Новый порядок

Хелен Харпер

Новый Порядок

(Бо Блэкмен #2)

Глава 1. Пальчики и Шалости

Из-за дождя булыжники стали скользкими и мокрыми. В слабом лунном свете они блестят, словно залитые кровью. Могу поклясться, что они окрашены в красный цвет, но, скорее всего, это просто моё разыгравшееся воображение. Я дрожу, хотя и не от холода. Я не чувствовала холода с тех пор, как шесть недель назад выпила пинту первой отрицательной. Я не уверена, делает ли это меня более теплокровной, чем когда я была человеком, или это просто служит напоминанием о том, что я — причуда природы. Хлебающий кровь монстр, окружённый семьёй ещё более кровавых преступников. Я всё равно застёгиваю кожаную куртку; это обыденное действие заставляет меня чувствовать себя более нормально.

Впереди, у входа в «Пальчики и Шалости», тени удлиняются, когда выходит последний посетитель. Я, прищурившись, смотрю на фигуру. Он вошёл слишком быстро, чтобы я успела его разглядеть, но теперь, когда он остановился снаружи, я даже из своего укрытия могу сказать, что он белый колдун. Татуировка, мерцающая на его левой щеке, выдаёт его с головой. Я не могу разобрать конкретную метку, но белые ведьмы делают татуировки слева, а чёрные — справа. Теперь, когда я знаю, что он принадлежит к более светлой группе пользователей магии, я чувствую себя немного спокойнее. Я не настолько наивна, чтобы верить, будто это само по себе делает его «хорошим», но заведение, которое имеет дело с белыми, с большей вероятностью поможет мне. Моя старая фамилия не вызывает симпатии у чёрных ведьм, и хотя теоретически я отказалась от фамилии Блэкмен ради Монсеррат, я знаю, что они не заметят разницы.

Недавно пресса подняла старый спор о политкорректности в отношении ведьм. Очевидно, что это серия сфабрикованных статей, оплаченных магическими лоббистами, но, тем не менее, они представляют интерес. Этнические сообщества людей отмечают, что использование терминов «белый» и «чёрный» для описания различных форм магии является косвенным проявлением расизма, особенно когда большая часть населения считает, что чёрная магия по своей сути является злом, а белая магия чиста и естественна. Действительно, с этимологической точки зрения, слово «некромант», которое строго входит в категорию чёрной магии и от которого у любого человека, поглощающего страницы таблоидов, мурашки бегут по спине, происходит от слова «нигромант», термина, придуманного примерно в 1500-х годах. Это состоит из «нигер», что в переводе с латыни означает «чёрный», и «мантея», что в переводе с греческого означает «предсказание». Белые ведьмы с радостью соглашаются с этим мнением и предлагают нам использовать термины «высшая» и «низшая» магия. Естественно, белая магия будет «высшей». Это заставляет чёрных магов выть от праведного негодования. Они утверждают, что если уж менять слова, то их следует заменить на «несвязывающая» и «связывающая». Белые ведьмы возражают, что эти термины слишком неудобочитаемы и никогда не приживутся. Остальная часть страны с интересом наблюдает за происходящим и продолжает придерживаться общепринятого разделения на «чёрное» и «белое» — по крайней мере, пока.

Правда в том, что слова и соответствующие им ведьмовские фракции не имеют ничего общего с цветом кожи и также не имеют ничего общего ни с добром, ни со злом. Это просто разные способы ведения дел, наверное, как у протестантов и католиков, хотя, надо признать, у ведьм нет особого выбора в этом вопросе. Они рождаются такими, а не становятся. Можно подумать, что с такой фамилией, как Блэкмен, моя человеческая семья будет благосклонно воспринята чёрными ведьмами, но отношения моего деда с ними в шестидесятых и семидесятых навсегда запятнали наше имя среди них. Тот, кто сказал, что мы должны смотреть вперёд, а не назад, никогда не встречал чёрную ведьму. Но это означает, что «Пальчики и Шалости» с большей вероятностью откликнутся на мою просьбу. Белая ведьма никогда не стала бы посещать магазин чёрной магии.

Убедившись, что магазин пуст, я выхожу из своего тёмного укрытия. О'Ши навёл меня на это место, и, хотя я всё ещё не до конца доверяю мотивам деймона, я готова попробовать что угодно. В витрине, подсвеченной мягким оранжевым светом, искусно выставлены бутылки разных цветов и оттенков, а также многочисленные предметы магической атрибутики. Я рада видеть, что тут нет ничего показушно фальшивого; насколько я могу судить, все товары настоящие. Моя уверенность немного возрастает. Последнее место, которое я посетила — опять же по рекомендации О'Ши — было исключительно для туристов. Не думаю, что в том магазине имелось что-то, кроме дурацких фокусов.

Я делаю глубокий вдох и толкаю дверь. Однако, едва я переступаю порог, как раздаётся звук сирены. Я чертыхаюсь: должно быть, это сигнализация на вампиров. Заведения, в отличие от частных домов, не получают выгоды от трайберских законов физики, которые гласят, что вампир не может войти без приглашения. В результате многие из менее дружелюбных к кровохлёбам заведений используют простые заклинания, предупреждающие их о появлении вампира на их трайберской территории. Честно говоря, до недавнего времени люди были более приветливы к вампирам, чем все остальные трайберы, вместе взятые. И если вдуматься, это совершенно нелепо, потому что единственный вид, которым питаются вампиры — это люди. Кровь трайберов просто неприятна на вкус. Так мне говорили.

Вместо того, чтобы идти дальше, я выжидаю, чтобы не вызвать ещё большего беспокойства у тех, кто работает в магазине. Последнее, что мне нужно — это чтобы мне в лицо швырнули какое-нибудь антивампирское заклинание. Это меня не убьёт, но будет чертовски больно. Как новоиспечённый кровохлёб, я более уязвима, чем большинство старших членов моей Семьи.

— Я пришла с миром! — кричу я, чувствуя себя немного нелепо, когда эти слова слетают с моих губ. Я обычный кровохлёб, а не чёртов инопланетянин. И всё же, кажется, это работает, потому что из-за высокой стопки книг выглядывает голова и вопросительно приподнимает бровь в моём направлении.

— Вы вампир.

Я стараюсь не закатывать глаза в ответ на это не слишком глубокомысленное заявление.

— Да, — киваю я, поднимая ладони вверх, словно сдаваясь.

— Какая Семья?

— Монсеррат, — по крайней мере, это играет мне на руку. Семья Монсеррат считается наименее воинственной и опасной из пяти Семей. Однако они много куда запустили свои загребущие ручки, поэтому трайберы, как правило, относятся к ним с большим уважением, чем к другим вампирам. Конечно, я здесь не с одобрения Монсеррата, но владельцу магазина необязательно это знать.

Моя собеседница по-совиному моргает.

— Вы новенькая.

Я впечатлена, что она может это определить.

— Да, — соглашаюсь я. — Всего шесть недель.

Она выходит из-за стеллажа, любопытство берёт верх.

— Я думала, новичков первые несколько лет никуда не пускают.

— Не пускают, — я пожимаю плечами и слегка улыбаюсь. — Я особенная.

— Хм, — женщине без малого пятьдесят, и она безупречно одета. На её лице нет ни единой отметины, так что она не ведьма, но от неё всё равно исходит аура магии, которая заставляет меня остановиться. — Нео-друид? — предполагаю я. Это всё равно что ткнуть пальцем в небо, но я нутром чую, что права.

Она поджимает губы.

— Молодой вампир, который действительно что-то знает. Интересно. Что я могу для вас сделать?

Я слегка расслабляюсь.

— Мне нужны знания, — тихо говорю я. — Вампирические. Мне сказали, что вы можете помочь.

На её лице появляется понимающее выражение.

— Дай угадаю. Вы совершили ужасную ошибку, будучи завербованной, и ищете способ исправить это.

Настаёт моя очередь удивляться. Никто из тех, кого я опросила, не понял этого до того, как я им сказала. С другой стороны, никто из них не догадывался, что я новообращённый вампир. Мои мысли, должно быть, очевидны, потому что она одаривает меня понимающей улыбкой, которая не совсем касается её глаз.

— Иначе зачем бы такой молодой кровохлёб оказался здесь?

— У вас были и другие? — с надеждой спрашиваю я.

Она качает головой, хотя выражение её лица смягчается.

— Нет.

Мой восторг улетучивается. Я не утруждаю себя дальнейшими преамбулами.

— Это возможно?

— Я на подобное не рассчитываю. Но, — добавляет она, поднимая указательный палец в воздух, когда мои плечи опускаются, — мне раньше не приходилось разбираться в этом вопросе.

Я задумчиво смотрю на неё.

— А если бы я попросила вас разобраться в этом сейчас?

Женщина начинает расставлять на полке какие-то полудрагоценные камни. Она берёт аметист и, нахмурившись, смотрит на него, прежде чем аккуратно вернуть на прежнее место. Я прикусываю язык, чтобы не рявкнуть на неё от нетерпения.

Наконец, она смотрит на меня.

— Зачем мне это делать?

— Я заплачу вам. Какой бы ни была цена.

На её лице мелькает жадность, однако, к сожалению, её слова не соответствуют её эмоциям.

— Предположим, что где-то есть что-то, какое-то давно забытое заклинание, которое может отменить трансформацию, запущенную процессом вербовки. Если оно и существует, то глубоко запрятано. На поиск могут уйти месяцы, и нет никакой гарантии, что такое заклинание сработает, даже если оно существует.

— Я могу подождать.

Она шумно выдыхает.

— У вас есть всё время мира. По крайней мере, ещё двести лет, если, конечно, вас не прибьют, когда вы будете бродить по улицам и задавать глупые вопросы, пока ещё слабы, как котенок. У меня не так много времени.

Я стискиваю зубы.

— Я компенсирую вам потраченное время.

— Мой муж сказал бы, что деньги не принесут мне никакой пользы, когда я лежу на глубине двух метров в гробу. Он был идеалистом.

— Но…

— Послушайте. Вы кажетесь милой, но взгляните на это с моей точки зрения. Я потрачу время и энергию на поиски этого заклинания, которое настолько неуловимо, что никто никогда о нём не слышал. Если я найду его и использую, чтобы превратить вас обратно в человека, каким бы человеком вы ни были, то как вы думаете, что произойдёт дальше? — я хмурюсь. — Я расскажу вам, что произойдет. За моей головой будут охотиться пять Семей. Я, вероятно, продержусь минут пять. Так что подумайте об этом. Зачем мне подвергать опасности свою короткую смертную жизнь, вступая в конфликт практически с каждым вампиром в стране?

— Они могли бы обрадоваться обращающему вспять заклинанию, — слабо протестую я.

Она бросает на меня насмешливый взгляд.

— Правда? Какую пользу они могут извлечь из такого заклинания?

— Люди совершают ошибки! Они должны иметь возможность изменить своё мнение.

— Что произойдёт, если Семьи начнут использовать его как оружие друг против друга? Медичи решает, что Лорд Галли ему не нравится, и возвращает его в человеческое состояние, чтобы иметь возможность убить его одним движением руки. Как вы думаете, что из этого выйдет?

— Они бы так не поступили. Существуют законы…

— Вампирские законы защищают вампиров, — она склоняет голову набок. — Если они станут людьми, всё будет по-другому.

— Я понимаю ваши доводы, — говорю я, пытаясь её урезонить. — Но правительство сойдёт с ума, если Семьи начнут убивать людей, когда им заблагорассудится.

Она запрокидывает голову и смеётся.

— Вы действительно думаете, что кого-то, кроме Семей, будет волновать, если бывший кровохлёб обнаружится мёртвым?

Я тупо смотрю на неё.

— Кроме того, даже если бы это не было проблемой, вы действительно думаете, что вы первый новообращённый вампир, у которого возникли сожаления? Такое, наверное, случается постоянно. Сомневаюсь, что кто-то был бы рад видеть, как кучка преступников внезапно возвращается на улицы. И я не думаю, что кто-то из старших членов Семьи, даже Монсеррат, хочет, чтобы у него возникла такая головная боль. Все эти усилия при вербовке внезапно идут прахом? — она щёлкает пальцами, и к потолку поднимается облачко белого дыма. — Нет. Если бы я наткнулась на обращающее вспять заклинание, они убили бы меня, не задумываясь.

Я делаю шаг вперёд, затем понимаю, что это может быть расценено как угроза, поэтому снова отступаю. Тот факт, что эта женщина знает, что в Семьях есть сильный криминальный элемент, означает, что она не просто вешает мне лапшу на уши. В прямом или переносном смысле. Чувствуя, как ускользает любая возможность, на которую я могла рассчитывать, я предпринимаю последнее отчаянное усилие.

— Нам необязательно рассказывать кому-либо.

Она пристально смотрит на меня. Я опускаю голову, не желая признавать поражение.

— Вы знаете кого-нибудь ещё, кто мог бы заняться поисками обращающего вспять заклинания?

— Я надеюсь, что вы не поощряете меня подвергать опасности кого-либо из моих знакомых.

— Пожалуйста. Должно же быть что-то… — моё отчаяние очевидно.

У неё каменное лицо: совершенно, неумолимо непреклонное.

— Нет.

Оказавшись в тупике, я поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Спасибо, что уделили мне время, — бормочу я.

— Воу! — она хватает меня за руку. Рефлекторно я отталкиваю её, и она отлетает назад. Её тело врезается в ближайшую стену, а затем оседает на пол. Я вздрагиваю. Чёрт возьми. Я всё время забываю, что стала намного сильнее, чем была раньше. Я бросаюсь помочь ей подняться, но она сердито смотрит на меня и с трудом поднимается на ноги самостоятельно.

— Я собиралась сказать вам, — говорит она, потирая руку в том месте, где она ударилась о стену, — что если вы не хотите, чтобы я рассказала об этом разговоре кому-либо, например, старшему члену Семьи, вы компенсируете мне потраченное впустую время и купите что-нибудь в магазине. После этой маленькой выходки вы можете купить две вещи.

— Что? — я недоуменно моргаю. — Это меркантильно. Вы не можете так поступить!

— Вы только что напали на меня, — спокойно замечает она. — Представьте, если бы стало известно, что Семья Монсеррат выпускает на улицу опасных новообращённых вампиров, которые причиняют вред невинным прохожим. После убийств, произошедших пару месяцев назад, ваша братия и без того вызывает достаточно беспокойства.

Невероятно. Я качаю головой и чертыхаюсь, затем, не глядя, беру два случайных предмета с витрины слева от меня.

— Ладно, — бормочу я. — Я возьму это.

— Слишком дёшево, — усмехается она. — Некто в вашем положении наверняка может позволить себе потратить немного больше.

