Огромный пузырь красненького опустел уже более, чем наполовину. Марк сидел в центре, в обнимку с двумя друзьями, физиономия лоснилась, как начищенный чайник. Марк пополнел и слегка обрюзг за последние годы. Я ведь тоже не становлюсь моложе, грустно подумала Ивик. Повела плечом, гордо выпрямилась. Она-то формы не потеряла -- гэйну все время приходится себя поддерживать. Она -- еще совсем не старая, красивая, стройная, сильная женщина. Даже лучше на самом деле, чем в молодости -- тогда она была зашуганной серой мышкой. Но и Марк хорош. Сейчас Ивик испытывала к нему нежность. Вон его как все любят. И ведь он, кстати, бригадир. А как все эти люди смотрят на нее? Жена бригадира. Ивик улыбнулась. Никогда ведь не думала о себе так. Жена бригадира, по профессии гэйна.

- Давайте-ка выпьем... - надрывался Весс, - давайте за...

- Чтобы не было войны! - голос малярши Лэти перекрыл шум.

- Давайте за то, чтобы у третьей кладка треснула!

Бригада одобрительно заржала. Ивик не понимала, в чем дело, но непроизвольно улыбалась тоже. Выпила, чуть прикрыв глаза. Вино было -- как она любила, сухое, но совершенно не кислое, хмельное, сразу било градусом. Говорили уже о другом.

- ...с палатками, почему нет? На три дня-то!

- Палатки тебе иль Ван выпишет, думаешь?

- Да ладно, наберем где-нибудь.

- Эх, ребята, представьте, картошка, уха! Давайте, а?

- Да ты подожди с ухой, морозы стоят, а ты...

- Ну так а чего трепетесь? До лета далеко.

- А давайте, мужики, на подледную, а?

- Мы вам покажем -- на подледную! - звучно сказала Лэти, женщины одобрительно зашумели. Подледная рыбалка традиционно была мужским развлечением. Как на Триме, подумала Ивик.

- Да подождите, - сказал Марк, - еще неизвестно, получится ли отгулы для всех выбить. Сейчас нас на марсен перебросят...

- А что, у нас новый марсен строят? - поинтересовалась Ивик.

- А то как же! - стала объяснять Лэти, - в Северном квартале, в новом-то... Там же свой марсен нужен. А то детей за километр таскают!

- Надо же, как вырос город! - Ивик покачала головой. Кто бы мог подумать! Она после квенсена распределилась в Майс -- крошечный поселок на новой железнодорожной ветке. А теперь -- три больших района, металлургический завод, собственная сеть школ, Академия, 30 тысяч населения... Вот только наверное, на этом рост и закончится. На Дейтросе не строят по-настоящему больших городов, все из военных соображений: большой город -- большая мишень.

Это одна из причин экономического отставания, современные технологии требуют огромных заводов, городов-гигантов, город было бы легче обеспечить комфортом, на транспорт и дороги уходит прорва ресурсов. Но если дарайцы нападут на крупный город из Медианы -- потери слишком велики.

- Так мы же работаем! - с гордостью сказал Ларс, самый молодой член бригады, недавно после профшколы.

У Ивик зашумело в голове от вина. Она сидела, привалившись к столу -- было уютно, тепло. Раньше, наверное, она страдала бы оттого, что последние дни, что хочется провести их наедине с Марком, а сейчас... сейчас лучше уж так.

Бригада обсуждала какую-то третью и ее бригадира, толстого Кадиса. Ивик уже много о нем слышала, и это было всегда смешно, но непонятно. Она склонила голову и наблюдала за строителями. Ее успокаивала эта компания -- Марк никогда не был один по-настоящему. Даже когда у него не было "своей жизни"...

Это -- дейтрийские обычаи. Ивик думала, что ей-то как раз не очень повезло, и ее образ жизни сильно отличается от такового у других дейтринов. Для них всегда рабочий коллектив -- большая семья. Поэтому вот и фамилию мы получаем не как на Триме, от мамы с папой, а -- по названию сена, в альма-матер, в том месте, где впервые соприкасаемся со взрослым трудом и становимся специалистами.

Она вспомнила Лейту, соседку по палате, которую навещала вся шеха. Шеха -- это свои, родные люди. Или бригада. Коллектив больницы или цеха -- смотря где ты работаешь. Все живут где-то рядом. Все знают друг друга, как облупленных -- ежедневно по 8 часов вместе, каждого знаешь не просто так, а -- в работе. А где еще можно лучше узнать человека, как не в совместном труде? Решения в местном самоуправлении тоже принимает такой вот маленький коллектив. И обязательно -- совместный досуг, отдых, вечеринки, и помощь друг другу... это само собой складывается. Так принято. Бывают исключения, но в основном -- так принято.

Вот и Дана дружит со своими товарками по работе, девочками из связи.

И только Ивик по-хорошему к Дейтросу ничто не привязывает. Она знала на Триме только некоторых кураторов-коллег, и то -- шапочно. Никаких отношений -- специфика работы агента. Она всегда была одна. После школы, правда, тоже начала складываться жизнь в шехе, но потом на первый план вышла семья -- так всегда, когда маленькие дети, а потом -- Трима...

Дружбы -- случайные, мимолетные. Больно вспоминать -- двое друзей погибли, с остальными просто невозможно стало поддерживать отношения из-за работы.

В который раз уже Ивик подумала, что теперешний ее выбор -- правильный. И ей очень повезло, что предложили такой вариант. Не то, что она не боялась, риск серьезный, но риск для гэйна привычное дело.

За столом обсуждали очередное недавнее нововведение -- должность городского дизайнера. Отделочников это касалось напрямую, дизайнер был начальством, а в Майсе на эту работу поставили девочку семнадцати лет, только что получившую образование. Ивик казалось, что дизайнер -- это прекрасно. Если бы Ивик была общественно активной -- даже предложила бы возложить эти обязанности на художественно одаренных гэйнов. Помещения должен оформлять художник. Достаточно посмотреть, как выглядит дом Кейты и Эльгеро, Кейта -- художница, Эльгеро всегда отличался любовью и умением к ручному труду.

А ведь, если честно сказать, общественные помещения на Дейтросе -- убожество. С раннего детства ты видишь эти стены, до половины синие или желтые, сакраментальная разделительная черта, до потолка -- неровная побелка. Стандартный блеклый линолеум или доски. Понятно, что мало ресурсов, что бедность, но кто мешает проявить фантазию?

Бригада была недовольна. Шумели про недостаточную гидроизоляцию, про облицовку, которую непонятно где доставать в таких количествах. Видимо, дизайнер ничего не смыслила в этих вопросах. Марк, красный от выпитого, разгорячился и размахивал руками.

- Пусть она сама тогда попробует достать мрамор! Не выписать, это каждый дурак может, а достать. У нас все сроки полетят из-за декора этого, я вам говорю точно!

- А детям можно кстати и попроще сделать, - поддержала Лэти, - вон поставим Ларса, он распишет стены, и дело с концом...

- А что, давайте иль Вану подадим доклад!

- А почему нет? Ну почему? Сколько можно?

Разговор ушел снова в специальные дебри, мелькали какие-то "оцинкованные платы", "коррозия", "силикон", Ивик послушала немного, встала и вышла в спальню.

Здесь на нижней полке двухэтажной кровати в углу, валялась Миари -- с книжкой. "Приключения летунов", подростковая фантастика. Ивик чуть улыбнулась, она знала автора этой трилогии, он тоже работал на Триме. Увидев мать, Миари села на койке, отложив книгу.

- Интересно? - Ивик подсела к девочке, обняла ее. Миари с готовностью прижалась.

- Ага, ужасно интересно! Я уже вторую книгу читаю... А между прочим, у нас в отделе все прочитали твой роман!

Ивик хмыкнула. "Твой роман" - это "Господь живых". Ничего не скажешь, хорошая книга получилась, но ведь на самом деле романов у нее уже шесть, не считая всякой мелочи. Но других будто не существует. Что поделаешь, такова жизнь... Для нее все собственные книги были равны -- как дети. Мало ли, что один знаменит, а другой -- просто обыватель. Она-то во все книги одинаково вкладывалась, все -- любила.

- Расскажи лучше, как у вас там, - попросила Ивик, - как работа идет. Хотя я ничего не пойму, но все равно, интересно же...

- Ну как... я сейчас заканчиваю одну серию, это с секвенированием ДНК связано... Не, мам, это сложно.

- Разбивание ДНК на фрагменты?

- Да. Тут понимаешь как... - Миари пустилась в объяснения. Ивик окончательно запуталась в терминах и чмокнула Миари в щечку. Девочка сильнее прижалась к матери.

- Как я без тебя буду? - спросила Ивик. Миари вздохнула.

- Я тоже не знаю, мам... я с ума сойду. Ты, конечно, меня не слушай... если надо, то надо, я же понимаю. Но...

- Вы уже не маленькие, - сказала Ивик.

- Но я тебя так люблю. Я не могу без тебя, - Миари поцеловала ее.

- Ты уже большая. Я в твоем возрасте уже замуж вышла. Тебе другого надо любить...

- Ой, мам, да ну их... Успеется еще замуж.

Ивик крепко обняла дочь, ею овладела мучительная любовь и тоска. Почему всегда надо оставлять тех, кого любишь?

- Я так боюсь за вас. Я не хочу вас оставлять...

Она вспомнила Хайна. А если пока ее здесь не будет -- прорыв, и кого-то из них убьют... Хотя чем поможет ее присутствие? Хайн вот ничего не смог сделать.

- Я боюсь за Фаля. Скоро распределение...

- Танкисты рискуют все равно меньше, чем гэйны...

- Но все равно же рискуют.

- А мы за тебя боимся. Всю жизнь боимся.

- Я знаю, - Ивик умолкла, не в силах выразить все чувства: тоску, вину свою неизбывную, безграничную любовь, нежелание расставаться ни на секунду... Вот так бы сидеть и сидеть в обнимку с дочкой, всю вечность. И не нужен нам никто. И ничто больше в жизни не нужно.

- Прости, Миа. Я знаю, что я плохая мать.

- Ты? Ты самая лучшая в мире. Я не вру, это честно.

- Вы же меня почти не видели...

- Так же, как все. На выходных, на каникулах. Но при чем тут это -- ты все равно самая лучшая!

Вот поэтому и хочется верить в Царствие Небесное, подумала Ивик. Жить так невозможно, никогда не размыкая объятий -- но ведь и разомкнуть их нельзя. Потому и веришь... Да собственно, конечно, я верю в мир, где никогда, никогда не придется оставлять любимых, где любовь будет -- всегда. Вечно. Постоянно. Каждый миг. Совершенная, без всякой конкуренции одного с другим, без мучительных выборов... Есть же она, абсолютная, совершенная любовь.

Вот Миа же прощает мне все -- отсутствие мое в их жизни, мое творчество, вечный страх за меня. Все прощает. Потому что она -- просто чудо. Ивик провела пальцем по лицу дочери -- полукруглые ровные бровки, носик, дейтрийские высокие скулы, пухлые губы...

- Детка моя. Детка, как я люблю тебя.

- Ивик, - крикнул Марк из соседней комнаты, - иди сюда! Мы тут думаем, может, прогуляться пойти! Ты как?

Ивик оторвалась от Миари, взъерошила ей волосы, и улыбнувшись, вышла в гостиную.

Мельком подумав, что нормальной, человеческой дейтрийской жизни ей осталась -- всего неделя.


Secunda

Ивик, жена бригадира, за годы жизни незаметно для себя нахваталась знаний об отделке помещений и даже -- практических навыков.

Неожиданно это умение пригодилось ей теперь -- небольшую квартирку в многоэтажнике, снятую с помощью миграционного центра, пришлось обустраивать самостоятельно. Ивик купила на скудное первичное пособие самых дешевых обоев, дрель, замазку, краску и кисти, прочие необходимые для ремонта мелочи, повязала на голову косыночку -- и взялась за дело.

Это было даже забавно -- она еще не успела толком изучить обстановку, и ремонт оказался ее первым серьезным предприятием в Дарайе. Ивик не проходила серьезной адаптации -- ее просто бросили в холодную воду; уже сегодня ей предстояла встреча с резидентом, а значит -- начало агентурной работы. На Триме людей кондиционировали годами.

Здесь в этом просто для меня нет необходимости, понимала Ивик. Она тщательно прокрашивала валиком стены небольшой кухни, подмешав зеленую краску к белой в небольшой пропорции. Получался приятный нежно-салатовый цвет. Темно-зеленые кухонные шкафчики и приборы достались ей вместе с квартирой; на время покраски Ивик завесила мебель полиэтиленовой пленкой. Адаптация на Триме нужна, потому что там мы работаем под триманцев; мы должны выглядеть, как свои. Здесь же Ивик была собой -- Ивенной, эмигранткой с Дейтроса, и жила в обычном эмигрантском районе -- тивеле. Только имя сена ей изменили - Ивенна иль Мар.

Позади был полугодовой курс переподготовки на Дейтросе.

Позади были 3 месяца жизни в миграционном лагере; "приемных комиссий", унизительных проверок, обследования психологического профиля, длительные беседы в разных дарайских учреждениях, в том числе, и в атрайде. Ивик выдавала себя за бывшую медар, работавшую в Дейтросе якобы воспитательницей начальной школы, вирсена. Легенду Ивик сочинила сама, и утвердила с начальством. По легенде у нее было трое детей (как и в жизни), уже взрослых и работающих; ее муж якобы стал невинной жертвой Верса и умер в лагере; Ивик давно испытывала отвращение к дейтрийской идеологии и наконец решилась на побег. Легенда должна быть как можно более реалистичной и твердо заученной. Ведь в миграционном центре с ней работали изощренные в мелочах дарайские психологи, постоянно подвергали явным и скрытым проверкам, гоняли на разных детекторах лжи.

Но на курсах переподготовки Ивик научилась выдерживать все эти проверки. Все прошло гладко. Чиновники миграционного центра убедилиась, что она -- настоящая дейтрийская эмигрантка; ей выдали первичное пособие и помогли поселиться в дешевом квартале -- тивеле, где уже проживало множество таких беглецов.

Ивик придирчиво оглядела выкрашенную стену и осталась собой довольна. Марк сделал бы лучше и намного быстрее, но для непрофессионала и так отлично. Взглянула на часы, прикинула -- автобус отходит через полчаса, идти до остановки минут семь... Чайку выпить уже не получится. Ну и ладно.

Ивик вышла в комнату. Всего одна комната, зато просторная; из мебели пока один матрас на полу, в углу свалены рюкзак и пакеты с покупками. В маленькой прихожей -- дверь в санузел, и вот это помещение было здесь выше всяких похвал. Ивик ежевечерне принимала ванну, по утрам -- душ в круглой герметичной душевой кабинке. Они с Марком все еще жили в доме, где одна ванна приходилась на четыре семьи; на Триме ванна у Ивик была старая, желтая, страшная. А здесь -- сияющая голубоватая сантехника, унитаз с автоматическим сливом, синяя плитка пола и стен. Друзья Марка языки бы проглотили от зависти. Да и по размеру санузел можно сравнить с их семейной спальней...

