Новый отсчет

Глава 11

В эту ночь он ни как не мог уснуть. Он чувствовал, что Это снова подступает к горлу из самого дна души. Зенон до боли в челюстях искусал небольшую подушку, что подарили ему девушки из его отсека. Но, она была набита женскими волосами, и этот слабый, еле уловимый для любого другого человека запах женщины только еще больше возбуждал в нем Зверя. Он сопротивлялся до двух часов ночи, потом встал, и, как на автопилоте, двинулся в сторону кормы. Он не мог оставаться тут, в этом отсеке, где его знали все. Знали, и любили. Через сто метров Зенон исчез окончательно, а завладевший его телом Зверь бесшумно крался по коридорам полутемного Ковчега. Он пробирался дальше и дальше, останавливаясь около каждого входа отсек, чутко поводил носом, долго всматривался внутрь темного помещения, а потом шел дальше. Он знал, что сегодня жертва будет, и тело звенело в предвкушении удачной Охоты. Наконец он остановился около одного из отсеков, и, чуть подумав, шагнул за порог. Пройдя три отсека поперек Ковчега, он зашел в гигиенический отсек, и затаился за перегородкой душа. Сначала ему не повезло. Зашла супружеская пара. Пока жена сидела на унитазе, мужик, быстро справив свои нехитрые дела, ворчал за дверью.

— Вот, дожили, и тут, в космосе, от этих выродков спасения нету. Ну, ты скоро там? Сколько я тебя тут еще пасти должен?

— Чего ты там бурчишь? Хочешь, чтобы, меня тут задушили?

Говорили супруги на русском языке.

— Да ничего я не хочу. Спать я хочу. Завтра снова на полигон погонят. У меня уже мышцы болят от этой муштры.

— Зато ты похудел.

— Ага, тебя тоже надо бы промуштровать. А то ты не то что похудела с этой размазни, а начала поправляться.

— А тебе что, завидно? То-то ты пялишься на всех этих красоток, особенно на эту черную с верхней полки.

— Да, вот у ней фигурка что надо.

— Вот козел!

— Сама то тогда кто? Жена козла — коза.

— Скотина!

— Свинья! Что по гороскопу, что по жизни.

— А сам то кто, забыл? Кролик!

Они ушли, переругиваясь, и Зенону пришлось ждать еще больше часа. Наконец он услышал эти легкие, почти невесомые шаги. Девушка проскользнула в туалет, но Зверь уже учуял запах крови. У ней наверняка были месячные. А значит, она зайдет сюда. Через минуту она появилась на пороге душевой. Это была негритяночка, молоденькая, лет шестнадцати. Свет тут так же был притушен, и ровные ряды пластиковых перегородок были уже привычным пейзажем. Но, после всех этих страшных слухов ей было страшно. Наконец она решилась. Быстро скинув военную форму, она встала под душ. Тут же потекла вода, и напор, как обычно, ночью, был хоть чуть-чуть, но сильней. Это и привлекало таких вот, поздних купальщиц. Она совсем забыла о былых страхах, и, даже прикрыла глаза от удовольствия. Когда она открыла их, перед ней стоял человек с неподвижным, буквально каменным лицом. Девушка вскрикнула, но ладони Зверя уже сомкнулись на ее шее. И тут же Зверь получил увесистый удар по шее. Глаза Зенона закатились, руки разжались, и он мешком свалился к ногам окаменевшей от ужаса жертвы. Та, ничего не понимая, смотрела на лежащее около ее ног тело. А потом произошло нечто, заставившее её, наконец, ожить, и закричать от страха. Из воздуха начала проявляться неуклюжее тело серебристого цвета. Через полминуты оно окончательно материализовалось, а потом серебристый невидимка начал сдирать с себя шлем. Когда на крик девушки вбежали два полицейских, Огнен Вукич уже перевел дух. Серб так и не сбрил свои знаменитые кудри, хотя и постригся как можно короче.