Меня так и подмывает врезать ей как следует по голове и уйти. Вместо этого я стискиваю зубы.

— Можете дать какие-нибудь рекомендации?

Она улыбается.

— Я думала, вы никогда не спросите, — она берёт аметист, на который ранее смотрела так хмуро, и передаёт мне. — Это. И… — поджав губы, она осматривает полки, затем протягивает мне ярко-зелёное перо. — …это.

Я смотрю на ценники.

— Вы, должно быть, шутите.

— Они очень хорошего качества.

— Пятьдесят фунтов? За перо?

Её глаза сверкают.

— Это совершенно особенное перо.

Боги небесные. Я роюсь в одном из своих карманов и достаю несколько смятых банкнот. Слава богу, я попросила у Арзо немного наличных, когда видела его в последний раз. Он был не в восторге от этого, но учитывая то, во что я вляпалась из-за его махинаций, я не оставила ему особого выбора.

Я сую ей банкноты.

— Вот.

— Было приятно иметь с вами дело. Подождите здесь, пока я пробью покупку.

— Не утруждайтесь.

— О, чек надо обязательно выдать. Правила есть правила.

Я бросаю на неё недовольный взгляд.

— Означает ли это, что я могу вернуть покупки позже?

Её улыбка скорее снисходительная, чем дружелюбная. Я бормочу себе под нос ругательство, которое заставило бы моего дедушку ахнуть от ужаса из-за моих неподобающих для леди выражений. Затем я ухожу, сжимая в руке дурацкое перо, блестящий камень и чёртов чек. Она даже не дала мне пакетик.

Я засовываю аметист в боковой карман. Не имея лучшего варианта, я убираю перо за ухо. Затем достаю телефон. Я не должна была этого делать; начинающим вампирам следует держаться подальше от реального мира, чтобы облегчить им переход к новой жизни. Однако это ещё один полезный «подарок» от Арзо.

— Это был полный провал, — говорю я, как только О'Ши отвечает.

— Правда? — я не верю, что он так удивлён, как притворяется. — Я слышал, что она может согласиться, если цена будет подходящей. Полагаю, мои источники ошиблись.

— Это законный магазин, О'Ши, и его владелица далеко не глупа. Она не собирается идти против Семей, — я стараюсь, чтобы это не прозвучало обвиняюще, потому что он вселил в меня надежду, но это нелегко.

— Это не для Семей. Это для тебя, — прагматично отвечает он.

Я вздыхаю.

— Ты знаешь, и я знаю, и она определённо знает, что им бы это не понравилось.

О'Ши делает глубокий вдох.

— Ты всегда можешь уйти.

— Уйти?

— Бросить Семью. Начать действовать самостоятельно. Быть независимой.

Я фыркаю.

— Да, конечно. Как будто из этого выйдет что-то хорошее. Что мне действительно нужно, так это чтобы ты поговорил со своими тайными знакомыми и выяснил, нет ли среди них кого-нибудь, кто имел бы зуб на вампиров и мог бы захотеть помочь.

На мгновение воцаряется тишина, прежде чем он заговорит.

— Конечно. Вот только…

— Что?

— Я уже поговорил со всеми, кто пришёл мне на ум, Бо. Никто не хочет вмешиваться.

— Постарайся получше, — рычу я, возвращаясь обратно по мощёному переулку. — Ты сейчас всё равно ничем не занимаешься, — одним из положительных побочных эффектов недавних событий, в результате которых я превратилась в вампира, является то, что О'Ши теперь держат на коротком поводке. Он использует почти любую возможность, чтобы пожаловаться на это, но, по-моему, ему нравится внимание.

— Это подло, — хнычет он. — Я делаю всё, что в моих силах.

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Проблема в том, что я ему верю.

— Должно же быть что-то ещё, что ты можешь сделать, — отрывисто говорю я ему.

— Бо…

В конце улицы внезапно появляется хорошо одетый мужчина, его силуэт вырисовывается на фоне уличных фонарей. Чёрт возьми.

— Мне нужно идти, — не дожидаясь ответа, я вешаю трубку и засовываю телефон в карман. Наверное, уже слишком поздно надеяться, что мужчина его ещё не заметил, но, может быть, мне повезёт. Я вызывающе расправляю плечи.

— Мой Лорд, — говорю я, когда подхожу к нему. — Вышли прогуляться?

Майкл Монсеррат сердито смотрит на меня.

— Это уже третий раз за неделю, — его тон передаёт его настроение. — Тебе не кажется, что у меня есть дела поважнее, чем бегать за одним чёртовым новобранцем?

— Формально, — холодно отвечаю я ему, — я не новобранец, я полноценный вампир, — хотя, должна признать, я удивлена, что он здесь. Обычно проблемами новичков занимается великий и здоровенный Урсус. Может, я и не так давно в Семье Монсеррат, но даже я знаю, что Лорд Монсеррат редко утруждает себя проблемами новобранцев.

Он проводит рукой по своим коротко остриженным волосам.

— Как будто я этого не знаю. Бо, — вздыхает он. — Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно было подышать свежим воздухом. Я устала чувствовать себя взаперти.

Он бросает взгляд на освещённую витрину «Пальчиков и Шалостей».

— Я знаю, тебе это не нравится, — говорит он, — но ты ничего не можешь изменить. Обратного пути нет. Тебе пора перестать пытаться найти выход и посмотреть фактам в лицо.

Я смотрю ему в глаза.

— Тебе легко говорить. Я никогда этого не хотела.

— Думаешь, я этого не знаю? — огрызается он. На его челюсти подрагивает мускул. — Прости. Хотя я не могу повторять это бесконечно. Что сделано, то сделано. Рано или поздно ты поймёшь, что быть вампиром не так уж и плохо.

— Сомневаюсь в этом, — фыркаю я.

— Бо, — его голос смягчается, — я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Я чувствую ответственность за то, что с тобой случилось.

— Ты и несёшь за это ответственность.

Он вздыхает.

— Ладно. Я несу ответственность. Можешь винить меня сколько угодно. Но ты не можешь постоянно покидать особняк. Правила существуют не просто так. Прямо сейчас ты всё ещё слишком уязвима, чтобы выходить на улицу.

Я не хочу продолжать с ним спорить, но ничего не могу с собой поделать. Это слишком важно.

— Я не делала ничего опасного.

— Откуда ты знаешь? Могло случиться что угодно! В том магазине мог быть кто угодно! — на его лице отражается раздражение. — Я не хочу, чтобы ты пострадала.

Несмотря на то, что его слова странно согревают меня, я не отклоняюсь от темы.

— Я могу сама о себе позаботиться, — говорю я ему.

— Теперь ты часть Семьи Монсеррат. Это возлагает на меня ответственность за тебя.

— Я не ребёнок.

Он пристально смотрит на меня, затем издаёт короткий, резкий смешок.

— Нет. Ты определённо не ребёнок.

В его глазах есть что-то такое, от чего у меня внутри всё сжимается. Я говорю себе, что между нами особая связь, потому что именно он обратил меня. В наше время потенциальным новобранцам обычно вводят смесь вампирской крови прямо в вену. Чтобы мне было легче не пить в течение всего лунного месяца, следующего за моим обращением, чтобы я могла стать Сангвином и быть больше человеком, чем кровохлёбом, я пила кровь Майкла напрямую. Очевидно, что в конечном итоге это не имело большого значения.

Я кладу руку ему на плечо.

— Прости. Я не пытаюсь усложнить тебе жизнь. Правда не пытаюсь. Я просто… — мой голос затихает.

— Бо, — снова вздыхает он. — Я понимаю. Действительно понимаю. Но ты не можешь этого сделать, — он протягивает руку и вынимает пёрышко у меня из-за уха, вертя его в ладони. Затем меняет тему разговора. — Красивое.

— Недостаточно красивое, чтобы оправдать такую цену.

На мгновение глаза Майкла сужаются.

— Откуда у тебя деньги? — он поднимает руки. — Если так подумать, я не хочу этого знать. Последнее, что мне нужно — это наказывать кого-то ещё, — он снова убирает пёрышко мне за ухо, и его пальцы слегка касаются моей кожи. — Как насчёт компромисса?

Я настороженно смотрю на него.

— Продолжай.

— Ты не найдёшь лекарство. Если бы таковое существовало, мы бы уже знали об этом, — я открываю рот, чтобы заговорить, но Майкл прижимает палец к моим губам. — Однако, — продолжает он, — твой случай особенный. Поскольку ты не хотела, чтобы тебя завербовали, и согласилась по моему настоянию, я могу позволить себе относиться к тебе по-другому, не подвергаясь при этом чрезмерной критике.

Мне трудно представить, чтобы кто-то критиковал Майкла Монсеррата за что бы то ни было.

— Если ты пообещаешь больше не убегать тайком, я буду водить тебя куда-нибудь раз в неделю.

Я вдруг представила, как мы встречаемся. Ужин, танцы, боулинг. Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от этих образов. Слишком странно. Не может быть, чтобы он это имел в виду.

Он выглядит удивлённым, как будто знает, о чём я думаю.

— Я покажу тебе, как далеко ты можешь зайти. Какими навыками ты обладаешь теперь, когда ты одна из нас, — его глаза блестят в темноте. — Я могу показать тебе твой настоящий потенциал.

Уроки вампиризма один на один с Главой Семьи Монсеррат? Я не хочу знать, какими потрясающими навыками я обладаю сейчас или каков мой потенциал, но это всё равно чертовски заманчивое предложение.

— Конечно, — добавляет он, — если ты не согласна, то единственная альтернатива — запереть тебя в твоей комнате, пока к тебе не вернётся здравый смысл. У нас много времени, и я могу быть очень терпеливым.

Я совершенно уверена, что он говорит правду — он безо всяких угрызений совести запер бы меня в моей крошечной спальне в особняке Монсеррат, пока я не остыну и не сдамся.

Я подавляю в себе нарастающий гнев и прикусываю губу. Я знаю, что О'Ши исчерпал все возможности, какие только мог придумать. Моим следующим планом было навестить моего дедушку. В его коварной голове хранится огромное количество знаний. Проблема в том, что я не уверена, как он отреагирует на то, что я не стала Сангвином. Это главная причина, по которой я до сих пор откладывала встречу с ним. Я не хочу сталкиваться с его осуждением, как и со своим собственным. Мне страшно подумать, какое выражение будет в его глазах. Последний разговор, который у меня был с ним, указывал на то, что он понимал, что я делаю, но тогда у меня был шанс избежать превращения в настоящего вампира. Он, чёрт возьми, послал Бет за мной, чтобы помочь с этим. Если я пообещаю Майклу, что останусь в кругу Семьи, возможно, у моего дедушки будет время смириться с тем, кем я являюсь сейчас. И это даст мне время набраться храбрости, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

Я не отказываюсь от шанса найти лекарство, но я могу отложить это на некоторое время. То, что я буду фактически в заключении, не означает, что О'Ши тоже будет сидеть под замком. Кроме того, Майкл не упомянул о моём незаконном владении телефоном, так что я уверена, что мне удалось спрятать устройство до того, как он его увидел. Это значит, что я тоже могу связаться с Rogu3. Возможно, немного поиграть в послушного новобранца будет полезно.

Майкл, скрестив руки на груди, наблюдает за мной.

— Хорошо, — осторожно говорю я, — пока что я могу это обещать.

Его губы поджимаются, но, клянусь, в глазах вспыхивают искорки.

— Пока что?

Я пожимаю плечами.

— Всё, что я могу предложить.

— Тогда по рукам. Я подслащу сделку и даже оставлю тебе этот чёртов телефон.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, Майкл протягивает мне руку, и я пожимаю её. Его хватка усиливается до тех пор, пока я не могу вырваться и мои пальцы не ощущаются смятыми. Он наклоняется ко мне.

— Не нарушай своего слова, Бо, — шепчет он мне на ухо. — Никто не знает, что я сделаю в таком случае.

Он отпускает меня, и я отдёргиваю руку, чувствуя, как боль пронзает пальцы. Я смотрю на него в ответ, вспоминая, что он Глава Семьи Монсеррат не потому, что он приятный парень с приятной внешностью и милой улыбкой. Он чертовски пугающий.

Глава 2. Крыши

Мы с Бет валяемся на диване в компанейском молчании, когда появляется Урсус. Он весьма достойно изображает рычание. Лениво зевнув, она смотрит на него.

— Привет, Урсус.

— Ты должна была встретиться с Риа, чтобы пройти последнее обследование.

Бет смотрит на свои часы, старый потрёпанный Таймекс, который она никогда не снимает.

— Ни хрена себе. Да, окей, — медленно поднимаясь на ноги, она зевает и вытягивает руки высоко над головой.

— Да пошевеливайся же, чёрт возьми! — ругается Урсус, и выражение его лица становится всё более раздражённым, когда она не торопится с поиском туфель на шпильке, которые она упорно носит. В конце концов ей удаётся надеть их, и она одаривает его ослепительной улыбкой. — Спасибо за напоминание, босс! — восклицает она, прежде чем удалиться.

Я прячу ухмылку, не сдвигаясь со своего места на диване. Он тычет пальцем в мою сторону.

— Это всё твоя вина!

Я моргаю, изображая невинность.

— Я не знала, что у неё встреча. Не понимаю, в чём моя вина.

— Всё из-за твоего отношения, — шипит он. — Это отражается на остальных.

— Хм. Моё отношение, говоришь? Я никогда не опаздываю на встречи, — это правда. Я терпеть не могу, когда люди непунктуальны, поэтому я стараюсь всегда приходить вовремя. А если не вовремя, то пораньше. Я просто не думаю, что моё время более ценно, чем чьё-либо ещё. Но это не помешало мне насладиться маленьким шоу Бет.

Урсус свирепо смотрит на меня. С того момента, как они с Риа напали на меня в саду особняка Монсеррат, а я тут же спасла их от психопатки Никки, между нами установилось шаткое перемирие. Я питаю некоторую слабость к этому медведю-здоровяку. Он терпит меня; я думаю, он опасается того факта, что у меня, похоже, хорошие отношения с Майклом, и боится, что я проболтаюсь о том, что он со мной сделал. Я бы не стала об этом распространяться, но забавно наблюдать, как он ходит на цыпочках. Считается, что вампиры живут захватывающей, гламурной жизнью, но на самом деле слоняться по особняку Монсеррат в качестве вампира-новобранца довольно скучно. Мне нужно придумать своё собственное развлечение, чтобы не сойти с ума окончательно. Мне уже кажется, что стены сжимаются вокруг меня, а ведь я пробыла здесь всего шесть недель. И с учетом того, что я несколько раз сбегала тайком. Одному богу известно, насколько плохи станут дела, когда я не смогу наслаждаться свободой одиночества во внешнем мире.