Ивик сняла косынку, тряхнула отросшими густыми волосами перед зеркалом -- зеркало во всю стену над раковиной, под ним, на кафельной полочке -- всяческие умывальные мелочи. Ивик отскребла ногтем несколько капелек краски, попавших на лицо. Причесалась.

Кстати, она еще очень даже ничего. Не девочка, но далеко еще не старая. Женщина в самом расцвете. Ивик заразительно улыбнулась себе самой, полюбовалась ямочкой на левой щеке. Особенно хороши ее карие глаза, не то, чтобы большие, но светящиеся, живые, выразительные. И брови темным полукругом, как у Миари.

Вернувшись в комнату, Ивик переоделась. "Ремонтный" спортивный костюм -- бесплатный из ящика со старой одеждой, сменила на синие брюки и светлый пуловер грубой вязки. Все это - очень дешево, из лавки подержанных вещей. С барахлом тут у них хорошо, ничего не скажешь...

Три дня назад встретилась с агентом обеспечения, живущей в соседнем тивеле. Ивик знала только здешнее агентурное имя девушки -- Шела (тоже дейтрийское имя, ведь и та жила под легендой эмигрантки). Шела передала ей все необходимое для работы оборудование, сложенное пока в одном из больших пакетов под тряпками. Назначила время и место встречи с резидентом. Ивик предстояла довольно простая, но и довольно опасная работа -- связь. Выходить в Медиану и передавать сообщения по радио, через цепь передатчиков, непосредственно в Дейтрийскую зону, а оттуда дежурные перенесут на Твердь.

Внедрение в дарайские структуры для дейтринов очень сложно. Расовый тип в обоих мирах слишком явно выражен. Дейтрин не может выдать себя за дарайца, исключение -- помеси, полукровки, случайно похожие на местный тип. Им можно сделать фальшивые документы, адаптировать по-настоящему, и они, насколько знала Ивик, иногда внедряются в дарайское Министерство Обороны, управление внешней разведки или даже правительство, не говоря о центрах разработки оружия и атрайдах.

Но это редкость.

Обычный дейтрин может выдать себя только за перебежчика, а таких ведь никто не возьмет работать в силовые структуры. Кажется, единственным исключением за всю историю был чистокровный дейтрин Вэйн, отец Кейты, который открыто сделал здесь неплохую военную карьеру.

Ивик с ее дейтрийскими скулами, глазами, носом -- смуглым с темными веснушками -- никакая карьера не светила. Ну и ладно, подумала она, складывая в наплечную сумку маленький эйтрон, точнее -- компьютер местного дарайского производства. Это открытый предмет, ничего подозрительного, интеллигентная дейтра вполне может приобрести для себя лично такую штуку. Правда, дороговато по ее нынешним средствам, но мало ли? На самом деле в эйтрон было напихано множество надежных и полезных для разведчика устройств, от чувствительного микрофона, позволяющего записывать хоть шепот в известном радиусе, до радиотелефона.

А внешне -- простенькая игрушка, чтобы коротать время за чтением или примитивными компьютерными играми, выходить в местную сеть.

Телефон -- также внешне простой и дешевый, внутри -- навороченный, выданный агентом обеспечения -- Ивик положила в задний карман брюк. Невольно провела левой рукой по поясу, словно пытаясь нащупать шлинг. Никакого оружия на себе -- к этому так трудно привыкнуть. Даже на Триме шлинг и пистолет всегда были при себе. Но здесь оружие носить нельзя.

Ивик побежала вниз по ступенькам, не пользуясь лифтом. Многоэтажное здание напоминало ей Триму, но там, в Питере, подъезд был темный, загаженный, стены исписаны разнообразными криками души на русском, английском и русском матерном.

Здесь же -- пристойно, чисто и хорошо отремонтировано, свет льется из широких окон. Климат не питерский. Лас-Маан, самый крупный город материка (даже в каком-то смысле -- столица) расположен в южных широтах. Снег бывает редко, хочешь покататься на лыжах -- поезжай в горы, да и там искусственные снежные спуски.

Детская же площадка во дворе длинного многоэтажника поражала скудостью. В Дейтросе "полигоны" для детей строят куда более тщательно -- cложные резные городки, разнообразные снаряды для лазанья. Впрочем, и детей -- в выходные -- гораздо больше. Здесь -- убогая железная горка, качели, песочница, на лавочке -- две молодые мамы, кажется, тоже дейтры, в песке возятся двое малышей; у горки -- небольшая стайка ребятишек постарше.

Рядом расположилась огромная автостоянка, и еще машины были запаркованы вдоль всего тротуара. Глянцевые, как леденец, цветные, с прозрачным верхом. В основном старые, верх полукруглый, но есть и современные, дорогие, каплевидные. Ивик с интересом присматривалась к машинам. Надо будет тоже купить себе, например, в кредит можно... На Триме она научилась водить. Здесь, конечно, система управления другая, да и все равно придется проходить курсы, чтобы получить соответствующий документ.

Это потом. Когда она начнет работать. Сейчас придется обходиться общественным транспортом. Автобус в центр идет по расписанию -- один раз в час.

Встреча была назначена на площади перед торговым пассажем, самым крупным в Маане. У древнего фонтана с недавно отреставрированными скульптурами. Ситуация, правда, осложнилась: в честь предстоящих празднеств Дней Демократии, на площади расположился гигантский веселый рынок. Ларьки, прилавки, детские карусели, закусочные, многоцветье товаров, толпы галдящих покупателей. У бортика фонтана приткнуться некуда -- дамочки оживленно перепаковывают и обсуждают свои приобретения, молодежь курит, детишки носятся друг за другом, обзор очень плохой, если точнее сказать -- никакого. А фонтан большой, по периметру метров сто. Ивик волновалась, медленно фланируя вдоль бортика. Она пришла раньше на 10 минут, хотя старалась двигаться потише, рассматривала витрины. Так вышло из-за расписания автобусов, будь оно неладно. В Дейтросе автобусы тоже ходят кое-как, но там это почему-то не раздражает.

Мысли Ивик текли сразу в трех направлениях. Во-первых, она работала: ненавязчиво высматривала среди толпы нужного ей человека. Резидент должен держать в руках "Маанский курьер", вот и все, что Ивик было известно. Дальше -- пароли. "Вы не подскажете, как пройти к Регистратуре?" - "Регистратура -- розовое здание с часами на той стороне квартала, но в это время, уважаемая дама, она всегда закрыта". Во-вторых, Ивик ругала себя. Ну что она за разведчик? Все-таки, мучил Ивик комплекс неполноценности, никакой она разведчик, хреновый. Несмотря на опыт, несмотря на поощрения начальства и вроде бы какие-то успехи. Настоящий талантливый агент энергичен и любознателен, как собака-ищейка, он давно бы уже все вынюхал здесь и все знал -- и что рынок сегодня, и кто резидент, хотя бы -- мужчина или женщина, дейтрин по внешности или маскируется под дарайца. Ивик даже не догадалась у Шелы об этом спросить. Вот и болтайся тут вслепую, подозрительно вглядываясь в каждого встречного и вздрагивая при виде газет в чьих-то руках.

В-третьих, Ивик просто с любопытством разглядывала народ. Дарайский народ. Забавно, что все они белокурые. Это красиво, приятно. И уже не кажутся на одно лицо, хотя и похожи, конечно, по типу. Детишки -- маленькие, беленькие, как ангелочки; девушки и дамы-блондинки, все натуральные, не крашенные; статные белокурые красавцы-мужчины. Может, завести роман с каким-нибудь дарайцем, подумала Ивик. Тьфу ты, совсем уже докатилась! Полный разврат в голове. Но ведь правда, какие красавцы! Все сплошь высокие, мощные... правда, у большинства эта мощь явно от излишества жировой ткани, а не мышечной. Но все равно. От природы, то есть от генного манипулирования и евгеники, фигуры у них -- одно загляденье, крепкие, широкоплечие. Светлые волосы и глаза. Приятно было бы пройтись с таким по улице, посидеть в кафе. Приятно и лестно. Ивик бы хорошо смотрелась с таким красавцем... вон хоть с тем, в зеленом свитере. Или голубоглазым парнем с яркими пакетами в руках... кстати, из одного пакета торчит газетка... Ивик пригляделась -- нет, не "Курьер". А жаль... Идиотка, одернула она себя. Ты что, уже готова лечь в постель с кем попало? А ведь у них тут никаких заигрываний, никакого флирта "просто так" не бывает. Флирт они воспринимают однозначно, даже самый невинный -- ты хочешь с ними переспать.

Так низко она все же не пала! Никакие разочарования в церковном опыте, никакие проблемы с духовностью или с обрядами все же не должны доводить до того, чтобы грешить напропалую. Мы же все-таки христиане. Этим и отличаемся от дарайцев. Если жить как попало, не задумываясь о заповедях, то какой смысл вообще бороться...

Ивик вдруг замерла. О Господи!

Так не бывает.

Газету в его руках -- нарочито поднятую, с черным жирным заголовком -- она разглядела позже. И даже не отметила в сознании. И даже не вспомнила, что это она -- она! - должна первой подойти к резиденту.

Она отходила от удара. Не болезненного, просто оглушающего. Как будто на голову вылили ведро холодной воды или треснули подушкой. И ведь это второй раз уже такой удар, связанный с...

И два раза такое не бывает. Но тут же она осознавала -- что вот, бывает-таки, и понимала почему-то, что иначе и быть не могло, что жизнь не могла не столкнуть их снова, пусть опять совершенно невероятным образом. Ну в самом деле, мало ли в Дарайе агентов, почему же именно он... она... они должны встретиться.

Именно невероятность поражала. И в то же время казалась правильной и неизбежной. Неизбежность чуда. Сюжет ее жизни продолжался, снова становился логичным, снова обретал остроту и будущее.

Кельм, тем временем, уже сам двигался в ее сторону, поглядывая с ободряющей улыбкой -- чего ты мол, давай, начинай. Он-то, конечно, не был в шоке. Он настоящий разведчик, сразу опомнился и вообще не волновался даже. А может, Ивик ему давно глубоко безразлична, и волноваться просто не с чего. А может -- скорее всего - он заранее знал, что это будет она.

Кельм почти не изменился. Выглядел похуже дарайских красавцев, которых Ивик только что разглядывала -- пониже ростом, не такой мощный, просто очень жилистый. Не постарел -- если раньше выглядел старше своего возраста, то теперь, пожалуй, больше соответствовал ему: седина смотрелась органично. Шрамы уже совершенно не были видны, а глаза -- серые странные его глаза так и светились.

Он уже стоял рядом, и молчать было бы дико. Ивик с трудом разлепила губы, подавляя простецкое "привет". Она на работе!

- Вы не подскажете, как пройти к Регистратуре? - ее голос предательски задрожал.

Кельм поощрительно улыбнулся и свободно ответил, что мол, Регистратура -- розовое здание с часами на той стороне квартала, но в это время, уважаемая дама, она всегда закрыта.

- Это плохо, - вспомнила Ивик продолжение, - мне надо сегодня подать документы. Даже не знаю, что делать.

- Вы нездешняя, - играл дальше Кельм, - не дарайка. Кажется, вы из Дейтроса...

- Да, я недавно бежала оттуда.

На этом обмен условностями был закончен. Кельм сказал.

- Знаешь, и я тоже. Но я здесь уже несколько лет. Если хочешь, пройдемся немного?

Они пошли рядом вдоль ларьков. Соблюдая дистанцию. Ивик ощущала, как все дрожит внутри. Страх, неловкость, восторг (она так давно его не видела, а он -- такой чудесный, самый лучший, как вообще можно было жить, не видя его, это была не жизнь, а существование... оказывается, никуда ее чувства не делись), понимание, что он-то ее давно забыл, и она ему не нужна, ну это и неважно, зато они будут вместе работать, можно будет просто с ним видеться, так даже лучше... или хуже, зачем такие потрясения, ведь как больно уже заранее оттого, что он к ней абсолютно безразличен -- и это после всего; и она ведь сама виновата, сама тогда его послала... Всего этого Ивик додумать не успевала. Неясно ей было, радость это или ужас.

Господи, ну зачем, зачем, за что? К чему такие потрясения? Как только Кельм заговорил, ей стало гораздо легче. Отношения устанавливались. Нормальные, деловые. С Кельмом вообще все легко. Жить легко. Никаких проблем не возникает.

- Меня зовут, кстати, Тилл. Тилл иль Кэр.

- Меня -- Ивенна иль Мар, - представилась она. Кельм чуть заметно кивнул.

- Хорошо, Ивик. Значит, будем работать. Смотри, какие чудные штучки! - они подошли к прилавку с поделками из разноцветного камня. Кельм перебирал вещицы, спрашивал о цене. Ивик почти ничего не видела, хотя поделки и вправду были чудные. Кельм оторвался от разглядывания.

- Знаешь что, может, присядем, выпьем чего-нибудь? Так удобнее.

- Давай, конечно.

Он повел Ивик в близлежащую закусочную под открытым небом. Длинные деревянные столы с лавками были в основном не заняты -- время еще не пик, народу на рынке не так уж много. Кельм взял себе и совершенно одуревшей Ивик по пиву, взял тарелку орешков, прямиком направился к краевому столу, расположенному весьма удобно -- у глухой, даже лишенной окон стены здания. С трех других сторон были незанятые столы. Ивик пришлось сесть спиной к прилавку, но Кельм устроившись у стены, контролировал взглядом окружающее пространство.

Он-то знал, конечно, о рынке, заранее присмотрел и удобное место для разговоров. Теоретически здесь их могли прослушать только одним способом -- если микрофон встроен в стол.

Пиво было вкусное, легкое. Орешки -- соленые и хрустящие. Кельм неторопливо, негромко объяснял ситуацию.

- Я работаю в Виине, в Центре разработки виртуального оружия - Лиаре. У нас там интернат для одаренных подростков... ну ты в курсе, как это делается. Я был гэйном, пять лет назад попал в плен. Согласился на сотрудничество.

Ивик передернуло.

- Господи, как же ты...

Она поймала взгляд Кельма. Замерший, непонятный.

- Это было трудно, - согласился он, - но иного варианта не было. Года полтора я разрабатывал оружие. Потом стало сложновато, перестало получаться. Меня перевели на другую работу. Сейчас я занимаюсь обучением подростков, без боевого опыта они мало что могут... Вангалов также обучаю по договору. Консультирую.

До сих пор они не сказали ничего подозрительного для потенциальной контрразведки. Взгляды не в счет.

