Новый старый 1978-й. Книга шестая

Глава 5 Mardi (Вторник) — от лат. «Martis dies» (день Марса)

Я подъехал к указанному дому даже не через десять, а через восемь минут. Ого, вот это особняк. Миллиона два долларов стоит, если не больше. И он к тому же почти в центре Парижа расположен. Даже сад виден за забором. Хороша подруга у Жасинты. Я пока по своим финансам могу позволить себе только половину такой красоты. А чего тут удивляться, это же друзья дочки президента Франции. Вокруг неё только такие и собираются. Элита страны вокруг президента, а дети элиты — вокруг дочери.

Я расплатился с водителем и вышел из машины. Таксист меня не узнал, так как я специально надел бейсболку и большие очки, как у Рода Стюарта. Стучать в дверь пришлось медным кольцом, звуки удара которого гулким эхом разносились по зданию. Странно, никто не открывает. А, ну да. Хозяева сейчас в Италии и прислуги тоже нет. Но вот дверь, наконец, открылась и я увидел на пороге Жасинту. А вблизи она ещё симпатичнее, чем я запомнил её на концерте. Её стрижка каре «à la Mireille Mathieu» ей очень шла. Но как пел мой новый друг Владимир Высоцкий: «Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом». Так что вперёд и с песней. Нет в мире таких крепостей, которых большевики не могли бы взять. А я ведь с недавних пор тоже большевик, так как являюсь членом коммунистической партии Советского Союза.

— Привет, — сказала первой Жасинта, смутившись невольно возникшей паузы. — Проходи.

— Привет, — поздоровался в ответ я, входя в дверь, — прекрасно выглядишь.

— Спасибо.

— Хороший домик у твоей подруги.

— Да, у неё папа банкир. Даже у нас такого нет, вот я и пользуюсь им по случаю.

Да, это тебе не дача Брежнева. Этому дому лет двести. Везде старинные гобелены на стенах, картины и статуи. Прямо как в музее. Это, конечно, не Букингемский дворец, но что-то похожее есть.

— Я рада, что ты приехал, — сказала девушка и проводила меня через анфиладу комнат во внутренний двор, где был бассейн. — В доме никого нет, даже слуг. Они утром приходят, убирают и уходят. Так что можно плавать сколько угодно, никто мешать не будет.

— Что ж, тогда раздеваемся и ныряем.

Я, чтобы не тратить время на переодевания, сразу надел перед выездом плавки. Поэтому скинув брюки и рубашку, я разбежался и нырнул в бассейн. Ух, вот это класс. Я, проплыв метров пять под водой, вынырнул и обернулся на девушку. Она стояла и улыбалась, глядя на то, как я отфыркиваюсь от воды, а потом сняла платья. А фигурка у неё даже лучше, чем я мог себе предположить. Ну а купальник был вообще нечто, если это можно было назвать купальником. Три треугольничка на тонких верёвочках, которые прикрывали самое сокровенное. Хотя грудь у неё была и второго размера, но на фоне стройной фигуры смотрелась даже больше. Она увидела, куда я смотрю и засмеялась. А потом разбежалась, как и я, и нырнула в бассейн.

Вынырнув, она подплыла ко мне и, убирая с лица мокрые волосы, спросила:

— Как тебе здесь?

— Отлично, — ответил я, хотя сам бассейн был метров восемь в длину и для плавания особо не был приспособлен, но я же сюда не только за этим ехал. — Я смотрю, тут и шезлонги есть. Можно полежать, когда плавать надоест.

— Давай прямо сейчас полежим пять минут, а потом опять нырнём.

Я согласился, рывком выбравшись на бортик из бассейна, и сразу поправил спереди плавки. Они при выходе из воды всегда слишком рельефно облепляют то, что должны тщательно скрывать. А вот Жасинта этого не сделала и моему взору предстала очень соблазнительная картина. Купальник облепил все её выпуклости и впадинку между ног, и это выглядело ещё сексуальнее и возбуждающе, как если бы его вообще на ней не было. Стал отчетливо виден маленький треугольник волос, одна из двух моих любимых женских интимных стрижек. Видимо, она знала о таких свойствах своего купальника и внимательно посмотрела на меня, чтобы уловить мою реакцию.

— Нравится то, что ты увидел? — спросила девушка и в её глазах заплясали знакомые бесенята.

— Очень, — сказал я и улыбнулся, понимая, что наша с ней игра вошла в эндшпиль. — Даже немного голова закружилась от того, что я увидел. Потому, что это манящее и возбуждающее совершенство достойно восхищения.

— Я специально его надела, чтобы завести тебя. Ведь тебе, наверняка, захотелось чего-то то большего?

— Конечно. Я же не железный, чтобы не реагировать на такую красоту.

Она подошла ближе и прижалась ко мне.

— Ты вся дрожишь, — сказал я, схватив с шезлонга большое белое полотенце, которое было там положено заранее, и укутал девушку в него. — Ты же так замёрзнешь.

— Это я не от холода, а от предвкушения того, что произойдёт дальше.

И после этих слов она поцеловала меня. Я ответил ей страстным французским поцелуем, глубоко проникнув своим языком в её рот и водя им по нёбу, а потом стал целовать её шею, грудь и опустился на корточки, чтобы поцеловать низ живота. Маленький кусочек полупрозрачной тряпочки легко соскользнул с её лобка и я поцеловал прямо в самую эрогенную точку её тела. Она застонала и стала гладить мои волосы правой рукой, перебирая их. Из её груди вырвался сладострастный вздох наслаждения. Видимо, именно об этом она мечтала со вчерашнего вечера и я угадал её тайное желание. Куннилингус — наше всё. Я знал, что женщины очень любят такие ласки и уверенно заработал языком.

Я вспомнил одно веселое утверждение, что куннилингус придумали язычники. Видимо, они знали толк в этом деле, раз их так прозвали. Девушка стоять на ногах уже не могла и я аккуратно положил её на шезлонг, не прекращая ласкать, теперь уже губами, гениталии Жасинты. Как бы сказала в данной ситуации китайская императрица У Цзетянь династии Тан, я продолжал «облизывание тычинок лотоса». Раскрывшийся лотос, как и сама его хозяйка, стонали от удовольствия, результатом чего явился громкий вскрик, возвестивший, что девушка достигла наивысшей точки наслаждения. Вот так, в товарищеском матче по сексболу межу сборной Франции и СССР, сборная Советского Союза сразу на первых минутах первого тайма повела в счете 1:0.

— А как ты догадался, что я об этом всю ночь мечтала? — спросила Жасинта, когда немного отдышалась.

— Я умею угадывать желания, — сказал я и поцеловал её в губы. — И сейчас я знаю, что ты мечтаешь продолжить наши с тобой занятия любовью в спальне.

