( Не) Счастливый случай

Глава 28

Моя жизнь в очередной раз круто меняется. Я оказываюсь замужней графиней, только не спешу переезжать из гостеприимного дома подруги. Это собственные предрассудки, которые мне не вытравить, и нужно просто время. Гильермо не спорит. И не торопит. Просто принял моих тараканов. Правда, переезжает из выделенных ему покоев в мои. И мы официально живём вместе, как подобает мужу и жене.

Из госпиталя, наконец, приходит заявка. И кроме Леонеля появляются пациенты, к которым я езжу на дом. Обычно их навещаю по вечерам, как только Гильермо возвращается с работы из ведомства. Сначала мне дают самых лёгких больных. С простудой, с растяжением, с прыщом на заднице и конъюнктивитом. Я лечу их лекарствами, каплями и мазями. Не применяя магию.

В одной из таких поездок к очередному пациенту я встречаю израненную и избитую женщину. Её муж избил почти до смерти. За то, что недоглядела за ребенком и малыш опрокинул на себя кипяток. Банальные несчастный случай, но мне хочется вырвать руки этому мужчине. Такая злость берет. Гильермо задерживает главу семейства, а я лечу светом не только ребёнка от небольших ожогов, но и мать.

Из этого дома выхожу с головной болью и тяжестью в груди. Потому что женщина отказывается заявить на мужа. И на мои уговоры требует покинуть их дом. У оборотня связаны руки, и сдать его констеблям он не имеет права без заявления, да и без следов побоев ничем не доказать. Правда, он всё же оттягивает в сторону мужчину и, светя янтарными глазами, доходчиво объясняет, что с ним будет, если он ещё раз поднимет руку на жену или сына.

Гильермо, став супругом и получив полную власть надо мной, не меняется. Он всё также поддерживает меня. Обзывается, как всегда. Ворчит, бурчит. Но теперь не ждёт моих действий. В своей манере отстаивает теперь уже наши интересы. Разбирается со всем сам в своей молчаливо-суровой манере.

В нём мне нравится всё.

Особенно то, что он никогда не убегает от конфликтов. Не пытается переложить ответственность на мои плечи и открыто говорит то, что думает. Иногда мне кажется, что Гильермо радуется этим небольшим скандалам. После них мы обычно очень бурно миримся.

Мне нравится, что он не давит авторитетом. Не требует чтить традиции и незамедлительно перебраться в его дом. Создавать уют, собирать большие приёмы, показывать всем аристократам наше семейное счастье и… что там ещё делают жёны графов?

Мне нравится засыпать в его крепких объятьях. Вдыхать запах хвои и ягод. Нравится ощущать его нежность после жаркой звериной страсти. Нравится, как он ласково гладит меня, успокаивающе целует. И не отпускает ни на минуту.

Мне нравится просыпаться в его руках. Нравится просто любоваться им по утрам. Нравится видеть, как он пробуждается. Как трепещут ресницы и, когда его взгляд находит меня, на губах расцветает лукавая, хищная и безумно сексуальная улыбка.

С Леонелем же дни проходят в ритме терпения и упрямства. Я терплю его выходки, он упрямо выводит из себя. Ещё пару дней я лечу его светом, окончательно восстанавливаю повреждения, и он начинает чувствовать свои ноги. Теперь мы каждое утром проходим реабилитацию.

Лео уже не ворчит при моём появлении, но всё ещё не скрывает своего раздражения. Особенно когда я заставляю его напрягать мышцы и учу передвигать конечностями.

— Это мучительно, — шипит он сквозь зубы, перенося на руках вес из койки в кресло. Я придерживаю коляску и подстраховываю, но не помогаю. Он сам старается, и я знаю, ему больно.

— Это жизнь, Лео, — отвечаю без капли жалости. — Хочешь жить — умей вертеться. Так говорили в моём мире. И в данном случае понимай буквально.

На третий день нашей реабилитации он впервые берёт инициативу: сам тянется к следующему упражнению, сам просит передвинуться с кресла на кушетку. Сначала медленно, через силу, но с каждым движением возвращает контроль над телом. С боем, через боль, но возвращает.

Одно «но», которое ещё довлеет над мужчиной. Липкая тьма проклятья отравляет его внутренности, и с каждым днём он слабеет. Лео старается не показывать мне своё состояние, только я чувствую, как ему плохо. И вылечить его от этой тьмы пока не могу. Просто без толку, пока жив вампир, отравивший его.

За эти почти десять дней у нас появляется ритуал. После тренировки мы выходим гулять по зимнему саду на двадцать минут. Иногда читаю ему вслух книги. Иногда он просто дремлет в кресле, пока я наблюдаю за птицами и прогуливаюсь по герцогскому саду. Но чаще всего мы просто общаемся колкостями.

Впервые Лео смеётся над моим рассказом. Тихо, коротко, но искренне. От его смеха я даже замолкаю. И губу прикусываю, чтобы сдержать глупую ответную улыбку.

Сегодняшний день вносит коррективы в обыденный распорядок дня. Вместо поездки в герцогский дом мы с Гильермо собираемся на казнь, что устраивают на центральной площади. Казнь вампира Массимо. За день до этой казни мне пришло официальное письмо от правителя. Сухо, коротко и по существу: «Явиться и быть рядом с королём».

До центральной площади мы добираемся быстро. Натали уходит поддержать Миру. А я смотрю на Лео и, как только его пересаживают в кресло, подхожу ближе.

— Привет, как ты? — спрашиваю, сжимая его плечо в поддержке.

— Почему все спрашивают, как я? — ворчит блондин, закатывая глаза. — Замечательно, Пресветлая. Каждый день бы просыпался в рань несусветную и ехал смотреть казни.

