Небесная Секира

Глава 5. Крушение Рана Риорды

Боги хранили Равновесие Мира. Все боги, и темные, и светлые, ибо в ином случае воцарившийся хаос мог поглотить и тех, и других. Случалось, боги свирепо бились друг с другом, а враждовали они постоянно - ведь невозможен союз и согласие сил света и тьмы, добра и зла, творения и разрушения, любви и ненависти. Но битвы те, борьба и вражда были присущи миру испокон веков, ибо не может быть света без тьмы и добра без зла. Сражались боги, темные и светлые, но Равновесия не нарушали; и даже, в промежутках меж своими боями, старались поддержать его, укрепляя по мере сил земную твердь и хрустальный купол небес. Один, сотворив исполинов невиданной мощи, подпирал их плечами горные хребты; другой гигантским змеем обвивался вокруг мира, противоборствуя огню, распиравшему его изнутри; третий выплескивал в океан потоки лавы - застывая, они превращались в прочные основания островов и континентов; четвертый же плел частую сеть из звездных лучей, чтоб огромные глыбы камня и льда, кружившие в пространстве, не упали на землю и не раскололи ее диск до самого предвечного пламени.

Но и боги ошибаются!

Быть может, дрогнул один из исполинов, поддерживающих земной круг; покачнулся, не вынеся тяжести гор и скал, равнин и лесов, и бесчисленных тварей, обитавших в них, и городов, каменных стен и башен, что нагромоздили люди. Дрогнул исполин, треснула земля, океан прихлынул к восточным материкам, отхлынул от западных, рухнули горные хребты, рассыпались в прах прибрежные утесы, взревели, пробуждаясь, вулканы…

Быть может, гигантский змей не удержал внутренний огонь, и чудовищные языка пламени вырвались из бездны, сожгли леса, испарили моря м озера, расплавили камень на океанском дне. И начали погружаться в кипящую воду острова и континенты, стали раскалываться на части, и каждая из них существовала теперь сама по себе: одни канули в огненную пропасть, другие, встав ребром, превратились в горы. А потом рухнули, уничтожив все живое каменным градом…

Быть может, перестаралось божество, игравшее с расплавленной багровой лавой. Хлынули ее потоки из жерл сотен и сотен огнедышащих гор, взмыли в небеса столбы черного дыма, застлали солнце, звезды и луну, и наступила ночь. Беззвездная ночь, ночь без светил, во тьме которой метались четыре ветра, южный и северный, западный и восточный; все - одинаково обжигающие, палящие, жаркие. И пели те ветры похоронную песнь и над погружавшейся в море землей атлантов, и над островами пиктов, их врагов…

Быть может, сеть из звездных лучей оказалась непрочной, и некая глыба из мировых пространств, прорвав ее, свалилась на землю, ударила так, как бьет острие копья, ломая кости и пронзая плоть. От того удара всколыхнулся океан и пошел войной на сушу, гоня друг за другом огромные волны, слизывая почву с лесами и травами, разрушая горы, обращая в руины города, прорываясь руслами рек в середину просторных континентов. И там, где высились горные пики, расплескались моря; там, где была степь, поднялись прибрежные утесы; там, где зеленели леса, легли безжизненные пески пустыни. А благословенная Атлантида и острова пиктов, лежавшие в Западном океане, и вовсе исчезли с лица мира.

Так ли то было или иначе, но Великая Катастрофа свершилась; воды Первого Потопа скрыли то, что надлежало скрыть, разрушили то, что полагалось разрушить. Рухнула мощь великих древних держав, исчезли их города и сами их род и племя, но люди сохранились - из тех, обитавших на обширном Туранском материке, кто сумел избежать гибели в бушующих водах рек и в огненных потоках лавы, кто не попал под тяжкий камнепад и тучи горячего пепла, кто не провалился в трещины, не сгорел, не утонул, не задохнулся. Но не только на огромном континенте Турана спаслись остатки человечества допотопной эры; был еще и материк в южных морях, называемый Му и населенный неведомой людям расой. Были еще и корабли; большинство из них разбились о скалы либо исчезли в разгневанном океане, но немногие смогли удержаться на плаву и, когда ярость стихий пошла на убыль, добрались до берега.