А тут и угадывать нечего, потому, что на лежаке не очень удобно этим заниматься по-настоящему. Поэтому она встала, взяла меня за руку и отвела в спальню, где мы продолжили наши игры. Жасинта была уже более-менее опытной в сексе и очень легко возбудимой, поэтому итоговый счёт матча был 6:4. Я четыре раза отличился, два раза даже забив «не туда». Ей очень понравился такой способ, хотя она до меня, как она потом мне рассказала, его никогда не пробовала. Она о нем знала, но пока не решалась со своими молодыми людьми этим заниматься. А тут сразу согласилась и попросила ещё раз исполнить его на бис. Во как, я даже нашу концертную терминологию в секс перенёс.

— Ты так вчера свою «Belle» спел, что я готова была со всеми женщинами вместе броситься на сцену, — сказала мне Жасинта, когда она лежала без сил от такого количества испытанных ею оргазмов. — Меня охватило всепоглощающее чувство любви к тебе. А сейчас с тобой я просто не могла остановиться. Я даже не слышала, чтобы кто-то из моих подружек смог кончить шесть раз подряд. Я сама себе удивляюсь. А у тебя, вообще, четыре раза это сделать получилось. Кому сказать — не поверят.

— А ты и не говори никому, — ответил я, любуясь тем, с каким счастливым удивлением и восторгом она мне рассказывала о наших с ней любовных рекордах. — А то завидовать будут.

— Пусть завидуют. Я этого почти неделю ждала. Ведь это я уговорила папу пригласить тебя на гастроли к нам. Ты мне сразу понравился, когда я тебя ещё в твоих английских клипах увидела. А потом я услышала по радио твою «Belle» и вообще потеряла голову. Я бы одна папу не уговорила. Для этого я принесла маме послушать твои песни и они ей тоже понравились. И тогда мы вместе пошли и уговорили отца.

— Вот у вас тут какие страсти из-за меня кипели, а я и не знал. Значит, это именно тебе я обязан своим неожиданным попаданием в Париж.

— Я же любимая дочь у папочки, поэтому он ради меня и моей мамы всё сделает.

И я вспомнил понравившееся мне когда-то стихотворение молодого поэта Андрея Цыбина «Дочь президента»:

Её руки порочны, а ноги длинны

Она — секс-символ этой страны,

Она — дочь, дочь президента.

Многих партнёров сводит с ума,

Её особняк — на вершине холма,

Она — дочь, дочь президента.

Да, Жасинта, действительно, очень сексуальна и, на самом деле, она дочь президента Франции. И есть в ней уже некая порочность, которая так меня и привлекла. Она положила свою очаровательную головку мне на грудь и медленно водила пальчиком левой руки у меня по животу. Было немного щекотно, но приятно.

— Ты ещё сможешь вырваться ко мне? — спросила она меня с надеждой в голосе, подняв ко мне своё лицо и внимательно вглядываясь мне в глаза.

— Постараюсь, — ответил я, ни капли ей не соврав, так как я, действительно, хотел ещё раз встретиться с ней. — У меня очень плотный график и времени всего два дня осталось, не считая сегодняшнего. У нас опять сегодня вечером концерт, только уже в «Pavillon de Paris». А там десять тысяч народу будет.

— Меня одну туда не отпустят. А я так хочу ещё раз услышать вживую, как ты поёшь свою «Belle».

— Когда мы следующий раз с тобой увидимся, я возьму с собой минусовку этой песни и спою её только для тебя.

— Правда? Я буду очень ждать этого. Ой, уже больше часа прошло. Меня могут хватиться дома.

— Тогда одеваемся и возвращаемся кто домой, а кто в гостиницу.

— Я теперь самая счастливая женщина на свете, потому, что сегодня моя мечта сбылась.

Мы быстро собрались и Жасинта вызвала сразу два такси, так как нам надо было ехать в разные стороны. Перед выходом мы нежно поцеловались, пообещав друг другу помнить всегда сегодняшнюю нашу встречу, и направились каждый к своему авто. Обратно я доехал ещё быстрее, чем ехал сюда. Таксист мне попался настоящий гонщик. Видимо, про таких лихих французских водил через двадцать лет снимут фильм «Такси» с Саидом «Сами́» Насери́ в главной роли.

Солнышко меня не потеряла и даже не волновалась из-за моего отсутствия, так как с увлечением смотрела по телевизору диснеевские мультфильмы. Вот они, взрослые женщины. Очень хотят рожать детей, а сами ещё как дети.

— Тут нам приглашение принесли, — сказала мне Солнышко, не отрываясь от экрана. — Оно от тех людей, которых ты спас. Там написано, что это барон и баронесса Ротшильд. Они нас ждут через сорок минут в ресторане внизу на обед. Приглашение написано на французском и английском языках. Мы пойдём или как?

— Конечно, пойдём, — ответил я, целуя её в щеку. — Сейчас сполоснуть и пойдем.

Я быстро принял душ и переоделся. Солнышко тоже привела себя в порядок.

— Слушай, — сказал я, — пошли маникюр тебе сделаем.

— И я тоже только что об этом тебя хотела попросить, — ответила, развесилившаяся таким совпадением, подруга. — Ты прямо мысли мои читаешь.

— Это ещё твоя мама месяц назад заметила.

Мы спустились вниз в салон, где Солнышко делала вчера себе причёску. Там нас встретили улыбками и спросили, чтобы мы на этот раз хотели. Я им объяснил, что моей девушке нужно сделать французский маникюр, но не совсем обычный.

— Для этого мне нужен отбеливающийся карандаш, — сказал я и его сразу принесли. — А теперь вы на внутреннюю поверхность ногтя нанесите белый слой карандаша, а потом покройте весь ноготь прозрачным лаком.

Тут работали профессионалы, которые схватывали всё налету. Два мастера одновременно работали с правой и левой рукой Солнышка и это заняло у них меньше пятнадцати минут. Выглядели ногти после этого просто потрясающе.

— Спасибо, месье André, — сказали обе девушки. — Вы показали нам очень оригинальный френч. За это мы вам бесплатно дарим эту услугу.

— И вам спасибо за подарок, — ответил я, глядя на довольную и улыбающуюся Солнышко. — Мы к вам послезавтра зайдём и я вам ещё покажу и расскажу о некоторых других видах френча.

После маникюра и легкой укладки мы заглянули в бутик Dior, где я воспользовался нашей сорокапроцентной скидкой и купил Солнышку два великолепных платья, туфли и сумочки под них. А затем я решил шикануть и купить своей невесте два колье с бриллиантами. В одном были дополнительно вставлены изумруды под цвет зеленого платья, а в другом сапфиры в тон её синего. В одном из комплектов, в синем, моя невеста решила остаться и я попросил остальные вещи отнести к нам в номер.

— Ты потратил кучу денег на покупки для меня, — сказала мне Солнышко, когда увидела, каким количеством банкнот я расплатился за всё. — Я могла бы и без них обойтись.

— Считай это моим свадебным подарком тебе, — ответил я и удостоился за это благодарственного поцелуя и восхищенного взгляда любимой.

