Ночной народ

- Она же ребенок! - выдохнула девушка.

Глория снова находилась между жизнью и смертью, и сердце ее замерло: на этот раз - не спастись...

На лице полицейского возникла насмешливая гримаса.

Глории казалось, что с того момента, как он начал целиться, прошли часы, - на самом деле сцена не заняла и нескольких секунд.

Неожиданно убийца вздрогнул, его лицо выражало теперь боль и страх, рот открылся и послышался отчаянный вопль.

Глория так и не тронулась с места - она словно вросла в землю перед съежившейся девочкой и лишь одни испуганные глаза жили сейчас на ее лице. С убийцей происходило что-то необъяснимое... Вопль стих и изо рта полилась кровь. Что-то задвигалось под одеждой полицейского в районе диафрагмы это пальцы, пронзившие его со спины, пролезали наружу. Полицейский обмяк, его голова склонилась набок, открывая возникшее у него за спиной решительное лицо Рейчел.

Рейчел выдернула руку из его внутренностей, и тело убийцы рухнуло.

Несколько секунд она молча смотрела на Глорию - лишь ребра ходили ходуном от тяжелого нервного дыхания, потом черты ее лица смягчились.

- Иди ко мне, - протянула Рейчел руки навстречу дочери, вытирая кровь о край одежды.

Бабетта посмотрела на Глорию, затем на мать и бросилась к ней в объятия. А Глория, вновь обретшая способность двигаться, смахнула слезинку: самое худшее для них, похоже, осталось позади.

Для них...

Бой, точнее, бессмысленное уничтожение всего и вся, перешел теперь и на второй ярус.

Все новые и новые потоки ночных жителей поднимались наверх в поисках спасения - и находили смерть.

Смерть была всюду: она падала на головы вместе с камнями, она плевалась автоматным огнем, громыхала гранатными взрывами, сверкала сталью... Она шла и сверху, и сбоку, она срывала людей с мостиков и переходов и швыряла их в пропасть, чтобы размазать о камни.

И не было от нее спасения...

Вот другой полицейский с пистолетом заметил припавшую к земле барабанщицу - рот ее был испуганно открыт, голые лопатки дрожали. Женщине удалось запрыгнуть сверху на свой "барабан", но и там ее настиг безжалостный взгляд захватчика.

- Эй! - окликнул он ее, прицеливаясь. Пуля заставила ее лечь, на миг окостенев от боли. А ее убийца уже шел дальше.

На глаза ему попалась деревянная загородка. Отшвырнув ее, он заметил сбившуюся в кучу толпу, состоявшую в основном из детей и женщин. Случайно в эту толпу попал и вернувшийся с поверхности Нарцисс. Теперь он стоял, держа на руках какого-то мальчика, которого собирался прикрыть своим почти бессмертным телом, когда начнется стрельба. И все равно - разве легко смотреть в глаза смерти, даже если знаешь, что она не последняя?

- А кто это у нас здесь, а? - иронически спросил полицейский, выбирая прицелом первую жертву.

"Что ж... я готов", - подумал Нарцисс, специально высовывая вперед свою ободранную голову.

Полицейский, похоже, и так был готов выбрать именно его в качестве первой жертвы - взгляд пистолета уперся человеку-обезьяне в лоб.

Сидящий у Нарцисса на руках мальчик негромко вскрикнул - и человек-обезьяна силой заставил его отвернуться, опуская ребенка вниз и закрывая маленькое, дрожащее от страха тельце.

"Ну, стреляй же! - метнул он в полицейского ненавидящий взгляд и приготовился к боли. - Ну?"

Палец на спусковом крючке дернулся, но пуля ушла в сторону: на руке полицейского повис Эрон.

Пистолет упал на пол, еще через секунду Бун обхватил шею убийцы в форме и швырнул его наземь, сворачивая позвонки.

Нарцисс мотнул головой навстречу другу и хотел сказать ему что-то ободряющее - но губы уже шептали совсем иные слова, обращенные к приникшему ребенку:

- Не бойся... Не бойся...

И шепот его был сильнее грохота взрывов и выстрелов.

65

Эйкерман был счастлив.

Именно так, ни много ни мало. Он не представлял себе раньше, какое наслаждение можно испытать, перешагивая через скорчившееся под ногами тело мертвого врага. Уничтоженного врага, жалкого, превращенного в прах...

Стрелять - такова миссия. Стрелять - таково счастье...

Эйкерман позволил себе даже закурить сигарету - настолько легким показалось ему поглотившее его занятие. Почему бы и не получить двойное удовольствие, если имеется такая возможность?

Патроны его ружья взрывались с ласкающим слух грохотом.

Вот какая-то неловкая живая мишень застряла в конце коридора Эйкерман прицелился и был просто потрясен, когда чья-то рука толкнула его в плечо, сбивая прицел и позволяя жертве метнуться в сторону. Вне себя от возмущения - любая неожиданность вызывала у капитана только такую реакцию - Эйкерман повернулся.

То, что он увидел, потрясло его еще сильней, чем факт чьего-то вмешательства. Он увидел, кто именно отважился на такую дерзость. Капитана Эйкермана удивить было нелегко, но Гиббсу это удалось.

Бывший священник первое время пребывал в каком-то отупении. Он бормотал молитвы, постоянно путаясь в тексте, затем перестал: похоже, полицейские прекрасно обходились и без его помощи. Это чуть было не успокоило Гиббса, он был рад избавиться от столь странных и неприятных обязанностей, но стоило ему оказаться без дела, как его глаза словно открылись. Гиббс начал видеть и оценивать все происходящее вокруг него.

А вокруг был ад.

Забыв все когда-либо существовавшие законы, полицейские убивали беззащитных людей. При виде детей и женщин Гиббс как-то забыл, что перед ним всего лишь монстры.

Совсем еще недавно за такие же преступления он ненавидел Буна и наслаждался настигшим того возмездием. Теперь люди, чьими руками оно было совершено, творили преступление в сто раз худшее и принявшее поистине гигантские масштабы. Все это просто не укладывалось у священника в голове. Винные пары покинули его, оставив наедине с жуткой реальностью.

Гиббс был шокирован. Гиббс был убит морально. И это с такими людьми он пришел сюда? Это им он помогал? Чудовищно...

