Не время для героев

Глава 1

1942 год, июль. Германия.

В небольшом лесу, раскинувшемся на берегу реки, затаились три человека. Они наблюдали за небольшой деревянной постройкой в сотне метров от них. На лавочке, возле её двери, восседал солдат фашистской Германии. Этого ни с кем не перепутаешь. Он курил, неспешно затягиваясь и посматривая куда-то в небо.

— Считают, что в безопасности, — проговорил один из наблюдателей, передавая бинокль следующему.

— Меня больше интересует, — прошептал другой, покусывая травинку, — что в этом домике. Он далековато от ближайших поселений находится. Может, склад какой? Как-никак прямо возле железной дороги.

— Всё может быть. Народу там — человек шесть. Вечером подберёмся ближе и выясним что к чему.

— Это верно, Санька, — кивнул солдат, опуская бинокль от глаз. — Выясним, что там, и после на подрыв моста. Шуму мы здесь всё равно наделаем, так хоть любопытство утолим.

— А может, и лишим этих гадов важной стратегической точки, — ехидно улыбнулся тот, кого назвали Саней.

— Ты варежку не разевай. Смотри, как охраняется! Вряд ли там что-то серьёзное.

— Для постройки чуть больше сарая подобный гарнизон — роскошь. А то, что расположение не самое лучшее, так кто его знает, для каких целей оно используется. Сам подумай, на фотографиях, что разведчики выдали, этот сарай вообще неприметен, он с землёй сливается. Чую я, не зря, ох, не зря он здесь стоит.

— Вечером узнаем, а пока отойдём подальше. Давайте за мной! — скомандовал старший.

Двое подчинённых отползли в глубь леса вслед за командиром.

Вечером, когда солнце стало уходить за горизонт, трое солдат советской армии стали подбираться к постройке. За последнее наблюдение никто оттуда не вышел. Равно как и движение в окнах прекратилось. Командир, чуя неладное, приказал разведать, что там происходит. Пленных брать лишь в том случае, если будет подобная возможность без риска для ранения одного из членов группы. В остальном же убивать каждого, не разбираясь, солдаты там или женщины с детьми. Всё одно — фашисты. Здесь война, а не вечер солидарности.

Просто забыть о постройке было нельзя — она находилась слишком близко к мосту. Когда оказались возле дома, заняли оговорённые места. Двое возле входа, один рядом с окном.

За стеной было тихо. Никаких шагов или голосов.

Солдат резко распахнул дверь и замер у входа. Внутри не было никого живого. Совсем никого. Но от того, что он там увидел, стало дурно. На полу в неестественных позах, изрезанные лезвиями, лежали фашисты. Пол был залит кровью, ковёр лежавший в центре, пропитался ею до последней ниточки.

— Иисус Христос! Что здесь произошло! — воскликнул командир, входя в помещение.

Внутри не было почти ничего. Столы, стулья, шкафы с продовольствием. Ничего важного, из-за чего стоило бы строить хибарку возле железной дороги.

— Не знаю, кто это сделал, — проговорил Саня, — но не сомневаюсь, кто бы это ни был — он наш союзник.

— Союзник? Он мясник какой-то! Тебя так порубают!

— Я — не они. Меня не за что, — огрызнулся Саня.

— А их за что? — спросил диверсант.

— Они в чужие государства вторгаются. Они нападают на других, а не мы.

— Но не так же! — разглядывал солдат изрезанные тела.

— Кровь стекает куда-то, — задумчиво поглядел на пол командир, — слишком мало её здесь для таких ранений.

Саня откинул коврик. Под ним оказался деревянный люк.

— Спуститесь, посмотрите что там. Только аккуратно, — отдал приказ командир.

На младшего сержанта стало больно смотреть. Он скис, побледнел. Не сказать, что был трус. Приказы никогда не обсуждал, но сейчас очень хотелось. Одно дело умереть, защищая Родину, и совершенно другое, вот так, изрезанным, в невзрачном домике.

Саня, не задумываясь ни на секунду, открыл крышку люка и спустился по железной лесенке вниз. Младший сержант последовал за ним.

Снизу раздался довольный присвист.

— Что там? — окликнул командир подчинённых, готовый спуститься вслед.

— Склад, — ответил Саня. — Не знаю, для чего он здесь, но боеприпасов целые ящики.

На территории Германии в последнее время взрывы гремели один за другим. Война. По-другому не могло быть.

Два грома, разрывающих перепонки, раздались в одном месте, уничтожив железнодорожный мост и склад боеприпасов. Лишь трое наблюдали за этим неимоверно красивым зрелищем. Когда обломки, вылетающие из огня, падают в реку. Обломки, символизирующие ещё один небольшой шаг к Великой Победе. Никто не знал, наступит ли она, но чем больше сделать шажков, тем ближе будет эта желанная Победа. Чем больше вера, чем больше отдача, тем ближе оно — поражение врага.

Война — это страшно, но когда тебя вынуждают взять в руки оружие, ты получаешь удовольствие от успеха. От неудачи противника. Потому что он пришёл к тебе, а не ты к нему. Потому что ты знаешь — правда за тобой.

Саня смотрел, как пепел и труха разносятся по воздуху, как пламя держится возле места взрыва, а мысли уносили в будущее. Он ждал время, когда сможет нанести очередной удар по врагу, когда вновь пустит клинки и навыки ассасина в бой. Он рождён в этой стране. Обязан и должен защищать её от всякого, кто посмеет ступить на её землю с оружием в руках.

1943 год, август. Германия.

Звуки выстрелов. Каменная крошка, сыплющаяся со стен, и ощущение безысходности. Младший сержант Тихомиров и его командир сидели возле стены, прижимая к груди автоматы. Патроны закончились. Боевой товарищ убит. Немцы вот-вот войдут в здание и возьмут в плен. Или убьют. Непонятно, что лучше.

Они были одеты в форму немецкой армии. Двое суток жили в городе, разведывая обстановку перед решающим ударом. Перед убийством одной из фигур на шахматной доске в партии, начавшейся в 41 году.

Где-то на первом этаже раздались шаги. Они сидели на пятом. Сначала хотели бежать, но командир понял, что занятие это бесполезное. Снаружи несколько десятков немцев. Они — советские солдаты — в их городе. Они не успели на встречу. Им не уйти из города живыми. Да что там… Даже из этого дома не уйти.

— Дмитрий Васильевич, — положил руку на плечо Саня, — нужно уходить…

Командир усмехнулся. Сколько всего они вместе прошли? Сколько проблем фрицам устроили? Уже не подчинённый. Друг.

Немцы преодолели первый этаж. Выстрелы прекратились. Теперь шорох шагов слышался отчётливо. Осторожно поднимаются. Не верят, гады, что нет больше патронов!

— Дмитрий Васильевич, — Саша сжал плечо рукой, с огнём в глазах нашёптывая слова — времени нет, я потом всё объясню. Спрячьтесь там, — указал солдат на соседнюю комнату, вам нельзя возле лестницы.

— Ты их голыми руками собираешься?

— Не важно. Я сомневался — и потерял друга, — он перевёл взгляд на мертвого сержанта, — больше сомневаться нельзя. Я позже объясню. Просто спрячьтесь и приготовитесь исполнять мои команды. Постараюсь вывести нас отсюда.

Командир не поверил. Думал, что тот сошёл с ума, но всё же исполнил просьбу. Немцы уже добрались до четвёртого, ещё чуть-чуть — и стволы автоматов уставятся на Саню. Он ждал врага, положив руки на клинки, висящие на поясе. Судя по шороху, их шестеро. Идут двумя группами. До смешного нерешительно продвигаются! Они же у себя в стране! На своей территории! На лице Сани появилась улыбка, в следующее мгновенье он скрылся. Спрятался. Так, что случайным взглядом и не заметишь.

Немцы, заметив, что на лестничной площадке никого нет, забежали, прижавшись к стенам возле дверей. Сейчас часть повернётся спинами, шаря прицелом автомата по комнатам. В одной из них командир. Нельзя торопиться. Нельзя медлить.

Клинки рассекли воздух и первый фашист, захрипев, упал на землю. Второй удар. Третий. Люди падали, не успевая осознать, кто нанёс смертельную рану. Клинки не останавливались, Саня делал молниеносный прыжок и наносил очередной удар. Ни один из противников не успел нацелить оружие на ассасина. Александр был быстрее немцев. Сталь меча была опаснее патронов, быстрее их. Клинку не нужен порох, ему нужна уверенная рука и холодный разум.

Саня спустился на этаж ниже. Там никого не было. Глупо. Но для Сани — на руку. Сможет выиграть время. Он вернулся к Дмитрию Васильевичу.

Командир выглянул из-за угла. Он смотрел на лежащих немцев, на клинки в руках друга и начинал понимать, откуда взялся мститель, сопровождающий их во всех заданиях. Чем чаще он видел изрезанные тела врага, тем больше верил в мистику, в призраков. Сейчас мститель стоял перед ним. Саня — человек, хладнокровно режущий врагов. Человек, способный уничтожить десяток настороженных немцев. Мистика.