Солнышко опять сияла как…солнышко. Получается, что даже ярче, чем настоящее. А я чувствовал, что тем самым полностью загладил внутренне чувство вины перед ней за мои любовные игры с дочкой президента. Мир и покой в моей душе были целиком восстановлены. То, что на это всё удовольствие ушёл один чек почти в девяносто тысяч французских франков или двадцать тысяч долларов, я особого внимания не обратил. Я теперь без двух минут миллионер, поэтому могу себе позволить иногда такие покупки. И это я сделал ещё и для того, чтобы Солнышко выглядела шикарно перед пригласившими нас на обед миллиардерами. Но я себе тоже присмотрел пару костюмов и рубашек. Я их потом куплю, так как подарок невесте должен быть сам по себе, а мои покупки пойдут отдельно.

После этого мы, оба счастливые, направились в сторону ресторана. Там нас за столиком поджидала супружеская пара Ротшильдов, крупнейших банкиров Европы. Барон Эдмон и баронесса Надин встали, чтобы поздороваться с нами и познакомиться с Солнышком. Баронесса сразу обратила внимание на наряд моей невесты и оценила его.

— Как ваше самочувствие? — спросил я их, присаживаясь к столу. — Вам сегодня ночью очень много пришлось пережить.

— Да, — ответил Эдмон, — сначала смерть наших охранников, потом угрозы нас убить. И ведь они собирались потом, действительно, нас убить, когда забрали бы деньги и драгоценности. Они пытались найти сейфы, а потом их вскрыть. Ты, André, появился очень вовремя.

— Как услышал два тихих выстрела, — сказал я, разглядывая меню, — так сразу начал действовать. А знаете, чего я тогда боялся больше всего?

— Ну не смерти, конечно, — ответила Надин, улыбнувшись.

— Точно. О смерти не думал вообще. Я боялся только ненароком разбудить свою невесту.

Все рассмеялись, а Солнышко толкнула меня ногой под столом. Но судя по её довольному виду, ей понравилось, что даже в такой момент я заботился о ней.

— Вы уже конечно, знаете, — продолжил Эдмон, — что взявшие нас в заложники были неонацистами, которые ненавидят евреев и которым нужны были деньги. После их допросов в полиции они признались, что в живых они нас оставлять не планировали. Как, André, я могу тебя отблагодарить за твою помощь?

— Так вы меня уже поблагодарили за это? — ответил я, несколько удивившись.

— Я говорю о материальном вознаграждении. Ведь ты рисковал ради нас своей жизнью.

— Мне достаточно вашей дружбы, а больше нам с невестой и не надо.

— Тогда я сам решу этот вопрос. Моя жизнь для меня стоит очень дорого, но чек в один миллион франков, я надеюсь, будет достойной наградой за то, что ты нас спас. И не вздумай отказываться, а то мы с женой обидимся на тебя.

— Хорошо. Если вы считаете, что так вам будет комфортнее, то я согласен.

Мы разговаривали по-английски, чтобы Солнышко всё понимала и принимала участие в нашем разговоре. Эдмон передал мне чек в конверте и я его принял, не забыв поблагодарить его при этом. Получается, что я всего за одну ночь стал богаче на двести двадцать две тысячи долларов и стал обладателем миллионного состояния плюс ещё почти двести тысяч сверху.

А потом принесли заказанные нами блюда. В процессе обеда мы разговаривали о музыке и о делах. И я решил спросить Эдмона про типографию и рассказал, что я хочу сделать с ней.

— Это не проблема, — ответил тот. — Одна из моих фирм специализируется на поставках типографского оборудования и установки его под ключ. Если на вскидку, тебе это обойдётся тысяч в четыреста долларов. Мы даже сделаем тебе скидку за то, что с помощью тебя сможем, наконец, выйти на советский рынок. Мы давно обсуждали этот вопрос, а случай подвернулся только сейчас в твоём лице.

— Спасибо, что всё решилось так быстро, — ответил я, довольный, потому, что мне очень не хотелось подключать наших сотрудников из парижского торгового представительства к этой теме. — Я готов подписать контракт хоть завтра.

— Отлично. Вот это деловой подход. Ты сам будешь заниматься контрактом?

— Нет, на это у меня есть Стив, мой английский компаньон. Вы могли его видеть со мной.

— Да, я понял о ком ты говоришь. Тогда сегодня вечером ему передадут всю документацию и типовой проект контракта.

— Ещё раз благодарю.

Нашим дамам было скучно слушать наши неинтересные разговоры и они болтали о чём-то, по их мнению, более важном. Когда мы перешли к десерту, к нам подвели строго одетого мужчину, который представился сотрудником администрации президента Франции. Мне это что-то то очень знакомое напомнило. Точно, в Лондоне к нам в гостиницу тоже приезжал специальный посыльный от Её Величества и привозил приглашение в Букингемский дворец на награждения меня знаком рыцаря-бакалавра.

Я бросил взгляд на Эдмона и понял, что он что-то знает об этом, но пока молчит.

— Я прибыл, чтобы передать вам приглашение от Президента Франции прибыть в Елисейский дворец в четверг в час дня для награждения вас орденом Почётного легиона, — произнёс на одном дыхании эту длинную фразу посланник президента. — Вот пакет. Вскройте его, пожалуйста, при мне и распишитесь на квитке.

Я выполнил все озвученные требования и курьер ушёл. За столом повисла молчаливая пауза. Вот я опять и попал в ту же самую историю, только на этот раз в Париже. А сидящий напротив меня Эдмон хитро улыбался в усы.

— Признайтесь честно, — решил я первым нарушить молчание и обратился к Ротшильду с вопросом, — это ваша работа?

— Совсем чуть-чуть, — ответил барон.

Тут отмерла Солнышко и стала меня поздравлять, так как курьер обратился ко мне на английском языке, зная, что я иностранец. Поэтому она всё поняла, что сказал посыльный. Правда, что такое орден Почётного легиона она не знала, но догадалась, что это какая-то французская награда и меня ею наградит за совершенный мною подвиг сам президент. Конечно же, не за кувыркание в постели с его дочерью он меня собрался награждать.

— Мне кажется, — продолжил я прерванный разговор, отдав читать Солнышку приглашение в Елисейский дворец, — что ваше участие в вопросе моего награждения намного больше, чем чуть-чуть.

— Ты прав, — ответил Эдмон. — Я сегодня лично встречался с Президентом. Он в курсе, что со мной произошло и я его попросил наградить тебя за твой, можно сказать, героический поступок. Помимо того, что ты спас меня и мою семью, ты задержал террористов, которые совершили десятки взрывов во французских городах и убили более ста человек. Оставить это без награды Президент просто не мог.

— Я вам благодарен за ваше доброе отношение ко мне, но это же высшая награда Франции. Может можно было чём-то попроще ограничиться?

— Ты же ещё и высокий государственный деятель иностранного государства, поэтому другая награда в этой ситуации не подходит.

— Уговорили, да и деваться мне теперь уже некуда.