Некоторое время бывший священник мог только пялиться кругом, не узнавая ни себя, ни окружавшего его места. Голова шла кругом, мысли путались, раздавленные огромным, безграничным стыдом. Как мог он благословить этих полицейских на массовое убийство? Где были его глаза? Где разум?

Наверное, Гиббс сошел бы с ума, но тут что-то внутри подсказало ему, что теперь он должен хоть как-то постараться прекратить начавшийся беспредел.

Двигаясь как во сне, священник поднял с земли уроненный кем-то из полицейских пистолет и отправился на поиски вдохновителя и организатора этой кровавой бойни.

...Теперь он и Эйкерман стояли напротив друг друга.

"И все же я делаю что-то не то!" - вдруг подумалось Гиббсу, и пистолет в руке начал дрожать.

На его счастье, Эйкерман растерялся. Капитан ожидал увидеть в качестве нападавшего кого угодно, но только не Гиббса. Священник был жалок, бездарен, но у него было оружие, и капитан просто не мог понять, что этот дурак от него хочет.

- Вы должны прекратить это! - облегчил ему поиск ответа Гиббс. - Вы ведь убиваете детей!

"Ах, вот оно что! - отлегло от сердца у капитана. - Человеколюбие заело... Ну конечно же - чего еще можно ожидать от такого слабака! Кретин, идиот... И рождаются же такие!"

Он начал поворачиваться. Эйкерман знал, что ничем не рискует: во-первых, у Гиббса духу не хватит выстрелить в упор, а во-вторых... ну что может этот психопат против настоящего профессионала?

И в самом деле - Гиббс не успел даже понять, что произошло, как пистолет вылетел у него из рук, выбитый точным ударом капитана. Ярость исказила лицо Эйкермана. Он был готов заставить Гиббса дорого заплатить за собственный испуг и растерянность. Еще никто не осмеливался так оскорблять капитана.

"Он должен умереть", - мелькнула вдруг в его голове мысль. А почему бы и нет? Что значит одна смерть среди тысяч? Ну, не тысяч - сотен, какая разница... Чем, в конце концов, это ничтожество лучше остальных? Подумаешь - станет меньше на земле одним алкоголиком...

Гиббс по глазам прочел мысли капитана и оцепенел. Он как-то не думал, что смерть может найти здесь и его самого. Да, он испытывал страх перед происходящим - но это был страх вообще. Теперь же он сконцентрировался на кончике ружья, глядящего Гиббсу прямо в сердце.

"Мне рано умирать... Я ведь даже не покаялся... Я не хочу!" беззвучно закричал Гиббс, и волосы зашевелились на его голове.

Эйкерман усмехнулся. Он взял обмякшего Гиббса за грудки, тряхнул в воздухе и резко отбросил к стене - целиться на расстоянии было даже удобнее.

- Ну давай, ты, педик! - выдавил он, выплевывая сигарету. Капитану было просто приятно от того, что он сейчас собственными руками прикончит такое ничтожество, уже сейчас молящее взглядом о пощаде.

- Нет, не надо! - прошептал побледневшими губами Гиббс.

Так вот как, оказывается, выглядит смерть...

Капитан прицелился. Он был очень доволен собой...

Но что это за человек промелькнул в воздухе? Чья выброшенная вперед для удара нога настигла капитана?

Гиббс приоткрыл рот от изумления.

Его спасали - но кто! Убийца и выродок Бун возник перед ним, выпрямляясь над неподвижным телом капитана. Тот самый Бун, которого Гиббс недавно был готов поджарить по кусочкам!

Все окончательно смешалось в голове у бывшего священника. Стражи порядка - безжалостные и бездушные убийцы. Эрон Бун, признанный маньяком, - его спаситель... Мир вверх ногами, Апокалипсис!

Эрон сверкнул глазами и шагнул к священнику.

- Ну, вставай! - грубовато приказал он, протягивая руку.

Глаза Гиббса замерли на его раскрытой ладони, он затряс головой, словно отгоняя видение, - и вдруг протянул руку навстречу.

Эрон Бун помог Гиббсу встать (он был свидетелем сцены, разыгравшейся между бывшим священником и полицейским) и хмуро кивнул в сторону выхода.

- А теперь - уходи, - сказал он. - Мы здесь не любим священников!

66

Блики огня отражались на полотняной маске Дейкера - это кто-то из полицейских тренировался в стрельбе из огнемета. В какой-то момент на расстоянии выстрела промчалась выскользнувшая из-под земли фигура - мощный поток пламени сбил ее на ходу и превратил в тут же рухнувший факел.

"Так их", - уже без злобы, машинально подумал Дейкер.

Как ни странно, с каждой новой минутой он все сильнее ощущал, что он лишний на этом побоище. Приведя сюда кровожадную толпу в мундирах, он незаметно для себя остался не у дел и не знал, как найти выход из этой нелепой ситуации.

Что он мог?

Стать одним из многих? Обидно. Найти Эрона и сразиться с ним один на один? Разве что... Но - слабо. Слишком слабо для личности такого масштаба, какой считал себя Дейкер.

Наблюдать за огнеметчиком ему быстро надоело, и он пошел в сторону по ближайшему переулку. Вскоре впереди раздались голоса полицейских, заставившие его на некоторое время остановиться.

Трое стражей порядка, прикончив какого-то монстра, решили устроить себе передышку и стояли теперь возле полуобвалившейся стены, вытирая пот с мокрых лбов. Даже в нескольких шагах хорошо было слышно их тяжелое дыхание. Неожиданно один из них вскрикнул и схватился за шею - ему показалось, что его укусил по меньшей мере шершень. Рука рванулась к вороту и опустилась, держа короткую острую иглу, чем-то похожую на дикобразью.

- Что это? - ошарашенно пробормотал он.

Все трое начали оглядываться по сторонам в поисках ответа.

Улица казалась пустой (Дейкер благоразумно отступил за угол), но из небольшой ниши возле развалин старого дома раздавались какие-то звуки. Как ни странно, больше всего они походили на то, что издают порой слишком увлекшиеся любовью парочки: сладко и томно вздыхал женский голос.

Полицейские переглянулись: это уже было что-то новенькое. Три пары глаз уставились в нишу, где возникло обнаженное женское тело.