— Да, — кивнул Саня, — это я их убивал. Нет времени объяснять. Выберемся — тогда. Если выберемся… Я привык отвечать лишь за свою спину, когда держу в руках клинки. Будет сложно, но попытаться стоит.

Командир нерешительно кивнул, пытаясь уложить в голове всё происходящее.

— Дом в окружении. Мечами здесь не помочь, — проговорил он. Нас расстреляют прежде, чем высунем нос.

— А на что нам автоматы? — спросил Саня, указывая на оружие мёртвых солдат. На лице играла самодовольная улыбка.

Саня с командиром по чердаку перебрались в другой подъезд. На улице было затишье. Немцы не слышали выстрелов, а значит, считали, что всё идёт по плану. Друзья оставили тело младшего сержанта в чужой квартире, на чужом полу. Они были на вражеской территории. Как бы ни было больно, но пришлось его оставить. Нужно было выбираться самим.

Забрали документы, чтобы доложить о кончине друга в командование. Если вернутся домой…

Времени было мало. Противник вскоре потерял терпение и вошёл в дом. На пятом этаже он обнаружил изрезанные тела военных. Раздались предупредительные выстрелы. Теперь все знали, что советские солдаты бежали. Ещё чуть-чуть, и дом окружат.

Когда раздался выстрел, командир выпрыгнул из окна первого этажа, но перед тем дождавшись, когда дозорный, убитый Саней, упадёт на землю.

Вокруг ни души. Все немцы находятся с той стороны дома. Возле входа в подъезд.

Фрицы поймут, какую досадную ошибку допустили, когда будет поздно. Когда два советских солдата смогут сбежать из города. Из немецкого города.

— И когда ты вспомнил? — спросил командир, когда Саня рассказал, откуда он умеет так обращаться с холодным оружием.

— В семнадцать. Незадолго до войны. Когда объявили о том, что на нас Германия напала — вызвался идти в диверсанты. Упрашивал, чтобы одного на задания пускали, но сказали, что нужна группа. Рассказать им о способностях не смог. Не был уверен, что, узнав, отпустят на войну.

Двое советских солдат шли по германскому лесу. Им удалось убежать из города. До Польши идти несколько суток. Благо город, в котором выполняли задание, находился не так далеко от границы.

— А нас посвятить не мог?

— Нет. Не знал, как отреагируете. Я и сейчас рассказал, когда уже нельзя было молчать. Когда Васька погиб. Рассказал бы раньше, глядишь, и выбрались бы. Без жертв… — склонил голову Саня.

— Ладно. Не вини себя. Это война. Здесь постоянно умирают. Мы, может, благодаря тебе только воевали долго.

— Почему воевали? Ещё повоюем!

— Совсем не обязательно, — покачал головой командир, — сначала нужно будет доказать, что нам удалось боем вырваться из города, что мы не сами сдались, а после, как шпионы, вернулись домой.

— В командовании же знают, что мы бы не стали, — с напором возразил Саня.

— Ничего там не знают. Нам ещё повезёт, если рано или поздно докажем, что мы всё те же — советские военные. Сейчас с этим строго. Пока не будут уверены — будут под замком держать. Будь уверен.

— Вы-то откуда знаете?

— Друга в концлагерь упекли из-за какого-то небольшого подозрения. А он, как и мы, голову за Родину готов был сложить.

— Так, может, не стоит домой возвращаться? Останемся здесь? Будем убивать немцев, пока живы. Так больше пользы Союзу принесём.

— Нет. Не останемся. Чем раньше вернёмся, тем больше шансов, что не упекут и поверят. А выполняя приказы командования, мы больше пользы принесём. Диверсанты тем и двигают войну, что уничтожают важные точки противника, а не каждую, что попадутся на пути.

— Да я знаю, — кивнул Саня.

Они продолжали идти по лесу. Осторожно. Постоянно оглядываясь и переговариваясь, чтобы не сойти с ума. Не забывали, что идут по территории врага. Не забывали…

На четвёртые сутки пути, когда в горле пересохло, а последний раз фляги наполнялись тысячи шагов назад, раздался оглушительный выстрел. Саня молниеносно рухнул на землю. Они уже вышли на территорию Польши! Они вышли на территорию союзников! Кто смеет стрелять по ним, по солдатам советской армии?

Командир лежал рядом. По груди растекалось багряное пятно. И только сейчас Саня понял, какую глупую ошибку они совершили! На тело Дмитрия была надета немецкая форма, потрепанная, грязная, но форма врагов, о которой они начисто забыли. Сначала радуясь побегу из города, затем желая выбраться с немецкой территории. Мундиры были сброшены сразу, а про остальное позабыли.

— Свои! Грёбаную дивизию! — закричал что есть мощи Саня, выплёскивая всю злостью. Злость на себя, на солдат, которые даже не разобрались, кто идёт. — Я поднимаюсь! И только попробуйте выстрелить ещё раз! Я вас всех под трибунал! Вашу матушку!

Командир умирал. Не дожить ему до госпиталя. Рана довольно серьёзная.

— Саня, — прохрипел командир, кровь смочила его горло и вытекала изо рта, — не смей никому говорить о том, что помнишь. Никому. Только не в этой стране.

— Да что же вы! Из-за придурков, — чуть не заплакал Саня, — которые настолько немцев ненавидят, что стреляют во всякого, не разобравшись?

— Нет. Ты был прав. Ты больше пользы стране принесёшь, если никто не будет знать о твоей уникальности. Пусть все думают, что ты обычный, — командир закашлялся, кровь брызнула изо рта на зелёную траву, — так спокойнее. И для тебя, и для страны…

Командир с невероятным усилием прикрыл глаза и замолчал.

— Вот и ещё один человек сказал последние слова в своей жизни, — подумал Саня. К нему уже подходили советские солдаты. Автоматы не опускали, не верили, что свой. И ещё долго могут не поверить. Кто знает, сможет ли ещё перерезать глотку хоть одному врагу? Кто знает?…

Глава 2

2008 год, декабрь. Россия.

Я шёл по улице, наслаждаясь свежим воздухом. По левую сторону от меня находился бетонный дом. По правую — хвойный лес. Маленькие города. Если бы только эти леса, близкие к городу, не загаживали мусором.

Стать героем. Как же это абсурдно, сложно и желанно. Быть примером для тысяч людей. Многие этого хотят. Хотя быть плохим — гораздо проще.

Стать героем, находясь в маленьком, провинциальном городе. Наверное, это сложно. Здесь редко происходит то, что трогает умы и души людей. Хотя, если произойдёт, волной заденет души не только местных жителей. Всех граждан страны.

Со стороны леса до моих ушей донёслись повизгивания, поскуливания и погавкиванья. Жалобные стоны перекликались со злым рыком. Где-то среди деревьев, вне сомненья, развязалась схватка между псами.

Ноги понесли в сторону леса. В другой раз я бы даже не остановился, но не сейчас. Жалобное скуление задело за живое. Не понимал, зачем иду на визг, но клинки за спиной придавали уверенности. Не знал, что лучше: избавить слабую беднягу от страданий или покончить со зверствами сильной. Это природа. Дикий мир. Здесь не действуют человеческие законы о милосердии, здесь, как в экономике, сильный грызёт слабого, не давая ему надежды на спасение.

Заметив двух псов, я без особого колебания принял решение. Клинок вылетел из-за спины и раскроил череп собаке, вцепившейся в горло противнику. Хватка пса ослабла, тело обмякло. Потрёпанная собачка неуверенно встала на лапы. Она прихрамывала и смотрела на меня с благодарностью. Немецкая овчарка. Небольшая, даже не взрослая. Одного взгляда хватало, чтобы понять — дворняга. Люди стали выгонять на улицу даже породистых собак.

Старался не смотреть на обездвиженное тело второй собаки.

Почему я выбрал слабого? Спас обречённого? Не знаю. В душе стало пусто, как будто оттуда съехали старые хозяева, а новые ещё не привезли ничего. Не потому, что убил, а потому что влез не в своё дело. Это их мир — мир дикой природы. Неправильно это было. Наверное…

Собака смотрела на меня, будто с пониманием, слегка склонила голову.

— Не стоит жалеть о поступках. Верно? — спросил я.

Овчарка, прихрамывая, подошла к моей ноге и села.

Душу заполнили смешанные чувства. Признаёт спасителя?

Тоже мне, спаситель! Убил собаку, которая даже не смогла оказать сопротивление. Почувствовал силу, герой?

Я развернулся и отправился прочь из леса. Клинок вернулся за спину и исчез, растворившись в воздухе. Чувствовал, что собака ковыляет за мной. Но не мог обернуться. Хотелось накричать на неё. За что? Она ж не виновата в случившемся, не виновата, что именно её оставил в живых.

— Чего тебе нужно? — остановившись, спросил я.

Она смотрела преданно, не решаясь подходить близко. На шее виднелся кровоподтёк.

— Ладно, давай за мной, отвезём тебя к ветеринару, а там посмотрим, что делать, — я вновь не смог пойти на поводу логики, поддался чувствам.

