(Не)люди (СИ)

Интермедия. Занятые (не)люди

Перед его носом на разворот тетради приземлилась кружка чая, и Куд механически буркнул «спасибо» на восточном языке. Глотнув совсем чуть-чуть, отставил в сторону. Нина вздохнула: опять придется остальное выливать, когда остынет. Куд был ужасно расточительным: четыре ложки сахара на кружку — и один глоток. Это раздражало.

— Что-то не сходится? — устало спросила она на родном языке, усаживаясь прямо на стол, и Куд скривился, кивнув. Нина опять поставила перед его носом чай и взглянула на экран. Куча цифр, какие-то расчеты и заметки. Она не понимала ровным счетом ничего, но знала: это важно, это дело, которому Куд отдает всего себя. А смириться не могла: Куд и Юко доводили себя до изнеможения учебой, работой и исследованиями. Нина иногда чувствовала себя брошенной — эти двое про нее будто забыли. Не обращали внимания, есть она тут или нет. Даже сейчас, когда она без предупреждения и приглашения пробралась в их квартиру, похозяйничала на кухне, а потом пришла сюда и залезла на стол, Куд так и не взглянул на нее. Только вытащил из-под ее бедра еще тетрадь и уткнулся в записи. Будто Нины тут и нет.

В комнате почти всегда было темно. Свет исходил только от экрана компьютера и настольной лампы, и его хватало лишь на освещение бардака на столе и вокруг него. А еще здесь было душно. Нина нахмурилась, припоминая, когда Куд открывал при ней окно, и ей показалось, что никогда. Эта маленькая неприбранная комната, покрытая слоем пыли, была неуютной и напоминала скорее заброшенный архив старой макулатуры из-за огромного количества учебников, справочников, книг, журналов и тетрадей. А Куд был будто стариком-сторожем, помешанным на изучении чего-то нового, — только огромных очков с толстенными стеклами на его носу не хватало. И Нина вдруг подумала, что если Куд просидит тут еще хоть минуту, его зрение вмиг испортится так, что даже такие очки не помогут. И Куд станет совсем как она когда-то. Нину эта мысль напугала.

— Давай прогуляемся? — она резко наклонилась, загораживая экран и опираясь ладонями на страницы. — Ты тут скоро протухнешь. Мне скучно у вас сидеть, а тебе надо отдохнуть и проветриться.

— Некогда, — отрезал Куд и мягко убрал ее руки, будто заботясь о сохранности тетрадки.

— Тебе всегда некогда.

— Что поделать. Работа… — Куд осекся, когда Нина схватила его лицо и развернула к себе, заставив оторвать взгляд от бумаг и увидеть ее. — Чего?

Глаза Нины, отражая свет экрана, горели от злости. А голос зазвенел:

— А отдыхать когда? Зачем ты столько работы берешь? И не говори, что все так работают, я не настолько дура, чтобы поверить. Мишель с Ритой так не убиваются, и у них есть время повидаться с друзьями даже несмотря на то, что они учатся сразу на два сектора. Или мы с тобой уже не друзья?

Куд вздохнул, не собираясь отвечать, и отвел взгляд. В который раз Нина это спрашивает? В который раз пользуется этим вопросом, чтобы манипулировать им? Нина, в личном общении игнорировавшая правило «говорить на местном языке», отчего они будто общались на разных, Нина, остававшаяся сплошным напоминанием о времени, что было там, на западе, о счастливом детстве, телефонных разговорах и совместных мечтах. Нина, которой он никогда не мог отказать.

— Ладно, как скажешь, милый друг, пойдем гулять. Довольна?

— Еще нет, — сухо ответила Нина, но не смогла сдержать улыбки. — Одевайся, а я к Юко. Его тоже надо время от времени выгуливать, а то твое затворничество заразно.