- Давай-ка выпьем, Ивик, - энергично сказал Кельм, - за нашу встречу!

Они торжественно чокнулись бокалами.

- А ты, значит...

- Я эмигрантка из Дейтроса. Здесь всего 4 месяца, проходила проверки. Прошла успешно, - с гордостью подчеркнула она, - теперь вот живу в Кул-Риане. Всего несколько дней... В Дейтросе я была медар, воспитательницей в вирсене в Шим-Варте. Сейчас уже нашла работу, мне повезло сразу -- в Латане, в "Колыбели"...

- В Колыбели? - брови Кельма поднялись домиком, -ничего себе работка... не завидую.

- Тебе тоже не позавидуешь, - осмелилась Ивик.

- Надеюсь, ты выдержишь. Это тяжело. Но работу действительно искать трудно, выбор у нас небольшой. Дейтрийские эмигранты обычно либо безработные, либо на самых непривлекательных местах.

- Я знаю, мне уже говорили. Если не считать таких, как ты...

- Да. Если не считать предателей.

Ивик чуть вздрогнула.

- Все эмигранты в какой-то мере...

- Но в разной. Да, в разной. Но неважно. Значит, так. У тебя с техникой все в порядке? Тебе какая-нибудь помощь нужна?

- Нет, все нормально.

- Хорошо. Тогда вот -- это тебе.

Кельм выложил на стол бумажник, раскрыл, вытащил карточку с встроенной флешкой. Передал Ивик. Вроде бы визитная карточка. На вид -- знакомятся люди...

Ивик молча положила карточку в карман.

- Далее. О порядке встреч. Нам с тобой надо видеться не реже раза в неделю. Иногда два раза или даже три. Чтобы не вызывать подозрений, необходимо установить официальные отношения.

Он помолчал.

- Варианты следующие. Первый -- родственная связь. Мы родственники в Дейтросе, например, ты моя кузина. Естественно, что иногда мы можем встречаться и вспоминать прошлое.

Ивик кивнула.

- Второй вариант -- работа. Он получше. Тебе уже подобрали место работы, но там очень мало платят, и ты для подкрепления бюджета работаешь на меня. Я могу тебе платить, правда, немного... например, будешь у меня уборщицей или тексты перепечатывать...

- Ясно. Действительно, это более... правдоподобно.

- Третий вариант -- общее хобби. Я занимаюсь горными лыжами в Туре. Ты записываешься в наш клуб, там будем встречаться.

Ивик вздохнула. Лыжи она ненавидела с времен квенсена. Но с другой стороны, тоже неплохой вариант, и в клубе встречаться удобно.

- Четвертый вариант, - сказал Кельм, - любовная связь. Мы изображаем любовников.

Он испытующе, внимательно посмотрел на нее. У Ивик пересохло во рту.

- Четвертый вариант, - не задумавшись, сказала она, - я выбираю четвертый. Если можно.

- Можно, - тихо сказал Кельм и накрыл ладонью ее руку, лежащую на столе.

Теперь они смотрели друг другу в глаза долго и внимательно.

- Тогда пошли, - он встал. Бокалы уже были пусты. Ивик поднялась вслед за ним.

- Это хороший вариант, - говорил он деловито и быстро, - все остальные хуже. Лыжи -- подозрительно, что ты еще не устроившись, начинаешь тратить деньги и время на хобби, да и дорогое это хобби. Родство -- все равно непонятны частые и регулярные встречи. Работа -- получше, но гораздо сложнее встречаться в неформальной обстановке. Этот же вариант просто идеален. Мы можем делать все, что угодно, так часто, как необходимо. Уединяться, ездить на природу и так далее. Я надеялся, - подчеркнул он, - очень надеялся, что ты согласишься на этот вариант.

Ивик жалко улыбнулась.

- В конце концов, мы с тобой уже даже были женаты...

- Конечно, иногда придется все равно держать заочную связь. Шела тебе должна была передать карту.

- Да, я знаю.

Ивик выучила наизусть четыре точки, тайники, которые следовало регулярно проверять.

- Тогда, раз такие дела, давай зайдем сюда...

Они вошли в небольшую палатку, где на длинных столах, на черном, малиновом, синем бархате была разложена бижутерия. Ивик почти ничего не замечала, смотрела на украшения только для вида, что-то говорила, кивала и делала вид, что приходит в восторг, что оценивает... Она никаких украшений не видела. И вообще ничего не видела вокруг, одного только Кельма. Разведчица из нее -- никакая. Если сейчас за ними идет хвост, ее могут брать прямо тепленькой -- она никого и ничего не видит вокруг.

Кельм же видел все прекрасно. Он придирчиво перебирал украшения, что-то спрашивал у полненькой, кудрявой продавщицы. Та отвечала вежливо и оживленно, хотя и видела, что перед ней всего лишь чужак, дейтрин. Дринская рожа. Но Кельм расположил ее к себе, разглядывал самые дорогие украшения, клал на ладонь, смотрел на просвет. Прикидывал на Ивик. Наконец выбрал колье из синих бусин, к нему -- браслет и сережки. Расплатился. Тут же надел колье Ивик на шею. Она нацепила сережки, посмотрела на себя в зеркало.

Сейчас каждый шаг, каждый жест имел множество значений, каждое слово -- невообразимую глубину. Синие бусины сверкали, оттеняя темные глаза Ивик, она себе нравилась в этом колье. Она знала, что сохранит вещицу надолго, что это -- талисман, это -- на память, навсегда, что эти украшения будут для нее дорогими, как подаренный в детстве молитвенник...

- Ты очень красивая, - сказал Кельм серьезно. Он уже начал "изображать любовную связь". Ведь это необходимо для дела!

Сеанс связи рекомендовалось проводить спустя какое-то время после встречи с резидентом. Но в первый раз Ивик решила сразу выполнить все, что нужно.

Cначало следовало установить, где находятся кочующие врата, выходы из Медианы на Твердь. Врата всегда охраняются, а местоположение их может сместиться на десятки километров за день. Сегодня Врата прямо в центре города, а завтра -- где-нибудь в загородных рощах. В местности Лас-Маана располагались шесть выходов -- безумие, в Дейтросе никогда не строят населенных пунктов там, где поблизости более одного выхода на Твердь. Правда, врата появляются иногда позже, самопроизвольно...

Поиск врат с Тверди - занятие непростое, можно и засветиться. Из квартиры делать это запрещено. Уложив в рюкзак эйтрон и все нужное оборудование, Ивик отправилась на автобусе в ближайший парк.

В Маане только еще расцветала золотая осень. А небо нависало над головой серое, влажное и холодное. Ивик дождалась безлюдной лесной остановки, где вместе с ней вышел только один -- судя по внешности, вангал, гора мышц и знакомые до боли полуобезьяньи черты, маленькие глазки. Вангал был одет в штатское, в самую дешевку, которую Ивик уже начинала отличать -- почти невесомая на теле синтетика, грязные и затертые штаны и футболка.

Но ему, наверное, это безразлично...

Ивик проследила взглядом за автобусом - современный, гигантская капля со сверкающим верхом, он совершенно бесшумно и быстро рванул с места по прямому, как стрела, шоссе. Вдали над лесом виднелись взметнувшиеся виадуки - они здесь повсюду, машины почти не ездят там, где ходят люди. Удобно.

Вангал между тем зашагал по обочине. Ивик направилась в противоположную сторону. Вскоре свернула в лес. А вот здесь уже все привычное, не так, как в городе - нормальная природа, не слишком отличающаяся от дейтрийской или земной.

На время все переживания, связанные с Кельмом, отодвинулись. Сейчас важно тщательно выполнить задачу.

Ивик выбирала тропинки поуже и поизвилистей, и в конце концов оказалась в настоящей чаще. Скатилась в небольшой овражек для пущей безопасности. Уселась на камень, раскрыла рюкзак и вытащила эйтрон.

Настройка потребовала нескольких минут. Врата отыскивались с помощью прибора, сочетавшего медианный маяк и радиолокатор; радиоволны можно запеленговать, отсюда и требования к укрытию для связного. Ивик запустила программу и молча, напряженно ждала, глядя в экран. Наконец монитор высветил план города с сетью медианных врат. Ближайшие располагались в двух километрах отсюда. Значит, никуда больше ехать не надо, решила Ивик. Выходить в Медиану можно прямо здесь.

Она скрутила шлинг и привычно повесила его на ремень. Надела лямки рюкзака. Закрыла глаза.

Серый простор отозвался в душе радостью -- будто возвращаешься домой. Медиана для гэйна -- всегда радость. Медиана -- это свобода. Игра, творчество. Могущество. Да, в Медиане опасно -- но гэйн здесь ощущает себя уверенно.

Даже если точно знает, что в паре километров отсюда -- вражеский патруль, что с минуты на минуту он будет обнаружен, с Тверди вызовут сразу же большое подкрепление, и возможно, не удастся ни уйти, ни победить в неравном бою...

Надо спешить. Ивик первым делом поставила вокруг щит невидимости -- теперь ее по крайней мере визуально не обнаружить. За две секунды создала себе столик-подставку и установила эйтрон. Запустила передатчик -- он также был встроен в компьютер. Затем разломила пластиковую визитку, освободила флешку и вставила в нужное отверстие эйтрона. Техника, к счастью, работала быстро и безотказно. Пока эйтрон искал связь с замаскированным дейтрийским приемником, стоящим где-то на границе зоны. Таких приемников много, целая сеть, дарайцы постоянно их находят, но служба обеспечения ставит новые...

Ивик нацепила наушник, и тотчас вздрогнула от резкого окрика на дарайском -- судя по выговору, это был не вангал. Да и всегда в патрули посылали офицеров с вангалами.

-- Кто в зоне? Отвечайте! Пароль!

Ивик выругалась сквозь зубы. Конечно, обнаружили. Дарайя охраняется из Медианы так же, как Дейтрос -- все зоны вокруг врат постоянно контролируются, перекрывают друг друга. Без кода-пароля в Медиану не выйдешь, а гражданские лица могут получить код лишь в бюро перемещений.

Сколько им потребуется, чтобы добраться до Ивик? Минута, две?

"Связь установлена. Готов к передаче".

Ивик щелкнула по кнопкам дрожащими пальцами. В небе показались черные точки.

Спокойно, сказала себе разведчица. Их немного. Лучше не проявлять себя. Они меня не видят. Может быть, не найдут. Вступать в бой крайне нежелательно.

"Информация отправлена. Перехожу на прием".

- Немедленно отвечайте!

Информацию они перехватывают, конечно, но она шифрованная. Но запеленговать ее могут, и с этим ничего не сделаешь. Ивик замерла. Еще немного, совсем немного. Где-то на грани выставленного ею щита бесшумно расцвел огненный шар взрыва -- один, другой.

"Прием завершен".

Все! Ивик схватила эйтрон и немедленно -- по горячему следу -- вернулась обратно на Твердь, в осенний парк. Не упаковывая рюкзака, помчалась сквозь лес. Сейчас патрульные могут обнаружить горячий след и преследовать ее дальше на Тверди... Ивик сжимала электронный плоский ящичек под мышкой, пот лился градом, она давно уже не бегала с такой скоростью, да еще по пересеченной местности, сквозь кусты. К счастью, городская роща скоро закончилась. Ивик пошла по аллее парка, здесь навстречу уже попадались люди. Все еще опасно -- конечно, если они нашли горячий след и идут за ней. Скорее всего -- не нашли, не сообразили. Возможно, ничего и не заподозрили. Ивик завернула в уборную и в кабинке снова упаковала в рюкзак все оборудование и шлинг.

Кельм просил позвонить ему после сеанса связи -- придуманная легенда позволяла и это. Ивик вышла из домика, набирая цифры на плоском квадрате мобильника. Экранчик вспыхнул. В наушнике раздался чуть медлительный, низкий, такой знакомый голос.

- Иль Кэр слушает.

- Тилл, это я... у меня все хорошо, мы увидимся?

Это была условленная кодовая фраза, означающая -- информация отправлена, все в порядке.

- Я думал, ты позвонишь позже, - в голосе Кельма было легкое удивление и нежность, - но я рад, очень рад. У тебя все благополучно? Жить никто не мешает?

- Ну что ты, я такая незаметная, кому я нужна? Все просто замечательно.

Он тихо дышал в трубку.

- Ты умница. Мы еще созвонимся, да?

- Обязательно.

Ивик какое-то время шла, не в силах, не в состоянии погасить рвущуюся на лицо счастливую идиотскую улыбку.


Прозрачно-стальной, разорванный.

Власть, бесконечный крик.

Голос, молчаньем сорванный.

Мужчина, мальчик, старик.

Пытаясь объять необъятное,

Горы свернуть в рулон,

Забрать у себя непонятное,

И делиться теплом.

Лучший и сильный. Опытный.

Любимый. Просто живой.

Зеркала звон и хлопоты,

И дорога домой...

(nelka35)

Ивик давно уже не писала стихов. И песен не было. Как-то не приходилось. Притом, что с прозой у нее все было в порядке. Стихи, она давно заметила, требуют сильнейшей и более длительной концентрации Огня. У нее, по крайней мере. У других, может быть, иначе.

Сейчас у нее получалось все.

Чумная. Сумасшедшая. Она засыпала с улыбкой, просыпалась, понимая, что жизнь полностью изменила течение свое, что теперь-то все будет иначе, будет прекрасно. Уговаривала себя, что это не так. И смутная тревога разгоралась в сердце, Ивик знала, что счастье никогда не бывает долгим. И мучил страх оттого, что за сильную радость придется и платить, так же сильно и даже с процентами. Может быть, лучше никогда не испытывать счастья.

Но что она могла поделать с собой? Ничего, ничего абсолютно. У нее все горело в руках. Она в два дня завершила ремонт. Вопреки обыкновению, стены были выкрашены гладко, без потеков, обои наклеены без пузырей, и стыки незаметны, гардины прикручены к потолку без изъянов. Ивик даже нашла дешевую прозрачную ткань и без швейной машинки сама сшила вполне приличные шторы, зеленоватые на кухню, синие в комнату, и еще тюль.

Будь у нее деньги, конечно, все это можно было бы здесь заказать. Это не Дейтрос, где каждый вынужден быть умельцем, где даже она -- руки-крюки -- чему-то вынуждена была научиться. Но денег у Ивик было очень мало. Это ее не удручало: здесь можно и без денег найти гораздо больше всего, чем в Дейтросе. Что уж говорить -- потребительский рай. Вроде, Ивик была к этому подготовлена, а все равно на практике изобилие ошеломляло.

Приходилось побегать по распродажам, по магазинам подержанных вещей, полазить в сети -- существовали постоянные сетевые ярмарки, где люди за гроши продавали ненужное барахло. Но времени у Ивик было достаточно. Можно и побегать. Ее охватил незнакомый доселе ажиотаж в наведении уюта.

