Некромантка на службе

ГЛАВА 1. ЧУЖАЯ СРЕДИ ЧУЖИХ

В зале харчевни царила привычная суматоха. «Поросячий визг» оправдывал своё название, оглушая округу криками и песнями до полуночи. Как правило, в харчевне ежедневно отдыхал один и тот же контингент. Но и новички сюда часто заглядывали.

С постоянными клиентами я подружилась и наизусть выучила их вкусы и повадки. А вот новички каждый раз выводили меня из состояния равновесия. Все они делились на три категории: первая — напивалась в хлам и лезла в драки, громя мебель и скромную обстановку (и, конечно, мне приходилось убирать бардак); вторая — норовила залезть ко мне под юбку СРАЗУ; третья — норовила залезть ко мне под юбку, предварительно накачав свой организм гадким пойлом местного разлива. Но босс и постоянные клиенты (среди которых оказалось много нормальных дядек), всегда помогали мне отбиваться от второй и третьей категорий.

Сегодня в зале было относительно спокойно. Я привычно лавировала между столиками, разнося напитки и еду, забирая грязную посуду и перекидываясь шуточками со знакомыми. Новичков почти не было, что радовало.

— Евка, отнеси вино тому господину, в углу, — велел мне босс.

Я обернулась и посмотрела, кого хозяин харчевни удостоил высокого, по его меркам, звания «господин». За дальним столиком сидел мужчина средних лет в учительской мантии. Да уж… действительно господин.

Но не присутствие учителя в этой забегаловке меня насторожило, а то, что рядом с ним ошивался Васька-Кот — главный картёжник этого заведения. Хитрец, который обдирал любого наивного профана, показывая фокусы и раскладывая хитрые пасьянсы.

Составив на поднос бутылку вина, два бокала и тарелку с сыром, я отправилась к угловому столику. Стоило мне подойти ближе, как я убедилась в своей правоте. Васька изводил учителя своим любимым пасьянсом. Он называл его «Монетка», потому, что всегда зарабатывал на нём деньги.

— А я тебе говорю, что этот пасьянс нельзя разложить! — кричал учитель, размахивая пустым бокалом. Мужчина уже был изрядно пьян и заведён.

— Можно, — смеялся Васька, подмигивая мне.

— Ваше вино, — поставила я поднос перед гостем. Учитель вырвал у меня бутылку и налил себе полный бокал раньше, чем я смогла переставить её на стол.

— Невозможно! Я знаю, что говорю. Я работаю в Академии правосудия и знаю, что ты жулик, — продолжал высмеивать Ваську учитель.

— Этот пасьянс может быть разложен, — вмешалась я.

Этот пасьянс я разгадала самостоятельно, пусть и с третьего раза.

— Ох, и девчонку подговорил? — фыркнул учитель. — Но меня не проведёте… Я на кафедре криминалистики служу и всё подмечаю.

— Хм… а давайте поспорим? — коварно улыбнулся Васька-Кот. — Эта девушка покажет вам, как в три хода разложить пасьянс, а вы…

— Что? Что я должен буду сделать?

— Возьмёте её на работу в академию, — закончил своё условие картёжник.

Я таращилась на него, пытаясь осознать услышанное.

— А если она не сможет? — усмехнулся тем временем учитель.

— Чего вы хотите? — не растерялся Васька.

— Хм… Я придумаю позже.

— Отлично! Тогда скрепим наше соглашение письмом, — закончил сделку Васька.

— Каким письмом? — не понял учитель.

— Пишите, что вы обязуетесь предоставить Эвелине Неро, некромантке первого уровня, рабочее место в академии.

Я была уверена, что учитель откажется. Но ошиблась… Мужчина написал письмо и заверил его своей размашистой подписью.

— Эвелина, покажи дяде, как нужно, — довольный собой, кивнул мне Васька-Кот.

И я показала. Словами не передать, как опешил учитель. Он повторил мои движения в обратном порядке, потом разложил пасьянс и так несколько раз. Мужчина будто своим глазам не верил.

Васька передал мне письмо учителя и отвёл в сторону.

— Зачем? Зачем ты сделал это? — дрожащим голосом спросила я картёжника.

— Эвелинка, работа в харчевне не для тебя. Мы все это знаем и понимаем. Но пробиться в Ревенграде без связей невозможно, уж поверь мне. И если появился шанс, то почему бы им не воспользоваться?..

— Но ты мог воспользоваться этим шансом для себя.

— Зачем? Я на своём месте, — подмигнул мне Васька. — Но когда ты выбьешься в люди и заработаешь много денег, загляни в «Поросячий визг» и купи мне годовой абонемент на выпивку.

— Ладно, — согласилась я, едва сдерживая слёзы счастья. Но эмоции вышли из-под контроля. Я обняла картёжника, словно родного. И не важно, как это выглядело со стороны. И тем более, мне было всё равно, что Васька выпил бочку какой-то бурды и сейчас от него несёт сивухой. Даже тот факт, что Васька редко ночует в чистой тёплой постели, меня не остановил. Потому что этот человек только что подарил мне путёвку в новую жизнь.

Сдав смену, я скрылась в своей комнатушке. Первым делом я повернула маленькую лампочку, которая освещала тусклым светом моё жилище. Ав и Ир тут же закряхтели и, ругаясь на своём языке, отвернулись.

Ав и Ир (Авангард и Ираклий) — мои любимцы. Не такие, как бывают у обычных людей. Зато у некромантов вы часто встретите что-то подобное. Ав и Ир — зомби-черепа. Я откопала их во время своей первой вылазки на кладбище.

Авангард — длинный, череп с выдающимися скулами и челюстью. Он очень серьёзный и рассудительный. Ираклий — кругленький, весёлый и озорной. Полная противоположность Авангарда. Но эту парочку связывала крепкая дружба, как при жизни, так и после смерти. Когда я их откопала, то долго смеялась. Черепа лежали в могиле, соприкасаясь височными костями, и мило улыбались мне.

Первые трофеи нам было разрешено взять «на память». И я с радостью оставила Ава и Ира себе. А потом тренировалась на них. Так и получилось, что я оживила их, наделила разумом (потратив целое состояние на алхимический аналог мозга), но… не смогла наделить речью. Хотя позже, я даже радовалась, что Ав и Ир не умеют говорить.

Например, когда я вываривала череп Ава в слабом растворе щелочи, чтобы очистить кость от остатков плоти. Ир верещал так, что у меня уши закладывало. Да и сам Ав что-то активно булькал из кастрюли. Зато когда мне удалось очистить череп и отполировать его, мой ручной зомбик долго любовался на себя в зеркало. С Ираклием так поступить не удалось. Он, наученный опытом товарища, месяц прятался от меня, как только видел в моих руках кастрюлю или щётку. В итоге я оставила его в покое, надеясь, что однажды Ир станет симпатичнее.

Вторым серьёзным опытом для меня стала попытка научить черепа передвигаться. Потому что сами зомбики не желали сидеть на одном месте, поэтому часто перекатывались и травмировали кости черепа. Что я только не выдумывала… На помощь пришёл студент Никифор, со старшего курса некромантии. Он посоветовал мне найти «Лётный» порошок.

Найти его было не так сложно — у алхимиков этого продукта было много. Только вот цена снадобий алхимиков была запредельной. А всё потому, что алхимиков в нашем мире даже меньше, чем некромантов.

Алхимия наука очень сложная. И не все способные могут её выучить. Процесс обучения в Академии алхимии длился минимум десять лет. Это так называемый первичный курс, после которого не все спецы могут найти место лаборанта в алхимической лавке. Для тех, кто хочет послужить государству или открыть собственную лавку, обучаться приходится около пятнадцати лет.

И, конечно, ни один студент не может позволить себе товары в лавке алхимика. Другое дело студент — некромант… Мы могли обратиться к студентам-алхимикам. Тогда действовал немного иной способ расчёта — бартерный. Только порой дешевле заплатить деньгами, а не услугой или товаром.

Мой первый «Лётный» порошок я выменяла на очень редкую траву, которая растёт на кладбище. Алхимики называют её «Цветок памяти». Растение имеет не только красивое название, но и очень красивое соцветие. Только оно бесполезное. Во всяком случае, для алхимиков. Им подавай «корневые шишки», которые держатся за почву и… останки. В этом и была сложность для бедных редких алхимиков.

Они могли творить в своих лабораториях разные гадости, но не любили трупы. Особенно, когда эти трупы нужно откопать и отделить от них драгоценные шишки. Гниющая плоть — это не только страшно, но и противно. Брезгливым алхимикам, предпочитающим лабораторную чистоту, работа на кладбище — кара богов.

С первого взгляда трудностей для некроманта никаких. Ведь мы имеем дело с трупами постоянно. Но, если бы все было так просто… Первая трудность: выкапывать шишки нужно только ночью, когда цветок раскрывает свои соцветия под лунным светом.

Вторая трудность: самые хорошие шишки — шишки с относительно «свежей» плоти. А для студента некроманта есть ограничения — трупы, с которыми мы можем работать должны быть не «младше» десяти лет.

Третья трудность: не на каждой могиле можно найти «Цветок памяти».

Четвертая трудность: копать свежие могилы — очень противно!

В общем, несмотря ни на что, я добилась своего и заполучила «Летный» порошок. С тех пор я каждые три месяца вымениваю его у знакомого студента-алхимика Тимура. Правда последнее время, он предпочитает брать с меня деньги.

Порошок я скармливаю своим зомбикам. И тогда они в любой момент (по собственному желанию) могут воспарить и отправиться туда, куда захотят, в пределах отведенного им пространства.

Увы, но очень скоро я осознала, что возможность свободных передвижений Авангарда и Ираклия для меня не благо, а наказание. Но уж лучше так, чем частая реставрация любимцев. Зомбики оказались… клептоманами. Да я даже представить себе не могла, что это возможно. И поначалу, когда пропадали мои вещицы (заколки, ручки, бижутерия и другие безделушки), я сетовала на свою безалаберность. Потом я начала замечать разговоры соседей по общежитию, о том, что у них тоже пропадают различные вещи. Тогда чувство тревоги кольнуло меня, но я не уделила ему должного внимания. Все изменилось тогда, когда я нашла тайник этих проказников. Чего там только не было… Надежда на то, что Ав и Ир таскают только мои вещи, разбилась на сотни мелких кусочков. Особенно, когда я нашла очки… Много очков. Штук тридцать или сорок. И солнцезащитные, и декоративные с разноцветными стеклами, и корректирующие зрение, и даже очки-прикол с глазами на пружинках. Все они таились на шкафу в моей комнате. Так как шкаф был высокий, а я значительно ниже, то это пространство я никогда не использовала и даже не заглядывала туда, до генеральной уборки перед выселением.

Сказать, что я была шокирована — соврать. Ведь шок слишком мягкое название тому потрясению, которое я испытала. Оставалось надеяться, что никто и никогда не узнает о чудачествах моих питомцев. Чтобы отвести от себя подозрения, я решила собрать все похищенное и выбросить на ближайшую общественную свалку. Но как только я посягнула на очки, черепки кинулись на меня, стараясь защитить свое богатство. Они издавали такие звуки, что кровь стыла в жилах. А мой укушенный Ираклием палец болел еще неделю.

С остальным награбленным добром черепки расстались спокойнее.

Пришлось мне придумывать новый план. Я взяла в таверне небольшую коробку и принесла ее зомбикам. Объяснив им, что мы в скором времени должны съехать из комнаты в общежитие, я заставила черепков убрать очки в коробку. Ав и Ир делали это самостоятельно, не позволяя мне помочь. Теперь эта коробка путешествует с нами всегда и регулярно пополняется новыми очками.

Постепенно я приноровилась жить с зомбиками так, чтобы никто не страдал. Всего-то и нужно: запирать их в комнате, не вестись на жалобные подвывания и игнорировать недовольное кряхтение.

Пройдя к небольшой кровати, я плюхнулась на тонкий матрас, и прилегла на влажную куцую перьевую подушку. Нервное напряжение и усталость взяли верх, поэтому я тут же отключилась.

Утром я проснулась словно от толчка. Страх тут же сковал мое сердце, ведь сегодняшний день изменит мою судьбу. Вскочив с постели, я побежала умываться и наряжаться. Чем скорее я приду в академию, тем быстрее начнется моя новая жизнь.

После того, как я тщательно, до блеска, расчесала свои длинные волосы, и нанесла легкий макияж, задалась вопросом: что надеть. Уже очень много времени прошло с того дня, когда я последний раз обновляла свой гардероб. Да и особой необходимости в этом не было. Для работы в таверне мне хватало: трех юбок (черная, серая в клетку и красная), двух платьев (маленькое черное и нарядное темно-синее с вышивкой), и десятка топов разных цветов. Для холодной поры у меня были припрятаны шерстяной свитер и носки — подарок мамы. А для редких пробежек — черные легинсы и ветровка. Еще в моем гардеробе числился бежевый жакет. Но со времен учебы я его не надевала, так как считала слишком чопорным. И тонкое шерстяное пальто алого цвета, на которое я копила полгода. Обуви у меня было еще меньше: одна пара туфель телесного цвета на каблуке «шпилька», тряпичные кеды и удобные кожаные мокасины. Но последние были изрядно потрепанные, так как служили мне верой и правдой больше трех лет ежедневно. Туфли же я берегла и надевала только по особым случаям.

В итоге, я остановила свой выбор на черной юбке и белом топе. Чтобы придать образу строгости, пришлось надеть жакет. А для уверенности в себе обула туфли.

Сумки у меня не было. Потому что дешевая тряпичная несуразица угнетала меня хуже, чем отсутствие сумки. А на красивую модель в тон к туфелькам, денег не было. Но и тут, как мне показалось, я проявила смекалку. Со времен учебы я сохранила несколько пластиковых папок. Выглядели они не красиво, зато строго и по-деловому. В одну из таких папок я сложила свои документы и заветное письмо.

Я посмотрелась в небольшое зеркальце и улыбнулась своему отражению. Как мне кажется, мой вид был очень презентабельный.

Схватив папку и наказав черепкам вести себя хорошо, я выскочила на улицу и побежала в центр города.

Сегодня небо хмурилось ничуть не меньше, чем накануне. Тяжелые тучи медленно, словно ленивые коты перекатывались по безликому небосводу и изредка издавали возмущенный вопль — гром.

Быстро перебирая каблучками по брусчатке, я упрашивала тучи потерпеть и не портить мой внешний вид проливным дождем. Но, то ли меня не услышали, то ли тучи решили поиздеваться. Но к тому моменту, как я ступила на крыльцо Академии правосудия, на мне не осталось ни единой сухой нитки.

Единственное, что уцелело — документы. Пластиковая папка защитила их от воды.

— Девушка, вы, кажется, ошиблись. У нас режимный объект и мы не пускаем сюда… эм… всех, — не очень дружелюбно встретил меня охранник.

— Я не ошиблась, — терпеливо заметила я и попыталась улыбнуться, — мне нужна Академия правосудия.

— Хм, верно… Тогда предъявите пропуск.

— У меня его нет, — покачала я головой.

— Тогда ничем не могу вам помочь! — отрапортовал охранник и скрылся в небольшой застекленной будке.

Я опешила от подобной наглости. Не очень-то любезно встречают гостей академии.

— Послушайте, мне нужно увидеть преподавателя.

— В нашей академии много преподавателей, — не выходя из будки, крикнул охранник.

Я достала из папки письмо и постаралась разобрать имя. Но из-за размашистого кривого почерка, у меня возникли трудности.

Первая буква, если так можно назвать палочку и широкий овал, была похожа на… «Д». Еще она могла оказаться кривой «Ф» или неправильной «Р». Следующую букву я разобрала сразу — «К». А вот третья… это была галка. Да не простая галка, а с петлей. Даже предположить не могла, как ее прочесть. Четвертая буква напоминала первую. Но она была в три раза мельче. А последняя… — настоящий шедевр. Я бы могла подумать, что это буква «О». НО стройный ряд крючков и непонятная загогулька смущала. Так же можно было подумать, что это странное воспроизведение буквы «А». Но опять-таки смущали крючки и загогулька.

— Эй, посмотрите, пожалуйста, это письмо, — обратилась я к охраннику. — Возможно, вы сможете узнать подпись.

— Нет! По инструкции я не имею права брать что-то у незнакомых сомнительных девиц…

— Я не прошу вас брать что-то, прошу лишь посмотреть, — настаивала я.

— Нет! — сказал, как отрезал стражник.

Я хотела рычать. Глаза щипало, а горло сдавило спазмом. Как день моей мечты может закончиться так… глупо и несправедливо.

Отойдя к стене, я привалилась к ней и съехала вниз, приседая на корточки. Прикрыв глаза, я изо всех сил сдерживала рыдания.

— Ох, черти проклятые, — услышала я ругательства, которые заставили меня открыть глаза и резко подняться на ноги. Да так, что голова на мгновение закружилась.

— Доктор Куро, — воскликнул охранник, выбегая из своего убежища. — Вам помочь?

— Нет! Не стоит, — отмахнулся мой благодетель от руки охранника. — Я просто… Ох, вы знаете, Генри, сегодня… магнитные бури и патогенные зоны активизировались и… давление. Даже не представляю, как пережить этот день.

— Да-да, доктор Куро. День сегодня паршивый… — согласился с учителем сторожил. — Вам бы отлежаться…

— Да что вы, Генри, — наигранно вздохнул преподаватель, — как же я кафедру оставлю и оболтусов своих? Они ведь без меня никуда…

— Понимаю. Но все же поберегитесь, доктор Куро.

— Эх, покой нам только снится… — вздохнул учитель и прошел через турникет.

Я смотрела на спектакль двух мужчин и не могла поверить, что действие его происходит в стенах элитного учебного заведения, которое воспитывает будущих хранителей правопорядка. Один мужчина изображает из себя больного, хотя у него банальное похмелье. А второй старается выдать себя за доверчивого простака.

— Стойте! — крикнула я.

От моего громкого голоса, отразившегося от каменных стен академии, преподаватель покачнулся и негромко выругался.

— Не кричите! — шикнул на меня охранник. — Идут занятия…

— Мне нужно поговорить с доктором Куро! — настаивала я.

— Кто вы? — нахмурился преподаватель.

Я поняла, что мужчина меня не узнает. И не мудрено…

— Я… Меня зовут Эвелина Неро. Вчера вы… просили меня зайти к вам, — немного приврала я.

— Кто? Я?! Я не мог просить вас… зайти, — неуверенно опроверг мою маленькую ложь преподаватель. Но в его глазах я заметила испуг.

— Хм… девушка, я прошу вас покинуть здание академии. Иначе мне придется применить силу, — вмешался охранник.

Но выполнять просьбу, даже подкрепленную угрозой, я не собиралась. Так как здесь и сейчас решалась моя дальнейшая судьба.

— У меня есть доказательство, — негромко заметила я, не сводя строго взгляда с доктора Куро.

Мужчина сильнее напрягся, но приближаться ко мне не спешил. Тогда мне пришлось протянуть письмо преподавателю.

В этот момент охранник хотел подойти и выхватить из моих рук бумагу, но доктор Куро успел его остановить.

— Не нужно! — воскликнул он так, будто у меня в руках не письмо, а взрывчатка. — Я сам посмотрю!

Охранник смутился, и остался на своем месте. А вот мой благодетель медленно подошел.

Я развернула письмо и предъявила его мужчине, но забрать из моих рук не позволила. Мало ли… Не доверяю я этому пьянице.

— Хм… девушка, я не знаю, кто вы и что вам нужно, но данная бумага — не более, чем липовая писулька, — отмахнулся от меня доктор Куро. Хотя я заметила искру воспоминаний в его глазах.

— Не говорите чепухи! Вы вчера своей рукой написали это обещание и отдали его…

— Не нужно! — снова воскликнул преподаватель, теперь останавливая меня.

— Что? Но ведь вы сами…

— Тихо! Не здесь… — прошипел доктор Куро.

— Ладно, — сдалась я.

— Через час подходите…

— Нет! — покачала головой я. — Мы не можем отложить наш разговор. Вы скроетесь, а ваш цербер меня на порог не пустит.

Мужчина был недоволен, и, судя по всему, не собирался сдаваться.

— Ладно, если вы мне не верите, то я могу попросить Ваську-Кота и…

— Замолчите! — прорычал доктор Куро. — Хорошо, я уделю вам несколько минут!

— Отлично, — обрадовалась я.

— Пройдем в мой кабинет, — продолжил рычать мужчина.

— Попросите вашего сторожа пропустить меня, — лучезарно улыбнулась я.

— Я не сторож, — злобно заметил охранник.

— Простите, — формально извинилась я.

Проходя через турникет, я готова была визжать от радости. Ведь это первая маленькая победа на моем пути.

Доктор шел быстро, не оглядываясь. А я едва поспевала за ним, и старалась не упасть.

Мы поднялись на второй этаж, прошли по длинному коридору с множеством окон и дверей, завернули за угол и оказались в небольшом закутке. Я, признаться честно, подумала, что доктор Куро решил меня облапошить и завести к черному ходу. Ну, или к туалету (вспомнила я расположение комнат в колледже). Но оказалось, что мои догадки неверны. Из двух одинаковых безликих серо-зеленых дверей, преподаватель выбрал одну, отпер ее ключом (сильно напоминающим отмычку) и кивком головы пригласил меня войти.

Кабинет был маленький, неуютный и захламленный. Книги лежали на всех более или менее ровных поверхностях. Поверх книг валялись бумаги (изредка скомканные). Но самым противным был запах. Я такого даже в лабораториях некромантов не припомню.

Мужчина прошел вперед, как ледокол, разбивающий глыбы мусора. Разбросал часть бумаг, откопал потертое кожаное кресло и уселся в него.

Я осмотрелась, стараясь скрыть брезгливость. Черт! Я даже в «Поросячьем визге» такого бардака не припомню.

— Присесть здесь негде, поэтому не будем задерживать друг друга! Что вам нужно?

— Мне нужна работа! — прямо ответила я.

— Девочка, в академии не нанимают милых официанточек, — фыркнул преподаватель.

— Вы дали обязательство предоставить мне работу! — настойчиво заметила я.

— Мы с вами взрослые люди, — закатил глаза мужчина. — Не стоит буквально воспринимать пьяный… точнее слова уставшего мужчины.

— Да уж… Вы вчера были очень… уставшим! — не сдержала я ехидства.

— Я дам вам денег… Немного, но для того, чтобы угостить ваших… друзей хватит!

— Мне не нужны деньги! Точнее мне не нужны ваши деньги! Мне нужна работа в академии. И прежде, чем вы повторите, что официанты в академии не требуются, ознакомьтесь с моими документами.

Я достала свой диплом некроманта и личное удостоверение. Хотела положить их перед мужчиной, но поостереглась. Решила, что безопаснее передать их лично в руки.

Первое удивление на лице доктора Куро я заметила, когда он увидел мой диплом с отличием. Второе — когда он прочитал мою специализацию.

— Какую же работу вы хотите получить, госпожа некромантка? — уныло уточнил преподаватель.

Конечно, разговаривать с некромантом в том же тоне, как с необразованной официанткой из забегаловки, нельзя.

— Любую! — брякнула я, не думая.

— Что ж… кафедра укомплектована, но я могу взять вас своим личным ассистентом. Если продержитесь месяц, то так и быть, подумаю о переводе в лаборанты. Но учтите, без должного образования, дальше лаборанта вы вряд ли продвинетесь. Если, конечно, не случится чуда…

— Какого рода чудо должно произойти? — заинтересованно уточнила я.

— Нереального! — буркнул доктор Куро, возвращая мне документы.

