Некомбатант

Глава 2 Первые знакомства

Гиперпространственный переход закончился внезапно. Вот только я наблюдал вокруг себя интерьер своего дома, а в следующее мгновение вокруг — бескрайний космос, усыпанный звездами. Сбоку ярко светит звезда — местное Солнце. А впереди — голубой шар, окутанный кое-где белыми облаками. Разведывательный зонд где-то неподалеку, но визуально обнаружить его не удается. Хотя Ганс выдает точные координаты зонда, когда я задал вопрос. Приближаться слишком близко к нему искин не хочет, чтобы исключить малейшую вероятность обнаружения. А так, даже если зонд нас и обнаружит, то может принять за небольшой метеорит.

Планета быстро приближается, и вскоре становится ясно, что сходство с моим прежним миром поразительное. Та же конфигурация материков, тот же рельеф. Красота! В этом мире, да с такими возможностями, есть где развернуться! Из состояния эйфории меня выводит Ганс.

— Командир, уровень запаса энергии четыре процента. Куда лететь?

— Сколько?!

— Четыре процента. Гиперпространственный переход вызвал большой расход энергии.

— Твою мать!!! Как-нибудь подзарядиться сможешь?

— Можно остаться на орбите и производить зарядку от лучевой энергии звезды. Время до полной зарядки двадцать восемь местных суток. Можно войти в атмосферу на большой скорости и использовать энергию нагрева о воздух. Предполагаемый уровень после достижения поверхности планеты двенадцать процентов. Точнее пока сказать не могу. Можно войти в атмосферу в месте, где есть грозовой фронт, и использовать энергию атмосферного электричества. Предполагаемый уровень и скорость зарядки зависят от мощности атмосферных разрядов и времени нахождения внутри грозового фронта. Но может быть легко достигнут ста процентов, если грозы на этой планете аналогичны нашей Земле. Какой будет приказ, Командир?

— Ищи грозу.

— Принято.

АДМ несколько замедлил скорость и перешел на круговую орбиту. Внизу плыла чужая планета. Ни о каких космических объектах искусственного происхождения здесь еще не было и речи. Кроме двух — разведывательного зонда и нашего АДМ. Над горизонтом планеты показался диск ее спутника — местной Луны. Вглядевшись повнимательнее, я понял, что и Луна очень похожа. Во всяком случае, расположение пятен на ней точно такое же. Прямо удивительно точная «калька»! Все же надо будет время от времени оставлять свою тушку и выбираться в космос. Хотя бы в пределах орбиты Луны. Пусть даже и в АДМ, поскольку до первых космических кораблей здесь еще как минимум сотня лет. Если только я не приложу к этому руку… Ну не могу я уже без космического простора! Хоть Женька и предупредила, что прогрессорствовать надо осторожно, но мы с Гансом и будем осторожно. В его электронных мозгах столько всего интересного хранится, что можно устроить промышленную революцию в одной отдельно взятой Российской Империи. Но… Торопиться пока не будем. Посмотрим, как нас встретят аборигены. И удастся ли быстро найти достойный объект для внедрения. Причем так, чтобы никто ничего не заподозрил. Тоже задача со многими неизвестными…

Пока я строил дальнейшие планы и разглядывал окружающие красоты, Ганс трудился «в поте лица», если так можно сказать об искине. Мы уже сделали один виток и шли на второй, меняя наклонение орбиты, пока наконец Ганс нашел что-то, заслуживающее внимания.

— Командир, сильная гроза над Балканами. Карта планеты абсолютно идентична карте нашей Земли. Снижаемся для подзарядки?

— Давай!

— Принято.

АДМ уменьшил скорость и вошел в атмосферу, одевшись защитным полем, чтобы предотвратить контакт раскаленной плазмы с корпусом. Скорость в атмосфере стала падать быстро, заодно и какая-никакая подзарядка. Вот уже пройдена та незримая граница, когда расстояние до планеты превращается в высоту. Начались плотные слои атмосферы, облако плазмы вокруг АДМ исчезло. Скорость упала еще больше, и вот под нами Тирренское море. Впереди виднеется Апеннинский полуостров, а за ним Адриатическое море. Еще немного, и мы над Балканами, которые почти сплошь затянуты грозовыми тучами. АДМ снижается, и нас окутывает серая пелена, которую иногда пронизывают сполохи молний. Уровень запаса энергии растет не то, чтобы стремительно, но заметно. Хотя, конечно, картина жутковатая. Так и кажется, что следующая молния попадет прямо в тебя. Но Ганс каким-то непостижимым образом избегает прямых попаданий, оказываясь достаточно близко к мощным разрядам. И индикатор запаса энергии все ближе и ближе приближается к стопроцентной отметке.