Достал телефон из кармана куртки и набрал единственный номер, хранившийся в памяти.

— Да?

— Алло, Саня. Нужна твоя помощь…

Я рассказал, где нахожусь и что произошло. Он не был впечатлён. Даже слегка рассердился. Ещё бы! Явно не то он имел в виду, говоря "нужно чуть-чуть подождать". Сказал, чтобы я дождался его и никуда не уходил, обещал приехать.

Что ж, лучше, чем ничего.

— Сейчас отвезём тебя к врачу, — подмигнул я собаке.

Пока дожидался Саню на окраине района, успел выяснить, что мне попалась самка. От этого стало ещё хуже. Убить самца, вгрызшегося в шею соперника — одно, а убить собаку, которая вцепилась в другую, по непонятной причине… А вообще, из-за чего могут подраться суки? Хотя… Поздно уже рассуждать. Убил ведь, и ничего не изменишь.

Умка. Решил назвать её так. Понял, что не смогу расстаться. В конце концов, я спас ей жизнь, а значит, в ответе за неё. Плюс к этому, осознал, что от второго друга сейчас отказаться не решусь.

Санину машину заметил сразу. Не так много их здесь проезжало. Он подъехал и без лишних разговоров постелил на заднем сиденье покрывало, чтобы собака не запачкала обивку.

— Где та, которую убил? — спросил он.

Я махнул рукой в сторону леса.

— Тебе зачем?

— Как думаешь, какой кипиш поднимется, если в лесу найдут собаку с ножевым ранением?

Я пожал плечами:

— Хозяину надоел пёс. Он вывел его в лес и убил. Разве такая непривычная ситуация, для нашего времени?

Саня колебался несколько секунд, но всё же кивнул и сказал:

— Поехали.

Я загнал Умку в машину, после занял место сам. Собака не особо волновалась. Её не смущала ни машина, ни Саня, ни то, что её куда-то везут. Понимала, что не причиню вреда? Наверное. Оправдывала новую кличку. Интересно, как её звал предыдущий хозяин? И был ли он?

Умка разлеглась на сиденье, грустный взгляд устремился в потолок.

— Ничего, — проговорил я, сам не понимая, кого успокаиваю: себя, Умку или Саню, — прорвёмся.

Я сидел на диване у Сани в квартире. Умка спала, положив голову мне на ноги. Ветеринар для подстраховки поставил прививку от бешенства. С ногой проблем не было, сказал, что через неделю всё пройдёт и единственное, что он может посоветовать — не заставлять собаку бегать. Я осторожно гладил Умку, чтобы не потревожить её сон. Саня сидел на диване, щёлкая пультом от телевизора. Мы почти не разговаривали с того момента, как отъехали от леса:

— Не понимаю, зачем тебе нужно было встревать? — отвлёкся он от телевизора, с упрёком посмотрев на меня.

Я ждал этого вопроса ещё на дороге к ветеринару. Тогда бы замямлил что-то не вразумительное, но сейчас знал, что ответить:

— А почему ты не спросил об этом сразу?

Саня осёкся и отвернулся к экрану телевизора. Хотел выговорить мне, как старший брат выговаривает провинившемуся мальцу. Не решился.

— Ты же сам не уверен в том, что я поступил неправильно, — проговорил я, глядя на Саню.

— Уверен. Ты спас собаку, которая сама не в состоянии за себя постоять. Эволюция на протяжении сотен лет убивает слабых, чтобы оставлять сильных. Твоей собаке уготована судьба. Грустная судьба. Сегодня ты спас её. Завтра тебя рядом не будет и её всё равно загрызут. Это лишь вопрос времени. Такие, как она, не способны выжить в этом мире.

Умка слегка пошевелила ушами. То ли приснилось что, то ли прислушивалась к людскому разговору, понимая, что говорят о ней.

— А что хотим сделать мы? Мы хотим стать героями. Защищать слабых, — парировал я.

— Среди своих. Среди людей. Мы люди и среди нас не действуют законы природы. Ты же сунул свой нос в разборки зверей.

— Нет никакой разницы, кому помогать. Человеку или собаке. Слабость — понятие временное, равно как и сила. Я защитил её сегодня, чтобы завтра она смогла дать отпор другим сукам.

Саня ухмыльнулся.

— Ты хочешь, чтобы она стала сильной и грызла глотки другим псам, которые будут слабее?

Я замолчал, потупившись. Понял, что друг завёл меня в тупик. Трудно было признать, что аргументы Сани разбивали мои. Собаки — не люди. Они дерутся между собой за территорию, за старшинство, за самку или самца. У них нет правых и виноватых. У людей есть. Пусть не всегда ясно, кого следует защитить, но у животных нет даже смысла задумываться о подобном.

Он был прав. Но и я не собирался менять своего мнения. Или собирался?

Я не поднимал головы, боялся, что встречусь взглядом с Саней. Он прав. Я зря убил собаку.

К обеду Саня ушёл за продуктами, чтобы было, что есть, а я погулял с Умкой. Смотрел на неё и плевать хотел на доводы Сани. Сомневался, что поступил правильно, убив собаку, но ни секунды не жалел, что спас Умку.

После обеда Саня куда-то засобирался. На мои расспросы он не ответил ничего дельного. Сказал лишь, что скоро вернётся. Мне это не нравилось. После того, как он вырвал меня из привычной жизни и увёз в другой город, я надеялся на другое отношение. В конце концов, у нас была общая цель. Я подразумевал под этим доверие.

Решил ответить аналогичным шагом. Ушёл из квартиры. Умка смотрела жалостливо, будто просила не оставлять одну, но брать её с собой не решился.

На улице было морозно. Ветра почти не было, что настраивало на положительный лад.

Будний день. Люди спешат по делам. Некоторые подростки уже отучились и направлялись домой.

Зачем им герой? Их проблемы ограничиваются узким, личным кругом. Если герой не поможет устроиться на работу, разобраться с налогами, наладить отношения с соседями — значит, он бесполезен. Или нет?

Шёл по городу, наобум выбирая путь. Записал номер местной службы такси. Можно будет вызвать, довезёт до дома, если заблужусь.

В голову пришла несколько странная идея, но я решил воплотить её в жизнь. Если меня так интересует, что люди думают о героях, почему бы не спросить об этом у них.

Я окликнул проходившую молодую парочку. Парень и девушка. Рядовые влюблённые голубки.

— Простите, можно отнять у вас несколько секунд времени?

Парень хотел отмахнуться и продолжить путь, но девушка, заинтересовавшись, остановилась.

— Кто для вас герой?

— Он, — улыбнулась девушка, глядя на парня. — Мой герой, — произнесла она с глубоким пафосом.

Я лишь растерянно улыбнулся.

— А для вас? — обратился я к парню.

— Никто, — пожал он плечами.

— А хотелось бы, чтобы был?

Парень задумался на секунду.

— Не знаю. Я как-то не представляю себе, что такой может родиться.

— Что ж, спасибо вам, — поблагодарил я пару.

— Вам это зачем? — девушка пожелала удовлетворить любопытство.

Я невинно улыбнулся.

— Я книгу пишу. Вот, информацию собираю.

— Про очередного человека-паука? — скорчил недовольную гримасу парень. — Такие-то конечно. Почему бы им не геройствовать, когда способности есть.

— Не совсем, — усмехнулся я, и, ещё раз поблагодарив пару за помощь, продолжил гулять по городу.

Останавливаться не собирался. Решил, что нужно спрашивать людей, бредущих поодиночке. Тогда меньше будут называть героями вторую половинку.

Следующей моё внимание привлекла девушка лет двадцати.

Она с болельщицким огнём в глазах назвала фамилию знаменитого российского футболиста.

Я кивнул, сказал дежурное "спасибо" и побрёл дальше.

Футболист. Звезда чемпионата Европы 2008 года. Герой? Некоторые скажут, что он спортсмен, кумир, но далеко не герой. Я скорее согласился бы с этой девушкой. Не потому что он красавец и звезда, а потому, что благодаря ему несколько сотен парней по всей России возьмут в руки мяч вместо шприца в подворотне. Он — пример для подражания. Пример того, что можно исполнить мечту. Пример твёрдости характера. Я слышал, как один из взрослых сказал, что этот человек из себя ничего не представляет, много из себя строит. Как по мне, человек, добравшийся в жизни до определённой вершины, имеет право этим гордиться. И плевать, что о нём подумают. Выпендривается, хвастается, красуется. Он сделал то, чего не могли многие другие. Исполнил мечту. И этим дал пример другим, что уже стоит многого.

Герои бывают разные. Ломающие рамки, подающие примеры, изменяющие мир. И все они нужны любому обществу, вне зависимости от того, насколько оно стабильно. Только не каждое общество способно признать подобное.