— Тебе нужно выпить перед выходом.

Улыбка исчезает с моего лица.

— Я не голодна.

— Ты сегодня не пила кровь.

Я указываю на тарелку с чипсами, посыпанными солью и уксусом.

— Я уже немного поела.

— Вчера ты тоже не пила.

Мой желудок громко урчит, выдавая меня. Урсус поднимает брови, но ничего не говорит.

— Я захвачу пакет с кровью на выходе, — говорю я, вставая. Я пытаюсь противостоять ему, но он почти на полметра выше меня и значительно шире в плечах. Даже я понимаю, что моя поза выглядит нелепо.

Он качает головой.

— Так дело не пойдёт, Бо. Чтобы набраться сил, тебе нужно пить из вены. Ты это знаешь. Я понятия не имею, почему ты настаиваешь на том, чтобы затевать этот разговор как минимум раз в неделю.

У него есть понимание, и даже больше, чем просто понимание. Майкл сказал мне, что он собрал всех старших членов Семьи, которые находятся в Лондоне, чтобы рассказать им, кто я такая, как была завербована и что я в результате сделала. Однако Урсусу не свойственно сочувствие. Мне так больше нравится: я ничего не добьюсь, рыдая у него на плече. Он не просто так часто рявкает на меня; мне действительно нужно пить, но я просто не хочу.

— Ладно, — ворчу я, направляясь к выходу, а он следует за мной по пятам. — Тебе не обязательно идти со мной, — говорю я ему, не потрудившись обернуться.

— Я бы не хотел, чтобы ты заблудилась по дороге.

Я бы посмеялась, но пару недель назад я уже пробовала подобное. Я сказала Урсусу, что собираюсь выпить, а потом каким-то образом разговорилась с несколькими другими людьми по дороге. Он не был впечатлён, когда несколько часов спустя я чуть не упала в обморок во время его очередной презентации в PowerPoint.

Я сдаюсь и позволяю ему догнать меня. Мы спускаемся по огромной лестнице и попадаем в единственную комнату в особняке, от которой у меня по-настоящему мурашки бегут по коже. Мои ноги примерзают к полу ещё до того, как я вхожу. Это неосознанный поступок, и я ненавижу себя за это. Урсус подпихивает меня в поясницу и подталкивает вперёд. Мэтт уже там, его белокурая голова склонилась к шее бледнокожей женщины. Рядом с ним его надсмотрщик, который дважды проверяет, не зашёл ли он слишком далеко в своём хлебании. К сожалению, в последнее время Мэтт никуда не ходит без сопровождения опытного вампира.

Ко мне подскакивает рыжеволосый парень. Он выглядит невероятно молодо, и у меня внутри всё переворачивается.

— Ты можешь взять меня! — говорит он с гораздо большим энтузиазмом, чем следовало бы. Он оттягивает ворот футболки, обнажая яремную вену. Я вздрагиваю.

— Вообще-то, — бормочу я, — твоё запястье было бы лучше. — Большинство вампиров предпочитают яремную вену, она ближе к сердцу, поэтому кровь слаще на вкус. К тому же это намного удобнее, но я ненавижу эту интимность. Я смотрю на свою добровольную жертву. — Сколько тебе лет?

— Двадцать два.

Я всё ещё питаю подозрения. Нередко подростки, ищущие развлечений, притворяются, что они старше своих лет, чтобы стать вампетками. Семья довольно хорошо вычисляет поддельные документы, но ни одна система не идеальна.

— Ты уверен?

Он моргает, внезапно занервничав от моего тона.

— Да.

Урсус кладёт руку мне на плечо.

— Коннор — один из наших постоянных клиентов, Бо. Он знает, что делает.

Я не собираюсь так легко сдаваться.

— Почему? — спрашиваю я его, стараясь не обращать внимания на едва заметные очертания голубых вен под его веснушчатой кожей. — Зачем ты это делаешь?

— Я хочу, — он пожимает плечами и лукаво смотрит на меня. — Обычно я сюда не захожу — околачиваюсь возле вампирских притонов. Они довольно дружелюбны, и это хороший способ познакомиться с людьми.

Я могу придумать более простые способы завести друзей. Коннор начинает понимать, что я напугана больше, чем он, и его нервозность спадает, уступая место спокойствию. Думаю, это лучше, чем страх.

— Бо… — предупреждает Урсус.

— Ладно, ладно, — огрызаюсь я. Я смотрю на Коннора и подношу его запястье к своим губам. — Прости меня за это.

На его лице появляется мечтательная улыбка.

— Я же говорил тебе. Я хочу это сделать.

По мере того, как удлиняются клыки, в зубах появляется знакомая боль. Нелл постоянно говорит мне, что это мои дёсны болят из-за смещения зубной эмали. Мне всё равно. Боль ощущается так, будто она зарождается в зубах, так что я называю вещи своими именами. Может, мне стоит попросить кого-нибудь принести мне немного Бонжелы, на случай, если она права. (Бонжела — гель-анестетик для снятия боли в дёснах, — прим) Я делаю глубокий вдох, подавляю тошноту, подступающую к горлу, затем медленно и очень, очень осторожно вонзаю зубы в плоть Коннора.

Самое страшное — это первоначальное прокалывание кожи. Я не уверена, связано ли это с психологией или нет, но ощущение разрывания кого-то на части, даже мягко, всегда вызывает у меня дурноту. Однако, как только я нахожу вену и тёплая сладкая кровь наполняет мой рот, всё остальное начинает исчезать. Я не совсем могу заставить себя сосать; вместо этого я просто позволяю крови хлынуть мне в горло. Это означает, что я пью не так много, как, вероятно, следовало бы, прежде чем целебные свойства моей кровожадной слюны закроют рану, но я выпиваю достаточно.

Когда поток крови Коннора сокращается до считанных капелек, я отстраняюсь. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы не отступить назад и чтобы меня не вырвало. Если этот молодой парень собирается предложить себя в качестве вампетки для моего удовольствия, я не собираюсь тратить впустую его драгоценную кровь. Это было бы оскорбительно для него, и, что ещё хуже, Урсус заставил бы меня пить снова. Я глубоко вздыхаю, затем натягиваю улыбку.

— Спасибо, Коннор.

Он открывает глаза.

— Это было здорово. Ты был очень нежна.

Я вглядываюсь в его лицо. Кажется, он говорит правду. Я никогда не пойму, что заставляет таких людей, как он, бродить по улицам и сдавать кровь вампирам, но я должна уважать его выбор. Я киваю в знак согласия, затем медленно и без резких движений ухожу.

Майкл стоит снаружи рядом с двумя другими. Его голова склонена к женщине-вампиру, которая выглядит лет на двадцать, но я точно знаю, что ей больше девяноста пяти. Она коротко улыбается в мою сторону и уходит. Затем он поворачивается ко мне.

— Это Патрик Джонс, — он указывает на своего второго собеседника. Я с удивлением понимаю, что это деймон Агатос. — Он адвокат, который иногда помогает нам.

Я озадачена. Я думала, у Семьи Монсеррат есть штатные юристы. Я быстро улыбаюсь Патрику в знак приветствия.

— Приятно познакомиться. Я много о вас слышал, — говорит он.

Майкл напрягается, заставляя меня задуматься, что же он говорил. Мои глаза сужаются.

Адвокат протягивает мне визитку, блестящую, с золотыми гравированными буквами: «Патрик Джонс. Трудовое право. Законы вербовки вампиров. Адвокат в судах Агатосов». Там есть номер телефона.

— Спасибо, — бормочу я, засовывая её в задний карман.

Патрик кланяется в мою сторону, затем пожимает руку Майклу, прежде чем отправиться поговорить с Урсусом. Интересно, почему он здесь. В недрах Семьи Монсеррат происходит много такого, к чему мы, новообращённые вампиры, не имеем отношения.

— Ты выглядишь, э-э, неофициально, — говорю я, поворачиваясь к Майклу. На нём спортивные штаны и облегающая футболка тёмно-синего цвета, символизирующего Семью Монсеррат. Я стараюсь не замечать, как хорошо одежда облегает его тело.

В ответ я получаю ухмылку.

— Мы собираемся заняться физическими упражнениями.

— Оу. Ладно.

— Это поможет тебе снять напряжение.

— Я совершенно расслаблена, — вру я.

— Как скажешь, — он бросает взгляд на большие дубовые входные двери. — Солнце зашло около часа назад, так что мы можем идти.

Майкл выходит, и я следую за ним. Жаль, что у меня нет сил выходить на улицу в течение дня; я уверена, немного солнца помогло бы мне почувствовать себя лучше. К сожалению, я не смогу этого делать ещё как минимум полтора года, а может, и дольше. Эта мысль невероятно угнетает. И всё же, как только я оказываюсь на свежем ночном воздухе, я делаю глубокий вдох, наполняя свои лёгкие. Приятно, когда мне разрешают выйти, не оглядываясь через плечо, даже если меня сопровождают.

— Я слышал, тебе нравится ощущать силу между своих бёдер?

Я моргаю.

— Э-э, что?

Майкл ухмыляется и показывает рукой перед собой. Сверкающий мотоцикл Урсуса стоит на краю дороги. Я не могу сдержать улыбку.

— Вот, — говорит он, бросая мне шлем.

Я ловлю его и, нахмурившись, смотрю вниз. Майкл уже забирается на мотоцикл.

— Почему у тебя нет шлема?

— Потому что я более сильный и старший вампир, чей череп не будет проломлен, если мы разобьёмся, — терпеливо отвечает он.

Я открываю рот, чтобы возразить, но передумываю и надеваю шлем. Пока что я ещё не сталкивалась с какими-либо преимуществами того, что стала кровохлёбом.

— А я не могу сесть за руль?

— Ты не знаешь, куда мы едем.

Я не могу с этим поспорить. Может, мне стоит перестать быть такой агрессивной. Если я продолжу пререкаться из-за каждой мелочи, он может лишить меня даже такой небольшой свободы. Мне нужно быть умнее и выбирать, где затевать споры.

Я забираюсь на сиденье позади него. Прошло много времени с тех пор, как я ездила на заднем сиденье, и близость к Лорду всех вампиров Монсеррат заставляет меня нервничать. Вместо того, чтобы обнять его за талию, я хватаюсь за поручни сзади. Майкл фыркает и обхватывает меня руками за талию.

— Не прикидывайся скромницей, — говорит он мне, — тебе это не идёт.

Прежде чем я успеваю ответить, он заводит мотор и трогается с места, набирая скорость по длинной улице с большими домами по одну сторону и тенистой листвой Гайд-парка по другую. Он на редкость искусный водитель. Ещё вполне рано, и мы находимся в центре Лондона, так что машин на дорогах довольно много, но Майкл с лёгкостью и скоростью вписывается в поток машин и выходит из него. Оказывается, Лорд Монсеррат на самом деле слегка адреналиновый наркоман. По мере того как я обретаю уверенность в его мастерстве, я расслабляюсь рядом с ним и обращаю внимание на то, куда мы едем.

Мы проносимся мимо витрин магазинов и улиц, заполненных зеваками, пришедшими насладиться вечером. Несколько раз, когда мы останавливаемся на светофорах, я замечаю, что прохожие бросают на нас любопытные взгляды. Некоторые узнают Майкла и указывают на него своим друзьям. Один или двое отворачиваются с нескрываемым отвращением. Я хмурюсь. Ещё одним недостатком того, что я могу выходить на улицу только в его присутствии, является то, что я теряю свою анонимность. К счастью, вскоре он подъезжает к неприметному зданию высотой около восьми этажей. Он выключает двигатель. Я слезаю, избавляясь от шлема, и оглядываюсь по сторонам. Вокруг полно офисов. Я в замешательстве.

Не говоря ни слова, Майкл подходит к одному из зданий и прыгает вверх, хватаясь пальцами за подоконник на втором этаже. Без видимых усилий он подтягивает ноги, затем перепрыгивает через метр с лишним на следующий подоконник. Он продолжает подниматься. Я просто разеваю рот.

Он уже почти на вершине, когда я понимаю, что должна следовать за ним. Я облизываю губы. Разве он только что не говорил что-то насчёт того, чтобы не проломить мне череп? Падение с высоты шести с лишним метров на твёрдый асфальт может привести к тому же результату. Однако я полна решимости не показаться слабой. Я сосредотачиваюсь на первом подоконнике, затем зажмуриваю глаза и прыгаю.

Я так удивляюсь, что у меня получилось, что чуть не отпускаю руку и не падаю обратно. Держась кончиками пальцев, я подтягиваюсь и упираюсь руками в стены, окружающие стекло. Внутри офиса темно, но я всё ещё могу разглядеть столы и стулья. Это внезапно напоминает мне о «Крайних Мерах», поэтому, прежде чем слишком сильно зациклиться на этой мысли, я быстро перескакиваю к следующему окну, копируя движения Майкла. Чем выше я поднимаюсь, тем увереннее становлюсь и на предпоследнем этаже ловлю себя на том, что ухмыляюсь. Ладно, может быть, это и весело.

Я уже собираюсь запрыгнуть на крышу, когда чувствую, что что-то не так. Раздаётся странный треск, затем, полсекунды спустя, моя правая нога опускается, и я поскальзываюсь. Мой желудок подскакивает к сердцу, когда я пытаюсь найти опору и едва успеваю ухватиться левой рукой за то, что осталось от крошащегося каменного края. Моё тело слегка раскачивается в воздухе, и я чертыхаюсь. Я упираюсь ногами в стену здания, заставляя себя держаться, затем меняю руки, чтобы вместо этого перебраться к окну с правой стороны. Внутри горит свет, и, бросаясь к нему, пока не ослабила хватку, я надеюсь, что не застигну врасплох какую-нибудь бедную уборщицу, работающую в ночную смену.

К счастью, кирпичи с этой стороны сохранились лучше, и я выравниваю положение. В ярко освещённом офисе на столе лежит пара. Они смотрят на меня, застыв от ужаса. На женщине, которая сидит сверху, нет ничего, кроме кружевного лифчика. Когда они приходят в себя после долгого бездействия и вскакивают, чтобы схватить одежду и защитить свою скромность, я замечаю блеск обручального кольца на пальце у мужчины. Старые инстинкты умирают с трудом, и я смотрю на руки женщины, когда она подбирает свою брошенную блузку. Её пальцы свободны от колец. С такими навыками Человека-паука было бы чертовски легко работать частным детективом, следящим за изменяющими супругами. Я дружелюбно машу им рукой и отталкиваюсь от подоконника, чтобы совершить последний прыжок. Затем я оказываюсь на плоской крыше, перекатываюсь на спину, широко раскинув конечности и тяжело дыша.