Женщина имела довольно экзотичный вид: сквозь редкие колючки на голове просвечивала лысина, на пышном теле не было ни клочка ткани - лишь иглы остро торчали на спине. Сеси-дикобраз...

Сеси вильнула бедрами, изогнулась, трепещущими руками провела вдоль тела, акцентируя внимание зрителей на крепких грудях с твердыми сосками, снова выгнулась в непонятном экстазе и издала завлекающий стон. Глаза женщины закатились - можно было подумать, что она испытывает оргазм, крутясь вот так перед полицейскими. Перед мужчинами.

Да, они были всего лишь мужчинами - и это заставило их на какой-то миг забыть обо всем, кроме ее экстатического страстного танца.

- Ну, знаешь... - зачарованно прошептал один из них, шаг за шагом продвигаясь вперед.

Сеси скользнула по нему умиленным взглядом и отшатнулась вдруг, вновь скрываясь за краем кирпичной кладки. Раздавшийся оттуда новый сладострастный стон заставил полицейского ускорить шаг.

Он не видел - не хотел видеть ни укрывающих ее спину игл, ни странного нечеловеческого лица - изгибы бедер, колышущиеся груди стояли у него перед глазами. Он сделал еще шаг и замер на пороге. Сеси стояла теперь спиной к нему, демонстрируя округлые ягодицы... Неожиданно она съежилась, затем снова распрямилась - и остальные полицейские услышали крик своего коллеги, разворачивающегося к ним.

Его лицо было утыкано стальными иглами, глубоко ушедшими в щеки, в виски и в глаза, начавшие тут же вытекать вместе с кровью.

Полицейский зашатался и упал.

Его коллеги бросились к нему, но их накрыл новый залп игл.

Второй полицейский попытался удрать, но получил в спину уже третью порцию колючек и отправился вслед за первым на тот свет. Сеси вновь вышла - она хохотала над купившимися на ее представление идиотами.

Расправиться с последним из них ей и вовсе не составило никакого труда...

67

Стрельба вызвала панику. Теперь Бун ничем не мог остановить бессмысленно мечущихся из стороны в сторону ночных жителей. Снова воздух переполнили отчаянные крики. Усилились обвалы: шагу нельзя было ступить, не глядя вверх, чтобы не угодить - в лучшем случае - под песчаный дождь.

Лишь одно могло заставить обезумевшую толпу вспомнить о дисциплине.

Баффамет - вот за кем Эрону следовало спуститься вниз. Пусть подземный бог скажет свое слово...

Эрон слабо представлял себе, что может сказать Баффамет и как заставить его говорить, но ему не верилось, что создатель Мидиана может остаться в стороне. Кроме того, Эрон не имел права пренебрегать ни одним из шансов. Откажет тело - его надо будет заставить вновь прийти в движение, даже если в нем не останется ни одной целой кости и мышцы. Нет нужных идей - что ж, придется их найти, даже если мозги от этого начнут вытекать через уши. И невозможное возможно, стоит только этого захотеть...

Эрон мчался вниз по разорванным мостикам, уворачивался от летящих на голову и спину камней, перепрыгивал через ступеньки. Несколько раз обвалы настигали его - но он вновь и вновь поднимался, чтобы продолжить свой бег.

Возле подножия Баффамета сидела какая-то фигура - Эрон только скрипнул зубами, узнав в ней старика Элшбери.

Вот кто должен был сейчас заботиться о спасении жителей Мидиана - не он!

- Черт побери! - закричал Бун еще издали. - Что ты делаешь внизу? Ты ведь нужен своему народу, своим людям...

Эрон замолчал, останавливаясь перед человеком, совсем недавно вызывавшим у него огромное уважение.

Глаза Элшбери были пусты.

- Они уничтожат Мидиан... - словно сам с собой заговорил старик, и от этого Эрону стало жутко. - Все наши племена...

Эрон бросил взгляд в сторону Баффамета - подземный бог поспешил закрыться от него клубами дыма.

Итак, разговора не выйдет...

В наступившей на мгновение тишине удивительно громко звучало бульканье светящейся воды.

- Каким образом?

- Посмотри сам!

Эрон проследил за направлением взгляда Элшбери - старик смотрел на котел. И в самом деле, только сейчас Эрон обратил внимание, что звук и цвет были не такими, как обычно. Страх кипел сейчас вместе с ними...

- И что... сейчас все взорвется? - без всяких объяснений Эрон понял вдруг смысл этого кипения. Или это сам Баффамет послал ему мысленный сигнал?

Элшбери кивнул.

- Такова воля Баффамета...

Эрон вздрогнул. Неужели старик говорит правду? Что за смысл подземному богу уничтожать прежде времени свое же творение? Дикость...

Он посмотрел на котел, потом снова на Элшбери...

Нет, Эрон не мог согласиться с волей Баффамета! Не мог!!! Все протестовало в нем против такой развязки.

Если Баффамет решил предать своих детей - это его дело. Значит, он не справился со своим долгом. Значит, он больше не бог, как Элшбери - не правитель с того самого момента, как он отказался от борьбы. Значит, не они, а кто-то другой должен найти выход.

Взгляд Эрона заметался в поисках ответа.

Не может быть, чтобы решения не существовало. Он должен его найти. Должен!!! Тысяча разных вариантов крутились в его мозгу с бешеной скоростью.

- Нам нужны воины! - едва ли не выкрикнул он, обращаясь к ссутулившемуся старику.

- Мы - не воины... - потонул в бульканье котла старческий голос.

- А безумцы? Еще одно племя луны?

Эрон, казалось, и сам был удивлен собственным вопросом. Встрепенулся и Элшбери.

- Это сумасшествие! - захлебываясь, проговорил старик. - С ними потом не справиться!

- Все равно, - в глазах Эрона блеснула решимость. - Их нужно выпустить. Мы же тоже племя луны... Ты сам говорил это. А племена едины...

И, глядя на него, Элшбери сдался. В конце концов, с ним беседовал не просто его подданный - тот человек, о котором пророчество говорило как о возможном преемнике Баффамета.

Да, его план казался Элшбери безумным - но что он мог предложить взамен? Их все равно ожидала гибель. Но решительность Эрона позволяла хотя бы сохранить иллюзию возможного спасения. И после недолгого молчания Элшбери кивнул:

- Хорошо, я выпущу всех...