Нереальность?… Ха-ха, еще сутки назад я могла то же самое сказать и о шансе работать в Академии правосудия. А сейчас я стою в кабинете доктора каких-то наук и торгуюсь с ним.

— Объясните мне должностные обязанности вашего ассистента? — попросила я.

— Ничего особенного, — пожал плечами преподаватель. — Угождать мне, приносить кофе, помогать в подготовке занятий, следить за порядком, охранять от особо настойчивых посетителей.

Я еще раз обвела глазами кабинет, и не смогла сдержать вопроса:

— А у вас когда-нибудь был ассистент?

Возможно, вопрос прозвучал грубо. Но выслушав фронт работ, я немного струсила.

— Деточка, кафедра криминалистики не самая… приятная. К тому же, моим орлам часто приходится сотрудничать с кафедрой судебной медицины и оперативными отделами. Дольше полугода еще ни одна… девушка не продержалась.

— У вас просто не работали некромантки, — улыбнулась я. Интересно, что мне могут показать на кафедре судебной медицины, чего я еще не видела? Более свежие и не так противно пахнущие трупы?

— Я могу расценивать твои слова, как положительный ответ? — уточнил преподаватель.

— Можете! — кивнула я решительно. И хотя работа личного ассистента меня не прельщала, желание выбраться из должности официантки было сильнее.

В своем решении я начала сомневаться уже через несколько часов.

Во-первых, в отделе кадров академии мне устроили настоящее испытание на прочность. Мало того, что я заполнила уйму документов и вспомнила свою родню до седьмого колена, так еще пришлось пройти проверку на полиграфе. У меня взяли отпечатки пальцев. Провели три психологических теста и «на десерт» заставили пройти экзамен по физической подготовке. А так как спортивной формы с собой у меня не было, то бегать и прыгать пришлось в юбке и босиком.

Последняя капля моего энтузиазма закончилась, когда мне отказали в общежитии. Ни комнаты, ни койки для ассистента доктора Куро найти не смогли. Поэтому, подписывая договор найма, я гадала, смогу ли позволить себе снять угол в какой-нибудь приличной гостинице. И почему-то, я была уверена, что придется мне обходиться углом и железной койкой в старой вонючей ночлежке на окраине Ревенграда.

Получив временный пропуск в академию, я побрела домой.

Сегодня мне предстояло пройти еще одну неприятную процедуру — поговорить с работодателем и уговорить его не выгонять меня из комнаты хотя бы несколько дней.

Хозяин харчевни сегодня был в хорошем настроении. Но я его быстро испортила, когда заявила о своем увольнении. А мое наглое заявление, что меня нельзя выгонять из комнаты хотя бы несколько дней, кажется, обескуражило мужчину.

Видимо поэтому, бывший работодатель решил обескуражить меня — предложил повысить мое жалование.

К слову сказать, мое нынешнее жалование немного проигрывало новому предложение. А с учетом отсутствия нового жилья, так и вовсе теряло привлекательность. Но должность ассистента престижнее должности официантки, поэтому я твердо отказалась.

К единому соглашению нам прийти все же удалось. И мне даже казалось, что оно для меня имеет положительное значение. Мне позволили оставаться в комнате, пока хозяин не найдет новую сотрудницу. Я же за это должна была помогать хозяину, в свободное от работы в академии время.

Иметь теплое сухое жилье — это благо. Но оставался один маленький, но очень весомый вопрос: когда я буду спать?

Хотя… как говорил дядюшка Фрол: «на том свете выспаться успеем». Сейчас бы я добавила оговорку — главное не попасться некроманту.

Неделя… Семь дней, которые были равны всей моей, относительно, недлинной жизни. Я выживала на смеси упрямства, кофеина и простых углеводов.

В семь утра я бежала в академию, чтобы к восьми приготовить кофе и свежую корреспонденцию для доктора Куро. После помогала сотрудникам кафедры подготовиться к занятиям. Готовила необходимый печатный материал, опытные образцы и препараты. Во время обеденного перерыва, когда сотрудники кафедры и студенты отправлялись в столовую, я… убирала кабинет доктора Куро. Семь дней мне потребовалось, что привести его в порядок, расставить книги на полках, рассортировать бумаги и вытащить три огромных мешка с мусором.

Во второй половине дня работы было не меньше. Заканчивалось основное время занятий и начиналось паломничество студентов. Кто-то хотел подтянуть хвосты, кто-то обсудить тему курсовой или дипломной работы. В общем, до пяти часов вечера, на кафедре царил громкий ужас. Ровно в семнадцать часов Куро уходил, следом за ним убегали и другие сотрудники кафедры, а я оставалась, чтобы навести чистоту и подготовить комнаты к следующему учебному дню.

Возвращаясь в харчевню, я надевала передник, брала уже заполненный поднос и разносила напитки клиентам. К полуночи я выматывалась так, что едва доходила до своей каморки и падала на кровать, засыпая еще в полете.

В воскресенье в академии был выходной. Поэтому я встала чуть позже, позволяя себе лишний час понежиться в кровати, и принялась за уборку. Мои зомбики за неделю навели такой беспорядок, что доктор Куро позавидовал бы. В обед я выбралась из своей каморки, чтобы подкрепиться. Но хозяин тут же приставил меня к работе. Воскресенье, как и любой другой выходной день, был очень насыщенным в харчевне.

Вторая неделя моей работы на кафедре криминалистики в академии была чуть проще. Уборка уже не занимала столько времени и обеденный перерыв я теперь тратила на изучение криминалистики. И хотя эта наука считается прикладной, пользы от нее, по моему мнению, больше, чем от законной части юриспруденции. Криминалистика — наука точная, она основана на работе с уликами.

Сегодня, благодаря стараниям ученых, алхимиков и техников, криминалистика считается одной из самых серьезных и точных наук. Но раньше, дела обстояли иначе.

И чем больше я читала научных трудов, посвященных непростой, но увлекательной криминалистике, тем больше влюблялась в нее. Хотя и много не понимала.

К третьей неделе я совсем пообвыклась на кафедре и потихоньку начала получать удовольствие от своей работы. Старалась быстрее выполнить рутину, чтобы перейти к чтению. Изредка, работники кафедры помогали мне: разъясняли совсем непонятные моменты или позволяли присутствовать на занятиях.

А на четвертой неделе, в моей жизни случился еще один крутой поворот…

По сложившейся уже привычке, в обеденный перерыв, я сидела за столом доктора Куро и читала учебник по антропологии. Там как раз разбирали очень увлекательное дело о трехсотлетней мумии. Я настолько увлеклась чтением, что не сразу заметила посетителя.

— Девушка, обратите на меня внимание, — оторвал меня от чтения строгий недовольный голос.

Я подняла глаза от книги и посмотрела на возмутителя моего спокойствия в законный перерыв.

Это был мужчина… Невероятный, и будто ненастоящий. Словно он сошел с обложки шпионского романа. Высокий, широкоплечий, с неестественной алебастровой кожей и иссиня-черными волосами. Хотя, возможно, такое впечатление создавал образ мужчины. Черный брюки с идеальными ровными «стрелками», белая рубашка и темно-синий галстук, завязанный простым, но аккуратным узлом. Руки посетителя были спрятаны в кожаных перчатках, а глаза за темными очками.

И вообще мужчина излучал силу, уверенность в себе и… опасность.

— Добрый день! — поздоровалась я холодно. — Что вы хотели?

— Мне нужен Куро. Дональд Куро…

— Он обедает, — ответила я, — подождите его, пожалуйста, снаружи.

— Найдите его, мне срочно нужно переговорить с ним! — не желал выполнять мою просьбу мужчина.

— Я не имею представления, где он, — продолжила я вежливо отвечать. И хотя я не видела глаз посетителя, мне казалось, что он пытался прожечь меня своим нетерпеливым взглядом.

— Девушка, вы кто?! — недовольно рявкнул мужчина, хмуря брови.

— Эвелина Неро — ассистент доктора Куро, — официально представилась я, протягивая руку мужчине для рукопожатия.

Но моя ладонь так и осталась одиноко висеть в воздухе, без внимания.

— Ассистентка… И как давно этот прохиндей обзавелся ассистенткой?! — посетитель начал терять терпение и проявлять грубость.

— Не думаю, что компетентна отвечать на ваш вопрос. Тем более, что вы не оказали ответную любезность и не представились.

— Я вижу, что вы вообще не компетентны… — фыркнул мужчина.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! — громогласный вопрос доктора Куро прервал наш нелюбезный разговор.

— Наконец-то ты решил появиться на рабочем месте, — продолжил отпускать ехидные замечания посетитель.

— Устинин… За каким лядом тебя принесло в мои пенаты?

— Я верю, что эти пенаты твоими никогда не станут. Мне нужен эксперт!

— У меня нет для тебя эксперта.

— Послушай, Куро, моя группа не может работать без эксперта и медика. Мы не кражу яблок из магазина расследуем, — почти кричал посетитель.

— Я знаю, что вы расследуете, — не уступал ему доктор Куро, — но с вами никто не хочет работать! Сколько у вас было экспертов за полгода? Десять? Двадцать?

— Вы не предоставили ни одного грамотного специалиста…

— Все специалисты были грамотными! И все, заметь ВСЕ! они сбежали от вас, проработав неделю или две.

— Ты намекаешь, что я в этом виноват?! — спокойно уточнил посетитель.

— Я не намекаю! Я тебе говорю прямо — для вашей группы у меня нет, и не будет, специалистов!

— То есть для себя ты ассистентку нашел…

— Если хочешь, можешь забрать эту ассистентку себе. Образование у нее есть, правда немного не по профилю.

— Я догадываюсь… — фыркнул мужчина, вызывая мою злость. За кого он меня принимает?!

— Зря ехидничаешь! Девушка смышленая, трудолюбивая. Возьмешь ее, как ассистента криминалиста, а я разрешу проводить на кафедре экспертизы.

— Ты же понимаешь, что это невозможно! Мне нужны два образованных умных сотрудника! — настаивал неизвестный посетитель.

— Ничем не могу тебе помочь! — сказал, как отрезал доктор Куро. — Или забирай Эвелину, или…

— ХМ! — обратила я на себя внимание. — Я же не вещь, меня нельзя отдавать!

— По трудовому договору, я могу отправлять сотрудников куда захочу. Ты мой ассистент! — грубо ответил на мой выпад доктор. — А так как Эвелина сотрудница кафедры, то я могу ее отправить на работу в вашей группе! — это уже сказано для посетителя.

— Ассистент, а не… — хотела я вновь протестовать, но была прервана.

— Ладно, если ты считаешь, что твоя ассистентка сможет собрать улики и привезти их для экспертизы специалистам, то я ее забираю, — неожиданно изменил свое решение мужчина.

— Вот и замечательно! — довольно улыбнулся Куро. — Рапорт подашь, я подпишу.

— Когда твоя образованная девушка сможет приступить к работе?

— Прямо сейчас, — пожал плечами мой руководитель и махнул рукой.

При этом он сделал вид, что очень увлечен изучением документов. Но я-то знала, что он рассматривает докладную записку дипломника на определение темы квалификационной работы.

Я стояла словно громом пораженная, пытаясь осознать, что только что произошло. Кажется, меня… отдали. Или перевели в другой отдел. Интересно, а можно этот перевод считать повышением?

— За мной, — скомандовал мужчина и вышел из кабинета.

Я посмотрела на доктора Куро с немым вопросом.

— Не стой Эвелина. Ты же хотела работать, вот и работай!

— Но…

— Давай договоримся так: если ты продержишься в группе Устинина три месяца, я походатайствую за тебя перед руководством, и ты сможешь бесплатно пройти курс криминалистики. А это откроет тебе многие двери…

Предложение было интересным, как ни крути. Но как мне продержаться на работе там, где не справлялись специалисты? Да и с кем мне придется работать?

— Иди, Эвелина. Устинин ждать не любит! — буркнул Куро.

— Ладно, — вздохнула я и вышла из кабинета вслед за незнакомцем.

В коридоре моего нового руководителя не было. Но я быстро смогла найти пропажу… На кафедре судебной медицины сейчас происходил аналогичный спор. Незнакомец требовал специалиста, а заведующая кафедрой доктор Лавера, не желала это требование удовлетворять.

Осторожно подкравшись к двери, которая находилась напротив закутка криминалистов, я прислушалась. Доктор Лавера использовала все те же аргументы, что и доктор Куро. А так как ассистента у нее не было, то незнакомцу пришлось уйти ни с чем. Точнее ему позволили обращаться за помощью на кафедру.

Мужчина выскочил из кабинета и хлопнул дверью.

— Где твои вещи? — спросил он сухо.

— На кафедре, — ответила я, несмело.

— Забери их и спускайся, я буду ждать у входа.

Бросив последнюю фразу, незнакомец ушел. Я забежала на кафедру и начала собирать вещи, под удивленные взгляды сотрудников кафедры.

— Эвелина, ты куда так рано? — уточнила Верба.

— Меня… хм… перевели.

— Перевели? — удивился Солар — один из преподавателей. — Куда?

— В группу некого Устинина, — призналась я.

— Что? — воскликнула Верба — младший преподаватель. — Куро рехнулся? Отдать тебя этим волкам на растерзание…

— Волкам? — нахмурилась я.

— Его группа работает в отделе убийств. Их прозвали «волками» потому, что они способны раскрыть любые преступления.

— Хм… А почему у них нет постоянных специалистов?

— Они были, — усмехнулся Солар. — И долгое время все спецы мечтали попасть в группу Устинина. Но понимаешь… работать с ними очень трудно. У них нет графика, они работают до тех пор, пока не раскроют дело. К тому же, Устинин непростой человек и собрал вокруг себя такую же компанию. Оказалось, что не каждый может с ними сработаться. Особенно с Устининым.

— Почему? — не переставала удивляться я. Хотя, если признаться честно, этот мужчина меня пугал и подавлял.

— Слишком требовательный. Не терпит ошибок, не терпит неуважения к себе или своей группы, не терпит, чтобы с ним спорили… — пожал плечами Солар.

— Самодур, — подытожила я.

— Говорят, он очень умен, — возразила Верба. — И отдается своей работе на сто процентов. Того же требует и от своей группы, только и всего. Все они окончили академию с отличием и разбираются в науках. И с работой криминалиста они справляются самостоятельно. Им нужна только лаборатория.

— Зачем же Устинин приехал? — еще больше удивилась я.

— Не знаю. Видимо это предстоит узнать тебе, — ответила Верба.

Забрав вещи, я вышла из академии. Около парадного входа была припаркована большая машина черного цвета. Если я правильно помню восхищенные лекции братьев, то это «Тундра» третьего поколения — полноприводный пикап.

Не успела я полюбоваться машиной, как переднее боковое стекло опустилось, позволяя голосу моего нового временного руководителя командовать:

— Девушка, садитесь в машину! Мы торопимся!

Я послушно выполнила приказ.

— Куро сказал, что у вас есть диплом. Это правда?

— Да, правда. У меня диплом с отличием.

— Какая специальность?

— Некромантия.

— Серьезно? — удивленно спросил мужчина.

— Честное слово! — улыбнулась я.

— Что же вы забыли на кафедре этого разгильдяя? — продолжал дивиться мой новый руководитель.

— Я там ничего не забыла, я там работала и изучала криминалистику.

— Надеюсь, не у самого Куро? Он мало, что понимает в этой науке.

— Нет, у Солара и Вербы.

— И все же… Почему некромантка работает ассистентом трутня?

— Потому что никому другому я не нужна. Да и доктору Куро я не была нужна. Он… Скажем так, его вынудили взять меня на работу.

— Очень интересно…

— Ситуация забавная, но думаю сейчас не время ее обсуждать. Я бы хотела, чтобы вы представились.

— Кир Устинин — старший следователь оперативной группы. Специализация — убийства.

— Очень приятно познакомиться, — кивнула я.

— Не слышу удивления в голосе. Значит, что-то обо мне вы слышали?

— Немного… — ушла от ответа я.

— Я так и думал. Но не время обсуждать сплетни. Мы приехали.

Не успела машина остановиться, как дверь с моей стороны распахнулась.

— Привет шеф, — услышала я гомон мужских голосов.

Я опешила. В машину, на заднее сидение запрыгнули трое. А один смотрел на меня с улицы.

— Мда… теперь нам автобус придется выпрашивать, — недовольно заметил Кир Устинин, поглядывая через зеркало заднего вида на заднее сидение.

— Архип, реши вопрос с новым транспортом. Нам нужна будет вторая машина, — дал указание мой новый руководитель.

— Хм… будет сделано, шеф. Я тогда сегодня на базе? — усмехнулся неизвестный, закрывая дверцу авто.

— Ты сегодня у завгара, на коленях молишь о новом авто, — фыркнул Устинин.

Троица позади нас притихла, наблюдая за развитием ситуации с любопытством.

Кир тем временем завел машину, выезжая со стоянки.

— Докладывайте! — громко приказал он.

— Держи курс на загородный поселок «Висла». Поместье «Кроуснест», — весело ответил один из двух близнецов.

— Что там? — уточнил Кир.

— Труп. Возможно криминальный, — ответил второй близнец.

— Нам других не дают, — усмехнулся парень в очках с толстыми линзами.

— Первичные данные, — запросил Устинин.

— Ну… труп спорный, насколько я понял.

— Очкарик, выражайся яснее, — игриво толкнул парня один из близнецов.

— Старый богач окачурился. Теперь его состояние поделят между собой дети и внуки. Так как дед был не простого поля ягодой, то заподозрили, что умер он не сам.

— Родственнички помогли? — раздался смех дуэтом с заднего сидения.

— Именно. Нас отправили туда по двум причинам: первая — мы докопаемся до правды; вторая — нам плевать на титулы и деньги.

— Я понял. Ставрос решил повесить на нас «глухарь», — недовольно заметил Кир, не отрываясь от дороги.

— Сомневаюсь… — протянул тот, кого назвали «очкариком».

— У нашей группы за три года ни одного «глухаря» не было, — горделиво заметил один из братьев.

— Надеюсь, что и дальше не будет. Я не доставлю Ставросу Кингу такого удовольствия.

— Разберемся на месте, — высказался Устинин, выезжая из города.

— Шеф, а ты не представишь нам свою… хм… подружку?

— Она не моя подружка!

— Я не его подружка! — одновременно с Устининым фыркнула я.

Мужчины усмехнулись, но комментировать наш выпад не стали.

— Это… ассистентка… Она будет собирать улики, и доставлять их на кафедру криминалистики. Составлять описание места преступления. Фотографировать…

— Так у нас появился криминалист, — радостно заметил один из братьев-близнецов.

— Нет, она не криминалист, — покачал головой Устинин.

Если бы я не растерялась, то высказала бы свое недовольство пренебрежительным тоном Кира.

— Милая барышня, я — Олли, — представился близнец, что сидел посередине. — Справа от меня мой братец — Уолли. Мы… «СИЛА» этой группы.

Братья действительно были силачами. Они занимали почти все пространство в машине. Одетые в камуфляжные штаны и футболки, братья рекламировали свое накаченное идеальное тело. Не могу сказать, что близнецы были симпатичными. У обоих имелись шрамы на лице и горбинка на носу. А у Уолли была яркая примета — порванная мочка правого уха.

— Меня зовут Эвелина, — на одном дыхании выговорила я, — некромантка.

— Вау… — восхищенно отреагировал «очкарик», — никогда не видел живых некромантов. А ты можешь оживлять трупы?

— Хм… поднимать, — исправила неверное замечание парня. — Да, могу.

— Так теперь мы будем непобедимы, — снова рассмеялся Олли.

— В каком смысле? — не понял «очкарик».

— В прямом! Мы приезжаем на место преступления, Эвелина поднимает труп, мы допрашиваем его и узнаем, кто убийца. Все просто… — объяснил свою позицию близнец.

Я была обескуражена. Нет, конечно, высказывание «сила есть, ума не нужно» очень знаменито, а значит, появилось не на пустом месте. Но не думала, что увижу его живое подтверждение…

— Молодец, шеф! Хвалю… — продолжал потешаться Олли.

— Боюсь, что ты ошибаешься, — осторожно заметила я. — Зомби не могут давать показания.

— Олли, только ты мог придумать такую ерунду! — строго осадил брата Уолли.

— Я — Осей Гуров или просто Осик, — представился «очкарик, — мозг команды.

— Мы зовем его «очкариком», — вмешался Олли.

— А тот парень, что остался на базе — Архип, — продолжал представление Осей. — Он наш оружейник и няня-механик.

— Должности в нашей группе условны. Мы расследуем преступление вместе, — вмешался Кир.

— Очень рада знакомству, — вежливо ответила я.

— Хорошо, что вы успели познакомиться, потому что мы уже на месте.

Пикап остановился перед огромным домом, богатство хозяев которого неприлично «бросалось» в глаза.

— Действуем как обычно. Олли и Уолли в гостиной собираете подозреваемых и свидетелей, начинаете опрашивать. Оси, проверяешь охрану, камеры и компьютеры. А я с Эвелиной взгляну на труп.

— Принято, — отозвались трое, покидая салон автомобиля.

— Трупов, я надеюсь, не боишься? — небрежно уточнил Устинин.

— Шутишь? — опешила я.

— Нет! Всякое бывает…

— Не мне с тобой спорить, НО некромант априори не может бояться трупов! — уверенно заявила я.

— Повторяю: всякое бывает! В кузове возьми чемоданчик. В нем все, что потребуется для сбора улик.

— Хорошо.

— Я понимаю, что выезд на труп в первый день не лучший вариант боевого крещения, но…

— Кир, давай сразу договоримся. Я не боюсь трупов, не испытываю тошноту и брезгливость. За время работы на кафедре, я усвоила некоторые моменты работы криминалиста. Я могу выполнить эту работу, просто направляй меня и помогай, если увидишь ошибку.

«Шеф» некоторое время смотрел на меня, не отвечая. Раздражал факт, что я не могу видеть глаза мужчины.

— Ок! Во всем меня слушаешься, делаешь то, что говорю, и не лезешь в дело с сентиментальными комментариями, тогда мы поладим.

— Приступим к работе, — согласилась я, выбираясь из авто.

«Чемоданчик» был объемным и довольно тяжелым. Он представлял собой простой пластиковый ящик с большим количеством отделов. У моего отца был похожий. Он использовал его для инструментов.

Вслед за Киром Устининым я вошла в помпезный особняк. Внутри он был столь же красив, как и снаружи. Но не было в нем домашнего уюта. У меня сложилось впечатление, что я пришла в музей. В глазах рябило от избытка золота и кармина.

— Чем могу быть вам полезен? — появился перед нами, словно из-под земли, мужчина в костюме мажордома.

— Старший следователь оперативной группы Устинин. Проводите нас к трупу.

— Да, — не растерялся мужчина, — конечно. Меня зовут Юрий. Я дворецкий. Можете обращаться ко мне по любому вопросу.

Юрий провел нас на второй этаж. С центральной лестницы мы вышли в просторный коридор, повернули направо и долго шли. В конце коридора слуга открыл двойные высокие белые двери с золотыми лепнинами.

— Это покои хозяина, — отчитался Юрий. — Сегодня утром он был найден убитым.

— Вы уверены, что это было убийство? — тут же ухватился за слова слуги следователь.

— Эээм… нет. Не уверен… — всего на мгновение дворецкий потерял спокойное выражение лица.

— Но вы сказали, что хозяина нашли убитым, — не отступал Кир.

— Я оговорился… хотел сказать мертвым.

— Юрий, пока мой ассистент осмотрит труп и соберет улики, мы с вами побеседуем.

— Да, конечно! Я готов ответить на все вопросы. Давайте пройдем в кухню…

— Нет, мы останемся здесь. И после нашего разговора, пришлите ко мне горничных, по одной! Кстати, сколько их у вас?

