Недостающее звено

Глава 9. Сражение

Аппарат плыл между темным небом и темной землей словно батискаф в лишенных света океанских глубинах. Это была странная конструкция: решетчатый каркас из какого-то прочного материала, имевший форму огурца, с массивными цилиндрами двигателей на обоих концах. Пространство между ними предназначалось для груза и пассажиров, но эти последние явно не принадлежали к гуманоидам и вообще к живым существам. Люди и им подобные путешествуют сидя или лежа, для чего необходимы кресла, койки или, на худой конец, криогенные саркофаги; если же путники стоят, то под ногами у них пол, а сверху потолок. Здесь ничего такого не имелось; для размещения нижних конечностей существовали небольшие выступы, а верхнюю часть тела удерживали гибкие захваты, прижимавшие пассажира к раме. Этот каркас, состоявший из двенадцати тонких продольных стержней и такого же числа соединенных с ними колец, более всего напоминал древнюю корзину для бумажного мусора, сплетенную из проволоки. Внешняя обшивка отсутствовала, и в пустоты в половину метра можно было бы запросто провалиться, если бы не окружавший машину светящийся силовой экран. Судя по всему, этот воздушный транспорт предназначался для перевозки роботов, и, хотя он был невелик, набивалось их сюда изрядно – Тревельян насчитал четырнадцать подножек и гибких креплений с каждой стороны.

Сам он устроился поудобнее в этой пустотелой решетчатой корзине, опустившись на платформу трафора, который цеплялся щупальцами за стержни каркаса. Контактер стоял рядом; большие ступни упирались в подножку, корпус охватывала широкая лента, прижимавшая его к поперечному кольцу. Движение, каким бы стремительным ни был полет, не ощущалось – видимо, силовой экран предохранял от встречного воздушного потока. Казалось, что они висят в черной пустоте, где единственными маяками были мерцавшие на краю Провала звезды.

С земли аппарат поднялся плавно, никакого гула двигателей Ивар не слышал и потому заключил, что у машины действительно гравитационный привод. Это вселяло надежду; вероятно, местные обитатели, кем бы они ни являлись, могли помочь в ремонте квадроплана. Их летательный аппарат, несмотря на простоту, был изделием высокой технологии, а значит, у них имелось необходимое производство. И там они собирали не только роботов и транспортные суда, но кое-что еще: на двух поперечных кольцах, более массивных, чем остальные, были закреплены стволы излучателей. Хтон, мертвый мир с точки зрения живого существа, знал войну, и это тревожило Ивара. Война, как его учили, являлась борьбой за некие преимущества, определяемой жадностью, честолюбием, стремлением к власти и славе – в общем, была прерогативой разумных тварей. Если в битвах сражались роботы, автоматические боевые корабли и другие механизмы, за ними всегда стоял разум живых созданий и негативные чувства, ненависть, страх, эгоцентризм, властолюбие. Теоретически можно было представить цивилизацию мыслящих машин, даже вообразить движение их некросферы к прогрессу, но таких прецедентов, как войны, инициированные роботами и только роботами, Галактика не знала. В подобных делах Тревельян, как и другие сотрудники ФРИК, опыта не имел.

Но эти местные владыки, интеллекты с массой вспомогательных устройств, которых они называли отпрысками, – являлись ли они в полном смысле некросферой? Контактер упомянул, что исходное ядро Фарданта состоит из нейронных тканей некогда живых существ – значит, его сотворили как симбиоз живого и неживого, как композитную личность. Как киборга? Да, в каком-то смысле, но способного к развитию, не сожалеющего о потере прежних сущностей и тел и, вероятно, стремящегося к некой цели. Какой? И сколько таких владык на Хтоне? Как минимум, два; один оказался врагом, другой предлагает пищу, воду и почет – словом, искреннюю дружбу.

«Это твои фантазии, – заметил командор, подслушавший мысли Тревельяна. – Не своди все к черно-белой ситуации враг-друг. Реальность сложнее бинарной логики».

«Конечно, – согласился Ивар. – Я лишь пытаюсь выстроить первую модель, самую простую».

«Простые модели обманчивы, парень. У нас мало данных, а потому попробуй выяснить что-то еще. Например, о других владыках. Источник информации – перед тобой».

«Кажется, он не расположен говорить на эту тему».

«Не расположен, ха! Клянусь Великой Пустотой, по временам твоя наивность изумляет! Ты человек, а это значит, что хитрости в тебе побольше, чем у робота. Больше, чем у этого полуавтономного чемодана! Разговори его!»

– Гмм… – произнес Тревельян. Потом добавил: – Хрмм! – и перешел на альфа-хаптор: – На юго-востоке я наблюдал зону, покрытую растительностью, и многочисленные полости в земле. Их обнаружили анализаторы моего корабля. Мы летим в этот район планеты?

Молчание.

– Там находится твой владыка Фардант Седьмой?

Опять ни слова.

– Это постоянное место его пребывания?

Мертвая тишина.

– Послушай, – сказал Ивар, – ты утверждаешь, что создан для контакта. Контакт означает общение, то есть двухстороннюю передачу информации. Я сделал немало – научил тебя своему языку, передав массив как минимум в сто тысяч символов, не считая разъяснений. Информация, полученная от тебя, на два порядка меньше. Ты, Контактер, считаешь это нормальным?

