Несознательный 3

Глава 18 Попкорн и колготки

— Вот ведь софисты, — хмыкнул Челомей, ознакомившись с письмом, — вроде бы помощи просят, но так, будто снизошли до возможности принять ее у нас. Ну и какой будет наш ответ?

— Методики проектирования реактивных двигателей? — Нахмурился я. — Хрен им с маслом. Они работают по турбореактивным двигателям, а там своя специфика, форсажная камера несколько отличается по конструкции, не находите? Вот если бы они специализировались на прямоточных реактивных движках, тогда конечно можно было бы кое-чего подсказать, а так эти знания им будут явно лишними.

— Понятно, — хитро покосился в мою сторону Владимир Николаевич, — все-таки обиделся на Добрынина, а он уже год как на пенсии, в Рыбинске сейчас совсем другой человек рулит.

— И что это меняет? — Делаю недоуменное лицо. — И вообще письмо не из рыбинского КБ-36, но формулировки в письме сами за себя говорят.

— Ну, так-то да. — Согласился со мной главный конструктор. — Однако, решил бы ты раскрыть секрет, если бы они занимались проектированием ракетных двигателей?

Я уже было открыл рот, чтобы сообщить, что еще не вечер, и Кузнецов в будущем займется проектированием ракетных двигателей по заявке Королева, но тут же был вынужден дать задний ход. Во-первых: история сильно изменилась благодаря моему вмешательству, и Королев тут не генеральный конструктор, а только главный в своем КБ и Глушко пашет в основном на него, следовательно, заказа «на сторону» не будет. А во-вторых: откуда мне должно быть это известно? Поэтому пробормотав, что-то вроде того, что «Если бы, да кабы, да во рту росли грибы…» отвильнул от последующего обсуждения. Однако это письмо все-таки зацепило, из прошлой жизни мне было известно, что Кузнецов стоял в главе разработчиков двигателей для сверхзвуковых бомбардировщиков, однако первый ТУ-144 достигал нужной скорости только на форсаже, что ни есть хорошо, особенно по расходу топлива.

Это заставило меня немного задуматься, так-то понятно, почему Куйбышевский КБ отправил нам запрос, им дали задание на разработку реактивных двигателей для сверхзвукового бомбардировщика по типу американского XB-70 Valkyrie, там была заявлена скорость до трех махов (3300 км/ч). Но вот беда, сразу такие двигатели не сделаешь, слишком много подводных камней надо преодолеть для достижения соответствующих характеристик, а времени как всегда заказчики не дают. Вроде бы ну и ладно, вперво́й что ли навязанные сверху сроки проваливать? Привычное дело… но есть одна тонкость, просто так не выполнить задание нельзя, нужны объективные причины, а главное нужно заручиться поддержкой других КБ. И что из того, что они работают по несколько другой тематике, все одно авторитетное мнение со стороны желательно, или даже иногда обязательно. Как раз письмо, присланное к нам, и есть запрос этого «авторитетного» мнения, всем же известно, заместитель Главного раньше занимался разработкой турбовинтовых двигателей и, следовательно, никто не сможет усомниться в его компетентности.

Хм. Сам-то я заниматься турбореактивными двигателями не планирую… но, чёрт бы его побрал, так хочется щелкнуть по носу заокеанских зазнаек. А раз так, то почему бы не поломать кое-кому планы, ведь Резников и те, кто за ним стоит, прекрасно осознавали, что я не слишком горю желанием сотрудничать с ними, но все же письмо написали, надеялись на отказ с моей стороны. Почему бы тогда мне не поступить по-другому? Не получается в турбореактивном двигателе достичь требуемых характеристик? Хай будут эти характеристики достигнуты с помощью форсажа. И хотя разработчиков это вряд ли обрадует, но другого выхода они пока не видят. А тут я со своими идеями, то есть как бы своими, но зато какими идеями, ведь не просто так им их выдам, как в войну пахать заставлю, сутками будут за кульманами стоять, да еще печалиться о том, что такая работа не вечна. Ну-ка, мой родненький железный друг, хватит спать, вылезай на свет, пора немного поработать. А что, замечательный двигатель должен получиться, новый тип форсажной камеры, конечно, добавит длины где-то на полметра, но такие перспективы открываются, что куда там американской валькирии, тут уже впору о гиперзвуке разговоры вести. Вот, теперь можно и на запрос ответить, пускай приезжают, а я пока образец… э-э… «четыре тысячи» в работу запущу, чтобы было что показать. Почему «четыре тысячи»? А хрен его знает, вот показалось мне, что так будет правильно.

Кстати, как мне стало известно от Хрущева, а у него секреты не держатся и он часть «государственной тайны» перед нами раскрыл, чтобы получить консультацию специалистов, пока в Европе велись разговоры по поводу сверхзвукового пассажирского самолета, наше партийное руководство решило, что неплохо было бы показать всему миру, что СССР тоже передовая держава. Мол, сделать такой лайнер нам раз плюнуть. Так-то понятно, кому не хочется блеснуть «умом и сообразительностью», но нужно же представлять грандиозность программы, а вот с этим возникли проблемы. Однако проблемы хоть и возникли, но желание же осталось, поэтому и обратились в авиационные КБ для прояснения ситуации, ну, а те и рады стараться, захотели поучаствовать в разделе бюджетного пирога: Туполев предложил дальнейшее развитие проекта Ту-125,

и его предложение пока сильно отличалось в худшую сторону от будущего ТУ-144; Илюшин для этого использовал разработки бомбардировщика ИЛ-54 и Ил-56

что тоже выглядело довольно слабо; в ОКБ Мясищева усмотрели возможность довести проект сверхзвукового пассажирского самолета М-53Б, от которого отказались два года назад, до ума.

