Новый порядок

Я не отвечаю. Вместо этого я провожу пальцем по татуировке на его груди, касаясь соска лёгким, как перышко, прикосновением. Он втягивает воздух. Затем позади нас слышится громкий кашель. Майкл ругается. Он поднимается на ноги, потянув меня за собой, и прочищает горло.

— В чём дело?

Я отступаю, раскрасневшаяся и разгорячённая. Появляется Риа, избегающая смотреть прямо на нас.

— Мой Лорд, у нас проблема.

— Продолжай, — в его голосе слышится скрытое раздражение.

— Один из клубов вампеток. Там была драка, и в дело вмешалась полиция.

— Я сейчас же отправлюсь туда, — рычит он.

Она склоняет голову и почти бежит обратно к особняку.

— Я должен с этим разобраться, — говорит мне Майкл.

— Я знаю.

Он берёт свою футболку и надевает её обратно.

— Ты пойдёшь в мою квартиру? Можешь подождать меня там, Бо?

Я молча киваю. Майкл одаривает меня полуулыбкой в ответ, затем наклоняет голову и ещё раз быстро целует меня в губы.

— Это ещё не конец, — обещает он. Прежде чем я успеваю ответить, он исчезает в ночи.

Глава 15. Скованная

Я до боли остро осознаю, что Майкл спит в постели рядом со мной. Он вернулся домой только днём, когда я уже вырубилась. Я ненадолго проснулась, когда он обнял меня за талию и притянул к себе. К сожалению, я не могу так спать и в какой-то момент отодвинулась. Я уже проснулась, но не могу решить, остаться ли мне, пока он не проснётся, или встать. Стук в дверь заставляет меня принять решение.

Я осторожно высвобождаюсь из-под одеяла, стараясь вести себя как можно тише. Я спала в одной из рубашек Майкла. Она достаёт мне почти до колен, поэтому быстро взглянув в зеркало, чтобы убедиться, что я в порядке, я на цыпочках подхожу к двери.

Улыбающееся лицо Коннора приветствует меня.

— Я так и думал, что ты будешь здесь! — громко говорит он.

Я шикаю на него. Он подмигивает и протягивает руку. Глядя на его руку так, словно это неразорвавшаяся граната, я в конце концов вздыхаю и напиваюсь до отвала. Меня охватывает тошнота, и я не уверена, что смогу удержать в себе драгоценную кровь. Я бросаюсь к кухонной раковине. Чёрт возьми. Предполагается, что всё должно становиться проще, а не сложнее.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Коннор.

Я делаю глубокий вдох, не решаясь заговорить, и киваю. Сделав ещё несколько глубоких вдохов, я поворачиваюсь к нему.

— Зачем ты это делаешь? — он выглядит озадаченным. — Предлагаешь себя в качестве еды. Зачем ты это делаешь? Что ты получаешь от этого?

— Я уже говорил тебе раньше. Я хочу.

Я качаю головой. Я не собираюсь позволять ему так легко уйти. Не в этот раз.

— Я на это не куплюсь, — говорю я ему.

— Это правда. Я получаю от этого удовольствие. К тому же, мне платят за то, что я помогаю. Если бы я этого не делал, то сидел бы на пособии по безработице. Не то чтобы, — торопливо говорит он, — я делаю это только ради денег. Медичи предлагал мне гораздо больше денег.

— Правда?

— Да. Лорд Медичи обратился ко мне, — весело говорит он. — Он был очень убедителен. Хотел, чтобы я приехал и присоединился к нему. Я бы согласился, если бы уже не был с вами, ребята.

Интересно, есть ли что-то особенное в крови Коннора. Для Медичи нет смысла охотиться за вампеткой Монсеррат. Я собираюсь задать ему ещё несколько вопросов, но тут Коннор говорит:

— Сегодня случилось кое-какое плохое дерьмо.

Я вопросительно смотрю на него. Он протягивает мне свой телефон, указывая на новостную статью. Пятеро вампиров с Монсеррат подрались с группой людей. К сожалению, всё обернулось плохо, и двое людей скончались от полученных травм по дороге в больницу. Полиция передала вампиров под стражу в Семью Монсеррат, и представитель полиции дал понять, что нападавшие почувствуют на себе всю тяжесть вампирского закона. У меня скручивает живот. Я знаю, что это значит. Интересно, Майкл сам будет приводить приговоры в действие?

Я потираю лоб. Почему всё никогда не бывает чётким и однозначным? Судя по тому, что я видела среди протестующих в Сохо, я могу себе представить, как всё вышло из-под контроля, хотя это не оправдывает убийства. Но мысль о том, что в результате этого будут совершены казни, приводит меня в ужас. С одной стороны, эти вампиры могли быть бывшими преступниками, которым следовало бы поумнеть и не ввязываться в драку с людьми. С другой… Я вздыхаю. Всё было намного проще, когда я была человеком.

Я возвращаю телефон Коннору.

— Я должен передать тебе сообщение, — говорит он. — Звонил кто-то по имени Фролик? Она позвонила в особняк и попросила передать сообщение. Она решила, что время играет решающую роль, и ты либо принесёшь ей всё до рассвета, либо она найдёт кого-нибудь другого.

Я мысленно ругаюсь. Она пытается подтолкнуть меня к принятию решения. Я раздражена. Я также не понимаю, к чему такая спешка.

— Спасибо, — говорю я Коннору.

Он ослепительно улыбается.

— Может, мне вернуться в особняк и сказать Мэтту, чтобы он ожидал тебя?

Я думаю об этом. Я пока не могу справиться с требованиями Фролик. Поскольку все имена из списка Темплтона, по-видимому, не причастны к исчезновению Далии, мне следует продолжить разговор с её соседями. Уже больше семи вечера. Если я прожду ещё немного, они не откроют свои двери, чтобы ответить на вопросы. Особенно, когда увидят двух вампиров, стоящих на пороге. Будет быстрее и проще, если я сделаю это сама. Мэтт не такой уж сильный вампир, он будет в большей безопасности там, где он есть. Мне не нужно, чтобы кто-то чувствовал угрозу из-за его присутствия и был спровоцирован на нападение, особенно после сегодняшних событий. Иногда есть свои преимущества в том, что я ростом всего метр пятьдесят. Даже если я кровохлёб, люди с меньшей вероятностью будут считать меня опасной.

— Нет, — говорю я ему, — всё в порядке. Сегодня он мне не нужен.

Его лицо омрачается.

— Ты уверена?

Я киваю, подвожу Коннора к двери и мягко выпроваживаю. Затем возвращаюсь в спальню. Майкл даже не пошевелился. Я беру свою одежду, несу её в гостиную и одеваюсь. Меньше чем через пять минут я выхожу за дверь.

* * *

Когда я приезжаю в район, где живут Темплтоны, я проверяю их дом. Со времени моего последнего посещения он кажется нетронутым, поэтому я направляюсь к хорошо освещённому дому слева. К стене прислонён детский велосипед, к ручкам которого привязаны розовые ленточки. Я не уверена, что присутствие в доме детей сделает жильцов более или менее склонными разговаривать со мной. Я звоню в их дверь, чтобы выяснить это. Дверь открывает встревоженного вида мать.

— Да?

Я изо всех сил стараюсь выглядеть дружелюбной.

— Меня зовут Бо Блэкмен. Я расследую исчезновение Далии Темплтон из соседнего дома.

Изнутри доносится несколько криков и детский вопль:

— Мама! Дерек ударил меня!

Женщина испускает глубокий вздох и вытирает руки о фартук. Она так увлечена своими детьми, что, по-моему, даже не заметила, что я не человек.

— Вы из полиции? — спрашивает она.

— Нет. Я частный детектив.

Изнутри доносится ещё один шквал криков. Она наполовину оборачивается и кричит в ответ:

— Прекратите драться и сделайте свою домашнюю работу! — затем она вздыхает. — У вас есть дети?

Она определённо не заметила, что я вампир. Я качаю головой.

— Что ж, считайте, что вам повезло.

Хотя я знаю, что на самом деле она не это имела в виду, мне немного грустно. Тем не менее, я продолжаю тему.

— Вы знали Далию?

— Конечно. Мы встречались по крайней мере раз в неделю, чтобы выпить кофе. Ну, знаете, когда она не… — её голос затихает.

Когда становится ясно, что она не собирается заканчивать предложение, я подталкиваю её.

— Когда она не что?

— Уходила.

Здесь кроется нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

— Уходила заниматься чем?

— Послушайте, это действительно не моё дело, — начинает она.

— Далия может быть в опасности, — тихо говорю я.

Она фыркает.

— Единственная опасность, которой подвергается Далия Темплтон — это не вспомнить, в каком отеле она оставила свои трусики.

— У неё был роман?

Женщина понижает голос.

— Они были как кролики. Я не могу поверить, что её муж так и не узнал об этом.

— Вы знаете, кто этот мужчина?

— Саймон как-то там.

— Вы можете вспомнить его фамилию?

Раздаётся крик. Её лицо искажается.

— Извините, мне нужно идти.

— Подождите! Его фамилия?

Она пожимает плечами.

— Всё, что я знаю — это то, что он полицейский, работающий в Белгрейве. А теперь мне действительно пора идти.

— Спасибо, — начинаю я, но она уже закрывает дверь.

Я задумчиво потираю подбородок. Несмотря на сомнительные сделки Стивена Темплтона, возможно, похищение Далии — результат её собственных действий. Может быть, ревнивая жена? Или сам этот Саймон? Это мог быть даже Стивен Темплтон: он мог узнать о её романе, убить её и обставить всё как похищение. Но если так, почему он не сообщил в полицию? Это сделало бы его историю гораздо более правдоподобной.

Я перехожу к дому справа, надеясь, что смогу поговорить с кем-нибудь, кто знает больше о внебрачных связях Далии. Однако, когда дверь открывается, мне открывает задорного вида девочка.

— Да? — у неё отвисает челюсть. — Ты вампир! Это так круто! Я хочу стать вампиром, когда вырасту.

— Стелла! Что я тебе говорил о том, как открывать дверь незнакомцам? — появляется мужчина, вытирающий руки полотенцем. Когда он видит меня, то роняет его. — Стелла, возвращайся в дом.

— Но папа…

— Сейчас же, — она делает недовольное лицо, но делает, как ей говорят.

Полагаю, я больше не инкогнито.

— Здравствуйте. Я Бо Блэкмен. Я здесь для расследования…

— Вам здесь не рады, — он захлопывает дверь у меня перед носом.

Я стискиваю зубы и стучу снова. Он приоткрывает её.

— У нас дети! Вам нужно убираться отсюда, пока я не вызвал полицию!

— Я не могу войти, пока вы меня не пригласите, сэр.

— Я, чёрт возьми, не буду вас приглашать! — шипит он.

— Я имела в виду, — терпеливо объясняю я, — что даже если бы я хотела причинить вам боль, я бы не смогла, потому что не могу войти, пока вы меня не пригласите.

Его лицо бледнеет.

— Причинить нам боль? Что мы вам сделали?

— Нет, я…

Он снова закрывает дверь. Через окно я вижу, как он подходит к телефону и снимает трубку, и понимаю, что он выполняет свою угрозу. Вот задница. Полиция меня не арестует, но они, чёрт возьми, точно проследят, что я больше никак не беспокоила славных жителей в этом районе. Интересно, как они отреагируют, когда обнаружат фальшивую ленту с места преступления, которую Темплтон повесил у своего дома.

Сейчас я больше ничего не могу здесь сделать, поэтому я решаю скрыться. Я всё время думаю о выражении лица отца Стеллы, когда он понял, что я вампир. Отвращение. Ненависть. Страх. Всё то, что я чувствую по отношению к себе.

Я помню, что штаб-квартира «Магикса» находится между этим местом и полицейским участком в Белгрейве. Может быть, не помешает сделать короткую остановку, просто на всякий случай.

Когда я подхожу к внушительному зданию, мне требуется несколько минут, чтобы обойти его вокруг. Это сверкающее сооружение из стали и стекла, похожее на то, в котором расположены «Улицы Пламени». Разница между ними заключается в том, что интернет-компания утверждает, будто ею управляют люди, в то время как на самом деле она управляется самым устрашающим видом трайберов, в то время как «Магикс» притворяется, будто это корпорация трайберов, но, насколько я выяснила до сих пор, на самом деле полностью принадлежит людям. По иронии судьбы, единственная группа, которая честно говорит о том, кто они и чем занимаются — это вампиры, и именно на них нападают за то, что они злые.

Я испытываю искушение попробовать ещё один тайный метод проникновения. В конце концов, чем больше я буду практиковаться, тем лучше стану. Однако, учитывая нереальные сроки Фролик, я решаю этого не делать. Если она хочет получить информацию к рассвету, то, чёрт возьми, может смириться с теми методами, которыми я её добываю. Я ухмыляюсь при мысли о том, какое у неё было бы лицо, узнай она, что я задумала.

Я возвращаюсь к входным дверям. Первые пять этажей отведены под торговый центр «Магикса» и неудивительно, что в этот час там темно и закрыто. Верхние этажи всё ещё хорошо освещены; вероятно, их занимает другая компания, которая требует, чтобы её сотрудники работали допоздна. Это облегчает мне жизнь. Я громко и непрерывно стучу в дверь из армированного стекла, пугая нескольких прохожих. Я продолжаю стучать кулаком, пока не появляется охранник, который смотрит на меня с другой стороны.

— Мы закрыты, — произносит он одними губами.

Моя улыбка становится шире, и я обнажаю зубы, позволяя своим клыкам удлиниться. Он отскакивает назад.

— Я хочу поговорить с боссом, — кричу я.

Он показывает грубый жест, и я провожу языком по острым краям своих зубов, как бы обещая дальнейшие действия. Охранник исчезает. Я поднимаю кулак и продолжаю стучать.

Это занимает меньше десяти минут. В конце концов охранник возвращается в сопровождении приятеля и женщины, одетой в ярко-розовый брючный костюм. На ком-то другом это выглядело бы нелепо, но её оливковая кожа позволяет ей отлично выглядеть в таком наряде. Она что-то говорит охранникам, и они хмурятся, затем один из них что-то бормочет в рацию. Я слышу щелчок, когда отпирается входная дверь.

Я склоняю голову в знак признательности. Женщина открывает дверь; очевидно, она храбрее тех бугаев, что стоят рядом с ней.

— Чем я могу вам помочь?

Я убираю клыки.

— Я бы хотела поговорить с тем, кто здесь главный.

— Вы можете назначить встречу на конец недели, и я уверена, что мистер О'Коннелл сможет выделить немного времени.

— У меня мало времени. Мне необходимо встретиться с ним сейчас.

— Его здесь нет.

Я улыбаюсь.

— Правда? Тогда чей лимузин припаркован за домом? Тот, с довольно характерным номерным знаком? — я хмурюсь, словно пытаюсь вспомнить, затем щёлкаю пальцами. — MAG1X. Точно.

