Норбит, или Туда и обратно

ГЛАВА 5

Когда Бэйли пришел в себя, он подумал, что попытка побега ему приснилась: он лежал на холодной металлической поверхности, которая вибрировала под приглушенный гул двигателей. Никто не кричал – ни «сестры», ни Гитана, ни трупокрады. Рядом никто не дышал. Он был один, лежал на скользкой палубе, залитой машинным маслом.

Воздух сильно пропах озоном и дымом. Его голова гудела от нервно-паралитического газа и удара, который лишил его сознания. На поясе у него болтался парализатор. Обнаружив это, Бэйли почувствовал себя немного получше. Но когда он попытался подняться, он снова ударился головой: над ним что-то было. Он поднял руки и нащупал обшивку днища корабля-разведчика. Каким-то образом он, оглушенный и ослабленный, умудрился заползти под этот корабль и спрятаться от трупокрадов.

Потихоньку, очень осторожно, он выбрался наружу. Пока он полз, то нащупал что-то холодное – небольшой металлический предмет. Он схватил его, в надежде, что это ЭМИ-граната, или еще что-нибудь полезное, и сунул к себе в карман.

Вдалеке, в другом углу огромного порта, за силуэтами поврежденных и частично разобранных кораблей, он увидел яркие огни, отбрасывающие солнечные зайчики на палубу. Огромный входной люк открылся и закрылся. Что-то происходило, но что именно, видно не было – очень далеко.

Бэйли осторожно сел, ощутив боль во всем теле: он был сплошь покрыт синяками. Некоторое время норбит сидел неподвижно и приходил в себя. Он подумал о том, чем бы он сейчас занимался, если бы был у себя дома. Наверное, завтракал в солярии. Там он вдыхал бы сладкий от кислорода воздух, с нежнейшими ароматами зелени, а не эту вонючую смесь озона и машинного масла.

Мысли о доме еще больше расстроили его. Он был голоден, утомлен и огорчен. Ему бы не помешало немного перекусить и выпить чего-нибудь вкусненького, но здесь раздобыть что-либо подобное казалось маловероятным. Остальные участники экспедиции исчезли, и Бэйли задумался об их судьбе. Если трупокрады схватили их, то почему оставили его? А если его друзьям удалось скрыться, то почему они не взяли его с собой?

Он чувствовал себя одиноким и брошенным. Если его друзья спаслись, то и ему следовало сделать то же самое. А если они снова попали в руки к трупокрадам, то ему нужно спасти их. Он подумал о том, где они могли сейчас быть, и вдруг содрогнулся: их, наверное, уже разрезали на кусочки и затолкали в банки, как Деталь.

Чтобы отвлечься от таких мрачных мыслей, принялся разглядывать то, что только что нашел под кораблем. Свет был тусклым, и он попытался на ощупь определить, что же это такое. Перекрученная металлическая лента, замкнутая в кольцо, небольшой гибкий браслет, который можно было надеть на запястье. «Лента Мебиуса», – подумал Бэйли. Когда он был совсем, маленьким, его прабабушка Брита, будучи в невероятно приподнятом настроении, как-то показала ему, как сделать ленту Мебиуса из полоски бумаги, и наглядно доказала, что у той только одна сторона. Может быть, и это была детская игрушка.

Еще немного покрутив в руках металлический браслет, Бэйли понял, что тот состоит из двух полосок металла, как бы склеенных между собой и сливающихся в кольцо. Эти две полоски нельзя было отделить одну от другой, но между ними был небольшой зазор, в котором находился маленький рычажок. Этот бегунок перемещался в одну и другую сторону, но всегда, как только Бэйли отпускал его, возвращался в исходное положение.

Бэйли вертел браслет и так, и сяк, и вдруг услышал чьи-то голоса и увидел пляшущие по стенам лучи фонарей. Не теряя времени, он бросился на пол и по-пластунски пополз обратно под корабль. Это было удобное место, чтобы спрятаться, но не совсем выгодная позиция для наблюдения. Он мог видеть только ноги приближавшихся к нему трупокрадов. Две пары ног. «Два трупокрада», – сообразил он.

– И не говори, у Капитана точно все в голове закоротило, – проворчал один из них. – Ей, видите ли, причудилось, что тут кто-то прячется. А этих деталей уже и след простыл.

Значит, остальным удалось улизнуть. Несмотря на ужас, охвативший Бэйли, он порадовался за своих друзей.

– Ну ты же знаешь Капитана, – ответил второй трупокрад, зевая. – Сенсоры показали, что в этом секторе есть теплое тело, так что придется нам тут все как следует проверить. Работа есть работа.