Майкл наклоняется ко мне.

— С тобой всё в порядке? — в его голосе отчетливо слышится отсутствие беспокойства.

— Да, — я сажусь. — Но я чуть не упала. Я не заметила, чтобы ты бросился меня ловить.

Уголок его рта приподнимается.

— Есть разница между безрассудным риском и испытанием предела своих возможностей, чтобы научиться.

Я раздражённо поднимаюсь на ноги.

— Я бы не научилась многому, если бы рухнула с седьмого этажа на землю.

— Этого не случилось бы.

Я вытираю ладони о бёдра и подозрительно смотрю на него.

— Я следовала за тобой шаг в шаг. Ты знал, что кирпичи вокруг окна были ненадёжными. Ты сделал это намеренно, — по выражению его глаз я могу сказать, что я права.

Он пожимает плечами.

— Как ты себя чувствуешь?

— Измучена! Напугана! И чертовски раздражена!

Он качает головой.

— Нет. Как ты на самом деле себя чувствуешь?

Я замолкаю. Я покрыта мурашками. Я и не подозревала, что такое возможно для вампира. Мой пульс учащённый, но не бешеный. Я чувствую себя… живой. Я тупо смотрю на Майкла, не отвечая на его вопрос. Он широко улыбается. Я слегка улыбаюсь ему в ответ, и его улыбка становится шире.

— Следующая часть будет ещё веселее, — обещает он и указывает на север, в сторону горизонта Лондона. — Ты видишь этот флаг?

— А? Я отвожу взгляд от знакомого силуэта Корнишона и осматриваюсь. (Корнишоном или огурцом жители Лондона называют 40-этажный небоскрёб на улице Сент-Мэри Экс, который имеет характерную форму и зеленоватый оттенок стекла, — прим). В конце концов я замечаю флагшток. Он так далеко, что я не могу разглядеть, что на нём развевается. — Да, — медленно произношу я.

— Бежим наперегонки до него. И поскольку ты ещё совсем неопытна, я дам тебе фору в двадцать секунд.

— Я не могу добраться туда!

— Восемнадцать секунд.

Засранец. Я сосредотачиваюсь на следующем здании. Разрыв не кажется слишком большим… для долбаного Супермена.

— Пятнадцать секунд.

Я рычу себе под нос и бросаюсь бежать. Мне требуется несколько секунд, чтобы набрать скорость, и вот я уже у края крыши. Не останавливаясь, я смотрю на следующую крышу, которая, к счастью, находится на метр с чем-то ниже. Я прыгаю, пролетая над пропастью, и испускаю громкий вздох облегчения, когда понимаю, что легко преодолею её. Я приземляюсь, и мои колени слегка подгибаются, но через долю секунды я снова двигаюсь вперед.

— Десять секунд, — кричит Майкл у меня за спиной. Я игнорирую его. Уравнял шансы, как же. Я его обгоню.

Я бегу быстрее, стараясь сохранять лёгкость движений. Следующий проход между домами выше и шире, но сбоку здания есть водосточная труба, к которой я прыгаю и хватаюсь за неё. Я подскакиваю и продолжаю бежать. Ветер дует мне в лицо, и я испытываю неподдельный восторг. Я знала, что вампиры сильнее и быстрее, но до сих пор у меня не было возможности проверить, насколько. Я Усэйн Болт, Майкл Джордан и Надя Команечи в одном лице. На стероидах. Я громко смеюсь, и этот звук вырывается из меня в тёмное небо. Я…

Дерьмо. Майкл Монсеррат обгоняет меня. Я опускаю голову, заставляя себя бежать ещё быстрее, но его гибкий силуэт отдаляется, и, как бы я ни старалась, он опережает меня. Я не сдаюсь, но уже ясно, кто выиграет эту гонку. Мои ноги топают по разным крышам, и я перепрыгиваю через различные пропасти, как будто лечу. Однако, когда я, наконец, добираюсь до флагштока, он уже стоит, прислонившись к нему, скрестив руки на груди, и на его щеках появляются ямочки.

Я сгибаюсь пополам, задыхаясь. Я выложилась на максимум, а Лорд чёртов Монсеррат выглядит так, словно всего лишь вышел на короткую прогулку.

— Полагаю, могло быть и хуже, — растягивает он слова.

Я упираюсь ладонями в бёдра и поднимаю голову, глядя на него.

— Отвали.

Он ухмыляется.

— Тебе нужна помощь? У тебя такой вид, будто ты запыхалась. Я понимаю, что женщинам бывает трудно держать себя в руках рядом со мной.

У меня отвисает челюсть. Он действительно только что это сказал? Я выпрямляюсь, испытывая непреодолимое желание отвесить ему пощёчину, когда откуда-то далеко внизу раздаётся громкий крик.

Майкл резко переводит взгляд на меня.

— Оставайся здесь, — бросает он, прежде чем исчезнуть за углом здания. Я смотрю ему вслед. Это долгий спуск, но он легко с ним справляется, спрыгивая на крышу пониже, затем скользит по наклонным краям нескольких ярусных световых люков, пока не оказывается достаточно близко, чтобы одним прыжком, сотрясающим колени, достичь земли. Я вижу что-то похожее на фигуру женщины, лежащей на земле. Когда он опускается на колени рядом с ней, что-то — или, скорее, кто-то — привлекает моё внимание на улице напротив. Кто-то как можно быстрее убегает от упавшей женщины.

Не выпуская убегающую фигуру из виду, я прыгаю на ту же крышу, что и Майкл. Однако вместо того, чтобы спуститься за ним на улицу, я бросаюсь вдогонку за бегуном. Он явно не вампир, и вскоре я уже поспеваю за ним. Он, может, и на другой стороне дороги, но я всё равно могу разглядеть его одежду — мешковатые джинсы, развевающуюся футболку и шарф, намотанный на лицо в качестве временной маскировки. Насколько я могу судить, он не старше подростка.

Он добегает до перекрёстка и сворачивает направо, подальше от меня. Я ищу дорогу вниз и в конце концов замечаю невдалеке выступающий навес. Убедившись, что навес находится прямо подо мной, я поворачиваюсь и опускаюсь, пока только мои пальцы не оказываются на краю крыши. Затем я отпускаю хватку. К сожалению, навес не очень прочный, и материал рвётся под моим весом. Я с болью приземляюсь на тротуар, а когда пытаюсь встать, плотная ткань навеса цепляется за одну из молний на моей куртке. Я совершаю рывок вверх, освобождаясь. Покалывающая боль пронзает мои ноги, хотя я изо всех сил стараюсь не обращать на неё внимания. Теперь я двигаюсь медленнее, но вскоре снова замечаю его. Он, очевидно, думает, что оторвался, потому что замедляет шаг. Я мрачно улыбаюсь. Сосунок. Я заставляю свои ноги продолжать движение. Я всего в паре метров от него, когда он поворачивает голову. Его глаза широко распахиваются, когда он смотрит на меня.

Я оскаливаю зубы. Он пытается убежать, но уже слишком поздно. Я подпрыгиваю в воздух, хватаю его за воротник, прижимаю к стене и сдёргиваю с него шарф. Как я и ожидала, у него всё ещё прыщавый вид и злобные глаза человека, которому едва ли можно позволить пить пиво.

— Привет, — воркую я ему в лицо.

Он вздрагивает. Майкл, появляясь из ниоткуда, рычит в его сторону.

— Как женщина? — спрашиваю я.

— Потрясена, но в остальном живая.

— Хорошо, — я не выпускаю парнишку из рук. — Вот теперь мне действительно весело, чёрт возьми.

Глава 3. Друзья и враги

Мы тащим грабителя обратно в переулок, где Майкл оставил женщину, но её нигде не видно. Он хмурится.

— Я сказал ей подождать здесь, чтобы мы могли отвезти её в больницу на обследование.

— И, конечно, все всегда делают то, что ты им говоришь, — бормочу я себе под нос. К сожалению, он слышит каждое слово.

— Да, обычно так и бывает. На самом деле, я помню, как когда-то давным-давно ты говорила мне, что будешь вести безупречно и делать то, что тебе скажут.

— С тех пор многое произошло, — холодно сообщаю я ему.

Парень извивается в моих руках, очевидно, устав от заигрываний между его похитителями.

— Нет жертвы — нет преступления! Вы должны меня отпустить!

— Ни за что, приятель, — говорю я ему.

Майкл выгибает бровь в мою сторону.

— Ни за что, приятель? Ты упустила своё призвание — стать актёром второго плана в голливудском фильме?

Я подмигиваю ему, откидывая назад волосы.

— Ты чувствуешь себя счастливчиком, сопляк? — говорит Майкл парню с наигранным американским акцентом.

Я ничего не могу с собой поделать. Я встряхиваю своего пленника.

— Ну? — спрашиваю я. — Чувствуешь?

Парень переводит озадаченный взгляд с Майкла на меня.

— Что, бл*дь, с вами обоими не так?

Майкл замолкает.

— Современная молодёжь.

Я снова встряхиваю его.

— И не матерись.

— Ты сама материлась, — резко отвечает он.

— Да? Как ты думаешь, кто сейчас главный? — для пущей убедительности я позволяю своим клыкам чуть-чуть вырасти и демонстративно облизываю губы.

Парень бледнеет, и от него начинает разить мочой. Я опускаю взгляд и вижу растущее мокрое пятно на его джинсах в паху. Возможно, мне следовало бы пожалеть его. Но я этого не делаю.

Майкл берёт парня за руку и бросает мне связку ключей.

— Твоё желание сбылось, — говорит он. — Ты можешь сесть за руль. Возьми байк и встретимся у ближайшего полицейского участка. Я думаю, это…

— Через два квартала направо.

Он бесстрастно смотрит на меня.

— Иногда в тебе скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Я делаю ему небольшой реверанс в ответ, а затем, не дожидаясь его реакции, начинаю бежать трусцой в направлении припаркованного байка. Ноги по-прежнему убивают меня, но будь я проклята, если позволю себе показать боль. К тому времени, как я добираюсь до полицейского участка, Майкл уже внутри, а на парня надевают наручники.

— Он что-нибудь взял у жертвы? — спрашивает полицейский в форме, адресуя свой вопрос Майклу.

— Ничё не брал, — бормочет парень.

Мы обмениваемся взглядами. Полицейский начинает обыскивать его и достаёт из кармана маленький комочек гашиша. Он поднимает бровь, глядя на парнишку.

— Это не моё, — он шмыгает носом.

— Точно. Ты просто хранишь это для друга, не так ли? Что ж, ты можешь несколько часов подумать об этом в одной из наших камер, а потом мы ещё поболтаем, — он ведёт его к двери, запираемой кодовым замком. Как по мановению волшебной палочки, дверь открывается, и оттуда выходит полицейский в штатском, бросающий любопытный взгляд в нашу сторону. Внезапно он останавливается как вкопанный, будто что-то забыл, и направляется обратно внутрь.

— Вы не можете этого сделать! — кричит сопротивляющийся грабитель. — У меня есть права!

Я закатываю глаза и собираюсь отвернуться, когда что-то замечаю.

— Подождите!

Они останавливаются. Я приподнимаю край футболки парня. Он замирает.

— Это домогательство! Она не может так делать!

Я игнорирую его, вместо этого уставившись на предмет, торчащий из заднего кармана джинсов, которые ненадёжно свисают до середины его задницы. Я не удивлена, что полицейский пропустил это, но я озадачена тем, что это значит.

— Разве это не…? — спрашивает Майкл.

Я рассеянно киваю. Это ярко-зелёное перо, такое же, как то, которое женщина из «Пальчиков и Шалостей» заставила меня купить. Я вытаскиваю его и показываю. Парнишка поворачивает голову. Когда он видит, как я сжимаю двумя пальцами перо, чей яркий цвет ещё сильнее режет глаз из-за яркого освещения, его лицо бледнеет.

— Вот что ты украл, не так ли?

Полицейский забирает у меня перо и бросает на меня предостерегающий взгляд, без сомнения, за то, что я дотронулась до подозреваемого. Я слишком увлечена пером, чтобы обращать на него внимание.

— Почему? — я поворачиваюсь к парнишке, требуя ответов. — Зачем ты это взял?

Он отхаркивает мокроту и плюёт в мою сторону. К счастью для него, мои рефлексы улучшаются с каждым днём, и я уворачиваюсь. Недовольный тем, что промахнулся, он отводит от меня взгляд и смотрит на полицейского.

— Мне нужен адвокат.

Полицейский пожимает плечами, глядя в мою сторону.

— Спасибо за вашу помощь. Мы свяжемся с вами позже по поводу дачи показаний.

— Но…

Майкл берёт меня под локоть.

— Не за что, — твёрдо говорит он. Затем выводит меня из здания. Разозлившись, я выдёргиваю руку и угрюмо выхожу обратно на улицу.

Как только мы оказываемся снаружи, я сердито смотрю на него.

— Ты Лорд Монсеррат. Ты мог бы использовать своё влияние, чтобы выяснить, что это была за штука и почему он, чёрт возьми, украл её у той женщины.

— Он знал, кто я такой. Тебе нужно научиться искусству дипломатии, — упрекает он. — Это может быть гораздо более эффективным способом получения информации. Нам придётся вернуться сюда через день или два, чтобы дать показания. К тому времени полиция допросит его в соответствии с человеческими законами и сможет сообщить нам больше полезных подробностей. Твои попытки допрашивать его в полицейском участке не принесут нам никакой пользы, — его голос смягчается. — Мы должны быть осторожны в общении с полицией. Мы вампиры, Бо.

Как будто я могла забыть. Моё хорошее настроение окончательно улетучилось, и я возвращаюсь к мотоциклу. Прежде чем Майкл успевает что-либо сказать, я надеваю шлем обратно на голову и завожу двигатель. Я жду, что он потребует разрешения повести самому, но он садится позади меня. Я чувствую, как его руки сжимают мою талию, и на мгновение закрываю глаза. Затем я набираю скорость, и мы уносимся в чернильную ночь.

* * *

Я плохо сплю, и мои конечности словно налиты свинцом, но на следующий день я заставляю себя встать, когда солнце ещё высоко в небе. Конечно, из моей спальни без окон этого не видно, но я инстинктивно чувствую, что сейчас день, даже не спускаясь в атриум со стеклянной крышей, защищающей от ультрафиолета. Я также привыкла просыпаться рано — или поздно, зависит от точки зрения. Когда мы вернулись из полицейского участка, я пробормотала Майклу что-то о том, что устала, и сразу поднялась к себе в комнату. Я чувствовала, что он следит за мной взглядом, но не могла заставить себя заговорить с ним. Он изо всех сил старался заставить меня увидеть хотя бы физические преимущества вампиризма, и это начало срабатывать… что меня изрядно ужасает. Однако завершение нашей ночи вернуло меня с небес на землю. Я всё ещё грёбаный вампир, и я по-прежнему ничего не могу с этим поделать.

