Несознательный 3

Глава 19 Первая, вперёд!

И чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что история имеет наезженную колею — есть точки бифуркации, которые изменяют будущее глобально, и есть некие локальные события, что не оказывают особых изменений в историческом плане. Казалось бы, ну что в этой реальности может Хрущев? Теперь его серьезно подвинули от власти, и, в крайнем случае, ему светит место посла где-нибудь в Европе. Но тут нашла коса на камень, Никите Сергеевичу стало тесно в Москве, и он решил выйти в мир, да сейчас был не пятьдесят девятый год, а шестьдесят второй, но это совершенно ему не помешало. И как вы думаете, с чего он начал? Да думаю, тут все догадаются, естественно с США, а в частности с сельского хозяйства этой страны. Конечно же, это было не главной цель его поездки, планировалось привлечь внимание госсекретаря Линдона Джосона, и обсудить с ним перечень вопросов, которые нежелательно было озвучивать заранее. Однако тот не проявил особого интереса, и визит по существу закончился, едва начавшись, но программа пребывания советского гостя в США была согласована, и чтобы сохранить лицо, Хрущеву пришлось следовать ей.

Не буду утверждать, что пресса обошла визит стороной, но мало кто в США интересовался приездом какого-то московского секретаря Коммунистической Партии. Так что особого ажиотажа не случилось, и никто не возмутился его желанием «Закопать Америку». Но все же «непоправимое» произошло, Никита Сергеевич вернулся из Америки со стойким убеждением, что СССР срочно нужна кукуруза. И опять, казалось бы, и что из этого, ведь Хрущев ныне не может сильно повлиять на политику государства в сельском хозяйстве? Ага, вы просто его не знаете, он оказался настолько пробивным, что не многие могли выдержать его напор, и согласились, что кукуруза это благо СССР, надеясь на то, что для «царицы полей» просто не смогут найти много посевных площадей на 1963 год. Вот в этом и была ошибка ответственных за сельское хозяйство людей, ведь следующий шаг Хрущева оказался очевидным:

— Как это нет площадей? А пары? Ведь проводили эксперименты в шестьдесят первом году по частичной ликвидации паров, и получили неплохую добавку к урожаю.

— Но позвольте, все же пары нужны под озимые.

— А зачем нам вообще озимые? Был я в США, там никаких озимых не сеют. К тому же, озимые можно сеять когда будет убран урожай предыдущей культуры. Сдвинем сроки сева на месяц, это же некритично.

— Так земля все равно должна «отдыхать» восстанавливать свою структуру, накапливать питательные вещества.

— Питательные вещества будут восстанавливать с помощью удобрений, а улучшать структуру почвы можно грамотным севооборотом.

Так-то я с Хрущевым согласен, «грамотный» севооборот всегда полезен, но по поводу удобрений… тут надо думать. Сегодня в СССР люди пребывают в эйфории, в какой-то степени, от достижений советской науки, и им кажется, что с помощью минеральных удобрений можно решить любую проблему в сельском хозяйстве. Опасное заблуждение, кроме минеральных удобрений, нужна и органика, а заменить ее нечем. К тому же, нужно учитывать, что удобрения в почву тоже надо вносить с умом, а то ведь меняется микро-биологический состав почвы и родит она уже совсем не так как раньше. Помнится мне, в семидесятых годах много статей по поводу гидропоники писалось, вообще кое-кто на полном серьезе считал, что за ней будущее, мол, сельское хозяйство из села переедет в город, а продукты, выращенные с помощью питательных элементов в теплицах, полностью заменят натуральные. И как? Люди быстро разобрались, что вкус натуральных продуктов сильно отличается от выращенных с помощью гидропоники, и разница им очень не понравилась. Вообще-то гидропоника, не исчезла в мое время совсем, но ее сильно не уважают, химия она химия и есть, а выращенные с помощью ее продукты так-то можно в пищу употреблять, но… не полезно.

Так-то я считаю кукурузу полезной сельскохозяйственной культурой, тут и комбикорма, и силос тоже лишним не будет, но во всем нужна разумная мера, и вот так с наскока ее не решишь. Но разве Хрущеву об этом скажешь в глаза, он же опирается на мнение академиков, которые могут обосновать «любой каприз за ваши деньги». И главное, климат им нипочём, мы же вырастим такие сорта кукурузы, что они у нас на крайнем севере расти будут, а что потом получается так: «не растет у нас на севере кукуруза, её хоть „какавой“ поливай, не растет», то это уже не важно. Короче, убедил черт речистый наше правительство, и они пошли на эксперимент, решились-таки засеять часть паров на юге страны новой культурой.