– Да все сенсоры в порту пожгло ЭМИ-гранатами, – возразил ему первый. – Вместе с половиной наших ребят. Если мы не будем копаться, то успеем проверить истребители и поднять их на перехват этих деталей. Кроме того, все хорошо знают, что по порту бродят привидения. Опять ложная тревога.

Трупокрады остановились в каких-то трех метрах от корабля-разведчика. Сердце Бэйли билось так сильно, что он стал молиться, чтобы трупокрады не услышали его. Он судорожно вцепился в браслет обеими руками.

– Вот, есть сигнал, – сказал первый трупокрад. – Теплое тело и какое-то движение.

Бэйли неосознанно до предела нажал на металлический бегунок на браслете и замер на месте, не выпуская браслет из рук. С трупокрадами начали вдруг происходить странные трансформации: их голоса стали повышаться, превратились в писк, который вскоре стал неслышим из-за слишком высокой частоты. В невероятной спешке трупокрады бросились прочь и скрылись из виду.

Все это было очень странно. Просто не поддавалось объяснению. Если они засекли тепло его тела и его движения, то должны были броситься к нему. По какой-то неведомой причине Бэйли несказанно повезло. Как Бэйли ни прислушивался и ни всматривался, он не замечал трупокрадов вокруг. Не доносилось их разговоров, не светили их фонарики. Только руки ему холодил металлический браслет.

Наконец, когда мышцы начало сводить судорогой от холода и постоянного напряжения, Бэйли разжал пальцы, положил браслет в карман и снова вылез из своего убежища.

Он немного посидел рядом с кораблем, жалея себя. Почему его компаньоны бросили его? Наверняка «сестры» заметили, что он отстал от них. Он также не сомневался, что Гитана и остальные участники экспедиции уже не станут за ним возвращаться. Может быть, они бы бросились на выручку какому-нибудь клону, но только не ему.

Что и говорить, положение было не из приятных. Но Бэйли был норбитом, а норбиты всегда славились своей изобретательностью. Жизнь на Поясе Астероидов требует определенной смекалки. Чтобы жить нормально, необходимо не только знать, как пользоваться окружающими тебя вещами, но и придумывать им новое применение. Без импровизаций не обойтись.

Бэйли решил не распускать нюни, а придумать, что можно сделать. Оружия у него не было, но он был безоружен и при встрече с трансерами, а тогда все обошлось. Быть может, ему удастся пробраться на борт одного из кораблей, которые трупокрады собирались послать на перехват клонов. В таком случае, ему придется обезвредить весь экипаж и самому управлять кораблем.

Бэйли покачал головой. План получался фантастический, но попытаться сделать это стоило. Он поднялся на ноги, отряхнул с себя пыль и зашагал мимо останков кораблей в сторону воздушного шлюза.

Бэйли не догадывался о том, что он все это время был не один в грузовом порту. Среди ржавых корпусов звездолетов бродило еще одно существо, которое давным-давно убежало из лаборатории трупокрадов. Я назвал ее «существом», потому что она уже не была человеком. Трупокрады полностью изменили ее, удалив почти все человеческое.

Бэйли шел по свалке и вдруг услышал какое-то тарахтенье в темноте. Он как раз пробирался сквозь части взорванного разведчика – тот был разломан на множество частей, как будто раздавленная яичная скорлупа, повален на бок, и все это нагромождение металла было втиснуто между огромным сухогрузом и почти целым крейсером. И тут Бэйли услышал у себя за спиной чей-то голос:

– Что… что… что это? – заикающийся голос был бесстрастным и холодным, совсем не живым. Кроме слов, до Бэйли доносился скрип каких-то механизмов. – Что это?

В тусклом освещении Бэйли с трудом смог разглядеть только неясный силуэт, направляющийся в его сторону.

– Кто ты? – спросил он.

– Кто… кто… кто я? – переспросил ледяной голос. В нем не было слышно и намека на эмоции или хотя бы интонации. К тому же, невидимый собеседник заикался, как испорченная пластинка. Бэйли вздрогнул, как будто на него повеяло холодом. – Гос-с-с-подин наз-з-зывает м-м-меня Тар-р-р-рахтелка. Когда-то у м-м-меня было другое имя. Но теперь все в прошлом. Тар-р-р-рахтелка. Вот как меня теперь зовут. Кто… кто… кто ты?

– Я – Бэйли Белдон. Я прилетел сюда с Пояса Астероидов вместе с Гитаной и «сестрами» Фарр, а теперь пытаюсь выбраться отсюда, прежде чем меня найдут и снова потащат в лабораторию к Технику.