И, кстати, этот проект выглядел более привлекательно.

Даже Бартини не удержался от соблазна и кинулся срочно переделывать проект своего гидросамолета-бомбардировщика А-57, с четырьмя двигателями, в сухопутный вариант.

Но пока более выигрышно, по моему мнению, выглядело предложение Сухого это его проект очень напоминающий будущее секретное изделия 100 (сверхзвуковой бомбардировщик Т4 массой 100 т), и этот проект внешне не сильно отличался от будущего ТУ-144, что очень подозрительно выглядит.

Только в ОКБ Петлякова не знали что делать, сверхзвуком они не занимались, поэтому от гонки на скорость в пассажирской авиации были вынуждены отказаться — по мне так и правильно, зачем локтями толкаться, когда есть своя ниша в авиационной тематике?

Интересно то, что КБ Яковлева решило при этом предложить на «конкурс» нечто революционное, и это «революционное» выглядело как копия того, что предлагалось в журналах западной прессы. Ничего удивительного, уж слишком красиво выглядели те картинки, а Super-Caravelle на самом деле очень красив, особенно в глянцевом журнале, почему бы не предложить то же самое хотя бы внешне.

А главное есть у коллектива наработки по сверхзвуку, это сверхзвуковой бомбардировщик-ракетоносец Як-35, правда с размерами он подкачал.

А вот с заявленными характеристиками они несколько поторопились, как собираются охлаждать корпус самолета, ведь на скорости около трех махов он будет нагреваться «мама не горюй»? Да и сроки предложили нереальные — полтора года на проект, и два на его реализацию. Это уже явный ляп, вон «Конкорд» четыре года проектировали, а потом еще три года прототип строили, а тут прямо сроки как во время войны, всем осталось только пожать плечами — раз сам Яковлев голову в петлю суёт, то так тому и быть.

— Не понимаю, — ворчал профессор Кузнецов, который возглавлял Государственный союзный опытный завод № 2 по разработке и производству опытных турбореактивных двигателей в Куйбышеве, — каким образом в этом прямоточном двигателе поддерживается круговая детонация? Почему топливо не загорается сразу за форсунками, и его не забивает после вспышки назад?

— Видимо это от того, что горения смеси происходит на большой скорости, — сделал предположение недавно назначенный на должность начальника конструкторского отдела КБ Петр Алексеевич Резников.

— В этом случае скорость истечения должна быть раза в три больше, — возразил на это Николай Дмитриевич, — детонация имеет свойство распространяться во все стороны с одинаковой скоростью, к тому же опять, зачем такая сложная структура поверхности смесительных камер. Или она нужна для формирования микро вихрей?

— И как эти «микро вихри» могут препятствовать распространению детонации во все стороны? — Тут же возразил подчинённый. — Завихрения могут существовать только на дозвуковой скорости, никто еще не видел их на сверхзвуке.

— Ммм… тут возразить нечего, хотя … другого объяснения предложить пока не могу, — продолжал размышлять профессор, — и почему детонация тут направлена строго в сторону сопла, ведь подача компонентов топливной смеси направлена по кругу камер? Не знаю, кто и каким путем пришел к пониманию этого процесса, но вот оно перед нами… и вроде как-то даже работает!

— В том-то и дело, что не «как-то даже», а очень хорошо работает, судя по тому, что я услышал в испытательной лаборатории, двигатель устойчиво запускается даже при охлаждении до минус шестидесяти градусов.

— Это, конечно, замечательно, но не обязательно, — отмахнулся Кузнецов, — в случае чего, предварительный прогрев провести не долго. Кстати, это придется еще предусмотреть им в конструкции. С ОКБ больше тебе ничего не удалось узнать?

— Нет. — Вздохнул Резников. — Вообще, насколько я понял, экспериментальная работа эта у ОКБ-51 внеплановая, поэтому и отдали ее на испытание в нашу лабораторию, а так чёрта с два бы мы чего-то узнали — секретность та еще.

— Понятно. — Нахмурился профессор, и тяжело вздохнув, подвел итог экспресс обследования чужой работы. — Жаль, а то смогли бы применить эту идею в нашем двигателе для сверхзвукового бомбардировщика.

— Так вроде мы сегодня специализируемся на турбореактивных двигателях, а там детонация зло. — Высказал удивление, начальник отдела..

— «Так», да не так, — возразил Николай Дмитриевич, — если бы мы понимали физику процессов происходящих в этом двигателе, то возможно смогли бы что-то и улучшить в своих разработках. А сейчас мы вынуждены использовать эволюционные процессы, а не революционные, вместо того чтобы сделать двигатель сразу большой мощности мы будем вынуждены применять форсаж.

— До революционных процессов еще дожить надо, — проворчал конструктор, — тут и сейчас поле не паханное.

Николай Дмитриевич ненадолго задумался, потом внимательно посмотрел на Резникова:

— А что мы, собственно говоря, гадаем. Кто нам мешает запросить ОКБ-51? Вдруг да раскроют свои секреты.

— Бесполезно, — отмахнулся Петр Алексеевич, — В пятьдесят первом ОКБ заместителем у Челомея бывший главный конструктор Иркутского КБ Шибалин Виктор, это его Добрынин из Рыбинского КБ в сорок четвертом съел. С тех пор с КБ нашего профиля он работать отказывается.

— Так, то Добрынин, — хмыкнул на это профессор, — мы ничего плохого ему не делали.