68

Гиббс сходил с ума. И как ни странно, он прекрасно понимал это и давно жаждал безумия как избавления от обрушившегося на его плечи невыносимого душевного гнета.

Кто был прав, кто виноват? Почему смешались убийцы и те, кто по идее должен был бороться со злом? Почему переменились знаки всех поступков? Куда делась его собственная вера?

Гиббсу казалось, что он забыл все, что знал прежде, - нет, это прежние знания сами решили его предать...

Не разбирая дороги, он брел по пустынным коридорам нижних этажей - и ему казалось, что он бредет внутри собственной разросшейся до размера всего мира душе - сухой, пустой, растерявшей своих обитателей и свои сокровища...

В какой-то момент ему показалось, что он слышит заблудившиеся в этом лабиринте остатки мыслей, - но это были всего лишь чужие слова, невесть как залетевшие на самое дно подземелья.

- Ну, каков план? - поинтересовался Черный Рогач.

- Как всегда, - прогудел в ответ Рыбья Бочка.

- Ты берешь на себя того, который побольше...

Рыбья Бочка кивнул, и оба бойца заспешили к выходу, оставляя Гиббсу только шум торопливых шагов.

...Они вынырнули из-под земли одновременно, очутившись за спинами двух полицейских. Почти тут же Черный молча прыгнул на одного их них, в то время как Рыбья Бочка, ничуть не скрываясь, предстал перед глазами второго.

Увидев прямо перед собой монстра, к тому же ведущего себя не в пример другим храбро, полицейский поднял ружье. Рыбья Бочка приветливо улыбнулся ему, отводя дуло в сторону.

- Ты ведь не хочешь меня убивать? - добродушно поинтересовался он.

У полицейского отвисла челюсть: он не знал, как реагировать на подобное заявление.

- Почему? - захлопал он глазами. - Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя убивать!

Этот вопрос был задан почти механически, но Рыбья Бочка пришел от него в восторг.

- Я назову тебе сразу две причины, почему меня убивать не следует! радостно подхватил он, и тотчас две змеиные головы выскочили из его карманов-складок.

Челюсть полицейского вновь отвисла, на этот раз основательней. Змеи заколыхались у него перед глазами - и их рты раскрылись, выпуская вместо традиционного жала колючки-тройники. В следующую секунду глаз у полисмена уже не было - только брюхо Рыбьей Бочки заурчало, когда в него потекли по змеиным телам выпитые через глазницы мозги.

- Что, сделал? - подошел к нему Черный.

Змеи втянулись в брюхо толстяка, и тот довольно улыбнулся.

- Ты только посмотри, какой кавардак! - кивнул он головой в сторону мечущихся в пламени людей.

...А Гиббс все спускался и спускался вниз.

"Я нарвался на проклятие, когда благословил их на убийство детей и женщин... Но разве я знал, что выйдет так? Или я оступился тогда, когда проклинал Буна и радовался его мучениям? О, Боже... Я не понимаю больше Тебя! Я не слышу Тебя! Наверное, я согрешил еще тогда, когда из гордыни захотел называться Твоим слугой и говорить с людьми от Твоего имени... Дай же мне знать, в чем был мой первый грех!"

Полуобезумевший священник не заметил, как спустился в зал Баффамета.

"Вот я и в аду, - продолжал он свой внутренний монолог. - Сера... Дым... Только дьявола не хватает... Так что же я сделал не так? Пил? Все пьют... Нет, дело не в этом... Возгордился, впервые застегнув пластиковый воротничок? Ну даже если и так... А как бы я выжил по-другому в этом мире? Я не умею делать карьеру, я ненавижу физический труд - что я еще мог выбрать для себя? Ты говоришь, что я не имел права, что я тем самым начал не ту игру? Со святынями не играют... Это кощунство, да? Я - богохульник, потому что назвался пастырем? Может быть... Но я же не имел выбора... Не имел! Мне нужна была защита. Всегда... Да, Боже, я обращался за ней не к Тебе - к верующим людям, к церкви как к организации... Но ведь я и не видел тех людей, которым Ты помог лично... Что это все - недостаток веры? Но что она может мне дать? Или я снова грешу, задавая такие вопросы? Так выведи меня отсюда - тогда я поверю... Я - Фома... Я - Томас... Я уже ничего не понимаю. Считай, что я бросаю Тебе вызов: я поверю, если Ты спасешь меня! Ну, я жду!!!"

Безумными глазами Гиббс обвел окружавший его зал и вскрикнул: прямо на него смотрели горящие круги глаз Баффамета. Руки бывшего священника задрожали, пальцы разжались - и Библия выскользнула из них, падая в чан с кипящей водой.

Гиббс затрясся - он лишился единственного своего оружия. Или его лишили - за новую дерзость?

- О, Боже, - прошептал он и снова увидел светящиеся глаза подземного бога.

Чего добился он? Того, что лишился последней поддержки? Того, что всевышний решил отвернуться от него, на этот раз навсегда? Теперь Гиббс уже готов был раскаяться. Он с тоской посмотрел в сторону котла.

Библия, целая и невредимая, лежала в нескольких сантиметрах от беснующейся поверхности котла. Трепеща, Гиббс потянулся к книге.

"А ведь он все равно меня теперь не простит... У меня ведь нет времени каяться, - подумал, пугаясь собственной мысли, Гиббс. - Тогда зачем я рискую обвариться? Уж не лучше ли мне попросить защиты у..."

Он не успел закончить. Словно услышав его слова, котел пришел в движение и светящаяся масса воды обрушилась бывшему священнику прямо на лицо, заставляя его завопить от боли.

Когда последние капли стекли на землю, возле перевернутого сосуда сидел обычный для Мидиана изуродованный монстр...

69

Элшбери спускался в ложбинку, где помещался вход в клетку с безумцами, и тоже спорил с собой о кощунстве и вере.

До сих пор он верил Баффамету во всем. Подземный бог был неотъемлемой частью его жизни. И не только его - сама жизнь связывалась в представлении старика с этим именем.

