Новый старый 1978-й. Книга пятая

Глава 9

Разборки с «жучками» и концерт в «России»

Дома меня встретила тишина. Перетащив коробку с заказом на кухню, помыв руки и умывшись, я заглянул в спальню. Точно, спит. Наплавалась моя русалка в ванной и заснула. Вот и умничка. У нас трёхчасовой вечерний концерт впереди, а Солнышко немного отвыкла от таких нагрузок. Я-то уже втянулся, а она нет. Но после того, как принял душ, я тоже решил немного полежать, только в гостиной на диване. На диван я взял с собой аналитическую справку, подготовленную сотрудниками моего отдела специально для меня. Ну вот, более-менее становится понятна ситуация с советской эстрадой. Да, много у нас популярных ВИА, певцов и певиц. Но и много непонятно кого, кто к музыке имеет очень отдаленное отношение. Или вообще не имеет, но государственные деньги получает в виде зарплат, премий и отчислений. Есть масса музыкальных коллективов, пластинки которых выпускаются сотнями тысяч, но они никому не нужны. Оказалось, что есть даже множество таких, которые только числятся на бумаге, а сами никакой концертной деятельностью не занимаются, но деньги регулярно получают. И деньги, скажу я вам, немалые. Но это уже в мою компетенцию не входит, такими будут заниматься правоохранительные органы.

Да, авгиевы конюшни какие-то. И мне их поручили разгребать и чистить, как какому-то Гераклу. Нет уж. Вот у меня есть четыре сотрудника, пусть они этим и занимаются. А я буду заниматься теми, кто в будущем действительно станет звёздами советской и российской эстрады. Так, похоже, что Солнышко проснулась.

— А чего ты здесь, на диване лежишь? — спросила моя первая любимая жена, потому, что вторая у меня тоже уже есть. — Почему в спальню ко мне не пришёл?

— Я заглядывал, а ты спала. Не хотел тебя будить да и с бумагами надо было поработать.

— Это так трогательно, что ты обо мне заботишься. А я полежала в ванной и потом заснула. Отвыкла я таскаться с тобой по всяким нашим делам. За неделю форму потеряла. Одни только лингафонные курсы из меня всю кровь выпили. Спасибо, Александр Самуилович меня до дома подвёз. У него не так просторно в машине, как у нас, но зато поболтали. Игорь с Леной всё про тебя расспрашивали. Я им про бюст твой рассказала, так они вообще были этим до глубины души потрясены. Они тоже, как и мы сначала, думали, что бюст ставят героям только посмертно. Про центр наш молодежный тоже интересовались.

— Вот и поболтала вдоволь. И молодец, что отдохнула. Легче концерт перенесёшь, а потом, как правильно ты сказала, втянешься. У нас в пятницу и в воскресенье ещё с тобой концерты.

В прихожей раздался звонок от консьержки. Оказалось, что это Маша так рано приехала. Я пошёл её встречать прямо в халате. Чего суетиться, она меня во всех видах уже видела. Если бы под халатом ничего не было, ещё можно было бы переживать, а так я в трусах, значит одет. Я сэр только в Англии, а на родине я простой советский парень, которому можно и в халате по собственной квартире походить.

— Ты чего так рано, — спросил я свою школьницу-любовницу, когда открыл дверь. — Мы тебя позже ждали.

— Я пораньше уехала со стройки, — ответила Маша, целуя меня в губы, пока Солнышко не видит. — Потом дома привела себя в порядок и сразу к вам. Димку предупредила, что сама доберусь.

— Тогда проходи. Есть хочешь?

— Какой-нибудь бутерброд я бы съела.

— Значит пошли на кухню. Там как раз я заказ продуктовый привёз из ЦК. Сейчас Солнышко из ванной выйдет и вы вместе кофе попьёте. Я сейчас вам бутерброды на двоих сделаю, а ты пока в гостевом туалете руки помой.

Маша опять быстро меня поцеловала, а я погладил её по попе. Совсем забыл, что она от этого сильно возбуждается. Она увидела на моём лице всю эту гамму чувств и улыбнулась.

— Не волнуйся, — сказала Маша шёпотом, — я себя контролирую.

— Сейчас выйдет Солнышко и я ей скажу, что я тебя уговорил заниматься вокалом.

Она, в знак согласия, кивнула и пошла мыть руки, а я поставил чайник на плиту, чтобы вода вскипела для кофе. Достал банку чёрной икры и открыл ещё югославскую ветчину. Когда они обе появились на кухне, то стол был уже накрыт.

— Да, молодец у тебя Андрей, — сказала Маша с завистью в голосе, садясь за стол. — Мне бы такого мужа, я бы его любила и пылинки с него сдувала.

— И я его очень люблю и ценю, — ответила улыбающаяся Солнышко. — Он у меня один такой. Вот он думает, что это он меня выбрал. А это я его выбрала и никому теперь не отдам.

— Не ссорьтесь, девочки, — сказал я, примирительно, и про себя усмехнулся, потому, что они обе уже давно не девочки и именно я к этому непосредственно приложил свою руку, и не только её. — Я сам знаю, что я хороший. А Маша своего себе такого же найдёт. Кстати, я Машу уговорил и она согласилась ходить на занятия к преподавателю по вокалу. Так что через год ждём ещё одну звезду советской эстрады.

