Немёртвые

Глава 1

Ей снилась боль. Дикая, терзающая душу и тело, страшная и непрекращающаяся. Казалось, она стала самим воплощением этой боли, ничего кроме неё Гвингельда никогда не знала и не помнила. Как будто со стороны она слышала собственные крики, заглушённые сонным маревом, а потом всё разом стихло.

Это было самое странное пробуждение. Никогда ещё проснувшись с утра Гвингельда Даркслейн не думала, что вовсе не должна была проснуться. Не должна была открыть глаза, увидеть тусклый свет, еле-еле пошевелить пальцами руки. Сейчас всё это давалось ей с большим трудом, но всё же оно происходило. Шея ныла притуплённой болью. Чего-то не хватало, она не могла понять, чего именно. Невыносимо хотелось сделать что-то такое простое и естественное, но не получалось. Не давала сконцентрироваться боль, отвлекали внимание низкий потолок, который, казалось, вот-вот её придавит, и жёсткая, холодная поверхность под спиной. Кто-то рядом сделал несколько шагов: тёмная фигура нависла над ней. Это не её любимый Фред, кто-то совсем чужой. Помещение, где она находилась, освещалось слабо, лица человека под капюшоном было не разглядеть. Она попыталась выдавить хоть какой-то звук, но из груди вырвался лишь тихий хрип.

— Как себя чувствуешь? — Голос мужчины Гвингельда расслышала очень чётко. Она хотела ответить хоть что-то, и вновь у неё не получилось. "Кто вы? Где я? Что со мной случилось?" — Эти вопросы так и просились быть заданным, но она не могла ничего сказать. От страха глаза её округлились, женщина замотала головой, пытаясь осмотреться и сама найди хоть какие-то ответы.

— Не можешь говорить? — Обеспокоенно спросил мужчина. Теперь Гвингельда отчаянно закивала. — Ничего, скоро получится, я надеюсь. Голосовые связки были сильно повреждены, я исправил, что мог.

Ей хотелось кричать. Она умерла! По ощущениям это случилось вчера днём, а сегодня она будто бы проснулась, как ни в чём не бывало.

Ещё один протяжный хрип. Ещё один непонимающий взгляд. Страх так сковывал её, или она, и правда, не могла пошевелиться?

— Не бойся, давай, попробуй. — Мужчина как-то слишком нежно взял её за руку, — начинаешь чувствовать своё тело?

Она почувствовала. Всё, как и прежде, привычное и родное, с трудом, но оно двигалось по её воле. Она лежала на каком-то странном столе, неодетая, накрытая лишь простынёй. Вокруг можно было увидеть мрачную маленькую комнату без окон. Незнакомец рядом склонил голову и рассматривал Гвингельду.

— Что… — Она не поверила тому, что смогла произнести слово. Мужчина напрягся. — Что со мной? Где Фред? Где Лорен? — Она не говорила, всё ещё хрипела. Было похоже на простуду, при которой заболевало горло и пропадал голос.

— Хорошо, очень даже хорошо! — Незнакомец не обратил внимания на её смятение. — Пусть так, но ты можешь говорить. Тебя убили, помнишь это?

Она кивнула.

— Ты всё хорошо помнишь? Свою прошедшую жизнь, я имею ввиду?

Этот вопрос ей показался странным, она нахмурилась, но всё же ответила, что помнит. Произносить слова становилось проще.

— Моё имя Антонис, я воскресил тебя, и, надо сказать, безмерно счастлив, что у меня это получилось. Теперь ты немёртвая.

С трудом верилось, но всё происходящее говорило само за себя: незнакомец перед ней был некромантом, а они могли обитать лишь в одном уголке их страны.

— Я что, в Вильдерре? — Спросила Гвингельда.

— Слышала про нас?

