Непредвиденные изменения. Книга первая. Часть вторая (СИ)

Глава 7

— То есть вы хотите продать мне только кусок леса, разделяющую часть вас с Кологривовой? — вот в жизнь не поверю, чтобы он не знал о моём с ними конфликте.

— Да. А что тут такого? — удивился купец.

— А что там у вас ещё есть? — ну шустряк. Думает, что я малец, ничего и не соображаю. А мой «папенька» с такой малой потерей и смериться может.

— Там у меня медной заводик, но он не продаётся — тут же встрепенулся Ломов.

— А почему? Я готов купить у вас там всё. А вы тогда сможете выкупить долю в делах у брата — делаю невинное лицо.

— Вы это про что, Дмитрий Иванович? — теперь уже крайне подозрительно смотрит на меня купец.

— К сожалению, Василий Осипович, недавно умер — крещусь. — Вы же не успеете следить за всеми производствами. А насколько я слышал, ваши наследники, не очень хотят этим заниматься — намекаю я осторожно.

— Это все нехорошие слухи — теперь уже злиться купец.

— Но вы подумайте, Иван Осипович, о полной продаже своего участка в селе Медвенка — уже второе село с похожим названием. Но уже почти на окраине Тулы. В случае покупки, первое сразу же продам, а крестьян переселю сюда.

На этом мы собственно и расстались, а меня опять охватило не шуточное беспокойство. Он или дураком, меня считает, во что я не верю. Или как…? Понятно, что с Кологривовой надо что-то решать. Характер у неё такой же, как и у её братца, то есть сволочной. И мы явно с ней столкнёмся. Братца она мне не простит, если так сцепилась с Ломовым. Вот только с какого боку тут может встрять Иван Ломов? Вот это действительно, вопрос? Опять хочет чужими руками жар загребать?

Зато дома ждал сюрприз и хороший…но очень дорогой. Наконец-то доставили часть заказанного вооружения, но только от немцев и поляков.

Первым рассматриваю южно-немецкий баварский четырех ствольный двадцати трёх зарядный карабин. Произведенный в семнадцатом веке. Вот эта «дура». Да его часа два заряжать, причём очень аккуратно надо, и при этом ещё и сто один раз проверять. Разве, что для какой экстренной ситуации. Но что же, я сам виноват. Нечего было просить экстраординарное, яснее выражаться надо. Вот мне и привезли.

Второй экземпляр, ружьё Драйзе, под индексом — легкое капсульное ружье 1841 года. Нечего себе легкое. Предложенное в Пруссии в 1836 году линейное ружье Дрейзе, после тщательного испытания, было принято для пехоты под названием образец 1840 года. Применение унитарного бумажного патрона и скользящего затвора увеличило скорость стрельбы в четыре-пять раз, но подражания в других армиях долго не вызывало. Так как многие военные авторитеты скорострельность ружья признавали даже вредной и опасной. С точки зрения напрасной траты патронов и трудности в бою удерживать управление огнём в руках командира; заряжание с казны и унитарный патрон признавались полезными только в виду удобства заряжания, при стрельбе лежа, с коня, через бойницы, когда употребление шомпола было неудобно; все же внимание было обращено на вполне удовлетворительную обтюрацию. Поэтому во Франции, где Дрейзе начал свои работы прежде, чем обратиться к Пруссии, его ружье не было принято. В России, после испытания в 1850-х годах, ружья Дрейзе тоже были признаны неудобными.

То есть, наши вояки, его как-то добыли, помучились, а потом спихнули мне. За сколько мне их благодарность обошлась. Всего-то «несчастные» полторы тысячи рублей ассигнациями! Ой-ой-ой. Хотя опережающее явно своё время. Ничего, кое-что мы отсюда и позаимствуем.

Дальше две немецкие даги, одна с защитой кисти, вторая как кинжал. Надо обязательно научиться с ними и против них действовать. Великолепная вещь, жалко, что только такая дорогая. И железо на дагах очень хорошее.

Потом пошли валлонская шпага-меч, венгерско-польская гусарская сабля, сабля Баторовка и польская корабела.

Качество, всего оружия было очень хорошее, а цена еще лучше. Это меня очень расстроило, но деваться некуда, сам заказывал, пришлось платить.

В расстройстве от таких больших финансовых трат, долго не мог заснуть.

А на утро нас…вернее меня… обворовали. Гады. Поймаю, убью.

— Что Кеша, осиротели мы с тобой — соболь уже спокойно сидит на своём бревне и лакомится рябиной, которую я принёс. Смотрю на соболя и разбираю утреннее происшествие…

Я тут из себя «крутого строю», а какие-то наглые воришки на моём подворье ведут себя, как у себя дома. С…. Что, довыделывался? Думал, что тебе тут на руках носить будут? Счас.