— Да, я тоже, как Светлана, решила стать певицей. Раз Андрей сказал, что у меня неплохой голос, то надо попробовать.

— Правильно. У нас теперь есть свой концертный зал и мы с Андреем тебе поможем.

— Но это будет музыкальный проект из трёх певиц, который буду вести я, как продюсер. И наш молодежный центр станет настоящим продюсерскими центром, как на Западе.

— И ещё, Маш, — добавил я после паузы, — учи старательно языки. Вот сейчас Светлана мучается с французским, потому, что его не знает. А нам в эту субботу во французском посольстве петь, а потом в Париж ехать.

— Ух ты, — сказала восхищённое Маша, — я тоже хочу в Париж.

— Будет тебе Париж и Лондон впридачу. А теперь ешьте и надо собираться. Нам сегодня необходимо чуть пораньше в «Россию» подъехать.

Я, глядя на активно жующих бутерброды девчонок, тоже за компанию съел два. А потом начались сборы. Маша помогала Солнышку, а я собирался сам. Два инструмента и барабаны. И это теперь всё моё, хотя официально, то есть «де-юре», испанская гитара и барабаны Бонго числились на балансе нашего центра. Но «де-факто» они были уже моими. Я их потом выкуплю и они уже полностью будут принадлежать мне.

Маша старалась и Солнышко прямо на глазах превращалась в яркую звезду, в прямом и переносном смысле.

— Красота — это страшная сила! — изрёк я с пафосом знаменитый афоризм.

Особенно популярным стало это выражение у всех советских людей в конце 40-х годов XX века, после того, как эту фразу сказала Маргарита Львовна — комический персонаж, сыгранный великой русской актрисой Фаиной Раневской в фильме «Весна». Сказала она её, примеряя шляпку и глядя на себя в зеркало. Но как оказалось, эту фразу придумала не сама актриса, а Семён Надсон, известный поэт XIX века. Петербургский поэт ещё в 1883 году написал стихотворение «Дурнушка», в оригинальном названии — «Ах, красота — это страшная сила!». Вот оттуда и пошло это выражение. Правда, какой-то умник добавил к этому ещё одну часть и получилось вот что: «Красота — страшная сила, но с годами она становится ещё страшнее!»

В прихожей опять зазвенел домофон. Консьержка сообщила, что к нам поднимается на лифте Дмитрий. Ну вот и кавалерия пожаловала. Димку я впустил и передал ему мои инструменты и наши сумки с моими рыцарскими доспехами, сценическими платьями моей невесты и радиомикрофонами. Теперь я очень важный человек и мои гитары и вещи пусть носят мои помощники. Я, конечно, подшучиваю над собой, но действительно, мы с Солнышком уже можем себе позволить не ходить нагружёнными, как какие-то вьючные животные. Нас теперь в любой момент могли сфотографировать папарацци и не хотелось бы на фото выглядеть непрезентабельно. Слово «папарацци» вошло в обиход после выхода на экран в 1960 году кинофильма Федерико Феллини «Сладкая жизнь», у главного героя которого был друг, фотограф Папараццо. Вот поэтому и не хотелось стать объектом насмешек.

Ну вот, накаркал. Ведь знаю же прекрасно себя, что как только о чем-нибудь подумаю, то это обязательно произойдёт. В Англии мы уже привыкли, что нас на каждом шагу фотографировали, особенно это часто происходило при выходе из гостиницы. Вот и здесь такое началось. Оказалось, что нас у подъезда ждала корреспондент журнала «Работница» и с ней фотограф. Ну что же, мне не привыкать давать интервью. Вопросов было много, но мы быстро с ними справились. Я пытался подозвать к нам Серегу, который приехал вместе со своей аппаратурой в одном из двух «рафиков». Но он, как всегда, наотрез отказался в этом участвовать. И даже уговоры его Ирки не смогли поколебать его решимости не лезть в объектив.

Статью про нас обещали напечатать в следующем номере, который выйдет в первой половине июня, так как журнал выходил только раз в месяц, но имел читательскую аудиторию почти пятнадцать миллионов человек. Я думаю, что с выходом статьи о нас и наличием нашей фотографии на обложке, тираж журнала вырастет, как минимум, миллионов на пять. Поэтому ещё неизвестно, кому нужнее эта статья о нас, журналу или нам.

Первым делом, как только корреспонденты уехали, я вручил Серёге его дипломатический паспорт с американской и английской визами.

— Ну что, Серёга, — сказал я другу, — французы, как я и говорил, нами тоже заинтересовались. Мы в конце недели идём с моей благоверной на приём во французское посольство, где, я уверен, получим приглашение в Париж. Так что учи французский, Солнышко уже это делать начала.

— Здорово, — сказал Серега и было непонятно, то ли он рад визам, то ли поездке в Париж. — Когда во Францию поедем?

— Как из Лондона вернёмся, так и поедем. Буду договариваться на десятое июня. Если французы захотят, чтобы мы выступили в их нескольких крупных городах, тогда гастроли могут продлиться две недели.