Она раздобыла старую мебель -- практически бесплатно, деньги ушли только на перевозку. Это старье выглядело так, будто только что сошло с конвейера на фабрике. Просто такая мебель теперь не в моде, вот богатые и раздают, а то и просто выбрасывают отличные вещи. Шкаф для книг, компьютерный удобный стол, кожаные диван и кресло, гардероб. Ивик достала даже какие-то коврики, полочки, картинки на стену -- фотографии пейзажей и старинных городов. Бродя по бесконечным рядам хозяйственного супермаркета, Ивик с щемящей тоской вспоминала Марка -- как он радовался бы здесь, как ему было бы хорошо... Ему ведь больше ничего и не надо, он был бы так счастлив этими игрушками, добротным красивым инструментом, изобилием материала. Да, ему ничего не надо. Раньше ему нужна была Ивик, а теперь -- не так уж обязательно, теперь сойдет любая симпатичная женщина, а женщину ему найти нетрудно; он милый, обходительный, даже красивый; хозяйственный, в сексе -- выше всяких похвал.

Может, думала Ивик, мы и правда держим людей в Дейтросе, словно в тюрьме. Перетащить Марка сюда, пусть живет как эмигрант.

Она познакомилась с соседями, тоже эмигрантами из Дейтроса. Хэла, бывшая аслен, была старше ее лет на десять. Ее сын, Малин, наоборот на десять лет моложе Ивик. Хэла единственная в семье имела работу, и то -- не на полный день. Малин, правда, учился на каких-то курсах, но, вздыхала Хэла, перспектив у него мало. Он закончил всего лишь интеграционную школу. В Дарайю попал в возрасте 4х лет. Еще трое детей Хэлы жили отдельно. Муж ее, Вайш, пил напропалую, пытался как-то лечиться, но в последнее время опустился окончательно и представлял ужас и кошмар жизни Хэлы, которая, однако, не собиралась почему-то с ним разводиться.

Хэла и подсказывала Ивик, где искать дешевое барахло. Болтали на лестничной клетке, Хэла дымила одну сигарету за другой. Совсем не похожа на дейтру, думала Ивик. То есть черты лица -- да, конечно. Но -- курит. Волосы выкрашены вишневым, лицо -- одутловатое, пробито морщинами, в нос -- неуместно по возрасту -- вдет блестящий гвоздик. Как они меняются, будто этот мир перемалывает их. Хэла, впрочем, чувствовала себя уверенно и была, похоже, вполне счастлива.

- Это ты молодец, что сразу работу нашла, - говорила она, стряхивая пепел прямо на серые плиты пола, - наши обычно долго мыкаются. А то и вообще ничего нету. А на пособии, знаешь... Вон погляди на моего.

- Все лучше, чем с моим получилось, - вздохнула Ивик. По легенде ее муж пал жертвой кровавого Верса.

- Да, наверное, лучше. Хрен знает.

Больше говорили о бытовом -- о том, что в магазинах уже начали продавать подарки и украшения к Возрождению, хотя до праздника чуть не три месяца*. О тряпках, парикмахерских, о детях. Потом Хэла очередной раз стряхивала пепел и уходила к себе.

(*Дарайский лунный месяц считается по крупнейшей из лун, Теби, и составляет примерно двадцать суток, длительность которых лишь незначительно отличается от земной.)

Вдохновение, охватившее Ивик, распространялось не только на ремонт. Никогда у нее не было столько времени на творчество, как теперь. Разве что в санатории. Она то писала задуманный цикл рассказов, полуреалистических, пронизанных мистикой. То возвращалась к наброскам будущего романа. Сейчас она не боялась ничего -- была на пике формы и знала, что все получится. Все, что она хочет. Лучше, чем "Господь живых". Это понравится людям, это будет прекрасно.

Ей хотелось бы поиграть в Медиане, но и так -- ничего. И так она была довольна, каждый день по нескольку часов проводя за монитором. Обмениваясь короткими, незначащими и переполненными смыслом сообщениями с Кельмом. Легенду следует поддерживать. По легенде их отношения должны потихонечку развиваться.

Она уже не думала о том, правильно ли это. Все перегорело. Хватит. Она слишком долго об этом думала. Слишком во многом себе отказывала. Маячила на краю сознания тоненькая фигура Аллина - "если бы вы делали это ради Господа"... и тут же -- неизбывное страдание в глазах Кейты: "там была и его подпись", и мгновенное отвращение: как он мог вообще что-то советовать Ивик, почему она должна верить ему? Что он понимает в жизни, в любви? Он был другом Кейты, потом пришли новые друзья, появились какие-то разногласия, и он не задумываясь, кинул ее. Так же вот, как Марк кинул Ивик.

Ситуация была на самом деле сложной, понимала Ивик. Она довольно хорошо представляла психологию Аллина. Он не был предателем в буквальном, пошлом смысле. Не был Иудой. Пойти куда-то доносить, получить сребренники -- активные, открытые, враждебные действия, на них Аллин был не способен. Кто-то из его окружения, из новых близких друзей оказался способен. А сам он -- слишком пассивен. И то, что подпись его оказалась под тем документом, что так ранило, почти убило Кейту -- это была случайность, происходящая из той же пассивности. Все подписались, и он подписался. Если его новые друзья поступают так -- он с ними согласен. Не задумываясь, не беспокоясь ни о судьбе Кейты (да эта подпись, конечно, в ее судьбе ничего не меняла), ни о чувствах Кейты -- бывшей, уже неинтересной, уже чужой...

Пока есть чувства -- идеальная, почти святая любовь. Как только они прошли -- до свидания, дорогая. Обо всем этом даже думать было противно. Как будто бежишь по лесу и начинаешь проваливаться ногами, чуть не по колено в ледяную болотную жижу, и ноги вынимать все труднее, и хлюпает грязь.

А ведь даже сейчас Аллин бы сказал, что "все нормально". Что здесь такого, они пока еще ничего не нарушили. Никаких половых актов, так глубоко, в отличие от предательства близкого человека, оскорбляющих по его мнению Господа.

Ивик знала, что уже не "все нормально", понимала, к чему приведет эта добровольно придуманная ими легенда -- но перестала сопротивляться. Надоело. За годы мучений, поисков "правильности", молитв и советов священников -- перегорело все внутри. Она сама знала, что так -- будет правильно. Почему -- объяснить невозможно. Формально, разумеется, грех. Но наверное, у нее уже окончательно перегорели внутри какие-то встроенные с детства предохранители.

Она считала дни до следующего свидания. Но считала не мучительно -- она была, впервые за много лет, бессовестно, возмутительно счастлива.

Наступил первый-второй день, первый день второй декады месяца*; Ивик пора было собираться на работу.

Можно и сидеть дома на пособии, но отдел агентурного обеспечения заранее подобрал Ивик работу. Причина проста: безработные в Дарайе считаются социальной группой повышенного риска, каждый из них постоянно контролируется. Контроль всяческий: к безработным регулярно приходят домой контролеры из Службы Занятости, словно ищейки, вынюхивают -- не получает ли безработный каких-либо нелегальных доходов, не содержит ли его тайно кто-нибудь, не живет ли с ним незарегистрированный человек, нет ли доказательств недекларированной трудовой деятельности в компьютерных файлах. Еще хуже психический контроль. На жаргоне длительно-безработных называли сиббами, от дарайского слова "получатель пособия", и сиббы (то есть не имеющие работы более года) должны были каждые 5 месяцев проходить контроль в Атрайде. Иногда следовала принудительная госпитализация. Что при этом лечили -- для Ивик было загадкой. Например, никто не лечил алкоголизм Вайша, мужа Хэлы. Хэла зарабатывала недостаточно на семью, поэтому Вайш получал на себя хоть небольшое, но пособие. Лечили, вероятно, неправильные социальные тенденции и агрессию против общества, поставившего этих людей в положение изгоев.

*В каждом месяце ровно 2 декады, дни называют по номерам: 4-2, 7-1.

Все это агенту Дейтроса было не нужно -- потому Ивик нашли работу. Это не так-то просто, хоть Ивик превосходно владела дарайским языком. Даже если бы в Дейтросе она получила адекватное образование -- техническое, медицинское -- в Дарайе это не значило бы ничего ровным счетом. Хэла, например, была инженером-электронщиком, а электронные устройства Дарайи лишь незначительно отличались от дейтрийских. Тут Дейтрос не отставал. Однако Хэла трудилась всего лишь помощницей в магазине, и то была счастлива, получив хоть это место.

Без надлежащего профессионального дарайского образования нечего было и думать о приличной работе. Но и для простой-примитивной существовала гигантская конкуренция. Отдел обеспечения из сил выбивался, создавая нужные связи, возможности для устройства своих. Таких, как Ивик.

Она проснулась по звонку будильника и сразу же -- так привыкла с квенсена -- оказалась на ногах. Раскрыла окно, вместе с синеватым утренним светом в комнату ворвался осенний холод. Ивик поежилась. Натянула футболку. Проделала разминку, серию ударов-блоков из трайна, под конец силовые упражнения. Потом закрыла окно -- нечего студить квартиру. Отопление здесь недешево.

Следовало удовольствие -- душ. Ивик не удержалась, простояла почти десять минут под горячими струями, и так и не заставила себя переключиться на холод. Герметичная душевая кабинка -- практически филиал рая. Потом Ивик высушила волосы феном, оделась -- простенько, аккуратно, чтобы не бросаться в глаза. Сиббы, совсем уж плюнувшие на себя, носят исключительно синток -- ткань-дрянь, тонкая, чуть не прозрачная. По ней можно сразу определить сибба. Ивик оделась в подержанный, но все же хлопок -- синяя грубая рубашка, такие же штаны, на рубашку -- кокетливый галстучек. Хотя на работе выдадут униформу.

Сварила завтрак и съела его, задумчиво глядя в окно. Два яйца, мисочка хлопьев с молоком. За окном разгоралось светом утреннее небо. Здесь, на восьмом этаже, ничего, кроме неба, не видно, и это как раз хорошо. Ивик сунула посуду в мойку. Включила эйтрон. Перечитала половину рассказа, написанного вчера, и похвалила себя -- получилось. Исправила слово "вчерашние" на "забытые прошлой ночью". В углу зажглось сообщение от Кельма. Ивик от радости зажмурилась, открыла глаза и прочла:

"Скучаю по тебе, а тебя нет. Увидимся?"

Быстро стуча по клавишам тонкими пальцами, ответила: "Увидимся. И я скучаю по тебе". Хотелось написать больше, но ведь по легенде они едва знакомы.

Свидание было назначено на завтра. Ивик прочитала еще городские новости. Ничего особенного. Но надо знать, что творится вокруг. А сегодня -- первый рабочий день. Главное -- не опоздать на автобус.

Через сорок минут -- пешком, прикидывала Ивик, путь занял бы полтора часа -- разведчица входила под изогнутый, облицованный ракушечником свод Колыбели.

В просторном холле ожидали первые посетители. Наверное, решила Ивик, посетители, а не клиенты. Хотя мужчине явно перевалило за 60, и одет он был в синток, даже куртка из синтока -- черно-блестящая, позорно выдающая самое низкое социальное положение. Мужчина развалился в сторонке на местах для курящих, и спокойно дымил. Женщина, читающая стенд, тоже немолода, даже совсем пожилая, но седые волосы уложены в модную аккуратную прическу; песочного цвета костюм -- не из дешевого супермаркета.

Так ждут приема у кабинета врача, так идут по записи к чиновнику.

- Девушка, вы куда? Посетители у нас с девяти утра, - окликнула ее служащая в черно-белой форме. Ивик покачала головой.

- Я на работу. Моя фамилия иль Мар.

- А-а... из Дейтроса, да? У нас одна такая работает. Заходи. А зовут как? - миловидная не старая еще служащая забросала вопросами. Ивик отвечала, идя рядом с ней по коридору. Работницу Колыбели Покоя звали Санна. В глубине внутренних помещений их встретила женщина с властным лицом.

- Ты новенькая? Да, я знаю. Санна, сегодня она будет ходить с тобой. Пакет с одеждой уже пришел, покажи ей раздевалку.

- Начальство? - тихонько спросила Ивик, пока они шли к раздевалке. Санна казалась вполне приличной теткой. Работница кивнула.

- Ага. Это Види. С ней надо осторожнее.

- У нас в Дейтросе говорят -- держись поближе к кухне, подальше от начальства, - выдала Ивик, с трудом переведя пословицу. Аналогичная, кстати, есть у русских. Санна хихикнула.

- Вот твое барахло, переодевайся.

Ивик раскрыла пакет. Форма ей понравилась. Белоснежная рубашка с горловиной, переходящей в широкую ленту, лента завязывалась красивым пышным узлом. Черные узкие брюки с удобными карманами, черный жилет. Полукруглый металлически блестящий бейджик с ее именем -- в виде брошки на жилете. Столько хлопот, подумала Ивик. Подбирать одежду, печатать бейджик. А вдруг я не справлюсь с работой? Придется выгонять, а это все -- куда?

Должна справиться, выругала она себя. Эти-то старались -- ладно, а вот подвести отдел обеспечения -- серьезный минус.

- Самое главное запомни: живые не должны встречаться с мертвыми.

Для утилизации мертвых тел -- одна половина, для живых -- другая. Есть коридор, где они могут встретиться, чисто теоретически, но этого не следует допускать. На мертвой половине работать легче, поняла Ивик. Но там и дежурит только один человек. Сейчас здесь было пусто -- поток клиентов еще не начался. Дежурила девушка стандартного "молодого возраста" - то ли 18, то ли 45; волосы пострижены в каре, рыжеватый отлив, холодное красивое лицо, на приветствие Ивик почему-то не ответила. В руках электронный блокнотик. Смотрела только на Санну и говорила с ней.

- Ты не слышала, мы теперь должны еще вносить в Большой Регистр?... кто сегодня ночью дежурил? Опять панель не протерта. Я сообщила Види, пусть они как хотят...

Девушка, которую звали Тайс, Ивик резко не понравилась. Эти чувства, похоже, были взаимными -- хотя скорее, Тайс просто не заметила Ивик. Как пустое место.

Дейтре стало неуютно: похоже, Тайс вообще не считала нужным заводить с ней знакомство, зачем, скорее всего, ее уволят через пару дней. Может, так здесь всегда бывает? Неприятно было бы...

С мертвыми телами поступали просто. Снять бирку, сгрузить -- с помощью техники, конечно -- на одноразовые носилки и отправить по движущейся ленте в высокотемпературную печь. 10 минут -- и от тела остается легкий голубоватый пепел. Ивик прикинула затраты энергии -- ничего себе. Пепел ссыпается в урну. Для богатых -- заказную, красивую и недешевую, для бедных -- в экологичную бумажную упаковку; а то и вовсе в общую пепельную корзину. Затем мертвец заносится в компьютерную базу данных, данные пересылаются в городскую Регистратуру.