Когда я об этом услышал, то сначала мне стало весело, нашли время для эксперимента, ведь засуха в СССР началась в этом, в 1962 году. И по результатам года стало понятно, что в стране будет остро ощущаться дефицит всей сельскохозяйственной продукции, отсюда и желание партийных органов навести порядок в снабжении хлебом населения. А как этот порядок наведешь, когда выпечкой хлеба в стране занимаются десятки тысяч артелей и кооперативов. До полной ликвидации их дело к счастью не дошло, нашлись в стране грамотные люди, не дали случиться «катастрофе», но лихорадило страну знатно, перебои в снабжении населения выпечкой все же случались. И вот на таком фоне ожидаемая мной в 1963 году в южной части СССР грянет засуха. Но потом загрустил, это ведь такое дело дискредитируют, понятно, всех собак на Хрущева повесят, ведь кто-то же должен ответить за засуху, а тут и искать не надо, вот он самый главный «Бармалей» это он уговорил нас от паров отказаться и все кукурузой засеять. Я тут рассуждал, что ему светит место посла где-нибудь в Европе, наверное сильно ошибался, как бы пенсией все не закончилось как в моей реальности, что-то же должно пойти по прежнему историческому маршруту.

Каюсь, помня о засухе шестьдесят третьего, я еще в пятьдесят девятом задумал серию статей в одном из ежемесячных журналов Министерства сельского хозяйства СССР. Только не смейтесь пожалуйста, назывался этот журнал «Лен и конопля». Ну вот, как знал, что это название вызовет у вас улыбку, а на самом деле, конопляное производство было важной составляющей сельского хозяйства СССР. А статьи были посвящены улучшению плодородия почв, и в частности методам подготовки качественного компостного материала, биогумуса и использования сидератов. Конечно, этот журнал был не совсем по теме, но в том-то и дело, что другие журналы мои статьи не публиковали, обязательно отправляли их на рецензию уважаемым академикам, ну а те благополучно разносили их в пух и прах. А вообще, ничего бы у меня не получилось, если бы не главный редактор журнала, увлекающийся всеми новинками в сельском хозяйстве. Вот он и увлекся, и даже часть «моих идей» сумел проверить на практике.

Не ожидал, что эти статьи станут очень популярны и ими заинтересуются многие сельские труженики, не все, конечно, но большинство отнеслось к идее повышения плодородия почв с должным вниманием, особенно к получению биогумуса. В редакцию даже приходили письма от кооператоров с просьбой поспособствовать покупке калифорнийских червей, хотя я в статье предлагал и других, которых найти гораздо легче. А уже в шестьдесят первом году большинство хозяйств стали применять сидераты и получили «обнадеживающие результаты». Еще бы не получили, урожайность полей значительно выросла, а осторожные оценки это как раз из-за различных погодных условий, ведь год на год не приходится. Короче, считаю, что мне удалось заложить условия, благодаря которым, СССР сможет благополучно пережить засуху шестьдесят третьего года. И вот теперь Хрущев опять своими инициативами готовился разрушить с таким трудом создающееся благополучие страны.

А пока наш главный кукурузник воевал на своем фронте, мы готовились атаковать Луну. И уже летом приступили к испытаниям элементов конструкции нашей подвижной платформы, с помощью которой будет производиться исследование малой планеты. Честно сказать, здесь не обошлось без лукавства с моей стороны, требования к программе испытаний были изначально завышены, ну, нет доверия к нашим производственникам, если есть возможность «накосячить», они обязательно «накосячат». Что и подтвердилось впоследствии, приходилось в очередной раз поднимать скандал и опять кричать на всех координационных совещаниях о несоблюдении технологической дисциплины. Главные инженеры, которым не удавалось доказать обратного, тяжело вздыхали и в который раз кляня своих директоров, уцепившихся за престижный правительственный заказ, начинали заново перетряхивать свои производства.

— Нам кажется, третий манипулятор на Луноходе не нужен, — пришли к выводу наши «головастики», — это только лишний вес и дополнительные сложности в управлении аппаратурой.

— Но на этом манипуляторе располагается дополнительная камера, — возражаю я, — во-первых, она имеет круговой обзор, а во-вторых, сам манипулятор позволит в некоторых случаях решать проблему дистанционно. Камешек какой там куда-нибудь попадет, как тогда будем решать проблему?

— Конструкций предусмотрено, чтобы никакие камушки никуда не попадали, — безапелляционно возражают они, — а так да все случаи в жизни не предусмотришь. Но лишние двадцать килограмм веса в конструкции, лучше заполнить аккумуляторами.