Почему не забрали и соболя, для меня осталась загадка? Может рабочих рук не хватило? Кеша к себе и не сильно-то и подпускает. А зубки у него очень даже острые. Более или менее он ладит только со мной и Ванюшей. Вот и не захотели или скорее побоялись устроить шум? С другой стороны соболя у нас не водятся, а продать одну шкурку не так и просто. Тем более со следами ошейника, сразу привлечёшь внимание. Мех соболя поступает в основном с Сибири — раз. Нефрит, скорее тоже оттуда же — два. Серебро, в поясе у Кологривова, тоже похоже ворованное с сибирского рудника или с нелегального — четыре. На уральских рудниках сейчас за ним очень строго смотрят. Мужика, у которого я нашёл камешек, так и не опознали — пять.

Воры были очень осторожные и очень хорошо технически «подкованы», что говорит об их профессионализме. Явно проделывали такие штуки, и не один раз — шесть.

Как же всё запуталось. Вздыхаю. Или это звенья одной цепи? Всё может быть. Если поймаем, спросим…обязательно и не раз.

Воры увели три лошади, три коровы и телёнка. Больше всего мне было жалко Звёздочку. Привык я к ней, а она ко мне. Мои успехи езды на лошади оставляли пока ещё желать лучшего. Да, чему-то я научился, но вот очень сомневаюсь в своих возможностях на длительный переход. Значит надо делать…тачанку, типа ландо, которые поставляют в Россию от немцев. Но немного другую, небольшую на двух человек и немного груза. Она должна пройти по узким дорогам, а в случае чего мы смогли бы перенести её на руках. Коляску должна резво тащить одна лошадь. Эх, сколько сразу всего навалилось с этим б…ограблением…

А началось всё утром. Прибежал в дом сосед Трофим с круглыми глазами и всколоченными волосами.

— Там, там…коров нет, лошадей нет — только и смог вымолвить он.

Пошли смотреть. Дверь в сруб, который был рядом с конюшней, и в котором жили Семён с Фатеем, была подпёрта бревном. Отпёрли. Внутри сруба какой-то сладковатый запах. Вот не пойму, что он мне напоминает? Фатей с Семёном, похоже, спят, но как-то неестественно.

— Быстро их на улицу. Ту всё проветрить — командую Степану с Леонидом. Выносим спящих на морозный воздух. Чёрт. Как же так?

— Кто был сторожем? — злым взглядом обозреваю домочадцев.

— Сын — обречённо Ремез.

— Гриша как же так? А Рем, что делал? — ругать сильно молодого в сущности ещё «зелёного» пацана тоже бесполезно. Он только-только начал постигать воинскую премудрость.

— Со мной был — опустил голову парень.

В результате моего расследования выясняется, что парень пожалел собаку и запустил в дом. А потом, два сторожа сладко и уснули, прижавшись друг к другу.

Нашли тропку в снегу, по которой увели скотину. Нет, не зря я так переживал за «огороды» своего дома, оттуда воры ко мне и пришли. Мало того, они ещё и подпилили тайно забор, причём делали это давно и не торопясь. Я обратил внимание на срез, который был разной свежести. Та-ак, значит за мной ещё и интенсивно наблюдают? Интересно откуда? Надо срочно принимать меры к обороне.

Следы вывели на дорогу, где и терялись. Да незадача. Возможно, Фатей что-нибудь и смог бы найти, а мы точно нет. Опять пожалел об отсутствии овчарки. Так смотришь, может и нашли бы. Далеко их вряд ли увели.

— Так Гриша, Ванюша быстро пробежались по местным пацанам. Объявите, если кто что найдёт, премия пятерка рублей ассигнациями. А так же, за любое подозрительное действие вокруг нашего дома. О пришедших или приезжающих чужих людях, расспросах о нас, рассказ нам. Награда, полтинник копеек. Побежали.

— Он ещё молодой, с… — начал тут же заступаться за сына Леонид, когда мы возвращались домой.

— Леонид, он был на посту — перебиваю его — а главное, что нарушил правило и запустил собаку, с которой и так… сторож х…

— Мы отслужим — обречённо старший Ремез.

— На приезд своей женщины сюда можешь и не рассчитывать — выношу наказание, ну хоть какое… А то ещё с их бабами тут разбирайся. И опять возникнет извечный вопрос: а где они будут жить? Теперь надо хоть немного успокоиться…

Поэтому захожу домой, беру веточку рябины и иду в опустевшую конюшню. Ухожу специально, пока не сорвался на своих людях и не наделал бед.