На остальной части моего этажа тихо; без сомнения, все остальные поступают разумно по меркам новообращённого вампира и спят днём. Я принимаю холодный душ, чтобы взбодриться, затем вытираюсь полотенцем и одеваюсь. Обычно в это время я бесцельно хожу по особняку из комнаты в комнату, пока мои новообращённые товарищи не проснутся, и мне не найдётся занятие. Не то чтобы у меня была работа; пока мы не сможем выносить солнце, мы будем тренироваться, а это означает бесконечные презентации в PowerPoint на тему всевозможных вампирских штучек и разнообразные физические тренировки. После вчерашних занятий я поняла, насколько щадящими являются эти тренировки.

Неделю или две назад Нелл наткнулась на меня, когда я была уже на третьем круге. Она сказала, что я похожа на белого медведя, который попал в зоопарк и без конца расхаживает взад и вперед по своему вольеру. Её слова не помогли. В кои-то веки я не хочу вести себя как зверь в клетке, поэтому остаюсь на месте и нахожу своё собственное перо на полке среди своих скудных пожитков. Как бы внимательно я его ни рассматривала, я не вижу ничего, что указывало бы на то, что это нечто большее, чем чёртово перо.

Я сдаюсь и включаю телефон. Отправив О'Ши сообщение с просьбой притащить свою задницу в «Пальчики и Шалости» и позвонить мне, как только он доберётся до места, я набираю Rogu3. Используя наш давно установленный код, я даю ему дважды прозвонить, прежде чем повесить трубку. Он отвечает в третий раз.

— Да? — в его голосе слышится явная настороженность.

— Привет.

На мгновение воцаряется тишина. Она заполняет линию и расширяется, заставляя меня чувствовать себя ещё более неуютно.

— Rogu3? — подталкиваю я.

— Я не уверен, что нам стоит делать это сейчас, Бо.

— Я могла бы догадаться, что ты отследишь меня и поймёшь, что произошло.

— Ты вампир, — это не вопрос.

Как бы мне ни хотелось уклониться от его заявления, он заслуживает лучшего отношения.

— Да, — делаю глубокий вдох. — Но я — это всё ещё я.

— Ты пьёшь кровь?

К своему ужасу, я осознаю, что на глаза наворачиваются слёзы, и в отчаянии сильно тру их краем рукава.

— Я должна. Я пытаюсь найти лекарство…

— Его нет.

Он такой прозаичный, что это причиняет боль. Я стискиваю зубы.

— Как у тебя дела?

— Нормально, наверное. Мой учитель математики заставляет меня досрочно сдавать выпускной экзамен.

— Это хорошо.

— Мои родители заставляют меня постоянно заниматься, бл*дь.

— Не матерись, — автоматически говорю я, повторяя свои слова, сказанные грабителю прошлой ночью.

Он слегка смеётся.

— Может быть, ты не так уж сильно изменилась, в конце концов.

На моих губах появляется тень улыбки.

— Кстати, я получил твои деньги.

На мгновение я теряюсь. Затем вспоминаю, что из-за вербовки в Семью Монсеррат, у меня не было времени заплатить ему за его услуги. Мой дедушка, должно быть, выполнил обещание и перевёл деньги на банковский счёт Rogu3. Я удивлена и преисполняюсь неожиданной благодарности.

— Хорошо.

— Адвокат, похоже, честный. У него есть несколько сомнительных клиентов, но, похоже, ему можно доверять. По меркам юриста.

Гарри Д'Арно. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я попросила Rogu3 проверить его. В некотором смысле, так оно и есть.

— Честно говоря, я совсем забыла о нём.

— Значит, ты звонишь не из-за него и, как я понимаю, не для того, чтобы спросить, как у меня дела с математикой.

Я прикусываю губу.

— Нет. Мне нужно что-то ещё. Но если ты не захочешь помогать, я пойму.

Молчание снова затягивается. Я гадаю, не повесил ли он трубку незаметно для меня, но он внезапно выпаливает:

— Конфедерат.

— Слово недели?

— Да. Это означает союзник или друг.

— О, — я знаю, что это глупо, но сейчас я не в силах сказать что-либо ещё.

— Мне придётся брать с тебя больше. Специальные расценки для кровохлё… Я имею в виду, для вампиров.

Я улыбаюсь; он всегда был предприимчивым.

— Хорошо. У меня сейчас нет собственных денег, потому что Семья заботится обо всём.

— Звучит как один из тех странных культов, которые можно встретить в глухомани Америки.

Он недалёк от истины.

— Я заплачу тебе, как только смогу.

— Нет проблем, — говорит он мне, внезапно повеселев. — Пока что я просто буду начислять тебе проценты. У меня очень хорошие ставки.

— И, учитывая, что ты так усердно изучаешь математику, я полагаю, ты мастер в вычислениях.

Rogu3 смеётся. Это радостный звук.

— Что тебе нужно?

— Узнай всё, что сможешь, о магазине под названием «Пальчики и Шалости». Это на Карнавон Клоуз в Шордиче.

— Магическое местечко? — догадывается он.

— Да.

— Готово. Я свяжусь с тобой, когда что-нибудь выясню. И Бо?

— Да?

Его голос тихий.

— Я рад, что ты позвонила.

Я чувствую лёгкий ком в горле и вешаю трубку, пока не начала опять плакать. Боже мой. Должно быть, это дело рук вампирских гормонов. В такие моменты, как этот, может сработать только одно. Я поднимаюсь и направляюсь в большую кухню на первом этаже. Надеюсь, я смогу найти там немного шоколада.

Я уже почти спустилась по лестнице, погружённая в свои мысли, когда замечаю неопрятного мужчину, который топчется возле входной двери. Я щурюсь, глядя на него. Это необычно, хотя и не так уж неслыханно, чтобы человек заходил внутрь без сопровождения кого-то из Монсеррат, но в этом парне чувствуется отчаяние, которое заставляет меня задуматься. Дело не просто в тени щетины на его подбородке или слегка кисловатом запахе нестиранного белья, исходящем от его мятой одежды. Должно быть, дело в чём-то другом. Я оглядываюсь по сторонам. Поблизости больше никого нет, поэтому любопытство берёт надо мной верх, и я подхожу к нему.

— Я могу чем-то помочь?

Он в испуге отскакивает на полметра назад. Я нахожусь достаточно близко, чтобы заметить, что его сердцебиение, которое и без того было ненормально быстрым, внезапно участилось. Я не уверена, собирается ли он повернуться и выбежать за дверь или его вырвет прямо на сверкающий мраморный пол.

— Вы вампир?

Я показываю на свои глаза.

— У меня красные точки в зрачках. Когда вы видите это, вы понимаете, что разговариваете с кровохлёбом.

Если он и удивлён тем, что я употребила не слишком лестный термин, он этого не показывает. Вместо этого он с трудом сглатывает.

— Я кое-кого ищу.

Я жду. Когда он больше ничего не говорит, я вздыхаю, начиная задумываться, не имею ли я дело с травмированным членом семьи одного из моих коллег-новобранцев. Если не принимать в расчёт мой собственный опыт, мы не должны вступать в контакт ни с кем из нашей прошлой жизни. Хуже того, это может быть бывшая жертва одного из них. Не так давно я обнаружила, что многие мои коллеги-вампиры — перевоспитавшиеся преступники.

— Кто вам нужен? — наконец подталкиваю я.

— Гельцман, — говорит он. — Арзо Гельцман.

Я моргаю.

— Арзо?

Я не знаю его фамилии, но мне кажется маловероятным, что в Семье Монсеррат есть более одного члена по имени Арзо. Хотя я не уверена, что его действительно можно отнести к числу настоящих членов Семьи Монсеррат. Арзо — Сангвин. Он не пил кровь в течение всего лунного месяца после своего первоначального обращения, поэтому не стал полноценным вампиром; формально говоря, он всё ещё человек. Как и Питер, нервный пожилой мужчина, которого завербовали в то же время, что и меня. Я не чёртов Сангвин, я долбаный полноценный вампир. Я рычу, заставляя мужчину отступить. Он чуть не спотыкается о собственные ноги, спеша уйти. Вот блин.

— Простите, — извиняюсь я. — У меня выдался плохой день. Это не было адресовано вам.

Он не выглядит успокоенным. Я должна отправить его к одному из старших кровохлёбов. В особняке есть несколько членов, которым поручено управлять отношениями между людьми и вампирами. Я чувствую себя виноватой за то, что напугала этого человека, и хочу искупить свою вину.

Я пытаюсь улыбнуться.

— Арзо здесь нет. Возможно, я могу передать сообщение?

— Я с удовольствием подожду.

По его виду вовсе не скажешь, что он испытывает удовольствие. Я пытаюсь ещё раз.

— На самом деле он здесь не живёт, — не зная, кто он и что происходит, я не хочу выдавать слишком много информации. Мои способности частного детектива постепенно включаются в игру. Я бросаю взгляд на его ботинки и отмечаю, что они выглядят дорогими. Интересно.

— Где я могу его найти? — отчаяние мужчины растёт.

— Скажите, что вам нужно, и дайте свои контактные данные, — говорю я, — и я прослежу, чтобы Арзо связался с вами.

— Дело в Далии, — выпаливает он. Я хмурюсь. Я уже слышала это имя раньше. — Она пропала.

Я вглядываюсь в его лицо. На вид ему чуть за сорок, примерно столько же, сколько Арзо. Всё сходится. Арзо уже говорил мне, что он постучал в дверь Семьи Монсеррат, потому что его невеста — Далия — исчезла, а его лучший друг сказал ему, что, по его мнению, её завербовали. На самом деле, они сбежали вместе и хотели, чтобы Арзо не путался у них под ногами. Это был душераздирающе бессердечный поступок. Во мне поднимается злость, и я сжимаю пальцы в кулаки.

— Вы были его другом, — шиплю я и делаю шаг к нему. — Его лучшим другом.

Он бледнеет.

— Вы знаете об этом?

— Как вы смеете? — я взбешена от имени Арзо. — Как вы смеете приходить сюда? Вы думаете, она тоже здесь? Что она передумала и вернулась, чтобы переспать с Арзо? Потому что, — я тычу пальцем в его сторону, — я могу сказать вам, что Арзо намного благороднее вас. Он больше не стал бы тратить на неё ни минуты своего времени.

Я почти ожидаю, что мужчина развернётся и убежит, бормоча что-то невнятное, но он стоит на своём.

— Нет, — тихо говорит он. — Я знаю, что её здесь нет. Но я слышал, что Арзо работает частным детективом, и подумал, что он мог бы помочь мне в её поисках.

Я пристально смотрю на него. Я не очень хорошо знала Арзо до того, как большинство наших коллег из нашей старой фирмы «Крайние Меры» были зверски убиты. Я всё ещё не очень хорошо его знаю, но я совершенно уверена, что, если он обнаружит, что его старая любовь пропала, он сделает всё возможное, чтобы найти её. Проблема в том, что, каков бы ни был конечный результат, он всё равно проиграет. Либо она мертва, и он будет в отчаянии, либо она жива, и он спасёт её, и она снова будет играть в счастливую семейку с этим придурком. Моя жизнь, возможно, и трещит по швам, но это не значит, что другие люди должны следовать моему примеру.

Я быстро принимаю решение.

— Арзо уехал по делам. Он вернётся не раньше, чем через месяц.

— У вас есть его номер телефона?

— Он в Антарктиде, изучает влияние круглосуточного солнечного света на физиологию вампиров. Это очень отдалённое место, и прямой связи нет, — это настолько нелепо, что звучит почти правдоподобно.

Мужчина хмурится.

— Но спутники…

Чёрт.

— Там холодно. На земле эта технология работает не очень хорошо.

Его лицо омрачается разочарованием.

— Хорошо. Спасибо, что уделили мне время.

— Подождите. Я ассистентка Арзо. Мне поручено заниматься его делами, пока он в отъезде. Я работала с ним в «Крайних Мерах».

Он пристально смотрит на меня. Внезапно в глазах мелькает узнавание. В кои-то веки, возможно, пригодится тот факт, что моё лицо несколько дней болталось по всему Лондону, когда меня подозревали в массовом убийстве.

— Итак, — оживлённо продолжаю я, — я помогу вам найти Далию. Когда она пропала?

— Я не знаю.

Я бесстрастно смотрю на него.

— Это не очень-то поможет.

Он вздыхает и проводит рукой по своим волосам с проседью. Я рада отметить, что седина побеждает; кажется, Арзо вообще не седеет.

— Я был в командировке, — объясняет он. — Уехал в прошлую субботу.

Я потеряла счёт дням. Мне требуется некоторое время, чтобы сообразить, что сегодня пятница.

— Когда вы вернулись?

— В среду вечером. В нашем доме всё вверх дном. Мебель опрокинута, фотографии разбиты. Есть даже разбитое окно, — на его лице появляется выражение гордости. — Далия упорно боролась.

— И это могло произойти в любое время между субботой и средой?

Он качает головой.

— Я разговаривал с ней в воскресенье вечером по телефону. Судя по голосу, она была в порядке. Во вторник я позвонил ещё раз, но никто не ответил.

— Вы обращались в полицию?

— Они пришли, задали мне несколько вопросов и сняли отпечатки пальцев. Но они ничего не нашли. Не думаю, что они даже пытаются.

Я морщусь, словно принимаю его слова всерьёз.

— А есть ли кто-нибудь, кто хотел бы причинить ей боль — или вам? Кто-нибудь, кого вы обидели и кто, возможно, жаждет мести?

«Кроме Арзо, ты, самодовольный, двуличный, вероломный ублюдок».

— Нет.

Мне трудно в это поверить.

— Мне нужны подробности всех деловых операций, которые вы провели за последние шесть месяцев.

— Я бухгалтер в компании «Росс и Росси». Это одна из крупнейших фирм в Лондоне. Я работаю с десятками клиентов!

— Тогда вам лучше начать составлять список, как только выйдете отсюда. И мне также понадобятся сведения обо всех друзьях и членах семьи, с которыми вы разговаривали за это время, — когда он не отвечает, я поднимаю бровь. — Вы ведь хотите найти её, верно?

Он энергично кивает.

— Ну, тогда. У вас есть телефон?

Он достаёт его из кармана. Я беру у него устройство и набираю свой собственный номер, совершаю пропущенный звонок самой себе, затем возвращаю телефон.

