Наследница северных угодий (СИ)

Глава 12

После детского дома с кроватью, больше похожей на нары в тюрьме, чем на спальное место для ребёнка, тут, в Академии, я чувствую себя чуть ли не принцессой. Главное, чтобы не на горошине.

Сама не замечаю, как тщательно всё обдумывая, засыпаю.

В себя прихожу, когда сумерки уже спускаются. В окно видно лишь чернильно-синее небо, такое бывает перед заморозками, да полосу багрово-красных лучей солнца, ушедшего за горизонт.

Хлопаю в ладоши, заставляя амулет зажечься мягким светом, этого оказывается достаточно, чтобы не спотыкаться в комнате и рассмотреть всё поближе. Конечно же, первый пункт — рабочий стол. На нем много всего, но, в первую очередь, я ищу что-нибудь из личных вещей Нивес. И нахожу. Небольшую записную книжку, обложка которой обтянута плотной чёрной кожей. На обороте выбиты инициалы девушки — Н.С. Потемневшие от времени страницы сплошь исписаны мелким, убористым почерком. Вглядевшись, поняла, что это личный дневник, первая запись из которого больше похожа на детскую: «Мама забрала моего детёныша горзуна, которого отец привёз с воскресной охоты. Она плохая. Говорит, что горзун, которому я успела дать кличку Оби, откусит мне пальцы. Глупая мама, он же только облизывает ладони». И дальше в том же духе. Через добрые пару десятков страниц наследница рассуждает уже о другом: «Учитель говорит, что дар проявляется, но недостаточно для моего возраста. Отец его заменил на другого. Тот тоже высказался несколько резко. Олвен смеялась, поэтому получила по заднице. Но ночью мне часто снится сон, в котором я гуляю по лугу и разговариваю с мужчиной».

Последние записи касаются времени, когда Нивес, то есть я, уже поступила в Академию. Она пишет о том, как ей тут тяжело, без любимых родителей и брата, что у неё только титул и ей тяжело, невыносимо сложно, никто не воспринимает её всерьёз. Чернильные строки насквозь пропитаны болью, отчаянием и одиночеством. Кажется, я начинаю понимать, что значат слова, которые услышала после пробуждения в этом мире: «Заморозила себя». Действительно, попади я в такую ситуацию, тоже могла бы сломаться. Но в моей жизни все было иначе, даже будущий «суд» не страшит, ведь ничего плохого не сделала. Как там мы русские всегда думаем? Авось повезёт.

Не везёт почти сразу. Утром я благополучно просыпаю подъем и поднимаю голову с подушки, щурясь на лучи солнца, лишь когда в дверь стучат и настойчиво зовут. Без труда узнаю голос моего вечного спутника и помощника в этом мире — ль'Ву.

— Вставай, паршивка, — шипит он, молотя кулаками по бедному дереву. Петли, давно, видимо, не смазавшиеся маслом, скрипят. — Если ты не придёшь, то приговор точно вынесут в пользу ректора. А если опоздаешь — оскорбишь совет.

Я же, потянувшись, ещё не совсем понимаю, что происходит вокруг. До сих пор сонная, реальность не воспринимаю, путаясь в паутине дремоты. Впервые за время, проведённое в этом странном, пока не понятном для меня, мире, спала спокойно, без кошмаров и странного мужчины, приходящего ко мне в «вещих» снах, как я из назвала, хотя, на деле, они скорее осознанные.

Надеваю форменное платье. Так хорошо садится по фигуре, что я задумываюсь, уж не по меркам ли его шили. Расправляю складки, проходясь по приятной на ощупь ткани ладонями. Туфли тоже подходят замечательно и оказываются удобными. Волосы собираю в простую косу. Какой смысл изгаляться с прической, если вероятность сегодня умереть больше, чем пролёт кометы над зданием Академии.

Ль'Ву терпеливо дождался меня в коридоре, не отвлекая от сборов. Но, когда вышла, увидела, как его кончик хвоста нервно шлепал по полу, поблескивая чешуйками в свете факелов. И в прошлые дни его образы были далеки от простых, но сегодня прям-таки выделился: серебристая рубашка с короткими рукавами, открывающими вид на его мускулистые, будто вылепленные непревзойденным скульптором, руки. Поверх сорочки, на груди покоится тяжелый железный крест, заключённый в круг. И непонятно, какой только силой держится, ведь цепочка не тянется на шею, и это точно не брошь, иначе был бы виден механизм, с помощью которого он крепится.