Закончив обед и поблагодарив Ротшильдов за всё, мы хотели вернуться в номер. Но по дороге нас перехватил Стив, который сказал, что с ним связались представители модного дома Chanel и предложили нам рекламный контракт.

— А как же Dior? — спросил я, пытаясь улизнуть от очередной работы.

— Они уже знают о наших отношениях с ним, — ответил он. — Они предлагают такие же условия, только вы выступите героями песни «Une vie d’amour». И ещё они ставят условие, чтобы вы были одеты в их одежду и фотосессия проходила на фоне одного из других многочисленных исторических памятников Парижа.

— Тогда надо звать Тедди и ехать параллельно снимать клип на эту песню.

— Он уже в курсе и готов ехать хоть сейчас.

— Хорошо. Можешь меня поздравить, меня послезавтра наградят орденон Почётного легиона.

— Поздравляю. Я чего-то подобного и ожидал.

— И тебе тут от Ротшильдов поступят бумаги и контракт на типографское оборудование. Я его буду покупать. Желательно всё это сделать завтра, максимум в четверг.

— Завтра мы должны были лететь в Ниццу, но я тогда останусь и займусь этим вопросом. Лиз уже, практически, договорилась там обо всём. Я бы мог все документы изучить и во время полёта, но мне кажется, что народу уже много набирается плюс оборудование двух операторов много места займет.

— Хорошо, если решишь остаться, тогда сообщи мне. И ещё, ты, случайно, не знаешь, где наши двое голубков?

— Так вот они идут. Ого, они, наверное, половину Парижа скупили. Им даже белл-бой их вещи везти помогает.

Ну я как в воду глядел. Эта довольная парочка шла по вестибюлю отеля и за ними везли целый ворох их покупок. Похоже, Серёгу по полной развели на бабки. Мда, вот тебе и Жени́. Хоть сейчас бери Серёгу и на ней его жени. Ха, хорошее начало очередного стихотворного экспромта получилось.

— Так, и где вас двоих носило? — спросил я эту пару разгильдяев, из которых один был мужского пола, а вторая — женского.

— Мы твоё задание выполняли, — ответила за двоих Жени́. — Мы покупали газеты и журналы, в которых писалось о вашей группе.

— И вот вся эта гора пакетов именно со статьями о нас?

— Нет, — ответил Серёга, смутившись. — Я просто для Жени́ купил кое-какие вещи.

— Понятно. Поднимайтесь в номер и никуда из отеля не выходите. Мы едем на съёмки и скоро вернёмся.

Да, вот это Серёга дорвался до денег. Я, конечно, тоже сегодня побаловал Солнышко. Но это же Солнышко, а не какая-то французская «ночная бабочка».

— Стив, — спросил я своего английского компаньона, который всё время улыбался во время моего разговора с этой парочкой, — куда мы сейчас?

— В центральный офис Chanel, который расположен на Place Vendôme. Там вас со Sweet оденут в их новую одежду, возьмут с собой ещё несколько костюмов и предметов одежды вместе с аксессуарами и мы поедем, скорее всего, на Эйфелеву башню. Одновременно Тедди будет снимать материал для своего клипа.

— Тогда мы возвращаемся в номер и переодеваемся в другую одежду, а потом спускаемся вниз.

Пока мы поднимались на восьмой этаж, я вспоминал о том, чем был знаменателен 1978 год для дома Chanel. Он, как оказалось, ознаменовался запуском их первой линии non-couture, prêt-à-porter и распространением их аксессуаров по всему миру. Хотя до этого занимался только производством предметов роскоши, а именно в этом году дом моды Chanel двинул свою продукцию в народ. И в этом же году будет выпущена туалетная вода Cristalle. Может её в этой истории назовут немного по-другому, например «Une vie d’amour»?

В центральном офисе Chanel мы быстро разобрались со всеми формальностями, так как контракт был, практически, идентичен тому, что мы подписали утром с Dior. Там только не было пункта, какие мы обязаны носить платья и костюмы вне концертов, но зато бонус на покупку их одежды, парфюмерии и косметики составил пятьдесят процентов. Это радовало, потому, что то, что уже надели на нас с Солнышком для съёмок рекламы Chanel, нам очень понравилось и мы это обязательно потом купим.

Было предсказуемо, что местом съёмок будет выбрана Эйфелева башня. Она давно стала символом любви парижан и где, как не на ней, снимать фотосессию модной одежды, названием новой линии которой станут слова из песни о любви. Хорошо, что с нами не было трейлеров с массовкой и громоздкой киноаппаратурой. Поэтому мы небольшой компактной группой на колёсах отправились к знаменитой башне. Так как Эйфелева башня расположена тоже в центре, не как наша Останкинская, мы добрались до неё буквально за десять минут и сразу приступили к съёмкам. Массовка нам была не нужна, потому что ею выступали сами многочисленные туристы.

Мы начали съемку с общих планов на фоне башни. Тедди включил нашу песню и под её музыку нас снимали и фотографы Chanel, и два кинооператора Тедди. Народ быстро просёк, кого тут снимают и радостно махал нам руками. Для клипа это было вообще супер, а вот для рекламы модной линии одежды не очень. Поэтому Тедди и Лиз иногда просили всех окружающих замереть на несколько секунд и тогда фотографы быстро отщёлкивали статичные кадры. Надеюсь, всё у них должно получиться отлично.

Потом мы переоделись в минивэне наших операторов, где Лиз нам поправила наши прически и освежила макияж Солнышка. Лиз стала для нас как настоящая палочка-выручалочка. Она то с нами занималась, то помогала Тедди с организацией съёмок. Надо будет её потом отблагодарить финансово. Я считаю, что каждый труд должен быть оплачен. И чем качественнее он выполнен, тем оплата должна быть больше.

Далее съёмки продолжились уже в самой башне. Мы начали с первого яруса, где расположен ресторан, который называется «58 Tour Eiffel». Он назывался так, потому, что находился в 58 метрах от земли. Я потом узнал, что владелец этого ресторана не только не взял с нас денег за съемку в его заведении, но ещё и бесплатно кормил всех, кто с нами был, пиццей. Он прекрасно понимал, что эта бесплатная для него реклама на телевидении и в модных глянцевых журналах привлечёт дополнительное внимание к его заведению.

Мы также поступили и на втором ярусе, который располагался уже на высоте почти 150 метров. Мы сначала фотографировались на смотровой площадке, а потом в более дорогом ресторане под названием «Le Jules Verne». На каждый ярус для нас был заготовлен комплект новой модной одежды от Chanel. Мы переодевались уже не в минивэне, а в самих ресторанах, где нам с Солнышком выделяли для этого отдельное помещение.