Смотрю как Кеша с удовольствием, уплетает рябину и урчит почти как кошка. Это приносит облегчение на душе.

— Ну что, брат мой меньший, придётся и тебе переселяться в дом — разговариваю с соболем. — Но только, чур, не грызть мебель. Вот же Мальцев удружил, с красного дерева мебель мне подогнал. Хотя нет, лучше на веранду, а там посмотрим.

Это насколько же мы «проспали»? За Звёздочку и Рыжего, рублей по сто пятьдесят дадут. За трофей, который так и не откликнулся ни на какую кличку, рублей двести. А может и больше. Буквально, какие-то тридцать лет назад, лошади стоили в два раза дешевле. Да и остальное тоже. Инфляция, блин, как у нас в девяностые, мысленно выругался я.

— Иди сюда — взмахом руки подзываю Кулика, который заглянул в конюшню — будем ценного пассажира перемещать. Вместе с ним, несём и палено в галерею.

— Дмитрий Иванович, но, а как же с коровкой? А с тёлкой? — заныл Трофим, только увидев меня в дверях. Я даже не успел ещё и в дом зайти.

— Как-как? Какам сверху — передразнил я. Мог бы и подождать, видит же что у людей такое несчастье. — Дам семьдесят пять рублей, новых купишь.

— Так мало семьдесят пять — опять жалобно заныл сосед, как будто у него стадо увели, дом сожгли и одного в исподнем оставили.

— Пошёл ты знаешь куда… — обозлился я на слишком жадного соседа. Только о себе и думает, а то на сколько я «попал», он не думает. — Поедешь в Венёва или Серпухов или ещё куда, там намного дешевле и купишь.

Сейчас ещё два таких же припрутся и тоже канючить начнут. Я им что, сберегательный банк России?

Как думал, так и получилось. Отдал мужикам по пятьдесят рублей, и сказал, чтобы больше ко мне не подходили со своей ерундой. В Туле хорошая корова рублей шестьдесят-шестьдесят пять стоить будет, но не их. А в области и за тридцать пять — сорок пять купить можно.

Надо срочно ломовую лошадь купить, а то Ванюши, не на чём будет воду возить. Да и на сам рынок иногда ездить тоже надо. Куда же мне обратиться? Генерал-лейтенанту Николаю Ивановичу Гартунгу в Федяшево в тридцати верстах от Тулы, где он разводит коней? Ещё он управлял и Имперскими конными заводами в Москве. Его в шестьдесят пятилетнем возрасте с 1847 г. Н. И. Гартунга назначили начальником Отдельного корпуса внутренней стражи (ОКВС), и как командир Корпуса и Инспекцию резервной пехоты Российского государства. Ну не знаю, не люблю я сегодняшних генералов. Да и его сын Леонид мне совсем не нравиться. Его поведение слишком напоминает, поведение нашей «золотой» молодежи. То есть, без тормозов. Пятнадцатилетний пацан умудрился в городе нахамить уже многим. Только вот не думает, что через шесть лет его могут на дуэль потащить. Нет уж, лучше я на рынке, с Куликом и Семёном, когда он уже окончательно придёт в себя, лошадь куплю.

Вернулись Гриша с Ванюшей, с задания к местной шпане. И как, я только раньше об этом не подумал? Дальше выстроил всех во дворе, без каких либо скидок, даже девчонок. Прочёл лекцию, что враг совершенно не дремлет… в отличие от нас. Теперь службу будут нести по двое, и не дай бог кто-нибудь ещё хоть раз…что-то в ней нарушит. Это моя последняя поблажка. А Ремезам придётся отработать…

— Начали — я пытаюсь деревянной саблей достать Гришу под щитом. Они с отцом на пару обороняться, а мы с Куликом нападаем. Тренировку, отменять я не стал. Заодно и злость сгоню. Кулик, не привык действовать со мной в паре, поэтому мы не проигрываем, но и выиграть не получается. Гриша отбивает мою палку щитом, а Леонид в это время нанёс боковой удар. Я не сумел его отразить. Вот тут и сказалось превосходство кривой сабли, позволявшей достать меня за моим же щитом. Сам же Гриша блокирует удар Кулика. По нашим правилам я выбываю и наблюдаю, как они «гоняют» Кулика. Причём явно не спешат. Молодцы.

