Не боярское дело 7

Глава 159

Здание Главного адмиралтейства в Петербурге находится на втором Адмиралтейском острове испокон веков.

На вручение именного гюйса пришлось лететь мне.

Оказывается, кроме Андреевского флага, на русских судах принят так называемый бушпритный флаг, но так как на современных судах бушприта давно нет, то этот флаг крепится на баке, в носовой части корабля. По сути своей, этот флаг возводится лишь на стоянках, вместе с основным флагом.

Именной гюйс вручается кораблям, как награда, и отличается от обычного гюйса золотым шитьём в его центре, изображающим геральдический щит с Георгием Победоносцем.

Если что – это высшая награда России, вручаемая кораблям!*

* Так и было в период 1699–1917 гг.

Особо деваться мне некуда – капитан «Рюдзина» сейчас занят по самое «не могу» – у них там десант высажен в Манчжурии и поддержка крейсера никак не будет лишней, а больше мне и послать толком некого. Иначе у стариков в Адмиралтействе шкура дыбом может встать, если они примут это за неуважение.

Ссориться с адмиралами не в моих интересах. Хотя бы потому что со мной в Питер летит Светлана Николаевна.

Если что – это моя супруга и главный специалист России по организации и работе сталепромышленных предприятий.

Нам с ней есть о чём поговорить с руководством Адмиралтейства.

Светка про новые стали расскажет, а я про техномагические и радиотехнические новинки, вкус которых флот уже почувствовал.

Заодно и из столицы смоемся. Там сейчас слишком уж всё бурлит.

Вроде и не афишировалось нигде недавнее покушение на Императора и его Семью, но как быть, если под проверку попали очень и очень многие, в том числе, и первые наследники довольно влиятельных Кланов, умудрившиеся успеть взять в жёны французских мамзелей, засланных к нам из Парижа.

Мои аплодисменты князю Обдорину – он сумел раздобыть полный список девиц, прошедших специальное обучение перед отправкой в Россию. И пусть имена и фамилии у некоторых из них были изменены, но имперская служба, как бульдог вцепилась в засланный к нам французский контингент весьма специфического назначения, и у них сейчас весело.

Служба безопасности без всяких пиететов шерстит все сомнительные связи с француженками, что при наличии списка выглядит детской забавой – всем всё ясно, а за доказательствами дело не станет. Полно их у Обдорина, и даже повар – француз живым взят. Наверняка уже поёт, как соловей, рассказывая, кто его в императорский дворец устроил, и кто что в пищу и напитки подсыпать велел.

Впрочем, тут Рюмин сам виноват. Наверняка же знал, что русская кухня полезнее для здоровья, особенно русским Императорам. Так нет же, рататуев с бешенелями захотелось. Вот и огрёб проблем. Одна радость – теперь у всей Императорской Семьи неприязнь к французам даже на гастрономическом уровне будет зашкаливать.

Петербург зимой – это настоящее климатическое испытание!

Похоже, что ясных дней в декабре здесь не бывает. Небо затянуто тучами. С воздуха весь город кажется серым. К тому же нас синоптики пугали туманом, но к обеду он рассеялся, благодаря постоянному ветру с Балтики, и посадка прошла без особых трудностей.

Машины двигались по улицам, как катера, разбрызгивая мокрый снег, лужи и прочую слякоть, которая сегодня валится с неба. Даже не поймешь сразу, то ли это дождь идёт, то здесь снег такой. По-моему надо очень любить свой город, чтобы жить в таком климате.

– Ваше Сиятельство, а я ведь, грешным делом, чуть было вас в во вредители не записал, – разоткровенничался старенький контр – адмирал, когда мы, после награждения, перешли в банкетный зал, – И даже сердит был на вас одно время.

– С чего бы вдруг? – поддержал я разговор, хотя больше всего мне хотелось поскорее уйти с довольно скучного мероприятия, но нельзя.

Светлана вовсю окучивает целую группу высокопоставленных флотских, рассказывая им про преимущества новых марок стали в морском деле.

– Так это вы же проект броненосца зарубили на корню, не дав ему пройти утверждение на Совете князей.

– А сейчас что поменялось?

– Я ваш фильм про Цусиму раз пятнадцать просмотрел, и ещё бы столько же любовался. Как вы лихо их броненосец на дно пустили. А уж то, что авиабомба может его насквозь прошить – это для меня было, как откровение свыше. Не поверите, но смотрю ваш фильм, и каждый раз радуюсь, как ребёнок.