— Три. Точнее две горничные и одна официантка. И еще кухарка, но она практически не выходит из кухни.

— Ладно. Их всех, по очереди, пришлете на допрос!

— Хорошо, как скажете! — вернул себе свое спокойствие дворецкий.

Я прошла в комнату, оставляя на пороге мужчин.

Что можно сказать? Очень вычурно… Комната буквально напичкана антиквариатом, гобеленами и фарфором.

Медленно ступая по темно-синему ковровому покрытию, я старалась запечатлеть в своей памяти все детали места преступления. Потому что место преступления, как сказал один знаменитый эксперт-криминалист, это безмолвный свидетель преступления.*

(* Питер Арнольд, эксперт-криминалист (Йоркшир))

Покои хозяина были огромными. Комната условно делилась на три зоны: кабинет, гостиная и спальня.

По правой стороне расположилась зона «кабинет». Вдоль стены расставлены шкафы, высотой до потолка. Полки открытые. В основном, все они были заставлены книгами. На некоторых красовались статуэтки животных, преимущественно травоядных, обитающих на южных границах Деверофрома. Материалы, из которых сделаны статуэтки, разнились от гипса, до ценных металлов. Смею предположить, что хозяин комнаты был коллекционером. Сделав себе в голове пометочку, рассмотреть их позже, я продолжила осмотр комнаты.

Напротив шкафов стоял массивный деревянный стол с надстройкой в старинном стиле (я плохо разбираюсь в искусстве, но бесспорно могу оценить красоту). Освещала антикварный стол старинная лампа из бронзы. И, что удивительно, она все еще была включена. Странно…

Больше на столе ничего не было. Значит, хозяин любил порядок и хранил все свои дела в ящичках. Осматривать их без разрешения Кира я не рискнула.

Кресло из светлого дерева с мягкой коричневой кожаной обивкой было плотно приставлено к столу.

И вроде бы общая картина была идеальной, но не правильной.

Напротив входа — два больших окна, скрытые белым тюлем. Имелись так же и плотные серые портьеры, но сейчас они были раскрыты. Интересно, их обычно закрывали на ночь или нет?

Здесь же зона «гостиная». Гарнитур: низкий диванчик, обтянутый «мраморным» плюшем и два кресла. Круглый столик с необычной столешницей, которую украшала абстрактная картина в технике «рисование огнем».

Вдоль левой стены — «спальня». Дорогой спальный гарнитур: большая кровать с высоким резным каркасом и две прикроватные тумбочки. У изголовья кровати, идеально ровно стояли подушки от большей к меньшей. А изножье укрывало набивное шелковое покрывало. И посреди этого дорогого великолепия, лежало тело хозяина. Казалось, будто пожилой мужчина спит.

Одна из прикроватных тумбочек была заставлена баночками с лекарствами. На первый взгляд, не менее десятка. Вторая тумбочка пустовала.

— Что ж, приступим к работе, — буркнула себе под нос. Поставила рядом с кроватью чемоданчик и раскрыла его.

Чего здесь только не было… Фотоаппарат, коробка одноразовых перчаток, пластиковые пробирки, разнообразные баночки, пакетики, набор для дактилоскопии, подручные инструменты, отмычки и многое другое.

Надев перчатки, я достала фотоаппарат и приступила к фиксации деталей места преступления и трупа. Толком не зная, что именно нужно запечатлеть, я фотографировала все. И потратила на это много времени. Мое рвение заметил Кир и уточнил, что именно привлекло мое внимание.

— Я могу идти? — дворецкий тут же использовал шанс смыться с допроса.

— Да, у меня нет вопросов… — разрешил Устинин.

— Нет, мне нужно задать вам несколько вопросов, — остановила я слугу.

— Но я уже на все вопросы ответил, — не хотел подчиниться мне Юрий.

Я посмотрела на Кира, с немой просьбой помочь мне.

— Если у моих сотрудников есть вопросы, то вы должны ответить. Иначе это будет расценено, как отказ от дачи показаний, и я подумаю, что вы препятствуете следствию, — тут же отреагировал шеф.

Дворецкий тут же подобрался и нацепил на себя высокомерную маску.

— Что вы хотите спросить? — горделиво спросил он.

— Скажите, все в этой комнате на своих местах? Ничего не пропало?

— Все в полном порядке, как любил хозяин.

— А лампу ваш хозяин каждую ночь оставлял включенной? — поинтересовалась я.

— Нет, это… Нужно выключить!

Дворецкий направился к рабочему столу, но я успела его остановить:

— Не трогайте! Все должно оставаться так, как есть!

— Но…

— Портьеры! — перешла я к следующему вопросу. — Портьеры обычно закрываются на ночь?

— Насколько я знаю, да, но… лучше спросить у горничной Мэри. Она помогала хозяину готовиться ко сну. Да, точно! И про лампу тоже лучше спросить у нее.

— Обязательно спросим! — кивнула я.

— Я могу идти?

— Если вам больше нечего рассказать, то можете идти.

— Я все рассказал! — спокойно ответил Юрий, хотя мне показалось, что в его голосе присутствовали нотки паники.

— И пришлите, пожалуйста, Мэри, — попросила я дворецкого.

— Сию минуту будет исполнено!

Дворецкий ушел, а я продолжила осмотр и фиксацию.

Последними я сделала несколько фотографий тела.

— Тебе нравится фотографировать? — усмехнулся Кир.

— Я стараюсь ничего не упустить, — ответила я, смущенно.

— Поделишься наблюдениями? — не отставал от меня Устинин.

— Давай сначала осмотрим труп, — предложила я.

Так как кровать была широкой, а тело лежало посередине, мне пришлось наклониться сильнее.

— Диктуй, что видишь, а я буду записывать. В следующий раз советую тебе взять диктофон. Так тебе будет удобнее.

— Хм… я не видела диктофона в чемоданчике.

— Его там нет, — пожал плечами следователь, присаживаясь на диван.

— Ладно… Значит так, мы видим тело мужчины. Мертвое тело, — заметила я, проверяя пульс.

— Отлично. Давай дальше…

— На лице и шее, мы наблюдаем бордовые пятна. Губы приоткрыты и имеют синюшный цвет. Глаза… приоткрыты. Зрачки расширены, а на белках видны кровоизлияния.

— Посмотри руки, — подсказал мне Кир.

Руки мужчины были сложены на груди. Я постаралась поднять верхнюю ладонь, но не смогла.

— Трупное окоченение…

— Как думаешь, как давно он умер? — поинтересовался Кир.

— Мне трудно судить, я не судмедэксперт. Некроманты, обычно, работаю с более старыми останками. Но думаю, что смерть наступила около восьми часов назад. И заметь, окно открыто, а ночи сырые и холодные. Эти факторы могли повлиять на картину преступления. Медики смогут определить время лучше нас.

— А что с причиной смерти? — продолжал испытывать меня Устинин.

— Асфиксия, — решительно заявила я.

— Ты считаешь, что его задушили?

— Не совсем, — покачала я головой. — На шее нет никаких следов воздействия. Ни полосы, ни синяков…

— Так как же его задушили?

— Подушкой? — предположила я.

— Ели ты права, и это действительно удушение, то вариант с подушкой имеет место. Скажу медикам проверить.

— Вы меня вызывали? — раздался от порога жалобный писклявый голосок.

Я обернулась и увидела молодую женщину, в возрасте двадцати восьми — тридцати лет. Судя по одежде (черное платье, длиной на два сантиметра ниже колена, и белый передник с рюшами) и прическе (волосы убраны в тугой пучок) перед нами была одна из горничных.

— Вы кто? — строго спросил Устинин.

— Я Мэри… Мэрибел Крон — горничная. Юрий сказал, что вы хотите меня видеть.

— Да, мы вызывали вас. Проходите, — разрешил следователь.

— Нет-нет, — покачала головой девушка, утирая слезы платочком. — Я боюсь… Можно я вам отсюда отвечать буду?

Страх Мэри мне был понятен. Многие боятся трупов, почем зря. Живых надо бояться, а мертвые безобидны. Если, конечно, их не поднял некромант.

— Эвелина, у тебя были вопросы к девушке, — негромко напомнил мне Кир. — Задавай.

Я отошла от кровати и подошла к дверям.

— Вы хорошо себя чувствуете? — поинтересовалась я, рассматривая бледное, словно мел, лицо служанки.

— Да… просто эта трагедия… ужасная трагедия! Я даже предположить не могу, кто мог убить хозяина. Когда утром я обнаружила его мертвым, то чуть сама не лишилась чувств.

— А вы уверены, что его убили? — удивилась я.

— Я не знаю, — пожала плечами девушка. — Но мне кажется, что хозяин умер не сам.

Мэри вновь начала плакать, спрятав глаза в мокром платке.

— Понятно. Вы способны ответить на мои вопросы?

— Да, задавайте.

— Скажите, вы помогали хозяину готовиться ко сну?

— Да, я так поступала каждый день.

— А свет на рабочем столе он оставлял на ночь?

— Свет?.. Нет… Хозяин всегда выключал все электроприборы. Боялся замыкания…

— А вчера, когда вы уходили, свет горел?

— Вчера? Вчера я, как и всегда, пришла в покои за полчаса до прихода хозяина. Он в это время был в столовой, с семьей. Я проветрила комнату, согрела грелками постель хозяина и приготовила лекарства.

— Так… а окно вы закрывали?

— Да, конечно! У хозяина был артрит, поэтому никаких сквозняков он не допускал.

— Понятно, продолжайте. Что было дальше?

— Дальше… Хозяин пришел в комнату, посетил ванную комнату, принял лекарство и отпустил меня.

— Вы заметили что-то необычное? Возможно, поведение вашего хозяина было странным или его что-то беспокоило?

— Нет, все было как обычно, — покачала головой Мэри. — Хотя…

— Что? — насторожилась я.

— Он попросил средство от изжоги. Я удивилась, ведь обычно хозяин соблюдал диету. Наша кухарка готовила для него блюда на пару без специй.

— И вчера он ел диетическую пищу?

— Да, но он попросил подать ему соус карри.

— Хм, карри — очень пряная приправа, и может вызывать изжогу, — заметила я.

— Хозяин раньше всегда ел карри, но после того, как ему поставили диагноз «острый панкреатит», он стал соблюдать диету.

— Спасибо, у меня больше нет вопросов, — поблагодарила я девушку за разговор.

— У меня тоже. Вы можете идти, но, пожалуйста, не покидайте поместье до нашего разрешения, — вмешался Кир.

— Мне все равно некуда идти, — тихо промямли служанка.

— Пригласите к нам кухарку.

— Хорошо. — Горничная сделала легкий книксен и удалилась.

— Тебе не дает покоя эта лампа? — обратился ко мне Кир, рассматривая рабочий стол.

— Да. Все утверждают, что хозяин всегда выключал электроприборы. А лампа была включена.

— Он мог забыть о ней.

— Не думаю, — покачала я головой. Смотри, кресло придвинуто к столу. Столешница пуста. Кто бы тут, чем не занимался, он закончил дело, а значит, оставлять свет не должен был. И окно… Горничная сказала, что закрыла его.

— Ты считаешь, что убийца открыл окно? — уточнил Устинин.

— Возможно, — пожала я плечами.

— Зачем?

— Понятия не имею, — честно ответила я.

— Окно мог открыть сам хозяин.

— Комнату проветрили заранее.

— Я слышал показания служанки, но они ничего не доказывают.

— Ты прав…

— Если тебя так смущает лампа и окно, то поищи отпечатки.

— Я знаю лишь в теории, как их снимать.

— Ладно, я покажу в первый раз. Но потом будешь снимать сама, — горделиво заговорил шеф.

«Главное, чтобы это «потом» было», — подумала я.

Пока я доставала набор для дактилоскопии в покои пришла кухарка. Женщина, возраст от сорока до сорока пяти лет. Невысокого роста, тучного телосложения и с необычным цветом волос, которые она небрежно спрятала под поварским колпаком.

— Хм… вы звали? Я того… пришла, — пробубнила себе под нос женщина прокуренным голосом.

— Представьтесь, пожалуйста, — строго попросил Кир.

— Я кухарка здешняя — Марта.

— Сколько лет вы работаете в поместье? — начал допрос Устинин.

— Сколько себя помню. Сначала помощницей при кухне была. С теткой работала. А потом, как она занемогла, я у плиты встала.

— Ясно. Скажите, что вчера подавали на ужин хозяину?

— Так как обычно… Овощи на пару и вареную куру.

— Он всегда так питается?

— Овощи всегда, а вот куру редко. Обычно ему рыбу готовлю. Куру больше по праздникам…

— Вчера был праздник?

— Нет, господин следователь, не было праздника. Все как и всегда было. Но хозяин попросил, а я и рада стараться. Мне же не жаль для него, ни куры, ни рыбы.

— Вы вчера подали ему соус карри, верно?

— Нет, не подавала. Он сам за ним на кухню явился. Говорит мол, Марта, горчит мне брокколи, сил нет. Дай мне карри, голубушка. Я еще подивилась, отчего ему брокколи горчить может.

— Но соус дали?

— Дала, конечно! Как же я могу не дать.

Показания кухарки меня насторожили. Соцветия брокколи могут горчить, но только если они переспели или их обработали пестицидами. Очень сильно обработали…

— Вы отравили вашего хозяина? — спросил Кир, обескуражив кухарку и меня.

— Что? Да как же это?.. Я не убивала!.. Да я бы никогда не смогла убить своего благодетеля… — сбивчиво оправдывалась кухарка.

— Кто, кроме вас имеет доступ к еде?

— Так… того… все! Кухня-то моя не закрывается. Только кладовка под замком. А по кухне все шлендают и слуги, и хозяева, и даже посыльные входят через заднюю дверь.

— Я понял! У меня больше нет вопросов. Можете быть свободны, НО ни при каких обстоятельствах не покидайте поместье.

— Здесь мой дом… Куда же мне еще податься, господин следователь?

— Идите! — приказал Кир.

Кухарка покинула комнату, оставляя нас наедине.

— Зачем ты обвинил кухарку в убийстве? — уточнила я у шефа.

— Я не предъявлял обвинения. Я лишь задал вопрос, — сухо заметил Кир.

— Ты думаешь, что это она убила хозяина дома?

— Нет, я так не думаю.

— Тогда…

— Эвелина, нужно собрать улики! Разговоры подождут.

Я послушно подошла к столу и под чутким руководством Устинина приступила к поиску отпечатков. Увы, но на лампе удача мне не улыбнулась. Один смазанный след невозможно было принять как улику, но, тем не менее, я все равно его сохранила.

Ручка окна была резной, поэтому отпечатков там тоже не было. Но мне удалось снять несколько хороших следов с подоконника.

— Кир, я… — обратилась я к шефу, совершенно не подумав о субординации. Но он не говорил мне, как мне следует обращаться к нему.

— Эвелина, ты что-то хотела? — уточнил Устинин, когда пауза затянулась.

— Да, я хотела бы осмотреть фигурки.

— Зачем? — не понял следователь.

— Мне кажется, что они имеют отношение к делу.

— Фигурки? Сомневаюсь… Для начала давай осмотрим стол. Думаю, что здесь жертва хранила документы.

— Ладно… — согласилась я.

Устинин был прав. В столе хранилось очень много документов, акций, долговых векселей и завещание.

— Тебе не кажется странным, что завещание лежит здесь, в открытом ящике? — спросила я Кира.

— Почему это должно казаться странным? Думаю, что такой человек, как наша жертва, не скрывал своих намерений.

— Возможно, ты прав, — пожала я плечами.

Кир внимательно изучил завещание и велел мне сделать фотографии страниц, а так же нетронутой печати нотариуса.

— Так же сделай фото долговых векселей, — велел он мне.

Пока я занималась документами, Кир что-то писал в своем блокноте.

Пока я фотографировала, размышляла…

Хозяин умер от удушья (если, конечно, я не ошиблась). Следов на шее нет, значит, его или задушили подушкой, или отравили. Практически все яды могут вызывать трудности дыхания. Во всяком случае, пока медики не скажут причину смерти, подозревать можно все, что взбредет в голову.

Тем не менее, я решила взять пробы лекарств, которые стояли на прикроватной тумбе. Баночки брать не стала. Взяла лишь по несколько таблеток в отдельные пробирки, с намерением проверить у экспертов подлинность лекарственных средств.

Так же я проверила, примыкающие к комнате, гардеробную и ванную комнаты.

Если имело место отравление, то я надеялась увидеть следы рвоты. Но их не было. В ванной комнате была практически стерильная чистота.

Оставалась вероятность, что преступник убрал улики до того, как труп нашли или же до того, как приехала оперативная группа.

Я тщательно проверила все углы, все закутки, даже мусорное ведро. Но ничего не смогла обнаружить. Ванная была суха, будто ее не использовали несколько дней. Умывальник так же был сух, но кое-где виднелись мутные подтеки. Использовав ватную палочку, я постаралась взять мазок. Не знаю, есть ли в этом смысл, но попробовать стоило.

В гардеробной я ничего странного не обнаружила. Здесь наблюдался такой же порядок, как и в основной комнате.

— Ты закончила? — прервал осмотр гардеробной Кир.

— Кажется, да… — неуверенно ответила я.

— Кажется?

У меня было странное ощущение, что я что-то упускаю. Но расшифровать свои чувства я не смогла, поэтому решила пока отступить.

— Я закончила, — увереннее заявила я.

— Тогда пойдем вниз, — решил Устинин. — Попробуем найти улики в кухне.

— Хорошо, — согласилась я. Собрала все улики в чемоданчик, убрала фотоаппарат и пошла за следователем.

Практически сразу нас перехватил Юрий. Будто поджидал наш выход.

— Я могу быть вам полезен? — спокойно уточнил дворецкий.

— Проводите нас в кухню, — приказал шеф.

— Как пожелаете!

Кухня располагалась на первом этаже, и пройти туда можно было через общую столовую.

И если в столовой было тихо, то в кухне царил гвалт. Впрочем, после нашего появления, он быстро прекратился. Служанки, запнулись и замолчали, как только заметили Кира в дверном проеме.

— Еще раз здравствуйте, — твердо поздоровался он.

Женщины нестройным хором поздоровались и забились в один угол.

— Марта, подойдите, — позвал Кир.

Кухарка посмотрела на своих «подруг», но ослушаться не посмела.

— Что-то еще желаете, господин следователь?

— Да, желаю! Скажите, вы ежедневно готовите еду?

— Конечно! Как же иначе?!

— Куда отправляется еда, которую не съели хозяева?

— Так… нам, слугам то есть, иногда что-то вкусное перепадает. Но обычно, хозяева сами все кушают!

— Для хозяина вы готовили отдельно, верно?

— Да-да, верно. Хозяин питался согласно диете, которую ему врач прописал.

— Меню у вас есть?

— Так конечно… Только у меня оно и есть.

— Давайте! — велел Кир.

Кухарка достала из кармана передника потрепанный блокнот, перелистнула несколько страниц и передала его Устинину.

— После хозяина осталось что-то? — уточнила я, пока Устинин изучал записи.

— Да, овощей немного и кура. Я ее много сразу отвариваю, на разные нужды.

— Скажите, а хозяин все съел? На тарелке ничего не осталось?

— Ничего, — покачала головой кухарка.

— Только не обманывайте нас! — вмешался Кир. — Если вашего хозяина отравили, то яд мог быть в еде, а значит все, кто притрагивался к его порции, в опасности.

— Отравили? — вздохнули женщины и побелели.

— Хм… каким ядом отравили хозяина? — обратился к нам Юрий, наигранно спокойно.

— Тайна следствия, — грубо ответил ему Устинин. — Так что? Есть те, кто в опасности?

— Я… — неуверенно подняла руку Мэри.

— Что вы? — выпытывал Кир.

— Я ем то же, что готовят для хозяина. Это полезно для фигуры.

— Вы отравили хозяина? — продолжал шокировать прислугу следователь.

— Что? Нет… — воскликнула Мэри и снова зарыдала.

Я неодобрительно посмотрела на шефа и постаралась успокоить девушку.

— Прошу вас, не плачьте! Мы проводим стандартную процедуру дознания. Вы же хотите, чтобы убийца вашего хозяина был найден?

— Да-да, конечно, — запричитали женщины.

— Пожалуйста, предъявите мне остатки продуктов, которые вчера подавали хозяину. И не только на ужин, но и на завтрак, и на обед.

— На завтрак я заваривала кашу. Она в отдельных пакетиках… порционно продается. А обед… его не осталось уже, — сбивчиво объясняла мне кухарка.

— Предъявите то, что есть, — объяснила я. — И скажите, вся посуда после ужина помыта?

— Да, конечно, — часто закивала кухарка.

Через несколько минут передо мной стояли кастрюльки, банки и пакетики.

— Эвелина, возьми образцы каждого блюда, — приказал мне следователь.

— Хорошо, — кивнула я и приступила к работе. Кир тем временем переписывал рацион убитого в свой блокнот.

Я разложила по баночкам образцы блюд, подписала каждую и спрятала в чемоданчик. Какой же он все-таки тяжелый…

— Эвелина, сними у присутствующих отпечатки пальцев. Все необходимое в чемоданчике. А я пока узнаю, как дела у остальных и вызову труповозку.

— Хорошо, согласилась я, — прикидывая, где искомая коробка.

— Скажите, а нас подозревают в убийстве? — тихо обратился ко мне Юрий.

— Подозревают всех. Такая у нас работа — подозревать и выяснять.

— Главное, чтобы вы потрудились выяснить правду, а не свалить вину на первого встречного, — фыркнул дворецкий.

— И кто, по-вашему, встретился нам первым? — бросила я вызов мужчине.

— Я… кхм… не знаю… — не дал прямого ответа дворецкий.

Тем временем, на дне чемоданчика я нашла специальные карты с десятью окошечками и анкетой, валик с лотком и пузырек специальных чернил.

— У вас раньше брали отпечатки пальцев? — уточнила я.

Мне было интересно, сможет ли кто-то увидеть мой непрофессионализм.

Слуги нестройным хором ответили отрицательно.

— Тогда подходите по одному, — велела я, создавая вокруг себя дымку уверенности.

Вспоминая, как в книжках и кино снимают отпечатки пальцев, а так же памятуя, как сама проходила эту процедуру, я разложила на кухонном островке инвентарь, и пригласила первого человека. Самым смелым оказался Юрий. Он уверенно подошел ко мне и протянул правую руку.

— Сначала заполним формуляр, — решила я. Анкетные данные Юрий диктовал с неохотой, но отвечал на все вопросы. После этого я взялась за краску и валик.

Вылив немного чернил на лоток, я смочила резиновый валик и перенесла краску поочередно на пальцы мужчины. Каждый след поставила в своем «окошке».

Прежде чем вызывать остальных, я внимательно изучила отпечатки, надеясь, что узор получился четким и читаемым.

— Все в порядке? — уточнил Юрий, удивленный моим пристальным вниманием к его дактилоскопической карте.

— Да-да, можете идти! — кивнула я, откладывая бумагу в сторону.

Так, не торопясь, я сделала дактилоскопические карты четырех служанок.

Пока я трудилась над последней картой, (картой Мэри) вернулся Кир.

— Ты еще не закончила? — недовольно спросил он, рассматривая мою работу.

От строго голоса шефа, Мэри вздрогнула и едва не смазала мне оттиск.

— Уже заканчиваю, — спокойно ответила я.

— Нужно взять отпечатки у наследников и можно ехать. За телом уже выслали машину.

— Хорошо, — ответила я. — Пусть по одному подходят ко мне.

— Может лучше заняться этим в гостиной или столовой? — предложил Юрий.