Я продолжал спрашивать идущих людей и слышал самые разные ответы. Многие утверждали, что героев в настоящей жизни нет и быть не может. Что они способны появляться лишь на экранах кинозалов. Другие называли реальные фамилии тех, кого они готовы назвать героями: Гагарин, Сусанин, Суворов, даже Сталин. Находились и люди, которые считали, что можно отыскать героев среди современников. Кто-то считал таковыми звёзд шоу-бизнеса, кто-то музыкантов, поэтов, писателей, спортсменов, военных, отдающих жизни в наше мирное время. Услышал фамилии премьер-министра, президента и других видных деятелей.

После того, как подобные вопросы стали надоедать, я решил отправиться домой. Сначала поплутать по городу пешком, надеясь вспомнить обратный путь. На крайний случай, спросить прохожих. Не хотелось садиться в машину. Свежий морозный воздух. Когда ты одет тепло, даже такой погодой можно наслаждаться.

Умка встретила меня радостным лаем. Уверен, если бы лапа не болела, она бросилась бы на меня.

Сани в квартире не оказалось. До сих пор ездил "по делам". Чувствовал себя женой, которая недовольна отсутствием мужа. Меня волновало то, что я не знал, где он. Даже не волновало. Бесило. Не так я представлял себе сотрудничество.

Звонить не стал из принципа. Гордость не позволяла. Обиделся, как ребёнок, с которым не захотели играть.

Смотрел в окно. На дворе пустынно, как ранним утром. Лишь несколько машин стоит на газоне. Всё равно — зима, снег. Какой же это газон? Хотя и летом будут ставить. Это сейчас у них сезонное объяснение для совести появилось.

Из-за угла соседнего дома выбежал мальчишка лет десяти и спрятался под балконом. Я решил, что играют в прятки, но скоро, вслед за ним, появилась маленькая собачонка. Она бегала по двору. Скрывалась за домом и появлялась вновь, пытаясь отыскать исчезнувшего хозяина. Металась в разные стороны. Забыла, что имеет острое чутьё. Бегала, искала, пытаясь заметить яркую одежду мальчишки. В сердце кольнуло, будто осознал и испытал панику этой собачки.

В конце концов она увидела парня, выглядывающего из-за угла, и радостно побежала ему навстречу.

Я отвернулся от окна. Для парня это игра, для собаки — страх остаться одной. В чём можно обвинить ребёнка, который ещё не понимает, что такое настоящая потеря.

Взгляд остановился на ноутбуке Сани. Мгновенно возникло непреодолимое желание связаться с Дашей. Услышать её голос. Может быть, пресекающие не добрались до неё. Я примерно помнил, что использовал Саня, чтобы устроить для меня звонок. В конце концов, я лишь позвоню ей и узнаю, помнит ли она меня. Быстро.

Система на ноутбуке загружалась несправедливо долго. Когда наконец возник рабочий стол, я выхватил взглядом нужный ярлык. Двойной щелчок. Программа открылась. Несколько минут пытался найти, как менять набираемый номер. После нашёл номер Даши на её странице в социальной сети. Когда всё было готово, курсор подлетел к кнопке: "Позвонить". Первый гудок в наушниках. Второй.

Я услышал, как щёлкнул замок в прихожей. Единственная мысль: "Саня меня убьёт", заставила на скорую руку закрыть программу и выключить ноутбук. Я поспешил встретить друга, чтобы поговорить с ним об его прогулках.

Умка выбежала в прихожую первой. Но к Сане не бросилась, просто села рядом, приветствуя.

— И? — спросил я.

— Что и? — не понял Саня.

— Слушай, Сань, я всё понять могу, но, может, ты скажешь, куда ходишь? Мы же вроде как вместе. В герои метим.

Саня снял ботинки и прошёл на кухню. Из пакета появились бутылка вина и пару бутылок пива. Вслед за ними на стол перекочевали продукты.

— Что будешь пить?

— Есть повод? — без особого энтузиазма поинтересовался я.

— Весомого нет. Мне просто захотелось, — пожал плечами Саня, — или ты совсем не пьёшь?

— Пью, — кивнул я, — за компанию можно. И всё же, может, ответишь на вопрос? Куда ходил?

— Деньги зарабатывать, — отрезал Саня.

Я понял, что он подразумевал под этим: убивать.

— Понятно, — голосом полным презрения сказал я.

— Слушай, — разозлился Саня, — я тоже от этого не в восторге. Но другого не умею. Не в офисе ж мне сидеть за компьютером. Тем более убиваю я гадов, которые сами сотни раз убивали, грабили, унижали других.

— По-твоему, это и есть геройство? Вершить самосуд?

— Защищать слабых. Вот геройство. И это даже гуманнее, чем убийство собаки.

Меня передёрнуло от этих слов, но толика правды в них была.

— Пить-то что будешь? — спросил Саня, поднимая в одной руке бутылку пива, в другой вино.

— Знаешь, я с каждым днём новой жизни всё больше склоняюсь к шампанскому, но раз уж его нет, откупоривай вино.

На лице Сани всплыла заговорщицкая улыбка, и он убрал пиво в холодильник.

Глава 3

Прошло около двух недель. Мы с Саней просто жили. Выжидали время, когда можно будет стать примером для других, стать героями. Иногда, выходя на улицу, казалось, что на меня кто-то смотрит. Чудилось, что за подъездом ведётся слежка, но я отбрасывал подобные мысли. Если бы пресекающие вышли на нас, они бы давно сделали два контрольных выстрела. И, в конце концов, эта была забота Сани — заботиться о пресекающих.

Как оказалось, Саня понимал, что в столь глухой провинции трудно сотворить подвиг. Он следил за прессой различных городов, надеясь найти что-то подходящее, но всё было тщетно. За это время он стал каким-то менее собранным. Видимо, всё меньше верил, что героем можно стать из-за одного лишь желания.

Я и сам понимал, что готов смириться с подобной жизнью. Уникальный человек, который лишь грезит о том, что способен привнести положительные изменения в мир.

Город за прожитое время успел изучить вдоль и поперёк. Знал каждый закоулок, каждый двор, каждый короткий путь. Как заправская местная шпана.

За последние дни я успел привыкнуть к вечерним прогулкам, когда мороз мягко обжигает лицо, а на улице прохожие встречаются редко. Тишина. Лишь изредка по главным дорогам города проезжают машины. Свет от фар, фонарей, ярких витрин и логотипов заведений. Всё это подталкивало к размышлениям.

О чём я думал на этот раз? Ровно о том же, о чём и раньше. О возможности вернуться к прошлой жизни. Идея стать героями провалилась, и я это признал. Я был уникален, но не более. На ум приходила фраза, что героями не рождаются. Был согласен с ней. Становятся, конечно, но не по одному лишь желанию.

В темноте не заметил раскатанную дорожку и, поскользнувшись, упал. Бедро пронзила боль. Я встал и, прихрамывая, продолжил путь, растирая ушибленное место. Решил прекратить прогулку на сегодня и отправился домой, проулками, не стесняясь темноты.

Я шел возле дома, когда услышал какой-то странный, даже пугающий, полуплач, полустон и дикую возню. Ноги замерли на месте. Фонари в округе были расставлены повсеместно, но ни один из них не горел. Свет в окнах на первом этаже тоже был редкостью.

Внезапно тишину вечера разорвал сдавленный крик: "Отпусти!". Голос принадлежал девушке. Потом мычание, будто рот зажали ладонью, снова стон. И возня. Я попытался понять, что происходит и откуда исходит крик, а рука потянулась к клинку.

К женскому голосу присоединился мужской баритон, бурчащий что-то недовольно, даже раздражённо. Глаза заметили, что за деревьями, между подъёздами дома, взрослый мужчина пытался разорвать одежду молоденькой девушки, лежащей на снегу. Одна рука пыталась зажать рот, другая залезла под пальто.

Меня он не замечал.

— Прекрати, сука! Тебе понравится! — пропыхтел мужик.

Я, не зная, что мне делать, опустил руку от клинка. Если и помочь девушке, то без оружия. Убью его и пресекающие выйдут на нас в один момент. Страх за собственную безопасность нашёптывал, что нужно уходить куда подальше. С чего это помогать девушке? Мужик-то взрослый, закатает в асфальт в таком состоянии.

Одна лишь мысль перечёркивала все остальные: я ненавидел равнодушных.

Преодолев расстояние между мной и мужчиной в несколько прыжков, схватил его за плечо.

— Может, со мной развлечёшься? — спросил я, врезав мужику по лицу.

Не уверен, что смысл моего вопроса до него дошёл, но всё возбуждение мигом перелилось в ярость. Мужчина, который несколько секунд назад чувствовал силу, сидел на снегу и морозил своё богатство. Он вскочил и бросился на меня, чтобы проучить нерадивого студента, но я без особого труда отскочил в сторону.

— Какого чёрта лезешь? — взревел мужчина.

В темноте различил, что черты лица у мужчины вполне себе русские, а изо рта не несёт перегаром.

Странно, но сволочей в наше время хватало.

Мужик отставать не собирался. Я задумался лишь на секунду, которой ему хватило, чтобы зарядить что есть силы в челюсть. Было больно, но, кажется, зубы не пострадали.

