь не столь привлекательным для осмотра. В своё знакомство со старостой Слава, а в тот момент мужчина носил другое имя, посетил только первый уровень строения. Роскошная библиотека находилась в гостиной, по всему периметру стояли трёхметровые полки, полностью заполненные толстыми фолиантами и свитками. Посередине комнаты висел светильник с множеством свечей. В торжественные моменты комната использовалась для балов и пиршеств. Сейчас мало чего напоминало былую роскошь приёмного зала. Кованый остов люстры безжизненным силуэтом лежал на полу. Обвитый паутиной, он напоминал привидение, присевшее отдохнуть от долгого рабочего дня в старом проклятом замке.

Потрескавшиеся стены создавали мрачную, удручающую картину. Жизнь давно покинула это место, но само здание продолжало существовать самостоятельно. Будто бы и не пропадало его величие и красота. Проходя через некогда прекраснейшую арку — на её месте лежала груда обломанных досок и штукатурка, — он снова увидел кота. Чернее вороного крыла, он сидел напротив того самого места, к которому Слава хотел подойти. Животное не сдвинулось с места, а будто бы ожидало, когда же ему уделят внимание. Заприметив свою жертву — Катарина шла вслед за своим провожатым — хищник медленно, словно боясь наказания, подошел к девушке. Катя с опаской смотрела на зверька и ожидала самого страшного результата — второй попытки нападения. Но обескуражив присутствующих людей, кот начал ластиться и тереться о ноги, заурчав как мини-трактор.

Оставив девушку на растерзание страшному и беспощадному существу, Слава подошел к нагромождению свитков. Запыленные, местами изъеденные крысами и выцветшие от времени ведомости поступления товаров не были интересны людям, в спешке покидающим деревню. Но позолота, статуэтки, скульптуры — всё это быстро попадало в загашники служащих, бежавших на юг. Но от чего они убегали? Это и пытался выяснить Слава, отыскав книгу посещений ратуши, в которую методично день за днём записывали все происшествия в городе. Последняя запись значилась «15 июля 793 года, четверг». Записей и происшествий на эту дату не было. С первого посещения деревушки прошло чуть меньше года. Единственное, что приходило на ум — Корпорация. Верные псы шефа Легро как саранча уничтожают на своём пути. Погоня? До момента прибытия сюда вместе с Катариной, прошло неизвестно, сколько времени: полвека, больше? «Зря я полагал, что оторвался от них».

Из размышлений Славу выдернул раскат грома. Сезон дождей как по расписанию накрывал эту часть континента. Но до последнего момента летняя погода не уступа ненастью — солнце продолжало светить. Катарина стояла, прижав к себе уже мирно спящее пушистое существо. Похоже, что враги нашли компромисс и теперь стали не разлей вода.

— Нам нужно найти укрытие. Дождь будет идти дней пять, не больше. Запасов воды и фруктов нам должно хватить. — Он поднялся с колен и положил книгу к себе в мешок.

— А где нам прятаться? Тут же в округе нет ни одного целёхонького дома, одни руины. И что делать с ним? — Катарина осторожно положила спящего кота одну из свободных полок стеллажа. Слава, продолжил складывать свитки:

— Как где? — Слава посмотрел на девушку. — Думаешь, этот проныра просто так сюда пришел? Не знаю, как ты, а звериному чутью я доверяю. Хотя… ты правильно поступаешь, вдруг он надумал перегрызть тебе глотку тёмной ночью и просто притворяется.

Тихо смеясь, он подошел к полке напротив. Тут также были бумаги, но несколько иного характера. Поселение занималось не только торговлей продовольствием. Карты и планы любой местности в стране здесь можно приобрести за бесценок — если ты остановился в гостинице на ночь или оплатил пошлину на год вперёд. Бумага хранила тусклые, едва различимые очертания границ, рек, торговых путей и мест для ночлега. Слава взял карту юго-востока и пошел искать место для ночлега. Предстоящая неделька будет не столь приятной, как отпуск на берегу пляжа.