Обнаженная для герцога

Глава 38. Удар

Он даже не отстранился, даже не попытался перехватить мою руку, хотя я видела — мог, спокойно мог перехватить, но он даже не дёрнулся, продолжая жадно всматриваться в моё лицо.

Закрыла глаза, пытаясь хоть чуть-чуть обуздать всю ту бурю, которая поднялась во мне от этого… этого…

Я ударила Дамиана по лицу снова. И снова он не воспрепятствовал, хотя мог легко. Ладонь болела нестерпимо, но я будто не чувствовала боли. На душе было намного больнее.

Шарахнула магией. От души. Со всей дури.

Дамиан даже не покачнулся. Зато с дома за спиной Дамиана сорвало крышу, выбило окна, широченные деревья качнуло, посыпались ветви, дерево за домом упало, из-за остова дома показались огромные корни.

— Как ты мог? — срывающимся голосом прошептала я.

Меня затрясло, я прижала ладони к лицу. Меня будто разрывало на части.

— Как… Как мог подумать? — едва слышно прошептала я.

Дамиан обнял меня. Я рванулась от него, но он с силой прижал меня к груди. Я ударила его по ноге, вскрикнув от боли в пальце. Он повалил меня на мягкую траву, ловко перехватывая за запястья, прижимая по бокам от моих плеч, надёжно прижимая меня к траве.

— Спала с Рэналфом? — глядя прямо мне в глаза, преувеличенно спокойно спросил Дамиан.

Я закрыла глаза. Дёрнулась, но он держал меня крепко. Магией уже тоже не могла ударить, боевой маг опять скрутил мою силу.

— Отвечай, Лия, — потребовал он. — Говори правду, я увижу ложь.

Я посмотрела ему прямо в глаза. Широко улыбнувшись, с непередаваемым удовольствием ответила:

— Да, мой король. Спала.

Дамиан сощурился.

— Я тебя знаю, по лицу вижу: тут ты точно лжёшь. Почему заклинание показывает, что ты говоришь правду?

— Да потому что я спала с ним! — заорала я ему в лицо. — Спала! С братом твоим! Каждую ночь!

Дамиан смотрел на меня, но меня уже так несло, что мне уже было всё равно. Широко улыбаясь, с яростью глядя прямо в сощуренные янтарные глаза, я ответила уже спокойнее:

— Все полтора месяца! Да, Дамиан, всё это время, начиная с момента, когда ты отдал меня своему брату, я спала с ним. И я говорю правду, проверяй!

— Прям с первого дня? — усмехнулся он.

— Ага, — радостно вытаращив глаза, кивнула я. — Прям каждую ночь. Под деревьями. На кроватях в гостиницах. На земле. Везде, где нас застигала ночь, я спала с твоим братом. Ежедневно, Дамиан. Прям от заката и до рассвета. И даже днём иногда.

Дамиан хмыкнул, его жёсткая хватка на запястьях чуть ослабла.

— А ещё он на меня голую смотрел, — прошипела я. — Совсем голую. Без одежды. Трогал всячески. И сонную и в сознании.

Он нахмурился, но молчал, пристально разглядывая меня.

— Я в крови лежала, — продолжала я, подавшись вперёд, приближая своё лицо к его, — умирала. У меня лихорадка была. А твой брат меня лечил! Представляешь? Я ему мозг весь вынесла, а он лечил!

— Лия, — мрачно сказал он.

— Что, Лия? — подняла брови я. — Может, слезешь с меня? Если у тебя такие мысли, мои слова их не сотрут. Даже заклинание применяешь!

Он пристально смотрел на меня, а я… Я вдруг обмякла, вся ярость разом слетела с меня, оставляя лишь странную опустошённость.

— Был момент, когда он напугал меня. Я купалась в озере, а он смотрел.

Я уставилась на вздувшуюся вену на лбу Дамиана, но продолжила говорить:

— Попыталась сбежать к тебе, но он не пустил. Отругал. Сказал, что да, смотрит. Потому что я очень красива. И будет смотреть. Но не тронет меня, даже если я сама залезу в нему в штаны. Потому что жизнь за тебя отдаст. Не предаст. И я не предам.

Дамиан с силой втянул в себя воздух, жадно вглядываясь в моё лицо.

— Я верна тебе, Дамиан, — глядя ему прямо в глаза, бесцветно сказала я. — Мог бы просто применить своё заклинание и спросить. Я бы тебе сказала. Но не так.

— Хочешь сказать, если бы просто так спросил, не обиделась бы? — прищурился он.

Я пожала плечами.

— Почему ты сейчас?.. — тихо спросила я, — если сомневался, почему сразу не спросил?

Он ответил не сразу. Долго рассматривал меня, а потом, будто колоссальное усилие делал, заговорил отрывисто.