— Фу, черт! Когда они сделают в этой штуке нормальную вентиляцию. Сдохнуть можно от жары. Берите его, — сказал он, кивнув полицейским в сторону лежащего без сознания тела. — Два часа за ним по пятам шел. Осторожная, сволочь.

Удачную охоту обсуждали уже утром, на планерке. Клебанов, услышав имя монстра, вскрикнул, как от ранения.

— Зенон!? Не может быть! Это же такой парень, просто душа! А какой он пилот, вы бы знали! Просто чудо!

— Как его настоящее имя? — спросил Зорич.

— Кастос Полуэктос, грек. Позывной Зенон. Парень из второго призыва пилотов, сменщик Сомова. Когда тот с блюдцем погиб, начал летать на грузовом блюдце. Пилот от бога!

Вюрберг, как никогда важный, пояснил.

— Он признался, что это у него уже лет десять. Он задушил более тридцати женщин на Земле. Поэтому и кочевал по всему миру, работал пилотом на маленьких авиалиниях. Гавайи, Филиппины, Аляска.

— Там мы его и нашли, на Аляске, — подтвердил Клебанов. — Как его взяли?

— Вычислили несколько предполагаемых особей, пристроили к каждому по невидимке. На второй день это сработало. Взяли его с поличными. Анализ спермы доказал, что это был именно он.

— Как же он мог?! — Все не мог поверить Клебанов. — Он же мужик!

— Говорит, что ничего не мог с собой поделать. Если на Аляске он с этим справлялся, там женщин было не так много, то Ковчег был просто забит женщинами. Разум отключался, и все.

— Что нам с ним теперь делать? — Спросил Зорич.

— Надо бы его уничтожить, — предложил Чай Сен. — Если это действительно сильней его, то нам важно не распространить его гены на следующее потомство.

Зорич, нехотя, но согласился.

— Да, придется. Пусть пока посидит на гауптвахте. А что насчет того придурка, что пытался выйти в открытый космос? — спросил Зорич. — Вы просмотрели записи?

Столяров поморщился.

— Там ерунда какая-то. Записи не зафиксировали в том отсеке никого.

Зорич не понял.

— Как это?

— Так. Не было личных отметок на записи.

Серб снова ничего не понял.

— Как это может быть? Вы же говорили, что это невозможно.

Столяров развел руки.

— Не знаю, сами не понимаем. Самое простое предположение, что кто-то снял с себя браслет, прежде чем начать идти крушить крайний шлюз.

Все переглянулись.

— Оба раза?

— Да.

— А потом одевает его снова?

— Это невозможно. Тут же поступит сигнал о перерегистрации. А их не было.

— Значит, он его снял совсем? — Спросил Чай Сен. Столяров не был согласен и с этим.

— Но человек не сможет прожить без браслета целую неделю. Он просто сдохнет с голоду.

— Тогда кто так упорно старается выйти в космос? Привидение?

— Не знаю.

— Алина Васильевна, у вас, случайно, сумасшедшие не регистрировались?

Зубова хмыкнула.

— Вы что, думаете, что сумасшедшие так и представляются: "Здравствуйте, это я, ваш шизик". У нас за это время двое сошли с ума, пришлось их изолировать. Один буйный, и женщина, у той тихая стадия помешательства.

— А клаустрофобией никто не страдает? — поинтересовался Столяров.

— Вы думаете, что пытался открыть шлюз больной клаустрофобией?

— А кто его знает.

— У нас были десять больных клаустрофобией, но мы их вылечили.

— Каким образом?

— У нас есть такой Симон Симеони, аргентинский иллюзионист, сильнейший гипнотизер. С его помощью мы блокировали эти участки сознания, и теперь все десять абсолютно спокойно переносят замкнутое пространство. Он излечил так же одного клептомана, и даже одного эксгибиониста. Тот все пытался ходить нагишом по Проспекту.

— Может, натравить его еще на голубых? — Со смешком предложил Столяров. Зубова восприняла эту идею на вид слишком серьезно.

— Их слишком много. Боюсь, они его самого перевербуют в свою веру.

Теперь улыбнулся уже французский генерал.

