Наследие (СИ)

Глава 16 Вечная борьба

Перед глазами мутился клубами туман во мраке. Не было ни пятнышка света. Под собой чувствовалось движение. Было холодно. Плечи и спину охватывала чья-то теплая рука, прислонявшая ее к темной громаде тепла. Изредка слышалось чье-то дыхание, осторожное, у самого лица. Сильно хотелось пить, жгло и резало в боку, будто туда вгрызался какой-то мелкий вредитель. Она пыталась разогнать туман, чтобы увидеть, что же там дальше, но от этого только еще больше задыхалась, во рту появлялся вкус крови. Движение усилилось, от таких сильных толчков рана заныла и по телу прошла волна судорог. В один момент все остановилось, по лицу кто-то провел теплой рукой, будто снял боль. Голос из-за тумана произнес:

— Тише… тише… все хорошо…

От него стало лучше. Осторожные руки по-другому куда-то посадили ее, и движение продолжилось, но уже не было больно.

Это состояние было похоже на то, когда Эврикида ухаживала за ней во время болезни. Но голос был другой, и руки были более заботливые и теплые… Теперь она, наверно, встретится со своей наставницей. По щекам потекли слезы. Туман стал удаляться, а она падать дальше во тьму.

Падение, как показалось Джайре, длилось целую вечность. Исчезла рука, исчезло тепло, остался только бесформенный туман и темнота чернее ночи. Наверно, случилось бы то же самое, если бы она упала в тот омут в кошмаре… Что-то изменилось, сквозь плотную завесу мрака прорезался крохотный солнечный луч, постепенно превратившийся в золотой закат, а она мягко упала на постель. Преодолевая слабость, Джайра открыла глаза.

День клонился к вечеру. На висячих мостах сами собой зажигались звездным светом хрустальные шары. Вокруг них начинали свой вечерний танец светлячки. Начинался прилив, и среди корней исполинских белых древ Озерного Края затеяли игру в догонялки светящиеся рыбки. На водных источниках, скрытых от глаз зарослями плакучих ив, послышался заливистый смех дриад. Из рощи зазвучала флейта фавна, поющая эльфийскую колыбельную.

Почти все эльфы возвращались в древесные павильоны, построенные на огромных белых древах. В основании раздвоения ствола дерева, почти у самой воды, сидел, свесив одну ногу, Фарен, обративший тоскующий взгляд к закатному солнцу. Рядом с ним на подвесном мосте стоял Херон, нашедший для друга время поговорить о том, что произошло с бывшим виконтом за последние дни.

— Я не знаю, почему, но рядом с ней мне легче. Я забываю о том, что я такое. Я живу… У тебя есть этому объяснение?

— Возможно, она поддерживает в тебе дух, дает цели, близкие тебе по душе.

— Нет, — иронично засмеялся Фарен. — Знал бы ты, какая она лицемерка.

— А ты не был таким?

— Был, — нахмурился молодой человек. — Но это явно не моральная поддержка. Здесь что-то другое, что-то внутри нее, чего она не раскрывает, прячет ото всех. Что это?

— Если она сама никого не подпускает к себе, то никому туда и не проникнуть.

Фарен посмотрел на Херона, дав понять, что эльф снова заговорил для него слишком загадочно. Тот улыбнулся.

— Этому есть два объяснения. И одно из них: она тебе не безразлична.

Фарен немедленно взбунтовался.

— То есть, ты имеешь в виду… Да нет же, быть того не может! Нет, ну, ты сам подумай: я и она! Это же… Это же…

— Так очевидно, — завершил эльф.

Молодой человек насупился, упрямо сложив руки на груди.

— Может, ты и прав отчасти, но я не могу в это поверить.

— Но ты не услышал второе объяснение, — насмешка в голосе эльфа возмущала Фарена сильнее, чем смысл его слов. — Чтобы дать тебе такого рода исцеление, она должна быть очень могущественным источником силы, не важно какой. Но она не может исцелить тебя полностью, так же, как и ты не можешь отойти от нее на большое расстояние, потому как она не знает, как этой силой управлять, и навряд ли даже догадывается о ней. Чтобы это случилось, она должна узнать свое предназначение, так она раскроет себя в полной силе. Насколько знаю я и все, кто помнит прошлые века, сила такого рода может принадлежать только Протекторам.

— Значит, я прав?