– Данное устройство действует в рамках полученных инструкций, – прошелестел робот-чемодан.

Уровень его псевдопсихики – так кибернетики обозначали «душу» мыслящих устройств – был, очевидно, таким же, как у земных компьютеров среднего класса, и лежал чуть выше порога Тьюринга. Если в подобный агрегат заложить программу персонификации, он будет упоминать о себе в первом лице, использовать местоимение «я» и при аудиоконтактах его не отличишь от человека. Это, тем не менее, не означало, что устройство обладает самосознанием; его «я», «мне», «мое», «меня» генерировалось чисто программным путем. Без надлежащей программы такие искусственные разумы описывали самих себя без помощи личных местоимений, употребляя слова «это устройство», «этот агрегат» и тому подобное. Такая терминология служила знаком ограниченных мыслительных способностей, тогда как более высокий искусственный интеллект мог обрести индивидуальность и осознать себя в полной мере. Но это достигалось не путем внешнего программирования, а в процессе внутреннего развития, в контакте с людьми, в результате долгого воспитания или резких эмоциональных нагрузок. Мозг, увезенный Тревельяном с Сайкатской станции, получил самосознание именно таким путем, став полноценной личностью. Контактер, похоже, был к этому не способен.

Ну, не всем танцевать менуэт, кому-то нужно и пол мести, решил Тревельян, вновь подступая к Контактеру:

– Твои инструкции запрещают упоминать конечную точку полета?

– Ответ отрицательный.

– Тогда скажи, куда мы направляемся.

– На юго-восток. В ту зону с полостями, которую упомянул Пришедший из Пустоты. Там вместилище владыки Фарданта.

– Когда мы к нему доберемся?

Робот назвал меру времени хапторов, которая примерно составляла пять с четвертью часов. Ивар довольно кивнул.

– Так, уже лучше! А где мы пребываем сейчас?

– Вблизи границы.

– Эта граница отделяет область Фарданта от земель других владык?

– Владыки Фарданта, Пришедший из Пустоты, – почтительно произнес Контактер, дождался, пока вопрос не повторят с необходимым титулованием, и ответил: – Граница отделяет домен владыки от гор и пустыни.

– А что за ними? Другие владения?

– Ответ положительный.

«Разговорился! – возликовал командор. – Дожми его, только осторожно!»

Тревельяну хотелось узнать, сколько на Хтоне таких независимых владений, но прямой вопрос был бы, наверное, преждевременным. Он поглядел на таймер, прикинул, что скорость этой проволочной корзинки невелика, но все же километров четыреста они одолели. Значит, граница лежала примерно на таком расстоянии от пункта посадки квадроплана.

– Ты говорил, что границу охраняют стражи, – снова начал он. – Они похожи на тебя?

– Нет. Это сокрушители.

– Кого же они сокру…

Над аппаратом промелькнула молния, в воздухе раскатился грохот, и незащищенное лицо Ивара опалило нестерпимым жаром. В яростном блеске на миг высветилась земля, до которой было метров двести-триста, вздыбленные крутые холмы, поросшие странными, похожими на блюдца цветами, огромные плоские камни и темная паутина трещин и оврагов. Затем снова наступила темнота, мнившаяся по контрасту еще более глубокой и беспросветной. Но мрак отступил не дольше чем на секунду; молнии ударили вновь, их длинные голубоватые стрелы протянулись сверху, снизу, со всех сторон, погрузив Тревельяна в жаркое грохочущее пламя преисподней. Он сообразил, что их обстреливают из метателей плазмы и что атака ведется сзади и сверху, где, очевидно, зависли машины врага. Залпы не повредили летательный аппарат; похоже, их не собирались распылить на атомы, а вынуждали приземлиться.

Эта мысль была верной – аппарат ринулся вниз, к спасительной земле, где холмы, овраги и скалы сулили убежище. В зыбком свете плазменных вспышек Ивар разглядел, что почва под ними будто вскипела: из трещин, из щелей под каждым камнем хлынули потоки многоруких монстров в блестящих панцирях, из цветочных зарослей высунулись стволы, и ответный залп выплеснул в небо сотни огненных копий.

«Попали мы в заварушку! – рявкнул под черепом командор. – Ты уж, парень, не высовывайся! Забейся в щелку и сиди тихо!»

Именно это Тревельян и собирался сделать. Какие бы силы ни вступили в битву под небесами Хтона, то была не его война.

Платформа под ним заколебалась.

– Ваши распоряжения, эмиссар? – тонким голоском спросил Мозг.

– Следовать за мной, вести запись и беречь имущество, – распорядился Ивар, поворачиваясь к Контактеру. – Объясни, что происходит. Почему на нас напали? Кто напал?

– Матайма или Гнилой Побег. – Видеодатчики на корпусе робота поблекли, ступни подрагивали, словно он готовился бежать. – Но здесь граница, здесь много сокрушителей владыки. Они защитят Пришедшего из Пустоты.