— Аккумуляторами мы и так обеспечили Луноход по «самое не могу», — возражаю умникам, — днем мы обеспечены энергией с избытком, а ночью по Луне кататься слишком большой риск.

И кстати, этот манипулятор я отстаивал не просто так, помню, как в моей реальности Луноход-2 попал в кратер, и, выбираясь из него, зацепил крышкой солнечной панели немного лунного грунта, который впоследствии и стал причиной прекращения работы аппарата. Я этот «лишний» манипулятор даже лишней щеткой снабдил, чтобы можно было чистить солнечную панель и теплообменник, а то мало ли чего. А вот насчет рабочих манипуляторов, которые находились в передней части Лунохода, возражений не последовало, все согласились, что они нужны для сбора и обследования образцов лунного грунта. От того луноход стал очень сильно напоминать краба, и у многих даже появилось желание назвать его «Краб-1».

Ну и по весу наш Луноход получился значительно тяжелее, чем Луноход-1 из моей реальности — почти на триста килограмм. Это дополнительные приборы и манипуляторы ему веса добавили. А сколько копий по этому поводу сломали? Все почему-то требовали снизить вес всей конструкции, видимо они вбили себе в голову, что мы будем использовать посадочный модуль Королева, только немного модернизированный, а у нас свой посадочный модуль есть, он и гораздо мощнее и, надеюсь, значительно надежней. Поэтому мы с Челомеем отстаивали свою точку зрения, в данном случае вес не являлся критическим, и с новой разгонной ступенью у нас получился довольно значительный запас, а он, как известно, «карман не тянет».

Тут открою небольшую тайну. Почему мы с Владимиром Николаевичем так рьяно отстаивали вес Лунохода, ведь действительно чем меньше вес аппаратуры, тем проще. А все дело в том, что мы тоже не железные и прислушиваемся к тому, что творится в мире. Американцы действительно серьезно взялись за космос и стали быстро сокращать отставание. Если при Эйзенхауэре поток долларов в космическую отрасль еще хоть как-то ограничивался, то при Кеннеди хлынул полноводной рекой, а это не могло не сказаться, количество стартов стало быстро наращиваться. Конечно, столь быстрое развитие технологий обязательно должно было отразиться на качестве, и количество неудачных стартов у них превысило все разумные нормы, но это никого не останавливало и основное рассуждение там сводилось к одному — раз смогли в СССР, то сможем и мы.

И действительно смогли, однако если в настоящее время в СССР за космосом стояла надежная научная и техническая база, то у американцев, на этот раз, все было сродни цирковому искусству. Но ясно было одно, если в США посадку человека на Луну смогли осуществить летом 1969 года, то теперь они с большой долей вероятности сократят этот срок минимум на год. Пока еще наши «правители» не заинтересованы тратить деньги на посещение Луны человеком, но это пока, все чаще звучат голоса о том, что желательно показать преимущество социализма над капитализмом и, следовательно, порадовать нашу родную Коммунистическую Партию и правительство достижениями в космосе, то есть обеспечить посещение человеком поверхности другой планеты. Да и Буденный все чаще намекает нам на такие обстоятельства, мол, партия сказала: — Надо!

Вот и пришлось нам заранее закладывать небольшой запас, чтобы потом не заниматься экспериментами в последний момент, а иметь за плечами прошлые наработки.

Но сегодня нам удается отбрыкиваться от «лунной гонки», во-первых, рано, есть дела поважнее: тут и строительство новой космической станции, и непрерывность связи во всех точках околоземного пространства, и эксперименты, связанные со спутниковой навигацией. Во-вторых, поправки в работу все же внесли, время еще есть подтянуть техническую сторону проекта посещения Луны, а это в нашем случае девяносто процентов успеха. Ну и в-третьих, а это уже наши с Главным мысли, не стоит раньше времени дразнить американцев, пусть думают, что они впереди планеты всей, а то ведь если будут знать, что точно проиграют, то могут и руки опустить, а этого нам не надо. Сейчас в СССР засилье прагматиков, поэтому тяжело тащить весь космос на себе, ведь каждый проект приходится пробивать, и главный аргумент у оппонентов один — а зачем все это надо? Луна в этом случае не в счет — святое не тронь! А то, что лунная гонка на ближайшее время это апофеоз всей космической программы до людей не доходит, им главное «выстрелить» и забыть. Как в таком случае подтолкнуть космическую программу в СССР к интенсивному развитию. Вот и приходится делать вид, что американцы в затылок нам дышат.