— Нет, я продолжу работу здесь! — настояла я. Здесь мне было удобно работать, и таскать туда-сюда инвентарь я не желала!

— Ты уверена? — тихо уточнил Кир.

— Да, — кивнула я, делая последний отпечаток.

— Но хозяева не любят заходить в кухню… — неуверенно пробормотала кухарка Марта.

— Думаю, что в данной ситуации, они пойдут на уступки, — пожала я плечами.

— Вы можете быть свободны, — обратился Устинин к слугам, поддерживая мое решение. — Юрий, по одному человеку, приглашайте своих хозяев.

— Как скажете, — недовольно буркнул дворецкий.

Женщины быстро ретировались с кухни, будто опасались попасться на глаза хозяевам. Мне это было странно, но говорить об этом со следователем пока не стала.

— Эвелина, используй чуть меньше краски и не бойся давить на пальцы, — наставлял меня шеф.

— Ладно, — кивнула я, доставая еще формуляры.

— Наследнички тут странные, впрочем, как и любая богатая семейка. Если будут отпираться и ругаться, не обращай внимания.

— Спасибо, — поблагодарила я следователя. Его забота была мне удивительна и приятна.

— Я оставлю вас одних. Понаблюдаю пока за остальными. Но и ты не теряйся. Следи за реакцией подозреваемых, попытайся их разговорить.

— Их разве еще не допросили?

— Допросили… но любые следственные действия для человека, в независимости от того, виновен он или нет — это стресс. А во время стрессовой ситуации, контроль теряется, и преступник может выдать себя.

— Я поняла, — кивнула я. Как раз тогда, когда в дверь постучали.

— Проходите, — разрешил Устинин.

В кухню вошла молодая девушка. На вид ей было около двадцати лет. Сразу я смогла отметить следующее: она красива, она богата и она неглупа.

Наряд девушки: вызывающе короткое платье, но спокойного оттенка охры и босоножки на высоких, но устойчивых каблуках.

Длинные шелковистые волосы цвета спелого каштана забраны в высокий хвост. Глаза подчеркивают очки в модной дорогой оправе.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я.

— Я бы сказала «добрый день», но врать не люблю. Что вы собираетесь сделать?

— Оформлю вашу дактилоскопическую карту.

— Это обязательно? Не хотелось бы портить маникюр ради пустого…

— Обязательно! — твердо заверила я девушку. — Или для вас поиск убийцы вашего… хм… родственника не достаточно веская причина?

— Ой, — отмахнулась от меня девушка, — не говорите ерунды. Никто дедулю не убивал.

— Значит жертва — это ваш дед?

— Дед.

— И вы считаете, что он умер собственной смертью?

— Угу! Поверьте, никто из нас не собирался убивать деда. Это он, как мне кажется, желал избавиться от нас.

— Ладно, — отметила я для себя мнение внучки, — давайте приступим к делу. Как вас зовут? — начала я задавать вопросы анкеты.

— Эльза Дубровски.

— Вы работаете? Учитесь?

— Учусь в академии моды и красоты.

Я задала еще несколько вопросов по опроснику и, как могла, аккуратно сняла отпечатки пальцев. Хвала мне, дорогой идеальный маникюр я не испортила.

— Вы можете идти, — разрешила я, после того, как последний оттиск остался на бумаге.

— Извините, я не спросила, как вас зовут? — обратилась ко мне Эльза.

— Эвелина. Эвелина Неро, ассистент группы по вопросам криминалистики, — представилась я.

— Серьезно?! Вы занимаетесь криминалистикой?

— Вас что-то смущает? — уточнила я.

— Да, — кивнула девушка. — Меня удивляет, что такая девушка, как вы, работает в такой… странной профессии. Вам бы в мир моды… У меня есть знакомый фотограф, который набирает моделей для съемки. Хотите попробовать?

— Спасибо за столь лестное предложение, — улыбнулась я. — Но мне нравится моя работа!

— Что ж… мое дело вам предложить, — пожала плечиками Эльза.

— Попросите, пожалуйста, следующего члена вашей семьи зайти.

После внучки в кухню вошла дочь жертвы. Очень эффектная женщина в темном строгом костюме.

— Скажите, ваша процедура займет много времени? Меня ждут в офисе.

— Здравствуйте, нет, процедура дактилоскопии быстро проходит.

— Ах, — поморщилась женщина, — вы испачкаете мои руки?

— Да, я нанесу на ваши пальцы красящий состав.

— А без этого никак нельзя?

— Без этого нельзя! Но давайте начнем с нескольких вопросов. Как вас зовут?

Дочь жертвы звали Марианна Дубровски. Она возглавляла семейный бизнес после того, как ее отец отошел от дел, а братец-бездельник чуть не проиграл семейное детище в карты.

Марианна производила впечатление сильной жесткой женщины. Родила двоих детей: дочь Эльзу (старший ребенок) и сына Орио (младший ребенок). С отцом детей она развелась сразу после рождения Эльзы. Через семь лет, совершенно случайно, забеременела от бывшего мужа снова и родила сына.

Кстати, Вигор Дубровски работает в семейном деле, в должности коммерческого директора.

Отпечатки Орио Дубровски пришлось брать в присутствии его матери. Парень вел себя скованно, но ничего иного я и не ожидала. Было видно, что внук переживает потерю деда. Он единственный поинтересовался у меня ходом расследования.

Рассказывать о том, что деда, возможно, убили, я не стала. Не хотела травмировать детскую психику.

Тот самый братец-бездельник пришел, как только его сестра покинула кухню. Выглядел он, мягко говоря, не лучшим образом. Небрежный внешний вид: лохматый, в мятой одежде и грязной обуви. В состоянии алкогольного опьянения. Даже на дактилоскопию он явился с бокалом, наполовину заполненным коньяком.

Вольдемар Горов быстро и односложно ответил на вопросы анкеты, и без вопросов прошел процедуру снятия отпечатков. Лишь раз он поморщился, когда пришлось выпустить из рук стакан.

Последний член семьи, у которого я сняла отпечатки пальцев — племянник хозяина — сын Вольдемара. Он был сговорчивее отца.

— Эдвард Горов. Музыкант, — представился он мне, как только перешел порог кухни.

— Я Эвелина, проходите, пожалуйста!

— Я догадываюсь, что вся семейка ополчилась против меня, поэтому сразу заявляю: Я НЕ УБИВАЛ!

— Приму к сведению ваши слова, — улыбнулась я, — но мне нужно сделать вашу дактилоскопическую карту.

— Что сделать? Это больно?

— Нет, это не больно, — заверила я мужчину.

Он был не на много старше меня. Одежда его была, на удивление, простая, но броская. Джинсы с огромными дырами, вытянутая футболка с нелепым потертым принтом. Кеды музыканта были стоптаны на один бок. Если бы я не встретила Эдварда в богатом доме, я бы подумала, что он один из вечно голодных творцов, которые ждут своего признания и верят, что рано или поздно оно придет. Даже если это «рано или поздно» произойдет после их смерти.

— Эвелина, а вы когда-нибудь были на концерте рок-исполнителя? — развлекал меня разговорами Эдвард, пока я выполняла свою работу.

— Была, но давно, — ответила я.

— А на чей концерт вы ходили? И когда?

— Давно… еще когда в колледже училась, — ответила я.

— Тогда я приглашаю вас на мое выступление. Вы свободны завтра?

— Не могу, — покачала я головой. — У меня много работы.

— Я выступаю в ночном клубе «Остров». Начало в девять вечера. Вы же не круглосуточно будете на своей работе.

— У меня не нормированный рабочий день. Но если появится свободная минутка, то я приду.

— Хорошо… я буду ждать, Эвелина, — обворожительно улыбнулся Эдвард.

— Вы закончили?! — словно гром среди ясного неба, раздался голос Устинина.

— Да, я закончила, — ответила я, делая последний оттиск.

— Отлично. Труп уже забрали, а группа ждет в машине, — строго проговорил мой шеф.

Я быстро очистила лоток и валик от краски, уложила их на дно чемоданчика. Дактилоскопические карты положила сверху, чтобы не помять. Особенно переживала за карту Эдварда, ведь она не успела просохнуть.

Но строгий недовольный взгляд следователя подгонял лучше хлыста. И чего он так взбеленился?

— Я надеюсь, что прощаюсь до скорой встречи, — сказал внук жертвы, напоследок, продолжая смущать меня своей улыбкой.

— До свидания, — попрощалась я, как можно серьезнее. Но улыбку сдержать не смогла.

Я и Кир вышли из дома. Я чувствовала, что за нами наблюдают из окон, но оборачиваться не стала.

— Эвелина, запомни: водить шашни с подозреваемыми ЗАПРЕЩЕНО! — прошипел Кир. — Я не потерплю в своей группе подобное поведение.

— С чего вы взяли, господин следователь, что я собираюсь водить шашни с подозреваемым? — зло спросила я.

— Ваш флирт с внуком убитого дал мне такие основания, — не обратил внимания на мое недовольство Устинин.

— Вежливое общение — это не флирт, — разъяснила я.

— Я не собираюсь спорить. Но предупреждаю, что дважды повторять я не буду. Если вы позволите себе подобные отношения, то покинете группу в тот же день. Ясно?

— Предельно, — фыркнула я, забираясь в машину.

Чемоданчик пришлось поставить под ноги.

Когда машина тронулась, я отвернулась к окну. Необоснованные упреки шефа меня задели за живое.

Во-первых, с Эдвардом я не собиралась встречаться без надобности. Но и грубо отталкивать его не хотела. Молодой человек этого не заслужил.

Во-вторых, я не собиралась идти на концерт в любом случае. Так как работу в таверне никто не отменял.

Но, положа руку на сердце, я могла понять беспокойство Кира. С подозреваемыми нужно вести себя очень осторожно.

— Эвелина, тебя мы высадим у академии, — начал раздавать приказы шеф. — Проследишь, чтобы медики как можно скорее сделали вскрытие и установили причину смерти. Так же проверь улики, которые собрала и напечатай фотографии. Пусть Куро тебе поможет и напишет заключения.

— Хорошо, — ответила я.

Кажется, сегодня домой я не попаду.

— Осик, доклад оформишь по камерам и охране, и собери мне досье на всех членов семьи и на слуг. Особое внимание удели Юрию. Что-то он скрывает…

— Будет сделано! — отозвался «очкарик».

— Олли, допроси лечащего врача покойного. Уолли, на тебе нотариус.

— Принято, — хором ответили братья.

— А я поеду в офис фирмы этого семейства. Завтра совещание в восемь утра.

— Хм… — обратила я на себя внимание, — Кир… боюсь, что до завтра Куро не успеет обработать все улики и…

— Эвелина, ты направляешься в академию именно для того, чтобы все все успели сделать! — строгим голосом прервал мои оправдания Устинин.

Я поняла, что спорить с шефом бесполезно. Кир от своих слов не откажется.

— Оси, Архипа найди, узнай, как продвигается дело с новым авто?

— Будет сделано, шеф!

Около академии меня высадили. Олли, галантно помог мне выйти и донес до проходной чемоданчик.

Первым делом, я заглянула на кафедру судебной медицины.

— Доктор Лавера, — улыбнулась я, радуясь, что смогла застать заведующую кафедрой, — добрый день.

— Вечер уже, Эвелина, — ответила мне улыбкой женщина.

— У меня тут… хм… труп привезли.

— У тебя? Ах, да… Ты же теперь с Устининым работаешь.

— Да. У нас дело — убийство. Срочно нужно вскрытие провести.

— А оно всем срочно нужно. После того, как часть оперативных групп прикрепили к академии, я вздохнуть не успеваю.

— Доктор Лавера, мне очень-очень нужно. И еще вот экспертизу лекарств сделать и продуктов.

— Эвелина, приходи завтра. У меня как раз в обед открытый урок будет у второго курса, там и сделаем вскрытие. Лекарства оставляй, я химикам отдам утром. А что за продукты?

— То, что жертва ела вчера на ужин, перед смертью. Нужно проверить на яды.

— Ладно. Сравним с содержимым желудка и проверим.

— Мне сегодня нужно. Устинин велел завтра в восемь утра заключение предоставить.

— Вот пусть Устинин твой и делает вскрытие и анализы, — фыркнула заведующая.

— Доктор Лавера… Ну пожалуйста, — канючила я.

— От чего скончался ваш «жмурик»?

— Похоже на асфиксию. Но следов нет…

— Ну… тогда точно раньше завтрашнего дня не приходи. Там внутри все что угодно может оказаться.

— Доктор Лавера, я подозреваю отравление или удушение подушкой. Ну, скажите кому-нибудь посмотреть.

— Эвелина, мой рабочий день кончается через два часа.

— Доктор Лавера, это же мое первое дело. Если я не справлюсь, то потеряю работу в академии. Пожалуйста, выручите меня.

Заведующая смотрела на меня с немым укором. Но и сожаление в глазах женщины проскальзывало.

— Морг у нас работает круглосуточно. Я скажу, чтобы посмотрели вашего «жмурика», но официальные бумаги будут только завтра, не раньше обеда. И то, если моя ассистентка успеет заключение напечатать. Продукты, скорее всего, тоже успеют посмотреть. А вот с лекарствами быстрого результата не жди.

— Спасибо, доктор Лавера, — чуть не расплакалась я от радости. — Я вам безмерна благодарна.

— Угу… должна будешь.

— Обязательно! СПАСИБО! — еще раз поблагодарила я.

— Зайдешь в морг после восьми.

— Хорошо!

На кафедре криминалистики все складывалось не так удачно. Доктор Куро уже покинул рабочее место и не собирался сегодня возвращаться. У Вербы еще шли занятия. Зато Солар был свободен. Его-то я и уговорила помочь бедной ассистентке.

Первым делом мы отпечатали фотографии. Их получилось очень много, и криминалист посоветовал мне рассортировать на нужные и бесполезные кадры. Я постаралась так и сделать. Но упаковала в чемоданчик и те, и другие.

С отпечатками все обстояло тоже просто, но долго. Первым делом мы отсканировали все дактилоскопические карты и загрузили ух в специальную программу. Так же мы поступили и с уликами. Последним этапом стала сравнительный анализ.

— Эвелин, компьютер — это хорошо, но лучше бы тебе научиться самой сравнивать отпечатки. Пригодится в «полевых работах».

— Научи меня, пожалуйста, — обратилась я к Солару.

— Ладно… Главное орудие криминалиста знаешь? — усмехнулся мужчина.

— Ээээ… нет.

— Лупа, — ответил Солар, смеясь. Он вручил мне небольшую круглую лупу в металлической оправе.

— Ух ты…

— Это моя! А ты купи себе свою. И вот тебе дружеский совет: покупай лупу со встроенным светодиодным светильником. Очень пригодится!

— Хорошо, — усмехнулась я.

— Чтобы сэкономить время, начинай сравнивать наиболее вероятные отпечатки.

— Это как?

— Это тех, кого следователь подозревает в первую очередь.

— А если я не знаю, кого он подозревает? — нахмурилась я.

— Ты сегодня была на месте преступления?

— Была.

— Кого-то сама подозреваешь?

— Хм… пока нет.

— Ладно, тогда иди от обратного. Проверяй тех, кто, скорее всего, мог оставить эти отпечатки, даже если не совершал преступление.

— Так… в комнате, последней хозяйничала горничная.

— Значит, проверяй ее первой.

Один отпечаток, что я сняла на подоконнике, нашел своего хозяина. Но второй тип отпечатков с окна и подобие отпечатка с лампы оставались неизвестны. Однако мы с Соларом установили, что эти отпечатки похожи. Поэтому в заключение этот аргумент мы не использовали.

— То есть, в комнате был кто-то чужой? — нахмурилась я.

— А ты всех проверила? — уточнил Солар.

— Да. И компьютер показал такой же результат.

— У всех членов семьи взяли отпечатки?

— Да! И у слуг тоже.

— А у жертвы?

— У жертвы? Точно… как я сама не подумала?..

— Ничего, у тебя первое дело. Научишься. Тело в морге?

— Да, в нашем. Его обещали сегодня посмотреть.

— Тогда спустись вниз и попроси снять отпечатки.

— Ага, спасибо, — улыбнулась я и побежала в соседнее небольшое здание — местный морг.

К моей радости, в это самое время проводили вскрытие «моего» тела. Молодая девушка, Элла, пригласила меня поприсутствовать. Я, естественно, уцепилась за эту возможность. Ведь было интересно, права я или нет. Но, как оказалось, осматривать труп и смотреть на его вскрытие не одно и то же. Однако мне повезло. Большую работу Элла проделала до моего прихода.

— Я уже поставила на проверку несколько анализов. Что могу сказать? Дедок умер не своей смертью. Ему помогли. Следов насилия нет. И следов удушения тоже. Зато есть много интересного.

— Расскажете? — полюбопытствовала я.

— Ой, давай на «ты». Думаю, что мы еще не один раз с тобой вместе работать будем.

— Согласна, — улыбнулась я в ответ.

Элла мне нравилась. Девушка была немного старше меня. Ее короткие пепельно-серые волосы торчали веселым «ежиком», а яркие голубые глаза пленили любого. Девушка была одета в специальную форму темно-синего цвета и длинный тяжелый прорезиненный фартук.

— И, кстати, если тебе срочно нужно кого-то разрезать, то подходи сразу ко мне. Так будет быстрее и эффективнее. Я — негласная «королева» нашего морга.

— Хорошо, спасибо, — улыбнулась я.

— Вот и договорились. А теперь подходи ближе, буду тебе рассказывать. Кстати, можешь сразу записывать, чтобы похвастаться перед начальником до того, как выдадут официальное заключение.

Мысленно отругав себя за то, не взяла с собой блокнот, я позаимствовала у Эллы планшет с белыми листами и ручку.

Девушка, в свою очередь, включила диктофон и начала рассказывать:

— Итак, могу с уверенностью заявить, что дедушка наш мучился перед смертью. У него был сильные мышечные спазмы. Если присмотреться, то видно, что тело в неестественной позе. Скорее всего, его выгибало от боли. Челюсти сильно сжаты, зрачки расширены, и некоторые сосуды повреждены. Это из приятного…

— Из приятного? — поморщилась я.

— Угу… Теперь неприятное: перед смертью произошло непроизвольное выделение…

— Я поняла, — прервала я Эллу.

— Молодец! — усмехнулась «королева» морга.

— В общем, перед нами прекрасный пример отравления алкалоидами.

— Алкалоидами? — не поняла я.

— Да. Какими именно алкалоидами, скажу чуть позже, когда будет готов анализ.

— Но ведь умер он от удушья? — уточнила я.

— Верно. Удушье — это последний симптом отравления алкалоидами.

— Значит, отравление… — повторила я.

— Именно! Можете начинать искать убийцу дедули.

— Элла, а можно снять отпечатки пальцев погибшего? — спросила я.

— Да, конечно. Сейчас сделаем.

Девушка сделала несколько оттисков с пальцев правой руки, сразу отсканировала их и переслала на мою электронную почту.

— Спасибо!

— Всегда пожалуйста! А может, чаю попьем? А то мне с этими «жмуриками» всю ночь развлекаться.

— Давай, — согласилась я. — Только пойду, проверю отпечатки.

— Я тебя в ординаторской подожду. Соседняя дверь с прозекторской.

— Я быстро, — кивнула я и поспешила наверх.

Кафедра уже была пуста. Солар и Верба ушли с работы. Я загрузила из почтового ящика скан отпечатков и проверила в программе. К моей радости, отпечатки совпадали с отпечатками на подоконнике и лампе. Значит, сам хозяин включил свет и открыл окно.

Результаты сканирования я распечатала в нескольких экземплярах. Один спрятала в свой чемоданчик, а второй оставила для Куро. На их основе он даст заключение.

Солар помог мне. Он уже написал часть документа. Поэтому мне осталась лишь внести недостающие результаты сравнения, распечатать и отдать на подпись Куро.

Закончив все дела на кафедре, я забрала свои вещи, чемоданчик и спустилась в морг.

В ординаторской Элла уже ждала меня. Она заварила ароматный чай и выставила бутерброды. Только увидев еду, я поняла, как сильно проголодалась. Ведь кроме легкого завтрака, я сегодня ничего не ела.

— О! Ты вовремя! Проходи, угощайся.

— Спасибо! — искренне поблагодарила я.

— А ты молодец, — похвалила меня Элла, пока мы ели.

— За что ты меня хвалишь? — удивилась я.

— Нормально реагируешь на труп. Это редкость для криминалиста, в последнее время.

— Ну, я не совсем криминалист.

— А кто? — удивилась Элла.

— Я — некромант.

— Серьезно?!

— Ага…

— Не ожидала, — покачала головой девушка. — Некроманты сейчас еще большая редкость.

— Ну… спрос на них, то есть на нас, очень низкий, вот и вымираем, — пошутила я.

— А как ты стала криминалистом?

— Случайно… Сначала доктор Куро взял меня в ассистенты, а сегодня он приставил меня к оперативной группе.

— Так у тебя сегодня боевое крещение? — улыбнулась Элла.

— Что-то вроде того, — кивнула я. — А ты давно работаешь в морге?

— Уже год.

— Ты здесь училась?

— Нет. Я училась в медицинской академии. И даже закончила ее с отличием.

— А почему ты тогда в морге работаешь?

— Знаешь… с живыми трудно. Они обманывают, утаивают, вредничают, не дают себя обследовать или лечить, а в итоге умирают и терзают совесть. Нет, это не по мне!

— У тебя умер пациент?

— Нет, он не умер. Его реанимировали…

— Тогда почему ты решила стать судебно-медицинским экспертом? Ты ведь не просто патологоанатом?

— Вообще, я перешла работать в обычный морг, но доктор Лавера — старая подруга моей матери, сманила меня в академию. В принципе, мне нравится. Занимаюсь делом, которое у меня получается и которое мне нравится, а изредка читаю лекции и издеваюсь над студентами. Хотя с трупами мне нравится больше. С ними проще! Они не сопротивляются и не умничают!

— Поверь, трупы такие спокойные, пока рядом нет некроманта, — усмехнулась я.

— Хм… я не подумала об этом. Уговорила, больше не пущу тебя в прозекторскую!

Мы дружно рассмеялись, оглушая темный тихий морг.

Вдруг, громкий странный звук прервал наше веселье.

— Что это? — напряглась я.

— Это сигнал, возвещающий о готовности анализа. Пойдем, посмотрим?

— Пойдем, — подскочила я на ноги, раньше девушки.

Мы вернулись в прозекторскую, где Элла подошла к компьютеру.

— Итак… Ну да! Все, как я и говорила! Отравление стрихнином.

— Стрихнином? — опешила я.

— Именно! Старый проверенный способ, — усмехнулась Элла. — Кстати, продукты, которые вы привезли, совпадают с содержимым желудка, НО яда в них нет.

— А как же тогда жертву отравили? Получается, что он не съел яд?

— Нет, он яд именно съел, как ты выражаешься. Яда нет в тех образцах, которые вы привезли.

— Подожди… — нахмурилась я. — Я запуталась. Жертва съела набор продуктов, которые мы предоставили на экспертизу. Но отравился чем-то другим?

— Почему? Яд могли добавить прямо в тарелку. Или в воду…

— Понятно, что ничего не понятно, — вздохнула я.

— Я сейчас оформлю заключение, и распечатаю результаты анализов. Если подождешь, то сможешь все забрать.

— Спасибо огромно! А заключение нужно будет подписывать у доктора Лавера?

— Нет, моей подписи будет достаточно, — покачала головой девушка.

— Это замечательно! — обрадовалась я. — Элла, а я еще привезла лекарства…

— Да, что-то видела. Но с лекарствами сложнее. Утром придут химики и посмотрят. Кстати, я скажу им, чтобы поискали стрихнин.