Когда грянул час Великой Катастрофы, Рана Риорда, Небесная Секира, находилась на вершине Айи, в святилище, что было построено там после смерти Отца Гидаллы, пророка и прародителя. Лежала Рана Риорда на алтаре из белого камня, вырезанного в форме большой колыбели, и дремала, объятая сном. Лезвие ее пропиталось кровью тысяч и тысяч погибших, и дух ее насытился на многие годы вперед; и не было нужды везти ее на восточный материк для новых битв, ибо там давно уже процветала могучая держава атлантов, поглотившая лучшие земли древних туранских королевств. Пикты, правда, не были окончательно усмирены, но даже этот упрямый народ не рисковал поднять оружие на Сынов Ветра и Моря; воины в волчьих мехах, с каменными топорами и копьями, лишь изредка тревожили границы новой могущественной империи потомков Гидаллы. И потому Рана Риорда могла отдохнуть.

Но вещий дар ее не спал, и за несколько лун до Катастрофы узрели ее хранители странные картины, мелькавшие на серебристом лезвии огромного топора. Видели они жуткий пожар, охвативший леса и степи; видели высокую волну, что надвигалась на берег из океанских глубин; видели вулканы с темными шапками дыма, выплескивающие багровую лаву; видели рухнувшие горы и землю, покрытую трещинами, из коих били фонтаны огня; видели, наконец, безбрежные воды на том месте, где лежала благословенная Атлантида.

И когда властителю ее было сказано об этих страшных предзнаменованиях, повелел он строить корабли и плыть на восток, в завоеванные туранские земли, а также на запад, где тоже лежал обширный и плодородный континент. О нем Сыны Четырех Ветров знали немногое, но надеялись узнать больше; а узнав - покорить. И долгие дни плыли суда от берегов Атлантиды на восход и закат солнца, возвращались обратно и вновь уходили, груженые людьми, скотом, зерном, металлами и всем, что можно сделать из металла. Ибо скот и зерно были нужны людям для пропитания, металл же давал им могущество и силу: клинки и серпы, плуги и топоры, молоты и якоря, чаши и блюда, украшения вельмож и пряжки на одежде простолюдинов - все, все это делали из металла, из жаркого золота и бледносияющего орихалка, из красной меди и прочной бронзы, из темного железа и гибкой стали.

Уходили корабли атлантов, но не могли увезти они всех богатств родной их земли - ни гор ее и равнин, ни щедрых полей и масличных рощ, ни виноградников, ни жилищ, храмов и крепостей, ни рудных залежей и копей, ни рассветов ее и закатов, ни дневного щедрого тепла, ни ночной прохлады. И потому некоторые из жителей оставались в домах своих: одни не верили мрачным пророчествам Рана Риорды, другие верили, но предпочитали погибнуть у своего порога, рядом с могилами предков. И властитель Атлантиды их не неволил: кто желал остаться, тот оставался.

Пришла грозная пора, наступил день божьего гнева - или божьего попущения? Впрочем, люди не задумывались над тем, ярость ли богов или их небрежность сотрясает землю; всяк в ужасе и страхе бежал куда-то, гонимый жаркими ветрами, подобный неразумной твари, ища убежища, спасения и тихого места, коего не было в тот миг нигде в мире. Сверкали молнии, гремел гром, ревели воды и пламя, рушились горы, и смерть смыкала черные крылья над теми, кто оставался на зыбкой земле.

