Нить надежды

Глава 4. За имперский трон.

Старею я, что ли?

Мне всего-то 25. А такое ощущение, что уже и хватит, пожила, достаточно.

Конечно же, впечатлений я за свою недлинную жизнь получила столько, сколько иной и за 70 лет не увидит. Может быть, дело в этом. Может, я просто устала от всего. Но ведь я уже месяца три не выхожу в Космос, да и последние вылеты были удачными и легкими. От чего же я устала — от побед и наслаждений?

Почему единственное существо, которое мне еще не противно видеть — это Бета?

Нет, Изайк тоже неплохой парень, но у него ведь семья. Семья для него — главное, а я… ну что я? Работодатель. Командир. В лучшем случае — боевой товарищ. Жену он любит, а меня… Даже когда мы с ним в постели, ясно же, что это — так, просто…

О Дэнсе вообще не будем. Видеть его не хочу.

Дерри… Ральф… и они как-то уже отдалились. Собственно, я сама виновата, оттолкнула их. Равнодушием своим, невниманием. Но что я могу сделать, если они мне действительно были неинтересны? Они поняли, что лучше отойти. Может, и к лучшему, Дерри так раздражала меня своей собачьей преданностью.

Но теперь я совсем одна.

На Сальветрине я не очень-то нужна своей команде, империя живет сама по себе, финансами управляют верные люди, спецотряд следит за порядком. Да, я в центре, в средоточии всех имперских дел, в моих руках вся информация, вся власть…

Вот только делать-то мне особенно нечего. Иногда приезжают с докладами управляющие, а так… все течет само собой. Моей империи не нужно ни войны, ни дипломатии. У меня все довольны и счастливы.

Империя, конечно, смешное название… всего несколько тысяч человек. Но очень немногие шибаги в Галактике могут похвастаться таким количеством подчиненных.

Я могу купить — и покупаю все. И всех. Учителя для Ральфа. Преподавателей боевых искусств для моих головорезов. Секс-партнеров на каждую ночь. Все это у меня есть.

Только ничего этого мне не хочется.

Мы сидим с Бетой под огромным куполом Парадного Зала, в центре, на маленькой мягчайшей софе. Пальцы непроизвольно перебирают ожерелье из фанков. У меня на коленях коффер с драгоценностями. Купленными недавно. За цену этого коффера можно было бы осчастливить все население Ли-Кастры до конца жизни.

Так уж получилось. Один бьется за то, чтобы получить кусок хлеба на завтра, а другой просто так играет с лучшими гонийскими драгоценностями, а потом отшвырнет их в угол. Без всяких заслуг. Я страдала в жизни не больше, чем многие другие. И работала не больше. Хотя и не меньше. Просто так получилось, что я здесь, а они — там. Да, еще я умею рисковать и не сдаюсь никогда. Но эти качества вернее всего могли бы привести меня к гибели, как Ильта. Ведь и он такой же. И он, и убитые мною ско. Только они погибли, а я осталась жива. И почему так получилось — знает только Адоне.

А может, лучше было бы и мне погибнуть. Потому что — какой теперь смысл во всем этом?

Я нацепила на шею фанки, глубокие темно-красные, мерцающие искрами камни из недр недоступной планеты, добытые попутно, при исследовании, самые дорогие в Галактике. Полюбовалась на себя в зеркальном полушарии, услужливо возникшем в воздухе.

Нет, еще вполне молода и симпатична. Не изменилась. Те же светлые волосы, только уложены теперь в прическу. То же свежее юное лицо и породистая горбинка носа, дура я была, собиралась еще пластику делать. Те же глаза, настоящие синие глаза. Только жесткость в них появилась. Не та, что раньше. Жесткость и всезнание какое-то. Или пресыщенность?

Я вздохнула, положила руку на холку Беты. Пантера положила голову мне на колени.

Неужели я больше совсем-совсем никого не люблю, кроме Беты? Вот честно? Да, было очень больно, когда погиб Ильт. Год было больно, два. И сейчас еще. Но боль все стихает. Я смирилась, а что тут делать? Ведь дура, даже искала каких-то «проводников в астрал», эзотерических учителей, думала, а вдруг мне помогут найти Ильта хотя бы ТАМ. Пока не убедилась, что все они шарлатаны.

Но ведь вот умрет, допустим, Изайк… или Ральф — ну что ж, я только вздохну, хороший был пилот, и забуду об этом через десять минут. Если Бета умрет, это да, это ужасно… А остальные? Да плевать я хотела. У них своя жизнь, у меня — своя. И боли-то не будет от этой любви, а потому, наверное, и счастья нет.

И жить-то незачем.

Ральф — не единственный, кого я вытащила из обыденности, привезла на Сальветрину, увидев, что душа его тянется к большему, чем прозябание на отсталой планете. Были и другие… девчонки, парни. Только они надоедали мне еще скорее, чем Ральф, тот хоть что-то из себя представляет. Оказался и вправду талантливым композитором. А летать и стрелять — это каждого научить можно.

Но чего я ждала от них? От Ральфа? Зачем я вытаскивала их? Ждала, что они окажутся хорошими бойцами — так они ими и стали. Хотела облагодетельствовать, получить преданность — я это имею.

Да ведь Ральфа я вытащила только потому, что он заступился за меня, еще не зная, кто я такая. Просто за незнакомую девчонку.

Вот чего я ждала от них — дружбы. Таких отношений, как с Ильтом… или хотя бы как с девчонками в Школе Легиона. Но видимо, такие люди очень редки, все, кого я привезла сюда, оказались не такими.

Странно, а ведь раньше мне казалось, что хороших, настоящих людей — большинство. Даже на проклятой Белгази. Чего стоили Танг и другие беллари… Элдженет… да большинство пилотов, если уж честно, были куда лучше моих теперешних подчиненных. Просто как люди.

Или это я стала другой?

Но неужели сейчас никто не может стать рядом со мной? Или вытащить меня из этого положения, если я не права? Ведь я же готова пойти… да с кем угодно! Только чтобы можно было поверить ему. Полюбить. Почему же нет вокруг никого, кроме тех, кто пресмыкается и…

Нет, даже не пресмыкается! Если бы хоть так. Не трусы они все, и не подлецы. Не лизоблюды, да и не люблю я этого. Просто отношение ко мне — другое, не могут они быть просто друзьями, ведь в моих руках — власть.

Я что-то совсем запуталась…

А что там мои девчонки? Ильт погиб, но они-то живы. Единственные, может, кого я в жизни любила по-настоящему.

И я вдруг, сидя в своем лучшем зале, перебирая фанки и бриллианты, в самой сердецевине своей Империи, заплакала, с тоской вспоминая Мику… Глин… Кари… Лус. Как я могла их забыть?

Странники звездные, храбрый легион!

Воины грозные за имперский трон!

Если бы они были здесь! Мы придумали бы что-нибудь, это уж точно! Мы веселились бы вместе. И девчонки не смотрели бы на меня снизу вверх, я для них не Принцесса, а всего лишь Синь, обыкновенная Синь, которая так же, как все, схватывала «бананы» и зубрила к экзаменам, которая и в дисотсеке десятки раз отсиживала.

Только как их вернуть, как привезти сюда… у них давно своя жизнь. Наверное, замуж повыскакивали. Кари уж точно. Лус, скорее всего, вышла за Элдженета. Да и как я их найду? Нереально это.

Голубая фигура моего Джинна — голографической проекции «дворецкого» — возникла в воздухе как всегда неожиданно.

— Принцесса, — Джинн глубоко театрально поклонился, словно переломившись пополам, — к вам посетители. Разрешите впустить?

— Кто там? — лениво спросила я.

Джинн взмахнул рукой, и в воздухе появилась картинка — у дверей ожидали Дерри и Ральф. Любопытно.

— Пусть войдут.

Я захлопнула коффер с драгоценностями.

Мои приближенные робко вошли. Я молча разглядывала их, не поднимаясь с софы. Да… изменились. Куда девался тот робкий паренек-музыкант, которого я притащила на Сальветрину? Широкоплечий красавец с каштановой гривой, в кожаном рыжем костюме, увешанный стреляющими игрушками последних моделей, от квиринского лучевика до замаскированного под пуговицу крошечного минипралля. Любит Ральф пострелять, да и уверенности в себе это придает.

Еще больше изменилась Дерри. Красавицей она стала уже давно, с тех пор, как я ей подарила пластику лица. Тонкие благородные черты, как у королевы, темные, остро блестящие глаза, черные зализанные назад волосы. Бриллиантовое колье, коллекционный белый костюм. Но теперь она еще и двигалась как-то увереннее, вальяжнее, и взгляд стал другим. Самодостаточным.

Я ведь этого и хотела, отчего же мне обидно?

— Здравствуй, Синь, — звонко сказала Дерри.

Ладно еще не начали называть на «вы» и Принцессой.

— Привет, — буркнул Ральф.

— Добрый вечер, — я благожелательно улыбнулась, — давно мы не виделись? Присаживайтесь, поболтаем.

Они сели в кресла, слегка напряженно.

— Послушай, Синь, — снова начала Дерри, — мы, собственно, по делу. Мы вот о чем хотели с тобой поговорить. В общем… мы с Ральфом хотим жить вместе. Ну, может быть, свадьбу… не знаю, это не обязательно. Вроде пожениться хотим. Чтобы дети, и все… Ну вот… ты как?

Я молчала, не сводя с них глаз.

Да, все правильно, но почему на душе у меня так скверно?

Да, я давно уже понимаю, что Ральф мне не предназначен, что нет и не будет у нас с ним любви… Но почему мне не нравится эта ситуация?

Собака на сене?

Глупости. Я широко улыбнулась.

— Ну что ж, ребята, я рада за вас.

Мне показалось — или они на самом деле облегченно вздохнули? Боятся меня…

Интересно, а что они ко мне пришли, благословения просить? Я что им, мать? Или священник? Вот что раздражает. Ну решили и ладно, а чего разрешения спрашивать? Чтобы я лично вслух отказалась от… от чего? Не знаю.

Да, это была не лучшая подруга, и не идеальный друг, но все же — мой друг и моя подруга. А теперь они — вдвоем, а я… я одна.

А может, и лучше так… без иллюзий.

Я встала.

— Я рада за вас, — повторила, — думаю, вам лучше всего построить дом. Выбирайте любой участок, я скажу Стотеру, что я разрешила. И стройте, денег, думаю, у вас достаточно. Если не хватит, скажите, я добавлю.

— Ну что ты, Синь! — фальшиво сказала Дерри, — у нас хватит денег. Просто хотелось, чтобы ты знала.

— Да, теперь я знаю… Ральф, — я подошла к нему. Батюшки, он выше меня на голову. Только сейчас заметила. Подняла руку и потрепала по щеке.

— Рада, что у вас все хорошо складывается. Ну а теперь идите, я хочу побыть одна.

Едва Ральф и Дерри вышли, я позвонила Изайку. Джинн услужливо развернул голографический экран в воздухе.

— Изайк, — сказала я быстро, — ты можешь вылететь? Прямо завтра?

— На «Ависе»? — спросил он.

— Да.

Изайк помялся.

— Это обязательно?

— Семейные дела? — спросила я с иронией.

— Жена вот-вот должна родить… Ну если надо, то я готов, конечно, ты же знаешь.

— Не надо, — отрезала я. Выключила изображение.

В конце концов, патрульником несложно управлять и в одиночку.

Сигма-пространство — странная штука. Семнадцать планет Глостии находятся в разных рукавах Галактики, одна даже ближе к Центру. И однако все эти планеты — единая система, поскольку в сигма-пространстве их объединяют каналы, от одной до другой лететь всего несколько суток.

Так же и Центральные миры.

Есть и еще какие-то системы в Галактике, кто их знает. Вот, например, наша Империя.

В Серетанской Империи всего пять планет, включая метрополию. Белларон еще не так далеко расположен и в обычном пространстве… лет за 50 при субсветовой скорости до него добраться можно. А вот Аудран — аж за Галактическим Центром, за шаровыми скоплениями, в другом рукаве Галактической спирали.

Интересно, что в другие галактики, как Ильт говорил, пока каналы толком не проложены, хотя над этим и работают, и Квирин немало экспедиций уже отправил.

Я никогда не бывала на Аудране. Но конечно, мы изучали его в школе… именно с военной точки зрения. Самая взрывоопасная колония. Круче Белларона. И вот, похоже, мы его окончательно теряем — я уже неделю слушаю серетанские новости.

Дело в том, что Аудран был до захвата неплохо развит экономически, но все же пал. Однако военных и инженеров на нем осталось довольно много, и вот результат — постоянная война. Не понимаю, для чего Серетану удерживать такую колонию… Столько сил тратить. И если уж удерживать — на месте Императора… Лучезарного… я бы либо перекупила и перевезла на Серетан всех тамошних образованных людей, либо уничтожила их, да и всю экономику поддерживала бы на самом низком уровне. Н-да, боюсь, что Лучезарный-то наш не так умен, как мне казалось в школе.

Я бы на его месте не довела дело до такого положения. У Аудрана сейчас три четверти нашего Легиона. Даже курсантов, и тех привезли. И приличная часть уже выбита.

Как-то инстинктивно я сразу направила «Авис» прямо на Аудран. Разберемся… посмотрим, как там дела у наших обстоят.

Наши гибли безнадежно. На своих примитивных скорлупках из керопласта, для которых разогнаться до субсвета — целая история. Со своими лучевыми пушечками. Галактика и знать ничего не знала об этих мелких разборках, глупых детских тыканьях деревянными кинжалами, Галактика жила своей настоящей, серьезной жизнью. А гордый Звездный Легион погибал у чужой, никому не нужной планеты, защищая амбиции Императора.

Но я не хочу, чтобы они погибли.

В моих экранах висел диск Лагена — луны Аудрана. Собственно, за Лаген и шли бои, и как раз с него аудранцы смогли вытеснить наших (примерно так же, как это делали беллари на Белгази — только Лагенская база огромна). Трижды наши предпринимали контрнаступление, и трижды откатывались назад, понеся большие потери. И похоже, их собирались гнать снова на Лаген — если только удастся захватить луну, и планета окажется очень быстро в наших руках (собственно, на планете уже давно идет война).

Белый, чуть изъеденный по краям диск заслонял мне все небо, в отраженном свете его не видны звезды. Лаген. Пара хороших квиринских крейсеров — и эту планетку можно было бы расколотить на куски. Но у наших нет таких крейсеров. Да и одним моим «Зеркалом» тут не справиться…

Какие все-таки идиоты… Я за эти годы привыкла справляться с куда более опасным противником. Ведь я уже сутки торчу возле самой линии их фронта, и они до сих пор даже не заметили меня. Я вовсе не под экраном — охота была энергию тратить. Я просто вишу здесь… выжидаю.

Интересно еще, где девчонки? Если они вообще здесь. Могут быть на планете, могут среди штурмующих Лаген. Ну ладно, с этим мы позже разберемся.

Я посмотрела на Бету, погладила ее по черной бархатной голове.

— Разберемся, Бета?

План у меня уже сложился.

Аудранцы (их кораблики можно было отличить по характерному гребню над Постом) начали меня обстреливать, едва я приблизилась к Лагену. Заметили все же. Отлично. Я выставила всю защиту, которая была на «Ависе», и не волновалась. Серетанское оружие никогда не пробьет эту защиту.

Внизу подо мной возникли характерные треугольные башенки. База. Я настроилась на волну Лагена и произнесла по-серетански.

— Внимание! Я Дикая Кошка, вызываю базу Лагена.

Повторила призыв несколько раз, наконец мне ответил мужской голос с сильным акцентом и слегка удивленно.

— Слушаю вас.

— Требую немедленно сложить оружие и сдаться в плен серетанскому флоту. В противном случае разбиваю вашу базу гравитационным зарядом. Предупредительный залп дам через одну минуту.

Аудранцы замолчали. Через минуту я отдала команду на залп. «Авис» содрогнулся, посылая невидимый, мощный заряд… бесшумно подо мной обвалилась гигантская скала, и поверхность Лагена затряслась. Думаю, они там должны хорошо это почувствовать. А еще у меня есть аннигиляционные ракеты. Тоже отличная вещь. На планетах все это не применяется, а вот здесь, на безатмосферном спутнике — запросто.

Если в космосе встречаются два корабля, у которых есть гравитационные пушки, как правило, до применения последних дело не доходит. Это оружие стратегическое — чтобы напугать противника. Тот понимает — применение гравитационной пушки — это верная смерть.

Но кажется, до аудранцев это еще не дошло. Я сообщила, что даю им пять минут на размышления. Убивать вот так сразу — как-то не хочется. И тут они начали по мне стрелять.

Да пусть лупят… Пять минут защита выдержит. Корабль даже не трясло, я молча наблюдала на экране, как искрятся выстрелы на полевой защите — в космосе лучи, конечно, не видны, видно только их действие. Я повторила свою угрозу. Идиоты… неужели они еще не поняли? Из кратера поднялись несколько истребителей. Отчаянные люди… Ну нет, дырки в защите мне не нужны. Я со вздохом протянула руку и выставила противометеоритный щит. Не успевая повернуть, один за другим крошечные «Страгоны» вонзались в щит и камнем падали на пыльную поверхность луны.

В этот миг корабль содрогнулся, и я поняла — стреляют сверху. Как же я могла пропустить? Впрочем, серетанцы еще далеко. Бронированный имперский катер приближался ко мне и, не вступая в переговоры, начал обстрел.

Идиоты…

Ну что ж, выбора не остается. Не хотелось бы портить «Авис». Я вздохнула и ударила гравитационным зарядом.

Зрелище было потрясающее. Пока автопилот выводил корабль повыше, я молча наблюдала за происходящим внизу. Вид был такой, будто гигантская невидимая лопата вонзилась в почву Лагена, подняла огромный пласт земли с неразличимыми темными точечками (людьми и машинами), перевернула его, взметнув высоко в небо, и опустила вниз… Я отвела корабль чуть дальше и ударила еще раз. И еще. Для верности. База должна быть уничтожена.

Имперский катер затормозил, переходя на орбиту Лагена. Я включила микрофон.

— Вызываю серетанский катер! Внимание, серетанцы! Я Дикая Кошка, перехожу на прием!

Поверхность Лагена до сих пор сотрясали сейсмические толчки. Я знала, что спутник не развалится — удар моей пушки не так силен, но землетрясения гарантированы. Поэтому серетанцы еще не решались опускаться на поверхность планетки. Крейсер плыл на ее орбите, ведя за собой флотилию — катера, небольшие эсминцы, эскорт из «Страгонов» и «Канеро». Мой «Авис» был намертво пристыкован к одному из входов крейсера «Лучезарный». Крейсер… смех один. В том мире, откуда я пришла, такой корабль годился бы разве что для перевозки грузов, если поставить другой движок.

Но здесь, в командном отсеке, все было оформлено неплохо. Удобные кожаные кресла, серебристые перегородки. Я уселась, закинув ногу на ногу.

Нельзя сказать, что я стопроцентно доверяю своим бывшим командирам. Нет. Но я для них сейчас — весьма ценная личность. Кроме меня, здесь никто не сможет управиться с «Ависом». И у меня есть еще один козырь — ведь «Авис» — не единственный и не самый сильный мой корабль. Впрочем, пока им не следует об этом знать.

Высшее командование аудранской операции. Грал Бьери, грал Тайден и трое колонов. Высшее начальство здесь. Я улыбнулась про себя. Да… приятно в такой миг вспомнить себя не знаменитой Дикой Кошкой, а курсантом-салагой. Высоко же ты залетела, птичка! И обнаружила, что никакой высоты и нет — какая тут высота, старое примитивное донейронное корыто, страшная битва за никому даром не нужную планетку. Тоже мне, Империя… Легион. Тут меня слегка царапнуло по сердцу. Смешно, может быть, а ведь до сих пор чуть обидно. Ты можешь стать круче всех, а вот легионером — уже никогда. Изгнание из Легиона — это навечно.

Глупости, разумеется. Тоже мне, воины грозные… было бы за что воевать. Нацепили свои цацки и пусть гордятся до пенсии.

— Шени… Ледариэн, — Бьери сделал паузу перед моей фамилией, — мы рады вашему возвращению. Честно говоря, — он улыбнулся, — вы сделали это очень вовремя. И уместно. Мы послали заявку на Орла Первой Степени для вас.

Ну да… всю жизнь мечтала.

— Хотелось бы обсудить ваши дальнейшие планы. Командование Легиона благодарит вас за помощь и… конечно, мы не отказались бы от дальнейшего сотрудничества с вами. На ваших условиях.

Я улыбнулась, глядя ему в глаза.

Разумеется, мое пребывание здесь связано с определенным риском. Сейчас может ворваться спецназ. При всей моей подготовке справиться с десятком обученных ребят не выйдет. Меня запрут или убьют сразу. В общем-то, «Авис» и другие смогут освоить, не такая уж большая разница. Я же смогла переучиться, хоть и не сразу. Только зачем им все это нужно? Не проще ли со мной по-хорошему? Тем более, я и не собиралась отказываться от сотрудничества.

Вот только условия будут довольно жесткие. Но посмотрим.

— Грал Бьери, — сказала я,- я готова помочь вам полностью освободить Аудран — (эта операция, как обычно, именуется «освобождением планеты от мятежников и вредоносных элементов»), — думаю, что это не займет более трех месяцев. Мое единственное условие — я должна руководить всей операцией. Армию можно не ставить в известность. Я могу руководить через вас. Вы будете отдавать приказы. Но подчиняться вы будете мне.

И так же улыбаясь, я продолжала смотреть на него. Очаровательной улыбочкой в стиле «милый-ты-же не-можешь-мне-отказать». На лице Бьери мелькнула сложная гамма чувств, которую он тут же загнал куда-то в подкорку. Я его понимала. Боевой грал… ответственность за всю операцию… наконец, он ведь мужчина, подчиняться какой-то сопливке… Но с другой стороны, три месяца и — сопливка гарантирует полный успех! А если нет? Но ведь он и так проигрывает аудранцам.

— Хм… шени Ледариэн, вы… простите, у меня довольно большой опыт. Вы очень удачно взяли Лагенскую базу, пользуясь гравитационным орудием. Но Аудран значительно больше, а у вас всего одно и не очень мощное орудие. Наши же ресурсы, как вы знаете, недостаточны для такого блицкрига. Если вы рассчитываете только на ваш «Авис», то… простите, ваши слова действительно обдуманы?

— Да, шен грал, — ответила я, — и я рассчитываю не только на «Авис». Дайте мне карт бланш, и позвольте доказать мою преданность Императору. И вы получите Аудран через три стандартных месяца. Мою роль в операции афишировать не нужно.

Офицеры обменялись взглядами. Грал Тайдер обратился ко мне.

— Шени Ледариэн, условия, которые вы перечислили — это все? Есть еще что-то? И кроме того, как мы сможем отблагодарить вас после победы?

— Ну после победы, — я улыбнулась неопределенно, — у меня еще нет точных планов. Однако никакого особого вознаграждения мне не понадобится. То, что я делаю — я делаю из преданности Империи. Что касается условий… У меня еще два условия. Первое — точное и безоговорочное выполнение моих приказов во время операции. Второе… В Легионе служат четыре женщины. Если они сейчас находятся где-то в аудранском корпусе, я бы хотела, чтобы их доставили сюда. И чтобы они были со мной.