– Могу вам копию этого фильма прислать. В личное пользование, – улыбнулся я столь редкой искренности, нехарактерной для его чина и возраста.

– Можете посмеяться над стариком, но это будет лучший подарок на мой скорый юбилей и проводы на пенсию. Мне вот-вот шестьдесят пять стукнет, и всё, прощай флот, – всплеснул руками старый моряк, – Буду скучать перед камином и внукам морские байки травить. Чую, не усижу долго. Придётся в Географическое общество идти устраиваться. Они, благодаря вам, вон в какой чудесный поход недавно сходили. Я кучу восторженных писем от старых знакомых получил по этому поводу. Признаться, позавидовал.

– О, тогда я на проводы вам ещё пару ящиков коньяка презентую. Особенного. Очень уж его Владивостокские офицеры полюбили. Говорят, настоящий морской коньяк. Как для них сделан.

– Хм, неужели того самого, австралийского? Наслышаны, как же. Докладывали, что не хуже Шустовского будет. А вы как считаете?

– Неблагодарное это дело – коньяки сравнивать. Я думаю, каждый из них по своему хорош и каждый найдёт своего ценителя. По крайней мере у меня в баре они оба отлично уживаются, без всяких предпочтений.

– Ой, как верно сказано! Готов под каждым вашим словом подписаться! Князь, признавайтесь, вы ведь в душе моряк?

– Станешь тут моряком, – тяжело вздохнул я, вспоминая свои заботы, – Сейчас вот впору о ледоколе мечтать.

– Никак Северный полюс решили покорить?

– Что вы, всё намного обыденней и прозаичней. У меня Сахалин порой замерзает, а теперь ещё и на Магадан планы появились, а там с ноября по май лёд стоит.

– В Магадане имеются свои ледоколы. Зачем там ещё один? – ревниво поинтересовался флотский.

– Наверняка у них свои грузы есть.

– Ледоколы осуществляют ледовую проводку, – наставительно помахал пальцем контр – адмирал, – А вам, князь, нужен всего лишь транспорт подходящего ледового класса, что, кстати, не такая уж и редкость.

– Ещё скажите, что у вас что-то на примете есть, и лучше всего с командой и опытным капитаном, – тут же навострил я уши, подобравшись и разом растеряв расслабленность от безделья.

Адмирал молчал довольно долго, глядя в стол и посмурнев лицом.

– Есть такое судно, – наконец тяжело и весомо вымолвил он, разом поменяв весёлый тон нашей предыдущей беседы, – И команда на нём имеется. А вот капитана нет. Сердце у Серёжи не выдержало. Удивительнейший человек был. Моряк от Бога. Храбрости необычайной. Даже когда ему руку оторвало, он моря не бросил. Продал имение своё под Харьковом, денег в банке занял и заказал себе корабль на верфях. К середине осени он за такие фрахты брался, не особо опасаясь льдов, на которые никто другой не осмеливался и всегда груз в целости и в срок доставлял, да ещё умудрялся обратно вернуться сквозь льды, не оставаясь на зимовку. А вот нынче отплавался. Судно сейчас к нам идёт, в Питер. Договаривались мы с ним, что я с ремонтом машин помогу, но теперь не знаю, как и быть. С банком Сергей рассчитался ещё в позапрошлый сезон, жена лет пять назад умерла, а из детей у него две дочери, и обе замужем. Полагаю, что они корабль на торги выставят, но без ремонта хороших денег получить вряд ли удастся, а есть ли у них деньги на ремонт, я сказать не берусь.

– Хм, тогда вопрос с капитаном переходит в разряд наиважнейших. У меня специалистов свободных нет, да и сам я через неделю – другую в Маньчжурию улечу. Война у меня там идёт. Китайцев изгоняю. Так что капитан архиважен. Без него смысла в покупке нет. Я сам в кораблях мало что понимаю, опять же, чем команда займётся, чтобы они не разбежались во время простоя, я тоже себе представляю слабо.

На этот раз старый контр – адмирал молчал ещё дольше.

– Скажите, Ваше Сиятельство, а какое название вы бы хотели дать судну?

– Представления не имею. А как оно сейчас называется?