От берегов же Атлантиды отплывали последние корабли, и судов, что направлялись в этот страшный час к востоку, было немалое число - половина тысячи или больше. Семьдесят из них двинулись в путь от подножия скалистой Айи, что стояла на оконечности атлантического материка, и везли те суда мужей и жен рода Южного Ветра, людей чистой крови, прямых потомков Кователя Гидаллы. Старшим же среди них являлся Таванна, хранитель Рана Риорды. И Небесная Секира была на корабле его, обернутая ради сохранности в драгоценные ткани, спрятанная в сундук, окованный цепями, протянутыми к самому корабельному килю. И потому Таванна не мог видеть ее лезвия и прочитать знаки грядущего.

А знаки те были мрачными и сулили беду.

Долго ждать ее не пришлось. Когда рухнула Атлантида в океанские глубины, чудовищные волны разошлись от гибнущего материка на все четыре стороны света и швырнули они флотилию Таванны не на восток, а на юг, к берегам жарких Черных Земель. Долго ураган нес корабли, разбросав их так, что потеряли они друг друга; когда же кончилась буря, то недосчитались кормчие многих судов. Семьдесят их было, но лишь тридцать сошлись вместе и, влекомые ветром, обогнули Черные Земли и понеслись затем на восток, в просторы Южного океана, к неведомам островам и континенту Му. Остальные сорок либо разбились о скалы, либо треснули и потонули, уступив ярости волн, либо попались в ловушку - течение-водоворот, носившее их по океану годами и десятилетиями. Судьба этих последних была ужасна, ибо их команды, вместо быстрой, приняли медленную смерть, высохнув под пылающим солнцем от голода и жажды. Такая участь суждена была и людям Таванны, и самому старейшему из потомков Гидаллы.

Небесная Секира не могла их спасти, ибо мошь ее исчерпалась в пророчествах. Да и что бы удалось ей сделать? Ее магия была магией смерти, не жизни; она умела убивать и побеждать, но не спасать, не сочувствовать, не сострадать гибнущим. И когда последний мореход распрощался с жизнью, Рана Риорда осталась одна на корабле мертвых, кружившем день за днем среди бурных вод Западного океана. Руки наследников Гидаллы больше не касались ее, не дарили ей силу, не вздымали в битве над полчищами врагов; медленно и неотвратимо Небесная Секира погружалась в забвение - среди кусков гниющей ткани, среди обломков досок, среди ржавеющих цепей, среди высохших мумий, наполнявших корабельные трюмы.

Прошло время, и она сама тоже стала мумией. Но странное и таинственное ее существование не походило на краткую жизнь людей, и потому Рана Риорда не сгинула, не погибла, не рассыпалась бурой ржавчиной. Забытая, потерпевшая крушение, она ждала - ждала, когда коснутся ее человеческие руки.

И до той поры корабль мертвого Таванны держался на воде и не уходил на дно морское.

Иранистан - жаркая земля, что протянулась полосой меж морем и пустыней. Пустыня та дика и бесприютна, и водятся в ней многие странные и хищные твари, весьма опасные для путника: рыжие львы, ядовитые змеи, злокозненные инкубы и песчаные духи. Отвратительнее же всех прочих великанши-гулы и великаны-кутрубы, что пожирают путешественников живьем либо творят над ними ужасные непотребства, еще худшие, чем смерть.

Что же касается моря, омывающего берег Иранистана, то зовется оно Вендийским, ибо к востоку за ним лежит богатая Вендия; к западу же - Зембабве и

Черные Королевства.

Хоть иранистанцы и признают власть одного владыки, но делятся на множество племен, из коих иные обитают в горах, или в пустыне, или на морском побережье. Одни из них - мирные феллахи, возделывающие землю, другие же - сущие разбойники, кочевники пустыни, что живут насилием и грабежом.

Но все они говорят на одном языке, сходном с туранским, и подобны друг другу обличьем: смуглые, черноволосые, с густыми бровями и зрачками словно камень агат; носы же их видом напоминают клюв коршуна. Нрав у кочевников горячий, обычаи воинственны, и посему в державах юга иранистанские наемники почитаются превосходными солдатами.

Аквилонский манускрипт "Правдивое и истинное описание краев чужедальних, лежащих на полдень и на восход солнца"