Не грози Дубровскому! Том Х

Глава 14

Ершов Аркадий Валерьянович спускался по лестнице вместе со своей супругой Марией. Красивая женщина с ухоженными чёрными как смоль волосами и длинными пальцами. В уголках её глаз залегла вселенская печаль, которую ничто в этом мире не могло развеять.

Их шаги гулко разносились по особняку, который прямо сейчас ремонтировали четыре десятка рабочих. Но шум ремонтных работ не доходил до подземелья, скрывающегося под особняком. Здесь царил холод, влажность и непроглядная тьма, которую прорезал лишь луч магического фонаря.

Порой свет касался стен и там в ту же секунду проскальзывали огромные зубастые тени. Род Ершовых заботился о сохранности своих тайн, поэтому подземелье было защищено особо тщательно. Стены были сделаны из стекла, за которыми расположился своего рода аквариум, в котором жили тысячи хищных тварей.

В случае опасности, макры прекращали питать стеклянные стены, они теряли свою прочность и ломались под натиском многотонной водной толщи. Подземелье затапливало вместе с противником, рискнувшим проникнуть в святая святых рода. А если враг оставался жив, то его доедали хищные обитатели аквариума.

— Аркадий, ты уверен что этому парню можно доверять?

— Ты про Дубровского? — спросил глава рода, хотя всё было очевидно. — Конечно. Василий за него поручился, к тому же Виктор Игоревич выдал нам солидную компенсацию за нанесённый ущерб.

— Ты же знаешь, что нападение случилось по вине Дубровского. А эта компенсация — лишь жалкая подачка.

— Хочешь сказать, что было бы лучше, если бы он спрятался в кусты и сделал вид, что не при чём? — улыбнувшись, спросил Аркадий Валерьянович.

— Я хочу сказать, что компенсация ничего не значит.

— Даже если и так. Ты видела, на что этот парень способен. Или у тебя есть на примете другой маг смерти?

— Разумеется нет. Просто…

— Просто он тебе не нравится, вот ты и ищешь причину, почему мы должны отказаться от сотрудничества с ним.

— Это будет уже не сотрудничество. Мы влезем в долги перед ним.

— Маша, я тебя умоляю. Дубровский не тот человек, который станет шантажировать родителей своего друга, пытаясь выжать из нас последние соки, — отмахнулся Аркадий.

— А тебе откуда знать, какой он человек? Ты ведь увидел его впервые.

— Ты видимо забыла, что ещё недавно наш сын был изуродован, а Дубровский его исцелил?

— Всё так. Но ведь его изуродовал как раз сам Дубровский, — парировала жена, скрестив руки на груди.

Родители Василия встали как вкопанные перед непроглядной тьмой, которую не мог развеять даже магический светильник.

— Согласен. Личность Дубровского неоднозначна. Но всё же он делает много хороших дел, а плохие… — Аркадий задумался, подбирая нужное слово. — Это побочный эффект.

— Главное, чтобы побочным эффектом не стало уничтожение нашего рода, — сказала Мария и протянула руку к густому чёрному туману.

— Не станет.

Чернота потянулась к женщине и коснулась её пальцев. Мария испуганно отдёрнула руку.

— Всё ещё силён, — дрожащим голосом сказал она. — Может, ну этого Дубровского? Обратимся к магу света и он…

— Что он? Разгонит мрак, увидит дверь и не сможет её открыть? Мы это уже проходили. Один такой маг до сих пор требует от нас деньги за молчание.

— Стоило его прикончить, — раздраженно фыркнула Мария.

— Стоит быть умнее и не наступать на одни и те же грабли дважды, — осадил жену Аркадий Валерьянович и сам протянул руку к туману.

Как только он дотронулся до дымки, в голове пронеслись картинки давно забытых кошмаров.

— Мы обязаны закончить дело твоего отца, — сказал глава рода, сжав зубы до скрипа, а после развернулся и потащил жену в обратном направлении.