Раньше мне не раз приходилось десантироваться на планеты подобным образом. Но то был служебный АДМ, и такого эмоционального контакта, как с Гансом, не возникало. С Гансом же я общался все эти годы, когда была возможность, и благодаря этому искин действительно «очеловечился». Во всяком случае, я его уже не воспринимал, как машину. Поэтому был искренне рад, что есть возможность нормально поболтать с тем, кто тебя понимает, и знает все твои похождения за сотню с лишним лет. Неизвестно, как сложатся на первых порах отношения с аборигенами. Поэтому иметь собеседника из своего мира, с которым можно говорить совершенно открыто, дорогого стоит. Между тем, зарядка закончилась, и Ганс доложил.

— Командир, уровень запаса энергии сто процентов. Куда летим?

— В Петербург.

— Принято.

АДМ набрал высоту и лег на курс. Помогало еще то, что космический зонд и наземные радиомаяки периодически обменивались информацией, поэтому запеленговать их было нетрудно. А давать специальный запрос на работу приводного радиомаяка, что могло быть обнаружено, не требовалось. Можно было надеяться, что наше прибытие на эту Землю-2 прошло незамеченным.

Ну вот мы и на месте. Дорога между Петербургом и Москвой, расстояние до Петербурга всего двадцать три километра. Лесной массив рядом, и в нем лежит приличных размеров булыган с тонну весом, почти полностью зарывшийся в грунт. Это и есть наш приводной радиомаяк. Что и говорить, Служба глубинной разведки дело знает. Даже если кто сюда и сунется, то выковыривать из грунта эту каменюку не станет.

Итак, что мы имеем поблизости. Дорога, хотя назвать это дорогой — очень сильно польстить местным дорожникам. Твердого покрытия нет, и во время дождя «дорога» превращается в полосу препятствий. Судя по состоянию листвы на деревьях и температуре воздуха, сейчас лето. Более точно определить невозможно. Было бы у аборигенов радио, Ганс давно бы уже собрал кучу информации. Но здесь радио отсутствует, как явление. Поэтому сбор информации зондом с орбиты крайне затруднен. Но в моем положении это только плюс. Что дальше? В наличии какие-то строения возле дороги. Похоже на постоялый двор и почтовую станцию. Народу крутится много. Одни приезжают, другие уезжают. В качестве средства передвижения агрегаты мощностью в одну лошадиную силу. Бывают в две, три и четыре. В буквальном смысле. То есть исключительно гужевой транспорт. Крестьянские повозки и отдельные верховые меня не интересуют А вот кареты с богатыми пассажирами интересуют в первую очередь. Маловероятно, что здесь появится какой-то родовитый аристократ, но вот «справный хозяин» — очень даже может быть. А мне сейчас нужна легализация в обществе, причем желательно в среднем классе. Аристократы в столице все друг друга знают, и пока что соваться в этот гадюшник рано. Надо сначала собрать максимум информации о здешнем обществе, а уже потом решать, стоит ли лезть на самый верх. В социальных низах тоже делать нечего. Это к мазохистам и ненормальным, именуемых дауншифтерами. Дауны — они и есть дауны. А мне нужно попасть в среднюю прослойку, где и с деньгами все нормально, и сословных заморочек минимум. В идеале какой-нибудь богатый купчина, или промышленник. Но таких пока что не наблюдается. Шастают лишь местные пейзане на груженых всякой всячиной подводах, да служивые в небольших чинах иногда появляются, Совершенно неподходящий вариант. Но мне торопиться некуда. Гансу — тем более.

Между тем, вечереет. Солнце клонится к закату, и вскоре станет темно. Решаю охватить больший район поиска, и сместиться в сторону Москвы, подальше от станции. Ибо там есть вероятность встретить местных татей, промышляющих на тракте. Тем более, и деревенька есть неподалеку, где они могут базироваться. Днем эти рыцари кистеня и ножа могут не рискнуть напасть на проходящую карету. Особенно, если она идет с охраной. А вот тормознуть ночью припозднившихся богатых путников сам бог велел. Для меня идеальный вариант. Можно выбрать того, кто нужен, и заодно устранить местных татей. То есть, совместить приятное с полезным. Вот не нравится мне разбойный люд во всех мирах, и все тут! Ничего не могу с собой поделать. На Дельте-14 их давил, если они залетали к нам за легкой поживой, да и на службе тоже. Может быть для кого-то они и являются «кадрами» и «ресурсом», но лично мое мнение — ручных бандитов не бывает. И чем меньше их будет на квадратный километр, тем лучше.