Сколько Тарахтелка себя помнила, она пряталась от Техника. Она жила во тьме грузового порта, прячась среди кораблей, вечно в страхе, постоянно настороже, ненавидя всех и вся. Ее можно было сравнить с гусеницей, еще лучше – с червем, с бледным созданием, которое ползает по земле, избегая солнца, вечно скрываясь в тени.

А когда-то она была человеком. Господин Техник экспериментировал над Тарахтелкой, когда деталей было в избытке. Однажды на него снизошло вдохновение, и он лишил Тарахтелку ее человеческой плоти, оснастив ее взамен самоходным телом оригинальной конструкции. От прежней женщины остались череп, головной и костный мозг и нервная система позвоночника. Техник сохранил ей необходимые внутренние органы: бьющееся сердце, легкие, снабжающие кровь кислородом, пищеварительный тракт и так далее. Но остальное тело он удалил. Зачем нужны руки или ноги? Глаза и уши тоже ни к чему.

Все внутренности Тарахтелки были заключены в полированный стальной панцирь, ненамного длиннее ее позвоночника, который передвигался на нескольких намагниченных колесиках диаметром в пару дюймов. У нее было три пары «глаз» – светочувствительных элементов, установленных на вращающихся выдвижных антеннах, похожих на стебельчатые глаза хамелеона. Они обеспечивали, помимо обычного зрения, сканирование в инфракрасном и ультрафиолетовом спектрах. Аудиосенсоры Тарахтелки были куда чувствительнее человеческого уха, и улавливали звуки в широчайшем диапазоне. Манипуляторы, оснащенные механическими захватами, были установлены как по бокам стального панциря, так и сзади, и на «груди», позволяя Тарахтелке, не поворачиваясь, доставать любые близлежащие предметы.

Никому не известно, как Тарахтелка сбежала От Техника, но каким-то образом ей это удалось, затем она сумела добраться до грузового порта, где питалась тем, что находила на захваченных кораблях, и смазывала механические части ворованным со склада машинным маслом.

Некоторые ее механизмы уже начали ломаться. Ее колеса издавали громкий скрип. Речевой механизм постоянно заедал и заикался. Руки дрожали и дергались, когда она пыталась что-либо схватить. Но она выжила. Пусть и питаясь отбросами и скрываясь в темноте.

Она наполовину, если не больше, сошла с ума. Конечно же, она ненавидела трупокрадов. Но в ней кипела злоба и по отношению к их жертвам. Людишки, которых захватывали трупокрады, были слеплены из плоти, розового мяса – такого мягкого, непрочного и уязвимого. Не то что металлический панцирь и гидравлические манипуляторы Тарахтелки. Она была крепче мяса, быстрее мяса, во всех отношениях лучше мяса.

Хотя Тарахтелка и не завидовала слабости мясных созданий, она знала, что мягкотелые людишки обладали чем-то таким, чего она сама была лишена. Она не знала, чего именно, и эта ущербность причиняла ей острую боль и страдание. Она просто помнила, что Господин лишил ее этого, украл во время эксперимента.

– У… у… у-у-у… тебя есть то, что нужно? – Тарахтелка уставилась на Бэйли: инфракрасные датчики регистрировали тепло, исходящее от него, показывали, что он жив. – Я… я… я-я-я… разберу тебя, чтобы выяснить это. Совс-с-с-с-сем как Гос-с-с-с-сподин разобрал м-м-м-меня.

Однажды Тарахтелка уже поймала одного трупокрада, в одиночку забредшего в дальний угол порта, и разобрала его на запчасти, чтобы найти ту деталь, которой она была лишена. Хотя сам процесс оказался интересным и понравился Тарахтелке, поиск не дал результатов. Теперь ей не терпелось повторить эксперимент.

Глаза Тарахтелки поблескивали в скудном освещении. Все шесть были обращены на Бэйли. Она с грохотом подкатила к норбиту.

Бэйли шагнул назад, но вступил ногой в лужу вытекшей из полуразобранного корабля-разведчика смазки, и упал назад, больно ударившись спиной о приборную панель. Падая, он инстинктивно вытянул руку, и по счастливой случайности (уж чего-чего, а удачи ему было не занимать), включил какой-то рубильник. Оказалось, что это выключатель аварийного освещения, и тут же среди обломков вспыхнули золотистые неяркие огни.

Теперь Тарахтелку удалось рассмотреть получше. Она выглядела разбитой и скверно починенной. Ржавые металлические части торчали из живых тканей, покрытых мерзкой на вид слизью. От нее исходил ужасный смрад – смесь гниющей плоти и солярки. Тарахтелка поспешно покинула, освещенный участок палубы, а Бэйли тем временем выхватил парализатор и нацелил его на Тарахтелку.