— Где находится ваш дом?

Он называет мне адрес в богатой части Лондона. Бухгалтерия, должно быть, хорошо оплачивается.

— Пригласите меня.

— А?

— Пригласите меня войти.

Он выглядит испуганным.

— Я приглашаю вас зайти ко мне домой.

— Отлично, — я сохраняю спокойный тон. — Я приступлю прямо сейчас. Я позвоню вам завтра, чтобы уточнить детали, о которых я просила. И не приходите сюда больше. Это… — я ищу причину, чтобы держать его подальше. — Приближается Хэллоуин, и все немного на взводе, — для пущей убедительности я провожу языком по зубам. Должно быть, это срабатывает, потому что он заметно вздрагивает и нервно оглядывает фойе.

— Хорошо, — он кивает головой в знак согласия.

— Как вас зовут? — спрашиваю я, понимая, что всё ещё не знаю его.

— Стивен. Стивен Темплтон.

— Я Бо.

Он протягивает мне руку для рукопожатия. Я на мгновение задерживаю на ней взгляд, затем поднимаю глаза.

— Извините, — говорю я. — Я сейчас очень голодна, поэтому не могу, — он отдёргивает руку. Я почти улыбаюсь. — Вам лучше уйти, — говорю я ему.

* * *

Убедившись, что Стивен Темплтон ушёл, я отправляюсь на кухню, испытывая ещё более острую потребность в шоколаде. Я нахожу в шкафу огромную плитку кулинарного шоколада и делаю мысленную заметку сказать Урсусу, чтобы он купил что-нибудь подходящее. Возможно, мне и не нужна «настоящая» пища, чтобы выжить физически в моей новой жизни вампира, но никто не ест шоколад ради выживания. Идеи должны быть ясными, кровь должна быть добровольно отдаваемой и богатой железом, а шоколад, чёрт возьми, должен быть густым и сливочным. Тем не менее, в крайнем случае, сойдёт и такой. Я отламываю большой кусочек и отправляю его в рот.

— А вот и ты!

Я оборачиваюсь с набитым ртом и вижу Нелл. Не в силах вымолвить ни слова, я слегка машу ей рукой.

— Твой друг здесь.

Разламывая шоколад зубами на более мелкие кусочки, я вопросительно смотрю на неё. Она берет у меня плитку шоколада и благоразумно откусывает совсем маленький кусочек.

— Тот, что Сангвин. Арзо?

Я обеспокоенно выпучиваю глаза. Шоколад попадает не в то горло, и я начинаю давиться и кашлять. Нелл сильно хлопает меня по спине — ещё одна личность, которая всё ещё не до конца осознает свою новую вампирскую силу — и остатки шоколада вылетают у меня изо рта. Они разбрызгиваются по безупречно чистому полу и шкафам, создавая неприятное подобие картины Джексона Поллока.

— Где он? — выплёвываю я, как только возвращаю контроль над дыхательными функциями.

— В холле, — отвечает она. — По-моему, он только что приехал.

Глава 4. Травма

Я стараюсь не бежать по коридорам. Кажется невероятным, что Арзо не заметил, как его бывший друг вышел из дверей особняка Монсеррат. Столь же невероятным является то, что он спокойно отнесётся к моему вмешательству в его дела. Я не хочу терять его уважение и определённо не хочу терять его дружбу.

Приближаясь к нему, я замедляю шаг. Он расположился спиной ко мне, но, несмотря на то, что он прикован к инвалидному креслу, его крупное мускулистое тело невозможно ни с кем спутать. Ещё до того, как я узнала, что он Сангвин, я смутно ощущала, что в нём есть что-то особенное. Он дружелюбен и обаятелен, но в то же время от него веет опасной непримиримостью. Какое-то время я даже задавалась вопросом, нет ли в его родословной капельки деймона Какос, как бы невероятно это ни звучало.

Я сглатываю и подхожу к нему. Он разворачивается ко мне. В его глазах появляется странное выражение, которое я пытаюсь (безуспешно) расшифровать.

— Бо, — говорит он, — как ты?

Я молча смотрю на него. Для вступительного залпа это звучит довольно мягко.

Он слегка морщит лоб.

— Почему бы нам не прогуляться по саду и не подышать свежим воздухом? Солнце почти село.

Я обретаю дар речи.

— Хорошо, — это звучит почти как писк, и складка на лбу Арзо становится глубже. — Ты только что пришёл? — спрашиваю я.

— По сути, да.

— Ты здесь, чтобы увидеть Майкла? Я имею в виду, Лорда Монсеррата?

Он бросает на меня быстрый взгляд.

— Нет. На самом деле я здесь, чтобы увидеться с тобой.

Дерьмо. Дерьмо. Я облизываю губы.

— Оу.

Мы медленно проходим по дому, минуя одного-двух вампиров. Когда мы проходим через атриум, я вздрагиваю от слабых солнечных лучей, всё ещё падающих с неба. Я знаю, что здесь они не могут причинить мне вреда, но всё равно чувствую неприятное покалывание на коже. Молчание Арзо тоже не слишком помогает.

Когда мы подходим к дверям, ведущим в сад, я с тревогой смотрю на него. Не собирается ли он потребовать, чтобы я вышла на улицу? Ещё не стемнело, и оставшихся лучей солнца будет достаточно, чтобы опалить мою кожу слабого, новообращённого вампира. Возможно, таков его план. Я расправляю плечи, готовясь к этому, но он просто откидывается на спинку инвалидного кресла и смотрит в пространство. Затем он поворачивается и устремляет на меня стальной взгляд.

— У тебя не очень идут дела, не так ли?

Я встречаюсь с ним взглядом и приказываю себе взять себя в руки.

— Что ты имеешь в виду?

— Боже, Бо, посмотри на себя! Ты бледна и дрожишь. Я знаю, ты, наверное, только что проснулась, но ты уже что-нибудь пила?

До меня наконец доходит, что это не имеет никакого отношения к Стивену Темплтону.

Он подходит и хватает меня за руки.

— Тебе нужно пить кровь. Каждый день.

— Я знаю.

— Так почему, чёрт возьми, ты этого не делаешь?

Внезапно я чувствую себя пятилетним ребёнком, которого отчитывают за то, что он не ест мои овощи.

Он продолжает.

— Лорд Монсеррат сказал мне, что ты ведёшь себя агрессивно. Что ты пользуешься любой возможностью, чтобы поспорить с ним или другими старшими членами Семьи, — его взгляд становится жёстким. — Урсус сказал мне, что твоя угрюмость передаётся остальным. Для них это тоже тяжело, ты же знаешь. То, что твоя вербовка была необычной, не означает, что ты единственная, кому трудно приспособиться.

— Я не несу ответственности за то, что делают другие новообращённые! — протестую я, потому что внутри меня что-то обрывается. — И я не спорю всё время.

— Ты споришь сейчас, — спокойно замечает он. — Это на тебя не похоже. Обычно ты такая заботливая и милая. Вместо этого все окрестные вампиры Монсеррат ходят вокруг тебя на цыпочках, — он качает головой. — Я дал тебе деньги и телефон, потому что думал, что ты сможешь использовать их разумно. А теперь я узнаю, что ты используешь их, чтобы найти лекарство, которого не существует.

— Если ты не слышал о лекарстве, это ещё не значит, что его нет. Кроме того, что, по-твоему, я собиралась делать с деньгами? Купить себе новую пару туфель? Неужели ты думал, что я воспользуюсь телефоном, чтобы позвонить своим старым коллегам и рассказать им, какая прекрасная жизнь у меня в качестве заключённого в доме Монсеррат? О, подожди, — говорю я, повышая голос, — я не могу этого сделать, потому что большинство из них были убиты два месяца назад.

Арзо сжимает мои руки.

— Ты слышала о ПТСР?

Я моргаю.

— Посттравматическое стрессовое расстройство? У меня его нет.

— Как ты спишь?

— Прекрасно, — он задумчиво смотрит на меня, и я ощетиниваюсь. — Я не хочу быть чёртовым вампиром, ясно? Вот и всё.

— У нас есть врачи, — начинает он.

— Чёрт возьми! Я кажусь тебе травмированной? Я уже сказала — я в порядке.

— Нет, Бо. Ты не в порядке.

Я бросаю на него злобный взгляд и с грохотом распахиваю дверь в сад, даже не проверив, наступили ли сумерки. Я выхожу, делая несколько длинных шагов. Моя кожа нагревается, но солнце уже опустилось слишком сильно, чтобы причинить какой-либо реальный вред. У меня нет ПТСР. Возможно, прошлой ночью я несколько раз огрызалась на Майкла, но мы всё равно немного пошутили. Я дружу с Бет и Нелл. Мне даже удалось улыбнуться самому злейшему врагу Арзо. Я не больна, я просто не хочу быть капризом природы. Вот и всё. В этом нет ничего более зловещего.

— В этом нет ничего постыдного, — говорит Арзо у меня за спиной.

Я резко оборачиваюсь.

— Я знаю! Но я же сказала тебе…

— Ты в порядке.

Я киваю.

— Да.

Он вздыхает.

— Хорошо. Но подумай над тем, что я сказал. И позвони мне, если тебе нужно будет поговорить, или тебе понадобится помощь, или если случится что-то непредвиденное.

«Например, то, что твой лучший друг, который предал тебя, появился у нас на пороге», — думаю я. Вслух я говорю:

— Конечно.

Он мрачно улыбается, затем поворачивается и оставляет меня одну в сгущающихся тенях сада.

* * *

Я всё ещё стою в саду, уставившись в никуда, когда звонит мой телефон, вырывая меня из задумчивости. Я достаю его из кармана и отвечаю.

— Алло.

— Я не твой раб, знаешь ли, — бодро говорит О'Ши. — У меня есть жизнь. У меня есть дела поважнее, чем бегать повсюду и исполнять все твои прихоти.

— Господи! — взрываюсь я. — Я же не прошу тебя рисковать своей чёртовой жизнью. Тебе потребуется меньше часа, чтобы сходить вместо меня в магазин. Я же не могу просто так выйти из этого дурацкого здания, когда захочу. Меньшее, что ты можешь сделать — это оказать мне одну маленькую услугу.

Какое-то мгновение О'Ши молчит. Я устало потираю лоб.

— Извини. Я не хотела…

— Не беспокойся об этом, — его голос звучит отстранённо. — Я в «Пальчиках и Шалостях».

— О. Что ж, хорошо. Мне нужно, чтобы ты зашёл внутрь и поговорил с тамошней женщиной о пере, которое она мне подарила.

— Я не могу.

Я заставляю себя сохранять спокойствие.

— Она достаточно дружелюбна, О'Ши. И она нео-друид. Они хорошо ладят с деймонами, разве нет?

— Тут закрыто.

— О, — я сбита с толку. Поскольку это ночной магазин, я ожидала, что он откроется с наступлением сумерек. — Есть что-нибудь на двери? Там указано, во сколько он открывается?

— Он заколочен, Бо. Есть вывеска, но на ней написано, что магазин закрыт на неопределённый срок.

Это не имеет смысла. Я была там всего несколько дней назад.

— Ты уверен, что не ошибся адресом?

— Я не идиот.

— Я и не говорила… — я вздыхаю. — Извини. Ещё раз.

— Ты в порядке?

Я киваю, потом вспоминаю, что разговариваю по телефону.

— Да. Я в порядке.

— Я могу вломиться, — услужливо предлагает О'Ши. — Осмотреться, может, есть какие-нибудь улики. Я всегда хотел быть Шерлоком Холмсом.

— Ватсон.

— А?

— Ты Ватсон. Я Холмс.

— Это нечестно! Это я что-то делаю. А ты слоняешься по особняку, пока я занимаюсь грязной работой.

— Вот именно, — говорю я ему. — Это потому, что ты Ватсон.

Он громко выдыхает.

— И что?

— Что, и что?

— Ты хочешь, чтобы я вломился?

Я обдумываю последствия. Тэм, мой бывший начальник в «Крайних Мерах», всегда давал понять, что мы никогда, ни при каких обстоятельствах не должны нарушать закон. Но Тэм мёртв.

— Сделай это.

— Конечно, босс. Я тебе перезвоню, — он отключается.

Я углубляюсь в сад и, в конце концов, сажусь на неудобную каменную скамью. Не прошло и суток, а я уже жалею о своём обещании Майклу оставаться в стенах особняка Монсеррат, если его не будет со мной. Одному богу известно, как я завтра доберусь до дома Темплтонов. Меня так и подмывает полностью забыть об этом, но если я это сделаю, Стивен Темплтон вернётся. Как бы я ни злилась на Арзо, я знаю, что он беспокоится обо мне, и я не хочу, чтобы его расстраивали призраки из его прошлого.

Телефон звонит снова. Я быстро отвечаю.

— О'Ши?

— Я внутри.

— Быстро ты.

— Да. В этом нет никакого смысла. В любом стоящем магическом магазине было бы защитное заклинание по периметру. Это место даже не охраняется.

Я думаю о предупреждении о вампирах, которое сработало, когда я вошла. Он прав. Это не должно быть так просто.

— Что ты видишь?

— Ничего. Помещение совершенно пустует.

Я тихо шиплю сквозь зубы. Что, чёрт возьми, происходит?

— Ты хочешь, чтобы я задержался здесь? Может быть, кто-нибудь ещё вернётся.

— Нет, не беспокойся об этом. Ты можешь заниматься своими обычными делами, — я стараюсь, чтобы в моём голосе не звучало горечи. — Спасибо, Девлин, — тихо говорю я. По крайней мере, я могу вспомнить о хороших манерах.

— Всегда пожалуйста.

Я убираю телефон и смотрю на ярко освещённый особняк. Из одного из открытых окон доносится гул голосов, перемежаемый смехом. Я подтягиваю колени к груди и обнимаю их, затем вздыхаю. Меня окружают люди, многих из которых я считаю друзьями, и я никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой.

* * *

В конце концов, решив, что мне нужно перестать валяться без дела, я поднимаюсь и направляюсь в кабинет Майкла. Тайна, окружающая странные зелёные перья и внезапное закрытие «Пальчиков и Шалостей», не говоря уже об обещании расследовать исчезновение Далии, которое я дала Стивену Темплтону, дают мне возможность сосредоточиться на чём-то, кроме моей собственной ситуации. Если я с головой уйду в работу, возможно, я забуду обо всём остальном. Однако очевидно, что, если я хочу добиться этого, мне нужно пересмотреть условия моего тюремного заключения. Майкл до сих пор был достаточно благоразумен. Мне просто нужно держать себя в руках и казаться уравновешенной личностью, которой я, по-видимому, была раньше, и тогда я уверена, что смогу заставить его согласиться.