— А кто не слышал…

Гердейлия была могучей державой, расположенной в западной части континента. Гвингельда, как и каждый гердейлиец, знала историю своей страны и страшной войны, забравшей сотни тысяч жизней. Чуть больше семисот лет тому назад Гердейлия стала первой, кто пострадал от нашествия нежити. Маленький городок Вильдерр тогда был южным постом на границе с эльфийскими землями — Деламионом. Именно здесь и начинали свою деятельность первые некроманты, здесь при помощи неведомых ужасных сил воскресили и подняли на ноги первый труп. Немёртвая армия прошлась почти по всему континенту, захватывая королевства и уничтожая всё живое на своём пути. Нескоро смертные смогли объединить силы и дать достойный отпор этому кошмару.

У современных людей почти не осталось родственников, которые могли бы из уст в уста передать то, что сотворила тогда нежить. Однако государство потребовало строго задокументировать события войны, чтобы следующие поколения знали и понимали, какую опасность представляли немёртвые.

Мощное противостояние живых в итоге заставило врага остановиться, но прекращать свои эксперименты над мёртвыми телами некроманты не собирались. Они покинули завоёванные земли, а Вильдерр навсегда остался их домом. Ещё в начале войны в окрестностях был воздвигнут храм. Все, кто выжил и принял мирную сторону, теперь обитали там. Они стали называть себя немёртвыми. Живых некромантов после войны почти не осталось, зато мертвецы всё больше стали походить на нормальных разумных существ.

Гвингельда жила на севере Гейрдейлии, ей никогда не приходилось сталкиваться с нежитью. Она слышала, что со временем вильдеррское общество менялось. Немёртвые стали вести мирную жизнь, охотно сотрудничали со всеми и предлагали свою помощь. Однако далеко не все научились им доверять. Территория Вильдерра всё также принадлежала Гердейлии, и наместниками здесь назначали живых людей. Для немёртвых были составлены Законы Посмертия, регулирующие их деятельность. Городок стал удивительным поселением — символом сосуществования жизни и смерти. Те же, кто ни разу там не бывал, конечно, в это чудо верили с трудом.

Это то немногое, что знала Гвингельда о месте под названием Вильдерр. И она была из тех, кто не верил в такие чудеса.

Антонис откинул капюшон мантии. При слабом свете теперь она смогла рассмотреть его. Первое, что бросалось в глаза — полное отсутствие волос на голове. Женщина слегка удивилась этому факту. Кожа его была сероватой, лицо с правильными чертами и почти без морщин. Он хмурился и всё разглядывал её в ответ своими жёлтыми нечеловеческими глазами, от которых будто бы исходило лёгкое сияние.

— Да, ты в вильдеррском храме. — Подтвердил он. — Тебе уже лучше?

Она пропустила его вопрос мимо ушей, так как думала, что стала выглядеть теперь столь же странно. И вообще, как можно было ей находиться здесь, если дома у неё осталась семья?

— Гвинг… — некромант запнулся на полуслове, — тьфу! Мне не нравится твоё имя. У меня никогда не было проблем с речью, и только сейчас они появились из ниоткуда! Гвин-гель-да Дарк-слейн — длинно и не благозвучно. Тебя ведь родные звали как-нибудь сокращённо? Гвиг? Ну, может быть, Гвиг`Дарр, чтобы не терять фамилию? Я буду звать тебя так. Или всё-таки просто Гвиг…

От изумления она выпучила глаза и снова почувствовала, что ей трудно что-либо сказать, однако, недовольный рык вырвался сам собой.

— Извини, мне и правда так проще. — Без намёка на искренность сказал Антонис.

Гвингельда собрала воедино все факты, которые сейчас её окружали: она лежала совершенно голая (пусть и под тонкой простынёй) перед незнакомым бритоголовым мужчиной, в жутком месте, не могла вымолвить ни слова, а этот нахал, пытался исковеркать её честное имя.

— Лысый пень! — Произнесла она настолько громко, насколько позволяло раненое горло. У неё даже получилось немного приподняться на лежанке. — Как ты смеешь что-то говорить о моём имени?! Ты… да ты вообще…

— А ты с характером, — он заулыбался, самым наглым образом перебив её, — здесь тебе будет легко прижиться. Попробуешь встать? Тело не болит?