Память не бессмертна. Элшбери не мог вспомнить, с чего начиналась история Мидиана - теперь почему-то ему стало казаться, что город строили всего лишь как обычное временное укрытие. Старик никогда не старался вызвать из глубин памяти те времена (зачем тревожить прах давно минувших событий?), но память сама вдруг начала выдавать ему странные, умершие для всех факты. Элшбери казалось, что тогда у них не было бога. Был просто Баффамет - вождь, один из сильнейших и могущественнейших представителей ночного племени. Но бог был нужен, и поэтому кто-то должен был отказаться от своей жизни и превратиться в такого бога - существо-энергию, питающую силы подземного мира. Значит, Баффамет не был изначально сверхъестественным существом. Да, он сделал многое - и заслуживал поклонения, но не был ПРИРОЖДЕННЫМ богом, а потому мог ошибаться. Пусть редко, пусть - в исключительных случаях. Но - мог. И значит, не так уж неукоснительно следовало выполнять все его предписания...

"Но не выдумал ли я это, - думал старик, доставая ключ, цепочкой прикованный к его телу, - чтобы оправдать свое непослушание? Или я просто тоже по-своему забочусь, чтобы спасся хоть кто-то из моего народа, как сейчас заботится об этом Бун? Погибнет Мидиан, но останутся люди - и я подозреваю, что знаю имя того, кто займет в новом убежище место Баффамета... даже если тот верит еще в свое бессмертие. Эрон нагуляется, насытится своей любовью... Его девушка состарится и умрет - но у него останется его долг. И Баффамет в свое время погубил город, построенный кем-то третьим до него... Как жаль, что я вспоминаю об этом только сейчас. Ну что ж, главное, что я вспомнил. И да будет так..."

Старик посмотрел на служащую ключом шестиконечную звезду, и тревога кольнула его сердце. "Раз я понял так много, значит, я должен скоро умереть... Никому не позволено жить с таким знанием... И скорей всего, меня разорвут безумцы... Еще до того, как я успею поделиться тайной с кем-либо еще. Жаль, что я не успею все это забыть..."

И он приложил звезду к двери.

- Эй, ты, Моисей! - раздался сзади чей-то голос, и рука старика вздрогнула. Неужели звали его?

Элшбери обернулся: на другом конце коридора скалил зубы полицейский.

- Что ждешь? - хохотнул он, видя, что старик обратил на него внимание. - Посмотри, какой светлячок...

Маленькая красная точка лазерного прицела быстро скользнула по стене, задела на секунду глаз Элшбери, чуть не ослепив его неожиданно ярким светом, и остановилась на лбу.

- Получай!

В следующую секунду на том же месте вспыхнула другая точка - след пронзившей голову старика пули.

Элшбери упал, ключ чуть слышно звякнул об попавшийся под руку камень. Захрипели почуявшие кровь безумцы - но разве могли они прорваться сквозь металлические заслоны?

Полицейский опустил ружье - до тех пор, пока ему не попадется на глаза следующая живая мишень.

Она появилась сразу, но двигалась слишком быстро, чтобы лазерный прицел успел найти нужную точку. Огромный скат, движущийся по воздуху со скоростью, которой позавидовал бы любой из его водных собратьев, промчался под потолком. Лязгнули усаженные несколькими рядами зубов челюсти, и мертвое тело полицейского скатилось к решетке, откуда тотчас потянулись перепончатые когтистые лапы...

Когда Эрон подошел к месту смерти Элшбери, тело полицейского почти исчезло за решеткой. Голодное рычание слышалось из камеры - кровь только раззадорила скрывающихся за ней чудовищ.

"Как, Элшбери не выполнил своего обещания?" - удивился Эрон и тут же заметил скорчившееся возле двери тело старика.

Тень жалости шевельнулась у Буна в груди - но времени на настоящее чувство у него уже не было. Эрон присел возле мертвеца, нащупал цепочку, не без труда отстегнул ее, и грани шестиугольника мягко вошли в специальные дверные пазы, приводя в движение внутренний механизм.

С тяжелым скрипом дверь тронулась с места. Эрон замер, впервые разглядывая с такого малого расстояния безумцев - едва ли не самое загадочное и удивительное племя из нашедших себе приют под землей. Природа в равных пропорциях наделила их силой и злобностью, но обделила подвижностью - иначе ее создания получились бы слишком страшными. Безумцы жили одним - убийством. Не случайно даже их братья по крови предпочитали содержать этих существ за прочнейшими засовами.

Безумцы ненавидели все человеческое и были почти неуязвимы: они могли дышать под водой, их панцири выдерживали высочайшую температуру и удары страшной силы; почти лишенные мозга головы, покрытые круглыми ороговевшими буграми, также могли не опасаться сотрясений. Теперь, издавая страшные звуки, эти бронеходы-амфибии вперевалочку приближались к двери.

Эрон подпустил их на относительно близкое расстояние и бросился бежать: ему не слишком-то хотелось почувствовать силу их лап.

Разгонялись и безумцы - их максимальная скорость была близка к скорости быстро шагающего человека.

На одном дыхании Бун домчался до конца коридора и, не дожидаясь, когда на помощь бронированным монстрам придет и его усталость, подпрыгнул вверх, цепляясь за перекладину и подтягиваясь.

- Покажите им, ребята! - крикнул он, усаживаясь поудобнее на подвернувшемся выступе стены.

Безумцы уже почуяли добычу и жаждали как можно скорее оказаться наверху, чтобы до нее добраться.

К тому времени на поверхность земли успела выбраться довольно крупная группа подземных жителей - но это еще не означало, что им была гарантирована свобода. По несчастью, все они сосредоточились в тупике, куда теперь подтягивались частично вернувшиеся из подземелья полицейские. Здесь же бродил несколько оправившийся и разъяренный после удара Эйкерман.

По его приказанию несколько полицейских начали подтягивать к месту скопления ночного народа миниатюрную ракетную установку - капитану захотелось проверить боевую готовность и этой штучки.

Неожиданно земля под ногами начала пучиться. Она не осыпалась вниз, как почти всюду по городу, а наоборот - пузырилась и выпирала комьями, словно подталкиваемая снизу какой-то силой. Неожиданно на вершине выросшего холма образовалось отверстие и оттуда высунулось нечто длинное, отдаленно похожее на человеческую руку в скафандре, вооруженную зачем-то острыми когтями. Появление руки было почти мгновенным: полицейский не успел отскочить в сторону, и страшные когти с силой вонзились ему между ног и высунулись из прорванного живота. А рядом из-под земли уже выбирались широкоплечие тяжелые чудовища.