Меня он осматривает с нескрываемым интересом. Не успей я его уже немного узнать, подумала бы, что змей имеет какие-то виды. Однако, это не так. Закончив, довольно хмыкает.

— Просто и со вкусом, — удовлетворенно возвещает, ухмыляясь. Не к месту добавляет, — ты их всех поразишь.

Некоторых мужчин иногда хочется ударить за глупые слова, а вот вредному нагу и на хвост можно наступить, чтобы лишнего не говорил, тем более в неподходящей ситуации.

— Сомневаюсь, что Высший совет выполняет функции жюри "Модного приговора" или, того хуже, конкурса красоты. Уверена, л'Валд собрал его с одной целью — вывести на чистую воду наследницу ал'Сандров и быстренько от неё избавиться, прежде чем она успеет хоть слово против вякнуть.

— Раньше времени не стоит себя накручивать, — изрекает глубокомысленно Даар.

Разворачивается в тесном для его тела коридоре в ту сторону, с которой мы вчера пришли. Его хвост мягко скользит по деревянному полу, а я завороженно за ним наблюдаю. Так сильно ухожу в свои мысли, что даже не замечаю, как дорога меняется. Прихожу в себя, когда темнота помещений сменяется ярким, слепящим глаза, светом. Запах здесь тоже другой: чистый, без примесей, какие бывают в больших городах от множества людей, машин, разогретого асфальта и мусора, который не всегда вовемя вывозят. Ни разу не бывала в горах, но, думаю, там пахнет также, как здесь.

Поднимаю голову и замираю на месте солянным столпом. Передо мной открывается потрясающий вид. Мы с ль'Ву на скромном крыльце, а перед нами площадь с лестница. И самая дальняя из них заканчивается под аркой готического стиля, устремляющей свой серебристый пик к голубому небу. Чуть ниже, прямо в ней, арка поменьше, увенчанная светильником из матового стекла. Кованные из железа пластины с острыми на вид краями спускаются к земле, укрытой плотно уложенными плитами бежевого камня. На одной из таких плит стоит некто, так плотно укутанный в броню, что рассмотреть настоящую внешность не представляется возможным: плотная кольчуга, высокие кожаные сапоги, на голове шлем, сквозь узкую прорезь которого должно быть, видны только глаза и то с близкого расстояния. В его руках копье, заканчиваюшееся закругленным широким лезвием.

— Даар, — зову успевшего отойти на приличное расстояние от меня нага. Тот сразу же останавливается. Оборачивается недоумевающе. Поняв, что он меня слушает, спрашиваю, — кто это?

Мужчина кивает понятливо в сторону неизвстного.

— Это страж ворот.

Такое название меня смущает, ведь ворот здесь нет. Ни около стража, ни слева от него, ни справа. На всякий случай оборачиваюсь назад, но там только дверь обратно в коридор. Ль'Ву мои метания отлично понимает, потому что сразу же поясняет:

— Ворота не видны, потому что они портальные. Точку входа и охраняет страж. Пока он на своем посту, невозможно пройти без допуска.

— Неужели он сутки напролет стоит на месте, не отлучается ни по нужде, не из-за голода? — слабо мне верится в такой вариант. Хотя, кто знает, может, здесь воинов как-то иначе воспитывают, что те только о порученной работе и думают.

— Если думаешь, что это человек, то ошибаешься. В стражи призывают призраков воинов. Обязательным условием являет то, что в своей прошлой жизни он должен был умереть только в сражении. Иначе заклятие не сработает.

Очень даже правильно. Такой страж действительно никуда не денется, ничего ему не понадобится. Самый лучший охранник.

Продолжаем идти как раз в ту сторону. Теперь по бокам от арки сквозь широкие проемы можно рассмотреть пристройки Академии. Здания, сложенные из мелкого серого кирпича настроены буквально друг на друге, теснятся, как селедка в бочке. Темно коричневые крыши из черепицы мягко отражают свет, рассеивая его в пространстве. Вначале не поняа, как такое возможно, но, присмотревишь, разглядела мелкие камни, подозрительно похожие на алмазы, они-то и отражали солнечные лучи.

