Новые приключения Стальной Крысы

ГЛАВА 19

Он поднял трясущуюся руку, и ученики начали хорошо отрепетированное действо. Один из младших вынес низенький столик и поставил его перед стариком. Школяр-Прима разыграл целое представление, положив на него громадную книгу в кожаном переплете, после чего отступил в сторону.

— В начале была Книга, — возгласил Памятующий. — Сие истинная копия, сделанная древними писцами. Вот как она начинается. — Он указал на фолиант, и Прима, склонившись, распахнул его. — Это бортовой журнал звездолета дальнего плавания под названием «Дух свободного предпринимательства». Он прибыл с планеты Дас Капитал[6] с нашими предками на борту, звавшимися Партией Тори. Они бежали от притеснений на родной планете. Странствие было долгим и тяжким, сопровождавшимся ужаснейшими трудностями. Их поразило бедствие под названием Утечкарадиации. Мы не знаем, что означает сие слово. Но знаем, что многие заболели и многие из них умерли. Затем они достигли этой планеты, каковую нарекли Спасением, где покинули корабль, навлекший на них бедствия. Хотя многие умерли, и многие новорожденные умерли тоже, отцы отцов наших отцов выжили, и мы благословляем их память.

Он кивнул, и страница была перевернута. Затем поднял глаза на посетителей.

— Теперь я должен употребить другое слово, значение коего никому не ведомо. Поколения ученых мужей спорили о нем, но суть так и осталась неясной. Мы знаем, что это было проклятье. Проклятье, сделавшее сей мир таким, каким вы зрите его ныне.

— И это слово?.. — осведомилась Анжелина. Он порывисто передохнул и изрек:

— Радиационныйгенетическийдефект.

— Это слово — вернее, эти слова — известны, — откликнулся я. — Пожалуйста, доскажи нам свою историю до конца, и мы все растолкуем.

Памятующий обмяк в кресле.

— Значит… вы знаете?

— Знаем и все объясним.

Тут ученики всполошились и загомонили. Один из них бухнулся оземь, и его отволокли в сторонку. Старику поднесли чашу с водой, и он порядком отхлебнул. Наконец, Прима восстановил порядок, раздавая младшим ученикам оплеухи налево и направо, и выстроил их в шеренгу.

— Пожалуйста, продолжай, — попросила Анжелина, и старик кивнул.

— Проклятье пало на наш народ. Матери, страдавшие от этого проклятья, рожали детей, не похожих на нас. Их кожа была зеленой, и они были не такими, как мы. И хотя матери любят всех своих детей одинаково, зеленые на эту любовь не отвечали. Они кричали и вопили, утихая лишь в обществе других с таким же цветом кожи. Поколение зеленых достигло зрелости и отвергло своих родителей, любивших их.

Родились еще многие, и они присоединялись к другим себе подобным, когда взрослели, пока людей с зеленой кожей не стало больше, чем с розовой. Зеленые стали жить отдельно от нас. Но скоро их стало куда больше, и они были крайне жестоки. Они пристально следили за нами, и когда рождался ребенок, они приходили смотреть на него. Если кожа у него была зеленая, они силой отнимали дитя у матери. Годы шли, зеленых у нашего народа рождалось все меньше, и в конце концов таких совсем не стало. Таков мир, каким вы зрите его ныне. Греннеров — как нарекли их наши отцы — куда больше, чем нас.

Он выпил еще воды и откинулся на спинку кресла.

— Но почему сейчас больше зеленых, чем розовых? — озадаченно спросил я.

— Потому, — сказала Анжелина, — что они, очевидно, куда плодовитее, чем наши друзья. Мутация, вызвавшая это обширное генетическое изменение, должно быть, сопровождается повышенной способностью к воспроизводству.

— Сказанное вами истинно, — поддержал Памятующий. — Их женщины приносят детей в очень юном возрасте, даже совсем детьми — и куда больше. И умирают они еще юными.

— Возможно ли, чтобы плодовитость сопровождалась пониженным уровнем интеллекта? — поинтересовался я.

— Конечно, — кивнула Анжелина. — Стремительное половое созревание не оставляет времени для развития интеллекта. В результате получаем плодовитую расу зеленых придурков, возглавляемых весьма незначительным меньшинством соплеменников с интеллектом, близким к нормальному.

В воцарившемся следом молчании я увидел, что старик и его ученики слушают, что мы говорим, — но почти ничего не понимают. Я с улыбкой повернулся к ним.

— Теперь я, надеюсь, сумею объяснить, что случилось на этой планете. Если у вас возникнут вопросы по ходу объяснений, не стесняйтесь, задавайте.

— И пожалуйста… — добавила Анжелина. — Не найдете ли пары стульев — и воды попить? День выдался очень долгий. — Ученики поспешили услужить. Вместо стульев дали складные табуреты, но мы не сетовали.