— Мне нужно было увидеть тебя. Настоящую. Искреннюю. Не окаменевшую, какая появилась. Ту, какую раньше видел. Увидеть. Тебя.

Я снова дёрнулась, но он не отпускал.

— Сейчас видишь? — спросила я.

— Да, вижу. И чувствую, — дёрнул покрасневшей щекой Дамиан.

Он шумно выдохнул, прижался лбом к моему лбу, тихо и сдавленно заговорил:

— Я как увидел твои ожоги… Такие ожоги… Я знаю. Я знаю, что это, Лия. Знаю, что оставляет такие следы. Это значит, если бы не брат, я бы остался без тебя. Чуть с ума не сошёл. Знал же, что ты под ударом. Изводился. И сдерживался. Не возвращал тебя. Шёл под удары на поле боя, рисковал… И тут увидеть, узнать, что… Что мог потерять…

Дамиан стиснул мои запястья, прижался щекой к моей щеке, заговорил ещё тише:

— А потом… Когда дошло, что ты была с ним без одежды… Эта дрянь лечится долго. И всё это время… Не знаю, как сдержался. Тебя боялся задеть. Повредить. Тебе. На этой мысли и протянул. Ты лечила меня, обрабатывала мои раны, а я всё это время… Представлял. Вас двоих. Всё же сдержался. Решил выждать. Думал, выжду, высплюсь, пройдёт, но только хуже стало.

Мне почудилось в его словах нечто вроде извинения. Это он прощения так просит? А он вообще умеет это делать? За всё время ни разу не припомню…

Сколько мы с ним знакомы-то вообще? Два дня после свадьбы как с герцогом. Три месяца во дворце, короткими поздними вечерами, да по утрам за завтраком.

Было очень обидно, но держать на сердце тяжесть я не хотела. Я глубоко вдохнула. Да, он для меня сущий незнакомец. Методы и решения у него мягко говоря странные. Но я хочу быть с ним, а значит, попытаюсь его понять. Не буду позволять эмоциям дальше убивать такое хрупкое взаимопонимание.

Он поднял голову, я поймала его переполненный болью взгляд и как можно спокойнее сказала:

— Дамиан, мне никто не нужен, кроме тебя. Я тебя люблю. Ты единственный мужчина, с кем я хочу быть, и чьих прикосновений я желаю и буду желать.

Грустно улыбнувшись, я добавила, глядя ему в глаза:

— Ты можешь мне не верить, но это правда. Ты мой герцог. Разве может хоть кто-то сравниться с тобой? Для меня просто никто больше не существует. Только ты.

Он глубоко вздохнул, сжимая кулаки на моих запястьях.

— Отпусти меня, — тихо попросила я.

— Нет, — ответил он и прижался губами к моим губам.

Я ответила на его поцелуй не сразу.

Дамиан целовал мои неподвижные губы, и я вдруг поняла, что он верит мне. А ещё — он не будет извиняться.

Не будет. Как и я не буду.

Я уж точно не буду просить прощения за две пощёчины.

Со всей отчётливостью я понимала, что это единственный раз, когда король Дамиан позволил ударить себя. Но зато я чувствовала, что он поверил мне. Как я верила ему, что я действительно у него единственная.

И тем не менее, Дамиан просил прощения.

Да, просил. Но не словами. Иначе.

Он целовал иначе. Отпустил мои запястья, погрузился пальцами в мои волосы, удерживая мою голову в ладонях, опёрся на локти и удобно расположился между моих раскрытых от его мягкого давления бёдер.

Дамиан заполнил меня нежно и неотвратимо, тягуче медленно задвигался во мне, продолжая целовать, поглаживать под волосами, а я…

А я всё же расплакалась, обняла его за спину, и подалась навстречу ему, раскрывая губы, целуя его в ответ, позволяя ему брать меня. Любить меня.

— Почему позволил себя ударить? — спросила я.

Мы лежали на мягкой траве после странной и очень нежной близости, ощущавшейся особенно остро после разлуки и бурного выяснения отношений.

Я разнесла дом, поэтому Дамиан овладевал мною прямо на траве у озера. Мне было всё равно. Главное, с ним. Главное, смотреть в его глаза и чувствовать его.

И сейчас, когда он лежал на спине, а я уютно устроилась щекой у него на груди, закинув ногу ему на бедро, я ждала ответа.

Дамиан молчал, и я приподнялась, опершись подбородком на его грудь, заглянула в глаза и вопросительно подняла брови.

— Позволил? — наконец, спросил Дамиан, усмехнувшись. — Это было так очевидно?

— Да, ты в любой момент мог перехватить руку, я видела. Ты намного быстрее меня. Не говоря уже о щитах. Почему позволил?

Дамиан приподнялся, закинув руку за голову, задумчиво посмотрел на меня, а потом улыбнулся.