Она всё больше злилась, но всё же пошевелила руками и ногами и, придерживая простынь, попыталась сесть.

— Не болит! Я здесь не останусь, даже не думай. Если уж так получилось, то верните меня домой, хотя бы такую. Мужу и дочери будет совсем тяжко без меня.

Она замолчала, заметив, что некромант снова принял серьёзный вид и даже отвёл глаза.

— Нельзя. — Выдал он после недолгой паузы. — Тебе нельзя будет вернуться.

— Что? Почему? Как это нельзя? — Гвингельду начала одолевать паника. Вот-вот она снова почувствовала себя живой, и вдруг ей говорят такое.

— Один из Законов Посмертия. Пойми, Гвиг`Дарр, воскрешение — это очень непросто, и большинство людей не воспринимают нормально то, что мы делаем. Некоторые ситуации могут вызвать серьёзные разногласия с живыми, поэтому такие контакты просто запрещены.

Она не хотела понимать. Для неё всё вновь обрело странные формы. Представлялось, что она только что проснулась, а какой-то незнакомец вдруг говорит, что ей нельзя видеть семью. Почему? Она беспомощно взглянула на него и замотала головой.

— Я не понимаю. Они же знают меня, неужели ты думаешь, что девочка, у которой умерла мама, не захочет снова видеть её живой? Она любой меня примет.

— А ты бы приняла? Стань твоя драгоценная дочь таким созданием? — Антонис прищурился и заглянул ей прямо в глаза. Эти страшные два жёлтых огонька напротив знали верный ответ, но для Гвингельды всё казалось ужасным бредом.

— Конечно! Она ведь моя дочь… и Фред тоже…

— Твой муж… — Антонис вновь перебил её. — Я не хочу скрывать от тебя это. Знаешь, как твоё тело попало сюда? До Вильдерра ведь не близко от северных деревень.

Она приготовилась слушать.

— Твой муж продал мне его. Не просто так, конечно, я очень долго его уговаривал, было нелегко.

— Что за вздор?! Он не мог так поступить, пусть даже я была уже мертва.

— Да, да, и никогда бы не поступил. Он собирался похоронить тебя по всем правилам, но я умею убеждать. Я был в тех краях по своим делам, услышал, что в округе появились какие-то бандиты. Когда закончил, всё, что мне было нужно, поспрашивал у местных, не было ли жертв, мне сказали, что погибла молодая женщина. Конечно, я посчитал это едва ли не знаком свыше: Повелитель благословил меня снова.

— Да ты просто украл меня из могилы, так ведь? — Гвингельда всё больше злилась, — Фред не мог вот так просто взять и продать моё тело!

— А вот здесь ещё немного о наших Законах Посмертия. — Антонис говорил в противовес ей спокойно и уверенно, и издёвки в его голосе совсем не чувствовалось. — Несогласованная эксгумация строго запрещена, за такие дела меня бы тут же отдали под суд. Твой муж, действительно, очень мне помог. Хотя, кто ещё кому помог — денег я заплатил немало. Ты скоро тоже поймёшь, какую ценность представляют хорошие свежие трупы.

— Да на кой чёрт? Я вообще… я не просила воскрешать меня! Не хочу жить вот так, неизвестно где, зная, что никогда не смогу увидеть родных. Мне нечего терять, я умертвлю себя снова, это ведь возможно?

— Да, только вряд ли у тебя получится.

Гвингельда гневно смотрела на некроманта.

— Сожжение заживо, растворение в кислоте, или же полное расчленение тела и уничтожение головы. Как тебе? Сможешь сама шагнуть в огонь? Да и не мы зачастую решаем, жить нам или отправиться к Повелителю. Решает он. — Антонис увидел замешательство на её лице. — Я расскажу обо всём этом чуть позже, тебе сейчас и так непросто, но со временем ты всё узнаешь. Пока что… — он наклонился ближе, осмотрел и ощупал её шею, которая всё ещё болела. Женщина дёрнулась от прикосновения. — Пока что оденься, и пойдём, прогуляемся. Я покажу храм, это займёт у нас час-другой. Держи.