Теперь нам стало мучительно ясно, что же стряслось с этими несчастными людьми. А вот объяснить им будет трудновато. Памятующий потратил целую жизнь, заучивая один текст. Скорее всего он попросту не в состоянии усвоить новые арсеналы знаний. Большинство учеников, вероятно, могут лишь зубрить наизусть и не справятся с новыми концепциями. И лишь Прима, похоже, понимал наши слова, а его вопросы были чрезвычайно уместны.

— Так эта радиация, про которую вы толкуете, имеет большую силу, которая повреждает частички в наших телах, называемые генами. Они малы, но могущественны, и формируют наши тела до нашего рождения?

Я кивнул.

— В точку.

— Они делают нас мужчинами или женщинами, высокими или низкими.

— Верно.

— А еще определяют наш цвет кожи — скажем, делают некоторых из нас зелеными?

— Именно! Какая-то авария на корабле вызвала выброс радиации…

— Вызвавший радиационные генетические дефекты. Вот что означает это слово!

— Ты смотришь в суть! Вот все и стало ясно.

— Только тебе, Школяр-Прима, — подкинула Анжелина, указывая на спящих вповалку юных послушников, а заодно и их патриарха в кресле. Но Прима был чересчур взбудоражен своими новыми познаниями, чтобы обращать на них внимание.

— Теперь нам известно, что случилось, известно, почему мы такие — и греннеры такие. Но что нам проку от этого новообретенного знания? Как оно поможет нам одолеть их, чтобы жить в мире и согласии?

— Боюсь, — вздохнул я, — что вашему народу ничего не остается, как пытаться выжить, как вы делали это в прошлом. Генетические дефекты необратимы.

— Как раз напротив, — отрубила Анжелина. — У вас есть надежда. На власти, распространяющие мирное правление над всеми ведомыми планетами там, в космосе. Когда мы свяжемся с ними, они уж будут знать, что надо сделать, чтобы покончить с этим ужасным раздором.

Мне потребовалось немалое усилие, чтобы улыбнуться и ободрить этого юношу, ожидавшего от нас чересчур многого. Потому что это будет не так-то просто. Ему-то неведомо, что проблема в нас самих.

— Продолжим утром, — рассудительно заявила Анжелина. — Не знаю, как вы двое, а я более чем готова малость поспать.

Брам ухитрился даже не задремать, хоть и выглядел выжатым как лимон.

— Место для вашего ночлега приготовлено. Сюда.

Угол одного из шатров был отгорожен висящими шкурами, обеспечивавшими нам хоть какое-то уединение. Мерцающий фонарь давал достаточно света, чтобы более-менее ориентироваться. Подобие постели образовывали свежие зеленые ветки, накрытые грубыми домоткаными одеялами. Анжелина потерла их между пальцами.

— Это первая ткань, которую я тут видела; похоже, кожа здесь последний писк моды.

— У зеленцов форма из ткани; может, наши приятели стибрили ее у них.

— Эта загадка может обождать и до утра. — Разгладив одеяло, она испытала постель на мягкость. — Отлично. — И скользнула под одеяла. — Не знаю, как тебе, но мне утром нужно выкупаться — или хотя бы помыться. — Она потянула воздух носом. — Да и тебе тоже. Доброй ночи…

Как и остальные, мы встали на рассвете. Миска свежих фруктов пришлась весьма кстати. Анжелина отправилась с какими-то женщинами к месту купания; мне же пока осталось лишь чесаться. Едва я вышел из шатра, меня тут же поприветствовал Школяр-Прима. Взгляд у него был мутный, будто он не спал вовсе.

— У меня есть несколько вопросов, друг Джим…

Я знаком велел ему помолчать, пока я дожую кусок фрукта. Сок стекал у меня с пальцев и подбородка.

— Сперва помыться, а разговоры после. Где мне это смыть?

— Там, за теми домами.

Ванная не ахти какая, но сойдет. Сарайчик из веток с листвой и большое деревянное корыто с водой. Имелись и черпаки из сушеных тыкв. Освежившись и чувствуя себя чуть более чистым, я нашел снаружи скамейку и уселся на солнышке, чтобы обсохнуть. Прима сел рядом.

— Мне надо задать тебе кое-какие вопросы… — начал я.

— Искренне надеюсь, что сумею на них ответить.

— Я заметил, что ваш народ носит кожаные одеяния. По собственному выбору?

— Поневоле. Олени водятся в изобилии, и для еды, и для шкур. У нас есть ткани, все ворованные. У греннеров обширные хлопковые поля. А нам такое недоступно, потому что их легко могут обнаружить их разведчики, постоянно выискивающие нас. У нас есть небольшие грядки, с которых мы можем снять урожай прежде, чем их обнаружат. Краску легко найти и извлечь из одного лесного растения. Мы используем ее для покраски кож, чтобы они сливались с лесом. У нас нет промышленности, нет постоянных поселений. Мы владеем лишь тем, что можем унести.

— Я видел на поляне коров.

— Да, у нас есть немного скота, который кочует вместе с нами. Наша жизнь — постоянные кочевья, постоянный страх.

Мы оба приуныли, но мне все еще надо было разузнать побольше.