Третий этаж на вершине башни занимал «Champagne Bar», где мы и закончили нашу фотосессию. На высоте 310 метров даже мне было немного некомфортно, а Солнышко так вообще откровенно побаивалась подходить к краю площадки. Вся одежда, которую мы использовали для съёмок, нам с Солнышком очень понравилась и мы попросили менеджера Chanel продать её нам прямо сейчас. Он, конечно, согласился и я ему выдал довольно приличную сумму наличными, которую успел-таки поменять перед выездом. А что я хотел? Нам понравилась не только верхняя одежда, но и туфли и аксессуары, включая сумки, ремни, головные уборы и платки вместе с солнцезащитными очками. Вот и набежала такая большая сумма, но мы с Солнышком были довольны. У нас особо и времени не было ходить по магазинам, а тут всё тебе супермодное принесли, да ещё и одели. Мастера Chanel, видя нас только по телевизору и в газетах, смогли точно определить наши размеры, поэтому нам всё идеально подошло.

У нас оставалось ещё два с половиной часа до начала концерта, поэтому я попросил Лиз отвезти наши вещи в гостиницу, а мы вдвоём поедем в парижский район Пигаль и я покажу Солнышку главное место разврата французской столицы.

— А куда мы едем? — спросила меня любопытная подруга, внимательно вглядываясь в проплывающий мимо городской пейзаж.

— Это сюрприз. Я покажу тебе изнанку Парижа, чтобы тебе было что рассказать своим подругам.

— Ты меня заинтриговал. Слушай, я хотела тебя спросить по поводу этой французской девушки, с которой Серёга так активно проводит всё своё свободное время. Мне почему-то кажется, что это ты всё придумал.

— Тебе не откажешь в сообразительности. Я решил с двух сторон выбить Ирку из головы своего друга. Помимо слежки за ней в Москве, где чекисты, наверняка, накопают на неё компромат, я решил активно действовать ещё и здесь, в Париже. Ты, надеюсь, не осуждаешь меня за это?

— Нет, потому, что это делается очень тонко и тактично со стороны Жени́ и Серега, действительно, полностью забыл о своей Ирине. Только теперь он, похоже, привязался уже к другой подруге.

— Да, этого я не предусмотрел. Но уже послезавтра мы отсюда улетим и их гастрольный роман закончится. А вот и тот район, который я хотел тебе показать. Он называется Пигаль и здесь находится центр всех злачных мест Парижа.

— И что, вот те женщины, которые стоят вдоль стен, продают себя за деньги?

— Да, это парижские проститутки.

— Мама дорогая. Неужели так можно низко пасть?

— Это древнейшая профессия и ею все они занимаются не от хорошей жизни.

Мы вышли из Мерседеса и я обратил внимание, что машина нашей охраны остановилась неподалёку от нас. Значит, они последовали за нами. Ну и хорошо, меньше желающих будет проверить нас и наш кошелёк на прочность. Здесь располагались злачные места и район был не особо благонадежный.

Сначала я повёл Солнышко в стрип-клуб. Мне было забавно наблюдать за её расширившимися от удивления глазами, когда она увидела зал со столиками и сценой, на которой танцевала абсолютно голая женщина. Зрителей было немного, и, в основном, это были мужчины. Они пили алкогольные напитки, но нам это было не нужно. Мы сели за столик и я дал подошедшей официантке две стофранковые купюры и сказал, что мы пришли только посмотреть. Такой вариант полностью устроил официантку и она с довольной улыбкой удалилась.

Солнышко во все глаза смотрела на голую женщину на сцене, которая танцевала под музыку. А потом один из сидящих за столиком мужчин позвал её взмахом руки к себе, что-то ей сказал и стриптизерша, забрав свои вещи, пошла с ним за кулисы.

— И куда они пошли? — спросила меня ошалевшая от всего уведённого подруга.

— Сексом заниматься, — ответил спокойно я. — Он её снял на час и они пошли в номера.

— Всё так просто?

— Стриптизерша торгует своим телом. Это товар и за него установлена почасовая оплата. Все как в магазине. Покупателю понравился товар и он его покупает.

— Ужас. Продавать своё тело за деньги — это значит не уважать себя, как женщину.

— Вот теперь смотри. Вышел темнокожий парень и сейчас будет раздеваться.

Солнышко заинтересовал этот процесс. Но когда он снял трусы, она даже покраснела. Застеснялась эрегировнного мужского полового члена. А потом вышла его партнерша и они начали заниматься сексом прямо перед публикой. Этого тонкая девичья душа моей невесты выдержать уже не смогла и мы вышли на свежий воздух.

— Да, такого я никак не ожидала, — сказала Солнышко, слегка отдышавшись. — Как-то немного противно, но, всё-таки, познавательно. Ты был прав, Маша точно умрет, когда я ей это расскажу.

Я обратил внимание, что наши охранники Пьер и Поль вышли из машины и расположились у входа в стрип-клуб. Молодцы, страхуют нас грамотно.

— Ну что, — обратился к полностью очухавшейся подруге, — а теперь в секс-шоп?

— Это там, где секс покупают? — спросила удивленным голосом Солнышко.

— Не совсем. Сейчас сама увидишь, там никто раздеваться больше не будет.

Мы перешли улицу, так как я именно там заметил искомый магазин. Уже по витрине Солнышко поняла, что там такое продаётся и спросила, показав пальцем на двойной вибратор:

— Это что, сразу и туда, и туда?

— Да. Многие женщины так любят.

Солнышко задумалась, так как сама любила и туда, и туда, но по отдельности. Да, тут мы можем зависнуть надолго, если она уже возле витрины стала тормозиться.

— Пошли внутрь, — сказал я, — купим эротические сувениры нашим знакомым и друзьям.

Солнышко всегда любила что-то покупать, а тут была масса интересных и неожиданных вещей, которые она внимательно разглядывала, а потом неуверенно щупала. Также её заинтересовали журналы. Только вот рядом с полкой, где они лежали, было написано по-французски и по-английски, что смотреть их можно только двумя руками.

— А почему двумя? — спросила очень удивленная такому странному предупреждению Солнышко.

— Многие мужчины приходят сюда, чтобы тайно онанировать, — ответил я ей. — Поэтому такое предупреждение здесь и повесили.

— Фу, гадость какая. Я как представила себе эту сцену, мне даже противно стало.

— Не переживай. Мы сейчас наберём разных забавных подарков и поедем в отель. Скоро нам надо уже ехать на концерт.

Вот тут Солнышко отвела душу. Она даже пару раз громко смеялась, найдя смешные эротические игрушки. А я взял двойной вибратор, на который она обратила внимание и три фаллоимитатора на подарки. В Советском Союзе о таком вообще не слышали, поэтому это будет очень экзотический подарок. Солнышку очень понравилось разное эротическое бельё, но я видел, что она стесняется мне об этом сказать. И я взял то, что она до этого внимательно разглядывала. За это я получил благодарный взгляд своей стеснительной невесты.

В результате мы набрали два больших пакета, от чего Солнышко и продавец были очень довольны. Конечно, набрали почти на две с половиной тысячи франков, но зато повеселились от души.

— Слушай, — спросила она, — а я там видела резиновые женские гениталии, прямо как настоящие. И что, их кто-то тоже покупает?