– «Анна». В честь жены Сергея.

– Хм. Честно говоря, так себе название. Боюсь, мои жёны плохо на него отреагируют. Может вы мне что-нибудь своё предложите?

– Как вам глянется – «Капитан Сергей Сорокин»? – пробуравил меня адмирал взглядом из-под густых ресниц.

– Я правильно понимаю, что в таком случае мы и капитана опытного найдём? – вернул я ему неслабую подачу.

– А куда же я от моря денусь, – пробурчал адмирал себе в бороду, – Иначе буду сидеть на пенсионе и до самой смерти завидовать, что это не я умер на капитанском мостике.

– Так. Вопросы про красивую смерть отставить, – отмёл я движением руки весь тот негатив, в который, как в болото, провалилась наша беседа, – Выкручивайтесь, как хотите, но две недели вам вскоре придётся выкроить на санаторий. И учтите, капитан – это обязательное условие!

Жизнь графини Наталии Сергеевны Бобрищевой – Пушкиной все семнадцать лет текла довольно беззаботно.

После смерти отца, погибшего во время осады Измаила, переходящего в то время из рук в руки, как эстафетная палочка, их Семья, состоящая из матери и двух дочерей, изрядно просела по финансам. Непонятно каким образом доходы враз упали, а после того, как старшую сестру выдали замуж, дав за ней приличное приданое, то и вовсе часть земель в залоге оказалась. Как назло, следующий год выдался неурожайный. Пришлось перезакладывать уже заложенные земли, и заложить под ссуду их родовое имение. Сейчас, четыре года спустя, доходов с их земель перестало хватать даже на выплату процентов, а тут ещё и мать сдала. Начала сильно пить, а потом вовсе слегла с почками.

Наталья Сергеевна, получившая из-за недостатка средств домашнее образование, особых трудностей в своей жизни не замечала. Она немного умела говорить на французском, посредственно играла на фортепиано, была слегка обучена магии, поскольку, в отличии от старшей сестры родилась Одарённой, и очень любила петь.

Пожалуй, это была её единственная страсть и призвание. Сильное меццо – сопрано и хорошие данные позволяли ей стать одной из лучших певиц Империи, если бы они были раскрыты и отполированы трудами талантливых учителей.

Некоторые дилетанты думают, что хорошо исполнить романс или арию – плёвое дело, был бы голос. Так вот нет.

Хорошо поставленная ария, а то и простая песенка, в стиле оперетты или мюзикла, ничем не отличается от танца фигуристок на льду.

В первую очередь – это труд. Упорный и тщательный. На голосом и над вещью, которую певица должна спеть. И только тогда зазвучит действительно ария, а не её жалкая пародия.

Вовремя взять дыхание, динамически выделить ключевой момент и правильно выйти на верхние или нижние ноты – это далеко не всё. Талантливая, но неподготовленная певица, какой бы ни был у неё голос, никогда не раскроет даже наполовину свой потенциал, решив спеть малознакомую песню. Ибо чудес в пении не бывает, ровно так же, как и в фигурном катании. Максимум на что можно рассчитывать, так это на оценку слушателей, что всё было спето чисто.

Но между понятиями чисто и гениально – пропасть, размером с Чёрное море.

Вопрос замужества между тем никак не решался. Семнадцать лет – это такой возраст, что об этом уже давно было пора думать. Но что делать, маман толком не представляла, а красота дочери сама по себе приличных женихов не привлекала. За примерами далеко ходить не надо. Вон две недели назад приезжал один чиновник, из судейских. Самому уж лет под сорок, но он, лишь прошёлся по девушке липким взглядом, а потом исподволь разговор о приданом затеял. Хватает и других невест по соседству, к тому же, с хорошим приданым. Оттого и оставалось надеяться лишь на чудо…

Приезд второй жены Главы Клана Пушкиных был для семейства Бобрищевых – Пушкиных полной неожиданностью.

Княгиня Галина Пушкина приходилась далёкой роднёй матери Наталии, и оттого, сказав, что заехала без предупреждения, так как им было по пути, ничем традиций боярского гостеприимства не нарушила.

Бывает. Проезжали мимо. Отчего бы родственников не навестить, раз уж крюк небольшой выходит.

Однако, задержались они на три дня. Если бы не припасы, прихваченные гостями с собой, то уже на второй день еда бы в имении закончилась.

