Непредвиденные изменения. Книга первая. Часть вторая (СИ)

Глава 9

— Здравствуй Николай Иванович! Как дела, как здоровье близких — зайдя к нему в мастерскую, здороваюсь с Гольтяковым. К нему я заехал сразу после Добрынина.

После взаимных любезностей, перешли к делу. Первое рассмотрел шампура, признал их вполне подходящими. Попросил подумать о ручках, которые бы не нагревались и не горели. А эти четыре забрал с собой. Дегели ещё не пошили. Бур для лунок, получился почему-то с разной длины лопастей, расстояния в накрутке, от чего он казался кривой. У меня появились сомнения, как он бурить будет? Плюс не установлены ножи.

— Как так получилось, Николай Иванович? — с изумлением рассматриваю я уродца.

— Да когда полосу делали, была прямая. А вот когда крутить и приваривать стали, её и повело. Не сразу и заметили. Я решил уже ничего не делать, а дождаться вас — немного виновато купец.

Ну что же может и правильно. Пытаюсь наметить, где подрезать, а где и подогнуть. Понимаю, что с обычным метром это крайне неудобно. Не хватает и двух самых обычных вещей, карандаша и штангенциркуля. Если карандаш ещё можно хоть как-то заменить угольком или мелом, хоть и неудобно. А вот без штангенциркуля совсем плохо.

— А наладьте вы, Николай Иванович, выпуск вот такого измерительного инструмента — беру у него лист бумаги и начинаю чертить. С бумагой приходиться обходиться крайне осторожно, дорогая зараза. Потом потратил, ещё полчаса на объяснения. Сейчас что-то подобное было только из дерева, и то большой дефицит.

— Если я на себя оформлю привилегию, как вы на это посмотрите, Дмитрий Иванович? — почесал бороду купец. Он сразу сообразил, что хоть и из металла инструмент и будет дорогой, но в Туле уж точно будет пользоваться спросом.

— На тысячу рублей ассигнациями товара в вашей мастерской и партию мне — даю ответ.

— Ну, зачем вам партия такого дорогого инструмента? Да и мне будет это накладно. Давайте остановимся на пяти штук — чуть подумав ответил купец.

— На семи — прикинул я в уме, что Мальцев тоже захочет себе пару экземпляров — и договорились.

Мы пожали друг другу руки в знак согласия. Хоть видаков и не было при нашем согласии, но в данный момент я не боялся. Обманывать меня Гольтяков, точно не будет. И не потому, что купцы были уж такие честные. Разные, как и у нас…как и везде. Для него это была не та сумма, чтобы сорится со мной. Да и сам Николай Иванович, был довольно порядочным человеком…но и выгоду свою никогда не упускал.

Оговорили посещение его брата, на следующей неделе. До Стефана сегодня я уже не доберусь.

Дома меня уже ждал учитель французского Гаврилов Сергей Иванович. Сорокалетний обедневший дворянин, поэтому и вынужденный подрабатывать. Его угощал Фёдор настоем трав и печеньем, которое недавно научилась печь Мария. Затягивать я не стал и честно два часа разучивал буквы и заучивал некоторые слова, картавя язык и произнося носом звуки. Произносил их я специально громко, и тщательно записывая.

Фёдор с Марией, находились в прихожей и всё слышали. Это я им так повелел, смотришь, и чему-то да научатся. Нехватка людей сказывалось на моих планах всё больше и больше. Поэтому я решил схитрить и параллельно попытаться обучить их, хоть чему-нибудь.

Проводив Гаврилова, сел обедать, а вернее ужинать или уже всё вместе. До конца так и не успел. Ко мне пожаловали гости, Шварц со своим подручным Савельевым.

— Э…Проходите пожалуйста — ну никак я не ожидал такого визита. Что опять случилось?

— Удивлены…ну и правильно. Не только вам, Дмитрий Иванович, шутить и другим проблемы подкидывать. Вот и я так решил. Что справедливо будет с некоторыми и с вами поделится — улыбается несколько ехидно Шварц.

— Делитесь — обречённо вздохнул я. Уже понимая, что меня попытаются использовать в деле с «душком».