Она поджимает губы.

— Из какой вы Семьи?

Я смотрю ей в глаза.

— У меня нет Семьи.

Единственный признак того, что она удивлена — это лёгкая морщинка, появившаяся у неё на лбу. Она оглядывает меня с головы до ног.

— Значит, это вы. Я думала, вы будете выше ростом.

Настала моя очередь удивляться. Предполагается, что, кроме пяти Семей, никто не должен знать о моём уходе; объявление состоится только на следующей неделе. Мысль о том, что «Магикс» каким-то образом проникли во внутренние дела Семей, вызывает беспокойство.

— Мы знаем больше, чем вы думаете, мисс Блэкмен.

Почему-то я в этом сомневаюсь. Я вздёргиваю подбородок.

— Мне нужно встретиться с мистером О'Коннеллом наедине. Прямо сейчас.

— Чем вызвана эта встреча?

— Это касается только нас с ним. Но он захочет услышать, что я хочу сказать.

Она задумчиво смотрит на меня.

— Я могу это допустить.

— Мисс Свенсон, я не думаю, что это очень хорошая идея, — прерывает её первый охранник.

Она бросает на него такой уничижительный взгляд, что я впечатляюсь. Я могла бы кое-чему поучиться у этой женщины.

— Это прекрасная возможность испытать на практике нашу последнюю разработку. Если вы собираетесь войти, мисс Блэкмен, нам нужно принять меры предосторожности, — она держит в руках пару наручников. Они кажутся достаточно простыми, но я чувствую, что в них заключена магия. Однако тот факт, что она принесла их с собой, говорит о том, что она с самого начала была готова впустить меня.

Я насторожена, но готова подчиниться её требованиям.

— Нет проблем, — уверенно заявляю я.

Свенсон мотает головой, и двое охранников выходят вперёд, хотя ни один из них не выглядит довольным. Они берут наручники, и я услужливо протягиваю запястья. Охранники застёгивают их, при этом в их руках заметно лёгкое дрожание.

Как только холодный металл касается моей кожи, я чувствую это. Я снова касаюсь языком своих клыков и понимаю, что больше не могу заставить их удлиниться. Я пытаюсь поднять руки, но мои движения кажутся медленными и вялыми. Свенсон внимательно наблюдает за мной.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает она. Я бросаю на неё недовольный взгляд. Она хлопает в ладоши. — Отлично! Наши специалисты по заклинаниям обещали, что всё получится, но найти подопытных субъектов непросто.

Я обретаю дар речи.

— Что это, чёрт возьми, такое?

— Вампирские ингибиторы, — она поднимает руку. — Я знаю, знаю, название не очень броское. Мы подумывали о том, чтобы назвать их «Узами Кровохлёбов». Или, возможно, что-то более нейтральное, чтобы усилить чувство безопасности и благополучия. Что вы думаете о «Защитниках»?

— Зачем?

Она смеётся.

— Потому что они будут защищать людей от гнусных вампиров, конечно же. Теперь, когда мы знаем, что они работают, мы можем запустить их в массовое производство почти немедленно. Их сметут с прилавков, — она подмигивает мне. — Благодаря нынешней атмосфере страха.

Чёрт возьми. Я смотрю на неё широко раскрытыми глазами. В прошлом существовало мало средств, способных сдерживать вампиров. Мысль о том, что эти штуки могут натворить, если они попадут в руки врагов Семей, просто ужасает.

— Не смотрите так обеспокоенно, мисс Блэкмен. В конце концов, — улыбается она, — людям всё равно нужно подобраться достаточно близко, чтобы надеть их на предполагаемых нападавших вампиров.

«Пока специалисты «Магикса» не придумают способ, как заставить заклинание прикрепляться к оружию так же, как к оковам», — думаю я про себя. Вероятно, это только вопрос времени. Если им это ещё не удалось.

— Как вы это сделали? — спрашиваю я. Мне нужно узнать о них как можно больше, чтобы я могла передать эту информацию их Семьям.

Свенсон смеётся.

— О, на их разработку ушли годы. Мы не выпускаем продукты на рынок, пока не убедимся в их эффективности. Обычно мы тратим много времени на тестирование, часто на себе и собственных сотрудниках. Конечно, с продуктами, предназначенными для вампиров, всё сложнее. Здесь не работают кровохлёбы, — она приподнимает бровь в мою сторону. — Мистер О'Коннелл призвал нас найти подходящих подопытных субъектов. Он хочет сделать мир более безопасным для всех. Он настоящий идеалист.

Я подавляю тошноту от её льстивого тона. Она отходит от входа и жестом приглашает меня войти. Я всё ещё могу двигаться, но чувствую себя так, словно на меня навалилась тонна кирпичей. В сопровождении двух охранников я шаркаю вперёд. Несмотря на слова Свенсон, я сомневаюсь, что я первый вампир, на котором были испробованы эти чёртовы штуки, но будь я проклята, если позволю кому-нибудь увидеть, как сильно они на меня влияют.

Нам требуется много времени, чтобы добраться до лифтов. Свенсон проводит своей карточкой, пока я смотрю на двери лифта. На одной стороне нарисован огромный символ чёрной магии, а на другой — знак белой магии. Они выглядят неуместно вместе.

Двери открываются, и Свенсон заходит в лифт. Охранники не хотят рисковать: они хватают меня за руки на случай, если заклинание на наручниках не сработает. Если магия начнёт рассеиваться, я, вероятно, смогу расправиться с ними секунды за три, но я играю роль кроткого маленького вампирчика и не реагирую. Я чувствую, что, будь у меня такая возможность, охранник номер один был бы более чем счастлив избивать меня в течение нескольких часов.

Наконец мы оказываемся на верхнем этаже, где на полу дорогие ковры, а стены увешаны знакомыми произведениями искусства. Прибыль, должно быть, высокая. С другой стороны, неудивительно, если компания так умело вытесняет конкурентов из бизнеса.

Я опускаюсь на стильный, но на удивление неудобный диван в зале ожидания. Оживает большой телевизионный экран. Сначала я думаю, что показывают артхаусный фильм, но потом понимаю, что это вовсе не фильм, а запись с камеры видеонаблюдения, на которой запечатлена я в «Пальчиках и Шалостях». Запись начинается с моего первого визита, когда Фролик направляется ко мне. Я рада, что звука нет, а камера расположена таким образом, что по нашим губам ничего нельзя прочитать. Люди здесь и так знают обо мне слишком много; мне не нужно, чтобы они понимали, как отчаянно я хочу найти лекарство от вампиризма. Даже если они не знали, где его найти, это дало бы им слишком сильную власть надо мной.

На экране появляется изображение моего незаконного проникновения в опустевший магазин. Мои передвижения отслеживаются, вплоть до того момента, когда моё лицо появляется в кадре и искажается из-за его близости. Затем экран темнеет, поскольку я успешно прикрываю объектив одноразовым кофейным стаканчиком. Наблюдать за самой собой как-то жутковато.

— У нас возникли некоторые проблемы с владелицей этого магазина, — произносит низкий голос. В его тоне нет злобы. Похоже, он доволен тем фактом, что «Магикс» достаточно важен, чтобы иметь «проблемы» с другими магическими заведениями.

Я пытаюсь встать, но мне мешает то, что наручники делают с моим организмом. Кажется, их действие усиливается.

— Оставайтесь на месте, — мужчина улыбается. — Я понимаю, насколько подавляющим может быть заклинание.

— Мистер О'Коннелл? — спрашиваю я.

Он садится напротив меня.

— Действительно, — он складывает ладони в подобии молитвенного жеста, и задумчиво смотрит на меня. — Вы работаете на эту женщину? Фролик?

Я обдумываю свой ответ.

— Давайте просто скажем, что я оказываю ей небольшую услугу.

— Знаете, это не наша вина, что её бизнес пришлось закрыть.

— Да что вы? — говорю я с недоверием в голосе.

— Это правда. Интернет-продажи, недавний экономический спад, потребительские привычки, — он пожимает плечами. — Тут виноваты многие факторы. Не говоря уже об её собственном плохом управлении магазином. Я ей сочувствую. Как у неё дела? — кажется, он рвётся узнать о ней побольше.

— Хорошо, — коротко отвечаю я. — Это вы убили её мужа? — я стараюсь, чтобы в моём тоне не было обвинения, но я внимательно наблюдаю за его реакцией.

— Он мёртв? — в его глазах мелькает странная искорка веселья. — Боже мой, нет. Что навело вас на эту мысль? — я не могу понять, лжёт он или нет. Он наклоняется ко мне. — Так вот почему вы здесь?

Я качаю головой.

— Нет. Я здесь из-за небольшой услуги за услугу.

Я могу сказать, что заинтересовала его, хотя он и пытается сохранить бесстрастное выражение лица.

— Продолжайте.

— Одно из ваших заклинаний вот-вот будет подорвано.

Я оставляю свои слова висеть в воздухе, в конце концов вынуждая его прервать молчание. Он отводит взгляд.

— Которое из них?

— Дайте мне пятнадцать минут на ознакомление с вашим досье на Фролик, и я вам скажу.

Он смотрит на меня так, словно у меня внезапно выросли зелёные рога.

— Ни в коем случае.

Я пожимаю плечами.

— Вам же хуже. Надеюсь, у вас приличная страховка ответственности за причинение вреда.

Лицо О'Коннелла искажается.

— Откуда мне знать, что вы говорите правду?

— Вы не можете этого знать, — мой взгляд открытый.

— А Фролик в курсе, что вы этим занимаетесь?

Я улыбаюсь и склоняю голову набок.

— Она попросила меня достать для неё файлы. Она не дала мне никаких указаний, как это сделать.

— Она не знает, что вы здесь и обращаетесь непосредственно ко мне?

— Нет.

На его щеке подёргивается мускул.

— Так зачем вы это делаете? Почему бы вам не вломиться и не украсть досье?

— Буду честна с вами, в последнее время я не добивалась особых успехов в этой области. Но, хотя вы мне не нравитесь, мистер О'Коннелл, и мне не нравится «Магикс», у меня нет желания видеть, как тысячи людей страдают из-за корпоративного шпионажа.

— Почему вы думаете, что мы не найдём дефектное заклинание теперь, когда мы о нём знаем?

— Давайте, — мягко говорю я. — Прошу. Попробуйте найти его сами, — я сцепляю пальцы, создавая впечатление, что я расслаблена и безразлична. — Кстати, сколько в вашем ассортименте предметов с заклинаниями?

Он хмурится.

— Наши файлы хранятся в электронном виде. Я не предоставлю вам доступ к нашей системе.

— Уверяю вас, мистер О'Коннелл, я не компьютерный гений. Вы можете стоять у меня за спиной и наблюдать, если хотите.

— С таким же успехом вы могли бы запустить вирус, который атаковал бы всю нашу систему.

— У меня нет должных знаний.

— Возможно, и нет. Но, возможно, в вашем распоряжении есть другие, которые располагают этими знаниями.

Я думаю о Rogu3. Я рада, что не стала втягивать его в это.

— Таковы мои условия.

Он обдумывает это.

— Нет. Это слишком опасно. Я распечатаю для вас файлы.

— Откуда мне знать, что вы дадите мне полную информацию?

Он улыбается.

— Вы не можете этого знать.

Я чувствую, что это всё, чего я от него добьюсь. Я почти незаметно киваю.

— Тогда ладно. Дайте мне файлы, и я скажу вам, где искать подделанное заклинание.

О'Коннелл встаёт. Я наблюдаю, как он исчезает в соседнем кабинете. Это действительно может сработать. Я на мгновение закрываю глаза. Что-то скользит по моей щеке. Я подскакиваю и резко открываю глаза. Когда я вижу, кто это, я тихо рычу.

— Кровохлёб, — шепчет охранник.

— Чего ты хочешь?

Он протягивает короткие толстенькие пальцы и проводит ими по моей щеке. Я вздрагиваю и пытаюсь отодвинуться, но мои силы истощены до такой степени, что мои усилия становятся тщетными. Охранник теребит выбившийся локон.

— Твой босс вон там, — говорю я ему.

Глаза охранника блестят.

— Он не будет возражать.

У меня ужасное чувство, что он, вероятно, прав.

— Тебе нравятся связанные и беспомощные женщины? Это заставляет тебя чувствовать себя мужчиной? — поддразниваю я.

Он игнорирует меня.

— Я всегда хотел трахнуть вампиршу, — он просовывает указательный палец мне в рот, в то время как другая его рука перемещается к моей груди и больно сжимает её. — Я слышал, что от обращения ваши киски становятся тугими, как у девственницы.

Я приоткрываю рот ещё немного и прикусываю его палец так сильно, как только могу. Он визжит, как зарезанный поросёнок.

— Может, у меня и нет клыков, придурок, — выплевываю я, — но я всё равно могу кусаться.

Он заносит руку, чтобы ударить меня по лицу. Я готовлюсь к боли, но О'Коннелл появляется сзади и хватает его за кулак.

— Наручники будут на ней лишь до тех пор, пока она находится в нашем здании. Как только она выйдет на улицу, она будет свободна, — говорит он охраннику. — Если ты не хочешь провести остаток своей жизни, прячась за этими четырьмя стенами, я предлагаю тебе пересмотреть свои действия.

Охранник опускает руки.

— Да, сэр, — бормочет он и, спотыкаясь, уходит.

О'Коннелл кланяется.

— Я приношу свои извинения. Этого не должно было случиться.

Я изрыгаю пламя.

— Классная у вас компания. Сексуальное насилие всегда в меню?

— Я позабочусь о том, чтобы его немедленно убрали, — судя по выражению его глаз, он говорит не только о том, чтобы уволить охранника.

— И люди ещё беспокоятся о вампирах, — шиплю я.

— Не будьте такой наивной, мисс Блэкмен. Нам, людям, может, и не хватает вашего физического превосходства, но мы можем быть гораздо опаснее.

Несмотря на отвращение, я собираю остатки своего достоинства.

— Я не грёбаный монстр. Увольте его и передайте в руки полиции, чтобы они могли убедиться, что он больше ни с кем такого не повторит.

О'Коннелл поджимает губы.

— Если вы этого хотите.

Я хочу перегрызть охраннику горло и посмотреть, как он истечёт кровью. Вот почему жертвы никогда не должны нести ответственность за исполнение наказания. Не доверяя себе, я свирепо смотрю на О'Коннелла.

Он кивает.

— Да будет так, — он бросает мне на колени папку из плотной бумаги. — Вот ваши документы, — на его лице появляется довольное выражение. — Я добавил кое-что ещё, специально для вас.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спрашиваю я.

— Мы храним досье не только на мнимых ведьм, мисс Блэкмен. Здесь приведён пример того, что ещё мы можем предложить. Информация может быть ценной валютой. Если вы хотите узнать больше, приходите к нам снова.

— Вы не раздаёте это бесплатно.

Улыбка не отражается в его глазах.