– Ну-ну, – сказал Тревельян и лязгнул зубами – их машина резко приземлилась. Но не она одна – с неба пролился дождь извергающих пламя болидов. Эти устройства не уступали величиной его аппарату, но выглядели иначе – плоские змеи или гусеницы с броневым покрытием, безголовые, но с округлыми горбами, откуда торчали стволы метателей. Вал этих монстров ринулся к холмам, а навстречу ему хлынули легионы защитников, чудовищных многоногих жуков, а может, пауков – в мерцающем свете плазменных молний Тревельян не успел разглядеть их как следует. Между кольцами его машины возник проход, он бросился туда, преодолел слабое сопротивление силового поля и помчался вверх по склону холма. Контактер, показывая дорогу, резво прыгал впереди, его безрукое туловище раскачивалось между длинных ног, на задней части корпуса горели световые пятна – очевидно, он ни на секунду не выпускал Ивара из вида. Они поднялись к огромному валуну, придавившему холм, и перед Тревельяном раскрылся зев пещеры. Последние защитники покидали ее, торопясь в битву: грозно растопыренные клешни, когтистые лапы, цилиндры излучателей по бокам, сверкающие панцири. Теперь Тревельян рассмотрел их как следует – они и правда походили на жуков размером с одноместный краулер.

«Боевые роботы, – заметил призрачный Советник. – Не такие эффективные, как наши УБРы [24], но для драки годятся. Посмотрим, малыш?»

– Непременно, – отозвался Ивар. Мозг, принявший форму торпеды, шмыгнул мимо него в пещеру.

– Быстрее, Пришедший из Пустоты, – раздался голос Контактера. – Здесь надежное убежище.

– Куда торопиться? Пока нам никто не угрожает.

Встав на пороге, Тревельян включил видеозапись и обвел взглядом высокие холмы. Вероятно, это были искусственные сооружения – они тянулись налево и направо, чередуясь в шахматном порядке, так что ложбины в первом ряду перекрывали возвышенности во втором. Со своего места он не мог увидеть, сколь глубока эта линия обороны, но, вероятно, двумя рядами она не ограничивалась. Каменные глыбы, венчавшие холмы, имели разнообразную форму и походили то на шлемы, то на плоские шапки, то на руины древних строений; почти под каждой такой скалой темнело отверстие входа, а прямо над ним торчали стволы метателей. Растительность с блюдцеобразными цветами, которые Ивар заметил сверху, исчезла, но вскоре он разглядел приникшие к земле шары из плотно сжатых лепестков – видимо, то были какие-то устройства для наблюдения, связи или сбора энергии. Пейзаж разительно отличался от пустыни и гор, где совершил посадку квадроплан – не дикая местность, но рубеж, укрепленный по всем правилам местной фортификации.

Перед ним, на песчаной равнине, в блеске голубоватых потоков плазмы, шла апокалиптическая битва. Она разворачивалась стремительно; сотни механических бойцов с той и другой стороны стали уже грудами оплавленной керамики или растеклись в пылавшие багровым лужи, но ожесточенная схватка не затихала. Атакующие и оборонявшиеся перемешались на пространстве двух или трех квадратных километров, залпы излучателей сделались реже, и в ход пошли клешни, резаки, когтистые лапы и таранные удары бронированных туш. Ивар видел плоскую гусеницу, что вытянула корпус вверх и жгла из лучеметов многоногого робота; несколько жуков облепили ее снизу, вгрызаясь в неподатливый панцирь. Другая машина из числа нападавших попробовала взлететь, но жуки висели на ней целыми гроздьями; похоже, они добрались до двигателей – летающая гусеница вдруг рухнула с восьмиметровой высоты и взорвалась, похоронив десяток победителей. Такие огненные фонтаны все чаще вспыхивали над массой сошедшихся в схватке чудовищ, наполняя воздух дымом и раскаленными обломками. Сражение не было безмолвным – лязг и скрежет, хищное шипение разрядов, визг резаков и звон столкнувшихся тел временами перекрывались грохотом очередного взрыва. Вместе с огнем и обломками вверх летели тучи песка, и мнилось, что все это механическое воинство старательно закапывается в землю, чтобы там, в недрах Хтона, растерзать врагов и упокоиться на веки вечные.

Тревельян был потрясен. Ему приходилось участвовать в схватках и крупных сражениях, но в любом из них бились люди, а значит, существовал предел противоборству: если треть войска пала, враг бежал, если отряд окружили, враг сдавался. Но битва машин не признавала компромиссов и хоть была бескровной, велась до последней капли энергии и до последнего механизма, способного стрелять и двигаться. Жестокое зрелище, подумал Ивар и тут же решил, что мысль неверна: жестокость – прерогатива человека.

Не жестокое, нет – просто жуткое.

«Ты такое видел, дед?»

«Разумеется. – Пауза. – Видел и знаю, что с непривычки можно окочуриться. Когда мы отбивали у дроми Тхар, был сброшен десант вместе с роботами. Наши УБРы против их механических жаб… То еще побоище, малыш! Мне стукнуло двадцать, и я сражался в группе поддержки. Я это видел… И до седых волос не мог забыть!»

Поле перед холмами шевелилось как живое. Изломанные полуразбитые механизмы терзали друг друга под покровом наползавшей тьмы; по мере того, как редели вспышки молний, она становилась все более непроницаемой и густой. Тревельян уже не мог различить отдельные машины, ни гусениц, ни жуков. Но атака противника явно захлебнулась.

– Думаю, наши одолевают, – сказал он вслух.