Ирка вся аж затряслась. Так ей хотелось в Париж, но она прекрасно понимала, что мы её туда не возьмём. Но я догадывался, что она, всё равно, попытается на Серёгу надавить и непростой разговор на эту тему мне ещё с ним предстоит. Ну вот, попалась же хорошему парню такая стерва и верхний мозг у него напрочь отключился. И думает он теперь не головой, а головкой. А эта Ирка этим вовсю пользуется. И ко мне пыталась клинья подбивать. Ладно, все в сборе и пора уже ехать.

На заднее сидение я усадил, как обычно, двух подружек Машу и Солнышко, а Димку посадил рядом. Пусть по дороге расскажет, как там дела на стройке. Оказалось, что после нашего отъезда приехало ещё человек пятьдесят помощников из седьмых классов нашей школы. Вместо себя он оставил руководить всеми двух своих заместителей. Все сказали, что будут работать до темна, пока всё не приведут в порядок. Вот молодцы, такого ударного труда я сам от них не ожидал.

Дорога к «России» была уже привычная и за разговорами мы не заметили, как доехали. Я специально сначала проехал мимо касс, чтобы посмотреть, где там эти «жучки»-перекупщики тусуются. Да, народ активно вокруг них кучковаться и торговля билетами шла бойко. В кассы даже никто не заходил, так как прекрасно знали, что там билетов давно нет, а шли прямиком к ним. Потом мы въехали, как прошлый раз, в ворота и остановились во внутреннем дворе. Там нас уже ждал Вольфсон со своей помощницей Леной. Я сказал ему, что мы сейчас идём разбираться с перекупщиками билетов и я беру его с собой. Также я отдал распоряжение Димке взять с нами человек десять-двенадцать наших фанатов, которые будут идти по бокам от нас, как наша охрана. Солнышку и остальным предал указание заниматься своими непосредственными делами и что мы скоро будем. Если приедут осветители, то пусть начинают всё своё оборудование устанавливать без нас. Видеопроектор у нас находился в одном из «рафиков», его вынесут на сцену оставшиеся наши фанаты.

Когда мы двигались в сторону касс, у меня создалось впечатление, что наши фанаты занимались в свободное от учебы время не только шагистикой, но и учились грамотно перестраиваться, выступая в роли телохранителей. Они четким строем аккуратно врезались в толпу желающих купить билеты и все расступались в стороны, даже не задавая никаких вопросов. Народ, завидев наших фанатов, одетых в одинаковую красивую форму с логотипами «Демо» и меня среди них, радостно кричал и скандировал «Кравцов! Кравцов!». Так близко они меня даже на сцене иногда не видели, так как, чаще всего, сидели в последних рядах зрительного зала. Они сразу поняли, что мы пришли разбираться с перекупщиками билетов и стали активно проявлять интерес к происходящему.

— Это ты своих так грамотно действовать в толпе научил? — спросил я Димку.

— Почти, — ответил он, шагая рядом вместе в Вольфсоном внутри импровизированной «коробочки», — у нас у одного из фанатов отец в милиции служит. Именно он нам пару раз показывал, как разгонять толпу без спецсредств и передвигаться «коробочкой». Вот теперь это умение нам и пригодилось.

Фанаты аккуратно оттеснили народ от «жучков» и я сразу подошёл к их старшему. По его бегающим глазкам я понял, что он здесь главный по киданию нас на бабки.

— Это ты у меня крысятничаешь? — решил я без всяких предисловий начать наш разговор с конкретного наезда и предъявы, а затем прессовать его до упора.

— Я всё честно отстегиваю вашему администратору, — попытался тот оправдываться, показывая рукой на Вольфсона, но я не дал ему перевести стрелки на моего администратора и соскочить с темы.

— Я только что слышал, что твои люди продают билеты на первые десять рядов по червонцу, а нам ты сказал, что по шесть. Это как?

— Мы подняли цену совсем недавно и не успели ещё вам об этом сообщить.

— Ты под Белым ходишь?

— Да, — испуганно ответил тот, понимая, куда я клоню.

— Значит я сейчас ему позвоню и скажу, что ты и у него крысятничаешь. Догадываешься, что Белый с тобой сделает?

— Я не виноват. На ваши концерты всегда такой ажиотаж, что люди готовы платить любые деньги, лишь бы получить места поближе к сцене.

— Ты барыга, которого не уважают ни братва, ни государство. А с позиции государства ты мошенник и тебе светит за это десятка. Я сделаю проще. Я сообщу в КГБ о твоих спекуляциях с билетами, наверняка ещё и валютными, так как иностранцам ты тоже билеты продаёшь, а там с такими, как ты, разговор короткий.

Я, при этом сначала расстегнул, а потом распахнул пиджак, чтобы этот мелкий спекулянт мог увидеть у меня рукоятку «Макарова», торчащую из кобуры с левой стороны. Да, парень поплыл. А затем я достал своё удостоверение и показал ему три самые страшные для любого советского человека в этом времени буквы, которые ему, наверняка, не раз снились в ночных кошмарах.

— За тобой сегодня придут мои люди из комитета и ты отправишься валить лес за Урал, поближе к Магадану.

— Может можно как-то договориться по-хорошему?

— Ты украл у меня около десяти тысяч. Поэтому сегодня ты отдашь Александру Самуиловичу двадцать две тысячи. Это за концерт плюс то, что ты скрысятничал.

— Но я не успею собрать такие деньги.