— Не думаю, что после всего того Виктор пойдет нам навстречу, мы с Иркутска с ним знакомы и там я был «по другую сторону». Кто ж знал, что он окажется во всем прав? — Помотал головой начальник отдела, но чуть подумав, изменил свое мнение. — Хотя запросить можно, ведь потом спросят с нас.

— Вот именно, — кивнул Кузнецов.

Хоть обоим это решение было и неприятно, все-таки пришлось просить помощи у другого коллектива, но письмо в ОКБ-51 с просьбой предоставить методики проектирования прямоточных реактивных двигателей использующих детонационный эффект, написали. И, о чудо, даже получили на это согласие. Только насчет «предоставить» получили отказ, пройти стажировку и ознакомиться на базе конструкторских отделов с методикой проектирования нового типа прямоточных двигателей — пожалуйста, а получить какие-нибудь оформленные и завизированные всеми высшими инстанциями документы — нет.

— Плохо это все, — опять жаловался руководитель, — видимо не стал Шибалин связываться с бумажной работой, время не захотел терять. Ему это все не надо, а вот нам теперь проблема. Таблицы и графики к расчетам для проектирования, безусловно, пригодятся, так как закрывают всю номенклатуру, а вот будет ли работать то, что выходит за рамки реактивных двигателей и этих таблиц?

Как бы то ни было, но группу инженеров-проектировщиков от куйбышевского завода в Москву командировали, и это дало результат — спустя полгода задача была решена. Недавно спроектированный двигатель НК-6, предназначенный для эксплуатации на сверхзвуковых бомбардировщиках, с установленной на него форсажной камерой нового типа, получивший странное обозначение «образец четыре тысячи», заинтересовал авиастроителей, и завод № 2 получил заказ на их производство. Еще бы кого-то из них не заинтересовали двигатели с тягой в триста пятьдесят kN, и это при том, что по сравнению с другими двигателями, использующими форсаж, расход топлива оказался в разы меньше. С этого момента использование форсажа в турбореактивных двигателях перестали считать чем-то запредельным, вроде последнего шанса для получения дополнительной тяги, и применение его превратилось в рутинную процедуру, хотя рев двигателей при этом повышался на десяток децибел.

Очередной запуск в США ракета-носителя со спутником оказался неудачным, совершенно неожиданно сначала пропала вся телеметрия, потом носитель сильно отклонился от курса. Возникло подозрение, что команда на внештатное прекращение работы двигателей первой ступени не прошла, и где теперь искать носитель со спутником, одному богу известно. Нет, примерный район поиска был известен, но в том-то и дело, что именно в этот момент рядом находился только один корабль ВМС США, и, к сожалению, по каким-то причинам его радар не засек падающий ракета-носитель. Однако поиски останков ракеты продолжались, тем более что район поиска был весьма насыщен судами, осуществляющими морские грузовые перевозки, и что особенно неприятно, часть из них принадлежала СССР.

Капитан дальнего плавания Капустин Иван Дмитриевич уже хотел покинуть мостик своего сухогруза «Большевик Суханов», как голос рулевого пресек эту попытку:

— Слева двадцать градусов по курсу наблюдаю падение самолета.

— Падение самолета? — Встрепенулся капитан и схватился за бинокль.

«Никакой это не самолет», — тут же понял он, разглядывая что-то непонятное падающее в море, — «Хотя при большой фантазии принять падающую конструкцию за воздушный лайнер можно, если допустить, что крылья обломились, и хвостовая часть отлетела… Стоп! Да это же часть ракеты! А если учесть, что сейчас сухогруз находился в трехстах километрах от берегов США, то…»

— Старпома на мостик, курс на место падения, — распорядился Иван Дмитриевич, и уже тише добавил, — Жилкина тоже сюда.

Жилкин это человек, отвечающий за секретную часть корабля, и от него зависели дальнейшие распоряжения капитана. Впрочем, на этот счет Капустин не заблуждался, решение принимать ему, ибо времени было в обрез, пока поисковая команда ВМС США не очнулась, а этот «секретчик» не скоро достучится до вышестоящего начальства, если вообще есть возможность отсюда достучаться. Черт, до темноты еще часа полтора, поэтому все эволюции судна на спокойном море с самолета будут хорошо видны, а то, что воздушного наблюдателя пришлют, это даже не обсуждается, известно, что каждая ступень ракеты снабжается поисковым передатчиком, и иногда даже не одним.

— Плохо всё, — скривился Жилкин, вникнув в суть дела, — сейчас поисковые самолёты американцев сюда прибудут, а по кильватерному следу нас отследят.

— Ну, след мы можем немного замаскировать, — отозвался капитан, — достаточно ход до девяти узлов сбросить.

— Но тогда фактор времени на первые позиции выйдет, — возразил «секретчик».

— А, Бог не выдаст, свинья не съест, — отмахнулся Капустин, — горизонт чист, значит, не спешат «наши заокеанские друзья» эвакуировать свою ракету.

Капитану сухогруза повезло, они успели отключить радиомаяк и поднять первую ступень американского носителя на корабль до того как на горизонте появились ищейки. Дабы не привлекать внимание активной деятельностью на палубе, ступень быстро закрыли брезентом и подставили пару ящиков, чтобы скрыть её истинные размеры. Наступившие сумерки не позволили сторонним наблюдателям разглядеть, что именно может находиться на советском корабле. В трюм «стыренное» изделие прятали уже в полной темноте, практически на ощупь, лишь иногда подсвечивая карманными фонариками, видимо американцы все же что-то заподозрили и к советскому кораблю приставили «соглядатая», который всю ночь шел параллельным курсом. Лишь утром основательно осмотрев палубу сухогруза американцы оставили советских моряков в покое и повернули назад — поиски следовало продолжать.