Они возникали отовсюду: из дыр в земле, из дверей, выходили прямо из стен, обрушивая их себе под ноги, - и столько тупой непреодолимой силы было в их неторопливом движении, что любой нормальный человек при виде такого зрелища мог бы умереть от страха, - казалось, сама неотвратимость избрала себе на этот раз такой облик.

Полицейские стреляли - лишь мушки прыгали в прицелах от частой отдачи. Визжали женщины. Вопили дети. Пуля за пулей уходили в толпу, прореживая ее строй...

Полицейским некогда было оглянуться и увидеть, как вырастают за их спинами жуткие фантасмагорические фигуры. Вот ближний из безумцев легко, почти нежно прикоснулся к шее одного из автоматчиков - и шея тут же хрустнула. Вот треснула в лапах другого неудачно подвернувшаяся голова... Третий одним движением подхватил сразу двух полицейских, взвесил их на бронированных лапах и отшвырнул, плюща кости об стену...

Только сейчас полицейские заметили опасность. Несколько пуль ударилось в безумца, сворачивающего голову очередной жертве, - и отскочили, не причинив никакого вреда. Похоже, он даже не заметил, что в него стреляли.

Последнее открытие послужило причиной для паники. Роли менялись: уже не беззащитная толпа противостояла союзникам Эйкермана, а настоящие чудовища, с которыми было не так-то просто тягаться. Пули дробью колотились в непроницаемые панцири, а безумцы приближались, издавая время от времени булькающе-рычащие звуки.

"Бежать!" - эта мысль пришла в голову почти всем одновременно, когда очередной полицейский оказался расплющенным лапами чудовища.

И они побежали...

Возле одного из трупов на мгновение возникла барабанщица, остановилась, словно что-то вспоминая, и быстро наклонилась, слизывая с пальцев еще дымящуюся кровь...

Полицейские убегали. Падали наземь отброшенные за ненадобностью автоматы и ружья.

Но кто это возник у разбегающихся стражей порядка на пути?

- Стоять! - изо всех сил заорал капитан, загораживая своим подчиненным дорогу, но его огибали на ходу, стремясь поскорее добраться до оставленных за воротами автомобилей.

- Стойте! - Эйкерман схватил одного из полицейских за шиворот, но получил локтем в бок и чуть не остолбенел от такого явного хамства. - Вы сволочи! Трусы!

Он вертелся на месте, не представляя себе, чем еще можно задержать это массовое бегство. Полицейские лезли в машины, не считаясь с теснотой, - всем хотелось одного: как можно скорее убраться подальше от настигшего их возмездия.

Сложно сказать, каким образом несколько безумцев при их медлительности оказались посреди машин - вероятно, это были те, кто не участвовал в основной схватке, а вылез из-под земли только что. Так или иначе, они не стали терять времени. По двое чудовища подходили к машине, поднимали ее, раскачивали и швыряли вбок, круша еще уцелевшие автомобили.

Эйкерман затряс головой. Он был страшен в этот миг. Очки и сигара давно затерялись в свалке, потоки чужой крови пятнами засохли на его щеках. Блуждающий взгляд капитана остановился на базуке.

Уничтожать... Уничтожать всех - и чудовищ, и предателей, - вот чего хотела сейчас его ошалевшая от происходящего душа.

Двое безумцев подхватили и начали поднимать ближайшую к Эйкерману машину. Пошатываясь от непривычной тяжести, Эйкерман поднял свое оружие но тут когтистые лапы разжались, и снаряд неудачно врезался в шоферское место. Еще через секунду взрыв накрыл всех. Огненный вихрь прокатился по поляне, круша все на своем пути и вызывая все новые взрывы. Затем что-то тяжелое опустилось бравому капитану на голову - и для него все закончилось. Только взбесившееся пламя гудело над тем местом, где стояли когда-то автомобили полицейских...

70

- Лори? - раздался голос за ее спиной, и Глория напряглась. Нет, с ней говорил не Дейкер, не кто-то из полицейских - всего лишь Горгона. После всего пережитого она была едва ли не рада увидеть этого монстра живым и невредимым.

- Я не верил в пророчества... - усмехнулся Горгона, рассматривая девушку так, словно видел ее впервые. - Все кончено!

Сложно было сказать, чего было в его голосе больше - разочарования или насмешки.

- Какие пророчества? - не поняла Глория.

- Ты хочешь увидеть? - Горгона положил холодную ручищу ей на плечо и подтолкнул вперед, указывая второй рукой на стену.

Глория присмотрелась: вдоль стены тянулись чередующиеся, как в комиксе, рисунки.

На первом какой-то человек с красными волосами наклонился над другим, одетым в белую футболку - на ее фоне хорошо выделялось алое пятно укуса... Что-то знакомое привиделось девушке в этом изображении... Дальше шла сцена гораздо более непонятная и мрачная: вокруг все того же человека в белой футболке вихрились стилизованные языки пламени. Остальное изображение словно делилось на две части - черную и светлую. На первой посреди огня вжимались в землю скорчившиеся фигуры, на второй - возносились к небу крылатые белоснежные души...

Но не это заставило Глорию удивленно поднять брови. Она поняла вдруг, кого напоминает ей стоящий в центре человек.

- Это Бун? - удивленно спросила она.

- Да, это он, - проурчал тихий голос Горгоны. - Все эти годы мы ждали спасителя, - на лице монстра возникла гримаса боли. - Но он не спас нас. Он нас уничтожил...

Горгона замолчал.

"А ведь это тоже спасение", - подумала было Глория, глядя на поднимающиеся в небо светлые души, но тут же отогнала эту мысль: слишком жестоко прозвучала она посреди окружавшей ее трагедии.

- А ведь это я сделал его, - с горечью произнес монстр, и подошедший к ним Месяц кивком подтвердил правдивость его слов. - Это был мой укус...

"Так вот что за персонаж на первой картинке", - догадалась Глория.

- Укус, который означает смерть, - не зная даже зачем, произнесла она. - Так это был твой укус, да?

И все замолчали, поражаясь окружившей их вдруг тишине...

Враг был разбит, но какой ценой... Эрон не мог без боли смотреть на дымящиеся развалины, которые, казалось, вымерли целиком. Искалеченный и истерзанный Мидиан умирал - и ничто уже не могло остановить этот страшный процесс.