– Ч-ч-что… что… что?! – проскрипела она.

Бэйли ответил, не дожидаясь, пока она выдавит из себя окончание вопроса:

– Это винтовка, которая сожжет всю твою электронику и обездвижит тебя.

– Не надо это делать. Это лишнее.

– Ты же говоришь, что собираешься разобрать меня, – сказал Бэйли. – А я не хочу, чтоб меня разодрали на куски.

Тарахтелка приблизилась к границе пятна света на полу, не сводя глаз с парализатора в руках норбита. Она в нерешительности остановилась, задумавшись над сказанными словами. Прошло так много времени с тех пор, как она разговаривала с кем-нибудь. Как странно было думать о том, что у мягкотелых мясных людишек есть какие-то желания и нужды.

– Ты не хочешь, чтобы тебя разбирали. В таком случае, чего же ты желаешь?

– Хочу поскорее убраться отсюда, сбежать от трупокрадов.

– Сбежать? – Эти слова оживили у Тарахтелки какие-то смутные воспоминания. Она вспомнила свой побег из лаборатории Техника, свое желание стать свободной. – Я… я… яяя… сбежала от Гос-сподина.

– В таком случае тебе понятно, почему мне нужно сбежать.

Да, Тарахтелка понимала Бэйли и симпатизировала ему, но еще больше завидовала ему. Этот мягкотелый вырвался из рук Техника в целости и сохранности, сохранив невредимым свое тело. У него были руки и ноги, а также та часть, которой она лишилась. Тарахтелка не сомневалась в этом. Это было несправедливо. Внимательно изучая норбита всеми шестью глазами, она напрягала свой помутненный от злобы и одиночества мозг, в надежде изобрести способ оставить этого Бэйли Белдона в порту, и найти у него то, что не давало ей покоя вот уже много лет.

– Иг-х-х-к-к-ры, – голос Тарахтелки прохрипел, словно у нее только что порвался динамик. – Т-т-ты люб-б-иш-ш-ш-шь иг-х-ры?

Не опуская винтовки, нацеленной на Тарахтелку, Бэйли кивнул. Он был согласен на все, лишь бы этой взбесившейся Тарахтелке расхотелось препарировать его.

– Ка… ка… какх-х-кие игры?

Бэйли задумался.

– Хайку, – ответил он наконец, вспомнив о «сестрах» и об играх, в которые он с ними играл на Станции Фарров.

– Это… это не игра, – запротестовала Тарахтелка.

– Да нет же, игра, – Бэйли на глазах становился смелее, – Я задаю вопрос, загадку, в форме хайку. Ты должна ответить. Если ты отвечаешь, то твоя очередь загадывать. Если ты не сможешь ответить, то должна будешь помочь мне выбраться отсюда, удрать от Техника.

– Если ты не сможешь ответить, то я разберу тебя, – Тарахтелка издала такой звук, будто по ступенькам прогрохотал медный таз. Должно быть, это она так рассмеялась. Она знала, что в любом случае разберет Бэйли. – Давай играть. Ты первым спрашиваешь.

Взволнованный и напуганный, Бэйли взмок от напряжения, придумывая загадку посложнее, но смог вспомнить только старую-престарую, которую помнил еще с детства.

Мысль о побеге не давала Бэйли сосредоточиться на чем-либо другом. Ему казалось, что эта загадка слишком проста, любой пятилетний норбит за минуту разгадает ее, но Тарахтелка нервно загудела – для нее вопрос оказался сложным.

Тарахтелка перебрала в уме все драгоценные камни, которые могли бы использоваться в качестве ракетного топлива или ускорителя. Алмазы можно при желании сжечь, но с чего бы им плакать? К тому же она никогда не слышала о ракете, летающей на алмазах. Какие еще есть драгоценные кристаллы? Что вообще для людей может представлять ценность? Какой кристалл может плавиться и проливать слезы?

Затем она вспомнила, что время от времени ей необходима была вода, и она находила ее на некоторых кораблях в порту. Замерзшая вода, то есть лед – это драгоценный кристалл, если вам необходимо напиться. А еще она вспомнила, что когда-то давным-давно что-то слышала о паролетах норбитов.

– Лед тает, получается вода. Она кипит, испаряется. Вы летаете на ваших дурацких чайниках.

– Правда, – вынужден был согласиться Бэйли. – Твоя очередь. Но помни: загадка должна быть в форме хайку. Пять слогов, потом семь, и снова пять.