«Какие наши? Наших тут нет, – проворчал командор. – Тут все кругом чужие. Мерзкие железные ублюдки! Тень других ублюдков – тех, что населяли этот мир!»

– Я про жуков, – уточнил Тревельян. – Они, вероятно, стражи границы, упомянутые Контактером. Отпрыски-сокрушители Фарданта.

Советник издал ментальный смешок.

«Надеюсь, он не идиот и подготовил резервные части».

– Что ты имеешь в виду?

«Тактику и стратегию, малыш, тактику и стратегию. Враг нанес удар, выманил защитников из укрытий и связал боем. Теперь пора ударить вторично. Если ударят, кто защитит эту фортецию? Есть ли резерв, или граница оголена?»

– А ведь в самом деле… – Тревельян хотел почесать в затылке, но пальцы наткнулись на шлем скоба. – В самом деле, дед! Пойду-ка я побеседую с Контактером. Не пора ли убираться отсюда, пока не поздно…

Он повернулся, но в этот миг небо озарили молнии, огненный ливень пал на сражавшихся, не разбирая своих и чужих, и страшный взрыв потряс воздух. Вспышка ослепила Ивара, грохот оглушил его, а ударная волна сшибла с ног и бросила на колени. Он вцепился пальцами в землю. Если бы не скоб, мощный порыв воздуха швырнул бы его в пещерный тоннель и, ломая кости, покатил по каменному полу. Ожил медимплант, насыщая кислородом кровеносные сосуды глаз; сквозь слезы и мелькание темных пятен Тревельян разглядел жидкую пылающую массу, что колыхалась на месте поля боя, и сотни летательных аппаратов, спускавшихся на холмы. Но ни один защитник не вышел им навстречу.

«Второй удар, – проинформировал Советник. – Пора уходить, малыш. Точно пора!»

Поднявшись с колен, Ивар юркнул в тоннель, ведущий с поверхности в глубь пещеры, и сразу наткнулся на Контактера. Его верный спутник не исчез в безопасных глубинах, а, повинуясь инструкциям и долгу, терпеливо поджидал Существо из Внешнего Мира. За ним маячил трафор, принявший вид усеченного конуса; его верхушка была вогнута, и там, словно в корзине, лежали канистры, тюк с палаткой и прочее имущество.

– Вниз! – приказал Тревельян на альфа-хапторе. – Вниз, соратники, да поживей! Наверху припекает! Ты, – он хлопнул по корпусу Контактера, – показывай дорогу!

Оказалось, что Контактер может двигаться с изрядной скоростью, прыжками вдвое длиннее прежних. Мозг не отставал; что до Ивара, то могучие мышцы скафандра почти без усилий несли его вперед, а медицинский имплант подбрасывал в кровь адреналина. Они промчались по коридору, что извивался крутыми зигзагами, миновали широкий пандус и очутились в подземном каземате – видимо, служившем арсеналом. Его середина была пуста, вдоль стен тянулись мерцавшие неярким светом порожние ячейки для роботов-жуков, а в дальнем конце зияли отверстия трех тоннелей.

Остановившись, Тревельян махнул в их сторону рукой.

– Эти проходы ведут в другие камеры?

– Да, Пришедший из Пустоты. Все подземные помещения связаны в единую систему. В них обитают стражи границы.

– Не вижу ни одного, – сказал Тревельян, покрутив головой.

– Атака была внезапной. Кто-то из бессмертных отправил сюда много своих сокрушителей.

Ивар нахмурился, его лоб прорезали морщины.

– Бессмертных? Во Вселенной нет ничего бессмертного и вечного.

– Но повелители этого мира бессмертны, Пришедший из Пустоты.

– Ладно, пусть так! – Решив, что разберется с этим попозже, он спросил: – Скоро ли придет подмога? Другие стражи?

Контактер закачался между ног-ходулей.

– Неизвестно. Это устройство не может получить инструкции от владыки. Враги экранируют связь.

«Не рассчитывай на быструю помощь, – посоветовал командор. – Чтобы отбить нападение, собраны большие силы, и думаю, что граница оголена на много километров. Но наверху есть метатели плазмы. Кажется, довольно мощные орудия. Если они задержат десант, ты успеешь смыться».

– Вопрос, куда, – пробормотал Тревельян и снова повернулся к Контактеру. – Ты, должно быть, знаешь план подземелий. Есть ли поблизости место, где можно отсидеться?

Пол под его ногами ощутимо дрогнул, с потолка посыпались мелкие камни – орудия дали залп. Контактер присел, то ли испугавшись, то ли пытаясь сохранить равновесие.

– Если чужие сокрушители блокируют входы и выходы, на поверхность не попасть, – произнес он ровным голосом. – Затем побеги врага начнут обыскивать подземелье. Они двигаются очень быстро и могут прокладывать новые тоннели. Здесь от них не уйти.

Новое сотрясение, более мощное, едва не сбило Тревельяна с ног. Возможно, враг ответил ударом на удар, уничтожив защитные батареи. Или они еще действовали?.. Задрав голову, он увидел, что на потолке проступила сетка мелких трещин.

– Нужно уходить отсюда, – Ивар двинулся к тоннелям. – Надеюсь, у тебя есть запасной план. Контактеры обычно предусмотрительны.