День прошёл шикарно. Мы гуляли по паркам, кушали сладкую вату, поужинали в ресторане, потанцевали. Юлия была счастлива, да и мне было полезно развеяться. Домой вернулись за полночь и тут же завалились спать.

На утро я почувствовал себя лучше. Контроль маны начал понемногу возвращаться, а ядро заполнилось энергией более чем на половину. Но рисковать я не стал и решил ещё денёк отдохнуть. Хватит с меня безрассудных выходок.

Аккуратно выбравшись из постели, я совершил набег на кухню, где уже возилась Ярослава. На этот раз она была во всеоружии и, несмотря на то, что я ел, как не в себя, куча еды ещё осталась.

— Ничего. В следующий раз я обязательно съем всё предложенное, — прошептал я, с вызовом посмотрев на Яшку.

— Хе-хе! Значит к следующему разу я приготовлю ещё больше, — с угрозой в голосе прошипела она и расхохоталась.

Попрощавшись, я отправился искать моего верного самурая. Ода нашелся на берегу реки. Он обучал Квазара владеть клинком. Получалось у зеленомордого паршиво.

— Так? — спросил лягух.

— Да нет же. Ты бьёшь как молотом, а нужно, чтобы клинок стал продолжением твоей руки. Не колоти мечом, как обычной железякой, а руби и прокалывай! — с чувством сказал Ода и сделал пару взмахов катаной.

— Ага, понял.

Квазар подошел к тренировочному манекену, который Ода смастерил из палки и снопа сена. Лягух встал в стойку, размахнулся и… Ударил так, как привык. Катана врезалась в манекен и просто сломала его пополам.

— Ура! Получилось! Я молодец? — выкрикнул лягух, заскакав на месте.

— Ты безнадёжен, — устало выдохнул Ода и повесил голову.

— Но ведь манекван сломан!

— Вот именно! Ты сломал его, а должен был перерубить! — выпалил Ода.

— А в чём разница? Эффект тот же. Противник повержен, — не понимая, спросил Квазар и наклонил голову набок.

— Квазар в чём-то прав, — вмешался я. — Улучшать то, что и так хорошо работает — только портить. Используй молот и не забивай себе голову. Оставь меч тем, кто умеет с ним обращаться.

Жаб и Ода пожали плечами, не найдя аргументов против.

— Ода, идём со мной. Для тебя есть работа.

— А для меня? — спросил Квазар, который уже перечитал все книги и откровенно скучал.

— А ты беги в теплицу и попроси, чтобы вырастили как можно больше квакштуньи. Будем ею подкармливать не только рыб, но и животных.

От моих слов у жабы снова потекли слюни.

— Это значит, что скоро я снова смогу полаквамиться квакбуреками?

— Если всё получится, то ты сможешь их есть хоть каждый день.

Лягух развернулся в сторону теплицы, присел и, резко выпрямив ноги, выстрелил вперёд с воплем «КВАКБУРЕКИ-И-И!!!». Проводив зелёную точку взглядом, мы направились на ферму. Она порядком разрослась, чтобы вместить всю живность, и я стал подумывать, не стоит ли перенести загоны загород?

— Виктор Игоревич, зачем мы пришли сюда? — спросил Ода, не совсем понимая суть задумки.

— Какой странный вопрос. Ты же говорил, что у тебя специализация зоотехника. Вот тебе работа по профилю. Задача следующая: нужно ускорить рост кур, овец, свиней, и прочей живности. Осилишь?

Ода почесал голову и кивнул.

— В принципе да, смогу.

— Вот и отлично. Занимайся. Все соскучились по мясу, а жрут одну траву. А нам нужно много мяса! Очень много! Ты слышал, как Квазар сходит с ума от упоминания чебуреков. И таких как он у нас два миллиона человек.

— Признаться, я тоже люблю мясо.

— Ха! Да я заметил как ты в лавке Онидзуки умял всё что было. Ты чего покраснел? Я же не в укор, а просто подметил. Все любят мясо. Это нормально.

— Можно? — спросил Ода протянув руку к корове которая ела сено.