— Покупают. Люди любят всякие свои эротические фантазии реализовывать. Они есть у всех, даже у тебя и у меня. Вот я видел, как ты задумалась над двойным вибратором, и я его купил.

— Мне просто стало интересно и я попыталась себе представить, как это будет выглядеть и что я при этом смогу ощутить.

— Вот сегодня после концерта и представишь.

Солнышко посмотрела на меня серьезно, а потом улыбнулась. Она поняла, что я ей хотел сделать приятное и ей это понравилось. Если не захочет, то в Москве Маше подарю. Вот она там с ним отрываться станет, зато будет всегда удовлетворённая. У меня же три жены, значит, куплю перед отъездом ещё два. Уверен, что они всем им понравятся. Конечно, главбуху такое не подаришь, но что-то из прикольных брелков можно будет и попробовать презентовать. А остальные подарки можно будет купить в Duty Free в RCG при вылете, если не успеем их в городе купить.

Там всяких парижских сувениров завались. Самый лучший подарок — это, конечно, миниатюрная копия Эйфелевой башни. Мы же из Парижа вернёмся, поэтому это будет очень в тему. Так что с сувенирами вопрос решён. Солнышко сидела задумчивая, видимо стрип-клуб и секс-шоп произвели на неё неизгладимое впечатление. Потом она заулыбалась, видимо, представив себе, как она своим одноклассницам раздарит эти эротические подарки и те будут визжать от восторга. Ну вот, успокоилась и я её поцеловал, чтобы усилить положительный эффект.

— Я представила себе Машу, — сказала улыбающаяся Солнышко, — когда мы ей все наши только что сделанные покупки покажем. Вот она обалдеет от такого, когда увидит.

Я был полностью согласен с ней. И не только от просмотра она потом обалдеет. Мы с Машей часть предметов обязательно перепробуем в квартире на Юго-Западной. И я улыбнулся своим мыслям. Вот ведь забавно, мы одновременно улыбаемся и думаем о Маше, но с совершенно разных позиций. Я-то, понятно, с каких позиций о ней думаю. Они, эти позиции, или, проще говоря, позы в «Камасутре» очень хорошо описаны и нарисованы. Вот оно, я совсем забыл купить всем своим жёнам «Камасутру». Я же обещал Маше эту книгу привезти, правда, из Лондона. Её в секс-шопах не продают, там что поострее и пикантнее предпочитают листать. Надо будет Стива озадачить, пусть мне купит её в трёх экземплярах. Это вам не какая-то порнуха, это древнеиндийское искусство любви. Есть такие специальные сборники, где собраны более тысячи поз, срисованных с многочисленных индийских храмов, и они написаны на английском языке. Вот и ещё одна польза от этой книги будет. Маша и Наташа подтянут свои знания и умения в языке, а Солнышко и так уже хорошо его знает. Ну и на многих картинках там показано, как уже свой язык правильно использовать, который у них у каждой во рту имеется.

— Ну что, — сказал я, обращаясь к подруге, — как тебе злачный Париж?

— Очень познавательно, — ответила она и спросила. — А откуда ты знал про то, что означает надпись на стене в секс-шопе?

— Я в Хельсинки несколько раз заходил в такие магазины и при мне продавец кому-то рассказал, какой она несёт в себе смысл.

— Какой ты у меня продвинутый в этом вопросе. У меня ещё в школе все девчонки поражались тем вещам, которые я им рассказывала, узнав их от тебя.

— Вот вы болтушки. Никакие секреты в вас не держатся.

— За это вы нас и любите.

Возразить на такое безапелляционное заявление мне было нечем, да и мы уже подъехали к гостинице. Два пакета нёс я, чтобы Солнышко не компрометировать, так как на них были нанесены название магазина и очень недвусмысленные картинки. В номере все наши вещи от Chanel были аккуратно развешены и разложены в гардеробной комнате. У нас ещё оставалось время и я сказал Солнышку:

— Ты отдохни пятнадцать минут, а я пойду с Серёгой пообщаюсь.

Я ему позвонил и сказал, чтобы спустился в бар. Я пришёл первым, так как не раздевался и заказал себе чашку кофе. Когда он появился, я его спросил в лоб:

— Ты чего творишь? Тебе было мало Ирки, ты теперь с француженкой любовь закрутил?

— Жени́ мне помогла полностью избавится от Ирины, — «Друг ответил преданный, друг ответил искренний». — Я ей очень благодарен за это.

— И каков размер твоей благодарности?

— Я почти всё истратил, что ты мне утром дал.

— Я это понял, когда увидел тележку, полную подарков для Жени́. Ты меня знаешь, я не жадный. Но меру-то надо знать.

— Она сама мне сказала, что больше не примет от меня ни одного подарка.

— А она оказалась умной девушкой. По крайней мере, лучше и честнее твоей Ирки.

— Я больше дарить ничего Жени́ не буду.

— Слышу речь не мальчика, но мужа. Завтра мы летим на съёмки в Ниццу. У тебя будет полдня свободного времени. Тебе необходимо будет заняться покупками для себя. Ты решил, что тебе нужно или в Лондоне всё купишь?

— Я сегодня решу.

— После концерта покажешь мне список и только тогда я выдам тебе второй чек.

Серега понял, что гроза миновала и пошёл назад в номер, а у меня появилось большое желание покопаться в мозгах этой Жени́. Оказалось, что не только у меня возникла такая же потребность разобраться в этой ситуации. Только Серега ушёл и я решил допить свой кофе, как появилась француженка. Во, легка на помине.

— Привет, — сказала она и улыбнулась. — Я так понимаю, что у вас с Сержем состоялся разговор обо мне?

— Правильно понимаешь, — ответил я, приглашая девушку за столик. — Мне не безразлична судьба моего друга. Тебе, конечно, большое спасибо за то, что ты помогла ему забыть его предыдущую подругу, но Серега слишком много потратил на тебя денег. Это вызывает у меня некоторое чувство тревоги.

— Поэтому я и пришла. Хочешь честно?

— Давай.

— Я сначала относилась к Сержу как к очередной работе. Но неожиданно я почувствовала к нему симпатию, а сейчас это уже больше, чем симпатия. Серж в меня влюбился и я, похоже, тоже. У нас такое часто бывает. Мы влюбляемся в своего клиента, но редко из этого получается что-то хорошее.

— Сколько тебе лет?

— Через полгода будет девятнадцать.

Я аккуратно просканировал её мозг и понял, что всё, что она сказала — правда. Тяжелый случай. Вот так клин называется. Он должен был выбить предыдущий клин, а застрял сам. Но меркантильности и стяжательства в её мыслях не было. Также я увидел, что проституцией она занимается всего год, потому, что ей надо кормить мать и младшего брата. Отец у них погиб в автомобильной катастрофе, а мать слишком мало зарабатывает, чтобы их нормально содержать. И самое интересное, что её бабушка по материнской линии — русская. Вот откуда она знает русский язык.

— Так значит это твоя бабушка занималась с тобой русским языком, — решил я удивить Жени́.