— Ну, это будет несложно выполнить, — с некоторым облегчением сказал Тайдер, — а что касается остального… Мы посовещаемся и сообщим вам.

У меня четыре более-менее приличных аффликтора… то есть, в смысле, конечно, это эсминцы, дурацкое название. Аффликтор, ударный корабль — куда лучше. Хотя эти корыта и не похожи на нормальные аффликторы вроде моей «Тени». Ну ладно, а на Аудране я нашла восемнадцать критических точек, удар по которым безнадежно разобьет армию и экономику. К счастью, эти идиоты догадались построить атомную энергостанцию, старье несусветное, правда, охраняют они ее тщательно. Наши гралы тоже поняли, что удар по этой станции будет крайне выгодным. Так они еще и орбиту не очистили… Ну ничего, этим займется «Авис». Он же нанесет и удар по атомке. И еще вот по этим двум точкам. Остальные придется распределить между эсминцами. Главное — скорость…

На «Ависе» сейчас тренируются легионеры-пилоты и уни. Я не смогу одновременно бить по точкам и командовать операцией. Хорошо бы, конечно, раздвоиться…

Я пока еще даже не знаю, согласятся ли гралы… да согласятся,конечно, куда им деваться-то…

Вызов.

— Сэни Ледариэн, женщины прибыли.

Я хотела вскочить, но вовремя сдержалась.

— Пусть пройдут в мою каюту.

Сердце колотится. Я все же встала. Не может быть… просто не может. Только не разреветься.

Дверь открылась. Ярким рыжим пламенем качнуло в глаза.

Она по-прежнему не стрижется коротко.

За ней — длинная стройная фигура, серо-голубоватые глазищи. Почти и не узнать! А вот тебя я не рассчитывала увидеть.

— Мика… — прошептала я, — Лус…

— Синь? — неуверенно сказала Мика. Глаза ее дико расширились. Не знаю уж, что им сказали… но меня они явно не ожидали встретить.

Через секунду мы — все трое — крепко сцепились в объятии.

Так же не бывает! Так просто не бывает…

Потом я откачнулась и просто смотрела в их лица. Просто смотрела. И они смотрели на меня.

Они изменились. Лус вообще трудно узнать. Из девчонки она превратилась в женщину, выглядела, пожалуй, куда постарше своих двадцати… четырех? Нет, уже двадцати пяти. Светлая кожа будто натянута на высоких скулах. Глазищи — те же, а вот лицо будто состарилось. Морщин еще нет, но похудело как-то, стало сухим и строгим, никаких там ямочек, никакой полудетской округлости.

Мику можно узнать по волосам. Неповторимая наша. И лицо все то же — красивое. Модель. Камуфляж ей, кстати, всегда здорово шел, куда лучше лазоревой парадки, к ее-то светло-рыжим лохмам. Только в глазах что-то взрослое очень. Цинизм, что ли… Выражение такое — все люди, мол, твари, весь мир бардак.

— Сядем, девчонки, — сказала я полушепотом. Мне по-прежнему хотелось разреветься.

— А где… остальные?

— Кари замужем, трое детей, — Мика усмехнулась, — она и не воевала нисколько. На Серетане осталась.

— Следовало ожидать. А Глин?

— Глин, — Мика отвела взгляд, — погибла.

Я помолчала, справляясь с эмоциями. Что ж… они могли погибнуть все четверо.

— Она сразу почти, — тихо сказала Лус, — в первой операции… на Беллароне. Сбили ее, не успела…

— Понятно.

— Синь, а ты…

— Я вам все расскажу. Лус, а я думала, ты тоже сразу замуж выскочишь, за Элджи… У вас ведь уже…

— А Элджи нет, — спокойно ответила Лус. Снова сжалось сердце.

— Тоже… погиб?

— Он был расстрелян, Синь. Ты и этого не знаешь? Он же участвовал в мятеже на Беллароне. Его эти… перевербовали. Ты с ним ведь на базе работала? Ну да, понятно, что ты не знала…

— Адоне! — прошептала я.

Пилот, который должен был открыть мятежникам вход в ангары, пароли… Единственный на Базе, кому я доверяла, как самой себе. «Синь, тебе помочь?» А он ведь и не знал, что я агент… не знал, до последней минуты, пока я сама не сказала ему. Теперь понятно, почему он задержался, не пошел к начальнику, почему меня не освободили. Я не в обиде, конечно, не мог же он из-за меня заложить всех… перевербовали. Да нет, почему-то я не верю, Лус, что его перевербовали. Он сам так захотел. Он сам нашел их и предложил помощь. Если не вообще он организовал этот мятеж — хотя это вряд ли.

Нет, он не просто испугался испачкать руки — зажечь деревню с мирными жителями. Он не испугался. Он вообще, видимо, не умел бояться. Он просто понял, что мы неправы. И перешел на другую сторону.

Элдженет… А я осталась на той же стороне. И сейчас убиваю и буду еще убивать аудранцев, которые хотят всего лишь вырваться из-под власти нашего идиота-императора.

— Лус… — мне было трудно говорить, — Лус, а что обо мне говорили? Ну после того мятежа? Я ведь и не знаю…

— Да ничего не говорили. Мы пытались узнать, выяснили, что ты была на полицейском катере, который пропал без вести.

Ну конечно, кому надо распространять слухи про такую мелкую сошку, как я. Кого это волнует — была я в заговоре или наоборот, против… тем более, тот капитан, что меня вербовал… Даргел — вряд ли хотел сильно распространяться об этом.

— Синь, а на самом-то деле что было?

Через два дня меня вновь вызвали на совет. Конечно, командование приняло мои предложения. Мику и Лус я назначила своими адъютантами. Теперь мы мирно пили в моей каюте — не грапс, а хорошее илазийское вино. Грапсом мы нагрузились основательно в первый же вечер, выпили хорошо и за Глин, и за Элдженета. И конечно, за Ильта тоже.

— Значит, вы в десанте были? Ну и как там вообще?

Мика уже стала капитаном, командовала особой ротой десанта, тоже легионеры, но не уни. Лус пока в звании не выросла, под ее началом был взвод разведки. Теперь, конечно, пришлось других командиров назначить, ничего, переживут.

— Да знаешь, хреново, — сказала Мика без улыбки, — эта операция… так-то мы привыкли уже, но здесь, на Аудране… В принципе, по технике они нам не уступают. Дурость это, лезть на них.

— Ничего, разберемся.

— Синь, — Мика прямо посмотрела на меня, — честно — на что ты рассчитываешь? У тебя один «Авис».

Я даже им далеко не все рассказала о своей пиратской империи. Хотя и намекнула… впрочем, я не собираюсь лететь на Гону и вызывать другие корабли. Вообще надоели мне шибагские рожи.

— Я рассчитываю не на технику, Мика. Я надеюсь на то, что эти идиоты способны хотя бы точно выполнять приказы.

— Выполнять будут, куда им деваться. Я не о том. Как ты возьмешь планету? Ведь если не получится, тебя уберут просто.

— Мика, — сказала я, — мне уже приходилось брать планету. Гораздо меньшими силами. Да и корабль Федерации захватить куда сложнее, чем такую планетку. Не переживай, выкрутимся.

Лус пожала плечами.

— Может, не стоило рисковать, Синь? Ну хочешь повоевать с нами, кто тебе мешал?

— Выполнять приказы разных идиотов? Извини, Лус. Я сделаю то же, что они, но быстрее, и гораздо меньшей кровью.

С нашей стороны, мысленно добавила я. Аудранцев погибнет, вероятно, больше.

Такова жизнь. Прости, Элдженет. Мы разные люди.

— Давайте выпьем, девчонки, за победу!

Эта церемония, объяснил мне Бьери, необходима. Он прав, в общем-то. Сложно на войне быть «серым кардиналом». Мне придется отдавать и прямые приказы, скорее всего, а как их сможет отдавать колонам простая женщина, никому не известная?

Но все это противно. Очень противно. И когда затрещали барабаны, я даже поняла, почему.

Наградной квадрат. Каре в лазоревых и синих парадках. И на мне новенький сверкающий мундир (с гральскими звездами — звание мне присвоили тихой сапой еще вчера). Все так же, только вместо синего неба — светлый актовый зал крейсера. И ко мне приближаются двое легионеров, чеканя шаг. И на миг мне показалось, что сейчас моя парадка снова превратится в лохмотья.

Ерунда… все же наоборот. Но почему мне так мерзко? Я не хочу, чтобы на меня все смотрели. Не хочу!

Я так давно отвыкла делать то, чего не хочу.

Но они уже приблизились. У одного на подушечке посверкивает — уже не «Орленок» как когда-то, Орел первой степени. У второго еще что-то — а что, мы не договаривались.

— … Ледариэн… торжественно… за особые заслуги… личным приказом Императора…

Кончай бодягу, идиот.

— Орденом Имперского Орла первой степени.

Конечно, он не стал мне его прикручивать. Просто прицепил на липучку. И грянул марш…

Они не пели. Но я-то слова хорошо помнила.

И снова резануло — тоской. То ли воспоминание о детстве… когда я все это принимала всерьез… да и сейчас ведь принимаю, пусть хоть немножко. Осталось это — Легион, Император, честь, верность, друзья…

Марш умолк. Бьери продолжил свою речь.

— Личным приказом Императора грал Ледариэн зачисляется в ряды Звездного Легиона.

Мои колени ослабели. Я не чувствовала, как мне цепляют на парадку ромбы — знаки легионера. Вот так…

Только вот не радость я испытывала. Не радость. Да, теперь я не только достигла высшей власти армейской (ничего почти не сделав для этого, штурм Лагена — это же рутина для нормального корабля), теперь я легионер… опять. Все сбылось. Триумф. Пам-пара-пам-пам… Только мне почему-то не радостно.

Потому что я знала точно — из Легиона изгоняют навсегда.

Оказывается — нет. Оказывается, можно сделать исключение. Да, нельзя, но если очень хочется, то можно. Такие дела…

Так чего стоит весь ваш сраный Легион?

Эх, лучше бы меня в него не зачисляли. Лучше бы я ходила всю жизнь с этой маленькой затаенной болью — не легионер… Зато Легион бы сиял, как недоступная, но прекрасная вершина.

Какая там вершина… Да, больно расставаться с детскими иллюзиями. Ну да ничего.

Я посмотрела налево, рядом со мной стояли Мика и Лус, мои адьютанты. Лица их были серьезны.

Ничего, девчонки, прорвемся. Вы-то настоящие.

Штурм планеты оказался проще, чем я думала.

Все шло по плану. В течение шести часов эсминцы с эскортом из «Страгонов» и «Авис» единолично уничтожили основные экономические и военные объекты планеты — все космодромы, большую часть крупных энергостанций, пару заводов. На «Авис» я сама отобрала двух лучших легионеров-уни, которые научились им управлять довольно сносно. Особенно здорово пострадал материк Ир-Таг, где находилась атомная энергостанция, на месте ее взрыва образовалась гигантская воронка, радиация действововала на всем материке, счет погибших шел на миллионы… Мне стало не по себе, когда я об этом подумала. В таком масштабе, как ни крути, мне воевать еще не приходилось. Да, Нейама была защищена лучше Аудрана. Но там просто не было столько народу, да и разрушения были не такими.

Но что поделаешь…

На Ир-Таге после этого и десанту было нечего делать. Еще двое суток над планетой летали «Страгоны», уничтожая все, что еще можно было уничтожить — конечно, военные объекты, заводы, экономику вообще. Понятно, что прицельно по населению никто не стрелял, но жертв было немало. Мне оставалось лишь наблюдать за картой действий и уточнять маршруты боевых вылетов. После первого ошеломляющего удара истребителей у противника осталось мало, наши вскоре стали господствовать в небе.

Когда небо было полностью очищено, да и позиции земных войск сильно ослабли, я приказала высаживать десант.

Точки высадки тоже были тщательно намечены заранее. У нас не так много людей.

Теперь авиакосмические силы выполняли вспомогательную роль. Этим делом у меня занимался Тайден, неглупый офицер. Охранять небо, наносить тут и там удары, работать по вызову наземных войск. Я сосредоточила все внимание на наземном штурме. Оставшееся время уйдет как раз на то, чтобы занять планету полностью и установить снова колониальную власть.

Поначалу гралы еще пытались со мной спорить, но после завоевания превосходства в воздухе стихли и спокойно выполняли приказы. Никого уже не задевала необходимость подчинения сопливке, все нормально работали. Бьери оказался туповат, зато с колонами я неплохо сработалась. И с девчонками. Их в звании не повысили, поскольку они были всего лишь моими посыльными, но фактически я полностью поручила им два небольших материка, Мике — Тьен, Лус — Кей-Дарн. На последнем, у северного полюса, почти и населения не было, зато несколько скрытых ракетных баз, у меня не было нормального оборудования, чтобы просветить землю, поэтому искали базы вручную. Этим занималась Лус. Еще была проблема с морским флотом, почти все аудранские корабли уничтожены с воздуха, но остались субмарины, ими занимался колон Стайк.

Спать было некогда. На «Ависе», впрочем, у меня неплохой запас виталина сохранился, который я забрала с собой. Мы висели на орбите и постоянно следили за положением дел внизу, иногда, конечно, приходилось и на места вылетать.

Додавливали аудранцев… Крупные города все были заняты нашими войсками уже через пару недель. Прибыл звездолет с новой администрацией, назначенной на Аудран. Власть устанавливалась. Мои же войска давили очаги сопротивления, прочесывали леса и горы, вылавливая партизан. Их было не так уж много, аудранцы поняли, что сопротивление, в общем, бессмысленно.

Бьери намекал, что пора уже и рапортовать начальству о полной победе… Но это меня не устраивало. Я обещала сделать все за три месяца, и оставшееся время я собиралась посвятить полной очистке планеты от каких-либо партизан и бунтующих элементов.

Наконец я решила сама высадиться на Кей-Дарне, где еще оставалась довольно большая партизанская армия. Добить ее — сущие пустяки. Но это нужно сделать.

Честно говоря, просто хочется пройтись по планете. Соскучилась по синему небу, по твердой живой почве под ногами. А командовать и отсюда можно без проблем, тем более, проблем теперь совсем немного. Процесс запущен и идет независимо от меня… Я всегда умела все организовать так, чтобы в итоге не контролировать каждую мелочь, и однако все шло так, как нужно мне.

— Синь, а что ты потом будешь делать? — спросила Лус. Я посмотрела на нее.

— Знаешь, если честно, еще не думала.

И в самом деле — что? Продолжать командовать армией? Ни малейшего желания. Да провались они все пропадом со своим Звездным Легионом. Вернуться к себе?

Как ни странно — тоже не хочется. Да, можно взять девчонок, если они согласятся. У Мики сложные отношения с неким капитаном, скорее всего, она не захочет его оставлять. Лус вот сейчас одна… Но дело не в этом. Мне просто не хочется на Гону. К шибагам. Я догадываюсь, почему — здесь моя Родина. Здесь я чувствую себя — среди своих. Да, я уже отличаюсь от них очень сильно. Но они-то мне все равно — свои. А что я буду делать там? Опять захватывать чужие корабли… торговать… развлекаться… да пропади все пропадом!

А хорошо здесь… Мы покурить вышли. Курила только Лус, я так и не начала… не научилась. Как ко всем наркотикам у меня отвращение выработалось, так и к этому. Но я люблю смотреть, как другие курят. Легкий такой синеватый дымок плывет над поляной. Оглушительно кричат ары в лесу, и лес — как стена непроходимая, зеленый, терпкий, влажный, ядовитый. А трава по колено, жесткая, острая трава. И запахи мешаются, кружат голову — здесь и цветы, и затхлость болотная, и свежесть, листва и прель, и легкая табачная струя сигареты Лус.

— Синь, — Лус помолчала, — ты знаешь, мне кажется, они не дадут тебе командовать… Они позволят довести операцию до конца, и…

Меня словно обожгло. Какая же я все-таки идиотка!

Почему я сама не предусмотрела эту опасность? Я не нужна гралам. Аудран они взяли теперь, других серьезных операций не предвидится, а делить славу, власть, богатство — зачем? С женщиной…

Собственно говоря, почему они должны ждать окончания операции? Бьери уже высказывал недовольство тем, что я провожу окончательную зачистку — зачем это нужно, мол…

Если бы я сидела, я бы вскочила.

Не хочется к шибагам, но видимо, придется. Мне еще и «Авис» придется отбивать, хрен они теперь его просто так отдадут.

— Лус, — сказала я, — ты со мной полетишь? На Гону… ну я тебе рассказывала. Давай, а? Мы знаешь как здорово там устроимся.

Лус посмотрела нерешительно. Загасила сигарету.

— Не знаю, Синь… Здесь уже как-то… Подумать надо.

— Ладно, пошли.

Сегодня должны прибыть би, которые у меня будут заниматься пленными. Профессионалы. Хотя, конечно, Таффи справился бы лучше. Но с другой стороны, не надо этих пленных к Таффи, они же не шибаги… жалко их. Пусть уж с ними местные профессионалы возятся.

Да… надо соображать, причем быстро. Может быть, у меня всего несколько часов в запасе. Сколько нужно Лус на обдумывание? И еще с Микой связаться. Немедленно. Если я вернусь к шибагам, то только вместе с девочками. А если без них… да пусть убивают, в конце-то концов.

Спайс пискнул. Я включила связь.

— Грал Ледариэн, разрешите обратиться, агент би уже здесь, вы просили доложить…

— Хорошо, капитан, я иду.

Мы с Лус двинулись к зданию.

— Лус, — я окликнула ее у самого порога. Подруга обернулась, большие серые глаза чуть блеснули.

— Синь?

— Ты все-таки подумай… и побыстрее, если можно. Наверное, ты права, надо мне сматывать удочки.

— Я думаю, что тебе не обязательно улетать совсем. Можно просто выйти в отставку. Дадут тебе виллу, деньги…

Я фыркнула… на Гоне у меня есть гораздо большее. Только вот нужно ли мне все это…

— Ладно, Лус, пошли.

Охранник на входе не пошевелился. Вдруг Бета преградила мне путь, внимательно на меня взглянув. Я положила руку ей на голову.

— Ты чего?

Пантера не отвечала. Но это движение задержало меня. Лус первой шагнула в холл.

В следующую секунду я лежала на полу, прикрывая голову руками. Грохот был впечатляющий… Грохот и взрыв. Что бы это значило? Я приподнялась — пока тихо. Увидела впереди…

— Лус!

Забыв обо всем, я бросилась к ней. Огромные ее, прозрачные серые глаза были широко открыты. Слишком широко. Будто удивленно. От угла губ тянулась струйка крови.

Если не смотреть на правую половину головы, превращенную в кровавую лепешку… Лус казалась сейчас очень красивой. Удивительно спокойное и красивое лицо.

А ведь это я должна была первой шагнуть в холл.

Охранник исчез. Его нашли через полчаса — он пытался скрыться на вертолете, его прижали к земле, заставили сесть. Но в плен взять его не удалось — охранник застрелился.

Пожалуй, он поступил разумно…

Я сидела в кабинете, обхватив голову руками. Ночные запахи аудранских джунглей рвались через открытую форточку, взрывались в голове фонтанами. Мне было тошно. Просто тошно.

Дверь открылась.

— Мильт Даргел по вашему приказанию прибыл…

Даргел… фамилия знакомая. Я с усилием всмотрелась. И лицо. Я знаю его.

Только он был тогда капитаном.

— Входите, мильт Даргел. Садитесь.

Ах да… я должна обговорить все, что касается пленных. У нас их пятнадцать человек, из них трое представляют особый интерес.

Да пропади все пропадом…

Я сделала над собой усилие и выпрямилась. Интересно, что Даргел — в общем, симпатичный мужчина. В тот раз, первый, я и не думала об этом. Не до того было. Тогда он мне казался своего рода спасителем — предложил работу, вытащил из жуткой ситуации, в которой я оказалась.

Интеллигентное лицо- мне нравятся такие. И еще — у него черные глаза. Как у Ильта. Очень темные. Волосы тоже черные, коротко стрижены (у Ильта были светлее). Очень умный взгляд, спокойный, но при этом фигура довольно накачанная, он шире меня раза в два.

Н-да, сделал головокружительную карьеру. За шесть лет звание повысили на одну ступень. Хотя это, в общем, как раз норма.

— А ведь мы с вами встречались… — я взглянула в бумаги, — Энди… Вы помните меня?

Что-то изменилось в его лице. Что-то дрогнуло. Он внимательно посмотрел на меня.

— Да, я помню вас… Синагет.

Я вздохнула. К сожалению, я снова не принадлежу себе.

— Мильт Даргел, меня интересует сейчас не столько дело, ради которого вы прибыли, сколько убийство капитана Видар. Это в первую очередь. У вас есть опыт, займитесь расследованием.

— Вероятнее всего, шени грал, этот теракт — дело рук тех же партизан. Поэтому…

— Я поняла вас. Да, нужно организовать работу с пленными. Но необходимо расследование, и это я поручаю вам.

Надо было улыбнуться, но сил никаких на улыбку у меня не было.

— Шени грал, — Даргел пристально взглянул на меня, — необходимо принять меры вашей безопасности.

Я посмотрела на него и увидела, что он понимает все. И кто, скорее всего, организовал этот теракт — тоже.

— Я позабочусь об этом. Займитесь расследованием.

Самым безопасным мне показалось сейчас — остаться здесь, в этом же здании. Я собиралась лететь на орбиту, но как раз это было бы глупостью. Здесь они вряд ли посмеют организовать второе покушение. И не может быть так, чтобы здесь все были против меня — явно убийцы просто подосланы.

Я не верю, конечно, что Даргел что-то выяснит. Все шито белыми нитками, он и сам это понимает. Но обвинять высшее командование никто не станет, а ведь явно оно и замешано.

Странно, но почему-то я уверена, что сам Энди Даргел ни при чем. Глупо… воспоминания молодости? Я его и не знала. С Даргелом я столкнулась всего однажды, когда он вербовал меня в БИБ и направил на Белгази. Но та встреча запомнилась как что-то приятное. И вообще от Даргела странное впечатление осталось. Вроде, случайная и недолгая встреча, мало ли было таких в жизни… А вот запомнила я его.

О чем я думаю? Какая разница…

Я ночевала не в своих апартаментах, разумеется. Мне принесли постель в дежурку, расположенную на втором этаже. Спрыгнуть вниз, в случае чего, я смогу. Дверь меланитовая, ничем не пробьешь. Устройства слежения я расставила. Бета начеку — сегодня она очередной раз спасла мне жизнь… как — что за интуиция у зверя, как она понимает, где мне опасность грозит? Единственное, что еще можно — шарахнуть по зданию ракетой. Вроде, случайный промах. «Щит» можно было бы снять с «Ависа», но сегодня это уже немыслимо. С другой стороны, наши ракеты… Это в том мире, откуда я пришла, ракета гарантированно снесла бы все здание, оставив большую воронку. А наши — никакой гарантии, что попадут в меня, нет, скандал будет большой, если я выживу (шкуру сниму за «случайный промах» и попадание в штаб, где между прочим, и важные пленные содержатся, и много другого серьезного). Поэтому вряд ли они будут стрелять.

Я взяла с собой только полбутылки грапса. Да, напиться очень хочется. Но опасно. С полпузыря можно расслабиться, но сохранять более-менее ясную голову.

Тело Лус я приказала положить внизу, в своем кабинете.