— Ясно, ты опять встал не с той ноги, — фыркаю, подхватывая за ручки и катя кресло впереди себя.

— Если ты забыла, я давно уже не встаю с той или другой ноги, — огрызается Лео.

Мы доходим до установленных трибун вокруг площади. Родственники моего пациента подхватывают под рамы коляску и поднимают по ступеням. Я иду за ними вместе с Гильермо.

— Светлого дня, Ваше Величество, — склоняю голову, остановившись в ложе правителя.

— Светлого, Верховная, — кивает он. — Проходите.

Герцоги и семьи моих подруг сидят чуть ниже. И так получается, что мы с Гильермо остаёмся с королём в одной ложе наедине. Нервно вытерев вспотевшие ладони о подол платья, присаживаюсь рядом с Алардом. Муж чувствует себя более раскованно. Перехватив мою руку, переплетает пальцы.

— Вас можно поздравить, — сухо замечает Алард и переводит взгляд с наших с мужем рук выше. — С бракосочетанием. Значит ли это, что вы определились с местом жительства?

— Благодарю, Ваше Величество, — отвечает Гильермо вместо меня. — Мы пока ещё тесним герцога и герцогиню Стембург.

Вот вроде правду сказал, но и меня уколол, что не переезжаю в его особняк. И королю намекнул, чтоб не радовался слишком сильно.

— Не всё сразу, Гиль. Женщины бывают весьма изобретательны и непредсказуемы в своём выборе, — хмыкает правитель и разворачивается к помосту.

— Мне ли не знать, — ворчит себе под нос оборотень. С улыбкой пихаю его в бок. И получаю поцелуй в висок.

Король теряет к нам интерес. Молчаливым кивком отдаёт приказ конвоирам и палачу.

На сцену выводят бледного долговязого мужчину в кандалах. Он низко склонил голову, будто пытается спрятаться от лучей утреннего солнца. Меж тем горожане, собравшиеся на центральной площади, затихают. Будто весь мир замирает, ожидая зрелища.

Я в упор смотрю на затылок Леонеля. Словно хочу проникнуть в его мысли. Хочу ментально поддержать, приободрить. Блондин сидит с ровной спиной и никак не выражает своего отношения. Зато две подружки друг к другу жмутся и подрагивают.

Перевожу взгляд на эшафот. Зачитав все преступления и приговор, вампиру дают последнее слово. Мужчина вскидывает голову и смотрит пронзительными бордово-красными очами на Мирабеллу. Облизывает потрескавшиеся губы и улыбается. Говорит что-то, отсюда не расслышать.

Но я чувствую зло, которое он излучает. Чувствую всеми фибрами души ту гниль, которой он отравлен. Такая же течёт и ширится сейчас у моего вредного пациента. Неосознанно впиваюсь ногтями в мужскую ладонь. Свет во мне бурлит, причиняя боль изнутри.

Вампира ставят на колени, и палач возносит меч над его головой. Сталь сверкает ярко. Из меня вырывается магия, закрывая светом картину казни. Я вскрикиваю, ощущая новую порцию боли. Отворачиваюсь, желая укрыться. Перед глазами лишь багряная пелена. В ушах собственное сердцебиение. Громкое. Быстрое.

— Тише. Всё закончилось, — слышу бархатный баритон сквозь пелену боли. Тёплая ладонь накрывает затылок. Гладит. И это не Гильермо.

Чужие руки бережно передают меня в другие объятья. Разжимаю сведённые в судороге пальцы, выпуская ладонь Аларда. Это в него я вцепилась. И в него уткнулась в поисках защиты.

— Простите, — лепечу, едва ворочая языком.

— Не извиняйтесь, — коротко улыбнувшись, правитель переключается на Рому и Аарона.

— Прости, Гиль. Я не знаю, как так получилось, — корябаю по лацканам его сюртука. Муж пересаживает к себе на колени, укрывает в защитном жесте и целует в губы.

— Всё хорошо, Таня, — отвечает, вытягивая из кармана платок и вытирая кровь под носом. — Король сильный маг, помог остановить и сдержать твою силу.

— Что он сделал? — округлив глаза, отстраняюсь и в шоке смотрю на спину правителя, что в данный момент общается со своими советниками.

— Ты пыталась вылечить вампира. Не очень умная затея, — бурчит Гильермо.

— Я не хотела его лечить. Я вообще не контролировала этот выброс.

— Интересно, — задумчиво тянет мужчина.

— Очень. И у кого получить ответы?

— У Богини.

Наш разговор прерывает Алард. Возвратившись к нам, он протягивает руку и помогает встать. Я быстро привожу себя в порядок и разворачиваюсь к толпе. Зрители теперь смотрят на правителя и меня. Гильермо стоит за моей спиной и практически не отсвечивает. Не успеваю обдумать этот момент.

Король громко поставленным голосом приветствует своих подданных. Сурово и строго напоминает всем о законах Дадарии и о том, что будет за нарушение оных. Также объявляет о начале строительства храма богини Наит. О герцоге Радгаре Кастильском, что великодушно отдал своё поместье под будущую резиденцию Богини. И заканчивает речь с просьбой благословения от Богини.

В небе вспыхивает молния. И я знаю — это знак. Наит благословляет. Только знают ли остальные горожане — не уверена. Меж тем Алард разворачивается ко мне.

— Ты так и не дала мне ответ, — он, как всегда, спокоен и не давит авторитетом.

— Я согласна и приду на приём, — слабо улыбаюсь и опускаю глаза.

— Тогда до вечера, Пресветлая.

— До вечера, Ваше Величество.