— Ваш заочно «знакомый» Качуков собрался в дорогу. Подготовлено два скоростных немецких дилижанса и четвёрка быстрых лошадей к каждому. Сейчас они находятся в имении Кологривовой, и похоже, что завтра отправятся в путь — и уставился на меня.

— И вы, что… намекаете, чтобы я отправился за ним и всё выяснил? — через несколько секунд произнёс я. Перед этим мы пристально смотрим друг другу в глаза.

— Не намекаю, а прямо говорю — спокойно произнёс полковник, как будто это надо съездить в соседний магазин за водкой.

— А ваши люди? — удивляюсь я.

— Да не могу я вам дать никого, кроме разве что Савельева. Нет свободных людей — разводит он руками.

— Что-то вы темните, Сергей Павлович. Наверное, там чьи-то очень большие интересы и вы не хотите подставлять своих людей? — доходит до меня.

— И это тоже. Да и денег у меня нет… на это преследование — немного смутился он.

— Великолепно. Ещё и всё это и за мой счёт. Дела-а — крайне удивлён я.

— Но кто-то должен и об Отечестве думать! Почему не вы? Вы же так красиво передо мной об этом рассуждали — и уставился на меня. Мол что я на такое обвинение отвечу.

Вот так вот. За мой же длинный язык меня и наказывают. Это тебе не двадцать первый век, что хочешь то и мели, и особых последствий не будет. Тут всё по-другому, дворянину сто раз надо подумать, прежде чем к чему-то призывать или давать конкретные обещания таким же, как он.

— Но у меня и оружия толком нет, лошадей тоже нет. Да и другого снаряжения для долгой дороги никакого — развожу руками. Ага, буду я вам ещё и своими ценными образцами воевать для вас.

— Давайте деньги, лошадей вам Савельев доставит от Гартунга. У нас с ним договоренность — без всяких обиняков Шварц.

— А как же это будет? — растерялся я. Ишь, как у него всё быстро и продуманно.

— Сейчас там двое моих людей наблюдают за имением. Раньше пяти утра они вряд ли оттуда отъедут. Темно — и видит, что я всё ещё не могу прийти в себя от такого, продолжает. — Помните, вы мне бумаги приносили? Так вот есть у меня подозрения, что похожие везут за границу…Понимаете, чем это может грозить? — окончательно запутывает меня в свои сети полковник.

— Вы же говорили, что нет людей? — удивляюсь несоответствию.

— Нет…они не воины. Сами увидите — улыбается Шварц.

— А как же мой дом? — ещё не хочу сдаваться, цепляюсь за любую мелочь. Да и не мелочь это. Бросать все дела и куда-то мчаться…то ещё занятие.

— Присмотрим — полковник.

— Лихо закручен сюжет. Шекспир отдыхает — только и вымолвил я.

— Простите, причём тут Шекспир? У нас тут не сцена — удивляется Шварц моему ответу.

Мне только остаётся, что крутить головой и махать рукой.

— Так вот. Надо проследить, куда и к кому едет Качуков. Желательно, узнать, что же он такого везёт. Откуда у него бумаги на проезд? Не мы, не полиция их не выдавали, это я уже выяснил. Далеко, я думаю, он тоже не поедет. Так, на пару дней от Москвы, но точно это не известно. Его желательно не трогать, а вот кому он передаст бумаги, можно — наставляет меня полковник на задание.

— Вы меня ни с кем не спутали? — удивляюсь «поставленной задачи».

— Вы дворянин и патриот России, и должны всё сделать для её защиты — получаю ответ. Савельев чуть по стойке смирно от такого не встал.

Он что, это серьёзно? Он хоть сам понимает, что сейчас говорит и на что меня посылает? Или наоборот… слишком хорошо понимает? Дураков, в жандармерии точно не держали, да ещё в таких чинах.

— Я надеюсь… на преференции от вашей службы. И что на мои трофеи, Ваша служба претендовать не будет? — вздыхаю от неизбежного.

