Наследник Темного Клана 5

Глава 30

Я и сам не понял, как сумел отличить Воробья от Пересмешника. Точно такой же Образ, полностью скрывающий все черты. Просто беспорядочная куча помех. Но я почему-то сразу понял, с кем имею дело. Лёгкие уверенные движения, плавный шаг.

И прямой уверенный взгляд, проникающий, кажется, прямо в душу.

Прятаться он даже не думал. Но вечерняя улица была пуста, а соседи не интересовались видом из окна. Так что я был единственным, кто его видел.

Кто он и что хочет, я не знал. Но в одном был уверен на сто процентов. Он хотел, чтобы я его увидел.

И одними взаимными взглядами я ограничиваться точно не собирался.

— Беги к Альфреду и предупреди его, что к нам пожаловал Воробей! — отдал я мысленную команду Жижику. — Пусть берёт всё оборудование, что может, и зовёт всех, кто ответит. Мы попытаемся его взять!

Жижик ответил положительным мыслеобразом и скользнул по направлению к дому.

Я же наполнил себя Даром и, разбежавшись, подпрыгнул. Ухватился за карниз ближайшего дома, подтянулся. Затем ускорился и последние несколько метров пробежал по отвесной стене. Скорость была не самой большой, но ноги уверенно крепились к поверхности, как будто я шёл по мостовой.

Честно говоря, даже не подозревал, что способен на что-то подобное…

Прямо как был, с обалдевшей рожей, я запрыгнул на соседнюю с Воробьём крышу.

Он был совсем рядом. Казалось, протяни руку — и он окажется в моей власти. Но я знал, что это обманчивое впечатление.

— Добрый вечер, Марк. Надеюсь, у тебя не было никаких планов?

Его голос, как и раньше, был приглушен искажающим артефактом. Разобрать его тембр было невозможно. Но эмоции угадывались безошибочно.

И сейчас его голос звучал спокойно и уверенно. А ещё немного издевательски.

Наверное, именно так звучит голос кота, решившего поиграть с мышкой.

— О, что ты. Для такого человека я готов освободить целый вечер!

— Очень приятно слышать. Но много времени нам не понадобится. Я здесь для того, чтобы поговорить. И немного развлечься.

Воробей не успел закончить фразу, а я уже рванулся вперёд. То, что второго шанса не представится, было понятно. Поэтому я безжалостно жёг Дар, заставляя мышцы разрываться от непосильной нагрузки.

Самое время действовать!

Прыжок вышел невероятно быстрым. Едва ноги коснулись соседней крыши, как я сделал кувырок и ударил голым энергетическим импульсом. Сила заскользила геометрически правильной волной, рассекая воздух и сдирая с крыши покрытие.

Быстрая и уверенная атака. Альфред, мои учителя, да даже вечно всем недовольный Шарапов назвали бы её выдающейся. Разумеется, она не была достаточно сильной, но на то, что этого будет достаточно, я и не рассчитывал. Задача этой сумасбродной выходки — отвлечь Воробья, выбить его из колеи и заставить его ошибаться. Мне бы только начать. Развить успех я сумею, это точно.

Но шанса продолжить наступление мне не представилось.

Если мой бросок и застал Воробья врасплох, то вида он не подал. Поза стала чуть менее уверенной, а энергетический удар заставил опасно отступить к краю.

А затем он легко, не останавливая движения, оттолкнулся и одним прыжком перемахнул на другую крышу.

В его движениях было что-то невероятно знакомое. Что-то очень привычное. Где же я мог их видеть?

— Смело. Безрассудно. И очень по-ученически. — Дыхание Воробья нисколько не сбилось. Он говорил также спокойно, как и до этого. — Я знаю, ты можешь лучше!

— О, не сомневайся! Только дай мне возможность, и я…

— Обойдёмся без пустых угроз. — Воробей поднял руку, останавливая меня на полуслове. — Я знаю, у тебя есть потенциал. Особенно если откажешься от того артефакта, что сдерживает твою силу. Но не советую пытаться напасть. Попытаешься это сделать — и я тут же уйду. Ты не сможешь меня догнать. И не сумеешь найти. А я знаю, ты совсем не хочешь, чтобы я уходил.

В этом он был прав. Я и в самом деле этого не хотел. Благодаря пересылаемым Жижиком мыслеобразам я видел, что он успел предупредить Альфреда, и камердинер вовсю занят подготовкой. Он уже успел связаться с людьми Николая Борзова. Совсем скоро они будут здесь, и тогда мы сумеем дать Воробью бой!

Значит, придётся потерпеть его болтовню ещё какое-то время.

— И о чём ты хочешь поговорить?

— О том, что конец уже близок. Тот самый конец, которого ты и твои друзья так боятся. Конец привычного мира. Конец старой Империи и старого Императора. И начало новой прекрасной жизни…

— Тема интересная, не спорю. Пусть немного и отдаёт одержимостью… Но зачем тебе это? Просто хочешь поделиться планами?