Даже представить себе не могу, сколько сил и нервов стоило нашим морякам умыкнуть первую ступень американского ракета-носителя, ведь целую операцию провернули с запутыванием следов, два раза это злосчастное изделие перегружали с корабля на корабль. Вот только с моей точки зрения это не стоило затраченных усилий, только если для оценки уровня технологического развития страны. А так… то, что для проектировщиков в США сегодня является откровением, мы уже давно забыли, но Королев вцепился в заокеанское изделие как клещ, все до последнего винтика обнюхал, и лаборатории заставил поработать, за что и получил от Буденного выговор за перерасход средств. У лабораторий своей работы хватало, так что внеплановые работы они делали не бесплатно, и отговорка о том, что нужно было оценить техническое развитие космической отрасли США, здесь уже не проходила. Но бушевал старый маршал без огонька, все-таки Сергей Павлович нарыл много интересных решений, которые можно было применить и у нас.

А вот американцы по этому поводу хранили молчание: — «И что из того, что не нашли ступень носителя, мало ли их за все время потеряли? Утонула, и все на этом».

Хорошая позиция надо сказать, в чем-то даже с нашей перекликается, мы тоже кое какие части от ракет теряли и до сих пор не нашли, наверняка где-то по рекам или оврагам в тайге валяется. Но об этом лучше промолчать, потому, что у нас такого быть не может «и все на этом».

А вот Семен Михайлович после того как закончил выговаривать Королеву «обрадовал» Челомея:

— Надо срочно готовить к запуску три спутника, чтобы к лету установить постоянное наблюдение за южным побережьем США, — заявил он, — Американцы против Кубы агрессию затевают.

— Так спутники для этого не годятся, — возразил Владимир Николаевич, — они же капсулы с фотоматериалом на землю отсылают, ни по фактору времени не проходят, ни по количеству капсул не устроят. Тут нужно вторую станцию запускать.

— Вот этот вопрос, на счет «фактора времени и количества капсул» вам и предстоит решить, — озадачил нас маршал, и тут же пояснил необходимость озвученного решения. — Американцы знают о расписании пролета нашей станции над их территорией, поэтому стараются всю деятельность в это время приостановить.

— Хех, — почесал я затылок, — тут работы много, до лета можем не успеть. Хотя, если речь будет идти о небольшом пространстве наблюдения, то можно обойтись без капсул, за счет многоканального передатчика сканируемых изображений с фотопленки, проявленной прямо на орбите. Тут время жизни спутника можно до полугода увеличить.

— И сколько каналов ты планируешь задействовать? — Проявил интерес Челомей.

— Пока восемь, — пожал плечами я, потом посмотрим, — тут ведь не в спутниках проблема, нужно на станциях сопровождения аппаратуру менять.

— А точно сработает? — Заинтересовался Буденный.

— Должно, так что Карибский кризис будет у нас подконтро… лем… — На последнем слове я споткнулся.

— Да какой там кризис? — Отмахнулся маршал, не заметив моей оговорки. — Сторонники Батисты в горах Эскамбрай засели, да кое-кто из бывших революционеров к ним переметнулся. Это проблемы любой революции, пройдет немного времени, и разберутся.

Да уж, действительно, не от большого ума я ляпнул, «какой там кризис»? Еще только все начинается, ведь Кубу в пятьдесят девятом даже США признали, это они в январе шестьдесят первого прозрели и быстренько разорвали дипломатические отношения. И самой страшной проблемой на Кубе сейчас в СССР считают засевших в горах оппозиционеров. Хотя, если судить по тому, что это проблема существовала вплоть до 1965 года и в ее «решении» было задействовано до двухсот тысяч военных и ополченцев, проблема все же была не маленькой. А вот пойдет ли развитие ситуации на Кубе как в моей истории, большой вопрос, ведь Хрущев сейчас не первый секретарь и политику страны не определяет, поэтому вряд ли СССР повезет ядерное оружие на остров.

И тут я задумался, а почему бы и нет. Ведь США, как и в той моей истории, разместили на своей базе в Турции ракеты нацеленные на Советский Союз и, по-моему, руководство СССР не знает как ответить на этот совершенно недружественный демарш. Если раньше Хрущев блефовал, не имея достаточного количества ядерных зарядов, то сегодня наша страна лишь немногим уступает американцам в производстве атомного оружия, а в средствах доставки даже опережает. Королев всё-таки довел твердотопливные ракеты до ума, и скоро на испытание отправится первый подвижный грунтовый ракетный комплекс (ПГРК), с дальностью доставки заряда в полторы тысячи километров. Вполне достойный ответ на угрозу США в сторону Кубы, и никаких подготовительных работ не надо проводить, только выгрузил комплекс с корабля, и поехали. Может быть Буденный донесет мою мысль до руководства.

— Там есть кому думать, — хмыкнул Семен Михайлович, мотнув головой вверх, когда я поделился с ним своими соображениями, — за атомные бомбы не скажу, а вот договор об оказании военной помощи с кубинцами уже обсуждался.

