Найти и осчастливить

6

– Нет, я считаю, что Хэнка обязательно надо убить, – решительно заявила я, когда после почти часового спора по поводу того, как нам наилучшим образом обеспечить мне сенсацию, мы так и не пришли к единому мнению. Полагаю, что если бы на кладбище обитали призраки, они сами подсказали бы нам наилучший способ решения проблемы, лишь бы мы наконец-то ушли и перестали спорить. Ну или пополнили бы нами свои ряды…

– Да что ж ты такая кровожадная-то? – возмущался Хэнк, который настаивал на более мягком варианте.

– Я не кровожадная, я предусмотрительная, – не соглашалась я и в сто пятый раз приводила свои, как мне казалось, очень весомые аргументы. – Если мы тебя просто похитим, то кто об этом узнает и откуда?

– Ты можешь заявить в полисмагический участок, что я не пришёл ночевать, – не сдавался Кавендиш, – и пусть они начинают меня искать. Я всё же не последний человек в столице! Я звезда светской хроники, между прочим!

– И ты уверен, что они об этом знают? – я не могла упустить возможность слегка уколоть этого зазнайку. – И потом, откуда я могу знать, что ты не ночевал? Это бросит тень на мою репутацию!

– Скажешь, что у нас с тобой была договорённость о встрече, но я не пришёл, – выдвинул подкупающее своей оригинальностью предложение Хэнк.

– Ага, и буду выглядеть абсолютной идиоткой, – фыркнула я, – мне просто намекнут, что кавалер сбежал от такого неземного счастья. И это в самом лучшем случае.

– И вообще, чего это Лауре ходить с тобой на свидания? – вдруг проявил недовольство рыжий, и моё глупое сердце запело от радости.

– Ну а что делать, если некоторые никак до этого не додумаются, – неожиданно поддержал Кавендиша мистер Филипп.

– Это вы кого имеете в виду сейчас? – насупился архивариус, а Хэнк демонстративно закатил глаза.

– А что, так заметно, да? – тихонько спросила я у мистера Филиппа.

– А ты как думаешь? – так же еле слышным шёпотом отозвался он. – Вы друг на друга смотрите, как я на лимонный пирог из «Лакомки». Только я пирог заказываю и ем, получая удовольствие, а вы делаете вид, что вообще сладкое не любите.

– И ты действительно думаешь, что в участке вот так всё бросят и побегут искать загулявшего где-то столичного журналиста? Нет, я согласен с Лаурой – убийство, оно как-то понадёжнее будет.

И что-то такое неуловимое прозвучало в голосе рыжего, что Хэнк откровенно напрягся, а мистер Филипп спрятал улыбку и покачал головой.

– Да ты не бойся, мы тебя не по-настоящему убивать будем, – продолжал тем временем наш скромный, тихий и, по идее, абсолютно безобидный архивариус, – просто вид сделаем. Полежишь себе немного трупом, потом очнёшься и пойдёшь дальше как ни в чём не бывало.

– Что не по-настоящему, это, конечно, утешает, – хмыкнул Хэнк, но спорить дальше не стал.

Отправив рыжего узнавать, где обитает кладбищенский сторож и когда он делает обходы, мы стали готовить Хэнка к постановочному убийству.

– А кровь мы где возьмём? – вдруг всполошилась я, и Кавендиш резво отпрянул в сторону.

– Слушай, Лаура, давай вы меня как-нибудь бескровно, а? Могу я умереть от чего-нибудь такого, не требующего безвременной гибели моего любимого костюма?

– Не будь мелочным, – шикнула я на него, – тоже мне – звезда светской хроники! Костюма ему жалко!

– И жалко, и вот совершенно даже не стыдно по этому поводу, – рассердился Хэнк, а мистер Филипп покачал головой, слушая нашу очередную дурацкую перепалку.

– Да ничего с твоим костюмом не станется, – прошипела я, поняв, что крови мы сейчас нигде не найдём, а делиться своей ни мне, ни мистеру Филиппу не хотелось. Не настолько сильно моё желание раздобыть сенсацию.

– Тебе какая могилка больше нравится? – спросила я Хэнка и широким жестом обвела вокруг себя. – Выбирай. Нужно ведь, чтобы тебе удобно было лежать.

– Знаешь, иногда твои формулировки озадачивают меня так сильно, что я даже не знаю, что и сказать, – помолчав, признал Кавендиш, – мне никакая могилка пока не нравится, и я очень рассчитываю, что выбор можно отложить ещё лет примерно на шестьдесят-семьдесят.