— Хорошо.

— Элла, я взяла соскоб подтека с раковины. Скажи, теоретически можно узнать, что это за вещество?

— Хм… сомневаюсь. Раковина — это значит бактерии и частый контакт с моющими средствами. Подтек какого цвета?

— Белесый…

— Покажи, — попросила девушка.

Я передала ей пробирку с образцом. Элла достала палочку, внимательно осмотрела, понюхала.

— Не уверена, что тут смогут что-то обнаружить. Но если хочешь, его я тоже передам химикам.

— Если тебе не трудно, то хочу, — улыбнулась я.

— Без проблем, — согласилась моя новая знакомая.

Домой, точнее в харчевню, я вернулась за полночь. Хозяин встретил меня недовольным взглядом и проводил ругательствами. По его мнению, я пользуюсь добротой жалостливого мужчины и не желаю отплатить ему той же монетой.

Я настолько устала, что спорить с хозяином харчевни не стала. Пообещала, что отплачу не монетой добра, а настоящей.

Комната меня встретила тишиной и… ужасным беспорядком. Видимо зобмики мои совсем заскучали и решили поиграть со всем, что смогли найти. Или же они напакостничали, желая привлечь мое внимание.

Узнать ответ на эту дилемму я все равно не смогла. Ав и Ир спали в своей любимой коробке с очками (или делали вид), и не реагировали на посторонний шум. Даже на тот, что я создавала, убирая комнату в течение часа.

Я проспала… И когда? Во второй рабочий день! Что подумает обо мне группа?

Нет, нужно решать что-то с новым местом жительства. Срочно!

Я проснулась в половине восьмого. За десять минут, я умылась и оделась. Но так как большинство моих вещей пришли в негодность из-за игр зомби, а вчерашняя одежда была мятой и грязной, мне пришлось залезть в закрома своего гардероба. Самое приличное, что мне удалось выбрать: клетчатую юбку и ярко-красный топ.

И если яркий топ с низким вырезом мне удалось спрятать под черным кардиганом, то вот юбку, неприличной длины, маскировать было нечем. Да и из обуви уцелели только лодочки, в которых я была вчера. В общем, вид у меня был не презентабельный. Но лучше так, чем совсем не прийти.

Позвонив Вербе и попросив передать заключение Куро, как только он придет на работу, я поспешила в Академию правосудия.

Элла скинула мне сообщение, что оставила химикам лекарства для экспертизы, и как только будет результат, она сбросит его мне не электронную почту.

Без пяти минут восемь, Верба позвонила и предупредила, что Куро задержится и появится на рабочем месте не раньше полудня.

— А день-то задался… — фыркнула я себе под нос, ловя машину. Но, как назло никто не желал останавливаться. Видимо я не производила впечатления благонадежного попутчика.

Ругаясь, я шла вдоль дороги, не теряя надежды найти благодетеля, который сможет доставить меня в отделение и не запросит за это огромных денег.

Громкий звук клаксона, раздавшийся за моей спиной, напугал. Я обернулась и замерла. Передо мной остановилась известная мне «Тундра».

Я не хотела садиться в эту машину! Я хотела провалиться сквозь землю! Но медленно опускающееся стекло, выпустило грозный рык: «Эвелина, садитесь в машину!»

Еще больше кляня судьбу, я забралась в автомобиль. Естественно, что, стараясь забраться в огромный пикап «прилично», я сделала это не изящно и не женственно.

Стоило мне закрыть дверцу, как машина сорвалась с места.

Шеф молчал, смотрел на дорогу и сжимал руль.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я, желая разрушить тяжелую давящую тишину.

— Вы опаздываете, — строго процедил мужчина.

— Да, я прошу прощения. У меня…

— Я не желаю слушать глупые, местами лживые, отговорки. Я не знаю, как относился к опозданиям Куро, но я их не терплю.

— У меня нет привычки опаздывать, — я постаралась защититься от нападок.

— Хм… И в следующий раз потрудитесь переодеться, после ночной гулянки, — не желал щадить меня Устинин.

— Что? Я не была на гулянке. Я полночи провела в морге! — воскликнула я, прежде чем подумала, как жалко выгляжу в своих оправданиях.

Кир покосился на меня, но из-за очков я не могла видеть его глаз, а, следовательно, не могла понять его реакцию. И это злило! Мне трудно, если я не имею возможности «читать» человека.

Но тот факт, что больше ядовитых словесных стрел в мою сторону не было, позволил мне немного расслабиться. Ненадолго…

Как только автомобиль остановился около отделения расследований, я заметила курящих братьев и Архипа. Увидев машину шефа, они быстро затушили сигареты и уже собирались войти в здание, но приметив меня, остановились.

Сгорая со стыда, я выбралась из «Тундры», достала чемоданчик и пошла к дверям. Кир следовал за мной по пятам.

— Доброе утро, — насмешливо поздоровался Олли.

— Доброе утро, — негромко обратилась я ко всем.

— Осик уже ждет нас, — улыбнулся Уолли и ободряюще подмигнул.

— Разреши, я тебе помогу? — предложил Архип, протягивая руку к чемоданчику.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я мужчину, передавая тяжелую ношу.

— Долго мы еще стоять будем? Убийцы сами на наш порог не придут! — недовольно заметил Устинин, открывая дверь и проходя вперед.

Олли придержал дверь, пропуская меня вперед.

Я кивнула ему в знак благодарности, и поспешила за шефом. Все-таки в отделение я впервые и могут возникнуть проблемы на проходной.

Так и случилось. Постовой окинул меня таким взглядом, что мне захотелось, как минимум помыть руки, а как максимум несколько часов отмываться в бане.

— Это со мной, — предупредил Устинин, жестом указывая постовому на меня.

— Пропуск сделать?

— Пока нет… Возможно, через неделю.

— Ты хотя бы временный выпиши, — попросил постовой следователя.

— Если понадобится, выпишу, — холодно ответил Кир. А у меня мурашки пробежали по спине.

Думаю, слова Устинина тонко мне намекали, что работать с ним дальше мне не придется.

В носу защипало, но я поспешила унять это ужасное чувство — предвестник слез.

Кабинет группы находился недалеко от входа — третья дверь по коридору. На большом деревянном полотне черная табличка информировала: «Отдел убийств. Группа С. Следователь Устинин К.».

— Вау! — встретил меня восхищенный возглас Осея Гурова.

Я залилась краской, и застыла на месте.

— Доброе утро, — холодно поздоровался с подчиненным Устинин. Из его тона можно было сделать вывод, что это утро совсем недоброе. И я была солидарна в этом мнении.

— Доброе, — уже не так эмоционально произнес «очкарик».

— Присаживайся за свободный стол, — направил меня Архип.

Кабинет был просторный. В нем свободно умещались семь угловых столов, с встроенными тумбами. Расставлены они были в виде буквы «П». Удобное расположение. Работники могли спокойно разговаривать и видеть друг друга. За каждым столом стояли удобные кресла, на колесиках. А перед столами — по два простых деревянных стула.

Во главе кабинета, естественно сидел Кир. Его стол отличал идеальный порядок, ноутбук и настольная лампа на длинной гнутой ножке, и необычный телефон. Он был довольно громоздкий, и имел на панели всего три кнопки.

В простенке между окнами, за спиной Устинина висела магнитная доска. Еще одна такая же доска, только больше, висела на стене, справа.

Как только Кир занял свое место, то сразу достал из тумбочки блокнот и ручку.

По правую руку от Кира стоял пустой стол. Туда-то меня и подтолкнул Архип. Мужчина поставил около стола чемоданчик, а я присела за стол, чувствуя на себя любопытные взгляды.

Рядом со мной, по правую руку, стол пустовал. И лучше бы я заняла его (пусть и не на много, но все равно дальше от начальства), но спорить было неправильно и неудобно.

Напротив меня, то есть слева от Кира, располагался стол Оси. Несколько больших компьютерных мониторов закрывали мужчину ото всех, словно ширма. В единственном свободном углу стола возвышалась стопка дисков. А на стене, за Гуровым, пестрели забавные картинки с шутливыми надписями.

Следом за Осиком сидел Архип. Его стол был завален различными книгами, железяками и инструментами. За спиной Архипа стоял большой железный шкаф, окрашенный в черный цвет.

У входа, напротив друг друга сидели братья близнецы. И на том и на другом столе, возвышались горы из бумаг и папок. Но на столе Уоллли они были разложены в аккуратные стопочки, в отличие от стола Олли, где царил хаос.

За спинами братьев, на стене висели мишени для дартс. А вот дротики торчали из столешниц, что меня очень удивило.

— Итак, кто доложит первым? — обратился к группе Кир.

— Я подал заявку на новое авто для группы, но пока получил отказ.

— Мы же списали старый фургон три месяца назад, — нахмурился Устинин.

— Говорят, что запросов подали два десятка, а новых единиц пригнали пять, — пожал плечами Архип. — На новый завоз тоже очередь. И поверь, мы там даже не в первой десятке числимся.

— Ладно, а где наш старый фургон? Его можно реанимировать?

— Его еще не разобрали на запасные части, если ты об этом. Я не подпускаю к моему любимчику мародеров.

— Так подлатай его, — недовольно попросил Устинин.

— Наш «Догги» требует новый движок, а завгар не дает разрешения на покупку.

— Может быть завгар будет носить нас на своей шее? — недовольно произнес шеф.

Вопрос был риторическим — это чувствовалось. Но Архип опустил глаза и постучал пальцами по столешнице.

— Сходи к главному, — предложил няня-механик.

— А смысл? Он не лезет в бытовуху. Для этого у каждого подразделения есть свои начальники.

— Понял! — тяжело вздохнул Архип. — Буду и дальше прогибать завгара.

— Отлично! И чем активнее ты это будешь делать, тем лучше.

— Я здесь еще нужен? — уточнил мужчина.

— Нет, можешь идти.

— Хорошо, тогда я буду в гараже.

Архип ушел. А Кир посмотрел на Оси, намекая, что он следующий.

— По вчерашнему делу, мне удалось узнать следующее, — понял шефа «очкарик». — Семья потерпевшего ничего особенного собой не представляет. Обыкновенные коммерсанты. Занимаются перепродажей канцелярских товаров и имеют два контрактных производства. Бизнес основал отец нашей жертвы. Сын, то есть погибший, состояние приумножил. Последние пять лет прибыль держится на одном уровне.

— Каком уровне? — уточнил Олли.

— Порядка трех миллионов.

— А вот семь лет назад фирма могла разориться.

— Почему? — полюбопытствовала я.

— Погибший отошел от дел восемь лет назад. Он передал дела своему сыну.

— Это который Володька? — усмехнулся Олли.

— Это который Вольдемар, — кивнул Осик. — Так вот, сын жертвы в дела бизнеса никогда не вникал, и заниматься ими не собирался. Два года он выводил средства со счетов, пока не довел фирму до разорения.

— Куда же он потратил такие большие суммы? — присвистнул Уолли.

— Он игрок. По непроверенным данным, первая сумма, которую он вытащил из бюджета — самая большая сумма, пошла на покрытие долгов. А потом… или снова отдавал долги или брал деньги наперед.

— Два года — большой срок. Неужели семья не узнала о его проделках раньше? — усомнилась я.

— Думаю, что они и не пытались узнать. На личных счетах всей семьи достаточно денег. Погибший отошел от дел, а его дочь занималась собственной личной жизнью, — ответил Осик.

— И чем закончилось это дело? — вмешался в разговор Уолли.

— Закончилось все тем, что госпожа Дубровски — сестра Горова, вмешалась в процесс «убийства» семейного дела, выгнала братца и начала самостоятельно возвращать фирме доброе имя, — ответил Устинин.

— Получилось?

— Получилось! — кивнул Гуров. — Сейчас уже никто и не вспоминает о былых проблемах.

— Что же заставило сестру вмешаться? — задала я очередной вопрос.

— Несколько сотрудниц состояли с Марианной в дружеских отношениях. Когда стало совсем невмоготу, они обратились к ней за помощью.

— А на какие средства живет сейчас Вольдемар? — поинтересовался Уолли.

— После того, как госпожа Дубровски выкупила акции брата, отец установил ему ежемесячное содержание. Он продолжает играть, изредка выигрывает, чаще проигрывает и тогда ползет на брюхе к сестрице, выпрашивая деньги.

— Она дает? — удивилась я.

— Дает… Куда ей деваться? Уж лучше ее брат будет носить клеймо игрока, что не редкость в их окружении, чем ярмо бесчестного человека. Да и расстраивать отца она не хотела.

— Значит, убивать отца Вольдемару нет никакого смысла, — заключил Олли.

— Согласно завещанию, — Кир сверился со своими записями в блокноте, — после смерти отца, ежемесячное содержание в размере семидесяти тысяч сохраняется.

— А он знал о завещание? — спросил Осик.

— Знал, — ответил Олли. — Все члены семьи знали о завещание. Как только погибший оформил документ нотариально, он ознакомил с ним наследников.

— Тогда я согласен. Вольдемару не было резона убивать отца. Он ничего от этого не выигрывал, — встал на сторону брат Уолли.

— Да и не мог этот алкаш никого убить. Все, что для него важно: карты и алкоголь, — скривился Олли.

— Как он вел себя на допросе?

— Да никак! Он был нетрезв, и постоянно повторял, что не может сейчас связно отвечать на вопросы. Из разговора стало понятно, что с отцом он открыто не конфликтовал, и смерти ему не желал. Остальные члены семьи это подтверждают. Даже сестра, которая брата, мягко говоря, недолюбливает, не верит, что он мог убить.

— Возможно, вы правы и Вольдемар Горов не виновен, — подвел итог Устинин. — Кстати, Уолли, ты говорил с нотариусом?

— Говорил, — кивнул близнец. — За свою жизнь убитый составлял около десятка завещаний.

— Это логично, если его капитал рос, — заметил Оси.

— Да. После случая с разорением, убитый переписал завещание, лишая своего отпрыска наследства. Но уже через три месяца он смилостивился и написал новый документ, где установил для сына ежемесячное содержание.

— А каково наследство было до случая с разорением? — поинтересовался Кир.

— Основной пакет акций фирмы делился пополам между детьми убитого.

— Не думаю, что если бы наследство было мотивом, то сын ждал бы пять лет, чтобы укокошить папашу, — фыркнул Олли.

— Оси, продолжай! — отдал приказ Кир.

— Марианна Дубровски — дочь нашей жертвы. Была замужем, воспитывает двоих детей. До брака, пробовала себя в модельном бизнесе. Там-то и встретила Вигора Дубровски. Но долго этот брак не продлился. Через два года после свадьбы, у пары родился ребенок. Видимо родительское бремя отрицательно сказалось на взаимопонимании супругов. Дочке еще года не было, когда они разошлись. Но отношения, ради дочери, поддерживали дружеские, имея совместную опеку. Правда страсть между ними не угасла. Марианна и Вигор решили, что раз они не могут быть супругами, то проще быть любовниками. Так, через семь лет, на свет появился Орио Дубровски. Ему сейчас четырнадцать. Живет с матерью, но выходные проводит с отцом.

— Они остались любовниками? — спросил Олли.

— Не знаю. Но судя по тому, что Вигор занимает должность коммерческого директора в фирме Марианны уже пять лет, и то, что минимум два раза в год они отдыхают вместе, то ответ кажется положительным.

— Что Марианна получит по условиям завещания? — уточнила я.

— Основной пакет акций, — ответил Кир.

— Теоретически она могла убить отца, — высказал предположение Уолли.

— Зачем? — усомнился Олли. — Она и так всем заправляет.

— Одно дело управлять и совсем другое владеть.

— В твоих словах есть доля истины, — поддержал Уолли Устинин, — но только в том случае, если госпожа Дубровски хочет избавиться от фирмы. Проверь, поступали ли ей предложения о выкупе.

— Будет сделано, — кивнул Уолли.

— Эльза Дубровски, — продолжил рассказ Осик, — учится, нигде не работает.

— Красивая девочка, — вставил свое мнение Олли.

— Семейный бизнес ее не интересует. Она, как и мать когда-то, подалась в модельный бизнес. Роль модели ее не зацепила, поэтому она пытается пробиться в агентуру.

— Эльза не верит в то, что деда убили, — рассказала я.

— Это ничего не доказывает, — пожал плечами Устинин. — Многие убийцы отрицают факт преступления.

— Она считает, что дед умер собственной смертью, — настаивала я.

— Но мы-то знаем, что это не так! — так же твердо заявил Кир.

— Зачем ей убивать?! Она не производит впечатления нуждающейся или недовольной своей жизнью.

— Женщины коварны… — усмехнулся Олли.

— Что она получит по завещанию? — поинтересовалась я, уверенная в своей правоте.

— Небольшой пакет акций и треть страхового фонда деда. Это очень большая сумма… — ответил следователь.

— Все равно, я уверена, что Эльза не виновата.

— Кто дальше? — обратился Кир к Гурову.

— Орио Дубровски — подросток, учится в частной школе. Любил деда, проводил с ним много времени. Они имели общее увлечение.

— Какое? — уточнил Устинин.

— Изучали южных животных, — ответил Осик, неуверенно.

— Травоядных! — уточнила я.

— Что? — не поняли меня мужчины.

— Они интересуются травоядными. В комнате убитого много фигурок травоядных, которые обитают на Южных границах.

— Ладно. Не думаю, что эта информация важна для следствия, — вздохнул Кир.

— Есть еще Эвард Горов, или «Владелец гор».

Я не сдержала усмешки. Это же надо взять себе такое горделивое нелепое прозвище, точнее творческий псевдоним.

— И что же Владелец Гор? Он замочил дедушку? — потешался Олли.

— Мог, — пожал плечами Оси.

— Парень мается от безделья. Имеет среднее образование и музыкальный курс. Пытается сделать из себя рок-звезду.

— И как это доказывает его причастность к убийству? — не поняла я.

— По завещанию, он получит большую сумму, которая поможет ему подняться на новый уровень, — заметил Кир.

Это был аргумент. Но я все равно сомневалась, что Эдвард способен убить.

— Нужно вызвать Эдварда к нам и еще раз допросить, — решил Кир. — Я этим займусь позже. А пока, давайте изучим заключения судмедэксперта и криминалиста.

Четверо мужчин, как по команде, посмотрели на меня.

— Заключений нет, — честно призналась я.

Усмешка Устинина «кричала»: «Я ТАК И ЗНАЛ». Стало обидно…

— Заведующие кафедрами, к сожалению, не хотят работать сверхурочно, — произнесла я уверенно. — Но я готова предоставить вам результат вскрытия, результат анализа образцов пищи, а так же могу точно сказать, кому принадлежат отпечатки пальцев, взятые нами в комнате убитого.

Улыбка испарилась с лица шефа, уступая место серьезному выражению.

— Фотографии так же готовы. Я рассортировала их на основные и на вспомогательные.

В комнате царила тишина. Братья улыбались, и эти улыбки не были ехидными и злыми. Скорее наоборот.

Взгляд Осика метался между мной и Устининым.

Я достала из чемоданчика бумаги и фотографии, встала и с гордым самодовольным видом передала их шефу.

— Пока я просматриваю, кратко изложи данные, — приказал мне Кир.

— Жертва скончалась от удушья — следствие отравления стрихнином.

— Чем? — опешил Олли.

— Стрихнином, — повторила я. — Доза яда была большой и попала в организм вместе с пищей. Перед смертью мужчина мучился от диких болей.

— Яд — излюбленный способ убийства женщин, — заметил Уолли.

— В пробах продуктов, которые мы взяли на кухне, яда не обнаружено.

— Если бы яд был в ужине, то мы бы сейчас имели, как минимум, два трупа, — фыркнул Устинин.

— Судебный эксперт считает, что яд попал в желудок жертвы вместе с едой. Возможно, что яд был в воде, но проверить это невозможно.

— Как бы то ни было, мы можем утверждать, что отравить хотели именно хозяина поместья. Яд был добавлен в его тарелку или стакан, — подытожил шеф. — Что с отпечатками?

— На подоконнике отпечатки горничной Мэри и хозяина спальни. С лампы взять отпечаток не удалось толком, но фрагмент отпечатка идентичен отпечаткам жертвы.

— Значит, если убийца был в комнате после смерти хозяина, то он был в перчатках, — предположил Осик. — Или стер свои следы.

— А я думаю, что нужно еще раз допросить слуг, — предложил Олли, — они держатся особняком и явно знают больше, чем говорят.

— Слуги утверждали, что в комнате все на своих местах. Если яд был подсыпан за ужином, то зачем преступнику наведываться в комнату? — усомнилась я в предположении Гурова.

— Эвелина, какая у тебя версия? — задал мне прямой вопрос Устинин.

— Мне не дают покоя некоторые моменты… — уклончиво ответила я.

— Какие? — продолжал допытываться Кир.

— Можно мне фотографии? — попросила я.

Шеф отдал мне стопку снимков.

Я отыскала несколько важных (как мне кажется) фото и расположила их на большой магнитной доске.

Фигурки, лампа, окно, труп.

Но не успела я начать рассуждения, на мой телефон поступил звонок. Звонила Элла. Она сообщила, что лекарства, представленные на анализ, соответствуют списку указанных мной препаратов с тумбочки убитого. И что в желудке она этих лекарств не обнаружила.

— Анализ твоего соскоба тоже сделали — это мыльный раствор.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я девушку за помощь.

— Удачи, — пожелала мне Элла и отключилась.

— Кто звонил? — спросил Устинин, хмурясь.

— Сотрудница академии, — не стала я вдаваться в подробности. — Готовы анализы лекарств. Они соответствуют заявленной маркировке. НО перед смертью убитый не принимал лекарств.

— Это странно. Ведь Мэри говорила, что хозяин жаловался на изжогу. Неужели она дала лекарство от изжоги и проигнорировала другие? — все больше хмурился следователь.

— Не думаю, — покачала я головой.

Всматриваясь в фотографии, я пыталась уловить какую-то ниточку… Сама не понимала, что именно ищу. Но эта «ниточка» дразнила меня своим кончиком, и не давалась в руки.

— Олли, ты был у семейного врача?

— Был, шеф.

— Докладывай!

— Значит так… Покойничек наш был вполне себе здоров. Мог позволить себе дорогие лекарства, каждые три месяца сдавал анализы, а каждые полгода проходил осмотр у нескольких специалистов.

— Он так переживал за свое здоровье? — усмехнулся Уолли.

— Да. Отец и дед нашего покойника, в преклонном возрасте, мучились от… секунду… — Олли подсмотрел в своих записях, в телефоне, — сенильной деменции.

— Что это? — скривился Осик.

— Ну… доктор мне рассказывал умные понятия, но точно я не запомнил. Запомнил, что если перевести эти слова на совсем простой уровень — это слабоумие.

— Жертва боялась, что и у него будет слабоумие? — уточнил Кир.

— Да. Поэтому и третировал врачей… — кивнул Олли.

— А признаки этой… деменции у него были.

— Врач утверждает, что нет. Но он так же обмолвился, что наш убитый был паникером. Видел проблему там, где ее могло не быть. Например, однажды он заподозрил у себя рак, поднял на ноги половину Ревенграда, а на самом деле у него был обычный фурункул.

— Значит, убитый был мнительным, — сделал вывод Уолли.

— Ладно… Уолли, на тебе проверка твоей версии и, заодно, допроси Вигора Дубровски. Если дочь жертвы причастна, то он может об этом знать.

— А разве бывший зять не мог убить бывшего тестя? — спросил Олли.

— Он не появлялся в доме тестя со времен развода, — ответил Кир.

— Значит, отношения у них были натянутые… — решил Осик.