— Тебя Толя Москаленко зовут? — спросил я у него, быстро отсканировав последнюю информацию из его головы. — Ты прописан в Мытищах, но живешь в Москве со своей «биксой» на улице Народного Ополчения.

— А откуда ты это знаешь? — уже заикаясь спросил этот Толя.

— От верблюда. Я пошёл, а вечером за тобой придут и уже им будешь рассказывать, какой ты хороший.

Я развернулся в обратную сторону и направился по прямиком к «России». Народу вокруг собралось уже прилично.

— Хорошо, — крикнул этот Толя мне вслед. — Я согласен.

Я опять повернулся, но уже в его сторону, подошёл к нему и сказал:

— Я второй раз подхожу к тебе. За повторный вызов с тебя неустойка. Теперь ты мне должен уже двадцать пять тысяч. Больше я возвращаться не буду. Ты сначала отправишься в осуждёнку за спекуляцию, а на зоне тебя «опустят» за то, что ты крысятничал у «уважаемых людей». Ну что, я ухожу?

— Я понял. Я отдам всё. Соберу и отдам.

— Сегодня, сразу после концерта, отдашь двадцать пять тысяч Александру Самуиловичу. Это первое. Второе, чтобы вон того в синей ветровке я больше здесь не видел. Он стукач. Если ещё раз я его здесь увижу — спрошу с тебя. Всё понял?

— Понял. Я всё сделаю, только Белому не сообщайте.

— Договорились, но деньги после концерта.

Толпа нас не слышала и бурно обсуждала наши переговоры. Я повернулся к стоящим вокруг людям и помахал им рукой. Раздались приветственные крики.

— Александр Самуилович, — обратился я к своему администратору, — вы всё слышали?

— Да, Андрей, слышал. Круто вы с ним.

— Он меня и всех нас попытался кинуть на десять тысяч, а я это никому и никогда не прощаю. На любой «стрелке» с бандитами я этот вопрос легко разрулю, так как прав я. Впрягаться за барыгу они не станут, да и с его «крышей» я хорошо знаком. И ещё. У вас есть с собой наши фотографии с автографами? Мы их вам недавно заготовили для подарков.

— Есть штук пятьдесят в дипломате. А зачем они вам?

— Отдайте их все Диме. Дим, раздай вот эти фотографии собравшимся здесь людям в качестве бонуса за покупку ими билетов на наш концерт.

— А бонус это что?

— Премия. В данном случае дополнительный приз или подарок.

— А, понял. Сейчас ребята сделают.

Народ очень обрадовался, когда мои фанаты стали раздавать наши фотографии, да ещё и с нашими автографами. Я ещё постоял немного, а потом мы все вместе пошли обратно. Мне же надо на концерте выступать, но пиар-акцию я неслабую замутил. На концерте люди будут активно её обсуждать, а после концерта слух о моих правильных разборках расползется по всей Москве. И люди будут говорить о том, что я разобрался с этими перекупщиками билетов и строго их наказал. И не важно, что я защищал не их карман, а свой. Главное, что защищал и все станут думать, что я вступился именно за них. Образ этакого Робин Гуда они во мне увидят. Реклама — двигатель торговли, а в данном случае торговли билетами. Не зря я семь лет занимался в прошлой жизни рекламой и кое-что смыслю в ней. Сейчас об этом говорят немного по-другому. В это время было знаменитое выражение «пипл хавает». Понятно, что реклама пылесоса со слоганом «Сосёт за копейки» сейчас не пройдёт. Она и в начале двухтысячных долго не продержалась и её быстро убрали. Но поле здесь для людей, хоть немного разбирающихся в рекламе, просто непаханое.

Нас не было буквально минут двенадцать, поэтому волноваться из-за нашего долгого отсутствия никто не начал. За это время приехали ребята с нашей светомузыкальной установкой. Я заметил их автобус, стоящий во дворе рядом со своей машиной, когда возвращался. По дороге на сцену я случайно увидел в коридоре местную уборщицу в рабочем халате, которая шла мне на встречу и держала в руках чёрную кошку. Вот оно! Я же именно об этом, как раз, недавно думал.

— Это ваша кошка? — спросил я женщину.

— Да, — ответила она, удивившись, что такой знаменитый музыкант с ней заговорил, да ещё по поводу её кошки. — моя. Я её всегда с собой на работу беру. Ей дома скучно. А почему вы о ней спросили?

— У нас есть новая песня, которую исполняет Светлана. Вы её, может быть, уже слышали. Она называется «Когда я стану кошкой». Я хотел взять такую же для участия в этой песне. Вы нам не дадите её на пару минут, где-нибудь в самом конце её выступления? Светлана её возьмёт на руки и споёт последний припев.

— Хорошо, я согласна. А как мне тогда быть? Как я пойму, когда она вам понадобится? Давайте я лучше вам её отдам прямо сейчас, а потом, после концерта, заберу. Она у меня тихая и ласковая, мешать не будет.

— Договорились, это даже лучше. Большое вам спасибо.