Работа на живой половине оказалась куда сложнее. Здесь сидели специалисты -- медсестры, психолог, юрист. В обязанности неквалифицированного персонала входило сопровождение клиента.

Пожилая дама уже входила в белоснежный коридор, осиянный почти неземным ярким светом. Как будто в преддверие некоего загробного счастья. Ивик вспомнила очередной раз, что дарайцы, энергично отвергая христианство, массово верят в "жизнь после смерти". У них даже есть вполне развитая мифология на эту тему -- вроде ты попадаешь в некий туннель, за которым -- слепящий свет, а дальше -- в меру фантазии, каждый сочинял что-то свое. Эта мифология даже якобы подтверждалась какими-то научными исследованиями и свидетельствами "оттуда". Некоторые, впрочем, верили в перевоплощение.

Санна поспешила к клиентке. Что-то щебетала, направляя ее в кабинет. Это правильно, подумала Ивик, что мы здесь работаем. Было бы ужасно идти на смерть, испытывая бюрократические муки, бегая по кабинетам самостоятельно, не зная, куда ткнуться. Хотя может быть, наоборот -- это отвлекло бы. Пообщаешься с бюрократами -- смерть покажется облегчением.

В кабинете медсестра в блестящем голубоватом костюме провела медицинское освидетельствование -- сверилась с документами дамы. Все было в порядке. Дама неизлечимо больна, врачи обещали не больше полугода жизни. Санна с Ивик тем временем заполнили ведомость, сидя у соседнего монитора.

- Сообщения родственникам рассылаются автоматически, - негромко поясняла Санна, - если, конечно, клиент не выразит другие пожелания...

Медсестра сделала даме внутривенную инъекцию. Подготовительная, сказала она успокаивающе, чтобы расслабиться. Это еще не вредно, не беспокойтесь.

Почему-то Ивик поняла, что это и есть ТОТ САМЫЙ укол.

Они вывели даму в коридор, и вскоре оказались в небольшой уютной комнатке с телеэкраном во всю стену, с мягким креслом, в которое дама улеглась, и сразу же поднялась подставка для ног. Санна накрыла умирающую шерстяным пледом.

-- Вы посидите здесь, скоро подойдет очередь. Может быть, вам захочется спать, вы получили седативное средство. Можете спокойно засыпать, ничего страшного...

Вранье, подумала Ивик. Сцепила пальцы, чтобы не дрожали. Санна суетилась вокруг клиентки, спрашивала, чего бы ей хотелось поесть или выпить. Подкатила столик с фруктами, пирожным, крейсом и соком. Попутно объяснила Ивик, где и что здесь лежит. Вранье, думала Ивик. Это нечестно. Она заснет -- и не проснется больше. Умирать надо в ясном сознании. Молиться, подводить итоги жизни. Готовиться к встрече -- ну или, допустим, к небытию.

Хотя, наверное, женщина подготовилась дома.

К тому же ей некому молиться, и итоги подводить не с чего, ничего значительного, скорее всего, в ее жизни и не происходило. Работницы оставили клиентку в мягком удобном кресле, у столика с лакомствами, у экрана, полыхающего нереальными красками: по одному из сотни каналов шел очередной сериал. Вышли в коридор.

- Это была смертельная инъекция? - спросила Ивик шепотом. Санна кивнула.

- [Author ID1: at Mon Nov 1 12:18:00 2010 ]- Они отходят в таких отдельных комнатках. Мы их называем гробы. Видишь ли, если в общей, да они будут видеть соседей... Что, страшно? - с сочувствием спросила она, видя лицо Ивик, - ничего, привыкнешь.

Ивик сказала бы "о Господи", но в дарайском языке это было давно отмершее выражение.

Второй клиент оказался сиббом. Таких больше всего, пояснила Санна. Кстати, вангалы никогда сюда не приходят. Они вообще не живут больше 30-40 лет, так запрограммирован геном. Но обычно вангалов забирают в армию, для того же они и созданы.

Простые сиббы доживают до 60 лет, а там -- конец пособия. Кто-то идет в бомжи, но в этой среде непривычному человеку не уцелеть. Кроме того, бродяжничество полулегально -- миротворцы ловят, и в атрайд, а там скорее всего -- все равно эвтаназия. Многие в 60 просто самостоятельно идут в Колыбель.

- Слушай, - не удержалась Ивик, - у нас же богатое общество. Неужели мы не могли бы кормить таких и дальше?

Санна пожала плечами.

- Это не наше дело, правда? Все мы можем оказаться на их месте. Надо думать, чтобы самому в 60 лет сюда не попасть.

Сибб боялся. У него дрожали руки -- то ли от страха, то ли от алкоголизма. Но устроившись в кресле и залпом выпив стакан настойки, клиент успокоился. Еще больше его порадовала выставленная на столик батарея бутылок -- коньяк, вино, маленькие водочные утешалочки, закуска на широкой тарелке: ветчина, копчености, сыр.

- С такими проще всего, - в коридоре пояснила Санна, - ну иногда правда начинают беситься... но тут главное -- пообещать бутылку. С хайсозависимыми тоже легко. Они вообще идут потоком ежедневно. Прикинь, если в 60 лет перестать выдавать хайс... ломка... тут побежишь куда угодно. Отдают жизнь ради последней затяжки.

После работы, переодевшись, Ивик поехала на встречу со своим резидентом. Очередной дежурный контакт. В ее кармане с утра лежал дешевенький мобильник, где вместо карты была вставлена флешка с информацией. Таких предметов у Ивик дома было навалено - целый потайной ящик: брелки, сигареты, неработающие мобилки и фотоаппараты, шоколадки, визитки, авторучки... внутри -- носитель информации, снаружи -- безобидная вещица, которую можно открыто, на глазах у всех передать, не вызывая подозрений.

Ивик вцепилась в поручень, прижалась носом к стеклу. Внутри автобус комфортабельный, современный, но сесть уже некуда, все занято. Смотреть на людей было страшно: в каждом из них Ивик видела будущего клиента Колыбели. Скорее всего, так оно и будет: неудачники, которые ездят в автобусах, кончают жизнь соответственно.

И ведь свобода, ничего не скажешь. Под конвоем никто в Колыбель не ведет. Хочешь -- иди побираться или воровать в 60 лет. А точнее, надо раньше думать и не быть лузером. Кто виноват? Никто, только ты сам...

Будущие клиенты, ни о чем таком не подозревая, весело галдели, вися на поручнях. Обсуждали распродажу в крупном торговом центре "Эллан", парни справа -- матч по файболу между сборными Лас-Маана и Тианга, женщины слева делились рецептами к Дню Возрождения.

Как они живут -- с таким? Мужественные люди...

Глупости, оборвала себя Ивик. Все живут, зная о смерти. Мы же все умрем, правда? И все стараемся не думать об этом. Какая разница, как умереть? И уж лучше с комфортом, под усыпляющий сериальчик и крейс с орешками, чем после боя, от ран, корчась от боли и истекая кровью. Ничего, все мы как-то живем.

Надо привыкнуть. Санна права, надо просто привыкнуть к этому. Они же с этим живут -- и я смогу.

Доехав до Центра, Ивик уже почти забылась и успокоилась. Кельм ждал ее на условленном месте -- стоял напротив фонтана у книжного магазина, листал выложенные на лотки книги. Повернулся к ней. Взгляд -- обжигает, улыбка -- возносит ввысь.

- Привет, Ивик.

Он говорил теперь по-дарайски. Она неловко кивнула. (Нужна? Она ему -- правда -- нужна?)

- Пойдем, - Кельм взял ее под руку.

- Знаешь, у меня мобильник сломался... ты не посмотришь?

Вложила девайс с флешкой в его руку. Кельм кивнул, убрал в карман.

- Посмотрю. Ивик... я понимаю, что это немного преждевременно. Но -- давай сегодня поедем ко мне?

Сердце Ивик стукнуло где-то у горла.

- Давай.

- Страшно?

- Да. Ты даже не представляешь... Я не понимаю этого. Ведь я убивала, - сказала она шепотом, хотя здесь, на улице их никто не мог слышать, - ведь я всю жизнь хожу рядом со смертью. Все мы... Но здесь...

- Понимаю. Ну а что ты хочешь, это же дорши.

Ивик показалось, что он говорит слишком громко, она нервно вздрогнула.

Кельм распахнул перед ней дверцу машины -- роскошной, как показалось Ивик, "Лендиры" с дымчато-фиолетовым низом. Верх до того тщательно вымыт, что стекла будто нет, словно в кабриолете. Не стекло, конечно, вспомнила Ивик, а прозрачный оргпласт. У нас такой применяется только в военной технике, дорог в производстве. Зато наш лучше и еще прочнее, чем здешний. Кельм вырулил со стоянки. В машине зазвучала музыка. Явно дейтрийский оркестр. Композиция была Ивик незнакома, но отличие от любой дарайской музыки она улавливала с ходу -- это как различие между натуральной тканью и синтетикой -- последняя может быть прочнее, ярче, красивее, но только коснись пальцем -- ненастоящее.

- Наше? - она кивнула на встроенный плейер. Кельм кивнул.

- "Ладони лета". Из Лоры. Мне нравится.

- Мне тоже, - согласилась Ивик. Она слышала об этом ансамбле. Из Лоры -- там могла бы и Дана играть. Если бы продолжила заниматься музыкой.

Они летели вперед под пронзительную чистую мелодию. Какой контраст -- трястись на автобусе или ехать в машине! Куплю машину, пообещала себе Ивик. Мимо неслась автострада, поднятая над городом дугой, временами ныряющая в туннели. Трехрядная лента пестрых авто тянулась потоком. Ивик снова окунулась в приятную часть дарайской жизни. Комфортное сиденье, над головой -- чистое небо, вокруг -- прекрасная техника и вылизанная автострада, музыка волнами омывает душу, на Кельма за рулем смотреть -- одно наслаждение. Его правая рука лежит на угловатой рогатине руля, а левая, с покалеченными пальцами, лишь изредка касается управления, когда правой нужно переключить передачу. И какие же у него красивые руки. И как он сам прекрасен, когда ведет вот так машину, внимательно глядя вперед, небрежно касаясь рычагов - будто пилот космического корабля. Поворачивает к Ивик лицо, и улыбается.

- Я так ждал, когда мы опять увидимся. Это безумие какое-то! Ну не бывает так, правда? Я по тебе так соскучился.

- Я тоже... очень ждала... - Ивик трудно говорить, просто дыхание спирает. Музыка волной смывает чувства.

На очередном съезде Кельм свернул вниз. Он жил в приличном тивеле -- не то, что Ивик. Зарабатывал хорошо -- как и сулили в атрайде пленным, уговаривая совершить предательство.

В тивеле неудачников и дейтрийских эмигрантов -- что почти одно и то же -- где поселилась Ивик, высятся неопрятные многоэтажки, земля закована в асфальт, немногочисленные дворники силятся разгрести груды окурков, мусора, битого стекла. Здесь же, в тивеле, где живут приличные люди -- даже не подумаешь, что ты в большом городе. Особняки по два-три этажа, редко одноэтажные бунгало; витые символические ограды, живые изгороди, сады, сады, цветники, искусно выложенные каменные композиции и бордюры. Асфальтовая полоса для машин, мощеный тротуар -- совершенно пуст. Очень редко у домов попадались играющие дети -- по одному, по двое-трое, зато обязательно с яркими дорогими игрушками, на автомобильчиках, велосипедах. Поселок окутывала умиротворяющая тишина, здесь было хорошо, как в раю. Так спокойно, так легко и приятно...

Кельм въехал в ворота подземного гаража, автоматически раскрывшиеся. Ивик успела бросить взгляд на его дом -- двухэтажный, облицованный серым с мерцающими блестками. Кельм снимал половину дома, в другой половине жила семья с ребенком.

В доме у Кельма все было уютно, все так просто и естественно, как могут себе позволить только богатые люди

- Господи, какая тут у тебя красота! Все сам делал, да?

- Что значит делал? Купил да поставил, - усмехнулся Кельм. Но видно было, что ему приятно. Весь первый этаж занимала гостиная -- длиннющая, просторная, как зал, с помощью диванов, шторок и широких дверных проемов разгороженная на полуотсеки. Вся гостиная -- в бежево-белых тонах. Белоснежные легкие шторы, рельефная штукатурка стен, мягкий светлый ковролин под ногами. Ничего синтетического. Все дорогое и добротное. Коричневые диваны, кресла, пуфики -- замша, натуральная кожа. Мебель из темного дерева, под старину. Деревянные журнальные столики, белые светильники у стен. Встроенный в стенку громадный экран, подсвеченный изнутри бар.

- Идем на кухню?

В этой кухне, по ее размеру, могла бы спокойно поселиться обычная дейтрийская семья. И здесь тоже все сверкало, как на выставке. Ни единого лишнего предмета на вылизанных мраморных поверхностях рабочей платы. Шкафчики натурального светлого дерева. Черная керамическая электроплита на шесть конфорок, незнакомые приборы, колоссальный холодильник за теми же светло-деревянными панелями. Пол выложен бежевой каменной плиткой, в тон рабочей плате, в тон просторному, на толстой металлической ножке овальному столу.

- Присаживайся. Давай тут посидим? На кухне все равно как-то уютнее.

Стулья тоже в тон кухни по цвету, деревянные, прочные.

Кельм выложил на стол "сломанный" мобильник. Вытряхнул карту. Вставил собственную.

- Ну вот, починил, держи, - засмеялся, протягивая Ивик мобильник. Она кивнула и убрала девайс в нагрудный карман.

- Расскажи, как прошел сеанс связи? Не бойся, машину я сегодня не чистил, а дом проверил как следует. Можно говорить.

- Ты уверен? - Ивик с опаской огляделась, словно ожидая увидеть где-нибудь на стенах микрофоны.

- Уверен. Так как со связью -- нормально все прошло? Если не возражаешь, я сразу посмотрю сообщения...

Он поставил на стол маленький черный эйтрон, вставил флешку, переданную Ивик.

- Нормально, - сказала разведчица, - страшновато, конечно. Патруль сразу засек. Но в принципе...

- Они такие. Я знаю, случалось и самому выходить на связь. Тяжело это, - он чуть нахмурился, - с одной стороны, и не знаю, рад ли я, что именно ты... То есть, конечно, - оборвал он себя, - я очень рад, что тебя вижу. Но опасно это уж очень.