— Дегустация, если можно так сказать, бесплатная. Я уверен, мы сможем договориться, если вы захотите ещё.

— Маловероятно, — я с трудом поднимаюсь на ноги, едва удерживаясь, чтобы не упасть.

— Никогда не говорите «никогда». Вас завербовали Монсерраты, не так ли?

Я смотрю ему прямо в глаза. С меня хватит этого места.

— У вас скоро выходит новая линейка. — я опускаю взгляд на наручники. — Это не относится к вашим вампирским ингибиторам. Это как-то связано с заклинаниями гламура?

— Да. В наши дни они больше нравятся мужчинам, чем женщинам. Все хотят выглядеть, — он делает паузу, словно подыскивая подходящее слово, — эффектно.

— С этим будут проблемы, — говорю я.

— В чём суть проблемы?

— У Фролик есть список ингредиентов. Она пытается завербовать кого-нибудь, чтобы проникнуть сюда и скомпрометировать одно из них.

— Спасибо, — говорит О'Коннелл после долгой паузы. — Мисс Свенсон? — окликает он через плечо.

Она бесшумно подходит.

— Да, сэр?

— Освободите мисс Блэкмен. Я верю, что ей можно доверять в том, что она сама найдёт выход.

Она проводит палочкой по моим запястьям, отчего наручники расстёгиваются и падают на ковёр. Я потираю запястья. Ощущение такое же, как когда Икс высасывал мозги. Я потягиваюсь и осторожно сгибаю конечности. Кажется, никаких побочных эффектов нет; как только наручники снимаются, восстановление происходит мгновенно.

— Спасибо, — бормочу я.

— Пожалуйста, передайте Фролик от меня сообщение. Скажите ей, что это к лучшему. Её одержимость её магазинчиком была нездоровой. Теперь она свободна. Она может делать всё, что захочет.

— Что, если она захочет уничтожить вас?

О'Коннелл отводит взгляд.

— Возможно, так оно и есть, — тихо говорит он. — Однако я не… мы не плохие парни. Мы делаем мир более безопасным, — в выражении его лица есть некая мольба. — Лучшим местом.

— Мне прям становится тепло и уютно, — я фальшиво улыбаюсь ему, затем, не глядя больше, поворачиваюсь и иду обратно к лифту. Охранник, который напал на меня, стоит там и заметно дрожит. Я быстро бью его коленом в пах. Он кричит от боли и валится на пол. Затем я ухожу.

Глава 16. Татуированные истории

Я всё ещё дрожу, когда останавливаюсь в нескольких улицах от того места. Гнев, который я испытываю из-за действий охранника, почти переполняет меня. Я яростно потираю щёку в том месте, где он прикоснулся ко мне. Я чёртов вампир — как он тогда относится к человеческим женщинам? Я делаю мысленную пометку проверить, сдержит ли О'Коннелл своё обещание передать охранника полиции. Если он этого не сделает, эта наша встреча будет не единственной. Я стараюсь успокоиться, насколько это возможно, затем захожу в круглосуточный газетный киоск на углу и с помощью ксерокса делаю копии материалов о Фролик.

Пока я жду, я просматриваю дополнительные бумаги, которые дал мне О'Коннелл. Я в шоке смотрю на верхний лист: похоже, это распечатка счетов Монсеррат. Я не только потрясена тем, что кто-то может получить доступ к такой информации, не говоря уже о такой сомнительной компании, как «Магикс», но и ошеломлена цифрами. В казне семьи Монсеррат около девятисот миллионов фунтов стерлингов. Я знала, что они богаты, но эта сумма просто ошеломляет. Если «Магикс» решит поделиться этой информацией с остальным миром, это вряд ли успокоит массы.

Решив не просматривать остальные документы по Монсеррат, я сворачиваю их в рулон и засовываю в свою кожаную куртку. Позже я передам их Майклу, и пусть он думает, что делать; на самом деле это не мне решать. Я покупаю конверт и марки и отправляю копии файлов Фролик по почте в дом моего дедушки. Небольшая страховка никогда не помешает.

Пять минут спустя я натягиваю на лицо улыбку и захожу в полицейский участок Белгрейва.

— Привет! — весело говорю я. — Саймон здесь?

Я встречаю шокированный взгляд.

— Да, — отвечаю я, не теряя ни секунды, — я вампир. Я ищу Саймона. Я помогаю ему с некоторыми расследованиями, — ну, формально это он помогает мне. Я поменяла пару местоимений местами, подумаешь.

— Саймон Бовуа или Саймон Раваль?

Вот блин.

— Тот, что симпатичный, — я подмигиваю, скрестив пальцы в знак того, что я права. — Ему, наверное, за сорок?

Сержант подозрительно смотрит на меня. К несчастью для меня, он знает, как правильно выполнять свою работу.

— Сержант Раваль или инспектор Бовуа?

У меня шансы пятьдесят на пятьдесят. Я тычу пальцем в небо и отвечаю наугад.

— Сержант Раваль.

— Я посмотрю, свободен ли он. Как вас зовут?

— Бо Блэкмен.

Он резко дёргает головой.

— Блэкмен?

— Я так и сказала.

Его глаза сужаются, но он никак не комментирует отсутствие у меня фамилии Семьи. Я начинаю немного уставать от этой рутины. Может быть, мне стоит просто сократить своё имя до просто Бо. Если это подходит Мадонне и Принсу, почему это не может подойти мне?

— Пожалуйста, присаживайтесь, — говорит он наконец.

Я чувствую взгляд полицейского на своей спине, когда поворачиваюсь. Он определённо мне не доверяет. Маленькая комната почти идентична той, в которой я была с Майклом, когда мы задержали Сэмюэла Льюиса, он же Ловкач, вор перьев. Мне интересно, есть ли какие-то особые правила для подобных мест, как в Макдональдсе, и стремится ли правительство к тому, чтобы они соответствовали требованиям. С одной стороны стены висит стеллаж с яркими листовками, в которых содержатся призывы к набору специальных констеблей и советы о том, как избежать ограбления. (Специальные констебли — это по сути волонтёры, помогающие полиции, как дружинники, — прим) С другой стороны находится место дежурного сержанта, а слева от него дверь с кодовым замком, ведущая в сам участок. Когда я смотрю на дверь, что-то всплывает в моей памяти, и я хмурюсь.

Дверь открывается, и появляется доброжелательное лицо. Проводки в моём мозгу замыкаются, и мои внутренности превращаются в лёд.

— Мисс Блэкмен? Я сержант Раваль.

Я инстинктивно чувствую, что это не Саймон Далии. Он слишком старый и чертовски милый. Однако в данный момент мне всё равно. Я встаю и пожимаю ему руку.

— Простите. Я допустила ошибку.

Он выглядит сбитым с толку, но у меня нет времени на любезности. Я разворачиваюсь и выхожу обратно. Теперь я вспомнила, где видела приспешника Фролик из Гайд-парка: он был в полицейском участке, когда мы привезли Сэмюэля Льюиса. Он уходил, пока мы препирались с Льюисом и услужливым полицейским. Он вышел из охраняемой двери, увидел нас и резко вернулся внутрь — это значит, что он тоже работает в полиции. Я роюсь в своей памяти, пытаясь вспомнить все события той ночи, и вспоминаю нацарапанное заклинание, которое показал мне другой полицейский во время моего второго визита. Он также сказал мне, где живёт Сэмюэл Льюис. Или, скорее, жил.

Я похлопываю себя по пиджаку, проверяя, на месте ли исходные файлы. Ещё только одиннадцать часов; у меня куча времени до рассвета, а Истхаус-роуд всего в паре миль отсюда. Я оглядываюсь на полицейский участок, чувствуя лёгкое чувство вины за то, что не прилагаю больше усилий к расследованию дела Далии. Я не могу отделаться от мысли, что она, скорее всего, жива и невредима и находится между ног инспектора Саймона Бовуа, а не в опасности. Кроме того, чем быстрее я разберусь с этой неразберихой с Фролик, тем лучше.

Я оглядываю улицу, чтобы убедиться, что я в безопасности. Поблизости никого нет. Я с трудом сглатываю, думая, не становлюсь ли я параноиком. Проблема в том, что мне так не кажется.

* * *

Я добираюсь до Истхаус-роуд в рекордно короткие сроки. Припарковав байк Урсуса, я кладу ключи в карман, взбегаю на пятый этаж и стучу в дверь. Изнутри доносится плач ребёнка. Дверь открывает усталая девушка, едва вышедшая из подросткового возраста, и выглядывает наружу. У неё растрёпанные волосы и тёмные круги под глазами.

— Вы разбудили мою малышку! Кто вы, чёрт возьми, такая? Кто, чёрт возьми… — она бледнеет и отступает на шаг, когда понимает, что я вампир.

— Мне нужно поговорить с вами о Сэмюэле, — срочно говорю я. На мгновение она выглядит сбитой с толку. — Ловкач! — поправляюсь я. — Ловкач! Мне нужно поговорить с вами о Ловкаче!

— Он мёртв, — голос у неё ровный.

— Я знаю. Пожалуйста, выслушайте меня, — ребёнок продолжает плакать. — Вы его жена?

— И что с того, если да?

— Он говорил с вами о том, что делал в ночь своей смерти?

— Нет, — она начинает закрывать дверь.

— Подождите! Пожалуйста. Он вообще что-нибудь сказал? Были ли какие-нибудь намёки на то, что он делал?

— Он был на работе, понятно?

— На какой работе?

— Послушайте, он не был ангелом. Я знаю это. Просто уходите, — бормочет она.

Я качаю головой.

— Я не могу этого сделать, — я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться. — Как вас зовут? — она пристально смотрит на меня. — Я не причиню вам вреда. Я даже не могу войти, — я взмахом руки показываю на порог, как бы подтверждая это. — Но я думаю, что знаю, кто его убил.

В её глазах отчаяние.

— Какое это имеет значение? Он мёртв. Знание того, кто это сделал, не вернёт его к жизни.

— Нет, — мягко отвечаю я. — Но это может помешать им причинить вред кому-либо ещё.

— Сюзанна, — говорит она, — меня зовут Сюзанна. Ловкачу нравилось называть меня Сьюзи, — её глаза наполняются слезами. — Он был не таким уж плохим. Он был хорошим отцом. Он заботился о нас. Он просто пытался подзаработать, вот и всё.

У меня в груди поднимается комок сочувствия.

— Как?

— Там была женщина. Он должен был пойти за ней и забрать у неё какое-то перо. Он не причинил бы ей вреда. Он бы этого не сделал, — её руки напряжены и опущены вдоль боков. — Это было просто дерьмовое перо, — тихо говорит она.

— Кто его просил это делать?

— Не знаю. Ловкач сказал, что это был кто-то с дурацким именем. Я не могу вспомнить. Я даже не уверена, что он мне говорил.

— Фролик? — я вглядываюсь в её лицо, пытаясь прочесть правду. — Это была Фролик?

— Если вы знаете, то зачем спрашиваете?

— Простите, — я протягиваю руку, чтобы дотронуться до неё, но вспоминаю, что она всё ещё за порогом своего дома, и я не могу это сделать. — Простите, — повторяю я. — Я должна была убедиться.

Она пожимает плечами.

— Как скажете.

Дверь закрывается, и я остаюсь в коридоре. Боль пронзает мой живот, и я сгибаюсь пополам. Сэмюэл Льюис, Ловкач, как бы его ни звали, не был невинным человеком. Но он всё равно мёртв из-за меня. Фролик дала этой женщине зелёное перо, похожее на моё, в качестве долговой расписки за получение рецепта магического заклинания. Затем Фролик заплатила Ловкачу, чтобы тот украл перо, и ей не пришлось платить женщине. Учитывая, сколько она теоретически должна мне за эти файлы, она могла пообещать что угодно в качестве оплаты. Немного денег, предложенных Ловкачу, было бы проще простого по сравнению с этим. Фролик, вероятно, не планировала его убивать, но когда он оказался под стражей, решение было простым. Особенно учитывая, что у неё уже имелся свой человек, который мог бы выполнить эту работу. Кому нужно заклинание, чтобы уничтожить важные улики или начертить заклятие на стене камеры, когда у вас есть свой полицейский, готовый сделать это за вас? И теперь, когда у меня есть файлы, которые нужны Фролик, она пришлёт кого-нибудь за мной.

Я расправляю плечи. Она может посылать кого угодно, чёрт возьми. Я буду готова.

* * *

К несчастью для меня, нападение происходит весьма скоро. Я быстро выезжаю из Истхауса, намереваясь вернуться в особняк Монсеррат, чтобы забрать перо, прежде чем связаться с Фролик. Я мчусь по тёмным улицам, не обращая внимания ни на что, кроме ночного движения и пачки бумаг, засунутой в карман куртки. Наверное, поэтому я не замечаю проволоку, протянутую поперёк дороги в нескольких кварталах от Гайд-парка, пока не становится уже слишком поздно. Только благодаря уханью совы на ближайшем дереве и моему автоматическому взгляду в её сторону я замечаю блеск стали. Моя реакция опережает связную мысль, и я подпрыгиваю вверх за долю секунды до того, как проволока рассекла бы моё тело, и две мои половины оказались бы раскиданы по дороге. Мотоцикл крутится на месте и врезается в припаркованную машину, а я неуклюжей кучей приземляюсь в паре метров от неё.

Когда я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги, что-то острое проносится мимо, слегка порезав моё лицо, прежде чем вонзиться в дерево. Я отпрыгиваю назад, используя дерево, чтобы блокировать дальнейшие атаки, и осматриваю объект. Это окровавленный сюрикен, крепко воткнувшийся в кору, и его смертоносные острые края всё ещё видны с одной стороны. Я вздрагиваю. Выглядит это не очень хорошо.

Раздаётся ещё один жужжащий звук, и я едва успеваю отдёрнуть выставленные вперёд пальцы, прежде чем их срезало бы ещё одно вращающееся оружие. Я не могу разглядеть нападавшего; в данный момент всё, что я могу подумать — что это чёртов воин-ниндзя, хотя, поскольку мы не на улицах Токио семнадцатого века, такой вывод маловероятен.

Незнание того, с кем я имею дело, ставит меня в невыгодное положение. Я смотрю на дерево, затем прыгаю, хватаясь за низкую ветку. Я подпрыгиваю, делая всё возможное, чтобы самая толстая часть ствола оставалась между мной и моим противником. Может, я и вампир, но я всё ещё новообращённая; я быстро исцеляюсь, но остаюсь уязвимой. Неверный выстрел — и всё будет кончено.

Я забираюсь как можно выше и выглядываю из-за ветвей. Метрах в тридцати от меня маячит тёмная фигура. Маловероятно, что Фролик пошлёт за мной человека — она заплатит кому-нибудь более опытному из числа трайберов. Интересно, их намерение — покалечить или убить? Когда очередной сюрикен пролетает мимо моего незащищённого лица, я получаю ответ.