— Разумеется.

Из ладони Оды полился пульсирующий синеватый свет, который спустя десять секунд исчез.

— Я провёл анализ на возможные модификации и вот к какому выводу пришел. Удастся не только ускорить рост мышечной массы, но и значительно усилить либидо животных. Они будут чаще спариваться, а процесс созревания плода значительно ускорится. Плюс ко всему, у тех же коров я могу сделать так, что они будут вынашивать сразу двух телят за раз. Насчёт остальных животных пока не знаю. Нужно провести исследования. — Со знанием дела заявил самурай.

— Ого. А ты лучше, чем я ожидал, — удивился я. — Тогда приступай незамедлительно. А когда лягух принесёт квакштунью, проверь насколько хорошо она сочетается с твоим методом усиления. Вдруг методы конфликтуют и вы создадите поголовье мутировавших коров, которые резко станут плотоядными? Этот мычащий апокалипсис мало кто переживёт. По крайней мере, это сильно подпортит всем психику.

— Ха-ха! Я бы сразился с таким стадом. Из поверженных врагов вышел бы отличный Гюдон, — расхохотался Ода.

— Понятия не имею, что это за блюдо. Когда вернёмся в Японию, напомни мне его попробовать.

Оставив Оду в гордом одиночестве, я направился в замок. Но не прошел и половину пути, как развернулся в обратную сторону. Почему? Всё просто. Ода модифицировал быка и выпустил его к коровам. А дальше начался какой-то ад. Коровы орали, срывая глотки, и тянулись к бычаре, распространяющему по округе бешеное количество феромонов.

В процессе спаривания они создавали столько шума, что к ферме тут же сбежалась вся округа, чтобы посмотреть, кто там мучает животину.

— Бойцы! Открывайте загоны и на открытый выгул всех. Пусть топают своими ножками, да желательно подальше от основного поселения, — крикнул я айнарцам и они тут же побежали выполнять приказ.

В итоге получился конвейер. Айнарцы подводили к Оде животных, он использовал магию и модифицировал их, а после бойцы выводили новоявленных мутантов за ворота. Странно было наблюдать, как курица скачет по траве, постепенно увеличиваясь до размеров собаки. Интересно, какие яйца она начнёт нести?

Постепенно вопли разгорячённой животины стали удаляться. Да, свободный выгул дело непростое. Потом попробуй поймай отпущенную на волю животину. Но у меня уже есть план как сделать так, чтобы животные возвращались в стойла на ночь, а днём носились по бескрайним лугам. Но об этом позже, сперва загляну к Анне.

Ателье Ани разместилось в погребе замка, раньше вадим использовал эти помещения для производства коньяка, но переехал в новый погреб вырытый Гру. Сейчас же два десятка швей без устали строчили новую форму. Аня контролировала процесс, а если всё шло отлично, то и сама бралась за шитьё.

Благодаря Злате они организовали рабочие смены по восемь часов. Айнарки с радостью приняли участие в пошиве одежды, ведь их мужчинам она тоже была нужна. В итоге за сутки удавалось пошить три сотни костюмов. И это при том, что все лекала были выкуплены у разорившихся предприятий и швеи делали типовые костюмы.

Ничего выдумывать не приходилось! Разве что вышивку дубов на рукавах делали в ручную, но этим в ателье не занимались. Готовые костюмы передавали в поселение айнар, где женщины творили по нарисованному Анной шаблону.

А теперь давайте посчитаем. Три сотни комплектов одежды в сутки, а в Дубровке около двух миллионов человек… Потребуется всего-то девятнадцать лет, чтобы нарядить каждого жителя. Правда к тому времени первоначально пошитая одежда многократно износится и нужно будет шить новую. Но разве это проблема? Ха-ха. Ещё какая…

Но это-то ладно. Тряпки есть тряпки. А вот как быть с обувью? В дальней части ателье разместились три морщинистых старика и кроили кожаные ботинки с высоким голенищем. Должен отметить, что обувь была первоклассной. Но они могли выпустить всего шесть пар за день. Думаю, тут и считать не нужно. Выпустят нужное количество обувки уже после того, как все кому она нужна помрут.