Сейчас меня начало трясти. Я пила стопку за стопкой, почти не закусывая.

Кто у меня остался? Только Мика. Связаться с ней сейчас… Она на Тьене. Я так и не решилась. Страшно подумать — сказать ей. Лус… Если Мика еще жива. Адоне, почему такая тонкая эта ниточка, почему она так легко рвется? Мне не жаль себя, я давно готова умереть, но почему я теряю их — так легко?

Бета положила голову мне на колени. Дикая кошка…

Я была неправа. Я неправильно повела себя здесь — с самого начала. Я ведь искала совсем не этого.

Мне в детство хотелось вернуться. Найти свои корни. Все мое детство — Легион. Только вот тогда в Легионе я была солдатом.

Мне и сейчас хотелось, как ни странно, в глубине души хотелось вернуть все прошлое. Все, как было раньше. Иные отношения с людьми, совсем иные. Да, грапс приходилось под шухером пить, ничего себе не позволишь, денег мало, свободным временем твоим кто-то распоряжается, да, тебе грозят лишние наряды и дисотсек, а то и ремень с тяжелой пряжкой, у нас сартам многое позволялось. Зато рядом — все свои. Родные. Такие же, как ты. И даже если кто-то из нас погиб бы — ничего, придут новые друзья. Все мы едины, все — Легион.

И сейчас по-настоящему мне хотелось стать простым офицером, таким же, как мои девчонки. Исполнять чьи-то приказы, пусть идиотские. Подставлять голову под пули, посылать солдат. Пить грапс в компании своих — слово «свои» здесь ключевое.

У меня больше нет «своих». Никого. Девчонки еще по старой памяти так ко мне относились, но… вот Лус уже нет. Мика еще своя… Но теперь я понимаю, как это эфемерно.

Но как я могла стать простым офицером? Кто принял бы меня в Легион? Да и вообще… я действовала по логике, так, как подсказывали обстоятельства. И по логике стала главнокомандующим. И захватила Аудран.

Да какого змея он мне сдался? Вместе с Легионом и Лучезарным Императором… Мне что, слава была нужна? Почет? Этого мне и на Гоне хватало — выше головы.

Адоне, я снова ошиблась… Адоне, где и как мне достать, купить простые вещи, которые есть у всех, и которых нет только у меня… принцессы… Дикой Кошки. Вот разве что Бета меня еще любит, так ведь и с ней мы не равны.

Ильт, ну скажи, почему так получается?

Кажется, я плачу? Совсем раскисла. Это от грапса…

В дверь стучат. Я глянула на монитор. Мильт Даргел. Один. В руке бутылка. Интересно.

— Так что все-таки с тобой произошло тогда, Синагет?

Мы уже давно перешли на «ты». Когда — я не заметила. И сидим совсем рядом. Да в конце-то концов, и что? Давно у меня мужчин не было… Чем плох Даргел?

— Меня подставила Лилиан Найс…

Не хочется рассказывать всю эту историю.

— Она пропала без вести.

— Она на Беллароне сейчас должна быть, но скорее всего, в БИБе уже не служит. Нас тогда захватили шибаги.

— Вот что, — Даргел разлил свое вино. Грапс мы уже прикончили. Это он мне сладкой вишневой наливки притащил. Как женщине. Ладно еще, хоть не цветы…

Но как голова кружится от этой наливки… Дура. Это же яд. Наверное… Он решил меня отравить. Он заговорщик.

Что мне теперь делать-то? Я что-то говорила Даргелу, а сама лихорадочно думала. Что делать? Как Лус советовала — почетная отставка, вилла, жизнь на Серетане? Скучно… Мика ведь не выйдет со мной в отставку. По-хорошему, мне больше всего хочется вместе с Микой завербоваться на какую-нибудь дальнюю базу, делать боевые вылеты, пить грапс… Но это уже невозможно.

Поговорить с ней и вернуться на Гону? Может, вместе, может, если она не согласится — одной. Наверное, это единственная возможность. Погуляла, пиратская принцесса, и будет. Только вот жутко не хочется обратно на Гону. Словно прошел какой-то этап жизни, и возвращаться к нему — скучно нестерпимо.

Даргел положил руку мне на коленку.

Ну наконец, и его наливка проняла. Я все ждала, когда же он начнет. Самой мне начинать не хотелось как-то… Хочется побыть нормальной серетанской женщиной. Не командиром шибагов. Чтобы не я устраивала себе сексуальную разрядку, а меня чтобы ласкали, нежили… Я уже перестала верить в то, что я женщина, что могу кого-то привлекать просто так. Что какой-нибудь мужчина может просто захотеть меня трахнуть. Уже давно кажется, что все ласки, которые я получаю — сродни отданию чести командиру.

А зачем еще Даргел пришел сюда… Ну конечно, узнать мою историю в неформальной обстановке. Зачем только ему эта моя история… Ну пропал полицейский катер без вести -и пропал, давно уже никто не вспоминает.

Нет, ему просто хотелось побыть со мной. Именно со мной. Не с пьяными мильтами внизу…

Он положил руку мне на плечо. Наши губы сблизились…

Давай, Энди. Спасибо тебе. Мне сейчас так плохо… Мне так хочется не думать о Лус, с раздавленной в лепешку головой, меня так тошнит от всего. Не думать ни о чем. Как вовремя ты пришел…

Странно, но спать не хотелось, хотя выпили мы довольно много. Койка была узкой, но мы помещались. Так даже лучше, наши тела сплелись, как корни, вынужденно прижались друг к другу. Энди был не хуже многих других мужчин, но и не лучше, но сейчас он так нужен был мне…

Он еще помнил меня девчонкой-курсантом, раздавленной грузом вины и наказания, беспомощной. Да, тогда он вытащил меня из безнадежного положения — хоть и не из человеколюбия, конечно — дал мне работу. Но он помнил меня такой. Нормальной. Такой, как все. И пока он ласкал меня, та девчонка во мне просыпалась и замирала от восторга — надо же, меня ласкает самый настоящий мильт би, такой крутой, это не однокурсник какой-нибудь… Потом, правда, я вспоминала о пропасти, нас теперь разделяющей, но… пропасть эта начинала казаться не такой уж глубокой. Может, все не так страшно?

Для него я навсегда останусь той маленькой Синагет, которую он спас когда-то, поднял до уровня человека. Он ведь не жизнь мне тогда спас и не честь, он дал мне главное — возможность служить. Служить Империи.

Я рассказывала Энди свою историю. Вкратце, конечно, всего не передашь. И я почему-то ничего не сказала об Ильте. Вообще я не упоминала об отношениях с мужчинами, разумеется — это было бы глупо. Так… о своей жизни на плантации, довольно коротко — о побеге. Челнок, а потом крейсер я захватила почти в одиночку. Потом о своей жизни в качестве шибага. Но я не стала подробно говорить ему о своей Империи, о месте, которое я там занимаю, о богатстве. Я представила все так, будто командовала крейсером, мы совершали обычные налеты, потом развлекались на планетах. Якобы захватив квиринский патрульник, я тут же направилась на Серетан, проведать подруг и вообще…

Потом желание снова нахлынуло на нас. Я чувствовала, что этой ночью мы не уснем.

— Синь, ты значит, дружила с этим Мэррисом?

— С Элджи? Ну конечно. Я никак не могла предположить, что он в заговоре… Он же был другом Лус…

Я осеклась, вспомнив о Лус.

— Ты знаешь о нем что-нибудь? Как он умер? — спросила я.

— Я видел его во время допросов, — ответил Даргел, — я ведь занимался этим делом. Расследованием. Знаешь, ничего. Сильный был человек. Его расстреляли потом. Мне тогда показалось, он абсолютно убежден в своей правоте.

— Наверное, так и было, — прошептала я. Мне еще захотелось спросить про Танга, и я спросила.

— Втан? Да, имя помню. Но самого — нет. Ничего не могу сказать. Однако их всех расстреляли, выжить он не мог.

— Да, я понимаю.

На какое-то время — молчание, и спокойные ласки. Потом я спросила.

— Ну а ты как, Энди? Как ты жил все эти годы?

— Никак, — прошептал он, — просто никак. И ты знаешь… все эти годы я помнил тебя.

Я замолчала от неожиданности.

— Мне ведь тебя Дзури сосватал. Мы с ним друзья. Позвонил, поговорили мы с ним. У меня вакансия была. И вот я сам зашел к тебе в камеру… что-то толкнуло. Хотелось увидеть. Знаешь, это важно иногда, психология… если бы ты занималась допросами, ты поняла бы. И когда я тебя увидел, то… — он замолчал.

— То что?

— Понял, что не забуду никогда. Нет, врать не буду. Я даже женился потом. И развелся. Только все время твое лицо в памяти… Неизгладимо. Я тогда на тебя посмотрел и понял одно, что тебя нельзя сломать. Что-то в тебе такое заложено… королевская кровь.

— Почему королевская?

— Не знаю. Просто не знаю, как это иначе выразить. Ну вот и запомнил тебя… на долгую жизнь. И не думал, что увижу когда-нибудь…

Мы все-таки заснули, под утро. Бета разбудила меня, толкнув мордой. Я перелезла через Энди и села рядом, ошеломленно уставившись на него.

Мне показалось, что ночью произошло нечто. Нет, дело не в сексе. Что-то изменилось. Не знаю, что, но к тем возможностям, которые я вчера мучительно перебирала, что-то добавилось новое. В моей жизни новый человек появился. Новый друг. Настоящий.

Для него нет проблемы в том, что я главнокомандующий. Он примет меня любой.

Энди открыл черные глаза. Долго, затуманенно смотрел на меня.

— Синь.

— Энди, — я провела рукой по его волосам. Вдруг резануло — Ильт?

Ильта уже не будет. И такого, как Ильт — тоже нет. Но вот есть Энди… он другой, да. Но он есть у меня.

Даргел сел, спустив ноги. Я проскользнула в душ.

Уже одетые, заказав завтрак, мы сидели за столом, поглощали вареные яйца, хлеб, рыбные консервы. Бета чавкала своим кормом в углу. За неимением лучшего, она удовлетворялась собачьим сушняком.

Кажется, сказка кончилась… Надо жить. Надо снова думать, как жить, что делать, куда идти теперь. А куда? Найти Мику — и на Гону. Иного пути нет…

— Синь, — негромко сказал Энди. Я посмотрела на него.

— Синь, я понимаю, что это безумие, но… может, ты выйдешь за меня замуж?

— Ты пойми, — добавил он, — они ведь тебе спокойно жить не дадут. А так… ты никому не будешь опасна. И… и вообще — давай, а?

Он замолк, видимо, аргументы у него кончились. И правда, глупо это, думать, что владелица целого крейсера (он еще многого обо мне не знает!), главнокомандующий Аудранской операции захочет… выйти замуж. Да еще за какого-то рядового, ничем не выдающегося мильта би. Глупо…

Логичнее было бы мне пригласить Энди на Гону. Только вот я этого делать не буду — повторится история с Ральфом. И с другими. Там навсегда пропадет иллюзия «девочки-курсанта» и «крутого би». Мы даже равными не будем никогда.

(Отчасти поэтому я и Мику боюсь приглашать. Ведь даже сейчас… все равно — прежних отношений между нами нет).

И вдруг я поняла, что Энди прав. И что его предложение — было бы очень неплохим выходом для меня.

Мою отставку приняли довольно легко. С облегчением. И вопреки моим ожиданиям, никто особенно не удивился.

Мика — та слегка удивилась. Она осталась работать при штабе, я напоследок повысила ее в звании до мильта. Но в общем, и она не была так уж поражена.

Поразмыслив, я стала понимать — почему. В глазах серетанцев это так. Каких бы высот женщина ни достигла, она остается женщиной, а значит, высшим счастьем для нее остается — выйти замуж за достойного мужчину. Конечно, Даргел пониже меня званием и положением, можно было и грала найти. Но все знали, что нас связывают воспоминания молодости, тому подобное, поэтому никто не считал наш брак мезальянсом. И потом, я хоть и главнокомандующий, но прошлое мое уж очень сомнительно. А Даргел — честный заслуженный офицер. Так что неизвестно, в каком смысле — мезальянс.

«Авис» пришлось, конечно, подарить Легиону. Теперь мы летели на Серетан — основное место работы Энди — на катере, принадлежащем БИБу, и кажется, я была счастлива и спокойна. Относительно, конечно… Лус погибла. Но все равно — давно уже я не испытывала такого полного, удивительного покоя. Предчувствия какой-то новой, совершенно незнакомой мне, но наверное, замечательной жизни. Гражданской жизни. Бог ты мой, никогда не думала, что мне придется стать обыкновенной женщиной. Женой. А ведь это даже лучше, чем стать простым офицером.

У меня даже дети, наверное, будут. Мы договорились с Энди, что разблокировку я проведу после свадьбы. У них там, в Илазии, на это еще смотрят — добрачный ребенок или «законный». Меня все это очень удивляло… ребенок — как это? Наверное, здорово! Словом, все предстоящее казалось мне новым увлекательным приключением.

Мы с Энди обсуждали будущую жизнь. Точнее, он посвящал меня в ее детали. Я ведь ничего не знаю, о том, как живут люди за пределами армии, Легиона, шибагских планет, военных действий. Как живут самые обыкновенные люди. У Энди пока нет своего дома, отпуска он проводил в доме матери. Его отец не так давно умер. Но у матери довольно неплохой особняк в Кларите, на побережье. Энди единственный сын в семье. Еще у него есть бывшая жена и ребенок — сын четырех лет — они живут в Деместре, Энди иногда видится с сыном, а также их содержит. Мы пока поживем в доме матери Энди. К сожалению, работа заставляет его совершать частые командировки в Деместру и другие города, а то и на другие планеты. Я могу летать с ним, но если будет ребенок, мне придется оставаться дома. (Меня это совершенно не расстраивало!) Но у него довольно частые небольшие отпуска, а раз в году отпуск полтора месяца. Будем ездить на курорты, может, даже накопим денег слетать куда-нибудь подальше. (На Гону, подумала я… в отпуск).

Работать, считал Энди, мне не нужно. Он очень неплохо получает. К тому же у него скопились кое-какие деньги, так что об этом я могу не беспокоиться.

Я слушала его и соглашалась со всем — по одной простой причине: я так мало знала об этой обыденной жизни, что мне пока действительно нужно было определенное руководство. Чтобы сориентироваться и позже начать думать и действовать самой.

Я молча прислушивалась к своим ощущениям. Уже пятый месяц, и судя по литературе, я должна что-то такое чувствовать. Типа шевелений. Ничего подобного нет.

Ну и ладно. Вчера у врача была, ребенок здоров. Девочка, говорят. Надо будет — зашевелится.

Но все-таки интересно, как оно бывает.

Вставать лень. Кажется, я стала совершенно другим человеком. Лениво. Медленно. И как-то жалко, что Энди опять уехал. Привязалась я к нему, что ли…

Гормоны, вот что это такое.

Может, я ошиблась, спрашиваю себя в тысячный раз. Ведь глупость все это, с самого начала было ясно, что глупость. Какая из меня жена? Смех один. Такое, наверное, могло бы быть со мной — по-настоящему, если бы выжил Ильт. Но я даже не представляю, как все это было бы с ним… с его родственниками… в его доме. Это была бы сказка, которую вообразить и представить нельзя.

Но Ильта нет. А чем отличается Энди от тысяч мужчин, которыми я командовала, с которыми встречалась? Да ничем. О его мамаше, крашеной курице, умолчим вообще. Я уже предвижу, что через пару лет мне станет здесь невыносимо тоскливо. Уже становится, но эти новые ощущения пока держат. Интересно же…

Я разблокировалась сразу после свадьбы, и тут же забеременела.

Может быть, не стоило. Ведь ребенок — это дело серьезное. Я не Лилиан Найс, не собираюсь своего ребенка бросать. И что — где мне его воспитывать, в этом идиотском доме, в этой семейке? Да его бабка испортит сразу же. И потом, я не выдержу жизни здесь до его совершеннолетия, это уже ясно — а отрывать ребенка от семьи тоже плохо. Не знаю… может, не стоило. Мной управлял тот самый чертик, который вечно мешает — страсть к приключениям. А что, это ведь тоже приключение… Сначала сделать, а потом думать о последствиях. Так на меня похоже!

Хотя с другой стороны, до сих пор из всех ситуаций я все-таки выпутывалась с выгодой.

Кошмар… сказать кому — не поверят. Мика, по-моему, так до конца и не поверила. Я — и дети? Проще поверить, что грал Сабана разродился.

Кстати, Кари… я слегка помрачнела. Ладно, не будем вспоминать. Неважно это.

Я спустила ноги с кровати. Погладила пузо, чуть-чуть округлившееся. Практически незаметно, только я и вижу разницу. Будто кожа натянулась. Никакой особой любви к содержимому этого пуза я пока не испытываю. Наверное, это нормально.

Я встала, натянула майку, открыла окно и начала выполнять комплекс специальных упражнений на коврике.

Кари мы посетили около месяца назад. Поехали вдвоем с Энди — он был не против доставить мне удовольствие. Хотя я уже тогда была не уверена, что действительно хочу встретиться со старой подругой.

Уже первый разговор по дискону меня насторожил. Было это примерно так — я позвонила Кари еще до свадьбы, сразу, как только прибыли на Серетан. Ужасно рада была видеть на экране ее лицо… изменившееся. Нет, она не пополнела, ничего такого. Выражение просто другое. Женственное и в то же время… такое ощущение, что в глазах — смертельная усталость, которую она тщательно скрывает. И постарело лицо. Больше, чем у меня или у Мики.

— А, Синь, привет! — весело сказала Кари. Так, будто я звонила ей каждую неделю. Я даже не знала, с чего начать.

— Кари, ты знаешь… Адоне, как мы давно не виделись! Я уже твое лицо-то забыла!

— А ты мало изменилась, — сказала она.

— Ты знаешь про Лус?

— Да… — она отвела взгляд, — Мика написала.

— Нас все меньше становится.

Кари неловко пожала плечами.

— Как ты живешь-то, расскажи!

— Да как… нормально живу, как все.

— У тебя ведь двое детей?

— Да, двое. Работаю вот программистом.

— А дети где?

— Я нанимаю женщину. Я ведь неплохо зарабатываю.

— Как вообще жизнь?

— Да как… работаешь весь день, как проклятая, домой придешь, там тоже дел по горло… Прихожу в восемь вечера. Поужинаем, и спать. Выходные все дома пашу, как лошадь.

— Кари, так чего ты себя так мучаешь? Не работала бы, пока дети маленькие. Старшему ведь всего четыре.

Кари фыркнула.

— Синь, ты извини, но не все же устраиваются так, как ты. У меня муж не так много получает, жить на что-то надо…

Я осеклась, не зная, что сказать. Получалось, будто она обвиняет меня в том, что я хорошо устроилась в жизни.

Мы поболтали еще о каких-то пустяках. Потом договорились встретиться. На мою свадьбу Кари не смогла приехать (Мика взяла отпуск, она теперь служила на Серетане, а Кари не смогла — не отпустили с работы, а на 2 дня на другой материк лететь вроде как не стоит). И реально наша встреча состоялась лишь через несколько месяцев.

И честно говоря, у меня нет желания больше звонить или встречаться с Кари.

Жили они гораздо беднее, чем мы. Муж Кари — легионер-уни из параллельной группы, Ринн Санг, оказался неудачником, в звании его за шесть лет не повысили. А латы получают немного. К тому же он не воевал, служил сначала в штабе Легиона, потом инструктором по переподготовке на новые «Страгоны», а ведь основа дохода легионера — война, в мирное время жалованье у нас небольшое. Честно говоря, мне это было странно, конечно, бывают и такие легионеры, и нередко, но уж Кари-то, при ее женственности и успехе у мужского пола, могла бы найти себе кого-то получше. Хотя… понять ее можно, ведь не будешь смотреть на кошелек и успехи любимого человека, любовь есть любовь. Но по правде сказать, их теперешние отношения меня тоже не особенно впечатлили.

Да, Кари сильно изменилась… это я поняла еще из разговоров по дискону, но при встрече — особенно сильно.

В памяти у меня осталась симпатичная, чуть пухленькая, всегда готовая рассмеяться девчонка, смуглая, с вьющимися колечками кашатановых волос. Да, Кари всегда была… не то, что труслива, нет. Но не отчаянная, как Мика (да и все мы отчасти). Мы рвались полетать на новой модели истребителя, а она не торопилась и не записывалась в очередь — когда-нибудь все равно придется. Мы стремились освоить самые дикие пилотажные фигуры, а она делала лишь то, что положено по программе. Также и всякие хулиганские выходки она предпочитала не разделять с нами, хотя бывало всякое. Очень уж она боялась наказаний, взысканий… даже не самих наказаний боялась, а того, что ее ругать будут… сочтут нехорошей.

Но все равно она была — нашей.

Сейчас передо мной сидела чужая, взрослая женщина с запавшими усталыми глазами. Волосы ее отросли и были забраны сзади заколкой. Руки были сцеплены в замок. Младшая дочь, двухлетняя Сирн, упорно лезла к ней на колени, Кари почти машинально отпихивала ее, а потом так же машинально подняла и усадила. Девочка занялась содержимым маминой тарелки.

И я не знала, о чем говорить с Кари.

Я уже рассказала ей об Аудранской операции. Но Кари восприняла мой рассказ как-то странно, как воспринимают фантастические истории — мол, мели, Емеля… Мне показалось, что это ей просто не интересно. Но скорее всего, не укладывалось в голове — как это, обыкновенная Синь, такая же, как все мы (даже слабее — потому как сирота) и поднялась до таких высот. Вот про Мику ей все было понятно.

Словом, об операции мы почти не говорили. О моей жизни — тоже, вскользь. Я попыталась расспросить ее о жизни.

— Ну что ты на работе-то делаешь?

— Что на работе делают? Работаю, — ответила Кари.

— Вкусно очень, — я положила в рот очередную порцию рисового санкира, — готовить ты здорово научилась.

— Да, все говорят, что я неплохо готовлю, — оживилась Кари. Мы немного поговорили об этом. Сирн тем временем стала безобразничать, хлопать ручкой по рисовой смеси, распределяя санкир по столу. «Прекрати», Кари спустила девочку с рук, та побежала куда-то по своим делам.

Мужчины в комнате обсуждали что-то свое, пили пиво. Я бы тоже не отказалась от бокальчика, хотя мне и нельзя сейчас. Муж Кари вошел в кухню.

— Кари, не скажешь, где у нас диск с «Ингароном»? — обратился он к жене, — хочу показать Энди.

— Мы уже смотрели этот фильм, — заметила я.

— Нет, у меня там первый вариант, — объяснил Ринн. Кари пожала плечами, как мне показалось — раздраженно.

— Слушай, почему я должна знать, куда ты вечно засовываешь свои диски? Не знаю, посмотри в спальне в ящике.

— Угу, — Ринн вышел. У меня остался нехороший осадок от всего этого. Нет, понятно, что отношения у них такие… не плохие, нет. Просто они так привыкли друг с другом разговаривать. И уж обвинять Кари я не хочу… ей тяжело. Конечно, тяжело! Да, программирование — это не сбор сэнтака на плантации, но работать по 10 часов в день, а потом еще детей укладывать — это все равно не принадлежать себе. Ведь не так уж интересна ей эта работа.

— Кари, а тебе нравится твоя работа?

