Не спи! Вслед за темным даром

35.

Мэлвин имел привычку выходить ночью во двор своего дома. Когда весь Орден уже спит. Когда становится тихо и свежо. В эти несколько минут он мог побыть один, а это значит, побыть собой. Сегодня магистр мог бы дать волю своим эмоциям, наконец-то, позволить себе улыбнуться, глядя в ночное небо. С радостью и облегчением.

Только под вечер отряд Идэна вернулся в Орден после двухнедельного рейда. Все приехали живыми и даже без серьезных ранений. В том числе и сын магистра — Рейс. Для юноши, это была первая поездка. Мать все эти дни не находила себе места, постоянно тоскливо поглядывала в окно. Сам Мэлвин загнал все чувства глубоко внутрь, как никогда был похож на бессердечного истукана, каким его когда-то хотели видеть.

Но сегодня в сумерках рыцари вернулись. Ройс выглядел усталым и чуть хмурым. Но на нем не было ни царапины. Если не считать уже поджившего синяка под правым глазом. Но даже Солина не обратила внимания на это повреждение. Мэлвин встречал их. Дождался, пока Идэн спрыгнет с коня на землю, привычно похлопает животное по шее, будто благодаря за труд, и лишь после передаст поводья конюху.

Они встретились взглядами, и рыцарь только коротко кивнул. Магистр подавил вздох облегчения, чуть дотронулся до плеча Идэна, когда тот походил мимо него в дом. Только так отец мог поблагодарить его за безопасность Ройса.

А теперь Мэлвин может позволить себе чуть больше. Поблагодарить Богов за все. Просто отдохнуть от напряжения этих дней.

Магистр глянул на громадину казарм, где уже давно не горели в комнатах рыцарей окна, прошел в сторону, мимо кустов, туда, где на краю тренировочного поля лежала пара бревен. Он хотел посидеть там в тишине, но место оказалось занято. Невысокая юношеская фигурка казалась сейчас совсем хрупкой. Мальчишка горбился, низко наклонил голову, судя по сдавленным звукам, он плакал. Но когда магистр подошел, Ройс вскочил, начал быстро украдкой утирать слезы.

— Поздно, — спокойно заметил Мэлвин. — Я уже видел, что ты плачешь. Что случилось, сын?

— Я…я не могу себя простить, — признался юноша. — Я ненавидел его. Он был с тобой и с мамой все время. Ты дал ему свое имя. Я думал, он вам ближе, чем я. А Идэн…

Мальчик судорожно вздохнул.

— Отец! — снова быстро и сумбурно стал говорить он. — Когда мы нашли ведьму, она напала. Майлса откинула, будто он и не весит ничего. Сбила еще двоих, что были с нами. А я успел! Я подскочил и ударил ее кинжалом в бок. А потом…Она развернулась ко мне и…

Похоже, мальчишка только сейчас понял, чем грозила ему эта выходка.

— А Идэн просто прикрыл меня собой, — вдруг совсем другим тоном, как-то очень спокойно произнес Ройс. — Просто встал между мной и ей. Я же видел! Я видел ее проклятье. Оно предназначалось мне. А он даже не задумался, не сомневался. Он спас мне жизнь. А я так о нем…

Мэлвин смотрел на сына. Магистр знал, что его любовь к Солине подобна ровному пламени свечи. Всегда горит и греет. Ройс заставлял его чувствовать иначе. Как-то ярко, вспышками. Сын приносил радость.

— Запомни одно, — сказал он юноше. — В этом мире для меня существуют только Солина и ты. Ради вас я умру и вернусь обратно. Я разобью землю и переверну небо. Я люблю свою жену и сына. И больше никогда не смей сомневаться в этом.

Ройс замер, как зверек. Смотрел на отца во все глаза. Никогда он не слышал таких признаний. Нет, он знал, сколько мать и отец вытерпели ради него, как они боролись за него и ждали. Но никогда магистр не произносил для него таких слов. Больше всего на свете сейчас Ройс хотел бы сорваться с места, преодолеть несколько шагов, что их разделяли и обнять отца, но… вдруг юноша вспомнил о другом.

— Как же Идэн? — спросил он чуть ли не с обидой. — Что тогда он для тебя?

Мэлвин на миг растерялся. Он никогда не задавал себе этот вопрос. Он дал Идэну свое родовое имя, держал всегда рядом. Магистр был привязан к этому теперь уже почти взрослому человеку. Но этого мало. Идэн был для него чем-то большим. Вот уже почти десять лет его названный сын рядом, оберегает его семью, хранит тайны магистра. Вот и сегодня, он привез Ройса живым, спас его. Но дело не только в верности. Только с Идэном магистр мог говорить открыто, в этом молодом человеке он видел свое отражение.

— Идэн послан нам Богами, — сказал Мэлвин сыну. — Он никогда не признает во мне отца, как и не назовет Солину матерью. И на то у него достаточно причин. Но никого я не уважаю сильнее, чем этого человека. Я доверяю ему иногда даже больше, чем себе. В чем-то Идэн мне дороже, чем весь Орден вместе взятый. Но в тоже время, он далек от меня, о чем я часто жалею.

Сын слушал его очень внимательно. А потом еще некоторое время стоял, молча, обдумывал эти слова.