— Анют, срочно расширяем производство.

— Виктор Игоревич, так мы же только… — встрепенулась Анна.

— Да, вы только что завершили подготовку к чему-то большему. Я хочу, чтобы вы увеличили количество рабочих мест… — я задумался, а как быстро нам надо всё пошить? А, да и чёрт с ним. Чем быстрее, тем лучше. Вон, дети по полям носятся в чём мать родила. Так ещё и каждый день кто-то рожает новых! А их во что одевать? — Увеличивай штат в двадцать раз. И сапожников набери под сотню штук, а лучше встреться со Златой и посмотрите, как ускорить производство обуви. Нам нужно обуть и одеть кучу людей!

— Виктор Игоревич, а деньги?

— О деньгах не волнуйся. Уже пришли первые выплаты от сотрудничества с Тополевым, да и наша с Картаполовым шахта вышла на приличный доход. Покупайте лучшее оборудование и ни на чём не экономьте. Если будет возможность нанять специалистов, нанимайте. Только сперва пробейте их прошлое через Большакова и Антипа. Шпионы нам тут не нужны. Сама понимаешь, — озадачил я Аню и направился к сапожникам. — А на мою ногу будет что-нибудь? — спросил я, показав им ступню.

— Мужики! Святой пришел! — выпалил подслеповатый старик и стал ощупывать мою ногу. — Ага, сорок третий. Да, только что закончил такие. Сейчас.

— Аарон, угомонись! Святой будет ходить в моих ботинках! — шикнул его товарищ и расплылся в беззубой улыбке, демонстрируя дёсны.

— Ещё чего! Я получше вас двоих обувь делаю! — возмутился третий.

— Только в твоих мечтах!

— Господа, успокойтесь. Я с радостью получу ботинки от каждого из вас и буду носить их с удовольствием, — примирительно сказал я, и старики тут же прекратили грызню и протянули мне обувку.

Я поблагодарил старцев и, закинув через плечо три пары обуви, направился к Анне. Обувка была абсолютно одинаковой. Стежок к стежку. Даже если пристально всматриваться, всё равно разницы не заметишь. Как будто шил один и тот же мастер.

— Анют, я две пары поставлю у входа, отдашь Антипу, а мне и одних хватит, — шепнул я и направился на выход.

Присел на порожках и с наслаждением скинул проклятые туфли. Кто вообще придумал эту обувь? Да, их пошили по моей ноге, но, чёрт возьми, они даже рядом не стоят с ботинками. Зашнуровав обувь, я пару раз подпрыгнул на месте, нанёс удар ногой с разворота и расплылся в довольной улыбке.

Сидят восхитительно! Как будто в домашних тапочках ходишь. Да и тяжесть совсем не ощущается. Выглядят уродливо, но удобство важнее красоты! Любование обновкой прервал звонок мобилета.

Белые стены, крики, истеричный смех и звон стальных прутьев о которые кто-то бьётся головой. Санитар Петренко сидел на посту и бинтовал окровавленную руку.

— Сучонок сумасшедший! Как он так извернулся? Я же просто протянул ему миску с едой в дверную щель. Там хрен подлезешь, а он меня за руку тяпнул.

— Петруся, ну ты чё как маленький? То ж Филимон, пёсий сын. Он и не таких как ты кусал, — осуждающие сказал напарник санитара и покачал головой. — Гля, — он отодвинул ворот рубахи и показал следы от зубов на шее. — Когда его только привезли, он смирный был. А потом Евпатий решил его электричеством полечить. Мол, так на поправку быстрее пойдёт. Ну и поджарил мозги парню, а мне, сучий выкормыш, про это не рассказал. Повёл я, значит, Филимона на прогулку, а он как с цепи сорвался. Запрыгнул на меня и давай зубами рвать. Больно было, страсть. А кровищи. У-у-у. Ты б видел.