Я изгибаюсь к другой стороне дерева. Мне везёт, и проезжающая машина с включёнными на полную мощность фарами пересекает дорогу и высвечивает нападавшего. Весь в чёрном, с закрытым лицом, он действительно одет во что-то похожее на традиционную одежду ниндзя. Однако я почти уверена, что это не более чем плохо сидящий костюм, поскольку я могу различить лишь краешек татуировки на правой щеке, где тёмный материал слегка свисает. Я втягиваю воздух. Ещё одна чёртова чёрная ведьма. Тот факт, что я Блэкмен, вероятно, является для них бонусом.

У меня мало защиты против магии. Я могу увернуться от всего, что летит в мою сторону, но не более. Что мне нужно сейчас, так это перейти в наступление. Эта мысль укрепляется, когда подо мной внезапно раздаётся треск, и я понимаю, что дерево охвачено пламенем. Чертыхаясь, я делаю кувырок назад, приземляясь на ноги. Другого укрытия почти нет, поэтому я, пригибая голову, бегу к машине, в которую врезался мотоцикл. Я начинаю отвинчивать крышку топливного бака так быстро, как только могу. С огнём могут играть двое. Мои пальцы неуклюже двигаются, и я слышу приближающиеся шаги. Я стискиваю зубы и стараюсь изо всех сил.

— Малышка Блэкмен, — воркует голос. — Мне нужны только документы. Отдай их мне и можешь идти.

Я закатываю глаза. Да, конечно. Я заканчиваю отвинчивать колпачок и бросаю его на путь ведьмака. Он бросает ещё один сюрикен в направлении колпачка, и тот взрывается градом искр. Супер. Заколдованное оружие ниндзя. Я сосредотачиваюсь и расстёгиваю молнию на куртке, чтобы убедиться, что папка с оригиналами документов внутри по-прежнему в целости и сохранности. Затем я беру пачку документов по Семье Монсеррат и запихиваю их в открытый топливный бак. Запах бензина, когда я достаю их, говорит о том, что я добилась успеха. Я оборачиваюсь и смотрю на горящее дерево. Если я побегу, мне потребуется около двух секунд, чтобы добраться обратно к нему. Я готовлюсь.

— Малышка Блэкмен, — снова раздаётся голос.

Я не жду, пока он закончит. Вместо этого я бегу, опустив голову и пригнувшись всем телом. Я на расстоянии вытянутой руки от пламени, когда что-то ударяет меня в грудь и сбивает с ног. Несмотря на силу броска, лезвия не пробили мою куртку, но я чувствую, как распространяется жар, когда языки пламени лижут кожу. Я закрываю глаза и позволяю своему телу обмякнуть. Затем я надеюсь на лучшее.

Шаги приближаются. Я всё ещё сжимаю в правой руке свернутые бумаги, но стараюсь, чтобы моя хватка была ослаблена, чтобы выглядеть так, будто я без сознания. Майкл хорошо меня обучил.

— Вампиры, в конце концов, не такие уж и крутые, — усмехается нападавший.

Я ощущаю острую боль в груди, когда он пинает меня. Я задыхаюсь и позволяю своему телу отклониться в сторону от удара. Когда я слышу треск и шипение горящей бумаги, я понимаю, что всё идёт идеально. Я обхватываю пальцами уже пылающий рулон и подбрасываю его вверх, одновременно вскакивая на ноги. Горящая бумага попадает ведьмаку в лицо. Он кричит, ослеплённый пламенем, а я хватаю его за туловище и швыряю головой вперёд на дерево. Обрывки бумаги и горящие ветки разлетаются в разные стороны.

Я яростно хлопаю по горящей коже на своей груди; к счастью, пламя гаснет, и я поворачиваюсь, чтобы схватить ведьмака. К сожалению, уже слишком поздно, и я прикрываю нос манжетой, когда воздух наполняет зловоние опалённого мяса. Ведьмак корчится и кричит несколько секунд, прежде чем затихает. Испытывая отвращение, я отступаю.

— Прости, — шепчу я. — Ты не оставил мне выбора.

Когда я поворачиваюсь, чтобы убежать, пока не появился кто-нибудь ещё, мой взгляд натыкается на один лист из пачки Монсеррат. Горит только край, поэтому я затаптываю его, а затем осматриваю. Это фотография — возможно, именно поэтому она не сгорела так быстро, как другие листы. В кадре пять человек: трое из них, похоже, китайцы, и они очень, очень мертвы. На них старая одежда, вероятно, 1950-х годов, и я почти уверена, что у того, кто находится ближе всего к камере, голова отделена от тела. В стороне стоят два вампира. Фотография чёрно-белая, поэтому невозможно определить, в цвета каких Семей они одеты. Впрочем, это не имеет значения; мне не нужен цвет, чтобы понять, кто они такие. Тот, что справа, хмурится — Медичи, а тот, что слева, в хорошо сшитом костюме, с лёгкой улыбкой и ямочкой на щеке — Майкл Монсеррат.

Я не могу оторвать глаз от его счастливой улыбки. Он стоит рядом с тремя мёртвыми людьми и смеётся. Я думаю о страхе Ченга, когда я сказала ему, что я из Монсеррат. Теперь я начинаю понимать, почему он испугался.

* * *

Я беру себя в руки и спешу обратно в особняк Монсеррат. Это последнее место на земле, где я хотела бы сейчас находиться, но мне нужно взять своё перо. Я то и дело вытаскиваю полуобгоревшую фотографию и разглядываю её. Это просто фотография, я ничего не знаю о контексте, но холодок на моей спине никуда не уходит. Я знаю, что Майкл страшный мужчина — иначе он не был бы Главой Семьи, чёрт возьми — но получать удовольствие от убийства — это совсем другое дело.

Пока я не поговорю с Майклом, я не смогу узнать, что произошло. Судя по фотографии, он убил трёх человек. Может быть, они были из Триад, а может, и нет; в любом случае, я до сих пор не знаю всей истории. И действительно ли я в состоянии судить после того, что я только что сделала? Я думаю о бойне, которую оставила после себя. Я оборвала жизнь чёрного ведьмака. Я несу ответственность за чью-то смерть. Да, это была самозащита, и да, я не получала от этого удовольствия, но я всё равно это сделала.

Я в отчаянии провожу рукой по волосам. Я не могу воспринимать вещи в категориях чёрного и белого. Между ними всегда есть миллион оттенков, если, конечно, вы не говорите о магии.

Я замираю на месте. Фролик работает с белыми ведьмами. Её магазин обслуживал только белых ведьм. Зачем ей нанимать чёрного ведьмака для выполнения грязной работы? В этом нет никакого смысла. Чёрные и белые ведьмы не якшаются меж собой и никогда не якшались.

Моё сердцебиение учащается. Адреналин, который циркулировал в моём организме во время драки, снова начинает действовать. Мне нужно увидеть этот труп. Обругав себя за глупость, я бегу обратно в том направлении, откуда пришла. Как только я подхожу ближе, я вскакиваю на фонарный столб и прыгаю на низкую крышу, затем замедляю темп и бегу, пригнувшись. Когда я замечаю фургон, я понимаю, что опоздала. Я тихо рычу и подхожу ближе. Три фигуры, также одетые в стиле ниндзя, стоят рядом с пылающим деревом. Двое хватают мёртвого ведьмака за ноги, а другой за голову, в то время как третий поднимает руки и начинает бормотать заклинание, чтобы погасить всё ещё тлеющее пламя. Я подкрадываюсь к ним. У меня остаются считанные секунды.

Когда я подхожу так близко, как только осмеливаюсь, я ложусь на живот и заглядываю через край крыши. Перевозчики трупов с трудом удерживают тело своего товарища и одновременно открывают задние двери фургона. Один из них что-то говорит, другой кивает, и они вместе опускают тело на землю. Тело ведьмака безжизненно обмякает, голова повернута в мою сторону. В догорающих углях костра я вижу, что ткань, закрывавшая лицо ведьмака, сгорела дотла. Его кожа почернела и обуглилась, но в этом нет никаких сомнений. У него две татуировки, одна на правой щеке, другая на левой. Он не чёрный ведьмак и не белый ведьмак. Он и тот, и другой.

Глава 17. Жизнь и смерть

Я нетерпеливо барабаню пальцами по столу.

— Я знаю, тебе кажется, что сейчас глубокая ночь, О'Ши, но уже почти утро. И это важно. Ты балуешься магией. Что ты знаешь о различиях между чёрной и белой?

— Ты издеваешься надо мной, да, Бо? Все знают, в чём разница.

— Подыграй мне, — мрачно говорю я, глядя на обугленные и бесполезные страницы из файлов по Фролик. Дело не только в том, что на моей кожаной куртке зияла дыра там, куда попал горящий сюрикен ведьмака. Пламя фактически уничтожило единственный рычаг воздействия, который у меня был.

Он вздыхает.

— Чёрные ведьмы занимаются чёрной магией. Вуду, некромантия, малефициум и тому подобное. Современные чёрные происходят непосредственно от рыцарей-тамплиеров. Именно из-за ненависти католической церкви к их действиям практикующих чёрную магию в течение многих лет обвиняли в сатанизме и преследовали.

— А белые ведьмы?

— Гадание, алхимия, общение с духами. Белые ведьмы могут вести свою родословную от шаманов доисторических времен. Они утверждают, что их магия более чистая, потому что у них более древняя история.

— Ты не ведьмак. Ты творил заклинания.

— Любой может создать заклинание. В большинстве случаев это простая химия. Однако сила ведьм выходит за рамки простых жетонов и зелий.

— Улучшающее заклинание. Оно было чёрным или белым?

— Бо, зачем ты снова ворошишь всё это? Я стараюсь держаться подальше от магии. Лорд Монсеррат оторвёт мне голову, если я ещё раз попытаюсь что-нибудь сделать.

Я думаю об обезглавленном трупе на фотографии, а затем решительно отталкиваю этот образ.

— Это было и то, и другое?

— А?

— Ты использовал и белую, и чёрную магию?

— Это невозможно. Моё заклинание было белым.

— Почему?

— Это была разновидность алхимии. Я никогда не пробовал использовать заклинания чёрной магии, они бесполезны, если только у тебя нет силы, достаточной для того, чтобы сравниться с ведьмой. Хотя…

— Нет, — нетерпеливо говорю я, — почему это невозможно?

— Это просто невозможно. Это как масло и вода. Ты можешь попробовать смешать их, но это просто не сработает.

— Что произойдёт, если кто-то это сделает?

— Бо, в чём дело?

— Пожалуйста, Девлин, просто ответь на вопрос.

Он на мгновение замолкает.

— Ты называешь меня так, только когда волнуешься.

Я моргаю.

— Что, прости?

— Девлин. Ты называешь меня Девлином, только когда происходит какое-то плохое дерьмо.

Я крепче сжимаю телефон в руке.

— Девлин, что произойдёт, если кто-нибудь попытается смешать чёрную и белую магию?

— Скорее всего, ничего. Они сведут друг друга на нет. Нейтрализуют друг друга. Я уверен, что люди пытались это сделать в прошлом.

— Что произойдёт, если кто-то найдёт способ использовать и то, и другое вместе так, чтобы этого не произошло?

— Тогда сила, которой они будут обладать, будет непреодолимой, — он вздыхает. — Но, Бо, это невозможно.

Я с трудом сглатываю.

— А что, если бы у чёрного ведьмака и белой ведьмы родились дети? Или у белого ведьмака и чёрной ведьмы?

— Серьёзно? — насмешливо переспрашивает он. — Они ненавидят друг друга. Этого бы никогда не случилось.

— Если бы…

— Если бы это случилось, то ребёнок был бы или чёрным, или белым. Это зависело бы от того, чья магия сильнее. Не все ведьмы созданы равными, знаешь ли, — он смеётся про себя. — Янус — это миф.

Я замираю.

— Что?

— Янус. Двуликий бог.

Я сжимаю челюсти. Или человек, которого, по словам Мадера, призрак Сэмюэла Льюиса назвал ответственным за его смерть. Чёрт возьми. Я вешаю трубку и смотрю в пространство.

— Пенни за твои мысли?

Я поднимаю глаза и слегка улыбаюсь Бет.

— Привет.

— А я-то думала, тебе не терпится сбежать от нас.

— А?

Она придвигает стул рядом со мной.

— От нас, вампиров Монсеррат. Ты продолжаешь возвращаться, — она приподнимает бровь. — Ты сожалеешь о своём решении уйти?

Я качаю головой.

— Нет, — говорю я отрешённо. — Я просто зашла кое-что взять.

— И заодно увеличить наш счёт за телефон.

Я думаю о том, сколько денег спрятано на счетах Монсеррат, и фыркаю.

— Думаю, Семья сможет это оплатить.

Бет улыбается мне.

— Лорд Монсеррат у себя в кабинете. Однако он в плохом настроении, — предупреждает она. — Хотя это неудивительно, учитывая всё, что происходит.

Я вдруг вспоминаю, что его вызвали разбираться с очередным конфликтом.

— Кто-нибудь пострадал?

— Ничего серьёзного. Слава богу. Обстановка здесь довольно напряжённая.

— Могу себе представить, — бормочу я, затем встаю и потягиваюсь. Приближается рассвет, и мне нужно как можно скорее встретиться с Фролик. — Что ты думаешь о ведьмах, Бет?

Она надувает щёки.

— Я никогда особо о них не задумывалась. Ведьмы просто… существуют. Как мухи. Они немного раздражают, но на самом деле не приносят никакого вреда.

— Ты знала кого-нибудь из них? До того, как обратилась. У тебя были друзья-ведьмы? Или, — я неловко поёживаюсь, — клиенты?

Бет смеётся и успокаивающе кладёт ладонь мне на плечо.

— Я не стыжусь того, кем я была раньше, Бо. И, да, у меня было несколько клиентов-ведьмаков. Все они были белыми. Чёрные ведьмаки не стали бы меня трогать, раз я в прошлом предлагала свои услуги белым.

— Что ты об этом думаешь?

— О расколе между чёрной и белой магией?

Я киваю.

Она пожимает плечами.

— Просто так обстоят дела. Между пятью Семьями тоже раскол. Раскол между деймонами Агатос и Какос, — её лицо искажается. — Раскол между людьми и вампирами.

— Ты думаешь, мы все смогли бы поладить, — говорю я, обращаясь скорее к себе, чем к ней.

— Я не знаю, какие галлюциногены ты курила в последнее время, Бо Блэкмен, но этого никогда не случится.

— Почему бы и нет?

— Люди — и под «людьми» я подразумеваю и трайберов, и обычных людей — всегда будут бояться того, чего они не понимают. Более того, они будут искать отличия везде, где только смогут. Каждый хочет чувствовать своё превосходство над кем-то другим.

— Как ты думаешь, почему это так?

— Это менталитет «хулиган против жертвы». Никто не хочет чувствовать себя на самом дне социальной лестницы.

Я неловко потираю шею.

