Небесный король - Эфирный оборотень. Покровители

Глава восьмая. «Гризов в ящике»

Воспользовавшись заминкой, Костян развернул джип и погнал в обратном направлении. Но не успел он преодолеть и ста метров как новый снаряд просвистел над ними и ударился в дом справа. На этот раз «Хаммер» на полном ходу проскочил сквозь облако пыли за несколько секунд до того как дом рухнул, образовав очередной завал на улице.

Американские танкисты открыли непрерывный огонь по уходящему джипу. Они не могли поверить, что кто-то наберется наглости захватить «Хаммер» и атаковать на нем их блокпост. В обычной партизанской войне арабы, а их сейчас наверняка принимали за солдат Саддама, использовали бомбы и гранаты, подрывая себя и американцев заодно. Технику они недолюбливали, предпочитая пользоваться максимум «Калашами». Поэтому злость танкистов не знала границ, — эти арабы все еще смеют им сопротивляться. Им, победителям в игре, уже много месяцев назад захватившим Ирак целиком. Все другие народы, которые раньше американцам приходилось оккупировать, обычно сдаются. А эти…

Добравшись до перекрестка, Костян свернул налево и погнал в обход. Едва он вошел в поворот, как на вершине завала, лязгая гусеницами, показался «Абрамс», и сходу выпустил по беглецам третий снаряд, который угодил в угол дома на перекрестке. Раздался мощный врыв, но джип с русскими был уже на соседней улице.

— Командир, — крикнул Коля Быстрый оглянувшись назад, — сильно назойливые ребята у нас на хвосте. Может, я спрыгну и приторможу гранатой?

— Сиди спокойно, успеем, — не оборачиваясь, ответил старшой, — тут уже недалеко осталось. А второй раненый нам не нужен.

Коля Быстрый, казалось, смирился с тем, что ему не дадут закидать американский танк гранатой, и стал смотреть, как и все, вперед. А впереди был очередной перекресток, и к счастью американских блокпостов на нем не было. Правда, там полыхало зарево, и было много народа. Даже слишком много, для такого часа в оккупированном Багдаде. Подскочив к перекрестку, бойцы разобрались, в чем дело. Горел большой жилой дом. Часть народа спасала соседей, часть растаскивала под шумок чужое имущество. Гризову захотелось вмешаться, но, когда у тебя за спиной висит американский танк, уже не до мародеров.

Увидев подъезжающий джип и услышав взрывы на соседней улице, арабы расступились, давая проехать машине оккупантов. Хотя многие и грозили кулаками, но никто не стрелял и камнями не кидал в бронемашину. Джип проехал, снова свернул налево, и людское море за ними сомкнулось. Это было хорошо, американцы не будут давить мирных граждан, даже в погоне. Демократия. «Хотя, кто их знает, подумал Гризов, сейчас они могут и придавить, не задумываясь, десяток другой арабов во имя демократии в Америке».

Проехав пожарище, Костян снова втопил педаль газа в пол, благо дальше дорога была лучше, а танк действительно завяз на подъезде к перекрестку. Джип катил сейчас по дороге параллельной той, где они повстречали разъезд американских морпехов. Кварталы здесь почти не пострадали от бомбардировок и обстрелов. Многие дома стояли целехонькие, как будто и не было никакой войны. Гризов прикинул, что они уже должны были преодолеть три квартала, и скоро их ждало спасительное посольство России.

Неожиданно, не доезжая ста метров до очередного перекрестка, Костян притормозил джип и заехал во двор невысокого трехэтажного здания с выбитыми стеклами, казавшегося пустым. Этот дом выглядел хуже всех, что находились рядом. В таком месте вряд ли могло быть расквартировано российское посольство в Багдаде, решил журналист. Впрочем, старшему виднее.

«Хаммер» заехал в пустынный двор. Углубился в короткую улочку из деревянных сараев и гаражей, петлявшую словно река. Уткнувшись через некоторое время носом в глиняную стену джип замер. Костян выключил мотор и вылез наружу.

Гризов сидел на месте, непонимающе озираясь по сторонам. Кругом одни сараи и полуразрушенные гаражи. Куда их завезли? Но, кроме него, никто не казался смущенным. Костян подошел к одному из гаражей, вынул ключ и отпер замок. Затем вернулся за руль и завел махину внутрь.