Не знаю, как все происходило в нынешней действительности, спросить некого было, но в шестьдесят втором американцы ракеты из Измира без лишнего шума убрали. И я бы не обратил на это внимания, если бы не свободная пресса, в Сентябре 1962 года, в нескольких зарубежных газетах, вдруг что-то вякнули, сенсационное, мол, не дело это бояться ядерного шантажа, но на этом все — свободная пресса оказалась вовсе не свободна, и сенсации публикует только после одобрения Белого дома. Думаю, единственно, кто опять пострадал, это Фидель Кастро, ведь он наверняка мечтал о большом «бада буме», который сметет весь американский империализм, а тут облом. Впрочем, скорее всего его убедили, что после первой же атаки атомным оружием США от Кубы останется лишь безжизненный клочок суши посреди океана, на котором люди не смогут жить многие сотни лет.

А вообще, почему я решил, что команданте хоть как-то пострадал? Советский Союз доставил на остров около двухсот зенитных комплексов, более чем достаточно, чтобы защитить революцию. После того как «кубинцы» сбили два разведчика U-2, и еще кучу желающих сунуть нос в чужие дела, полеты над страной прекратились, что дало Фиделю уверенность в том, что Куба вполне в состоянии противостоять вторжению из вне.

К моему разочарованию, да и к общему тоже, проблемы с экономической блокадой острова свободы на данном этапе решены небыли. Да, той военно-морской блокады Кубы как в моей истории не случилось, но это не улучшило положение ее в целом, ведь основная статья экспорта сахар и табачные изделия оказались за пределами свободного рынка. И Советский Союз оказался уже другим, здравый смысл в руководстве возобладал — помощь помощью, но благотворительность тоже имеет свои пределы. Зато это способствовало просветлению в мозгах революционеров, и кубинцы задумались о перепрофилировании своего сельского хозяйства с выращивания сахарного тростника в пользу овощей и цитрусовых. Овощи, конечно, предназначались для внутреннего потребления, зато цитрусовые были востребованы в основном Советским Союзом. Трудностей в этом деле тоже хватало, ведь мало заложить плантации, их надо еще и сохранить, однако ураганы, частенько посещающие карибский бассейн, не способствовали этому, а потому выращивание апельсинов оказалось весьма рискованным делом.

Да уж. Пообещал Буденному увеличение срока жизни разведывательных спутников на орбите, а во что это выльется, даже не догадывался. Так-то предпосылки были, исследовательские работы по «моментальной» фотографии велись аж с 1923 года, а практически Polaroid Land выпускался с 1948. Но мне это мало помогло. Для космоса та технология подходила мало, во-первых, она имела относительно малое разрешение, что не позволяло использовать всю возможность фотоаппаратуры. Во-вторых, на данном этапе развития науки, нужно было использовать бумажную основу фотоматериалов, так как требовалась пропитка основы химическими реагентами. Ну и в-третьих, вес сканирующей многоканальной аппаратуры при использовании бумажных носителей становился запредельным.

Что ж, никто не говорил, что это будет легко, так что опять пришлось обращаться к помощи Вычислителя. Он, конечно, «поворчал» немного, но сдался под давлением аргументов — мол, лет через тридцать вообще эти технологии окажутся невостребованными, так как настанет время микроэлектроники и все эти фото технологии окажутся невостребованными. И «железяка» не подвела. Только вот, как эту технологию обозвать? Электро-химическая фиксация изображений? Основу новой технологии получения изображений составляли холестерические жидкие кристаллы, которые фиксировали свое состояние после снятия напряжения электрического тока. А вот ток возникал под действием света между двух поверхностей токопроводящих слоев, один из которых был полностью прозрачным, а вот другой использовался в качестве экрана, на который и проецировалось изображение. Причем, на экран, изображение проецировалось с одной стороны, а вот считывалось с другой. Получился этакий стеклянный барабан, внутри которого и размещалось малое зеркало телескопа, а снаружи находилось сканирующее устройство по типу фототелеграфа.

В общем, не буду утомлять всех техническими подробностями разработки, но трое товарищей, которые согласились выдать идеи Вычислителя за свои, были отмечены государственными наградами. Некоторые скажут, что несправедливо. Тут не соглашусь, подать идею это только десятая часть дела, а вот реализовать её, а особенно довести до промышленной реализации в ограниченные сроки, это действительно подвиг, люди работали не жалея себя, можно сказать падали от истощения, так что свои награды они получили вполне заслужено. Да и результаты получились выдающиеся, за один оборот «барабана» фиксировалось четыре изображения телескопа, которые потом примерно за три часа, перекачивались на Землю посредством радиосвязи. Снимки получались очень качественными, ничуть не уступающие по качеству фотографическим, которые спускались с орбиты посредством капсул.

Думал, используемое в спутниках разведки оборудование, после небольшой конверсии, будет пользоваться спросом в наземной связи, вместо фототелеграфа, но ничего не получилось. И виной всему проклятая тотальная секретность в СССР — раз используется в космической отрасли, и тем более военной, то технология не должна выйти «в народ». Жалко, тем более, что секретность в Советском Союзе в основном действовала только для «своих», а вот для чужих она не была тайной за семью печатями, года через три наша технология «просочилась» на запад, и вскоре стала использоваться не только в космосе. Конечно, с нашей стороны развитие электро-химической фиксации изображений продолжало совершенствоваться как по пути повышения светочувствительности, так и со стороны разрешающей способности оборудования. Но все это уже меня не сильно интересовало, больше я этим свою «железяку» не напрягал — нет смысла, мы подошли к пределу развития передачи аналоговых изображений с орбиты. Можно конечно еще что-то улучшить, или ускорить, но в целом все это упирается в хранилище полученных космических снимков, уже к концу 1962 года в хранилище накоплено столько изображений поверхности Земли, что не хватает персонала для их анализа. Многие снимки так и сгинут со временем не востребованные.