— Для меня отныне он будет братом, — наконец, произнес юноша.

Мэлвин позволил себе улыбнуться в темноте.

— Для начала заслужи хотя бы его дружбу, — предложил он. — Не заставляй его больше оставлять такие отметины у тебя под глазом.

Ройс смутился. Магистр угадал верно. После боя Идэн отвел молодого разведчика в сторону и от души двинул ему по лицу, сказав, что ничто на этой земле не стоит слез Солины. Всю дорогу обратно в Орден охотник не произнес ни слова в сторону разведчика. Теперь, после разговора с отцом, юноша поклялся себе, что настанет день, когда названый брат будет смотреть на Ройса с теплом и доверием.

Этот день настал. Ройс сидел под окном крохотного домика, внутри которого сейчас целительница возвращала Идэну его прошлое. А перед этим разведчик все же увидел на лице друга то, о чем мечтал. Тепло и доверие.

И теперь Ройс не мог заставить себя уйти прочь. Он сидел прямо на земле, поджав ноги, около маленького окошка, и каждые несколько минут заглядывал внутрь. Каждый раз он видел одно и то же: Идэна, распростертого на узкой койке, бессмысленно уставившегося остановившемся взглядом в потолок, и Лиссу, все еще стоящую на коленях. Одной рукой она беспрестанно гладила волосы мужчины, другой вцепилась в его плечо. Во всей этой сцене было что-то такое, что рождало в душе Ройса темное, ноющее чувство отчаяния.

Разведчик вспоминал местную обитель, Ленца и Сида, такими, какими они стали. Совершенно лишенные памяти, а заодно, как казалось, и рассудка, с этими странными детскими счастливыми улыбками на взрослых лицах. А если Идэн вспомнит то, что так желает, но забудет все остальное? Если он уже не будет прежним. Перестанет быть собой. Тем Идэном, кого знал Ройс? Перестанет быть братом и другом? Стоит ли все это потери того, к кому Ройс был так привязан, чье уважение и доверие разведчик столько лет старался заслужить?

Что он скажет отцу? Как посмотреть тогда в глаза матери? Орден, преступления ведьм, чужое горе — все это откатилось назад. Ройс просто не мог представить, как дальше будет все это существовать без Идэна.

Буквально два дня назад, когда охотник, еще слабый, полностью не опомнившийся после нападения ведьмы, вошел в кухню своего настоящего дома, когда рассказал другу свои секреты, когда Ройс увидел, как они с Лиссой смотрят друг на друга…Он был бы счастлив отпустить Идэна. Пусть его названный брат оставит Орден, пусть живет здесь с женщиной, которая готова была отдать всю свою магию, спасая охотнику жизнь. Идэн будет далеко от своей новой семьи, но его жизнь сложится. Любить и уважать друга можно и на расстоянии. Но тогда Ройс знал, что охотник останется собой. А теперь…

Если бы отец был здесь. Ройс понимал, что сейчас думает, как подросток, оставшийся без взрослых. Но… Идэн часть его семьи. И разведчик хотел, чтобы кто-то из родителей был рядом. Не с ним, а с Идэном. Будто присутствие матери или магистра могло как-то помочь охотнику пережить это испытание. Пусть они оба сейчас не будут одиноки. И сам Ройс, и его названный брат, и даже эта женщина, отдающая снова себя ради охотника.

Уже совсем стемнело, ночь будто придавила весь мир. Гилл и его товарищи сидели у самых ворот, тоже какие-то притихшие. Ройс уже даже не смотрел в окно. Теперь разведчик просто молился про себя за Идэна. Чтобы Боги дали силы и охотнику, пережить его странное видение, и целительнице, переливающей сейчас в тело Идэна свой дар.

Дробный цокот копыт разорвал тишину. Всадник буквально ворвался в небольшой двор. Некто в темном плаще. Горожане засуетились, похватали кое-какое оружие, палки и ножи, попытались преградить путь незнакомцу, уже соскочившему с разгоряченного коня.

Он будто не видел их, только откинул капюшон, показав изуродованное шрамами лицо. Гилл чуть шарахнулся в сторону, но тут же заново преградил магистру дорогу.

— Там мои дети, — твердо сказал Мэлвин, и властным жестом отодвинул кузнеца в сторону.

Ройс вскочил. Он смотрел на отца, и будто не верил, что на самом деле видит его, может, мерещится. Но магистр уже спешил ему навстречу. Подошел, окинул сына цепким взглядом, а потом вдруг крепко обнял, будто понимал, насколько Ройсу это сейчас необходимо. И тут же увидел охотника все в тоже крохотное оконце. Мэлвин вздрогнул, будто его ударили, и рванулся вперед, к дверям.

— Нет! — Ройс вцепился ему в плечи.

Все страхи вдруг отступили назад. Не от радости, не от того, что его почти детское желание так неожиданно сбылось. Просто он не мог подвести своего названного брата.

— Идэн! — Мэлвин еще пытался прорваться в дом.

— Стой, отец, — разведчик сам поразился твердости своего голоса. — Не в этот раз.

— Он… — магистр снова кинул взгляд в окно.

— Жив, — коротко доложил ему сын. — Сядь. Мне нужно многое тебе рассказать…