— Знаешь, какой первый удар я пропустил за всю жизнь?

Я пожала плечом.

— Откуда я могу это знать?

Дамиан обнял меня чуть крепче, погладил по волосам.

— От тебя, Лия.

Я удивлённо посмотрела на него.

Он мечтательно улыбнулся, я аж залюбовалась: это невозможно, какой он у меня красивый…

— Я всю жизнь гордился тем, что никто ни разу меня не мог ударить, — прищурившись, стал рассказывать он. — Ни разу. Я бывал в разных переделках, в стычках на границе как боевой маг бывал неоднократно. Было, что один против полусотни боевых магов выходил…

Дамиан усмехнулся:

— Да уж, то была передряга так передряга. Думал всё, там и лягу. Но нет. Всех один раскидал. В общем, Лия, никто. Никогда. Ни разу. За всю мою жизнь никто так и не смог проникнуть под мои защиты, не говоря уже об ударе.

Я аж приоткрыла рот от удивления, уставившись на него. Нет, этого не может быть… Дамиан хмыкнул, и легонько щёлкнул меня по носу. Снова закинул руку за голову, и, глядя в небо, признался:

— И вот, весь такой гордый собой, уверенный, что способен избежать любых ударов… Да ещё и успешно разгуливающий под носом короля Освальда, в столице я стал свидетелем разговора Бернарда с нереальной красавицей, которая жаловалась своему дяде, что её никто ни разу не целовал. А ещё она не хотела на бал к королю, и просила отложить её дебют.

Я молча таращилась на него.

— Не верю, Дамиан, — отмерев, покачала головой я, — как я тогда могла тебя ударить? Я же совсем неопытная была.

Он негромко рассмеялся.

— Я тоже не поверил. Но факт оставался фактом. Я сначала рассвирепел, а потом дошло, что ты всё сделала неосознанно. Удар был виртуозный, Лия, я бы сам так не смог при всём желании. Ты просто щёлкнула по стыку базовых щитов, и полезла под защиты. Я, конечно, тут же прекратил беспредел, но впечатлён был по-полной.

Дамиан ловко перевернулся, уронив меня на спину, и со вкусом поцеловал, так, что я потянулась к нему всем телом, позабыв уже, о чём спрашивала. Но зато он не забыл. Отстранился, убрал локон с моего лба и продолжил меня удивлять.

— Когда Освальд напал на дворец, мне стало очевидно, что тебя надо прятать. Я вынудил Рэналфа взяться за твою защиту, причём вынудил самым подлым образом, надавив на воспоминание о его погибшей любимой.

Дамиан невесело улыбнулся, всматриваясь в мои глаза.

— Рэналф увёл тебя, я едва сдержался, чтобы не броситься за тобой. Но я не мог ждать ещё два года, когда выстроенная мной сеть в королевстве Освальда сработала бы, надо было короля вытаскивать из его дыры.

Он помедлил, и явно через силу признался:

— Ты даже в моём дворце, в моей берлоге, да даже круглосуточно со мной рядом всё равно была в опасности. Освальд вцепился жестко, до самых моих преданных через похищения близких и шантаж умудрялся дотягиваться. Ты не знаешь, но на тебя было четыре покушения. Одно почти достигло цели. Не уберёг бы. А потом атака на дворец. Пришлось прятать тебя с помощью Рэналфа и быстрее всё заканчивать.

Я внимательно слушала его, интересные вещи он сейчас рассказывал.

— Поэтому на передовой я уже позволял наносить себе раны, чтобы Освальд пошёл на поводу у своего самомнения и решил, что он в безопасности, что он сможет лично покончить со мной. Что ему это по силам.

— Ты позволял ранить себя, чтобы выманить Освальда? — переспросила я.

— Да, Лия, — Дамиан взял мою руку, поцеловал ладонь, всё ещё зудевшую после пощёчин. — И сейчас надеялся, что от тебя по лицу прилетит. В крайней степени возмущения ты сразу драться начинаешь. Я и решил, что будет символично, если история ударов по моей королевской тушке, начатая тобой, тобою же и закончится.

Я уткнулась носом в его плечо.

— Всё-то у тебя под контролем и спланировано, — пробурчала я.

— Нет, Лия, не всё, — засмеялся Дамиан и обнял меня крепче. — Я не могу запланировать стихийные бедствия.

Я покосилась на него, уже зная, что он скажет. И да, я оказалась права.

— Ты моё стихийное бедствие, Лия, — с тёплой улыбкой сказал он.

Я хмыкнула, а он погладил меня по спине и добавил:

— Тебя невозможно было запланировать. И ты продолжаешь подкидывать мне сюрприз за сюрпризом.

— Это какой же сюрприз я тебе подкинула сейчас? — уставилась на него я.

— Даже два, Лия, — с хитринкой во взгляде улыбнулся он.