Неожиданно Эрон заметил какое-то движение.

Чья-то вытянутая фигура брела по опустошенному городу, перешагивая через мертвые тела. Знакомая фигура...

Эрон сделал несколько шагов навстречу и вдруг замер, заметив уродливую полотняную маску.

Остановился и Дейкер.

- Ну, вот мы и встретились...

Оба разом шагнули вперед, намереваясь вцепиться друг в друга, и им это удалось, но уже на лету - земля разверзлась у врагов под ногами, затягивая обоих в свое израненное чрево.

Они упали на мостик, необъяснимым чудом оказавшийся на пути. Наверное, само провидение позаботилось о том, чтобы никто из соперников не умер раньше времени.

В руке Дейкера сверкнул нож, он замахнулся, промазал, замахнулся снова, снова промазал... Уворачиваясь, Эрон потерял равновесие и упал на поредевшие доски. Ослепленный яростью маньяк грохнулся сверху, вновь занося оружие для удара. Рука Эрона успела перехватить запястье Дейкера но тут мостик прорвался под ними и они снова полетели вниз. Удар о новые доски пришлось принять Буну. От неожиданной боли он чуть было не ослабил захват, но тут же вцепился в руки врага с новой силой. Рывок, еще один - и ему удалось перебросить Дейкера через себя и вскочить на ноги. И снова они встали друг перед другом, лицом к лицу, глаза в глаза...

Взмах ножа - удар ногой, кулаком... Затрепетала в воздухе случайно перерубленная веревка перил... Другая лопнула, соприкоснувшись с лезвием...

Эрон отступал. Он отходил назад, стараясь как можно скорее добраться до твердой почвы.

Мост рухнул прямо над ящиком с опилками, и почти сразу же Эрону удалось нанести противнику несколько чувствительных ударов. Отлетевшее в сторону тело Дейкера глухо ударилось оземь.

"Неужели все?" - удивился Эрон, наблюдая, не зашевелится ли снова его враг, - но Дейкер был неподвижен.

"А чего ты хотел? Убить человека - ведь это так просто..." - сказал себе Эрон и отвернулся, вновь обращая лицо к залитой паром яме. Действительно, какой мизерной кажется отдельная смерть в сравнении с гибелью целого города...

Что-то сжалось вдруг в груди Буна, как могло сжаться только сердце. Неужели и оно было способно воскреснуть? Нет, это заменившие его тоска и боль об утраченной мечте...

Пошатываясь, Эрон побрел прочь. Глядеть на мертвого Дейкера ему не хотелось.

В этот момент сумасшедший пошевелился. Его глаза открылись - он увидел удаляющуюся спину заклятого врага. Дейкер сел. Неужели он позволит Буну уйти?

Нож взвился в воздух и, пролетев несколько метров, с силой воткнулся в спину Эрона, проходя сквозь ребра и высовываясь из груди.

Хохот, похожий на рычание, вырвался у Дейкера из легких. Он победил! Победил!!!

Гордый собой, маньяк встал, широко расправив плечи. Да, он неплохо поработал - теперь можно и насладиться зрелищем дымящихся руин, а потом еще побродить, ища случайно уцелевших. Последнее казалось Дейкеру уж и вовсе легкой задачей. Дейкер пьяно усмехнулся и тронулся с места - тем более, что ему показалось, будто в тумане бредет навстречу какая-то фигура. "Неужели Глория? Вот так встреча!" - обрадовался он вдруг, узнав девушку.

Что ж, все было правильно. Дейкер не сомневался, что заслужил себе такую награду: теперь, когда Эрон не сможет ему помешать...

- Ну, крошка...

Неожиданный рывок заставил его развернуться: перед ним стоял Эрон с искаженным от злости лицом. Сорванная маска отлетела в сторону, еще через секунду на голову Дейкера опустился подвернувшийся под руку Буну череп и было в этом черепе, используемом в добрых целях, что-то символическое...

Дейкер отлетел в сторону.

"Как, этот мерзавец еще жив?" - поразился он и, недолго думая, вцепился в первую попавшуюся палку. Он не собирался сдаваться - только смерть одного из соперников могла положить конец схватке, но смерть не спешила пока появляться на поле боя.

"Нет, так долго продолжаться не может", - подумал Эрон. Через секунду он, подпрыгивая и спасая ноги от ударов, приблизился к Дейкеру почти вплотную.

Глории, наблюдавшей за этой сценой со стороны, показалось, что противники вдруг обнялись. Но почему же тогда так странно дернулся Дейкер? Почему повисла его голова?

Эрон оттолкнул от себя мертвое тело - это удалось ему отнюдь не безболезненно: торчащий в груди нож, освобождаясь от второй своей жертвы, сдвинулся внутри раны, заставив Эрона заскрипеть зубами. Он не мог дотянуться до рукояти ножа - и сам решил стать на миг его рукояткой...

- Мой прощальный танец... - несколько запоздало пробормотал он, наблюдая, как тает в клубах дыма летящее в пропасть тело Дейкера.

- Бун! О Боже мой! - услышал он голос Глории. Девушка подошла ближе и только сейчас заметила пронзившее его насквозь оружие.

- Дейкер мертв, - хрипло сообщил он и покачнулся от усиливающейся боли. - Вытащи...

Эрону казалось, что на хотя бы еще одно слово сил у него уже не хватит. Он с трудом заставил себя развернуться, подставляя Глории торчащую в спине рукоятку.

Глория чуть не вскрикнула - напрасно она уверяла себя, что уже почти привыкла к подобным сценам. Эрон... его спина, покрытая засохшими потеками крови... нож...

"Так надо", - напомнила она себе, берясь за рукоятку и зажмуриваясь. Лезвие поддавалось с трудом - но все же сдвинулось с места. Глория только сильнее закусила губу, когда раздался дикий крик Эрона - у того уже не осталось сил терпеть молча.

- Все? - выдохнула она, еще не открывая глаз, и холодная рука погладила ее щеку.

Эрон стоял перед ней и грустно улыбался. Он хотел сказать ей что-то, поблагодарить, подбодрить - но не мог. Только пальцы его, нежно касаясь лица подруги, передавали ей сотую часть того, о чем он сейчас молчал.