Больше не отвлекался. Впал в эйфорию драки, не пропуская ни одного удара, не позволяя мужику выместить на мне злость. Десятки лет тренировок давали о себе знать.

Краем глаза заметил, что девушка отползла в сторону и поспешила убежать, на ходу поправляя одежду. Правильно. Вдруг парень не сможет выстоять. Плевать, что будет! Главное — самой скрыться. Домой. Туда, где не будет этого ужаса! Туда, где тепло. Туда, где никто не узнает, какой позор ей пришлось пережить. Не скоро она забудет этот вечер, не скоро душ смоет ощущение грязных рук на мягком, гладком теле.

Я вновь отвлёкся, и мужик поблагодарил за подарок ударом в грудь. Дыхание сбилось. Я отскочил назад, чтобы восстановить его. Но противник тоже знал толк в драках. Удар в лицо — и вот уже я лежу на земле.

Мужчина, по всей видимости, осознав, что ему грозит, если парню придут на помощь, попытался сбежать. Но я не собирался предоставлять ему такой возможности. Наплевал на боль, вскочил и с силой толкнул противника в спину. Тот, не ожидая толчка, резко завалился вперёд.

— Что, тварь, спало возбуждение? — спросил я, обращаясь к противнику со злостью.

Мужчина не двигался. Никак не реагировал на мой вопрос. Я перевернул его на спину. Лоб было разбит до крови. Проверил пульс. Ничего. Ни одного удара.

Умер? Я убил человека? Так просто? Мне стало страшно. Нет, вовсе не потому, что лишил человека жизни. Я не чувствовал ничего. Пустоты, отчаяния, сожаления. Я не сожалел, что убил. И от этого было страшно.

На руке у мужчины заметил кольцо. Женат. Плевать, сама такого выбрала, но дети. С детьми сложнее. Если они есть, то им может сильно достаться в этой жизни.

Я сидел на снегу возле тела, не в силах уйти подальше от места убийства. В голове, словно по ночному городу, бродили мысли. Сколько было лет девушке, которую он пытался изнасиловать? Чуть больше восемнадцати? Или за двадцать? Не различил в темноте. Но беззащитная перед ним.

Самосуд? Да. Я понял, что чувствовал Саня, когда убивал без суда и следствия. Убивал тех, кто наслаждался силой и пользовался ей, чтобы уничтожать таких же людей.

К дому подъехала машина органов правопорядка. Видимо, кто-то из жильцов, услышав крики, вызвал милицию. Хм… Девушкой не раз успели бы овладеть против её воли, прежде чем приехала милиция. Жителям дома своя шкура ближе. Хотя кого я обманываю? Не уверен, что сам бы заступился без воспоминаний о прошлой жизни.

Я не сорвался с места, хотя мог бы убежать. Был уверен в своей правоте? Может быть. Хотя и знал, что закон уверен в обратном.

Саня просил быть осторожнее. Теперь пресекающие выйдут на меня без труда. Нужно будет передать как-нибудь из тюрьмы Сане новость о том, что напарник оказался никудышным, что не вышло героя из Лёхи. Ничего. Найдёт другого. Главное, что родственники из-за меня переживать не будут. Не помнят ведь даже.

— Чего расселся? — окликнул меня милиционер.

— Отдохнуть решил, — огрызнулся я.

Их было двое. Оба в штатском.

— Успокойся, Дима, — шепнул милиционер напарнику. — Старший сержант Давыдов, — представился он, обращаясь ко мне. — Вы кричали?

— Я похож на девушку? — я будто вовсе не собирался исправлять своё положение, огрызался на каждый вопрос, заданный мне.

— Послушай, нам позвонили и сказали, что у них под окнами кто-то кричит и зовёт на помощь, — начал объяснять Давыдов. — В твоих же интересах объяснить, что здесь произошло.

— Он, — указал я на мужчину, — домогался до молодой девушки. Я вступился. Драка завязалась, потом повалил его на землю, но он и шибанулся головой об асфальт. Видимо, насмерть.

— Герой что ль? — хмыкнул тот, кого назвали Димкой.

— Вроде того, — я в очередной раз саркастично ухмыльнулся.

— А где девушка? — спросил Старший Сержант.

— Не знаю, пока я дрался с мужиком, убежала. Её понять можно, испугалась до полусмерти.

— А ты, значит, не испугался? — опять встрял Дмитрий.

— Почему же, испугался.

Дима хотел высказать что-то ещё, но Давыдов не позволил.

— А как ты с ним справился? — из любопытства спросил он.

— Могу показать. Но вы же не захотите со мной драться.

— Дзюдо что ль?

— Нет. Сумо, — опять дёрнуло меня. Осознание будущего так и умоляло его испортить ещё сильнее.

— Ладно, позже разберёмся. Дим, вызывай людей. Пускай посмотрят тут всё. А ты, — повернулся Давыдов ко мне, — лицо девушки помнишь? Описать сможешь? Хотя бы во что одета была?

— Лицо не помню. Волосы чёрные и шубка такая светлая, до колен.

— Хорошо. Сейчас жителей опросим, и, если они подтвердят твой рассказ, будет проще. Ты пойми, чисто по-человечески я тебе могу "Спасибо" сказать, за проявление гражданской позиции. Но закон есть закон. Не мне, суду решать, виновен ты или нет. Можно было бы тебя здесь и сейчас отпустить, но ведь у него родственники есть, которые не позволят виновному безнаказанным на свободе гулять.

— Понимаю, — кивнул я. — Мне куда пройти?

— Да ладно. Будь тут. Убежать хотел бы, давно б это сделал. Не нужно из нас зверей делать.

Я хотел было сказать, что репутацию животных сами себе зарабатывают, но сдержался. В конце концов, не все они были плохими. Многие честно исполняли свои обязанности. Этот Давыдов тоже был вменяемым, как мне казалось.

Вскоре к дому подъехала ещё одна машина. Из неё вышли три человека. Давыдов раздал какие-то указания. Указал сначала на труп, потом на дверь подъезда и, в конце концов, на меня.

Я достал из кармана телефон и набрал смс:

"Саня. Лучше тебе не знать, что я сделал. В любом случае, героем мне не быть. Забудь обо мне. Найди другого помнящего и измени мир вместе с ним".

Ответ пришёл довольно быстро. Дмитрий поглядывал подозрительно, но, видимо, Давыдов дал чёткие указания касаемо меня.

"Что случилось-то? Говорить можешь? Позвони".

Удалил эти сообщения и написал новое:

"Не могу. У меня проблемы с милицией намечаются. Надолго, видимо. Пресекающие узнают обо мне довольно быстро. Советую уехать из города, если финансы позволяют. Больше не пиши".

Я дождался, пока смс отправится, и удалил его с телефона. Почувствовал, что замерзаю. Нашёл старшего сержанта и попросил разрешения сесть в машину. Дмитрий, который не отходил от сержанта ни на шаг, хотел ответить что-то резкое, но Давыдов кивнул:

— Сходи, погрейся. Твоя версия подтвердилась. У тебя судимостей-то нет?

Я помотал головой.

— Если найдём девушку, можешь отделаться условным. Знаешь, что это значит?

— Конечно.

— Вот и отлично. Иди в машину.

Я поблагодарил Давыдова и отправился к автомобилю. Думать о том, что сделают помнящие, когда найдут, не хотел. Будь что будет. От меня теперь ничего не зависит. Дверь машины громко захлопнулась. В авто было теплее, но обогреватель не включен, а значит, согреться удастся с трудом. Что ж, никто сладкой жизни не обещал.

— Убил, — мелькнуло в голове. — Убил…

Я сожалел, но чуть меньше, чем об убитой собаке. Вновь защитил слабого, просто теперь был уверен, что поступил правильно. Так, как хотел.

Почувствовал вибрацию в кармане куртки. Достал телефон. Звонил Саня. Судя по всему, не первый раз. Несколько секунд поколебался, прежде чем снять трубку.

— Да?

— Лёха? Что случилось-то?

— Я убил мужчину. Сейчас сижу в машине у ментов.

— Зачем убил-то?

— Какая, блин, разница?! Всё равно уже не изменишь ничего. Я же писал. Не связывайся со мной.

— Бежать можешь? — Саня пропустил мимо ушей мои слова.

— Могу. Но не буду. Просто не хочу. Нет желания.

— Дурак! — Саня бросил трубку.

Что ж, так легче. Не буду сожалеть, что бросил его. На экране высветилось сообщение, что до принятого звонка успел пропустить три вызова от Сани.

— Не хо-чу… — повторил я, пощёлкивая пальцами по спинке сиденья.

Я прав. Плевать на закон. Правда за мной. Выберусь из-под стражи, не нарушая закон, и победа будет одержана.

Азарт. Вот что не позволяло открыть дверь машины и убежать. Я хотел доказать, что смогу выстоять и выйти из зала суда с высоко поднятой головой. Желал убедить себя, что действительно был прав, убив этого человека.

Адвокат. Со школьного курса по праву помнил, что мне должны предоставить государственного защитника, если я не в силах оплатить услуги частного. Должны — предоставят, тем более, что Давыдов, по всей видимости, на моей стороне.