— Думаю, что да. Но прежде времени об этом говорить нельзя, даже между собой — если она даже случайно услышит об этом, это может убить ее саму, подавить ее дух.

— Но ведь…

— Не спеши. Я еще не все сказал. Здесь уместны оба объяснения. Так считаю не только я один. Верить или нет — выбирать тебе.

— О Небо… Так я влюблен в нее, потому что она меня исцеляет, или я получаю исцеление, потому что влюблен?

Встретившись взглядом с улыбающимся Хероном, Фарен провел ладонями по лицу.

— О, Херон. Я даже не думал, что когда-нибудь такие вопросы будут не давать мне покоя. Она единственная, кто сводит меня с ума своими невозможными и необъяснимыми выходками. Она невыносима в своем упорстве.

— Только невыносимые люди способны на невозможное.

Фарен с недоверием посмотрел на друга.

— Поверь мне, — коротко засмеялся Херон, — у меня тоже был такой друг. Я провел с ним все детство и отрочество, но до самой нашей последней встречи он оставался таким же невыносимым в своей целеустремленности, которая казалась мне неоправданным риском.

После недолгого молчания Фарен спросил:

— Вы так и не нашли его?

— Нет. Он потерян для всех нас, как и все его предшественники.

Флейта замолчала. Смех дриад на время стих. Сверху из самых высоких павильонов полилась песнь на эльфийском «Вечный огонь», которую Фарен услышал только здесь. Солнце стало червонно-золотым.

— Она скоро очнется.

Замечтавшись, молодой человек не сразу понял, о чем говорит эльф.

Херон степенным шагом направился к уединенному неосвещенному ничем, кроме заката, павильону. Фарен поднялся на ноги, с надеждой глядя на балкон павильона, будто Джайра могла там появиться с минуты на минуту.

— С ней должен быть кто-то рядом, чтобы она не навредила сама себе, — произнес эльф.

Ветер легко колыхал полупрозрачные занавеси, отсвечивающие в закатном свете всеми цветами радуги. Обрывками до слуха долетало пение на эльфийском, словно нисходящее с небес. Джайра обвела взглядом комнату. Веки все еще были тяжелы, все тело ныло от болезненной слабости, некоторые мышцы затекли от долгого напряжения. Все ее вещи были аккуратно разложены на столе и двух стульях, сама же она обнаружила на себе не привычную темную рубашку и охотничьи брюки, а шелковое одеяние, какие носят только эльфы. Все еще не в состоянии осмыслить обстановку, она попыталась сесть в постели, но тут же бок пронзило резкой болью, заставившей сжаться.

— Тебе еще нельзя двигаться.

Мягко ступая по мраморному полу комнаты, к ней подошел Херон, приподнял подушку и помог ей устроиться удобней.

— Ты?

— Рад, что ты меня помнишь, — улыбнулся эльф.

— Где я?

— В Эльфийских Княжествах. В Пристанище, что в Озерном Краю.

— Озерный Край?!

— Ты не ослышалась.

Превозмогая боль, Джайра встала с кровати, хватаясь за любую опору, и направилась к балкону. Понимая, что не остановит ее, Херон, поддерживая за локти, помог ей дойти до перил, оплетенных цветами.

Тяжело облокотившись о решётку, Джайра посмотрела на Херона и указала на его сверкающую лунным камнем диадему:

— А ты, значит…

— Князь этого княжества, — кивнул эльф.

— Так я и знала, — пробурчала Джайра. — И как мне теперь вас называть, ваше вашество?

Он широко улыбнулся.

— В силу нашего давнего знакомства зови меня просто Херон.

— Ага… Ну и паршивый же ты актер, Херон.

Эльф рассмеялся.

— Когда-то люди велись на это. Теперь уже не те нравы, что были прежде.

Джайра с восхищением созерцала открывшийся ее глазам простор Пристанища. Радующие глаз сочетания разного света умиротворяли душу. Эльфийское пение теперь было слышно лучше, и в нем она узнавала знакомую песню.

— Как я здесь оказалась?

— Тебя привезли сюда Фарен и Ксия три недели назад. Они едва успели…

— Три недели?!

Эльф кивнул.

— О девять кругов ада…

— Ты торопишься?

— Да, на главное торжество.

— Какое же?

— Турнир в Тааре, чтоб его съели пески времени. Я дала обещание рыцарям, — на недоумевающий взгляд Херона она пояснила. — Кровопийца дал им обещание.

— Да, наслышан об этом.