— Берем раненого и вылезаем. Быстрее.

Бойцы вылезли из джипа, закрыли ворота. В гараже царил полумрак. Теперь приметный американский «Хаммер» исчез с улицы. Это хорошо. Но, мог кто-нибудь, и настучать из случайных свидетелей, хотя дом и казался необитаемым. Впрочем, бойцов непонятного назначения это не смущало вовсе. Они четко знали, что делать и куда идти. Не знал этого только Гризов, который шел в слепую.

Тем временем Костян включил фонарик, пробрался между пустыми бочками, заполнявшими половину гаража, нащупал что-то и к удивлению Гризова открыл потайной лаз, уводящий вниз. «Опять под землю, с грустью подумал Антон, которому уже порядком осточертело ползать по всяким норам. Но в данное время в Багдаде гораздо спокойнее было под землей, чем на земле». Поэтому он молча последовал за своими спутниками по узкой лесенке.

Первым в проеме исчез Костян с фонариком, затем туда осторожно опустили раненого под руки с Голуазом. Четвертым спустился Гризов, который успел заметить, как Коля Быстрый облил «Хаммер» бензином и примотал гранату к воротам, на тот случай, если кто-нибудь задумает посмотреть, что находится в этом гараже. Спускаясь последним, он закрыл за собой отлично замаскированный лаз, который снаружи не должны были найти даже в том случае, если в гараже произойдет взрыв или пожар.

Этот лаз был почти вдвое ниже, чем тот, по которому группа выбиралась из подземелья отеля «Мухафаз», поэтому журналисту пришлось идти согнувшись. Но тяжелее всего, конечно, приходилось Голуазу, который тащил на себе раненого. Впрочем, Антон уже начал привыкать. Временами ему казалось, что весь Багдад должен быть опутан подземельями, оставшимися еще со времен древних падишахов, эмиров и халифов. Что к каждому дому в Багдаде можно подобраться через подземный ход и выйти тем же путем. И что об этих подземельях обязательно все знают агенты ФСБ или ГРУ и уж точно все знает Костян со товарищи. А потому можно не беспокоится и спокойно идти, куда поведут, ибо тебя спасают.

Но, когда метров через пятьсот, они уже оказались на месте, Гризов даже едва не разочаровался в багдадских подземельях. Отряд прошел через три, как оказалось Антону, бронированные двери и оказался во вполне обжитом подвале, заставленном картонными коробками.

Получалось, что они дошли только до соседней улицы. На вопросительный взгляд Антона старшой группы только утвердительно кивнул:

— Мы на месте.

Один за другим, они поднялись из подвала, оказавшись в уютной и просторной комнате, на первом этаже. Здесь стояли два дивана, длинный стол и кресла вокруг. Походило на гостиную. Гризов, не спрашивая разрешения, рухнул на диван и вытянул ноги. Как никак на дворе стояла уже глубокая ночь.

В этот момент в комнату, услышав шум, вошел полковник Губанов. Он был в военной форме, но китель расстегнут, словно собирался отходить ко сну. Не слишком удивившись появлению здесь своих подопечных, Губанов быстро оглядел состав группы и приказал:

— Раненого в операционную, остальные отдыхать, — обернулся к Гризову, — а ты пока посиди здесь, отдохни в одиночестве. Надо посовещаться, что с тобой делать дальше.

Получалось, что самого Гризова уже никто ни о чем не спрашивал. Нет, в другое время и в другом месте, он, конечно бы, еще покачал права. Но сейчас был измотан приключениям и просто хотел спать. А потому не стал возражать Губанову.

Кода раненого увели, и Антон остался в комнате один, то услышал звон бокалов из соседнего помещения. «Значит, точно посольство, удовлетворенно подумал журналист, можно спать спокойно. Сюда никто не сунется». И, незаметно для себя, провалился в глубокий сон.

Проснулся он от толчка в плечо. Это был Голуаз.

— Эй, Тоха, вставай. Иди, перекуси и собирайся.

— Куда? — не понимая о чем речь, уточнил Гризов.

— Домой. Старшой расскажет.

