Наследник Темного Клана 5

Интерлюдия 1

Разговор с Марком Оскуритовым вывел Воробья из равновесия. Столько усилий, столько попыток контролировать свои эмоции — и в итоге очередной срыв. А ведь этого стоило ожидать!

Как и жизни всех участников заговора, жизнь Воробья была разделена на две части. В одной из них, открытой всем, при встрече с Оскуритовым приходилось улыбаться и всячески его поддерживать. Но внутри… О, внутри у Воробья полыхал настоящий пожар ненависти! Убить Оскуритова сейчас, нарушить все клятвы верности, — это было единственное желание!

Но указания Пересмешника были чёткими и понятными. Марк Оскуритов, сам того не ведая, был полезен для их плана. Да, он раньше запланированного рассказал о них Императору. Но он сделал и много полезного. Без него они никогда не вышли бы на профессора Смирного и его изобретение. Их первоначальный план был куда проще, а с Изначальными Рунами он засиял новыми, более опасными красками.

А ещё он отвлёк от них ненужное внимание. Пока они очищали Чёрные дома, общественность и Дворец считали, что это делает Оскуритов. Когда они поняли, что ошибались, было уже поздно. Цель была достигнута.

За такую помощь Оскуритов мог получить невероятную награду — ему позволили бы жить при новом строе.

Воробей содрогнулся. Жить в новом чудесном мире, ощущать, что все мечты сбылись и при этом знать, что Оскурит по-прежнему жив и продолжает дышать… Это было бы величайшей мукой!

К счастью, Оскурит оказался слишком любопытен. Он совал нос куда не надо и узнал про Амалию и Дорохова. И он начал предпринимать действия! Привлёк своих тупорылых друзей. Пытался отслеживать Сорокина, забрался в дома и даже сфотографировал документы, способные разрушить всё, ради чего они так усердно работали.

Его действия нарушали план. Даже Пересмешник, насквозь логичный Пересмешник, готовый сохранить ему жизнь, понял, насколько серьёзную ошибку он мог совершить.

И поэтому Марку Оскуритову был вынесен смертный приговор.

Но, как и каждый приговор, его следовало приводить в исполнение неспеша. Наслаждаясь каждой деталью. Каждой морщинкой страдания на его лице. Каждым криком, что сорвётся с его бледных губ!

О да… Это должно быть незабываемо!

Главное — дотерпеть. Дотерпеть до того момента, когда они планировали. Не сорваться. И тогда то, о чём они так давно мечтали наконец-то станет реальностью!

Бдительность покинула увлёкшегося мечтами Воробья.

Дверь башни легко лязгнула, и он бесшумно скользнул под её уютную защиту. Их штаб, одно из самых безопасных мест Питера, здоровенная никому не нужная башня, торчащая посреди города. О ней все забыли. Все, кроме них. Долгий и упорный труд, множество вложенных денег и магии — и теперь она стала их тайной и неприступной крепостью.

Крепостью, что таила в себе величайшие тайны. Местом, где был создан план, способный изменить мир.

Слишком поздно стало понятно, что побыть в одиночестве не получится.

Воздух совсем рядом дрогнул, и рука Пересмешника сомкнулась на шее Воробья.

— Что ты творишь⁈

Пересмешник умел контролировать свои эмоции. Да, иногда они вырывались на волю, но в большинстве случаев он контролировал пожирающий его изнутри гнев, не позволяя ему вырваться наружу.

Вот и сейчас он был переполнен гневом. Гневом и злостью. Он жаждал смерти и разрушений. Настолько, что его глаза налились кровью, а руки тряслись.

Глядя на это, в голове Воробья запоздало возникли воспоминания о том памятном для Пересмешника эксперименте. Говорят, что тот, кто через него прошёл, больше никогда не станет прежним. Вместе с силой к нему пришло безумие…

Но голос Пересмешника был спокоен. Ровный и уверенный. И оттого ещё более пугающий.

— Я… Я ничего… — говорить с обхватывающими горло пальцами было тяжело, и голос Воробья запинался.

По телу побежала сила, но вырваться не получилось. Пересмешник был слишком силён.

Но сегодня он был милосерден. Пересмешник отпустил горло Воробья, и мягким движением опустился в кресло. Как бы ему ни хотелось дать гневу вырваться наружу, для этого было ещё не время.