Разрази меня гром! Или это глаза так обманывают? Не, лучше «Я пойду пощупаю. Бывает еще оптический обман зрения». Но нет, все, что я вижу, существует на самом деле. А вижу я на кухонном столе мясную продукцию из кооперативного магазина, теща купила, чтобы порадовать нас борщом. Не то, чтобы этот борщ она варила редко, как раз наоборот, сие блюдо довольно таки часто посещало наш стол, и даже успело кое-кому надоесть. Но мясо было упаковано в полиэтиленовый пакет и располагалось оно на подложке из того же вспененного полиэтилена, причем сверху на упаковке был прикреплен стикер, на котором вручную был записан вес, и цена товара. Только название подкачало, с большим трудом сумел распознать следующую надпись: «М. гов.1-кат.». Что видимо должно означать: «Мясо говяжье первой категории». А всю эту сюрреалистическую картинку дополняли чистенькие, как с картинки, овощи: свекла, морковь и капуста.

Вы, конечно, подумаете, нашел чему удивляться? А вот нашел, все дело в том, что наших, советских магазинах, полиэтиленовая пленка в качестве упаковочного материала еще только начинает применяться, и вся мясная продукция в лучшем случае упаковывается в провощенную бумагу. Обычно же используется серая упаковочная бумага, которая моментально промокает и расползается, а потом хозяйка вынуждена долго отскребать бумажные лохмотья с покупки. Тут же мне даже на секунду показалось, что мы перенесли в двадцать первый век или хотя бы в конец девяностых, когда в магазинах стали исчезать хамоватые продавцы и в стране, на прилавках, покупатели, к своему удивлению, стали отмечать зачатки цивилизованной торговли.

— Откуда такое чудо? — Спрашиваю я суетящуюся на кухне тещу, кивая на упаковку с мясом.

— Сегодня некогда было очередь в продмаге отстаивать, — поведала она мне, — решила в кооперативном закупиться. На пятьдесят копеек дороже, зато видно что берешь. Да и овощи, тоже мытые взяла, не хотелось авоську пачкать.

Да уж, мясо на полтинник дороже, это существенно, при том, что стоимость мясной продукции в государственной торговле составляла от полутора до двух с лишним рублей, это значит, что кооператоры прибавили к цене больше двадцати процентов. А как же постановление, запрещающее торговать сельхозпродукцией по ценам выше, чем в государственных магазинах? А вот тут и кроется одна…, нет, сразу три хитрости. Во-первых, в данном случае кооператоры торгуют мясом, которое было закуплено по договорным ценам у селян, при этом ветеринарный контроль и работа мясокомбината обеспечивались за счет отдельных договоров, что освобождало их от диктата цен мин торга. Во-вторых, вслед за кооператорами в свободную торговлю подключилась и кулинария, пусть в это время еще не существовало пластиковых прозрачных контейнеров, но их руководство легко вышло из положения, заказав полиэтиленовые пакеты из пленки повышенной толщины. Если к кооператорам еще можно было пытаться предъявлять хоть какие-то претензии по поводу ценообразования продуктов, то в кулинарии сам черт ногу сломит, слишком велик и разнообразен ассортимент продукции, поэтому цены можно было устанавливать чуть ли не ресторанные. И в-третьих, в цены включена упаковка, пока еще большая часть покупателей не готова нести издержки по упаковке продуктов в полиэтиленовую пленку, и на эти нововведения смотрит косо.

Об этом я уже видел споры в прессе, и отношусь к ним спокойно, не принимая ни ту, ни другую сторону, но в данном случае кооператоры пошли значительно дальше, и мясо положили на подложку, чем сразу заработали в моих глазах пару дополнительных баллов. Но это пока они заработали эти баллы, а вот лет через пять, я эти баллы сниму безжалостно, так как полиэтилен это не бумага, и разлагаться на свалках он будет долго. И опять же всюду около мусорных баков, (а пока возле домов стоят мусорные ящики) будут летать полиэтиленовые пакеты и планомерно украшать собой всю окружающую территорию. То есть «своим изобретением» мы с Катей приблизили наступление полиэтиленовой катастрофы, но в том-то и беда, что альтернативы полиэтилену нет, и еще не будет долгие годы.