Гризов поднялся, взял футляр с камерой, и пошел за широкоплечим Голуазом на второй этаж. Там, в маленькой столовой, уже расположились все бойцы отряда особого назначения, кроме раненого Ивана Петровича. Они с радостным хрумканьем уплетали стоявшую на столе родную картошку, любимое кушанье индейцев, заедая ее жареным мясом из посольского обеда.

— Садись, коллега, перекуси на дорожку, — предложил ему Костян, указав на свободную тарелку, — а то на обратном пути лететь тебе долго, а бизнес-класс не предусмотрен. Точнее вообще никакой класс не предусмотрен. Багажу не полагается.

— Это как, багажу? — удивился и слегка обиделся Антон, — вы, что в ящике меня будете из страны вывозить? Предупреждаю, — я не привычный, задохнуться могу.

— Если понадобится, то и в ящике, — оскалил зубы Костян, — но не боись, пеленать не будем. Полетишь белым человеком спецрейсом на транспортнике. Правда, в багажном отсеке. Так что извини, еды там тебе не заготовили. Времени не хватило. Но жизнь, сам понимаешь, дороже.

Гризов сел на крайний стул и принялся за картошку с мясом. Оголодавший желудок радостно откликнулся на это событие.

— Расскажи поподробнее, чего куда, — попросил он Костяна.

— Через двадцать минут наши дипломаты отбывают на встречу с американским военным командованием, обсудить кое-какие делишки местного масштаба. А по дороге заедут на аэродром, чтобы отправить спецрейсом срочную дипломатическую почту. Такая почта возится в ящиках, которые не проверяются, так что про способ транспортировки тела ты угадал.

— Какого тела? — насупился Гризов.

— Твоего брат. Но, не боись, как и говорил, в ящике тебя только погрузят на самолет. А там пилоты сразу распакуют. Они уже в курсе. Так что, как перекусишь, иди в соседнюю комнату и готовься к упаковке. Потерпишь всего минут двадцать, пока довезем.

— У меня теперь кусок в горло не лезет, — признался Антон, — я лучше сразу пойду.

— Это напрасно, есть надо уметь в любых условиях. Вон видишь, как мы нагружаемся перед броском. Но, впрочем. Как хочешь. Дело твое.

— А вы потом куда, — уточнил Антон, — ну, после того, как от тела избавитесь?

— А вот это, брат, — пояснил Костян, мгновенно став серьезным, — уже не твоего ума дело. Да и нас ты не видел. Приснилось все тебе, понял?

Через двадцать минут журналист Антон Гризов, как последний хомяк, обмотанный соломой, лежал внутри огромного ящика и дышал через просверленную в крышке дырочку. Хомяк был ничего такой, килограмм на сто. Опломбированный десятком печатей «Ящик с дипломатической почтой» находился в багажнике одного из тех самых джипов NISSAN Patrol, с которыми Гризов летел вместе на военно-транспортном самолете в Ирак. Теперь, на одном из этих джипов он начал путь обратно на родину, так и не сумев собрать информации на репортаж. Хотя, это как посмотреть. Сенсационный репортаж лежал здесь же с ним, в кожаном футляре с надписью «Никон», но Антону, отчего то было не так весело. Ему хотелось еще немного побыть в Ираке, чтобы накопать экстремальной информации. Чтобы американцы его надолго запомнили, хотя, Гризов не верил, что они его уже забыли. Иначе он не лежал бы сейчас упакованный в ящик и не напоминал себе китайскую вазу династии Мин, которую потряхивает на ухабах.

Выезжали двумя машинами, как предупредил его Костян. На первой дипломаты с пропусками, на второй все бойцы и ящик с Гризовым в багажнике. Иногда Костян, который на этот раз был не за рулем, перегибался через заднее сиденье и тихонько постукивал по ящику, вопрошая:

— Эй, журналист, ты еще жив?

На что Гризов отвечал злобным мычанием мумии фараона, которой не дали доспать пару сотен лет. Но Костян на этом успокаивался, и машина катила себе дальше по Багдадским улицам сквозь все блокпосты американцев, охраняемая дипломатическими пропусками.

Ехали так довольно долго, больше часа, и Антон уже окончательно решил, что операция удалась, и стал подремывать, впадая в забытье от нехватки воздуха, как вдруг впереди раздался мощный взрыв. Он был такой силы, что тряхануло даже машину, в которой ехал Гризов. Грешным делом, Антон решил, что кто-то впереди подорвался на мине. К счастью это пока были не они. Вслед за этим раздался новый взрыв. Похоже, что кого-то обстреливали.