— Именно поэтому теперь ты его не кормишь, а отдал своего любимого пациента мне? — с обидой в голосе спросил Петренко.

— Хы-хы. Типа того.

Пока напарники разговаривали, из-за угла доносилось мерное «Бум! Бум! Бум!» Этим звукам вторил безумный шепот:

— Чудовище. Чудовище. Чудовище, — по голосу было слышно, что его обладатель давно сорвал глотку и сейчас единственное, что мог, так это шептать.

— Слушай, а чего вы Филимону зубы не выбили? Глядишь, и меня бы не покусал, — спросил Петренко.

— Петручо, ты нормальный мужик, но порой такую хрен спросишь, хоть стой, хоть падай. Он же сын барона Кири Корова.

— Хренасе. Барноский сынок меня тяпнул, выходит? Ну это резко меняет дело, — ухмыльнулся Петренко. — Давай, рассказывай, почему барон от сынка решил избавиться.

Слева открылась дверь и внутрь помещения ввалился огромный бугай, ведущий двух пациентов связанных по рукам и ногам. Во ртах у них были кляпы.

— Здорова, мужики. Принимайте. У вас пополнение, — расплылся в ухмылке бугай и толкнул повязанных в сторону санитаров.

— Колясик ё-моё! Чё ты пациентами разбрасываешься? А ежели головой рубанут кого? — посетовал Петренко, пока его напарник пытался унять одного из новеньких, который резко начал брыкаться.

Второй пациент оказался калекой и сопротивления не оказывал.

— Да если тебе нос свернут, то я горевать не буду. Хы-хы, — усмехнулся бугай и вышел, закрыв за собой дверь.

— Ну и козёл, — выругался Петренко, закончив перевязку. — Да твою мать. Опять с кляпами привезли? Видать, будет весёлая у нас ночка. Насладимся, так сказать, безумно весёлым пением. Ха-ха.

Напарник шутку Петренко не поддержал, вместо этого сбил буйного с ног и сел сверху. Поднял с пола папку с бумагами, плюнул на палец, перевернул лист и зачитал.

— Пациент номер одна тысяча семьсот один. Богомолов Даниил Константинович, диагноз — помешательство. Эт ты у нас Богомолов что ль? — спросил санитар и влепил буйному подзатыльник, отчего тот стал вести себя ещё агрессивнее. Перевернув страницу, он прочитал больничную карту второго помешанного. — Пациент номер одна тысяча семьсот два. Барон Огнёв Илья Максимович, диагноз — помешательство. Хренасе! Петруха, тебе сегодня везёт на баронов. Один покусал, привезли второго, который тоже может покусать, если у него, конечно, есть зубы.

— Да иди ты! — выругался Петренко и за шиворот потащил по земле барона Огнёва.

Он доволок его до одиночной палаты, она же камера, и, выдернув кляп, зашвырнул внутрь. Пациент не спеша поднялся и подошел к прутьям, что-то постоянно шепча.

— И этот бормочет. Да твою ж налево, — устало выдохнул Петренко и прислушался. Вроде бы Огнёв шептал «Братик, я не предавал», хотя хрен поймёшь на самом деле.

— Ага, вот этого полудурка и закину налево. Как раз камера освободилась. Ну-ка, открой дверь, — санитар зашвырнул Богомолова в камеру, и тот тут же принялся биться головой о стены, прутья и безумно орать. — Хорошо, что я с собой беруши взял. Как знал, что будет шумно, — санитар направился обратно к столу чтобы допить чай, а по пути остановился у клетки, где сидел бывший штабс-капитан Лавров. — Ну чё, Лавруха? У тебя новый друг! Ха-ха.

Санитар ударил Лаврова открытой ладонью по лбу и, хохоча, пошёл дальше. Вот только Лаврову было плевать. Он сорвал голос и не мог даже шептать. Только хрипел, смотря в пустоту. Зато Плющов всё ещё шептал без остановки, пуская слюну и выпучив глаза:

— Чудовище. Чудовище. Чудовище.