— Да ты знаешь, платят неплохо. Я уже начальник отдела, так что… Карьера тоже светит, как видишь. В общем, сейчас трудно найти что-то лучше, отношения в коллективе тоже неплохие.

— Ну да, но я о другом — просто программировать тебе нравится?

— В принципе, да, конечно.

— Но ты же устаешь?

— Ну Синь, ты смешная какая-то… это же работа! Мы должны на что-то жить. Не у всех же мужья так зарабатывают, как у тебя.

— Кари, — я слегка обиделась, — я вышла замуж всего три месяца назад.

— Ну все равно… у тебя вся жизнь другая. Особые обстоятельства…

Я растерялась. Потом уже я подумала, что Кари неправа — конечно, у меня другая жизнь, но по-хорошему, если бы я плыла по течению, мне было бы сейчас куда как хреновее, чем Кари. А в тот момент как-то растерялась. Может, и правда… Кари со мной разговаривала так снисходительно, мол, жизни я не знаю, не понимаю элементарных вещей. Вот она знает жизнь… и так далее.

Я постаралась больше не заговаривать на эту тему. Мы потрепались о детях Кари, об их болячках — у старшего был нейродермит, о психологических проблемах ее мужа, о том, как я решилась замуж за Даргела… Вместе с мужчинами посмотрели фильм, потом погуляли.

Но с тех пор у меня почему-то нет желания общаться с Кари. Это нехорошо. Я знаю, что должна ей позвонить… но не хочется.

Приняв душ и одевшись, я позвала Бету, и мы вышли из комнаты. Спустились по лестнице, и у черного входа я выпустила пантеру погулять в сад.

У Тулайн, моей обожаемой свекрови, было два приступа возмущения по поводу Беты. Первый — как можно вообще пускать в дом такую тварь, даже не собаку, а такой кошмар, ей нужно построить будку и держать на цепи.

Это мы преодолели. Но едва я забеременела, начался второй приступ. На тему — зверюга рядом с беременной женщиной, а потом и с ребенком — это опасно и негигиенично. Токсоплазмоз, аллергия, глисты, грязь, бла-бла-бла…

Ладно. С обратной стороны Бета и сама умеет открывать дверь. Ну а я пока пойду позавтракаю.

Тулайн, разумеется, возилась на кухне, отчищала плиту. Все драит и драит, скоро дырку протрет. Это несмотря на то, что Лики вчера навела полную чистоту. Но Тулайн же всегда найдет, чем заняться. У нас вся гостиная завалена шитьем, вязанием, гигантскими полотнами с художественной вышивкой. И драить мамаша любит — то и дело моет, чистит что-нибудь. Хозяйственная. А чем ей еще заняться?

— Доброе утро, мама, — я широко улыбнулась. Тулайн повернулась и ответила с некоторым вызовом.

— Доброе утро.

Я выдержала ее взгляд в очередной раз. Открыла холодильник, достала ветчину, масло, сыр. Яйцо бы еще сварить, но не обязательно. Плита занята! Я включила шейкер, заправив его необходимыми компонентами. По поводу этого шейкера, как и по поводу остальных, недавно появившихся в доме кухонных агрегатов, тоже было ворчание. А что, мол, нельзя коктейли сбивать венчиком?

Фиг. Я наделала себе бутербродов, молочный коктейль, положила печенья, которое Тулайн жертвенно пекла вчера поздно вечером. Взяла полоску сегодняшнего «Курьера». Люблю газеты за завтраком читать. Тулайн самоотверженно и громко скребла плиту. Наверное, хотела намекнуть, что в то время, как некоторые тут прохлаждаются, другие пашут по хозяйству (она это и вслух говорила не раз). Интересно, почему эта курица так меня нервирует? Может, все-таки настоять на переезде?

Энди не хочет. Вроде, мама одна, вроде, дом такой большой, а продавать жалко. Курица тоже никуда не хочет переезжать. Это мой дом, и я в нем собираюсь жить, типа.

Энди-то хорошо… он свою мамашу не так уж часто видит. И потом, она в нем души не чает. И у нее вполне определенные представления по поводу мужских и женских обязанностей, и я этим представлениям совершенно не соответствую.

— Ричи говорила, у ее снохи коляска осталась, почти новая, — забормотала Тулайн, — всего за 30 золиков отдадут.

Я подняла глаза от сегодняшних новостей.

— Мам, вы не беспокойтесь о коляске. И вообще о вещах. Я буду все заказывать в «Ренаго». Чтобы был единый дизайн, и вообще там все очень функционально, удобно.

Свекровь даже вздрогнула.

— Ну и зачем маленькому ребенку шикарные вещи? Не все равно, куда ссать? — раздраженно спросила она.

— Ему, может, и все равно, а мне нет, — ответила я. И попробовала сосредоточиться на статье о волнениях в Зейне. Но Тулайн не могла удержаться.

— «Ренаго»… я себе-то там никогда вещи не покупаю. Ты разоришь мужа!

— Ну что вы, — удивилась я, — мы живем по средствам. Я контролирую наши расходы. Не будет хватать — я заработаю еще. И потом, ведь это наши деньги, а не ваши, правильно?

— Вот когда будешь зарабатывать, тогда и контролируй, и сори деньгами, как хочешь, — буркнула свекровь.

Я промолчала и углубилась в чтение и поглощение очередного бутерброда. Сзади зацокали когти по паркету. Бета подошла и ткнулась мне носом в бедром. Я погладила пантеру по голове, почесала за ухом.

— Вот-вот, гладь… родишь урода, попомнишь мои слова! — снова встряла Тулайн. Я почувствовала, что начинаю злиться.

— Мама, прекратите говорить на эту тему, — сказала я резко, — я больше не хочу этого слышать. Делитесь с Ричи, если так хочется.

Между прочим, если бы я в подобном тоне заговорила с одним из моих рядовых, он бы уписался от переживаний. Если бы заговорила так с Дэнсом или Ральфом — они начали бы оправдываться и выяснять, в чем же я считаю их неправыми. Но Тулайн абсолютно непрошибаема. И заткнуть ее невозможно.

— Какая ты хамка! Так разговаривать с пожилым человеком…

— А как с вами разговаривать, если вы не понимаете элементарных вещей?

Так. Спокойно, Синь. Я все равно доем этот завтрак.

В самом начале нашего общения с Тулайн Энди попытался вроде как вмешаться.

Еще по пути сюда он поставил мне условие:

— С моей мамой, пожалуйста, договаривайся сама. Я вмешиваться не буду. Это ваши женские дела, я надеюсь, что вы поладите, но…

Я знала, что с первой женой у него не вышло как раз из-за ее проблем со свекровью. Но мне это не казалось чем-то существенным, ну подумаешь, старая карга…

Однако проблема оказалась серьезнее, чем я думала. Шибаги боялись меня, потому что у меня была власть. А право на власть я доказала с помощью оружия. Ну так вышло, что я хорошо умею стрелять и драться, и что смогла захватить корабль. И управлять умею — еще бы меня не бояться, ведь я могу и Таффи позвать.

В армии ко мне тоже отнеслись с уважением, и как раз потому, что я доказала право на это с помощью «Ависа». И позже — своих военных талантов и умений.

Но Тулайн не имела абсолютно никаких оснований меня бояться или даже просто уважать. Более того, она в доме была единовластной хозяйкой, и власть свою ни с кем делить не собиралась. Не могла она и оставить меня в покое и разрешить жить так, как мне нравится.

А я… растерялась. Ведь не будешь свекрови доказывать кулаками свое превосходство (иногда я уже задумывалась об этом, но все же — это было бы слишком. Ведь мы семья, а не шайка шибагов). Мои заслуги — все же грал в отставке — ее совершенно не трогали (да и никто не воспринимал меня всерьез в этом звании). Я для нее — приблудная девка, без роду и племени, с весьма сомнительным прошлым, без приданого, которую сын откопал где-то и привел в приличный дом. Еще и наглая девка.

А мне как реагировать на постоянные подколы? Молчать — я и стараюсь, но ведь если постоянно капать на нервы, можно довести любого человека. Хамить в ответ — ну, Тулайн перехамить невозможно. Избегать… да, в последнее время я ее просто избегаю, но ведь это не дело, прятаться и чувствовать себя неловко в собственном доме.

Не помню уж, из-за чего тогда скандал разразился. Не первый. Но довольно сильный. И это было при Энди. Вроде, началось что-то из-за того, что я заказала новый дискон, старый был уже ни на что не похож, и поменяла его. Свекровь начала орать, что нечего тут распоряжаться, сорить деньгами, и вообще это ее дом, а не мой, и так далее… Я предложила ей поставить старый дискон в ее личной спальне, раз уж она так к нему привязана. Бедный Энди вышел на кухню, только чтобы не слышать наших воплей. Не помню, что там пошло дальше, но в конце концов Тулайн обозвала меня подкидышем, всячески обыграв тот факт, что у меня нет родителей. А также блудницей (употребив, конечно, более крепкое выражение), ярко представив, чем я, по ее мнению, занималась в армии. Это все меня доконало, и я назвала ее старой курицей и сказала, что если еще что-то подобное услышу, она вылетит из этого дома, как пробка.

На этом скандал завершился. Я ушла к себе. Через четверть часа явился Энди. Хлопнул дверью и мрачно начал, глядя на меня (я лежала на кровати с книжкой) сверху вниз.

— Послушай, я все понимаю, но я не позволю тебе обижать мою мать.

Тут у меня внутри все перевернулось. То есть я была настолько поражена, что даже никак не отреагировала. Просто положила книжку и уставилась на мужа.

— В смысле?

— Я понимаю, что у мамы плохие нервы, что она пожилой человек. Ты тоже должна это понимать. Но хамить ей… ты знаешь, что у нее давление поднялось?

— А мне можно хамить? — поинтересовалась я, все еще не врубаясь в ситуацию.

— А тебе никто не хамил, — сообщил Энди. Я села на кровати.

— Подожди… ты что это — всерьез?

— Какое право ты имеешь говорить, что она вылетит из этого дома? Это буду решать я, но уж никак не ты.

У меня где-то внутри стала собираться истерика. Так, спокойно.

— Хорошо, — я встала, — в таком случае из этого дома сейчас же вылетаю я. Как пробка. Я не останусь здесь ни одной минуты.

— Ты никуда не пойдешь, — Энди вдруг надвинулся на меня угрожающе. Я улыбнулась. Ну дает чувак.

— Ты, может быть, меня не пустишь?

— Да, я тебя не пущу. Ты останешься здесь и…

В следующую секунду бедный Энди лежал на полу. Нет, он неплохо умел драться, все же легионер, но на моей стороне была неожиданность. Энди попытался встать, но я посмотрела на Бету, и пантера прыгнула, прижав моего незадачливого мужа к полу. Но впрочем, не царапая.

— Пристрелю тварь, — прохрипел Энди. Но пистолета у него сейчас не было.

— Эту тварь многие хотели пристрелить, — согласилась я, — да и меня тоже.

Я была в тот момент настолько зла, что мне даже в голову не приходило после случившегося остаться в этом ужасном доме. Какого черта! Пусть живет со своей мамочкой.

Но тут Энди сделал верный шаг. Он изменил тон.

— Синь…

— Да?

— Синь, давай поговорим нормально, а?

— Бета, оставь, — пантера отпустила Энди, я поощрительно потрепала ее по холке. Энди с трудом поднялся.

— Ладно, Синь, прости. Меня тоже мама достала… Нервы уже никуда.

— Все понятно, — холодно сказала я, — надеюсь, ты понял, что задержать меня тебе не удастся.

Я полезла на шкаф за сумкой. Надо кое-какие вещички скидать…

— Синь…

Энди начал меня уговаривать. Тон его был просящим, почти униженным. Он говорил, что любит меня, что не представляет без меня жизни. Меня это шибко не проняло. Я отлично понимала, что пять минут назад он готов был меня ударить, и обязательно бы это сделал, если бы я не могла себя защитить. Вот и вся его любовь… Аригайрт тоже по-своему любил свои «живые игрушки».

И однако, через какое-то время ему удалось меня уговорить. Думаю, это из-за беременности. Гормоны… Я вообще стала очень уступчивой. И ленивой. Куда мне идти — ведь на Серетане у меня нет никого, ничего, мне даже пенсию не начислили, не положено в таких случаях (можно было поругаться, потребовать, но я решила плюнуть). Вообще тот факт, что я завоевала Аудран для Империи, никого не интересовал, и никто не собирался проявить хоть какую-то благодарность по отношению ко мне. Во всяком случае, материальную. Особенно, когда узнали, что я выхожу замуж. По-моему, все с облегчением вздохнули.

Короче говоря, уходить из дома сейчас… нет, я найду, конечно, чем и как себя прокормить. Может, найду и способ добраться до Гоны. Но это все так сложно, так опасно, непонятно, получится ли… Мне не хотелось ничего предпринимать. Гормоны… Хотелось спокойно жить с мужем. Ну, уступлю, подумаешь.

Я сказала Энди, что так и быть, останусь пока. Что у мамы нервы, возраст, давление — я понимаю. Но издеваться над собой не позволю все равно. Я не прошу, чтобы Энди меня защищал, ладно, я справлюсь с этим сама. Но если он собирается вставать на сторону своей мамочки, простите, я не вижу смысла жить с ним дальше. Энди снова пробормотал свою коронную фразу о том, что он ни на чьей стороне, он на своей собственной, но думаю, смысл моих предупреждений до него дошел.

Больше он не вмешивался в наши разборки. Но и мое отношение к нему резко изменилось. Я поняла, что уже никогда не смогу видеть в нем мужчину.

В доме мы с Энди занимали второй этаж. И здесь я устроила все так, как мне нравится.

Пришлось слегка встряхнуть сбережения мужа. К счастью, скупым он не был. Да и вообще он всегда соглашался на все — мамочка приучила. Вопреки мнению Тулайн, я все же не сорила деньгами. Не заказала же я, к примеру, авторский дизайн, просто прикупила материалы для ремонта в добротных фирмах и наняла опытную бригаду. На Гоне я жила куда роскошнее. Но роскошь мне не нужна, устраивает то, что есть. Мы жили действительно по средствам.

Например, если у нас нет денег на флаер — то нет. Обойдемся простым автомобилем на подушке. И даже не «Редгайном», а простой «Слатной».

Но вот служанку я наняла. Тут уж пусть мамочка не дергается. Тулайн поступала «как принято» — а принято в их кругах было нанимать помощницу, которая приходила раз в неделю и выполняла самые тяжелые работы, окна там помыть, подвал, генеральную уборку. Все же остальное хозяйки выполняли сами. Причем судя по всему Тулайн рассчитывала большую часть этого «остального» — каждодневной уборки, готовки, стирки, глажки — перевалить на меня. Ща-ас! Я и вообще-то не умею все это делать, откуда — в Школе Легиона этому не учили. А главное, и желания нет. Я наняла на мужнины деньги Лики, расторопную девочку, которая ежедневно вылизывала наш этаж, готовила кое-что, гладила белье, совершала закупки. Платила я ей неплохо, к тому же Лики училась в колледже, а у меня просто подрабатывала. Деньги это были вполне доступные для нас. Но сколько желчи Тулайн излила на меня по этому поводу… она даже начала вполне серьезно называть меня «принцессой» (что очень напомнило мне «Зеркало»).

Однако Энди не возражал, и это меня устраивало.

Если не считать проблем с Тулайн, жилось мне неплохо. Я ежедневно по три часа гуляла пешком в лесу — полезно для ребенка. Все другие виды спорта забросила, разумеется. Еще гимнастику делала и трижды в неделю ходила в бассейн, поплавать.

Я даже увлеклась вязанием! Кстати, даже попыталась на этой почве найти общий язык с Тулайн, взять у нее какие-то образцы… Но общего языка все равно не получилось. Однако я связала довольно неплохой костюмчик для ребенка и очаровательные пинетки.

Но в основном я была занята чтением, как обычно, слушала музыку, регулярно ходила в театр — чаще одна, потому что у Энди любое классическое искусство вызывало крепкий, здоровый сон. Встречались мы с приятелями Энди, иногда прилетала Мика (или я ездила к ней).

Еще я перестраивала наш этаж и планировала детскую, заказывала детские вещички, все это было необыкновенно умилительно и интересно.

Словом, я наслаждалась покоем и полным бездельем, и если бы не мамочка, мое счастье было бы почти полным.

Вот только совершенно пропал интерес к сексу. Наверное, тоже гормоны. А скорее всего, Энди мне осточертел. Я объясняла ему это беременностью, и вроде, он не возмущался. К счастью, Энди не был особенно зациклен на сексе.

В конце весны, когда голова кружилась от запаха только что распустившихся виреолов, а воздух был синим и вязким, появилась на свет моя дочь.

Я лежала после родов в широкой кровати, размышляя сразу обо всем. Об имени. У меня было всего два варианта — Глин и Лус. Я выбрала второй, давно уже, и сказала об этом Энди. Еще до родов. Но когда после всего этого процесса я хорошо выспалась, медсестра притащила мне дочку, и на бирке, прикрепленной к ножке было выгравировано «Тулайн Даргел».

Сейчас… Едва Энди пришел, я закатила скандал. Он долго и смущенно объяснял, что в их роду принято девочек называть в честь бабушки. В конце концов я согласилась, что в документах может стоять и двойное имя — Тулайн Лус.

Все это отравило мне радость, конечно. Как и то, что свекровь на следующий день после родов притащила мне в больницу ровно три обгрызенных голубоватых цветочка колокольцев, и со вздохом сказала — «Это ничего, что первая девочка. Еще успеешь парня родить».

Но как бы то ни было, моя Лус лежала сейчас рядом со мной, в прозрачной кроватке. Я могла видеть ее личико. Сейчас глазки были закрыты. Какое она совершенство! Какие фантастически крошечные пальчики — но совершенно настоящие, со всеми фалангами, ноготками, складочками. Носик… ротик… совершенно белые мягкие волосики.

Роды прошли очень легко, я даже слегка разочаровалась. Попросила не колоть обезболивающее, у нас нет надежных средств, чтобы не вредили ребенку. Но все равно уж такой сверхъестественной боли не было. Я, во всяком случае, ожидала худшего. Врач был в восторге — «Шени Даргел, вы просто великолепно родили!» Ну еще бы. Здоровья и сил мне не занимать.

Уже молоко пошло, и молока много. Эх, я могла бы и еще родить. Пятерых. Да хоть десять. Ильт, знаешь, я бы тебе родила кучу детей. Это же такое счастье… Ничего не надо, ни Космоса, ни побед, ни богатства, ни власти. Только солнышко вот такое — и в нем все счастье…

Лус зашевелилась, личико ее сморщилось. Я взяла дочь на руки, приложила к груди. Девочка сладко зачмокала. Хорошо кушает! Мое сердце таяло от счастья.

Вот только… почему такое ощущение, что я с этим ребенком — одна против всего мира? Что никому, никому, кроме меня, это дитя не нужно? Что никто и защитить-то его не сможет — кроме меня?

Вроде, никакая опасность нам пока не грозит…

Все девочки любят играть в куклы.

В моей жизни этого было немного. Играли мы в Школе Легиона? Вообще да, но были ли у нас именно куклы? Помню, Кари родители привезли шикарного такого пупса с черными длинными волосами. Но кажется, мы и с ним не играли. Вообще, наверное, нет, совсем нет. Нас ведь воспитывали как мальчиков — намеренно. В нас не должно было остаться ничего специфически женского (в Кари все же осталось… врожденное это, видно).

Мне это никогда не мешало, и как-то я особенно не стремилась к женским занятиям.

Но вот сейчас с удивлением обнаружила, что в куклы играть — восхитительно интересно.

Стыдно сказать, но дочка мне и казалась замечательной живой куколкой… игрушкой… тьфу ты, я прямо как Аригайрт. Но что поделаешь, родители и в самом деле должны воспитывать детей. Растить.

Мне доставляло невероятное удовольствие менять Лус штанишки и прокладки, переодевать ее, сюсюкать, качать на ручках, а уж кормить — и вовсе счастье. Кажется, впервые в жизни я начала понимать, что женщиной быть не так уж плохо.

До сих пор мне это только мешало.

Интересно, а может ли мужчина ощутить что-то подобное? Энди был, вроде бы, совершенно равнодушен к дочке. Нет, иногда брал ее на руки, помогал, например, купать. Но особого восторга я за ним не замечала. И слава Адоне!

А как вел бы себя Ильт? Я не знала. Но почему-то мне казалось, он бы прыгал от счастья, если бы я родила ему дитя.

Тулайн сразу же, как только мы принесли девочку домой, начала нравоучительные речи.

— Некоторые молодые женщины думают, что муж должен пеленать ребенка и вообще с ним возиться. А это не мужское занятие, мужчины для этого просто не приспособлены.

Да и пожалуйста. Не приспособлены — и не надо. Я прекрасно справлялась одна, тем более, что Лус была ребенком спокойным, много спала. В промежутках я едва успевала позаниматься с ней гимнастикой, плаванием, покормить, а также просто потетешкать и поиграть. Жизнь Энди почти никак не изменилась… но он уже был мне совершенно не нужен. Беременной я привязалась к нему, скучала, когда он уезжал — гормоны, наверное. Сейчас же действие тех гормонов прошло, и мне было абсолютно безразлично отсутствие мужа. Даже наоборот, без него поспокойнее.

Лус, к сожалению, не унаследовала мою артиксийскую мутацию — глаза ее не были синими. Просто светло-голубые обычные глазки. И носик у нее был маленький, чуть вздернутый. Но линии лица все же напоминали мои.

Месяцам к трем я начала таскать ее на занятия по «раннему детскому развитию». На самом деле эти занятия нужны были исключительно для общения мамаш между собой. Но думаю, и Лус было неплохо — мы выкладывали голеньких малышей на ковер, те их них, кто уже мог ползать, изучали окружающее, периодически натыкаясь друг на друга и очень удивляясь.

Я сидела на мягком валике рядом с другой мамашей, Кейти, мы успели с ней подружиться. Что-то отличало Кейти от других — как и я, она не была идеально благополучной молодой мамашей. Дочурку завела неизвестно от кого, семьи у нее не было, работала она дизайнером. Самостоятельная, симпатичная, длинноногая молодая дама. Правда, именно сейчас у нее появился очередной ухажер, с которым, вроде бы, все складывалось очень серьезно. Кейти была влюблена в этого парня (изредка он залетал за ней на флаере — забрать с занятий), причем совершенно безумной влюбленностью. Мне это казалось идиотизмом — влюбиться в такое ничтожество в клетчатом пиджаке, с чубчиком (он был кем-то вроде бармена). Но отчасти я и завидовала Кейти, да и кому не хочется втрескаться по уши — без любви жизнь кажется такой пресной.

Сегодня бармен не собирался заходить за Кейти. Ну и хорошо… Мы одели детишек, всунули их в лямки нагрудных сумок. Распрощались с остальными и медленно двинулись вдоль аллеи. Золотые листья трепетали на ветру и медленно кружили, планируя, покрывая ковром землю.

— Мы с Ангиром хотим в Деместру слетать… Через две недели, наверное, — поделилась Кейти. Я улыбнулась.

— Ты была в Деместре?

— Да, конечно.

— Там, наверное, здорово…

— Да ну, — брякнула я, — провинция. Серость.

Кейти удивленно вытаращилась на меня. Ах, да… я же, по легенде, обычный легионер, вышедший в отставку. Ничего, кроме Белларона и Аудрана, видеть не могла.