— Марк Оскуритов. Зачем тебе понадобилось его видеть?

Дар побежал по телу Воробья, восстанавливая повреждённые ткани на шее и наполняя организм силой.

— Мне требовалось с ним поговорить. Увидеть его перед собой…

— Увидеть? — Брови Пересмешника удивлённо поползли вверх. — Зачем?

Воробья одолевали сомнения. Делиться с Пересмешником сокровенным — задача не из приятных. Но такова плата за необдуманный поступок.

— Это не то. Когда я притворяюсь, он видит лишь маску. Того человека, которого я изображаю. Но когда он видит перед собой Воробья, он всё понимает. Он знает, кто я на самом деле. Видеть это осознание в его глазах… Это ни с чем несравнимое удовольствие!

Воробей не сомневался — Пересмешник начнёт кричать или, что куда хуже, смеяться.

Но он отреагировал по-другому.

— Дитя… — Пересмешник покачал головой и с нежностью посмотрел на Воробья. — Такой глупый каприз! Глупый и очень наивный. Но я понимаю. В тебе говорит боль. Боль от того, что с тобой сделали. Это огромные жертвы и потери! Оскуритов тоже через многое прошёл и многое потерял. Его Род был уничтожен и обесчещен. Это сильная травма и большой стимул желать справедливости. Он мог бы стать одним из нас…

— Он сделал свой выбор! — Голос Воробья прозвучал чуть более грубо, чем должен был. — Ему было сделано предложение стать одним из нас, но он его отверг.

— Верно. Он сделал свой выбор. Также, как и ты. В отличие от него, твой выбор — не лёгкий путь богатства и известности, не прощение тех, кто повинен в твоих бедах и проблемах. Нет, твой выбор — бороться. Это славный путь. И на нём будут встречаться сложности и искушения. Увидеть боль в глазах Оскуритова — это искушение. Предвкушение удовольствия. И это большой риск. Риск для нашего плана. В этот раз всё обошлось. Но следующая слабость может стоить нам очень много. Ты же не совершишь её, верно?

Тон Пересмешника был по-отечески нежным и мягким. Но Воробья было непросто обмануть. Взгляд у него оставался жёстким. Хороший союзник, сильный и решительный. Но если что-то пойдёт не так, то пощады не будет никому, в том числе и его союзникам.

Насчёт этого у Воробья не было ни единого сомнения.

И поэтому ответ был тот, которого ожидал Пересмешник.

— Больше не совершу.

В этот раз голос не подвёл и был полон покорности. Но внутри Воробья одолевали сомнения. Искушение было слишком велико…

— Вот и замечательно! — Пересмешник снова улыбнулся. Он отлично умел чувствовать ложь, но в этот раз её не заметил даже он. — Тогда к делу! Сегодня я разговаривал с нашими союзниками в грядущих мероприятиях. Они подтвердили верность нашему общему делу. Уверен, что результат их работы уже можно заметить…

— Да. На улицах ощущается беспокойство. Люди взбудоражены. Они жаждут крови и справедливости.

— И правильно! Они заслуживают и того и другого. Деньги и влияние наших союзников сделали своё дело. — Благостное лицо Пересмешника на мгновение превратилось в пугающую демоническую маску. Но лишь на мгновение. — А как идут твои дела?

— В полном соответствии с планом! — Голос Воробья был полон уверенности. Дела и в самом деле шли отлично. — Аристократы готовы нас поддержать. Двое уже принесли Клятвы…

— Клятвы… Такой полезный, но такой опасный инструмент! В них нельзя допустить ни единой ошибки. Надеюсь, были использованы те образцы, что я дал?

— Разумеется.

Они продолжили обсуждать план, и Воробья охватило знакомое возбуждение. Всё было известно, они повторяли это множество раз. Последние шаги, решительный рывок — и цель будет достигнута. Империя зла падёт, наступит славное время благоденствия.

— Ты помнишь, когда должен быть совершён следующий шаг?

— Да. Поместье Богатырёвых. Последний пункт перед финалом…

— Верно. Но помни, наша задача — не смерть Оскуритова. Точнее, не только она. Нам нужны медальоны. Все до одного.

— Я знаю. Но я правильно понимаю, что это не исключает, скажем так, некоторого количества пролитой крови?

— Конечно, же нет. — Лицо Пересмешника исказила зловещая улыбка. — И чем больше её будет, тем только лучше…