С каждым шагом все ближе к портальным воротам. Даар не оглядывается, чтобы посмотреть, не отстаю ли я, лишь слегка замедляется. И на том спасибо. Наконец мы преодолеваем последние ступени и оказываемся в паре метров от стража. Теперь могу рассмотреть его получше. Издалека трудно было судить о его росте, но теперь ясно, что он не менее двух метров — возвышается горой не только надо мной, но и над нагом, который за счет хвоста тоже высокий. У него не только кольчуга, но и латы, гладкими пластами укрывающие шею, грудь, бока, руки. На последних перчатки из толстой, однако, отлично выделанной кожи. В таких удобно держать оружие, чтобы в нужный момент, во время битвы, оно не подвело, соскользнув, когда каждая минута на счету, и малейшая ошибка может стать роковой. Сапоги и впрямь из кожи, жесткой настолько, что голенища стоят, сохраняя форму. Их носки закруглены. Шлем, скрывающий голову стража, тоже обтекаемой формы. По бокам, от висков к макушке, короткие перья алого цвета собираются в форму стрелы. И действительно видны в прорези только глаза, удивительного красного цвета, с чуть подсвечивающейся радужкой.

Увидев нас, страж не двинулся с места. Только развернулся так, чтобы было удобнее защищать место в случае нападения. Во мне борются любопытство и здравый смысл. Как говорится, слабоумие и отвага. Решаюсь и делаю шаг вперед, придерживая платье за подол, чтобы не запнуться об него. От стража доносится рык. Вначале думаю, что мне показалось, но, нет, он действительно натурально так рычит, напоминая звуком волка.

— Даар, чего это он? — спрашиваю шепотом, надеясь, что меня услышат.

Но ответа нет. Подаю голос вновь. И опять тишина. Теперь испуг окатывает меня с головой. Оборачиваюсь, надеясь увидеть сзади ль'Ву, но его там нет. Наоборот, я оказываюсь заключена вместе со стражем в странную сферу светло-голубого молочного оттенка, непрозрачного, вот и потеряла нага. Вспоминаю, что как бы здесь не одна. Делаю шаг вперед, крутанувшись резко корпусом, и сталкиваюсь со стражем нос к носу. Его глаза впиваются взглядом в мое лицо, будто ища в нем что-то. От страха забываю, как дышать. Секунда, две, три — в тишине, полном вакууме. Напротив меня нечто, чему не могу придумать достойное определение. Странно называть это существо призраком, ведь страж вполне так себе материален. Уверена, если он нанесет удар или же просто даже дотронется, я это почувствую.

Вновь рычит. Но теперь, находясь к нему максимально близко, могу рассмотреть, что шлем открывает вид не только на глаза, но и на рот призрака, когда тот его разевает, выдавая очередной душераздирающий звук. Кровь в жилах от него стынет. Неужели он не разумен?

— Кто такая, что посмела отвлекать стража от его работы? — опровергает мои догадки воин, поигрывая копьем в руках. Выглядит устращающе, похоже, такого эффекта и добивался. — Разве не знаешь, неразумная дева, как важна работа стража? На мне ответственность за безопасность всех живых существ в Академии и сохранность артефактов и свитков в библиотеке. Если не услежу, то меня развеют без права на перерождение!

Видимо, последнее особенно важно стражу, слишком уж сильный акцент на этих словах получился. Интересно, если я ему сообщу, что на самом деле не "местная", то как он отреагирует? Расскажет ли ректору и совету или же сохранит в тайне? Может, у него в "настройках" призыва что-нибудь интересное придумано, дабы докладывал обо всем призвавшему его магу. Всерьез раздумываю над идеей покаяться чуть меньше минуты, но благоразумно её отвергаю. Как там говорят: "Береженого Бог бережет". И так вляпалась в проблемы по самые уши, еще бы кто-нибудь меня за них потянул, вытаскивая.

— Дева, ты онемела? — проявляет прям-таки чудеса разговорчивости страж.

Наконец я отмираю, подавая голос:

— Просто вы очень…большой, — едва подбираю подходящее слово, скрывая за ним вдруг некстати взявшееся косноязычие. — Никогда не видела столь впечатляющих по своим габаритам воинов.

— Я был первым убийцей драконов!

Произносит это с нескрываемой гордостью в голосе, не зная, что на меня никакого впечатления это не произведет. Наоборот, накатывает злость. Я, значит, никогда драконов не видела, а тут их убивают.

— И что же сделал он, раз ты решил с ним расправиться? Подпалил огнем жопу твоей курицы?