— Жалко, что я не встретил этого Симеони на земле. Натравить бы ее на мою покойную жену.

— А чем она страдала? — поинтересовался Свенсен.

— Не могла пройти спокойно мимо ни одного бутика. Спустила на шмотки состояние своего отца, да и все мои финансы тоже.

— Увы, Луи, тут гипнотизер не поможет. Это болезнь не лечится.

Зорич вернул всех в прозу их бытия.

— Ладно, теперь это уже не актуально. В космосе бутиков нет. Надеюсь, что эти странные штуки со шлюзом — все это несерьезно.

Увы, это пожелание Зорича рухнуло через два дня. А за ночь до этого произошло странное происшествие. В пищевом отсеке линкора задержали женщину. Что она там делала, было непонятно, но вид у ней был странный. Невысокая, с длинными, черными волосами, она, словно не понимала, куда попала, и на все расспросы только молчала. Дел у очередной смены было много: надо было загрузить все ингредиенты «Каши», так с подачи русских рабочих начали называть это неизменное блюдо, продуть трубы подачи. К восьми утра пища должна быть готова. Так что, немного помучившись с незнакомкой, и решив, что она либо не знает никакого языка, кроме, какого-нибудь экзотического, либо немая, ее проводили до двери. Про это странное происшествие все тут же забыли.

Но, через сутки в то же самое помещение проник еще один человек, и его уже никто не заметил. Он не стал заходить в помещение кухни, а поднялся по лестнице вверх. Через час он спустился, и торопливо скрылся в длинных коридорах Ковчега. А, через несколько минут, в помещении кухни взвыла тревожная сирена, а в рубке замигала ярким, кроваво-красным цветом один из экранов.

— В чем дело? — спросил Соболев.

— Не пойму, — пробормотал оператор внутренних систем. Это был стажер третьей смены, испанец Хосе. Фамилию его Александр так и не сумел выучить. — Что-то с системами очистки.

К ним подошел сидевший в стороне Накаями. При виде картины на экране он изменился в лице и сразу ударил по красной кнопке на его пульте.

В это самое время в отсеке сто двадцать-пятьдесят-сорок шесть, поднялась высокая, мужская фигура. Чуть пошатываясь со сна, мужчина пробрался на Проспект, потом свернул в сторону ближайшей столовой. Он привычным жестом нажал на синюю кнопку, и автомат тут же выдал ему пластиковую упаковку с водой. Развернувшись, он пошел к себе, и по ходу отхлебнул воды. Лицо его тут же перекосилось, тепло скрутила судорога, и он рухнул на пол. Когда на звук падения прибежал дежурный полицейский, то француз алжирского происхождения Жан Анри, еще бился в судорогах агонии. Собрался народ, никто ничего не понимал. А потом на пищевом автомате загорелась предупредительная надпись: "Автомат блокирован". Точно такие же надписи появились на всех пищевых автоматах линкора.

Через полчаса в рубке были все руководители землян.

— Какой объем заражения? — спросил Зорич.

— Если говорить о привычных объемах, то это три основных емкости из пяти, — доложил Столяров.

— Какая концентрация циананида?

— Очень высокая, — Зубова была подавленной. — Смерть наступает в течение трех минут.

— Потери.

— Пять человек. Четверо пили воду, одна женщина принимала душ.

— Есть возможность дезаквтивации всей этой отравы?

Маккормик тяжело вздохнул.

— Да, есть, но это вопрос времени. Нам придется многократно перегнать воду через фильтры, а это сразу заблокирует работу всей системы водоподачи. Мы на неделю останемся вообще без воды.

— То есть, у нас нет отдельной системы очистки воды?

— Увы.

— Да, никто ведь не рассчитывал, что может такое случиться! — Манштейн словно оправдывался.

В это время подал голос оператор внутренних систем слежения.

— Полковник, я нашел ту женщину.

— Кто это?

— Клаудиа Антониоли, итальянка. Это ее браслет высветился прошлой ночью в то время.

— А сегодня где она была?