Доприкалывался. Вот и получай, русскую народную сказку — пойди туда, не зная куда. Вообще куда я лезу? Мне что, слава трёх мушкетеров спать не дает? Ну… скорее да, чем нет. Заела обыденность и текучка, в которой я «тону» решая кучу проблем. Если в прошлой жизни я ничего толкового не сделал, даже вспомнить не о чём, то хоть может в этой…повезёт. Все мои потуги подтолкнуть «корабль экономики», по большей части, для такой страны как Россия, мизер. Тут надо общегосударственная программа, с серьёзными финансовыми тратами.

Но в этом как раз, не заинтересованы помещики и чиновники, всячески этому сопротивляясь. Да те же тульские купцы не стремятся, да и не умеют, управлять фабриками и заводами. Ну, в основном. Впрочем, как и я сам не умею. Им хватает и своих мастерских, позволяющих очень даже неплохо жить по их понятиям. Хотя они уже и почувствовали угрозу из-за границы, но полностью её ещё не осознали. Поэтому я, наверное, и ищу адреналина, не задумываясь о последствиях? А может я какой-то не правильный попаданец? Всё у меня шиворот навыворот. Бросаюсь из одной крайности в другую. Хватаюсь за всё и ничего не довожу до ума. А деньги у меня вообще не задерживаются. Из всего этого делаю вывод — что не я управляю обстоятельствами, а они мной.

— Преференции, это мо-ожно — опять улыбается полковник. — Но остальное, желательно действовать… в пределах законов империи. Особенно с дворянами, а то потом, проблем не оберёмся.

— Вот уж и нет. Что с бою взято, то свято — но это уже чересчур, себя и своих людей я подставлять за чьи-то интересы не буду, как и за зря рисковать. Нашел дурака.

— Но если с бою, а не грабёж…тогда, да — не очень уверенно Шварц.

Ага. А иначе здай государству. «Большие дяди» лучше тебя распределятся материальными ценностями. Авантюра. Чистой воды авантюра. Только колье королевы для полного антуража и не хватает…или её самой. Ладно, семи смертям не бывать, а одной не миновать. Считаю — я, Кулик, Ремезы, Фатей, Савельев и попробуем Петра Окунева забрать и того надо семь лошадей. Плюс хозяйскую лошадь, раз появилась такая возможность.

— А сколько стоят у него лошади для вас, Сергей Павлович? — задаю вопрос, который меня беспокоит.

— Сто-сто двадцать рублей ассигнациями, наверное — неуверенно полковник.

— А хозяйская? — ох, уж мне эта не уверенность. А то я не знаю как генералы всегда и во все времена наживались на государственных поставках.

— Шестьдесят — восемьдесят — это уже Савельев, подсказывает полковнику видя его затруднения.

Нифега себе договорённость, сплошное разорение. Передаю Кулику тысячу рублей и отправляю вместе с Савельевым, надо действовать быстро. В помощь им отрядил и Ванюшу. Они уезжают на возке Шварца. Перед этим он оттуда достал два ружья, мешочек с пулями и деревянный молоток.

— Это всё, что могу. И не прибедняйтесь Дмитрий Иванович, я же знаю что вы, оружие от немцев получили — поправляет костюм полковник.

— И почему вы, решили, что я соглашусь? — спрашиваю с хмурым видом. Как мне всё это не нравиться, кто бы знал. Вот чувствую, что такая х…закрутиться, что потом всей Тулой не разгребём.

— Предчувствие — даёт неожиданный ответ Шварц.

Вот же врёт, как сивый мерин. Скорее деньги на такую операцию уже «попилили» между собой? Или извечная подковёрная война кланов и спецслужб? С другой стороны, а мне, не всё ли равно? Косвенно или прямо, меня уже в неё втянули «по самые уши». Вернее, я сам влез со своими техническими новинками, которые стали приносить «нехилые» деньги. Я хоть и стараюсь, чтобы это выглядело как работа других людей, но сопоставить факты будет несложно. А если бумаги действительно попадут за границу обо мне? Долго ли я проживу? Не чужие, так свои же, за бугорное бабло и указания, меня и убьют. Или отравят что, скорее всего.

— Ничего-то от вас и не скроишь и не утаишь — пробурчал я, беря у него ружья и проверяя их целостность.

— Служба такая — улыбается полковник, понимая, что сумел меня уговорить без лишних хлопот для себя.