— Слушаюсь, мэм…

И как только Нина ушла, Куд со вздохом закрыл все окна на компьютере. На заставке было их фото: день, когда близнецам исполнилось двадцать лет. Зажмурившаяся от счастья Нина, Куд в новеньких стальных протезах и Юко, застывший возле экрана, с которого улыбался его брастра, якобы работающий на севере и звонящий им раз в неделю. После этого дня рождения Юго больше не звонил, а Юко почти не выходил из комнаты. Он пытался разобраться, почему брастра не «звонит». Почему программа имитации личности, над которой он уже четыре года бьется, как проклятый, совершенствуя, улучшая и расширяя возможности, вдруг перестала работать.

Куд, отключая экран, не сдержал очередного вздоха: он хотел помочь Юко, но был слишком слаб в направлении создания искусственного интеллекта. Он мог только подыгрывать другу и прикрывать его, когда Нина задавала неудобные вопросы. Она не знала, что Юго умер. Нину обманывали уже шесть с лишним лет.

— Ты издеваешься! Еще в домашнем? Давай быстрее, держи вот джинсы. Свитер где? А утюг где? Ну и бардак у вас обоих…

Нина, снова вернувшаяся в его комнату, начала носиться из угла в угол. Когда она, протянув глаженый свитер, уперла руки в бока, Куд усмехнулся и, широко зевнув, принялся одеваться. На самом деле он был благодарен Нине. За этот теплый и чуть влажный свитер, за заботу, присутствие, за ворчание, прогулки, поддержку и даже шантаж. Не будь ее рядом — он уже умер бы от истощения и голода за компьютерным столом. Или подрался бы с Юко до крови и помер во сне. Нина в чем-то права: его действительно не нагружали так, чтобы проводить ночи за работой. Куд параллельно с учебой и основным делом разрабатывал собственный проект. Воссоздание стабильного человеческого генома из генома не-людей. Программа, противоположная той, что использовала Юста. Куд думал, что проще записать с нуля потерянные гены и внедрить их в цепь не-людей, нежели переписывать искаженные вирусом гены людей. Он планировал ввести свою программу в оборот Юсты, но перед этим ее надо было проработать хотя бы в черновом варианте. А для него нужна полная расшифровка ДНК не-людей, на чем Куд и застрял в последние полгода, эксплуатируя лабораторное оборудование, мучая старших вопросами и заваливая собственную комнату книгами. У него были ужасно большие амбиции, но очень мало знаний.

— А ты чего вдруг решила нарядиться? — спросил он, заметив, что Нина на каблуках и в юбке. Та просияла и хитро улыбнулась:

— Просто так. Девушки, знаешь ли, любят принаряжаться.

Куд фыркнул. «Девушка», как же. Он был уверен, что прием гормонов и наличие заметных выпуклостей там, где их нет у не-людей, не делает Нину девушкой, но не спорил. Нина счастлива и беззаботна — это главное. И если ей так важно быть красивой девушкой в юбке, несмотря на такой мороз, пусть будет.

В коридор выполз Юко, уткнувшийся в сенсорную панель.

— О, тебя тоже выкурили из норы, — пробурчал он, когда поравнялся с ними. — Куда мы идем?

— Все равно. Главное, чтобы без этого, — и Нина отобрала у Юко панель, подняв над головой. Не обращая внимания на возмущенный вопль карлика, неспособного допрыгнуть, она обернулась и к Куду: — Сдавай технику. Конфискую.

— У меня только телефон.

— Сдавай, говорю!

Куд с Юко обреченно переглянулись и оба полезли в карманы.

— Слушаюсь, мэм, — кисло отдал честь Юко, с тоской глядя, как неаккуратно Нина сваливает хрупкую технику в ящик тумбы.

На свежем воздухе парни оживились и повеселели. Они гуляли по ночному городу, обсуждали всякую чушь и делились мыслями обо всем подряд. Нина рассказала, что в детском саду пополнение — еще двое малышей, — и похвасталась, что их определили в ее группу. Куд и Юко искренне за нее порадовались и назвали образцовым воспитателем.