– К северу от укреплений границы лежит древний город, – молвил робот за его спиной. – Его руины занесены песком, но подземная часть и транспортная магистраль должны сохраниться. Не очень надежное убежище, но спрятаться там можно.

Обогнув Тревельяна, Контактер прыгнул в средний проход, уходивший в непроницаемую тьму. Едва беглецы очутились под его сводами, как сзади с треском и грохотом рухнул потолок. В воздухе закружилась мелкая пыль, мешая разглядеть дорогу, испуганный трафор ринулся вперед, ударил Ивара под колени, но, выдвинув сиденье, успел подхватить его и спеленать гибкими щупальцами.

– Отпусти меня, дурачок. – Тревельян встал на ноги и вытащил из зажима бластер. – Не паникуй и включи прожектор.

– Я обязан принять меры к вашему спасению, эмиссар.

– Спасай еду и воду. Без пищи я определенно загнусь. – Ивар вскинул оружие и обвел лазерным лучом периметр прохода. В лицо пахнуло жаром. Вновь загрохотали камни, и, окончательно закупоривая тоннель, потекла багровая лава. – Можно шагать побыстрее, – сказал он в спину Контактеру.

На время они были в безопасности. В луче прожектора тянулись грубо обработанные желто-серые каменные стены, коридор то шел ровно, то начинал вилять, изгибаясь раз за разом под прямыми углами, иногда попадались глубокие темные ниши и проходы, ведущие к камерам-арсеналам. Дважды им пришлось пересечь заполненные ячейками помещения, но жуков-защитников в них не было – надо думать, они погибли при первой атаке. Разглядывая породу, в которой был вырублен этот подземный лабиринт, Ивар мрачнел все больше и больше – их окружали не прочный базальт или гранит, а слои песчаника. Ему вспоминалось предупреждение Контактера – вражеские машины двигаются быстро и могут прокладывать новые тоннели… Пробить ходы сквозь мягкий песчаник не составляло большого труда.

Они свернули в другой коридор, потом в третий и четвертый. Их проводник двигался уверенно – видимо, план лабиринта был впечатан в его память. Кроме прожектора трафора тут не имелось другого света, и Тревельян заключил, что стражи границы в нем не нуждаются. Коридоры казались довольно широкими и высокими, рассчитанными на передвижение масс защитников, но ни одного жука навстречу беглецам не попадалось. Далекие звуки, шорохи и потрескивания, которые улавливал чуткий слух Ивара, шли не из глубин подземной цитадели, а с поверхности – может, орудия еще метали плазму, а может, враг уже сломил защитников, и теперь огромные плоские гусеницы расползались в лабиринте, сокрушая его стены.

– Контактер! – Голос Тревельяна гулко раскатился в тоннеле. – Скажи, такие нападения бывают часто?

– Ответ отрицательный. Владыки поддерживают динамическое равновесие. Масштабная атака и неизбежные потери ослабят нападающую сторону, и в результате…

– Нас преследуют, эмиссар! – трагическим контральто выкрикнул Мозг. – Слева и справа… еще сверху… Мой локатор фиксирует три объекта значительной протяженности. До того, который над потолком, осталось…

Свод треснул, и вниз посыпались пыль и щебень. «Излучатель на максимум! К бою!» – рявкнул командор. В луче прожектора засверкали броневые пластины на панцире огромной гусеницы; она протискивалась в щель, и резаки на ее корпусе бешено вращались, перемалывая камень. Контактер шарахнулся в сторону.

– Огонь! – сам себе скомандовал Ивар. Тонкий фиолетовый луч перечеркнул панцирь, располовинив врага; передняя часть с грохотом рухнула на пол, задняя застряла в отверстии. Конечно, бластер Тревельяна не мог сравниться с горным лазером, оставшимся на корабле, но все же это было мощное оружие. Десантники Звездного Флота пользовались им в ближнем бою.

– Сзади! – завопил трафор.

Тревельян обернулся и прожег дыру в броне гусеницы, что лезла из левой стены. Справа песчаник тоже поддался под напором резаков и гигантского корпуса, и он всадил туда весь оставшийся заряд. Потом извлек из рукоятки батарею и заменил на новую.

«Круто! Сразу видно, моя кровь! – восхитился командор. – Эх, был бы у нас такой лазер на Сайкате, мы бы живо всех успокоили!»

Но вспоминать о сайкатских приключениях времени не оставалось.

– Для генерального сражения энергии все равно не хватит, – молвил Ивар и, перешагнув через обломки чужого робота, ткнул Контактера стволом. Затем перешел на альфа-хаптор: – Так мы говорили о неизбежных потерях и их результате… Ну, и каков же он?

– Владыка, сохранивший больше сил, уничтожит противника, – отозвался его проводник и вновь запрыгал по коридору.

– Значит, это нападение – экстраординарный случай. И чем же оно вызвано?

– Пришедшим из Пустоты. Все видели его корабль, все ощутили его ментальную волну, и все хотят его пленить.

– Зачем?

– У каждого свои причины.