— Когда следопыт Брам впервые вышел на нас, он был очень взволнован возможностью поговорить с нами. Сказал, что вы не могли вступить в контакт с остальными кораблями, приземлившимися в космопорту. В том числе и с прибывшим пять лет назад. Почему?

— Потому что мы должны найти способ связаться с другими мирами во Вселенной. Чтобы перестать жить изгоями на собственной планете! Но до вашего прибытия всех остальных приземлившихся на машинах из космоса хватали и уводили.

— Зачем — и куда?

— Не знаю. Но пленников время от времени видели. Всегда далеко отсюда. Совсем недавно вероятного инопланетянина видели на хлопковой фабрике, но были сумерки, и в цвете его кожи следопыт не был уверен.

— А как насчет зданий космопорта? Там-то люди должны быть?

— Мы не можем подобраться близко. Следопыты пытались, но там масса проволочных изгородей, и все они бдительно охраняются.

Нехватка сведений не только раздражала, но и была откровенной помехой. Зеленцы явно заманили нас сюда, как и остальные корабли на поле.

Но зачем?..

— Что вы предпримете теперь? — поинтересовался Прима.

— Вопрос хороший. — Вот уж действительно! И ответ очевиден. — Я должен связаться с кораблем. Ты знаешь, что там происходит?

— Мы выставили в лесу наблюдателей. Они сообщают, что все без перемен. Один раз греннеры пытались пойти на штурм, но безуспешно. Металл вашей летающей машины не поддался их деревянным таранам. Потом что-то случилось — вдруг появилось огромное облако дыма, и все солдаты разбежались. Они кашляли и падали, и больше не атаковали.

Наконец-то добрые вести! Должно быть, капитан и Штрамм состряпали какой-то ядовитый газ. Очко в пользу наших. Я включил радио — но услышал лишь треск помех. В отсутствие спутников, пересылающих сигнал, я должен подобраться поближе, чтобы оказаться в пределах прямой видимости.

— Если мы подойдем поближе к космолету, я смогу с ними поговорить. Узнать, что происходит.

— Тебя увидят… схватят! — В ужасе воззрился он на меня.

— Не настолько близко. Где-нибудь поблизости среди деревьев подойдет. — Как мне растолковать суть радио этим крестьянам, не знающим машин? — У меня есть волшебный способ говорить с ними по воздуху, которым я могу воспользоваться для связи.

— Какое-нибудь радио?

Вот тебе и безграмотный крестьянин! Я и забыл, что он принадлежит к образованному, крайне малому меньшинству.

— Да, радио. Называется наушник.

— Но… я не вижу его у тебя на ухе!

— Потому что оно у меня внутри головы, в кости.

— Какие есть удивительные вещи, о которых мы и слыхом не слыхивали! Мы как розовые крысы, шмыгающие по зеленому миру и балансирующие на грани выживания.

Его аналогия пробрала меня до костей. Братья Крысы — вот кто эти люди такие. Передо мной интеллигентный человек, отрезанный почти от всех знаний. Я мысленно присягнул, что эта заблудшая планета будет возвращена в лоно всего человечества. Вот тебе и еще одна важная причина возобновить связь с содружеством миров. Так сделай же это, Джим!

— Как я погляжу, ты серьезен как никогда, — заметила Анжелина, усаживаясь на солнышке рядом со мной.

— Пора кончать с нашей лесной идиллией. Пусть свинобразы тешатся этим вольготным житьем, а нам это не пристало. Мы должны найти способ выпутаться из этого бардака. Но сперва мне надо поговорить с кораблем.

— Отличная идея. Теперь я чувствую себя чистой, но по-прежнему отчаянно нуждаюсь в чистой одежде.

— И это тоже… — Я обернулся к Приме. — Когда мы сможем выйти?

— Сейчас же. Те, кто поведет тебя, ждут вон там.

Встав, я потянулся и обернулся к Анжелине:

— Ты с нами?

— Только если ты уверен, что мы сможем вернуться на корабль. Я хочу посмотреть, как там Розочка и стадо. Бедняжке наверняка чересчур одиноко.

«Скорее ей чересчур жирно», — подумал я, но мне хватило ума не высказать этого вслух.

Брам с небольшой группой мужчин дожидался на опушке. Вместо луков они вооружились крепкими деревянными дубинками. Отличное оружие для ближнего боя. Школяр-Прима дожидался вместе с ними.

— Я должен покинуть тебя здесь, дабы вернуться к Памятующему. Но я присоединюсь к тебе при первой же возможности.

— Давай. Твоя помощь нам понадобится.

Разведчики веером ушли вперед, и мы тронулись. Продвижение шло куда быстрее, чем на пути сюда, потому что нам не приходилось приноравливаться к скорости свиней. Когда мы достигли цели путешествия, двое разведчиков уже дожидались среди деревьев у границы космопорта.

— Вокруг вашего небесного скитальца много их людей, — сообщил один из них. — Но после случая с газом они боятся подходить чересчур близко.

— Отлично! Тогда выходим на связь. Включить радио. Алло, корабль, босс вернулся…