А вот я нет. Какого х…мне раньше это в голову не пришло? Это же просто, распределится на устойчивые пары. Я же читал или видел в кино, что спаянная пара действует лучше. Пара Кулика и Семёна сложилась случайно и вынужденно, но вполне успешно. Поэтому на неё внимание, никто и не обратил. Так что я ещё помню. Штурм зданий? Это мне чувствую скоро пригодиться. Змейку. Как первый несёт большой щит. Фонарь в глаза. Это сразу можно отложить. Что? Тяжёлую экипировку первого. Сделать магниевую вспышку? Зачем. Лучше не мудрить. Поставить первого в броне со щитом и саблей. Потом второго в броне с револьвером и саблей. За ним, следующего с двумя револьверами и саблей за спиной.

Попробовал «на руку» всё имеющееся холодное оружие. Меч, кстати, оказался русским сапёрным тесаком 1827 года выпуска. Оставим для хозяйских нужд. Тут он вполне удобен, в отличие от войны. Понравилась венгерско-польская сабля. А так же «трофейная» сабля, типа шамшир. Мне они почему-то больше нравиться. Попытался отработать «хитрый» режущий удар, обратной стороной елмани. Приём, когда вроде бы проваливаешься в ударе, а на отходе обратной стороной сабли, елманью, режешь противника. Может и получиться. Понял, что мне нравятся работать и удобней именно с таким видом кривой сабли. Осознал, что надо делать нормально защищённый эфес с пальцевой дужкой. А то можно и без пальцев остаться, как было не раз в реальной истории. Тогда получится нечто среднее, между тальваром, шамширом и венгерско-польской гусарской саблей. Теперь как бы это всё сделать и с весом не переборщить? Больше килограмма не желательно. И надо найти настоящего мастера по крестовому бою. Также сделать налокотники, для ударов в свалке. В общем, много чего надо, а тут… незапланированные траты.

Так, а теперь постреляем. Испытаем привезённые образцы, а заодно и пластины с брони, что дал мне Гольтяков.

Вот тут у меня дела лучше, чем у других. Наверно сказывается сознание человека двадцать первого века. Тут ещё не осознали в полной мере силу огнестрельного оружия, а особенно скоростного и многозарядного. Пластины, ничего так. Держат мягкую пулю со старых длинноствольных «трофейных» пистолетов, далеко не рядового оружия, с семи-восьми метров. Синяк, а возможно и перелом, конечно, обеспечен с такого расстояния. Но опять же подкладка и куда попадет пуля. А если в на хлёст у дегеля?

С нарезным оружием результат будет несколько хуже. Всё же эти кирасы не для современного боя с нарезным оружием, а в остальном ничего, подойдут. Если бы тогда на Семёне была, то он бы уже давно на лошади скакал. А так пока только ходит осторожно.

Винтовка Дрейзе, это конечно нечто, по этим временам. Будем делать, почти такую. Но только для себя. В моём времени, Крымская война шла три года, и не факт, что винтовка не окажется чьим-то трофеем. Вот тогда нашим солдатам, с нашей-то промышленностью, совсем кисло придётся. А не дай бог, ещё и украдут, как коней. Нет, нет, лучше уж так.

— Чего Лука мнёшься, говори как есть — спрашиваю появившегося мастера, который в стороне дождался окончания тренировки.

— Дмитрий Иванович, не получается с фанерой. Никто не знает, как её делать. И как такой станок, тоже — печально докладывает мне бригадир.

— Да… — вот же день не задался…с утра. Может заранее спать сегодня лечь, а то ещё что «выплывет»? Что я помню. Помню, что березовые чурбачки в горячую воду опускали или паром обрабатывали? Там ещё как-то дёготь получали. Потом на токарный станок и снимали тонкий слой. Потом это всё укладывали под пресс. Всё. Больше ничего не помню.

— Подожди — командую ему строгим голосом, а то ещё сбежит увидев наши печальные лица и сославшись на свои дела.

Сам иду за чертежами станков Нартова, вот уж кому памятник поставить нужно. Надо, кстати, «напрячь» Добрынина и купцов, а не только одни церкви строить. Ценить русские таланты надо. Потом, сидим в трёх и разбираемся.

— Давай делай совсем маленький станок, модель. Помнишь, как мы мельницу строили. Вот так и здесь. Пока всё не получится, делать ничего не будем. Одну хорошую берёзу только сюда доставить чего стоит. Приучайся, чтобы никаких отходов не было. Всё должно идти в дело. А не так как на казённом заводе, кучи шлака навы… — стоять с этим. Всё. Подвожу итог спору. — Теперь, сделай мне две рамки к зеркалам.

Обсуждаем и остальные другие дела. Лука передаёт, что меня хочет видеть Стефан.

— Заеду — машу рукой, отпуская бригадира плотников.