В машину сел старший сержант. Он занял место на переднем сиденье старенького ваза. Дмитрий остался на улице, исполнял какие-то обязанности. Я понял, что разговор будет серьёзным.

— Расскажи, что произошло. От А до Я, — произнёс он, слегка повернувшись ко мне.

Я выполнил его просьбу. Всё. С того момента, как услышал странный плач и возню, и до самого приезда милицейской машины.

Давыдов похмурел.

— Этого я и боялся, — произнёс он. — Ты мог оставить его в покое, когда мужик начал убегать. Это осложняет дело. В суде государственный обвинитель будет давить на то, что убийство было совершено не для самозащиты. Ты защитил девушку, после смог отделаться парой синяков в драке, но убил, когда смысл защиты отпал. И это понятно по расположению раны на голове. Эксперты определили, что толчок был нанесён со спины. Это плохо.

— Что мне делать?

— У тебя есть родственники богатые, чтобы нанять классного адвоката?

— Нет, — покачал я головой. Мысль о Сане мелькнула лишь на секунду, но я поторопился бесследно стереть её из головы.

— А вообще, родственники, которые смогут хоть какие-то деньги собрать?

— Нет. Я что-то вроде беспризорника.

— Одет ты далеко не как сирота, — прищурился Давыдов.

Я осознал, что заврался. Нигде не работал, а значит, не мог купить одежду сам. Продолжать врать сержанту? Да. Он меня в психиатрическую лечебницу упрячет, если услышит историю о прошлой жизни. Мало ли… Может, пресекающие не найдут меня. Значит, нужно оставить пути для отступления. Сейчас главное — выиграть суд.

Я вспомнил, как один из одногруппников рассказывал о неофициальной работе в сети интернет. Фриланс.

— Я в сети небольшие деньги зарабатываю. Статьи пишу, редактирую, корректирую. У меня язык подвешен, да и склонности гуманитарные имеются.

— А компьютер с интернетом где брал?

Подобный допрос мне не нравился. Я и без того болтался на волоске. Лишний вопрос мог разрушить всю легенду, сконструированную наспех.

— Дома. Мне квартира досталась в наследство от родителей. Небольшая. Однокомнатная, на отшибе города.

— Понятно, — кивнул старший сержант, — что ж, есть у меня один знакомый адвокат. Постараюсь с ним поговорить, может, возьмёт тебя за так. В качестве повышения квалификации и лишней рекламы. Дело-то может громким получиться. В целях самозащиты убивают часто, но так, чтобы заступиться за незнакомую девушку — редкость. В общем, не унывай. Дмитрий отвезёт тебя в отделение и посадит в одиночку. Прорвёмся, — подмигнул Давыдов и вышел из машины.

Его уверенность передалась мне. Конечно, прорвёмся, по-другому и быть не может.

Глава 4

После того, как Саня оборвал связь с Лёшей, он первым делом набрал номер знакомого адвоката. Не то, чтобы он непременно хотел помочь другу, в первую очередь Саня желал разобраться в том, что произошло, и потом принимать решение.

Слишком хорошо успел изучить Лёху, чтобы понять: просто так он мужчину не убьёт. Тем более в первый раз. Была веская причина на то, и Саня поставил цель узнать её.

Адвокат был не из худших. Знал, какие деньги способен заплатить клиент, и без лишних разговоров отправился в участок выяснять, что произошло.

Саня не находил места, пытаясь унять любопытство. В милицию идти нельзя, его лицо там наверняка знают после выпуска новостей. Остаётся только слоняться по квартире и ждать звонка адвоката. Полчаса прошли в ожидании. Но любое ожидание заканчивается, закончилось и это. Звонок не успел отыграть и семи нот, как Саня ответил:

— Что удалось узнать?

— Парень твой убил мужчину, защищая девушку. Милиция сейчас ищет её, она сбежала с места преступления. Доказательств виновности Алексея — хватает. Могу лишь сказать, что дело может получиться интересным. В отделе есть некий старший сержант Давыдов, он носом землю роет, чтобы помочь этому мальчишке. Исход предсказать не могу, убийство было не обязательным, и прокурор будет настаивать на заключении. Хотя, если привлечь общественность, уверен, парня поддержат, а это серьёзное подспорье.

— Понятно.

— Так что, мне приниматься за работу?

— Конечно. И займись СМИ. Пусть об этом процессе узнает больше народу.

— Без проблем. Цену за мои услуги ты знаешь. Перевод денег всё на тот же счёт.

— Конечно, — Саня непроизвольно кивнул и отключил связь.

Лёша, сам того не желая, сделал первый путь по дороге героя. Кто знает, сколько душ заденет этот шаг. Сане было необходимо, чтобы об этом поступке узнали как можно больше человек. Чтобы люди не остались равнодушными к тому, что произошло.

Когда адвокат Сани входил в отделение милиции, на улицу, не спеша, вышел мужчина. Он огляделся по сторонам и, заметив красную девятку, помахал водителю рукой. Из кармана куртки достал мобильный телефон и, выбрав нужный номер из списка, приложил трубку к уху.

— Зульмира? — спросил мужчина, когда трубку подняли и, не дождавшись ответа, рассказал о последних событиях, связанных с тамплиером.

— Что с ассасином? — спросила женщина.

— Ребята наблюдают за ним. Ничего особенного, насколько я знаю.

— Что ж, хорошо. Я выезжаю к вам. Дам добро на выполнение операции "Банк". Думаю, в ближайшее время мы разрешим все наши проблемы.

— Надеюсь, — кивнул мужчина.

С того момента, как Лёшу поймали на месте преступления, прошла неделя. Саня языком зря не трепал. О поступке парня узнали все, кто смотрел телевизор или читал основные российские газеты. С ним не раз встречались журналисты, брали у него интервью. Казалось, одни и те же вопросы задавались сотни раз. Но нет. Журналистов было не так много. Всё-таки он заключённый, ожидающий суда. Не каждого газетчика и телевизионщика до него допускали.

Пресекающие наверняка знали о нём. Непонятно было, чего они ждут. Вердикта судьи? Возможно.

За дни, проведённые в камере, он успел прокрутить в голове множество мыслей. Прошлая жизнь. Настя. Даша. Появление на горизонте тайны пресекающих. Побег из города. Близкие, забывшие о нём. Слишком много всего. Будто из фантастической книги. Если бы это было не с ним, он бы посмеялся над подобной историей. Но Лёша сам оказался в центре событий, и никакой фантастикой для него не пахло. Вполне реальная опасность от пресекающих. Настоящая тюремная дверь. И настоящее ожидание суда.

Лёша верил, что адвокату удастся максимально сбить срок, а то и вовсе сделать его условным. Сейчас пугало другое. Непонимание того, что будет потом. Смерть от рук пресекающих? Может быть, это самый удобный вариант. Он даже не представлял, что будет, если пресекающие его оставят в покое. Начать всё с нуля? Заводить новые знакомства? Создать семью? Устроиться на работу? Всё это казалось чем-то неестественным, даже чуждым.

Непонимание сводило с ума. Загоняло в угол. Лёша частенько просто сидел, закрыв глаза ладонями, не думая ни о чём. Просто сидел, отрекшись от происходящего. Он боялся будущего, боялся того, что его ждёт. Только сейчас уникальность прижала его к стене и сомкнула руки на горле. Лёша не знал, что ему делать. Проблема была в том, что он не привык пускать на самотёк жизнь. Он всегда держался за руль машины, но в первый раз испугался, что не справится с управлением и вылетит за дорожное ограждение.

Паника и страх. В одиночестве они проявляются лишь ярче и хватают за горло сильнее. Сейчас он был одинок, даже несмотря на помощь Сани и его адвоката. Несмотря на поддержку Давыдова.

По федеральному каналу в то время, когда люди приходят с работы, началось ток- шоу "Не надо молчать". Проиграла заставка, сопровождаемая бодренькой музыкой, и на экране появился телеведущий. Стрижка от стилистов. Маникюр. Макияж. Одежда, начиная от ботинок и заканчивая очками — от лучших модельеров. Лицо, обычно улыбающееся, выглядит грустным. Он актёр, который играет задумчивость и скорбь.

— Два года назад, в Москве, уроженец Таджикистана был арестован за изнасилование семилетней девочки. Взрослый мужчина затащил жертву в кусты. На крики девочки никто не обратил внимания, хотя дело происходило далеко не в безлюдном парке. Слышал ли кто-то её мольбы о помощи? И если слышал, то почему не пришёл на помощь? Что это — чёрствость и бездушие современного человека или стремление сохранить свою жизнь? Тема нашей сегодняшней передачи — "Равнодушие XXI века".

Ведущий вздохнул и, повернувшись к другой камере, продолжил:

— Мы пытались связаться с родителями девочки, пригласить их в студию, но они отказались от приглашения, не желая афишировать произошедшее. Что ж… — ведущий выдержал паузу, — их можно понять. Но нам было нужно узнать те чувства, что испытала мать девочки. Ей наверняка было непросто, — его голос стал громче и твёрже. — Мы уговорили маму девочки дать нам интервью. Внимание на экран.