Уже окончательно стемнело. Поднимаемся над деревьями и двигаемся не торопясь параллельно дороге. Ганс тщательно сканирует обстановку и вскоре обнаруживаем наших «клиентов». Шесть человек, вооруженных разномастным оружием, притаились в кустах недалеко от дороги. Явно кого-то ждут, ибо только что проскочила одна подвода, и они на нее внимания не обратили. Снижаемся и занимаем позицию неподалеку. А заодно послушаем, о чем говорят…

— … ну и где твой Прошка?

— Скоро должны быть. Сказывал, что барин ему верит, поэтому не усомнится.

— А этот хлыщ не обманет? Не верю я купчинам.

— Не должен. Раньше не обманывал.

— Так раньше и татьбы такой не было, чтобы родного брата порешить. Смекаешь? Придешь к нему за деньгами, а там тебя и повяжут.

— Меня не повяжут. Направим Макарку, с мальца какой спрос? Скажет, что какой-то господин попросил посылку забрать и обещал гривенник заплатить. А мы тогда с этим мироедом в другом месте поговорим.

— Тихо!!! Едут!

Как интересно… Тати замолчали, вглядываясь в ночь, откуда раздавался стук копыт. Приближалась карета. Мне-то с моим электронным зрением все было видно, как днем, а вот им не очень. Как они определят того, кто им нужен? Но все оказалось очень просто. Поравнявшись с засадой, карета неожиданно остановилась, и кучер начал затейливо ругаться. Из кареты донесся голос, явно принадлежавший молодому парню.

— Прохор, что случилось?

— Да с колесом что-то, барин! Сейчас гляну!

Начало стандартное… А вот четыре верховых, сопровождающие карету, они тоже в деле, или нет? Похоже, в деле. Ишь, как рванули обратно, когда кто-то из засады свистнул. После скажут, что напала крупная банда, и они еле отбились. Не ново, проходили… Так, а что же там с моим клиентом? Клиент готов. Подумал, что это обычное ограбление, и татей интересуют только деньги. Поэтому не оказал сопротивления. За что и поплатился. Клиента выбросили на дорогу и шмонают карету. Похоже, что-то ищут. Но драма неожиданно перерастает в фарс. Между романтиками с большой дороги начались разборки.

— Ты же обещал, сука, что у него с собой не меньше десяти тыщ будет!!! Где они?! Здесь и сотня не наберется!!!

— Да должно быть! Ищите лучше!

— Где искать?! Весь этот шарабан по досточкам разобрать?! Прохор, ты что-нибудь знаешь?

— Неа… Барин ничего такого не говорил. Мое дело маленькое — кони…

Градус выяснения отношений растет, и скоро может начаться взаимное смертоубийство. Похоже, ребята крепко промахнулись, и кроме гонорара за выполнение заказа им ничего не светит. Правда, гонорар тоже еще надо суметь получить… О-о-о, а вот это уже выход за границы намеченного плана. Одного из татей пырнули ножом, и он блажит сейчас на всю округу. Правда, недолго. «Добрые» подельники быстро приводят его в молчаливое состояние. Похоже, собираются сваливать. Нет, господа. Вы лишние на этой планете. Теперь мой выход.

Вся гоп-компания уже давно на прицеле у Ганса, и он лишь ждет команды. Время! Станнер АДМ работает бесшумно, поэтому ночные тати тихо валятся на землю один за другим. Брать их «на борт» я не хочу. Не тот контингент. А сейчас нужно заняться интересующим меня объектом.

АДМ зависает над лежащим на земле телом. Времени для оценки ситуации много не требуется, и вскоре Ганс выдает результат.

— Мужчина, возраст девятнадцать — двадцать лет. Проникающее ранение холодным оружием в сердце. Работа сердца отсутствует. Мозговая активность отсутствует. Применение протокола «Пассажир» невозможно. Применение протокола регенерации в базовом режиме возможно в течение часа и двадцати минут. Применение протокола регенерации в аварийном режиме возможно в течение четырех часов и шестнадцати минут. Второго смотреть будем?