— Я имею в виду, наш Серетан — это вообще провинция космическая. Говорят, на других мирах…

— Ну, на других, — протянула Кейти, — до них-то нам не добраться.

Я на несколько секунд погрузилась в прострацию. Как все-таки вертит мною жизнь… как все это странно. Ведь я ничем не отличаюсь на вид от Кейти, от всех этих мамаш в группе, обычных серетанских провинциалок… уже название моей профессии — легионер — вызывает у подруг по детской группе мгновенный шок. А ведь они еще моего звания не знают, и не интересуются. Кажется, я так всю жизнь и провела в этим мирке — косметика, парни, дешевые бары и кафе, провинциальная мода, мужья-свекрови-родители, хозяйство, ребенок… Мне интересно наблюдать за ними — неужели человек в самом деле может всю жизнь потратить только на это? Неужели не загнется от скуки? Но если бы они знали хоть десятую часть того, что стоит за мной…

Не знают. И не узнают.

— Тем более, — улыбнулась я, — ключевые слова здесь не «Деместра», а «с Ангиром», правильно?

Кейти смущенно захихикала.

— Где-то я тебе завидую, — задумчиво произнесла я, — эх, мне бы так влюбиться! Да старость не радость.

— А ты влюблялась, старушка? Тебе же всего двадцать шесть.

— Я… влюблялась. Да.

Не хочется только об этом говорить.

— Не повезло? — сочувственно спросила Кейти. Меня резануло воспоминание — Ильт, распластанный на сером покрытии, беспомощно разбросаны руки, кровь впитывается в гемопласт…

…— Да. Не повезло, — я постаралась вернуть лицу прежнее беззаботное выражение.

Кейти поняла меня по-своему.

— Знаешь, Синь, ты не обидишься, если я тебе что-то скажу?

— Да нет, я не обидчивая.

— Синь, знаешь, у тебя мало шансов с мужиками. Хотя ты красавица, и все такое. Понимаешь… Ангир вот тоже заметил.

— Это почему же? — я развеселилась.

— Понимаешь, мужчины, они любят, чтобы женщина немножко играла дурочку. Ты… ты очень сильная, правильная, целеустремленная. Умная. Ты гораздо умнее меня, например, на самом деле. Ты всегда знаешь, как надо поступать, у тебя все очень разумно в жизни устроено. Но понимаешь… красота — это еще не все. На красоту на улице мужики, конечно, пялятся, а вот жить… Чтобы с мужчиной ужиться, и вообще, чтобы его привлечь, надо быть немножко неправильной. Глупенькой. Понимаешь, чтобы он себя рядом с тобой почувствовал… ну как это сказать?

— Альфа-самцом, — подсказала я.

— Ну… — Кейти смешалась, — а в принципе, почему нет. Все мы немножко животные. Женщины хотят защиты и ласки, мужчины — почувствовать себя крутыми. Так ты ему дай почувствовать себя таким! Ну пожертвуй немножко частью своего характера, ума… Будь проще!

— Ага. Будь проще, и мужики к тебе потянутся.

— Знаешь, народная мудрость на пустом месте не возникает.

Я вдруг вспомнила свое поведение на базе Белларона. А ведь все это я тогда знала… Кейти права. Я бессознательно именно так себя и вела — по крайней мере, с теми, кто мне был нужен. Вот с Элдженетом и Тангом я вела себя естественно, но… они и в самом деле были старше, умнее, сильнее меня. Только их теперь нет. Адоне, с тоской подумала я, почему лучшие мужчины погибают, а остается одна шваль… С которой надо корчить из себя дурочку.

— Да нет, Кейти, ты права. Я все это и так понимаю. Я только не понимаю, зачем мне такой мужик, который чувствует себя мужиком только рядом с дурочкой. Для которого надо играть.

— Но… Синь, это же так естественно! Это просто жизнь. Жизнь вообще игра.

— Знаешь, Кейти… я предпочитаю играть во что-нибудь другое.

Между тем отношения с Энди и его мамашей у меня развивались не лучшим образом.

Тулайн решила, что воспитывать моего ребенка — ее священный долг. А наши с ней представления о воспитании несколько разнились. Особенно ее не устраивало то, что Лус, если не спит, лежит в кроватке почти голышом, с наслаждением суча синеватыми пяточками. И еще окунание ребенка в холодную воду — с целью закаливания — доводило нашу бабусю почти до состояния ступора. Интересно, что Энди как-то попробовал назвать мамашу при всех бабушкой, и она смертельно оскорбилась. Я, мол, еще молодая женщина, а не бабушка.

А меня доставала привычка свекрови называть мою дочь именем, которое они ей решили дать без моего согласия — в честь ее же, любимой — Тулайн. Я это имя просто возненавидела, даже документы дочки не любила просматривать из-за этого. Энди выкрутился оригинально — в присутствии матери он называл дочь Тули, а когда той не было — Лус.

За первые же дни мы несколько раз полаялись с Тулайн на темы воспитания. Я, по мнению свекрови, делала не так абсолютно все. Например, мне не следовало кормить ребенка грудью, потому что у женщин, которые бывали в Космосе,молоко нездоровое. Бред, конечно, местные суеверия. Да и вообще — вот она, Тулайн, прекрасно выкормила сына смесями, и он ничем не хуже других вырос, и зачем здесь устраивать спектакли с грудным кормлением. Открытое окно в детской… буквы, которые я начала показывать ребенку уже с месячного возраста… любая купленная мной игрушка… ежедневная гимнастика… и главное — ужасное закаливание, эти воздушные и водные ванны! И еще присутствие в детской Беты. Все это приводило Тулайн в состояние ступора. И главное, выдержка мне изменила. Дело не в том, что мы с Тулайн ругались, это ерунда — дело в том, что у меня стало пропадать молоко. Каждый раз после очередного скандала количество его в груди явно уменьшалось. Да и Лус реагировала — спала беспокойно, капризничала. Я поняла, что дальше так дело не пойдет.

— Слушай, Энди, давай переезжать. Сил уже нет.

Энди долго мялся, а потом довольно четко объяснил, что переезжать мы никуда не будем. Это фамильный особняк, который он не собирается продавать. Отселить маму, к сожалению, тоже невозможно. Энди зарабатывает неплохо, но не так, чтобы в придачу к этому особняку (на него одних налогов сколько уходит) снимать еще и квартиру. Жилье в Кларите дорого.

— Тебе что дороже, здоровье мое и дочери или этот особняк? — спросила я, — я действительно здесь не выдержу долго. И Лус будет нервной.

Энди пожал плечами и усмехнулся.

— Это ты-то? Не выдержишь? Синь, я считал, что ты легионер, а не нервная дамочка.

Я осеклась. Интересный подход…

Короче говоря, понятно, что переезжать Энди не собирается. И вообще выслушивать о моих проблемах с его мамой он ничего не хочет. Каждый раз обрывает меня, едва я попытаюсь заговорить с ним об этом. Мол, это ваши, женские дела, и решайте их сами, мне не до того, у меня работы полно.

О работе он мало рассказывал — понятное дело, секретность.

Вся проблема, поняла я, в том, что мало денег. Было бы достаточно — можно снять квартиру и либо мамашу отселить, либо самим уйти (я уже предпочла бы второе, в этом особняке все провоняло Тулайн). Но неужели я не смогу достать денег?

Я начала интенсивный поиск работы. Но не тут-то было… В Кларите безработица держалась на восьми процентах. Женщин старались не брать на работу вообще. На бирже труда мне сказали сразу, что шансов у меня нет. И действительно, неимоверными усилиями я нашла несколько мест, но везде, услышав, что у меня грудной ребенок, отказывали сразу.

Был еще вариант — открыть свою фирму. Я продумала план — это будет фирма воздушных перевозок, надо просто арендовать аэробус и несколько флаеров. Все это вполне реально, взять небольшой кредит, быстро расплатиться. Но все остановилось на моей попытке зарегистрировать предприятие. Оказывается, я числилась здесь иностранкой (ведь я все же из Савойса), а таковым запрещено быть предпринимателями. Патриоты змеевы…

Попыталась поговорить с девчонками в детской группе — может, открыть предприятие на чье-нибудь имя, но никто не согласился.

Я начала понемногу впадать в отчаяние. Абсолютная беспомощность. Ты ничего не можешь сделать для того, чтобы улучшить положение. И деньги… как это ужасно, когда у тебя нет своих денег, кто-то ими распоряжается — кто-то, кто… назовем вещи своими именами — не любит тебя.

Потому что «любит по-своему» — это уже значит «не любит».

Я кормила Лус и продумывала криминальные варианты. Только это и остается.

Но и это очень сомнительно.

Можно ограбить, скажем, банкомат. Думаю, я смогу его взломать. Или просто в банк проникнуть. Все это можно сделать (я уже продумывала, как). Проблема в отходе — как потом лечь на дно? Я вынуждена оставаться здесь, жить на виду. Жить в постоянном страхе разоблачения? Не хотелось бы. И представляю, какие неприятности будут у Энди, если меня посадят. Хотя на него мне плевать, сам нарвался.

Лус наелась, выглядела сытой и довольной. Я положила ее на плечо, выпустить газики. Потом отнесла в кроватку. По идее, она должна скоро заснуть. Я приучала ее засыпать в одиночестве — иначе потом проблем не оберешься. Бета просунула черный мокрый нос между прутьями кроватки. Лус лениво похлопала ручонкой по носу пантеры.

— Пойдем, Бета — я оставила дверь в детскую открытой. Хотела к себе в спальню, почитать что-нибудь, но вспомнила, что хотела просмотреть сегодняшнюю газету, вдруг будут вакансии. Можно еще пойти учиться, думала я, спускаясь по лестнице. Смешно с моей квалификацией, но… Приобрести ходовую специальность, сейчас, например, несложно найти место озеленителя-садовника. Во время учебы тоже будут немного платить, это можно потратить на съем квартиры, а так Энди, конечно, меня обеспечит…

Я взяла газету и прямо внизу ее просмотрела. Вакансий не было. Заодно я перекусила, кусочек савойского острого сыра с оливками, чай. После кормления есть хочется зверски. К счастью, я не толстею, да впрочем, я уже и начала понемногу восстанавливать тело упражнениями.

Нет, не везет мне в жизни… Я стала подниматься наверх. Ускорила шаги, услышав какую-то возню… Кто там может быть? Тулайн вроде не было слышно. Больше в доме нет никого. Бета опередила меня, прыгая почти через весь лестничный пролет.

В детской. Я ворвалась туда. Мгновенное облегчение — это всего лишь Тулайн — сменилось яростью.

Бабуся стояла у кроватки и держа на руках мою малышку, интенсивно трясла ее, видимо, изображая укачивание. Мало того, Лус теперь была тепло одета, и на ножках — мною же связанные шерстяные пинетки. Не привыкшая к такой тряске Лус похныкивала.

Просветление наступило у меня мгновенно (в жизни был один похожий момент, на Нейаме, когда я решилась бежать). Я в долю секунды оказалась рядом с Тулайн, осторожно выхватила младенца из ее рук — она попыталась зажать ребенка, но я быстро пнула ее по голени, и воля к сопротивлению была утрачена. Тулайн взвыла. Думаю, ей в жизни не приходилось получать таких ударов, хоть этот был, на мой взгляд, и слабеньким. Я осторожно положила девочку в кроватку. Потом повернулась к свекрови, которая все еще нагибалась и выла, пытаясь схватиться за больную ногу.

Бета подошла сзади и пристально смотрела на всю эту картину.

Я взяла Тулайн за горло, отшвырнула к стене. Подошла еще раз, снова взяла левой рукой под двойной подбородок, правой хлестко ударила по щеке.

— Вот что, — сказала я, глядя ей в глаза, — мое терпение лопнуло. Надоело. Если ты еще не поняла до конца — я пять лет занималась пиратством. Я шибаг. Я терпела тебя довольно долго, но теперь уже хватит. Переорать меня ты можешь, я не сильна в базарных склоках. Но больше ты орать не будешь. Я запрещаю. Я запрещаю тебе высказывать любое твое мнение по поводу нашей жизни и воспитания ребенка. Я запрещаю тебе прикасаться к ребенку, если я или Энди тебя об этом не попросим. Ты поняла?

— Я… все… скажу… сыну… — просипела Тулайн. Я усмехнулась.

— Ага, и он проучит жену вожжами. Сейчас. Да говори на здоровье. Можешь еще полицию вызвать. Но я тебе не советую этого делать, потому что в этом случае ты действительно вылетишь из дома, как пробка.

Я еще раз объяснила Тулайн мои требования. Очень простые. Никогда не высказывать никаких мнений ни по какому поводу. Молчать в моем присутствии. Вообще желательно не показываться на глаза. Ребенка не трогать — его я буду воспитывать без участия бабушки. Если она будет вести себя хорошо, через некоторое время я позволю ей общаться с внучкой. Если начнет нарушать эти требования, пусть пеняет на себя. Кстати, устраивать спектакли с повышенным артериальным давлением тоже не стоит — мне они глубоко безразличны. Даже если она сдохнет, меня это нисколько не расстроит.

После этого я буквально вышвырнула Тулайн из комнаты и закрыла дверь. Лус уже спала крепким сном.

Как водится, стоило мне применить физическую силу, в жизни все стало резко налаживаться. Тулайн в этот же день нашла в газете объявление о сдаче внаем небольшой квартиры и собрала свои вещи. Оказывается, ее вдовьей пенсии превосходно хватает на оплату собственного жилья, еще и на жизнь остается.

Что характерно, она не посмела ничего рассказать Энди. Мой муженек устроился очень неумно. Он ведь не только со мной навсегда испортил отношения, попытавшись наехать из-за мамочки. Он и с ней эти отношения испортил, поскольку ей заявлял то же самое — ваши, мол, бабьи дела, вы и разбирайтесь. Мамочка была уверена, что сын обязан защищать ее от «этой стервы». Но видимо, уже поняла, что Энди вообще никого защищать не намерен. В результате, она и на него воспылала жуткой затаенной обидой.

Ну что ж — для меня все просто, если никто не собирается меня защищать, я справлюсь с этим и сама.

Тулайн неделю не показывалась мне на глаза, даже в уборную прошмыгивала, как мышка. А потом приехал большой мебельный фургон и перевез мамочку вместе со всем барахлом в ее собственную квартиру. Энди понял все же, что мы поссорились, но известие о переезде мамы принял равнодушно. Ему было, в общем, все равно. Он и дома-то редко бывал. Энди даже предложил добавлять маме на жизнь ежемесячно небольшую сумму — все же остатка вдовьей пенсии хватало лишь на очень скромные расходы. А нам эта сумма не смертельна.

Выжив таким образом мамочку из дома (к счастью, Тулайн практически не появлялась у нас, общаясь лишь с Энди по телефону, интерес к внучке она тоже утратил), я успокоилась. Молоко вновь лилось рекой, Лус стала лучше спать. Я время от времени приглашала к ней няню, тщательно проверенную и наверняка выполнявшую все мои распоряжения (например, всегда открытое в детской окно). Это позволяло мне прогуляться в город, слетать в гости к Кейти, в бассейн, с Бетой в лес. Задумалась я и над перестройкой всего дома, ведь теперь здесь все принадлежало нам. Все эти нелепые маленькие комнатушки на первом этаже я планировала объединить и построить, скажем, небольшой спортзал — почему бы и нет?

Лус, тем временем, росла. Вся моя жизнь в то время была посвящена ей. Как-то между делом, в промежутках, я читала, смотрела фильмы, иногда прилетала Мика, и мы с ней развлекались в городе, шляясь по барам и дискотекам, Лус я оставляла с няней. С Кари мы так больше и не общались. Кейти, моя подруга по группе, зимой вышла замуж за своего бармена, я отгуляла на ее свадьбе.

К весне Лус начала уже ковылять по дому. Бета в ней души не чаяла, позволяла буквально все — Лус карабкалась на спину пантеры, пыталась попасть в ее глаз пальчиком, Бета лишь отворачивалась. Держась за черную блестящую шерсть зверя, Лус сделала первые шаги.

Энди по-прежнему был довольно равнодушен к дочери. У меня возникало ощущение, что вообще и я, и дочь нужны ему только «для порядка». Каждый порядочный мужчина должен иметь семью и детей — продолжить род. Кстати, я была бы не против рождения еще одного ребенка, но беременность пока не наступала.

Энди играл с Лус, брал ее на руки, но делал это настолько фальшиво и неумело, что хотелось сейчас же забрать дочку. Никаких чувств по отношению к нам он не проявлял.

В постели у нас все было очень плохо. Желание у меня было, но… с Энди все это получалось настолько пресно и тоскливо, что проще уж заниматься онанизмом. И здесь у нас будто роли поменялись. Я, словно мужчина, очень быстро достигала пика, и после этого мне хотелось только спать. Энди же требовались едва ли не часы, чтобы достичь необходимой разрядки. Иногда я раздраженно сбрасывала его с себя и засыпала. Утром Энди, конечно, был очень недоволен. Я лишь пожимала плечами — что я могу сделать? Я не могу научить его быть нежным и изобретательным. Для этого необходимо желание и терпение. Но пусть бы он был грубым мужланом, вроде Таффи, брал бы меня быстро и с силой, не обращая внимание на мои потребности — не очень приятно, но немного я могла бы потерпеть ради него. Однако и этого он не мог. В итоге раздражение накапливалось.

Не у меня. Мне-то было плевать, ну не можешь — и не надо. Никак не предполагала, что Эдди импотент. Теоретически, конечно, я должна была его «зажечь», и все такое. Но честно говоря, ужасно не хотелось, было лень даже думать об этом. По-моему, уж в этом мужчины и женщины должны отличаться друг от друга, и если мужчина слаб даже в этом, увы… я просто не собираюсь становиться активной стороной, брать инициативу. До сих пор меня все хвалили, как партнершу, я уж не знаю, чего Энди не хватало.

Иногда он срывался на меня — днем, конечно — но все, что он себе позволял — раздраженное или ехидное ворчание из-за какой-нибудь мелочи. Я чувствовала, что большую часть времени он дуется на меня, понимала, из-за чего — из-за своих сексуальных неудач. Но его настроение было мне совершенно безразлично. А портить настроение мне он не решался.

Единственное, когда нам с Энди было хорошо — это те минуты, когда мы обсуждали его работу. О своем прошлом я предпочитала молчать — он многого так и не узнал до конца. А вот о его работе, иногда о политике Императора, мы все же говорили. Несмотря на секретность.

Однажды Энди стал расспрашивать меня обо всем, что я знаю о квиринской технике, о Квирине вообще. Меня это удивило. Ведь я уже все возможное рассказала нашим гралам, и даже «Авис» подарила. Да и вообще — с чего такой интерес?

Против ожидания, Энди ответил мне.

— Понимаешь, Синь, у нас есть предположения, что на Серетане действует квиринская агентурная сеть.

Тут я быстро сложила два и два — в газетах в последнее время стали очень много писать о Квирине и Федерации. Как обычно, в злобных тонах. Но больше, чем обычно.

НО что все это значит?

— Энди, я просто не понимаю, что квиринцам от нас может быть нужно?

Он усмехнулся.

— А что нам нужно от Белларона?

Я вдруг вспомнила Ильта. Привычная тоска, привычная уже боль.

— Энди, видишь ли, здесь все иначе. У Квирина нет колоний, вернее, они колонизируют только ненаселенные планеты.

— Ну да. Есть только планеты, чья экономика зависит от Федерации… другое название просто.

— Не зависит, а тесно связана. Энди, да даже не в этом дело. Квирин просто не станет захватывать Серетан. Если бы у них были достаточные силы, они в первую очередь разбили бы Глостию.

— Ну что ж, блажен, кто верует, — угрюмо сказал Энди. Я пожала плечами.

Но этот разговор запал мне в память. Что же это значит — ведь на самом деле не может быть так, чтобы Квирин нам угрожал? Нереально это. Значит… но противоположная мысль была уж слишком сумасшедшей.

В то время я начала интенсивно выяснять свое происхождение.

Меня это всегда волновало. Сирота — понятно, но ведь не из воздуха я самозародилась. Где-то должны быть следы моих родителей. Может, и живых родственников удастся найти.

Поиски в мировой сети ничего не дали. Вообще такой фамилии — Ледариэн — на Серетане не существовало. Я обратилась к Энди. Уж БИБ-то должен знать все…

Энди честно попытался мне помочь, но это было бесполезно — о моем происхождении ничего не знал даже и БИБ.

— Знаешь что, я бы на твоем месте поговорил с людьми, которые тебя принимали в школу. Они, по крайней мере, подскажут, в каком ты была приюте, а там должны знать все о твоем происхождении.

На прием к гралу Сабане пришлось записываться за месяц. Дочку я взяла с собой — ей уже исполнился год, но я продолжала кормить ее грудью. Чтобы не дергаться и не торопиться домой (да и вообще я предпочитала пореже оставлять ее с бабушкой). Поэтому в приемной я сидела с малышкой в подвеске — Лус уснула, и я надеялась, что разговоры не разбудят ее.

За окном тренировались уни. Полосу препятствий проходили. Я засмотрелась. Красивые, ладные парни. Умеют все. Водить большие и малые аэрокосмолеты, драться, стрелять из всех видов существующего на Серетане оружия, провести агентурную операцию, взломать сервер, оказать первую врачебную помощь… Уни.

Вот ведь загадка — а зачем, спрашивается, все это нужно?

У квиринцев примерно так же, но, объяснял Ильт, там совершенно другая система. Там нет таких вот дорогостоящих программ обучения, нет вообще школ. Все индивидуально, с наставником. Но все квиринцы в той или иной степени — уни. Конечно, те, кто вообще связан с космосом. Любой гражданский пилот способен в случае чего, например, дать отпор шибагам, как с помощью оружия, так и без него (хотя и не так эффективно, как профессионал-ско). Любой простой ско владеет азами навигации в сигма-пространстве. И так далее. И это оправданно, Космос — штука опасная.

Только вот с уни-легионерами я ничего не понимаю.

Ведь по сути мы — то же самое пушечное мясо. Десантников, пилотов, техников, связистов и прочих у нас готовят за 3-4 года, ограничиваясь рамками их специальности, как водится. Это нормально. Зачем тратиться на всесторонюю подготовку офицеров, из которых все равно процентов тридцать погибнет в первые же два года. Но ведь и нас, уни, гибнет не меньше. И суют нас в любые дырки — хоть роту в бой вести на Беллароне, хоть «Страгон» пилотировать. Некоторые, конечно, выполняют супер-задачи, но столько уни в любом случае не нужно.

Загадка… я и раньше об этом задумывалась, но не так серьезно. 14 лет обучения, с самого раннего возраста. Дорогостоящие тренажеры и преподаватели. Из нас разве что балерин не делали.

— Шени Ледариэн!

Я вошла в кабинет Сабаны.

Он сидел передо мной и не вызывал у меня ровным счетом никаких чувств. Мне он, как водится, сесть не предложил, но я и не спрашивала — спокойно выбрала стул и уселась сама.

Звание у нас одинаковое, так что пусть не дергается.

В лице Сабаны что-то изменилось, но он не посмел возразить.

Я разглядывала его в упор. Жирный боров. Он мало изменился за прошедшие годы, разве что еще погрузнел и постарел… что же он, интересно, никак в отставку не уйдет? Скрывается на работе от своей женушки, чтобы не проводить с ней все время? А что, вполне вероятная версия.