Тарахтелка какое-то время стояла молча, уставившись в разные стороны, хотя кругом была кромешная тьма, и, наконец, выдала:

Последняя строчка, произнесенная холодным, безжизненным голосом Тарахтелки, злорадно намекала на бесславный для Бэйли финал, отчего у него побежали мурашки по спине. Все его мысли зациклились на одном: как выбраться отсюда. Его окружал мрак, это правда. Но мрак грузового порта не был бесконечен и вечен. Здесь можно зажечь свет. Если только прежде не погибнешь в этой темноте – эта мысль Бэйли не понравилась, и он постарался выбросить ее из головы.

Он подумал: а отчего становится темно? Черная краска потому темная, что она не отражает свет, а поглощает его. Что еще поглощает свет? Что поглощает свет и никогда его не отражает?

– Черная дыра! – догадался он. – Свет попадает в нее, но никогда оттуда не возвращается. Выхода нет! – окрыленный успехом, он решил озадачить это странное создание загадкой, которую, как ему казалось, она никогда не разгадает:

Когда Тарахтелка услышала эту хайку, она резко сжала свои механические клешни, отчего те стукнули. Как кастаньеты. Она не всегда была такой. Раньше у нее было теплое человеческое тело, из плоти и крови, а также нормальные руки.

– Ч-ч-четыре пальца вместе. И противостоящий большой, – ответила она. – Руки! – она одарила Бэйли улыбкой, сверкнув двумя рядами полированных зубов. – Моя очередь.

Ей уже начинала надоедать эта игра, ей хотелось поскорее победить и начать вскрытие:

От последнего слова Бэйли бросило в жар. Все его мысли свелись к похоронным процессиям, погребальным песням и музыке трансеров, которая губит людей, о военной музыке. Он был до смерти напуган, ведь эта чокнутая бессердечная тварь хотела разорвать его на куски. Холодная и бессердечная… Стоп!

– Сердце! – поспешно выкрикнул он, – Стучит всю жизнь, а остановится – и ты умрешь. Так вот.

Его сердце чуть из груди не выпрыгнуло от страха. Он не мог вспомнить ни одной загадки, не мог сочинить ни одной хайку.

– Спрашивай, – сказала Тарахтелка. – Твоя очередь. Ей надоело ждать. – Поторопись. Т-т-тебя уже п-п-пора разбирать.

Бэйли пробрала дрожь. Тому виной был не столько холодный воздух порта, сколько нездоровый пыл Тарахтелки. Он утратил способность.

– Одну минуточку, – сказал он. – Мне нужна всего одна минута.

– Ни… ни… никаких минуток, – Тарахтелка подкатилась поближе, нетерпеливо осматривая Бэйли всеми тремя парами своих глаз. – Спрашивай.

Нащупывая нужную мысль, Бэйли сунул руку в карман и наткнулся на металлический браслет.

– Что это? – спросил он вслух сам у себя.

– Это не хайку, – возразила Тарахтелка. Бэйли замер, сбитый с толку этим замечанием.

Раз он не мог придумать загадку, ему надо было переделать этот вопрос в хайку:

– Что… что… что у тебя в кармане? – возмутилась Тарахтелка. – Это не загадка.

– Это вопрос, – решительно ответил Бэйли, покрепче сжимая парализатор. – Это хайку.

Тарахтелка нервно защелкала манипуляторами. Она пыталась вспомнить те времена, когда у нее были карманы, а также припомнить, что в тех карманах находилось.

– Ты должна отвечать, – напомнил Бэйли, помахав перед ней парализатором. – Ты должна отвечать, или помогай мне выбраться отсюда.

– Эт-т-т-о нечес-с-с-тный вопрос.

Бэйли пожал плечами, ощутив некоторую неловкость и чувство вины. Тарахтелка была права. Нечестно задавать такие вопросы. Но других хайку в запасе у него не было, и он решил настаивать на своем.

– Ты должна отвечать.

– Т-т-три по… по… попытки, – Тарахтелка кое-что вспомнила о правилах игры, в которую она играла еще до того как попала к трупокрадам. – Ты обязан предоставить мне три попытки.

– Хорошо. Три попытки.

– Твои руки.

Бэйли как раз только что вытащил их из кармана.

– Нет, не руки.

Тарахтелка фыркнула от досады, издав звук, какой производит вгрызающаяся в доску циркулярная пила. Она подумала о тех вещах, что она носила с собой.

– Масленка.

– Нет, неправильно. Еще одна попытка.

Последовали охи-вздохи (в исполнении Тарахтелки – визги-свисты), и вот уже палец Бэйли заплясал на курке, готовый вот-вот нажать на него. Тарахтелка ездила туда-сюда вокруг Бэйли, то приближаясь, то удаляясь. Резкие движения выдавали ее нервозность.