— Нет.

— Жду приказа приступить к регенерации.

— Приступай.

— Принято.

Пока Ганс занят восстановлением моей будущей тушки, можно сделать предварительную оценку ситуации. Если у моего объекта должны были быть десять тысяч рублей, то это явно не нищий дворянчик, у которого кроме титула ничего нет. Одежда добротная, карета тоже. Да и кучер не выглядит, как ломовой извозчик. Но подробности узнаю только после переноса. Пикантность ситуации в том, что так обычно никто не делает. Нет смысла восстанавливать жмура, даже если это технически возможно. Гораздо проще и быстрее совершить перенос в живое тело. Но это на задании, когда нет лишнего времени, и нет смысла заботиться о сохранности тела противника после того, как его покинешь. У меня же ситуация совсем другая. Количество переносов нужно свести к минимуму, так как наследить при этом можно запросто. А кто знает, на что надо обращать внимание, сразу сделает верные выводы. Если этот кадр — не совсем то, что мне надо, придется использовать его тушку, как средство доставки в Петербург, а там уже искать что-то более подходящее. И хорошо, что заранее озаботился тем, что добавил в мой АДМ новые функции, изначально там не предусмотренные. Правда, на это ушли два «пассажирских» места, но оно того стоило. Один блок занимает регенерационный комплекс, который сейчас вовсю эксплуатирует Ганс. Второй — своего рода ремонтный цех. На его установке настоял Ганс. Объяснил, что с помощью этого «цеха» сможет самостоятельно проводить любое «техобслуживание» АДМ и поддерживать его техническое состояние на должном уровне. И сейчас обе эти дополнительные функции очень пригодились. Мой прибор стал действительно а в т о н о м н ы м. Ибо сдать его в ремонт негде. Так что, пусть Ганс сам этим занимается. Тем более, как он сказал, кроме посторонних источников энергии ему ничего не надо. Все нужные вещества можно найти на любой планете. Особенно на такой, как Земля. На мой вопрос, до какого же момента это будет продолжаться, Ганс ответил в привычной ему манере. «Пока светит Солнце». Ну и хорошо, я не против. Но это все отдаленное будущее. Пора вернуться к реальному настоящему.

— Командир, регенерация закончена. Тело готово к переносу. Жду команды на перенос.

— Давай!

Ох ты ж, сучий потрох… Остаточные явления все же есть. Рану Ганс вылечил, а вот то, что клиента еще и отмутузили как следует, не счел заслуживающим внимания. С его точки зрения, если угрозы жизни и здоровью нет, значит все нормально. Не хрен расходовать энергию на всяческие излишества. Ладно, переживу. Тем более, действительно, ничего опасного нет. Встал, отряхнулся, и первым делом развернул перед собой тактический экран, оглядывая окружающую обстановку уже глазами своей новой тушки.

— Ганс, перенос прошел успешно. Что же ты последствия избиения не убрал?

— Они не угрожают жизни и здоровью. Убрать?

— Не надо. Так более достоверно будет. Оставайся все время на связи, я тебя выключать не буду. Сейчас отслеживай обстановку вокруг, а как направимся в город, будешь находиться у меня в кармане. Тебя никто не должен видеть.

— Принято. В случае возникновения угрозы прошу дать санкцию действовать без команды. Мы на вражеской территории.

— Даю санкцию на автоматическую защиту от опасного внешнего воздействия и на нейтрализацию агрессивных объектов кроме физического уничтожения.

— Принято. Что с остальными делать будем? Приводить в чувство?