Зато снова «проснулся» Королев, он заявился к нам и сделал предложение, от которого, по его мнению, мы не могли отказаться.

— Представляете, — с блеском в глазах говорил он, — мы отправим на орбиту Луны аппарат разведки и получим достаточно снимков поверхности высокой степени детализации, по которым можно будет в будущем определиться с зоной посадки наших автоматических станций.

— Так, а смысл? — Пожал плечами Челомей. — Луна находится близко, рассмотреть поверхность в телескоп не проблема. К тому же идеально точно попасть в намеченное место на Луне сегодня возможности нет.

— Телескоп не позволяет детально рассмотреть поверхность, — возразил Королев, — и что плохого в том, что мы получим высококачественные снимки поверхности Луны?

— Детально? — Владимир Николаевич, скептически посмотрел на Сергея Павловича. — Зачем? Чем нам помогут эти снимки? К тому же опять надо корректировать план исследований Луны, а мы уже проектирование «Планетохода» заканчиваем, скоро чертежи в мастерские передавать, у вас же до сих пор мягкая посадка на поверхность не отработана. Вам не кажется смешным, что уже третья межпланетная станция «Луна» прилуниться не смогла?

— Там проблемы не в самих станциях, — отмахнулся Сергей Павлович, — два первых случая это отказ двигателей, в последнем отказ системы астронавигации. Мы последовательными шагами приближаемся к цели.

— То есть, «до Луны пешком»? — Тут же с иронизировал Челомей, а я не удержался и хохотнул, сразу вспомнилось «до Луны раком».

Королев бросил в мою сторону гневный взгляд, но я сразу принял вид кающегося грешника, мол, «Сознаю свою вину. Меру. Степень. Глубину».

— У нас нет соответствующей стендовой базы, — возразил он, — да и времени не хватает на проведение полной программы испытаний.

— А, ну да, конечно, — продолжал ерничать Главный, — а то, что потом огромные деньги в никуда улетают, не в счет?

В общем, уходил от нас Сергей Павлович сильно расстроенный, он-то пытался заразить нас энтузиазмом, а получил от ворот поворот. Ну а как он хотел? Времена уже другие, это в моей реальности на космос денег не жалели, а теперь научились считать, и каждая его неудача, это урезание планов других участников освоение космоса.

— А ты тоже не веселись, — продолжал кипятиться Владимир Николаевич, — где твой разрекламированный детонационный двигатель?

— Разрекламированный? — Вот это наезд, регулярно же сводки получает, можно сказать «руку на пульсе держит». Но все же, проглотив обиду, спокойно отвечаю. — Три рабочих экземпляра в октябре будут готовы, тогда же будет готов и блок разгона, который по плану в конце декабря должен вытащить ретрансляционный спутник на геостационарную орбиту.

— Все у нас по плану, — проворчал Челомей, успокаиваясь и немного промолчав, повинился, — извини за наезд, просто Королев взбесил, сплошь неудачные пуски, будущее его КБ на честном слове держится, а он продолжает с сомнительными проектами носиться.

Эх, знал бы Владимир Николаевич, что именно так о нем говорили в моей истории, причем совершенно необоснованно, и только благодаря протекции Хрущева, так как его сын работал в КБ Челомея, ему дали реализовать часть своих проектов. И он очень бы удивился, если бы узнал, что только двенадцатая попытка мягкой посадки на Луну, у Королева там была удачной, причем не у самого Сергея Павловича, а третьего февраля 1966 года, через полмесяца после его смерти. Думаю в этом времени, попыток будет гораздо меньше и уже в начале 1962 года, удачное прилунение состоится, во-первых, ОКБ Лавочкина, работа которого тогда и увенчалось успехом, уже привлечено к работе, а во-вторых, все же стендовая база у Королева, какая-никакая, здесь была. Вот только нам это не поможет, все равно и разгонный блок и платформа для «Лунохода» будут своими, то есть будут сделаны на наших производственных площадях, мы еще с ума не сошли, доверять столь ответственную работу другим, да и опыта у нас в этом деле побольше будет — на строительстве станций приобрели.

Да с августа 1961 года я стал уделять больше внимания западной прессе, была у меня такая возможность, и в частности событиям в ГДР — приближался срок возникновения «Берлинского кризиса». Но, к моему удивлению, время шло, а никаких событий предшествовавших кризису не было, что удивило, сначала Куба, теперь вот Берлин. Неужели изменения в истории оказались столь значительны. Стало интересно, почему это происходит? И я уже серьезно взялся за изучение этого вопроса. Проблема оказалось в президенте Кеннеди, оказывается свое желание лететь на Луну, Джон озвучил не в Мае шестьдесят первого года, уже после того как он стал президентом, а до, во время своей предвыборной компании. Вроде бы, какая к черту разница когда возникли «хотелки», но оказывается она есть. Все дело в том, что в нашей истории тоже существовал план Маршала, но финансировался он, по каким-то причинам гораздо скромнее, что не способствовало быстрому восстановлению экономики западной Европы. Особенно тяжело в этом случае пришлось западной Германии, уровень жизни там квалифицированных работников оказался не намного выше нежели в ГДР, поэтому жители западного Берлина, за покупками товаров частенько ездили к восточным соседям. Естественно власти восточного Берлина ограничивали приток граждан ФРГ в свои магазины, но делали это без фанатизма, так называемая ненавязчивая демонстрация преимущества социалистического строя.