Камера поползла к телевизору, установленному в студии. На экране женщина, с лицом, скрытым мозаикой.

— Мы тогда жутко перепугались, когда узнали о случившемся, — голос женщины был искажён, слишком низкий, — нам из милиции сообщили. Катюша несколько дней после этого в больнице пролежала, потом долгое время психиатра посещали. Она совсем никакая была. Не разговаривала ни с кем. Тяжело было, что уж говорить.

— Теперь как себя чувствует ваша дочь? — раздался голос за кадром.

— Теперь лучше. Мы прошли полный курс реабилитации. Она нормально общается со сверстниками.

— А когда случилось несчастье, много людей из её круга общения узнали об этом?

— Нет. Конечно, нет. Мы всё сделали, чтобы у Кати с этим проблем не было. Вы же знаете, дети этого не понимают. У них появится причина посмеяться над ребёнком. Катя могла стать замкнутой. Зачем это? Да и после, когда она выросла, с парнями могли появиться проблемы. Нет, единицы знали о случившемся, и никто из сверстников Кати.

— Как думаете, многое изменилось, если бы в тот вечер вашей дочери пришли на помощь? Вообще, как думаете, слышал ли кто-то её плач?

— Конечно, изменилось. Всё было бы по-другому. Глупо такие вопросы задавать. А слышал ли кто-то? Знаете, если слышал и не пришёл на помощь, пусть это будет на его совести.

Изображение на экране остановилось. Тишину нарушили аплодисменты, которые не заставили себя ждать. В объектив камеры вновь попал ведущий:

— Мы не можем точно знать, слышал ли кто-то мольбы о помощи маленькой девочки. Произошло то, что произошло. Но существует пример, когда прохожий не остался равнодушен, — ведущий на секунду опустил взгляд на карточку, которую всё это время держал в руках. — История произошла в небольшом российском городе. Двадцатилетний парень возвращался домой, когда услышал плач. Девушке, конечно, было не семь лет, но она оказалась в похожей ситуации. Я предлагаю посмотреть наш очередной сюжет, а после послушать комментарии человека, который не остался равнодушен к чужой проблеме.

Сюжет в очередной раз рассказывал о том, как Алексей помог девушке. Вряд ли кто-то до сих пор не слышал об этом. Новость перетирали в новостях несколько дней.

Когда рассказ прекратился, камера вновь выхватила ведущего:

— Девочка сбежала с места преступления. После её нашли, и она подтвердила, что Алексей буквально спас её. Выступать на телевидении она и её родственники также отказались. И прежде чем мы посмотрим интервью с Алексеем, хотелось бы узнать у наших уважаемых гостей. Как вы считаете, правильно ли поступил Лёша, убив насильника? Который, кстати, не был представителем одной из восточных национальностей, как в первом случае. Обычный русский мужчина.

— Знаете, Дмитрий, — взял слово один из актёров, — мы зря делаем столь серьезный акцент на национальности человека. Я помню, какой шум подняли два года назад. Поднялась волна недовольства, когда все кричали, что таджики заполонили Россию и творят, что им вздумается. Меж тем у нас в стране проживает некоторая доля граждан кавказских стран, которые работают на благо России. И есть некоторая доля российских граждан, гадов, как этот мужик, что пытался изнасиловать девушку. Почему мы замечаем только тех гадов, что относятся к другим национальностям, и делаем из этого проблему. Главную проблему современности. У нас и без того в стране хватает вопросов, которые стоит решать. Я более чем уверен, что не помоги этот парень… Как его… Алексей, — вспомнил актёр, — об этом изнасиловании не было бы известно никому. Кроме местных органов правопорядка и ближайших родных девушки. Конечно, если бы на месте гражданина России оказался, к примеру, грузин — всё. Нам был бы обеспечен очередной ушат грязи себе же на голову, — зрители, сидящие в студии, зааплодировали. — Я хочу сказать, что проблема эмигрантов имеется, но не все эти эмигранты бездельники, бандиты и сволочи. Некоторые эмигранты делают для России больше, нежели её граждане.

— Хорошо, — кивнул ведущий, — не будем делать акцента на национальности. Я повторю вопрос: как вы считаете, Алексей правильно поступил, убив мужчину?

— Нет, — ответил актёр. — Просто потому, что это было не обязательно.

— Простите, — за микрофон взялась знаменитая певица, — я вам хочу сказать. Я сама — женщина. У меня две дочери. И я готова руку пожать Алексею за то, что он сделал. Вы понимаете, что, отпусти он насильника, и через пару дней тот бы снова вышел на улицу. Он бы вышел не за хлебом в магазин. Даже… — слова женщины оборвали аплодисменты. — Даже если бы его поймала милиция, он бы отсидел три года, в лучшем случае, и вернулся на свободу. Они же не головой думают, а другим местом, такие люди. Никакая тюрьма ему бы на пользу не пошла.

— Хорошо, хорошо, — проговорил Дмитрий, ведущий ток-шоу. — Теперь давайте послушаем того человека, который спас девушку ценой собственной свободы.

На экране телевизора вновь появились кадры очередного видеосюжета. Алексей находился в помещении милиции. Голые стены, окрашенные в бледно-голубой цвет, в центре комнаты — железный стол с лавками.

— Лёша. Из вас героя сделали. Хотя находятся люди, которые называют вас убийцей. Вас это не задевает?

— Почему меня это задевать должно? — пожал плечами парень. — Я сделал то, что считаю нужным. Пусть говорят, что хотят, мне безразлично.

— То есть вы не сожалеете, что убили?

— Я не сожалею, что помог девушке. Насчёт убийства… Знаете, я часто повторяю: не людям меня судить. За свои действия и поступки я отвечаю лишь перед собой и перед Богом.

— Вы верующий? — послышались нотки удивления в голосе журналистки.

— Да, — с долей вызова ответил Лёша.

— Но ведь Бог не поощряет убийц… Не важно, кого убил человек и за что. Разве нет?

— Может быть. Но я склонен считать, что каждый поступок будет оценён лишь в конце пути. Если Бог посчитает, что я виноват. Пусть будет так.

— Появится сожаление, если суд вынесет обвинительный приговор через два дня?

— Нет. Я же сказал, что сделал то, что считаю нужным. Сожаления не будет. Если только разочарование в нашей системе.

— Вы считаете, что не заслуживаете наказания? Ведь могли бы оставить мужчину в покое, не убивать.

— Не мог бы. Я был разозлён, наверное. Не помню, сам дошёл до этого или мне сказал это мой друг: если оставить преступника в живых, есть большой шанс, что он захочет отомстить.

— Считаете себя героем?

— Знаете, я опять хочу вспомнить о своём друге. Он меня называет героем. Я себя таковым не считаю. Не получается. Повторюсь вновь, я лишь сделал то, что посчитал нужным.

— Мне кажется, вы очень дорожите дружбой с этим человеком.

— Конечно. Он, по сути, самый дорогой для меня человек.

— А как же девушка?

Лёша замолчал на несколько секунд, а после ответил:

— Так сложилось, что на данный момент девушки нет.

— Ладно, мы немного отвлеклись от темы. Разговаривали с девушкой, которой помогли, или с её родственниками?

— Нет. Не удалось. И честно скажу, нет особого желания. Думаю, что услышу от них слова благодарности. Приятно, конечно, осознавать, что тебя не называют полудурком, который влез не в своё дело. У нас в стране помощь могут расценить как поступок больного человека. Это раньше подобное было в порядке вещей.

Экран погас.

— Так что? Герой или убийца? — задал вопрос Дмитрий. — Кто как считает?

— На мой взгляд, он герой, — высказался один из победителей Фабрики Звёзд, порядкового номера которой уже никто не помнил. — Хотя, знаете, у меня создалось впечатление, что парень банально захотел славы.

— Как же? Он ведь говорит, что его не волнует мнение людей, — пожал плечами ведущий, с интересом разглядывая молодого певца.

— Знаете, Дмитрий, когда человек говорит, что ему не важна популярность, значит, он хотел бы быть знаменитым.

— Хорошо. Но откуда он мог знать, когда заступился за девушку, что его поступок вызовет такой отклик в сердцах людей?

— Он не знал этого. Это как грамотный пиар-ход, который должен выстрелить, но есть минимальный шанс, что общественность тобой не заинтересуется.

— Вот скажите, — обратился ведущий ко всем гостям студии, — кто-нибудь из вас смог бы также, прогуливаясь по улице и услышав просьбу, даже мольбу о помощи, не пройти мимо, а вступиться?

— Это бессмысленный вопрос в данной ситуации и в данное время, — высказалась актриса. — Каждый из нас слукавит. Это можно выяснить, только если человек, не дай бог, столкнётся с подобным. Я считаю парня героем. Не важно, сделал он это ради славы или поступил по совести. Фактом остаётся то, что он это сделал. В отличие от каждого сидящего в студии.