Дома уже внимательно осматриваю ружья. Ствол восьмигранный. Канал ствола с восьмью полукруглыми нарезами. Затравочное отверстие просверлено. Прицельные приспособления состоят из железной мушки в форме четверти круга и целика низкой вертикальной планки и поперечной риски на основании. На нижней грани закреплено железное ушко, в дульной части прилив с неглубоким винтовым отверстием. Замок без предохранителя курка — крючка — «собачки». На замочной доске надпись: «Тула» и год изготовления штуцера 1778. Ложа кленовая, с цевьем во всю длину ствола и прикладом со щекой и гнездом для оружейной принадлежности. Ложа окрашена в черный цвет.

— Егерский штуцер — прокомментировал Шварц. — С отдачей, казённое имущество, как ни как. Калибр как у охотничьего ружья по двадцать миллиметров. Прикинул вес приличный, около пяти килограммов. Шомпол железный.

Ну не знаю. Не вызывает у меня такая конструкция доверия и всё тут. Слишком много во мне стереотипов двадцать первого века. Но как говорят дарёному коню, в зубы… Стоп. Какого чёрта я время теряю, ведь знаю пословицу — собираешься в лес на день, продуктов бери на неделю. Куда это можно на хороших дилижансах ехать? Да ещё на колёсах, когда вокруг все на санях ездят? Явно путь не близко. Или я сам себя накручиваю? Нет, лучше подстрахуюсь, слишком воспоминания свежие. Мой балок, хорошо бы взять, я помню, как он нас выручил, но он слишком медленный. Значит тоже надо…и ничего не подходит, кроме похожего дилижанса.

— А я могу взять дилижанс в прокат? — резко кладу штуцер на стол и смотрю на Шварца.

— Не знаю. А вы, что думаете, он всё же далеко поедет? — высказывает сомнения Шварц.

— Да кто его знает, куда его нелёгкая занесёт. Но мне тоже нужен дилижанс — говорю категорично.

Уже вечер, ещё немного и станет темно. Захватив Леонида, мы отправляемся к Андреевым на Киевскую улицу. Пришлось идти пешком, так как Савву я уже отпустил домой. Тут-то и идти совсем не далеко, но в своей шубе, подаренной Мальцевым, я запарился. Придётся опять Фёдора «грабить» на куртку.

— Михаил, нам нужен дилижанс — насел на одного из владельцев дома, а так же занимающимся крупным извозом Андреева, понятно, что не сам Андреев лично управляет дилижансами. Мужику лет, чуть более тридцати. В глаза сразу бросаются пышные чёрные усы, спускающиеся до подбородка. Под ними большой бант или как он там называется, тёмно-бардового цвета. Волосы у мужика чёрные, редкие, зачёсанные слева на право. Он одет в тёмный костюм, который виден из щегольского редингота тёмно-коричневого пальто, небрежно накинутого на плечи.

Как-то раньше я на такие пальто внимания не обращал, считая их форменной одеждой бедных студентов и устаревшей модой. Оказывается, ошибся. Ещё носят…

Мещанское сословие по положению стояло ниже купеческого. Именно мещанам принадлежала большая часть городского недвижимого имущества в Туле. Будучи основными плательщиками налогов и податей, мещане, наряду с купцами, относились к категории «правильных городских обывателей». Звание мещанина было наследственным. Записаться в мещане мог любой городской житель, который имел в городе недвижимую собственность, занимался торговлей или ремеслом, платил подати и исполнял общественные службы. Исключить мещанина из сословия мог только суд или мещанское общество.

Мещанин платил подушную подать, внутренние городские сборы, отбывал рекрутскую повинность. Мещане имели право корпоративного объединения и сословного мещанского самоуправления, которое реализовывалось через мещанские управы. Для них существовал отдельный, мещанский суд. Мещане города объединялись в «мещанское общество». Принадлежность к мещанству оформлялась записью в городовой обывательской книге, то есть всякий мещанин был приписан к определённому городу. Покинуть на время населённый пункт своего проживания мещанин мог только по временному паспорту. Перейти в другой — с разрешения властей, которое впрочем, обычно давалось. Между мещанством и купечеством всегда существовала тесная связь. Разбогатевшие и развившие своё предприятие мещане переходили в купечество, обедневшие купцы — в мещанство. Так что так просто «наехать» на Андреева не получится, придётся договариваться.