— А что, если кто-нибудь попытается это изменить?

Бет ласково улыбается мне.

— Ты слишком оптимистична, чёрт возьми, и ты сама же от этого страдаешь.

Возможно, она права.

— Кстати, о хулиганах и жертвах…

— Да?

— Мэтт…

Бет выглядит раздражённой.

— Опять он? Что с ним?

— Здесь много людей, которые не очень хорошо к нему относятся.

— Он лёгкая мишень.

— Это всё равно неправильно, — тихо говорю я. — Ты можешь присмотреть за ним?

— Каждый раз, когда я подхожу к нему, он отпускает какие-нибудь замечания по поводу моего тела, — Бет морщит нос. — Я могла мириться с подобными вещами, когда была проституткой, но не собираюсь терпеть это сейчас.

— Так просвети его. Научи его нажимать внутреннюю кнопку выключения звука.

— Я не уверена, что у меня хватит терпения.

— Пожалуйста, Бет.

Она вздыхает.

— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. Но я не умею творить чудеса.

Я улыбаюсь.

— Спасибо.

* * *

Я оставляю Бет и направляюсь в кабинет Майкла. Фотография прожигает метафорическую дыру в моём буквально прожжённом кармане, так что я не горю желанием снова его видеть, но мне нужно достать перо, чтобы я могла отнести его Фролик. Может, на её щеках и нет татуировок, и я знаю, что она не ведьма, но она как-то связана со всем этим.

Я тихонько стучу в его дверь. Ответа нет. Я пробую постучать ещё раз, погромче, затем открываю её и заглядываю внутрь. Кабинет пуст. Я хмурюсь. Бет сказала, что он в особняке, но у меня заканчивается время. Я оглядываю коридор: его нигде нет. Чертыхаясь и чувствуя себя невероятно неуютно, я вхожу внутрь. Лучше бы перо было здесь, чёрт возьми.

На письменном столе порядок. На нём лежат газета и пара книг, а также набор письменных принадлежностей, от дешёвых блокнотов до чего-то похожего на позолоченные авторучки. Я провожу пальцами по книгам и папкам на книжных полках. Здесь много интересных названий, но нет ни одного ярко-зелёного пера. Возможно, его даже нет в этой комнате. С таким же успехом он мог выбросить его в мусоросжигательную печь. Я прикусываю губу.

Я обхожу его стол и сажусь в кресло, осматривая пространство. Если я не смогу найти перо, у меня не будет другого выбора, кроме как поискать Майкла и потребовать, чтобы он сказал, где оно. Не задумываясь, я наклоняюсь вперёд и выдвигаю один из ящиков стола. Там, во всём своём изумрудном блеске, лежит моё перо. Я мысленно даю себе «пять» и хватаюсь за него как раз в тот момент, когда открывается дверь. Майкл хмуро смотрит на меня.

Я машу пером в его сторону, делая всё возможное, чтобы не думать о мёртвых людях и его улыбке с ямочками на щеках.

— Я искала это.

— Ты рылась в моих вещах, — его челюсти сжаты, и он выглядит сердитым.

— Э-э, нет. Я просто хотела забрать своё перо, — я осознаю, что сижу в его кресле за его столом. Я быстро встаю и ухожу. — Я не шарилась, — тихо говорю я, — но я должна до рассвета передать это Фролик, женщине, которая дала его мне.

Его глаза сужаются, красные точки в зрачках становятся ярко-малиновыми.

— Лекарство. Ты всё ещё гонишься за бл*дским лекарством.

— Нет, ну, в общем, да. Вроде как. На самом деле это…

Он рычит.

— Тебе так противно быть вампиром, что ты сделаешь всё, что угодно, чтобы снова стать человеком. Полагаю, я тоже вызываю у тебя отвращение.

— Нет, ты меня не слушаешь, — начинаю я.

Майкл делает шаг вперёд и хватает меня за плечи. На краткий миг я снова вижу его лицо на той фотографии и вздрагиваю. Его губы поджимаются, и на его лице отражается мука. Он тут же опускает руки.

— Я не вызывал у тебя отвращения, когда мы были в парке, — его лицо оказывается в опасной близости от моего. — Совсем наоборот.

Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. Я хочу объяснить, но что-то в убийственном выражении его глаз останавливает меня.

— М-Майкл, — заикаюсь я, — это не то, что ты думаешь.

Напольные часы в углу бьют один раз. Уже пять утра. У меня осталось меньше часа до восхода солнца.

— Мы можем поговорить об этом позже? Я всё объясню. Я обещаю, что так и сделаю. Мне просто нужно…

— Убирайся, Бо, — он говорит это тихо, но его кулаки сжаты.

— Пожалуйста, — шепчу я. — Мне нужно полчаса. Если ты можешь подождать…

— Я устал ждать. Мне следовало прислушаться к своим инстинктам и сохранить наши отношения строго профессиональными. Я сделал для тебя всё возможное. Я нарушил законы Семьи, чтобы дать тебе свободу, которой ты жаждешь, а ты всё равно презираешь меня за то, кто я есть, — он смотрит мне в глаза. — Не возвращайся сюда, Бо. В последнее время я провожу достаточно времени с людьми, которые меня боятся. Мне не нужно терпеть это и от вампиров.

Я хочу сказать Майклу, что не боюсь его, но сейчас я бы солгала. Он проталкивается мимо меня, садится и берёт трубку телефона. Он даже не смотрит на меня. Я не могу поверить, как быстро всё между нами рухнуло. Должен же быть какой-то способ разобраться с этим. Затем я снова бросаю взгляд на часы. Чёрт возьми. У меня нет на это времени.

— Я вернусь до рассвета, — твёрдо говорю я ему. — Если ты уделишь мне пять минут, я всё объясню.

Я не жду его ответа. Как только я оказываюсь в коридоре, я бросаюсь бежать. Мне нужно разобраться с Фролик, а затем вернуться сюда как можно быстрее.

* * *

В парк начинают проникать признаки того, что день уже не за горами. Шум машин вдали становится более отчётливым, а тени от деревьев укорачиваются по мере того, как небо неумолимо приближается к свету. Также здесь слишком много ранних любителей пробежек и выгула собак. Я пробегаю мимо них, молясь, чтобы они не встали у меня на пути, когда я, наконец, найду Фролик. Последнее, что мне сейчас нужно — это вмешательство людей, которые хотели как лучше… или как хуже. Я стараюсь не думать о Майкле и сосредоточиться на предстоящей задаче. Это единственный способ для меня пройти через всё это.

Я набираю скорость, чуть ли не лечу вниз по тропинке. Я сворачиваю в том направлении, где в прошлый раз была Фролик, не обращая внимания на колючие ветки, хлещущие меня по лицу. Когда я замечаю её, тихо напевающую себе под нос рядом с тёмным высоким деревом, я замедляю шаг.

— Вы приняли решение, — говорит она.

Я смотрю на неё как на идиотку.

— А?

— Вы добудете файлы для меня или нет? Это простой выбор.

Я прищуриваюсь.

— Вы звонили в особняк Монсеррат. Вы сказали им, что у меня есть время до рассвета, чтобы забрать их для вас.

Безмятежное выражение её лица меняется.

— Могу вас заверить, я этого не делала.

Я рычу.

— Чушь собачья!

Я делаю шаг к ней и понимаю, что она искренне озадачена. Я останавливаюсь. Коннор не стал бы врать, но это был всего лишь телефонный звонок. Скорее всего, он не отвечал на него лично. Я очень сомневаюсь, что даже такой доверенной вампетке, как он, позволили бы отвечать на звонки в особняк Монсеррат. Впрочем, не имеет значения, кто ответил на этот чёртов звонок. Любой мог сказать, что его зовут Фролик, и оставить для меня сообщение. Меня в очередной раз одурачили.

Я быстро соображаю. Нет никаких признаков приспешника полицейского. Держу пари, что он где-то здесь. Я бросаю кости.

— Неважно, — говорю я пренебрежительно. — У меня есть ваши файлы.

Её глаза светлеют.

— Уже? Это потрясающие новости. Вы их просматривали? Были ли там какие-нибудь доказательства того, что «Магикс» убил моего мужа?

— Возможно, там что-то есть, — тихо говорю я. — Я их не читала. Я не думала, что то, что в них содержится, меня касается.

Фролик вздыхает.

— Тогда мне остаётся надеяться. Может быть, если я смогу подать на них в суд…

Я поднимаю перо.

— У меня есть ваша долговая расписка. Так что вы можете рассказать мне, что вам известно об этом лекарстве.

— Да, да, — кивает она. — Честно говоря, вы первая за много лет, кто не потерял одно из моих перьев, — она хмыкает. — Они нужны мне для ведения бухгалтерии. Без них я не смогу выполнять свои обещания.

— Действительно, — бормочу я. — В наши дни люди могут быть беспечными.

— Этому меня научил Фингертип, — продолжает она. — Без надлежащей отчётности эти идиоты-налоговики из ДТНС могут легко напасть на нас. Тогда у нас будут проблемы.

(ДТНС — Департамент Его/Её Величества по Налогам и Таможенным Сборам, — прим).

Я воздерживаюсь от того, чтобы указать на то, что её бизнес в значительной степени мёртв и похоронен. Я скрещиваю пальцы и лезу во внутренний карман куртки.

— Документы у меня здесь, — говорю я.

Лицо Фролик расплывается в улыбке. Я начинаю улыбаться в ответ, когда слышу внезапный жужжащий звук сзади. Я резко опускаюсь и перекатываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она хрипит. В уголке её рта появляется струйка крови, и она прижимает руки к груди. В центре раны сверкающий сюрикен. Я вскакиваю и бегу к ней, но уже слишком поздно. Её глаза широко раскрыты и полны боли. Она падает на колени и замирает так, кажется, целую вечность. Затем она валится плашмя.

Я медленно оборачиваюсь. Из-за дерева появляется её предполагаемый приспешник.

— Этого не должно было случиться, — говорит он. — Мой босс будет в бешенстве.

Я стараюсь не смотреть на тело Фролик.

— Кто твой босс? Он работает на «Магикс»?

Взгляд его полуприкрытых глаз скользит ко мне.

— Ты надоедливая маленькая кровохлёбка.

Я рычу, а затем прыгаю на него. Он всего лишь человек, я легко смогу с ним справиться. Я уже в воздухе с вытянутыми кулаками, когда понимаю свою ошибку. Его глаза закатились, и он бормочет заклинание. За долю секунды до того, как я размозжила бы ему череп, мелькает серебристая вспышка, а затем я с глухим стуком падаю на траву внизу. Мои силы иссякают, и я едва могу пошевелиться. Я поднимаю голову и смотрю на свои запястья. Их опоясывает пара наручников с логотипом «Магикс», выгравированным сбоку.

Он смеётся.

— Это было слишком просто, чёрт возьми.

Я пытаюсь встать. Я поднимаюсь на ноги, но чувствую, что двигаюсь как сквозь желе. Громила пинает меня по коленям, и я снова падаю. Он кружит вокруг меня.

— О'Коннелл не хочет твоей смерти. Кажется, он думает, что ты будешь полезна, — он снова пинает меня, и я стону. — К несчастью для тебя, мне насрать, что он думает. Кроме того, я слышал, что ты навредила моему другу.

— Ведьмак, которого я сожгла? Ему не следовало преследовать меня.

Он качает головой.

— Чёртовы чёрные ведьмы. Если бы он хоть что-то знал о магии, то заполучил бы тебя, — он ухмыляется. — В конце концов, я заполучил тебя, и мне даже не пришлось вспотеть. Нет, я имею в виду другого моего друга. Это был неразумный шаг. Его жена хочет детей, и он ещё какое-то время не сможет исполнять супружеский долг.

Я плюю ему в лицо. Это слабая попытка, но я всё равно испытываю чувство удовлетворения, когда плевок попадает ему на ботинок.

Он наклоняется ко мне. Мне кажется, он собирается ударить меня по лицу, но потом я осознаю, что он поднимает перо. Должно быть, я уронила его, когда Фролик была ранена. Он задумчиво вертит его в руках, затем мнёт в своих больших ладонях и отбрасывает.

— Но я не стану тебя убивать, — он улыбается. — Мне и не нужно.

Я хмурюсь, не понимая, к чему он клонит. Он ухмыляется и указывает вверх. Я беспомощно слежу за его пальцем. Небо над верхушками деревьев начинает светлеть. Уже не ночь.

— Думаю, у тебя есть около пятнадцати минут, — он смеётся. — Наслаждайся, маленькая кровохлёбка, наслаждайся.

— Почему? — хриплю я.

— Ты ещё не поняла этого? Мы пытаемся изменить мир. Ты всего лишь сопутствующий ущерб, — он смотрит на меня сверху вниз. — Увидимся в другой жизни.

Я отворачиваюсь, когда он уходит. У меня нет времени что-либо делать. Даже если бы я смогла встать на ноги, я бы ни за что не смогла добраться до особняка в этих наручниках. Я смотрю, как светлеет небо, и чувствую, как по коже пробегают первые мурашки неестественного тепла. Думаю, в конце концов, вампиром я останусь ненадолго.

Внезапно налетает ветерок и слышится странный шорох. Я поворачиваю голову и наблюдаю, как призрак Фролик колышется на свету.

— Кровь деймона Какос, — шепчет она.

Я непонимающе смотрю на неё.

— Лекарство. Тебе нужна кровь деймона Какос, — она поднимает глаза к небу. Её душа мерцает в лучах растущего света, и она улыбается. Затем исчезает.

Я придвигаюсь к её телу, толкаю её в плечо, чтобы перевернуть на спину. Её глаза широко раскрыты и смотрят невидящим взором. Я макаю кончик пальца в кровь, которая течёт у неё из груди, и рисую им на влажной от росы траве схему: ромб с закорючкой внутри. Понятия не имею, получится ли из этого что-нибудь. Я даже не уверена, что действительно хочу, чтобы это сработало. Но сейчас я могу думать только об этом.

Затем я закрываю глаза, и моя кровь начинает закипать.

Глава 18. Реки крови

— Должен сказать, мисс Блэкмен, — бормочет Икс, — у вас действительно есть сверхъестественная способность попадать в неприятности. У вашего вампирского Лорда были дела поважнее?

Я отодвигаюсь от него как можно дальше. Моё лицо ощущается как-то странно. Я осторожно трогаю его пальцами; волшебные наручники исчезли.

— Вам пришлось отрастить совершенно новый эпидермис, — сообщает мне Икс. — Ваши вампирские качества включают быструю регенерацию. Тем не менее, вы, должно быть, продержались немало времени, прежде чем выпили кровь в первый раз. Такие молодые новообращённые, как вы, редко восстанавливаются столь быстро, — он слегка улыбается. — На брови, конечно, уйдёт гораздо больше времени.

Я вздрагиваю от его слов, затем оглядываюсь по сторонам, оценивая обстановку. Кажется, я проснулась в 1980-х, в холостяцкой берлоге яппи. Помещение отделано чёрной кожей и сверкающими зеркалами.