На её коленях возникла стопка вещей. Антонис отвернулся и, склонившись над столом, принялся что-то записывать на листок пергамента. Развернув одежду, Гвингельда обнаружила простую юбку с рубашкой, мантию, похожую на ту, которая была на некроманте, а также, к её большому удивлению, новое кружевное бельё тёмно-бежевого цвета. Она не носила такого со времён своей бурной юности.

— Симпатично. — От удивления она даже не могла понять, как ей к этому относиться.

— А! — Антонис, не поворачиваясь, понял, о чём она говорит. — Наши дамы большие модницы. У той, кто это выбирал, определённо есть вкус. Всё нормально? Тебе не нужна помощь? Двигаться можешь?

— Да, да, я справлюсь! — Быстро ответила она. Совершать действия было тяжело, но она чувствовала, будто бы оттаивает от сильного обморожения. Голос, как и предполагал некромант, нормальным не становился.

Комнату освещали маленькие световые сферы, очевидно, сотворённые при помощи магии. Гвингельде приходилось прежде общаться с магами, но совсем не часто, и об их силах она не знала почти ничего. Сейчас при этом слабом свете она разглядела свои ноги и руки. Кожа была теперь бледно-серой и немного скользкой, её явно чем-то намазывали. Синие проступающие вены стали чуть заметней. Всё тело выглядело истощённым и слабым.

Она оделась и накинула сверху чёрную с фиолетовыми вставками и вышитыми серебряными орнаментами мантию. В углу комнаты висело большое зеркало, но ей совсем не хотелось к нему подходить. Она аккуратно ступила на пол и обнаружила там свои туфли, в которых была, когда её убивали. Антонис повернулся и тут же поспешил к ней, чтобы поддержать: стоять было тоже довольно непривычно.

Только сейчас стало понятно, что эта странная поверхность, на которой она очнулась, была вовсе не лежанка и не больничная койка. Это был самый настоящий каменный алтарь, накрытый красным полотном. В изголовье расположилась композиция из черепов, каких-то сверкающих самоцветов и сухих растений, здесь же стояло блюдце с песком. На стене красовался барельеф с символом: череп в венке из листьев и шипастых лоз, с песочными часами в широко раскрытой пасти. Похожее изображение было вышито на спинах мантий.

— Нравится? — Голос Антониса прервал её раздумья.

— Страшно. — Ответила она. — Мне будет страшно здесь жить. Я бы хотела просто умереть, чем так. — Она уже не злилась, подняла на него глаза, полные печали и снова повторила: — я не хочу.

Тут же стало понятно, что теперь она не может и плакать. Ком к горлу как будто бы подступал, но слёз не было, и глаза ничего не щипало. Чувствовались только тупая боль и беспомощность.

Некромант молчал и рассматривал её пристально, с какими-то своими мыслями, хмурясь. Вдруг он положил руки на её плечи и легко подтолкнул в сторону зеркала.

— Взгляни. Не надо бояться. Ты же просто прекрасное создание!

Она подошла, но отвернулась.

— Не хочу. Я даже не могу заплакать, когда так тянет! Что за ужас ты со мной сотворил?

— Нет же! Гвиг`Дарр, ты, и правда, очень красива, интересна, наверняка, подружишься с нашими собратьями. Представь только, у меня очень долго не получалось никого поднять. Я пятьдесят с лишним лет бился над тем, чтобы воскресить человека с памятью. Пять неудачных попыток! Ты — шестая, и ты получилась! Разве это не удивительно? Разве это не повод, чтобы отбросить дурные мысли?

— С памятью?