— На сколько, по времени? — ничуть не испугался нас мещанин Андреев.

— Незнаем — влезаю я. Не хочу банально грабить мужика, ещё неизвестно как всё повернётся.

— А как же я возницам распоряжения давать буду? — удивился он.

— Возницы нам не нужны — опять вмешиваюсь.

— Тогда могу только продать. По-другому и не просите. Вот только недавно приобрёл новый — Михаил.

Почувствовал, зараза, что может и неплохо заработать. Чёрт. Вот так у меня всегда, галопом по Европам. Только чуть заработаю, и тут же находятся непременно «крайне нужные и крайне срочные дела». И куда я потом с этим дилижансом? Контору проката открывать? Или регулярные перевозки Тула-Москва? А жрут эти лошади, как слоны. Ох, ох, ох.

Идём смотреть. Тьфу ты, даже покраска у него дурацкая. Сверху, на треть корпуса зелёная, потом на треть светло-синяя раскраска. А остальной низ, всё в жёлтой раскраске. Шапито, недоделанное. В корпусе по три мутных небольших стекла с каждой стороны. Сзади и на крыше место для багажа. Задние колеса большие, наверное, метр в диаметре или даже чуть больше. Передние наполовину меньше. И те и другие, тоже выкрашены дурацкой жёлтой краской. Впереди козлы, для двух человек, без козырька. Под ними поворотное колесо. Специальная наклонная панель прикрывает механизм и даёт упор для ног кучеру. Справа торчит ручка тормоза. Рессоры, имеются, но почему-то перевёрнутые вверх ногами. Помня мой печальный опыт, посчитал слабыми.

— А кони? Ясно. Леонид посмотри — всё равно я не сильно в них разбираюсь. — И сколько вы хотите?

— Четыре тысячи пятьсот ассигнациями — не моргнув глазом Андреев.

— Сколько, сколько — не выдержал я.

— Михаил, боюсь, что ты из Тулы, никогда не выедешь — смотрит на него пристально Шварц. — Да такой в Москве за три с половиной свободно купить можно.

— Нет, такой за три тысячи пятьсот рублей не купишь — не соглашается владелец и крутит головой, как сова.

Что-то я не понял, или Шварц слишком порядочный и это хорошо. Или Андреев за собой какую-то мощную поддержку имеет, что вообще не испугался.

Немного поторговавшись, из-за отсутствия времени, сговорился за четыре триста и пять мешков хорошего овса. Я конечно цен на дилижансы не знаю, да и Шварц я думаю тоже, но мне кажется за четыре тысячи такой в Москве купить явно можно.

— Отдаю часть суммы, остальное дома — передаю тысячу пятьсот рублями. Вот никак я не думал о покупке, хотя случайно «лишку» и захватил.

— А как же остальное? — удивляется Андреев.

— Или сейчас если поедете со мной или завтра у моего управляющего — начал я.

— Нет, лучше сейчас — замахал руками владелец. Явно испугался, что может и не получить остальное.

Конями Леонид остался доволен. Возвращаемся на дилижансе, внутри места намного больше, тем в других, на которых я раньше ездил. Это уже больше на нормальное средство передвижения похоже. Модернизировать, перекрасить и можно ездить нормально. Я, Шварц и Михаил внутри, рядом с мешками с овсом. Леонид на козлах, с кучером. Второй кучер на левой задней лошади.

После того как рассчитался, у меня опять кризис с финансами, уже в который раз. Четыре тысячи я получу только после приезда тульского каравана из Лейпцига. Оставлю дома сотню на хозяйства, на всякий «пожарный случай». Три сотни с собой. Начался сбор.

Первым делом, я облегчил дилижанс, как только возможно. Поснимал всё лишнее, на мой взгляд, даже два фонаря для свечей. Вместо сиденья мешки с овсом и свой надувной матрасик. Чему удивился Шварц.

— Как же вы, так? — все ему интересно. Явно же не первый раз такое видит.