Опять же, какая связь? Так в том-то и дело, что озвучив желание лететь на Луну, Кеннеди после того как стал президентом был вынужден искать источники финансирования, а так как в самих США экономический кризис возник на год раньше, он не нашел ничего лучшего, как закрутить гайки в отношении возврата долга Германии. Уровень жизни в ФРГ стал еще ниже, и разговоры уже велись о так называемой возвратной миграции, то есть если раньше квалифицированные специалисты стремились покинуть ГДР, то теперь они подумывали о том, чтобы вернуться обратно.

Вот так-то, оказывается, то, что США ввязались в «Лунную гонку», может иметь и положительный эффект. А что касается Берлинского кризиса, то он не исчез, его только отодвинули по времени, основные причины, которые способствовали его появлению, остались, так что лет через десять он снова возникнет. Интересно, какие формы он приобретет, опять возникнет Берлинская стена?

Как в воду глядел, 17-го февраля 1962 года, автоматическая межпланетная станция Луна-5 совершила посадку почти в центре Моря Дождей. За время функционирования станции, а она длилась восемь суток, на Землю было переслано тридцать две фотографии лунной поверхности, произведено измерение плотности грунта и температуры. К сожалению, надежды на то, что станция продолжит работать и в ночное время, не оправдались, она попросту замерзла, если о дневных температурах лунной поверхности знали и учитывали в конструкции станции, то вот о ночных только догадывались. Как бы то ни было, Королев принимал заслуженные поздравления и пытался протащить через комитет по космосу запуск очередной «Луны», которая доставит лунный грунт на Землю. Но хорошо, если все проблемы связанные с доставкой станции будут решены к 1965 году.

Наш Луноход отправится в путешествие раньше, но отправится не один, за ним полетит другая станция, задача которой будет в доставке двух герметичных контейнеров с Луны на Землю, но доставят их только после того как заполнят образцами лунного грунта. Причем масса образцов, доставляемых на землю, должна была составить не те сто граммов, как в моей реальности, а целых восемь килограмм. Кстати впервые мы планировали взять пробы лунного грунта с глубины пяти метров. Тут уж как получится, если грунт будет рыхлый, то бурить будем на всю глубину, а если окажется камень, то сколько получится за двадцать часов, именно столько времени будет отпущено станции до старта возвращаемого модуля. Так вот, самая сложность в прилунении второй станции была не в том, чтобы вообще совершить мягкую посадку на поверхность Луны, а прилуниться как можно ближе к Луноходу, так как к тому времени, он будет должен подготовить первый контейнер с лунным грунтом к «транспортировке».

Кстати, у нас тоже без проблем пока не обходится, казалось бы «Протон» за столько времени отработан на все сто, и проблем с ним существовать не должно. Угу, как же. Первый же запуск нашего стационарного спутника с новым разгонным блоком ДДМ-03 оказался проблемным, двигатель второй ступени не развил достаточной тяги, и разгонный блок едва-едва сумел зацепиться за низкую орбиту. Анализировать причины, которые привели к этому, было некогда, счет до входа в плотные слои атмосферы шел на часы, потому решение требовалось принимать быстро. Положение спас новый двигатель ДДМ — счастливое стечение обстоятельств. Так как это был первый рабочий полет детонационного двигателя, на топливе мы решили не экономить — мало ли чего может произойти, и пусть это было расточительно, с точки зрения здравого смысла, запас пригодился, а двигатель не подвел, оправдал возложенные на него надежды. Несмотря на относительно небольшую тягу, двадцать килоньютон, он все-таки вытащил модуль с низкой орбиты, а после расчета новой траектории вывода на геостационарную орбиту, дотащил спутник до места назначения. Да не просто дотащил, оказалось, что при этом он сэкономил достаточно топлива, чтобы осуществить еще кое-какие маневры и нам в качестве продолжения эксперимента, посчастливилось заодно дополнительно протестировать новую навигационную систему — удалось отправить ДДМ-03 в сторону Луны. Это оказалось возможным, так как разгонный блок имел собственную систему управления.

Представляю, как при этом выглядел блок — летит в пространстве этакая бочка, ничуть на ракету непохожая. Сразу скажу, «разгонник» на Луну вывести удалось, но на этом всё, на торможение топлива не хватало, так что наша конструкция обогнула Луну и отправилась в вечный полет по орбите земли. Отыскать же причины неисправности второй ступени ракеты-носителя у нас не вышло, предположений было множество, но ни одно из них не было бесспорным, бывают в жизни огорчения.

— Ну, вот, за один пуск два эксперимента провели, — радовался Главный, — теперь стало ясно, что новая навигационная система работает надежно, не то, что у Королева.

Эх, не прав он, в корне не прав. У Сергея Павловича, навигация осуществляется автоматически, без вмешательства оператора, а у нас с разгонного блока оператор получает несколько фотографий, на которых отображается как главный объект, в данном случае Луна, так и снимок звездного неба вокруг нее… А, да, еще обязательно нужен угол по Солнцу. Вот по ним и вычисляется точное место нахождения аппарата. Дальше подключаются расчетчики и выдают рекомендации по коррекции курса. Вообще-то это с моих слов все смотрится так просто, на самом деле сложностей хватает, одно получение фотографии звезд при засветке от более яркой Луны, чего только стоит, тоже пришлось немало мозгами шевелить. Но зато, никаких технических сбоев навигационного оборудования. И рано еще нам задумываться об автоматической навигации, вот появятся полноценные контроллеры на микросхемах, тогда и будем голову ломать.