— Гены дают о себе знать: Саара же тоже с детьми работала, да? — ляпнул Куд и тут же поймал на себе два взгляда: удивленный и злой. — Ну, внучки же часто на бабушек похожи. Даже если бабушки двоюродные, — выкрутился он, и Юко незаметно для Нины показал кулак. А она еще долго рассказывала об особенностях работы с «трудными» малышами, имеющими задержки в развитии и отклонения. У нее была самая маленькая группа — пять не-людей. Нине нравилось общаться с ними, учить их, знакомить с миром и помогать бороться со страхами. Парни ее любви к такой работе не понимали, но поддерживали изо всех сил.

Юко, слушая восторженную тираду Нины, вдруг остановился и перебил ее:

— У тебя проблемы дома? Ты много болтаешь о работе и совсем не говоришь про Ивэй с Джо. Что случилось?

Куд не заметил ничего странного и подумал было, что Юко несет какой-то бред. Но, увидев, как улыбка Нины превратилась из беззаботной в горькую, вытаращил глаза, поражаясь проницательности друга. Девушка остановилась и принялась расчищать носком сапога свежевыпавший снег, приминая его к земле.

— Нет, никаких проблем. Все хорошо, просто…

— Врешь.

— Вру, — кивнула Нина, и ее нога замерла на месте. Куд и Юко молча ждали, и она сдалась: — Только не смейтесь… Дома в последнее время неуютно. Мама с папой обращаются со мной, прямо как я со своими детишками. Я хочу от них съехать. Я самая старшая из всех не-людей в этом городе, а до сих пор живу с родителями… Недавно один мальчик из группы Риты поселился в общежитии в отдельную комнату, а ему всего девять! А мне двадцать два!

Куд с Юко переглянулись и, прыснув, подошли к Нине вплотную и обняли ее. Они оба понимали, как именно Ферреты могли обращаться с подругой. Особенно Куд: Ивэй, которая была его наставником и учителем, действительно не замечала, что не-люди выросли. Для нее они оставались неразумными подростками.

— Переезжай к нам, — предложил Юко. — Если тебя не смущает жить с двумя вечно занятыми свиньями. Мы не будем обращаться с тобой, как с трудным ребенком.

— Ага, так вы хотите сделать меня вашей горничной и заставить прибрать ваш свинарник, — вытирая слезы, захохотала Нина. — Хитро!

Куд с Юко сделали вид, что их раскусили, и с хохотом побежали прочь, когда девушка полезла раздавать тумаки, как в детстве. Они бегали по освещенной аллее, махая руками и заворачивая вихри падающего снега, и крики, смех и зов тонули в вышине неба, усеянного звездами. Маленький город, спрятавшийся в горах, засыпал под снежным покрывалом, и лишь трое не-людей, оставив все заботы и мир за пределами этих гор, позволили себе вернуться в детство.

Они приехали на восток, в Новую Юсту, шесть лет назад. Нину, которая еще ходила в повязке, сразу забрали Джонатан и Ивэй: девочке предстояло пройти курс адаптации. Мальчишкам же дали время прийти в себя, справиться со стрессом, выбрать наставника и найти работу. Куд, выбравший генную инженерию, и Юко, отдавший предпочтение разработкам искусственного интеллекта, неделю жили в общежитии для сирот и так всех достали, что их быстро переселили в отдельную квартиру на две комнаты, в которой должен был жить Эммет. Общая тайна, ответственность за нее и надежды сблизили мальчишек, превратив в самых лучших друзей, которые порой засыпали на одной кровати и разговаривали шепотом до утра. И в самых ненавистных врагов, которые избивали друг друга до крови и срывали голоса, проклиная и обвиняя во всем, что случилось.