— А вот так. Ох, чувствую «нахлебаемся» мы с вашей поездкой — вздыхаю я.

— С нашей поездкой. Ничего, ничего. Всё будет хорошо. Вы, удачливый — успокаивает меня полковник.

— Я хочу привлечь полицейского Петра Окунева, надеюсь, вы договоритесь с его командиром — смотрю пристально на полковника.

Получаю какой-то непонятный жест, который можно растолковать двояко. Оказалось, что у меня действительно многого не хватает для путешествия. А учитывая, что придётся следить и неизвестно куда ехать, то вообще мало что есть.

Под моим руководством, положили полмешка риса и треть мешка гречки. Гречка и тут, после риса, самая дорогая крупа, три с полтиной за пуд. Лапшу. Пожалел, что нет тушенки. Кстати, а почему нет? Автоклав же свободно можно сделать, манометры и термометры есть и их должны привезти. Надо по приезду заняться этим вопросом. Пришлось положить замершего мяса и сало в бочонок.

Положили маленькую печку и жаровницу от Мальцева. Так до них раньше «руки и не дошли». Уложил канистру двух литровую с бензином, и пятилитровую с керосином. Положил последние квадратные бутылки зеленного стекла с водкой. Стеклянные бутылки стоили достаточно дорого, хоть мне с этим и повезло, но тару придётся везти назад. Возникла проблема с питьевой водой, не в чем везти. Это тут снег, а если он на Варшаву рванет, тьфу-тьфу, тогда как? Расстроился и разозлился на себя, что опять я ни к чему серьёзному не готов.

Взял ручку с металлическим пером, чем вызвал интерес Шульца и стал сокращённо записывать недостающее. Сразу образовались — рюкзак, солдатские котелки, флага и многое другое.

— А на каком языке это Вы, Дмитрий Иванович, пишите? — заглядывает он через плечо.

Вот же…нелёгкая. Да когда уже Кулик с Савельевым приедут? Пусть домой отправляется… недремлющее око государево. И так оружие всё не достаю, а не дай бог его забыть.

— На своём и только для себя. Чтобы никто не догадался — ухмыляюсь.

— А перо вы, где такое взяли? Я бы тоже от такого не отказался — пытается рассмотреть и запомнить мои пишущие приспособления.

— Вот по приезду, что-нибудь и придумаем — даю неопределённый ответ.

— А это что? — смотрит на загружаемые раскладушки.

Он вообще по магазинам ходит или нет? Или только своей работой живёт? А туда только экономка или жена ходят?

— Дарю, я думаю вам, пригодиться. Особенно если на работе задержитесь — ничего, от минус ещё одной, я не обеднею.

Выхожу в коридор и зову Марию с Лизой и даю им указание «заняться» полковником. Пусть ему самовар поставят, печеньем угощают и другое и так далее.

Гришу послал за Саввой и Петром, с наказом не брать лошадь с санями, а захватить сменную одежду и бурдюки для воды.

Сам пока принялся писать письма и записки, потом их Фёдор развезёт. Самое тяжелое получилось Мальцеву, сильно извинялся, что я его подвёл. Позвал Авдея и подробно всё объяснил. Что по приезду сразу в Москву приеду. Описал на всякий случай автоклав с давлением в две-три атмосферы, при температуре в сто двадцать-сто тридцать градусов. Про стеклянные банки и крышки, с железной проволокой и веревочками пропитанные воском, вместо уплотнителя. А так же попросил сделать спиртовки и для чего, а то заваривать кофе на печке неудобно, да и идти на кухню надо. Да и так несколько штук пригодятся.

Наконец прибыли посыльные с лошадьми, порадовало то, что были они под седлом. Но с условием, что сёдла потом надо вернуть. Потратили семьсот пятьдесят рублей. Зря я так грешил на Гартунга. Их троих я сразу уложил спать, есть, кому о животных позаботится. Поставили раскладушки в коридоре для Саввы с Петром.

Потом вспомнил, что с нами едет Савельев. Поэтому стал заряжать оружие. Решил, только не брать винтовку Дрейзе, пусть полежит. Пожалел слишком ценный экземпляр.