На сцену я вышел уже с кошкой на руках, при виде которой народ сразу заулыбался. Я поздоровался со светоинженерами, с которыми я ещё не виделся. Они прекрасно знали, что делать и я им мешать не стал. Серега сидел за своим синтезатором и пробовал настроить его звучание через микшерский пульт. Он удивился наличию у меня в руках чёрной кошки, но ничего на это не сказал. Ещё дома я заранее напечатал список, в который внёс несколько наших новых песен, в том числе «Believe», «Кошка», «Я буду всегда с тобой» и «Зеленые глаза». Три последние мы с Серёгой вместе не играли и поэтому следующие десять минут я показывал и рассказывал ему всё про эти песни. Потом я попросил Ирку, которая всё время крутилась возле Сереги и изображала из себя любящую и заботливую жену, сходить за Светланой. И уже с Солнышком мы прогнали сначала «Кошку». Получилось хорошо. В конце она взяла Мурку, так звали нашу новую участницу группы, на руки и песня приобрела некий футуристический колорит и даже мистический смысл. Фильм Говорухина про банду «Чёрной кошки» ещё даже не начал сниматься, поэтому устойчивая ассоциация чёрной кошки с бандитами у людей ещё не появилась.

В известном клипе так и было, но там в самом конце вместо исчезнувшей певицы на асфальте оказывалась чёрная кошка, намекая зрителю, что исполнительница, всё-таки, превратилась в ту, в которую хотела. Мы такое на сцене технически сделать не могли, поэтому пришлось просто держать кошку и гладить её. Хорошо, что животное, действительно, попалось доброе и спокойное. Ластилась к Светлане и просила, тыкаясь головой в её руку, чтобы её гладили. Замечательная актриса из неё получилась.

Затем мы вспомнили «Believe» и быстро прогнали первые куплеты всех песен по списку. По моим приблизительным подсчётам, по времени должно было уйти вместе с антрактом три часа двадцать пять минут на весь концерт. Нормально. Я решил также, как в ДК им. Горбунова, разбить наше выступление на две части — на английскую с моей французской «Belle» и на русскую. Димка в это время настраивал видеопроектор с нашими английскими клипами. Первой будет наш рыцарский видеоролик под нашу песню «Holding Out for a Hero». Пусть Солнышко опять открывает концерт, а я в доспехах сразу её отыграю, чтобы потом два раза не переодеваться. Второй сыграем «Believe». Англия по ней уже просто сходит с ума, да и скоро весь мир сойдёт, так что мой «Последний отсчёт» она вот-вот потеснит с первого места. Но у меня есть «Belle», так что мы ещё поборемся.

А приятно, когда только твои две песни сражаются за музыкальный английский Олимп. Одну поёшь ты, а другую поёт твоя любимая женщина. Солнышко сегодня была в ударе. Правильно я сделал, что позавчера выпустил её на сцену и вчера во время банкета она тоже пела. Сегодня она была полностью уверена в себе и это чувствовалось даже в её походке, не говоря уже о голосе. Ну что ж, репетиция прошла успешно. Я проверил дымогенераторы и отдал список песен с моими пометками, когда их включать. Задача перед спецами по свету стояла привычная, поэтому ничего сложного и непонятного в её исполнении для них не было. Радиомикрофоны были уже включены, и я с ними двумя сразу спустился в зал, после чего прошёлся по центральному проходу. Максимальная дальность была где-то метров пятнадцать от сцены, где я прочертил для себя мысленную линию, дальше которой звук уже сильно искажался. Я решил сегодня походить по залу и попеть со зрителями. Им это дело всегда безумно нравилось, да и мне было приятно устанавливать непосредственный контакт со зрителями, а особенно с симпатичными зрительницами.

После этого мы пошли в гримерку, где нас ждала Маша. Маша, увидев у нас в руках кошку, удивилась и обрадовалась одновременно.

— Откуда это чудо? — спросила она Солнышко, так как та держала её на руках, и взяла кошку себе, чтобы погладить.

— Андрей взял её напрокат для моей «Когда я стану кошкой», — ответила моя вторая половинка. — Она очень подходит к концовке песни. Маш, ты мне её во втором отделении вынесешь, когда я «Кошку» буду заканчивать петь?

— Хорошо, — обрадованно ответила Маша, — это будет мой первый выход на сцену. В «Советской» не считается, там зрителей не было.

— А куда ты ходил с ребятами? — спросила меня Солнышко и в глазах Маши тоже читался этот же немой вопрос.

— С перекупщиками билетов разбирался, — ответил я, садясь в кресло перед зеркалом и думая о том, что обе мои женщины волнуются за меня. — Они там билеты по очень завышенной цене из-за ажиотажа на наши концерты продавали, вот и пришлось им немного мозги вправить, чтобы не зажирались сверх меры. Зато с народом тесно пообщались и наши фотографии с автографами раздали.

— Опять очередную «демоакцию» устроил? — спросила ехидно Маша.

— Типа того. Реклама — наше всё. Так, Маш, мы сегодня начинаем с рыцарской песни, так что на тебе платье для Солнышка. С доспехами я сам разберусь.