— Слушаю вас, — повторил грал. Я сообразила, что молчу слишком долго.

— Шен грал, около двадцати лет назад я поступила в вашу школу на отделение уни. Мне было пять лет. Меня взяли из приюта, поскольку я сирота. Сейчас я пытаюсь выяснить свое происхождение. Мне нужна ваша санкция на посещение архива школы.

Интересно, а помнит ли он меня? Грал спросил что-то еще, я ответила. Но мысли мои были далеко. Наверняка ведь — не помнит. Что ему какая-то обычная девчонка-уни. Да, он тогда обиделся, но ведь это на самом деле просто курсантская шалость. Нет, вряд ли запомнил. Конечно, девушек в школе и вообще немного, а уж выкинувших такой номер можно было запомнить на всю жизнь… но… Либо он хорошо делал вид, либо действительно не знал обо мне ничего.

Но я-то помнила все. И дисотсек прекрасно помнила, захлестывающее отчаяние. И боль от побоев сарта Кэр-Нардина, где-то он теперь, интересно. И особенно — сверкающий квадрат в центре каре, барабанный бой, нестерпимо палящее солнце. Ощущение, что на всю жизнь у меня теперь появился свой личный враг…

Вот он — враг, сидит передо мной, бубнит, тупо глядя в свои бумаги.

Я вдруг улыбнулась. Сабана словно осекся, посмотрел на меня… узнал?

Я не сводила с него глаз.

Если поставить цель, отомстить ему теперь несложно, конечно… Только вот зачем?

— Я могу выдать вам справку для архива, — сухо сказал он, — хотя это против правил…

Домой я возвращалась уставшая и расстроенная.

Многочасовые поиски в архиве — и в базе данных, и в бумагах — ничего не дали. Нет, «дело» мое там хранилось, конечно, скопированное в электронную форму — бумагу давно сожгли. Но оно состояло из разных записей моих курсантских лет — всякие там поощрения-наказания. А о поступлении в школу почти ничего не было. Небольшая справка — мол, Синагет Ледариэн, год рождения такой-то, родители неизвестны, происхождение — приют «Солнышко».

Название я узнала — хоть что-то… Но это мне ничего не дало. Я тут же выяснила номер и позвонила по указанному в справке адресу. Но выяснилось, что приют уже давно расформировали, даже здание, как аварийное, снесли, а на этом месте теперь ночной клуб. Девушка из архива посоветовала мне позвонить в главное управление по делам детей и юношества. А там сообщили, что при расформировании все архивы приюта были уничтожены.

Оставался еще вариант — искать кого-то, кто в те времена работал в приюте, расспрашивать…

Но это и вовсе невероятно. Я пробыла там недолго ведь. Я помню своих родителей, значит, потеряла их вовсе не в младенческом возрасте. Может, я всего год в приюте была. И было это 20 лет назад. Если уже Сабана меня плохо помнит, то что может помнить нянечка — одну из сотен белокурых девчушек, ничем особенным не выделявшуюся, да и пробывшую в приюте недолго.

Короче говоря, надежды разыскать родственников у меня не осталось.

Отношения с Энди становились все хуже. Он все реже бывал дома, и это меня устраивало. Но совершенно не устраивали его возвращения.

Мне стала неприятна постель. Никогда такого не было. А тут — мне каждый раз приходилось делать над собой усилие. Причем нельзя сказать, что мне не хотелось — очень даже тянуло, ведь и других мужчин не было у меня. Но каждый раз это оканчивалось разочарованием. Энди был слишком неласков, невнимателен. Бывают грубые мужчины, с которыми все же приятно, но он и грубым-то не был. Так — погруженный в себя, дежурно выполняющий свой супружеский долг.

Лус он тоже мало интересовался. Да и она к нему не тянулась. Вроде бы и смышленая для своих полутора лет — она уже многое начала говорить — к папе она никогда не стремилась.

Однажды Энди позвонил по дискону и в очередной раз сообщил, что задерживается на работе до завтра. До завтрашнего вечера. А может быть, послезавтрашнего утра.

Я мило улыбнулась. Конечно, дорогой, я понимаю, что у тебя очень ответственная работа. Отключила экран. Задумалась.

Меня вдруг охватила тоска. Что делать? Еще один день… или полтора дня с малышкой наедине. И с Бетой. Да, я люблю их. Да, надо заниматься дальше перестройкой дома — я что-то потеряла к этому интерес. Какая разница, как и где жить? Скучно самой отдавать распоряжения, продумывать дизайн. Добро еще не своими руками монтировать и красить.

Да, можно пойти в город и развлечься… только чем? Все здесь давно осточертело.

Мика на учениях на другом материке. А больше, кроме нее и Энди, у меня никого здесь нет.

Я решительно поднялась. Не знаю уж, какой порыв, что меня подхлестнуло в этот вечер, но я твердо решила найти Энди. Позвонила няне, та обещала прийти через полчаса. Пока я занялась одеванием и макияжем. Вскоре Лин появилась, и я смогла уйти из дома. Бету взяла с собой — она повсюду меня сопровождала, а Лин побаивалась оставаться с моей зверюгой один на один. И правильно, кстати, побаивалась.

Управление БИ находилось на другом конце города. Я поставила машину на стоянку. Оглядела себя в зеркальной колонне у входа. Ничего так, полная боевая раскраска, глаза — огромные, на пол-лица, кожа идеально чистая, волосы золотым облачком вокруг лица. Мини-юбка и кожаный топ с очень широкими бретельками. Грудь закрыта, руки открыты полностью. По здешним меркам, конечно, излишне мускулистые руки, но ничего, даже экстравагантно.

— Вы к кому, сэни? — поинтересовался охранник у входа.

Улыбка.

— Я жена Энди Даргела. Только прошу вас, — заговорщический взгляд, — не сообщайте ему, пожалуйста, я пройду незаметно.

— Это не положено, — отрезал охранник. Рука его потянулась к селектору. Я отреагировала сразу — рубанула по руке сверху, и пока парень открывал рот и выпучивал глаза (не то заорать от боли в парализованной кисти, не то поднять тревогу), треснула его еще и по шее. А потом нажала на сонные артерии. Парень со стуком уронил голову на стол.

Вот ведь проклятие… Я вовсе не собиралась никого бить. Это вышло чисто случайно. Ну встал он у меня на пути… Можно было договориться как-то, взятку сунуть. Хотя понимаю, что выглядит подозрительно — такая девушка, как я, ломится в управление БИ, да еще требует ничего о себе не сообщать…

Ладно, четверть часа он должен пролежать, мне этого хватит. А не хватит — пусть Энди отдувается потом. Хорошо бы сейчас ему снотворное вкатить, но ведь нету у меня с собой. Я взбежала по лестнице.

Как-то мне случалось бывать в кабинете Энди. Рядом на стене висел большой плакат. «Квиринский агрессор». На нем красовался головорез в бикре вроде сконовского, с большим, весьма схематически изображенным ракетометом, который пытался поставить свою ногу в сапожище на мирно сияющую голубизной планетку — видимо, Серетан. Такие плакаты в последнее время повсюду можно увидеть. Только вот я никогда в жизни не поверю, что квиринцам для чего-нибудь сдался наш Серетан.

Я бесшумно открыла дверь. Секретарши в предбаннике не было. Оно и понятно — ни одна дура не будет так долго задерживаться. Здание уже практически пусто. Но за дверью кабинета раздавались какие-то шорохи. Я прошла совершенно без шума. Как разведчик. Постояла за дверью — ничего не разобрать. Если он один и пишет… А чего я гадаю и скрываюсь, собственно?

Я открыла дверь. Без стука.

Мой муж возлежал на диване рядом с какой-то девицей. Бесстыдство голой кожи обожгло взгляд, переплетенные ноги, бедра, выдающиеся груди с темными сосками, рыжие волосы, растерянное лицо Энди… Мне хватило двух секунд, чтобы сориентироваться. Я захлопнула дверь и вышла.

Медленно миновала коридор. Бета плелась за мной. Спустились по лестнице. Охранник лежал все в той же позе. Я меланхолично проверила пульс — жив. Скоро очнется.

Сволочи. Позвать Таффи… Высечь. Приятно было бы посмотреть, как эта дура извивается и визжит под хлыстом. А Энди…

Я села в машину и с места разогналась до ста километров в час. Пожалуй, не стоит так по городу-то. Я выехала на кольцевую скоростную дорогу. Примитив. До сих пор ездим на этих колесных одрах, спасибо, хоть не ДВС, кериновые аккумуляторы. Все равно примитив. Сейчас бы в небо — свечкой. Машина шла уже почти на двухсот пятидесяти… Так и хочется — руль на себя, и…

Этак вместо того, чтобы отомстить сволочам, пожалуй, отомстишь себе самой. А потом скажут, покончила самоубийством от горя, что муж изменил.

Бред какой! Я сбавила скорость. Какое-то время с наслаждением и тоской вспоминала свою империю и представляла — в деталях — что я могла бы сделать с этими сволочами, если бы осталась у власти. Особенно почему-то мне хотелось поиздеваться над девицей, хотя она, если разобраться, вообще не виновата.

Да и Энди…

Глупо все это. Я поехала домой. Отпустила Лин. Лус еще не заснула. Я быстренько одела ребенка. Покидала в два больших чемодана свои вещи. Многое, конечно, пришлось оставить, ну да ничего. Барахло — дело наживное. Бета так и крутилась вокруг меня с возбуждением, предполагая скорые и разительные перемены в жизни.

Я спустила вниз и погрузила в машину чемоданы. Снесла ребенка, усадила в креслице. Поехала в город. Животных у нас принимали лишь в одном отеле, туда я и направилась. Без труда сняла номер, заплатив сразу за неделю. Покормила Лус на ночь и уложила спать.

И тогда только села набивать прощальное послание Энди.

Теперь мне уже было очевидно, что комедию пора кончать.

Замужество было очередным приключением. Но мне и в самом деле хотелось — ну просто хотелось — побыть нормальной женой, матерью. Женщиной. Встречать мужа с работы, готовить ему, создавать в доме уют. Растить ребенка. Ни за что серьезное не отвечать, и не ломать голову над важными проблемами. Знать, что у тебя есть муж, что ты с ним — единое целое.

Не с тем… не с тем. Вот с Ильтом все получилось бы. И пусть мне не плетут про таинственно возникающее и исчезающее чувство Неземной Любви. Про совместимость душ, про теорию всяких там половинок. Просто Ильт был нормальным человеком, он не подводил и не предавал. И так же вел бы себя и дальше. Да, я влюбилась в него — но ведь не потому, что он был там мне Предназначен Свыше. А потому, что он с напарником атаковал крейсер Аригайрта, и потому, что он избавил меня от сенсара, и встал рядом со мной в драке — хотя, признаться, вряд ли я была там так уж права.

А Энди… во мне просто надломилось что-то, когда он так оскорбил меня из-за мамаши. Страшно подумать, что было бы, если бы на моем месте была обычная женщина, не способная себя защитить. Впрочем, понятно, что было бы — насмотрелась я на таких на Нейаме. Только здесь рабство не было бы официальным. Но в «формировании личности» — где манипуляцией, а где издевательствами и побоями — Энди и его мамаша бы вполне преуспели.

Какая сволочь… а ведь типа любил меня. Типа, ждал много лет. Произвела я на него впечатление.

Не по зубам тебе рыбка, дорогой.

Нет, я даже не обиделась на эту измену. Сейчас во мне все остыло. Да и какая разница? Я в последнее время часто отказывала Энди, понятно, что ему хотелось секса. Еще понятнее поведение секретарши, или кто она ему — нельзя же отказать Мужчине! Как же!

Рабы, жалкие рабы…

Я не обиделась. Я не моралистка какая-нибудь, достаточно вспомнить, чем сама занималась до того. Нет, обиды не было, просто этот поступок Энди раскрыл мне глаза на многое. На наши отношения.

Ведь в последнее время моя жизнь стала совершенно бессмысленной. Я жила только ради ребенка. Мне было скучно, и совершенно нечем развлечься. Я была безмерно одинока — куда более одинока, чем раньше. Хотелось секса иногда так, что давило в животе — но с Энди это было только противно. Но я терпела. Я думала, что у нас все-таки семья, и все такое… Что от добра добра не ищут. И главное, честно говоря — я помнила, что Энди ждал меня много лет… что он признавался мне в любви. Он любит меня! Пусть сейчас уже и попривык, и чувства притупились, но все равно… Я нужна ему.

И вот, оказывается, что все мое терпение было зря. Я ему абсолютно не нужна. А зачем? Он и другую может найти.

Может, и мне стоило найти кого-то другого? Конечно, стоящего человека, чтобы влюбиться, здесь не встретишь. Но… хотя бы снять физиологическое напряжение. Не знаю. Я была такой идиоткой, что даже и не думала об этом. Никогда. Семья есть семья. Наверное, еще в школе в меня вбили железное чувство долга. Воспитание, ничего не сделаешь.

Неважно это теперь. Энди так наши отношения не рассматривал. Ну а быть просто украшением его жизни — дополнительным — просто игрушкой, красивой безделушкой, которую ставят в гостиной и забывают о ней — я не собираюсь.

Прежде всего мне следовало теперь решить финансовый вопрос. А это здесь не так-то просто! Безработица все такая же. Есть, конечно, небольшой шанс, что однажды я что-то найду… Но надеяться на этот шанс, ждать у моря погоды — практически бессмысленно.

На следующий день Энди заявился ко мне, получив послание через сеть. Вроде бы я постаралась написать так, чтобы стало ясно — шансов на продолжение совместной жизни у нас нет. Но начал он все равно почему-то с объяснений. Мол, прости, Синь, это была случайность, сам не понимаю, как это вышло, не думай, я уволю эту девушку, и вообще между нами ничего особенного нет… Я слушала его и не понимала — неужели до него не доходит, что дело вовсе не в этой измене? Что я ушла не для того, чтобы его наказать, произвести впечатление, напугать? А именно просто ушла, чтобы уйти и больше с ним не жить.

И вообще, Синь, я не думал, что ты такая ханжа. Я думал, ты умная женщина, и поймешь меня. Ну что значит какое-то там сексуальное приключение? Ты же сама… сколько у тебя было мужчин за эти годы?

Вот этот намек на прошлое почему-то вывел меня из себя. Вроде того, что он женился на какой-то шлюхе, и поэтому не считает нужным вести себя с ней, как порядочный человек. Я не стала демонстрировать раздражение, и просто сказала, что дело не в измене, что наши отношения зашли в тупик, и я не вижу смысла дальше с ним оставаться. Причем я постаралась сказать это так, чтобы у Энди не возникло дальнейших вопросов — типа, а может быть все-таки…

— И чем ты будешь дальше заниматься?

— Пока не знаю. Но тебя это не касается.

Энди быстро переключился. И начал разговаривать о финансовых вопросах, о содержании… Я уже побывала днем у адвоката и выяснила все. В принципе, Энди обязан содержать дальше не только дочь, но и меня — если я не найду работы. Он даже обязан снять нам квартиру. Неплохой вариант, а если я найду возможность дополнительного заработка, смогу откладывать на билет — каким-то образом мне, конечно, нужно сматываться с Серетана, добраться до Гоны… хотя еще вопрос, что и кто меня теперь на Гоне ждет.

Но не сидеть же всю жизнь в этой дыре.

Энди тоже знал о своих обязанностях. И вот теперь он начал рисовать передо мной радужную картину будущей жизни.

Он снимет мне жилье неподалеку от нашего бывшего особняка. Таким образом, он сможет встречаться с дочкой два раза в неделю. На выходные он будет забирать Лус себе, мама поможет (мама, вероятно, переселится обратно в особняк). Что касается содержания, извини, Синь, я всегда считал, что ты живешь неэкономно. Я не готов платить за твои бары и твоих служанок…

(это была потрясающая новость для меня — до сих пор Энди ни словом меня не попрекал в деньгах).

… вещи тоже можно покупать в более дешевых магазинах. Ребенок не рассыплется, если не надевать на него коллекционные платьица. Поэтому извини, продукты я вам буду заказывать на дом. А на все остальное — в основном, одежду — составляй, пожалуйста, список, и я буду по списку платить. Ребенку одежду я буду покупать сам.

Я слушала, и ощущение бессилия завладевало мной. Действительно, при его довольно большой зарплате, Энди не обязан давать мне больше четверти. Ведь он четверть платит еще и в первую семью! И он имеет право на такой расклад, так даже рекомендуют делать — зато он всегда предъявит суду чеки, как доказательство того, сколько платит.

Я представила всю эту картину, как я оправдываюсь по списку — зачем мне нужна кофточка за 20 золиков, когда на рынке можно найти и за 15 — и мне стало до того тошно, что не передать. Я встала.

— Знаешь что, Энди? Я думаю, мы обойдемся без твоего содержания.

Он удивленно воззрился на меня.

— Так же как и Лус обойдется без твоего присутствия.

— Ты что, хочешь меня шантажировать ребенком? — с тихим бешенством спросил Энди. Я почувствовала угрозу, собралась и задумчиво посмотрела на Бету. Та встала. Но Энди не был так безумен, чтобы бросаться на меня.

— Нет, дорогой. А зачем тебе Лус? Ты когда-нибудь интересовался ею? У тебя есть сын от первого брака, за все это время ты ни разу к нему не съездил. Не думаю, что Лус тебя интересует больше — тебе просто нужно сейчас меня подоставать.

Говоря это, я почувствовала угрызения совести. На самом деле он — отец, и в общем-то, имеет право общаться с ребенком. И остается отцом. Я только сейчас об этом задумалась… А ведь это именно так. Даже если он плохой отец — все равно.

Но если заморачиваться такими проблемами, то и жить невозможно. Энди-то не особо беспокоился о морали.

— В общем, пока мы живем здесь, ты можешь забирать Лус, как положено по закону, два раза в месяц. Но возможно, мы переедем, тогда извини. А если ты не платишь на Лус алименты, то прости, и встречи тебе не положены…

Кажется, именно в этот момент я поняла, что с серетанским законом — очень гуманным, надо сказать, законом — мне все-таки мирно не ужиться.

Я выпроводила бывшего мужа и стала размышлять о дальнейшей судьбе.

Официальный развод нам обещали через месяц, и на это время денег у меня еще хватит. Но что потом?

А потом, решила я, мы с Лус переберемся из этой дыры подальше. Скажем, в Деметру. А вот о деньгах на переезд и на дальнейшую жизнь следует подумать заранее.

Как ни крути, миром правят деньги. Люди сами создали себе этого идола. Может быть, это и не так плохо, потому что до тех пор прав оказывался тот, у кого мощнее кулаки. Теперь же физическая сила — и даже военная — решает не так уж много. Прав тот, у кого больше золиков. Это и на Серетане так, и в Глостии…

Мне не нужна власть над людьми. Роскошь не нужна. Так просто, жить достойно, сыто, и чтобы никто не трогал. Это так немного — но для этого как раз и нужны деньги. Которые я никак, никоим образом не могу на Серетане заработать.

Разве что в проститутки пойти… бр-р… ну уж нет, Аригайрт мне как-то предлагал. Спасибо.

Жертву я намечала недолго.

Дело в том, что не так давно, когда я прощупывала возможность открыть здесь свой бизнес, ко мне подкатывались некие дамы с предложением заняться продажей косметики. Я заинтересовалась, выслушала их, но сразу поняла, что идея мне не подходит.

Это была одна из широко распространенных на Серетане фирм так называемого прямого маркетинга (позже я узнала, что фирм таких, в том числе, и торгующих косметикой, довольно много). Вступая в «Оривей», ты получаешь возможность покупать их товары на 30% дешевле и, соответственно, продавать их. Но при этом нельзя открывать свой магазин и продавать товары там. Можно делать это лишь из рук в руки, продавая своим знакомым, знакомым знакомых, в крайнем случае — ходя по домам и устраивая презентации. Однако доход от такой продажи, как вы понимаете, не может быть не только большим, но и хоть сколько-нибудь существенным. Только представьте, на какую сумму реально продать косметики (на рынке, и так уже перенасыщенном косметикой), если в день общаться всего с десятком клиентов, в лучшем случае.

Но основное, что обещали оривейские дамы — это доход в будущем от системы. Как формировалась система? Твоей задачей было как можно больше людей завербовать в Оривей. Как только ты вербуешь человека, от каждой его продажи начинаешь получать 1%, это очень мало, но ведь и он будет вербовать, и т. д., и в итоге образуется лестница. Стоящий на 2 ступеньки выше рядовых «бизнесменов» получает символическую — но уже зарплату. А уж месячный доход того, кто стоит на 10-12 ступеньке — действительно очень приличный. Именно это мне и сулили восторженные дамы. Мол, все зависит от вас, от вашей предприимчивости и сообразительности. Мне сразу хватило сообразительности понять — подняться настолько высоко, чтобы твой доход стал хотя бы достаточным для жизни — совершенно невозможно.

Судите сами. Я быстро прикинула, что примерно для достижения хотя бы результата в 2-3 ступеньки нужно завербовать не менее 300 человек (учитывая, что из них очень мало кто станет вербовать дальше, а большинство вступали в эту фирму как балласт, просто чтобы себе подешевле брать косметику — хотя в магазине она стоила еще меньше). По статистике, обычная реакция на любую рекламу — 5%. То есть когда ты поговоришь с сотней людей, пять из них заинтересуются. Не купят, и не вступят, а только заинтересуются. Хорошо, пусть двадцать заинтересуются, раз прямой маркетинг эффективнее обычной рекламы… Но сколько времени нужно, чтобы «обработать» сотню человек (это ведь не обычная реклама в сети или газете, с каждым нужно говорить лично)? Если ничем другим не заниматься, можно недели за 2 с этим справиться (ведь еще и найти надо этих людей). То есть результат будет — за 2 недели несколько, предположим, 5 завербованных. В месяц — 10, а 300 человек — соответственно через 2,5 года. То есть если ничем другим не заниматься, ребенка забросить, 10-12 часов в день работать, то через 2 года ты начнешь получать — нет, не нормальные, не достаточные для жизни — просто хоть какие-то деньги (а все эти 2 года и дальше ты, вместе с другими лохами, будешь кормить стоящую над тобой пирамиду, отдавая денег больше, чем получаешь). Ну а высших ступеней, позволяющих жить безбедно, достичь и вовсе немыслимо, хотя бы потому, что рынок постепенно перенасыщается «Оривеем», слишком много людей о нем уже слышало, составило свое мнение и не будет реагировать на твои манящие речи.

Но все-таки кто-то же достигает этих ступеней? Ответ прост — надо стоять у истоков пирамиды. То есть либо открыть собственную фирму прямого маркетинга, либо вступать в нее не позже нескольких месяцев со дня основания (либо прихода этой фирмы в твою местность). Тогда у тебя есть хоть какие-то шансы. Но «Оривей» в наших краях распространялся уже лет пять.

Спрашивается — неужели кому-то не понятна эта система, неужели у людей не хватает интеллекта оценить шансы в ней? Понять, что все это существует для облапошивания лохов в пользу тех, кто успел первым (а главное — основателей фирмы).