— Где я? — хриплю я.

Икс медленно улыбается мне.

— В моём логове, естественно. Куда ещё я мог бы принести такой лакомый кусочек?

Я невольно вскрикиваю. Он смеётся.

— Вы вызвали меня, мисс Блэкмен. Или вы уже благополучно забыли об этом факте?

— Почему?

— Я понятия не имею. Могу только предположить, что это как-то связано с тем фактом, что вы собирались сгореть и внести свой вклад в обострение проблемы парникового эффекта.

— Нет, — я кашляю. — Почему вы мне помогли?

Он рассматривает свои ногти.

— Полагаю, в тот момент мне было нечем заняться. Я также хотел бы, чтобы вы вернули мне мою записную книжку.

Я удивлена, что он до сих пор не забрал её.

— Рыться в ваших вещах без разрешения было бы крайне невежливо.

Я с чувством вины вспоминаю, как сама рылась в кабинете Майкла.

— А, понятно. Так Лорд Монсеррат не в восторге от того, что вы вторглись в его личное пространство. Это к лучшему. Если вы действительно так отчаянно хотите вернуться к человечности, роман между вами двумя закончится плохо.

Я хмурюсь. Деймон смеётся.

— Конечно, прямо сейчас это не единственное, что плохо кончается для вас, не так ли? Вы думали, что вашим дьявольским убийцей была женщина. Фролик, — он качает головой. — Её главной целью была прибыль. Страсть гораздо опаснее.

Я обретаю дар речи.

— Что вы хотите этим сказать?

Икс усмехается.

— Я не собираюсь вам рассказывать. Это было бы слишком просто. Я уверен, вы и без моей помощи сможете узнать всё, что вам нужно, — он встаёт. — Через час стемнеет. Я оставлю вас в покое, поскольку моё присутствие явно заставляет вас нервничать. Однако, прежде чем уйти, загляните в холодильник, — он улыбается. — Я оставил вам пару маленьких подарков.

Веселье на его лице ужасает. Я смотрю, как он уходит, а затем опускаюсь обратно на диван. Я не понимаю, почему он ведёт себя так необычно для деймона Какос. Спасение девушек, попавших в беду, вряд ли входит в их обязанности. Точно так же я понятия не имею, что заставило меня нарисовать этот проклятый символ. Должно быть, у меня крыша едет от вампиризма. Мне приходит в голову, что если только он не обыскал мою обгоревшую куртку, то не стал дожидаться, пока я верну ему записную книжку. Я содрогаюсь при мысли о том, что она всё ещё находится у меня.

Когда я убеждаюсь, что он ушёл и больше не вернётся, я встаю и осматриваю себя. Насколько я могу судить, Икс меня не тронул. Он прав насчёт того, что моя кожа быстро заживает. Я смотрю на себя в одно из многочисленных зеркал, развешанных по комнате. Без бровей мой лоб выглядит странно вытянутым, как у инопланетян, которых можно увидеть в комиксах. Мои глаза кажутся невероятно широкими, что усиливает вампирский красный оттенок в центре каждого зрачка.

Я подхожу к тяжёлым шторам, закрывающим эркерные окна, и приподнимаю одну из них на дюйм. Свет снаружи уже меркнет, но я боюсь раздвигать ткань ещё больше, чтобы узнать, где я нахожусь. С этим придётся подождать. Вместо этого я прохаживаюсь по большой комнате. Здесь есть несколько дверей, но все они заперты, кроме одной, которая ведёт в большую кухню, оснащенную всеми современными приборами, которые только могут понадобиться повару, а другая ведёт к входной двери и внешнему миру.

У меня больше никогда не будет такой возможности. Я в логове чёртова деймона Какос. Несмотря на замечания Икса о том, что он слишком вежлив, чтобы рыться в моих вещах, он сумасшедший, если думает, что я буду оказывать ему такое же уважение. Он может убить меня одним прикосновением. Мне нужно знать своего врага, даже если он пока не проявляет агрессии по отношению ко мне. Я захожу на кухню, демонстративно не обращая внимания на холодильник и «подарки» от Икса, и начинаю шариться, взяв блендер и осторожно принюхиваясь. Интересно, готовит ли он из него смузи из кишок, но запах не даёт мне никакой подсказки, кроме того, что его жидкость для мытья посуды имеет аромат лимона. Я открываю несколько ящиков и заглядываю внутрь. В целом, комната ничем не примечательна. Здесь полно тарелок и столовых приборов, но ничто не указывает на то, что я нахожусь в обители пожирающего сердца бездушного деймона.

Я возвращаюсь в гостиную и прикладываю ухо к каждой запертой двери. Внутри могут быть жертвы, люди, которых я должна спасти из лап Икса. Я стучу в каждую и зову, но не слышу ни малейшего звука. У меня не хватает смелости выломать двери и убедиться, что там никого нет.

В конце концов, удовлетворённая тем, что осмотрела каждый квадратный дюйм, я сажусь на диван. Кроме тематики восьмидесятых и хорошо обставленной кухни, ничто не даёт мне представления о личности Икса. Передо мной журнальный столик со стеклянной столешницей, настолько чистой от пятен, что я не могу удержаться и нажимаю большим пальцем посередине, чтобы нарушить её совершенство своим отпечатком. С одной стороны от него стоит ультрасовременный телефон. Я беру его в руки и хмурюсь. Вряд ли я выдам свои секреты, если позвоню в особняк Монсеррат.

Сделав глубокий вдох, я набираю номер. Раздаётся три гудка, прежде чем мне отвечает приятный голос Ионы, вампира, отвечающего за систему связи особняка.

— Добрый вечер. Вы позвонили Семье Монсеррат, — она может говорить бодро и деловито, но в её голосе чувствуется напряжение.

— Привет, Иона, — начинаю я.

— Бо? Слава богу. Я подумала, что ты ещё один звонок от психа с претензиями. Я тебя соединю.

В трубке раздаётся щелчок, прежде чем я успеваю спросить, что она имеет в виду. В трубке слышится голос Майкла с лёгким акцентом.

— Ты намеренно пытаешься испытывать моё терпение?

Я облизываю губы.

— Э-эм…

— Чёрт возьми, Бо! Когда ты сказала, что вернёшься через тридцать минут, я ожидал, что ты вернёшься. Солнце уже всходило. Какого чёрта, по-твоему, ты делала?

Я испытываю лёгкий трепет от того, что, несмотря на наш последний разговор, он все ещё беспокоится обо мне.

— Я в порядке. Это было… ерунда.

Это не совсем так, и О'Коннелл может быть чертовски уверен, что я нанесу ему визит очень, очень скоро. К тому же, это не будет дружеским визитом. Но прямо сейчас его головорезы, вероятно, думают, что я превратилась в раздутую кучу пыли, которую разносит ветер по Гайд-парку, так что, думаю, у меня есть немного свободного времени, прежде чем мне придётся встретиться с ним лицом к лицу. Единственный положительный момент, который есть на его стороне — это то, что я верю придурку, который сказал, что О'Коннелл не хотел моей смерти. Я отношусь к своему почти убийству намного спокойнее, чем к нападению охранника. Думаю, теперь, когда я вампир, мои ожидания меняются.

— Где ты сейчас?

— Честно говоря, я понятия не имею.

— Бо…

— Я говорю правду. Послушай, Майкл, мы можем встретиться? Лицом к лицу?

— Откуда мне знать, что ты снова меня не продинамишь?

— Я обещаю, что, если только я не упаду замертво или меня не выведут из строя какие-нибудь буйствующие орды людей, я буду там.

— Ты не можешь приходить сюда.

Я на мгновение закрываю глаза.

— Да. Ты уже дал понять, что мне не рады, — прежде чем он успевает прервать меня, я продолжаю, называя популярный ресторан вампеток. Я никогда не была внутри — мне никогда не предлагали зайти в такое заведение, когда я была человеком — но я слышала о нём.

— Когда? — резко спрашивает он.

Я предполагаю — надеюсь — что я всё ещё в Лондоне.

— Эм, скажем, через два часа? — надеюсь, у меня будет достаточно времени, чтобы добраться туда.

— Хорошо, — он вешает трубку.

Я откидываюсь на спинку стула и вздыхаю. Может, Майкл и беспокоится о моём благополучии, но всё равно чертовски зол. Я решаю рассказать ему всё, что он хочет знать, даже о бывшей невесте Арзо. Я обязана ему как минимум этим.

Взяв со спинки стула свою кожаную куртку, я осматриваю прожжённую дыру на груди. Полагаю, мне повезло, что файлы Фролик послужили дополнительным барьером, иначе сюрикены ведьмы не только пробили бы куртку, но и мне пришлось бы иметь дело с обугленной плотью. Хотя я всё ещё злюсь из-за куртки. Мне нужно найти способ залатать её.

Я натягиваю куртку и снова смотрю в окно. К счастью, небо достаточно тёмное, чтобы я могла выйти, не поджарившись. Я бросаю взгляд в сторону кухни, затем расправляю плечи и направляюсь к входной двери. Моя рука уже лежит на дверной ручке, когда я чертыхаюсь. Я не хочу смотреть, что это за подарки от Икса, правда, не хочу. Я качаю головой, разворачиваюсь и иду на кухню. Я стою перед сверкающим холодильником, закусив губу. Я протягиваю руку, и мои пальцы обхватывают его холодный стальной край. Что бы это ни было, это будет ужасно, иначе зачем бы ему утруждать себя охлаждением?

— Любопытство сгубило кошку, Бо, — шепчу я и крепко зажмуриваюсь. — А удовлетворение этого любопытства вернуло её к жизни, — я открываю дверцу, ощущая порыв холодного воздуха в лицо. Я открываю один глаз, затем другой.

В холодильнике нет ни еды, ни напитков. Нет головы на блюде, отрезанных органов или бьющегося сердца. Есть только маленький пузырёк и прозрачный пакетик. Сначала я беру пакетик и поднимаю его. Это сюрикен, покрытый запёкшейся кровью. Секунду я смотрю на него, затем принимаю решение и беру его, засовывая в боковой карман.

Я смотрю на флакон. Жидкость внутри, несомненно, является кровью. Это, должно быть, кровь самого Икса. Я морально готовлюсь и осторожно беру флакон, как будто он может меня укусить. Он прохладный на ощупь. Я снова бросаю его и закрываю дверцу холодильника. Даже если это кровь Икса, она, скорее всего, отравлена; одному богу известно, что со мной будет, если я выпью её. У меня нет причин доверять ни прощальным словам Фролик, ни самому деймону.

Я разворачиваюсь, делаю три шага, останавливаюсь и рычу. Чёрт возьми. Я оглядываюсь по сторонам, опасаясь, что за мной кто-то наблюдает, прежде чем вернуться к холодильнику и снова открыть его. Вздохнув, я беру пузырёк и выхожу.

* * *

К счастью, как только я выхожу на улицу, я понимаю, где нахожусь. До ресторана, где я договорилась встретиться с Майклом, меньше часа ходьбы. По дороге я прокручиваю в голове, что я ему скажу.

На улицах оживлённо, но никто не обращает на меня внимания. Они не присматриваются достаточно внимательно, чтобы понять, что я вампир. Однако, когда я жду, пока переключится один из светофоров, заголовок на витрине ближайшего газетного киоска заставляет меня задуматься: «ПЕТИЦИЯ О КРОВОХЛЁБАХ ПЕРЕДАНА В ПАРЛАМЕНТ». Я чувствую, как у меня скручивает живот, и отворачиваюсь.

По крайней мере, в ресторане уютно, и поблизости нет протестующих. Окна затемнены, чтобы создать жутковатую атмосферу, что избавляет меня от зевак на тротуаре.

Я прошу столик у окна. Улыбчивая официантка подходит, чтобы принять мой заказ.

— Хорошо, что вы посещаете наше заведение, — говорит она. — В последнее время у нас было не так много вампиров.

Я улыбаюсь ей в ответ, но почти уверена, что улыбка не отражается в моих глазах. Она чувствует мой дискомфорт, передаёт мне два меню и оставляет в покое. Чтобы как-то убить время, я открываю одно из них. Там обычный набор бургеров, сэндвичей и закусок. Предполагая, что второе меню предназначено для напитков, я открываю его и разеваю рот от ужаса. Передо мной сияют счастливые лица, рядом с каждым из них — маленькие биографии. Адаму двадцать четыре года, он здоров и энергичен. У него отрицательный резус, и его кровь имеет пряный оттенок из-за его пристрастия к карри. Зои двадцать девять лет. Она дороже, потому что у неё редкая четвёртая группа… Каждый день она выпивает бокал красного вина, чтобы усилить свой «вкус». Господи. Не знаю, чего я ожидала увидеть в заведении вампеток, но уж точно не этого.

Я быстро закрываю оба меню. Поблизости есть несколько столиков, занятых людьми, и я чувствую, как они бросают на меня косые взгляды, хотя каждый раз, когда я смотрю в их сторону, они отводят глаза. Без сомнения, они ждут, когда я выпью. Мне дурно. Я заказываю стакан воды, не обращая внимания на разочарование официантки, затем смотрю в пространство и обдумываю всё, что произошло предыдущим вечером.

— Ты уже сделала заказ? — Майкл стоит надо мной, скрестив руки на груди и сверля сердитым взглядом. На нём ещё один из его строгих тёмно-синих костюмов, а на подбородке видна тёмная щетина.

— Э-э, нет.

Он хмурится, затем жестом подзывает официантку и указывает на одно из предложенных блюд, прежде чем сесть напротив меня.

— Заказывай, — резко говорит он.

Я качаю головой.

— Заказывай сейчас, Бо, и да поможет мне Бог, — он хмуро смотрит на меня. — Если ты как следует попьёшь, я не стану тратить время на расспросы, что, чёрт возьми, случилось с твоим лицом.

Я не нуждаюсь в очередной лекции о моей уязвимости, поэтому киваю наугад на одну из фотографий. Официантка записывает наш заказ, затем поворачивается к Майклу. Она надула губки, чтобы сделать их более пухлыми, а грудь более рельефной. Я прищуриваюсь, но Майкл этого даже не замечает. Он отстранённо улыбается ей и возвращает меню. Нахмурившись, она уходит.

— Я думаю, ты совершил очередное завоевание, — говорю я беспечно.

— Что?

Что-то в выражении его лица останавливает меня.

— Ничего, — бормочу я.

Я опускаю взгляд, замечая, как его пальцы сжимают край стола. Сглотнув, я перевожу взгляд на точку за его плечом.

— Мы договорились, что ты возьмёшь Мэтта с собой, если пойдёшь куда-нибудь, — натянуто произносит Майкл.

— Если бы я взяла его с собой прошлой ночью, он был бы мёртв, — отвечаю я. — Кроме того, я думала, ты не собираешься спрашивать меня о том, что случилось с моим лицом.

