Михаил Александрович грохнул кулаком по несчастному столу так, что лежавшие на нём вещи подпрыгнули на добрых пару сантиметров вверх. Экран компьютера моргнул и выключился.
— Костя, ты что, дебил?! Нет, ты мне скажи, что роилось в твоём крошечном мозгу питекантропа, когда ты решил это провернуть?
За долгие годы совместной работы Константин первый раз слышал, чтобы дядя Миша так кричал. Хотя он даже не кричал — он орал. Вены проступили на шее багровыми жгутами, его огромные кулаки сжимались и разжимались без остановки. Они сидели в кабинете заведующего патанатомией, родной вотчине Михаила. Костя расположился на стуле напротив разъярённого шефа и непонимающе хлопал глазами. У его ног стояла небольшая синяя спортивная сумка, которую он задвинул ногой под стул после первого крика дяди Миши.
— Ты понимаешь, что наделал, полудурок?!
Михаил вскочил, отшвырнув, как пушинку, массивное кожаное кресло. Обошёл стол и присел на краешек напротив Кости.
— Вообще-то я деньги принёс, — окончательно сбитый с толку яростью шефа, пробормотал он.
— Деньги? Какая прелесть! — язвительно ответил дядя Миша, скрестив руки на груди. — А за что деньги?
— Ну, я там слил кое-что чеченцам одним знакомым…
— А что ты им слил, позволь поинтересоваться?
Голос шефа внезапно стал ласковым, отчего Константину стало ещё больше не по себе.
— Сердце. Им срочно было нужно, и деньги хорошие давали! Почти двести штук зелёных наликом отвалили!
— А ведь сначала ты мне показался смышлёным парнем, — сокрушённо проговорил Михаил. — И тебе, недоумку, не пришло в голову, с чего вдруг чеченцы, не торгуясь, отвалили тебе двести пятьдесят тысяч?
Он встал, нагнулся и приблизил лицо вплотную к Косте.
— А? Не подумал?! Такие бабки увидел, и ручки затряслись?
Костя закусил губу, опустил глаза. Шеф знал точную сумму, которую ему заплатили чехи, это плохо. Но психовал он явно не из-за этого. Михаил Александрович вернулся к столу, поднял валяющееся кресло, уселся, задрав ноги на стол. Он улыбнулся Костику и снова елейным голосом поинтересовался:
— Скажи мне, юное дарование, сколько у нас на складе было сердец?
— Одно вроде бы…
— А почему оно у нас было одно? Почему почек у нас тридцать четыре, а сердце одно?!
— Ну, потому что трудно найти хорошее сердце, очень много некондиции, даже среди детей. Экология, питание и другие антропогенные факторы, вызывающие необратимые изменения в сердечной ткани, — бубнил Костя, словно студент на экзамене.
Он вообще не понимал, что происходит. Да, он приторговывал иногда отдельными органами, но всегда делился с шефом. Почти всегда. Тот не одобрял, однако халтурить помощнику не мешал. До этого дня.
— Теорию выучил, молодец.
Сарказмом патологоанатома можно было уничтожить небольшую деревеньку где-нибудь под Липецком.
— А скажи мне тогда ещё. Ты в курсе, кто ложится к нам на операцию через две с половиной недели? И главное — на какую операцию?
Костя начал лихорадочно вспоминать календарь предстоящих трансплантаций, но понял, что не помнит вообще ничего. Халтура слишком закрутила его, и он почти перестал интересоваться делами подпольной клиники. Куда ведь проще приехать на склад, забрать необходимое, отвезти заказчику. Кеш в карман, и хорошее настроение.
— Нет, не в курсе, — виновато пробурчал он. — А кто?
— А как же так? Константин, вы мой помощник, мой, сука, преемник, и не в курсе текущих дел? Ну так позвольте мне вас просветить.
Михаил так явно выделил это «вы» и «вас» (а уж на «вы» он не называл его вообще никогда с момента знакомства), что Костик понял: дело совсем плохо.
— Через две с половиной недели, молодой человек, к нам планирует лечь на трансплантацию один очень высокопоставленный человек. Цель операции, я надеюсь, до вас уже дошла?
Костя понуро кивнул. Теперь он понял, как напортачил. Забрать единственный орган перед такой операцией. Это… ну…
Так обосраться надо ещё постараться.
— Более того, молодой человек, вашим чеченцам это сердце не нужно. Им необходимо, чтобы его не было у нас, и вы им в этом очень помогли.
— Дядь Миш, ну я же…
— Михаил Александрович! — рявкнул тот, снова вскочил на ноги, упёршись кулаками в стол. — Ты хоть понимаешь, щенок, что будет, если я ему откажу теперь?! «Но как же так?! — спросит он меня. — Что же случилось, Михаил?!»
От его крика, казалось, сейчас начнут трескаться стены.
— «А вот так вот, — отвечу я ему. — Просто мой помощник, недоумок, продал ваше сердце, сука, чеченцам!»
Несколько долгих секунд (самых долгих в жизни Константина) дядя Миша буравил его взглядом насквозь.
— У тебя есть неделя, — процедил он наконец. — Ищи где хочешь. А если не найдёшь…
Он многозначительно замолчал.
— А теперь пошёл вон отсюда.