— Откуда ты узнал? — действительно удивилась девушка. — Я это Сержу не рассказывала.

— Я теперь знаю о тебе всё. На меня работают разные люди. Они мне собрали на тебя и твою семью полное досье.

— Я сразу поняла, что ты очень серьёзный человек. Тебе понравились мои фотографии?

— Я их даже не смотрел. Ты намекаешь, то была бы очень мне признательна, если бы я их тебе вернул? Похоже, у тебя действительно серьезные чувства к Сереге. Не волнуйся, эти фотографии больше никто не увидит. Они будут служить мне страховкой от того, чтобы ты не совершала глупостей.

— Это любовь с первого взгляда. Я никогда не верила в это, но так получилось.

— Я тебе верю и попрошу своих людей найти твоей матери нормальную работу и тебе тоже. Обещаю, что Серега ничего о тебе не узнает. Но больше никаких подарков.

— Так я и не просила, это Серж сам так решил. Ему нравится меня одевать и баловать. Он очень добрый и хороший. А тебе больше спасибо за то, что решил позаботиться обо мне и моей маме.

— Так, завтра вы остаётесь одни на полдня. Ты ему поможешь купить то, что нужно именно ему. И продолжай покупать газеты со статьями о нас. Надеюсь, что сегодня вы не одной только любовью и покупкой подарков занимались?

— Я всё сделала, как ты просил. Статьи о вас есть почти во всех газетах, даже таких популярных, как Le Figaro, Le Parisien и Le Monde. Очень много заметок о тебе и о твоих героических действиях этой ночью в отеле. Пресса тебя любит. Ваши французские песни крутят на всех наших радиостанциях. А можно мне с вами на ваш концерт поехать? Я так хотела на него попасть, но все билеты мгновенно раскупили, да и дороговато они стоят для меня.

— Ну что с тобой делать? Ладно, поезжай. Будешь помогать Сереге. Только, чур, не отвлекать его всякими глупостями.

— Спасибо. Ты тоже очень хороший, но очень взрослый. Я первый раз встречаю такого молодого человека с характером и навыками взрослого мужчины.

Она встала и побежала догонять Серёгу. А я задумался над тем, что проститутки очень хорошо знают нас, мужчин, и отлично разбираются в мужской психологии. Я видел, что от радости, что она поедет с нами на концерт, Жени́ хотела поцеловать меня, но почувствовала, что это мне не понравится и не стала делать этого. Похоже, она, как и я, интуитивно-этический экстраверт и у нас с ней сильно развита интуиция.

Ну что ж, с Серёгой и его любовью разобрались. Теперь можно собираться и ехать выступать. Я поднялся в номер, где Солнышко была уже почти готова. Это она так сказала, хотя из одежды на ней были надеты только стринги и больше ничего. Интересно, чем она тут занималась? Наверное, изучала наши покупки из секс-шопа. И я её прекрасно понимаю. При мне ей неудобно это рассматривать, вот она и воспользовалась моим отсутствием для этого. Значит, после концерта, если она не очень устанет, меня ждёт что-то очень необычное. Ну посмотрим, что она там такое себе нафантазировала.

Я сделал вид, что не догадался, что она тут без меня делала. Поэтому быстро переоделся и стал укладывать в сумки наши концертные костюмы. К тому времени, когда я с ними закончил, Солнышко тоже собралась. Наш багаж и гитару забрал белл-бой, который мне напомнил о своём ночном собрате-террористе. Ладно, забыли об этом и вперед, но пока без песни. Песни будут на концерте.

Перед выходом из отеля нас, ожидаемо, встречали многочисленные репортеры. В этот раз мы опять фотографировались с Тедди, который тоже стал к этому привыкать. Мы ставили его в центр, а сами вставали с Солнышком по бокам. Так что мы ему делали очень неплохую рекламу и он нисколько не жалел, что неожиданно сорвался из Лондона и прилетел в Париж.

В Мерседесе мы ехали тем же составом. Стив сказал, что Тедди договорился о съёмках в Ницце и всё уже, практически, готово. Он подтвердил, что с нами не полетит, так как места в самолёте итак будет мало.

— Тогда купи мне, пожалуйста, — сказал я ему тихо, чтобы Солнышко не слышала, — три книги «Камасутры» на английском языке, где много рисунков и картинок.

— Хорошо, — ответил Стив, нисколько не удивившись моей просьбе, — сделаю.

— И ещё одна просьба. Можно устроить на хорошую работу Жени́ и её мать? Это нужно лично мне.

— Жени́ я могу, без проблем, устроить в наше парижское представительство пока стажером, а потом уже посмотрим. Зарплата у стажера очень хорошая, так что денег у неё будет достаточно, чтобы бросить её нынешнюю работу. Ты ведь из-за Сергея просишь меня об этом?

— Да, я ей обещал помочь. У них там с моим другом оказалось всё серьезно и он ничего о ней не знает и не догадывается. Я от нашего имени пообещал, что мы с тобой будем об этом молчать.

— Это я сразу понял. А с мамой тоже решу. Всё будет зависеть от её квалификации. Но даже уборщица у нас в офисе хорошо зарабатывает.

— Спасибо, ты меня этим очень выручишь.

Вот и «Pavillon de Paris» показался после поворота. Мне его Мари ещё вчера у Ситникова в кабинете описала. Да, надо не забыть ему позвонить по поводу Маши. Так вот, здание этого концертного зала, действительно, напоминало павильон. Огромный, но двухэтажный с третьей надстройкой. Перед ним была располагалась круглая площадь, выложенная брусчаткой, уже, практически, забитая машинами. А в середине площади располагался фонтан и скульптурная композиция в виде четырёх пар лежащих львов. На фасаде «Павильона» также, как и в «Олимпии» горели четыре неоновые буквы «Demo» и висели две огромные наши афиши.

Сразу стало понятно, что зал будет полностью забит публикой. Да, десять тысяч мест, это в полтора раза больше, чем в КДС.

— Ого, — вырвался возглас удивления у Солнышка при виде такой громадины. — мы в таких больших залах ещё не выступали.

— Я с охраной и полицией договорился, — сказал Стив, чтобы успокоить Солнышко. — Так что можете не волноваться.

Мы на трёх машинах подъехали к противоположному, от центрального, входу, расположенному сзади здания. Первыми вышли наши два охранника, а за ними операторы, которые начали снимать наш приезд в «Павильон». Да, здесь вековой историей и театром, как в «Олимпии», не пахло. Было понятно, что это новодел. Оставив вещи в одной из гримерок с Лиз, мы прошли на сцену. Первое впечатление от увиденного было потрясение. В пять раз больше «Олимпии». Да это настоящий стадион под крышей, а не концертный зал. Здесь были даже установлены на сцене дополнительные огромные колонки, чтобы нас было слышно в самом конце партера.