— Эй, что там происходит? — замычал Антон, но его никто не слышал.

— Вперед! — заорал вдруг Костян, — Давай газу, Голуаз, а то подорвут к чертям.

Антон ощутил, как взвыл мощный мотор. NISSAN Patrol, резко вильнув вправо, объехал какое-то препятствие и понесся вперед. Затем раздался треск, так, словно бы машина проломила своим корпусом заградительный шлагбаум. Ей вслед застучали автоматные очереди, а потом загудела и пулеметная. Несколько патронов звонко ударило в корпус джипа, где-то совсем рядом с багажником, в котором лежал беззащитный Гризов. Одна пуля расщепила даже край ящика. «Е-мое, думал в этот момент журналист, какая глупая смерть. Лучше бы уж с автоматом в руке на передовой».

Но выбирать не приходилось. NISSAN Patrol на всех парах уходил от невидимой Гризову погони. Канонада постепенно осталась позади. Взрывы неизвестной породы прекратились. Пули перестали со звоном шлепать по обшивке кузова, каждый раз вызывая еканье сердца у запертого в ящике журналиста. Зато в салоне стали разговорчивее, хотя в течение добрых двадцати минут Антон слышал только отборный русский мат. Но, в конце концов, он прекратился, и в наступившей тишине кто-то, кажется Голуаз, спросил:

— Куда теперь, старшой?

Костян долго молчал, прежде чем ответить.

— Гони на север, к выезду из города. Будем выполнять приказ, во что бы то ни стало.

— Понял.

Так прошло еще минут десять. Антон понял, что операция его вывоза из страны пошла не по плану, и попытался освободиться из ящика, напомнив о себе глухими ударами в стенку и криком «Откройте, задыхаюсь!». Но все было бесполезно. Обернувшись к нему, Костян сказал со злобой:

— Да заткнись ты, не до тебя сейчас.

Гризову ничего не оставалось, как последовать совету. Когда, примерно еще через полчаса, машина остановилась, и багажник открылся, Антон не поверил своему счастью. Журналист был изможден долгим заточением в ящике, поэтому, когда его открыли, от нахлынувшего знойного воздуха, который показался ему чистым кислородом, у Антона закружилась голова. Минут через пять он пришел в себя и осмотрелся.

NISSAN Patrol с несколькими пулевыми отверстиями в бортах и разбитым ветровым стеклом, стоял в сарае какой-то богом забытой фермы на северной окраине Багдада. Об этом Гризов узнал от Костяна, который волком смотрел на журналиста, но, тем не менее, рассказал тому, что случилось.

По дороге, на подъезде к самому аэродрому на дипломатический конвой было совершено нападение. Точнее два нападения, одно за другим. Сначала это были люди одетые в гражданскую одежду иракцев. С виду арабы. Но, судя по владению оружием и слаженности действий, это был американский спецназ. Арабская одежда понадобилась для случайных свидетелей, от возникновения которых сколько не предусматривай, не убережешься.

— Первое нападение произошло, когда конвой уже приблизился к аэродрому. Всего за пару кварталов до места назначения. Остановились на пару минут у американского блокпоста на въезде в зону, — рассказывал Костян, нервно затягиваясь сигаретой, — И тут какой-то мужик на тротуаре, переодетый арабом, выскочил из-за своего лотка с пирожками, и метнул сверток под первый джип с дипломатами. Оказалось — бомба. NISSAN Patrol взлетел на воздух. Все дипломаты погибли. Нас чудом не задело.

Гризов бросил взгляд на пулевые отверстия.

— Ну, я вижу, что со всех сторон повылазили парни с «Калашниками». Хана, думаю, плану отправки журналиста. Командую «Газу!» и мы начинаем выбираться из положения. Сносим шлагбаум и в запретную зону, на север. По нам жарят из автоматов, да к счастью джипы бронированные. Из мелкашки не возьмешь.

Костян докурил и затоптал окурок в песчаную почву.