Спустя месяц Ивэй потребовала, чтобы они сходили к Нине, которая извелась от беспокойства и желания увидеть их собственными глазами, Куд молча повел Юко в магазин оптики и долго рассматривал витрины, гадая, какой цвет выберет карлик. Они не говорили друг другу ни слова, не вспоминали Юго, но понимали: как только увидятся с Ниной, придется вспомнить. И придется лгать столько, сколько они никогда не лгали. И про Юго, и про Эммета — последний уехал на север якобы с Юго. Сбежал. Юко делал вид, что так и должно быть, хотя в действительности жутко обиделся. Когда Эммет прислал первое письмо, он разорвал его и выбросил. Второе просто выбросил. Третье прочел и несколько дней ходил расстроенным. В итоге Куд увидел его сидящим на полу перед компьютером с письмом в руках и ревущим, не стесняясь никого и ничего. С экрана на брастру смотрел Юго и улыбался механической улыбкой. С того дня Юко перестал обижаться на отца и нашел свою мечту: возродить брастру, пусть даже теперь он будет лишь набором кодов и алгоритмов. И с тех пор Юго был. Якобы звонил по компьютеру с севера. Сначала мальчишки списывали его странное, по мнению Нины, поведение на стресс, качество связи — что угодно. И Нина верила. Потом Юко, всерьез занявшийся программой, начал расширять ее. Эмоции, привычки, мелкие жесты, присущие Юго…

К двадцатилетию близнецов Юко закончил писать версию, которая запустилась лишь раз. С тех прошло столько времени, а он все не мог найти ошибку. Он до сих пор ничего не исправил. Но позволяет себе сидеть на детской площадке, крутиться на карусельке… А Юго ждет. Юко, спрыгнув, со злостью свалил снеговика из тающего снега и грязи и тут же принялся строить нового: Нинины дети такое обязательно заметят. Тем более на своей площадке.

— Почему Юго не звонит? — спросила девушка, останавливая качель. — Я скучаю. А ты, Юко?

— Давай не об этом, — Куд возник за спиной и положил руки на плечи. — Смотри.

И Нина, открыв глаза, которые все еще любила держать закрытыми, увидела хмурого карлика, похожего на пухлого ребенка, который медленно, явно о чем-то задумавшись, строил кривого снеговика. Она вздохнула и, подойдя к Юко, присела рядом, заставив посмотреть на себя.

— А знаешь, я приму твое предложение. Завтра соберу вещи после работы, поможете перенести? Куд, тебе можно поднимать тяжести?

— С этими руками, — Куд горделиво вытянул протезы, — можно! Я даже этого толстяка поднимал!

Юко, от которого Нина ждала ворчания по поводу прозвища, почему-то промолчал. Куд, опустив руки, покачал головой и тихо пообещал, что они помогут Нине. А потом предложил по домам. Детство, вернувшееся в эту ночь, исчезло, а проблемы и груз плечах остался. Снег больше не падал. Город, затерянный в горах, спал.

На следующий день Ивэй отправила Куда домой сразу после обеда, сказав, что доделает всю его работу. Юко тоже отпросился раньше, чтобы успеть хоть немного помочь разобрать квартиру. Пораньше решила прийти и Нина.

— Мама с папой сказали, что привезут мои вещи позже на машине. Меня отправили помогать тебе… — она, зайдя в комнату Куда, огляделась. — Избавляться от книжек?.. Кстати, в чьей комнате я буду жить?

— В чьей хочешь. У Юко места побольше… — Куд зашипел, когда друг больно наступил на ногу, и прикусил язык, осознав, что сглупил. В комнате Юко, как же. Там же этот чертов компьютер с программой. — Но я хотел бы, чтобы со мной. Юко, ты не против?

Тот выдал самую доброжелательную улыбку из всех своих улыбок, но с ноги не слез.

— Я могу даже освободить у себя место под твою макулатуру, если надо. Чтобы Нине не было тесно.

— Ну… — Нина, до последнего колебавшаяся с выбором соседа по комнате, решила уступить парням: — Тогда буду тут. Вас двоих селить в одной комнате нельзя, иначе вы поубиваете друг друга… Юко, я буду к тебе заходить.