— Пока нет. Сначала разберусь, что к чему…

Память человека сохраняется какое-то время, пока не наступили необратимые изменения в мозге. Хоть сам мозг потом и можно восстановить в пределах допустимого промежутка времени, когда возможна регенерация, но информация будет утрачена. Однако у меня, слава богу, жмур «первой свежести». Итак, начинаем. Я — Давыдов Юрий Александрович, двадцати лет от роду. Богатый бездельник, студент Технологического института. Не столько учусь, сколько дурью маюсь. Но это обычное состояние всех студентов во все времена. Батюшка мой — крупный фабрикант Давыдов Александр Петрович, выходец из купеческого сословия, мануфактур-советник. Стал еще в ранней молодости заниматься производством, и к удивлению всей родни, немало в этом преуспел. Владеет тремя заводами по производству всякой железной всячины, но основной упор сделан на железнодорожную составляющую. Батюшка меня и погнал учиться, чтобы не был дурак дураком в семейном деле. Правда, толку от этого особо нет. Что ни говори, а это я удачно «зашел»! Деньги у батюшки водятся. Кто еще мои дражайшие родственники? Матушка Давыдова, в девичестве Ермилова Елена Степановна, из купеческого сословия. Занимается домашним хозяйством, как сейчас принято. Две старших сестры — Анна и Анастасия, уже замужем. Есть младший братец Федор, змея подколодная. Именно он меня и заказал, поскольку других родных братьев у меня нет. Есть еще две младших сестренки — Машка и Катька. Но они еще мелкие, и вреда от них нет. Мотив у братца железный — я старший сын и наследник. С батюшкой худо-бедно лажу, хоть порой и приходится выслушивать от него, что он думает о таком балбесе, как я. Но я, по крайней мере, не наношу семье убытков, и не встреваю в разные сомнительные истории. В отличие от братца Феденьки. Который то с вольнодумцами, врагами престола, якшается, то с какими-то криминальными личностями. Из-за чего батюшке не раз, и не два приходилось вытаскивать его из полицейского участка и стараться замять дело. Хорошо, что в полиции есть понятливые люди, согласные войти в положение. Так этот говнюк еще и меня пытался своими подрывными идеями увлечь! Но был послан по нужному адресу. Батюшке я тогда ничего говорить не стал, поскольку хорошо представлял его реакцию. Похоже, что зря. Есть еще два деда и две бабки, как положено, а также целая куча дядьев, теток, кузенов и кузин. Но они меня в данный момент не интересуют. А вот в своем семействе придется разбираться. Пока наши отношения с Федькой не выходили за рамки обычной грызни, это еще можно было терпеть. Но раз Феденька дошел до заказухи, то уже не остановится. Будет придумывать что-то новое. И убирать этого дурака сейчас нельзя. Родителям страшный удар будет, да и я — один из подозреваемых. Были неприязненные отношения? Были! Для следователя достаточно. Начнет копать. И неизвестно, что нароет. А мне еще здесь надо хвосты подчистить, чтобы какая-нибудь мелочь не вылезла. Может, конечно, и обойдется. В конце концов, Федя уже успел врагов нажить. Но начинать свою «трудовую деятельность» на новом «месте жительства» с общения с полицией как-то не хочется.

Ладно, хватит заниматься самокопанием. Будет еще время. Которое у меня есть, поскольку удалось точно выяснить, куда же я попал. Сейчас на календаре июнь 1850 года от Рождества Христова. Интересное время! До Крымской войны еще три года, и можно многое успеть сделать для Российской империи. Конечно, разгромить в пух и прах антирусскую коалицию не удастся. Я реалист, а не прожектер. Но вот заставить «цивилизованных европейцев» кровью умыться, и свести войну к ничьей, заставив «цивилизаторов» бежать из России, понеся огромные потери, такое вполне можно сделать. Но только, если удастся хоть кого-то из сильных мира сего перетянуть на свою сторону. Ибо здесь пока что живут иллюзиями былых побед. Потребуется высадка в Евпатории, обстрел Одессы, разгром на Альме, уничтожение Черноморского флота, оборона Севастополя, падение Кинбурна, чтобы до этих «сильных» дошло — мир изменился. И пора идти в ногу со временем, если не хочешь оказаться на свалке Истории. Теперь эта тушка моя, и только моя на ближайшие лет шестьдесят, как минимум. А дальше видно будет. Либо этой тушке «реновацию» провести со сменой документов и места жительства, либо подобрать новую. Из Великих Князей, например. Хе-хе…

Но это дела несколько отдаленного будущего. А сейчас надо разгрести накопившееся дерьмо, которое лежит на дороге, и портит ночной пейзаж. Заодно внести в него нужные коррективы. Жаль, что поговорить удастся только с Прохором. Вполне допускаю, что бандиты знают намного больше, но устраивать на обочине дороги филиал святой инквизиции неразумно. Характерные следы останутся, что разрушит мою легенду, да и нежелательные свидетели могут появиться. Поэтому, Проша, просыпайся! Ганс приводит этого Иуду в чувство, но держит в обездвиженном состоянии.