Я стучу в его дверь и жду, когда меня позовут. Я опускаю взгляд и ковыряю носком ботинка край ковра. От двери Майкла в комнату ведут две примятые полоски. Они идеально ровные, сворачивают в том же направлении, откуда я пришла, а затем уходят в противоположном. Должно быть, они от инвалидной коляски Арзо; я предполагаю, что после разговора со мной он направился сюда, чтобы отчитаться. Мне пришло в голову, что если бы я согласилась встретиться с одним из врачей Монсеррат, как предлагал Арзо, всё, что я сказала, было бы передано дальше. Ничего личного.

Раздаётся приглушённое «Войдите», я осторожно открываю дверь и заглядываю внутрь. Майкл сидит за своим столом, перед ним высокая стопка бумаг.

— У тебя найдётся несколько минут? — я изо всех сил стараюсь, чтобы мой тон был вежливым и неагрессивным. Он выглядит очень занятым, и я не хочу ждать, чтобы поговорить с ним.

— Конечно.

Я тихо вздыхаю с облегчением и вхожу, закрывая за собой дверь.

Он улыбается мне, и на его щеках появляются ямочки.

— Что я могу для тебя сделать, Бо?

Я нервно сжимаю руки.

— То обещание, которое я дала…

Улыбка мгновенно исчезает, как будто кто-то нажал «Удалить».

— Вчера, — без выражения отвечает он. — Обещание, которое ты дала вчера.

— Ну, дело в том, что мне вроде как нужно выйти. Я бы предпочла не встречаться с ним сейчас, но я уверена, что мой дедушка мог бы пролить свет на зелёные перья и их значение. Плюс Арзо…

Майкл встаёт, складывает руки на груди и сердито смотрит на меня сверху вниз. Я чувствую себя очень маленькой.

— Законы о вербовке вампиров действуют сотни лет. Некоторые люди говорят, что они устарели, но закон есть закон.

— Да, но…

— Когда ты присоединяешься к любой из пяти Семей, ты отказываешься от своей прежней жизни. Ты остаёшься в пределах владений своей новой Семьи, чтобы приспособиться и учиться. Пока ты не станешь достаточно сильной, чтобы противостоять солнцу, ты рвёшь все связи со своей биологической семьёй, — выражение его лица суровое. — Ты уже нарушила несколько наших законов, и я ради тебя обошёл другие. Я знаю, что твоя вербовка была нестандартной, и ты ожидала, что станешь Сангвином. Тем не менее, ты всё равно подписала контракт, Бо. Я помогаю тебе по возможности, но ты должна дать мне что-то взамен. Я могу позволить себе не так уж много нарушений правил, — его взгляд скользит по всей длине моего тела и возвращается обратно. Я краснею. — Не важно, кто бы ни просил об этом.

— Я всё это понимаю. Правда. Я бы не спрашивала, если бы не думала, что это важно. Кроме того, я не стала слабее, чем была, когда была человеком. На самом деле, я намного сильнее. И тогда мне удавалось бродить самостоятельно без особых проблем.

— Тогда ты не была частью Семьи Монсеррат, не так ли? Ты должна признать, что сейчас всё по-другому. У тебя и так было больше свободы действий, чем у любого другого новообращённого вампира. Главы других Семей были впечатлены твоими действиями в Биг-Бене, но они не согласятся с тем, что ты будешь разгуливать по улицам, оставаясь под именем Монсеррат. Это не только для твоей же пользы, Бо. Существует большой риск того, что тобой овладеет жажда крови. Мы больше не можем допустить несчастных случаев.

— Думаю, я доказала, что могу обойтись без крови, когда это необходимо, — сухо отвечаю я.

— Однажды ты чуть не убила человека.

— Когда я была новобранцем. Не сейчас.

— Что произойдёт, если ты начнёшь проводить слишком много времени вдали от дома и не будешь пить? Мы уже доказали, что тебя приходится принуждать к питью необходимой тебе крови.

— Я буду контролировать это. Я не позволю этому случиться.

— Нет, — Майкл качает головой. — Это становится нелепым, и я не могу позволить этому продолжаться. Я был неправ, когда предоставил тебе больше свободы, чем другим. Всё, что я сделал — это заставил тебя желать ещё большей свободы. Это не прекратится, пока я не остановлю это первым. Ты вампир. Прими это.

— Перо…

— Если тебя так беспокоит это перо, отдай его мне, а я передам его Арзо, чтобы он разобрался. Ты можешь отдать мне телефон и все деньги, которые у тебя остались. Это переходит всякие границы, — его лицо на мгновение смягчается. — Я знаю, это звучит жестоко, Бо. Но, поверь мне, со временем так будет лучше. Я поступаю жестоко из доброты.

Стены вокруг меня окрашиваются в красный цвет. Я подхожу и хлопаю обеими ладонями по столу Майкла.

— Дело не только в чёртовом пере! Тут недавно кто-то приходил к Арзо. Ему нужна помощь, и я обещала, что окажу её. Я…

Я моргаю. Тело Тэма извивается в моих руках. Он пытается заговорить, но не может, потому что там, где раньше было его горло, зияет дыра. Позади меня раздаётся странный звук, и я оборачиваюсь, готовая наброситься. Это Тэнси, секретарша из «Крайних Мер». Она прижимает пилочку для ногтей к запястью и проводит ею по коже. Раздаётся нечленораздельный крик. Секунду я не понимаю, откуда это исходит, но потом понимаю, что это сорвалось с моих губ.

— Бо! — Майкл протягивает руку, обхватывая меня за локоть. Я отталкиваю его, и он отлетает к ближайшей стене. Он выглядит ошеломлённым.

— Что происходит? — бормочу я. — Что, чёрт возьми, происходит?

Майкл снова приближается ко мне. Я чувствую, как мои клыки удлиняются, выступая изо рта, и я рычу на него. Он хватает что-то со стола и швыряет в мою сторону. Я в тревоге вскидываю руки, пытаясь защититься, но слишком поздно. Я вся в воде и отплёвываюсь. Я тру глаза тыльной стороной ладони.

— Что?.. — повторяю я ещё раз.

Майкл снова обнимает меня и прижимает к своей груди.

— Ш-ш-ш, — говорит он. — Всё в порядке, Бо. С тобой всё в порядке.

Моё тело сотрясает дрожь. Он приглаживает мои волосы, продолжая что-то бормотать. Я чувствую, что меня сейчас вырвет. Я отстраняюсь и смотрю на него широко раскрытыми глазами.

— Мне нужно в уборную.

— Бо…

— Прямо сейчас.

Я поворачиваюсь и рывком открываю дверь его кабинета. Снаружи я вижу встревоженную Нелл. Я хочу ободряюще улыбнуться ей, но не могу. Я проталкиваюсь мимо неё и бросаюсь в туалет, запираю за собой дверь, затем наклоняюсь над унитазом, и меня рвёт снова и снова. Ничего, кроме желчи, не выходит.

Я прислоняюсь горячим лбом к стене и зажмуриваю глаза. Я чувствую, как клаустрофобная паника сочится из каждой поры. Это не из — за уборной — это из-за всего этого проклятого места. Арзо был прав, когда сказал, что у меня ничего не получается. Я не могу этого сделать, я больше не могу здесь оставаться. Я достаю свой телефон и ищу информацию в справочнике. Раздаётся стук, и я слышу, как Майкл спрашивает, всё ли у меня в порядке. Его голос звучит обеспокоенно. Я знаю, что при желании он мог бы выломать дверь мизинцем, поэтому я говорю ему, что мне нужно всего несколько минут. Затем я достаю нужный номер и набираю его.

* * *

Это занимает меньше времени, чем я думала. Я снова сижу в саду с Нелл по одну сторону и Бет по другую. Я знаю, что Майкл тоже маячит поблизости, но я избегаю его взгляда. Я в ужасе от того, как он отреагирует.

Это Риа приходит передать сообщение. Она нервно смотрит на меня и поворачивается к Майклу. Она тоже старается не встречаться с ним взглядом.

— Эм, Лорд Монсеррат, здесь кое-кто хочет видеть Бо.

— Что? — его брови сходятся на переносице. — Скажи им, чтобы проваливали.

Она облизывает губы.

— Он хочет видеть и вас тоже.

Я встаю.

— Я попросила его прийти, — мой голос звучит на удивление ясно.

Секунду Майкл смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. Затем он снова переводит взгляд на Риа.

— Кто это?

— Он адвокат. Адвокат-человек. В прошлом у нас с ним было несколько дел.

Майкл снова смотрит на меня, на этот раз гораздо дольше. Хотела бы я знать, о чём он думает.

— Его зовут Гарри Д'Арно, — услужливо добавляет Риа.

По лицу Майкла пробегает тень.

— Чего он хочет, Бо? — его голос мягок, но в нём слышится сталь, от которой меня бросает в дрожь.

— Прости, — говорю я, наверное, в сотый раз за сегодняшний день. — Мне нужно выбраться отсюда.

Мускул на его щеке дёргается, затем он отходит в сторону. Бет, сидящая рядом со мной, напряжена.

— Что ты, чёрт возьми, натворила, Бо? — выдыхает она.

Я сглатываю и робко улыбаюсь ей.

— То, что должна, — затем я встаю и следую за Главой вампиров Монсеррат.

Я должна отдать должное Д'Арно. В это время суток и исходя из того, что я уже о нём знаю, я ожидала увидеть его несколько более растрёпанным. Но он безукоризненно одет — профессионал до мозга костей. Вероятно, это очень опасное занятие для него, но я думаю, что соблазн узнать больше о внутренней работе Семей слишком велик. Он протягивает какие-то бумаги Майклу, который нависает над ним.

— Я здесь для того, чтобы добиться освобождения Бо Блэкмен, — говорит Д'Арно, как будто радостно объявляет о начале отпуска. Если в местном аквапарке в ближайшее время начнут набирать персонал, я думаю, на него обратят внимание.

Раздаётся несколько резких вздохов.

— Вы не можете этого сделать.

— В законе четко указано, что любой, кто хочет стать вампиром, должен сделать это самостоятельно и по собственной воле, — он доброжелательно улыбается Майклу и отвешивает ему короткий поклон. — Милорд, вы просили мисс Блэкмен присоединиться к вам?

Не думаю, что я когда-либо видела Майкла таким сердитым. Кожа вокруг его рта побелела, а плечи ссутулились.

— Вам нужно убираться к чёрту из моего дома, — рычит он.

— Я расцениваю это как согласие, — говорит Д'Арно. — Вы оказали чрезмерное давление на мисс Блэкмен, чтобы её завербовали. И не только это, но вы намекнули, что ей не обязательно быть кровохлёбом, — он позволяет себе слегка улыбнуться. — Прошу прощения. Вампиром. Вы совершенно ясно дали понять, что она может быть Сангвином. Я полагаю, этот термин обозначает кого-то, кто обладает некоторыми вампирскими качествами, но не завершил процесс обращения и является скорее человеком, чем вампиром. Мисс Блэкмен не Сангвин, не так ли?

Майкл не отвечает. У меня сложилось впечатление, что он едва сдерживается, чтобы не свернуть шею Д'Арно прямо здесь, на глазах у всех. Я не понимаю, почему его гнев направлен на адвоката. В конце концов, это я пригласила его сюда. Это я нарушу закон Семей и уйду.

Д'Арно продолжает.

— В таком случае контракт мисс Блэкмен недействителен.

Все так притихли, что, клянусь, я слышу, как Майкл скрипит зубами. Он поворачивается ко мне.

— В чём дело, Бо? В том чёртовом пере?

Я качаю головой.

— Нет, — я подхожу к нему так близко, что могу вдохнуть его мужской аромат. — Всё дело во мне, — тихо говорю я. — Эти стены давят на меня. Я не могу с этим справиться. Не за то время, которое потребуется, чтобы привыкнуть к солнцу, — я на мгновение опускаю взгляд, делаю глубокий вдох и поднимаю глаза. — Я знаю, что ты пытался мне помочь. Ты сделал для меня гораздо больше, чем кто-либо мог ожидать. Но ты прав. Ты не можешь нарушать правила ради меня. Это несправедливо по отношению к кому-либо ещё. И я не могу оставаться здесь как заключённая. Это не просто травма от того, что случилось раньше. Если я останусь, вся эта история с Джекилом и Хайдом, которая происходит в последнее время, не станет лучше. Я не выбирала такую жизнь, Майкл. То, что только что произошло в твоём кабинете…

— …не имеет никакого отношения к обращению в вампира или пребыванию здесь.

— Я знаю, — тихо отвечаю я. — Но от того, что я здесь, становится только хуже. Если бы был какой-то другой способ… — мой голос затихает.

— Я понимаю, — перебивает Д'Арно, — что обстоятельства, связанные с вербовкой мисс Блэкмен, были уникальными. В любой ситуации ваши рекруты — и рекруты из других Семей — принимают первоначальное решение. Поэтому у них нет оснований для оспаривания. Это означает, что это не отразится на других вампирах. И не должно отразиться на мисс Блэкмен.

— Ты всё равно вампир, — говорит мне Майкл, игнорируя Д'Арно. — Ничего не изменилось.

— Я знаю.

— Тебе всё равно нужно пить.

— Я знаю.

— Бо, ты не справишься с этим в одиночку, — его лицо словно маска; я не могу понять, зол он или обеспокоен.

Инстинктивно я протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки, но передумываю и отдёргиваю её, так и не дотронувшись.

— Я справлюсь, — я смотрю на дверь, затем перевожу взгляд на Майкла. — Мне действительно жаль.

Затем мы с Д'Арно выходим.

Глава 5. Место преступления

Когда я просыпаюсь, я полностью дезориентирована. Несколько секунд я не могу вспомнить, где я и даже кто я. Мои тревожные сны продолжают повторяться каким-то кошмарным циклом. Ещё одна вещь, насчёт которой Арзо прав: мне нужна профессиональная помощь, если я хочу доказать, что могу справиться с этим самостоятельно. Я сажусь, провожу руками по волосам и изо всех сил стараюсь не обращать внимания на их явную дрожь. Затем я смотрю на своё отражение в зеркале заднего вида и морщусь. Даже если вампиры на самом деле не нежить, я определённо выгляжу именно так. Я пощипываю себя за щёки, чтобы придать им немного цвета, но все, чего мне удается добиться — это заставить мою кожу покрыться пятнами и болеть.

Капитулировав от попыток улучшить внешний вид, я открываю дверцу машины, чтобы размять ноющие мышцы. Д'Арно предложил мне переночевать у него, но, поскольку я не была уверена, что это не сопровождается какими-то условиями, а мне нужно было побыть одной, я вежливо отказалась и попросила его высадить меня в нескольких милях отсюда. Мне пришлось применить на практике некоторые из моих старых навыков уклонения, чтобы убедиться, что за мной не следят. Я полагаю, что это немного похоже на езду на велосипеде: ты никогда по-настоящему не разучишься.