— Конечно, — вновь улыбнулся тот, и Куд, бросив на него взгляд, подумал, что в тот момент друг уже придумывал пароль на компьютер. — Раз решили, пойдемте освобождать место. А то приедут Ивэй с Джо вечером и завалят нам коридор.

И они принялись перебирать завалы. Нина быстро организовала таз с водой и тряпку, чтобы стирать пыль, а Куд начал возводить стопки того, что нужно отнести в Юсту, в библиотеку, в комнату Юко. Сам Юко перетаскивал книги к себе и запихивал за дверь. Нина вытянула с полки тетрадь и начала листать, улыбаясь.

— Ты еще ведешь дневники?

Куд вырвал находку из ее рук и, густо покраснев, рявкнул:

— Нет! Это был первый и последний. Я в нем писать учился… — и начал крутить головой в поисках дневника, который успел отобрать Юко.

— Вижу, — буркнул карлик, прячась за стопкой книг на выброс. — Почерк — хуже не придумаешь. Почему ты писал про то, что было до переезда сюда? Причем и оформлял, как дневник.

— Переписывал печатный, вот почему. И вообще, верни на место!

— Что я там увижу нового?

Куд закатил глаза, и к нему подползла Нина, совсем как в детстве наваливаясь сзади.

— А почему не ведешь больше? Это же интересно. Потом можно перечитывать и вспоминать все хорошее, что было.

— Не хочу, — отрезал Куд и, напоровшись на взгляд подруги, смягчился: — По крайней мере, сейчас.

Нина довольно заулыбалась, отобрала у Юко дневник и положила на полку, куда они все складывали очень важное. Куд вдруг поймал себя на мысли, что хочет вновь завести дневник. На этот раз — дневник памяти. Даже решил, что напишет про время, когда жил в психушке и у тети Тильды. Тогда Юко прочтет и месяц не будет трогать его вещи. Вообще к нему подходить не будет.

Поздно вечером приехали Ивэй и Джонатан. Не-люди уже успели разобрать комнату, навести порядок во всей квартире и устать так, что сил разгребать вещи Нины не осталось. Ивэй первым делом проверила кухню, которую они закончили отмывать несколькими минутами ранее, — самое грязное место в этом доме. Куд, глядя на наставницу в обычной одежде, в домашней обстановке, вспоминал мать и Тильду. Ивэй стала похожей на них обеих. Хлопотная и теплая, как тетушка, и пухлая, как мать. Она, обретшая нормальную жизнь, которой была лишена так долго, к сорока шести годам располнела и превратилась в обычную домохозяйку. Пока не надевала халат, очки и неизменные шпильки, от которых у нее к концу дня отекали ноги. Куду больше нравился ее «домашний» облик, но его он видел крайне редко.

— Юго так и не звонил? — спросила Ивэй у Юко, и тот помрачнел. Она похлопала его по плечу, подбадривая: — Позвонит. Все будет нормально.

— Я знаю. Куда он денется.

Нина, у которой настроение было лучше некуда, вновь расстроилась, увидев тень боли на лице друга. Джонатан, глядя на жену, покачал головой, показывая, что не вовремя она решила поддержать легенду. Ивэй развела руками. Потом они говорили о работе, и Ивэй давала Куду непонятные для остальных советы. Джонатан, для которого тема работы была больной, — он уже полтора года не мог никуда устроиться — вскоре не выдержал, и эти двое ушли говорить на балкон. Нина заметила мелькнувшую в руках Куда зажигалку и недовольно скривилась. Юко предложил выпить чаю и вызвался что-нибудь приготовить, а Нина, испугавшись разгрома кухни после долгой уборки, ринулась готовить сама.

Нина быстро привыкла к этой квартире. Несколько раз она завязывала себе глаза и, как раньше, ходила наощупь — так ей легче выучить новую территорию. И спустя месяц уже знала все жилище лучше хозяев. Куд, пообещавший сложиться на покупку кровати Нине с зарплаты, привык спать с ней вместе и так и не вспомнил про это обещание в конце месяца. Нина не настаивала, хотя взяла с друга слово, что он не будет курить на ночь. Юко поставил пароли на всю технику и в тайне ото всех избавился от своего дневника, где были упоминания смерти брастры. Предварительно он перепечатал его и сохранил под дополнительным паролем.