И кстати, раз уж мы заговорили о мусорных ящиках, то к большому несчастью в СССР эта проблема решалась очень трудно и очень долго. Если в Москве к концу пятидесятых городские власти пытались решить проблему вывоза мусора из города с помощью контейнерных и кузовных мусоровозов, то в других населенных пунктах, эта работа находилась в зачаточном состоянии. Под мусор просто выделялось место, как правило, подальше от жилых домов и там ставился деревянный мусорный ящик, в который все жители и вываливали свой мусор. Раз в два-три дня, к этому ящику подъезжал самосвал, и в него силами дворников лопатами, вручную, перегружался весь мусор. Естественно такое не могло устроить жителей, мусорные ящики убирались плохо, зачастую дворники не горели желанием их хорошо вычищать и пахли они вовсе не духами. Тогда некоторые прогрессивные деятели пошли на серьезный шаг и вообще ликвидировали накопление мусора рядом с жилым сектором как класс, заменив ящики приезжающими по расписанию кузовными мусоровозами. Приезжал такой мусоровоз в жилой квартал, помощник выскакивал из машины и начинал звонить с помощью маленького колокола. Если не услышал — твои проблемы, а опоздал, никто лишнее время ждать не будет. Но в том-то и дело, что в СССР почти все жители в то время находились на работе, поэтому поручали это «грязное дело» своим детям, а они подходили к этому делу без должной прилежности, и иногда пропускали появление мусоровоза. Что делать, ведь родители будут ругаться? И тогда маленькие негодники тихонько вываливал мусор где-нибудь в укромном месте или вообще в подвал своего, а то и чужого, дома, что приводило в ужас все коммунальные службы.

И все-таки она вертится. Это я не о Земле, речь ведется о развитии телефонной связи в СССР в личном пользовании. Казалось бы, какие нафиг телефоны в шестьдесят втором году у простого населения, когда для служебного пользования не хватает. Но нет, появились-таки кооперативы, которые занялись телефонизацией обычных квартир. И телефоны ставили не по служебной необходимости, не заслуженным гражданам и даже, простите, не по знакомству, а просто за деньги. Правда такая связь и стоила много, разовый платеж за установку телефона сто пятьдесят рублей и шесть рублей в месяц по тарифной сетке, огромные деньги, если судить по прочим коммунальным платежам.

Сначала эти кооперативы использовали малые АТС, которые списывали с производств. Некоторые шаговые реле ремонтировали, заменяли полностью изношенные и вперед в работу. Так-то номерная емкость была чисто внутренней, но, с помощью внешних линий выход на городскую сеть обеспечивался, пусть десять абонентов были вынуждены делить один городской канал, но все же это был большой шаг вперед. Так бы и остались эти АТС полуподпольными, но кооператоры решили объединиться и на паях построить телефонную станцию на пять тысяч номеров. И тут им здорово повезло, во главе этого объединения оказался довольно грамотный специалист Дмитрий Новиков, который раньше был специалистом в НПО «Пульсар». Почему он вдруг оказался за воротами столь уважаемого заведения, история умалчивает, видимо «не ужился с коллективом», но в том, что он оказался в нужном месте и в нужное время — факт.

Так вот, строить декадно-шаговую АТС Новиков не захотел, уж слишком ненадежна она и сложна в эксплуатации. И тогда его взор упал на разработки связанные с проектированием электронно-аналоговых АТС, которые стали возможны благодаря распространению полупроводников. Но возиться с кустарным производством электронных плат он не решился, слишком большие вложения требовались на начальном этапе, и тогда он задумал использовать старые связи — уговорил свое прежнее руководство довести проекты до практической реализации с помощью создания отдельного подразделения в НПО. И такое подразделение было создано в кратчайшие сроки, а причиной этому послужили вовсе на уговоры Дмитрия, а отработка технологий производства микросхем, просто его предложение послужило дополнительным аргументом в пользу этого решения. Но одним только этим дело не ограничилось, сколько ему пришлось впоследствии преодолеть помех, творимых чиновниками, одному Богу известно, но благодаря своему пробивному характеру, а главное, поддержке на самом высоком уровне, удалось решить все проблемы, и к началу шестьдесят второго года АТС на пять тысяч номеров была введена в эксплуатацию. Получилось удачно, оборудование занимало втрое меньше места, чем телефонные станции на декадно-шаговых реле, поэтому местные власти отнеслись к возне кооператоров без должного внимания, мол, ничего путного у них не получится, и зря. Эта станция, несмотря на проблемы связанные с частым выходом микросхем из строя, технология не была до конца отработана, оказалась значительно надежней в эксплуатации, и соответственно для ее обслуживания персонала требовалось значительно меньше. Последнее и привлекло пристальное внимание ответственных товарищей, им вечный дефицит кадров на АТС был как острый нож.