— Да. Я стал первооткрывателем! До этого все успешно воскрешали людей, но память их в момент соединения души с телом улетучивалась, а у меня получилось её сохранить…

— Это же ужасно! — Громко захрипела Гвингельда, — Ведь теперь я не могу умереть, но буду всегда помнить о том, что когда-то у меня была семья. Я переживу их на многие годы, и всё равно не смогу забыть! Это просто кошмар!

Антонис замолчал, как будто бы, составляя ответ в голове. Он и сам, видно, понимал, что его удачный эксперимент обернулся большой ошибкой. Женщина все ещё пристально смотрела на него, не решаясь повернуться к своему отражению.

— Гвиг'Дарр, послушай! Я понимаю твою скорбь, но раз уж всё так получилось, я не отдам тебя обратно Повелителю. Он решил, что твоё место здесь, а я только лишь осуществил это. Тебе стоит попробовать прижиться. Время поможет, оно теперь полностью на твоей стороне.

— Хочешь, чтобы я вот так просто взяла и забыла всё своё прошлое?!

— Нет, конечно. Ты не забудешь, но обретёшь много нового. Настоящую новую жизнь! В ней будет всё, что доступно живым.

— Я не хочу! Не хочу всего этого. — Гвингельда жалела, что не может кричать. — Ты… если ты никогда не знал, кем был до своей смерти, то не смей говорить, что понимаешь меня!

— Дай мне шанс убедить тебя! Через несколько дней ты уже будешь чувствовать себя здесь по-другому.

Гвингельда смотрела на него взглядом, полным ненависти.

— Ты не вернёшь мне семью. Не вернёшь и не заменишь. У меня не было других смыслов, я жила только ради двух человек! Сейчас, как бы ты ни старался, ничего не выйдет.

Такие споры всегда утомляли. Не было ни капли надежды, что кто-то из них по-настоящему поймёт другого. Антонис ещё раз осторожно приблизился. Его рука вновь оказалась на её плече. Гвингельда почувствовала от неё необъяснимую ауру власти над всем, чего та касалась. Сознание будто отключалось, и женщине хотелось подчиняться, однако, по лицу некроманта было видно, что он не использовал для этого никакой магии. Он мягко развернул Гвингельду лицом к зеркалу. Она замерла, рассматривая своё отражение.

Бледно-серая кожа выглядела просто ужасно, пугали теперь такие же, как у Антониса жёлтые глаза с едва заметным свечением. Прежде они были у неё карими. Самым отвратительным оказался огромный разрез на шее: сочащаяся слизью рана. Увидев это, Гвингельда тут же опустила голову.

— Чудовище. — Заключила она тихо.

— Ты прекрасна. — Пытался переубедить её Антонис, и взгляд его не врал. Он, действительно смотрел на неё с неподдельным обожанием и восхищением. — Не представляешь, чего мне стоили все эти неудачные попытки, все эти годы… Больше пятидесяти лет, я экспериментировал, менял составы, заклинания, дни и ночи проводил у алтаря, чтоб снискать благословения. Всегда чего-то не хватало, что-то оказывалось недоработанным, а сейчас ты стоишь здесь, ожившая, всё помнишь и осознаёшь! У тебя есть право меня ненавидеть, но прошу тебя, Гвиг`Дарр, потерпи ещё немного, и тебе начнёт нравиться новая жизнь.

Она отвернулась от зеркала, и здесь бы очень уместным было глубоко и обречённо вздохнуть, да вот только дыхания у неё теперь тоже не было. Смотря на себя и на Антониса, она представляла, что от обоих, наверняка, исходил жуткий смрад, но почувствовать это не получалось.

— Сначала мне бы перестать ненавидеть здесь всё вокруг.

— Ты ещё не видела всего! — Антонис открыл дверь и жестом позвал её за собой. Она сделала несколько неуверенных шагов, попыталась обмануть себя, внушить, что доверяет некроманту, что всё получится так, как он и говорил. Вспомнила о том, как он хвалился, что умеет убеждать людей. Вспомнила Фреда, продавшего её мёртвое тело. Следующий шаг дался чуть легче.