Они снова оказались вместе на маленьком пространстве. И будто не было шести лет этой своеобразной разлуки. Они не изменились. Куд как был занудой, помешанным на учебе, таким и остался. Юко как был хулиганом с замашками гениального хакера, не изменился ни капли. Не изменилась и Нина. Она, наблюдая за друзьями, которые явно что-то скрывали, быстро догадалась: это «что-то» касается Юго. И подумала, что один из близнецов оказался там, куда жителям Юсты лучше не лезть, чтобы не создать ему проблем. Куд и Юко не стали разубеждать девушку, и она быстро отстала от них с вопросом, когда Юго позвонит, и начала просто ждать. Нина умела ждать. И дождалась. К середине января, спустя почти год, Юко разобрался с программой и даже ввел в нее новое расширение. Когда Юго «позвонил», он выглядел живее всех живых. Куд, вечером заглянув к Юко, похлопал его по плечу, шепнув: «Ты молодчина, Толстун».

Они все жили, как обычные люди. Искали себя и свое дело, учились тому, что было интересно, строили планы на будущее. Работали изо всех сил. Юста пыталась найти способ возродить человечество, и все знали: результаты будут нескоро. Возможно, тогда, когда людей уже не станет. Когда останутся лишь не-люди. Куд, Юко, Нина и еще четыре тысячи не-людей в этом городе, собранные со всего мира, знали это и пытались принять, но не могли. Им было сложно поверить, что все зависит от них. Что они, такие незначительные, несовершенные, совсем не похожие на последнюю надежду человечества, еще дети, не умеющие даже держать свое жилье в чистоте, могут исполнить эту мечту всех людей. Но у них не было выбора. Люди исчезали. Последнее поколение стало взрослым. Нынешние малыши не-люди — подкидыши или случайные дети местных — уже не помнили или не знали мира за пределами Юсты. Город был закрытым. Выезд из него запрещен. И все знали: это для безопасности местных. Мир с каждым годом становился безумней, а ненависть к не-людям — сильнее. Но это снаружи. Это далеко от Юсты, на самом востоке континента. А здесь Куд, Юко и Нина просто жили и занимались каждый своим делом.

До одного не самого прекрасного февральского дня, когда Куд не вернулся вечером с работы.

Это был тот день, когда он планировал рассказать руководству о своей программе. Он, расшифровав свой геном, решил попросить у Юсты помощи сразу после своего дня рождения — семнадцатого февраля. Нина и Юко, втайне отпросившиеся с работы пораньше, готовили для него скромный по сравнению со вчерашним праздник. И ждали, как с минуты на минуту в квартиру завалится, принеся с собой холод и снег на волосах, довольный, как слон, Куд. Они не допускали мысли, что ему откажут. Он же чертов гений, который несомненно убедит взрослых.

А Куд не убедил. Ему отказали, заявив, что он мается ерундой. Даже Ивэй не стала его слушать — лишь посмотрела концепт программы и покачала головой. И парень не-человек, перенервничавший, озлобленный и дико расстроенный, после работы попал не домой, а в больницу. Празднование дня рождения, где было обилие вкусностей и алкоголь, и стресс привели к тому, что у него началась аллергия и культи на местах стыков с протезами воспалились. Протезист забрал его руки, выдав временные съемные, и прописал курс лекарств. Куд вышел из кабинета врача измученный и несчастный: культи страшно болели, а стальные переходники, вживленные в плоть, усугубляли положение. Непривычные временные руки еле двигались.

А дома его ждали полные предвкушения Юко и Нина. Те, кто самоотверженно терпел, как он почти не обращал на них внимания, отдавая всего себя программе, которую признали мусором и пустой тратой времени. Куду теперь было стыдно показаться им на глаза. И поэтому он, отключив телефон, пошел шататься по городу.