— Нет. Ничем делиться я не собираюсь. В обычной жизни это невозможно. Я вру и скрываюсь. И мне лишь хотелось поговорить с тобой вот так, открыто. В последний раз…

Образ глушил часть звуков, но от обречённости в его голосе мне стало не по себе.

— И почему это должен быть последний наш разговор?

— Потому что при следующей встрече, когда я снова буду в этом образе, я тебя убью.

За последние недели мне угрожали множество раз. Но никто и никогда не угрожал мне так открыто.

Открыто и… убедительно.

Настолько убедительно, что я не выдержал и посмотрел на особняк. Ну же, Альфред, поторапливайся! Мне жутко не по себе наедине с этим маньяком…

— На твоём месте я бы не был так самоуверен!

— Никакой самоуверенности. Лишь констатация факта. Мы оба знаем, что, как бы силён ты ни был, меня тебе не одолеть. Тьмы больше нет, твоя жижа не сумеет меня удержать. Артефакты — досадное недоразумение. Ты для меня, Марк Оскуритов, — открытая книга. Книга, из которой я собираюсь вырвать все листочки, превратить их в пепел и развеять в порыве свежего ветра…

Что я там говорил про маньяка? Вот теперь это и вправду было жутко…

— Зачем тогда тянуть? Если ты так уверен, то можешь попытаться сделать это прямо сейчас!

— Потому что это противоречит плану. Мы слишком долго терпели, чтобы позволить всему рухнуть. К тому же это будет не интересно. Ты не увидишь того, что я хочу тебе показать… А без этого всё это не имеет смысла. Я хочу увидеть страх на твоём лице. Страх и осознание, что никто не сможет тебе помочь. Никто, включая твоего дурака-камердинера…

Он посмотрел мне за спину. Я обернулся. Из особняка осторожной крадущейся походкой выходил обвешанный боевыми артефактами Альфред. Камердинер использовал маскировочный артефакт, и разглядеть его на темнеющей улице было не просто.

Он был не один. С крыши было отлично видно, как по примыкающим к дому переулкам двигаются люди Борзова, а на соседней улице припарковалась пара оборудованных излучателями машин. Кажется, Альфред решил привлечь всех, до кого только смог дотянуться.

План и в самом деле был рабочий. Артефактов и опыта у нас было достаточно. В людях мы тоже не нуждались. Всё вполне могло бы получиться, столкнись мы с другим противником.

Но, увы, всё вышло так, как вышло.

Когда я снова повернулся к Воробью, его уже не было.

Сожри меня дракон! А ведь он был так близок!

— Господин! Господин, мы готовы к атаке! Где он?

Альфред возник у меня за спиной. Я вздрогнул. Вроде он только что стоял внизу, и уже здесь. Какая скорость!

— Ушёл.

— Недалеко! — хищно оскалился камердинер. — Я могу отдать приказ, и его перехватят. Он не мог далеко уйти!

— Нам не хватит людей…

— Хватит! Я оповестил всех, кого мог. Скоро прибудут верные мне люди. Не удалось связаться только с госпожой Анастасией — она не ответила на мой вызов…

— Нет, не надо. Он умеет становиться невидимым. Людям Борзова, да и никому другому не удастся его найти. Зато…

Я не сумел сдержать улыбки.

— Господин, прошу прощения, но почему вы улыбаетесь?

— Почему? О, Альфред, очень просто. Я поставил на него жучок…

Я прикрыл глаза. На меня тут же нахлынула волна мыслеобразов. Холодный ветер, лёгкий мороз на коже, мерные удары сердца. Всё работало как надо.

С самого начала я подозревал, что Воробей попытается провернуть нечто подобное. И я готовился, отдав Жижику приказание закрепиться на одежде Воробья. Теперь заговорщик нёс с собой не просто жучок, а частичку одного из самых верных моих союзников. И если всё пойдёт так, как я планировал, то скоро я узнаю, кто скрывается за Образом. Не может же он носить его целый день!

— Отлично придумано, господин! — Альфред уважительно склонил голову. — План, достойный истинного Оскуритова!

— А то!

Но толком обрадоваться я не успел. Транслируемые Жижиком мыслеобразы сменились болью. Она вспыхнула разом во всём теле. Стремительная и беспощадная.

Не удержавшись, я упал на колени.

В голове звучал голос Воробья.

— ГЛУПЫЙ ОСКУРИТ… НЕУЖЕЛИ ТЫ И В САМОМ ДЕЛЕ ДУМАЛ, ЧТО Я НЕ ЗАМЕЧУ ТВОЮ МЕРЗКУЮ КЛЯКСУ⁈

А затем на плечи опустилась тяжесть, и мир вокруг померк.