Дело в том, что интенсивная обработка мозгов у большинства людей приводит к отключению интеллектуальных функций. А проводить обработку учат на специальных семинарах (меня на такой приглашали). Там царит почти религиозная обстановка — продукция фирмы расссматривается как предмет поклонения. Не купить самый новейший дорогущий крем для лица в этой обстановке равносильно тому, что оплевать святыню среди толпы истово верующих. Сначала самим продавцам усиленно вдалбливается Великая Истина (буквально на таком уровне!) — наша продукция экологически чистая, полезна для кожи и вообще всего организма, полезна для детей и стариков, способна превратить 70летнюю старуху в 20летнюю красавицу без всякой пластической хирургии, и вообще жизнь без нашей продукции тосклива и ужасна, а с ней вы воспарите к райским высотам, сразу почувствовав себя Совершенно Иначе… и т.д., и т.п. И самое смешное, что они все сами в это искренне верят. И как не верить после такой обработки? И уже с этой верой они, как миссионеры, идут завоевывать мир. И внушать Истину всем остальным.

Тогда меня посмешила вся эта система — я раскусила их сразу же. Но потом, задумавшись, я на них разозлилась. Ведь это банальный лохотрон! Но это бы еще ничего, мало ли, кто как деньги зарабатывает.

Зацепило то, что эти граждане претендуют на самое дорогое, что у меня есть — мои мозги.

Я и сама грабила лохов (впрочем, отдадим справедливость — ох, не всегда мои жертвы были лохами… вспомнить хотя бы тех ско, у которых я отобрала «Авис»). Но я это делала честно, с помощью оружия, рискуя своей жизнью и кораблем. Я оказалась сильнее, так что ваши деньги принадлежат мне. На моей стороне — военный талант, кураж, просто физическая сила, а главное — бесстрашие. Такому не стыдно и проиграть! Досадно, плохо — но не стыдно. И сама я про себя знала, что — преступница, шибаг, по мне тюрьма плачет, а может, и расстрел.

А эти дамы про себя думают, что они — вполне добропорядочные бизнесвумен, приличные люди.

Оказаться в трюме у шибага — плохо. Во-первых, бить будут, а может, чего и похуже. Во-вторых, продадут в рабство. Короче, телу твоему настают в этом случае кранты (а имуществу — тем более). Но голова твоя, мозги — на них никто не претендует. Думать ты свободен о чем угодно. Там, внутри, ты остаешься собой.

(Меня и Аригайрт потому зацепил, что претендовал на Формирование Личности — на мои мозги драгоценные. Переделать меня хотел, «создать Настоящую Женщину». А многих и переделывал!)

А в этой фирме все наоборот. На тело твое никто не покушается, имуществу серьезного ущерба не наносят (ну так, небольшая плата). А вот мозги тебе промывают, и ты перестаешь быть собой. Обретаешь Веру в Волшебные Продукты Оривея, и эта вера дальше уже ведет тебя по жизни. Как обещали в их рекламке, скоро ты не сможешь думать ни о чем другом, и встречая любого человека, первым делом будешь думать — а нельзя ли ему чего-нибудь продать или завербовать.

Меня, допустим, переделать нельзя, невозможно, но за других — такая уж натура — тоже почему-то обидно.

Таким образом я поняла, кто будет моей первой мишенью. Не могу похвастаться особым благородством, но знаю о себе — моя работа гораздо успешнее, когда я искренне заинтересована в успехе, когда меня волнуют не только деньги, но и работа сама по себе.

От жизни с Энди я сохранила несколько очень полезных игрушек — оценила их уже давно, будучи агентом БИ. В частности, у меня осталась целая коллекция «жучков». Надо сказать, против Энди я их никогда не использовала… дура, видимо.

Мне оставалось позвонить дамам из «Оривея», назначить время, прикинуться дурочкой, стремящейся вступить в их долбанную организацию, полтора часа выслушивать восторженный щебет по поводу «нашей уникальной продукции», заплатить вступительный взнос. Теперь у меня на руках был номер банковского счета организации. Я не хакер и — оценим трезво шансы — вряд ли смогу взломать защиту банка. Можно найти хакера, но к чему мне это? Я быстренько выяснила, когда у «Оривея» ближайший семинар — оказалось, через две недели.

У меня хватило ума, уходя из дома, прихватить со счета Энди довольно кругленькую сумму. Энди потом забрал у меня карточку и попытался было закатить скандал, но я сделала невинный вид. А он понимал, что в суде вряд ли выиграет — суд обычно снисходителен к несчастным брошенным с ребенком мамочкам… Да и суммы этой хватило бы мне месяца на три (если снимать квартиру), а потом все равно пришлось бы сдаваться на милость Энди.

По-хорошему самой близкой мишенью для меня был именно он. Ограбить его — было бы самым элементарным… Но во-первых, он не так уж богат, то есть овчинка выделки не стоила. Ну разве что из особняка его выселить, но здесь нужна сложная комбинация. А во-вторых… почему-то мне не хотелось это делать. С душком это дельце… не стоит оно того.

Но пока деньги у меня были. Время, оставшееся до семинара, я употребила на подготовку. Прежде всего сняла себе квартиру в Деметре. Квартиру вполне достойную пиратской принцессы — близко к центру, с пятью комнатами, больше похожими на залы, оборудованную лучшей на Серетане сантехникой, электрикой и коммуникацией. На мебель денег у меня почти не осталось, да и за эту квартиру я могла заплатить лишь за два месяца. Но ничего страшного, скоро денег у меня будет достаточно. Кроме этого, я сняла небольшую квартирку в Савое.

В числе моих «игрушек» была и скан-масса — используемая для консервации отпечатков. Я проделала опыт с этой массой и собственным банковским счетом — все прошло на ура.

Следовало подумать и о внешности. Именно поэтому с самого начала при всех встречах с «оривеевками» я цепляла на свои уникальные глаза контактные линзы, отчего мои радужки становились тускло-карими. Кроме того, я подтемнила кожу и придала отросшим волосам рыжеватый оттенок.

За пять дней до семинара я сдала номер в гостинице и официально переехала в Деметру. Никому из новых «оривеевских» знакомых я об этом не сообщала, лишь на самом семинаре уронила небрежно, что наверное, буду переезжать в другой город.

В процессе этого издевательства над личностью я усиленно изображала восторженную дурочку, даже выступила, расхваливая потрясающие свойства оривеевского душ-геля, который вернул моей коже влажность и упругость! В перерывах я болтала с оривеевками (естественно, здесь были одни женщины), создавая впечатление обычной молодой мамаши с основными интересами — памперсы, телесериалы, любовные романы, и конечно же, Новые Перспективы в Уходе за Кожей, открытые мне Оривеем.

С особенным вниманием и интересом (никак не проявленным внешне) я слушала выступление «бриллиантового директора Оривея», полноватой дамы в возрасте, с лицом, тщательно ухоженным и замалеванным Оривеевской косметикой, в костюме, на глазок оцененном мною в несколько тысяч золиков.

Собственно, ради этой дамы я и пришла на семинар. В программе стояло ее выступление, да я и знала, что руководители такого уровня всегда посещают мероприятия. Мне не обязательно нужны люди с самого верха пирамиды, но бриллиантовый директор уже достаточно близок к верху, чтобы пользоваться основным счетом компании.

По сути, это мелкая фирма — крупные держат собственные банки, а эта пользуется обычным. Да и капитал ее вряд ли велик, но мне на жизнь, скорее всего, хватит.

Выступление бриллиантихи было достаточно тупым, я даже не знала, за что там зацепиться. Директриса расписывала уникальные свойства гелевой маски улучшенной рецептуры, которую всем нам непременно надо купить и испробовать на себе… В процессе выступления я переместилась как можно ближе к столику, где продавали образцы для нас — и схватила гелевую маску, освежающе дорогую и пахнущую летним лугом, одной из первых. Затем я разыскала бриллиантового директора. Важно не обратить на себя ее особое внимание, чтобы она не запомнила меня. Хоть внешность изменена, все равно — важно, чтобы даже подозрения не пало на члена «Оривея». Скан-массу я тонким слоем нанесла на пакетик с гелем. Незаметно, но быстро растолкав желающих поговорить с начальством, я обратилась к директрисе, сунув ей под нос маску (пакетик я держала за края, разумеется).

— Простите, а можно задать вам вопрос? Вы сказали, что указания к применению маски написаны прямо на пакетике — но я здесь их не нашла…

Вопрос был крайне тупым, но я так настойчиво тыкала директрисе пакетик, что она непроизвольно взяла его. Рассмотрела.

— Да вот же, милочка… вот здесь написано, вы не видите? Но кажется, здесь дырка в пакетике, гель вышел… Упаковка склизкая…

Я перед этим чуть подрезала пакетик. Выхватив его у директрисы из рук, я нажала и действительно выдавила немного геля в дырку.

— Ой, правда! — искренне огорчилась я, — а так дорого! Жалко!

— Ну ничего, если пакет бракованный, вам заменят, подойдите к столику, — посоветовала директриса и тут же обернулась к другой «оривеевке», добивавшейся ее внимания. Я положила пакет в карман. Через несколько часов скан-масса застыла, и я без труда сняла ее с пакета.

Лус дожидалась меня в Деметре с нанятой на несколько дней надежной няней (Тим, девушка, которая обучалась на телохранителя, имела право на ношение оружия и личный лучевик). Я слетала к ней, а дня через два отправилась в Савою осуществлять свой план.

Купила новую планшетку со сканером. Приложив отпечаток пальца директрисы, получила доступ к счету «Оривея». Все это я проделывала в Савое, в гостиничном номере, снятом на чужое имя. На счету оказалось всего-навсего 25 миллионов золиков. Примерно этого я и ожидала — не так уж безумно богаты эти фирмы. Сами руководители, конечно, тоже миллионеры, но умеренные, да и нет у меня доступа к их личным счетам. Зато можно думать, что если я заберу у них эти деньги — фирма перестанет существовать. Хотя не факт, что они не держат разные счета, ценные бумаги и так далее. Но во всяком случае, урон им будет нанесен немалый. Да и какая мне разница — для меня-то главное получить денежки.

Чем хороша безличная компьютерная система — хозяин счета может делать с ним все, что угодно. Я быстренько раскидала 24 миллиона по восьми недавно открытым мной лично анонимным счетам в разных банках. Немного оставила «Оривею».

После этого на ближайшей мусорке я выкинула планшетку, приведя ее предварительно в негодность. Тут же зашла в салон, коротко остригла волосы и смыла краску. Посетила сауну, заодно удалив косметику с лица. Сняла, разумеется, контактные линзы. И в своем нормальном, обычном виде вернулась в Деметру к дочери.

Тим была отпущена, но на следующий день вызвана снова. Мне предстояло еще кое-что. Заранее я отыскала человека, который мог бы мне помочь. Широко известного в узких кругах и богатого — но не на уровне планетарных воротил. Во всяком случае, три миллиона золиков для него совершенно не были лишними.

Разговор оказался успешным — криминальный авторитет получил свои три миллиона и выдал мне расписку в том что он, якобы, подарил мне 21 миллион золиков (у него был и вполне легальный бизнес). После этого я совершенно спокойно перевела деньги со всех восьми счетов на один — на собственное имя и вернулась в Деметру.

Теперь для всех я была любовницей (возможно, бывшей) бизнесмена с нехорошей репутацией, которой хахаль почему-то подарил приличную сумму. Деньги стали моими совершенно легально. Я могла жить под своим именем и не бояться ни налоговой, ни обычной полиции.

К счастью, никто из «оривеевских» знакомых, включая мою кураторошу, обо мне больше не вспомнил — у них, думаю, хватало проблем и без меня!

— Нормальный корабль на эти деньги, понятно, не купишь… — задумчиво сказала Мика, — но какой-нибудь планетоход двадцатилетней давности…

— Подожди… так ты, значит, согласна?

Мика пожала плечами. В торшерном розовом освещении лицо выступало белым пятном, и на месте глаз мерещились таинственные провалы.

— А куда мне деваться, Синь? Как ты правильно сказала, что нам делать в этой дыре?

Я разлила по бокалам савойское.

— Давай тогда выпьем. За нас!

Бокалы дзинькнули. Савойское было кисловатым и крепким.

— Корабль я найду. А вот друзей… с этим, как выясняется, в Галактике — большие проблемы. Так что я рада.

Мика улыбнулась.

— Ну и я… раз уж есть возможность поглядеть мир.

— Только, — предупредила я, — мою империю, скорее всего, отвоевывать придется. Свято место, знаешь, пусто не бывает, а добровольно власть никто не отдает.

Мика пожала плечами.

— Ну и что, я ж офицер, вообще-то. А здесь я чем занимаюсь?

Лус мерно посапывала в детской.

— А чего бы тебе вообще не захватить корабль? Зачем обязательно покупать? — спросила Мика, — раз уж ты все равно шибаг.

Я покачала головой.

— Знаешь, с ребенком это не так-то просто. А как твой этот… Мэттис?

Лицо подруги красноречиво скривилось.

— А пусть идет лесом… Ну его.

— Правильно, — одобрила я, — давай еще выпьем.

Мы выпили.

— Про корабль, Мика, тут все просто. Он нам только для перелета нужен, а какая разница, на чем лететь? Космические бои вести… видишь, нет на Серетане кораблей, которые способны противостоять глостийским либо кораблям Федерации. Ты же сама видела… разве что «Авис» угнать. Так его используют на полную катушку, не получится.

— Сейчас новое поколение заложено, — сказала Мика, — на основе технологий «Ависа». Не полностью, конечно, копируют, но… эти кораблики получше будут. Однако пока они до серии дойдут, еще лет пять пройдет, думаю.

— Думаю, быстрее. Но не стоит ждать. Мы доберемся до Гоны, а там посмотрим по обстановке.

Я помолчала. Может, мы и вправду сумасшедшие? Материнская часть моего «я» сопротивлялась такому плану. Пожить спокойно на Серетане. Ну дыра… Зато ребенок будет в относительной безопасности. Какая разница? — спросила я себя. Ты ведь не сможешь прожить здесь всю жизнь. А если Лус окажется в опасности в возрасте семи лет, десяти — это лучше будет? Нет уж, родилась дочкой шибага — терпи.

Бета посмотрела на меня, глаза ее блеснули зеленым фосфором, отражая свет. Я положила руку на холку пантеры.

— Думаю, стоит попробовать.

Я в Космосе!

Все сорок дней перелета я ощущала себя почти пьяной. Мы по очереди дежурили в Посту дряхлого грузовичка «Сайни», который нам продали всего за 20 миллионов золиков. Здесь не было и Палубы, точнее, конечно, она была, но без ксиоровой стены, так что на звезды не полюбуешься. Просто так, дряхлая скорлупка, которая еле-еле ползет, натужно отрабатывая парсеки. Однако три прыжка «Сайни» совершила вполне добросовестно. Я не слишком опытный навигатор, а у Мики только и есть, что теоретические навыки — но курс мы проложили верно.

Через месяц перед нами возникла система Гоны.

Несколько раз в системе нам попадались чьи-то корабли, я их не опознала, да и вступать в контакт никто не стал — что типично для шибагов. Честные космоплаватели всегда обмениваются сигналами при встрече. Но ведь понятно, что Гона — злачное место.

Любопытно, что жители ее так и не знают, сколько кораблей летает в небе над их головами… и что вообще чужие корабли существуют.

Наконец мы вышли на орбиту Гоны. Я показала Мике Сальветрину — она как раз плыла под нами. Неровное распластанное среди океана пятно, и несколько пятнышек поменьше. Я стала вызывать остров.

Удивительно, но уже через полчаса — мы ушли на другую сторону планеты — динамик захрипел и откликнулся безличным мужским голосом (преобразователь здесь был хреновый, не позволял узнать собеседника по голосу).

— Я Сальветрина, кто меня вызывает?

На мое лицо наползла непрошеная улыбка.

— Сальветрина, вызывает Дикая Кошка.

— Принцесса… — голос в динамике стал потише, — вы вернулись?

Адоне, да неужели? Неужели они примут меня? Ждут? Это было бы просто фантастикой.

— Совершенно верно. Кто на связи?

— Это я, Принцесса, Дэнс… Надо же — и не верится. А мы уже думали…

— Все ясно, Дэнс. Дадите посадочный луч?

— Сию секунду, Принцесса!

Я вошла в атмосферу, скользнула по верхним слоям, стала снижаться, чтобы попасть точно в заданный мне лучом коридор. Автоматика работала хреново, половину на этой развалине приходилось делать руками. К счастью, Мика безмолвно помогала мне.

— Синь, так они что, тебя ждали все-таки?

— Да похоже, — настороженно отозвалась я, — посмотрим, как оно…

В любом случае, не торчать же на орбите. Надо садиться, а там глянем по обстановке.

Хотя посадка была увлекательной, как катание на карусели в детстве, я успела отметить, что на поле под колпаком стоит лишь «Отражение», больше кораблей не было. Свой аффликтор я узнаю где угодно. Еще бы «Зеркало» увидеть. Как я, оказывается, соскучилась по кораблям — как по людям.

Но возможно, они построили другой космодром. А мелочь вообще может стоять где угодно. Может быть и так, что какие-то корабли висят на орбите.

Оружием мы, конечно, запаслись на Серетане — на всякий случай. Наш серетанский бластер примитивен, но ведь мы с Микой именно из него и учились стрелять много лет. Я осмотрела себя. Бластер под рукой, на поясе, броневой бикр, ряд ручных спикул, как обычных, так и газовых, лазерный тесак… пожалуй, хватит. И еще мое секретное оружие. Я подхватила на руки Лус и так мы вышли из корабля. Впереди — Мика, за ней я с ребенком на руках, за мной — Бета.

Один из моих рядовых, кажется, его имя Гдан, подогнал флаер к пандусу корабля.

Я улыбнулась парню. Он медленно повел машину к зданиям на окраине космопорта.

…Все-таки что-то не так во всем этом. Не может быть, чтобы они меня ждали и приняли с распростертыми объятиями…

Мы вышли из флаера и вслед за Гданом вошли в небольшое серое здание, которое я использовала как пропускной пункт.

Удивительно, но видеть лица моих шибагов было приятно… Впрочем, из офицеров здесь стояли только Дэнс и Таффи. И никого больше. Я бы предпочла встретиться с Изайком… Дерри… но успеется.

И толпа рядовых шибагов — тоже все лица знакомы. Новеньких нет. Быстро же, однако, они собрались… Я спустила Лус на пол, она тут же вцепилась в мою руку.

— Принцесса! — Дэнс опустился на одно колено. Я положила руку ему на плечо. Кивнула Таффи. Потом — общий кивок.

— Рада вас видеть, ребята! Как вы тут без меня?

— И мы рады вас видеть, Принцесса!

— Кто руководил делами в мое отсутствие? Ты, Дэнс?

— Да.

— Ну что ж, думаю, стоит пойти во дворец? Мы ведь не будем разговаривать здесь?

Толпа расступилась, пропуская меня. Держа Лус за руку, я прошествовала через зал и шагнула в проход…

Внезапно наступила тьма, и что-то больно и резко стянуло кожу на лице. Через секунду я поняла, что это такое, хотя мои руки уже протянулись, пытаясь содрать этот кошмар — но этого времени оказалось слишком много, меня уже схватили сзади, и я ощутила мягкий толчок в затылок… парализатор…

Я падала с мыслью — как странно, что они не убили меня сразу. Но эта мысль была погребена под одним отчаянным и диким мысленным воплем — Лус!!!

То, что упало мне на лицо, называлось «чертова кожа». Ясное дело, газ применять было бессмысленно, ни один газ не действует мгновенно, а при малейшем запахе я сразу наброшу шлем. По-хорошему, надо было и входить уже в шлеме, но это слишком дико бы выглядело.

Вот они и применили примитивное оружие, позаимствованное у какого-то дикого племени. Странная кожа, которая стягивается и намертво приклеивается к телу. На лицо — очень эффективно. Если бы я не успела закрыть глаза, осталась бы без глаз. И так, когда снимали чертову кожу, почудилось, что сдирают мою собственную. Сейчас лицо, наверное, страшненько выглядит, красное и облупленное. Болит, как ожог, терпеть можно, но неприятно. И потрогать нельзя — все тело плотно прижато силовым полем, да еще и на всякий, видимо, случай, прикручено во многих местах меланитовыми шнурами к ложу. Даже пальцем не пошевелить.

Просто так на меня напасть они побоялись, хотя их несколько десятков. И даже парализатором сразу стрелять не решились, знали Бету… а что с Бетой?

Что с Микой?

И самое главное, самое ужасное — что с Лус?!

Спокойно… во всяком случае, они ничего не сделали с ней до сих пор — если уж они захотят ее убить, то сделают это обязательно на моих глазах, я ведь знаю своих шибагов… Меня затошнило.

Да почему они должны ее убить? Если уж меня не убили.

Примерно с минуту я остро жалела, что не осталась с дочкой на Серетане.

Раздался какой-то звук, я мгновенно собралась внутри. Дэнс… Наклонился надо мной. Я собрала довольно скудную слюну и изо всех сил плюнула. Не попала. Дэнс покачал головой. Убрался.

— Предатель, — сказала я.

— Зря вы так, Принцесса, — сказал Дэнс.

— Где ребенок?

— С ребенком все в порядке, не беспокойтесь.

Я глубоко вздохнула.

— Ладно, Дэнс. Ты всегда был ничтожеством, ничего удивительного… Почему вы оставили меня в живых? Что собираетесь делать?

— Принцесса, — Дэнс вдруг положил руку мне на плечо — беспомощное, плотно прижатое, — провел по телу. Так провел, что затрепетало что-то внутри, и одновременно бессильная ненависть захлестнула меня.

— Сволочь, — сказала я, — какая же ты сволочь! Да ты и трахнуть меня не сможешь, у тебя все равно не встанет.

Я хорошо знала Дэнса. Вот Таффи я такое бы не сказала, тот немедленно начал бы доказывать на деле, что способен меня трахнуть, и еще как способен. А у Дэнса, похоже, кое-что и впрямь поникло. Слава Адоне!

Мой бывший заместитель отодвинулся и вздохнул.

— Принцесса, вы, как всегда, правы. Вас следовало убить сразу, и вы бы именно так и поступили на моем месте. Но вы же знаете, что я люблю деньги. И между прочим, за последнее время наши финансовые дела сильно пошатнулись.

— А что, кто-то предлагал за меня деньги? Рабыня я никудышная…

Я вдруг похолодела, поняв — кто. Через секунду Дэнс подтвердил мои подозрения.

— Да, Принцесса. И деньги за вас предложили очень хорошие. Я даже не ожидал такой удачи — что вы так опрометчиво сдадитесь нам… Ну а за дочку, думаю, цену мы еще накинем.

— И много он дает за меня?

— Да. Восемьсот миллионов в галактических… — честно сказал Дэнс. Адоне, за эти деньги можно купить полпланеты.

И за Лус еще что-то… да конечно, Аригайрт с удовольствием купит Лус. Он же понимает, что такое материнская любовь… Змей! Змей! Ему даже ничего делать не придется, чтобы я ползала перед ним на брюхе и выполняла любые приказания… Это так просто.

Я приказала себе заткнуться и не думать ни о чем таком.

— Где моя подруга? — спросила я резко, — вы убили ее?

Дэнс улыбнулся.

Мика Аригайрту не нужна… а здесь ее держать — слишком хлопотно.

— Таффи взял на себя присмотр за ней…

Адоне, и это еще… бедная Мика!

— У вас красивая подруга.

— Я хочу видеть Дерри, Ральфа или Изайка.