— Но тут вдруг, поняли они, что отрываемся мы и забыли про конспирацию. Видать, очень крепко тебя стереть в порошок хотят. Так крепко, что к переодетым арабам вдруг подключилось американское охранение. С «Хаммера» по нам жахнули из крупняка. Только стекло и спасло от первой очереди, а от второй уже увернулись. Спасибо Голуазу, рулил хорошо.

Стоявший чуть поодаль Голуаз, кисло усмехнулся и пнул ногой покрышку изрешеченного джипа.

— Были там еще два танка, — сообщил Костян, — Но не успели подключиться, ушли мы.

— И что теперь делать? — задал Антон своевременный вопрос, — как же я домой доберусь?

Теперь усмехнулся Костян. Обхватил себя руками.

— Вот я и думаю, что же нам с тобой делать? Таскаемся с тобой, как с писаной торбой, уже второй день. Народу положили кучу, времени потеряли массу, а у нас, между прочим, дело есть срочное, от которого ты нас крупно отвлекаешь.

Костян замолк. Гризов тоже не нарушал возникшей тишины.

— Понимаешь, — продолжал старшой, — Я, конечно, могу отправить тебя домой пешком. Но, один отсюда ты вряд ли дойдешь. Далековато. А я в душе добрый. Так что, считай, тебе повезло. У тебя еще есть шанс вернуться домой. Русские на войне своих не бросают. Пойдешь с нами до конца.

Антон остолбенел от услышанного. Судя по всему, эти ребята не собирались возвращаться в посольство и тем более на аэродром, а ничего, кроме спецрейсов отсюда не вылетало. Как никак, страна была оккупирована захватчиками.

— И куда вы идете?

Старшой загадочно улыбнулся.

— Ирак велик! Большего сказать не могу. Но обещаю, что тебе придется быстро бегать, мало есть, терпеть зной, жажду и голод, и часто сталкиваться с американскими солдатами, которые будут стараться тебя убить, пока не убьют.

Гризов покачал головой.

— А написать об этом, если выживем, я потом смогу?

— Конечно, нет. Но, если выживешь, это уже будет для тебя незабываемым приключением. Будет, что вспомнить на свалке. Считай, что ты участвуешь в Сафари, только в роли дичи.

— Незавидная роль, — сказал журналист, — но, как я понимаю, выбора у меня нет?

— Почему. Я же сказал, можешь вернуться домой пешком. Но, никто кроме нас тебе здесь не поможет. Всех остальных журналистов уже эвакуировали на том самом рейсе, на который ты опоздал. Больше рейсов нет. Все билеты проданы. Остался последний, — в один конец.

Гризов крепко задумался. Вся его дальнейшая жизнь в настоящий момент зависела от этого решения. Либо назад, в город, неизвестно к чему, либо вперед, в шпионскую авантюру также с неизвестным исходом. Впрочем, выбора, как ни крути, особого не было. Сдаваться американцам было бессмысленно, все равно убьют. А в одиночку прорываться в посольство через патрули картелей было, конечно, смело, но глупо. Как ни крути, а начиналась игра со смертью. Зато исполнилось тайное желание подсобрать экстремального материала с риском для жизни.

— Ладно, — принял решение Антон, — беру билет в один конец.

Костян кивнул, мол, «а что тебе остается», и крикнул стоявшему в стороне Коле Быстрому.

— Уважаемый, расскажи новому члену команды, основную диспозицию, а я пока осмотрюсь.

С этими словами Костян достал из-за пазухи небольшой серый пистолет странного вида, взвел затвор, и выскользнул за ворота.

Коля Быстрый подвел Гризова к джипу и открыл широкую дверь багажника. К удивлению журналиста тот был загружен почти до верху, какими-то ящиками непонятного назначения. Как здесь поместился еще и ящик с журналистом, Гризову было совсем не понятно. Поверх ящиков лежало несколько набитых сумок и рюкзаков. Во время обстрела пара из них пострадала.

Коля чертыхнулся, увидев это, но потом подтянул к себе одну из целых сумок. Внутри оказался миникомпьютер, спутниковый телефон и походная карта. Увидев все это в целости, Коля успокоился. Похоже, пули повредили менее ценную поклажу. Коля развернул карту, которая, само собой, оказалась подробной двухкилометровой картой Ирака и, ткнув пальцем в Багдад, начла вводный инструктаж.