Ивик опустила лицо в лни. Я очень рад... очень рад... так же не бывает. Она почувствовала себя значительной, необыкновенной. Не такой, как все. Она прекрасный, уже известный писатель. Редкий специалист. Красивая женщина. Почему бы ее и не любить? И не помнить много лет, хотя бы даже такому уникальному, редкостному мужчине, как Кельм? Разведчик между тем слегка хмурился, изучая присланные из Дейтроса сообщения. Которые она -- Ивик -- с риском для жизни и вообще, если честно, довольно сумбурно -- но все ж-таки успешно приняла для него в Медиане. Гэйна снова загордилась собой. Минут через пять Кельм закрыл эйтрон.

- Все нормально. Для тебя пока ничего нет. Ты после работы есть хочешь? Или только кофе?

- Мы перекусили там, давай лучше кофе

Ивик вскочила, намереваясь помочь, но Кельм жестом показал ей "сиди". Наблюдать за ним было одно удовольствие. Экономные, точные движения, нечеловечески быстрые, но не суетливые. Кельм заварил кофе в машине, в несколько мгновений накрыл стол -- чашечки, прозрачные, как лепестки, варенье, печенье, шоколад. Маленькая бутылочка безбожно дорогого коньяка. Боже мой, подумала Ивик, такой мужчина, прямо как в здешнем "дамском романе", лучше бы он не был таким идеальным, а то комплекс неполноценности мучает. Одно только непонятно -- неужели за столько лет он не нашел себе никого? Пусть даже и в Дарайе. Здесь есть наши красивые девушки, из обеспечения, из связи. Дарайки-блондинки. А почему это я решила, что никого у него не было? И даже -- что нет? Религиозными комплексами он не страдал и тогда, взгляды на это дело у него легкие. Скорее всего, кто-то был или даже сейчас есть.

Почему-то эта мысль совершенно не была мучительной. Есть -- так есть. Главное, что он и ей тоже улыбается и говорит, что рад видеть. Правда, это еще ничего не значит. Мало ли. Старое знакомство, дружба, хорошие воспоминания.

Есть -- так есть. Он не давал обетов, а уж ей лично и подавно ничего не обещал.

Он ей -- никто. Но все-таки он ее, кажется, любит. Все еще, до сих пор. Она ему, кажется, очень приятна. И он ее рассматривает, похоже, как любимую когда-то женщину, а не просто так. Ивик это чувствовала. Но поверить как-то не могла.

Они слишком разные. Так не бывает. Она ему просто не пара.

Кофе тоже оказался вкусным -- первый сорт. Лучше, чем было на Триме. Ивик уже стала забывать приятный вкус этого напитка. Кельм разлил коньяк в стопочки.

- Давай за встречу?

Наступило время спрашивать. Рассказывать. Какую хорошую легенду придумал Кельм, можно разговаривать и общаться -- сколько угодно. Кстати же, эта легенда ничего такого особенного не значит. Посидит она у него в гостях -- ну и что? Но и эта мысль не огорчала Ивик, скорее радовала. Ну их, эти любовные отношения -- от них одни проблемы. Можно ведь просто вот так, сидеть напротив него, смотреть в глаза, ощущать иногда прикосновение руки. Разговаривать.

- Как же ты внедрялся? - задала она давно мучивший вопрос, - после всего? Ведь ты же второй раз по сути... И разве тебя нет в их базах данных, ведь ты уже был здесь?

- Я был не здесь. Другой материк. Я на Савай тогда попал, в Южном полушарии. И потом, это было чуть не 30 лет назад. Два года после квенсена. Другое имя, внешность, как ты понимаешь, за это время... заметно, что мне уже не 18 лет, да?

- Все равно. У тебя даже здесь осталось, - Ивик провела пальцем по щеке, в том месте, где у Кельма, если приглядеться, до сих пор сохранялись шрамы от калечащих операций. Хотя сейчас они напоминали просто морщинки на немолодом лице. Чуть необычно расположенные. Но и практически не заметные.

- Это только если знать. Ни один врач здесь не обратил внимания. Даже в атрайде.

- Как ты вообще решился на это? Я знаю, что ты герой. Но это уж слишком. Как они могли вообще от тебя такого потребовать?

- Да, это было трудно, - тихо сказал Кельм, - когда я узнал, как мне предстоит внедряться... Знаешь, не спал несколько ночей, хотел отказаться. Да, понимаю - сломать всю карьеру , отказаться от интересной работы. Но... как я представлю, что опять в плен. Опять будут бить, опять психологи все эти... Волосы, если честно, дыбом вставали.

Ивик протянула руку, погладила его по предплечью. Кельм быстро накрыл ее пальцы теплой сухой ладонью.

- Ничего, все-таки решился. И не жалею. Больше боялся заранее. Зато теперь, - глаза весело блеснули, - можно сказать, мечту жизни осуществляю. Соли на хвост этим гадам.

- Но досталось тебе все-таки там?

Кельм сдался в плен и согласился на сотрудничество, это было ясно Ивик. С целью внедриться в центр разработки виртуального оружия -- лиар, как их здесь называли по аббревиатуре. Потом пару лет действительно создавал для дарайцев медианные образы -- правда, немедленно передавая информацию о них в Дейтрос, так что оружие оказывалось практически бесполезным, ведь вся опасность -- в новизне. Теперь занимал пост, позволяющий узнавать довольно много, и не только о виртуальном оружии, если постараться. К сожалению, для коренного, расотипичного по внешности дейтрина других возможностей внедрения в дарайское общество почти не существует. Ни один простой дейтрийский эмигрант карьеры в армии или политике не сделает. Уникальным случаем был Вэйн иль Кэррио, но и он -- не простой эмигрант, а якобы перевербованный дейтрийский офицер.

- Досталось, конечно, - сказал Кельм неохотно, - вангалы же, что ты хочешь. И надо было изобразить сопротивление. Некоторое давление сначала выдержать. Но в общем, ничего, нормально. Знаешь, возможности, которые у меня здесь есть -- они стоят и большего.

Он убрал руку, чтобы налить себе и Ивик еще кофе. Ивик украдкой прижала к щеке свое запястье, еще сохранившее его тепло.

- А вообще здесь занятно, - сказал Кельм, - работа напряженная, но чувствуешь, какие плоды она приносит. Иногда хочется, чтобы поспокойнее. Не знаю, может, старею уже. Но с другой стороны, конечно, не каждый справится с такой работой, и вся эта информация. Понимаешь, есть чувство, что ты выкладываешься полностью. Для Дейтроса. Отдаешь все, что можно, и ты -- на своем месте, кроме тебя, эту работу никто не сделает. Понимаешь?

- Да, конечно, понимаю.

Она ничего, конечно, не рассказывала ему об отношениях с Марком. Зачем? У нее своя жизнь, у Кельма -- своя.

Хотя они и сидели в гостиной на диване уже совсем рядышком, и рука Кельма лежала на плечах Ивик. Чуть подрагивала. Кажется, он волновался. И еще что-то было такое, мерцающе-жаркое, пронизывающее, но -- вполне контролируемое. Однако уже нельзя себя обманывать, что вся эта легенда -- просто так. Для прикрытия.

Ивик вкратце рассказала о жизни. Все хорошо, дети выросли. Работают, учатся. Все благополучно. Рассказала об изменениях на Триме, вскользь -- о ранении, о том, как и почему ее перевели в Дарайю.

- Я еще тогда говорил, что вся эта система неэффективна. Извини. Ты-то хорошо работала, но... Впрочем, и Эльгеро это видел. Этот эксперимент начали до него. Наконец он решился его прекратить.

- Какая-то польза все же была. Например, я нашла Женю. Кстати, ты о ней ничего не слышал?

- Шемата Дарайи не такая уж маленькая. И мы стараемся знать поменьше, как ты понимаешь. Нет, не слышал ничего.

Окна потемнели. В это время года темнеет рано. Только после Возрождения опять начнут удлиняться дни, сокращаться ночи. А сейчас -- темень, холод. Хочется спрятаться в домашний уют, зажечь огоньки, свечи, укрыться пледом. Огоньки и зажглись вокруг, но не свечи, а крошечные светильники в виде свечей, оказывается, развешанные по стенам, расставленные по столикам. Стало как при свете костра, что любое лицо делает прекрасным и значительным, глаза -- блестящими. И они сидят уже совсем-совсем близко. Поговорили обо всем, и темы не кончаются. Так можно -- до бесконечности. Ивик понимала, что пора ехать домой. По-любому уже пора. Глупо же. Даже если Кельм серьезно имел в виду воплощение легенды в жизнь -- мало ли на что пойдешь конспирации ради -- все равно, не в первый же вечер. Да и вообще, может, не стоит. Все же грех. Не надо так опускаться. Мы не дарайцы. Ивик ощущала, как ладонь Кельма сжимает плечо, и наплывало дежа вю, плечо казалось таким хрупким в его сильных пальцах.

- Арс Гелан. Помнишь, я говорил? Тот, кто меня спас тогда. Ты знаешь, он ведь не вернулся в Дейтрос. Работал на Савае. Еще несколько лет -- и его бы здесь уволили на пенсию, он бы вернулся домой. А вот... не вышло. Провал, совсем незадолго до выслуги лет... Он погиб. Нормальный конец жизни для гэйна, но здесь в Дарайе это слишком уж гнусно. Как подумаешь, какая это именно смерть. Гелан... Я никого так в жизни не уважал, как его. Ты не представляешь, что он сделал тогда. И как вообще работал.

- Я слышала о нем. Его настоящее имя Шер иль Кетан. О нем много писали в Дейтросе в последние годы, после смерти. Что его информация была для нас жизненно важной, что несколько раз он буквально спасал мир.

- Ну вот, а я и не знаю, что он уже стал знаменитым, я ведь здесь уже был. Живешь тут, как на острове. И называть его привык дарайским именем. Гелан. Он был после Вэйна, наверное, первым таким разведчиком. В какой-то мере... - Кельм помолчал, - ладно, это тебе все равно предстоит узнать. В какой-то мере я продолжаю его работу здесь. Другую, не связанную с поиском информации. Об этом в Дейтросе, наверное, не говорили.

- Что за работа?

- Все в свое время, не торопись. Это правда, несколько раз он практически спас Дейтрос. Такая вот тут у нас работа, понимаешь, Ивик? И это, конечно, греет. Кроме того, Гелан когда-то спас меня. Еще тогда он сам был молод, только начинал. Вытащил меня, а чего ему это стоило, наверное, только я знаю. А я с тех пор его всего два раза видел в лицо. Но это был один из самых... самых важных для меня людей. И погиб он страшно, Ивик.

Это звучало не так, как дома. Слишком актуально. Такое может быть и с тобой. Пусть ты не суперагент, а всего лишь рядовой связник, тем более, с тобой не станут церемониться. Об этом просто не думаешь. Так же, как дарайцы не думают о возможном попадании в Колыбель. Так же, как люди вообще не думают о смерти.

А может быть, зря, подумала Ивик. На память ей пришла известная цитата одного из дейтрийских писателей-гэйнов: "Смотри ей в глаза, смотри всю жизнь -- и у тебя будет шанс победить". Это о смерти. Ивик взяла левую руку Кельма, лежащую на коленях, прижала к своей щеке. Ощущая короткие обрубки пальцев. Не оторванные взрывом, не ампутированные -- их ломали и резали без наркоза. Когда ему было восемнадцать.

Лицо Кельма оказалось очень близко, и взгляд -- прямо в глаза, но совсем не смущающий, наоборот, вот наконец-то произошло то, что давно должно было случиться, вот наконец-то они вместе. Для них ведь естественно быть вместе, и ненормально -- порознь. Они -- родные люди.

- Как долго я ждал, - прошептал он, - любовь моя, как долго я ждал тебя.

У них было теперь одно тело на двоих, Ивик ощущала наполненность и законченность. Наконец-то, впервые за долгие годы, все было правильно, все -- совершенно. Она втискивалась в Кельма своим телом, теплом, и он -- в нее, и так они лежали, обнявшись, уже совершенно успокоенные, уже все произошло, и ничего нельзя поменять.

- Радость моя, - Кельм стал целовать ее лицо. Она плотнее прижалась, погладила его затылок.

Они лежали под легким одеялом. Не очень широкая кровать, но для двоих места хватало. Ивик плохо помнила, как они вообще попали сюда. По лестнице, вроде. Кельм был -- как крепкое вино. Как наркотик. Не замечаешь окружающего мира. Но теперь уже надо идти. С утра ведь опять на работу. И еще связь... наверное, она выйдет на связь завтра. А не заведется ли у нее ребенок от всего этого? По времени цикла -- вроде не должен.

- Надо идти, - сказала она со вздохом. Но невозможно оторваться.

- Ты права, да. Надо.

Они продолжали лежать.

А может, завтра сеанс связи окажется неудачным, ее убьют или, не дай Бог, захватят, провал, и тогда больше они уже никогда...

- Давай, - Кельм оторвался. Встал. Ивик села на край кровати. Спальня у него тоже -- первый сорт. Мебель как на кухне, натуральная, но еще светлее, почти белая, выбеленное дерево. Шкаф с множеством зеркальных дверец -- во всю стену, длиннющий. И во всю стену -- окно, закрытое мягкими тяжелыми шторами. Вьющаяся зелень. Пушистый ковер на паркете. На стене -- почему дейтрину не любоваться дейтрийской живописью -- небольшая копия одной из знаменитых работ Кейты иль Дор, "Дракон на рассвете".

Ивик стала одеваться. Кельм несколькими взмахами застелил кровать. Вот ведь педант, все равно скоро ему спать ложиться...

- Ты правда, что ли, меня любишь? - спросила Ивик. Никакой вопрос не казался неуместным. Все было правильно и естественно с Кельмом. И он принял вопрос правильно. На секунду прижался лбом к притолоке двери.

- Я думал о тебе. Все годы. Таких, как ты, не бывает.

- Это таких, как ты -- не бывает.

- Что с твоим мужем? - тихо спросил он. Ивик пожала плечами.

- У него своя жизнь.

Они вышли из спальни. Светильники в коридоре загорались и гасли автоматически, ощущая их приближение и удаление, освещая путь.Что муж, подумала Ивик отстраненно. Работа на Дарайе не предусматривает отпусков и тем более, выходных. Это с Тримы можно было уходить на выходные. Что там -- небольшой путь через Медиану. А здесь в Дейтрос нельзя выйти, как на прогулку, здесь вернуться домой -- серьезный, рискованный прорыв. Побег. На Дарайе работают годами, не возвращаясь домой. Кельм сказал, что не был в Дейтросе уже пять лет. Ужас какой. Но она это знала заранее. Просто ей было уже все равно.

Что муж? Наверное, теоретически, согласно христианским представлениям, они должны и так хранить друг другу верность. Святость в массовом масштабе. На самом деле, уходя сюда, она все равно, что развелась.

Хотя от этого только что совершенное не перестает быть грехом, чем-то кошмарным и неправильным. На это уже плевать, конечно. Но факт остается фактом.

