Николай I - попаданец. Книга 2

Глава 19.

- Эй, Савелий, чтоб тебя, проследи, чтоб загружали осторожнее. Ведь сломают же ироды. Кряжистый мужичек, с лапатообразной бородой и морщинистым, обветренным лицом, ответил с обидою в голосе:

- Дык, мы со всею осторожностью, Прокофий Афанасьевич, доски скользкие после дождя. Надобно их песком посыпать, что ли.

- Так посыпь, поезд вас дожидаться не будет. Если опоздаешь на станцию, заказ сорвешь.

- Ничего, успеем, через час закончим и тронемся, - Савелий шмыгнул носом, смахнул с лица капли пота и крикнул грузчикам, - Давай робя, веселей, и продолжил обращаясь к надзирающему за погрузкой клерку, - еще две подводы и магарыч.

В это время мимо них проехала крытая пролетка и остановилась как раз у главного входа, в двадцати метрах от грузчиков. Прокофий Афанасьевич, только что ругающий мужиков, развернулся и побежал рысцой приветствовать начальство. На самом деле его присутствие более требовалось при погрузке, но лишний раз помусолить глаза начальству не в тягость. Такова была жизненная философия заводского учетчика и грозы местных грузчиков господина Никифорова. Карьеру это сделать ему не помогло, но характер не переделаешь. С другой стороны, Прокофий Афанасьевич, семи классов образования и тридцати лет отроду работал старшим учетчиком у самого Зельдера, одного из успешнейших заводчиков в империи - как ни крути, а не мелкая сошка. И зарплата у Никифорова солидная, аж пятьдесят целковых в месяц. Дык, ведь через его руки проходит товару чуть ли не на мильйон, а идет тот товар по всей Европе, и даже через океан, в Америку. А там глядишь, и почтительность его окупится. Большой человек Михаил Исаакович Зельдер. Все чего не коснется, превращает в золото.

- Ишь побежал, аки к крале, - усмехнулся Василий, темноволосый парень, с редкими, еще пробивающимися усиками, уже два года работающий на заводе.

- Не, - усмехнулся Николай, высокий и широкоплечий мужичек, с аккуратно подстриженной русой бородой, - барыни таких не любят. Вот я другое дело, - и он распрямил свои широкие плечи.

- Цыть там, - зашипел Савелий, - вот загрузите, тогда и зубоскальте. Не приведи господь ящик грохните, всех премии лишать. - Грузчики умолкли и, покряхтывая, продолжили работать уже молча и деловито.

Никифоров, подбежав к барскому экипажу, снял картуз, и немного подобострастно приветствовал хозяина:

- День добрый, Михаил Исаакович, мы как раз погрузку заканчиваем, аккурат к поезду успеем. Все как в заказе указанно. Уж я проследил.

Зельдер вышел из экипажа, кивнул Прокофию Афанасьевичу, сказал: - Спасибо, - и, уже не глядя на учетчика, поднялся по ступеням к массивной входной двери с чугунными, витыми ручками. Охранник у входа предупредительно открыл дверь и хозяин завода, мельком поблагодарив, прошел вовнутрь.

Михаил Исаакович Зельдер - один из первых людей Киева выглядел весьма солидно. Немного сухопарый (сказывалось голодное детство), с небольшой, аккуратно подстриженной эспаньолкой и густыми с проседью волосами, он походил на университетского профессора. Но это только с первого взгляда. Походка его - немного торопливая и пружинистая, выдавала в нем человека энергичного и деятельного, а черные, внимательно смотревшие глаза, скорее человека дела, чем мыслителя. Костюм тройка, тонкого английского сукна сидел на нем как влитой, и человек не знающий, никогда бы не подумал, что детство свое маленький Миша провел в небольшом еврейском местечке в Подольской губернии, в полуразвалившемся домике с еще семью братьями и сестрами. После отмены черты оседлости в 1829 году, семейство Зельдеров перебралось в Киев. Отец Михаила, мелкий портной, держал мастерскую по пошиву готовой одежды на Подоле. Мальца не интересовало портняжное дело, зато он с детства испытывал большой интерес к механизмам, и даже соорудил в сарае, позади дома примитивный насос. Отец не препятствовал его наклонностям, благо сыновей, готовых продолжить портняжное дело хватало. Проявивши блестящие способности к точным наукам, юный механик с помощью стипендии от общины смог поступить в Харьковский политехнический университет, окончив который, некоторое время работал инженером на Юго-Западной железной дороге.

Судьба его круто переменилась в 1847 году, когда он изобрел швейную машину. Точнее подобные машины были изобретены и до него - идея, так сказать, витала в воздухе, но именно Зельдер довел ее до ума, внедрив несколько простых, но необходимых улучшений. Успех пришел практически сразу. Простой, надежный и относительно недорогой агрегат требовался везде, в особенности на селе, где хозяйки брали на дом работу для дополнительного заработка. Михаил Исаакович проявил свою деловую хватку, запатентовав свое изобретение в Европе и в США. В России, а затем и в Германии он создал одну из первых франшизных сетей для сбыта. Таким образом, ему удалось всего лишь за несколько лет практически подмять под себя европейский и российский рынки. Конкурентов он старался безжалостно давить исками. Хотя иногда соглашался на выплату роялти, если видел, что судом дело не решить.