Усмехнувшись, она схватилась за рану от приступа судорог и нестерпимой боли.

— Больно? — сочувственно спросил Херон. — Рана будет болеть еще очень долгое время. Яд василиска очень сильно въедается в плоть. В твоем теле его больше нет, но тот вред, что он нанес, останется твоей слабостью на всю жизнь.

Джайра печально вздохнула.

— Тебе не следует много двигаться, особенно ехать верхом и держать в руках меч. Но, зная тебя через рассказы тех, кого ты спасла, и кто спас тебя, я понимаю, что ты не послушаешься. И я не стану тебя удерживать.

Она взглянула в пронзительно-голубые глаза князя Озерного Края. Он был величав, статен, все его движения и голос теперь выдавали его мудрость и благородство, и не было ни капли той наивности от прежнего Херона-неумехи.

— Спасибо.

Он тепло улыбнулся.

— Благодарить нужно не меня — я ведь всего лишь отдал тебе долг. Если бы не твои друзья, тебя бы здесь не было.

За его спиной Джайра услышала, как кто-то торопливо взбегает по винтовой лестнице, поэтому произнесла тихо:

— Друзья для меня роскошь. А я для них — проклятье.

— Джайра! — к ней подбежала Ксия и обхватила ее за шею. — Хвала Небу, ты очнулась!

— Во-первых, отпусти, пожалуйста, — с напряженным от боли голосом сказала наемница. — А во-вторых, я тоже рада видеть тебя при свете дня.

Появление Фарена ее смутило. Внезапно она осознала, кто был тем теплом, что удерживало ее при жизни. Даже сквозь немощную бледность проступил слабый румянец. Фарен витал в собственных мыслях, вскруженных вихрем словами Херона, и не замечал, что не сводит с нее глаз. Закат стал из червонно-золотого огненным.

Незаметно Херон отвел Фарена куда-то в сторону. Джайра только спустя мгновение, в очередной раз при попытке взглянуть прямо в глаза Фарену, обнаружила их исчезновение и обругала себя в сердцах за потерю внимания.

— Как вы меня сюда довезли? Ведь я же… я была на грани.

— Он тебя вез, — спокойно ответила Ксия.

— Как?.. Он…

— Да, он ехал верхом на Вороне и держал тебя на руках.

Джайра провела ладонью по лбу. «Так это был его голос…» И тут же заметила, что ее волосы снова стали светлыми.

— Нас всю дорогу преследовал ливень, — продолжала Ксия. — Думаю, это из-за того, что было в шкатулке. Мы поддерживали в тебе силы любыми средствами. Уже ничего не помогало, мы боялись, что не довезем тебя. В конце концов оставалось только одно эффективное средство — регенерация некроманта. Когда мы прибыли к заставе, Фарен и сам едва ли не падал с седла. Мы ехали четыре дня, и это было самое тяжелое для меня путешествие. На заставе мы передали тебя эльфам, и они уже сами доставили тебя к Херону. Он обладает великим целительским даром! И у него столько знаний о лекарстве, о которых я даже ничего не слышала! И это место… я думала, что никогда такого не увижу.

— Что сказал Херон?

— Он добился разрешения Кворума для нас, чтобы мы могли здесь остаться, если захотим.

— И ты этого хочешь.

Джайра с улыбкой смотрела на давнюю подругу.

— Ты не спрашиваешь.

— Нет, я утверждаю. По-моему, это прекрасное место.

— И вам здесь всегда рады, — произнес Херон за спиной у девушек. Рядом с ним стоял Фарен, нервно сжавший губы, слегка прикусывая их. — Для меня будет огромной отрадой видеть вас каждый день.

На лице Фарена промелькнула улыбка. Ему припомнилось, как все эти дни князь довольно часто и много разговаривал с амазонкой.

— Извини, Херон, — вздохнула Джайра, — ты знаешь, я не могу остаться.

— Знаю, поэтому отдам немедленно приказ подготовить все тебе в дорогу.

Следом за ним ушла и Ксия.

Молчание длилось недолго — ровно до того момента, как закончилась песня. В роще снова заиграла флейта фавна, похоже было на «Слезы Луны». Фарен подошел к перилам, тоже опершись на них, и созерцая закат. Джайра не смела переводить взгляд. Неровно вздохнув, она произнесла:

— Даже не знаю, что сказать в благодарность.

— Ничего. Ты спасала мою жизнь уже… э-э-мм… четыре раза.