— Как ты уже догадался коллега, мы не совсем журналисты. Мы спецназовцы. Куда и зачем идем, знать тебе не надо. Ну да, со временем, даст Бог, сам увидишь, если живой будешь.

Гризов кисло усмехнулся, чтобы поддержать разговор.

— Короче, Ирак, — вещал Коля Быстрый, — на местном наречии Джумухурия аль-Иракия. Площадь — четыреста сорок четыре тысячи квадратных километров. Большая часть — месопотамская низменность. На севере и северо-востоке хребты армянских и Иранских нагорий, высоты до трех тысяч шестисот метров. Холмистая равнина Эль-Джазира, в переводе «остров», расположена на междуречье Тигра и Евфрата, к северу от древних городов Самарра и Хит. Кстати, чтоб ты знал: Аль-Ирак, по-арабски означает «речной откос». Местами равнинный характер местности нарушается невысокими горами. На востоке страны вытянуты хребты Макхуль и Хамрин, а на северо-западе более высокие горы Синджар В целом преобладают степи, пустыни, полупустыни. Вдоль рек — оазисы, плодородные долины.

— Надеюсь, — перебил его Гризов, — мы пойдем по долинам?

— Конечно, нет. Там слишком людно, — ответил Коля, — Тебя там будут искать, прежде всего. Да и сами американцы предпочитают долины. Так что идем на юг. А это все я тебе так рассказываю, для ясности. Чтоб знал географию района.

«Еще один экскурсовод нашелся, подумал Гризов». А Коля тем временем перевел указательный палец по карте чуть выше Багдада.

— На северо-востоке в Иранском нагорье расположена высочайшая точка Ирака, гора Хад-жи-Ибрахим, — три тысячи шестьсот семь метров. На нее мы подниматься не будем. Хотя в нашем деле гарантировать ничего нельзя.

Последние слова Коля добавил, увидев в глазах Гризова немой вопрос.

— Так, идем дальше, — пробормотал он себе под нос, — На севере Ирака, под Мосулом, находятся развалины столицы Ассирийского царства — древней Ниневии. Там же, в северной части страны, над которой уже несколько лет, еще до начала этой войны, хозяйничают английские и американские самолеты, имеются развалины и других ассирийских городов. Южнее Мосула, — уникальный город аль-Хадр, возведенный в первом веке до нашей эры.

— А на кой черт мне все это знать? — удивился Гризов, раздраженный странным для военных заходом, — Книжки я и сам люблю читать. Вы, вообще, десантники, или кучка сбрендивших любителей древностей? Или вы, ребята, гробокопатели, а? Лучше бы оружие мне дали.

Коля Быстрый на секунду напрягся, но потом неожиданно хохотнул и добродушно хлопнул Гризова по плечу.

— А ведь ты прав. Это меня занесло по старой привычке. Я на эту кухню попал как раз из экскурсоводов. Востоком занимался. Люблю, знаешь, поговорить о всяких древностях, хлебом не корми.

— Это я заметил, — кивнул Гризов, — ночью в музее. А еще ты любишь пострелять в американцев. Это я тоже заметил.

— И тут ты прав.

— Ну, что, исторический инструктаж закончен? — поинтересовался Антон.

— Не совсем. Теперь о главном. Нам предстоит кое-что разыскать. Нас было четверо. У каждого свои функции. Иван Петрович у нас выбыл по твоей милости, так что ты и понесешь его вес и постараешься его заменить.

— А кем он был? — уточнил Гризов, — если поваром, то вам крупно не повезло. Я не умею готовить.

— Он был снайпером, — сказал Коля Быстрый, перебрасывая один из рюкзаков с вещами Гризову, — Я это тебе не таясь, рассказываю, чтоб ты знал. Без обид. Если нас прижмут к стенке, то мы тебя убьем сами. Ну, это ты, я думаю, мозгом понимаешь.

— Мозгом то понимаю, — согласился Гризов, — но вот телом пока не догоняю.

— Даст Бог, и не догонишь, — закончил инструктаж Коля.

В этот момент дверь отворилась, и на пороге возник Костян с пистолетом в руке.

— Все тихо пока, — сообщил он, — всем разобрать вещи, подготовится к ночному броску и спать пока. Как солнце сядет, выдвигаемся.