Если я надеялась, что Майкл пошлёт кого-нибудь за мной, то меня ждало разочарование. Насколько я могла судить, я действительно предоставлена самой себе. Конечно, был вариант с моим дедушкой, но провести ночь в моей старой ржавой машине было приятнее, чем встретиться с ним лицом к лицу. Даже если бы мне пришлось сначала выдрать переднее пассажирское сиденье — оно всё ещё было покрыто засохшей кровью О'Ши, попавшей на него несколько недель назад, и запах стоял ужасный. Я не уверена, то ли мой нос просто привык к этому, то ли вонь исчезла после того, как я сняла оскорбительное сиденье.

В гараже темно, но из-под двери пробивается слабая полоска света. Благодаря этому я буду знать, когда смогу безопасно выйти на улицу. Я стараюсь не думать о выражении, которое появилось бы на лице Майкла, если бы он узнал, что я провела здесь весь день. Проблема в том, что чем сильнее ты пытаешься не думать о чём-то, тем больше в конечном итоге зацикливаешься на этом. И мысли о Майкле усиливают моё чувство вины. Я сделала то, на что не осмеливался ни один другой вампир. Это просто немыслимо — покидать свою Семью. Я думаю, что если бы кто-то ещё попытался это сделать, его бы казнили, не дав сделать и пяти шагов от двери. Я всё ещё жива, так что юридическая лазейка Д'Арно, должно быть, обеспечивает мне достаточную защиту. Однако это не меняет того факта, что я предала Семью.

Я рисую на пыли, покрывающей кузов машины, очертания логотипа Монсеррат. Затем, хмурясь про себя, стираю его и стряхиваю пыль с рук. Под кожаной курткой на мне всё ещё надет спортивный костюм Монсеррат. Мне нужно будет найти что-нибудь новое из одежды. Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы съездить в «Паровую Команду» и «одолжить» у Ребекки ещё один невостребованный наряд, но в настоящее время я не уверена, что могу доверять себе, так что, вероятно, это не очень хорошая идея.

У меня урчит в животе. Ещё кое-что, о чём стоит побеспокоиться.

В первую очередь я должна сосредоточиться на себе. Я бездомная и голодная, и, по — видимому, у меня время от времени случаются галлюцинации. Но я обещала Стивену Темплтону, что свяжусь с ним сегодня, и не могу позволить себе ждать слишком долго. Вряд ли он будет вести ночной образ жизни, как я. Было бы легко списать его со счетов теперь, когда я, вероятно, стала персоной нон грата для Арзо, но причина, по которой я искала заблудшую Далию, не изменилась: это не то, о чём Арзо должен беспокоиться. Итак, как только я убеждаюсь, что наступила ночь, я открываю дверь гаража и выезжаю задним ходом, направляясь к дому Темплтонов.

К сожалению, это на другом конце города, поэтому дорога туда занимает много времени. Однако, когда я приезжаю на их тихую жилую улицу, я быстро нахожу нужный дом. Это потому, что он огорожен лентой «Не пересекать место преступления». Вот блин. Лента выглядит нетронутой, а это значит, что Темплтон, коварный ублюдок, в настоящее время живёт где-то в другом месте. Мне следовало подумать об этом раньше. Я достаю телефон, чтобы позвонить ему, и замечаю, что батарейка почти села. Я игнорирую два пропущенных звонка от О'Ши. Мне нужно найти зарядку, прежде чем беспокоиться о нём.

— Мисс Монсеррат! — говорит Темплтон, прежде чем я успеваю произнести хоть слово. — Вы что-нибудь нашли? Вы нашли Далию?

Я уже готова огрызнуться, что был чёртов день, так что я не могла выйти на улицу, но потом передумываю. Ему незачем знать, что я ещё неопытна и недостаточно окрепла, чтобы выносить солнечный свет. Если я расскажу ему, он может вернуться в особняк Монсеррат и найти кого-нибудь более опытного. Тогда он, возможно, обнаружит, что Арзо вовсе не прогуливается по ледяным просторам Антарктиды.

— У меня были другие дела, — коротко отвечаю я. — Но сейчас я у вас дома. Приходите ко мне со списком.

— Мне потребуется время, чтобы…

— Я подожду. И не называйте меня мисс Монсеррат. Я Блэкмен. Бо Блэкмен.

Он озадачен.

— Я думал, все вампиры берут себе фамилию Семьи.

— Я другая, — я вешаю трубку, прежде чем он успевает сказать что-нибудь ещё. Наверное, мне следовало согласиться с обращением Монсеррат, но я не смогла заставить себя сделать это.

Я подныриваю под ленту и пробую открыть дверь. Что неудивительно, она заперта. Я внимательно осматриваю её. Сам замок крепкий и без царапин. Кто бы ни потревожил идеальную жизнь Темплтонов, он вломился не таким способом. Вероятно, у меня хватит сил вышибить дверь, но мне не нужно, чтобы любопытные соседи вызвали полицию из-за второго взлома. В прошлом у меня было достаточно неприятностей из-за того, что полиция считала меня преступницей, и сейчас мне это не нужно. Вампиры не подчиняются человеческим законам; все наказания определяются Семьями. Теперь я осталась без Семьи, и одному богу известно, каково моё положение с точки зрения закона.

Я огибаю большой дом, включая различные лампы, активируемые при движении. Их присутствие заставляет меня задуматься. Кажется маловероятным, хотя и не невозможным, что похищение — или убийство — Далии произошло средь бела дня. Но эти лампы отпугнули бы любого ночного грабителя. Темплтонов намеренно выбрали в качестве мишени? Если они относятся к другим людям так же, как к Арзо, то я не удивлюсь.

Там есть разбитое окно, но оно на втором этаже. После урока на крыше с Майклом я знаю, что легко могу до него добраться, но не представляю, как человек смог бы это сделать без лестницы. Оно завешено непрозрачным пластиком, который колышется на лёгком ветерке.

Я с гордостью могу сказать, что, когда я работала в «Крайних Мерах», я формально ни разу не вламывалась на чужую собственность. В работе частного детектива подобные вещи могут привести к целой куче неприятностей. Чаще всего я наблюдала за происходящим снаружи или имела разрешение владельца зайти внутрь. Однако, когда дело касалось изменяющих супругов, у меня могло быть разрешение мужа, но не жены, или наоборот. И если мой клиент хотел точно знать, с кем у его партнёра роман, время от времени мне приходилось проникать в дома, когда объекты были «заняты другими делами», в поисках удостоверений личности. То, что пары чувствуют необходимость снимать одежду во всех комнатах дома, кроме спальни, является признаком тайных связей. Отчаяние, я полагаю.

По этой причине я заходила в дома всего несколько раз. Как и в случае с тяжкими преступлениями, преступником (или в этих случаях наставляющим рога) часто был кто-то, кого так называемая жертва уже знала. Меня ни разу не поймали, когда я тайком проникала в дома, хотя я всегда была готова к такому повороту событий, поэтому искала альтернативные входы, кроме парадной двери. Таким образом, все бы подумали, что я взломщик, а не следователь. В том маловероятном случае, если меня задержат и вызовут полицию, полицейскому, прибывшему на место происшествия, потребуется один звонок в участок, чтобы понять, что мне было дано разрешение на вход и что законный владелец заранее проинформировал полицию о моих действиях.

Это отвратительный поступок, и границы между правильным и неправильным в таких случаях часто размыты. Можно возразить, что слежка за кем-либо или сидение в машине возле его дома и наблюдение за ним — это вторжение в его личную жизнь. Но если бы это было противозаконно, частных детективов бы не существовало. Как и многих журналистов. Конечно, возможности полиции раскрывать преступления также были бы сильно ограничены. Я ненавижу вламываться в чужие дома, хотя делала это только с законного разрешения владельца недвижимости. Я также категорически не устанавливала оборудование для наблюдения внутри. Камеры слежения за нянями и подслушивающие устройства, на мой взгляд, это уже слишком. Есть и другие, менее щепетильные следователи, которые регулярно их используют.

(Некоторые люди устанавливают камеры слежения за нянями, чтобы видеть, что няня делает с их детьми, причём эта камера может устанавливаться и без согласия/ведома няни, а записи камер могут использоваться и для других целей вроде шпионажа за членами семьи, поэтому Бо и против подобного, — прим)

Знания, которые я почерпнула из тех немногих случаев, когда я проникала в дома на цыпочках, пригодятся мне и сейчас. Вот почему я использую гараж в качестве точки входа. Поразительно, как много людей — даже тех, кто заботится о безопасности — забывают запереть его как следует. У меня не хватает терпения ждать Стивена Темплтона, и мне будет легче осмотреться, если он не будет маячить у меня за плечом. Мне следовало попросить его рассказать полиции, что я делаю, но, согласно вампирским законам, я не делаю ничего плохого, потому что он уже пригласил меня войти. То есть до тех пор, пока я не компрометирую место преступления.

Первая дверь гаража заперта, но это большое помещение, и в нём установлены двойные ворота. Как и я подозревала, вторая дверь открыта. Я приподнимаю её примерно на метр и ныряю под неё, чтобы попасть внутрь. Она быстро закрывается за мной, и я остаюсь в темноте. Внутри стоит машина — полагаю, Далии — и она надёжно заперта. Я заглядываю в окна; внутри кажется безупречно чисто. Моё ночное зрение с каждым днём улучшается, и я отчётливо вижу обыденность жизни Темплтонов: грязную газонокосилку, полуоткрытые банки с краской и различные картонные коробки.

В задней части гаража есть дверь, которая, без сомнения, ведёт прямо в дом. Я подхожу к ней и надеюсь на лучшее. Дверная ручка легко поворачивается, и я вхожу внутрь. По разбитому стеклу и упавшей картине передо мной сразу становится ясно, что здесь произошло что-то ужасное. В воздухе чувствуется привкус крови, но он слабый и старый. Это не вписывается в временные рамки, которые дал мне Стивен Темплтон, так что я могу только предполагать, что это из-за старой незначительной травмы.

Осторожно переступая через осколки стекла, чтобы не задеть их, я захожу внутрь. Если не считать опрокинутого деревянного стула, особого беспорядка здесь нет. Однако на столешнице, покрытой мрамором, стоит бокал. В нём немного красного вина. Я удивлена, что полиция не забрала его, чтобы снять отпечатки пальцев. Я замечаю пару резиновых перчаток возле раковины. Они ярко-розовые, но, надев их, мне будет легче сохранить целостность места преступления. Я натягиваю их, морща нос от резинового запаха, и прохожу по остальной части дома.

Темплтон прав в одном: здесь определённо была борьба. В гостиной царит беспорядок. Из перевёрнутого цветочного горшка на кремовый ковёр высыпалась тёмная земля, а широкоэкранный телевизор сбит с кронштейна и лежит на полу треснутым экраном вверх. Со столика красного дерева свалился ряд фотографий в рамках. Сам по себе столик, вероятно, стоит больше, чем я зарабатываю за год, но не это меня интересует. Я беру в руки одну из фотографий и хмуро смотрю на неё. Невероятно. Судя по одежде улыбающихся людей, запечатлённых в кадре, это старый снимок. Мне улыбаются не только Стивен Темплтон со свежим лицом и темноволосая женщина — должно быть, Далия — но и безошибочно узнаваемый Арзо. Он на добрых двадцать лет моложе, чем сейчас, но это определённо он. Нет никакого смысла в том, что Темплтоны выставили фотографию своего бывшего друга — и бывшего жениха Далии — на такое видное место, учитывая, как они с ним поступили.

Я осторожно возвращаю фото в исходное положение и подхожу к дивану. Яркие цветастые подушки разбросаны в беспорядке. Интересно. Я выхожу из комнаты через другую дверь и нахожу парадный вход, затем поворачиваюсь и задумчиво оглядываю дом. Если бы незваный гость появился отсюда или из окна наверху, предположительно, в то время, когда Далия была на кухне и пила вино, он бы потревожил её в этой комнате. Вот почему стул опрокинут на пол. После этого, по какой — то причине, они прошли — возможно, в процессе драки — в гостиной. Это большая комната, и экран телевизора находится по меньшей мере в четырёх метрах от дивана. Маленький столик с фотографиями стоит далеко от них обоих. Я оглядываюсь на внутреннюю дверь гаража и разбитую картину. Из гостиной они, похоже, перебрались в гараж. Однако там всё ещё стоит машина, и только одно свободное место.

Я бегу наверх, заглядывая в разные комнаты, пока не нахожу ту, в которой спали Далия и Стивен. Всё выглядит довольно обычно. Я выдвигаю несколько ящиков. Там есть дневник, который я листаю (страницы, кроме первой недели января, пустые), какие-то глазные капли и бижутерия. Больше я не вижу ничего примечательного. Ещё одна дверь ведёт в гардеробную, в которой больше одежды Далии, чем Стивена. Я осматриваю обувь. Большинство пар почти не ношены, но есть одна пара, которой, кажется, недавно меняли каблуки. Может быть, любимая пара Далии? Я прикусываю нижнюю губу. Это дело становится интереснее, чем я себе представляла.

Я захожу в комнату с разбитым окном. Это маленькая кладовка, очевидно, пустует. Теоретически, это было бы разумное место для входа, особенно если гараж был выходом. Но откуда злоумышленники могли это узнать? Я наклоняюсь, чтобы осмотреть остатки стекла по краям рамы. Чтобы убедиться, мне понадобится увеличительное стекло, но, судя по расположению осколков, я совершенно уверена, что это окно не было разбито извне. Оно было разбито скорее изнутри, чем снаружи.

Я смотрю на часы. Уже 11 вечера. Это раздражает, потому что я очень хочу поговорить с соседями. Вряд ли кто-то из них захочет беседовать с вампиром в такое время. Мне придётся зайти в другой раз. И снова меня загоняет в тупик моя ночная натура.

Я спускаюсь по лестнице, когда открывается входная дверь и появляется бледное лицо Стивена Темплтона. Он выглядит удивлённым, увидев меня.

— Здравствуйте, — он почёсывает щёку. — Как вы сюда попали?

Я не вижу причин лгать.

— Через ваш гараж, — говорю я. — Вам следует позаботиться об этом. Он открыт настежь, так что любой может войти, — однако я считаю, что мои собственные действия значительно менее важны, чем его. Я внимательно наблюдаю за его глазами. — Мистер Темплтон, почему вы солгали и сказали, что вызвали полицию?

— Ч-что? — заикается он.