Приехавшая родственница, прибывшая со свитой, в половину дюжины служанок и с охраной в десять человек, а ещё и с водителями, и с прочим людом – это настоящее местечковое событие, а заодно и серьёзная проверка припасов имения.

Уже на второй день в ход пошли окорока, заготовленные было на зиму, а в курятнике в живых остался всего лишь один петух и меньше десятка кур.

Зато сколько радостных надежд гости успели подарить! И в каких красивых платьях сумели сфотографировать юную княжну, выдавая эту сессию за прихоть Галины Пушкиной. А уж от некоторых кулуарных разговоров, на которые Натали не допустили за молодостью лет, даже у её мамаши щёчки зарумянились.

После этого на Наталью посыпался целый дождь приятных неожиданностей.

Оказалось, что не все служанки прибывшей гостьи – просто служанки. Нашлась среди них и парочка опытных мастериц, которые живо сняли с Наталии мерки и прикинули цвета, которые ей впору. После этого, в результате многочасовых дебатов, были выделены четыре фасона платьев, без которых приличной девушке просто невозможно жить.

На третий день их гостья решительно заявила, что в местном захолустье попросту невозможно ничего подобрать, достойного расцветающей красавицы. Маман попробовала было заикнуться про временные финансовые затруднения, но гостья её словно не услышала, лишь вскользь заметив, что для Клана Пушкиных это копеечные траты и даже её карманных денег вполне хватит, чтобы прилично приодеть девушку, ибо нельзя молодой красавице ходить абы в чём.

– Тётушка, – открыла Наталья рот, когда её родное имение скрылось из вида.

– Наталья, с этого момента никаких тётушек. Обращайся ко мне просто – Галина, а то опозоришь меня перед подругами и кавалерами, да и я не хочу себя старухой чувствовать.

– Хорошо. А ещё я очень хочу вас поблагодарить за участие в моей судьбе. Я только сейчас поняла, что за последние годы никуда толком не выезжала из дому, если не считать визиты к ближайшим соседям. Неужели у меня впереди новая и интересная жизнь?

– По крайней мере столицу увидишь и приоденешься, – ушла тётушка от прямого ответа, сделав вид, что что-то тщательно разыскивает в ридикюле.

Нет, ну не рассказывать же княгине этой деревенской дурочке, что не одна она поехала в глубинку, чтобы привезти оттуда дальних родственниц, формально входящих в Клан. Вот соберут их всех, обследуют, а там и выберут какую-нибудь одну, а может и двух, чтобы подстраховаться на всякий случай. Ветвь Бобрищевых уже давно никто всерьёз не воспринимает, но формально их Род входит в Клан Пушкиных, и это важно. Впрочем, когда соберут всех претенденток, тогда и будет ясно, кого лучше выбрать.

– Я так волнуюсь. Боюсь, как бы нелепостей каких не наделать.

– Ничего. Пока тебя наша целительница обследовать будет, попривыкнешь.

– Зачем? Я же здорова?

– Нужно, девочка моя, нужно, – спохватилась Галина, сообразив, что проговорилась, – Наша женская красота во многом от здоровья зависит. А заодно Глафира Семёновна тебе что-нибудь лишнее уберёт. Скажем, бородавку какую или волосы лишние.

– Волосы, – выпучила глаза Наталья, невольно потянувшись к свои русым косам.

– Да не эти, глупая, – рассмеялась тётушка, – А те, что растут где не надо.

– Ой, стыдно-то как… – зарделась девушка, сообразив, о чём речь.

– Да я посмотрю, ты дикая совсем, – усмехнулась Пушкина, – Ничего. Скоро увидишь, в каких платьях некоторые столичные штучки на бал вырядятся, сама всё поймёшь.

– Так я и на бал попаду? – округлила Наталья глаза, в очередной раз вспыхнув от предвкушения праздника.

– Куда ты только не попадёшь, – думая о своём, ответила княгиня, – Но для этого нужно быть послушной и без разговоров и капризов выполнять всё, что тебе Глава Клана скажет. Поняла?

– Обещаю. Я буду самой послушной, – торопливо закивала Наталья.

– «А уж мой муж сумеет с тобой договориться», – кивнула Галина Пушкина своим мыслям, – «Он спит и видит, как ему с Вяземскими породниться, а тем Одарённых подавай, да ещё и сильных».