— Возможно, — пожал плечами Кир. — Уолли, об отношениях между мужчинами тоже выведай. Вчера, когда я был в офисе фирмы, коммерческого директора на месте не было, поэтому я не смог его опросить.

— Ок, — отозвался близнец, поднимаясь из-за стола.

— Олли, ты поезжай в дом убитого и привези мне Эварда Горова.

— Будет сделано, — довольно усмехнулся второй близнец.

— Оси, помоги Уолли, а когда освободишься, вернись к делу Корги.

— Понял! — кивнул парень.

— Эвелина, оформи, наконец, заключения. Результаты экспертиз — это хорошо, но мы без заключений к делу их не подошьем.

— Хорошо, — кивнула я.

В академии я оказалась через полчаса. Олли любезно подвез меня, перед тем как отправиться в поместье за Эдвардом.

— Хм… Олли, могу я задать тебе вопрос? — осторожно спросила я, пока мы были в пути.

— Спрашивай, — разрешил парень.

— Вы давно работаете вместе?

— Ты группу имеешь в виду?

— Да, — кивнула я.

— Ну… Я и Уолли попали к Киру три года назад. С Архипом Кир знаком еще со времен учебы. А Осик к нам прибился около года назад.

— А криминалист? И медик?

— Оооо… криминалистов и медиков у нас было много. На моей памяти, не меньше десятка.

— Почему так много?

— Не знаю, — пожал плечами Олли. — Парни обычно стремались нас. Ну знаешь… комплексовали. Да и умничали много. А Кир не любит, когда ему навязывают чье-то мнение. Но парней было мало — двое, кажется. А вот девушки… Они не выдерживали наш коллектив.

— А что не так с вашим коллективом? — не поняла я.

— Ну… мы же парни… горячие, не всегда выбираем выражения и зачастую шутим. Это отпугивает барышень. Тебя не смущает этот факт?

— Нет, — усмехнулась я. — Меня не смущает. Да и ничего странного в вашем поведении, я не заметила.

— А грубые словечки?

— Я тебя, наверное, шокирую, но знаю словечки и похуже тех, что вы произносили за два дня.

— Мы пока сдерживаемся. Ты же новенькая…

— Пф… поверь, вы меня не испугаете. Я росла в окружении девяти братьев.

— Сколько у тебя братьев? — сильно удивился Олли.

— Девять, — улыбнулась я.

— Ого… Тогда мы действительно не сможем тебя напугать. Но не обольщайся…

— Ага… Значит мне придется пройти посвящение?

— Посвящение? О чем ты? — не понял Олли.

— Ну… я должна буду доказать, что достойна быть одной из вас.

— Если честно, то я считаю, что таким, как ты у нас не место.

— Что?! — опешила я. — Почему это?

— Эвелин, наш отдел занимается… грязными делами, понимаешь. Порой мужиков воротит так, что взвыть хочется. А тут ты — милая красивая девушка.

— Я некромант, Олли.

— Некромант работает с трупами.

— Ваш отдел тоже…

— Нет, милая. Ты раскопала останки и куражишься с ними, А мы видим… человека. Еще недавно он ходил, разговаривал, ел, пил, а сейчас лежит бездыханным трупом.

И такой труп, как в нашем нынешнем деле — это просто сказка. Поверь, за годы работы в убойном я успел повидать разное… И девушек, которых изнасиловали, избили и убили. И стариков, которых зарезали за несколько сотен. И детей…

— Ты меня запугиваешь? — спросила я.

— Нет, я тебя предупреждаю. Понимаешь, не мы должны тебя принять, тебя должна принять профессия. А по мне, такие красавицы должны украшать нашу жизнь, а не разгребать в ней… гадости разные.

— Кто-то сбегал по этой причине? — тихо спросила я.

— Многие… Поверь, не все мужики выдержат нашу работу.

— Я верю, — серьезно заверила я Олли. — И еще несколько недель назад, я бы и не подумала, что смогу работать криминалистом. Но сейчас… Мне это интересно, мне это нравится… Я верю, что смогу!

— Что ж… Дерзай!

Бюрократия — семь кругов ада. И я прочувствовала это на собственной шкуре. Бегая из здания в здание, с этажа на этаж, я собирала информацию, просила, уговаривала, шантажировала… В итоге, только через четыре часа я получила все необходимые заключения.

Решив прогуляться до отделения пешком, я еще и отдыхала душой. Бубнила себе под нос ругательства, пугая окружающих. Кляла дурную систему и материла нерасторопных служащих. И ведь даже тот факт, что номинально я работала в академии, мне не помог избежать всех трудностей.

Но это не все…

Пока я брела по серым, мокрым от дождя, улицам, я пыталась обдумать слова Олли. Ответить для себя на вопрос: действительно ли эта работа мне по плечу? Или я буду следующей, кто сбежит?

Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как передо мной возникла мужская фигура.

— Ой, — вскрикнула я, врезаясь в кого-то, — извините.

— Ничего, бывает, — усмехнулся Архип. — Ты в отделение?

— Да.

— Давай провожу, мы почти на месте. Откуда ты бредешь такая задумчивая?

— Из академии, — улыбнулась я.

— Ох… как вспоминаю те стены, так вздрагиваю!

— Вы ее закончили?

— Ага, кое-как. Если бы не Кир, то меня бы выгнали с первого курса.

— Почему? Вы не любили учиться?

— Я, как тебе, наверное, уже рассказали, люблю технику. Люблю ковыряться в автомобилях, чистить оружие и ремонтировать бытовые приборы, которые часто ломает моя любимая жена.

— Как же вы оказались в академии? — удивилась я.

— Ну… в моей семье все заканчивали Академию правосудия. Поэтому и меня туда запихнули.

— То есть с вашими интересами не считались?

— Получается, что так. Хотя, вспоминая себя в семнадцать лет, я не могу утверждать, что проявлял какие-то таланты. Ковырялся в гараже с любимым мотоциклом — да, но это же черта многих парней.

— Думаю, что да…

— Все ждали, что я поступлю в академию, вот я и поступил. Но учиться мне там было не интересно.

— Как же Кир вам помог? — полюбопытствовала я.

— Нас поселили в одной комнате в общежитии. Он сутками сидел за учебниками, а я… ремонтировал все, что было сломанным. Знаешь, обычно в общежитии не самые лучшие условия.

— Да, знаю. Общежитие некромантов — это настоящий дом ужаса и смрада.

— Так ты, правда, некромант?

— Правда, — кивнула я.

— Что ж… Тогда возможно ты и уживешься в этой профессии. А на счет Кира… Я помогал ему, а он помогал мне.

— Взаимовыручка?

— Именно. Вот мы и пришли. Дорогу в кабинет найдешь?

— Да, я запомнила.

— Тогда иди. А я направляюсь в гараж — ремонтировать нашего верного «коня».

— Догги? Так, кажется, вы его называли?

— Да.

— А можно мне посмотреть?

— Можно, — улыбнулся Архип, — пойдем.

Гаражом назвать то помещение, в котором я оказалась, язык не поворачивался. Это огромное бетонное здание с множеством неизвестных мне приборов и устройств. Но еще больше здесь было машин. Разные: и дорогие спортивные, и удобные седаны, и надежные внедорожники, и фургоны, и автобусы.

— Вау… — не сдержала я эмоций.

— Да, здесь здорово! Наш блок под номер тридцать два.

Следуя за Архипом, я старалась все рассмотреть вокруг, но и под ноги смотреть не забывала. Иначе минимум три раза могла бы распластаться на каменном полу.

Блок «№ 32» — так выглядела большая белая вывеска с темно-красной надписью. Он, как и некоторые другие блоки, отделялись высокой стеной от основного помещения. Пропускала в блок большая каменная арка, прямоугольной формы.

Блок был довольно просторный. Одну из стен заменяли тяжелые металлические ворота.

На бетонных стенах висели полки, шкафчики и неизвестные мне приспособления. С потолка свисали толстые цепи. А в полу зияла длинная узкая дыра — яма, которая на данный момент была наполовину закрыта серебристо-серым фургоном.

— Знакомься, это Догги.

— Догги? — улыбнулась я.

— Ага, наша любимая ездовая собачка. Сколько раз он выручал нас из бед, я даже не сосчитаю.

— Как же так вышло, что вы его списали? — удивилась я. Было видно, что Архип очень привязан к этому автомобилю.

— Ну… Последнее время Догги все чаще хандрил, а потом и вовсе умер. Движок сломался и ремонту не подлежит, только замене. А стоимость нового двигателя велика, поэтому завгар не дает разрешения на покупку. Я, конечно, пытаюсь реанимировать то, что есть, но…

— Значит вместо фургона у вас сейчас «Тундра»? А чем она вам не нравится? Почему фургон лучше?

— Во-первых, «Тундра» — это личная машина Кира. Во-вторых, загляни в фургон.

Архип отодвинул для меня боковую дверь и помог забраться внутрь. Увиденное, надо заметить, очень впечатлило. Казалось, будто я попала не в салон автомобиля, а в небольшую передвижную лабораторию.

— Ух ты… — восхищенно отреагировала я.

— Это еще не все. Осик снял половину своего оборудования. Обычно все стены были завешаны мониторами. Кстати, тут и для тебя уголок предусмотрен.

Архип ловко открепил одну из пластиковых панелей, которая в итоге оказалась столиком. За панелью прятались небольшие полочки с реактивами и некоторыми криминалистическими приспособлениями.

— Я собрал все, что часто использовал Кир во время работы, в чемодан. Остальное так и хранится в Догги.

— Кир сам занимался криминалистикой? — удивилась я.

— Да, он очень любил эту науку во время обучения в академии. Поэтому все то время, которое в группе не было спецов, он исполнял роль эксперта сам.

Чем дольше я находилась в фургоне, тем больше проникалась особой атмосферой. Я будто видела команду, работающую здесь каждый день. Видела Кира, сидящим за небольшим столиком, рассматривающим дактилоскопические карты. Видела Осика, который выводил на большие экраны информацию, ловко щелкая по клавиатуре. Видела братьев — близнецов, сидящих в высоких удобных креслах в конце фургона. И даже видела преступника, который сидел в небольшой «клетке» с толстыми решетками. Управлял этим красавцем, естественно, Архип. Он крепко сжимал рулевое колесо, уверенной рукой направляя Догги.

— Скажи, а этот двигатель… он очень дорогой? — уточнила я.

— Да, дорогой. Но дело не только в деньгах. Потому что мы с ребятами бы скинулись.

— А в чем тогда дело?

— Понимаешь, Догги уже старый. И найти для него запасные части очень трудно. Другое дело, когда на завод производитель с официальным запросом обращается следственный отдел.

И тут в мою голову пришла интересная идея.

— Архип, в Берсмо есть один человек… мой дядя. У него несколько магазинов, продающих запасные части, в городе и, насколько я знаю, раньше были контрактные поставки.

— Ты думаешь, он будет нам помогать?

— Я не знаю, сможет ли он, но то, что постарается — точно!

— Почему? — не понял мужчина.

— Он мой дядя. Я попрошу…

В глазах Архипа загорелся огонек надежды.

— Эвелина, ты же… если все получится, мы будем тебе очень благодарны.

— Ну… мне бы тоже хотелось поработать с Догги. Только… у меня будет к тебе несколько просьб.

— Каких?

— Не говори Киру и остальным, что это я посоветовала обратиться к дяде Эрлу.

— Почему? — удивился Архип.

— Думаю, что сейчас это будет неуместно, — скомкано ответила я. Поведение Кира утром показало, что мое положение в группе очень зыбко. И лучше не обязывать его ничем. — И вторая просьба — не говори дяде, что я работаю с вами.

— А это почему? — растерялся мужчина.

— Понимаешь… Родственники не знают, что я с вами работаю. И не думаю, что сейчас они готовы об этом узнать.

— То есть ты врешь родителям?

— Ну… да, я вру!

— Я ничего не понимаю.

— Архип, я… единственная девочка в нашей семье. У папы два брата, а у меня их девять! И все… буквально все желают вмешиваться в мою жизнь. Уезжая в Ревенград, я поставила себе цель — жить собственным умом. Но если бы родители знали хотя бы половину тех трудностей и препятствий, что мне пришлось пройти, меня бы заперли в Берсмо еще до того, как я получила диплом некроманта.

— Ладно… Твои отношения с родственниками — это не мое дело. А у тебя действительно девять братьев?

— Угу…

— Значит, ты с нами сработаешься, — усмехнулся Архип.

Я записала номер телефона дяди Эрла и пообещала, что предупрежу его о звонке Архипа.

— Что ж… будем надеяться, что все получится, — затаив дыхание проговорил механик.

— Я уверена, что так и будет! — улыбнулась я.

Прежде, чем войти в кабинет отведенный группе, я постучала. Не знаю, принято ли это, но я подумала, что так буде правильно.

Услышав грозное: «Войдите!», — я вздрогнула, но открыла дверь и вошла.

В кабинете находились двое: Кир и Эдвард. Первый сидел за своим столом, ссутулив плечи, опираясь локтями на стол. В одной руке он держал ручку, которой постукивал по столу. Судя по рваному ритму, мужчина был очень недоволен.

Эдвард сидел напротив. Он устало привалился к спинке стула и вытянул ноги. Стоило мне войти, как младший Горов улыбнулся мне своей лучезарной улыбкой.

— Эвелина, проходи, — заметив меня, разрешил Устинин.

Я медленно кивнула и прошла к своему столу.

— Все в порядке? — уточнил следователь.

— Да, я принесла бумаги, — ответила я, передавая папку с заключениями шефу.

— Отлично… Посмотрим, что же тут выявили эксперты.

Тон Кира изменился. Он словно намекал Эдварду, что знает правду, которая парню может не понравиться.

— Ваш дед был отравлен, — заявил Кир громко и уверенно, — вот заключение судебного медика.

— Я уже много раз говорил, что не знаю, что произошло. Даже если деда убили, я к этому не причастен.

— А кто может быть причастен?

— Никто! В нашей семье нет убийц! — разозлился Эдвард.

— Хорошо… допустим. Если из вашей семьи никто не мог убить вашего деда, то возможно это сделали слуги?

— Возможно, — вздохнул Горов.

— Вы подозреваете кого-то? — продолжал давить Кир.

— Нет, я никого не подозреваю.

— Мистер Горов, у меня складывается впечатление, что вам все равно, что случилось с вашим дедом. Вы вообще желаете найти и наказать убийцу?

— Я не знаю… До того, как вы сообщили мне об отравлении я и не думал, что деда убили. Поверьте мне, ни у кого из нас не было мотива.

— Почему же? Ваш дед богатый человек…

— И что? Каждый из нас знал, что получит в наследство. Да и без наследства нам жилось хорошо. Разве вы видели, чтобы мы бедствовали.

— Насколько близки вы были с дедом?

— Наши отношения… можно назвать ровными. Понимаете, пока дед был увлечен своей фирмой, никто больше его не интересовал. И только когда он оставил дела, и у него появилось немного свободного времени, дед решил сблизиться с внуками. Но я и Эльза уже выросли. Мы привыкли, что дед в нашей жизни — явление редкое и… ненужное. У каждого из нас своя жизнь, где лишний воспитатель только в тягость. Но Орио был еще маленький и с удовольствием познакомился с тем дедушкой, который вдруг появился.

— Вы ревновали?

— Что? Нет! Говорю же… мне не нужно было внимание деда. Я вырос без него. Пустые разговоры на общие темы за ужином, обмен подарками по праздникам — вот все, что я знал и видел все детство.

— Значит, дед стал свое свободное время проводить с Орио.

— Да! Он считал, что если у него не вышло вырастить нормального сына, то он должен попытаться воспитать младшего внука. Дед очень переживал, что мальчик растет в семье со странностями. Тетушка с дядей… хм… не лучший пример семейных отношений. Да и Орио видел отца лишь в выходные. А мальчику, по словам деда, нужно постоянное мужское внимание и влияние. О моем отце и речи быть не могло. Я был слишком мал, чтобы стать примером для подражания.

— И этим примером стал ваш дед.

— Да, — кивнул Эдвард.

— И все же… Эдвард, подумайте, кто мог убить вашего деда?

— Не знаю! Но честно вам говорю: это сделал не я!

— Ладно… на сегодня наш разговор окончен. Вы можете идти. Но помните, что вы подписали подписку о невыезде из города.

— Я помню.

Кир подписал пропуск Эдварда и отпустил.

Я сидела, как мышка в норке. Старалась не мешать Устинину и тайком наблюдала за допросом. Эдварду я верила. Еще вчера, я могла уверенно сказать, что он не убийца. Но доказательств этому аргументу нет, а защищать голословно не в моих принципах.

— Эвелина, — я не заметила, как Эдвард оказался рядом с моим столом, — здравствуйте.

— Здравствуйте, — нерешительно поздоровалась я.

— Вы помните о моем приглашении?

— Помню… Но я так же помню, что отказала вам.

— Я все еще надеюсь, что работа позволит вам отдохнуть.

— Господин Горов, вам есть, что еще сказать следствию? — вмешался Кир в нашу беседу.

— Нет, — покачал головой Эдвард, удивленный поведением следователя.

— Тогда прошу вас покинуть кабинет, нам нужно работать! А все личные беседы, мои сотрудники могут вести в свободное от работы время. Сейчас же… разгар рабочего дня.

— Извините… — пробормотал себе под нос Эдвард и ушел, не прощаясь.

Я ждала, что меня вновь настигнет кара великого ужасного шефа. Но нет… Он уткнулся в документы, которые я принесла, делая вид, что меня рядом нет.

Что ж… уж лучше так, чем слушать очередные беспочвенные обвинения.

Я повернулась к доске, и еще раз рассмотрела фотографии.

Фигурки… Лампа… Окно… Покойник…

Я была уверена, что есть какая-то связь. Возможно, мы что-то упустили при осмотре?

— Кир… то есть… эээ… — я вдруг осознала, что не знаю, как правильно обращаться к начальству.

— Эвелина, можешь обращаться ко мне по имени, — разрешил шеф.

— Хорошо. Кир, а мы можем еще раз осмотреть место преступления?

— Зачем? — нахмурился мужчина.

— Мне кажется, что я что-то упустила. И еще, я думаю, что нужно поговорить с Орио.

— С Орио действительно можно поговорить, — согласился Устинин. — Но мы должны вызвать опекуна для разговора или социального работника.

— Возможно, что дома он не один. Да и не обязательно официальный допрос вести. Можно же просто поговорить.

— Это не будет показаниями. Ладно, поехали. На месте разберемся.

Кир убрал документы в стол, взял свой блокнот и направился к выходу. Я, подхватив чемоданчик, последовала за ним, но в последний момент решила взять фотографии с собой.

В поместье мы прибыли через полчаса. Юрий был удивлен, увидев нас на пороге.

— Разрешите войти, — попросил, будто приказал, Кир.

— Хм… что-то случилось? — уточнил дворецкий, нехотя пропуская нас в дом.

— Нам нужно еще раз осмотреть комнату убитого, — объяснил наше появление Устинин.

— Что ж… раз надо, то идите, осматривайте.

— Вы что-нибудь трогали в комнате? Убирали?

— Госпожа Марианна велела лишь постель прибрать. Да и матрас выкинуть.

— Выкинули? — уточнил Кир.

— Да. Сегодня утром на помойку свезли.

— Ясно, — кивнул следователь и, не дожидаясь действий Юрия, пошел по известному маршруту.

Я быстро следовала за ним. Без разрешения Кир распахнул дверь и ворвался в комнату. И замер на месте… Я, не ожидав такого, врезалась в спину мужчины и чуть не свалилась, но успела ухватиться за косяк.

— Ой… — произнес негромкий голос.

Я выглянула из-за спины Устинина, и увидела Орио. Он стоял бедный, перед шкафом, пряча руки за спиной.

— Здравствуйте, — поздоровался мальчик, неуверенно.

— Здравствуй! — поздоровался Кир.

— А вы… зачем к нам пожаловали?

— Мы хотели еще раз осмотреть комнату твоего деда, — вмешалась я.

Орио попятился, упираясь в шкаф, вздрогнул и быстро отошел к окну.

— Красивые фигурки, — сделала я комплимент коллекции, доставая из чемоданчика перчатки.

— Это фигурки деда, — сухо отреагировал мальчик.

— Я слышала, что вы их вместе собирали.

— Я привозил эти фигурки из путешествий.

— Здорово…

— Орио, ты знаешь, что могло случиться с твоим дедом? — спросил Кир.

— Нет, — покачал головой ребенок. Но голос его дрогнул.

— Ты уверен? Возможно, ты что-то слышал или видел? — продолжал задавать вопросы Устинин.

— Я ничего не знаю, — пробормотал Орио и убежал.

— Он врет, — заявил шеф, как только мальчик покинул комнату.

— Он не врет, а скрывает что-то, — поправила я выводы следователя.

Надев перчатки, я подошла к шкафу и начала рассматривать фигурки.

— Что ты тут найти хочешь?

— Не знаю… Возможно следы.

— Какие следы? Чьи?

— Понятия не имею. Возможно преступника, возможно…

— Возьми порошок для дактилоскопии и пройдись по фигуркам тонким слоем, авось, что и найдешь, раз так неймется тебе.

— Хорошо, — согласилась я и полезла за инвентарем.

На каждой фигурке я обнаружила следы. Но на слоне я нашла целых три отпечатка. Радуясь удаче, я взяла фигурку в руку. Странный звон и перестук напугали меня, что я едва удержала слоника в руках.

— Что ты сделала?

— Я ничего не делала. Это что-то в слонике… — оправдывалась я.

— В слонике? — усмехнулся Кир, и захотел забрать у меня фигурку.

— Стой! — выкрикнула я, пряча слона от мужчины.

— Ты чего? — опешил шеф.

— Там отпечатки есть! Сначала сниму, потом посмотрим.

Кир никак мое поведение не прокомментировал, но недовольным видом одарил.

Прежде чем передать слоника в руки Устинина, я выдала ему перчатки. Кир скривился, но надел их.

— Теперь можно осмотреть улику? — спросил меня шеф елейным голосом.

— Можно, — ответила я, отдавая фигурку. Хотя у меня у самой руки чесались разгадать эту загадку.

Покрутив слоника так и эдак, следователь присмотрелся к одной лапе и сдвинул ее в сторону.

— Ой, что это? — воскликнула я, тут же поднося свой любопытный нос к рукам Кира. — Тайник?

— Вроде того, — кивнул Устинин.

— А что в нем?

Из ноги слоника выпали несколько маленьких круглых плоских зернышек.

— Это что такое? — спросила я начальника.

— Понятия не имею. Отвезем экспертам, пусть проводят экспертизу.

— Логично, — кивнула я, и достала маленькую пластиковую баночку.

Слоника мы восстановили и вернули на прежнее место.

— Что еще ты хочешь проверить здесь?

— Хм… даже не знаю.

— Тогда поехали отсюда. А то тебе еще в академии экспертизу проводить.

— Поехали, — согласилась я, гадая, когда сегодня удастся вернуться в харчевню.

В Академии правосудия, я первым делом направилась на кафедру криминалистики, к доктору Куро. Я рассчитывала на его помощь в определении нашей находки.

— Что это? — скривился преподаватель.

— Я хотела у вас это спросить, — усмехнулась я. — Мы нашли это на месте преступления, в тайнике покойного.

— Пф… Я чем могу помочь? Неси это агрономам.

— Агрономам? — не поняла я.

— Ну да, в сельскохозяйственную академию. Или к алхимикам. У нас нет специалистов с подобными знаниями. Но предупреждаю, алхимики бесплатные заключения не дают, а в сельскохозяйственной академии ждать нужно неделю.

— Но у меня нет так много времени, — расстроилась я.

— Не мои проблемы, — покачал головой Куро.

— Хм… ладно, — вздохнула я.