Пока наше министерство связи решало, переходить на новую технологию при производстве АТС или еще немного подождать, кооператоры развернули широкую рекламную компанию среди москвичей, и сумели перехватить большую часть потенциальных абонентов. Вышли, так сказать, на другой уровень обслуживания. Чиновникам только и осталось, что руками развести, ведь небывалое дело, «частник» покусился на святое, на государственную монополию. Естественно терпеть они этого не собирались, и вопрос подняли на заседании правительства, но тут уже взбрыкнул Маленков, его доконала неповоротливость наших министерств и он решил, что в данном случае инициатива «снизу» заставит их хоть немного шевелиться.

Последующие годы подтвердили правоту главы правительства, кооператоры действительно заставили государственные структуры, отвечающие за связь в СССР, проявлять больше инициативы и наряду со строительством новых АТС, стала увеличиваться номерная емкость старых, чему способствовала улучшающаяся электронная элементная база. И все же, до массовой телефонизации населения было еще далеко, но это было понятно мне, а пока чиновники с пеной у рта доказывали, что пройдет еще немного времени и в области связи в СССР будет достигнут основной принцип коммунизма: От каждого по способности, каждому по потребности. Наивные, они просто не могут представить себе что может означать полная телефонизация населения. Как и не смогут взять в толк, зачем в квартире несколько телевизоров, а уж тем более за пределами их понимания окажется такое извращение как просмотр на них более двухсот телеканалов. Да и само отношение к телевидению изменится, люди будут больше внимания обращать на контент, смартфоны заменят им не только телевизор, но и даже, о ужас, живое общение, а старшее поколение махнет рукой на «продвинутую молодежь» и будет считать достаточным наличие простого кнопочного сотового телефона.

Пятое ноября 1962года.

— Расстояние до Луны двести километров, включение тормозного двигателя, — следует доклад оператора.

Но для меня и Челомея это идет общим фоном, так как мы и так видим всю картинку на электроннолучевом регистраторе. Нет, это не компьютерный графический монитор, который у нас появится хорошо, если к концу шестидесятых, это экран устройства моделирования технических процессов. На нем как на осциллографе зеленым цветом обозначается место нахождения посадочного модуля, относительно поверхности, а о расстояниях можно судить только по координатной сетке. Самое ценное в этой картинке то, что наряду с настоящими координатами лунного модуля, мы имеем возможность судить об отклонении этих координат от расчетных, и пока причин для беспокойства нет.

— И все-таки слишком быстро все происходит, — глядя на монитор сетует Челомей, — вышли бы на орбиту, осмотрелись, а уж потом бы точно рассчитали место посадки. А так… Сходу…

— Так толку-то с этой орбиты, — пожимаю плечами, — точно все равно не попадем, не имеем мы еще такой технической возможности. Зато сейчас мы точненько в то место летим, в которое нацелились и связь с модулем непрерывная. А с орбитой одни переживания.

— Да, понятно все, — отмахнулся Главный, — а все равно сердце не на месте. До сих пор не понимаю, — продолжил сетовать он, — как мы пошли на поводу у Хрущева? Ведь хотели в декабре на Луну лететь, а он нам такие условия поставил, что пришлось, сроки сдвигать… К празднику.

Он снова отхлебнул свой чай с лимоном и скривился, тот уже успел остыть:

— Совсем времени не чувствуется, — и тяжело вздохнул, глядя на стакан в массивном подстаканнике.

— Сказать чтобы сменили? — Предложил я, имея ввиду чай.

— Нет, дождемся сначала шестнадцати километровой высоты.

В шестнадцати километрах от поверхности Луны, будет произведено первое сканирование места посадки с помощью компактного радара и составлена карта поверхности, тогда, в случае необходимости, будет произведена коррекция траектории спуска. Ну а потом спуск до самой посадки будет осуществляться полностью под контролем системы корректировки. Все это будет происходить автоматически, так управлять вручную столь быстро протекающими процессами на таком расстоянии невозможно, задержка сигнала в одну сторону до полутора секунд. Да и со связью железно будут проблемы, хотя для управления ориентацией антенн мы применяем модули инерциальной навигационной системы. В своем роде шедевр, антенны не теряют направление на станцию связи земли даже при вращении платформы со скоростью пять секунд за оборот.

— Ага, есть первые данные по сканированию, — чуть раньше оператора сообщил Владимир Николаевич, вглядываясь в экран регистратора, который переключился на другой режим, поверхность на нем отображалась в виде ломаных линий, каждый всплеск которых вниз или вверх должен был означать неровность.