Маша сразу засуетилась и процесс пошёл. Все всё знали, что делать, поэтому подготовились мы быстро. По дороге захватили Ирку в нагрузку к Серёге и вышли на ещё закрытую плотным занавесом сцену. А из зала уже было слышно, что он наполняется публикой. Наши все готовы и я решаюсь сам посмотреть в один из «глазков» занавеса. Ого, а народу уже битком, хотя до начала ещё семь минут. Видимо, так велико у всех желание побыстрее нас увидеть. А кто у нас тут в первом ряду сидят? Ну понятно, самые богатые с жёнами. Почти в центре этих раздобревших персонажей вижу знакомое женское личико и стройную фигурку. Как вы думаете, кого к нам на этот раз занесло? Те, кто подумал, что к нам на концерт специально прилетела из Англии леди Ди, тот слишком высокого мнения обо мне. Нет, это была Мари из французского посольства. Ну что ж, правильно я сделал, что поставил в списке третьей свою «Belle», вот мы опять на ней свой опыт и продолжим ставить. Главное, что Солнышко будет стоять чуть сзади за мной и справа, поэтому на неё эффект воздействия песни будет не такой сильный. Хотя в КДС её тоже здорово зацепило. Ладно, с Солнышком мы и вечером можем свои внутренние вопросы решить, если не сильно устанем, а вот француженку надо добить. Не, не ногами, а именно исполнением этой песни. А вот и команда к началу. Шлем на голову, гитару в руки и занавес пошёл.

И сразу звучат аплодисменты. Следовательно, публика рада нас видеть. А те, кто нас уже видел и слышал, рады вдвойне, потому, что знают, что мы умеем устраивать настоящее шоу. Правда, Брежнева сегодня не будет, но это даже лучше. О, уже какая-то девушка Солнышку цветы несёт. Это хорошая примета, значит выступим сегодня отлично. Ну, понеслась душа в рай.

После первой песни и бури аплодисментов мы быстро переоделись с помощью Маши и пока Димка ещё раз показывал наш клип, только со звуком. А потом мы исполнили «Believe», которая произвела в зале эффект разорвавшейся бомбы. Многие её уже слышали по «вражеским голосам», а тут они увидели и услышали её исполнение вживую. Эта песня и в моё время, то есть через двадцать лет, произвела фурор, а сейчас тем более. Вот так, только две песни, а цветов на сцене уже куча. А вот теперь мой выход, маэстро, и тушите свет. Не в прямом смысле в зале, а в том смысле, что берегитесь, женщины!

Вот и настал час моего триумфа. Я, как истинный английский сэр, то есть джентльмен, пропустил свою даму вперёд, но далеко в отрыв от себя отпускать я её был не намерен. Только на две песни и всё. Я посмотрел на Мари и мне показалось, что она ждала именно этого момента. Получите, раз хотели, и распишитесь. Вот она, «Belle». Я опять, во время исполнения этой песни, использовал уже испытанный мною прошлый раз приём с обертонным пением. В этот раз получилось даже ещё лучше. Я смотрел на Мари и понимал, что она уже полностью моя. Но когда я поднял глаза на остальные ряды в зале, то понял, что и вся его женская половина тоже моя.

В этот миг я вспомнил великолепный фильм 2006 года под названием «Парфюмер. История одного убийцы», поставленный по одноименному роману Патрика Зюскинда, где один очень талантливый юноша в середине XVIII века, гений в области создания духов, собрался провести эксперимент — он решил создать единственный и неповторимый аромат, способный влюблять, сводить с ума и подчинять себе толпы людей. И вот, в конце фильма, он добивается того, к чему так долго стремился. И отправляется в Париж, где на рынке выливает на себя весь флакон духов и оказывается растерзанным безумно влюблённой в него толпой.

Кто видел этот фильм, тот меня поймёт. Я не парфюмер и я не создаю запахи. Я певец и мой интрумент — голос. Но я, как тот парфюмер, тоже устроил некий свой собственный эксперимент, вылив на всех звуки моей песни, и в моем случае не вся толпа на рынке, а только женщины, сидящие в зале, были готовы растерзать меня во влюблённом экстазе. Слава Богу, этого не произошло, но такое желание женщин я отчетливо почувствовал. Что творилось в зале после того, как я закончил петь, описать словами очень трудно. Мне показалось, что все присутствующие девушки и женщины одновременно сорвались со своих мест и в едином порыве бросились ко мне с цветами в руках, чтобы меня в них просто утопить. Да, такого буйства цветов и такого количества влюблённых в одного исполнителя женщин, столпившихся около сцены, где я стоял, этот зал ещё никогда не видел.

Куча цветов, предназначенных мне, выросла в разы буквально за несколько секунд. И куда нам их теперь девать? Ведь концерт только начался. Я кивнул головой и сразу пять наших фанатов выбежали на сцену и стали в руках выносить цветы, подхватывая их с пола целыми охапками, и направились с ними, как я понял, в сторону соседней с нашей гримерки. В нашу они все не влезут, да и нам где-то надо переодеваться, а которая рядом, та побольше будет. К первым пяти нашим фанам присоединились ещё десять и буквально за три минуты сцена была очищена от цветочных букетов. Я в микрофон поблагодарил всех за такое огромное количество цветов и сказал, что в связи с возросшим количеством песен в нашем репертуаре мы просто физически не сможем исполнять песни на бис, иначе концерт закончится под утро.

Все отнеслись к этому с пониманием и представление продолжилось. Да, мы устроили настоящий праздник для наших поклонников. Я несколько раз выходил в зал и пел рядом с сидящими зрителями и даже вместе с ними. Солнышко, глядя на меня, тоже один раз решилась пройтись по центральному проходу и сорвала за это море аплодисментов. Через полтора часа закончилось первое отделение и под бурю оваций мы ушли отдыхать.