– С-с-совсем ничего.

– А вот и неправильно, – Бэйли старался говорить уверенным голосом. – Ну ладно, давай, помогай мне выбраться отсюда.

Хотя у них и был такой уговор, Бэйли мало надеялся на то, что это бедное создание окажется честным и благородным. Он был готов к тому, что Тарахтелка вот-вот набросится на него.

– Помогу т-т-тебе, – Бэйли показалось, что ее голос искажен злобой. Он шагнул назад, в темноту, держа Тарахтелку под прицелом. – Я-а-а п-п-помогу тебе.

И Бэйли остался один. Он услышал, как Тарахтелка, скрипя колесами, укатила во тьму, и, наконец, облегченно выдохнул, подумав, что она оставила его в покое – не помогла ему, но и не напала. Бэйли такой исход понравился.

Но Тарахтелка поступила по-другому. Дело в том, что она не выжила бы в грузовом порту корабля трупокрадов, опираясь лишь на свои силы. Спрятанный в укромном месте, ее ждал маленький секрет – небольшая перекрученная полоска металла, браслет, который можно было надеть на руку. Один исследователь обнаружил его среди обломков корабля чужаков. Оказалось, что это артефакт Древних. Этот исследователь подарил артефакт своей дочери, дочь проиграла его в карты, а тот, кому он достался, отдал его пиратам в обмен на свою жизнь, и так браслет еще долго переходил из рук в руки.

Каким образом Древние использовали эту металлическую полоску? Тарахтелка не имела ни малейшего понятия. Никто этого не знал. Ее предназначение было безвозвратно забыто, навеки утрачено. Но даже в таком случае этот артефакт был очень ценной вещью.

Вот куда направилась Тарахтелка. Искать ленту Мебиуса, которая помогла ей выжить. Она надевала ее не так уж давно, когда совершала вылазку в жилые и складские помещения корабля в поисках еды и питья, и точно помнила, что после этого она спрятала браслет в обычном месте. В тот раз ей удалось стянуть бутылку спорынного виски буквально из-под носа у Капитана. Спиртное немного ослабило боли, которые вечно терзали ее, фантомные боли рук и ног, которых у нее давным-давно уже не было. Но выпивка помутила ей рассудок. Теперь в памяти у нее появились огромные провалы. Она никак не могла вспомнить, как вернулась обратно в порт. Может быть, она обронила ленту Мебиуса? Может быть, браслет соскользнул с ее манипулятора? Может быть, мягкотелый нашел его?

Пока Тарахтелка искала браслет, Бэйли решил, что она уже не вернется. Он спрыгнул с разведывательного корабля и направился к входному люку. Он шел мимо разбитого корпуса грузового судна, когда услышал у себя за спиной скрип колес Тарахтелки. Кормовой люк сухогруза был слегка приоткрыт. Бэйли поспешно нырнул в эту щель, с трудом протиснулся внутрь и замер в трюме.

– Он п-п-пропал, – донесся тихий мрачный голос Тарахтелки, и Бэйли вспомнил, что так же разговаривала Деталь. – М-м-мой любимый брас-с-слетик. – Все пропало, – продолжала она все тем же ровным, монотонным голосом.

Бэйли засунул руку в карман и надел браслет на руку. Вот что искала Тарахтелка! Потеря этого предмета лишила ее последней надежды.

Бэйли начали мучить сомнения: он впервые подумал о том, что раньше это несчастное создание скорее всего было одной из «сестер» Фарр, такой же, как Деталь, как Роза, как Джаз. Он потрогал браслет, удивившись, почему такая безделушка оказалась столь дорога Тарахтелке. Бэйли вспомнил, как странно эта лента подействовала на искавших его трупокрадов. Он слегка надавил на бегунок, а те вдруг запищали и ринулись прочь.

– Не… не… неужели этот мясной человек нашел его? – Тарахтелка неистово вертела глазами в разные стороны, пытаясь разглядеть Бэйли среди искореженных кораблей. – Не… не… неужели?

Она вытянула антенны в сторону входного люка.

– Он х-х-хотел убежать. Он пойдет в сторону выхода. Я т-т-тоже д-д-должна идти туда.

Бэйли не спускал глаз с Тарахтелки, которая принялась кататься туда-сюда по палубе, громко разговаривая сама с собой.

– Я-а-а… не могу идти туда, – сказала она, глядя на входной люк. – Э-э-то с-слиш-ш-шком опасно. Я должна в-в-вернуться об-б-братно. Туда, где они не с-с-смогут поймать м-м-меня.