Вообще-то неподготовленному человеку рассмотреть что-либо в этой мешанине линий было бы очень трудно, если вообще возможно, но нам не привыкать во всяких таких «кракозябрах» разбираться, так что оценили.

— Нормально — кратеров по близости не видно, — прокомментировал я увиденное, — больших камней тоже не наблюдается.

Однако системе коррекции, что-то внизу не понравилась, и она чуть подправила траекторию.

— Хм, интересно, кто программировал систему? — Проявил интерес Челомей.

— Могу посмотреть, — Сообщил я, потянувшись к формуляру.

— Не надо, — мотнул головой Владимир Николаевич и снова уставился в регистратор, — просто я ничего такого страшного внизу не заметил.

Как потом оказалось, разрешающая способность системы, с помощью которой на экране отображалась лунная поверхность, не позволяла отразить все неровности, да и не были они критичны, но автомат выбирал наилучшие условия посадки. А так корректировка траектории спуска включалась еще два раза, на пару секунд теряя связь с Землей, и заставляя всех нервничать, а когда посадочный модуль ухнул на лунную поверхность, со скоростью два метра в секунду, послав последнюю картинку посадочной площадки и при этом связь пропала уже надолго, все сильно напряглись.

Тоже мне, нашли где переживать, усмехнулся я, сейчас вообще можно сказать в идеальных условиях посадку производим, связь до последнего надежно работала, а в моей реальности почти в слепую посадку совершали, только пару параметров от телеметрии удавалось поймать, вся надежда на автоматику. Хотя да, оно и сегодня только автоматика отработала, без нашего вмешательства, но зато какие условия нам были созданы — сказка.

— Есть связь с автоматической станцией! — Чуть громче обычного сообщил оператор.

— Ну, слава Богу, — выдохнул Главный, — теперь можно и чайком побаловаться.

Дальше пошла рутина, получение данных телеметрии, тестирование систем и в конце подключение камер Лунохода.

— Ага, удачно прилунились, — улыбнулся Челомей, за последние полчаса его настроение сильно улучшилось, — площадка ровная как стол, даже больших камней не видно, осталось только опустить пандус…

— Тс-с, — зашипел я, — мы же договорились, ни слова до того как Луноход не съедет с платформы.

— Точно, совсем забыл, — Главный тут же прикладывает палец к губам и замолкает.

Давно заметил, что стоит заранее в разговоре упомянуть о чем-то как незначительном, как это незначительное обязательно о себе напомнит. Это как у водителей, у них не принято расписывать путь по времени, иначе все это расписание обязательно полетит ко всем чертям. Так что набираемся терпения и ждем события, которое позволит нам праздновать успех, тем более, что в данный момент Луна как раз успела откатиться на противоположную сторону Земли и сигнал к Луне транслировался через один из высокоорбитальных спутников Молния-2. Событие не настолько критичное, чтобы вообще прекращать работу с Луноходом, но в этот момент аппаратура спутника работала на пределе мощности, и риск потери связи существовал, поэтому нужно было подождать восстановление прямого канала, дабы потом не кусать локти. А ждать осталось немного, всего полтора часа требуется, чтобы камчатская станция дальней связи включилась в работу.

— А что там с новой ЭВМ, — проявил интерес Челомей, пока мы были вынуждены бездельничать.

— Это вы по поводу БЭСМ-4? — Уточнил я, и после кивка стал выдавать информацию. — Это дальнейшее развитие трех адресной полупроводниковой М-20. Помните, нам ее еще в прошлом году предлагали, но мы решили подождать что-нибудь более современное. Вот это «современное» нам и подкатили. Набор компиляторов стандартный: Алгол-60, Fortran, ассемблер. Правда, вариантов компиляторов несколько, надо еще выбрать какие использовать. Единственный плюс, это возможность работы, по телефонным и телеграфным каналам связи, но для этого требуется оформить отдельный заказ. И все равно работы с ними непочатый край.

Владимир Николаевич слегка поморщился:

— То есть, ты хочешь сказать, что эта ЭВМ нам опять не подходит?

— Почему не подходит? Для расчетчиков очень даже подойдет, а вот для центра управления не годится, не может она работать в многозадачном режиме. Вроде бы Лебедев начал разработку БЭСМ-6 и там планируется создать собственную операционную систему с режимом разделения времени. Но это еще пару лет ждать, думаю, нам не следует гнаться за журавлем в небе, а стоит подумать, как стимулировать белорусов, их последняя разработка, Минск-26, на данном этапе нам пригодится. А если там кое-чего «подшаманить», то получится очень даже хорошо.