— К сожалению, Принцесса, это невозможно, — холодно сказал Дэнс.

Так, хватит ломать комедию.

— А теперь, Дэнс, если не хочешь сдохнуть завтра, отвязывай меня.

И глядя на его удивленное лицо, я пояснила.

— Видишь ли, у нас троих есть иммунитет против язвенной чумы. А у вас его нет. В момент, когда нас захватили, я раздавила ампулу. Ты умрешь одним из первых. Эпидемию остановить вы не сможете, это военный штамм.

Уже договаривая, я поняла — что-то не так. Никакого страха в глазах Дэнса не появилось. Он высокомерно улыбался.

— Ай да принцесса… ай да предусмотрительность, — похвалил он, — ну не огорчайтесь. Вы же не могли знать, что с полгода назад нас пытались атаковать люди Вирса, и как раз с помощью этой чумки.

Я замерла. Адоне, неужели такая несправедливость? Да, чумка сейчас везде актуальна, но я не знала, что до такой степени. Что и до наших это уже дошло — на Серетане мне удалось достать эту ампулу очень сложным путем.

Несколько дней я все же надеялась, что вирус подействует. Но видно, и впрямь Дэнс и его люди пережили биологическую атаку, сумели где-то добыть сыворотку и выжить. Скорее всего, того же Вирса и захватили.

Никто не заболел, судя по всему.

Я так и не придумала, как освободиться. Меня не отвязывали вообще. Кормлением и всяким уходом занималась незнакомая мне женщина, которая казалась глухонемой — никак на мои обращения не реагировала.

Наконец за мной пришли двое из моей команды — я помнила их лица, имена, но больше ничего, и так же, не говоря ни слова, подняли вместе с верхним слоем ложа и понесли.

Единственное, что я смогла понять — я оказалась на «Отражении».

Моим новым местом пребывания был крошечный отсек, по-моему, отделенный от других временной стеной. Теперь я видела другую девушку, тоже крайне молчаливую и не отвечающую на вопросы — но гораздо симпатичнее, понятно, какие функции она выполняла на корабле.

Сейчас я лежала только под силовым полем, уже без привязи — но в сущности, какая разница, все равно не пошевелиться.

Но однажды судьба сжалилась надо мной, и вместо незнакомой красотки, в мой отсек вошла Сири — я хорошо помнила ее. Я сама нашла девчонку на Гоне, судьба ее была похожа на судьбу Ральфа. С той разницей, что Сири сразу сошлась с одним из моих пилотов, Чон Веем, и в основном жила на земле. Я подарила ей и Вею неплохой домик…

Глаза Сири чуть расширились. Она села рядом со мной и стала молча кормить меня с ложки какой-то гадостью.

— Сири, — сказала я быстрым шепотом, — помоги мне!

Она застыла. Потом достала из кармана планшетку, быстро заработала пальцами. Показала мне написанное.

«Нам запрещено говорить с вами. Здесь камеры».

Это понятно… гады… Но Сири умница, нашла выход, планшетка у нее очень маленькая, и не поймешь. Как же говорить с ней?

— Хоть бы знать, — сказала я безлично, — где моя дочь, где Мика, Бета.

Сири снова поколдовала над планшеткой, пряча ее под краем ложа.

«Все они здесь, на корабле».

— И что вообще произошло, где Ральф, где Изайк, Дерри…

«Здесь была война. Изайк убит. Ральф и Дерри куда-то улетели на «Тени». Все другие тоже, кто убит, кто как. Теперь всем заправляют Таффи и Дэнс. Мы не хотим, но что делать?»

План созрел у меня мгновенно. И делать надо — сразу, возможно, что Сири больше и не появится. Это был просто недосмотр Дэнса…

— Отключи поле, — быстро прошептала я, — или я их всех убью, или ты будешь не виновата, поле может и случайно… Я свяжу тебя.

Сири смотрела на меня несколько секунд. Я чувствовала, как страх борется в ней с желанием помочь. Все зависит от того, насколько парочка — Таффи и Дэнс — успела ее достать. Жива ли ее семья. При мне ей — да и большинству — было хорошо. Я уверена, те, кто был со мной раньше — поддержат меня.

Сири протянула руку…

Миг — и я ощутила себя свободной.

В следующую секунду я вскочила.

— Снимай одежду!

Не бегать же голой в самом деле… Жаль, что Сири не в бикре, конечно. Девушка заколебалась. Ладно — для следящих камер лучше представить все так, будто поле отключилось внезапно, и я напала на нее. Если меня все же убьют, Сири хоть будет не виновата. Преодолев неловкость нападения на союзника, я прыгнула, закрутила ей руку за спину, быстренько содрала верхнюю одежду — узкие облегающие штаны и пуловер с дурацкими блестками, потом повалила Сири на ложе и прикрутила ремнями, которые так и свисали по бокам, она и сопротивлялась только для вида. В рот ей я затолкала шелковый шарфик с ее же шеи.

На все это ушло около полуминуты, и еще секунд десять — на одевание. У Сири нашелся и крошечный дамский — но лучевой! — пистолетик, напоминающий «Фризу» свирского производства. Отлично… Я впрыгнула в полусапожки Сири — чуть великоваты, но пойдет. Выскочила в коридор.

Успела. Без меня развели разгильдяйство, и это очень хорошо — я бы не допустила, чтобы у такого пленного не стоял вооруженный пост. Хотя, возможно, вооруженный они и боятся ставить — слишком многие ребята меня помнят и сочувствуют. Где-то сзади уже раздавался шум — мой побег, конечно, увидели на камере, но ведь еще надо добежать… Я ломанулась в противоположную сторону. Сейчас нужно будет всех убивать по дороге — мало надежды, что кто-то перейдет на мою сторону, пока перевес за ними.

Знать бы, где они держат Мику! Эх… Но хорошо уже то, что я отлично знаю «Отражение». В Пост, немедленно!

Впереди замаячили чьи-то бикры… трое… у них приказ брать меня живой, это ясно. Не стреляют. Я сорвала предохранитель «Фризы». Они, идиоты, даже без шлемов. Через секунду один свалился с разрубленной головой, второй рванул куда-то в сторону, третий успел накинуть шлем и двинулся на меня. Я выстрелила по ногам, по шву над коленом, шибаг упал. Очень хорошо. Когда я подбежала к парню, он попытался еще схватить меня за ногу… болван. Я двинула его пяткой в шейное сочленение. Забрала лучевик. Отлично! Еще бы бикр снять, но некогда.

В переходник… ступеньки… еще двое.

Боятся меня убить, думаю, Дэнс им это запретил. Еще бы, потерять такую сумму. Да и весь полет затеян ради продажи меня.

— Парни, переходите на мою сторону! Мы возьмем корабль!

Беда, что этих двоих я плохо знаю…

— Щас, сука! — шибаг попытался схватить меня за руку. Идиот… я отпрыгнула в сторону и одним лучом покончила с обоими. Прихватила пару ручных спикул, сунув их в карманы штанов. Какая одежда неудобная…

Наверх! А там уже — столпотворение. Типа, с таким количеством врагов, детка, тебе все равно не справиться. Эх, жаль, конечно, корабль, но… Я пустила вперед сразу обе спикулы. Ну нельзя скапливаться в помещении в такой ситуации! Меня попытались схватить, я ушла от захвата, тем временем спикулы взорвались, покалечив множество народу, даже мне на лицо попали какие-то брызги — мозги, наверное, чьи-нибудь. Я уже стреляла, выводя из строя тех, кто поближе… а они все еще боялись отвечать стрельбой, пятились, разбегались. Отсек, конечно, к чертям, стены и пол разворочены — но он внутренний, ничего.

Следующим их шагом будет применение газа, чертовой кожи и прочих прелестей. Я выбрала парнишку поменьше и стала сдирать с него бикр. Шибаг был мертв. Погиб, видно, одним из первых — не успел накинуть шлем, голова выглядела страшненько, зато бикр цел. Потеря времени, но… Шлем я надела сразу и даже щиток опустила — не будем рисковать.

Перепрыгивая через трупы и отодранные куски тел, я бросилась в следующий отсек. Здесь уже началась пальба. Вовремя я надела бикр! В нем не так-то легко подстрелить человека. Однако я ускорилась. И вот он, Пост! Дверь, естественно, задраена. Стрелять здесь уже опасно, но что делать? Открывающая система — вверху и справа. Я пальнула по ней, крышка отскочила. Удар кулаком — дверь отъехала в сторону.

Мне навстречу вскочил Ку Таки.

— Ку! — воскликнула я с радостью, — помогай!

— Принцесса, — сказал он растерянно. Посмотрел на копилота, его имя я тоже помнила — Квиррос.

— Кви, ты будешь с нами? Я с принцессой!

— Я тоже!

— Отлично, ребята! Охраняйте Пост, я пока займусь остальным.

По крайней мере, можно будет спокойно работать — Ку и Квиррос никого не пропустят.

— Внимание всем! — я говорила по общей внутренней сети, — я, Дикая Кошка, нахожусь в Посту! Все, кто помнит меня — переходите на мою сторону! Убейте Дэнса и Таффи, освободите моего ребенка и мою подругу. Тот, кто освободит моего ребенка, получит большую награду!

— Эй, сука! — раздался визгливый голос Дэнса, я еще ни разу не слышала таких интонаций, — Немедленно сдайся, или твой ребенок будет убит. Положи оружие и спускайся на второй ярус, если ты хочешь видеть дочь.

В динамик ворвался дикий, отчаянный рев Лус. Меня затрясло. Что он делает с ней? Первым моим порывом было — вскочить и бежать…

Спокойно. Если он победит, Лус постигнет еще более страшная судьба. Нам терять нечего.

В глазах темно. Кажется, это самое трудное, что мне приходилось делать в жизни. Не думать о Лус. Не думать. Я Дикая Кошка.

— Шибаги! — крикнула я по общей сети, к счастью, отключить ее можно только отсюда, — я обещаю вам вернуть прежнюю жизнь! Я вознагражу всех, кто поможет мне! Освободите моего ребенка и убивайте предателей! Освободите мою подругу, и она поможет вам!

За моей спиной началась пальба. Ох, как это нехорошо — стрелять в Посту! К счастью, «Щит» все еще стоял в углу, Ку выкатил его, и мы, а также управление и стены были надежно защищены силовым полем. Ничего… они не прорвутся. Мои пилоты стреляли экономно. Я время от времени повторяла по радио общий призыв. Дэнс что-то там вопил в динамике, орала Лус, я заставляла себя не слушать. Даже если он убьет ее — это лучший исход, чем попасть в лапы Аригайрта. В Пост уже никто не ломился, несколько человек, перешедших на мою сторону, заняли предпостовой отсек и охраняли нашу дверь. На экране мы видели все, что происходило в предпостовом отсеке, а здесь уже шла бойня. Вот кто-то прорезал стену и лезет в отверстие — ага, как бы не так, удар — и на месте головы кровавый блин. Но теперь оборонять приходилось оба отверстия. Я успевала командовать боем и смотреть за тем, что происходит в коридорах и отсеках корабля. Я лишь бросила взгляд на командный отсек, где находились Дэнс, еще несколько негодяев, и моя Лус, я не разобрала, что с ней происходит и не хотела этого видеть, хотя Дэнс неоднократно приглашал посмотреть. Вот Мику я никак не могла найти и Бету тоже.

Обстановка уже складывалась в мою пользу. Я не зря рассчитывала на шибагов — они помнили меня и любили. И только теперь я начала понимать, что бросила их — по сути, подло. Безответственно. Мне казалось, что вся Империя существует лишь для меня, я ведь для себя все это делала. И раз мне плохо, не нравится — надо уйти и искать что-то другое. Но как они-то должны жить без меня? Почему я о них не подумала?

А почему я о них должна была думать, мелькнула злая мысль. Что они за люди, если подчиняются только силе? Сила исходила от Дэнса с Таффи, им все это не нравилось, но они подчинялись. Теперь я… уж казалось бы, из какого положения я выбралась — но сила теперь исходит от меня — и они переметнулись обратно. Да что же, у них совсем нет собственной воли, желаний? Какого змея они не уничтожили негодяев раньше?

Дэнс, видимо, понял, что обстоятельства складываются не в его пользу, и завизжал:

— Сволочь! Кошка! Останови их! Останови немедленно, или я убью твою дочь! Я начинаю, гадина!

Я не смогла оторвать взгляд от экрана.

— Слышишь, сука? — сказал Дэнс, — сейчас я буду убивать твоего ребенка медленно. Ну подумай! Начнем, пожалуй, с пальчиков…

Лус уже просто всхлипывала, видимо, устала орать. Но когда Дэнс схватил ее за ручку, ребенок снова завелся с нижних нот, постепенно переходя к визгу.

— Сейчас она еще сильнее заплачет, и ты, сука, в этом виновата…

Все, поняла я. Не могу. Да, похоже, что мы победим, но он убьет ее. И тем самым он убьет меня. Это даже не Ильт. Лус — это я и есть. Я не хочу никакой победы. Не хочу…

Я не отдавала никаких приказов — какая разница, если он победит, с Лус все равно сделают то же самое, только чуть позже. Я просто уже ни о чем не могла думать. Дэнс на экране выпустил тонкое лезвие лазерного резака. Перехватил поудобнее ручку Лус.

Дверь командного отсека распахнулась, и Дэнс отлетел в сторону. Там что-то мельтешило на экране, я уже не понимала — что именно. И лишь когда ярко сверкнула блестящая рыжая грива волос, я поняла, что произошло. Я увидела Мику — в бикре, увидела Лус на ее руках… мелькнуло черное гибкое тело пантеры. Они все были там!

— Мика, сзади! — закричала я. На какую-то секунду моя подруга замешкалась из-за Лус, и сзади оказался один из слуг Дэнса, я еще не поняла, что он собрался делать, но тут на него обрушилось тяжелое тело Беты. Однако шибаг успел выпустить луч… Бета тяжело упала на него сверху, успев рвануть сонную артерию, ее лапы конвульсивно задергались… Но Мика уже опомнилась, осмотрелась и скомандовала:

— Вы, четверо — охраняйте отсек и эту сволочь, остальные — за мной! В Пост!

Мы встали на обратный курс.

Таффи погиб, к сожалению, в бою, Дэнса мы сразу казнили, причем мне показалось, что ребята сделали это с большой радостью. Надо же, а я когда-то спала с этим типом, мне казалось, что он не такая уж сволочь.

От экипажа осталось целых две трети, не так уж мало. Потери невелики.

Погибла Бета.

Она спасала Мику и мою дочь. Наверное, правильная смерть.

Лус особого вреда не причинили, только, конечно, нервы расшатали, пришлось поить ее слабенькими транквилизаторами несколько дней.

Лус спит. Мы сидим с Микой в командном отсеке и пьем уже вторую бутылку грапса.

Так нельзя. Я знаю, что так нельзя. И я даже не понимаю, почему мне так хреново? Просто ничего — совсем ничего уже не хочется.

Предатели проиграли. Оказались слишком жадными — Таффи побоялся, что Дэнс не поделится с ним денежками, полетел тоже. Впрочем, у них и людей-то почти не было больше. Обезлюдела моя Империя. Мало того, пока меня не было, они не только разогнали и убили кучу народа — они прокакали все корабли, кроме «Отражения». Они все потеряли!

Лицо Мики плывет и двоится… Да нет, это я просто расслабилась. Что я, пить не умею?

— Синь… мы сейчас туда, на планету?

Я киваю. На Гону. Я покажу тебе дворец, думаю, ты оценишь. Вот хоть есть кому оценить… но что там осталось от дворца? Надо же быть такой наивной… хотя нет, я не думала, что все по-прежнему, и что меня примут вновь как королеву. Я вполне рассчитывала и на то, что случилось. Но я не думала, что они до такой степени все развалили, разрушили… А на что я буду восстанавливать дворец? Денег-то у меня нет. Вообще — нет ничего.

— Наливай, Мика.

Струйка, брызжущая в бокал, кажется фиолетовой. Это такой свет.

Неужели мне из-за Беты так плохо? Да… наверное.

Нет, поняла я, из-за Лус. Мне просто пришлось что-то сломать в себе. Это было правильно, даже если бы Дэнс убил мою девочку — это было правильно. Потому что альтернатива еще хуже. Я совершенно логично себя вела.

Только почему-то кажется, что я больше не люблю Лус… Вот что страшно-то.

Я уже и видеть-то ее не хочу. Спит — и ладно. Ну ничего страшного, это пройдет. Прилетим на Гону, найму няню.

Какую няню? На какие шиши?

— Синь… — осторожно говорит Мика, — а может, хватит уже?

А я разве… оказывается, я снова разливаю грапс. Моя рука разливает, причем довольно точно, без всякой тряски.

— Да, — я опрокидываю стопку в рот, — это последняя. Вот что, Мика, сейчас будем менять курс и планировать операцию.

Выслеживать жертву, искать подходящий выход, рискуя напороться на полицию — все это довольно муторное дело. Мне сейчас не хотелось заниматься такой ерундой. И я повела корабль в систему Стании.

Есть еще такая верная и довольно жирная статья доходов — межпланетные перевозки. Мне, естественно, подходили только грузовики, с пассажирских какой доход — только людей продать, а я этим не занимаюсь. Но в системе Стании, я точно знала, на нескольких планетарных спутниках добывают редкоземельные элементы и еще что-то там ископаемое, и бабки на этом можно срубить неплохие.

А охраны там почти никакой. Космический флот Стании — один смех даже по сравнению с серетанским. Иногда туда СКОН забредает, но это редко.

Я поручила Лус заботам Сири и еще одной девушки, и со спокойной совестью занялась работой.

Грузовик мы нашли почти сразу. Красавец, крупнее нашего «Отражения» (по станийским меркам гигант), он медленно полз к Стании от пояса астероидов, как раз пробиваясь сквозь довольно плотный метеорный рой. За судном шел эскорт — два станийских аффликтора — летающие гробики с лампочками вместо пушек. Идеальное положение для нас.

Мы выждали и атаковали грузовик, едва он вышел из роя. Пока наши истребители под командованием Ку расстреливали конвой — один из ударных кораблей стал улепетывать, явно поврежденный, второй ребята взорвали, что ж, такова жизнь. Я тем временем взывала к разуму командира грузовика. Он нехотя согласился на стыковку (а куда деваться?) Мы провели сие действие быстро. Я посмотрела на Мику.

Конечно, со временем она станет моей второй рукой. Но пока ей надо учиться. Мика хороший офицер, но не пират ведь.

— Пойдешь со мной?

Мы — я, Мика и шестеро моих ребят — миновали стыковочный коридор. Вроде инцидентов быть не должно, люди разумные. Как бы не так! Воздух заискрился, мы бросились за уступы стен.

— Снять? — предложила Мика. Глаза ее поблескивали. Ну вот, сразу видно, человек в своей стихии. Я кивнула и послала с ней еще одного парня.

Медленно, прижимаясь к стенам, они двинулись вперед. Минут через пять Мика доложила, что проход свободен. Мы пробежали коридор. Мика стояла в переходнике, у ее ног валялись двое в разрезанных станийских скафандрах.

— Молодец! — одобрила я. Капитан дожидался нас в Посту. Что ему было делать, бедняге? С ним — еще двое членов экипажа (всего их было пятеро, но не все согласились сдаться без боя). Бедные станийцы дрожали от ужаса. Капитан быстренько объяснил схему загрузки и рассказал, что и где можно найти ценного. Потом пленным просто нацепили наручники и загнали, чтобы не путались под ногами, в одну из камер.

По рассказам выходило — ценного немало.

Я послала Мику на второй ярус, сама с двумя шибагами отправилась в грузовые отсеки. Прав оказался станиец… Везли они мишметалл — смесь лантаноидов, без которых в цивилизованных местах, как известно, не получить нормальных линз для лучевых пушек, и которые поэтому очень даже дороги. Еще там были скандий и титан — тоже довольно дорогие элементы, было и железо. Причем все очищенное, очень неплохого качества — судя по надписям о процентном содержании, надо будет, конечно, все это перепроверить.

Я осмотрела трюмы, вызвала еще нескольких человек, раздала всем поручения — надо перенести груз к нам, не таскать же эту посудину на прицепе. Станийцев вместе с их жестянкой я собиралась отпустить, за такое убожество, как этот грузовик, точно никто не заплатит.

Сердце радостно подскакивало — получилось. Все получилось. И вроде, операция-то простенькая, но я опять чувствую себя человеком.

Поднялась наверх. Мика вышла мне навстречу — прямо поверх ее бикра красовалась тоненькая цепочка с фанком — очень редкий минерал, и добывать его крайне тяжело, только на планетах с бешеной атмосферой, и стоит он… н-да. Мика притронулась к кулону.

— Я там собрала все, что мы нашли в каютах. А это я себе оставлю, ты не против?

— Да конечно, — я посмотрела на подругу и усмехнулась. Похоже, что в роли шибага Мика чувствовала себя вполне комфортно.

Мы так обнаглели, что дали еще один рейд по системе Стании, атаковали грузовичок поменьше, почти с тем же успехом, разве что и добыча была не такой большой. Тут появился патрульник СКОНа, вряд ли кто-то вызвал, просто видно, патрулировали… Мы успели быстро и незаметно слинять к выходу Стания-02.

Раньше у меня была специальная команда, которая занималась выгодной перепродажей нашей добычи — очищенной руды, например. Но я даже не знала, живы ли эти люди, на Гоне ли… Мы продали руду на Свейни, я знала, что продешевили раза в два — но не умею торговаться. Что ж, наварились мы все равно неплохо.

Никому не хотелось на Гону. Даже и команда дрожала от возбуждения, почуяв запах денег. Чем они занимались без меня почти три года? Впрочем, Ку Таки объяснил — всю добычу от операций начальство забирало себе, ребятам платили постоянное жалованье, так что воевать особо никому не хотелось. Идиоты!

Мы не стали заходить на Гону, а совершили еще один круг в сигма-пространстве. У Вейдара мы взяли прогулочную яхту — самым большим кушем оказался сам кораблик, производства Артикса. У Скабиака — удирали от СКОНа. На известном перекрестке четырех выходов Лаверане мы поймали танкер, груженный ртутью. Команду высадили на ближайшей планете, Свирне, а судно продали прямо вместе с грузом.

К счастью, мои материнские чувства, вроде бы, восстановились. Я перестала ощущать Лус как чужого ребенка, ее очаровательный ротик, лепечущий вполне осмысленные слова, ручки, носик, глазки — все это снова умиляло меня.

Да и вообще — чего это я расстраиваюсь? Может, еще никогда в жизни у меня не было все настолько хорошо.

Империю восстановим — да может, мне и не нужно столько народу и кораблей, хватит вот и «Отражения» пока. Денег полно, гулять можно сколько угодно. Развлекаться — как раньше, на всю катушку. Старую команду, конечно, жаль — особенно почему-то Изайка — но в конце концов, такова наша жизнь, за все приходится платить. Больше всего жаль Бету. Но и это можно пережить.

А главное — я уже никогда не буду одна. У меня есть дочь. У меня есть Мика. Мике плевать с высокого дерева на мое высокое положение. Так что в сущности, я выполнила то, чего хотела, улетая с Гоны — пусть остальные погибли, но хоть Мика будет со мной.

И цель в жизни имеется. Даже две цели. Первая — вырастить Лус. Вторая — найти все-таки когда-нибудь Аригайрта и хорошенько надрать ему задницу.