Тарахтелка быстро покатилась вперед, но не по направлению к жилым помещениям, а в противоположную сторону, в лабиринт из обломков разбитых звездолетов. Бэйли высунул голову из люка, чтобы удостовериться, что на этот раз Тарахтелка действительно убралась прочь. После очередного ее резкого движения, испугавшись, что она заметила его, Бэйли резко дернул рукой, задев бегунок на браслете.

Гул корабельных двигателей превратился в низкий, утробный рев и понижался, пока не стал неслышимым, хотя Бэйли ощущал вибрацию, пронизывающую его тело. Тарахтелка, которая продолжала разговаривать сама с собой, стала басить, затем и вовсе умолкла. Потом она остановилась. Ну, не совсем остановилась, но ее движения стали настолько медленными, что их с трудом можно было заметить и понять, что она не замерла.

Бэйли недоумевающим взглядом следил за Тарахтелкой. Когда та замерла, он вернул бегунок на прежнее место. Снова стал слышен гул корабельных двигателей; Тарахтелка продолжила свой нескончаемый монолог. Она, продвигаясь все ближе к выходу, осматривала по пути все обломки кораблей. Вот она заглянула в трюм одного ржавого сухогруза, вот посмотрела под дюзы другого.

Бэйли снова нажал на бегунок, и вновь мир вокруг него замер. Осторожно, крадучись, держа свой парализатор наготове, Бэйли подошел к Тарахтелке. Остановившись в десяти метрах от нее, он увидел, что она продолжала двигаться: «клешни» на ее передних манипуляторах сжимались, а стебельчатые глаза вращались в разные стороны. Но все движения были настолько медленными, что Бэйли с трудом их замечал.

Бэйли несколько раз обошел вокруг Тарахтелки, затем вернулся в свое недавнее убежище – трюм грузовика. Убедившись, что Тарахтелка не видит его, Бэйли нажал на бегунок, вернув его на прежнее место. «Клешни» Тарахтелки сомкнулись с громким лязгом, а глаза бешено завертелись, отчаянно выискивая Бэйли среди груд мусора.

Бэйли еще крепче вцепился в браслет. Эта металлическая полоска странным образом влияла на время, изменяя скорость его течения. С помощью этого браслета норбит мог замедлять либо ускорять время в окружавшем его мире. Когда его искали трупокрады, он передвинул бегунок в одном направлении. Все вокруг ускорилось. Инфракрасное излучение, исходящее от его тела – электромагнитные волны определенной частоты, замедлились, превратившись в радиоволны, которые сенсоры трупокрадов не зарегистрировали. Сейчас, когда он переместил регулятор в другом направлении, мир замедлился, а его собственные движения стали настолько быстрыми, что даже Тарахтелка не смогла его заметить.

Как странно. Как интересно. Но Бэйли решил не вдаваться в философские размышления о сути этого чудесного прибора. Он посчитал, что достаточно знать, как применять его на практике. Этот артефакт Древних дарил ему слабый шанс на побег.

Оставаясь в трюме, Бэйли передвинул регулятор браслета, после чего бросился догонять Тарахтелку, катившуюся в сторону входного люка. Поравнявшись, он спрятался у нее за спиной среди металлических обломков. Снова и снова прячась и перебегая с места на место, словно тень следуя за Тарахтелкой, Бэйли продвигался к выходу. К счастью, в порту можно было найти много мест, чтобы спрятаться. К тому же Бэйли прятался там, где Тарахтелка только что искала его.

По мере приближения к выходу, Тарахтелка сбросила скорость, осторожно выбирая дорогу, стараясь укрываться в тени. С потолка лился яркий свет. После длительного пребывания в темноте Бэйли подслеповато щурился. По огромному грузовому отсеку, напоминавшему пещеру, эхом разносился гул двигателей, грохот работающей техники и крики рабочих.

Внезапно раздалось громкое «бум!»: это раскрылся входной люк. Бэйли осторожно выглянул из-за корпуса грузовика. Пространство перед ним было открытым, и спрятаться было негде. Вокруг корабля, подготавливаемого к отправке, суетились трупокрады. Это был истребитель, почти плоский, с обтекаемыми формами – летательный аппарат, ощетинившийся орудиями, как дикобраз иголками. Кабина была открыта, и группа рабочих подсоединяла к носу корабля трос для буксировки его к люку вылета. Номер на борту – XF25 – означал, что это экспериментальный истребитель, но Бэйли не догадывался об этом. Даже узнай он об этом, все равно его бы это не остановило. Для него это был просто летательный аппарат, путь к свободе.