Совершенно неожиданно пришлось вспомнить о Вьетнаме, почему-то я считал, что война там началась с 1964 года, при президенте Линдоне Джонсоне с конфликта в Тонкинском заливе. Оказывается это заблуждение, вооруженные действия там велись аж с 1954 года, когда США взяли на себя финансовую и военную поддержку южновьетнамского государства. С тех пор Вьетконг (общий южновьетнамский фронт) начал партизанскую войну при активной поддержке Северного Вьетнама и только в 1964 году США резко увеличили численность своих войск в Южном Вьетнаме и начали компанию стратегических бомбардировок. Так что, конфликт в Тонкинском заливе обычная провокация американцев, такая же, как провокация гитлеровцев против Польши в 1939 году.

Теперь очень важный момент, могу ли я как-то повлиять на эти события? Не думаю. По большому счету мой авторитет у Буденного достаточно большой, он во многом опирается на мое мнение, но, к сожалению, не в плане политики. Ему даже в голову не может прийти, что есть кто-то, кто может с большой долей достоверности предсказывать события. Но судя по публикациям, нашей и зарубежной прессы, конфликт продолжает развиваться по прежней схеме, если судить по тому, что у меня осталось в памяти. А значит, конфликт между Северным Вьетнамом и США неизбежен, и неважно когда он произойдет, раньше или позже того срока, когда открыли стрельбу по вьетнамским пограничникам, главное, что это обязательно случится. Мне вот интересно, а гибель в ноябре 1963 года тридцать пятого президента Соединенных Штатов тоже неизбежна? Ведь мало что изменилось в общем плане, судя по всему, Кеннеди стремится проводить ту же политику, что проводил и тогда, следовательно, недовольство никуда не делось. А то что, покушение будет удачным, тут даже гадать не надо, ведь этим будет заниматься ЦРУ, а от тех редко кому удается вывернуться.

Может быть что-то сделать с Ли Харви Освальдом, чтобы нельзя было обвинить Советский Союз? Нет, бесполезно, не будет Освальда, найдут другого кандидата на роль козла отпущения и так же прицепят к СССР. Предупредить президента? Тоже не вариант, о том, что покушение возможно, Кеннеди знал, его не раз предупреждали, но он понадеялся, что это происки конкурентов. Получается, у меня есть информация, но, во-первых, она никому не нужна, а во-вторых, ей никто не поверит. И как бы еще хуже не получилось, вообще обвинят Советский Союз в том, что таким образом он решил скрыть подготовку убийства символа демократии. Так что осталось запастись попкорном и занять лучшие места в этом театре абсурда.

— Ты знаешь, у нас в стране, в моду входят капроновые чулки? — Как-то вечером мне задала вопрос супруга.

Я пожимаю плечами, к чему это вдруг? Никогда на чулочно-носочную моду внимания не обращал:

— И? — Поощряю Катерину к продолжению ее мысли.

— Вот, все вы мужики такие, — хитро улыбается она.

— Откуда известно, что все?

— А кто у нас легкой промышленностью рулит? — Опять задает она вопрос, не требующий ответа. — Потому и чулки у нас такие, что хорошо, если пару раз пройтись в них можно.

— Что, разваливаются, стрелки образуются? — Предположил я.

— Нет, — мотает супруга головой, — капроновые чулки в СССР самые прочные чулки в мире. Но в том-то и дело, что капроновая нить у них толстая и тянется плохо. Поэтому они быстро теряют форму и возникает эффект вытянутых колен, как на спортивном трико.

— И ты предлагаешь мне попытаться достать зарубежные чулки для тебя? Вынужден разочаровать, нет у меня знакомых, которые бы имели свободный выезд за рубеж.

— Да какой же ты непонятливый, — вздыхает Катя, — я уверена, что если ты отвлечёшься на пару дней от своих космических идей, то придумаешь замену нашему капрону.

Да уж, заявочки. За пару дней придумать замену капрону.

— А давай ты сама придумаешь, а я помогу, — тут же делаю встречное предложение, — поверь, там ничего сложного нет, тем более, что в США полиуретановые волокна выпускаются с 1958 года.

— Так ты что, предлагаешь заняться копированием технологии? — Делает супруга большие глаза.

— Почти, — отмахиваюсь от ее будущих претензий, — там не сама технология получения исходного сырья. Нет. Будем улучшать технологию получения нитей из него, ну и заодно закроем всю номенклатуру эластичной одежды.

— Обещаешь? — Задумчиво спрашивает супруга.

— Что касается самой технологии, то уверен, что получится. А вот относительно производства, тут не ко мне, это больше вопрос к тем мужикам, которые у нас командуют легкой промышленностью.

Так и получилось, технологии мы выдали к маю шестьдесят второго, обосновав их потребностью космонавтики, а вот с внедрением их в производство возникли сложности организационного характера. И главная сложность возникла, кто бы мог подумать, в швейном производстве — получаемые на основе Эластана ткани сильно тянулись при обработке, поэтому производственники никак не могли подобрать режимы на швейных машинах. Однако повезло, на место прежнего заместителя министра легкой промышленности, пришел другой, которому вообще были непонятны трудности производственников. Сколько «голов слетело» после этого, об этом история умалчивает, но удивительно, развязанные на предприятиях репрессии в отношении руководящего состава, дали свои плоды. Уже к 1964 году на прилавках магазинов появилась не только легкая эластичная одежда, но и женские чулки, благодаря такому факту поток этих изделий через границу полностью иссяк. Мне даже стало интересно, а когда мода на колготки дойдет до СССР, их так же осваивать будут? Было бы не плохо, а то что-то замедляться наша промышленность стала, пора бы немного взбаламутить это болото.