А потом потрясение от новизны помещения прошло и мы уже спокойно стали оценивать то, где и как мы будем выступать. Всё уже находилось на своих местах и рабочие заканчивали установку нашего оборудования. Расположение всего было такое же, как и в «Олимпии», поэтому было нам привычным. Отличие было только в том, что перед сценой была большая танцевальная площадка, значит танцующих сегодня будет много. Но вдоль сцены, на полу зрительного зала, уже начали выстраиваться местные охранники, которые держали за своей спиной заграждения. Прямо как в Лондоне в 10 °Club. Видимо, Стив их научил, хорошо знакомый с нашими выступлениями в его родном городе.

Оценив ситуацию, я решил исполнять «Belle» не пятой, как я это сделал вчера, а последней в первом отделении концерта. Чтобы после неё идти спокойно отдыхать и дать толпе успокоиться уже без нас. А второе отделение следует тогда открыть песней Солнышка «Holding Out for a Hero». Думаю, Лиз справится с переодеванием. Съёмки этого концерта будут вести только наши операторы с переносными камерами, которые ходили по сцене и залу и выбирали лучшие точки для съёмки. Далее мы провели небольшую распевку, исполнив песни в немного изменённом порядке. Под нас подстроились светотехники и я понял, что наше выступление полностью готово. Со спокойной душой мы удалились в две разные гримерки, так как Серега занял отдельную с Жени́. Прям как в «России», но только с одним отличием. Там была Ирка, а здесь Жени́. Я пару раз слышал, как он называл её Женя, но может я ошибся.

Лиз нас привела в порядок и мы были полностью готовы. Так как на сцене занавеса не было, то мы так и вышли из-за кулис под радостное объявление конферансье. Мы только-только показались на сцене, а зал уже начал хлопать, приветствуя нас. Все уже знали о вчерашнем нашем потрясающем концерте и с нетерпением ждали его повторения. Я вышел к микрофону и обратился к публике.

— Mes chers amis, — начал я свою речь, опять использовав, как настоящий француз, мой любимый льезон. — Я рад, что вас сегодня пришло так много. Значит, Франция любит нас!

Последовавшие за этим бурные овации стали подтверждением того, что это действительно так. Я в этом, ничуточки, и не сомневался.

— Всем вам так полюбившуюся нашу песню «Belle» мы исполним сегодня в конце первого отделения концерта, чтобы вы полностью смогли насладится ею перед тем, как уйти на перерыв. Думаю, такой порядок песен вам понравится. А откроем мы наш концерт не менее любимой вами песни «Une vie d’amour». Итак, группа «Demo» и её второй концерт в Париже.

Ух, вот это задор. Десять тысяч глоток выдохнули в предвкушении незабываемого зрелища, и мы их не разочаровали. Танцевать перед сценой начали уже с песни «Tu es foutu». Охрана пока заграждения не выставляла, так как народ мирно отрывался под нашу музыку. Но вот я объявил «Belle», и публика как будто, замерла перед прыжком. Я чувствовал себя гипнотизёром, под воздействием которого десятитысячный зал делал то, что я ему приказывал. Я приказал слушать и они слушали. А потом, как только я закончил, произошёл взрыв. Нет, никакие террористы ничего не взрывали. Это взорвались сами зрители, то есть зрительницы, как в «Олимпии», только их количество надо было умножить на пять.

Охрана, заранее предупрежденная Стивом, выставила заграждения и сдержала первый натиск рвущихся к сцене радостных женщин и девушек с цветами. Сотрудники службы безопасности «Павильона» придумали хитрый ход и пропускали женщин по одной, чуть раздвигая заграждения. Многие просто кидали букеты через головы охранников, но большинство подходило к сцене и выкладывало их у моих ног. Они искренне радовались тому, что смогли увидеть так близко своего кумира. Некоторым я даже успевал подписывать фотографии.

Гора цветов передо мной мгновенно выросла, а я продолжал раскланиваться и благодарить публику. В этот раз всё прошло более организованно, чем в прошлый раз. Помогла четкая работа охраны. Значит, так и будем делать во время оставшихся двух концертов. Антракт был двадцать минут и мы старались полностью расслабиться и отдохнуть за этот короткий промежуток времени. Гримерка была здесь попроще, чем в «Олимпии», но и такая сойдёт. Лиз помогла Солнышку переодеться и набросила на неё халат. Правильно, так она быстрее придёт в себя.

Мы решили дать отдых нашим голосовым связкам и всё делали молча. Лиз поняла наше желание и не лезла к нам с вопросами. Хотя было видно, что ей очень хочется поделиться с нами своими впечатлениями. Я решил её не томить и сказал тихо:

— Рассказывай.

И она начала в восхищении рассказывать о своих впечатлениях от концерта. Оказывается, она закрыла гримерку и оставила её под охрану полицейского и пошла ближе к сцене, чтобы хоть раз, полностью, посмотреть наше первое отделение. Там уже стояла Жени́, которая тоже мечтала побывать на нашем концерте. Их также слегка зацепило воздействие моей «Belle», особенно француженку. Но Лиз удержала её, уже готовую бросится ко мне. Черт, забыл её об этом предупредить. Но что теперь на себя пенять. Надеюсь, у неё это быстро пройдёт. Девушка друга — это святое. С этим я как-нибудь потом разберусь.

Затем мы переоделись с Солнышком каждый в свой наряд. Я в рыцарский, а моя подруга в старинное английское платье, после чего вышли на сцену. Зрители уже вернулись на свои места и ждали продолжения. Главное, что охрана унесла цветы со сцены и мы могли спокойно выступать. И мы выступили, даже лучше, чем в «Олимпии». Здесь публика была попроще, поэтому выражала свои чувства искреннее и не стесняясь. Танцевала, пела вместе с нами и со мной, когда я ходил по проходам. Второй «взрыв» произошёл, когда Солнышко исполняла «Believe». Тут все цветы несли уже ей. Значит, я правильно сделал, разместив эти песни в разных отделениях концерта. Солнышко купалась в овациях и в любви зала. Так что у нас на каждого всё получилось поровну. Публика просила ещё и нам пришлось исполнить «Believe» на бис.

Вот так и прошёл второй наш концерт в Париже. Я думаю, наши гастроли этот город запомнит надолго. Я не сомневался, что нас опять пригласят во Францию и очень скоро. Только это уже будет полноценное турне сразу по нескольким городам, в каждом из которых мы дадим не по одному концерту. А это значит, что оно не будет таким коротким, как эти наши четырехдневные гастроли.

Когда мы вернулись в отель, то сразу пошли в ванную комнату и, где-то полчаса, отмокали кто в душе, а кто в ванне. А потом Солнышко сказала, что она устала и я согласился перенести наши любовные игры на завтра. Если честно, то я тоже сегодня устал и мне тоже требовался отдых и от женщин, и от концертов. Ну и правильно, нам завтра ещё в Ниццу лететь, а вечером на третьем концерте выступать. Вот вернёмся в Москву и до отлёта в Штаты вообще не будем давать никаких концертов, ну кроме пятничного в клубе КГБ на Лубянке.