Рядом с кораблем стоял мужчина в летном костюме. Он был ростом примерно с Бэйли (пилоты истребителей, как правило, не отличаются высоким ростом). Бэйли увидел, как пилот помахал рукой человеку, сидевшему в стеклянной башне управления полетами. Что-то крикнув диспетчеру, пилот направился к небольшой кабинке, стоявшей неподалеку – толкнул дверь и зашел внутрь.

Бэйли передвинул регулятор. Без лишней спешки – к чему спешить, если время в его руках, – он прошел мимо Тарахтелки, спрятавшейся в тени, затем мимо рабочих, лишь недавно суетившихся, но теперь замерших в нелепых позах. Бэйли казалось, что вот-вот его заметят и бросятся за ним в погоню. Но ничего подобного не происходило. Весь мир вокруг остановился.

Норбит зашел в кабинку и застал пилота стоящим вполоборота у писсуара: он как раз застегивал ширинку. Не отпуская регулятора браслета, Бэйли приставил дуло парализатора к спине пилота и нажал на курок. Ничего не произошло. Пилот, как ни в чем не бывало, продолжал свое дело. Бэйли шагнул назад и вернул бегунок на прежнее место. Трупокрад мешком повалился на пол, ударившись лбом о писсуар, издав при этом такой грохот, что Бэйли испуганно поежился.

Бэйли засунул ленту Мебиуса в карман и подскочил к мужчине. Склонившись над ним, он увидел, что у того из раны на лбу течет кровь. Но все же он дышал, а значит, был жив. У Бэйли отлегло от сердца: его передергивало от одной мысли о том, что он мог убить беспомощного замороженного человека, пусть даже тот и был трупокрадом.

Действуя как можно скорее, Бэйли раздел бесчувственного пилота и надел его летный костюм поверх своей одежды – оказалось, что комбинезон ему в пору. Затем норбит связал руки и ноги трупокрада его же шнурками, а один носок использовал как кляп.

Это была грязная, неприятная работа. В приключенческих рассказах все было легко и просто. На практике все оказалось намного сложнее. Пилот громко стонал, и Бэйли пришлось одну руку держать наготове, чтобы успеть выхватить браслет, если кто-нибудь зайдет в туалет. Следующее, что предпринял Бэйли, и вовсе не было похоже на то, что он слышал в рассказах о приключениях. Норбит оттащил пилота в кабинку, усадил его на унитаз и закрыл дверь.

Не успел Бэйли надеть летный шлем, как из наушников донеслось: «Джим, ты что там, застрял? Застегивай ширинку и дуй сюда. Ты уже опаздываешь».

Бэйли посмотрел на свое отражение в зеркале. Темное стекло шлема скрывала черты лица, но все же выходя наружу, он сунул руку в карман и нащупал там спасительный браслет. Рабочие, готовившие истребитель ко взлету, не обратили особого внимания на Бэйли, который забрался в кабину XF-двадцать пятого и уселся в кресло пилота. Пока рабочие закрывали кабину, он пристегнулся ремнями и вскоре поднял палец вверх – это был сигнал готовности ко взлету – рабочие поспешили прочь.

Бэйли почувствовал толчок: это истребитель начали буксировать к люку вылета. Пилот-трупокрад подсоединился бы напрямую к системе управления кораблем через электроды в своем шлеме, но у Бэйли не было мозговых имплантатов, и он не стал подключаться к бортовому компьютеру. К счастью, многочисленные приборы и датчики на панели управления отражали состояние всех систем истребителя и его местоположение. Кроме того, на месте было все необходимое для ручного управления (на случай полного отказа электроники). Бэйли подумал, что он должен справиться. В принципе, система управления кораблем мало отличалась от той, что была установлена на «летающем чайнике» Бэйли, а оружейная система напомнила норбиту компьютерные авиасимуляторы, в которые он иногда играл со своим племянником. Бэйли осмотрел эту панель и нахмурился: ему хотелось надеяться, что не придется пускать в ход оружие.

Корабль плавно подкатился к воздушному шлюзу. Сначала открылся внутренний люк шлюза, затем истребитель вкатили внутрь, и люк закрылся. Через некоторое время открылся внешний люк, и истребитель вылетел в открытый космос.

Кроме истребителя Бэйли, из корабля трупокрадов вылетели еще три – норбит заметил их силуэты на фоне яркого диска Броска Камня. Пара истребителей, и еще один корабль – видимо, Бэйли предстоит лететь в связке с ним. Вдали светилась удаляющаяся точка: это был «Одиссей».

Бэйли растерялся. Он не знал, что делать дальше, но был рад, что покинул корабль трупокрадов. Продолжая изучать приборную панель, он вдруг услышал женский голос, который донесся из встроенного динамика: «Ты кто? Ты не Джим».