Она засмеялась, но оборвала смех из-за боли.

— Уже ведется счет?

— Пора бы.

Солнце скрылось за горизонтом на половину. Белые стволы исполинов горели алым.

В голову Джайре лезли странные мысли. «Ему нельзя со мной. Он погибнет…» Примерно о том же думал Фарен.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем три недели назад. А ты?

— Как может чувствовать себя некромант в таком месте, полном жизни? Пока я еще никого не убил.

Джайра недоумевала, откуда у него опять вдруг появилось такое омерзение к себе самому. Когда она наконец взглянула на него, его глаза от заката светились красным, и что-то в этом зрелище ее напугало, и она отвернулась. Фарен воспринял это с болью, но виду не подал.

— Что ж, — с напускной усмешкой сказал он, — теперь ты свободна. Все еще не отказалась от своих замыслов?

Внутри проснулась прежняя надменность, с которой она относилась к некроманту в начале путешествия.

— Я думала, тебе нет до этого дела.

— Так и есть, ведь тебя не отговорить. Куда ты теперь пойдешь? На турнир? В Оркулум? Или сначала к дроу?

Чувствуя жгучую обиду, причем не на него, а на себя, она отвернулась в сторону.

— Сам знаешь. Ну, а ты? Куда подашься теперь ты?

— Ты подсказала мне путь к избавлению от проклятья, — на время он потерял ложную насмешку в тоне. — Пойду за той, которую полюбил.

Ей показалось, что пропали все звуки. Она закрыла глаза. «Глупая… глупая… Как ты только могла такое подумать…» С недавнего времени она все чаще думала о том, что ошибалась насчет своих слов о любви, и Ксия была права, но сейчас… сейчас все вновь возвращалось. Джайра провела ладонью по лбу. Злобная гордыня не давала политься слезам, но на лице бродила серыми тучами обида и белела печаль. Солнце наконец закатилось, и эльфийский лес тут же утонул в ночном мраке.

— Что ж, удачи.

Холод в голосе удвоил боль Фарена. Злость, державшая ее теперь на ногах, помогла ей самостоятельно дойти до павильона. Оставшись в одиночестве на балконе, Фарен смотрел в одну точку и тихо прошептал:

— Я пойду за тобой…

В полной растерянности и в разбитости он спустился к озеру. Не зная, куда податься, и не вполне осознавая, что теперь делать, молодой человек опустился на ступени винтовой лестницы и запустил руки в волосы, опустив голову.

«Строптивая и до безумия неуравновешенная… И как такое могло произойти…»

Долгое время Фарен слушал окружающие его звуки, наблюдал за рыбками, подплывающими к самому подножию лестницы.

«Я не могу ее отпустить. Она погибнет, идет прямо на смерть…»

Прошедший мимо Херон, почти слышал его мысли, переживая за друга и понимая, что сейчас происходит в его душе. Фарен не услышал его, и князь поднялся снова к павильону. Джайра экипировалась. Как раз сейчас она проверяла смазку Шипа. На ее лице отражалась борьба сердца и разума, так знакомая Херону. На его приближение наемница бросила в его сторону быстрый взгляд и снова сделала вид, будто вся занята сборами. Некоторые движения давались с трудом, но в какой-то мере эту боль она считала на пользу себе.

— Я хотел тебе открыть ту тайну, которую ты пыталась выведать у нас еще на территории амазонок.

— С чего вдруг такое доверие?

Понимая, чем вызван такой тон, Херон не обратил на это внимания. Подойдя к окну, он одним движением руки зажег светильники.

— Лучше скажи мне вот что: где та шкатулка, что была в моей седельной сумке?

— Вместе с Кворумом мы открыли шкатулку.

Джайра удивленно взглянула на него.

— И?

— Амулет был там, но это была обычная побрякушка. Демона там давно не было.

Наемница замерла, рука с ножнами зависла в воздухе.

— То есть как это — не было?

— От него остался очень сильный сгусток силы, впитавшийся в шкатулку, его образ. Демон покинул украшение.

«Он остался в Шпиле Королей», — подумала Джайра, хмыкнула вслух и продолжила собирать вещи, отложив мысли об этом скверном деле на потом.