— Я и не спрашиваю. Я говорю о сегодняшнем дне.

Он оглядывается через плечо, затем снова смотрит на меня.

— Бо, на что, чёрт возьми, ты смотришь?

— Ничего, — я тереблю пальцами скатерть. — Прости, — вырывается у меня. — Мне не следовало рыться в твоих вещах. Но я должна была забрать перо и вернуть его к рассвету. У меня не было времени ждать, пока ты закончишь встречу, на которой ты был.

— Так ты сделала это?

— Вернула перо? Эм, вроде того.

— А твоё чудесное лекарство? То, который заставит весь этот ужасный кошмар с кровохлёбами исчезнуть за секунду? — он щёлкает пальцами, и я подпрыгиваю.

Я не могу рассказать ему об Иксе, я не хочу подвергать его такой опасности, но нет ничего плохого в том, чтобы повторить то, что сказала Фролик. Я отчаянно хочу быть честной с ним. Я облизываю губы. Глаза Майкла следят за моим языком, и у меня внутри порхают бабочки.

— Кровь Какоса, — шепчу я.

Он запрокидывает голову и хохочет. Остальные посетители удивлённо поворачиваются к нему.

— Значит, лекарство есть. Но ты никогда не узнаешь, работает ли оно, потому что тебе никогда не удастся приблизиться к деймону Какос, чтобы узнать.

Я отвечаю не сразу. Я не могу понять, рад он, испытывает облегчение или просто чертовски удивлён.

— Ты когда-нибудь встречал одного из них? — наконец спрашиваю я.

— Деймона Какос? Никто не встречает их и не остаётся в живых, чтобы рассказать об этом. Я думал, ты это знаешь, — его глаза изучают моё лицо. — Как бы то ни было, мне жаль.

— Разве? — огрызаюсь я. — Ты не выглядишь сожалеющим, чёрт возьми.

Майкл свирепо смотрит на меня.

— Я знал, что это не сработает. Ты тоже знала, но тебе нужно было это принять. Мне жаль тебя, Бо. Я знаю, как это было тяжело.

— Нет, — мягко отвечаю я, — это не так. Ты оказал мне больше поддержки, чем я ожидала, и я ценю, как далеко ты зашёл ради меня. Но ты не представляешь, каково это для меня. Ты не можешь знать.

На его щеке дёргается мышца.

— Я знаю, ты боишься меня. Я знаю, что какая-то часть тебя испытывает отвращение не только к своему вампиризму, но и к моему.

Я начинаю качать головой.

— Нет, я не…

— Я видел выражение твоих глаз, Бо. Ты обманываешь себя, если думаешь иначе.

Появляется официантка с нашими заказами. Я вздрагиваю, а затем проклинаю себя за это.

— Это Анна, — говорит она Майклу с кокетливой улыбкой. Её улыбка слегка тускнеет, когда она поворачивается ко мне. — А это Джек.

— Спасибо, — бормочет Майкл, не сводя с меня глаз. — Давай, Бо. Докажи, что я тебя не отталкиваю. Пей досыта.

Чёрт бы его побрал. В животе у меня урчит, клыки удлиняются, но я не могу сдержать рвотного позыва. Анна придвигает стул и откидывает волосы назад, обнажая яремную вену. Майкл облизывает губы, обнажая блестящие белые зубы. Всё ещё наблюдая за мной, он медленно вонзает клыки в её кожу. К моему горлу подкатывает желчь. Вампетка закрывает глаза и тихо стонет. Майкл на мгновение отстраняется. Его рот перепачкан кровью.

— Давай, Бо, — призывает он. — Пей.

Я смотрю на свою добровольную жертву и думаю о проститутке из Сохо, от которой я сбежала. Эта ситуация ничем не отличается, просто здесь дороже. Я делаю глубокий вдох. У меня всё было хорошо с Коннором, я могу справиться и сейчас. Я хватаю Джека за запястье, но Майкл качает головой.

— Не там.

Я тихо рычу. Джек нервно улыбается мне. Я отпускаю его запястье.

— Всё в порядке, — говорю я, не уверенная, пытаюсь ли я успокоить вампетку или себя.

Джек садится и вытягивает шею. Я смотрю на крошечную пульсацию. Майкл всё ещё наблюдает за мной. Я стискиваю зубы и наклоняюсь, впиваясь зубами в кожу Джека. Тёплая кровь наполняет мой рот, и я давлюсь. Я заставляю себя сглотнуть, но мне с трудом удаётся сделать несколько глотков, прежде чем я отталкиваю его.

— Уходи, — шепчу я, — просто уходи.

Джек пятится, и стул с громким стуком падает, когда он встаёт. Анна, вампетка Майкла, вопросительно смотрит на него, и он кивает.

— Иди.

Майкл складывает руки на груди и откидывается назад.

— Само собой, ты не испытываешь отвращения, — говорит он с сарказмом.

Официантка начинает подходить, по-видимому, забеспокоившись, Майкл поднимает руку, заставляя её отступить.

— Мне отвратительна кровь, — протестую я. — Процесс питья крови. Я не испытываю отвращения ни к себе, ни к тебе.

— Ты можешь притворяться перед самой собой сколько угодно. Это не изменит правды, — он отводит взгляд. — Твоё ПТСР, вероятно, в равной мере вызвано и тем, что ты вампир, и тем, что случилось с Никки.

— У меня нет ПТСР!

— Видишь? — тихо говорит он. — Ты лжёшь самой себе, — раздражаясь, я сжимаю кулаки. Майкл выдерживает мой взгляд и вздыхает. — Это я должен извиниться. Мне не следовало так злиться вчера. Ты даже не представляешь, что ты со мной делаешь. Ты мне нравишься, Бо. Ты в моих снах, — его взгляд ни на секунду не дрогнул. — Я думаю, между нами что-то может быть, и я знаю, что ты чувствуешь то же самое. Я видел, как ты смотришь на меня. Но если мы сделаем это сейчас, ты в конце концов возненавидишь меня и станешь презирать себя. Сначала тебе нужно смириться с тем, кто ты есть.

— Я… — я качаю головой, чтобы избавиться от нахлынувших эмоций. — Я…

— Тебе не нужно ничего говорить, — Майкл протягивает мне листок бумаги с написанным на нём адресом. — Арзо думает, что нашёл подходящее помещение. Наверху есть квартира, где ты можешь пожить. Работай с ним. Открывай этот бизнес. Видит бог, нам это нужно. Потом, когда ты будешь готова, мы поговорим снова.

Он жестом просит официантку принести счёт, и она почти бегом направляется к нашему столику. Он подписывает чек, не глядя, и оглядывается на меня. Его губы кривятся.

— Просто сделай мне одолжение и не пострадай. И не лги себе. Это всё усложнит, — на его лице появляется тень улыбки, — Урсус наткнулся сегодня утром на свой довольно покорёженный байк, поэтому я взял на себя смелость купить тебе такой же. Это подарок, а не плата.

Майкл бросает мне связку ключей и встаёт, затем обходит стол и наклоняется, слегка касаясь губами моих губ.

— Увидимся, Бо.

Он уходит. Я касаюсь своих губ пальцами.

— Можешь не сомневаться, — шепчу я.

Мои руки опускаются на стол. Я понимаю, что до сих пор не рассказала ему о фотографии. Я не думаю, что мужчина, который говорил с такой честностью и проявил такой альтруизм, мог быть монстром, которым изображает его фотография. Я избавлюсь от этой штуки, как только смогу.

Что я буду делать с пузырьком крови Икса, это другой вопрос. Я приму решение позже.

* * *

Когда я, спотыкаясь, выхожу из ресторана, все взгляды устремляются мне вслед. Я так спешу уйти, что не уделяю подарку Майкла того внимания, которого он заслуживает. Я просто сажусь на мотоцикл и быстро направляюсь по адресу, который он мне дал. Несмотря на то, что адрес находится на оживлённой улице недалеко от Ковент-Гардена, само здание ничем не примечательное; его определённо не помешало бы покрасить. На первом этаже находится стоматологический кабинет, но кабинеты выше, похоже, пустуют. Пока что я не впечатлена.

Я поднимаюсь по винтовой каменной лестнице на второй этаж и заглядываю за угол. Арзо посреди комнаты, приказывает вспотевшему Коннору отодвинуть стол подальше; Мэтт моет грязное окно так, словно от этого зависит его жизнь. Не желая быть втянутой в процесс переезда, я испытываю искушение на цыпочках спуститься вниз и вернуться позже, но Арзо слишком прозорлив, чтобы не заметить меня.

— Бо! — рявкает он. — Где ты была?

— Эм…

— Честно говоря, из-за вас с Питером у меня такое чувство, будто я пасу кошек. У нас осталось очень мало времени до официального объявления. Эти стены нужно покрасить, мебель привести в порядок. Коннору нужно перестать делать перерыв каждые пять секунд…

— Это нечестно! — протестует Коннор. — Я всего лишь человек. У меня нет сверхсилы.

Арзо поджимает губы.

— Ты прав. Поменяйся местами с Мэтью.

Мэтт широко улыбается, отчаянно машет мне рукой, а затем подбегает и поднимает стол, как будто тот сделан из спичек. Коннор таращится на него с разинутым ртом. Когда он не сразу подходит к окну, Мэтт услужливо опускает стол, затем подхватывает Коннора, перекидывает его через плечо и ставит на нужное место. Он протягивает Коннору тряпку для уборки и распылитель. Коннор всё ещё не может захлопнуть рот.

— Питер здесь?

— Конечно, — саркастически отвечает Арзо. — В данный момент он просто пользуется мантией-невидимкой.

— Это не выходит за рамки возможного.

Он бросает на меня насмешливый взгляд.

— Было бы интересно посмотреть на заклинание, с помощью которого можно добиться такого эффекта.

Я думаю о «Магиксе».

— Вообще-то, говоря о заклинаниях, есть компания, которая создала что-то вроде связующего устройства для вампиров.

— Ещё одна безделушка со святой водой, — фыркает Арзо.

— Нет. Всё по-настоящему, — я рассказываю ему о наручниках, не тратя времени на мелкие подробности.

Он выглядит недовольным.

— Вот только этого нам не хватало. Ты рассказала Лорду Монсеррату? — я качаю головой. — Я думал, ты встречалась с ним.

Я смущенно почёсываю шею.

— Мы, э-э, говорили о других вещах.

Арзо поднимает брови.

— Действительно. Он хороший мужчина, Бо.

Я киваю, прикусывая губу.

— Так, значит, это всё? Наше новое офисное помещение.

— Это, конечно, не «Ритц», но пока сойдёт.

— Ммм.

— Это расположено в центре. Здесь есть большой потенциал для расширения, и нам нужно, чтобы люди чувствовали себя комфортно. Они не могут заходить в атмосферу, пропахшую вампирами, — его глаза серьёзны. — Мы не можем всё испоганить, Бо. Это слишком важно.

— Ты не думаешь, что протесты — это просто спонтанная реакция? Что всё уляжется через месяц или два?

— Ты слишком молода, чтобы помнить Эноха Пауэлла.

— Его имя мне что-то напоминает.

— Что-то напоминает? Он — важная часть британской истории. «Когда я смотрю в будущее, меня переполняют дурные предчувствия; подобно римлянину, я, кажется, вижу, как «река Тибр пенится от обилия крови». Он говорил об иммиграции, но с таким же успехом мог включить сюда трайберов. Он был чертовски близок к тому, чтобы спровоцировать насилие и беспорядки, каких этот город никогда не видел, — плечи Арзо напрягаются. — А ведь этот город многое повидал. Прямо сейчас движение против нас дезорганизовано. Оно состоит из групп людей, которые используют для управления своими действиями страх. Как только появится подставное лицо, объединяющее за собой всех, кто выступает против вампиров, мы обречены. Нам нужно подавить волну страха, прежде чем мы дойдём до этого, иначе действительно прольются реки крови.

Выражение его лица наполнено дурными предчувствиями. Я пытаюсь разрядить атмосферу.

— Что ж, тогда нам стоит поторопиться, не так ли? — я оглядываю комнату. — Тебе удалось найти для нас босса?

— Пока нет.

Вот блин… Я открываю рот, чтобы выразить своё беспокойство по поводу отсутствия опыта у всех, кроме самого Арзо, но, судя по его позе, понимаю, что в этом нет необходимости.

— Тебе следует подняться наверх, Бо. Осмотри свои апартаменты и посмотри, не нужно ли тебе чего-нибудь. Как только мы откроем наши двери, у нас не будет времени на покупки.

— Хорошо.

— Затем тебе нужно отправиться в Ист-Энд.

— Почему?

— Это место, где живёт Саймон Бовуа.

Моё сердце уходит в пятки. Я смотрю на него.

— Кто? — заикаюсь я. Арзо смотрит на меня, и я на мгновение закрываю глаза. — Как ты узнал?

— Давай просто скажем, что несколько дней назад я заметил старого друга, выходившего из особняка Монсеррат. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что ты задумала.

— Ты ничего не выдаёшь лицом. Почему ты мне ничего не сказал?

— Ты, похоже, была одержима идеей сохранить это в тайне. Проблема в том, — говорит Арзо, обводя рукой комнату, — что если мы хотим, чтобы это сработало, мы не можем хранить друг от друга секреты.

Я сглатываю.

— Хочешь пойти со мной?

— Та часть моей жизни закончилась. Отголоски её всё ещё слышны, — он прикладывает руку к сердцу, — болезненные отголоски, но я давно оставил их позади. Возможно, тебе тоже стоит поработать над тем, чтобы избавиться от своего прошлого. Но Бо?

— Да?

— Спасибо. Я очень ценю твой порыв, — я слегка улыбаюсь. Он улыбается в ответ, хотя глаза у него грустные. — Кстати, звонил твой дедушка. Что-то насчёт документов, которые ты отправила ему по почте? Он просил передать тебе, что это самое откровенное и полное досье на одного человека, которое он когда-либо видел. Он хотел знать, откуда оно у тебя.

— Долгая история. Хотя это связано с «Магиксом». Они отдали мне файлы, которые у них были на ведьму, в обмен на некоторую информацию. Ведьма теперь мертва. Я думаю, они, возможно, создают какой-то новый вид чёрно-белой ведьмы-гибрида.

Арзо пристально смотрит на меня.

— Я знаю, знаю, — говорю я ему. — Это невозможно.

— Нет ничего невозможного, — он потирает лоб, как будто ему больно. — Мир переворачивается с ног на голову. Интересно, будет ли что-нибудь когда-нибудь по-прежнему? — он встряхивается. — А теперь иди наверх. И вот, — говорит он, протягивая мне плитку шоколада. — Это подарок на новоселье для тебя.

Я смотрю на него.

— Ты действительно слишком много знаешь.