Ответ был явно уклончивым, но Тревельян решил не настаивать. Тактику переговоров с инопланетянами, которой придерживался ФРИК, разрабатывали лучшие умы на протяжении столетий, причем учитывалось, что собеседник, даже искусственный разум, может лгать. Ложь была реакцией на нежелательные вопросы, а потому сбор сведений производили большей частью косвенным путем, извлекая истину из намеков, жестов, ментальных импульсов и замечаний, казалось бы, не имевших отношения к делу. С роботами и разумными машинами так получалось не всегда, однако Фонд настаивал на выполнении своих рекомендаций. И был совершенно прав, ибо искусственные интеллекты, включая сервов [25] лоона эо, несли неизгладимый отпечаток разума своих создателей.

– Помнится, ты упомянул Матайму и еще одного владыку, – молвил Тревельян, шагая вслед за Контактером. – Владыку со странным именем Гнилой Побег… Кто же из них напал на твоего господина?

– Гнилой Побег.

– Почему ты так думаешь?

– У Матаймы другие сокрушители, и его домен лежит далеко на северо-востоке. А домен Гнилого Побега рядом, на западном берегу. Ближе, чем вместилище владыки Фарданта.

– За морем – континент, где обстреляли мой корабль. Может быть, враг пришел оттуда? Кто там обитает?

– Тер Абанта Крора. Но эти сокрушители – не его и не владыки Дазза Третьего.

– В этом мире пять владык? Трое на большом материке и двое – на малых, за морем?

– Ответ положительный, – сообщил Контактер, не прекращая стремительных прыжков.

«Наконец-то мы разобрались с местной геополитикой! – От Советника пришла волна довольства. – Выходит, диспозиция здесь такова: население вымерло, завещав территорию пяти киборгам-ублюдкам, что пакостят по мелочи друг другу. А нынче появился ценный фрукт, и все желают поскорей его схарчить… Ну, что скажешь, парень?»

«Нормальная гипотеза, вполне приемлемая. – Тревельян вздохнул. – Осталось выяснить сущие мелочи: как Хтон очутился в Провале и в чем моя ценность».

«Мозгов у них недостает, – предположил командор. – Кто твой к себе прибавит, тот и будет главный пан».

«Есть другие соображения, дед?»

«Есть, но только неприличные. Ты с чемоданом на альфа-хапторе толкуешь, а он нюансов не передает… Вдруг тут не владыки, а владычицы, пять изголодавшихся баб! Представляешь?»

Но ничего представить Ивар не успел – позади раздался лязг, и, повернувшись, он обнаружил, что за ним ползет полуразбитая гусеница. Видимо, та, что вылезла из правой стенки, мелькнула мысль. Живучая, однако, тварь! Под одобрительное мурлыканье командора он раскромсал ее лазерным лучом.

– Мозг, кто-то еще нас преследует?

– Вблизи никого, эмиссар, – доложил трафор. – Но в плотной среде мои возможности ограничены. Максимум действия локатора – метров сто – сто пятьдесят. Дальше… – Он в задумчивости принял форму сферы с гигантским, похожим на человеческое, ухом. – Дальше я фиксирую сотни объектов, но не отчетливо. Не могу утверждать, находятся ли они в тоннелях или прокладывают ходы в породе.

– Этого достаточно. Молодец! Про запись не забыл?

– Запись ведется непрерывно, эмиссар.

Итак, роботы врага все же проникли в подземелье… Внезапно Ивар ощутил тяжкое ярмо усталости. Скоб и медицинский имплант трудились исправно, и его ощущение скорее всего не было связано с физиологией, а являлось следствием нервной перегрузки. Тьма нескончаемой ночи, странное создание, служившее ему проводником, полет в беззвездных небесах, губительный блеск молний, жуткая схватка сокрушителей и бегство – все это разом навалилось на него, выжимая, выдавливая последнюю энергию. Мысли стали вялыми, зыбкими, как утренний туман, и казалось, что еще секунда-другая, туман рассеется и в голове воцарится звенящая пустота. Он посмотрел на таймер, убедился, что до рассвета еще пять часов, и подумал: надо отдохнуть. Поесть, выпить воды, поспать… Хотя бы с полчаса – пища и имплант сделают остальное.

Тоннель вывел их в просторный зал, стены которого тонули во мраке, если не считать разноцветных светящихся линий, что оконтуривали проходы. Судя по их количеству – десятка три, если не больше – и по тому, что в центре зала смутно угадывались силуэты каких-то огромных машин, это помещение было не арсеналом, а транспортным узлом или пунктом контроля. Здесь Контактер остановился и начал медленно поворачиваться. Пятна видеодатчиков на его корпусе сделались интенсивнее, стали двигаться быстрее, и Тревельян решил, что его спутник осматривается.

Наконец робот сказал:

– Один из тоннелей ведет к магистрали, что тянется на север до самого города. Расстояние… – Он назвал меру, что соответствовала тремстам двадцати земным километрам.

– Очень далеко, – с усталым вздохом признался Тревельян. – Долго добираться.

– Нет, если магистраль еще действует. Но это очень древний механизм, Пришедший из Пустоты. Надо проверить, в каком он состоянии.

– Ну так иди и проверь, – сказал Ивар, опускаясь на пол. – Пошлешь сигнал моему роботу, и мы придем к тебе. В какой тоннель мы должны нырнуть? Каким он обозначен цветом?

– На языке, которому обучили данное устройство, цвет называется парр-ахаша.