- Я отвезу тебя домой, - сказал Кельм, - уже поздно.

После занятия с очередной группой вангалов Кельм направился к себе в кабинет. Обязанности для родного учреждения на сегодня выполнены. Но всегда можно сделать вид, что поправляешь документацию или наводишь справки.

Кабинетик консультанта маленький, почти закуток, не та роскошь, которой он пользовался на работе, пока производил для дарайцев виртуальное оружие. Но все ж-таки собственный кабинет. Это невыразимо удобно, хотя отдельный кабинет никак не помешает желающим проконтролировать дейтрина. Кельм прошелся по кабинету туда и сюда, небрежно помахивая рукой -- в наручные часы был встроен сканер. Постоянная камера была установлена в углу, о ней Кельм знал давно. Уселся за стол, и тут оказался неприятный сюрприз -- еще один активный жучок в ящике стола. Кельм подпер голову руками. Подумал несколько секунд. Что это может означать? Уже очень давно никакой слежки за собой он не замечал... и вот -- пожалуйста.

Флешка была вставлена заранее, почти пустая, лишь несколько файлов легкой музыки. Кельм первым делом отсоединился от сети, механически выдернув провод. Легко пробежав пальцами по клавиатуре, скопировал на носитель все наработки лиара за три дня. Все, что произвели оба отдела, все маки, которые будут воспроизводить в бою вангалы, пытаясь убить его братьев-гэйнов. Но у тех будет надежная защита -- будет время ее продумать заранее.

Все остальное -- информация по служебным перемещениям, слухи о дальнейшей реорганизации, сомнительная, но интересная информация, полученная от источника в атрайде -- осталось у него дома, это нужно еще ввести на носитель. Кельм вынул флешку, небрежно сунул в карман. Даже незаметно, если наблюдать, что именно он сделал. Зажурчала мелодия мобильника, Кельм прижал пальцем кнопку. Сердце -- и все тело вообще -- радостно встрепенулось.

- Тилл, это я...

Значит, она уже вернулась со связи.

- У меня все хорошо. А у тебя как?

- Лучше не бывает, - сказал он, не в силах сдержать нежность в голосе, - как здоровье, горло не болит?

Условный вопрос касался безопасности и легкости прошедшего сеанса связи...

- Совершенно, знаешь, прошло. Даже не замечаю, что оно у меня вообще есть. Все... просто прекрасно.

- Слава Богу. Сегодня не получится, а завтра на старом месте, хорошо?

- Я по тебе буду скучать.

- Я по тебе тоже.

Еще улыбаясь, Кельм прижал кнопку окончания разговора. Счастье свернулось в душе пушистым котенком. Хотелось вскочить, петь, бежать, работать, действовать. Любит. Она. Единственная. Мечта. Все годы. Всю жизнь -- ожидание. Она -- любит. Это -- правда. "Четвертый вариант", - и милый взгляд, нежный, нерешительный и отчаянный одновременно.

В дверь постучали. Вошел Холен. Кельм приветливо махнул рукой.

- Ну что, - спросил коллега по-свойски, бухаясь в кресло, - домой собираешься?

- Мне еще в интернат надо и в атрайд.

- Трудовые будни -- праздники для нас? - хмыкнул Холен.

- Примерно так.

Коллега повертел в руках стеклянное круглое пресс-папье с замком Кейвора внутри, а если встряхнуть шарик -- над замком идет снег.

- И где ты вечно такие вещицы достаешь? Даже тут, в Дарайе -- всего ведь полно, а ты все равно находишь что-то оригинальное.

- Можешь взять себе, - хмыкнул Кельм, - дарю. А вообще-то я это на рынке купил, в центре. Там таких -- полные прилавки.

- Вот видишь. Я тоже там был, однако ты заметил такую штуковину, а мне и в голову бы не пришло ее замечать.

Кельм вдруг ощутил дежа вю -- все это он уже слышал где-то. Под глазами Холена залегли мешки -- он много пил в последнее время. Его СЭП падал быстрее, чем ожидали психологи. Холен тянулся к Кельму и, видимо, не понимал, почему тот не стремится быть его закадычным другом. Около года назад Холен иль Нат, тридцатипятилетний ро-шехин, попал в дарайский плен и вскоре согласился на сотрудничество. Кельм в его глазах был товарищем по несчастью -- а может, даже по счастью, кто знает, как воспринимал бывший гэйн свое теперешнее положение в "Контингенте Б". У него уже давно было право свободного перемещения, он и жил неподалеку от Кельма.

По идее, разведчику следовало ненавидеть Холена. Предатель. Производит виртуальное оружие против родной земли -- даром, что Кельм потом аккуратно все его маки передает в Дейтрос.

Но ненависти к Холену, как и к любому человеку, однажды побывавшему в ТОМ заведении -- у Кельма не было.

- Я чего к тебе... у меня завтра вечером сабантуй намечается, девки будут. Придешь?

Кельм с удовольствием покачал головой.

- Нет, не получится.

- Что, весь в работе аки пчела?

- Да нет, знаешь... - Кельм сам удивился вдруг нахлынувшему желанию откровенности. Но и полезно застолбить факт, - я тут старую знакомую встретил. Из Дейтроса еще... представляешь, она сбежала. Эмигрировала. Бывшая медар.

- А-а, ну и...

- Теперь даже работу нашла, в Колыбели работает. В общем, - Кельм улыбнулся, - сам понимаешь.

- О-о, ну-ну! Смотри, чтобы не окрутили... они, знаешь, рады...

- Да я и сам как бы не против.

- Ладно, тогда пойду я, - Холен поднялся, - раз ты такой добродетельный.

Время позднее, надо поторапливаться. Сначала интернат. С лиаром интернат был соединен длинным коридором. Кельм шел через переход, слегка насвистывая. Как псих. Как счастливый человек. Пожалуй, надо контролировать получше свои эмоции. Тем более, что насвистывал Кельм почему-то триманскую боевую песню - "Броня крепка, и танки наши быстры. И наши люди мужества полны".

"Контингент А" давно закончил учебу и разбрелся кто куда. Несколько лопоухих тринадцатилеток все еще резались в компьютерной в какую-то ходилку-стрелялку. Хотя то же самое можно делать из собственной комнаты, очевидно, вместе веселее. И не надоедает им на работе стрелять? Кельм хмыкнул и прошел мимо. Спортзал тоже пустовал. Подопечные Кельма иногда занимались спортом, что вообще-то было редкостью среди "Контингента А". Контингент все больше виртуальность предпочитал, что и понятно. Кельм поздоровался с дежурным педагогом, тоже углубившимся в монитор. Полюбовался на двух девушек старше-квиссанского возраста, демонстрирующих друг другу ящички с недешевой косметикой. Эти детки никогда не попадут в Колыбель, мимоходом подумал Кельм. Они уже сейчас обеспечивают себе на всю жизнь финансовое благополучие. Да, талантливым в Дарайе быть выгодно -- не то, что в Дейтросе, где талант у подростка означает лишь обреченность на тяжелый труд, физические страдания и возможную раннюю гибель.

- Девочки, не знаете таких -- Льен, Энди Кай... из старшей ступени? Где бы мне их найти?

- Так наверное, они дома уже сидят, - предположила веснушчатая маленькая блондинка.

Кельм улыбнулся ей и набрал номер Льена. Никто, как и следовало ожидать, не ответил.

Девушка неуверенно состроила глазки. Ясно -- мужчина симпатичный, при должности, но ведь дейтрин... Кельму захотелось потрепать малышку по голове. Но он, разумеется, этого не сделал.

Виорт Льен сидел в библиотеке. Тоже редко посещаемое место. Хранилище бумаги -- давно не издаваемого и ненужного даже в сети. Да кто из дарайских подростков вообще утруждает себя чтением? "Нужно ли вашему ребенку учиться читать? - вспомнил Кельм какую-то рекламу, - "Несомненно! Чтение -- важнейший навык, позволяющий добиться жизненного успеха. Кроме того, нужно уметь прочесть надписи в транспорте или супермаркете, видеотекст и названия фильмов и игр"...

Библиотеку в интернате использовали как место релаксации. Так же, кстати, вспомнил Кельм, как в квенсене. Среди "Контингента А" довольно много интровертов, даже патологических интровертов; им нужно постоянно где-то уединяться, нужно много укромных уголков, тишины, покоя.

Хотя можно просто уйти к себе в комнату -- но до жилого корпуса далековато.

Кельм сел в кресло напротив Виорта.

- Ви?

Парень встрепенулся.

- А-а, Тилл! Привет.

Виорту было уже 18. Почти предел. К 19 Огонь -- или в здешних психологических терминах "сублимированный энергетический потенциал", СЭП -- исчезает почти стопроцентно. Но Виорт все еще выдавал неплохие результаты, и его пока увольнять не собирались.

- Как у вас дела? Что-нибудь новенькое?

- Двоих уволили. Не наших, - уточнил Виорт. Кельм кивнул.

- Нам тоже надо об этом подумать, - сказал спокойно, - не вечно же вы здесь будете.

- Мы можем перейти в "Контингент Б", - предположил Виорт. Контингент Б -- взрослые творцы, создающие виртуальное оружие -- состоял исключительно из редких дейтрийских пленных, тут годились только перевербованные гэйны. Сейчас родной лиар располагал лишь одним работником в контингенте Б -- Холеном.

Кельм поморщился.

- Дело, конечно, ваше, но на гражданке вы тоже можете хорошо устроиться. В Холидуве оторвут с руками и ногами. И там посвободнее. Но я сейчас не о том. У вас вчера было плановое обследование. Что говорят?

- У меня коэффициент 5,8. У Энди 6. Вообще у всех наших выше пятерки, кроме Эйлы, но там ты же знаешь, почему. Псих сказал мне лично, что в нашем возрасте так не бывает.

Кельм нахмурился. А если дарайцы заинтересуются феноменом, а там недалеко до выявления группы...

Действовать надо срочно, немедленно.

- Ви, надо собрать тройку и поговорить. Вы передадите остальным. Завтра в Лавэне -- получится? Часов в шесть.

- Получится, почему же нет.

- Хорошо, так я вас жду, - Кельм поднялся, - Ви, это очень важно, понял? И сейчас сидите тише воды, ниже травы. Не блистайте. А то до беды недалеко.

Из интерната Кельм направился еще в одно место, на сей раз неприятное. Приходилось каждый раз переламывать себя, прежде чем он решался сюда войти. Даже то, что северо-западный маанский атрайд располагался в десяти минутах езды от лиара, казалось облегчением. Кельм вел машину, расслаблялся под музыку "Ладоней лета" и не думал о предстоящем.

Хотя ничего такого уж страшного и неприятного не ожидалось. Просто войти туда. Просто войти. Ненавижу, подумал Кельм, вынимая карточку-пропуск и вставляя ее в щель. Охранник из стеклянной кабинки смерил его равнодушным взглядом. Ненавижу. Гады. Взорвать всю контору вместе со всеми, кто здесь. Атомной бомбой.

Ненависть никак не отражалась на тренированном, благожелательно улыбающемся лице разведчика.

Кельм прошел все три поста. Зашагал по асфальтовой стреле, соединяющей вход (два ряда забора с колючкой) с корпусом Ар. Корпуса назывались по буквам дарайского алфавита. Ар был в основном административным, безобидным.

Даже не поймешь, что это Дарайя. Суровый казарменный дизайн -- шестиэтажные одинаковые белые коробки, редкие клочки зелени, в основном -- открытая хорошо простреливаемая местность. Слева от Ара выстроились в шеренгу "основные корпуса" с заключенными. То есть, тьфу, какие заключенные... с пациентами. Их количество и объем выглядели поражающе для непосвященного человека, уверенного, что живет в свободной стране. И ведь все эти корпуса набиты чуть не битком. Правда, половина -- краткосрочники, в основном, сиббы, проходящие очередной курс лечения. Большинство остальных -- отловленные бандиты, криминал. Просто бродяг и нищих в Дарайе нет -- ушедший "на вольные хлеба" немедленно попадает в сети организованной мафии.

После Атрайда, впрочем, никто на скользкую дорожку не возвращается. Кельм понимал, что единственный логический вывод -- мафия контролируется самим правительством, и ее главари никогда не попадают в атрайд.

Справа от Ара - два Г-образных здания, Ри и Вель. Сравнительно небольших, скромных. Но вокруг них -- отдельные посты. Хотя сейчас в этих зданиях содержат всего полсотни человек. И в здании Ри, кажется, нет ни одного, с некоторым облегчением подумал Кельм.

Вход в корпус Ар был свободным. Кельм лишь поздоровался с девушкой на ресепшене, она мило улыбнулась в ответ. Хоть и дейтрин, но ведь симпатичный. К тому же улыбаться -- ее профессиональная обязанность. Правда, вряд ли так сексуально и многозначительно, усмехнулся про себя Кельм.

Красивые девушки сейчас особенно поднимали настроение, намекая на Ивик, напоминая о ней.

Хотя если сравнивать объективно, эта девица моложе и, наверное, красивее.

Только Ивик прекраснее в тысячу раз.

Кельм взбежал на третий этаж, забыв о лифте. Как-то всегда забываешь об этом медлительном средстве передвижения.

Кельм еще не знал, что ожидает его в знакомом кабинете старшего психолога. Кита Илейн поднялась ему навстречу, обдав профессиональным дружелюбием. Кельм крепко пожал изящную руку с длинными сложно наманикюренными ногтями.

- Фелли Илейн...

- Фел Кэр, - она жестом указала на кресло. "Иль" из дейтрийских фамилий они часто выпускали. Кельм опустил седалище на темную пупырчатую кожу. Кабинет был обставлен в строгом стиле, в черном и белом цвете; Илейн одета примерно так же. Кельм знал, что ей уже за 60, но по виду -- от силы сорок. Белесые волосы стрижены ежиком, голубые глаза проницательно лучатся.

- Вы, конечно, хотели забрать данные, - бодро произнесла дама, - пожалуйста. Я подготовила, - она протянула ему пластиковую папку, - но там вы не найдете ничего интересного.

- Благодарю. Все же таков порядок, я должен иметь данные на работников у себя. Даже на умерших.

- А как ваши дела в целом, Тилл? Может быть, вы нуждаетесь в помощи? - участливо спросила она. Внутренне Кельма передернуло от ненависти.

Илейн беседовала с ним, когда он сдался в плен. Вела его, как самый опытный и квалифицированный из психологов местного атрайда. Ее симпатичное, разглаженное лицо, наивно-детские голубые глаза ассоциировались у Кельма с обыкновенной физической сильной болью. Нет, его не пытали, в этот раз обошлось. Но при взятии в плен избили, сломали два ребра, пережгли макой в Медиане колени, пришлось допустить это, иначе все выглядело бы неправдоподобно.