Раздались аплодисменты. Ведущий заявил, что они продолжат обсуждение этого и многих других вопросов после короткой рекламы. И на экране, сменяя друг друга, стали появляться яркие ролики с банками для мытья посуды, с новыми моделями телефонов, с сообщениями о скидках на новые модели автомобильного ряда.

Саня выключил телевизор и отправился в ближайший газетный ларёк за свежей подборкой местной и региональной прессы. Он ещё рассчитывал найти для себя героический поступок. Конечно, большинство газет пишет о Лёше, но на вторых и третьих полосах всё-таки встречаются другие события.

Глава 5

До суда над Лёшей оставалось два дня. Пресекающие наверняка уже знали. Не могли не знать. Адвокат отлично справился с работой. Как теперь будут развиваться события, Саня представить не мог. Лёша до сих пор жив, но причина могла быть в том, что он находится под охраной. Хотя и на Саню пресекающие не вышли. Кто знает, что у них на уме?

Саня решил забрать Лёшу из зала суда и уезжать в другой город. Туда, где тоже есть связи, квартира. Оставалось лишь подождать два дня. Двое суток, которые тянулись чересчур медленно.

Саня возвращался домой от ларька. В руках держал пачку газет с обзором происшествий. Он взял самую верхнюю из них. Продавец уверял, что в ней самые свежие новости хотя бы потому, что газета выходит дважды в неделю. Данный выпуск попал на прилавок только сегодня.

"Герои среди нас" — гласил первый заголовок. Что ж Лёше удалось зародить ажиотаж вокруг темы. Может быть, именно этого хотелось Сане, когда он выходил на связь с тамплиером.

Сейчас главной задачей было — не дать пресекающим свести все усилия на нет. Они вполне на это способны — превратить в один миг Лёшу из героя в злодея.

"Голливудская история" — ещё одна новость на первой странице. На изображении бандиты в масках клоунов грабили банк. Саня вспомнил, что кадр взят из новой экранизации фильма о супергерое Бэтмане.

"В Центральном районе города Винск неизвестные попытались ограбить филиал Сбербанка. Как сообщили сегодня, в ОВД Винска, нападение произошло 19 декабря в районе 18 часов по местному времени.

В помещение банка вошел злоумышленник, представившийся клиентом, чуть позже за ним ворвались шестеро в масках. Во время нападения одному из сотрудников банка удалось поставить в известность органы правопорядка. Пока злоумышленники пытались взломать банковские ячейки и извлечь деньги, подъехали машины с сотрудниками милиции.

Грабители, осознав, что отступить не удастся, взяли находившихся в здании клиентов и работников банка в заложники. На момент выхода газеты психологи пытались договориться с бандитами. Те в свою очередь выдвигают наивные требования предоставить для них машину и позволить им скрыться.

Давно Винск не слышал о столь громких преступлениях. Мы будем держать вас в курсе событий".

Мысли в голове Сани взметнулись, будто снежинки, потревоженные сильным порывом ветра. 19 декабря. Вечер. Сегодня вечер 20. Шансы, что бандиты до сих пор удерживают заложников — малы. Это не террористы, которые сутками могут держать людей под дулом автомата. Шансы малы… Но они имеются.

До Винска ехать не больше двух часов. Задача освобождения заложников Сане по силам. Их всего шестеро. Если милиция ещё не решила проблемы, он мог стать вторым героем. Стать на одну ступень с Лёшей. Добиться желаемой цели.

Глаза Сани буквально загорелись огнём азарта. Он сорвался из квартиры, сбежал по ступеням подъезда и в мгновенье ока оказался за рулем иномарки. Мотор взревел, машина тронулась с места.

Пресекающие сидели в автомобиле, стоявшем неподалеку. Они лишь проводили Саню взглядом. Был приказ — прекратить слежку за ассасином. Всё что требовалось сейчас — убедиться, что Саня покинет квартиру и уедет. Не важно, куда. Таков приказ.

Саня вдавливал педаль газа в пол до упора там, где это было возможно. Винск. Он знал этот город. Бывал в нём пару раз. Нужно будет лишь найти банк. Всё необходимое для освобождения заложников было при нём: сабли помнящего, несколько кинжалов, лёгкая накидка.

В голове всплыла картина окружённого ОМОНом здания. Пробраться сквозь окружение и проникнуть в банк. И если пройти незамеченным мимо людей с автоматами не составит труда, то попасть внутрь помещения будет сложновато.

За окном мелькали деревья, здания, расположенные на окраине города, рекламные щиты. Водитель не обращал на них особого внимания. Саня несколько раз проезжал через Винск. Он помнил дорогу. На крайний случай на дороге стояли указатели, показывающие в каком направлении и как долго следует ехать до того или иного населённого пункта. Каждая секунда могла стоить ему геройского поступка. Поступка, который может изменить мир.

Когда машина подъехала к банку, Саня испытал противоречивые чувства. С одной стороны, оцепление не сняли, а это значит, что заложники до сих пор внутри. Это его обрадовало. Теперь десятки жизней зависят от него, от действий помнящего. Подобное завораживало, восхищало и слегка пугало.

Саня переоделся, проверил сабли на поясе. Осмотрел, хорошо ли закреплены кинжалы, убедился, что трудностей, когда один из них понадобится — не возникнет. Взгляд его остановился на здании банка, а в голове мелькнула единственная мысль: "Пора!"

Оцепление осталось за спиной. Кажется, спецподразделения готовились к штурму. Как долго уже собираются? Всё надеются, что удастся договориться. Боятся взять на душу грех. Боятся, что один из заложников будет убит.

Каждый солдат готов в любую секунду исполнить задачу. Они не боятся. У них нет сомнения. Именно из-за сомнения могут погибнуть невинные люди. Сомневаются начальники. Бойцы — действуют.

Бойцы. Им приходится рисковать, а они думают в первую очередь о тех, кого нужно спасти, защитить. Не многие на такое способны. Вот они — герои. Что им достанется в случае смерти на задании? Сюжет в вечерних новостях, который в лучшем случае продержится два дня в эфире и неделю в головах людей. Не больше. Но они понимали, на что идут. Поэтому они — герои.

Саня посмотрел в последний раз на оцепление, подумал о судьбе рядового бойца и понял, что имел в виду Лёша, говоря, что герои не нужны обществу. Понял и согласился с другом, даже непроизвольно кивнул.

Каждая упущенная минута приводила бандитов в банке к большей нервозности. Могут сорваться, тогда никто не предугадает, что произойдёт. Убьют заложников или сдадутся в руки правосудия. Нельзя рисковать, нельзя надеяться на переговоры. Нужно торопиться.

Жалюзи на окнах были закрыты, и понять, что происходит внутри, было невозможно. Лишь стеклянная дверь позволяла заглянуть в банк, но бандиты были не настолько глупы, чтобы занимать позицию на радость спецслужбам.

Грабители находились в банке. Когда входная дверь на секунды отворилась, все, как по команде, оглянулись, но не заметили ничего. Лишь одному из преступников показалось, что возле него что-то промелькнуло. Что-то неуловимое, будто приведение.

— Что это было? — спросил один из них.

— Не знаю, — пожал плечами другой, — я наблюдал за входом. Ничего не заметил. К двери точно никто не подходил.

— Ладно. Мне это начинает надоедать. Нужно заканчивать. Даём пять минут, и убиваем одного из них, — указал мужчина стволом пистолета на заложников. — Передай, — кивнул он на рацию, лежавшую на столе.

— Может, ну его, — грабитель недоверчиво посмотрел на главаря банды. — Всё-таки убийство — не ограбление. Нам это с рук не сойдёт.

— Нам уже и ограбление не сойдёт, а убив, есть шанс выбраться из этой передряги, — недовольно проворчал главный.

Вдруг глаза его застыли на одном месте, а лицо перестало отражать эмоции гнева. Не успели остальные бандиты понять, в чём дело, как трое из них упали на пол, а из сердца каждого торчал метательный нож.

Оставшиеся в живых обернулись, пытаясь выхватить взглядом храбреца. Последнее, что они увидели, возникший перед ними мужчина в сером одеянии, дважды взмахнувший саблями.

Саня остановился, но сабли в ножны не убрал. Мертвы все шестеро. Заложники прижались к дальней стене, боясь даже шевельнуться, ещё несколько людей лежали недалеко от него, возле касс.

— Всё хорошо, — обернулся Саня к испуганным, пытаясь успокоить их. Хотя испачканные в крови сабли и человек, одетый в серые тряпки, вряд ли мог погасить страх в глазах людей. Даже не смотря на то, что он — убийца их пленителей.

Где-то сзади движение. Чересчур резкое для испуганного человека. Он бросил сабли, обернулся и молниеносно метнул два оставшихся кинжала, но прежде чем лезвия достигли цели, раздалось два выстрела. Оглушительных выстрела. От которых сердца заложников остановились на секунды, а людей снаружи, казалось, на минуты.

Холодная тишина нависла над банком на мгновения. В следующие секунды бойцы ринулись на штурм.