Ник Испанец

Глава 114 Мышка попала, делаем выводы

Годзилла находился всегда примерно в одном и том же месте, жрать ему таскали, выпить тоже. На вопрос Тимохи, где тут место с хорошей связью, тот отвел его на бугорок неподалеку. Хороший бугор, ничего не скажешь, шкала покрытия на мобиле сразу стала полной.

— Алло, Серега? Как дела у вас, что нового.

— О, здорово, брат, рад тебя слышать. Да ничего, нормально все. Тут опять наезд на нас был, ментов два автобуса прикатило, ордер на обыск и все дела. Но ничего, ребята Львовича все разрулили, ни с чем ментура уехала. Сам как, где ты сейчас?

— Да я на свалке что — нибудь вынюхать пытаюсь, тут пока на базе Сергеича обосновался, там вроде как воздух чище. Передай Сене, что те ребята, которые его дом тогда разгромили и магазин в центре водой залили, сейчас на нашей стороне играют.

— Во как!

— Ну да, бомжей не они валят, это конкуренты и они сами не против этих валильщиков пощипать. Я тут пересекался с ними на помойке.

— Помощь нужна в чем нибудь?

— Да нет, не надо, будь готов просто вывезти меня отсюда, если позвоню.

— Да без проблем, сигналь.

Тимоха закончил разговор, убрал мобилу и достал вместо нее рацию, полученную от майора. Посидел, покрутил ее в руках и никак не мог решиться нажать на рычажок. Как же ему не хотелось ее включать! Но надо, пора заканчивать эту канитель.

— Седьмой, седьмой, я пятый! Как слышите, прием!

— Рембо, хорош кривляться, говори.

— Грузите арбузы вагонами, отправьте срочно две черепахи с фиалками и у меня васильки кончаются!

— Молодец, весело, слушаю.

— Выдвигайтесь, майор. И аккуратней там, ребята с подготовкой не хуже чем у вас будут. Сколько, чего не знаю, но вряд ли много, идут по мою душу. Или не идут, может и ошибаюсь, хорошо бы не шли. Время засады двое суток, вряд ли больше, не думаю.

— Понял тебя, сам не суйся. Нам беречь твою личность велено, ты, оказывается, ценность представляешь.

— Вы, майор, постарайтесь их на подходе взять, там люди в лагере. Хватит смертей уже, а если пропустите, они всех до одного положат.

— Да ладно тебе, гуманист. Все как надо сделаем.

Вот и финиш, обратного пути нет, колесо завертелось. А как хотелось бы ошибиться!

Но он не ошибся. Глубокой ночью, под самое утро проснулся от писка рации. Выбравшись из спальника, он жадно схватил ее и нажал на кнопку «Прием».

— Рембо, мы их взяли. Трое, автоматы, подствольники, ночники. Трупов нет, но все трехсотые. У нас тоже двое раненых. Что с ними дальше будет не твоя забота, ферштейн?

— Да плевать я на них хотел, ваши проблемы. Бомжей там не зацепило?

— Да целы твои бродяги, только обделались наверно со страху. В их сторону одна граната с подствольника улетела, но не должны пострадать, не думаю.

— Ладно, майор, давай, до связи, ты свое дело сделал неплохо.

— Тут наше начальство с тобой почирикать желает, но ты и сам понимать должен, что эта троица не последние, еще охотники будут. Надо как то закрывать вопрос.

— Ладно, почирикаем, но позже. У меня еще дела есть.

— Ну, ты гляди, не подведи нас только.

— В смысле не подведи? Я уже на тебя работаю?

— Да не погибни там где — то нечаянно, а то нафига вся эта канитель была? Смотри, с меня спросят.

— Ладно, выйду на связь в ближайшие дни, жди. По этой рации.

Серега подхватил Тиму на окраине города и хотел везти его к Петровне, чтоб тот отоспался и привел себя в порядок, но он неожиданно воспротивился и пожелал ехать к Сене, была срочная информация. Сначала к главарю, потом хоть к черту на кулички. Любопытный Серый пытался выудить у него, что за новости, но не тут то было, Тимоха не захотел два раза рассказывать одно и тоже и попросил потерпеть. Состояние его было безобразным, он норовил провалиться в глубокий сон.

Особняк Сени, настороженная охрана, их проводил наверх лично тот самый начальник. Сеня уже знал об их приезде и лежал на своих подушках, приветливо улыбаясь. На жердочке перебирал ногами и щелкал клювом попугай Гаврила.

— Здорово, ребята, давайте рассказывайте, что на этот раз.

— Да нет, Сеня, пусть лучше Сережа расскажет, когда и на чем его вербанули. Мне думается, что еще смерть Блюхера на его совести.

В лоб онемевшего Сереги смотрело вороненое дуло Глока.