Он подмигивает. Я беру шоколадку, отдаю ему честь и поднимаюсь по лестнице в своё новое жилище. Здесь по-спартански, но чисто, и уже есть кое-какая базовая мебель. Я бегло осматриваю всё, но думаю о том, что Арзо сказал о секретах. Моя жизнь, похоже, построена на шатком фундаменте скрытых истин. Сохраняя свою секретность, пять Семей, возможно, непреднамеренно создали претензии, которые сейчас возникают у большинства людей в отношении вампиров. Быть частным детективом — значит быть погружённым в мир тайн. Майкл Монсеррат думает, что у меня есть секреты от самой себя. И в моей наполовину уничтоженной кожаной куртке есть два предмета, которые, возможно, являются самыми большими секретами из всех.

Сначала я достаю фотографию и смотрю на неё в сотый раз. Я касаюсь лица Майкла, но избегаю смотреть на трупы у его ног. Затем я иду в спальню. Приподнимая матрас на кровати, я засовываю фотографию под него как можно глубже и приглаживаю простыни.

Затем я достаю флакон Икса. Интересно, сколько бы он стоил на открытом рынке. Вероятно, я могла бы продать его и безбедно жить на вырученные деньги до конца своей неестественно долгой жизни. Конечно, если я выпью это и оно подействует, я достигну всего, к чему стремилась с того дня, как Майкл рассказал мне правду о том, кем я стала. Я также потеряю Майкла навсегда. Вампиры не встречаются с людьми. И потеря моего вампирского статуса, вероятно, сделает меня бесполезной для агентства. Большинство вампиров, с которыми я знакома, уже относятся ко мне с подозрением; если я снова стану человеком, я действительно стану персоной нон грата. Ни люди, ни кровохлёбы не будут мне доверять. И мне страшно подумать, что произойдёт с антивампирским движением, если станет известно, что существует действенное лекарство.

С тяжёлым сердцем я иду на кухню и открываю обшарпанный холодильник. Я убираю флакон в самую даль, затем прикрываю его шоколадкой Арзо так, чтобы его не было видно. С глаз долой, из сердца вон. По крайней мере, пока что.

* * *

Менее чем через час я стою у дома инспектора Бовуа. Теперь, когда я знаю, что Арзо в курсе правды, у меня возникает искушение оставить Стивена и Далию Темплтон в покое. Но обещание есть обещание: я сказала Темплтону, что сделаю всё, что в моих силах, и не собираюсь отступать от своего слова. Больше нет.

К счастью, Бовуа, должно быть, не на дежурстве, потому что там горит свет. Либо так, либо Далия Темплтон дома одна. Я ухмыляюсь при мысли о том, что она откроет дверь. Мне следовало бы взять с собой её мужа — было бы забавно увидеть выражение её лица. Сделав глубокий вдох, я звоню в дверь.

Отвечает помятый, усталый на вид мужчина.

— Да?

Я профессионально улыбаюсь.

— Могу я поговорить с Далией Темплтон?

— Её здесь нет. Почему она должна быть здесь?

Дерьмо. Он, должно быть, лжёт. Он полицейский инспектор, и, вероятно, у него это хорошо получается. Я пытаюсь заглянуть ему за спину, но никого не вижу.

Я предпочитаю прямой подход.

— У вас с ней роман, инспектор, так что вполне логично, что она будет здесь.

Он мрачно смотрит на меня. Он даже не выглядит удивлённым.

— Это был не роман. Мы были влюблены. Вы должны это знать.

— Откуда мне это знать? — я в замешательстве.

— Вы одна из её приятельниц-вампиров, не так ли?

— Прошу прощения?

Где-то внутри начинает звонить телефон.

— Мне нужно идти, — бормочет он.

Он закрывает дверь, оставляя меня на крыльце. Я бью кулаком по стене, и раздаётся громкий треск. Встревожившись, я отступаю назад; мне удалось проделать очень заметную трещину в стене дома Бовуа. Я перевожу взгляд со своего кулака на стену и обратно. Я становлюсь сильнее.

Рассеянно потирая пальцы, я размышляю, что делать дальше. Я не могу заставить инспектора заговорить со мной, но я должна попробовать ещё раз. Здесь происходит что-то странное. Я стучу в дверь и несколько раз нажимаю на звонок. Однако примерно через пять минут становится ясно, что он не собирается отвечать. Я могла бы настоять на своём и остаться здесь до конца ночи, что разозлит его соседей, но мне нужно действовать осторожно. Если я буду вести себя как сумасшедшая, пытаясь выломать дверь полицейского, это, вероятно, не принесёт пользы вампирской расе.

Бовуа говорил в прошедшем времени. Их роман окончен… или она мертва. Сейчас меня больше интересует, что он имел в виду под «приятельницами-вампирами». Вместо этого я решаю разбить кулаки о дверь Стивена Темплтона.

Глава 19. Озарение

— Вы нашли её?

— Нет.

— Она мертва, не так ли?

— Я не знаю.

— Если вы не найдёте тело, смогу ли я получить выплату по её полису страхования жизни?

Я смотрю на него с отвращением. От расчётливого блеска в его глазах у меня внутри всё переворачивается. Хоть убейте, я не могу представить, почему Арзо вообще дружил с этим человеком.

— С кем она дружила?

— Далия? — он делает паузу. — У неё было не так уж много друзей.

Как и Саймон Бовуа, он теперь говорит о Далии в прошедшем времени. Он думает, что она мертва.

— Должен же быть хоть кто-то. Хотя бы один друг.

— У нас есть соседка, Элис. Я думаю, они иногда ходили выпить кофе.

— Кто-нибудь ещё?

Он пожимает плечами.

— Думаю, был полицейский. Хотя я не уверен, что его можно назвать другом.

Я пристально смотрю на него.

— Что вы имеете в виду? — медленно переспрашиваю я.

— Она с ним трахалась. По крайней мере, раз в неделю.

— Вы знали?

— Конечно.

— Стивен, — мягко говорю я, внимательно наблюдая за каждым его движением, — вы были злы из-за того, что у неё был роман?

Он морщит лоб, как будто я только что задала ему сложное математическое уравнение.

— Нет. Ей было скучно. Ей нужно было чем-то заняться в течение дня.

Я слегка наклоняюсь вперёд.

— Что?

— О, — говорит он, — вы думаете, я ревновал. Это глупо, — он подходит к мини-бару и достаёт крошечную бутылочку водки. Я наблюдаю, как он осушает её одним глотком.

— Глупо было думать, что вы будете ревновать, когда ваша жена занимается сексом с кем-то другим? Выкрикивает имя другого мужчины?

Темплтон закатывает глаза.

— Мы живём не в девятнадцатом веке. Смотрите, — он роется в куче брошенной одежды на полу у кровати и достаёт ноутбук. Когда он открывает его и кладёт себе на колени, к нему всё ещё прицепились боксёрские трусы. Он небрежно отбрасывает их в сторону, затем открывает видеофайл.

В кадре постель Далии и Стивена. На ней лысый мужчина, его голова повёрнута в сторону от камеры, хотя я почти уверена, что это Бовуа. На нём сидит совершенно обнажённая Далия, ритмично двигающая бёдрами. Она открывает глаза и смотрит прямо в камеру, облизывает губы и одними губами произносит что-то вроде «Я люблю тебя, Стивен».

Я не совсем уверена, куда смотреть.

— Э-э, вы всё это время знали?

Взгляд Темплтона слегка расфокусирован, пока он наблюдает, как движения его жены набирают скорость.

— Мм? О, да. Я просил её делать это. Ей нравилось.

Похоже, она действительно получает огромное удовольствие от этой просьбы. Полагаю, это лучше, чем гладить бельё.

— Почему вы не сказали мне об этом раньше?

Он, кажется, удивлён.

— Это имеет отношение к делу?

Я борюсь с желанием разбить этот чёртов ноутбук об его башку.

— Как вы думаете, он мог причинить ей вред?

— Он? Ни за что. Он был влюблён в неё. Хотел, чтобы она сбежала с ним, — он смеётся. — Как будто это могло случиться.

— Были ли другие такие же, как он?

— Конечно, — легко соглашается он. — Но мы выбирали по одному за раз. Далия говорила, что ей слишком сложно запомнить их имена, если она спала с несколькими парнями одновременно.

— Вот как? — бормочу я. — И долго Бовуа был в центре внимания?

— Год, может быть, два. Но я думаю, она была готова к переменам. Мы говорили о том, чтобы, возможно, внести немного разнообразия, возможно, поэкспериментировать с трайбером.

— Вы имеете в виду кого-то вроде вампира?

— Нет, — он качает головой. — Мы рисковали пересечься с Арзо. Это могло бы вызвать неловкость. Я думал про ведьмака, но Далия хотела попробовать деймона.

Мои мысли переключаются на Икса, и я быстро отталкиваю его.

— Кажется, Бовуа был уверен, что Далия дружила с какими-то вампирами.

— Правда? — он смеётся. — Что ж, это Далия. Извечно дикая натура. Хотя она и близко не подошла бы к вампирам Монсеррат.

Он откидывается назад и хватает пульт, включая телевизор. Я выхватываю его у него и снова выключаю.

— Подумай, идиот, — шиплю я. — Она может быть ещё жива. Она когда-нибудь упоминала что-нибудь о вампирах? Или о ком-то ещё?

— Нет, — он раздражённо хмурится. — Я не понимаю, почему вы здесь и допрашиваете меня, когда должны выяснить, где она.

— Я, чёрт возьми, выясняю, где она находится! Если вы не готовы сотрудничать, то я мало что могу сделать, — я подхожу к окну и смотрю на яркие городские огни. Моё раздражение достигает точки кипения. Сделав несколько глубоких вдохов, я поворачиваюсь и пытаюсь зайти с другой стороны. — Почему у вас дома есть фотография Арзо?

— Что? Неправда.

— Нет, правда, — нетерпеливо отвечаю я. — Фото было в гостиной, валялось на полу вместе с остальными.

— Мы избавились от всего, что имело к нему отношение, после того, как он ушёл.

Я сжимаю кулаки.

— Вы хотели сказать, после того, как вы заставили его уйти.

— Он получил долгую жизнь и много власти. Для него это была неплохая сделка. Я, возможно, просто позволю им завербовать меня. Через несколько лет, пока всё не начало седеть, — он указывает на свои волосы. Это легкомысленное замечание, но я всё равно попадаюсь на удочку.

— Вы уже седой. И никто вас не возьмёт.

— Я очень хороший бухгалтер, — сухо говорит Темплтон.

— Вы мошенник, лжец и вор, — я останавливаю себя. На самом деле, кого я обманываю? Семьи, вероятно, ухватились бы за возможность привлечь его в свои ряды. Вот блин.

— Фотография, — говорю я, возвращаясь к теме.

— Я говорю вам, что у нас нет никаких фотографий Арзо. Серьёзно, вам обязательно нужно усомниться в каждом моём слове?

— Почему фото могло оказаться в вашем доме?

— Откуда, чёрт возьми, мне знать?

Я пытаюсь думать. Я сжимаю переносицу. Затем поднимаю трубку гостиничного телефона.

— Эй! — Темплтон протестует. — Звонить отсюда дорого.

Я игнорирую его и набираю номер справочной службы. Когда я получаю нужный мне номер, я прошу перевести меня на другой номер. После нескольких гудков кто-то отвечает.

— Семья Медичи. Чем мы можем быть полезны?

Я повышаю голос, чтобы скрыть это, но не потому, что секретарша в приёмной Медичи узнает, кто я, а на случай, если звонок будет записан и кто-нибудь решит его отследить.

— Вы, кровожадные ублюдки, — рычу я. — Сколько детей вы сегодня убили?

Темплтон смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Я не знаю, кем вы себя возомнили, но мы не занимаемся убийством детей. Или кого-либо ещё, — возмущённо отвечает секретарша.

— О, да? Вы все идёте ко дну. Никто больше не захочет, чтобы вы его завербовали, — насмехаюсь я. — Вы вымрете, и никого не останется.

— Отвали! — кричит она. — Прекрати нас беспокоить! И, к твоему сведению, мы завербовали кое-кого всего две недели назад, так что с нашей численностью всё в порядке, — она вешает трубку.

Я медленно кладу трубку, затем смотрю на Темплтона.

— Я не думаю, что вы снова увидите Далию.

* * *

Арзо вцепился в подлокотники своего инвалидного кресла.

— Ты думаешь, Медичи виновны в этом? Это не имеет никакого смысла.

— В этом есть смысл. Лорд Медичи обратился ко мне. Я отказала ему, и он сказал, что будут последствия. Но эти последствия уже были запущены, потому что он уже похитил Далию. Должно быть, он подстраховывал свои ставки. И дело не только во мне — Коннору тоже сделали предложение. Он его отклонил. Медичи оставили вас с Питером в покое потому что вы Сангвины Монсеррат и, следовательно, в силу своей природы преданы Семье. Мэтт никогда не был один на улице, поэтому у них не было возможности схватить его. Если бы они это сделали…

— Мэтта бы уже не было в живых. Возможно, он и предан Семье Монсеррат, но последствия махинаций Никки означают, что он сделает всё, что ему скажут. Но каковы мотивы Медичи? Это всё равно не имеет никакого смысла, Бо.

Тёмные глаза Майкла полуприкрыты.

— Нет, имеет. Медичи не хочет, чтобы наше новое предприятие увенчалось успехом. Он единственный Глава Семьи, который голосовал против. Он считает это потаканием прихотям людей и проявлением слабости. Он сделает всё, что угодно, лишь бы не потерять власть.

— Это не потеря власти! Если уж на то пошло, улучшение отношений с людьми сделает Семьи сильнее.

— Мы это знаем. А он — нет.

— Нет. Я всё равно не могу поверить, что он намеренно действовал против нас подобным образом. Это нарушило бы все существующие законы Семей. Если его раскроют, он будет казнён. Четыре оставшиеся Семьи позаботятся об этом.

— Если Далия у него, и он её обратил, то у него уже есть рычаги воздействия на тебя, Арзо. Это означает, что у него есть рычаги воздействия на всю эту фирму. Ты бы стал раскрывать правду о Медичи другим Семьям, даже Монсерратам, если бы её жизни угрожала опасность? Твоя фотография была оставлена там намеренно, на случай, если ты захотел бы навестить её. Это заставило бы тебя думать, что ты ей всё ещё небезразличен…

Арзо вздрагивает.

— Они обставили это как взлом с проникновением. Они хотели, чтобы Стивен Темплтон вызвал полицию, потому что рано или поздно они пришли бы с расспросами, и тебе пришлось бы вмешаться, — я продолжаю. — Они бы одолели её в мгновение ока, особенно если она уже подружилась с ними и пригласила их в дом. Она не сказала своему мужу, что у неё внезапно появились друзья-кровохлёбы, так что, держу пари, они пока не хотят, чтобы мы знали, что она у них. Медичи подождёт, пока ты не придёшь в отчаяние, а затем будет размахивать перед тобой её новообращённой задницей в качестве приманки. Саботируй эту фирму или наблюдай, как она умирает.