– Вряд ли Лаура согласится ждать свою сенсацию так долго, – хихикнул вернувшийся рыжий и заработал мой сердитый взгляд. – Так что давай, дружище, выбирай. Я бы советовал вот эту, на ней травка мягкая и памятник очень живописный.

Хэнк скептически оглядел предложенный ему архивариусом вариант: аккуратное надгробье, расположенное внутри изящной кованой оградки. Скромный, но явно сделанный с любовью памятник, на котором из-за не пощадившего его времени сложно было что-нибудь прочесть.

– Ну хорошо, пусть будет этот, – согласился Хэнк, – что я должен сделать?

– Сторож пройдёт здесь через десять минут, – сообщил рыжий, – он мужчина обстоятельный, к делу подходит не формально, судя по здоровенному фонарю и по тому, что он трезв.

– Трезвый кладбищенский сторож? – красивые тёмные брови Кавендиша удивлённо дрогнули. – Так что, бывает?

– В Сент-Бруке очень правильные кладбищенские сторожа, – с гордостью сообщил нам всем мистер Филипп, – они не употребляют на рабочем месте.

– Полагаю, после сегодняшней ночи эта традиция будет нарушена, – хихикнул Хэнк, – если он сначала обнаружит на могилке мой условный труп, а потом тело встанет и отправится завтракать, то, боюсь, ранимая психика работника кладбища может и не выдержать.

– Значит, встанешь уже потом, когда сторож уйдёт, – пожал плечами рыжий. – В общем, действуй по ситуации. Всё, пора, ложись уже…

Между памятниками показался пока ещё далёкий свет фонаря, и Хэнк, кряхтя и вздыхая, улёгся на надгробье, раскинув руки.

– Да что ты так лёг-то, не по-взаправдашнему, – выругался рыжий и, пригибаясь, как солдат под обстрелом, подбежал к Кавендишу.

Общими усилиями, ворча и переругиваясь, они уложили Хэнка так, словно он шёл, споткнулся и упал прямо на могилу. Оставался, конечно, открытым вопрос, что он забыл внутри оградки, но мы рассчитывали, что потрясённый сторож об этом не подумает.

Оставив Хэнка изображать неизвестно как забредший на кладбище труп, мы с мистером Филиппом и рыжим спрятались за очень удачно обнаруженным по соседству небольшим склепом с разрушенной оградой. Через пролом в когда-то белоснежной каменной стене нам была прекрасно видна могила, на которой очень живописно расположился Кавендиш. Выглядел столичный журналист на удивление реалистично.

Свет фонаря становился всё ярче, и вскоре мы увидели неторопливо шагающего по тропинке мужчину преклонных лет. Он был одет в не новую, но чистую форменную куртку, в руках держал фонарь с ярким, явно недавно заряженным магическим кристаллом. Он внимательно смотрел по сторонам, действительно проверяя, всё ли в порядке на вверенной ему территории.

По мере того, как сторож приближался к лежащему Хэнку, напряжение нарастало, и я невольно вцепилась в руку рыжего, который явно не имел ничего против. А что если сторож не заметит Хэнка?

По нашему плану, увидев распростёртого на могиле Хэнка, сторож должен испугаться и убежать. Нормальная реакция нормального человека. За время его отсутствия «труп» исчезает. А потом появляюсь я и расспрашиваю сторожа о происшествии. Он описывает «труп», и я «опознаю» в нём Хэнка Кавендиша. Нахожу «свидетелей» в лице мистера Филиппа и архивариуса, которые, естественно, анонимно, рассказывают мне душераздирающую историю о злодеях в чёрных масках, которые похитили и даже хотели убить знаменитого столичного репортёра, но появившийся сторож их спугнул. Я пишу репортаж, а Хэнк всё это подтверждает, храня таинственное молчание по поводу причин всего этого переполоха.

Именно в этот момент луч фонаря выхватил из сгустившегося мрака лежащего на могиле Хэнка. Сторож остановился и без малейшего удивления стал рассматривать Кавендиша. Затем вытащил из кармана куртки свисток и дунул в него. Над кладбищем раздался пронзительный свист, от которого, как мне кажется, должны были подскочить все обитатели склепов. Но этого, к счастью, не произошло, зато на тропинке вскоре появился мальчишка, бодро подбежавший к сторожу.

– Чего такое, дядька Берни? – спросил пацан, явно вызванный таким образом не первый раз.

– Добеги до полисмагов, Шон, – распорядился сторож, и мы испуганно переглянулись в своём укрытии за склепом, – скажи, тело у нас. Может, живое, а может, и дохлое. Я его трогать не буду, а то потом не отстанут. Пускай сами приходят и сами разбираются. А я посторожу до их прихода.