Херон же продолжал:

— Сейчас идут самые тяжелые времена, не только для людей, но и для эльфов. Мой род всегда отвечал за связь с людьми, за дружбу с ними, единение, но боюсь, скоро всем нам придется надеть доспехи, — уже слышав похожую речь от Акадии, Джайра обернулась к эльфийскому князю. — Мгла с запада не останавливается. Наш народ не восприимчив к скверне, но те создания, что прячутся в тенях, вполне могут убить нас. И мы с каждым днем все больше слабеем.

Наемнице припомнились слова Кзенкха о высасывании магии из мира.

— И что же говорит Кворум? Приняты какие-нибудь решения?

— Решение здесь в любом случае может быть только одно: нам нужен Протектор.

На тяжелый взгляд эльфа Джайра всплеснула руками:

— Превосходное решение — скинуть все на одного человека! Вам не кажется, что у Протектора должны быть стальные плечи, чтобы выдержать всех?

— Протектор обладает такой силой, которая не дана никому. Кроме него, никто не сможет остановить надвигающиеся беды.

Она вздохнула.

— Ну, хорошо. А как это связано с твоей тайной?

— До некоторого времени сообщать тебе такие вести было излишним, но теперь, когда ты отправляешься в такой долгий путь, возможно, тебе посчастливится узнать хоть что-нибудь о моем друге.

Херон грустно вздохнул, нахмурив лоб. Над его ладонью кружила бабочка-ночница, и он ласково предоставил ей погреться на его руке.

— Я не видел его уже много лет… И надеялся, что твоя наставница хоть что-то знала о нем.

— О ком ты говоришь?

— Его звали Адемус Драгонус, — на услышанное имя Джайра округлила глаза. — Он был последним Протектором. Эврикида хорошо его знала, он передал ей многие тайны. Но о нем уже давно ничего не слышно, с тех самых пор, как он пропал в Оркулуме, борясь с проклятьем дварфов, насланных на них Мортосом. Большего я не знаю.

— Откуда ты знаешь…

— Что ты отправишься к Оркулуму? Твои друзья очень беспокоятся о тебе, даже слишком. То, что ты ищешь, ты найдешь там.

Почему-то Джайре казалось, что перед Хероном надо ответить за свои планы на будущее — как-никак он один из старейшей расы мира.

— Я понимаю, что встала на неверный путь, но он гораздо короче, а врага надо держать на коротком поводке.

Князь улыбнулся ей.

— Твои замыслы достойны восхищения, но вот их первопричина… Я надеюсь, что Лис, Безымянный и Кровопийца вместе с другими известными людьми добьются своей цели.

Джайра улыбнулась в ответ.

— Обещаю, я разыщу вести о твоем друге.

Он подошел к ней, снимая с руки кольцо.

— Тебе потребуется вот это.

Джайра с интересом рассматривала кольцо, которое вручил ей Херон. Искусно сделанная серебряная саламандра сверкала обсидиановыми глазами.

— Это древний символ Кворума. Обычно наш народ отмечает таким знаком те знания и вещи, которые имеют важное значение для всего мира. Так тебя должны узнать. Не потеряй его.

— Никогда, — Джайра надела кольцо, оказавшееся ей впору, на средний палец и спрятала его в беспалой перчатке.

Когда она взобралась в седло, занималась заря. Херон и Ксия стояли у серебряных колон, границы Озерного Края и Пограничья. Там, дальше по дороге, за вишневым вечно цветущим садом, была эльфийская застава. Розовые лепестки вишен повторяли движения теплого ветра, уносящегося куда-то вперед, далеко за пределы Эльфийских Княжеств и Ардонии.

— Пообещай, что вернешься сюда, — робко подошла к ней Ксия.

— Вернусь, — улыбнулась Джайра. — Я буду скучать по тебе.

Девушки пожали друг другу руки. Чтобы скрыть слезы, Ксия первой разжала руку и отошла к Херону.

— Будь осторожнее, — в свою очередь произнес эльфийский князь. — Помни: твоя рана теперь — твоя уязвимость.

Она кивнула. Здесь были только они трое, и все же ее не покидала надежда, что Фарен придет, и она старалась незаметно высмотреть его на аллее, ведущей к колоннам. Тянуть время дальше было бесполезно, и наемница, помахав обретенным друзьям, выслала отдохнувшего за эти дни Ворона в легкую рысь, двинувшись по дороге к заставе. Когда она удалилась на достаточное расстояние, Фарен, прятавшийся в тени, как его научила Джайра, одной из колон, вышел на дорогу, глядя ей вслед.

В небе расцветал рассвет.