— Ну как дела, Прохор? Не холодно ночью на сырой землице лежать?

— Барин?! Юрий Ляксандрыч?!

— Нет, апостол Петр. Ничего мне рассказать не хочешь?

— Дык, это…

— Что — это? За сколько меня продал, Проша?

— Дык, это Юрий Ляксандрыч… О чем Вы?!

— Не о чем, а о ком. О тебе, родимый. Сколько вам Федька пообещал за меня?

— Юрий Ляксандрыч, бес попутал! Не думал, что эти душегубы такое задумали! Говорили, что только попугать хотят!

— Проша, я уже большой мальчик, и в сказки не верю. Поэтому, расскажу тебе, как было дело. Итак, мы выехали из дома дяди, и по дороге на нас напали разбойники. Четверых я застрелил, а двоих ты зарезал, но тебе тоже ножом досталось. Пока все верно?

— Юрий Ляксандрыч, как это?!

— Очень просто. Видишь этот нож? Ты им татей к праотцам отправил. А вот этим ножом они тебе кишки продырявили. Вот так…

— А-А-А!!!

— Что, Проша, больно? Знаю. Проникающее ранение в брюшную полость очень болезненно. А сейчас не больно?

— …

— Поэтому, чтобы больше тебе не было больно, расскажи все, как на духу. Иначе я буду из тебя до рассвета жилы тянуть. А потом скажу, что ты от бандитского ножа помер. Ну так что, Проша?

Дошло с первого раза. Надо было видеть физиономию Прохора, когда адская боль от вошедшего в живот ножа прошла в одно мгновение. И он, как ни старался, не мог пошевелить и пальцем. Хотя находился в сознании, и мог видеть, слышать и говорить. Ганс и такое может. Оставлять Прохора в живых я все равно не собирался. Так пусть хоть подохнет с пользой для дела.

Информация полилась из продажного слуги сплошным потоком. Оказывается Феденька, сука такая, уже давно собрался меня извести. Два раза у него срывалось, и вот наконец-то получилось. Узнал о его связях на Лиговке. Хоть и не обо всех, но для начала и этого хватит. Самое обидное, что Прохору посулили за меня каких-то жалкие пятьдесят рублей. Половину авансом, и половину после проведения акции. Ох, Федюша, если посчитаю, сколько ты мне теперь должен… А десяти тысяч, на которые рассчитывали бандиты, у меня с собой не было. Не дал их мне дядюшка. Передумал в последний момент. Но может оно и к лучшему. Не люблю быть должен…

Когда информация иссякла, расширил рану так, чтобы задеть печень. Все, Проша не жилец. А мне надо закончить оформление мизансцены. Достал из кареты пару двуствольных пистолетов и пристрелил четырех бандитов, не приводя их в сознание. Пистолетики — так себе. Но при стрельбе с нескольких метров дырки в организме оставляют приличные. Причем пуля не пробивает тело насквозь, что немаловажно в моей ситуации. Еще одного добил ножом. В дополнение к тому, кого убрали свои же дружки. Будем придерживаться версии, что я застрелил четверых нападавших, а Прохор разделался с двумя, сам при этом пострадав. Баллистической экспертизы здесь нет от слова совсем, а данные персонажи хорошо известны в полиции, так что никто копать особо не будет. Местные служивые мне еще и спасибо скажут. А Прохора похороним с почестями. Как верного слугу, вставшего на защиту своего господина. Конечно, есть в этой версии, шитой белыми нитками, ряд подозрительных моментов. Но полиция будет рада, что избавилась от опасной банды, и раскрыла преступление по горячим следам. Поэтому вряд ли будет сильно усердствовать в осмотре места преступления. А потом восстановить все в деталях будет уже невозможно. Вот от чего надо избавиться, так это от испорченной одежды. В пиджаке, жилете и рубашке дырка от ножа и они залиты кровью. Хорошо, что на брюки не попало. Рубашку рвем на лоскуты и перевязываем истекающего кровью Прохора, которого Ганс уже отправил в спасительное беспамятство. Вот с пиджаком и жилетом сложнее. Приходится имитировать неглубокий порез от ножа, потом еще и шрам останется. Но куда деваться? Все должно быть правдоподобно. Хорошо, что в дорожном чемодане запасная рубашка есть, не придется смущать народ своими голыми телесами. А теперь с большой осторожностью грузим раненого Прошку в карету, сам на облучок, и вперед! До ближайшей станции недалеко, и там даже могли услышать выстрелы. Оттуда и начнем внедрение в местное общество.