— Опять зоопарк собирать, — усмехнулся Главный.

— А куда деваться? — Развожу руками. — У нас каждые два года что-нибудь новое выпускается, и, как правило, программно-несовместимое.

— А у американцев как дела обстоят?

— Эм… — тут же замешкался я.

— Да ладно тебе, — отмахивается Челомей, — уверен, что в курсе, только показывать свою осведомленность не хочешь.

— Информация есть, но не подтвержденная, — заранее подстилаю соломку, — в США сегодня в почете IBM 1401. Машинка так себе, но выпускается массово. Вроде как уже начали проектирование нового компьютера, который, скорее всего, получит название IBM/360. Там будет разработана собственная система управления ДОС, но тоже о многозадачности речи не идет.

— Получается в СССР на сегодня машины лучше? — Делает неправильный вывод Владимир Николаевич.

— Э нет, — мотаю головой, — у нас ЭВМ пока хуже. Используемая элементная база ненадежна. В остальном судить сложно, задачи у нас разные, в США ЭВМ применяется при решении задач управления, а у нас для инженерных расчетов. Да и количество несоизмеримо, например, тех же IBM 1401 на сегодня выпущено около шестидесяти тысяч, а у нас счет идет на сотни машин.

— А помнится, ты о каких-то компьютерных мониторах говорил, — с трудом припоминая сей замечательный факт напомнил Главный, — еще утверждал, что благодаря им можно сократить время работы на ЭВМ.

Вот черт, уж пять лет прошло, а он помнит. Ладно, мне не жалко, поделюсь видением «будущего»:

— Пока речь не о компьютерных мониторах надо вести, а об дисплейных станциях, так как это устройство управляется с помощью отдельного процессора. В США они уже давно используются в военных ведомствах, но их широкое применение ограничивается слишком большой стоимостью. Вроде бы намечается резкое удешевление этих станций, такие разработки ведутся в компании IBM, но тут сами понимаете, между разработкой и внедрением в производство времени может много пройти.

— Понятно, куда не кинь, всюду клин. — подвел итог моего спича Челомей. — Можем не дожить.

— Вот уж неправда, — возражаю я, — мы не только до мониторов доживем, но и до мобильных радиотелефонов.

— Мобильных радиотелефонов? Так это не проблема, об этом я еще в пятьдесят седьмом слышал, считай, что уже не только дожили, но и пережили.

Что? Это он о чем? И тут же догадываюсь, сам же читал в журнале Наука и жизнь о радиотелефоне, который изобрел Леонид Куприянович, еще тогда отметил, что слышал о нем в мой реальности. Тьфу, я же совсем другие мобильные телефоны имел ввиду, впрочем, поправляться не буду, замучусь объяснять принцип работы.

— О! Связь появилась, — отреагировал Владимир Николаевич на оповещение оператора, — давай посмотрим на работу нашего «шофёра».

Так как луноход жёстко крепится к платформе, дается команда на подрыв пироустройств, которые освобождают его от механических креплений и электрических связей. Все, путешественник по другим планетам готов к своей миссии.

— Первая, вперёд! — слышим мы из переговоров управляющего экипажа.

— Вас понял. Первая, вперёд! — тут же следует доклад.

Спустя пять секунд картинка на мониторе рывком сменилась, а спустя еще полсекунды сменилась опять. Все же, несмотря на успехи в передаче изображения, нам не удалось создать достаточную ширину и мощность канала, чтобы обеспечить операторов нормальной телевизионной картинкой, но и два кадра в секунду, а это самый скоростной режим съемки, я считаю выдающимся достижением. Насколько мне известно, первый Луноход в моей реальности мог передавать на землю только один кадр в двадцать секунд. А самое важное, операторы получили возможность использовать стереоскопическое зрение, то есть у них появилась возможность точно оценивать расстояние до препятствий или исследуемых образцов.

Дальше пошла «классика», съезд Лунохода по пандусу, объезд и осмотр платформы — как же, это обязательно. Потом установка флага и снимки на самом высоком разрешении камеры, а значит и самом медленном, для истории, да снимки и для прессы нужны. И кстати, снимки с Луны получились отличными, даже ретушировать не понадобилось, все это благодаря новым камерам, к проектированию которых пришлось приложить «свои руки» Вычислителю. А что, эта «железяка» последнее время совсем обнаглела, чуть какая проблема на грани будущих свершений, так почти всегда следует отказ — время еще не подошло. Ну, раз так, то пусть проявляет свои способности в тех делах, которым время в самый раз.