Разбогатев, заводчик начал жертвовать на благотворительность. На его средства возвели заводскую школу и больницу. Харьковский университет, альма-матер изобретателя, получил новый кампус для факультета механики. Он же ежегодно предоставлял стипендии для двадцати студентов, не имеющих средств продолжить образование. Неудивительно, что Михаил Исаакович считался одним из первых людей в городе, а его имя было широко известно в России. Как-никак, а через двадцать лет машинки Зельдера, с чугунным клеймом 'З' имелись, чуть ли не в каждом доме.

В приемной, у кабинета его уже дожидался стряпчий, Александр Федорович Луговский. Пожав ему руку и поприветствовав, заводчик пригласил его в кабинет. Сев за свой широкий, покрытый зеленым бархатом стол, он жестом пригласил визитера присесть напротив и сказал:

- Рад вас видеть, Александр Федорович. Как прошел ваш вояж через Атлантику?

- Уже думал молится пресвятой деве, - улыбнулся стряпчий, - штормило почти до самой Англии.

- А мне говорили, что пароходы чрезвычайно стойкие к штормам, - сказал Михаил Исаакович.

- Право, не верьте. На личном опыте убедился, что все это домыслы. На поезде вояж гораздо удобнее. Не чувствуешь себя таким беспомощным. Впрочем, с вашего позволения, я хотел бы перейти к делу. Вы получили мою телеграмму из Берлина?

- Да, еще неделю назад. Вижу, господин Зингер хочет войны? Да и господа Грув и Бейкер тоже бузят?

- Так точно, - ответил Луговский. - Господин Зингер подал на нас в суд, и оспаривает наш патент. А, Грув с Бейкером подали в суд и на нас и на Зингера, утверждая, что детали, используемые в вашем агрегате, на самом деле были изобретены ими еще в 1845 году.

- И что, они запатентовали свое изобретение?

- В том то и дело, что они запатентовали его в 1848 году, за месяц до того, как мы зарегистрировали ваш патент. Но я это оспорил, ибо за месяц вы никак не могли узнать об их изобретении и таким образом додумались до всех деталей вашего агрегата самостоятельно.

- Понятно. А что господин Зингер? Вы считаете, что у него есть шансы?

- Не думаю. Но затрудняюсь сказать наверняка. Дело в том, что мы начали продавать швейные машинки в США с июня 1851 года, хотя ваш патент я зарегистрировал в 1848 году. Вот Зингер и напирает на то, что раз продажи начались лишь в 1851 году, то и готового продукта у нас на тот момент еще не было. Мол, то, что указанно в патенте и то, что ныне продается разные вещи. А наш нынешний агрегат есть копия его машинки.

- Но это же полная ерунда. В патенте прямо описывается суть моего изобретения с приложением чертежей. Так что шиш ему, а не компенсацию, - Михаил Исаакович в волнении аж привстал и оперся руками о столешницу.

- Дело в том, Михаил Исаакович, что суд по патентному праву может длится долго, даже годами. А тем временем мы не имеем права продавать нашу продукцию в США. Вы же сами приказали вернуть последний груз направленный в США.

- Знаю, знаю, - нетерпеливо перебил Зельдер, - но что вы имеете предложить?

- Суды в США продажны, и если поднести барашка кому надобно, то дело может решиться быстрее и в нашу пользу. Есть у меня один знакомый сенатор, который знаком с нужным нам судьей. Он готов поспособствовать решению нашего вопроса. Но, конечно, я ничего не могу предпринять без вашего решения.

- О какой сумме идет речь?

- Думаю, тысяч тридцать помогут ускорить дело.

- Ого, у вашего сенатора отменный аппетит, - усмехнулся заводчик.

- Дело в том, что, насколько мне известно, господин Зингер уже успел подмазать кое-кого из патентного бюро. Ведь наши проблемы не возникли просто так. Даже если мы не проиграем, мы теряем продажи.

- А если доказать, что мы начали продавать в империи и в Европе с 1848 года? Это поможет делу?

- Не уверен. Как я уже упоминал, здесь, скорее всего не только вопрос приоритета, сколько его толкования. Пока мы не продаем, Зингер укрепляет свои позиции. Я поддал встречный иск, но опять же таки - время. - Стряпчий выразительно всплеснул руками.

- Чертов Зингер, - пробормотал Михаил Исаакович. - Что ж, попросите вашего сенатора помочь. Деньги я вам на это дам. Но мне нужен результат, и чем поскорее.

- Я приложу все усилия, Михаил Исаакович. Через два-три дня я отбуду обратно. Постараюсь известить вас при первой возможности.

- Спасибо, Александр Федорович. Я ценю ваше упорство в этом деле. - Зельдер встал и протянул руку для пожатия.

- Благодарствую, Михаил Исаакович. Надеюсь вскорости вас порадовать. - Гость пожал хозяину руку и вышел из кабинета.

Несмотря на оптимизм стряпчего, суд длился два года и закончился компромиссом. Зингер и Зельдер забирали свои иски обратно. Каждый получал право производить свои машинки, без уплаты роялти конкуренту. Правда эта договоренность распространялась только на территорию США, а в Европе Зельдер еще долго сохранял практически монополию на свое изобретение.