— Ну ты дал, — сказала мне Солнышко, когда мы скрылись за кулисами. — Я после твоей «Belle» чуть не набросилась на тебя и не изнасиловала. Прямо какие-то волны сексуальной энергии от тебя исходили, когда ты пел.

— Это просто ты меня так сильно любишь, — постарался я побыстрее соскочить со скользкой темы. — А я балдею от твоей «Believe». Так что мы оба с тобой молодцы.

Мы по пути заглянули в гримерку, куда отнесли цветы, подаренные нам нашими поклонниками, и поклонницами. Ого, она вся была завалена цветами. Можно цветочный магазин без проблем открывать. В нашей же было просторно и свежо. Маша открыла окна и свежий воздух гулял по комнате. Наши четыре охранника вместе с Димкой проводили нас до места и встали опять возле двери. Остальные дежурили на сцене и на подходах к ней. Аппаратуру надо было охранять, так как её могли украсть или повредить, пока мы отдыхаем. Ну, наконец-то, мы остались одни и можем немного отдохнуть, и расслабиться. Я сел на диван и вытянул ноги. Набегался по сцене и по залу, так что ноги немного гудели. Этим воспользовалась наша Мурка и прыгнула на них с кресла. Вот ведь забавное создание. Теперь она меня больше всех присутствующих любит. Одним словом женщина, видимо, тоже попала под обаяние моей песни.

После того, как мы немного помолчали, дав нашим голосовым связкам чуть-чуть отдохнуть, я спросил:

— Маш, как тебе наше выступление?

— Потрясающе, — ответила восхищённая девушка-женщина. — Вы оба молодцы. У вас все песни просто улёт.

— Спасибо. Эмоционально и, главное, коротко. Солнышко, как ты? Выдержишь второе отделение?

— Выдержу, куда я денусь. Хорошо, что днём поспала, а то бы уже валилась с ног.

— Нам надо что-нибудь тонизирующее пить. Я знаю, что два года назад в Тайланде стали производить энергетический напиток «Krating Daeng». Надо будет в Лондоне поискать или заказать такой у тайцев и пить перед концертом, а также во время антрактов.

Я знал, что на основе «Krating Daeng» один австрийский бизнесмен начнёт выпускать адаптированный для европейского рынка уже свой, похожий до степени смешения, энергетик под названием «Red Bull». Этот австриец поедет в 1982 году в Бангкок и там узнает о нем. Так почему бы мне первому не создать совместную частную с тайцем, владельцем этого энергетика, компанию и не захватить перспективный европейский рынок, на котором ничего подобного пока нет и не будет до 1987 года? Фирма у меня есть с веселым названием «Kings & Queens», взятым, ради шутки, с нашей одноименной песни, и денег на её счётах должно быть уже много. Хватит, чтобы этот очень перспективный бизнес с энергетиком организовать. А потом раскрутиться и создать свою автогоночную команду «Red Bull Racing», которая будет участвовать в чемпионате «Формулы-1».

Потом Маша помогла Солнышку переодеться в джинсовую одежду, используемую теперь нами именно во втором отделении наших концертах, где мы пели песни только на русском языке. После этого наша стилист стала работать с нашими лицами и волосами. Мы даже не успели толком отдохнуть, как уже закончился антракт. Надо опять идти на сцену.

Второе действие открываем, как всегда, песней «Трава у дома». Много дыма, много проигрышей и много аплодисментов. Так получилось и в этот раз. Уже стали выбегать к сцене первые танцующие. В первом отделении их не было, видимо, слушали и терпели, а теперь решили оторваться.

В середине второго отделения я исполнил новинку, которую ещё никто не слышал — «Не прячь зелёные глаза». Многие женщины во время исполнения мною припева вставали с мест и махали мне руками. У некоторых в глазах стояли слезы. Русские женщины больше любят песни на русском языке, более тонко чувствуют французские, а английские ими на слух тяжелее воспринимаются, хотя «Believe» им очень даже понравилась. Видимо, здесь сыграло свою роль слово «love», которое они все прекрасно знают.

После «Зелёных глаз» мы исполнили нашу новую совместную песню «Я буду всегда с тобой». Да, получилось просто потрясающе. Надо мне больше писать совместных песен. Мы выглядели великолепной парой, которой не надо было играть любовь на сцене. У нас и так она была. Мы любили друг друга перед залом, передавая наши чувства словами, глазами, жестами и движениями. Получилась одна большая нежность. Это ощущалось не только в словах и музыке. Это было видно по нашим влюблённым улыбкам и по тому, как мы шептали последние слова песни, подойдя с микрофонами совсем близко к друг другу. Такое не сыграешь. Такое должно быть в сердце. И зал это видел, слышал и чувствовал. Каждый в этот момент думал о себе и о рядом сидящей любимой или любимом. Именно такие душевные песни больше всего трогают слушателей, потому, что цепляют их за самые потаённые струны души. Они попадают в унисон с их чувствами и души начинает вибрировать вместе с нашей песней.