Сельскохозяйственная академия находилась в пригороде Ревенграда. Сегодня я туда никак не смогу попасть. А вот алхимики…

Позвонив Тимуру, я назначила ему встречу в харчевне. Алхимик прибыл вовремя.

— Привет, красавица, — поздоровался со мной парень.

— Здравствуй. Голодный?

— Пф… а как иначе? «Кто не был студентом, тому не понять, как хочется кушать, как хочется спать!» — гласит народная мудрость!

— Это верно, — улыбнулась я, — заказывай, что хочешь.

— Эви, я принес порошок, но его пока мало. Новая партия будет через неделю, — смутился студент-алхимик.

— Спасибо, — улыбнулась я, — но я к тебе по другому вопросу.

— Хм… удивила! Что хочешь выменять?

— Ничего! Хочу проконсультироваться. Знаешь, что это? — передала я Тимуру баночку с семенами.

— Нет, — покачал головой парень. — Семена, но сказать какого именно дерева не смогу. Нужно покопаться в книгах.

— Даже нет никаких предположений?

— Ммм… нет, — покачал головой Тимур. — Единственное, что могу сказать — это семена дерева.

— Дерева?

— Ага. Обычно такого вида семена принадлежат плодам дерева.

— Что ж, спасибо и на этом, — выдавила я из себя улыбку.

Хотя улыбаться не хотелось вообще.

Сверившись с часами, я предположила, что Кир еще на работе, поэтому оплатив обед Тимура, поспешила в отделение.

С Устининым мы столкнулись в дверях.

— Эвелина? Что случилось? — удивился следователь.

— Я… с плохими новостями. В академии не смогут определить, что это за семена. Куро велел ехать в Сельскохозяйственную академию.

Кир нахмурился.

— Ладно! Завтра съездим в Сельскохозяйственную академию и сдадим семена на экспертизу.

— Куро сказал, что придется ждать не менее недели.

— Надеюсь, что нам повезет. Поэтому завтра не опаздывай!

— Хорошо, — кивнула я и собиралась уйти, но Устинин меня остановил.

— Эвелина, — негромко позвал он.

— Что? — обернулась я.

— Я тебя подвезу, — решительным тоном заявил Кир, проходя мимо меня к своему авто.

— Спасибо, но не нужно, — отказалась я.

Смущение залило мои щеки. Конечно, я хотела, чтобы Кир подвез меня. Но куда бы он меня отвез? В харчевню «Поросячий визг»? Устинин и так обо мне не лестного мнения, а узнав, что я живу в подсобном помещении харчевни, вообще разочаруется. Да и факт работы официантки, хоть и не постыдный, но лучше в глазах шефа меня не сделает.

— Я сама, — буркнула я себе под нос и побрела в сторону дома.

— Понятно! По правилам приличия, ты должна была отказаться. Твою скромность я оценил. А теперь садись в машину. Уже поздно и разгуливать по улицам в твоем… хм… наряде небезопасно!

— Но я, действительно не хочу вас утруждать, — настаивала я на своем.

— Мне не трудно! — строго ответил Кир, открывая пассажирскую дверь.

Проигнорировать подобное приглашение — было бы грубостью. Но как же мне выкрутиться из этой ситуации? Попросить высадить меня на соседней улице? За углом? Но ведь это все равно, что солгать шефу. Рассказать правду? Этот вариант, конечно лучше, но… сложнее.

Глубоко вдохнув, я направилась к машине.

— ПОДОЖДИТЕ! — остановил меня чей-то крик.

Мы с Киром осмотрелись вокруг и заметили бегущего к нам подростка. Это был Орио…

— Подождите! — снова крикнул он, приближаясь.

Я посмотрела на Устинина в немом изумлении, а он смотрел на мальчика.

Орио подбежал к нам, остановился и немного наклонился, силясь восстановить дыхание.

Кир, молча, ждал, что будет дальше. А я чуть ли не подпрыгивала от любопытства.

— Привет! Что-то случилось? — обратилась я к мальчику.

— Я… я знаю… знаю, что вы нашли… — то и дело сбиваясь, говорил парень.

— О чем ты говоришь? — тихо, но довольно грозно спросил Кир.

— Вы должны! Должны меня арестовать! — вдруг громко и четко выговорил Орио, приводя меня в замешательство.

— Так… Где твои родители, Орио? — уточнил Кир.

— Родители? Зачем вам мои родители? Это я виноват! Это меня надо посадить.

— За что? — спросила я тихо.

— Я убил дедушку!

Я ждала подобного ответа, но не могла поверить, что слышу его. Как? Как ребенок мог убить родного деда? Почему?

— Орио, мы не имеем права брать твои показания, без опекуна или социального работника.

— Значит, вызывайте своего работника. Не нужно впутывать моих родителей.

Мальчик был возбужден и говорил чепуху. Не верила я, что он мог убить деда.

— Ладно! Пойдем в кабинет, там расскажешь всю правду.

Орио кивнул и послушно пошел за Устининым. Я закрыла дверцу автомобиля и поспешила за ними.

В кабинете Кир прошел к своему стулу, пригласив мальчика присесть напротив.

— Эвелина, вызови чету Дубровски, — велел меня шеф.

— Что? Нет! Я же сказал, что не нужно впутывать родителей! — воспротивился мальчик.

— Таков порядок. Если у меня появятся основания арестовать тебя, то твои родители должны знать об этом! — бескомпромиссно заявил Устинин.

Орио сдался и покорно склонил голову.

Я подошла к шефу и негромко посетовала, что у меня нет номера телефона четы Дубровски.

Кир открыл свой блокнот на нужной странице и передал мне.

Первым делом, я позвонила Марианне Дубровски. Она долго не отвечала и поэтому меня «перебросило» на ее электронный почтовый адрес. Я оставила сообщение — предупредила, что ее сын в отделении.

До отца Орио, я так же не смогла дозвониться. Его секретарь заявила, что у Вигора Дубровски срочное совещание и связаться с ним невозможно. И даже после того, как я объяснила причину своего желания срочно переговорить с мистером Дубровски, секретарь своего мнения не изменила.

Меня разозлила подобная реакция. Неужели у отца могут быть дела важнее, чем собственный сын?!

Кир слышал, что результата я не добилась.

— Вызвать социального работника? — уточнила я.

Устинин отрицательно покачал головой.

— Орио, ты знаешь, где твои родители? — обратился он к мальчику.

— На работе, — пожал плечами ребенок.

— Ты можешь связаться с ними?

— Нет!

— Ладно… Тогда давай побеседуем без протокола. Расскажи нам, что случилось между тобой и дедом? Вы поссорились? — решил иначе поговорить Кир. Даже его тон сменился с грозного на спокойный и мягкий.

— Нет, мы не ссорились! — возразил мальчик.

— Дед тебя обидел? — задавал наводящие вопросы следователь.

— Нет! У меня был замечательный дед! Я очень любил его. Он… Только ему было до меня дело! Только он любил меня, я был ему нужен… — эмоционально воскликнул Орио.

Руки его тряслись, губы дрожали, а с лица отлила вся краска.

— Тогда почему ты считаешь себя виноватым в его смерти?

— Я! Это я во всем виноват! Все из-за меня… — пробормотал ребенок и заплакал.

— Успокойся, — попросила я мальчика, присаживаясь рядом с ним. — Просто расскажи нам, как все произошло?

— Я… Полгода назад, мы с родителями ездили на южный полуостров — на курорт. Обычно дед просил привезти ему фигурку. И я всегда привозил. Но в этот раз он попросил привезти не только фигурку.

— А что?

— Сначала он не сказал, что это. Лишь предупредил, что мне передадут для него посылку.

— Кто тебе передал посылку? — осторожно уточнил Кир.

— Не знаю… — покачал головой Орио, — местный житель. Он был… загорелый очень и носил странную одежду.

— Понятно. Что было в посылке?

— Я сначала не понял. Что-то круглое и маленькое… как семечки. Я спросил у деда, но он сказал, что это местное лекарство от артрита. Что он будет семена настаивать и растираться. Только он уточнил, откуда я узнал о содержании посылки.

— А откуда ты узнал? Вскрыл?

— Нет! Мне передали ее в прозрачном пакетике.

— И что сказал дед?

— Он ругался. Но не на меня, а на продавца. Тогда он велел мне купить чай и спрятать семена в чай. И родителям он просил не говорить, что я везу это лекарство.

— Почему?

— Потому что мама не признает никакой нетрадиционной медицины, — рассказал мальчик.

— Хорошо. Ты купил чай?

— Да. Я случайно увидел того слоника. И продавец сказал, что это не простой слоник. Что в нем есть секретик. Продавец отодвинул лапу и там оказался чай. Я подумал, что это удачный подарок деду.

— Ты спрятал семена в чае?

— Да. Я купил этого слона и засунул в его ногу, в чай, семечки. Я поверил деду, но… — снова замялся Орио.

— Что случилось? — осторожно уточнила я.

— Мама настояла, чтобы мы с Эльзой поехали на этнографическую экскурсию. Знаете?.. Такую, где рассказывают о древних поселениях, их быте и традициях.

— Да, знаем, — улыбнулась я.

— Эльза не очень-то обрадовалась, а вот я наоборот. Внимательно слушал и запоминал, чтобы пересказать деду. Нам рассказали, когда и как приручили первых слонов. И даже львов и гепардов древние люди приручали. Брали их котятами, кормили молоком, и хищники становились на манер домашней кошки.

— Здорово, — улыбнулась я.

Рядом со мной Орио расслабился и говорил отчетливо, пусть и отвлекался.

— Нам так же показали растения. Деревья, кустарники, цветы. Многие использовали в пищу, некоторые использовали как лекарство. Среди музейных экспонатов, я увидел такие же семена, как передали деду. И обратился к экскурсоводу — попросил, чтобы мне подробнее рассказали об этом растении.

— Тебя оно заинтересовало? — спросил Кир.

— Его название… Оно было странным!

— Что же странного в нем было?

— Это… чилибуха, кажется так. А второе название растения — рвотный орех.

— Рвотный орех?

— Да! Я спросил, может ли это растение быть лекарством. Экскурсовод сказал, что древние жители использовали чилибуху, как лекарство. Но сегодня, ученые доказали, что семена этого растения смертельно-ядовитые. Иногда вытяжку из семян используют алхимики и фармацевты, но в очень малых концентрациях.

— Тогда ты заподозрил что-то? — догадался Устинин.

— Я испугался. Подумал, что лечащий врач деда решил его отравить. Приехал, рассказал дедушке все, что узнал.

— И как дедушка отреагировал? — поинтересовалась я.

— Он сказал, что никто его травить не хочет. И что, он знает об этом растении, и о том, что оно ядовитое.

— Как же он объяснил свое приобретение? — спросил Кир.

— Никак! Он отказался обсуждать это.

— Что было дальше? — продолжил расспрашивать Устинин.

— Дальше… ничего! Все было в порядке, дед вел себя как обычно, и я думать забыл об этих проклятых семенах. Пока…

По щеке Орио скатилась слезинка.

— Пока ты не узнал о смерти деда? — осторожно подтолкнул мальчика к продолжению рассказа Кир.

— Да… Я хотел пожелать деду спокойной ночи, как делал это каждый день. Вошел в комнату, а он… он сидел за столом и писал в своем дневнике.

— Что писал?

— Я не знал тогда. Дед закрыл тетрадь и переключил свое внимание на меня. Он старался казаться беспечным… довольным и спокойным. Но я видел, как несколько раз он сжимал кулаки, морщился и закрывал глаза — будто боролся с болью. Я спросил, что с ним, и предложил вызвать врача, но дед отказался. Заверил меня, что, все в порядке с ним, просто артрит напоминает о возрасте. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я ушел. А ночью…

— Что? — тихо спросила я.

— Ночью я услышал шаги и бормотание. Подумал, что деду могло стать хуже. Выглянул из комнаты и увидел… Юрий и Мэри находились в комнате деда. Юрий поторапливал Мэри, а она плакала и суетилась с тряпкой и половым ведром. Я испугался! Струсил… Не заглянул в комнату деда. А утром… Утром сказали, что его больше нет.

Я посмотрела на Кира, а он, как мне показалось, на меня. Из-за очков, я не могла сказать точно. Но думаю, что мы оба зацепились за упоминания Юрия и Мэри. Значит, эта парочка причастна.

— Я подумал… ик… подумал, что здесь ошибка! Что дед не мог умереть. Ведь вечером, я видел его и… — мальчик заикался, глотал слезы, но продолжал рассказывать.

— Почему, ты считаешь себя виноватым? — уточнил Кир.

— Потому что я привез деду эти семена. Я не заметил, что он болеет, я…

— Болеет? — нахмурилась я.

— Да! Когда сказали, что дед умер я побежал в его комнату. Хотел лично убедиться, что это правда. Он лежал там… в своей кровати, в брюках рубашке и домашнем халате. Как будто он просто спал… Я хотел разбудить его, подбежал, потряс за плечо… Но ничего. Он был твердый и холодный… Мама оттащила меня, увела из комнаты и запретила заходить туда. Но я не послушался. Залез в комнату деда и украл его дневник.

— Дневник у тебя? — осторожно уточнил Устинин.

— Да, он в моей комнате. Я спрятал его среди своих учебных тетрадей.

— Зачем спрятал?

— Дед написал, что он… В общем, в нашей семье, по мужской линии передается страшное заболевание — деменция. Дед видел, как страдают его дед и отец, и не хотел повторить их судьбу. Поэтому он постоянно просил доктора проводить тесты на выявление этой болезни. Но доктор, по его словам, ничего не видел и не замечал. А дед заметил… У него начались провалы в памяти. Он писал что-то в дневник, а потом перечитывал и понимал, что он не все из написанного помнит. Дед испугался… Тогда-то он и заказал семена чилибухи. Оставалось решить, как организовать доставку. Посылать семена почтой было опасно. Курьерской службой невозможно — там нужно указывать, что перевозится и предъявлять. А вывозить «рвотный орешек» могут только люди со специальным разрешением. Как я прочел, дед долго гадал, что предпринять. Собирался даже самостоятельно ехать на полуостров. Но тут мама решила отвезти детей на отдых, и дед посоветовал отвезти нас на южный полуостров. Таким образом, с моей помощью он привез для себя отраву.

— А дед не писал, почему не использовал семена сразу? — задал вопрос Кир. — Это может быть важно для следствия.

— Он… не собирался принимать яд сразу. Просто готовился, чтобы, когда придет время…

— Я понял, — прервал слова Орио следователь. Он его пожалел.

И я жалела бедного ребенка. Пусть он и считает себя взрослым, самостоятельным… Мы все в его возрасте кичимся этим. Но в душе он подросток, потерявший любимого человека. Мальчик, которого угнетает чувство вины за то, чего он не делал.

— Когда однажды дед проснулся и не смог вспомнить число и месяц, то понял, что… пришло время. Н написал в дневнике, что лучше уйдет тихо и спокойно сам, пока «на коне», чем будет увядать и медленно превращаться в овощ, окружая себя жалостью и ненавистью. А я его любил, понимаете. Любил, честно. Вы верите?!

— Верим, — заверила я Орио. — Ты не виноват! Ты не убивал своего деда!

— Это я! Все из-за меня. Я не должен был провозить эти семена. Тогда он был бы жив! А я… — мальчик выкрикнул последние слова и спрятал заплаканные глаза в ладонях.

— Успокойся, — попросила я, едва сдерживая свои слезы.

Мне даже представить сложно, сколько боли сейчас разрывает душу Орио. Сколько вопросов: «Почему?»; «Зачем?»; «За что?», кружат в его голове.

Кир взял свой блокнот, поднялся из-за стола, и подошел к нам. Он опустил свою широкую ладонь на плечо Орио и легко сжал, тем самым оказывая поддержку.

— Парень, твой дед поступил так, как пожелал сам. Ты не виноват в том, что он захотел закончить свою жизнь таким образом. Поверь мне, даже если бы ты не привез семена, он бы нашел другой способ, — уверенно заявил Устинин.

Орио на мгновение замер, а потом посмотрел на Кира через плечо.

— Вы так думаете? — неуверенно спросил он.

— Да! И судить тебя не за что! Ты хороший парень, который очень любит своего дедушку. Только… нам потребуется изъять на некоторое время дневник деда. Ты отдашь нам его?

— Да. А вы… вернете его потом?

— Я лично тебе его верну! — заверил Орио шеф.

— Хорошо! Я привезу завтра…

— Нет! Мы сейчас отвезем тебя домой. Кстати, позвони родителям и успокой их.

— Они сейчас заняты… — уныло заметил Орио.

— Тогда оставь сообщения. Мы отвезем тебя домой, возьмем дневник и, заодно, пообщаемся со слугами.

— А вы им ничего не сделаете? — насторожился мальчик.

— Ничего, если они не имеют отношения к делу.

В поместье мы прибыли уже ближе к восьми часам вечера. Встретила нас переполошенная Марианна, которая полчаса назад получила оба сообщения: мое, о том, что ее сын в отделении и Орио, о том, что его везут домой.

— Что случилось? Почему вы задержали моего сына? — возмущалась она. — Я позвонила адвокату и…

— МАМА! — прикрикнул Орио. — Я сам пришел к следователю!

— Сам? Зачем? Что произошло?.. — растерялась мать.

— Так нужно было! — коротко ответил мальчик и пошел в свою комнату, пригласив меня и Кира следовать за ним.

— Я ничего не понимаю, — сетовала Марианна. — Объясните мне!

— Чуть позже, — строго ответил Устинин.

Орио отдал нам толстую потертую тетрадь в кожаной обложке.

Кир забрал дневник и еще раз пообещал, что вернет его, как только закончится следствие.

После Орио согласился поговорить с матерью в своей комнате, а мы с Киром отправились в кухню, на поиски Юрия и Мэри.

Оба нашлись сразу. Они и не думали прятаться. Дворецкий был напряжен и собран, в то время, как Мэри плакала, вытирая слезы платочком.

— Добрый вечер, — поздоровался Кир.

— Добрый, — негромко ответил мужчина.

— В первую очередь спрошу: не хотите ли вы изменить свои показания? Дополнить их? — уточнил следователь.

— Мы… Мы не виноваты! — вступилась горничная. — Мы выполняли распоряжение хозяина.

— Я еще ни в чем вас не обвинил, — пожал плечами Кир.

— Наш хозяин был очень сильным и гордым человеком. Он не терпел слабости и жалости, поэтому решил закончить свою жизнь так — без лишнего шума, — спокойно ответил Юрий.

— Он попросил, чтобы мы проследили за порядком. Не хотел, чтобы его обнаружили в… грязи.

— Значит, вы знали, что ваш хозяин собирается покончить жизнь самоубийством?

— Он сказал об этом в тот самый день. Утром, я, как всегда, его разбудила и приготовила лекарства. Он отказался их принять, заявив, что у него ничего не болит. Я удивилась… Раньше хозяин всегда строго выполнял предписания врача. Потом он попросил Марту приготовить ему на завтрак гренки. Знаете… такие с яйцом и сахаром. Мы вновь удивились, ведь это блюдо не подходит его диете.

— Кухарка приготовила гренки?

— Да! Как иначе? Мы ведь слуги… — кивнула Мэри.

— На обед хозяин велел приготовить солянку — любимое блюдо Орио. И сам отобедал с ним, — продолжил Юрий. — Мы дивились, но ничего не выспрашивали.

— После обеда, хозяин вызвал нас к себе и рассказал о своем умысле. Строго-настрого запретил рассказывать его семье о самоубийстве.

— Он не хотел выглядеть жалким и доставлять хлопоты родным, — сквозь рыдания выдала Мэри.

— Почему вы сразу все не рассказали? — сурово спросил Кир.

— Мы боялись! — всхлипнула Мэри. — Ведь мы могли отговорить хозяина, предупредить его детей. А сами не сделали это. Мы же… как соучастники преступления? — посмотрела девушка на нас красными воспаленными глазами.

— Но на самом деле мы не могли остановить хозяина, — покачал головой Юрий. — Не имели права…

— Напишите ПРАВДИВЫЕ показания, — приказал слугам Устинин.

— А что с нами будет теперь? — глухо спросила горничная.

— Если мы убедимся, что ваши слова — правда, то ничего не будет.

— Это правда! — уверенно заявил Юрий.

— В прошлый раз вы говорили тоже правду, — пожал плечами Кир.

Оставив слуг в кухне, мы с Киром вышли в столовую.

— Дневник упакуй и проверь на отпечатки. Так же нужно сделать почерковедческую экспертизу. Проверь последние записи с начальными.

— Хорошо, — кивнула я, убирая дневник в прозрачный полиэтиленовый пакет.

— Эвелин, а ты веришь словам Орио и слуг? — негромко спросил меня шеф.

— Орио был искренним, когда рассказывал нам свою версию. А по поводу слуг… Не знаю.

— Тебя ничего не смущает?

— Если брать на веру версию о самоубийстве, то их показания правдивы и кажутся логичными.

— А если не верить?

— То все слишком складно и ладно. Неужели ты думаешь, что мальчик сговорился со слугами?

— Нет, я так не думаю.

— А сам-то ты что думаешь? — уточнила я.

Кир помолчал некоторое время, а потом открыл свои мысли:

— Я не должен думать, не опираясь на факты, но рассказу мальчика верю.

— Семена завтра мы отдадим на экспертизу. Если происхождение их и принадлежность к чилибухе подтвердиться, то это будет первое подтверждение слов Орио.

— Да, верно. Опять же, изучим записи дневника, возможно, они откроют завесу тайны.

— Кхм… — прервал нас Юрий. — Вот, мы все написали, — протянул он нам листы бумаги.

— Хорошо! Надеюсь, что новые факты не вскроются. Второй раз дачу заведомо ложных показаний я не оставлю без внимания.

— Все, что мы написали — правда! — эмоционально заверил нас дворецкий.

— Кто-то еще знал о решении хозяина убить себя?

— Нет! То есть… Мэри, уже после того, как было все кончено, рассказала Марте.

— Ясно! До свидания! — попрощался Кир с мужчиной, и мы пошли вон из дома.

Когда мы въехали в город, уже стемнело, и вновь занялся дождь.

— Куда вас отвезти? — спросил Кир.

— В академию, если можно, — попросила я.

— Эвелина, не говорите глупостей. Уже поздно, вам нужно отдохнуть! Завтра, после нашей поездки в Сельскохозяйственную академию, займетесь дневником.

— Но я не хочу откладывать… — попыталась настаивать я.

— Эвелина, я желаю услышать адрес вашего места проживания! — не сдавался Устинин.

Я посмотрела на профиль мужчины, который ни на секунду не отвлекался от дороги и… несмотря на то, что стемнело, оставался в темных очках. И поняла, что как бы я не изворачивалась, не придумывала отговорки, Кир узнает правду, если захочет. Так пусть лучше узнает ее от меня.

Назвав адрес, я сжалась в единый комок нервов, ожидая порцию презрения и порицания.

Но Устинин молчал. Он подвез меня к харчевне и глухо произнес: «до завтра».

Я посмотрела на мужчину изумленно. Неужели он так просто отпустит меня и не прокомментирует мое место жительства? Странно…

— До завтра, — попрощалась я. — Можно я оставлю чемоданчик в машине?

— Да, — коротко ответил Кир.

— Спасибо, — буркнула я, открывая дверцу.

— Эвелина… — остановил меня возглас мужчины, когда я уже выбралась из машины. Я наклонилась и посмотрела на шефа. — Не опаздывай завтра!

— Хорошо, как скажете! — фыркнула я, захлопывая дверцу громче, чем нужно было.