- Ну все, теперь я должен идти, - сказал Бун, показывая в сторону пропасти. - Меня ждет Баффамет...

- Нет! - судорога перекосила лицо Глории. - Не ходи!

Ее пугала сама мысль о том, что ей придется хоть на миг расстаться с Эроном теперь.

- Я должен, - холодно и твердо прозвучал его голос. - Я же отвечаю за все... и всех.

71

И короток был его долгий путь...

Приближаясь к подножию Баффамета, Эрон заметил где-то в стороне замершую Рейчел и отвел глаза: сейчас в мире должны были существовать только двое - он и Баффамет. Так было надо...

Зеленые звезды глаз загорелись, встречая его. Несколько молний сверкнуло вокруг каменной фигуры - и Эрону подумалось вдруг, что раньше камня в Баффамете было меньше - еще какая-то часть тела подземного бога умерла, подарив своим подданным часть своей энергии. И еще Эрону вспомнились статуи наверху. Как знать, может, и они в свое время так же отдали свои жизненные силы другим - но уже без остатка.

И все же Баффамет еще жил; мало того, Эрон впервые увидел, как тот движется - со скрипом, тяжело... Баффамет звал его подойти, вытягивая вперед руки. И Эрон подошел.

Человек и бог обнялись. Некоторое время сверкание молний одинаково укутывало их, но вот руки Баффамета разжались (снова погас какой-то светлый участок на его теле), а Эрон, наоборот, ощутил новый прилив сил.

И Баффамет заговорил. Вслух - едва ли не впервые с сотворения Мидиана.

- Ты уничтожил наше убежище, - вместе с молниями исторгался гулкий голос. - Это было неизбежно... Никакой дом не может стоять вечно. Теперь ты должен вновь построить то, что уничтожил, - и звучали эти слова не просьбой, не приказом - бог говорил свой приговор. - И ты должен будешь найти меня, исцелить и спасти от моих врагов. Ты больше не Бун - ты Кабал.

И он замолчал, только молнии тихо трещали, озаряя молочно-белый туман вокруг статуи подземного бога... Уже - статуи...

Эрон наклонил голову, отдавая умирающему Баффамету свой последний поклон, но вдруг статуя вновь ожила.

- Спаси меня от моих врагов! - зашевелились ее губы. - Спаси меня от врагов!

И это был голос уже не бога - страдающего и несчастного существа... Свет вокруг Баффамета усилился, молнии замигали чаще - и Эрону стало больно смотреть в ту сторону. Отвернулась и Рейчел...

Когда сияние ослабло и рассеялось, на месте Баффамета уже никого не было - только булькал котел да разогретые докрасна камни шевелились от жара у его подножия.

Эрон отвернулся - и увидел в нескольких шагах от себя притихшую Глорию. Тотчас вернулся и шум - загрохотали новые обвалы, забурлил готовый взорваться кипяток...

И двое, обнявшись и слившись в одно целое, со всех ног помчались по пандусу вверх. А за их спиной взмахнула руками, как крыльями, и поднялась в воздух еще одна женская фигура...

Мидиан задрожал. Затряслись, рассыпая во все стороны каменные брызги, стены. Посыпались остатки мостиков. Подходил последний час...

Среди все усиливающегося грохота обвалов в нижнем зале возникла пошатывающаяся полуслепая фигура с лысым черепом и обгорелой одеждой, в которой с трудом можно было признать одежду священника.

Какая-то фигура, отдаленно похожая на распятие, возникла перед ним.

"Я что-то должен сделать... - тупо подумал Гиббс. - Но что? Я ничего не помню... я ничего не понимаю..."

Глаза бывшего священника застилала пелена, затем из нее вновь вынырнула раскинувшая руки фигура.

"Я - Томас... Фома... и вложил руки в раны его", - закрутились бессвязные мысли.

- Я видел их бога, учитель... - рассеянно пробормотал он, прикасаясь к теплой еще плоти, - и рука его провалилась внутрь, сквозь глубокую рану в животе висящего перед ним трупа. - Он обжег меня... я хочу сжечь его за это...

И он замолчал, поняв, что уже не осознает, что говорит.

Что-то липкое обволокло его пальцы - он выдернул их.

"Неужели я снова обознался? - поморщился Гиббс. - Почему я все время принимаю за святое непонятно что? Почему все мы - люди - постоянно ошибаемся?"

И он отпрянул назад. Его движение заставило сдвинуться с места и мертвое тело - жуткая полотняная маска мелькнула у Гиббса перед глазами, заставляя отлететь на несколько шагов, грохнуться на колени и закричать. И прежде чем потолок рухнул, под ним зазвучало отчаянное и потерявшее (а может, приобретшее в самый последний момент) смысл:

- Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!

Взрывная волна накрыла бросившихся на землю Эрона и Глорию уже за пределами Мидиана.

Начиналось утро...

72

Они встретились той же ночью в сарае. Нет, не той же, а ночью, что пришла после долгого и полного тревоги дня.

"Как мало нас осталось", - подумал Эрон, обводя глазами присутствующих, но заметил вдруг, как неожиданно светлы лица вырвавшихся на свободу людей, и второй его мыслью было: "Но все же мы есть... Значит, есть и будущее..."

Теперь предстояло прощание - Эрон должен был приступить к выполнению своего долга.

- Пока, дружище! - обнялся с ним Нарцисс и скорчил потешную рожу, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы.

Эрон их не скрывал - он только не позволил им выбраться за пределы ставших вдруг очень блестящими глаз.

- Где я найду тебя, когда ты мне понадобишься?

- Ты найдешь меня, - коротко ответил Нарцисс и состроил новую рожу. И я тебе понадоблюсь... Ты раньше никогда не дотрагивался до легенды?

И он захохотал.

Эрон горько улыбнулся. Глаза щипало все сильней. В последний раз он обвел взглядом знакомые и родные лица подземных братьев и сестер: Горгоны, Рейчел, Черного Рогача, Месяца, Головы-Сердца, Бабетты, Рыбьей Бочки, других, с которыми он так и не успел познакомиться поближе...

"Прощайте... - сказал он без слов. - Нет, до свидания!"

И ему еще долго махали вслед, пока Эрон шел по опустевшему полю в сторону дороги.

В сторону нового пути...