Переполох на станции я устроил изрядный. Давно здесь такого не случалось. Подлетает карета, на облучке сидит явно не кучер, а как минимум представитель местной «золотой молодежи», правда сильно помятый, и орет дурниной.

— Доктора!!!

На мое счастье, нашелся и доктор. Остановился на станции передохнуть, а тут труба зовет, клятву Гиппократа выполнять требует. Правда, медикус сразу въехал в ситуацию, и попытался оказать помощь. Но внимательно осмотрев рану, лишь покачал головой.

— Увы, Юрий Александрович. Вашего слугу не спасти. Задета печень, а с такими ранами не выживают. Самое лучшее, что мы можем сделать, это не приводить его в сознание. Мне очень жаль… Давайте Вас осмотрю…

После осмотра доктора и перевязки избавился от испорченных пиджака и жилета, отдав их местным служителям на тряпки, Благо, нашлась у них в подсобке старая куртка служащего почтового ведомства, вот мне ее и уступили за чисто символическую цену, заодно напоив чаем с баранками. Попросили дождаться полицию, поскольку происшествие из рада вон. Давно здесь такого не было. В Петербург уже сообщили. Да я и сам не рвался ехать куда-то на ночь глядя. Прохор вскоре умер, что засвидетельствовал доктор и служащие станции, поэтому торопиться уже некуда.

Утро следующего дня началось с визита полицейских чинов, взбудораженных таким громким событием. Прохора увезли, а мне пришлось общаться с дотошным следователем Петром Крашенинниковым, озвучивая свою версию событий. Один из знакомых моего батюшки. Видимо, поэтому его сюда и направили. Сразу стало ясно, что человек дело знает. С таким надо ухо держать востро. Правда, когда мы прибыли на место преступления, лицо следователя осветила улыбка.

— Ба, знакомые все лица! Говорил же, что рано, или поздно, этим закончат.

— Вы их знаете, Петр Савельевич?

— Очень даже хорошо знаю. Некто Потоцкий Вацлав и Воскобойников Герасим, оба из мещан. Занимались не совсем законными делами, но до сих пор выходили сухими из воды. Двоих не знаю, а вот эти два персонажа уже давно в розыске за старые дела. Не волнуйтесь, Юрий Александрович, в ваших действиях не было ничего предосудительного. Воздух в столице чище станет. У Вас нет никаких подозрений, ради чего они напали на Вас? Ведь ясно, что ждали именно Вас.

— Подозреваю, что всему виной разговор с моим дядей — Давыдовым Игнатом Петровичем, у которого я гостил несколько дней. Он живет здесь, неподалеку. Я попросил у него в долг десять тысяч. И этот разговор могла слышать прислуга. Дядя сначала согласился, но в последний момент перед самым отъездом передумал. Подозреваю, что именно эти десять тысяч и есть причина нападения. И еще один момент. Четверо вооруженных ружьями мужиков, которых дядя выделил мне в сопровождение верховыми, сразу же сбежали, даже не попытавшись помочь. Не верю я, что они просто струсили.

— Пожалуй, такое возможно… Сумма немаленькая, и соблазнит многих преступников… Хорошо, будем работать! Вы себя хорошо чувствуете, Юрий Александрович? Может все-таки в больницу Вас отвезти?

— Не нужно, Петр Савельевич. Я царапиной отделался в отличие от Прохора. Царствие ему небесное…

Мы оба перекрестились, после чего следователь пожелал мне счастливого пути и велел кланяться батюшке с матушкой. Можно было считать, что первая встреча с аборигенами прошла успешно. Меня признали за своего. И мой дальнейший путь лежал в Санкт-Петербург, столицу Российской Империи. Где правит в настоящий момент император Николай Первый. Личность весьма противоречивая. Тем не менее, оставившая заметный след в истории, хоть и не всегда со знаком «плюс». Но если мне удастся изменить ход Крымской войны, то возможно, потомки уже не будут относиться к Николаю Павловичу столь предвзято. Разумеется, речь идет не о либералах, польских «патриотах», всяких народовольцах и прочих смутьянах, являющихся идейными врагами России. А на деле вольно, или невольно работающих над исполнением давней мечты «просвещенной» Европы — уничтожить Россию, как государство. Для них он навсегда останется Николаем Палкиным — душителем свободы.