– Пятый синий у хапторов… синий с сиреневым оттенком… – пробормотал Тревельян и закрыл глаза. – Ну, ты иди, дружок, иди… отправляйся.

Сон его был коротким, но глубоким, и приснилась ему Анна Кей, девушка с портрета. Будто стоит он в коридоре у ножек юной красавицы и рассказывает, как слетал на безлюдную планету, где пасутся в кустах шестилапые роботы-кролики, где обитают пять владык со странными именами, и один из них прислал к нему монстра, похожего на чемодан, но, в сущности, неплохого парня; он, Ивар, поднялся с этим созданием в небеса в корзинке из проволоки, а потом, когда их сшибли наземь, долго блуждал в подземелье, где за ними гонялись бронированные гусеницы. В его пересказе история выходила не очень страшная и даже, пожалуй, смешная – Анна то и дело улыбалась.

Очнувшись, он поглядел на таймер и выяснил, что сон длился тринадцать с половиной минут. Съев плитку сухого рациона, Ивар выпил воды, вытряхнул последние капли в ладонь, протер лицо и почувствовал себя освеженным. Затем наполнил флягу из канистры и спросил:

– Что сообщает наш приятель?

– Ничего, эмиссар, – отозвался Мозг. – Если бы пришла информация, я бы вас разбудил.

«Странно, – проворчал призрачный Советник. – Чемодан – шустрый парень, за четверть часа десять километров отмахает, а магистраль вряд ли так далеко. Не нравится мне его молчание! Ох, не нравится!»

– Мне тоже, – сказал Тревельян, вытащил бластер и двинулся к проходу, помеченному сиреневым.

Этот коридор был высоким и просторным, но довольно старым – камень стен кое-где раскрошился, башмаки взметали древнюю пыль, и попадались места с просевшим потолком. Освещения, как и в других тоннелях, не было, но Ивар велел трафору пригасить прожектор, а заодно перейти в боевую форму. Теперь за ним бесшумно скользил выпуклый диск с десятком манипуляторов и торчавшей на кронштейне головкой излучателя. Края диска слабо светились, и этого хватало, чтобы различить дорогу и любые препятствия на расстоянии двадцати шагов.

В быстром темпе они одолели метров пятьсот или шестьсот и очутились в естественной полости, заваленной бесформенными глыбами. Пещера была огромна; возможно, отсюда брали камень для облицовки казематов и тоннелей. Ее стены покрывал фосфоресцирующий лишайник, с потолка свисали сосульки сталактитов, на дне струился неглубокий ручей, и на обоих его берегах виднелись какие-то полуразобранные агрегаты – должно быть, останки землеройной техники. Коридор, ведущий в пещеру, превратился в насыпь, пересекавшую пространство от стены до стены и уходившую в темное отверстие в дальнем конце подземелья. Насыпь – точнее, дамба, мощенная большими плитами песчаника, – сохранилась неплохо для старинного сооружения; плиты ее потрескались, в швах между ними и в разломах светился лишайник, но в общем и целом эта дорога была широкой и прямой.

В самой ее середине, изогнувшись горбом на плоских камнях, маячила бронированная гусеница. Перед ней застыл знакомый угловатый корпус, уже лишенный ног; нагрудную пластину Контактера сжимали гибкие, длинные, покрытые чешуей щупальца. Пленивший его монстр прикрывался Контактером как щитом, выставив наружу горб со стволами метателей плазмы. И эти стволы глядели прямо Ивару в лицо.

Его реакция в скафандре не уступала стремительности боевого робота. Мозг еще не успел осознать грозившей опасности, как мышцы скоба, повиновавшиеся инстинкту, швырнули Тревельяна за край насыпи. Одновременно с этим движением лазерный луч скользнул под сводом пещеры, срезав оружие врага. Затем выстрелил трафор, и гусеница осела на каменные плиты.

– Сейчас добьем, – произнес Тревельян, поднимаясь. Он сделал несколько шагов, целясь из бластера, но вдруг хриплый вибрирующий голос заставил его остановиться.

– Н-не надо-о… н-не надо-о же-ечь огне-ем… я-аа хочу-у го-оворить…

Я! На альфа-хапторе и на любом другом языке это определяло не только разум, но личность с самосознанием. Робот, мыслящая машина или искусственный интеллект, не прошедший воспитательного цикла, свою индивидуальность не осознавали. «Я», прорвавшееся сквозь мучительные хрипы, принадлежало не электронному созданию, а существу. Возможно, такому же призраку, как заключенный в кристалле командор.

Тревельян опустил излучатель, но оружие трафора все еще глядело на странную тварь. Трафор обошел ее сбоку и в любой момент мог разрезать пополам.

«Кто говорит с нами?..» – мелькнуло у Ивара в голове. Конечно, не робот-гусеница; она послужила лишь передаточным звеном, через которое некто более разумный добрался до блоков памяти Контактера и его речевого центра. Последний орган был, видимо, поврежден – слова звучали хрипло и неотчетливо.

«Домен Гнилого Побега ближе, чем домен Фарданта, – напомнил командор. – Наш покойный чемодан сообщил об этом. Жаль, что его продырявили… Я успел к нему привязаться».

Кивнув, Тревельян опустился на плоскую плиту и молвил:

– Говори. Я слушаю.