«Поросячий визг» был заполнен. Удивительно… Обычно в будни ходили только завсегдатаи. Хозяин подавал выпивку у дальнего столика, поэтому я умудрилась проскочить мимо столиков к подсобным помещениям, практически незамеченной.

Первым делом я проверила Авангарда и Ираклия. Они сидели под кроватью и что-то обсуждали на свой манер. Понять их я не могла.

— Привет, черепки, — поздоровалась я. — Сегодня не будет неприятных сюрпризов?

— Уууурууру… — произнес Ав, выглядывая из-под кровати.

— Люююкуююк… — донесся до меня возглас Ира.

— Если бы я еще понимала, что вы говорите, — буркнула я себе под нос.

Скинув туфли, я устало плюхнулась на кровать. Зомбики тут же воинственно зарычали.

— Тихо! — рявкнула я.

Я спрятала лицо в руках и наклонилась к коленям.

«Мне нужно постирать вещи, почистить обувь и подумать… При этом я умираю от голода, хочу спать и…» — столько мыслей крутилось в голове, что мне казалось, она взорвется. Желудок жалобно скулил. А глаза не желали открываться.

— Ааааааа… — простонала я негромко.

Но как бы не жалела я себя, дела сами собой не сделаются. Поэтому, я, преодолев усталость, заставила себя заняться стиркой.

Освободилась только после полуночи. Во-первых, пришлось перестирывать кучу вещей. А во-вторых, из-за того, что я таилась от хозяина, мне приходилось долго ждать, пока он удалится от кухни достаточно, чтобы не заметить моего присутствия. Работу в зале, я бы сегодня выполнить не смогла.

Но стирка — это малая проблема. Ведь я прекрасно осознавала, что за несколько часов в небольшой влажной комнате вещи не высохнут. А на улице дождь… но ветер… В итоге, решила открыть форточку.

После полуночи, клиенты хозяина разошлись, и он уселся считать прибыль. В этот момент я умудрилась выкрасть с кухни несколько бутербродов и стакан молока.

Наевшись, я, наконец, легла спать. Мне кажется, что уснула я раньше, чем голова коснулась подушки.

Проснулась я на пять минут раньше будильника. Проверила вещи, убедилась, что, несмотря на открытую форточку, до конца они не высохли. Повторить вчерашний выход в мини-юбке, я не решилась. Поэтому пришлось надевать влажную одежду. Выбрала, как мне казалось, наиболее сухую одежду: простое черное платье. Вчерашний кардиган, для тепла и бессменные туфли.

Надеюсь, что сегодня мой внешний вид не вызовет ажиотаж.

Перед выходом на работу, я разбудила черепков, выслушала их недовольное бормотание и строго запретила трогать мои вещи. Пообещала все возможные кары, вплоть до варки и чистки скипидаром, если они что-то испортят из моих вещей.

Мне показалось, что после упоминания варки и скипидара, Ав и Ир прониклись угрозой. Но быть уверенной в том, что угроза подействовала, я не могла.

Выйдя из комнаты, я заперла дверь, и поспешила на улицу. Но была остановлена криком хозяина.

— ЭВЕЛИНА! — оглушил меня мужской бас.

Хм… Хозяин использовал мое полное имя — это не к добру.

Я медленно повернулась, удивляясь, что хозяин не спит в такую рань.

— Доброе утро, — улыбнулась я.

— Ты нарушила наш уговор несколько раз! — кинул мне упрек бывший работодатель.

— Я знаю. И обещаю, что в выходные…

— Нет!

— Что «нет»? — не поняла я.

— Я нашел тебе замену! В пятницу Герти приступает к работе. Сегодня ты должна освободить комнату.

— Как? Подождите… Но я же…

— Не хочу слышать твои жалостливые истории! Сегодня ты должна покинуть мою харчевню!

Возразить я не смогла, хозяин скрылся в своих комнатах.

Выйдя из харчевни, я медленно побрела в сторону остановки общественного транспорта. Но громкий сигнал клаксона меня остановил.

«Тундра» медленно подъехала ко мне и остановилась. Передняя дверца распахнулась, приглашая меня в теплый уютный салон.

— Доброе утро, Эвелина, — поздоровался Кир. — Садитесь!

Появление Устинина было чем-то необъяснимым и нереальным, но в то же время становилось привычным.

— Доброе, — отозвалась я, садясь в машину.

— Не верю! — заявил шеф, вызывая мое недоумение.

— Во что вы не верите?

— В то, что вы желаете мне доброго утра. Что у вас случилось?

— Ничего, с чем бы я не смогла справиться, — пожала я плечами.

— Хорошо. Ваше право держать все в секрете! — от голоса Кира я поежилась, словно от ледяного ветра. — Сейчас мы едем в Сельскохозяйственную академию. После я отвезу вас в Академию правосудия, а сам отправлюсь на совещание. Расскажу группе, что нам удалось узнать.

— Отличный план, — улыбнулась я. Но Устинин явно не нуждался в моей похвале.

Семена в лабораторию мы сдали. Милая лаборант так и эдак подмазывалась к Киру: строила ему глазки, улыбалась и лебезила перед ним. У меня чуть зубы не склеились от подобной приторной ерунды. Но зато нам сообщили, что семена действительно являются «рвотными орешками», и пообещали через три дня прислать результат экспертизы. Хотя лаборант долго пыталась уговорить Кира заехать за отчетом самостоятельно.

В Академии правосудия, я первым делом провела сравнение отпечатков. На слонике я нашла отпечатки умершего и Орио. Мои подозрения по поводу третьего лица, трогавшего фигурку, не подтвердились.

С почерковедческой экспертизой я провозилась долго. Сначала провела сравнение в специальной программе, потом повторила его самостоятельно. Не доверяя себе, я попросила о помощи Вербу. Она подтвердила мой вывод. Сомнений не было, никто кроме хозяина дневника записи не вел. Так же Верба помогла мне правильно оформить экспертное заключение.

Доктор Куро в этот раз не стал полагаться на меня и преподавателей кафедры, а потребовал, чтобы я предъявила ему образцы почерка. Он сам сидел с лупой над строчками, проверяя наши показатели.

В целом он согласился с результатами экспертизы, только велел мне добавить еще несколько сравнительных символов, чтобы у суда не было сомнений.

Я сомневалась, что дело дойдет до суда, так как все больше фактов указывали на самоубийство. Но правки внесла.

— Как тебе работается с Устининым? — спросил меня Куро, загадочно улыбаясь.

— Хорошо работается, — ответила я, гадая о природе вопроса доктора.

— А рапорт он мне так и не подал, — ехидно заметил мужчина.

— У нас сложное дело, — ответила я, наигранно спокойно. Факт того, что Кир не подал рапорт, меня смутил. И как понимать его поступок? Как проверку на профпригодность или как нежелание его принять меня в команду?

— Ну-ну… Ты ему скажи, что если до выходных он не подаст рапорт, то я отзову тебя из группы и… ты наш уговор помнишь?

— Помню! — недовольно фыркнула я, забрала подписанные бумаги и ушла из кабинета заведующего.

Расположившись на кафедре, я решила прочесть дневник погибшего. В основном, он описывал свои дни с Орио, изредка ругался на сына или дочь. Первого он считал неудачником, и давно от него ничего путного не ждал. Вторую он считал умной дурой. Сначала я не поняла, как такое возможно. А после, читая, что пишет про Марианну ее отец, это определение мне открылось. Погибший считал, что его дочь очень умный специалист, удивлялся, как ловко и правильно она ведет дела в фирме. Но как женщина Марианна, по мнению погибшего — дура. Он не мог понять, почему она развелась с мужем, но продолжает с ним интимные отношения, рожает от него и периодически ездит в романтические поездки. Если у них друг к другу чувства, то нужно пожениться.

Из внуков погибший выделял только младшего. Про старших не было ни строчки. Дед пророчил Орио карьеру ученого — зоолога. Мечтал, как тот будет изучать южных млекопитающих и увеличит их популяцию.

Я нашла запись, сделанную, когда Орио получил семена чилибухи:

— Зря я поручил Орио эту миссию. Это все равно, что испачкал его в своих грязных мыслях. Никто не должен знать о скверне, что протягивает ко мне свои лапы. Увы, но выбора нет. Конечно, возможно зря я выбрал такой метод. Но согласно легенде, древние племена кормили вождей и воинов, то есть лучших из лучших, этими семенами, чтобы те не умерли, а ушли в «Парадиз». Не знаю, заслужил ли я это право. Думаю, что да… Поэтому мне нужны семена. И раз уж достать их иначе способа не было, значит, помощь внука — это благо, а не грех.

За неделю до смерти:

— Врачи считают меня глупцом и параноиком. Не хотят слушать меня. А я вот не собираюсь слышать их: «проживете еще десяток лет». Может мой организм и сможет прожить еще несколько лет, но мой разум… НЕТ! Не хочу я существовать!

В день смерти:

— Вот и все… Сегодня я отправлюсь в Парадиз. Я ни на миг не сомневаюсь, что окажусь там. Жалею ли я? Нисколько! Сегодняшний день, ни хуже и не лучше других. Я уйду тихо, без слез и истерик. Без ненависти в глазах родных, без их невыносимой пустой жалости. Будут ли по мне тосковать? Сомневаюсь… Разве только Орио. Но он взрослый мальчик и должен справляться с жизненными трудностями. Потеря деда — это такая мелочь по сравнению с тем, с чем ему придется столкнуться в жизни. Страшно ли мне? Нет! Стоило лишь замаскировать привкус яда моим любимым карри, как я и позабыл о… Нет! Не хочу называть этого слова. Я ухожу в Парадиз!

Последняя запись была сделана так же, как и все остальные. У мужчины, который принял яд, рука не дрогнула… не капнула слезинка…

Кем же был этот мужчина? Безумцем или Умником? Добряком или злыднем? Я так и не смогла этого понять.

Зачитавшись, я потеряла счет времени. Когда очнулась, обнаружила, что на улице стемнело, кафедра опустела и погрузилась в тишину.

Сверившись с часами, я поняла, что на сегодня рабочий день окончен. Конечно, мне хотелось бы поделиться с Киром новой информацией, но я сомневалась, что застану его в отделе. Поэтому, я сложила дневник, заключение и результаты дактилоскопической проверки отпечатков на фигурке и на дневнике в чемоданчик, и побрела в харчевню.

— Явилась, наконец, — встретил меня на пороге недовольный возглас хозяина харчевни.

— Добрый вечер, — выдавила я из себя улыбки.

— И добрее видали… Вот!

Передо мной выставили чемодан, несколько коробок и черный мусорный мешок, странно кряхтящий и подпрыгивающий.

— Ээээ… — не знала я, как реагировать на поступок хозяина.

— Я ведь тебя предупредил, что сегодня ты должна уйти.

— Да, но…

— Нет! Я и так долго терпел тебя! Поэтому забирай свои вещи и проваливай…

— Вы собрали все мои вещи? — глухо уточнила я.

— Все, что было твоим! Мне девчачьего не нужно! И воровством я не промышляю.

— Я и не…

— Кстати, что за мерзкие ханурики летали по твоей комнате? Я не разрешал тебе держать эту мерзость в моей харчевне. Скажи спасибо, что не потребовал моральной компенсации.

— Спасибо, — усмехнулась я.

Понимая, что самостоятельно все не утащу, я выпустила зомбиков. Они тут же кинулись на хозяина харчевни, желая укусить. Мужчина вскрикнул, словно барышня, и скорее закрыл дверь харчевни.

Я тем временем сложила коробки в мешок, и завязала его.

— Ав, Ир, помогите мне! — крикнула я.

Черепки оставили затею добраться до обидчика и посмотрели на меня.

— Свои пожитки понесете сами! — скомандовала я, протягивая им длинные концы мешка.

Подлетев ко мне, черепки схватили в зубы полиэтилен и подняли его в воздух (не без труда). И мне, конечно, было их жаль, но помочь я бы не смогла. В одной руке у меня был чемодан с вещами, а в другой чемоданчик криминалиста.

«Куда идти?» — билась мысль в моей голове.

Денег мало, ближайшая гостиница с приемлемыми условиями и ценами, далеко. В самой ближней гостинице, цены кусаются. Мне, если повезет, хватит денег на одну ночь. А потом… ни на еду, ни на жилье не останется. А зарплата только через неделю.

Единственная идея, которая посетила мою голову — переночевать на кафедре. Пропуск у меня есть, скажу, что много работы, что нужно срочно проверить улики или… да не важно! Главное ночь перекантуюсь, а завтра подумаю, что делать.

— Ав, Ир, за мной! И слушайтесь, иначе вас заберут и отнимут коробку, — угрожала я.

Черепки хотели что-то возразить, но макет в зубах им мешал. Вот и хорошо…

Купив по дороге шоколадку (единственное съестное, что можно было купить в магазинчике на пути) я дошла до Академии правосудия. Спрятавшись за углом, я отняла у зомбиков пакет и загнала их внутрь. Боюсь, что объяснить охраннику появление парящих черепов я не смогу.

Нагрузившись, я вошла в академию.

— Это что тут у вас? — нахмурился охранник.

— Улики, — буркнула я. — Хотите помочь их обработать?

— Нет, — фыркнул сторожил, пропуская меня. И даже помощи не предложил.

Пробираясь к кафедре криминалистики, я столкнулась с Эллой.

— Ой, привет. А ты что тут? — удивилась девушка.

— Привет, — поздоровалась я, — да вот…

Врать Элле не хотелось, поэтому я рассказала ей правду, надеясь, что она меня не выдаст.

— Так… все ясно! Пошли!

— Куда? — опешила я.

— Ко мне, в морг!

— Хм, — подавилась я воздухом, — мне вроде рановато, — пошутила я.

— Угу, шутница… — фыркнула Элла, забирая у меня чемоданчик. — Переночуешь у меня в ординаторской, а завтра пойдешь к Куро и вытребуешь у него комнату. Ты сотрудница академии, и они обязаны тебе помочь.

Элла не только позволила мне переночевать, но и угостила бутербродами и чаем. Я же подарила ей шоколадку.

Ав и Ир, с позволения «хозяйки» морга, были выпущены полетать. Элла искренне восхищалась черепами и даже умудрилась с ними подружиться.

Девушка очень понравилась Авангарду и он подарил ей блестящую брошь, которую где-то умыкнул.

После того, как зомбики немного полетали, я загнала их в мешок. Еще не хватало, чтобы они что-то в морге украли. Вскоре они довольно похрапывали.

Ко мне же сон не шел. Немного повалявшись на узком жестком диванчике, я встала и решила заглянуть к Элле. Вдруг я смогу быть ей полезной?

— Не спится? — улыбнулась девушка.

— Ага. Мысли одолевают… Может, я могу тебе чем-то помочь.

— Да нет, — пожала плечами Элла, — сегодня тихо. Один труп, без криминала. Я уже закончила. Кстати… Эвелина, тело вашего стрихнинника отдали родственникам, но вещи я оставила, как вещдоки. Надо их переписать и оформить, а у меня руки не доходят. Давай вместе сделаем?

— Давай, — обрадовалась я.

В коробке Эллы было все: начиная нижнем бельем, заканчивая драгоценностями.

— Ого… — удивилась я, — в каком же виде, ты отдала тело?

— Родственники привезли сменную одежду. Санитары тело обмыли и одели.

— Понятно…

— Аккуратно с одеждой, она, естественно не стиранная.

Я скорее надела перчатки и марлевую повязку приготовила.

Вначале мы с Эллой разложили вещи погибшего и сделали опись.

— Хм… дедушка будто на парад собрался, — усмехнулась Элла.

— Почему ты так решила? — удивилась я.

— Как я поняла, он был домоседом.

— Да.

— Смотри, каждую руку он украсил перстнями, на одном запястье — дорогие часы, на другом — золотой браслет. Брюки, рубашка шелковая, запонки. Халат тоже из дорогих. НО… он был надет поверх основной одежды. Такое бывает — вечерами люди позволяют себе надеть халат. Но его наряд говорит о том, что ко сну он еще не готовился.

— Или готовился… — выдохнула я.

Элла посмотрела на меня с немым вопросом.

— Есть основания полагать, что нашего дедушку не убили.

— Сам? — сразу понял Элла.

— Да, — согласно кивнула я.

— Ну… отравление — это такой вид убийства или самоубийства, в котором говорят улики, а не тело, — пожала плечами девушка.

— Он лежал четко посередине кровати, — заметила я.

— Серьезно? — удивилась Элла.

— У меня есть фото.

— Покажешь?

Я сходила в ординаторскую и взяла снимки. Судмедэксперт несколько секунд рассматривала фото тела на месте преступления, или теперь вернее сказать происшествия.

— Знаешь… Это нельзя назвать доказательством, потому что тело могли перенести или уложить.

— В дневнике погибшего я прочла о желании уйти из жизни.

— А вот это уже весомый аргумент. Он так и написал?

— Он написал, что отправляется в Парадиз.

— Парадиз? — переспросила Элла с усмешкой. — Ну что ж… дедушка явно не знал, что самоубийц в рай не пускают.

Утром я перетащила свои вещи на кафедру криминалистики. Элла закончила свое дежурство и, пожелав мне удачи, отправилась отсыпаться. Приказав черепкам сидеть тихо, как мыши и пообещав им за это новые очки, я побежала в следственный отдел. Куро на рабочем месте не появился, и когда он придет, неизвестно, а мне Киру докладывать последние факты.

На работу в отдел, я успела вовремя, правда во вчерашнем наряде. Но думаю, что парни на этом внимание акцентировать не станут.

Олли и Уолли встретились мне у дверей отделения. Они же помогли мне пройти через охрану и попасть в кабинет.

Кира еще не было. Зато в кабинете уже пил кофе Архип.

— Привет! — поздоровалась я, улыбаясь.

— Привет! Это тебе, — мужчина передал мне большую подарочную коробку с печеньем.

— Ух ты… спасибо! А за что?

— Архипка, ты что к девушке подкатываешь? Ты женатый человек! — съязвил Олли.

— Эту коробку выбрала для Эвелины моя жена, — спокойно объяснил парням, — во-первых, она таким образом хотела щелкнуть нас по носу.

— За что? — удивился Уолли.

— За то, что мы не поприветствовали Эвелину в нашей группе должным образом.

Братья поджали губы и опустили голову, а я улыбнулась.

— Спасибо! Я бы хотела познакомиться с твоей женой. Передай ей, пожалуйста, что она очень внимательна ко мне.

— Ага. А вторая причина, увальни — Эвелина помогла нам…

Я выпучила глаза, напоминая Архипу наш уговор.

— Помогла? Как? — тут же загалдели братья.

— Так она же… — пытался что-то придумать механик.

— Доброе утро! — спас положение своим появлением шеф.

— Доброе утро, — поздоровалась я.

— Рад, что все в сборе.

Я покосилась на пустующий стол Оси, но задавать вопросы не стала.

— Итак, начнем совещание.

Я подняла руку, как школьница на уроке, прося слово.

— Что? — спросил Кир.

— Можно я… доложу о последних материалах дела?

— Хм… докладывай!

— Показания Орио и слуг подтвердились. В дневнике, в последней записи, погибший признается, что отравил себя. Так же есть записи, говорящие о том, что самоубийство он готовил заранее. На кафедре криминалистики провели почерковедческую экспертизу, согласно которой установлено, что никто иной, кроме покойного записи не делал. Отпечатки на дневнике принадлежат погибшему и его младшему внуку, как и отпечатки на фигурке слона — тайнике, где хранился яд.

Я передала Устинину заключение и результат экспертизы.

— Так же можно отметить внешний вид погибшего. Одежда, украшения — все говорит о том, что он… как бы это правильно сказать… будто нарочно нарядился. Его поза — в центре кровати, тоже подтверждает версию самоубийства. Согласно записям, погибший хотел уйти спокойно и красиво. Так он и сделал. Спокойно, в своей постели, в дорогой одежде…

— А зачем наряжаться-то? — уточнил Олли. — На том свете шмотки значения не имеют.

— Погибший верил, точнее он убедил себя, что не умирает, а отправляется в Парадиз.

— Куда? — нахмурился Уолли.

— Парадиз — одно из старых названий рая, — ответил за меня Кир.

— Вот чудак… — сделал вывод Олли.

— Значит, ты утверждаешь, что нам следует закрыть дело за отсутствием состава преступления? — обратился ко мне Кир.

Я растерялась. Как верно ответить?

— Да! Я так считаю, — осторожно согласилась я.

Кир сложил ладони «домиком». Некоторое время сидел, молчал и, наверное, смотрел на руки. Из-за очков, я не могла точно знать.

— Думаю, что ты права, — в итоге выдал шеф. — Доказательств убийства нет. Следов насилия нет, улик против подозреваемых тоже нет. Зато есть… практически предсмертное послание и показания троих приближенных к погибшему людей. Причина смерти ясна, в ней сомневаться не приходится и на убийство она так же не указывает. Не сомневаюсь, что заключение сельскохозяйственной академии не опровергнет свое предварительное суждение. Улика — это семена чилибухи — источник ядовитого алкалоида стрихнина, а значит, улику можно переквалифицировать в вещественное доказательство. Так же, как и дневник погибшего. Дело закрываем и оформляем. Поздравляю нас с очередной победой!

Не могу сказать, что тон Устинина был радостным. Скорее наоборот, он был расстроен.

— Олли, Уолли, оформляйте дело и покажите Эвелине, как это нужно делать. Не забудьте, что последняя экспертиза будет только завтра. Да! И про фотоотчет не забудьте! Все должно быть идеально, чтобы комар носа не подточил!

— Будет сделано, — довольно усмехнулся Олли.

— Я к начальству — доложу о результатах расследования. И Эвелина…

— Что? — напряглась я, словно кролик перед удавом.

— С почином вас! Первое дело вам досталось простое, и вы с ним справились великолепно.

— Спасибо, — смущенно ответила я.

Начальник ушел, а мы с ребятами занялись бумажной волокитой. Хотя… мне и это дело понравилось. Оформлять материалы дела, это как писать книгу — биографию преступления (или неординарного события, как в нашем случае).

Уже позже…

Устинин проверял нашу работу. Он внимательно читал всю документацию: экспертизы, протоколы и пояснительные записки.

Так как еще не все документы были собраны, дело мы не подшивали.

Кир сделал несколько пометок, и попросил братьев исправить неточности. Естественно, мне было интересно, в чем мы допустили оплошность. Но больше меня интересовало «рабочее» название дела, которое Кир написал на цветном стикере и приклеил к папке.

«Слон в комнате» — было выведено аккуратным разборчивым почерком.

— Хм… слон в комнате? — удивилась я. — Это из-за фигурки?

— Нет, — покачал головой шеф, — точнее не только поэтому.

— А почему? — удивилась я.

— Так говорят, когда имеют в виду большую проблему. Она для всех очевидна, но ее предпочитают не замечать. Точнее окружающие делают вид, что ничего не замечают. Вот и в деле с отравлением так же.

— Вероятно, ты прав, — улыбнулась я.

— Ты что-то хотела, Эвелина? — спросил Кир, видя, как я мнусь около его стола.

— Да… Куро сказал, что если сегодня ты не подашь рапорт, то он отзовет меня из группы.

Устинин усмехнулся и покачал головой.

— Пройдоха! Подожди пять минут, — попросил мужчина.

Шеф написал рапорт, подписал его сам и получил подпись своего руководителя.

— Вот! Передай Куро, что он очень сильно просчитался.

— Что? — не поняла я.

— Не обращай внимания! — махнул рукой Кир.

— Тогда пойду в академию, передам рапорт. Можно?

— Да! И на сегодня можешь быть свободна! — отпустил меня Устинин.

— Спасибо, — кивнула я, забрала рапорт и побежала в академию, надеясь застать доктора Куро на кафедре.