— Рядом с пищевым отсеком, но не внутри его.

— А с этим, загадочным привидением, там опять ничего не было?

— Ничего, — подтвердил Столяров. — Тот, кто отравил воду, не оставил следов.

— Ищите тогда ее. Из-под земли найдите и притащите сюда!

Через две минуты голос оператора продиктовал цифры расположения отсека итальянки. Еще через полчаса ее привели в рубку. Она казалась безмятежной, и напрочь отказалась говорить. Она просто молчала, не отвечая на вопросы. В конце-концов к Зоричу подошла Алина Васильевна, шепнула ему что-то на ухо. Тот кивнул головой. Через пятнадцать минут Зубова вернулась с невысоким, но достаточно экзотичным брюнетом. Он был брит наголо, но при этом сохранил эспаньолку с подкрученными вверх в стиле Сальвадора Дали кончиками усов. Это и был знаменитый аргентинский гипнотизер Симеони. Без долгих церемоний он подошел к женщине, несколько секунд смотрел в ее глаза, потом сделал два пасса руками, и отошел в сторону.

— Теперь спрашивайте, она вам скажет все, — пообещал он.

— Как вас зовут? — спросила Берта Хофман по-итальянски.

— Клаудиа Антониоли, — ответила та чуточку заторможенным тоном.

— Это ты отравила цистерну с водой?

— Нет.

— А кто?

— Бог.

На минут все смешались, потом Зорич шепнул что-то на ухо Берте.

— А как зовут бога? — повторила она.

— Джеймс.

— А фамилия?

— Хенденберг.

Столяров быстро забил в компьютер эти данные.

— Зачем он это сделал? — продолжал расспрашивать Зорич.

— Он хочет довершить начатый конец света. Он предсказал его еще десять лет назад.

Столяров тут же доложил:

— Джеймс Хенденберг, англичанин, место жительства — Гвиана, сорок девять лет, профессор химии. А вот это уже интересно: "Основатель секты "Копье Бога".

Итальянка сразу оживилась, глаза ее заблестели.

— Да-да, "Копье Бога"! Это было лучшее место в мире. Мы так хорошо жили, мы готовились к концу света, молились, очищались духовно и плотски. Мы жили одной большой семьей, все любили друг друга. Потом пришли эти твари, и всех съели. Мы были в это время с Богом в джунглях. Когда вернулись, там были уже ваши эти тарелки, и нас вывезли. Бог сказал, что это и есть конец света, а вы ничего не поняли и зря сопротивляемся неминуемому. Он решил сам поставить точку в истории человечества.

Зорич задал вопрос, давно мучавший его.

— Откуда у него столько цианида?

— Бог производил его несколько лет. Мы хотели отравить водопроводную систему Нью-Йорка.

— Ты разведывала для него систему охраны пищевого блока?

— Да.

— Где сейчас Хенденберг?

— Я не знаю.

— Где Хенденберг?! — снова повторил Зорич.

— Я не знаю.

— Где его браслет?

— Он его снял сразу. Бог сказал, что это система сатаны.

— А как он тогда ел?

Антониоли расстегнула кофту, на ее груди на цепочке висел браслет.

— Я брала на его браслет пищу и воду. Относила ему.

— Можете полюбоваться личиком этого самозваного бога, — Столяров вывел на экран изображение бородатого, рослого мужчина.

— Передайте его изображение полиции во все отсеки, — скомандовал Зорич. — Задержать любой ценой.

— Где его искать, Клаудиа? — Повторила Берта.

Она отрицательно покачала головой.

— Вам его не найти. Он знает Ковчег лучше вас.

— Как это?

— Он излазил весь корабль, все его коммуникации. Он знает много разных закоулков.

— Что у него есть еще? — Спросил Зорич. — Оружие, яды?

Берта тут же перевела.

— Бомба, — еле шепнула итальянка. Они еще не пришли в себя от шока, когда со стороны входа ощутилось какое-то движение. Все повернулись в эту сторону, и невольно испытал второй шок. В дверях рубки стоял Джозеф Райт.