Воин вновь показывает мне свой кровожадный оскал. Однако, после того, как наблюдала расправу ректора л'Валда над лекарем в лазарете, меня подобным вряд ли испугаешь. Так что даже не дергаюсь, когда он почти касается своим лбом моего, согнувшись в три погибели. И с удивлением обноруживаю, что дыхание у призрака не зловонное, как я представляла. Всё оказалось куда проще — он просто не дышал. Ей богу, будто оживший труп. Но ведь как-то его организм функционировал…

— Впредь не позволяй себе отвлекать стража, — изрек он и, пока я ничего не успела возразить, одним уверенным движением руки отбросывает меня назад.

Не удержавшись на ногах, заваливаюсь на согретые солнцем плиты, опираясь на них еще и руками для пущей уверенности. Мелкие камешки врезаются в ладонь, причиняя легкую боль. Сфера пропадает, растворяясь прямо на глазах. Страж вновь выглядит безучастным ко всему, будто и не было этих нескольких минут почти дружеской болтовни между нами.

— Нивес, с каждым днем ты удивляешь меня всё больше и больше, — шуршит хвостом ль'Ву, приближаясь ко мне сзади. — Из ныне живущих только трое магов имели честь разговаривать со стражем ворот!

В его голосе сквозит восторг. Ну не могу же я его расстроить, пояснив, что и разговора-то почти не было.

— Он занудный и мерзкий тип, — недовольно даю характеристику вышеупомянутому индивиду. Добавляю, хмурясь, — хвастался, что убил дракона, представляешь?

На мою последнюю фразу наг реагирует смешно. Дергается вначале корпусом, а хвост, не поспевая за телом, скользит тряпкой по площадке. Размахивает руками, будто хочет остановить, запечатлеть момент, но не знает как. Да и звуки, вырывающиеся из его рта сейчас больше похожи на змеиное шипение. Впервые при мне без посторонних, он говорит в такой манере.

— С-с-сарлейн Великий, — хвост Даара тоже движется хаотично, так что все тело нага буквально скачет в воздухе, как мячик, кинутый чьей-то сильной рукой об стену, — ты уверена, что не ослышалась? Хотя стоп, он же сам сказал, — перебивает сам себя, да и разговор ведет мужчина разве что с самим собой. Собеседник ему точно сейчас не нужен, так увлечен собственными размышлениями. Наконец заканчивает мельтешить перед глазами. Останавливается сбоку от меня, потирает глаза, собираясь с мыслями. — Позже обсудим произошедшее более подробно, а пока нам стоит поспешить. Как уже говорил — Высший Совет ждать не будет.

***

От площадки портальных ворот, по бесконечно длинной лестнице вверх, в одну из башен, пристроившейся на крышами с алмазами. В ней через узкую винтовую лестницу, касаясь плечами влажной, пахнушей старой плесенью, стены. И, наконец, оказываемся перед внушительных размеров деревянной дверью с вставками из металла. Выглядит настолько внушительной, что, наверно, простому человеку её не открыть. Думаю, без применения магии это вообще невозможно. И, пока я размышляю, как мы попадет внутрь и перевожу дыхание после долгой изнурительной ходьбы, она сама распахивается перед нами, являя взору огромную залу.

Помещение напоминает амфитеатр из земной истории, в таких устраивали раньше представления с поединками гладиаторов. Но тут есть отличия: над рядами каменных ступеней, идущими вверх, на высоте в десятиэтажное здание, растянут шатром потолок, в котором виднеется небольшое круглое отверстие. Посередине арены стоит древний даже с виду дуб, величиственно раскинув свои ветви в разные стороны. Единственный луч солнца, проникающий в зал через отверстие плотной ткани, падает на самую верхушку дерева и рассывается по его листве, обволакивая его мягким золотистым сиянием. Не иначе магия замешана.

Недалеко от дуба располагается четыре высеченных из камня кресла с высокими спинками, на которых вырезаны непонятные мне руны, а в них восседают два мужчины и две женщины, облаченные в красные балахоны, скрывающие их тела. Лишь головы видны над воротниками, руки же и ноги спрятаны под тканью.

Сейчас на ступенях не протолкнуться, на них сидят студенты и учителя Академии. Что удивительно, никто из них не шумит, переговариваясь или смеясь, стоит сжатая в вакуум тишина. У магов из Высшего Совета глаза и вовсе закрыты, будто они пребывают в анабиозе, не растрачивая силы даже на банальное моргание. Одним своим видом внушают неконтролируемый ужас. Из глубин сознания поднимается ничем не контролируемый первобытный страх.

— Лучше не смотри на них, — тихо советует ль’Ву.

И мне впервые за долгое время совсем не хочется с ним спорить.