В одиночестве он видел ночную Юсту совсем другой. Город, совершенно не похожий на любой из западных, по-своему притягивал Куда. Аккуратный, упорядоченный, одинаковый во всех кварталах. Куду казалось, что он ходит по кругу. Будто время остановилось: он ходил из двора в двор и видел одно и то же. Это завораживало и гипнотизировало. В один прекрасный момент Куд понял, что не хочет вырываться из этого круга. Но жилые кварталы, освещенные мягким, не режущим закрытые глаза спящих жителей светом, закончились, и он оказался на территории слабо освещенной Юсты, где на каждое здание, неотличимое внешне от жилого, приходилось по одному фонарю. Упорядоченные лаборатории-близнецы, где ночью была абсолютная тишина. Даже деревья не шуршали голыми ветками.

И поэтому младенческий крик, раздавшийся посреди зимней ночи, напугал Куда до подкосившихся коленей. Он заметил темное пятно на крыльце одного из зданий и спустя несколько секунд ошеломления выругался. Ребенок. Подкидыш. Совсем младенец, лежащий прямо в центре освещенного круга. Куд огляделся в поисках того, кто мог это сделать, но вокруг было пусто. На часах половина третьего ночи, и все нормальные люди спали. Все, кроме одного не-человека, мучившегося от несправедливости жизни. Куд опустился на корточки и принялся неловко и неаккуратно заворачивать сверток с ребенком в свою куртку и завязывать рукава на своей шее, не рискуя поднимать малыша временными протезами. Даже боль отошла на второй план, пока он испуганно ворчал:

— Нет, ну каким чудовищем быть надо… Моя мать хотя бы дотерпела до моего пятилетия. И вообще — она меня сдала из рук в руки, а не так… Определенно, она поступила гораздо честнее и изящнее твоих. Увижу — в лицо плюну. Вот серьезно.

Куд не сразу понял, что малыш затих, а когда до него дошло, он, еле устояв на вдруг ослабевших ногах, припустил домой, забыв про все свои беды. Куд придерживал сверток руками, чтобы тот не болтался на шее, и старался бежать как можно аккуратней. Он несся мимо одинаковых дворов, пересекал одинаковые перекрестки. Никогда еще путь до дома не казался таким длинным. Никогда еще его приход домой не вызывал такой шумихи.

— Ты, идиота кусок, мало того что отключил телефон и пропал на полночи, так еще и решил себе на день рождения подарить питомца и не придумал ничего лучше, кроме как украсть ребенка?! — на одном дыхании выдал шокированный Юко, когда Куд сунул сверток ему в руки. Нина, дав карлику подзатыльник, аккуратно перехватила малыша и прижала к себе, тут же осматривая и бледнея.

— Он совсем новорожденный… — и она побежала на кухню. Куда колотило. Юко в полном шоке смотрел то на друга, от которого несло алкоголем и лекарствами, то на проход кухни, где громыхала посудой и стульями Нина. Они оба задавались одним вопросом, ответ на который зависел от действий девушки. И когда она спустя долгое время вышла из кухни с ребенком на руках, бледная и испуганная, Куд выдавил из себя этот вопрос:

— Он жив?

— Пока да, — шепотом ответила Нина и показала маленькое успокоившееся лицо, на котором проступил румянец. — Сейчас ему ничто не угрожает, но утром надо в больницу. Где ты его взял? Что произошло? Где ты пропадал?..

Но Куд не ответил ни на один из вопросов. Он, проведя по личику малыша незнакомым Нине и Юко протезом, вздохнул с облегчением и, закатив глаза, отключился. Не-люди переглянулись и подумали, что обязательно стрясут с него подробности. Но потом, когда он придет в себя. Когда они сами придут в себя. Эта ночь стала для них всех настоящим испытанием. А утро — шоком. В больнице Куд, стеклянными глазами глядя на ребенка, сказал:

— Я хочу дать ему имя… Немо.