– Ты, При-ишелец из Внешнего Мира-а… ты – жи-ивой?

– Вне всякого сомнения. А ты?

– Жи-ивой ча-астично. Отщепленна-ая мозговая ткань дру-угого существа… Фа-арданта…

Ивар отметил, что речь становится более внятной. Очевидно, его собеседник учился на ходу, используя Контактера как ретранслятор.

– Фардант, – произнес он, сложив руки на коленях. – Это имя мне знакомо. Не знал, что Фардант способен размножаться. Другие владыки – Матайма, Дазз и Тер Абанта Крора – тоже его отщепленная мозговая ткань?

– Н-нет. Только я.

– Значит, ты – Гнилой Побег.

– Это-о… это-о… – Завывания невидимого собеседника смолкли; похоже, он искал нужный термин в альфа-хапторе. Наконец послышалось: – Это позорное прозвище, Пришелец! Фардант, Матайма и другие носят древние имена. Так звали сотворивших их, отдавших им свои плоть и разум в эпоху битвы с Великим Врагом… А я – отщепленный! Отщепенец, изгой… Зови меня Изгоем, если не хочешь умереть!

Далекая и очень слабая ментальная волна коснулась разума Тревельяна. Кажется, этот Гнилой Побег, желавший, чтобы его называли Изгоем, сильно гневался. Да что там гневался – он был разъярен!

– Кто говорит о смерти? – промолвил Ивар, стараясь излучить максимум дружелюбия. – Ты не стрелял по моему кораблю, а ваши с Фардантом споры меня не касаются. Раса, к которой я принадлежу, не вмешивается в чужие конфликты. У тебя и у меня нет оснований, чтобы враждовать. Я не питаю вражды даже к Тер Абанте Кроре.

– Тогда зачем ты здесь? Почему не улетаешь?

Это был щекотливый вопрос. Признаваться, что он не может покинуть планету и нуждается в помощи, Ивару не хотелось. Рано или поздно такое признание будет сделано, но не сейчас. Гнилой Побег, убийца Контактера, симпатий ему не внушал.

Из всех вариантов ответа он выбрал самый нейтральный:

– Мне любопытно.

– Ло-ожь! – прогремел гневный вопль. – Ло-ожь!

«Этот Стручок не жалеет глотку чемодана, – заметил командор. – Мерзкий тип! Однако стоит его послушать. Он помянул Великого Врага… Это кто же такой?»

«Выяснится со временем». – Ивар потер висок, отметив, что концепция лжи Побегу знакома. Затем он произнес на альфа-хапторе: – Ложь или правда, не тебе судить. Ты ничего обо мне не знаешь.

– Знаю! Знаю! Хрр… – Слова вылетели с яростным хрипом. – Твой аппарат поврежден сокрушителями Кроры… ты не можешь покинуть наш мир… ты его пленник! И ты отправился к Фарданту!

– Какое до этого дело Изгою? Здесь не твой домен, и я иду, куда хочу. К Фарданту, Матайме или Даззу… Только не к тебе.

– Ко мне, Пришелец, ко мне! Ты будешь пойман моими отпрысками и приведен ко мне – скоро, скоро! И здесь ты останешься навсегда!

– Тебе что-то нужно? – Тревельян прищурился, подумав о возможности поторговаться. – Что-то такое, что я могу тебе дать?

– Ничего, Пришедший из Пустоты, мне не нужно ничего. Нужно Фарданту, да поглотит его Великий Враг! Для меня ты – прах и пыль, а для Фарданта – последняя надежда. Недостающее звено! И потому он тебя не получит.

«Этот малый сильно не любит родителя, – пробормотал командор. – Такое и у нас бывает. А вот дроми, жабы чертовы, родителя как бога почитают! Хотя детишек в семействе сотни две».

– Значит, тобою движет ненависть, – промолвил Тревельян. – Ты собираешься меня пленить и думаешь, что это касается только тебя и Фарданта. Это, Изгой, узкий взгляд на проблему! А широкий таков: ваш мир против нашего. Я прилетел на малом, почти безоружном корабле, но есть у нас и такие, что превратят твою планету в облако плазмы. Мой народ, как было сказано, в чужие конфликты не лезет, но обид не прощает. Обидишь меня – расплатишься жизнью!

Плоский корпус Контактера приподнялся в хватке щупалец и грохнул о камни.

– Ты снова лжешь, Пришелец! Когда-то в этом мире обитали миллиарды, десятки миллиардов… слишком много, чтобы беспокоиться об одном ничтожном существе. У вас, уверен, так же. Ради тебя не пришлют корабль, ибо ты ничтожен и никому не нужен. Я сделаю с тобой что захочу.

Ноздри Тревельяна гневно расширились. Он встал, вскинул лазер и произнес:

– Верно тебя назвали Гнилым Побегом! Повторю еще раз: ты ничего обо мне не знаешь, ты не измерил ни величия моего, ни ничтожности, и ты не ведаешь, в чем сила моей расы и какова она. Вдруг ты столкнулся с тем самым Великим Врагом, с которым бились твои предки?

Лазерный луч разрезал гусеницу. Щупальца, что обхватили Контактера, бессильно повисли, и его корпус с грохотом рухнул на камни.