А потом была «Когда я стану кошкой». Ну тут вся молодёжь уже не выдержала и стала танцевать даже в проходах. А когда на сцене появилась чёрная Мурка, началось всеобщее ликование. Получился опять просто незабываемый концерт, который запомнится всем надолго. После последней песни нам непрерывно хлопали, не желая отпускать, но после десятого выхода на поклон мы, всё же, ушли со сцены. Я, конечно, не Лучиано Паваротти, которого публика вызывала 165 раз в течение часа и он вынужден был ей каждый раз кланяться, но десяти раз мне и Солнышку было вполне достаточно.

Вольфсон с Леной весь концерт сидели в зрительном зале, видимо, использовали наши оставшиеся контрамарки. А когда мы закончили и переоделись, пришли к нам в гримерку.

— Грандиозно, — сказала Лена с восхищением. — Я в неописуемом восторге от вашего выступления. Я слышала подобные отзывы о вас, но до конца им не верила. А теперь верю, потому, что видела всё собственными глазами. И я очень рада, что буду работать в вашем молодёжном центре.

Значит мы действительно выступили лучше, чем хорошо. Тут в дверь постучали и один из наших охранников сказал, что пришёл какой-то Толик.

— Пусть заходит, — разрешил я.

Вошёл смущенный старший над «жучками» и протянул Александру Самуиловичу газетный свёрток.

— Здесь всё, как мы договаривались? — спросил я у него.

— Да, — ответил он и посмотрел на меня. — Я могу расчитывать на то, что никаких санкций в отношении меня предпринято не будет?

— Я же обещал, а я словами не разбрасываюсь. Надеюсь в воскресенье всё будет по-честному?

— Да, больше подобных ошибок не повторится.

После этого я его отпустил. Раз бабки вернул, пусть работает. Белому я про это говорить не буду. Так, теперь разберёмся с цветами.

— Александр Самуилович и Лена, — обратился я к своим сотрудникам, — у нас образовалось огромное количество цветов. Поэтому прошу вас забрать их, сколько сможете с собой увезти. Наши ребята помогут вам погрузить их на заднее сидение вашей машины. Договорились?

— Да, — сказала ошарашенная такой необычной просьбой и таким количеством цветов Лена. — Я первый раз такое вижу.

— Александр Самуилович к этому уже привык и относится спокойно. Да, мы раздадим их все нашим друзьям, чтобы они не пропали и не завяли. А они их подарят своим мамам и девушкам. Ну а наши девушки их возьмут себе и часть тоже подарят своим мамам и бабушкам. У нас уже традиция такая устойчивая сложилась. Кто-то ходит каждый год с друзьями в баню на Новый год, а мы раздаём цветы всем своим после концерта. У нас дома под это дело заранее приготовлены двадцать вёдер и вазы. Утром встаёшь и как-будто в ботаническом саду очутился, только порхающих бабочек не хватает.

— Хорошо, с удовольствием заберём часть, — ответил Вольфсон, передавая мне газетный свёрток.

— Тогда собираемся и вперёд. Завтра у нас знаменательный день и мы должны как следует отдохнуть перед ним и подготовиться.

Мы все встали и пошли на выход. Наши вещи сейчас возьмут наши фанаты и отнесут в нашу «Волгу». Гитары и барабаны с микрофонами уже, наверняка, отнесли и сейчас грузят серёгину музыкальную аппаратуру. Надо ему отдать тысячи три за концерт, пусть порадуется и порадует свою Ирку. Когда мы вышли уже под ночное московское небо, то около наших машин суетились помощники, особенно те, кто носил и загружал цветы. Надо отдельный грузовик с собой брать для цветов, что ли, или прицеп к моей «Волге» купить. С прицепом я, конечно, пошутил, но что-то, действительно, надо с цветами делать.

Домой ехали колонной по почти пустому спящему городу и обсуждали прошедший концерт. Все были довольны, особенно Маша. Она с кошкой в нужный момент появилась на сцене и теперь у неё была масса впечатлений, которыми она с нами и торопилась поделиться. С кошкой у нас, действительно, хорошо получилось и я договорился об использовании Мурки и на воскресном нашем концерте. Мы ещё раз обсудили завтрашнее очень важное в нашей жизни событие и проговорили, кто и за что отвечает. Димка попросил выдать ему ещё денег, так как траты возросли из-за прибавления дополнительных кандидатов в члены нашего фан-клуба.

Около нашего подъезда я выдал Серёге причитающиеся ему за концерт деньги, чему он был очень рад. Завтра ему тоже придётся прогулять свою музыкальную школу, о чём я его и предупредил, так как у меня появилась интересная мысль по поводу организации завтрашнего праздника.

Дома у нас опять образовался филиал розария, но вёдер и ваз с трехлитровыми банками впридачу хватило, чтобы разместить то, что взяли с собой. У ребят там ещё целый «рафик» цветов остался. Вот их семьи порадуются и будут потом ждать нашего следующего концерта. Ну вот и всё, Димку и Машу я проводил и попрощался со всеми у машин. Маша ещё на концерте поняла, что у нас с ней сегодня ничего не получится, но перед подъездом предложила мне отвезти её домой. Это был такой тонкий намёк на толстые обстоятельства. Я ей сказал, что мы тогда спалимся перед ребятами капитально, да и устал я после сегодняшнего дня, но успокоил её, сказав, что завтра или послезавтра обязательно всё наверстаем.