Так-то можно привыкнуть, теперь они с Илейн работали вместе, отношения - ровные и доброжелательные. Но этот профессионально-участливый взгляд...

- Спасибо, - весело ответил он, - теперь у меня все в порядке. А у вас тут ничего новенького нет?

- О-о, фел Кэр! Сегодня я могу вас порадовать. Новенькое у нас есть.

- Да?

- Да. Мы взяли в плен двоих дейтринов. Но женщина, кажется, безнадежна, она в госпитале, и врачи ничего не обещают. А вот с парнем мы работаем.

Его звали Эрмин, а имя сена он не назвал. Ему было лет семнадцать на вид. Недавно из квенсена. И сразу вот так не повезло. Бывает.

Правая рука в гипсе до плеча, лицо там и сям заклеено пластырем, темно-русые волосы торчат как пакля. В карих ввалившихся глазах -- усталость и равнодушие.

"Познакомься, это Тилл иль Кэр, он тоже был в твоем положении, сейчас работает у нас в центре разработки виртуального оружия".

Весь такой ухоженный, жизнерадостно-энергичный, в незаметно дорогом костюмчике.

Надо, очевидно, что-то сказать.

- Привет, Эрмин, - Кельм говорил по-дейтрийски. Илейн знала язык, да и разговоры все пишутся, разберут потом, - я уверен, что рано или поздно мы будем работать вместе с тобой. Тебе сейчас важно поправиться... поправить здоровье, нервы. Все будет хорошо. Не сомневайся.

Лицо молодого гэйна чуть дрогнуло от омерзения.

- Уйди, гнида, - попросил он.

- Твое мнение изменится, - мягко сказал Кельм. Парень слегка качнулся на стуле, оперся о стол здоровой рукой. То ли ему уже не дают спать, то ли слабость от ранения. Илейн сделала Кельму знак, и он послушно вышел в коридор, продолжая тщательно контролировать мимические мышцы.

Бедная Ивик, ей предстоит внеочередной сеанс связи. Но что делать, тянуть с этим нельзя.

Лифт страшно вонял, кажется, кто-то проблевался. К тому же Ивик вспомнила о поддержании физической формы. Было бы странно для нее устраивать интенсивные кроссы на местности, это нарушало бы конспирацию, но по лестнице на восьмой этаж забежать -- вполне можно. Хотя после работы она не так, чтобы совсем не устала. Вроде бы работа не тяжелая физически, но -- все время на ногах, как-то выматываешься. Ивик запрыгала вверх по ступенькам.

Между шестым и седьмым на лестнице сидела девочка. Дарайская девочка, блондинка, помладше детей Ивик. Лет, наверное, четырнадцати. Ивик остановилась.

- Привет.

- Привет, - настороженно отозвалась та. Короткие встопорщенные волосы, большие голубые глаза, выражение полнейшей независимости и крутизны на маленьком бледном лице. Куртка и штаны из серого синтока.

- Ты чего тут сидишь? - Ивик почему-то думала, что девочка не ответит. Но та шмыгнула носом.

- Ключ забыла. А предки уперлись не знаю куда.

- Тут на седьмом живешь?

- Ага.

- А я на восьмом. Недавно въехала. Хочешь -- пошли ко мне?

Девочка, тоже к удивлению Ивик, согласилась. Она сидела на свежеотремонтированной кухне и поглощала хлопья с молоком. Ничего существенного Ивик не сварила. Судя по аппетиту, соседке не всегда удавалось поесть досыта, а растущий организм требовал своего.

Ее звали Келиан Инэй, ей было четырнадцать, а училась она - в классической школе, что крайне необычно для ребенка ее социального слоя. Большинство таких попадали в интеграционную, не дающую никаких перспектив в жизни, и лишь самые способные умудрялись пробиться в так называемую свободную школу. Но только классическая давала после окончания право на высшее образование.

Родители Келиан были сиббами, всю жизнь проживали в этом доме. У Келиан были еще сестра и брат, а потом ее мать, во время очередного курса лечения в атрайде, прошла стерилизацию. Можно родить вангала, допустить генетическую операцию, заодно увеличили бы пособие - но видно, женщина не захотела. А может, ей запретили по состоянию здоровья. Мать и отец Келиан злоупотребляли как дешевым алкоголем, так и хайсом, доставать который было не просто.

Все это Келиан могла бы и не рассказывать, все написано на ее бледном до синевы тоненьком личике, в складках дешевого и давно не стиранного барахла, на торчащих из коротких рукавов костлявых грязных запястьях в пластмассовых браслетах.

Она, впрочем, выглядела довольной и независимой. Прошлась по комнате, задержалась у книжного шкафа.

- Ничего себе книг у вас... А я тоже читать люблю. Меня библиотекарша в лицо знает. Но я старое больше читаю. Современное я больше люблю, но такая дрянь бывает... скучно.

- Да, - согласилась Ивик, - в Дейтросе много хороших книг. Но я их не могла взять с собой. А здесь у меня все из доготановской эпохи, старое. Если хочешь, выбери себе что-нибудь почитать.

Келиан жадно впилась глазами в полки. Ивик с интересом наблюдала за ней. Странная дарайская девочка. Санна, Тайс, другие сослуживицы Ивик -- они не такие совсем, такой она никогда не станет. Подростки, которых видишь на улицах -- тоже другие. Может, потому что Келиан -- из бедных?

Чтение! А говорят, что они не читают совсем.

- Я уж думала, в Дарайе никто не читает.

- Хе! никто и не читает, - подтвердила Келиан, - у нас в школе преподы ругаются вечно. У нас еще что, а в интеграционной половина по складам читает. Но и у нас тоже... Недавно задали внеклассное чтение, книжечка-то там тоненькая, я прочитала за час... А некоторые по месяцу мучились. Уроды. Так я ж ненормальная...

- Почему ненормальная?

- Это все знают. Меня и к психу тягают каждую неделю.

- К психологу, что ли?

- Ага... ой! - Келиан встрепенулась и загоревшимися глазами взглянула на Ивик, - а вы же из Дейтроса! Мне знаете что псих сказал? Что в Медиане летать можно! Гэйны, говорят, летают в Медиане. Это правда, что ли?

- Да, конечно, - подтвердила Ивик, - гэйны и просто летают, и могут даже трансформи... превращаться, например, в птиц. Или во что угодно...

- Класс! - Келиан забыла про книги, - а вы не умеете?

- Я не гэйна, - неопределенно улыбнулась Ивик.

- Ну да, конечно... чего я... если б вы умели, вас бы в лиар взяли работать.

- А ты ходила в Медиану?

- Честно сказать, да, пробовала. На патруль нарвалась пару раз. Я даже на учете в детском атрайде состою из-за этого... хотя еще из-за предков. Там классно, в Медиане. Улет такой! Как хайс...

- А ты пробовала хайс?

- Как-то сперла у матери - она меня так отдубасила потом! А я бы хотела полетать. Как во сне.

- Да, наверное, это здорово, - задумчиво сказала Ивик, - кстати, насчет почитать. Ты читала Таллиона?

- Не-а. Дак он, говорят, чуть ли не христианин был.

- Да, но тогда же церковь еще не была запрещена. Это было сто пятьдесят лет назад! А знаешь, как он писал! Ты возьми, почитай. Вот эту. Про золотоискателей... "Белая пустыня лета". Между прочим, эту книгу в Дейтросе даже читают и издают. Мы ее изучали в школе.

- Спасибо! - Келиан прижала книгу к себе.

- Если понравится, я тебе дам еще, - пообещала Ивик. Квадратик телефона требовательно задрожал и запищал в кармашке. Ивик активировала наушник.

- Детка, это ты?

Внутри все растаяло от нежности. Ивик плотнее сжала черный квадратик мобильника.

- Привет, Тилл...

- Я тоже. Я соскучился по тебе.

Это означало: есть информация. Ивик напряглась, как сеттер в стойке.

- Мы можем увидеться...

- К сожалению, только послезавтра. Работы много. Я черкну тебе письмецо.

Фраза в такой форме означала закладку в один из тайников.

- Я обязательно проверю почту.

- Передай привет Хэле. И позвони вечером, хорошо?

"Есть", чуть не ответила Ивик. Привет Хэле -- внеочередной сеанс связи. Интересно, что случилось? Она даже не узнает этого, по крайней мере, если Кельм послезавтра не расскажет сам.

- Хорошо, конечно, милый.

Никуда тащиться не хотелось. Ивик устала на работе, а ведь завтра с утра опять идти. Но что поделаешь?

Мимо Ивик прошли двое мужчин с пятого этажа, судя по синей униформе, работяг с маанского химкомбината. Униформа по рекламе знакома. Работяги с Ивик поздоровались. Лица землистые, словно помятые, не то после рабочего дня, не то от злоупотреблений вредными привычками. Внизу у подъезда, как всегда, курила стайка сиббов. Эти на приветствие не ответили. Один смачно сплюнул в лужу. Будто и не люди, и приличия даже соблюдать не надо.

До автобуса оставалось добрых минут десять, Ивик вышла рано. Над тивелом моросил мелкий дождь, дейтра раскрыла зонт. В аналогичное время года в России уже выпал бы снег, но Лас-Маан лежит почти на границе субтропиков.

На остановке ждали еще две молоденькие девчонки. Курили. Косились в сторону Ивик. Наверное, насмотрелись сериалов про дейтринов. В этих сериалах всегда присутствует дейтрин-эмигрант, смешно коверкающий слова и вечно попадающий в глупые ситуации; его жена с горящими глазами носится по магазинам и набивает дом ненужными вещами.

Ивик тоже с интересом краем глаза разглядывала девушек. Странная тут мода у молодежи. Вместо курток -- что-то вроде мохнатого бюстгалтера с рукавами, а от груди до бедер тело лишь обтянуто плотной тканью. Очень узкие кожаные брюки, торчащие зады, сапоги с раструбами на голенях. Никакой косметики, хотя это им бы не повредило. Зато много пирсинга на лицах, колец, гвоздиков. Волосы очень короткие и ярко крашены, у одной в красный, у другой -- в фиолетовый цвет. Эх, ну зачем, подумала Ивик, светлые волосы -- это же очень красиво. Готан был неправ, но все-таки это очень красиво. Но молодежь обычно красится почему-то.

Интересно, где они учатся? Уж наверное не в классической школе, хотя всякое бывает. В свободной или в интеграционной. Хотя интеграционную в 16 лет уже заканчивают, а эти вроде бы постарше. Или кажутся постарше? Не разберешь у них. Вот Келиан выглядит на свой возраст. Ивик улыбнулась, вспомнив Келиан. Тут подошел автобус.

Для проверки тайников Ивик придумала себе маршрут. Первый тайник -- у парикмахерской. Она заскочила туда, якобы узнать цены. Затем перед веселенькой урной в виде пингвина споткнулась, нагнулась перевязать шнурок и проверила тайник -- в закутке под урной ничего не было. Второго тайника проще было достичь пешком -- автобуса ждать еще полчаса. Второй располагался удобно -- рядом с "Рони", магазином дешевой одежды. Ивик не прочь была немного покопаться в барахле. Когда-то на занятиях по дарайскому образу жизни все это потрясало воображение -- горы разноцветных носков (а что такое носки для квиссана?!), длинные ряды брюк, курток, пуловеров, россыпи белья, бижутерии, сумок, кошельков -- все, что душе угодно. Изобилие было таким же, как на Триме -- может, чуть получше, чем в Питере, примерно так же, как в крупных городах Германии. Ивик вяло покопалась в носках. Носков достаточно. Вот новая сумка нужна. Но сумки все стоят от десяти киллов, а до получки осталась сотня и две декады. Так что нет и смысла смотреть.

Ивик купила помаду за полтора килла, расплатилась на кассе, вышла под почерневшее небо. Рано темнеет. Ивик вошла в подворотню, от вибрации ее шагов вспыхнул декоративный фонарь, красиво озарив кирпичную стену и вьющуюся вечнозеленую хвою. Ивик нагнулась, ее пальцы проникли под ящик с растениями и там, в углублении стены обнаружили пластмассовую авторучку. Ивик распрямилась, бодро зашагала дальше, развинчивая авторучку в кармане, нащупывая внутри искомую карточку с шифровкой.

Теперь ей оставалось сесть на метро и доехать до зоопарка, из окрестностей которого она планировала проводить следующий сеанс.

Питейное заведение Лавэна давно было облюбовано Кельмом для встреч с ребятами. Не только оно, конечно: чтобы не вызвать подозрений, встречались в разных местах. Да и не так уж часто.

В конце концов, ничего совсем уж криминального нет в том, что одинокий перевербованный дейтрин-консультант встречается иногда с друзьями из молодежи. Разница в возрасте -- да, но "тройка" Кельма состояла из самых старших в интернате. В конце концов, в случае чего всегда можно изобразить сексуальный интерес стареющего мужчины в отношении юных мальчиков. Дараец бы даже в первую очередь заподозрил именно это.

Кельм пришел в Лавэн как бы случайно и увидев ребят из интерната, подсел к ним.

В Лавэне, как всегда в этот час, было шумно. Но удобно, что столики здесь разделены массивными белыми перегородками, и вряд ли кто-то прислушивается к разговорам за соседним столом. Кельм взял слабоалкогольного крэйса, мальчишки последовали его примеру. Никакого хвинка, хайса, вообще никаких стимуляторов -- насчет этого в группе было строго. Кельм объяснил с самого начала.

- Стимуляторы действительно дают толчок, вы сами это видели и может, пробовали. После дозы СЭП может вырасти колоссально. Но если бы это было выгодно -- всю армию гоняли бы в Медиану, в бой под наркотиком. Представьте, укол или затяжка -- и вангал может завалить гэйна. Да хотя бы десять вангалов -- одного гэйна. Но беда в том, что это не так. И не случайно в армии и у вас в интернате дурь запрещают. Во-первых, действие наркотиков толчкообразно, а не стабильно, и оно непредсказуемо. Один раз палочка хвинка даст рост СЭП, а другой -- глубокую яму. Во-вторых, к ним быстро развивается привыкание. Не путайте с зависимостью, это само собой, но я не об этом. Привыкание -- это требование все больших доз и ослабление действия наркотика. А первое, что ослабевает -- это СЭП. Творческий подъем -- это самый слабый и непредсказуемый элемент... зависимой от наркоты развалиной вы уже станете, а СЭП уже не будет совсем. Короче, если хотите со мной работать -- никаких палочек.

Ребята были на удивление дисциплинированны. Никаких рычагов воздействия на них у Кельма не было. Это в квенсене можно за дисциплинарное нарушение, например, посадить под арест или навешать наряды. В самом крайнем, редчайшем случае -- выгнать из касты вообще. А здесь -- куда выгонять? Все на добровольной основе, а изгнанный легко может заложить остальных, но главное -- самого Кельма. Остальным-то ничего особенного не будет.

Загрузка...